А.Т. Боннер

Избранные труды

Том I

История гражданского процессуального права.
Специфика гражданских процессуальных отношений

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.91/.95

ББК 67.410

Б81

Автор:

Боннер А. Т. — заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского и административного судопроизводства Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА).

Предлагаемые читателю избранные труды профессора А. Т. Боннера оригинальны как по содержанию, так и по структуре материала. Каждый из томов издания, за исключением тома VI, посвящен одной или двум из исследовавшихся автором теоретико-прикладных проблем.

В томе I «Избранных трудов» речь идет об истории гражданского процессуального права и специфике гражданских процессуальных отношений. Причем история гражданского процессуального права освещается автором в разных взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга аспектах. Подраздел «Развитие отечественной гражданской процессуальной мысли» дополнен двумя другими — «История науки советского и российского гражданского процессуального права в лицах» и «Будни советской юстиции (От истории к современности)». Заканчивая изложение истории развития гражданского процессуального права, автор приходит к парадоксальному выводу: «Оказывается, история порой возвращается и оборачивается современностью. Такая вот диалектика!»

Специфике гражданских процессуальных отношений посвящен ряд не утративших актуальности работ профессора А. Т. Боннера разных лет. В частности, здесь помещена лекция «Некоторые проблемы социалистического правосудия», статьи «К. Маркс о соотношении материального права и процесса», «Существует ли “юридический процесс”?», «Соотношение властности и диспозитивности в развитии гражданских процессуальных правоотношений», «Исполнительное производство: отрасль российского права или стадия процесса?», а также некоторые другие исследования автора.

УДК 347.91/.95

ББК 67.410

© Боннер А. Т., 2017

© ООО «Проспект», 2017

Структура издания

Том I. История гражданского процессуального права. Специфика гражданских процессуальных отношений.

Том II. Источники гражданского процессуального права.

Том III. Принципы гражданского процессуального права.Применение нормативных актов в гражданском процессе.

Том IV. Проблемы установления истины в гражданском процессе.

Том V. Проблемы теории судебных доказательств.

Том VI. Проблемы административной юстиции, особого производства, гражданского и медицинского права. Юридическая публицистика.

Том VII. Судьбы художников, художественных коллекций и закон

Александр Тимофеевич Боннер — представитель Московской школы цивилистов-процессуалистов профессора М. А. Гурвича.[1]

Истоки

Александр Тимофеевич Боннер — один из наиболее заметных представителей московской школы цивилистов-процессуалистов профессора М. А. Гурвича. Впервые имя начинающего исследователя появилось на страницах юридической печати свыше пятидесяти лет назад — в 1963 г. С тех пор сменились поколения людей и целая социально-экономическая эпоха. Некоторые молодые коллеги спрашивают Александра Тимофеевича, не его ли отец публиковался в юридических журналах в 60–70-х гг. прошлого века? «Отец, отец!» — улыбается один из мэтров современной отечественной процессуальной науки.

Александр Тимофеевич родился 4 июня 1937 г. в Сибири, в ее крупном культурном университетском центре — г. Иркутске. Юристом, по его словам, он стал, можно сказать, случайно. Склонный к шуткам и розыгрышам ученый не без юмора вспоминает о выборе специальности:

«Кем ты хочешь стать, Саша?» — спрашивали его домашние. «Не знаю, — отвечал, почесывая в затылке, будущий крупный ученый, — может быть, агрономом». — «А ты знаешь, Саша, что агрономы очень рано встают?» — «Рано — это в девять или в десять?» — «Нет, в пять или в шесть!» Данное «печальное» обстоятельство и предопределило дальнейшую судьбу юноши. К счастью для отечественного сельского хозяйства, он выбрал не его, а юриспруденцию.

«Университеты»

В 1954 г. А. Т. Боннер поступил на юридический факультет Иркутского государственного университета. Это известное учебное заведение было открыто в Иркутске в 1918 г. по инициативе «Верховного Правителя Российского государства» адмирала А. В. Колчака. Университет же, разумеется, носил не имя его основателя — мятежного адмирала, а одного из сталинских партийных деятелей — А. А. Жданова, не имевшего никакого отношения ни к Иркутску, ни к его университету.

В то время на небольшом юридическом факультете провинциального Иркутского университета работал прекрасный коллектив ученых и педагогов. Его костяк составляли молодые талантливые доценты, будущие профессора В. Д. Арсеньев, Г. Б. Виттенберг, И. М. Марткович, В. А. Пертцик. Но особое влияние на будущего процессуалиста оказал талантливейший ученик профессора М. А. Гурвича, в ту пору доцент, а позднее — профессор С. В. Курылев. На факультете он преподавал гражданский процесс и семейное право.

Деканом же факультета одно время был крупный государствовед профессор Н. П. Фарберов. История его появления в кресле декана весьма характерна для сталинских времен. В своем учебнике по государственному праву стран народной демократии (так тогда назывались страны, вступившие на путь социалистического строительства) Наум Павлович написал нечто, не понравившееся И. В. Сталину, относительно Федеративной Народной Республики Югославии. Известно, что в 1948 г. между советским и югославским руководством разгорелся острый конфликт. Находившийся в ФНРЮ у власти режим в одночасье был объявлен фашистским, чего, по-видимому, не смог учесть автор учебника. И словно по мановению волшебной палочки профессор Н. П. Фарберов оказался в Иркутске, правда, не в заключении, а в почетной ссылке. Сходным образом ряды преподавателей университета и иркутской адвокатуры пополнил проживавший ранее в Кишиневе выпускник Сорбонны Э. Б. Геккер, чья кандидатская диссертация была посвящена экспертизе в гражданском процессе. Вместе с другими «подозрительными» представителями интеллигенции Э. Б. Геккер был выслан в Сибирь.

В 1959 г. герой этого очерка с отличием окончил юридический факультет ИГУ. Молодой юрист мечтал стать адвокатом. И его мечта уже была близка к осуществлению. Он стал стажером Иркутской областной коллегии адвокатов, а его патроном был назначен человек энциклопедических познаний — кандидат юридических наук Э. Б. Геккер.

А. Т. Боннер с теплотой и юмором вспоминает свой первый рабочий день, 1 августа 1959 г. «Как вас зовут, молодой человек?» — спросил его патрон. «Саша», — был ответ. «Нет, меня интересует ваше имя и отчество», — уточнил Э. Б. Геккер. Юный стажер, наконец-то, представился, как подобает. «Так вот знайте, что, начиная с этого дня, вас зовут Александром Тимофеевичем. И еще я прошу вас приходить на работу непременно в галстуке!»

В качестве стажера адвоката А. Т. Боннер успешно провел ряд уголовных и гражданских дел. Его успехи заметили не только старшие коллеги, но и судьи, пророчившие ему блестящее будущее. Не очень продолжительный период работы в иркутской адвокатуре, люди и судьбы, с которыми сталкивался молодой юрист, во многом заложили фундамент его характера и убеждений. Вот один из эпизодов, рассказанных позднее Александром Тимофеевичем.

Двадцатидвухлетний стажер адвоката был направлен в Иркутскую тюрьму № 1, чтобы написать ходатайство о помиловании. Согласно рассказу осужденного, а главное — представленной администрацией тюрьмы копии вступившего в законную силу приговора, картина происшествия была следующей. Деревенский праздник, пьянка, драка. Озверевшая пьяная толпа гонится за одним человеком и почти настигает его. В последний момент убегавший отрывает от забора палку, бьет ею одного из нападавших и вновь пытается оторваться от преследователей. Но те не отступают. Тогда, спасаясь от разъяренной толпы, обороняющийся ударяет второго, а когда его настигают, то и третьего. В финале — три трупа и приговор суда, определивший несчастному высшую меру наказания — расстрел — за «умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах». Всякий раз, когда в обществе начинают обсуждать вопрос о необходимости «усиления системы наказаний», возврата к смертной казни и т. д., Александр Тимофеевич вспоминает того безвинно осужденного. Ведь на его месте в принципе мог оказаться каждый!

В жизни молодого адвоката были и другие, интересные, трагические, а порой в чем-то и забавные эпизоды. Вот один из них. В Нижне-Илимском районе Иркутской области он должен был защищать убийцу. К месту рассмотрения дела добирались на самолете, катере, а затем — на машине-вездеходе. В глухом таежном поселке члена областного суда, прокурора и героя этого повествования привели на постой к председателю поселкового совета, поскольку гостиницы в поселке не было. Проведя неожиданно «свалившихся» на него гостей в одну из комнат своего скромного жилища, хозяин сказал: «Извините, ребята, но у меня всего две кровати. Как хотите, так и разбирайтесь!» Прокурор мгновенно отреагировал на эти слова и тут же плюхнулся на узкую койку. Широкая же была им «любезно» предоставлена в совместное пользование других участников процесса. Не найдя оснований для отвода судьи и партнера по ночному отдыху, в течение нескольких дней юный адвокат вынужден был делить с ним спальное ложе. Но нужно было видеть, насколько председательствующий по делу был с ним строг и официален в процессе! Впрочем, как выяснилось впоследствии, одной из причин этой чрезмерной официальности был университетский знак, который молодой специалист легкомысленно прикрепил к лацкану пиджака. Член же областного суда высшего образования в тот момент еще не имел, а спустя некоторое время волею судеб оказался среди студентов-заочников молодого преподавателя Иркутского университета А. Т. Боннера.

Впрочем, на дворе стояла эпоха Н. С. Хрущева, названного впоследствии «волюнтаристом». «Пачками» прекращались уголовные дела, в том числе и о тяжких преступлениях, в связи с передачей виновных на поруки трудовым коллективам. По существу, наполовину безработным адвокатам были совершенно не нужны молодые конкуренты. Обстоятельства заставили А. Т. Боннера перейти на службу в прокуратуру.

В 1960–1961 гг. он работает в прокуратуре Иркутской области — стажером, помощником прокурора г. Иркутска, следователем, прокурором отдела общего надзора прокуратуры области. А затем — опять неожиданный поворот судьбы. В Минск переехал известный процессуалист доцент С. В. Курылев, и бывшие наставники молодого юриста уговорили его вернуться в альма-матер уже в качестве педагога. В ноябре 1961 г. он был избран на должность преподавателя кафедры гражданского права и процесса Иркутского госуниверситета. Однако о столь опрометчивом решении новоиспеченному педагогу очень скоро пришлось горько пожалеть.

