В. Ф. Джафарли

Криминологическая кибербезопасность:
теоретические, правовые и технологические основы

Криминология кибербезопасности в 5 томах.
Том 1

Под редакцией  
доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ  
С. Я. Лебедева

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.9

ББК 67.51

Д40

Автор:
Джафарли В. Ф., кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и адвокатуры РГУ имени А. Н. Косыгина (Технологии. Дизайн. Искусство), доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской академии адвокатуры и нотариата (г. Москва).

Рецензенты:
Иванцов С. В., доктор юридических наук, профессор;
Номоконов В. А., доктор юридических наук, профессор;
Осипенко А. Л., доктор юридических наук, профессор.

Под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста Российской Федерации С. Я. Лебедева.

В монографии раскрываются вопросы теории криминологической безопасности как базовой научной категории, объединяющей современные криминологические идеи и теоретико-прикладные концепции обеспечения защиты личности, общества и государства от преступности в различных сферах социальной жизнедеятельности. Особое внимание уделяется формированию и развитию информационно-технологического ресурса криминологической кибербезопасности, его содержанию, технологическим и социальным функциям, свойствам, качествам, общим социально-правовым и криминологическим оценкам. Рассматриваются предпосылки использования инновационных информационно-коммуникационных технологий в правоохранительной деятельности, направленной на обеспечение безопасности от преступности, в том числе в киберпространстве. Значительное место уделяется исследованию теоретической концепции взаимодействий криминологической и информационно-технологической безопасности в цифровой среде. Представлены результаты авторского исследования правовых, теоретических, методологических и технологических основ формирования и развития системы криминологической безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий.

Законодательство приведено по состоянию на 1 июня 2021 г.

Материал работы предназначен для специалистов в области уголовного права и криминологии, правоохранительной деятельности, развития инновационных систем информационной безопасности, студентов, аспирантов и преподавателей образовательных учреждений и научных организаций, а также всех, кому интересны проблемы кибербезопасности и пути их решения в современном обществе.

УДК 343.9

ББК 67.51

© РГУ им. А. Н. Косыгина (Технологии. Дизайн. Искусство), 2021

© Джафарли В. Ф., 2021

© ООО «Проспект», 2021

ПРЕДИСЛОВИЕ

Осознание специалистами традиционного гуманитарного знания необходимости погружения в инновационные информационно-­технологические ресурсы, поиска в них потенциала для формирования новых научных ориентиров решения проблем современной и будущей человеческой цивилизации, с одной стороны, ломает привычные стереотипы любого научного исследования, а с другой — вместе с такой ломкой определяет сегодня в целом перспективу и самого научного познания и развития вместе с ним новой социальной практики. Все это имеет прямое отношение и к научным исследованиям в области безопасности личности, общества, государства от нарастающего потока источающих так называемым гибридным миром, соединяющим в себе реальные и виртуальные формы поведения людей, угроз, большей частью вписывающихся в существующие уголовно-правовые нормативы криминальных деяний. Приходится констатировать, что поглощающие с каждым днем наш привычный мир цифровые соблазны не только не исключают, а, напротив, стимулируют к активному развитию инновационные преступления, завоевывающие своей изобретательностью не только порождающее их киберпространство, но и выходящие за пределы, пока остающиеся привычными, территории повседневной жизни миллионов людей.

Об угрожающих социальной действительности печальных фактах такой противоправной цифровой эскалации специалисты начали задумываться, а тем более активно включаться в соответствующий исследовательский процесс, не так давно. Да и круг их, к сожалению, пока весьма узок, несмотря на всеобщее признание в юридическом сообществе разрушающего, наряду с технологическими успехами, криминального потенциала современных цифровых информационно-­коммуникационных технологий. Яркими научными оценками такового ознаменовали свое исследовательское творчество уважаемые коллеги-­криминологи: В. С. Овчинский, В. А. Номоконов, А. Л. Осипенко, Х. Д. Аликперов и др. Отчасти приложил руку к такому научному творчеству и автор предисловия, некогда инициировавший разработку в ответ на эскалацию цифровой преступности адекватного ей цифрового уголовного закона, а вместе с автором настоящей монографии, Вугаром Фуадовичем Джафарли, вслед за означенными специалистами и во многом вдохновляясь их научными трудами, — формирование и развитие в рамках криминологической науки и соответствующей ей правоохранительной практики нового научного направления — криминологии кибербезопасности.

Необходимо отметить, что позитивно воспринявший эту идею Вугар Фуадович Джафарли, доселе активно изучавший проблемы уголовно-правового предупреждения информационно-коммуникационных преступлений в сфере кредитно-банковских отношений, весьма стремительно и целеустремленно включился в процесс ее воплощения в жизнь, опубликовав к настоящему времени несколько монографий и более пяти десятков научных статей, посвященных криминологическому осмыслению проблем кибербезопасности. Все эти публикации заложили теоретический фундамент многотомной монографической серии под общим названием «Криминология кибербезопасности», первая часть которой (том 1) предлагается уважаемым специалистам и всем, кому небезынтересны научные достижения в области обеспечения безопасности от современных киберугроз.

Как уже успел заметить читатель, первый том посвящен теоретическим, правовым и технологическим аспектам исследования проблем криминологии кибербезопасности. В нем автор вполне обоснованно концентрирует свое внимание прежде всего на анализе теории криминологической безопасности как базовой научной категории, объединяющей современные криминологические идеи и теоретико-прикладные концепции обеспечения защиты личности, общества и государства от преступности в различных сферах социальной жизнедеятельности. Нельзя не сказать, что теоретическую основу такого исследования заложили труды известных российских криминологов Г. А. Аванесова, М. М. Бабаева, В. А. Плешакова. Развитию сформулированной ими концепции комплексного обеспечения криминологической безопасности России посвятил ряд своих научных трудов и автор этих строк, впервые включив в учебник «Криминология» (издания с 2004 по 2016 г.), наряду с традиционными, общей и особенной частями, специальную часть — «Обеспечение комплексной криминологической безопасности».

Несомненной заслугой В. Ф. Джафарли стало то, что он пошел дальше своих предшественников в развитии теории криминологической безопасности, определив для нее сферу киберпространства с характерными для него инновационными информационно-коммуникационными (цифровыми) технологиями. Потому в целях постепенного погружения специалистов-правоведов, включая криминологов, в атмосферу киберпространства, автор вполне обоснованно знакомит их в первом томе с системой базовых информационно-коммуникационных технологий, сосредоточивая внимание на основных понятиях, содержании, технологических и социальных функциях, свойствах и качествах этих технологий, имеющих значение для понимания их криминологической сути. При этом, как может заметить читатель, Вугар Фуадович не позволяет себе глубоко погружаться в неисчерпае­мый по своему объему арсенал информационных технологий, а более обращает научный взгляд юриста на правовые средства обеспечения безопасного функционирования информационно-коммуникационных технологий и регулирования общественных отношений в киберпространстве.

