Н.Н. Тарусина, О.И. Сочнева

Права детей

Учебно-практическое пособие

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.63

ББК 67.404.4

Т22

Авторы:

Тарусина Н. Н. – кандидат юридических наук, профессор, заведующая кафедрой социального и семейного законодательства, декан юридического факультета ЯрГУ им. П. Г. Демидова (с 1992 г.), заслуженный юрист РФ;

Сочнева О. И. – старший преподаватель кафедры социального и семейного законодательства ЯрГУ им. П. Г. Демидова.

Издание посвящено правовым аспектам статуса ребенка по российскому законодательству. Основное внимание уделено проблеме ребенка как самостоятельного, хотя и особого, субъекта права, его возможностям в сфере семьи, образования, медицинского обеспечения и др. Рассматриваются также вопросы, связанные с разрешением споров о воспитании детей и ответственности родителей за ненадлежащее воспитание.

Законодательство приводится на 1 сентября 2017 г.

Книга ориентирована на широкий круг читателей: специалистов в области охраны и защиты прав ребенка, ученых-семейноведов, родителей и других категорий российских граждан, интересующихся данной проблематикой.

УДК 347.63

ББК 67.404.4

© Тарусина Н. Н., Сочнева О. И., 2018

© ООО «Проспект», 2018

Введение

Предлагаемая читателю книга представляет собой комплекс нормативно-правовой информации, анализа правовых позиций Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, региональной судебной практики (в том числе и прежде всего Ярославской области – по территориальной принадлежности университета, в котором работают авторы), обобщения взглядов российских юристов-семейноведов на проблему правового статуса ребенка и собственно размышлений авторов на данную тему.

Поскольку круг читателей предполагается весьма широким – от законодателей, ученых, юристов-практиков до родителей, опекунов, бабушек, дедушек и самих несовершеннолетних детей – авторы попытались стилистически и содержательно изложить материал с учетом интересов и ожиданий всех перечисленных категорий российских граждан. При этом, не злоупотребляя научным аппаратом, мы сочли необходимым делать соответствующие ссылки на работы коллег как из соображений корректности, так и с целью заинтересовать этими работами читателей, расширить их информационные возможности для формирования собственной позиции по вопросам, касающимся правового статуса ребенка.

Мотивом и движущим началом данного издания послужили соображения о месте и роли института Уполномоченного по правам человека, а также широкое и верное понимание представителями его служб своих задач по охране и защите прав ребенка как российского гражданина, члена российского общества, самостоятельного (в меру возраста) субъекта российского права. Этому же способствовало сотрудничество кафедры социального и семейного законодательства и юридического факультета Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова с Уполномоченным по правам человека в Ярославской области.

Авторы постарались осветить наиболее значимые аспекты правового статуса ребенка, прежде всего в области семейных отношений. Поскольку мы планируем продолжить размышления на заданную издательством тему, расширение и конкретизация проблематики, связанной с обеспечением, охраной и защитой прав несовершеннолетних, предполагается в следующем труде, тем более что актуальность данной проблематики непреходяща, а ее объем весьма обширен. Кроме того, в связи с вступлением в силу Указа Президента Российской Федерации от 29.05.2017 «Об объявлении в Российской Федерации Десятилетия детства» (по итогам реализации Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы) и поручением Правительству РФ разработать соответствующую программу можно ожидать новаций в этой области.

Авторы надеются, что книга окажется полезной нашим читателям.

Июнь, 2017 

Н.Н. Тарусина, О.И. Сочнева.

1. Ребенок как субъект права

Любое человеческое существо в определенный отрезок времени относится к особенному и все еще мало изученному типу, вполне себе загадочному, то есть является ребенком. В норме ст. 54 Семейного кодекса Российской Федерации (далее – СК РФ) эта «загадка» преобразуется в формальное, но весьма неточное, суждение: «Ребенком признается лицо, не достигшее возраста восемнадцати лет (совершеннолетия)». Несколько точнее выглядит предположение Конвенции о правах ребенка (1989): «…ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку, он не достигнет совершеннолетия ранее» (ст. 1).

Уточнение авторов Конвенции справедливо, хотя и не раскрывает разнообразия жизненных и юридических ситуаций. Так, несовершеннолетние могут вступить в брак, приобрести в полном объеме статус супругов и родителей, а также полную гражданскую дееспособность (о ней позднее). Причем нижняя граница брачного возраста нормами ст. 13 СК РФ размыта: общее правило – 18 лет, специальное правило для федерального уровня допускает снижение брачного возраста до 16 лет, а дополнительное специальное – право регионов своими законодательными актами разрешить дальнейшее снижение (при наличии уважительных причин, определяемых самими региональными законодателями). При этом нижний предел не установлен, хотя, по умолчанию, он все же есть. Общие начала российского законодательства свидетельствуют о том, что относительная социальная зрелость, способность понимать юридическое значение своих действий и осуществлять их признается за несовершеннолетними с 14 лет. (Конечно, это лишь формально-юридическое предположение – в действительности приемлемая степень зрелости, способности к осознанию характера своего поведения одним могут быть присущи и в 13 лет, а другим не присущи и в гораздо более старшем возрасте.) В 14 лет наступает частичная гражданская дееспособность (ст. 26 Гражданского кодекса РФ – далее ГК РФ), появляется право на самостоятельную судебную защиту семейных прав и интересов (п. 2 ст. 56 СК РФ), не исключается уголовная ответственность за некоторые особо опасные виды преступлений (ч. 2 ст. 20 УК РФ – далее Уголовный кодекс РФ), наконец, именно в 14 лет несовершеннолетние получают документ, идентифицирующий их личность, – паспорт (Постановление Правительства РФ от 08.07.1997 № 828).