Автору этих строк А. Т. Боннер рассказал о данном периоде своей жизни следующее. Когда его «сватали» на кафедру, то имелось в виду вполне разумное решение. Начинающему преподавателю предлагали вести исключительно практические занятия. Лекции же по гражданскому процессу должен был читать в качестве совместителя кандидат наук Э. Б. Геккер. Однако в такой ход событий вмешался ректор ИГУ доцент В. А. Рогов. «В целях экономии государственных средств» он немедленно уволил Э. Б. Геккера. И уже через две недели после зачисления в университет А. Т. Боннер вынужден был предстать перед студентами в качестве лектора.

До известной степени «наставнику юношества» повезло. Темой его первой лекции было участие прокурора в гражданском процессе. Наш же герой успел уже некоторое время проработать в прокуратуре и участвовать в этом качестве в рассмотрении гражданских и уголовных дел. А посему, добросовестно заблуждаясь относительно необходимого содержания лекции, он честно пересказал студентам соответствующую главу учебника профессора К. С. Юдельсона, по возможности вставляя туда примеры из собственной практики «крупного практического работника». Как казалось горе-лектору на беду, а на самом деле, к счастью, на лекцию пришла заведующая кафедрой гражданского права и процесса, опытнейший педагог доцент Г. И. Ческис. И когда Александр Тимофеевич собрался сойти с лекторской трибуны и победоносно удалиться, она предложила ему «остаться и поговорить». В достаточно жестких, но вполне корректных выражениях дебютанту были разъяснены допущенные им ошибки, которых было не счесть.

Для молодого педагога началось очень тяжелое время. В течение недели он лихорадочно готовил очередную лекцию, порой весьма приблизительно ориентируясь в материале последующих тем курса. Однако через год итог, по мнению руководства кафедры, был в целом утешителен. Качество лекций соответствовало университетскому уровню, а вот над методикой практических занятий следовало еще поработать. В то же время два года преподавания в ИГУ показали, что еще многому предстояло учиться.

На кафедре профессора М. А. Гурвича

В ноябре 1963 г. Александр Тимофеевич успешно сдал вступительные экзамены и поступил в очную аспирантуру Всесоюзного юридического заочного института. В течение многих лет кафедру гражданского процесса ВЮЗИ возглавлял ученый с мировым именем — доктор юридических наук, профессор Марк Аркадьевич Гурвич. Одним из учеников М. А. Гурвича ранее был и любимый педагог А. Т. Боннера по Иркутскому университету — С. В. Курылев.

Весьма актуальную тему кандидатской диссертации «Производство по делам, возникающим из административно-правовых отношений» молодой исследователь выбрал еще в период пребывания в Иркутске. К моменту поступления в аспирантуру он успел сдать два кандидатских экзамена и имел несколько публикаций в юридических журналах. По указанным причинам подготовка текста диссертации заняла всего полтора года. Однако Марк Аркадьевич, в целом одобривший работу, вовсе не собирался ставить ее на обсуждение кафедры. «У вас еще целый год впереди. Поживите в Москве, походите по музеям и театрам», — таков был «суровый» приговор. Разочарованному без пяти минут кандидату наук не оставалось ничего иного, как последовать этому совету. Благо, что «подпольно» удалось устроиться на работу юрисконсультом. В дальнейшем этот практический опыт также оказался полезным для молодого ученого.

В июне 1966 г. состоялась досрочная защита кандидатской диссертации. После этого, с 1966 по 1971 г. А. Т. Боннер работал старшим преподавателем, а затем доцентом Краснодарского факультета ВЮЗИ. Чуть позже, в 1971 г., после присоединения факультета ВЮЗИ к юридическому факультету Кубанского университета, он стал доцентом этого вуза. А через год Мария Сумбатовна Шакарян, сменившая на посту заведующего кафедрой М. А. Гурвича, предложила ему работу в Москве.

В тот период в ВЮЗИ действовало несколько территориальных факультетов, учебно-консультационных пунктов и филиалов, и не каждый из них имел штатных преподавателей по всем учебным дисциплинам. Постоянно в командировках находился и доцент А. Т. Боннер. Он объездил значительную часть необъятной территории бывшего СССР, вел различные виды занятий со студентами в Вологде, Кирове, Оренбурге, Горьком (Нижнем Новгороде), Ульяновске, Куйбышеве (Самаре), Хабаровске, Магадане, Южно-Сахалинске, Петропавловске-Камчатском, а также ныне зарубежных — Минске и Риге.

Бесконечные командировки были достаточно тяжелы и даже изнурительны. Но зато удалось посмотреть страну и одновременно ознакомиться с практикой местных судебных органов. А богатая и разнообразная судебная практика очень пригодилась при работе над докторской диссертацией.

Одним из ключевых направлений этого исследования стала проблема пробелов в гражданском процессуальном праве. И «выйти» на эту имеющую важное теоретическое и большое практическое значение проблематику также помог «господин Случай». По словам Александра Тимофеевича, его соседом в Краснодаре в течение ряда лет являлся весьма квалифицированный юрист, член президиума краевого суда Л. В. Никольский. Он постоянно засыпал молодого ученого массой вопросов — как следует поступить в том или ином случае, когда в процессуальном законе имеется пробел. Эти беседы легли на благодатную почву. На основе анализа законодательства, юридической литературы и огромного массива судебной практики были подготовлены монографии ученого «Источники советского гражданского процессуального права» (М., 1977) и «Применение нормативных актов в гражданском процессе» (М.: Юридическая литература, 1980), а также многочисленные статьи, опубликованные в юридических журналах.

5 декабря 1980 г. на заседании диссертационного совета Всесоюзного юридического заочного института А. Т. Боннер успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Применение нормативных актов в гражданском процессе». Официальными оппонентами по диссертации выступали профессора-процессуалисты Д. М. Чечот и К. И. Комиссаров, а также цивилист профессор Н. С. Малеин. Творческие контакты с официальными оппонентами впоследствии переросли в самые добрые и даже теплые человеческие отношения не только с самими оппонентами, но и с кафедрами, на которых они работали. А «научный пиетет», с которым всегда относились друг к другу представители московской, санкт-петербургской и свердловской процессуальных школ, поднялся на еще более высокий уровень. В 1983 г. Александру Тимофеевичу было присвоено ученое звание профессора.

Неподведенные итоги

А. Т. Боннер является крупным ученым, одним из самых известных современных российских специалистов в области гражданского и арбитражного процессов. Он — автор и соавтор многочисленных работ по гражданскому и арбитражному процессу: монографий, учебников, учебных пособий, разделов в научно-практических комментариях к ГПК и АПК, статей в ведущих юридических журналах, получивших широкое признание как в России, так и за рубежом.

В своих научных исследованиях А. Т. Боннер никогда не замыкался в рамках одной отрасли права. Большинство его трудов создано на стыке разных областей юридических знаний, основано на богатейшем и интереснейшем практическом материале и в первую очередь адресовано законодателю и практическим работникам. В частности, впервые в гражданской процессуальной литературе им были подвергнуты кардинальной разработке проблемы судебного контроля за законностью управления. В течение нескольких десятков лет ученый упорно и последовательно ставил вопрос о необходимости значительного расширения пределов такого контроля, включения в его орбиту правовых актов не только единоличных должностных лиц, но и коллегиальных органов, а также нормативных актов, существенного расширения компетенции судов в данном направлении. В конечном итоге эти предложения законодателем были приняты.

Многие годы профессор А. Т. Боннер проводит исследование принципов гражданского процессуального права, комплексное изучение проблем применения норм материального и процессуального права в гражданском судопроизводстве, пробелов в праве и способов их преодоления, соотношения понятий законности и справедливости, законности и целесообразности, судебного усмотрения и теории судебных доказательств. Результатом этой многолетней напряженной и плодотворной работы стали его монографии «Законность и справедливость в правоприменительной деятельности» (М., 1992), «Проблемы установления истины в гражданском процессе» (СПб., 2009), «Традиционные и нетрадиционные средства доказывания в гражданском и арбитражном процессе» (М., 2012). Кроме того, был опубликован ряд рассчитанных не только на студентов, но и на научных и практических работников учебных пособий, сочетающих в себе монографическую глубину анализа материала, оригинальность выводов с доступной, а порой и увлекательной формой изложения. Имеются в виду изданные под грифом лекций и учебных пособий, но, в сущности, небольшие монографии «Правосудие как вид государственной деятельности» (М., 1973), «Принцип диспозитивности советского гражданского процессуального права» (М., 1987), «Принцип законности в советском гражданском процессе» (М., 1989). Многие высказанные Александром Тимофеевичем научные положения, в частности, касающиеся необходимости расширения судебного контроля, аналогии процессуального закона и права, необходимости постепенного ограничения пределов действия правила допустимости доказательств, существенной демократизации процессуального порядка рассмотрения дел о признании граждан недееспособными и др., были восприняты законодателем. Они нашли свое закрепление в Конституции СССР 1977 г., Конституции РФ 1993 г., Федеральном законе от 7 августа 2000 г. № 120-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР», третьей части Гражданского кодекса РФ, в ГПК и АПК и иных законодательных актах.

Профессора А. Т. Боннера без преувеличения можно назвать классиком российской юридической науки. Современные положения ряда разделов науки гражданского процессуального права в научных и учебных целях вряд ли могут излагаться без учета оригинальных положений, разработанных этим ученым. Речь идет об источниках гражданского процессуального права, гражданских процессуальных отношениях и их субъектах, принципах гражданского процесса, судебных доказательствах, судебном решении, производстве по делам, возникающим из публично-правовых отношений, особом производстве, проверке законности и обоснованности судебных постановлений и т. д. В течение последних десятков лет трудно найти книгу, докторскую или кандидатскую диссертацию по гражданскому процессуальному, а порой и по ряду иных отраслей права, в которых не было бы многочисленных и, как правило, весьма позитивных ссылок на его труды. Неизменно они присутствуют и в работах ученых-процессуалистов стран — членов СНГ.

