Оглавление

Глава 1. Взаперти

Я не выбирала то, что случилось со мной. Я не выбирала страх будущего и невозможность изменить происходящее. Я не выбирала ограниченность собственных действий и неуверенность в них. Я не выбирала эти четыре стены и раздражающую близость окна — так похожего на выход и постоянно, каждую секунду снова и снова обманывающего мои ожидания. Ничего из этого я не выбирала. За меня выбрали.

И теперь я просто вне себя от гнева!

***

Самое банальное на свете свидание, как в дешевых мелодрамах, которые бесконечно крутят по женским каналам, как в любовных романах, кучами лежащих на полках книжных магазинов, как в глупых розовых девичьих мечтаниях. Летняя терраса модного кафе, стильная обстановка, вкусная еда, приятные напитки. Я, разодетая в пух и прах, с таким же парадным, причесанно-налакированным сердцем в ожидании романтики. И он, сидящий напротив, — воплощенная женская мечта, высокий, статный, уверенный, с каждым произнесенным словом больше и больше проникающий в мой разум, в мысли, чувства, и еще куда-то глубоко, глубже и глубже в меня…

Синие сумерки, разбавленные золотом свечей и пропитанные утонченными запахами, падали на плечи теплой шалью, очаровывали, погружали в сказку. Приглушенная музыка и голоса людей создавали уютный фон, но не нарушали границ, не вторгались в наш мир на двоих, который с каждой проведенной вместе секундой становился более реальным, осязаемым, вещным.

Он говорил, и у меня не было сил противиться его словам — они заставляли чувствовать себя единственной на свете, как если бы других женщин никогда не было. Он улыбался, и я плавилась в огне его улыбки, словно воск свечей, отдающих свои жизни сладости нашего вечера. Он касался руки горячими пальцами, и сердце замирало.

Это могло быть любое из времен любого мира, ведь женщины всегда хотели любить и быть любимыми, но происходило с нами в самом сердце вечно куда-то спешащего города начала двадцать первого века. Пульс города, пульс века, пульс уже собирающегося уходить лета бились, сливались между собой, задавая ритм нашим собственным сердцам, и слияние ощущалось правильным, нужным, естественным.

Хода времени мы не ощущали, будто в нашем распоряжении была вечность между ударами сердца, и это было поразительно, до мурашек похоже на счастье…

А поутру они проснулись, как пелось когда-то в одной известной песне. Точнее, проснулась я, в полной уверенности, что сплю в собственной постели. Но когда открыла глаза, все кругом было чужое. Не моя минималистичная светлая спальня, и даже не спальня живущего в одиночку мужчины (я не помню, чтобы оставалась у него, но чем черт не шутит!), а нечто неопределенно-средневековое. Каменные стены, прикрытые шикарными даже на первый взгляд гобеленами. Огромная кровать с балдахином и горами подушек, на которой пометился бы десяток — а то и больше! — таких, как я. Деревянные кресла, одним только видом создающие ощущение надежности. Столик у окна, на котором был накрыт завтрак на одного. Книжный стеллаж, забитый под завязку толстыми томами в кожаных переплетах…

И окно — как портал в светлый мир на фоне коричнево-красно-золотого великолепия.

***

Что бы там ни было, что бы я ни делала раньше, что бы ни планировала делать потом, я никогда не выбирала жить вот так. Никому — ни богам высших сфер, ни демонам преисподних — я не давала права отбирать у меня свободу. Я не пленница, не зависимое существо, не птичка в клетке! Я свободная женщина свободной страны и привыкла сама решать, в какую сторону поворачивать штурвал своей жизни.

Так почему же я сижу тут, ограниченная стенами узилища и не способная вырваться на волю? Почему кто-то счел себя в праве решать за меня?!

Откройте, черт бы вас подрал! Я хочу выйти! Выпустите меня!!!

***

Несколько дней я изучала выпавшую мне на долю «жилплощадь». Оказалось, в ней есть все для относительно комфортного существования. Достаточно места, чтобы не испытывать недостатка в движении. Достаточно вещей и приспособлений, чтобы не страдать телесным дискомфортом. Достаточно еды и питья, света, воздуха. Достаточно книг, чтобы не маяться со скуки. Даже достаточно окна, чтобы смотреть на солнце и мир, простирающийся за пределами моей «темницы». Одного было недостаточно — свободы. Как я ни пыталась открыть дверь комнаты, в которой оказалась, та не поддавалась. Ни по-хорошему, ни по-плохому не удалось мне выйти наружу, я только исцарапала в кровь руки и сломала несколько ногтей.

На следующий же день на накрытом к завтраку столике я обнаружила аккуратную баночку, в которой оказалась пахнущая травами мазь, которая помогла быстро залечить царапины. Такая забота должна была бы умилить меня, но не умилила. Если тот, кто держит меня здесь, так обо мне печется, то зачем вообще он лишил меня свободы? А если его не заботят мои страдания, то нечего и подкупать меня своими мазьками!