Значит, региональные законодатели вправе снизить брачный возраст до 14 лет. Воспользовались они этим правом своеобразно: так, во Владимирской, Вологодской, Московской областях в брак можно вступить, пусть и при наличии особенных жизненных обстоятельств (например, беременности невесты), с 14лет, в Рязанской и Тверской – с 15 лет, в Ярославской же области придерживаются общефедерального правила – 16 лет. Поскольку эти регионы – соседи, находятся в центральной части России, не отличаются между собой национально-культурными традициями (по крайней мере, принципиально), причины столь явного разнообразия решений совершенно не ясны. Если учесть, что вступление несовершеннолетнего в брак официально юридически прекращает его детство, превращает ребенка во «взрослого» человека, то подобная «разноголосица» по меньшей мере неоправданна. (В последние годы некоторые юристы-семейноведы предлагают вернуться к прежней норме о нижнем пределе в 16 лет как общефедеральной, без региональных допущений иного1.)

Однако на этом «приключения» вокруг перехода из детства во взрослость не заканчиваются. Если у несовершеннолетних рождается ребенок, то их родительский статус различается в зависимости от состояния или несостояния в браке (ст. 62 СК РФ): не состоят – родительский статус в полном объеме возникает в 16 лет (до этого момента они осуществляют свои родительские права совместно с назначенным ребенку опекуном), состоят – в 14 (15, 16) лет – в зависимости от регионального решения о брачном возрасте.

Но и вступление в ранний брак не превращает несовершеннолетнего в «юридически взрослое лицо» в полном объеме: избирательное право появляется с 18 лет, уголовная ответственность, по общему правилу, наступает с 16-летнего возраста, с этого же возраста возникает возможность самостоятельно заключать трудовой договор, право быть опекуном (попечителем), усыновителем/удочерителем, право на управление автомобилем и т.п. – с 18 лет. То есть даже юридически, став полностью дееспособным в смысле гражданского права, несовершеннолетний гражданин не перестает быть ребенком с некоторых других правовых позиций… (Мы не имеем при этом в виду, что для родителей он остается ребенком независимо от возраста.)

Не вполне очевидным является предположение о том, с какого момента законодательство охраняет интересы ребенка – с момента рождения или гораздо ранее? Так, в Декларации прав ребенка 1959 г. установлено: «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения». Конвенция о правах ребенка 1989 г. непосредственно в основном тексте на это акцента не делает, однако в преамбуле ссылается на приведенное суждение Декларации. Наряду с этим присутствие в определении понятия «ребенок» (ст. 1 Конвенции) оборота «каждое человеческое существо» является дополнительным поводом для размышлений и дискуссий по обозначенному вопросу. Справедливости ради следует отметить, что в соответствии с международным законодательством каждое государство, подписывая указанную Конвенцию, вправе в определенных пределах сделать одностороннее заявление (оговорку) об исключении или уточнении отдельных ее положений по отношению к себе. Так, в части определения понятия «ребенок» только Аргентина специально указала, что ст. 1 Конвенции «толкуется ею в свете того, что термин «ребенок» означает человеческое существо с момента зачатия до достижения 18-летнего возраста». Вместе с тем в том или ином виде схожие формулировки наличествуют в конституциях и иных законодательных актах ряда стран – Венгрии, Германии, Ирландии, Нидерландов, Словакии, США, Чехии и др. (например, в Американской конвенции о правах человека закреплено, что право человека на жизнь защищается, как правило, с момента зачатия).

В российском законодательстве подобных прямых указаний нет. Тем не менее, вопрос о правовой охране интересов неродившегося ребенка, конечно же, актуален и для нас. Частичный ответ на него мы получаем. Во-первых, в законодательстве об охране здоровья граждан (медицинское сопровождение беременности, ограничение ее прерывания по срокам). Во-вторых, в законодательстве гражданском: в соответствии с нормой ст. 1116 Гражданского кодекса РФ к наследованию могут призываться граждане, зачатые при жизни завещателя и родившиеся живыми после открытия наследства, причем раздел наследства до наступления этого биологического и юридического факта задерживается; правило ст. 1088 предусматривает в случае смерти потерпевшего (кормильца) право на возмещение вреда за ребенком, родившимся после его смерти. В-третьих, косвенно и в уголовном праве: норма п. «г» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ, усиливая ответственность за убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, тем самым подтверждает особую и охраняемую ценность человеческого зародыша как носителя жизни. В-четвертых, правило ст. 17 СК РФ ограничивает мужа в праве на развод без согласия жены, в том числе в период беременности последней, норма ч. 2 п. 3 ст. 48 СК РФ допускает подачу совместного заявления будущих матери и отца внебрачного ребенка в период беременности первой и т.п. Немало льгот и преимуществ для беременной женщины устанавливает трудовое и социально-обеспечительное законодательство. Перечисленные примеры в той или иной степени свидетельствуют либо о прямой, либо о косвенной охране интересов неродившегося ребенка.