Особо хочется отметить научную позицию автора в оценке возможностей использования инновационных информационно-коммуникационных технологий в правоохранительной деятельности, в том числе связанной с предупреждением киберпреступлений. Криминологическое осмысление В. Ф. Джафарли таких практических возможностей позволило ему определить научные подходы к обоснованию теоретической концепции взаимосвязей и взаимодействий криминологической и информационно-технологической безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий, что, собственно, и создает практические предпосылки формирования автором в криминологии инновационной теории криминологической кибербез­опасности. Более того, в подтверждение своей научной концепции в завершение первого тома Вугар Фуадович открывает перед криминологами перспективы проведения новых исследований, связанных с криминологическим познанием информационно-коммуникационных технологий, их позитивного и негативного функционирования в виртуальном мире, определяет границы таковых как объекта комплексного криминологического исследования.

Можно и далее продолжать перечислять достоинства научного труда В. Ф. Джафарли. Однако оставлю это читателю, тем более что впереди нас ждет еще несколько томов, развивающих своим содержанием теорию криминологической кибербезопасности, вполне удачно, как мне представляется, сформулированную в первой главе предполагаемой к изданию монографической серии. Поздравим автора с успешным началом и пожелаем ему творческого вдохновения для плодотворного продолжения, в перспективах которого я, как имею­щий честь быть научным редактором монографии, не сомневаюсь.

С. Я. Лебедев,
заслуженный юрист Российской Федерации,
доктор юридических наук, профессор

В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь:
Я суть, я не имею места — и в бытие я не вмещусь.
Все то, что было, есть и будет, — все воплощается во мне…1
Имадеддин Насими,
поэт и мыслитель XIV–XV вв.

ВВЕДЕНИЕ

Уважаемый читатель! Приведенное в эпиграфе суждение о «двух мирах» предваряет монографическую серию, посвященную органическому единству и непримиримому противоречию двух современных пространств — реального (видимого) и виртуального (скрытого). Конечно же, средневековый мудрец вложил в свое творение совсем иной смысл, свойственный произведениям его времени, а именно преломленный через призму религиозных постулатов процесс мучительного поиска человеком мыслящим ответов на вопросы, связанные с постижением сущности двух жизней, «до и после», и, соответственно, выбор им своих приоритетов, собственной самоидентификации и принадлежности.

Так вот, автор настоящего исследования взял на себя смелость интерпретировать строки стихотворения на современный лад. Ведь очевидно, что для человека постиндустриальной эпохи под «двумя мирами», скорее всего, будет пониматься нечто совершенно иное, а именно непосредственно воспринимаемое им реальное пространство и находящаяся в другом, скрытом (виртуальном) измерении опосредованная инновационными информационно-коммуникационными технологиями среда, которую принято обозначать как киберпространство. И чем совершеннее, интерактивнее и реалистичнее будут эти технологии, тем индивиду станет сложнее ощущать себя принадлежащим лишь реальному миру, труднее избегать соблазна все чаще и чаще погружаться в «иномирие» (термин современных философов), где он гораздо лучше сможет «самопрезентоваться» и успешнее реализоваться, да и просто-напросто ощущать себя в большей степени в комфорте и безопасности. И такого рода характеристики, свойственные современному человеку, которого впору называть homo informaticus, ощущение им отмеченной выше раздвоенности, его сложности в пространственно-временной ориентации и принадлежности — это реалии постиндустриальной эпохи.

Соответственно, отмеченное выше как в эпиграфе, так и в основном тексте акцентирует наше внимание на личности как на центральном объекте познания, в том числе криминологическом. Именно внутренний мир индивида, субъективное восприятие им тех или иных жизненных событий и толкает его на выбор тех или иных вариантов поведения, определяет направленность, цели и ориентиры.

И, подобно любой среде, где человек так или иначе себя проявляет, взаимодействует с себе подобными, и это, «цифровое», пространство наполнено различными общественными отношениями и машинными взаимодействиями, в том числе и неизбежно конфликтными, что в обязательном порядке детерминирует собой инновационную преступность, посягающую на интересы личности, общества и государства — «триаду интересов».

Понимание и осознание этого, необходимость в поиске и нахождении путей решения проблемы обеспечения защиты «триады интересов», настоятельно требует формирования и развития совокупности способов и средств, направленной на предупреждение как традиционной преступности с киберкомпонентом, так и собственно киберпреступности. И об этом мы поведем речь как в настоящем, так и последующих монографических исследованиях.

Специалистам-правоведам, в особенности криминологам, хорошо известна разрабатываемая в рамках криминологической науки теория криминологической безопасности. Ее развитие нацелено на формирование новой научной основы нейтрализации существующего в современной правоохранительной практике противоречия между, с одной стороны, реализуемыми этой практикой ориентирами на поиски и изобличения злодеев-преступников, а с другой — интересами населения, всегда ожидающего от правоохранителей большей защищенности от преступных посягательств. Теория, а вслед за ней, безусловно, правоохранительная практика, несомненно, должны учитывать необходимость разрешения означенного противоречия в сторону реальной защиты прав и интересов населения. В этом, собственно, и состоит главная идеология криминологической безопасности, теоретические ориентиры которой, уже утвердившей за собой статус самостоятельного научного направления в российской криминологии, содержатся в трудах М. М. Бабаева, С. Я. Лебедева, В. А. Плешакова, Е. Н. Рахмановой.

Потому и обеспечение безопасности личности, общества и государства от получающего стремительное распространение во всем мире относительно нового криминального явления киберпреступности не должно сводиться лишь к социально-правовому воздействию на собственно эту преступность и лиц, совершающих киберпреступления. С учетом общей идеологии криминологической безопасности антикриминогенная деятельность в сфере киберпространства должна заключаться одновременно в создании систем преград преступным посягательствам, систем защиты от них общественных отношений и их субъектов, реализующих себя в киберпространстве, систем минимизации социально опасных последствий от таких преступных посягательств, в том числе путем выявления потенциальных криминальных киберопасностей, киберугроз, киберрисков, проявляющих себя на дальних подступах к названной «триаде интересов».

Справедливым представляется мнение В. А. Плешакова о соотносимости понятий «криминологическая безопасность» и «обеспечение криминологической безопасности», поскольку здесь мы имеем дело не только с вектором (характером) антикриминальной деятельности, но также с ее целью и результатами, коими являются обеспечение состояния защищенности соответствующего объекта от вероятности нанесения ему ущерба. В связи с этим В. А. Плешаков предлагает рассматривать теорию криминологической безопасности в качестве частной теории криминологии, в рамках которой должно раскрываться содержание вышеуказанных понятий и осуществляться теоретическое обоснование необходимости введения их в сферу научного оборота2. Разумеется, такая теория в современных условиях эскалации киберпреступности ощущает потребность в разработке адекватных инновационных стратегий и тактик обеспечения криминологической кибербезопасности.

Отметим, что криминологическая безопасность выступает в качестве первого из двух основных объектов познания в рамках настоящего монографического исследования.

