1

На часах было восемь вечера, когда Мартин выпил последнюю чашку кофе, даже не догадываясь, что спустя час будет уже мертв. Он был бы мертв гораздо раньше, если бы не остановился у своего приятеля Виталика в Лапчичах по дороге из Будвы в Цетине. Еще вчера вдоль трассы торговали сухими дубовыми ветками, бадняком.

Выезжая из города на серпантин, он сбросил два телефонных звонка от Ани. (Возьми он трубку, это никак не повлияло бы на исход, хотя — как знать?) Сколько можно названивать, женщина? Сказал же, что вернется не позже девяти, значит, не позже девяти!

Дорогу заволокло таким плотным туманом, что разметки не было видно. Мартин включил аварийку. Цокающие огни отражались в белесой пелене, ничуть ее не разгоняя. Он знал, что возле Цетине туман сменит облако дыма, нависшее над городом. Дым Мартина не раздражал, даже приятно было, как в детстве в деревне. А вот некоторые приезжие ворчали, мол, дышать нечем. Да ладно, не нравится — пусть едут в Сербию, там они узна́ют, что такое чистый воздух, как же.

Во дворе у Виталика припарковаться удалось не сразу. Дом стоял у самой дороги, и Мартин все недоумевал, как можно так жить: шумно, пыльно, неужели самому нравится? На что Виталик терпеливо отвечал, что живет он один, семьи, чтобы ворчать на жилищные условия, нет, а если появится, то, может, они вообще переедут в Сербию, а дом этот он выкупит и будет сдавать за большие деньги туристам. Как будто хоть один турист в своем уме снимет жилье возле дороги! С другой стороны, если все отфотографировать так, чтобы не сразу понятно было, что дом упирается в трассу…

Надо бы и ему подумать о чем-то таком. А что? Купить домик в горах, написать «эко-что-нибудь» и сдавать посуточно. Можно и лошадей завести, чтобы туристов катать, тут уж он развернется. У Ани больше не будет повода его пилить, что он-де не работает, а то сколько можно! Сто раз объяснял ей, что надо ждать, когда что-то подвернется, не будет же он, как идиот, резюме рассылать. Этим пусть неудачники занимаются.

Виталик встретил его у дверей. В притолоку кто-то воткнул ветку боярышника. Круглые ягоды алели на темном дереве, и эта краснота показалась Мартину какой-то тревожной, неуместной.

— Что это? — спросил он.

— А, — друг засмеялся, — соседка воткнула. От нечисти. Божич же прошел, некрещеные дни начались, вот она меня и бережет.

— Черт-те что, — высказался Мартин, заходя в дом. Никогда он не любил суеверий.

— Да ну брось, старая женщина. Ей приятно, мне несложно.

А ведь Аня тоже суеверная: ей в парикмахерской на кофе гадают, да и сама может карту вытянуть — ну так, онлайн. Почему-то это не раздражало, а даже умиляло. У каждого, как говорится, своя придурь.

Виталик предложил Мартину ракии, и тот не отказался. Дорогу он знал как свои пять пальцев, два года уже тут, ехать всего ничего, да и полиции после Божича не будет. Посидели, выпили. Мартин взглянул на старомодные часы со стрелками.

— Как Аня? — спросил Виталик. — Грызет насчет работы?

— А какая женщина нет? — усмехнулся Мартин.

— Ну, ты объяснял ей, что тебе нужно время? Эмиграция, шутка ли, ресурс у человека не бесконечен, она же должна понимать!

Мартин пытался, и не раз. Ты играешь сутками, говорила она, вставая между ним и экраном. Мартин, ну сколько можно? Я уже новую работу нашла. Ты можешь тоже в руки себя взять? Нам очень нужен второй работающий челов