Признание права ребенка на жизнь, охрану его интересов до рождения (с момента зачатия, с третьей, четвертой, одиннадцатой недели), драматизирует ситуацию под известным углом зрения: сознательным допущением конфликта прав и интересов указанного права и права женщины распоряжаться своим телом, включая возможность прерывания беременности (до 12 недель – без ограничения, от 12 до 22 недель – по социальным показателям, в любой срок – по медицинским критериям). В последнее время, как известно, эта проблема стала предметом активной общественной дискуссии. Ее острота может быть сглажена рядом мер (созданием специальной психологической службы, улучшением медицинского обслуживания беременных женщин, расширением мер социальной поддержки и т.п.), но сама проблема в настоящее время вряд ли разрешима.

Несмотря на некоторую (далеко не всеобъемлющую) охрану интересов неродившегося ребенка, субъектом права ребенок, в классическом смысле, становится после рождения. Его правовое положение характеризуется правоспособностью, правовым статусом и дееспособностью. Первое означает принципиальную возможность быть субъектом права, второе – совокупность всех прав (обязанностей?), которыми субъект обладает, дееспособность – возможность осуществления своих прав (исполнения юридических обязанностей?) самостоятельно, своими действиями. Поскольку правоспособность – довольно абстрактная юридическая конструкция, особенно применительно к личности, а не юридическому лицу (организации), она не слишком беспокоит нас в реальной жизни: возникает с момента рождения и заканчивается с уходом в «иной мир»; (научные же дискуссии о том, в полном ли объеме она появляется или же поэтапно «достраивается», пусть и остаются уделом теории права). Поэтому остановимся, хоть и кратко, на двух других конструкциях.

Ребенок обладает своеобразным набором прав: правом на имя (отчество, фамилию), знать своих родителей, жить и воспитываться в семье, получать надлежащую заботу от родителей и лиц, их заменяющих (опекунов, приемных родителей, усыновителей/удочерителей), правом на общение с родственниками, материальное содержание как члена семьи, на учет своего мнения по семейным и другим вопросам, охрану здоровья, образование, пользование и/или распоряжение своим имуществом, право на жилище, различные государственные пособия и льготы, право на информацию, объединение и др., а также право на административную и судебную защиту, в том числе в рамках институтов Уполномоченного по правам человека и Уполномоченного по правам ребенка. Все эти правовые возможности имеют, применительно к ребенку, свое специфическое содержание и будут охарактеризованы нами в последующих параграфах.

Ребенок обладает и дееспособностью. В полном объеме она наступает с совершеннолетия, а до этого в различный возрастной период и в различных обстоятельствах она как бы формируется от «нуля до единицы», хотя далеко не всегда эти границы четко обозначены (и, скорее всего, это – недоработка законодателя). Так, например, ребенок реализует свое право на образование и своими действиями, хотя и под руководством родителей и других воспитателей, высказывает свое мнение по вопросам воспитания и другим вопросам, может самостоятельно обратится за защитой (с жалобой на родителей, например) в орган опеки и попечительства (начальный возраст для этих случаев не определен), вправе с 6 лет заключать мелкие бытовые сделки, с 10 лет дает согласие на совершение в отношении себя ряда действий (восстановление в родительских правах, назначение опекуна, усыновление/удочерение и др.), без возрастной границы может объединяться в группы по интересам, с 14 лет вправе самостоятельно распоряжаться своим заработком и обращаться в суд за защитой своих прав, осуществлять свои права как несовершеннолетний родитель, с 14 (15, 16) лет подавать заявление о снижении брачного возраста и последующего заключения брака и т.д. (как мы уже отмечали, подробнее об этом мы поразмышляем далее).

В связи с вопросом о содержании правового статуса ребенка возникает и вопрос, не имеющий, с точки зрения юриспруденции, очевидного ответа: присущи ли ребенку юридические обязанности? Казалось бы, ответ ясен: да, поскольку он находится под попечением родителей (других законных воспитателей), то должен подчиняться их воспитательному воздействию. Однако в современном российском законодательстве, в том числе семейном (в отличие от имперского, до 1917 г., по которому ребенок официально находился под непререкаемой властью отца, а за неимением оного – матери или иного опекуна), мы не найдем прямых указаний на обязанности ребенка перед кем бы то ни было. Юристы объясняют это недееспособностью несовершеннолетних: не могут полностью осознавать характер своих действий и руководить ими, а значит, и не должны нести обязанности, тем более – привлекаться к ответу2.