Вторым объектом является сфера информационно-коммуникационных технологий (ИТ, IT). В широком смысле к ним можно отнести как древнейшие, так и относительно недавние достижения научно-технического прогресса (например, соблюдая хронологию, сигнальные барабаны типа «там-там», наскальные рисунки как самый простой способ сохранения и передачи графической информации, книги, радио, телевидение, компьютеры, Интернет и пр.). Между тем в настоящем исследовании мы ориентируемся на инновационные ИТ. Появление таковых и обусловило необходимость в поиске и определении путей противодействия зародившейся «новой» преступности, спровоцированной процессом массового распространения компьютеров и появления информационных сетей.

Становление и развитие киберпреступности в России и мире условно можно разделить на два этапа, причем в основе такой дифференциации лежит принцип локальности/глобальности.

Первый этап (начало 1960-х — 1991 г.). На раннем этапе использование компьютеров осуществлялось лишь некоторыми американскими государственными органами по причине огромной стоимости инновационных устройств.

Что касается так называемых компьютерных преступлений3, то в начале 1960-х гг. они фиксировались в незначительных количествах, заключаясь в основном в попытках неправомерного доступа к «компьютерной информации» и личным данным, ее модифицирования либо удаления. Из-за отсутствия законодательного регулирования данной области и неразвитого механизма доказывания большинство такого рода дел разваливалось.

В результате компьютерного бума конца 1970-х — начала 1980-х гг. в США в массовом порядке появились персональные компьютеры IBM 5100 и Apple I, а самое главное, ранее созданная в военных целях сеть Arpanet, использующая протокол передачи данных TCP/IP (как в последующем Интернете), постепенно стала использоваться в «гражданских» операциях по приему-передаче данных. Этим же временем датируются случаи преступлений, совершенных с использованием компьютеров и сети Arpanet4.

В Советском Союзе первые локальные компьютерные сети появились примерно в то же время, что и в США, являясь достаточно высокотехнологичными и инновационными, но все же представляя собой разрозненные компьютерные системы.

Что касается второго периода становления и развития киберпреступности в России и мире, то начало его связывается с обретением сетью Интернет в 1991 г. своего нынешнего глобального статуса, что дало возможность таким специальным субъектам киберпосягательств, как хакеры и крэкеры, беспрепятственно совершать криминальные действия по всему миру, а значит, рассматриваемая преступность приобрела признак трансграничности5.

Таким образом, говоря о существующих в настоящее время угрозах для личности, общества и государства, следует обратить внимание на процесс, обусловленный как весьма динамичным характером преступности, которая, будучи социальным явлением, с готовностью воспринимает любые изменения и новшества, так и влиянием такого мощного фактора, как глобальные информационные потоки. Речь идет о стремительно меняющейся современной цивилизационной эпохе, связанной с динамичным внедрением новейших высокотехнологичных систем и средств в различные сферы жизнедеятельности современного человека, что, естественно, как послужило появлению и развитию положительных процессов и явлений, так и резко очертило целый ряд проблем негативного, а нередко и социально опасного характера. Сегодняшняя действительность весьма богата примерами преступного использования высоких технологий.

Важность обеспечения кибербезопасности отмечается с самых высоких мировых трибун. Так, выступая на 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, глава данной организации Антониу Гутерриш отметил в числе «четырех всадников Апокалипсиса», ставящих под угрозу будущее человечества, «негативные последствия внедрения цифровых технологий»6.

Президент РФ В. В. Путин в своем выступлении в рамках данной сессии Генассамблеи ООН также не обошел вниманием тему цифровых технологий и кибербезопасности: он хоть и отметил, что данный инновационный ресурс помог решить целый ряд проблем, возникших на фоне пандемии, но все же указал, что «эти технологии имеют тенденцию к неуправляемому распространению, так же как и обычное оружие, а также подрывают право людей на частную жизнь, на собственность и на безопасность». В связи с этим российский лидер призвал принять совместные меры, направленные на исключение потенциальных угроз, связанных с развитием технологий, «в том числе с точки зрения традиций, права и морали человеческого общения»7.

Характерно, но до сих пор в юридическом сообществе существует мнение, что высокотехнологичные посягательства связаны большей частью со сферой компьютерной информации, с незаконным завладением ею либо же незаконным использованием (ст. 272–274¹ УК РФ). На деле же такая сфера является лишь частью одной из отраслей высоких технологий, а именно информационно-коммуникационных технологий и телекоммуникаций. Научное познание высокотехнологичных преступлений в столь узком контексте не дает оценить сущность высокотехнологичной преступности во всем ее многообразии, не позволяет в полной мере осознать глобальность проблемы.

Важно отметить, что качество, а вместе с ним и количество преступ­лений, как совершаемых в сфере информационно-коммуникационных технологий, так и связанных с использованием ИТ-средств, с каждым годом все более и более проявляет свою грозную сущность. Разумеется, такой же тенденции подвержены и тяжкие их последствия, рост которых соответствует геометрической прогрессии. При этом формальный уголовно-правовой подход применительно к оценке объекта преступлений зачастую не способен специальным образом выделить его в большинстве подобных посягательств, ибо рассматриваемые преступные деяния нередко направлены на различные общественные отношения.

Так, с помощью ИТ преступники вторгаются в частную жизнь, нарушают тайну переписки, телефонных переговоров и сообщений, совершают хищения чужого имущества, изготавливают или сбывают поддельные расчетные карты и иные платежные документы, незаконно изготавливают высокоточное оружие, синтезируют и получают новые виды наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, незаконно распространяют порнографические материалы, в том числе с изображениями несовершеннолетних, осуществляют неправомерный доступ к компьютерной информации, совершают шпионаж, подделывают идентификационные номера транспортных средств, осуществляют преступления против мира и безопасности человечества и т. д.

Осознание необходимости в обеспечении безопасности личности, общества и государства от преступных посягательств, в том числе в сфере наиболее инновационных сквозных цифровых технологий, настоятельно требует разработки и реализации скорейших мер, направленных на оказание такого мощного воздействия на преступность, вследствие которого она начнет сокращаться и в дальнейшем оставаться на социально приемлемом, а значит, достаточно низком уровне.

Учитывая уровень опасности, что заложен в информационно-технологической преступности, проникшей во многие сферы нашей жизнедеятельности и дестабилизирующей заложенные в Интернете позитивные коммуникационные процессы, мы констатируем факт криминального воздействия на весь комплекс социально-экономических отношений, существующих в современном обществе.

Представляется, что наиболее полным образом обеспечение состояния защищенности личности, общества и государства в рассмат­риваемой области может быть осуществлено лишь через формирование и развитие системы криминологической безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий. В свою очередь, данный процесс сопряжен с оформлением трех ресурсов — уголовно-правового, криминологического и информационно-технологического, дальнейшее развитие которых должно носить исключительно комплексный характер, происходить путем постоянного взаимодействия, особенность которого в свою очередь будет заключаться в присутствии каждого ресурса в остальных.

Здесь необходим прежде всего глубокий анализ теории криминологической безопасности как базовой научной категории, объединяющей современные криминологические идеи и теоретико-прикладные концепции обеспечения защиты личности, общества и государства от преступности в различных сферах социальной жизнедеятельности.