Я слонялась по комнате, торчала в окне, что-то жевала, пыталась читать, но ничто не приносило мне покоя. Мириады мыслей, повторяя мои собственные движения, бродили и бродили в голове. Где я? Как я тут оказалась? Кто запер меня и с какой целью? Кому я вообще понадобилась в качестве пленницы? Надолго ли я тут? А может, навсегда? Может, я больше никогда не выйду наружу? Но зачем, во имя неба? Зачем?

Ответов не находилось, и с каждой проведенной в заточении минутой я злилась все больше. Злилась на него, неведомого, кто счел себя вправе распоряжаться мною. Злилась на нелепое стечение обстоятельств, приведшее меня сюда. Злилась на дырявую память — я так и не смогла вспомнить, как оказалась в этой комнате, последние воспоминания оставались связанными с романтическим вечером наедине с идеальным мужчиной. И на него, идеального, кстати, тоже злилась — почему он до сих пор не спас меня, не нашел, не выручил, как всегда делали герои романов?

Но больше всего я злилась на себя саму. За то, что так глупо встряла. За то, что так беспомощна и слаба, что не в силах стать сама себе героем, выпутаться, освободиться. За то, что не нахожу решения странной шарады. И более всего, наверное, за то, что оказалась просто женщиной, а не смелым капитаном корабля собственной жизни. А ведь я всегда думала, следуя модным современным течениям, что «все зависит от нас самих» и что-то еще там… Зависит, ага. Многое от меня зависит, когда я сижу запертая в комнате, сама не зная где, и ничего с этим поделать не могу.

Злые слезы текли по лицу, раздражали кожу, и я гневно ругалась прямо в открытое окно, плевалась на красивейший морской пейзаж, расстилающийся в такой близости, что ее вполне можно было назвать интимной. Гнев переполнял меня и плескался через край.

***

Да пропади оно пропадом! Я не могу так больше! Это пытка, пытка! Даже несмотря на то, что я здорова, сыта, в тепле и ни в чем не нуждаюсь, мне больно. Я не выбирала заточения. Я хочу обратно на волю! Мне нужна свобода. Моя собственная свобода. Свобода выбирать, куда пойти, какое направление выбрать, с кем встретиться, а кого проигнорировать. Свобода вдыхать полной грудью свежий воздух цветущих лугов или мутный смог большого города, пить ледяную воду из родника или свежезаваренный руками молодого баристы кофе. Свобода наслаждаться или страдать, но делать это там, где хочу сама.

Золотая клетка — не моя история. Будь я женщиной, ценящей больше всего уют и покой, я наверное, смогла бы радоваться тому, что не нужно куда-то спешить, думать, чем заработать себе на хлеб насущный, что можно наслаждаться тишиной, спокойствием и безделием, но я не такая. Это — не про меня. Моя свобода дороже всего. Я хочу ее обратно. Хочу ее прямо сейчас!

Эй, тюремщики, вы слышите меня? Я не могу больше выносить подобное издевательство! Не могу и не хочу! Отворите мне темницу! Дайте мне сиянье дня!

***

Не знаю, сколько дней провела я в пламенеющем гневе. Его огонь был так горяч, что почти стер из памяти только-только начавшую зарождаться влюбленность, тот волшебный вечер, глубокие глаза моего идеального… Но на месте пожара осталось тепло. Наверное, это была постепенно остывающая зола. Или, может, и ее уже развеял ветер времени, оставив только воспоминание о том, что тут когда-то что-то горело. Или, может…

Много чего может или могло быть, но я не думала о возможностях. Другое с какого-то момента стало занимать мои мысли. В них поселились тихое спокойствие и уверенность. Уверенность не в себе или своих силах. Не в моем неведомом тюремщике. Не в будущем или в прошлом. Во мне росла и крепла уверенность в том, что все в мире проходит, а значит, пройдет и это: уйдет в прошлое и комната, и кровать, и ежеутренние накрытые неизвестно кем завтраки, и шикарный вид из окна. И запертая дверь. Однажды наступит день, и ключ повернется в замке, открывая ненавистную неподдающуюся дверь.

Я узнаю, кому и зачем понадобилось выдергивать меня из привычной жизни и запирать в замке. Я воспользуюсь новыми знаниями и собственной силой. Я буду готова. Как джинн из волшебной лампы, я снова вырвусь в мир, свободная и уверенная. Я верну себе себя и то, что по праву принадлежит мне. О да, я буду готова! Несомненно.

***

Нет, я не выбирала эту жизнь взаперти. Но я выбрала спокойно принимать реальность в том виде, в каком она решит мне показаться. Принимать то, что я не могу изменить, и смело менять то, что могу.