При этом конструкция своеобразной «плавающей» возрастной дееспособности ребенка, и реальная жизненная практика свидетельствуют о другом3. Кроме того, и законодатель местами как бы «проговаривается». Например, в нормах ст. 43 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» дан обширный перечень обязанностей обучающихся, а в п. 4 этой нормы и вовсе предусмотрена их дисциплинарная ответственность за нарушение устава образовательной организации, правил внутреннего распорядка и т.п. (эти меры не применяются к дошкольникам и школьникам младших классов – п. 5); если требуется согласие ребенка с 10-летнего возраста на назначение конкретного опекуна и т.п. (ст. 57 СК РФ), то, видимо, он обязан в той или и ной форме обозначить свою правовую позицию по соответствующему вопросу, с 14 лет, как мы уже отмечали, ребенок уже официально обладает частичной гражданской дееспособностью и в этом качестве может нести ответственность по договорам, возмещению причиненного ущерба и т.д., у него могут появиться обязанности супруга и родителя… В свою очередь, ч. 1 ст. 7 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» к компетенции органов государственной власти (без конкретизации содержания обязанностей ребенка) относит, в том числе проведение с ребенком методической и иной работы по разъяснению его прав и обязанностей, а также поощрение исполнения ребенком обязанностей. Таким образом, не следует «прятать голову в песок» и отрицать очевидное. Между прочим, зарубежное законодательство не отрицает тех или иных обязанностей ребенка: австрийское, болгарское, венгерское, испанское, итальянское право и др. предусматривают положение об уважении детьми своих родителей; венгерское – следовать их советам, американское (в ряде штатов), итальянское французское – оказывать родителям почтение, в соответствии с нормой ст. 1619 Гражданского уложения Германии дети обязаны посильным способом помогать родителям в домашнем хозяйстве и в их делах, по законодательству Финляндии дети с 7 лет обязаны учиться, а правило п. 4 ст. 124 Семейного кодекса Болгарии устанавливает, что дети должны уважать своих родителей, бабушку и дедушку и помогать им. Конечно, ребенок вправе защищаться от различных злоупотреблений родителей и других воспитателей (например, норма п. 2 ст. 152 Семейного кодекса Украины предусматривает: «ребенок вправе противиться неподобающему выполнению родителями своих обязанностей в отношении его»). Приведенные примеры построены преимущественно в декларативном ключе – как призывы к должному поведению. Но разве декларации о должном – это плохо?.. В Семейном кодексе РФ они вполне себе присутствуют (ст. 1 – об основных началах семейного законодательства, включая построение семьи на основе уважения и взаимной поддержки; ст. 31 – об обязанностях супругов строить свои отношения в браке на основе взаимоуважения и взаимопомощи, содействовать благополучию и укреплению семьи), играя базовую роль в правовом регулировании отношений с семейным элементом. Так почему же законодатели других стран, следуя традициям общественной жизни, реальной практике, считают необходимым призвать детей, по меньшей мере, к уважению своих родителей и помощи в семье, а российский законодатель молчит? К тому же, как мы только что отметили, по сути, устанавливая, например, обязанности детей в сфере образования, он противоречит сам себе…4

Таким образом, кое-какие обязанности у российских детей все же есть, но в юридически обобщенном виде они не позиционируются. Остается надеяться, что дети о такой «нерешительности» российского законодателя не знают, а если знают или догадываются, то понимают, что это – не совсем правда.

2. Право ребенка на имя

Право ребенка на имя (отчество и фамилию) является одним из средств индивидуализации его личности. В соответствии с п. 1 ст. 19 ГК РФ под своим именем гражданин приобретает и осуществляет свои права и обязанности. При этом по смыслу данной нормы имя человека по общему правилу состоит из собственно имени, отчества и фамилии. Разумеется, возможно полное совпадение у нескольких лиц всех трех элементов имени, но, как известно, дополнительно к ним действуют определенные юридические механизмы, позволяющие идентифицировать человека, в частности, фиксирующие через запись в книге регистрации актов гражданского состояния связь ребенка с матерью, отцом, а также дату и место его рождения (ч. 2 ст. 15, ч. 1 ст. 22 Федерального закона от 15.11.1997 № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния»).

Обращение родителей ребенка в органы ЗАГС для государственной регистрации его рождения является обязанностью родителей. Для ее реализации правилом п. 6 ст. 16 указанного закона установлен месячный срок, исчисляемый со дня рождения, однако ответственности за нарушение не только срока, но и самой обязанности не предусмотрено. Семейноведами предлагается данный пробел устранить, а также расширить, для особых случаев, круг лиц, правомочных, при неисполнении родителями рассматриваемой обязанности, зарегистрировать факт рождения ребенка5.

Следует заметить, что регистрация рождения и имени имеет существенное юридическое значение для реализации абсолютного большинства прав гражданина: любые юридические действия он совершает с указанием имени и предъявления документа, удостоверяющего личность, в том числе в сфере обязательного медицинского страхования, образования, получения социальных пособий, трудоустройства, административной и судебной защиты и т.д. и т.п.6

Ребенок (а также и взрослый человек) может иметь имя, данное ему (ей) при крещении, которое может не совпадать со светским, однако указанный вариант развертывания событий юридического значения не имеет. Следует при этом заметить, что, например, с русскими именами случился очевидный гендерный перекос: в имени ребенка есть указание только на отца (через отчество). Впрочем, этот перекос характерен и для других культорологических групп.