Одновременно требуется тщательное изучение сферы информационно-коммуникационных технологий в контексте их функционирования в виртуальном и реальном мире, причем в качестве объекта комплексного криминологического исследования. Необходим учет теоретико-методологических предпосылок для разработки и реализации методики научного познания криминологических связей и последствий в реальной и виртуальной действительности, на основе чего возможно говорить о теоретической концепции взаимосвязей, взаимозависимостей и взаимодействий криминологической и информационно-технологической безопасности в рассматриваемой сфере.

Итак, прежде чем перейти к предметному анализу, считаем необходимым обозначить несколько принципиальных положений, определяющих теоретико-методологические предпосылки изучения вопроса о криминологическом обеспечении безопасности личности, общества и государства в сфере современных информационно-коммуникационных технологий (ИКТ-сфере).

1. Обоснование теории криминологической безопасности как базовой научной категории, объединяющей современные криминологические идеи и теоретико-прикладные концепции обеспечения защиты личности, общества и государства от преступности в различных сферах социальной жизнедеятельности.

Здесь необходимо коснуться прежде всего сущности слова «безопасность», а уже затем производных от него понятий «национальная безопасность», «общественная безопасность», «личная безопасность», «криминологическая безопасность» и, наконец, «криминологическое обеспечение безопасности в ИКТ-сфере» или равнозначного последнему понятия «криминологическая кибербезопасность».

Как одна из составляющих общественной, а вместе с ней и нацио­нальной безопасности, криминологическая безопасность является одним из обязательных институтов, призванных к обеспечению нормального функционирования демократического государства. И, естественно, учитывая тесную связь криминологии с законодательной системой, криминологическая безопасность имеет свою правовую основу, раскрытие особенностей которой является обязательным условием.

2. Характеристика базовых информационных технологий, определение их понятия, содержания, технологических и социальных функций, свойств и качеств с акцентом на общие социально-правовые и криминологические оценки.

Отметим, что необходимость рассмотрения средств обеспечения ИТ продиктована пониманием их в качестве объективных детерминантов киберпреступности.

Средствами обеспечения информационных технологий в самом обобщенном смысле являются средства интеллектуально-физического и организационно-административного обеспечения ИТ, под которым понимается участие специалистов в разработке, создании и практическом внедрении базовых и прикладных средств обеспечения ИТ (программно-технических, лингвистических, математических), а также технологическое, инфраструктурное, сервисное и финансово-хозяйственное сопровождение информационного производства.

Кроме отмеченных, естественно, существуют правовые средства обеспечения ИТ, исследованные в рамках следующего положения.

3. Характеристика общеправовых средств обеспечения информационно-коммуникационных технологий и вопросов регулирования ими общественных отношений в некриминальной сфере.

Система такого рода нормативных актов состоит из ряда уровней. Исследование правового ресурса, включающегося Конституцию РФ, международные договоры и конвенции, а также федеральные законы, прежде всего регулирующие некриминальную, гражданско-правовую и административно-правовую сферу, представляется крайне важным. Это необходимо делать хотя бы потому, чтобы уметь отграничивать область противоправных деяний, являющихся относительно неопасными девиациями (так сказать, в пределах относительной нормы), от области представляющих собой прямой вызов важнейшим интересам крайних форм антиобщественных проявлений.

Учитывая криминологическую направленность научных устремлений автора, упор делается именно на антикриминальный комплекс нормативных правовых актов, который, как предполагается, более подробно будет рассмотрен в отдельной публикации.

4. Анализ инновационных информационно-коммуникационных технологий и предпосылок использования их в правоохранительной деятельности, определение их понятия, содержания, технологических и социальных функций, свойств, качеств с акцентом на общие социально-правовые и криминологические оценки.

Речь идет о таких технологиях, как большие данные, искусственный интеллект (ИИ), блокчейн, а также о киберфизических системах — беспилотных летательных аппаратах (БПЛА) и роботах, оборудованных ИИ. Эти и иные IT-средства при правильном использовании способны принести значительную пользу в антикриминальной деятельности.

Следует учесть, что существуют значительные резервы в использовании инновационных технологий, и рассмотрению данной перспективы и оцениванию ее с социально-правовой и криминологической позиции в настоящей и последующих планируемых публикациях уделяется и будет уделяться большое внимание.

5. Изучение теоретических концепций взаимосвязей, взаимозависимостей и взаимодействий криминологической и информационно-технологической безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий. Исследование правовых и практических предпосылок формирования теории криминологической кибербезопасности.

В плане обеспечения криминологической кибербезопасности прослеживаются четкие взаимосвязи, взаимозависимости и взаимодействия криминологического и информационно-технологического ресурсов обеспечения приемлемого уровня защищенности личности, общества и государства от преступных посягательств с использованием IT-средств, что и приводит к дальнейшему развитию вышеупомянутой теории, направленной на познание обозначенной области.

Речь идет о феномене «криминологическое обеспечение кибербезопасности», а также об определении его понятийно-терминологического аппарата, при этом следует отметить, что проблематика защищенности личности, общества и государства в создаваемом информационно-телекоммуникационными сетями (включая сеть Интернет) киберпространстве достаточно давно не вызывает вопросов в своей актуальности.

6. Оценка универсального характера категории «средство», сущность которого выражается в предназначении как социально-позитивного, так и социально-негативного (преступного) плана.

Отметим, что обращение к данному тезису нами будет производиться достаточно часто как в настоящем, так и в последующих, планируемых нами исследованиях из монографической серии, посвященной различным аспектам криминологической кибербезопасности.

Утверждение относительно универсального характера средства, по сути, вовсе не требует каких-либо сложных умозаключений, поскольку данный тезис раскрывается сразу же, как только субъект познания, в данном случае криминолог, посмотрит на ту или иную субстанцию, материальную или бестелесную (например, информацию), под другим, свойственным его научному мировоззрению углом, в результате чего суть обозначенного нами данного положения станет совершенно понятной.

7. Характеристика особенностей информационно-коммуникационных технологий, их функционирования в виртуальном мире как объекта комплексного криминологического исследования: киберпространство и его исторические, научно-доктринальные, сравнительно-правовые и психологические (дискурсивные) аспекты.

Очевидно, что нельзя рассматривать правовые, теоретические и методологические аспекты криминологической безопасности в ИКТ-сфере без раскрытия сущности информационного пространства, обеспечиваемого информационно-телекоммуникационными сетями (далее — ИТКС), в том числе сопровождающих данный феномен аспектов. Важность данного процесса предопределена самой структурой киберпространства, ее разветвленностью, обеспечение чего невозможно без задействования комплекса научных и правовых познаний.

Отдельного рассмотрения требует соотношение понятий «дискурс» как формы психологического взаимодействия и «интернет-пространство», поскольку Интернет выступает в качестве сложного феномена, предполагающего (помимо комплексного анализа особенностей его построения, средств выражения, содержательных особенностей и соотношения с иными дискурсивными конструкциями) также и процессы его порождения, восприятия и интерпретации авторами и адресатами информации.