Для трудов профессора А. Т. Боннера характерны насыщенность яркими оригинальными идеями, глубина и ясность изложения материала, а также стиль изложения, который, по существу, является неповторимым. Рецензенты учебников по гражданскому процессу, написанных им в соавторстве с коллегами, наряду с общей весьма положительной оценкой всего издания в целом, нередко особо подчеркивали высокий уровень созданных им глав. Так, профессор И. В. Решетникова, в частности, отмечала: «Творческим подходом и новизной отличаются главы, написанные А. Т. Боннером… А. Т. Боннер не идет по пути простого комментирования закона… а умело показывает спорные проблемы. Это делается действительно мастерски, ненавязчиво, что позволяет студентам увидеть гражданский процесс не только как совокупность норм, но и как живую науку… Может быть, так и должно выглядеть изложение… гражданского процессуального права в современных учебниках?» (Российский юридический журнал. 1999. № 4. С. 154–155).

Рецензируя монографию ученого «Законность и справедливость в правоприменительной деятельности», профессор В. П. Воложанин указывал, что этот труд имеет «существенное теоретическое и практическое значение. Изложенный обширный практический материал, собранный и проанализированный автором, представляет особый интерес. Содержащиеся в работе выводы и рекомендации хорошо продуманы, аргументированы и служат предпосылкой для совершенствования законодательной и правоприменительной деятельности» (Российский юридический журнал. 1993. № 2. С. 140–141).

Любопытно отметить, что далеко не всегда разумные теоретические и прикладного характера соображения ученого воспринимались процессуальным сообществом на «ура». Некоторые из них первоначально встречались коллегами «в штыки», но затем жизнь все расставляла на свои места.

Так, написанную им в 1985 г. статью «Соотношение властности и диспозитивности в развитии гражданских процессуальных правоотношений» кафедра гражданского процесса ВЮЗИ вообще не хотела публиковать. В конечном итоге статья все-таки увидела свет, но была снабжена примечанием «Публикуется в порядке научной дискуссии». А в предисловии к сборнику «Трудов ВЮЗИ» сообщалось, что в сборник, в числе прочих, включены статьи авторов, «мнения которых представляются весьма спорными». «Спорность публикации» в тот момент заключалась в том, что ее автор позволил себе не согласиться с общепринятым взглядом на характер гражданских процессуальных правоотношений как исключительно властеотношений. Утверждение А. Т. Боннера о «сочетании императивного и диспозитивного начал в механизме гражданского процессуального регулирования» казалось для того времени неслыханно дерзким. В наши же дни этот вывод кажется уже настолько само собой разумеющимся, что на его «первооткрывателя» нет смысла и ссылаться.

Не хотела кафедра давать «зеленый свет» и работе «Применение нормативных актов в гражданском процессе», требуя изменения ряда ее положений. Однако в 1980 г., уже без кафедральной рекомендации, неслыханным для нашего времени тиражом в 13 000 экз., книга вышла в издательстве «Юридическая литература».

Сходная судьба постигла и интересную статью ученого «К. Маркс о соотношении материального права и процесса». В течение нескольких лет она «мариновалась» в редакционном портфеле журнала «Правоведение». Но основания для этого были совсем другими. Заместитель гл. редактора журнала проф. Ю. К. Толстой категорически возражал против публикации статьи родственника Е. Г. Боннэр. Лишь после разговора с гл. редактором журнала Н. А. Чечиной проф. М. С. Шакарян статья, наконец, увидела свет. Несмотря на то, что она была опубликована без малого сорок лет назад, а классики марксизма-ленинизма давно низвергнуты со своих пьедесталов, работа продолжает оставаться актуальной. Более того, в связи с принятием Кодекса административного судопроизводства статья приобрела «второе дыхание», о чем свидетельствует одна из последних публикаций А. Т. Боннера, включенных в настоящее издание2.

А. Т. Боннер является ученым европейской известности. Некоторые его работы изданы на английском, болгарском, венгерском, чешском и украинском языках, а рецензии на его книги опубликованы не только в России, но также за рубежом (в Польше и Болгарии). Так, болгарский рецензент книги «Применение нормативных актов в гражданском процессе» писал: «Автор известен болгарскому читателю по книге “Судебный контроль в области государственного управления„ (М., 1973), написанной в соавторстве с В. Т. Квиткиным. Сегодня А. Т. Боннер представил разработку другой проблемы, весьма важной и интересной… По охвату освещаемых вопросов работа выходит за рамки гражданского процесса и переходит в область общей теории права… Наиболее сильное впечатление производит тесная связь между теоретическими положениями и практикой. В книге использовано большое количество примеров из судебной практики. Причем эти примеры не являются неким традиционным и безжизненным реквизитом научного сочинения, не выглядят в нем чужеродным телом, а настолько искусно и органично вплетены в исследование, что трудно отделить “чисто теоретическое„ от “чисто практического„» (Стефан Брайков. Интересно научно изследоване в областта на гражданския процес // Социалистическо право. 1980. № 8. С. 65–66, 72).

Многие труды ученого включены в изданную в Будапеште Библиографию гражданского процессуального права. (Szocialista polgari eljarasjogi bibliografia (1945–1974). Polgari eljarasjogi fuzetek IX. Budapest, 1977).

В ряде своих работ А. Т. Боннер не замыкается в сравнительно узких рамках гражданского процесса. Некоторые его труды посвящены также проблемам гражданского и медицинского права и даже, несколько неожиданно для ученого-юриста — проблемам искусствоведения и реституции культурных ценностей. Несомненный интерес вызывает и раздел тома 6 настоящего издания, озаглавленный автором «Юридическая публицистика».

Профессор А. Т. Боннер умело работает со студентами и аспирантами, многие из которых стали крупными практическими работниками, защитили кандидатские диссертации. На его работах воспитано не одно поколение российских юристов, а ряд его персональных либо написанных в соавторстве трудов (учебники и учебные пособия по гражданскому и арбитражному процессу, научно-практические комментарии к ГПК РСФСР, АПК РФ и ГПК РФ и др.), по существу, стали настольными книгами практических работников.

За большой вклад в развитие юридической науки Указом Президента РФ от 17 июня 2003 г. № 685 профессору А. Т. Боннеру присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки Российской Федерации».

Ученому всегда было свойственно стремление увязать научную и педагогическую работу с практической деятельностью. Особенно хорошо у него это стало получаться после 1990 г., когда на волне политических и экономических перемен он вступил в Московскую городскую коллегию адвокатов. В течение ряда лет А. Т. Боннер являлся членом Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы. В качестве адвоката профессор вел главным образом сложные гражданские дела, что великолепно помогало увязывать теорию с практикой.

Большинство его доверителей — простые граждане, чьи попранные права и нарушенные интересы приходилось отстаивать порой путем многолетних хождений по различным судебным инстанциям. Доводилось ему вести и «громкие» гражданские дела. В разное время представлять свои интересы в суде адвокату А. Т. Боннеру поручали бизнесмен Б. А. Березовский, предприниматель и писатель Ю. А. Дубов, журналисты С. Л. Доренко, Е. А. Киселев, В. В. Ленский, А. В. Мамонтов, М. А. Максимовская и др., экс-президент Республики Карачаево-Черкесия генерал армии в отставке В. М. Семенов, певцы А. Н. Малинин и С. В. Трофимов, телекомпании ОРТ и НТВ, редакции журнала «Итоги» и газеты «Iностранец», ООО «АрбатПрестиж» и др. Что же касается процессуальных противников адвоката А. Т. Боннера, то нередко ими являлись различного рода властные структуры. По отдельным же делам ими выступали такие небезызвестные персоны, как первый вице-премьер Правительства РФ А. Б. Чубайс, экс-заместитель руководителя Администрации Президента РФ В. В. Макаров, бизнесмены Р. А. Абрамович и М. С. Черный, парламентарии Г. Н. Селезнев и В. И. Илюхин, журналист В. Т. Третьяков, сценарист и режиссер Е. М. Райская, Государственный Эрмитаж, МДМ-Банк и даже защищавший свою честь и достоинство Генеральный прокурор РФ В. В. Устинов. О многих из своих доверителей и процессуальных противников у А. Т. Боннера сохранились интересные воспоминания. Дела же, в которых он участвовал, послужили ценным материалом для научных исследований. А в IV томе настоящего издания публикуются и некоторые из подготовленных автором процессуальных документов.

Часть проведенных адвокатом А. Т. Боннером гражданских дел получили широкий общественный резонанс, а отдельные из постановленных с его участием решений даже приобрели прецедентное значение. Так, будущий Президент Адвокатской палаты г. Москвы, а в тот момент — председатель Президиума Московской городской коллегии адвокатов Г. М. Резник по поводу одного из таких дел на страницах «Российской газеты» писал:

«Критика официальных лиц – дело очень трудное и опасное. До самого последнего времени всякий обиженный деятель, занимающий довольно высокое положение во власти, обращаясь с исками в суды, имел практически стопроцентную гарантию, что иск будет удовлетворен. … отношение к прессе со стороны судебной власти отнюдь не самое благоприятное, изначально презумпция законности всегда целиком была на стороне представителей властей предержащих.

Но совсем недавно вынесено решение по делу, которое, как мне представляется, может развернуть (не сразу!) судебную практику. Профессор А. Боннер успешно провел дело, защищая ОРТ и журналиста С. Доренко против высокопоставленного должностного лица А. Чубайса, который в то время был первым вице-премьером и которого в одной из телепередач журналист С. Доренко в довольно резкой форме покритиковал. Но при такой (на грани фола) форме критики, правда, не переходящей на территорию уголовного законодательства, Доренко не делал прямых утверждений о злоупотреблениях первого вице-премьера, он просто выразил сомнение в нравственной и правовой стороне проступков, совершенных этим высокопоставленным должностным лицом.

Я полагаю, что это дело (не юридически, а фактически) может иметь прецедентное значение для рассмотрения такого рода дел, в том числе в регионах.

… Нам нужно формировать такое состояние общественного мнения и правовой культуры общества, когда бы стало ясно, свобода СМИ – наиглавнейшая гарантия всех остальных прав и свобод человека, ограничение свободы должно быть минимальным и действительно необходимым для сохранения высоких социальных ценностей»3.

И действительно, в отношении «разворачивания» судебной практики «не сразу!» Г. М. Резник как в воду глядел. Относительно давно выработанные практикой Европейского суда по правам человека и известные международному праву понятия «общественной политической дискуссии» и «публичной фигуры» в российской судебной практике были легализованы лишь с принятием известных постановлений Пленума Верховного Суда РФ4.