Российское законодательство, в том числе семейное, при официальном закреплении (регистрации) имени ребенка до недавнего времени полностью полагалось на родителей (в особых случаях – усыновителей/удочерителей – при изменении имени, а с ним отчества и фамилии для обеспечения тайны усыновления/удочерения (ст. 134 СК РФ), органа опеки и попечительства – в случаях спора между родителями о наименовании ребенка (п. 4 ст. 58 СК РФ). Буквальное толкование этого права не давало возможности органу ЗАГС отказать родителям в присвоении имени по мотивам неблагозвучности, нецелесообразности и т.п. В связи с этим многие юристы приводили яркий пример «непослушания» данного органа, отказавшего в соответствующей регистрации. В семье художника и реставратора родился мальчик, которому в течение полутора лет не было официально присвоено имя – он отзывался на кличку «БОЧ», которую родители и полагали закрепить в официальном статусе, в чем им было Чертановским ЗАГС отказано по мотивам ущемления права ребенка. Отец ребенка обратился сначала в районный суд, а затем и в Московский городской суд, которые последовательно не удовлетворили его заявление. В процесс были привлечены специалисты из Института русского языка РАН, которые признали избранное родителями имя БОЧ РВФ 260602 («Биологический объект человека рода Ворониных – Федоровых 26.06.2002 г.р.) аббревиатурой. Судебные инстанции в этом случае, конечно же, руководствовались интересами ребенка7.

До внесения изменений по смыслу норм п. 2 и 4 ст. 58 СК РФ, а также ч. 2 ст. 18 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» определение имени ребенка, действительно было абсолютной и исключительной прерогативой родителей. Как показывала практика, подобное нормативное решение следовало ужесточить, предусмотрев и в СК РФ, и в Федеральном законе «Об актах гражданского состояния» основания к отказу родителям (и другим правомочным лицам) в официальном присвоении имени с учетом главного критерия – «соответствие интересам ребенка». В качестве примерного образца предлагалось принять положение ст. 69 Кодекса о браке и семье Республики Беларусь: в исключительных случаях отказ в присвоении имени возможен, если это противоречит нормам общественной морали, национальным традициям. Предложение о том или ином варианте ограничения «фантазии» родителей давно высказывались семейноведами8. Правоприменительная практика прошлых лет опиралась на ведомственный акт Минюста РСФСР: для органов ЗАГС был рекомендован справочник личных имен, разработанный еще в 1957 г. и неоднократно переиздававшийся.

«Благодаря» невниманию законодателя к обозначенной проблеме правоприменительная практика знала примеры, когда, в отличие от приведенного ранее случая с ребенком по имени БОЧ, ЗАГСам на территории РФ все-таки приходилось регистрировать детей с весьма экстравагантными, неудобными в обращении в силу сложности их произношения именами. Так в 20–60-е гг. встречались непривычные по звучанию, но «идеологически правильные» имена: Революция, Тракторина, Лапанальда (Лагерь папанинцев на льдине), Даздрапема (Да здравствует Первое мая!), Урюрвкос (Ура, Юра в космосе! – лозунг в честь полета Ю. Гагарина в космос), Перкосрак (Первая космическая ракета) и т.п. Однако со сменой идеологии интерес родителей к наименованию своих чад причудливыми именами не угас. По данным ЗАГСов Ярославской области «необычные имена получают лишь (но думается, что это отнюдь не мало!) 40% появившихся на свет малышей»9. Среди необычных имен, зарегистрированных на территории Ярославской области, присутствуют такие, как: в 2009 г. – Князь, Румяна, Царь, в 2014 г. – Нектарин, в 2016 г. – Ива, Добромир, Цветана, Яра, при этом они весьма причудливо сочетаются с вполне привычными отчествами: Эванджелина Ивановна, Радаслава Алексеевна, Вияфет Николаевич. В целом по Российской Федерации, начиная с 1998 г., отмечается своеобразный бум новоизобретенных имен, в результате которого появились нередко трудно произносимые, бессмысленно многословные детские имена. Так, согласно статистике московских ЗАГСов за этот период родителями детям были присвоены имена: Николай-Никита-Нил, Христамрирадос, Дельфин, Ярослав-Лютобор, Лука-Счастье Саммерсет Оушен (у мальчиков); Апрель, Полина-Полина, Принцесса Даниэлла, Заря-Заряница, Алёша-Каприна, Океана, София-Солнышко (у девочек).

Органами ЗАГС Перми в 2007 г. были зарегистрированы Дантес, Принц Макарий, а в 2015 г. – Люцифер; г. Омска в 2011 г. – Медмия (составное от Медведев Дмитрий Анатольевич); г. Королева – Виагра; г. Екатеринбурга в 2014 г. – Крым и т.д.