А там — кто знает! — возможно, снова будет что-то теплое и уютное, как вечер с мужчиной, обещающим стать идеальным.

Глава 2. Сказка для джинна

Оказалось, в принятии жить гораздо проще. Когда просыпаешься по утрам и не стремишься пробить каменную стену головой, даже настроение другое. И ощущение мира. И особенно — ощущение себя в мире, пусть даже твой мир сейчас ограничен площадью собственной комфортабельной тюрьмы.

Все так же не доверяя неизвестным тюремщикам, я, тем не менее, проживала дни гораздо спокойнее, чем раньше. И мысли в голове текли плавнее, мягче, увереннее, что удивляло меня. Стоило признать, что заключение так или иначе пошло мне на пользу.

Я покопалась на полках, выбрала несколько книг на известных мне языках и стала читать, но чтение тоже стало другим. Я не стремилась убежать из реального мира в миры, написанные авторами, напротив — с первых же строк искала и находила параллели со своей жизнью, своими мечтами и страхами. Я останавливалась и думала, потом ловила возникающие мысли, идеи, планы… Я даже смеялась иногда, понимая, как глупо, должно быть, строить планы там, где от тебя не зависит ничего, кроме как выбор одежды или времени пробуждения или отхода ко сну. Ну еще гель для душа можно выбрать. И все. А я туда же — развиваю идеи, чем буду заниматься и как чудесно жить, когда выйду из заточения…

Выйду. Когда. Или, скорее всего, «если»…

Впрочем, лучше иметь пусть даже глупые планы, чем вообще никаких. И я думала, планировала, мечтала. Что еще оставалось?

***

Сперва я решила, что это сон или уже сумасшествие на почве желаемого. Иначе как объяснить то, что проснулась я от сквозняка, которого в запертой комнате никак не могло быть. Однако же он был. Открыв глаза и совершенно им не поверив, я оторопело вытаращилась на открытую дверь. Разгулявшийся сквозняк трепал занавески на окне, и они развевались, как паруса. И мой внутренний капитан привычным жестом потянулся к штурвалу — штурвалу собственной жизни.

Я, даже забыв о необходимости одеться, как была, в тонкой ночной сорочке, двинулась к выходу. Там замерла, пораженная сразу двумя промелькнувшими мыслями. Первая — какие плавные у меня движения! Никогда я не двигалась так мягко! И вторая — каменный пол ужасно холодный, нужно обуться.

Но обдумывать и размышлять не было времени, любопытство звало меня туда, за дверь, так что я сунула ноги в мягкие домашние туфли и продолжила путь, пообещав себе подумать об изяществе собственных движений как-нибудь в другой раз.

За дверью меня ожидаемо встретил неширокий полутемный коридор, по стенам которого через равные промежутки были развешаны стилизованные под факелы светильники. Они горели дрожащим желтовато-алым светом, усиливая сходство с живым пламенем и еще больше погружая меня в атмосферу средневекового замка. Впрочем, погружай — не погружай, а я определенно и была в замке, сомнений больше не осталось.

Я двинулась по коридору, влекомая лишь прохладным воздухом с примесью морской соли. Там, откуда он дул, мог быть только выход. Выход куда — уже второй вопрос, и искать ответ на него я собиралась в порядке очередности. Мягкие подошвы туфель бесшумно двигались по камням пола, подол сорочки холодил голые ноги, а растрепанные со сна волосы щекотали плечи и спину. Я только рассеянно отмечала детали, но не останавливалась, двигаясь по коридору, и вот наконец увидела светлый проем — тот самый выход, к которому так стремилась.

Еще несколько шагов — и я стою на неширокой площадке, огороженной коваными перилами с неопознанно-растительными мотивами. Слева от меня — два легких плетеных кресла, совсем не похожих на те массивные, что стоят в моей комнате, и между ними — невысокий столик, уставленный яствами и напитками. Я только скользнула по ним взглядом и тут же отвела, мне гораздо интереснее был открывающийся вид.

Оказалось, море окружало нас. Со всех сторон, куда только хватает взгляда, — только море и небо, даже не сразу понимаешь, где начинается одно и заканчивается другое. Все оттенки голубого, синего, бирюзового, зеленого… Такая красота, что аж дух захватывает! Забыв обо всем на свете, я шагнула к перилам, ухватилась за них руками, вдохнула полной грудью. Как хорошо, господи! Какое блаженство!

— Только не вздумайте лететь, тут очень высоко, — произнесли за моей спиной по-английски, и я подпрыгнула от неожиданности.

Обернувшись, я обнаружила сидящего в одном из кресел мужчину, на первый взгляд чуть старше меня, крупного, смуглого, с темными, вьющимися мелким бесом волосами и живыми маслинами глаз под густыми бровями. Арабский Восток и древние боги черной Африки определенно имели отношение к его происхождению, Европа же чуть задела краешком платья, проходя мимо. Большие руки экзотического красавца свободно лежали на подлокотниках кресла, осанка была расслабленной, чуть ленивой, если так вообще можно сказать об осанке. Все его тело, казалось, излучало негу, только глаза были цепкими и неотрывно следили за мной.