Впрочем, далеко не все проведенные адвокатом А. Т. Боннером дела заканчивались блистательными победами. К этому было множество причин: чрезвычайная перегруженность судей, не всегда их достаточно высокая квалификация, а по некоторым делам – и следующее парадоксальное обстоятельство. В условиях российских правовых реалий адвокат порой вынужден «состязаться» не столько со своим процессуальным противником, сколько с судом, который чуть ли не в открытую помогает противной стороне. О некоторых из такого рода дел А. Т. Боннер рассказал в настоящем издании5. Так что критика официальных лиц и в наши дни остается делом весьма трудным и опасным.

За крупный вклад в развитие российской адвокатуры, самоотверженное служение делу защиты прав и свобод человека и гражданина, безупречную деловую репутацию, длительную и плодотворную работу в органах адвокатского самоуправления адвокат А. Т. Боннер награжден золотой медалью имени Ф. Н. Плевако, а также медалью «За заслуги в защите прав и свобод граждан» II степени и нагрудным памятным знаком «150 лет российской адвокатуре».

Подготовка и выход в свет настоящего уникального не только по объему, но и по содержанию семитомного издания, приуроченного к 85-летнему юбилею Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), — вне сомнения, важная веха в жизни автора. Но хотелось бы надеяться, что это — отнюдь не подведение итогов его более чем полувековой научной деятельности. Хочется пожелать ученому новых больших творческих свершений, крепкого здоровья и большого человеческого счастья.

М. К. Треушников,
заведующий кафедрой гражданского процесса
Московского государственного университета
им. М. В. Ломоносова,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки Российской Федерации

Избранные временем.[6]

Конференция, на которую мы сегодня любезно приглашены, связана с выходом в свет уникального в своем роде издания. Это — «Избранные труды по гражданскому процессу» профессора Московского государственного юридического университета (МГЮА) имени О. Е. Кутафина, доктора юридических наук, профессора Александра Тимофеевича Боннера.

Уникальность этого издания связана с несколькими обстоятельствами.

Во-первых, это некоторые итоги почти 45-летней научно-педагогической деятельности автора. Во-вторых, это книга впечатляющего объема — в ней почти тысяча страниц, и это только лучшие работы. В-третьих, это прекрасно выполненное, просто роскошное издание, и за это следует отдельно поблагодарить Издательский дом Санкт-Петербургского университета. В-четвертых, это книга, которая была моментально раскуплена, ее уже почти невозможно достать.

В книге собраны произведения разных лет, но между ними нет противоречий, напротив, все работы ученого связаны между собой, их объединяет внутреннее единство, обеспечиваемое изложением научных концепций А. Т. Боннера в их развитии, логичностью и аргументированностью его построений, последовательностью научных позиций автора, его высокой требовательностью к себе и к своим работам.

Разумеется, нельзя не видеть некоторую разницу в изложении мыслей автора в разные периоды его творческой деятельности. Это вполне естественно: развиваются научные представления, меняется законодательство, какие-то вещи требуют переосмысления в новых условиях. И тем не менее, в своих основных научных воззрениях автор всегда остается верен себе.

Люди и старшего и среднего поколений, те, кто сделал себе имя в науке в одно время с А. Т. Боннером или еще раньше, хорошо знают и помнят то время, когда создавались первые работы Александра Тимофеевича, когда им были написаны и кандидатская, и докторская диссертации, опубликованы три монографии, а также многочисленные статьи, рецензии, эссе. Поэтому современникам понятно, почему ученому порой приходилось прибегать к эзопову языку, как понятны тональность и стиль изложения автором многих его мыслей.

Люди нашего поколения в этом плане мало что могут сказать друг другу нового, а потому мое сегодняшнее выступление адресовано прежде всего нашей замечательной молодежи. Молодым сейчас очень тяжело, им приходится и учиться, и работать, но они по крайней мере избавлены от идеологического гнета нашего недавнего прошлого, от необходимости «прикрывать» собственные суждения ссылками на классиков марксизма-ленинизма.

Я вижу здесь много молодых лиц и это замечательно. Значит, наука не умирает, значит, есть люди, которые все-таки хотят ей заниматься, хотя еще недавно казалось, что все стремятся только зарабатывать деньги, а наука никому не нужна.

В науке вообще, а в гуманитарных науках в особенности, создано и продолжает создаваться огромное число произведений. Изданы и издаются десятки тысяч книг, монографий, статей.

В советский период нашей истории магазины и склады были заполнены тоннами так называемой «общественно-политической» литературы, которая в своем подавляющем большинстве представляла собой макулатуру, время жизни которой зачастую не превышало периода от одного пленума ЦК до другого.

Не составляли исключения и многие публикации на правовую тематику.

Наше молодое поколение, студенты, аспиранты, к счастью, не знают, как трудно было в то время создать в сфере общественных наук что-то действительно оригинальное, талантливое, по-настоящему актуальное, а тем более, как трудно было опубликовать такую работу.

А между тем стоит напомнить, как это было. Тогда станет понятнее, в каких условиях создавались А. Т. Боннером многие его работы, тогда можно будет представить, какого огромного труда стоило ученому создать и опубликовать то, что сегодня кому-то может показаться вполне естественным и даже очевидным, и тогда мы сможем в полной мере оценить новаторство ученого и тот действительно огромный вклад, который Александр Тимофеевич внес в науку.

Издать в то время что-либо, что не встраивалось бы в «линию партии», было в принципе невозможно. Существовала мощнейшая система тотальной цензуры и самоцензуры. Во-первых, цензурой занимался специальный орган — Государственный Комитет по охране государственных тайн в печати (Главлит), который должен был следить за тем, чтобы не было опубликовано что-либо, что не соответствует текущим партийным установкам, а тем более идет вразрез с официальной идеологией.

Помимо официальных цензоров — специально обученных людей, в обязанность которых входило прочтение абсолютно всех публикуемых материалов с целью не пропустить «крамолы» и без визы которых не могла появиться никакая публикация, — существовали еще и главные редакторы изданий. Эти люди входили в номенклатуру партийных органов, т. е. назначались на должность и освобождались от должности по решению этих органов. Главные редакторы общесоюзных газет и журналов, центральных издательств назначались решением ЦК, на такую должность могли быть назначены только проверенные люди. Они несли персональную ответственность за то, чтобы в возглавляемых ими изданиях не «проскочила» какая-нибудь «сомнительная» публикация. Ну и, конечно, была самоцензура.

Любая диссертация, автореферат должны были начинаться с цитаты из решений последнего парттийного съезда, даже если исследование не имело к ним никакого отношения, поставленными КПСС задачами мотивировалась актуальность каждой научной работы. Таковы были правила игры.

Точным наукам в этом плане повезло больше, чем общественным. В правовой же науке больше повезло цивилистическим ее направлениям — международному частному праву, гражданскому праву, семейному праву, трудовому праву. И, конечно, гражданскому процессуальному праву.

В советском государстве суд не был третьей ветвью власти, в то время идея разделения властей вообще считалась вредной буржуазной выдумкой, имеющей целью замаскировать истинную эксплуататорскую сущность капиталистического строя. Гражданских дел, разрешаемых судом, было не слишком много, поскольку легальный имущественный оборот с участием частных лиц фактически отсутствовал, у граждан, как правило, не было имущества, из-за которого стоило бы спорить. Суд рассматривал в основном иски на небольшие суммы, споры, обусловленные распадом семьи (о разделе жилплощади, о признании права на жилплощадь, о взыскании алиментов), а также трудовые дела, связанные, как правило, с восстановлением на работе.

Соответственно, вопросы судопроизводства по гражданским делам, гражданского процессуального регламента не представляли большого практического интереса для власти. Последняя не собиралась делить с судом свои, по сути, неограниченные полномочия. Однако именно отсутствие пристального интереса со стороны власти к «рутинной» деятельности судов, рассматривавших гражданские дела, как представляется, и спасло отечественную науку гражданского процессуального права, позволило ей не только выжить, но и развиваться.

В советский период процессуальная наука обогатилась исследованиями целой плеяды блестящих ученых, к числу которых, безусловно, относится и А. Т. Боннер. Их учителями (либо, по крайней мере, учителями их учителей) были дореволюционные ученые-процессуалисты, классики не только российской, но и мировой процессуальной науки. Сегодня молодое поколение имеет возможность учиться по их учебникам, мы же, к сожалению, были лишены такой возможности.

И все же, так ли уж много на самом деле работ, которые действительно пережили свое время?

Ныне можно напечатать практически все, что угодно. Сейчас выходит множество публикаций, которые посвящены злободневным современным проблемам гражданского и арбитражного процесса, тенденциям судебной практики. Они интересны, актуальны, вызывают оживленную дискуссию в науке и в обществе.

Но ведь так было не всегда. Когда листаешь, например, юридические журналы советского периода, видишь, как много имен, в свое время авторитетных, часто упоминаемых в литературе того времени, ныне забыты. Забыты и работы, казавшиеся значимыми, исчезли и те проблемы, которые в этих работах рассматриваются.

Не так случилось с трудами Александра Тимофеевича. Сменилась эпоха, мы живем в другое время и в другой стране. Но его работы, написанные и двадцать, и тридцать лет тому назад, поражают своей свежестью, актуальностью и оригинальностью. Конечно, конкретный нормативный материал, анализируемый в то время ученым, во многом устарел. Но его подходы к исследуемой проблематике, выводы и обобщения остаются востребованными и сегодня.

В формате научного сообщения нет возможности остановиться на всех работах А. Т. Боннера, лучшие из которых он посчитал возможным включить в «Избранные труды».

Поэтому ограничусь упоминанием лишь наиболее фундаментальных из них, тех, которые получили всеобщее признание и фактически стали классикой гражданского процесса.

Прежде всего это серия статей и книг, в которых излагаются воззрения этого выдающегося ученого на правосудие, его взгляды на задачи судопроизводства по гражданским делам и методы, которыми оно осуществляется.

В своей небольшой по объему лекции «Правосудие как вид государственной деятельности», которой открывается сборник и которая была издана в «застойном» 1973 г., А. Т. Боннер отстаивал исключительную важность развития именно судебной защиты прав граждан. Ученый имел смелость ссылаться в своей работе на дореволюционных ученых — В. А. Гагена, В. М. Гессена, И. Я. Фойницкого, а также приводить взгляды американских ученых на судебную власть и правосудие.

Современный читатель может задать вопрос: но ведь Александр Тимофеевич критикует их взгляды, он приводит все те же идеологические штампы о фальшивости «буржуазного» принципа разделения властей, в чем же тогда заключается революционность его позиции, чем эта его публикация отличается от публикаций многих других авторов, выдержанных в духе господствующей идеологии?