Справедливости ради следует сказать, что Россия не является единственным новатором в изобретении необычных детских имен. Так, например, во Вьетнаме ребенок получил имя «Оштрафованный на Шесть Тысяч Пятьсот», поскольку именно такую сумму штрафа заплатил отец за рождение пятого ребенка – при демографическом ограничении до двух детей в семье, сын известного футболиста Дэвида Бэкхема носит имя Бруклин (по названию одного из районов Нью-Йорка), встречаются среди зарубежных имен и просто не имеющие смысла сочетания букв, например, Фифи Триксибель.

Вместе с тем, в отличие от российского законодательства, например, в Исландии, так благожелательно запомнившейся нам по европейскому футбольному турниру 2016 г., существует официальный список разрешенных имен, составленный комитетом по наименованию; этот же комитет рассматривает иные предложения, например, по иностранным именам – на предмет их фактической и грамматической совместимости с исландским языком.

В связи с очевидным культурным и национальным многообразием народонаселения Российской Федерации речь при этом не должна идти об установлении исчерпывающего перечня разрешенных имен. Законопроект, который был внесен в Государственную Думу, предполагал определение неких границ родительской свободы в наименовании собственного чада путем установления запрета на использование в качестве имени цифровых, буквенных обозначений, числительных, символов или их любой комбинации, аббревиатур, ненормативной лексики, указания на ранги и должности.

Правда, в указанном документе присутствовали и настораживающие, с точки зрения обеспечения интересов ребенка, а также его семьи, положения. В частности, по действующему законодательству на регистрацию рождения ребенка закон отводит родителям месяц со дня появления его на свет (ч. 6 ст. 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»), однако не предусматривает последствий нарушения родителями этого срока. Наглядной иллюстрацией существования в законодательстве данного пробела является и ситуация с уже упомянутым ранее ребенком по имени БОЧ, который в результате противостояния родителей и органов ЗАГС до сих пор живет без российского свидетельства о рождении и российского гражданства. Из «официальных» документов у ребенка имеются только свидетельство о рождении и паспорт, выданные международной некоммерческой организацией – «Всемирное правительство граждан мира» (по крайней мере по состоянию на начало 2017 г.).

Согласно законопроекту в случаях, если в установленный законом срок родители не обратятся с соответствующим заявлением в ЗАГС, то регистрация рождения ребенка, в том числе и присвоение ему имени, становится прерогативой органов опеки и попечительства и осуществляется последними по правилам регистрации подкинутого (!) ребенка. Разделяя в целом убежденность законодателя в необходимости урегулирования этого вопроса, полагаем, однако, что ссылка на положения о подкинутом ребенке в данном случае некорректна, поскольку пропуск родителями установленного для регистрации рождения срока сам по себе не свидетельствует об их отказе от своего ребенка и не лишает их родительских прав. Кроме того, бездействие родителей может быть связано с определенными уважительными обстоятельствами: необходимостью пребывания матери и (или) ребенка в медицинском учреждении, длительное восстановление здоровья женщины после осложненной беременности или сложных родов и т.п. Следовательно, и срок, пропуск которого влечет регистрацию рождения ребенка по инициативе органов опеки и попечительства, должен быть более продолжительным – например, не менее 3 месяцев.

В итоге законопроект претерпел существенные изменения, был обсужден и принят обеими палатами Федерального Собрания РФ и 01.05.2017 подписан Президентом. В соответствии с Федеральным законом «О внесении изменений в статью 58 Семейного кодекса Российской Федерации и статью 18 Федерального закона “Об актах гражданского состояния”» не допускается использование в имени цифр, буквенно-цифровых обозначений, числительных, символов, бранных слов, указаний на ранги, должности, титулы.

Имя, отчество и фамилия найденного (подкинутого) ребенка записывается органом ЗАГС по указанию организации (медицинской, воспитательной и т.п.), в которую этот ребенок помещен (п. 1 ст. 19 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»).

Не в полной мере отвечает такому критерию, как соответствие интересам ребенка, и норма п. 3 ст. 51 СК РФ. Ее редакция вроде бы подразумевает обязанность матери ребенка, рожденного вне брака (при отсутствии признанного или установленного отцовства) дать «указание» органу ЗАГС произвести так называемую фиктивную (номинальную) запись об отцовстве. Однако Федеральный закон «Об актах гражданского состояния» и практика полагают данную конструкцию правом, следовательно, в свидетельстве о рождении ребенка может оказаться незаполненная графа об отце. Поскольку у ребенка все же должно быть отчество, оно записывается по указанию матери (ч. 2 п. 5 ст. 18 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»). Не уверены, что подобная свобода решения обсуждаемого вопроса отвечает интересам ребенка.

Фамилия ребенка определяется фамилией родителей (ст. 58 СК РФ), а при разных фамилиях – их соглашением (если иное не предусмотрено законами субъектов Российской Федерации или не основано на национальном обычае). При недостижении соглашения разногласия разрешаются органом опеки и попечительства. На практике, как правило, по сложившейся традиции родители-супруги склоняются к фамилии отца. Ранее присвоение двойной фамилии закон (п. 1 ст. 32 СК РФ) допускал только для супругов путем присоединения фамилии одного из них к фамилии другого. Соответственно двойную фамилию ребенок мог получить, только если ее носителем являлся один из родителей. В настоящее время возможно присвоение ребенку двойной фамилии – путем соединения фамилий его/ее матери и отца (в любой последовательности). При этом двойная фамилия ребенка может состоять не более чем из двух слов, соединенных при написании дефисом.