— Даже не собиралась, — ответила я, лишь бы что-нибудь сказать. Я так давно ни с кем не разговаривала, что звук собственного голоса показался мне чужим. И иноязычная фонетика только усилила это ощущение.

— И хорошо, — продолжил беседу незнакомец. — Мне было бы обидно потерять такой отличный шанс на общение с живым человеком.

Он с прищуром посмотрел на меня, и отчего-то стало неуютно. Только пару секунд спустя я поняла, в чем дело — на мне была только полупрозрачная сорочка, и она практически ничего не скрывала. Впрочем, чего стесняться, если мой визави и сам был почти раздет — кроме широких светлых штанов и туфель вроде моих, на нем ничего не было, только голую грудь украшал висящий на кожаном шнурке металлический кулон, что-то вроде стилизованных язычков пламени. И, несмотря на неловкость ситуации, я не могла не признать, что мужчине такой образ был весьма к лицу.

— Хотя… — протянул он, не дождавшись реакции, — я не совсем уверен, что вы живой человек. Скорее похожи на духа воздуха, этакую вечно юную сильфочку…

Мужчина негромко засмеялся, не отводя от меня темных глаз, и звук его смеха прогнал прочь стеснение. Какого черта? Я скользнула к столику и заняла второе кресло. Окинула взглядом разнообразие блюд, почувствовала, как отозвалось проголодавшееся за ночь тело, облизнулась. И бросила, повернувшись к соседу:

— Ну, если я сильфа, то вы не кто иной как джинн.

Мужчина снова рассмеялся.

— Так тому и быть, — согласился он. — Присоединяйтесь к одинокому завтраку джинна.

Долго уговаривать не пришлось, я набросилась на еду так, словно за время моего заточения в замке меня ни разу не кормили. Джинн сидел рядом и тоже отдавал должное чудесным угощениям, которые нам подали. И все равно за едой мы не переставали разговаривать. Он пытался выяснить у меня, что я знаю про место нашего заточения, я расспрашивала его. Не понадобилось много времени, чтобы понять, что оба мы — только пленники, и наш общий статус, казалось, несколько сблизил нас. Общая проблема, общее положение, общие вопросы и такое же общее отсутствие ответов быстро сократило дистанцию. Чуть позже случайно выяснилось, что он и по-русски прекрасно говорит, и вот мы уже вместе смеемся над чем-то, перейдя на ты.

Правда, настоящих имен мы друг другу не сообщили, по негласному уговору используя случайно придуманные прозвища. Джинн и Сильфа. Мне понравилось. Он был сильным, ярким, опасным, в нем чувствовалась недюжинная мощь, как и должно быть в джинне. А я… Я как-то никогда не задумывалась о том, к какой стихии могу принадлежать, но за время, проведенное запертой в замке, я стала другой, и сейчас удивлялась этим изменениям. Наверное, новая я вполне подходила на роль воздушной феечки. Почему нет, в конце концов, с моими-то вечными метаниями и неуверенностью?

Вполне логичным при общении двух сказочных существ было то, что мы доболтались до сказок. Точнее, до одной сказки, которую попросил меня рассказать мой новый приятель.

— Ты так красиво говоришь, — сказал мне он. — И вокруг так красиво, сама видишь. Мы заперты в сказке. Можешь сочинить ее для нас?

— Думаешь, если я сочиню, она и станет такой? — уточнила я.

— Кто бы поручился, что не станет?

А ведь правда, кто?

***

В одной далекой-далекой волшебной стране жили волшебные существа. Жизнь их была наполнена чудесами и магией, как и положено. Уже с утра до завтрака они умудрялись совершить десяток-другой магических действий, и волшебство страны росло и росло с каждым днем, а с ним и сама волшебная страна увеличивалась в размерах. Это очень радовало ее жителей, но огорчало жителей соседних стран — они были людьми простыми, магию творить не умели, а потому несколько завидовали тем, кто может.

Как оно всегда бывает и в сказках, и в жизни, в один далеко не прекрасный день король одной из соседних стран решил, что ему нужно подчинить жителей волшебной страны и объединить ее со своими владениями — под собственной властью, разумеется, как же иначе? И вот собрал король войско и двинулся на соседей — захватывать.

А волшебные существа живут себе, горя не знают, магию творят, каждый какую умеет. И никто особенно никому не мешает, как-то научились бок о бок друг с другом жить, и магия одних поддерживает магию других, а иногда и специально сливаются вместе, чтобы создать что-то новое. Ну не до войн им теперь, есть дела важнее и интереснее. Так что не сразу обнаружили они, что их пришли завоевывать. А обнаружили, когда захватил король в плен юную сильфу, которая гуляла в лесу, и потребовал, чтобы вышел к нему на переговоры правитель, иначе пленнице не жить.