Прежде чем ответить на этот вопрос, осмелюсь предположить, что в действительности А. Т. Боннер являлся в то время хорошо «законспирированным» диссидентом, очень тонко проводившим в сознание и общества, и законодателя те воззрения, которые он для себя всегда считал правильными и которые впоследствии утвердились в качестве общепризнанных принципов и норм международного права.

Начало профессиональной деятельности А. Т. Боннера пришлось на тот короткий период, который с подачи известного, а ныне почти забытого советского писателя, поэта и публициста Ильи Григорьевича Эренбурга получил название «оттепель» (так была названа повесть этого писателя, вышедшая вскоре после двадцатого съезда партии, осудившего сталинские репрессии). В этот период смогла выйти в свет небольшая повесть Александра Исаевича Солженицына «Один день Ивана Денисовича», в которой рассказана обыденная, но от того еще более страшная история одного дня, проведенного невинным человеком в сталинских лагерях смерти, его же рассказ «Матренин двор». В это же время появляются песни Булата Окуджавы, кумира молодежи 1960–1980-х гг., ставшего неформальным основоположником авторской песни, стихи Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, устраиваются выставки художников-авангардистов.

Поколение, которое сформировалось в те годы, называют поколением шестидесятников, и к этому счастливому поколению принадлежит и А. Т. Боннер.

Трудно представить, что Александр Тимофеевич, тогда еще очень молодой человек, был в стороне от тех процессов, которые происходили в общественной жизни в конце 50-х — начале 60-х гг. Несомненно, эти процессы оказали свое влияние на формирование мировоззрения молодого ученого.

У советской творческой интеллигенции, к которой принадлежал и А. Т. Боннер, в сменивший оттепель период «заморозков» оставалось не слишком много возможностей для выбора своей нравственной и гражданской позиции относительно того, что происходило в стране в это время. Часть интеллигенции обслуживала господствовавшую идеологию, получая за это соответствующие почести и материальные блага, другая избрала путь эмиграции, третья выбрала эмиграцию внутреннюю. К вынужденным «внутренним» эмигрантам в собственном отечестве, как представляется, относился в то время и А. Т. Боннер.

Он не встал, как другие, в открытую оппозицию режиму, он не выходил на Красную площадь, требуя открытого судебного процесса во время позорного судилища над писателями Синявским и Даниэлем, он не держал плаката с требованием к власти уважать ее собственную Конституцию, он не принимал участия в траурном молчании на Пушкинской площади 5 декабря каждого года (день принятия Конституции СССР 1937 г.).

Мне лично кажется, что Александр Тимофеевич избрал очень «аккуратный», но от того не менее эффективный путь постепенного, если можно так выразиться, «научного» разрушения тоталитарного режима.

Очень тонко проводя идею независимого суда и расширения судебной компетенции, ученый фактически подрывал устои советского строя, которому независимый суд был не только не нужен, но и смертельно опасен.

Приводить воззрения, не совпадающие с официальными идеологическими установками, в то время можно было только в целях критики этих воззрений, и этой возможностью для популяризации соответствующих идей блестяще пользовались многие философы и правоведы.

А. Т. Боннер критикует подходы «буржуазной» науки к идее независимого и справедливого суда, но опытный советский читатель, приученный читать между строк, догадывается, что автор на самом деле разделяет эти подходы, цитаты из К. Маркса и Ф. Энгельса ничего не значат, это не более чем обязательные по тогдашним «законам жанра» экивоки и заклинания.

Конечно, все изложенное представляет собой лишь сугубо субъективное представление автора этих строк о работах А. Т. Боннера, относящихся к советскому периоду истории нашей страны, основанное на современном понимании ученым соответствующей проблематики.

Нельзя исключить предположение о том, что А. Т. Боннер вполне искренне разделял господствующую идеологию, а если и колебался, то только вместе с линией партии.

Я никогда не говорил с Александром Тимофеевичем на эту тему. Но жизненный опыт человека, прожившего эти годы и хорошо помнящего настроения умов тех лет, заставляет усомниться в тогдашних «заблуждениях» А. Т. Боннера. В те годы, несмотря на страх уголовного преследования, через знакомых и знакомых знакомых (а среди них вполне могли оказаться и на самом деле оказывались как профессиональные осведомители госбезопасности, так и люди, которых заставили работать на ГБ) доставались на одну ночь вещи, распространявшиеся в «самиздате» (еще одно слово, непонятное современному читателю). Этими листками папиросной бумаги с полуслепым текстом четвертой или пятой машинописной копии (ведь ксероксы тогда были на строжайшем учете) зачитывалась молодежь (да и не только молодежь) 70-х и 80-х. В среде московской интеллигенции считалось попросту неприличным не прочитать, например, булгаковские «Роковые яйца», запрещенные стихи Осипа Мандельштама и Александра Галича.

Передачи Би-Би-Си и радио «Свобода» (которые из-за «глушилок» — еще одно слово, понятное только людям, которые слушали эти передачи, — можно было услышать только глубокой ночью, а ведь утром — на работу) были основным источником информации. Советским газетам никто не верил. По язвительному выражению булгаковского героя профессора Преображенского из повести «Собачье сердце» (тоже, кстати, запрещенной, лично покупал за тридцать рублей, а ведь это была четверть зарплаты), их никогда не следует читать до обеда. Вот расхожий анекдот того времени: киоскер газетного ларька на вопрос, есть ли свежие газеты, отвечает: «Правды» нет, «Россию» (имеется в виду газета «Советская Россия», она же «Савраска») продали, один «Труд» остался.

В стране параллельно существовало две культуры, две системы нравственных ценностей — официальная и неофициальная — и не знать о последней, быть в стороне от нее, для всякого думающего человека было просто невозможно.

Все это заставляет предположить, что А. Т. Боннер отнюдь не был «заблуждающимся». Разумеется, он прекрасно понимал, что происходит в стране, и в меру своих возможностей пытался смягчить авторитаризм власти, профессионально используя те не очень большие возможности, которые давала действовавшая в то время Конституция для расширения судебной защиты прав граждан.

В 1966 г. А. Т. Боннер защищает кандидатскую диссертацию. Тема его исследования — производство по делам, возникающим из административно-правовых отношений. Сейчас ни у кого не вызывает сомнения, что в суде могут быть оспорены любые не соответствующие закону нормативные и ненормативные правовые акты, действия и бездействие государственных и муниципальных органов, нарушающие права и законные интересы граждан и юридических лиц.

Не так было в годы, когда А. Т. Боннер писал свою работу. Оспаривание в суде действий советской власти было немыслимым. ГПК РСФСР предусматривал возможность обращения в суд лишь с жалобами на наложение административных штрафов и с жалобами на неправильности в списках избирателей. В судебном порядке с граждан взыскивались также недоимки по налогам и другим обязательным платежам. Этим сфера судебного контроля за действиями административных органов и исчерпывалась.

В своей кандидатской диссертации Александр Тимофеевич проводит две ключевые идеи.

Во-первых, сфера судебного контроля за действиями властных органов должна быть существенно расширена, гражданам должно быть предоставлено право обжаловать в суд отказ в прописке, отказ в назначении пенсии, безвозмездное изъятие имущества, лишение права содержания в личной собственности скота, права пользования земельным участком. Суд предлагалось наделить правом входить в обсуждение вопросов о сложении недоимок, о правильности исчисления их размера, а также правом заменять административный штраф предупреждением или передавать дело на рассмотрение общественности.

Во-вторых, судопроизводство по делам, возникающим из административных правоотношений, должно осуществляться с соблюдением общих правил гражданского судопроизводства, включая применение основной массы норм искового производства. Ученый доказывает, что в соответствующих делах наличествует спор о праве (что в то время многими учеными отрицалось), что поэтому участники такого спора должны участвовать в деле в качестве сторон, что гражданская процессуальная форма прекрасно приспособлена для разрешения таких споров, что гражданин должен иметь право обжаловать решение суда по всем таким делам.

Эти идеи ученого имели в то время поистине революционный характер. Напомним, это был 1966 г. Еще совсем недавно колхозники не имели права получения паспорта, не имели права выйти из колхоза, выбрать место работы — а тут — обжалование в суд отказа в прописке. Прописка являлась одним из столпов режима, важнейшим инструментом прикрепления человека к определенному месту жительства и недопущения свободы передвижения, средством тотального контроля государства за своими гражданами. Прописка осуществлялась в разрешительном порядке органами милиции — опорой тоталитарной власти, — а А. Т. Боннер предлагает привлекать милицию к суду в качестве ответчика, предлагает ей оправдываться перед судом, предлагает рассматривать требования гражданина к власти в открытом судебном процессе! К счастью для Александра Тимофеевича, подобная «подрывная» деятельность не повлекла за собой соответствующих «оргвыводов» в отношении диссертанта, он остался на свободе и даже не был исключен из аспирантуры.

Следующая фундаментальная работа ученого — его монография «Источники советского гражданского процессуального права» (1977). В ней рассматривается система источников гражданского процессуального права, анализируется проблема судебной практики как источника права, проблема пробелов в праве и толкования закона.

А. Т. Боннер, исходя из действовавшего в то время законодательства, приходит к выводу о том, что «судебная практика никоим образом не может быть отнесена к числу источников права, хотя бы и носящим не формальный, но фактический характер». Ныне законодательство изменилось, суды теперь могут лишать нормативные правовые акты юридической силы, а это — деятельность, которая по своим правовым последствиям фактически приравнена к нормотворчеству, которое, правда, связано только с принанием оспариваемых акта, нормы незаконными (что равносильно созданию нормы об их отмене), но не с созданием новой (позитивной) нормы.

Вопрос о возможности восполнения пробелов в праве с помощью судебной практики, в том числе с использованием судебного прецедента, поставленный в указанной монографии, продолжает оставаться одним из самых дискутабельных и в современной доктрине. Особенно остро этот вопрос стоит в сфере практического правоприменения.

Этот вопрос был предметом обсуждения на специальной научно-практической конференции «Судебная практика как источник права», состоявшейся не так давно в Санкт-Петербурге, еще раньше вышла книга с одноименным названием, в которой представлен широкий спектр мнений по данной проблеме. Трудно занять здесь какую-то однозначно категоричную позицию, ведь право динамично развивается, наблюдается движение в сторону сближения различных правовых систем, что, возможно, приведет в дальнейшем и к признанию за судебной практикой определенной нормотворческой функции.

