Дуа за неверного
«Этот текст похож на российскую дорогу: он неровный, с кочками и ямами, с ремонтом посреди трассы. У меня нет навигатора по жизни Сереги, поэтому все, что мне остается, — ехать на ощупь». В книге Егана Джаббарова предпринимает попытку реконструировать короткую биографию сводного брата Сергея, родившегося от внебрачной связи ее отца. Следуя за братом по маршруту, который привел его к ранней и трагической смерти, автор обнаруживает, что сквозь историю Сергея проступает история страны конца 1990 х — начала 2000 х: межэтническое напряжение, нищета, борьба за выживание, эпидемия зависимостей и кризис идентичности. В то же время обращение к судьбе погибшего брата становится актом любви и памяти, единственным способом связать дискретные события его и своей жизни и преодолеть разрыв — культурный, религиозный, бытийный. Егана Джаббарова — писательница, поэтесса, эссеистка, автор книг «Руки женщин моей семьи были не для письма», «Красная кнопка тревоги», «Босфор» и «Поза Ромберга».
Жас шектеулері: 18+
Түпнұсқа жарияланған күн: 2024
Баспа: Новое литературное обозрение
Серия: Художественная словесность
Қағаз беттер: 118
Бұл серияда
Рассеяние
18+
Овидий-роман
18+
Пікірлер252
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
🎯Пайдалы
🚀Көз ала алмайсың
💧Көз жасын төктіреді
Думала, что лучше первой книги Еганы уже написать невозможно, но и вторая понравилась не меньше. Произведение тронуло неимоверно, плакала очень много раз и думала о своём умершем брате. Написано невероятно талантливо.
👎Ұсынбаймын
Всю книгу можно было уложить в 30 страниц. Даже фразы повторяются из слова в слово.
👎Ұсынбаймын
Удивительно, до чего современный женский автофикшн похож друг на друга. Вроде бы сам жанр предполагает раскрытие чего-то очень личного, сугубо индивидуального, что присуще только тебе, но большинство текстов по стилю, слогу, настроению выходят практически идентичными. В итоге начинаешь читать Джаббарову, а стойкое ощущение, что это Васякина снова устроила литературные похороны очередного родственника.
К середине книги уже начинаешь думать, что обязательное для таких книг лирическое нытье о тяжкой доле автора – не самое страшное, потому что размышления автора о чужой для него стране (это многократно и порой очень некорректно подчеркивается) лучше бы остались в глубине его страдающей и угнетенной души.
В порыве приступа жалости к себе, выворачивая душу в тексте, всегда есть риск, что её внутренняя сторона окажется пустой, банальной и трусливо-озлобленной.
К середине книги уже начинаешь думать, что обязательное для таких книг лирическое нытье о тяжкой доле автора – не самое страшное, потому что размышления автора о чужой для него стране (это многократно и порой очень некорректно подчеркивается) лучше бы остались в глубине его страдающей и угнетенной души.
В порыве приступа жалости к себе, выворачивая душу в тексте, всегда есть риск, что её внутренняя сторона окажется пустой, банальной и трусливо-озлобленной.
12 ҰнайдыПікір