Глава 1.
ТЕОРИЯ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ КАК БАЗОВОЙ НАУЧНОЙ КАТЕГОРИИ, ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ СОВРЕМЕННЫЕ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ И ТЕОРЕТИКО-ПРИКЛАДНЫЕ КОНЦЕПЦИИ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЗАЩИТЫ ЛИЧНОСТИ, ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА ОТ ПРЕСТУПНОСТИ В РАЗЛИЧНЫХ СФЕРАХ СОЦИАЛЬНОЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Прежде всего, на наш взгляд, следует определиться со значением слова «безопасность». Энциклопедия Всероссийского научно-исследовательского института, специализирующегося на проблемах гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, указанное понятие раскрывает так: «Безопасность — состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз либо способность предмета, явления или процесса сохраняться при разрушающих воздействиях»8.

Приведенное понимание безопасности обусловлено объектами ее обеспечения, к которым традиционно относится «триада интересов» личности, общества и государства9. Пользуясь уголовно-правовой терминологией, в данном случае мы можем говорить о наличии объектов по горизонтали.

В указанной выше энциклопедии под личной безопасностью понимается «состояние защищенности человека от психологического, физического или иного насильственного посягательства», под общественной безопасностью — «способность социальных институтов общества обеспечить его устойчивое, независимое, свободное и самостоятельное развитие и реализацию выбранного пути», определяющееся уровнем и состоянием общественных отношений, а под государственной безопасностью — «система общественных и государственных гарантий, защищающих основные ценности, духовные и материальные источники жизнедеятельности, гражданских прав и свобод человека, защиту суверенитета, территориальной целостности и независимости от внешних и внутренних угроз»10.

Нормативное закрепление понятия «безопасность» было впервые установлено в России Законом «О безопасности», датируемом 1992 г., в котором закреплялись система правовых основ безопасности личности, общества и государства, система безопасности и ее функции, организация и финансирование органов, призванных обеспечивать безопасность, а также механизм надзора и контроля за законностью такой деятельности: «Безопасность — состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз»11 (см. Приложение 1).

Российское право содержит следующий, весьма емкий термин, в полной мере охватывающий состояние защищенности вышеуказанных объектов в целом, а именно «национальная безопасность РФ».

Раскрытие данного термина происходит следующим образом: «Национальная безопасность Российской Федерации — состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации, достойные качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации». Составными же частями национальной безопасности являются:

— оборона страны;

— все виды безопасности, предусмотренные Конституцией РФ и законодательством РФ, — государственная, общественная, информационная, экологическая, экономическая, транспортная, энергетическая безопасность, безопасность личности12.

Достаточно схожим является термин «общественная безопасность», содержащийся в п. 4 Концепции общественной безопасности в Российской Федерации, согласно которому под таковой «понимается состояние защищенности человека и гражданина, материальных и духовных ценностей общества от преступных и иных противоправных посягательств, социальных и межнациональных конфликтов, а также от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера»13. Учитывая, что одним из признаков любого преступления является общественная опасность, то актуальность и данного термина не вызывает сомнений.

Вместе с тем, учитывая, что общественная безопасность является, как отмечено выше, одним из видов безопасности национальной, представляется целесообразным при рассмотрении аспектов безопасности в целом использовать термин «национальная безопасность».

Раскрытие сущности «триады интересов» содержится и в целом ряде научных источников.

Так, О. А. Бельков под безопасностью государства и общества в широком смысле слова понимает такое состояние, при котором их жизненно важные интересы защищены от внутренних и внешних угроз, при этом именно целостность, относительная самостоятельность и устойчивость определяют ее системные признаки. В случае же устранения любого из перечисленных признаков происходит уничтожение всей системы14.

По мнению С. Я. Лебедева, с целью обеспечения системности бе­з­опасности необходимо осуществление управления ею, что всегда связывается с определением объектов защиты, присущих государствам любого типа, т. е.:

— с общими жизненно важными интересами как государства, так и общества;

— жизненно важными интересами государства и общества, что проявляется в политической, экономической, военной, научно-­технической, информационной, экологической, социальной и других сферах их жизнедеятельности;

— социальными факторами, детерминирующими образование и развитие внутренних и внешних угроз, направленных против интересов государства и общества;

— приоритетными направлениями обеспечения безопасности интересов государства и общества в обозначенных выше сферах его жизнедеятельности;

— основными функциями системы обеспечения безопасности указанных институтов;

— основными условиями и гарантиями организации наиболее эффективной системы безопасности государства и общества15.

Что касается криминологической безопасности (КБ) как одной из составляющих национальной безопасности, то следует отметить, что она является одним из обязательных институтов, призванных к обеспечению нормального функционирования демократического государства. И, естественно, учитывая тесную связь криминологии с законодательной системой, криминологическая безопасность имеет свою правовую основу.

Как справедливо было отмечено Н. Ф. Кузнецовой, «криминология — это социолого-правовая, междисциплинарная наука и комплексная отрасль законодательства»16.

Д. А. Шестаковым обоснованно отмечается, что «контроль общества за преступностью без надлежащей нормативной базы (основополагающего закона и систематизации прочих законов и подзаконных актов в данной области) в силу его хаотичности, необеспеченности государственной поддержкой оказывается предельно неэффективным, что имеет место в современной России»17.

Нельзя не согласиться с позицией И. М. Мацкевича, согласно которой комплексным характером криминологии как отрасли никоим образом не исключается существование, а в дальнейшем и развитие специальных криминологических норм, представляющих в перспективе отдельные группы (или подотрасли) криминологии, например право экономической криминологии и т. д. В связи с этим И. М. Мацкевич указывает, что криминологическое законодательство — это система нормативных правовых актов, которые регулируют «общественные отношения, касающиеся причин, условий преступлений и преступности, предупреждения преступлений и преступности, лиц, совершающих преступления, и их жертв, а также применения иных мер по борьбе с преступлениями и преступностью»18.

Что касается правовой основы обеспечения безопасности в Российской Федерации, в том числе и криминологической безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий, то она, как нам представляется, состоит из трех уровней, критерии разделения на которые предопределены охватываемыми ими комплексами интересов как России, так и граждан, общественных групп и общества в целом. Исходя из вынесенной на обсуждение научного сообщества тематики и содержимого научного исследования, полагаем, что к таким уровням следует отнести:

— первый уровень — правовые основы обеспечения национальной безопасности;

— второй уровень — правовые основы обеспечения национальной и международной кибербезопасности;

— третий уровень — правовые основы обеспечения криминологической безопасности, в том числе и в сфере информационно-коммуникационных технологий.