Как отмечал впоследствии А. Т. Боннер в своей более поздней (2004 г.) работе «Судебный прецедент в российской правовой системе», «если же наделение Пленумов высших судов нормотворческими функциями на самом деле оправдано и необходимо, следует внести законодателю такое предложение».

Пока, во всяком случае, законодатель в ч. 4 ст. 170 АПК ограничился лишь указанием на то, что в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики.

В идущем не одно десятилетие споре о значении судебного прецедента важно видеть место «этого правового феномена в российской правовой действительности». Как точно подмечено А. Т. Боннером, «не нужно путать существенно разные вещи — наличие правового прецедента (отрицать наличие которого бессмысленно) и правовой прецедент как источник права».

Ценнейшим вкладом в науку явилось развитие А. Т. Боннером учения о толковании законов в связи с пробелами в праве. Ученый, в частности, обосновывает возможность применения процессуальной аналогии, что, по его мнению, не является нормотворчеством, а представляет собой один из способов толкования закона (с чем автор этих строк полностью согласен), рассматривает соотношение аналогии и субсидиарного применения правовых норм, а также значение процессуальных обычаев, которые не являются источниками процессуального права. Эта работа сохраняет актуальность и в наши дни. В науке процессуального права вопрос о возможности применения процессуальной аналогии продолжает дискутироваться, а законодатель не включил в АПК норму, аналогичную ч. 4 ст. 1 ГПК, хотя Высший Арбитражный Суд неоднократно применял нормы АПК по аналогии, избегая, впрочем, использовать сам этот термин.

Спорить о возможности применения процессуальной аналогии, по моему мнению, то же самое, что спорить о том, можно ли толковать закон тем или иным способом. Заключение по аналогии — это такой же способ толкования по правилам логического развития, как и, например, заключение по противоположности, на что очень точно указывал еще Е. В. Васьковский в своей докторской диссертации, посвященной толкованию гражданских законов и цивилистической методологии.

Связана с проблематикой рассматриваемой монографии, но шире ее по своему содержанию, следующая фундаментальная работа А. Т. Боннера — «Применение нормативных актов в гражданском процессе» (1980), ставшая одновременно и темой его докторской диссертацией. Ученый подверг уничтожающей критике теорию о том, что каждой отрасли материального права должна соответствовать собственная, присущая только ей отрасль процессуального права. В работе последовательно и доказательно отстаивается единство гражданской процессуальной формы, приспособленной для «принудительного осуществления разных отраслей материального права». Значимость данного вывода и для науки гражданского процессуального права и для законодателя трудно переоценить. Попытки разрушения единства гражданской процессуальной формы, «растаскивания» гражданского судопроизводства по материальным отраслям права предпринимались и продолжают предприниматься. Так, из сферы регулирования ГПК исключено рассмотрение дел об административных правонарушениях, теперь это предмет регулирования КоАП. Активно проталкивается идея создания кодекса административного судопроизводства, в связи с чем, по замыслу разработчиков этого кодекса, из сферы регулирования ГПК должны будут «уйти» и все остальные дела, возникающие из публичных отношений. Как шаг в том же направлении следует рассматривать и обособление в АПК производства по делам, возникающим из публичных отношений и название этого производства административным судопроизводством. Практика показывает, что гражданам и юридическим лицам в их спорах с властью такие изменения ничего хорошего не сулят. Все процессуальные «особенности» рассмотрения таких дел в действительности абсолютно не нужны, эти особенности не облегчают, а усложняют получение судебной защиты, и А. Т. Боннер принципиально и последовательно отстаивал и продолжает отстаивать эту идею (в чем автор этих строк ему активно помогает).

Как и ранее в своей кандидатской диссертации, А. Т. Боннер последовательно обосновывает дальнейшее расширение судебной подведомственности и компетенции суда по делам, возникающим из административных правоотношений. Идеи ученого поэтапно воплощались в жизнь на протяжении 80-х и начала 90-х гг. прошлого столетия, возможности судебного оспаривания актов, действий и бездействия власти действительно постепенно расширялись.

Огромное значение и для науки, и для правоприменителя имела и следующая монография ученого — «Законность и справедливость в правоприменительной деятельности» (1992).

Законность и справедливость относятся к разным видам социальных норм и находятся в многообразных отношениях и взаимозависимости между собой. Характеризуя соответствующие связи законности и справедливости, Александр Тимофеевич приводит следующий условный образ: соотношение между законностью и справедливостью, правом и моралью можно обозначить как две пересекающиеся окружности.

В связи с этим ученым сформулировано понятие юридической справедливости, «которая заключается в нахождении и вынесении наиболее оптимального, в наибольшей степени соответствующего обстоятельствам дела решения, пригодного для данного конкретного случая».

А. Т. Боннер анализирует законность и справедливость не как абстрактные категории, а в контексте конкретных правовых явлений, находящихся в сфере регулирования различных отраслей законодательства. В этой работе особенно наглядно проявляется широчайшая эрудиция А. Т. Боннера, разносторонность и глубина его познаний. Автор показывает поистине блестящее владение не только процессуальным, но и гражданским, жилищным, семейным, трудовым законодательством.

Именно обширные познания в сфере материального права и огромный опыт практического правоприменения позволяют А. Т. Боннеру тонко чувствовать и собственно процесс.

Обращаясь к моим молодым коллегам, хочу призвать их не ограничиваться изучением процесса. Как любила повторять глубокоуважаемая Нина Исаевна Клейн, чтобы стать хорошим процессуалистом, надо прекрасно знать материальное право.

Добавлю от себя — и надо обязательно участвовать в судебных процессах, причем не сторонним наблюдателем, а в активном качестве. Без этого невозможно почувствовать процесс, невозможно выявить действительные проблемы, которые постоянно ставит судебная практика.

Именно уникальное соединение А. Т. Боннером научной, педагогической и практической работы (вкупе, конечно, с огромной работоспособностью и природным талантом) и позволило ему занять место одного из виднейших представителей отечественной процессуальной науки.

Присущее ему острое неприятие всякой несправедливости, подкрепленное огромным опытом участия в качестве адвоката «обиженных» в конкретных судебных спорах (где и проявляется несправедливость юридическая), позволили автору «Избранных трудов» сформулировать широкие научные обобщения, вполне актуальные и сегодня.

Есть еще две работы А. Т. Боннера, на которых я не могу не остановиться. Разница между ними — 18 лет. Это — небольшая по объему статья «Правовое значение юридической необоснованности заявленного требования» (1973) и статья «Беспредметны ли “беспредметные иски?”» (1991).

Заключительные абзацы обеих статей, в которых формулируется финальный вывод автора, совпадают практически дословно. Вывод, в котором и почти 20 лет спустя автор не счел нужным изменить ни единого слова, заключается в том, что «обращение в суд с требованием, которое, по общему правилу, предположительно не имеет правового характера, не должно влечь за собой отказа в принятии искового заявления».

Увы, законодатель в новом ГПК пошел по иному пути, включив в ст. 134 Кодекса такое основание для отказа в принятии искового заявления, как оспаривание акта, не нарушающего права, свободы и законные интересы заявителя. Получается, что суд еще до рассмотрения дела уже совершенно точно знает, нарушает ли оспариваемый акт права заявителя или нет. А ведь именно об ошибочности такого подхода писал А. Т. Боннер почти за 30 лет до принятия ГПК 2002 г.

Всякий взгляд на творчество по-настоящему крупного и разностороннего ученого (каким, несомненно, является профессор Александр Тимофеевич Боннер), ученого, рассмотревшего в десятках своих работ огромную массу научных проблем, всегда субъективен, так как зависит от отношения к этим проблемам того, кто берет на себя смелость оценивать творчество ученого, от его собственных научных взглядов и пристрастий.

Соответственно, я остановился лишь на тех аспектах творчества А. Т. Боннера, которые лично мне наиболее близки, на тех его идеях, которые и сам разделяю. Это, разумеется, не означает, что другие работы Александра Тимофеевича менее весомы и содержательны. Его творчество еще ждет своего детального анализа учениками и последователями Ученого, продолжателями тех благородных дел, которым он посвятил свою жизнь в науке.

И последнее. В литературе, в искусстве, в науке есть произведения, которые принято считать классическими. Их называют так потому, что они пережили свое время. «Избранные труды по гражданскому процессу» прошли испытание временем. И есть все основания считать, что избраны им.

И. А. Приходько,
доктор юридических наук, профессор

Поздравление Председателя Верховного Суда
Российской Федерации В. М. Лебедева
в связи с 70-летием профессора А. Т. Боннера

История гражданского процессуального права

А. История развития отечественной гражданской процессуальной мысли

Б. История науки советского и российского гражданского процессуального права в лицах

В. Будни советской юстиции (страницы истории)

История развития отечественной гражданской процессуальной мысли.[7]

В советской и российской науке гражданского процессуального права ее истории уделено весьма незначительное внимание. Не в последнюю очередь это было связано с моментами идеологического порядка. Среди немногих исследований, посвященных истории процессуальной науки, можно отметить следующие.

Первой по времени работой, связанной с данной проблематикой, опуб­ликованной в советской юридической литературе, была статья Л. И. Поволоцкого и М. И. Ельевича8. В небольшой, общим объемом чуть больше ста страниц монографии Н. А. Чечиной «Основные направления развития науки советского гражданского процессуального права» имеется глава «Становление науки советского гражданского процессуального права»9. Интерес представляет и работа А. Ф. Клейнмана, в которой содержится аналитический обзор исследований советских процессуалистов 50–60-х гг. прошлого века10. Полезная информация по истории гражданской процессуальной мысли в период подготовки Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик и ГПК РСФСР 1964 г. содержится в защищенной в 1983 г. докторской диссертации М. Х. Хутыза11. Весьма ценным является коллективный труд членов кафедры гражданского процесса МГУ «Гражданский процесс. Хрестоматия». В «Хрестоматию» включены отрывки из классических работ отечественных цивилистов-процессуалистов, систематизированных по отдельным проблемам науки, даны сведения о виднейших ее представителях, а также в виде главы 1 работы помещен очерк, посвященный развитию науки гражданского процессуального права на юридическом факультете Московского университета с 1755 по 1917 г. (историческое обозрение)12. История гражданско-процессуальной доктрины истины в России конца ХIХ–ХХ вв. изложена в кандидатской диссертации Т. В. Докучаевой13. Творчеству проф. Е. В. Васьковского посвящена статья Г. Д. Улетовой14, а научному и педагогическому наследию А. Ф. Клейнмана — статья М. К. Треушникова15.