Из смысла нормы п. 1 ст. 59 СК РФ следует, что родители правомочны ставить перед органами опеки и попечительства вопрос об изменении имени (фамилии) ребенка до достижении им возраста 14 лет, при этом с 10 лет на это требуется согласие самого ребенка. В отношении фамилии ребенка следует также отметить, что потребность в ее перемене может возникнуть у родителей не только по причине сложности ее произношения или неблагозвучности, но и в связи с иными жизненными обстоятельствами. Так, например, на практике не редки ситуации, когда мать, с которой ребенок остался после развода, при расторжении брака меняет фамилию на добрачную либо снова выходит замуж и в связи с этим принимает фамилию нового супруга, что в свою очередь не влечет изменения фамилии у ее ребенка. Вместе с тем наличие разных с ребенком фамилий создает матери определенные трудности в реализации своих родительских прав и в обеспечении интересов ребенка даже в достаточно рядовых жизненных ситуациях. В частности, при обращении за медицинской помощью (в том числе и в экстренных случаях), при оформлении социальных выплат, при оформлении ребенка в детское воспитательное учреждение возникает необходимость предоставления большего, чем обычно, количества документов для подтверждения родства с ребенком и своих родительских прав (дополнительно – свидетельства о расторжении брака или о заключении нового брака либо о перемене фамилии).

Согласно правилу п. 2 ст. 59 СК РФ в целях обеспечения интересов ребенка и проживающего с ним родителя для последнего предусмотрено право инициировать изменение фамилии ребенка на свою. Для этого он (она) должен обратиться в орган опеки и попечительства по месту жительства ребенка с соответствующим заявлением. По прямому указанию закона (п. 2 ст. 59 СК РФ) орган опеки и попечительства обязан разрешить этот вопрос, руководствуясь интересами ребенка. Согласия отдельно проживающего родителя на смену фамилии ребенка в данном случае не требуется, однако его мнение должно быть органом опеки и попечительства учтено. Это в свою очередь означает, что второй родитель извещается указанным органом о поступившем заявлении, наделен правом высказать свое к нему отношение, а орган опеки и попечительства со своей стороны – согласиться с его позицией или мотивированно отвергнуть при принятии решения. Вместе с тем на практике нередки случаи, когда органы опеки и попечительства по чисто формальным соображениям отказывают в удовлетворении заявления проживающего с ребенком родителя, основываясь на возражениях второго родителя, и рекомендуют обратиться с этим вопросом в суд. Следует при этом отметить, что по смыслу нормы п. 2 ст. 59 СК РФ учет мнения второго родителя не обязателен при невозможности установления его места нахождения, лишении его родительских прав, признании недееспособным, а также в случаях его уклонения без уважительных причин от воспитания и содержания ребенка. По смыслу предписаний п. 1–3 ст. 58 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» с 14-летнего возраста у гражданина появляется право на перемену любого элемента имени, с согласия родителей, решением органа опеки и попечительства, а при отсутствии согласия – решением суда. В соответствии с нормой п. 2 ч. 2 ст. 56 закона ребенок, без ограничения возраста (то есть по факту осознания нарушения своих прав и/или законных интересов), вправе обратиться за защитой в орган опеки и попечительства. Однако последний не может инициировать (по просьбе ребенка) решение проблемы о его имени (фамилии), хотя, как показывает административная практика, потребность в этом есть. Например, в случае особо неблагозвучной фамилии родителей10. До 10 лет юридического основания, видимо нет. Поскольку с 10-летнего возраста ребенку предоставлено право на активное выражение своего мнения (в виде согласия) по ряду значимых семейно-правовых актов, возможно, целесообразно задуматься и о его праве ставить вопрос об изменении имени и/или фамилии – перед органами опеки и попечительства, а последним – дать право его решать? Конечно, позиция спорная. С одной стороны, неблагозвучных фамилий немало, ребенок должен носить фамилию родителей (отца, матери) и приучаться противостоять насмешкам сверстников. С другой стороны, не высока ли цена этого «стоицизма», не сформируется ли в результате выраженный неврастеник?..

Так, например, к Уполномоченному по правам человека Ярославской области обратился 15-летний подросток, пояснив, что по отцу носит фамилию «Тупицин» и хочет изменить ее на более благозвучную – добрачную фамилию своей матери. Однако бабушка по отцовской линии, которая после смерти родителей является его законным представителем (попечителем), на смену фамилии своего согласия не дает, мотивируя отказ тем, что тоже носит фамилию «Тупицина». Совершенно очевидно, что в данной ситуации в соответствии с положениями ст. 58 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» и ст. 56 СК РФ ребенок вправе самостоятельно обратиться в суд с иском о разрешении смены фамилии без согласия попечителя, и суд, безусловно, встанет на его сторону. Однако очевидно и то, что использование судебной процедуры приведет к усугублению межличностного конфликта между бабушкой и внуком. В результате с помощью органов опеки и попечительства удалось убедить бабушку дать согласие на перемену фамилии внуком, чтобы избежать утомительных судебных разбирательств.