Второй и третий уровни обеспечения безопасности будут подробно рассмотрены в отдельной главе, а пока следует отметить, что правовая основа в рамках первого уровня в целом составляется из ряда национальных и международных документов, специально регулирующих различные аспекты рассматриваемого феномена, а именно:

1) в области национальной безопасности: Конституция РФ, Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ «О безопасности»19 (далее — Закон о безопасности), Стратегия национальной безопасности РФ20, Концепция общественной безопасности в Российской Федерации21 и другие НПА в сфере обеспечения национальной безопасности22;

2) в области кибербезопасности: Конституция РФ (регулирование тех или иных информационных аспектов), Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации»23, Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»24, Доктрина информационной безопасности РФ25, Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 гг.26, разработка Международной организации связи «Руководство по разработке национальной стратегии кибербезопасности»27, проект «Концепция стратегии кибербезопасности Российской Федерации»28, национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации»29, Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г.30, Концепция развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 г.31

В области криминологической безопасности — Уголовный кодекс Российской Федерации, содержащий весь круг отмеченных в ст. 2 данного кодекса объектов. При этом следует отметить, что каждый из источников, отмеченных в вышеуказанных пунктах, имеет самое непосредственное отношение к криминологической безопасности, поскольку все они в той или иной мере содержат элементы, направленные на обеспечение защищенности триады ее объектов, в том числе и от криминальных посягательств.

В области криминологической кибербезопасности — Уголовный кодекс Российской Федерации, содержащий ряд норм, направленных на обеспечение безопасности личности, общества и государства, на создание состояния защищенности от преступлений, связанных с создаваемым ИТКС, включая сеть Интернет, пространством, в котором зло­умышленниками совершаются криминальные посягательства. В последующих планируемых к публикации исследованиях будут также рассмотрены и иные угрозы, настоятельно требующие скорейшей криминализации в интересах безопасности, прежде всего личности (травля/кибертравля, к примеру), поскольку обеспечение безопасности данного объекта защиты находится явно не на должном уровне.

Перейдем к рассмотрению нормативно-правовых источников, регулирующих различные аспекты обеспечения национальной и международной безопасности (уровень 1).

Что касается действующей Конституции РФ, то следует отметить, что по своей сути категория «безопасность» находит свое отражение практически во всех статьях, посвященных правам человека и гражданина. Здесь не содержится каких-то специально посвященных обеспечению безопасности норм, вместе с тем следует отметить, что само существование Основного Закона и его смысловое содержание предопределено аспектами защиты различных интересов, а значит, несет в себе необходимость в поддержании высокого уровня защищенности личности, общества и государства, а следовательно, в обеспечении их безопасности, при необходимости и самым активным образом.

Закон о безопасности, не раскрывая родового понятия «безопасность личности, общества и государства», тем не менее рассматривает ряд важных положений. Так, в ст. 1 в качестве предмета регулирования указывается:

1) на основные принципы и содержание деятельности, направленной на обеспечение безопасности личности, общества и государства в сфере экологии, а также иных видах безопасности, предусмотренных законодательством РФ;

2) полномочия и функции, осуществляемые федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, направленные на обеспечение безопасности;

3) статус Совета безопасности Российской Федерации.

Что касается принципов обеспечения безопасности (ст. 2 Закона о безопасности), то обращают на себя внимание указания прежде всего на вопрос о соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина, а также на важность системного и комплексного применения компетентными государственными органами ряда мер обеспечения безопасности, в числе которых политические, организационные, социально-экономические, информационные, правовые и иные. Здесь же отмечается приоритетность предупредительных мер, а также указывается на необходимость в целях обеспечения безопасности взаимодействия вышеуказанных компетентных органов с общественными объединениями, международными организациями и гражданами.

Статья 3 Закона о безопасности указывает на следующие виды деятельности, направленные на обеспечение безопасности и связанные:

1) с прогнозированием, выявлением, анализом и оценкой угроз безо­пасности;

2) определением основных направлений государственной политики и стратегическим планированием в области обеспечения безопасности;

3) правовым регулированием в области обеспечения безопасности;

4) разработкой и применением комплекса оперативных и долговременных мер, нацеленных на выявление, предупреждение и устранение угроз безопасности, локализацию и нейтрализацию последствий их проявления;

5) применением специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности;

6) разработкой, производством и внедрением современных видов вооружения, военной и специальной техники, в том числе двойного и гражданского назначения;

7) организацией научной деятельности в рассматриваемой области;

8) координацией деятельности компетентных государственных органов различного уровня в целях обеспечения безопасности;

9) финансированием расходов на обеспечение безопасности, а также контролем за целевым расходованием выделенных средств;

10) международным сотрудничеством в целях обеспечения безопасности;

11) осуществлением других мероприятий в рассматриваемой области при условии соответствия их законодательству РФ.

Статья 4 Закона о безопасности указывает, что государственная политика, направленная на обеспечение безопасности, интегрирована в систему внутренней и внешней политики России, представляя собой совокупность «скоординированных и объединенных единым замыслом» мер обеспечения безопасности, в числе которых политические, организационные, социально-экономические, информационные, правовые и иные.

В качестве правовой основы обеспечения безопасности, согласно ст. 5 Закона о безопасности, выступают национальные и международные нормы, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также принятые Россией на себя обязательства по международным договорам.

Закон о безопасности содержит ряд и других важных положений, в числе которых «Координация деятельности по обеспечению безопасности» (ст. 6), «Международное сотрудничество в области обеспечения безопасности» (ст. 7) и пр.32 (см. Приложение 2).

Что касается Стратегии национальной безопасности РФ (далее — Стратегия), то под ней понимается базовый документ стратегического планирования, определяющий как национальные интересы, так и стратегические национальные приоритеты РФ. Помимо этого, Стратегией определяются цели, задачи и меры в области внутренней и внешней политики, направленные на укрепление национальной безопасности России и обеспечение устойчивого развития страны в долгосрочной перспективе (п. 1).

Ряд положений Стратегии представляет интерес, поскольку они имеют отношение к различным аспектам криминологической кибербезопасности, в связи с чем полагаем необходимым их привести.

1. В п. 6 Стратегии содержится ряд понятий, непосредственно относящихся к рассматриваемому вопросу и рассмотрение которых осуществлено ниже.

2. Особо акцентируется внимание на все более усиливающемся противоборстве в глобальном информационном пространстве, обусловленном стремлением ряда стран использовать информационно-коммуникационные технологии (далее — ИКТ) в своих геополитических целях, включая факты как манипулирования общественным сознанием, так и фальсификации истории (п. 21).

3. Отмечается появление новых форм противоправной деятельности также с использованием информационно-коммуникационных и высоких технологий (п. 22).

4. Указывается на прямую зависимость состояния национальной безопасности от того, насколько реализованы стратегические нацио­нальные приоритеты и насколько эффективно функционируют системы обеспечения национальной безопасности (п. 32).

5. В качестве основных угроз государственной и общественной безопасности, в частности, отмечается деятельность, связанная с использованием ИКТ и направленная на распространение и пропаганду фашистской, экстремистской, террористической и сепаратистской идеологии (п. 43).

6. Одним из главных направлений в сфере обеспечения государственной и общественной безопасности является усиление роли государства как гаранта безопасности личности и прав собственности, а также дальнейшее совершенствование правового регулирования в области предупреждения преступности (в том числе в информационной сфере) (п. 44).

7. С целью обеспечения государственной и общественной безопасности указывается:

— на необходимость совершенствования систем выявления и анализа угроз в ИТ-сфере и, соответственно, противодействия им;

— принятие мер, направленных на повышение уровня защищенности граждан и общества от деструктивных информационных воздействий, осуществляемых экстремистскими и террористическими организациями, иностранными специальными службами и пропагандистскими структурами (п. 47).