Российская теория гражданского процессуального права в полном смысле этого слова появилась и стала активно развиваться лишь с созданием российских университетов с юридическими факультетами. Первым из них стал Московский университет, открытый 26 апреля 1755 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны. Среди трех его факультетов был и юридический. Несколько позже, в 1818 г., был образован юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Еще позднее университеты с юридическими факультетами появились в других административных и культурных центрах Российской империи — Казани, Харькове, Одессе, Дерпте (Юрьеве).

Первоначально как в теории, так и на практике различий между уголовным и гражданским процессами достаточно четко не проводилось, а так называемое «практическое правоведение» излагалось в имевшихся тогда немногочисленных учебных руководствах довольно лаконично и в самом общем виде. В данном отношении любопытно и до настоящего времени не лишено интереса небольшое по объему сочинение Ивана Маркеловича Наумова, адресованное тогдашним студентам-юристам, написанное в форме вопросов и ответов. Автор ставил и сам же отвечал на вопросы, актуальные для зарождающейся юридической науки и судебной практики того времени, а порой не утратившие своей актуальности и теперь. Например, И. Н. Наумов давал следующее определение судейской власти: «Власть судейская есть право свободно находить в деле истину и полагать решение по справедливости и по закону»16.

В то же время важно подчеркнуть, что судебной реформе 1864 г. уже предшествовало преподавание в университетах самостоятельных курсов судопроизводства. Вышли в свет первые печатные издания, к числу которых следует отнести изданное в 1832 г. посмертно произведение Василия Григорьевича Кукольника (1765–1821) «Основание российского судопроизводства». В 1840 г. вышла в свет «Учебная книга российского гражданского судопроизводства», автором которой являлся доктор права Павел Иванович Дегай (ум. в 1849 г.). По-видимому, этот был первый отечественный учебник по гражданскому процессу.

Большее познавательное значение, чем прикладные курсы, имели исторические исследования в области гражданского процесса. До настоящего времени вызывают интерес такие произведения, как «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период от Уложения до Учреждения о губерниях» (1844) Константина Дмитриевича Кавелина (1818–1885), «О судебных доказательствах по древнерусскому праву» (1851) Семена Викентьевича Пахмана (1825–1910), «Третейский суд по русскому праву» (1856) Александра Ивановича Вицына (1833–1900), «История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до учреждения в губерниях» (1859) Федора Михайловича Дмитриева (1829–1894), другие историко-правовые работы.

Профессора и преподаватели российских университетов и некоторых иных учебных заведений (например, функционировавшего в Ярославле Демидовского юридического лицея) постепенно стали переносить на российскую почву взгляды западноевропейских теоретиков права, цивилистов и процессуалистов. В частности, значительное влияние на зарождающуюся отечественную гражданско-процессуальную науку оказала монография крупнейшего немецкого процессуалиста Оскара Бюлова «Учение о процессуальных возражениях и процессуальных предположениях»17.

В то же время важно подчеркнуть, что знания о гражданском процессуальном праве и судебной деятельности по гражданским делам сформировались в самостоятельную науку гражданского процессуального права далеко не сразу. Долгое время они рассматривались в качестве составной части наук о гражданском либо уголовно-процессуальном праве.

Мощным стимулом для развития российской процессуальной науки стало принятие Устава гражданского судопроизводства 1864 г., накопление и теоретическое осмысление опыта его применения.

Вдохновителем судебной реформы был Сергей Иванович Зарудный (1820–1887). В частности, он смог добиться замены устоявшегося было термина «законоведение» более точным понятием «правоведение»18.

Устав гражданского судопроизводства от 20 ноября 1864 г. явился символом удавшейся судебной реформы, введения системы демократического и гласного судопроизводства, реальной и эффективной состязательности в гражданском процессе. В то же время необходимо отметить, что судебная система в условиях российского самодержавия намного опередила развитие других политических институтов. В дальнейшем это обстоятельство послужило поводом к отказу от высоких темпов развития демократического правосудия и проведения так называемые контрреформы.

Российская процессуальная мысль, нашедшая отражение в Уставе гражданского судопроизводства, имела много заимствований у европейской науки. Однако, как впоследствии верно указывал видный российский процессуалист проф. Е. А. Нефедьев, не только Россия, но и Германия обрекли бы себя на бесполезные блуждания без привнесения в отечественную науку римской теории19.

Пореформенный период развития процессуальной мысли в отечественной истории ознаменовался появлением научных трудов, предопределивших классическую отечественную процессуальную школу.

Это, прежде всего, работы Кронида Ивановича Малышева (1841–1907) «Курс гражданского судопроизводства» в трех томах (1874–1879), Михаила Ивановича Малинина (1845–1885) «Теория гражданского процесса» (1883), Василия Лаврентьевича Исаченко (1839–1915) «Гражданский процесс. Практический комментарий» (1893), Александра Львовича Боровиковского (1844–1905) «Отчет судьи» за 1891, 1892 и 1894 гг.

Перу К. И. Малышева принадлежит самое полное и обстоятельное изложение учебного курса гражданского процесса своего времени. Он находил одинаково важными для развития научного знания и «книжный хлам», т. е. теоретические исследования своих предшественников, и «живые наблюдения», т. е. судебную практику. Во избежание искусственной конкуренции норм применимого права он предлагал смотреть на них системно и понимать, что многие неотмененные нормы являются недействующими, поскольку они «обездвижены» новыми нормами. Любопытно отметить, что в соответствующих ситуациях ученый находил целесообразным упростить гражданский процесс до востребованного в наши дни заочного производства, которое уместно было применять при неявке ответчика по второму вызову20.

М. И. Малинин считал необходимым максимально расширить пределы судейского усмотрения в оценке представленных доказательств и обстоятельств дела. Единственное ограничение свободы судейского убеждения ученый связывал с тем, что оно не должно противоречить смыслу законов. Он же утверждал, что соотношение между основаниями права и основаниями иска имеет закономерный характер.

В. Л. Исаченко полагал, что судебные заседания всегда должны проходить без суеты и торопливости. Он заслужил репутацию самобытного ученого-самоучки, прибывшего из недр провинциального суда. Несмотря на отсутствие диплома о юридическом образовании, В. Л. Исаченко имел энциклопедические познания в области гражданского судопроизводства, с упоением занимался подготовкой судебных дел и находил время для написания монографий.

По мнению А. Л. Боровиковского, для толкования закона необходима справедливость как наиболее надежное средство. Не случайно законодатель всякий раз рассчитывает на добросовестное поведение, принимает во внимание его, а не иные мотивы.

Если судья будет рабом буквы закона, то он не сможет отличить добросовестную сделку от притворной и злонамеренной. При точном соответствии закону от правосудия может остаться одна иллюзия неукоснительного выполнения служебного долга.

Судебные споры представляют собой индивидуализацию общих правил. Поэтому формализм неуместен, как неуместно шаблонное правосудие.

Всякая неправда, по его мнению, должна бояться суда, а не торжествовать в судебном заседании. Святость и разум закона состоит в возможности защитить право. Защиту права ученый связывал с волей сторон по представлению доказательств. Но нежелание защищать свои права необходимо отличать от неумения, которое восполняется судом21.

Первым, кто в российской процессуальной теории последовательно воспроизвел опыт философского построения науки гражданского процессуального права, основанный на понимании процессуального правоотношения немецким профессором Оскаром Бюловым, был Адольф Христианович Гольмстен (1848–1913)22. Он со всеми подробностями изложил движение отечественного гражданского процесса как единого правоотношения.

Впервые в отечественной теории идея о единстве и цельности гражданского процесса была определена как юридическое отношение. Оно имело, по мысли авторов, сложную природу, поскольку включало отношения с различным субъектным составом.

Вся совокупность отношений укладывалась в рамки обязательственного права, т. е. гражданско-правовых отношений, поскольку каждому праву стороны соответствовала обязанность суда. При этом стороны не имели никаких обязанностей.

Гражданское судопроизводство признавалось основанным на частных интересах, поэтому заинтересованному лицу предоставлялось право не только возбудить производство по делу, но и приостановить его во всякое время, когда оно признает это нужным23.

Однако взглядам А. Х. Гольмстена нашелся и достойный оппонент в лице профессора Императорского Казанского университета Евгения Алексеевича Нефедьева (1851–1910 гг.).

Последующие исследования Е. А. Нефедьева показали, что единство гражданского процесса состоит не в совокупности процессуальных действий в рамках обязательственных отношений. При определенных условиях процесс существует вне зависимости от того, совершаются такие действия или нет.

Начало процесса не зависит от воли ответчика, и должник превращается в него также помимо своей воли. Деятельность суда определяется самостоятельными причинами. Воля сторон может служить лишь поводом к ее началу, продолжению или окончанию.

Идею о единстве процесса Е. А. Нефедьев довел до адекватного отражения реальности тем, что под гражданским процессом стал понимать не юридическое отношение, а юридическую деятельность. Не обязательственные отношения, а отношения власти и подчинения.

С момента возбуждения производства по делу стороны, а равно иные лица, участвующие в деле, оказываются по отношению к суду в подчиненном положении.

Поэтому гражданский процесс определялся как деятельность его субъектов, которая направлена на опосредованное, при помощи суда, приведение в действие процессуальных норм и институтов для защиты нарушенных прав и интересов24.

Суд как орган государственной власти решает вопрос о необходимости и пределах ее употребления. Всякое противозаконное сопротивление суду может быть сломлено принуждением, которое применяется независимо от согласия на то лиц, участвующих в деле. Суд сам определяет достаточность разбирательства по делу для достижения поставленной конечной цели судопроизводства.

Употребление судом власти не есть гражданский процесс, но есть условие его осуществления. Своей целенаправленной деятельностью он объединяет деятельность сторон и других участников судебного разбирательства.

Все эти доводы убеждают в том, что гражданский процесс не является гражданским правоотношением с множеством субъектов, а представляет собой деятельность суда как органа государственной власти25.

Если в науке гражданского права родоначальником отечественной цивилистики бесспорно признается Дмитрий Иванович (Дитрих Иоганнович) Мейер (1819–1856), то основателем отечественной науки гражданского судопроизводства следует признать Евгения Алексеевича Нефедьева.