Правителем волшебной страны был очень древний и очень мудрый эльф. Он жил так долго, что еще помнил те времена, когда и сами волшебные существа воевали между собой, поэтому и понял сразу, чего на самом деле хочет его венценосный сосед.

— Я поговорю с предводителем людей, — сказал подданным король-эльф, — но нашу сестру это не спасет. Я даже не уверен, что она еще жива. Так что нужно нам готовиться к войне, защищать нашу землю.

— Мы готовы, — ответили жители волшебной страны. — У нас столько магии, что ни один смертный не устоит перед ней. Их железяки — ничто против наших умений.

— Не спешите, — предостерег король-эльф. — Люди постоянно воюют, а мы давно уже живем мирно. Мы потеряли военные навыки, и нам будет тяжело. Но сдаваться нельзя. Я возьму на себя переговоры, вы готовьтесь к обороне, только нужно точно знать, жива ли сильфа. И если жива, ее нужно спасти.

Долго думали, кто может взять на себя эту миссию, и наконец выступил вперед один джинн. Он был не молод, многое повидал, но огонь, его стихия, продолжал ярко пылать в нем. Ему причиняла боль мысль о том, что его юная сестра томится в плену, а потому он готов был разрушить все на пути, только бы спасти ее.

Так и порешили. Джинн, замаскировавшись в пыльных вихрях и лучах света, проник в лагерь врага и стал разыскивать сильфу. Жители волшебной страны спешно строили планы и укрепления, вспоминали искусство войны. Король-эльф вел переговоры с королем людей.

Переговоры длились долго, так захватчик хотел замаскировать движения армии, но не тут-то было. На собственной земле волшебные существа быстро нейтрализовали чужие войска с помощью магии. Они брали их в плен, изолировали и не давали возможности нанести урон жителям волшебной страны. Тех, кто проявлял особенную агрессивность, превращали в растения или животных — временно, пока не придумают, что с ними делать.

А джинн тем временем выяснил, что сильфа жива, и нашел, где ее держали. Находилась она в темном и тесном подвале, где у нее почти не было контакта с воздухом, ее родной стихией, и от этого девушка слабела с каждым днем. Тут уж джинн не стал сдерживать собственных порывов и разнес все вокруг, не оставив от вражеских укреплений камня на камне. Освобожденная сильфа, воспрянув духом, внесла свою лепту в победу — воодушевленная и радостная, пошепталась с воздушными потоками, и ветер отнес остатки вражеского войска обратно туда, откуда те пришли.

Неожиданно оказалось, что воевать больше было не с кем, и король-агрессор, оглянувшись, вдруг обнаружил, что остался один с небольшой кучкой верных. Стало ему ясно, что он проиграл, и ничего не оставалось, кроме как отказаться от глупой затеи и вернуться домой. Правда, пришлось принести извинения жителям волшебной страны, поскольку разъяренные битвой джинн и сильфа были так убедительны в гневе, что лучше было не злить их еще больше.

На том и закончилась сказка. Волшебные существа вернулись к волшебным делам, а некоторое время спустя отпустили захваченных пленников восвояси, намекнув им, что в гости, налаживать контакты и учиться новому, их тут ждут, а вот с оружием… Ну, вы сами понимаете…

Тут и сказке конец.

***

— Подожди, так что, все вернулось на круги своя? — уточнил мой собственный Джинн.

— Почти. Эта глупая война закончилась, не успев толком начаться, но опыт в головах остался. Одни теперь сто раз подумают, прежде чем снова лезть к другим.

— А другие не полезут ли? Ведь волшебная страна разрастается!

— Ну да. Только вот с этим легко справиться, если нормально поговорить. Собраться и поговорить, объяснить, найти способы решения.

— Ты думаешь, это возможно? — Джинн смотрел на меня скептически.

Я пожала плечами и сделала еще глоток сока из изящного бокала.

— Я думаю, разумные существа всегда способны договориться, — высказалась я и окинула взглядом окружающую нас красоту. — Было бы только с кем договариваться. А то наши хозяева что-то прячутся и на контакт не выходят.

Мужчина проследил за моим взглядом и задумчиво вздохнул.

— Я надеюсь на то, что они существа разумные, а значит, рано или поздно выйдут на контакт. — Он улыбнулся. — И не будут пытаться с нами воевать. Иначе джинн и сильфа в гневе разнесут замок по камешку.

Я тоже улыбнулась. Кажется, у меня появился союзник.