8. Факторы, негативно влияющие на национальную безопасность в научной, технологичной и образовательной областях, которые заключаются в отставании в сфере современных высоких технологий, в зависимости от импортных поставок программно-аппаратных средств вычислительной техники (п. 68).

9. Одно из главных направлений обеспечения национальной без­опасности в научной, технологичной и образовательной областях — это повышение уровня технологической безопасности, в том числе в информационной сфере (п. 69).

10. Для решения задач по обеспечению национальной безопасности в научной, технологичной и образовательной областях необходимо сделать акцент на развитии перспективных высоких технологий (генной инженерии, робототехники, биологических, информационных и коммуникационных, когнитивных технологий, нанотехнологий, природоподобных конвергентных технологий) (п. 70)33 (см. Приложение 3).

Что касается Концепции общественной безопасности в Российской Федерации, то она призвана выступить в качестве системы взглядов «на обеспечение общественной безопасности как части национальной безопасности Российской Федерации» (п. 1).

Обеспечение общественной безопасности (далее— ОБ), таким образом, является в числе других приоритетным направлением политики РФ в сфере ее национальной безопасности (п. 4).

В концепции отмечается нестабильное состояние ОБ в Российской Федерации, констатируется факт недостижения необходимого его уровня (п. 8), указывается на непростую криминогенную обстановку, отличающуюся высоким уровнем преступности и появлением все новых видов угроз криминального характера (п. 9).

Концепция указывает на необходимость реализации комплекса мероприятий, направленных, в частности, на обеспечение защищенности «критически важных и (или) потенциально опасных объектов инфраструктуры и жизнеобеспечения» (п. 10).

Особую озабоченность вызывают факты распространения экстремистских настроений среди молодежи посредством новых технологий, в том числе через сеть Интернет (п. 11).

Цели обеспечения ОБ, согласно концепции, заключаются в том числе в достижении и поддержании необходимого уровня защищенности человека и гражданина, организаций и общественных объединений, а также общественных материальных и духовных ценностей от угроз криминального характера (п. 25).

Помимо этого, если к приоритетной задаче обеспечения ОБ отнесены вопросы защиты жизни, здоровья, конституционных прав и свобод человека и гражданина, то иные задачи заключаются в выявлении и нейтрализации источников угроз ОБ, а также в оценке состояния ОБ, прогнозировании ее развития, информировании о положении дел в данной области (п. 26).

В числе основных направлений деятельности сил обеспечения ОБ в пределах их компетенции является, в частности, противодействие экстремизму, недопущение распространения экстремистских материалов через средства массовой информации и информационно-­телекоммуникационную сеть Интернет (п. 28).

В целях настоящего исследования, а именно относительно криминологической безопасности, интерес представляет то, каким образом данную концепцию следует реализовать. Так, предполагается, что:

а) должна быть сформирована государственная система мониторинга состояния ОБ, предусматривающая:

— установление критериев оценки угроз ОБ, показателей и индикаторов ее состояния;

— получение, обработку и анализ данных об угрозах ОБ, а также о деятельности сил обеспечения ОБ;

— составление прогнозов развития криминогенной ситуации в краткосрочном и долгосрочном периодах, в том числе относительно возникновения социальных и межнациональных конфликтов, иных возможных угроз в сфере общественной безопасности;

б) законодательство Российской Федерации подлежит совершенствованию, в частности, по следующим направлениям:

— профилактика правонарушений;

— защита детей от насилия, а также любых форм эксплуатации, вовлечения в преступную или иную антиобщественную деятельность;

— установление уголовной ответственности за правонарушения в сфере ОБ;

— социальная поддержка жертв преступлений;

— социальная адаптация и реабилитация ранее судимых лиц;

в) разработка и внедрение комплексных целевых программ обеспечения ОБ;

г) совершенствование единой государственной системы профилактики правонарушений — мониторинг и оценка эффективности правоприменительной практики, разработка и использование профилактических мер, нацеленных на снижение уровня криминализации общественных отношений;

д) исследование передового зарубежного опыта в сфере обеспечения ОБ с дальнейшим его внедрением в систему обеспечения ОБ в России;

е) развитие международного сотрудничества в правоохранительной сфере (п. 29).

Ожидаемые результаты реализации концепции:

а) укрепление правопорядка, сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности в обществе;

б) повышение эффективности защиты жизни, здоровья, конституционных прав и свобод человека и гражданина на территории РФ;

в) дальнейшее развитие системы обеспечения ОБ в России;

г) усиление роли государства как гаранта безопасности граждан;

д) повышение эффективности деятельности сил обеспечения ОБ;

е) снижение уровня криминализации общественных отношений;

ж) повышение защищенности населения от последствий проявления терроризма и экстремизма;

з) совершенствование нормативно-правового регулирования при профилактике правонарушений, коррупции, терроризма и экстремизма (п. 33)34.

Таким образом, нами рассмотрен правовой комплекс в рамках первого уровня обеспечения национальной безопасности.

Переходя к рассмотрению теории криминологической безопасности, считаем естественным хотя бы частично проанализировать наработанный как криминологической, так и другими науками понятийный, терминологический и категориальный аппарат, определяющий теоретические и методологические рамки криминологического обеспечения защищенности личности, общества и государства.

Движение в данном направлении является крайне важным, поскольку крайне затруднительным, а подчас и невозможным является сам подход к той или иной проблематике «вслепую», без определения сущности и границ познаваемых предметов, глубины «погружения» в них, а также их качественных и количественных характеристик.

Обоснованной представляется точка зрения В. А. Плешакова, по мнению которого решать возникающие криминологические проблемы, в частности преступности и общества, необходимо «под углом зрения понятий и терминов, которыми и в теории, и в практике принято пользоваться для обозначения деятельности в интересующей нас сфере». Действительно, каждое такое понятие или термин подразумевает, помимо того или иного направления деятельности, содержание этой деятельности, ее цели, задачи, объекты приложения сил и пр. Здесь уместным является приведение известного выражения «слово — это дело», поскольку направленность правоохранительной и правоприменительной практики определяется в основном именно в зависимости от того, каким именно образом и в каких понятиях и терминах формируется какая-либо задача, в связи с чем термины и выраженные ими понятия являются рамками, либо ограничивающими пределы действий, либо открывающими им достаточно широкий простор. Кроме того, формирование профессионального (криминологического) мышления специалистов происходит также в определенных терминах и понятиях, а, значит, «его узость или широта в значительной степени определяются их содержанием и их пределами»35.

Таким образом, как указывается В. А. Плешаковым, анализ как самих терминов, так и их потенциалов, направленных на теоретическую и практическую работу, а также высказываемые предложения о целесообразной необходимости перехода от одних терминов (понятий) к другим, направлены к расширению арсенала научного «инструментирования», что позволило бы, помимо углубления наших представлений о современных проблемах преступности, сделать также такие представления «…адекватными, реально отражающими реальную сложность как самих криминальных процессов, так и задачи противодействия им».