Заметный вклад в развитие дореволюционной науки гражданского процессуального права внесли, помимо названных процессуалистов, такие профессора, как Иван Егорович (Иоганн Август) Энгельман (1832–1912), Евгений Владимирович Васьковский (род. в 1866)26, Владимир Михайлович Гордон (1871–1926), Тихон Михайлович Яблочков (1880–1926), Валентин Александрович Рязановский (1884–1968).

Они понимали суд как зеркальное отражение меры правды и справедливости, достижимой в государстве и обществе при конкретном правящем режиме.

И. Е. Энгельман был увлечен гражданским процессом как «формальным» гражданским правом, ценность которого определяется содействием осуществлению права. Если те или другие процессуальные правила не направлены на достижение этой цели, то они относились к схоластике, а не процессу.

Цель гражданского судопроизводства ученый связывал с восстановлением материальной правды. Он не находил возможным разграничение между судом гражданским и производством по делам административным.

Профессионалы, по его мнению, вправе критически оценивать действующее право, в том числе с точки зрения обеспечения частными правилами тех общих начал, которые демонстрируют цели правового регулирования27.

Е. В. Васьковский представлял гражданский процесс, сообразно своему времени, как единое процессуальное отношение. Под его движением понимал:

― возникновение в связи с известными процессуальными фактами;

― прекращение, которое возможно в результате осуществления либо истечения срока (погашения);

― защиту процессуальных прав.

Защита процессуальных прав осуществляется посредством принятия принудительных мер (если нарушено право самого суда) либо обжалования (если тяжущиеся полагают, что их права нарушены).

В качестве злоупотребления процессуальными правами ученый рассматривал предъявление иска и ведение дела без убежденности в своей правоте и основательности заявленных требований.

Автор обращал внимание на то, что суд и стороны могут совершать в ходе разбирательства не любые действия, а лишь те, которые предусмотрены законом. Без наличия соответствующего полномочия процессуальное право возникнуть не может.

Доказательствами Е. В. Васьковский называл средства, с помощью которых производится доказывание. Под доказыванием подразумевал установление истинности суждений, которое осуществляется в установленной законом форме28.

В. М. Гордон с первой значительной работы, курса лекций «Система русского гражданского процесса» (1902), отвергал понимание гражданского процесса как совокупности процессуальных действий, которые необходимо лишь описать и растолковать. Он предлагал изучать гражданский процесс как единое трехстороннее отношение (с участием сторон и суда как государственного органа). Иначе, по мнению автора, невозможно понять его содержательную сторону и стадийное развитие.

Много внимания В. М. Гордон уделял учению об иске. Иски о признании чаще имеют превентивное значение для потенциальных нарушителей субъективного гражданского права. Но их сила заключена в том, что при необходимости может последовать иск о присуждении, судьба которого предрешена признанием права.

Ученый в совершенстве владел догматическим методом исследования правовых явлений, поэтому его работы отличались строгим и последовательным изложением мысли29.

В 1909 г. в Ярославле Т. М. Яблочков издал «Курс международного гражданского процессуального права», в котором рассматривал компетенцию судебных органов, оценку сделок и доказательств, исполнение судебных решений в международно-правовых отношениях при возникновении коллизии законов разных государств, а также при необходимости оказания правовой помощи.

Если материальное право определяет права и обязанности каждого участника спорных правоотношений, то процессуальные нормы устанавливают порядок предъявления иска, доказывания заявленных требований, обжалования судебных актов, их признания на территории иностранного государства и приведения в исполнение.

Международный гражданский процесс испытывает, по мысли Т. М. Яб­­­­лочкова, большее влияние со стороны публичной власти каждого суверенного государства, чем международное частное право. Публичный характер процессуального права предопределяет объективные пределы свободы, которой пользуются тяжущиеся.

Суд вправе, по мысли автора, оказывать воздействие на истца с тем, чтобы тот яснее сформулировал свое требование. Однако сторонам надлежит конкретизировать и подтверждать лишь фактические обстоятельства, на которых основаны заявленные притязания, а применение к ним норм права является обязанностью суда30.

Одной из глобальных проблем науки гражданского процессуального права, являющейся весьма актуальной до настоящего времени, являлась проблема установления истины в гражданском процессе. Так, К. И. Малышев подчеркивал, что большая часть работы суда уходит на установление истинности или ложности фактов. По его мнению, правильное решение этих вопросов столь же существенно для правосудия, как и надлежащая юридическая оценка фактов. Истина столь же необходима для суда, как и справедливость. Если бы суд не мог в принципе установить истину, то «такая комедия правосудия указывала бы на глубокую порчу его и была бы страшным бедствием для народа»31.

Анализируя положения Устава гражданского судопроизводства, Е. В. Васьковский подчеркивал, что «первое и главное требование, которому должен удовлетворять исковой процесс, заключается в том, чтобы он обеспечивал постановление судами правильных решений. Правильность судебного решения состоит в соответствии его, с одной стороны, действительному смыслу юридических норм, а с другой стороны — фактическим обстоятельствам каждого разбираемого дела. Первое требование можно назвать постулатом правомерности, второе обыкновенно именуется постулатом материальной правды»32. Раскрывая последнее понятие, этот же автор писал: «постулат материальной правды требует, чтобы суд стремился по возможности к обнаружению истины, к установлению фактических обстоятельств, на почве которых возник процесс, в том виде, какой они в действительности имели»33.

Что же касается способа достижения материальной правды в правосудии, то в качестве такового Е. В. Васьковский указывал на доказывание. В частности, он писал: «Доказывание в процессуальном смысле представляет собой установление истинности утверждений сторон пред компетентным судом в предписанных законом формах.

Цель доказывания — установить, что утверждение тяжущегося истинно, т. е., что приведенные им в свою пользу обстоятельства существуют в действительности или, наоборот, что отрицаемых им обстоятельств на самом деле нет»34.

Другой известный российский правовед Т. М. Яблочков обращал внимание на следующее: «Гражданский процесс, направленный на разрешение правовых конфликтов, не покоится ни на каких самостоятельных, извне взятых постулатах; он покоится на ряде правил целесообразности, имеющих один критерий их правильности — их приспособленность к возможному достижению цели процесса: установление материальной правды — под коей мы понимаем соответствие решения закону и действительным обстоятельствам дела, послужившим поводом к спору между сторонами»35. Автор подвергал критике воззрения тех юристов, по мнению которых изыскание материальной истины, т. е. истины, соответствующей обстоятельствам дела, фактически недостижимо и несовместимо с сущностью состязательного процесса36. Исследуя соотношение задачи установления истины с принципом состязательности, Т. М. Яблочков подчеркивал, что состязательность является всего лишь средством «для надлежащей информации суда в целях постановки им правильного решения»37.

Аналогичным образом решал данную проблему Е. В. Васьковский, который писал: «Для того, чтобы суд был в состоянии раскрыть материальную правду, он должен пользоваться неограниченной свободой исследования фактического материала дела. Связать же ему руки принципом состязательности значит, собственно говоря, признать, что целью процесса является достижение не материальной правды, а только формальной правды»38.

Важно подчеркнуть, что проблемы установления истины при рассмотрении гражданских дел волновали не только ученых-теоретиков, но и практических деятелей российской юстиции. В данном отношении до сих пор не утратило интереса изданное в 1909 г. оригинальное фундаментальное исследование А. Л. Боровиковского «Отчет судьи». Автор, состоявший в течение ряда лет членом Одесского окружного суда, в частности, подчеркивал: «В судейской службе наигорчайшая тягота — сомнение в правосудности постановленного решения, — в особенности, когда видишь, что обстоятельства дела недостаточно выяснены, а вполне выяснить их суд оказался бессильным»39

И далее: «Относительно принципа состязательности имеются в Уставе весьма важные оговорки Правило “суд ни в коем случае не собирает сам доказательств” далеко не абсолютно, следующая за ним статья указывает якорь спасения от неправосудия вследствие оплошности тяжущихся: 368 ст. Устава, именно в интересах темных людей, предусматривает случаи, когда стороны не понимают, что те или иные обстоятельства для дела существенны и должны быть доказаны; тогда суд указывает на это сторонам и дает им срок для разрешения таких обстоятельств»40.

Стараясь уяснить содержание ст. 368 УГС, А. Л. Боровиковский возражал против ограничительного ее толкования Правительствующим Сенатом. Сенат полагал, что суд может указать тяжущимся лишь обстоятельство, которое должно быть доказано, но не вправе указывать, какими доказательствами это обстоятельство может быть удостоверено. По мнению А. Л. Боровиковского, такое толкование ст. 368 УГС «значительно ослабляет ее благодетельность. Толкование это не имеет опоры даже в букве закона, а цели его положительно противоречит Дается указание непонимающему; не понимает он ни важности обстоятельств, ни способов к его уяснению; отчего же вразумлять только наполовину, а наполовину оставлять тяжущегося в прежнем неведении?»41.

«Чрезвычайно важно для правосудия, — продолжает А. Боровиковский, — и также смягчает абсолютную состязательность в пользу правды, — предоставленное судьям право предлагать тяжущимся вопросы, — в особенности те, о которых говорит статья 335»42.

Во второй половине ХIХ — начале ХХ вв. российские процессуалисты достаточно активно публиковались в выходивших тогда периодических изданиях, таких как «Журнал Гражданского и Уголовного права», «Юридическая Летопись», «Журнал Министерства Юстиции», «Право», «Ученые Записки Императорского Казанского университета», «Временник Демидовского Лицея», «Юридическая Библиография», «Судебная газета», а также в периодически выходивших различных сборниках ученых трудов. Ряд опубликованных в них статей не утратил своей актуальности и по настоящее время43.

В современный период интерес к трудам дореволюционных процессуалистов резко возрастает. В связи с тем, что по существу все они стали библио-графической редкостью, отдельные из них были переизданы. В частности, усилиями кафедры гражданского процесса юридического факультета МГУ и кафедры гражданского процесса и трудового права юридического факультета Кубанского госуниверситета с помощью спонсоров обрели вторую жизнь некоторые работы Е. В. Васьковского и Е. А. Нефедьева44. А Российской академией правосудия в серии «Судебная реформа в России» переиздано «Судебное руководство» К. П. Победоносцева45. В современной процессуальной литературе совершенно в

...