Глава 3. Портал

В тонкой ночной сорочке на открытой всем ветрам площадке я успела продрогнуть, и после бесконечного завтрака мы с Джинном разбрелись по комнатам, так и не встретив в коридоре ни единой живой души. Мы договорились встретиться чуть позже, когда подобающе оденемся и приведем себя в порядок, но где-то на задворках сознания осиновым листом дрожала мысль, что наша новая встреча может и не состояться — ни сегодня, ни вообще когда бы то ни было. В конце концов, в тех, кто запер нас на острове, проявлялось нехорошее чувство юмора, и им было под силу запереть нас снова. Судя по пристальному (чуть не сказала — прощальному) взгляду нового знакомого, когда мы заходили каждый в свою келью, он тоже думал о чем-то подобном.

Однако ничего плохого в этот раз с нами не случилось. Когда я, успевшая умыться, причесаться, одеться и даже накраситься, собралась было к двери, в нее постучали, и пару секунд спустя в проеме показалась курчавая голова Джинна.

— Можно?

Я кивнула, и он вошел. В первые мгновения меня удивила обыкновенность его внешнего вида. В отличие от нашей первой встречи за завтраком, когда он действительно был похож на волшебное существо, сейчас передо мной стоял совершенно обычный мужчина в обычной белой рубашке и светло-голубых джинсах. Довершали образ идеально белые кроссовки, уже знакомый мне кулон, мелькавший в расстегнутом вороте, и темно-серые ножны на поясе, из которых виднелась отполированная прикосновениями ладоней рукоять — следы активного использования я ни с чем бы не спутала.

Похоже, он тоже был удивлен, хотя я не очень поняла чем. То ли тем, что я, как и он, выглядела обычной, то ли тем, что выбранный мною образ повторял его, словно отражение в зеркале. Похожая белая рубашка, женский вариант. Похожие джинсы, которые продаются в любом уголке мира. Похожие кроссовки — да здравствует мода! И даже ножны с ножом на поясе, только форма лезвия и рукояти отличается.

А может, его, как и меня несколькими мгновениями ранее, удивило просто то, что я в одежде.

Вот как-то у нас все не по-человечески: обычно сначала мужчина и женщина встречаются одетыми, а только потом, несколько свиданий, чашек кофе и букетов спустя, у них появляется — или не появляется, тут уж как повезет! — шанс увидеть друг друга без одежды. У нас получилось ровно наоборот. Встретились мы практически обнаженными, и только теперь смогли узнать, кто как выглядит в одежде, какую и в каком стиле предпочитает. И оценили выбранный стиль — одинаковый.

Все не как у людей… Впрочем, был же уговор, что мы не люди. И если рассматривать ситуацию под этим углом, тогда нормально. Видимо, Джинн тоже что-то такое подумал, поскольку ни словом ни обмолвился о моем внешнем виде, спросил только:

— Ты готова? Я подумал, может, прогуляемся по замку, посмотрим, где же нас держат. Если повезет, встретим кого-то из хозяев…

— У нас есть такой шанс?

— Кто знает? В конце концов, мы договорились, что это сказка. А в сказке всякое бывает.

— Угу, — улыбнулась я. — В нашей сказке, мне кажется, очень не хватает какого-нибудь портала, который бы перенес героя и героиню… ну, не знаю, куда-нибудь. В другое место, в другое время, в другую реальность, может быть.

— Чем тебе плоха эта? — Джинн картинно заломил бровь. — Мы в тепле и сытости, в комфорте, а теперь даже получили относительную свободу передвижения и собеседника вдобавок.

— Разнополого собеседника, что немаловажно, — кивнула я. — Уж не пытаются ли нам тут романтическую историю устроить на отдельно взятом острове?

Мужчина посмотрел на меня сверху вниз, по лицу его поползла улыбочка, но остановилась на полпути. Похоже, подобная мысль не приходила ему в голову, а когда пришла, не привела в восторг. То ли я ему не понравилась, то ли идея о сводничестве.

— Ты не выдаешь желаемое за действительное, Сильфа? — проговорил он наконец после долгого молчания, за время которого я успела трижды проклясть собственный длинный язык.

— Не выдаю, — ответила я, стараясь не показать облегчения. — У меня только-только закончилась любовная история, не успев толком начаться. Именно из-за нее, как мне кажется, я и попала на остров, так что вляпываться в новую почему-то совсем не хочется — мало ли чем может обернуться еще и она. Давай лучше дружить.

Джинн выдохнул, и это было так похоже на реакции моего собственного тела, что я руку бы на отсечение дала: у него тоже была нехорошая лав стори в недавнем прошлом, и еще одна ему сейчас ни к чему.

— Давай, — улыбнулся он. — Так что насчет поискать портал? — И подмигнул.

— Я только за.