3. Право ребенказнать своих родителей

Казалось бы, данное право совершенно очевидно. Однако не во всех случаях. Так, даже в норме п. 1 ст. 7 Конвенции о правах ребенка содержится оговорка: «насколько это возможно».

Начнем с очевидного (или почти очевидного). По смыслу нормы ст. 47 СК РФ родителями ребенка являются лица, связанные с ним фактом происхождения. При этом материнство, как в браке, так и вне брака, подтверждается соответствующим медицинским документом, в том числе, если роды происходили не в медицинском учреждении, но в присутствии врача (фельдшера, медсестры). В иных случаях материнство подтверждается свидетельскими показаниями и другими доказательствами. В неочевидной ситуации могут быть проведены экспертизы крови, генной дактилоскопии (например, при суррогатном материнстве, оспаривании материнства).

Традиционно сложнее происходит установление отцовства. Если ребенок родился в браке, то действует так называемая презумпция отцовства (отцом ребенка, рожденного в браке, является муж матери). Она сохраняет свою силу в течение 300 дней после расторжения брака, признания брака недействительным, смерти супруга. Презумпция упрощает регистрацию отцовства – достаточно предъявить в орган ЗАГС свидетельство о заключении брака, позиция мужа по этому вопросу на момент регистрации факта происхождения значения не имеет. Регистрация производится по заявлению любого из супругов. Кстати, первоначально в СК РФ существовало правило, предоставлявшее матери ребенка, не считавшей мужа отцом, заявить об этом, «упразднив» действие презумпции, то есть произвести запись относительно фактического отца – с его согласия. В 1997 г. это правило было отменено. Некоторые юристы-семейноведы и сейчас настаивают на его целесообразности, так как в жизни встречаются бесспорные случаи: бесплодие мужа, его длительная командировка, нахождение в местах лишения свободы и т.п. Однако законодатель, из соображений стабильности семейных отношений и в интересах ребенка, сохраняет безусловное действие данной презумпции.

Это не означает, что презумпция имеет абсолютный характер. Как всякая презумпция (предположение) она может быть опровергнута – в нашем случае путем предъявления иска об оспаривании отцовства (матерью ребенка, ее супругом – юридическим отцом, фактическим (биологическим) отцом). Если иск будет судом удовлетворен, то запись об отцовстве меняется – на основании совместного заявления матери и фактического отца, а при отказе последнего (например, если соответствующий иск предъявлялся не им) – на основании последующего судебного решения об установлении отцовства. При отсутствии такого решения или же при нежелании матери устанавливать отцовство последняя может либо указать органу ЗАГС вымышленное имя «отца», либо настоять на пробеле в графе об отце ребенка (об этом мы уже упоминали в параграфе о праве ребенка на имя).

Возможна и ситуация, когда супруги все же желают записать отцом ребенка мужа матери (даже будучи осведомленными об ином), а другой мужчина, полагая себя действительным отцом, не согласен с таким решением вопроса. Он вправе предъявить в суд иск об установлении своего отцовства (ст. 49 СК РФ). Если данный факт будет подтвержден, суд вынесет положительное решение. Следует заметить, что это далеко не всегда отвечает интересам ребенка (в семье царит относительный мир, супруги – неплохие люди; напротив, фактический отец ребенка – дурной человек, возбуждает судебную тяжбу, отнюдь не с целью наилучшей заботы о судьбе и благе ребенка и т.п.), однако семейное законодательство не предоставляет суду права действовать по своему усмотрению: при достоверной доказанности факта происхождения ребенка от данного лица, суд не может отказать ему в иске. Впоследствии, если станет очевидным, что общение с таким отцом противоречит интересам ребенка, наносит ему психологические травмы, возможны ограничение общения или вовсе запрет на него (подробнее об этом см. в следующем параграфе).

Если родители не состоят между собой в браке, отцовство может быть установлено двумя способами в зависимости от позиции мужчины. Первый – подача ими совместно заявления в орган ЗАГС (в том числе в интересах будущего ребенка, и в период беременности женщины, если подача совместного заявления в будущем может быть затруднена). Вместе с тем сама запись о родителях будет совершена, безусловно, только после рождения ребенка. Такое добровольное признание отцовства является бесповоротным актом – поданное заявление не может быть отозвано мужчиной, как впрочем, и женщиной, в одностороннем порядке. Однако все же, если впоследствии мужчине станут известны убедительные факты, опровергающие происхождение ребенка от него, он вправе оспорить отцовство в судебном порядке.

Совместное заявление о признании отцовства невозможно в случаях, когда мать и/или отец ребенка являются недееспособными вследствие душевного заболевания. Отцовство при данных обстоятельствах может быть установлено только в судебном порядке – по иску опекуна недее­способного/недееспособной. Ограничение в дееспособности (в связи с хроническим алкоголизмом, наркоманией или пристрастия к азартным играм) либо частичная дееспособность несовершенноле

...