Отмечается, что научная литература и публицистика, профессиональный и бытовой речевой обиход содержат и широко используют значительное количество терминов и понятий, направленных на обозначение тех или иных разновидностей и аспектов социальной практики, связанных с реакцией общества, государства и их институтов на различные факты существования преступности.

В. А. Плешаков также указывает на ряд таких терминов, к которым, в частности, можно отнести уголовную и криминологическую политику борьбы с преступностью, различные аспекты противодействия (вытеснения) преступности, предупреждения (профилактики, предотвращения, пресечения) преступлений, стратегии и тактики борьбы с преступностью и др. Помимо указанных, ряд понятий, по мнению В. А. Плешакова, восходит к советскому периоду, например «ликвидация преступности», «искоренение преступности и причин, ее порождающих»36, соответственно, ученым делается вывод о недопустимости какого-либо «идеологизирования» понятийно-терминологического аппарата, об изъятии исторически изживших себя обозначений и пояснений, поскольку остро «осознается потребность объективно, без тени украшательства и без боязни оценивать обстановку, ставить реальные, очищенные от парадных лозунгов задачи, проникать в противоречивую суть современных социальных явлений и процессов, правдиво говорить о сложностях стоящих перед нами проблем»37.

Для обоснования теоретической и прикладной потребности в широком применении, в получении действительной пользы от оперирования понятием «криминологическая безопасность» и производным от него понятием «обеспечение криминологической безопасности» следует прежде всего показать, какая именно реальность стоит за данными терминами, в чем выражается их конкретное социальное содержание (или наполнение), для чего необходимо уяснить их специфику (или индивидуальность), т. е. прочертить линию отличия от уже устоявшихся формулировок.

Прежде всего, следует начать с краткого анализа привычных формулировок, а именно с того общего, что их объединяет и является их специфической чертой. Когда мы говорим о противодействии, борьбе с преступностью (стратегии и тактике борьбы с преступностью, политике борьбы с преступностью, предупреждении, профилактике, предотвращении, пресечении преступлений) и любых производных от них, бросается в глаза то, что при наличии как нормативных, так и обиходных различий все эти понятия и сопутствующая им практика сводятся к единому объекту их воздействия — преступности (преступлениям) или преступникам. То есть именно характеристики преступности, ее качественные особенности и количественные параметры являются основными показателями и критериями успешности (или неуспешности) правоохранительной деятельности.

«Нацеленность» указанных понятий и терминов исключительно на преступность, если исходить из их прямого смысла, должна рассматриваться одновременно в качестве как их достоинств, так и уязвимых мест.

С одной стороны, формальное определенное («служебное») предназначение указанных терминов заключается в обозначении на вербальном уровне различных, относительно самостоятельных (хотя и связанных между собой) направлений деятельности, форм реализации такой важнейшей функции государства, как противодействие преступности. В этом смысле любое из указанных понятий является в достаточной степени полезным и служащим в качестве некоего «операционального» инструмента познания.

С другой стороны, возникает чувство определенной неудовлетворенности в достаточности и полноте такого устоявшегося понятийно-терминологического аппарата.

Как известно, при решении задач сокращения преступности, удержания их на относительно приемлемом социальном уровне, а также решении задач, связанных с защитой общества, государства, личности от преступных посягательств, невозможно ограничиваться лишь воздействием и действиями, исключительно адресованными к самой преступности или же к потенциальным и реальным преступникам, потерпевшим от преступлений (жертвам), объективным и субъективным обстоятельствам (явлениям и процессам), так или иначе влияющим на возникновение преступлений, изменение их количественных и качественных характеристик, социальные последствия преступности.

Сложившийся словарь криминологии, в принципе, отражает потребности в терминах, обозначающих различные объекты воздействия, не являющиеся собственно преступлением либо преступником, а криминологическая наука располагает при характеристике преступности как явления значительным количеством терминов и понятий38. При этом остается ощущение неудовлетворенности, связанное с тем, что большинство криминологических терминов являются «узконаправленными», отражая, как правило, лишь одно из направлений деятельности либо один из блоков родственных явлений.

В результате с целью раскрытия содержания комплексного подхода к пониманию как самой преступности, так и социальной практики, направленной на минимизирование ее масштабов и вредных последствий, возникает необходимость к применению неоправданно большого числа понятий путем нанизывания их друг на друга, что в конечном счете так и не приводит к желаемому итогу, заключающемуся в необходимой полноте и комплексности представлений о предмете анализа.

Соответственно, В. А. Плешаковым делается совершенно обоснованный вывод о формировании в настоящее время терминов, позволяющих в достаточной степени удовлетворять потребности современной криминологической науки и практики, тем более что речь идет об укоренении не только таких терминов, но и фактов, свидетельствующих об их жизнеспособности, естественной интеграции в профессиональную деятельность юристов, посвятивших себя решению теоретических или практических криминологических задач. При этом ученый признает, что многие из таких терминов по сути своей в ряде отношений вполне уязвимы для критики.

Подчеркивается, что речь идет не о каком-либо искусственном насаждении инновационной терминологии, а о предоставлении уже известным понятиям «того места в криминологическом обиходе, какое соответствует его научно-познавательному потенциалу и возможностям с его помощью адекватно отразить сложную деятельность, связанную с защитой личности, общества, государства от преступности».

Таким образом, криминологическая безопасность заключается в объективном состоянии защищенности жизненно важных и других существенных интересов личности, общества, государства от криминальных посягательств и угроз такого рода посягательств, что порождается различного рода криминогенными факторами (явлениями, процессами), а также в осознании людьми такой своей защищенности39.

Примечательно и другое определение криминологической безопасности, данное М. П. Клейменовым и А. В. Артемовым, а именно как состояния защищенности законных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз, источниками которых выступают явления, в той или иной степени связанные с преступностью, общественно опасными посягательствами, криминальной деятельностью, интересами криминалитета40.

Исходя из понимания того, что человек в контексте его социальных связей, а также, естественно, и общество с государством являются определенной системой, то и под безопасностью следует понимать неотъемлемое свойство любой системы, отражающееся «в таких системных признаках, как целостность, относительная самостоятельность и устойчивость. Утрата любого из этих признаков ведет к гибели системы»41.

Исходя уже из таких позиций, возможно сделать вывод о правомерности и целесообразности включения в научный оборот категории «криминологическая безопасность и ее обеспечение».

Исходя из факта перманентного существования криминальных угроз, рисков и опасностей, равно как и реальных преступных проявлений, невозможно представить, что состояние безопасности является нулевой опасностью как возникновения криминальных угроз, так и их трансформации в преступное поведение. Вместе с тем представляется совершенно уместным говорить об условиях, а также об их обеспечении, когда преступность подвергнется минимизации до таких пределов, в рамках которых можно говорить о приемлемом состоянии и динамике преступности, адекватно отвечающих на возрастающие антикриминогенные меры, принимаемых обществом и государством и приводящих к изменениям в желательном направлении.

Отмеченное подводит к другому базовому понятию — «обеспечение криминологической безопасности», под которым понимают основанную «на принципах комплекс

...