***

Замок поразил нас размерами. Несколько раз мы чуть не заблудились в пересечениях коридоров и коридорчиков, в анфиладах небольших залов, завершающихся залами большими и очень большими. Мы бродили по этажам, любовались декором, мебелью, картинами и гобеленами, выглядывали в окна, за которыми плескался неизменный морской пейзаж. Мы много чего увидели, кроме одного, самого желанного, — людей. За пару часов походов по замку нам не попалась ни единая живая душа. Да что там, мы, наверное, даже неживой душе бы обрадовались — что, в конце концов, может напугать джинна и сильфу? — но, так же, как и люди, нам не встретились ни оборотни, ни вампиры, ни привидения.

— Скучно, право слово, — наконец подытожила я. — Тут точно хозяева есть? Или это умный замок — как бывают умные дома? Такой сам себе приятный…

— Или мы никого не встретили, потому что тут точно есть портал, а может, даже и не один, — с улыбочкой, успевшей стать для меня привычной, произнес Джинн. — И хозяева наблюдают за нами со стороны, посмеиваются, а потом, незамеченные, приходят и уходят, когда им вздумается.

Я не удивилась бы, если бы его предположение оказалось правдой. Действующие порталы в волшебном замке, где непонятно зачем держат двоих людей, — вполне реальная возможность в пространстве сказки. Кстати, что там обычно в таких ситуациях делают сказочные герои? Что если и нам повторить?

Я, наверное, задала вопрос вслух — тут же прилетел ответ от моего напарника:

— А давай повторим. Вдруг поможет?

— Что ты предлагаешь? Какую сказку выбрать? Кашу из мисок мы уже съели, убирать в доме и проситься в названые сестрицы неизвестно кому мне не улыбается, портить имущество я тоже не согласна.

— А как насчет полюбить чудовище бескорыстной любовью? — снова подначил Джинн.

— Ты о себе, что ли? — вернула подачу я, и мы дружно заржали.

— Давай поднимемся наверх, в комнаты или на площадку. Отдохнем, перекусим. Ты, наверное, устала, да и я что-то мечтаю о кресле.

— Давай. В конце концов, портал — буде такой имеется — никуда от нас не денется.

***

Но возвращаясь наверх, мы, кажется, снова свернули куда-то не туда. Или все-таки попали в портал, который, вопреки потаенным желаниям, не вывел нас ни обратно домой, ни в прошлое, ни в будущее, ни в параллельную реальность. Когда мы поднялись по узкой каменной лестнице, по которой, как нам казалось, спускались утром, дверной проем открылся совсем на другую площадку, намного больше той, где мы завтракали. Она была размечена ярко-желтыми линиями, и в их перекрестье, как в прицеле винтовки, стоял большой темно-серый вертолет с такими же яркими полосами по борту.

Я застыла на месте.

— Вот тебе и портал, — вырвалось у меня, и я непроизвольно прикрыла ладонью рот.

— А почему нет? — задорно рассмеялся сосед. — Хочешь, войдем в него и перенесемся в любое место, куда душе будет угодно? Прямо сейчас.

Я обернулась. Он смотрел на меня не мигая, и взгляд темных глаз был уверенным, сила пульсировала в нем.

— Ты… умеешь… управлять вертолетом? — ошарашенно пробормотала я.

— Ага.

— Да ладно!

— Сильфа, не оскорбляй меня сомнениями! — Опять скалится. Что ему все время весело? Аж бесит уже! — Я по второй специальности пилот.

— А по первой? — осторожно уточнила я.

Он замер на мгновение, как будто сомневался, говорить мне или нет. Я смотрела, не отрываясь. Сказка приобретала очередной неожиданный оборот. Наконец низкий голос произнес:

— Боец специального назначения.

— В смысле? — Я подошла поближе, словно близость к говорящему могла как-то повлиять на уровень правды в его словах.

— В том самом.

Я сглотнула.

— Спецназ, значит… В каком звании? И войск какой страны?

— Я наемник. Но мое сегодняшнее звание соответствует майору в твоей стране.

Я снова попыталась проглотить ставший в горле камень. Не получалось.

— Военный, значит…

— Убийца, ты хотела сказать?

Я ничего не хотела, он сам снял слово с моего языка. Вот так сказочка получается… Мне понадобилось несколько минут, чтобы привести в порядок мысли. А когда я выдохнула воздух, который, как оказалось, держала в легких, сам собой пришел ответ.

— В конце концов, основная специальность джиннов — возводить дворцы и разрушать города. Чего другого я от тебя хотела? — сказала я.

— Ты напугана? Я не причиню тебе вреда. — Он говорил спокойно и даже не пытался прикоснуться ко мне. Умный джинн. — Ты же не мой контракт.

Я еще раз глубоко вздохнула и смело посмотрела прямо в сверкающие озорством глаза. Шутит, значит. Это хорошо. Значит, пока мне нечего бояться. Так и запишем.

— Куда полетим?

— Куда захочет моя Сильфа.

Я приняла предложенную руку и вместе с напарником шагнула в портал. Тьфу ты, к вертолету! Да не все ли равно куда? Главное — в сказку.

Глава 4. Фетиш

Я никогда раньше не летала на вертолете. Спроси меня кто — я бы к страшной махине даже не подошла. Как представлю, что мы взлетим и под нами разверзнется бездна, от которой меня будет отделять только символический барьер пола, — аж орать от страха хочется. Однако азарт и присутствие рядом сильного мужика, который в этой теме как рыба в воде, оказали на меня магическое воздействие. Хотелось взлететь. Хотелось бездну. Хотелось нового, неизведанного и даже страшного. Похоже, слишком засиделась я на всем готовом в тепличных условиях уютной замковой спаленки. Пора было уже что-то менять. Да и, перефразируя высказывание одного весьма уважаемого мною человека, не улетим в новый мир — так хоть повеселимся.

Джинн и правда оказался в кабине вертолета на своем месте. Неторопливо огляделся, удовлетворенно хмыкнул, напялил на себя гарнитуру, другую походя сунул мне и стал быстро и уверенно тыкать какие-то кнопочки, переводить какие-то тумблеры, щелкать чем-то, чего я даже не знала, как назвать… Словом, парень увидел игрушку и забыл про остальное. И его легкое отношение к ситуации меня успокоило, как не смогли бы никакие слова. Он в теме. Значит, по крайней мере, сразу не разобьемся.

— Ну что, куда летим? — загрохотал у меня в наушниках веселый голос, перебивая шум работающих лопастей. — Любой маршрут к удовольствию госпожи. — И опять заржал, нахал!

Я огляделась. Мне было совершенно фиолетово, точнее — бирюзово. Вокруг царили бирюза и лазурь моря и неба, и разницы в направлениях я не видела.

— Куда решит господин, — вернула шпильку я. Чую, с этим парнем я не только принятие и пофигизм, но еще и сарказм натренирую.

— Принято. — Джинн даже бровью не повел, зато сделал почти неуловимое движение рукой, лежащей на ручке управления (так, кажется, называется эта штуковина?), и мы поднялись в воздух.

Кто там хотел бездну? Ой, мама!! Я погорячилась. Верните меня обратно!

И тем не менее, летать оказалось офигенно. Вот именно так. И даже больше. В руках Джинна вертолет проявил себя очень покладистой и послушной игрушкой, так что нас хоть и потряхивало, но в пределах нормы, меня даже почти не тошнило. Мы сделали круг почета над замком, и я смотрела вниз с интересом, отодвинувшим на задний план и тошноту, и страх, и воспоминания о заточении. Возвышающаяся на острове каменная громадина выглядела весьма внушительно. Стало очень интересно, как его вообще умудрились построить посреди океана, куда доставить материалы и строителей — большая головная боль… Впрочем, когда мой безбашенный пилот решил напомнить о себе и заложил крутой вираж, я забыла про строителей и вспомнила о том, что у меня есть желудок.

— Эй, осторожнее! — вскрикнула я, поймав себя за язык, чтобы не выругаться — в конце концов, мы еще не так близко знакомы, чтобы открывать ему такую интимную сторону меня. — Я еще жить хочу!

— Будешь, — пообещал Джинн. — Хорошо и долго.

— О, да ты еще и предсказатель! — картинно изумилась я.

— Еще какой! — снова заблестели в улыбке нереально белые на фоне смуглой кожи зубы.

Ну вот и чем тут было крыть?

***

Полетели мы наугад, на восток. Почему-то оба решили, что это будет правильное направление. Если ничего интересного не встретим, то вернемся так, чтобы хватило горючего на обратный путь. Я еще немного дрожала при мысли о том, на какой высоте мы находимся, но Джинн увлек меня в беседу, и дрожь постепенно прошла.

— Знаешь, что меня беспокоит? — задумчиво спросил он.

— Мм? — неопределенно отреагировала я, занятая разглядыванием горизонта в поисках чего-нибудь отличающегося от моря и неба.

— Я не все помню. Ну, то есть, как и ты, я не помню, как и когда попал в замок, и с этим я уже как-то смирился. Страннее другое: из памяти напрочь пропали некоторые важные события прошлого. Например, где и когда я набил татуировку…

— У тебя есть тату? — не смогла сдержать любопытства я. — Я не помню на тебе никаких изображений…

Джинн снова заржал, причем так заразительно, что я, даже не понимая, над чем именно, тоже улыбнулась.

— Я потом тебе как-нибудь покажу, — пообещал он, и было в его интонациях что-то большее, нежели просто информация. До меня, как до Штирлица в анекдоте, понемножку стало что-то доходить…

— Она где-то на… гм… особенных местах? — Мой голос был вкрадчивым, тон — осторожным.

— Можно и так сказать. — И опять рассмеялся.

Я поймала выпущенные было вожжи собственного воображения и как следует натяну