автордың кітабын онлайн тегін оқу  Кристофер Нолан

Василий Покровский

КОНСЕРВАТОР. На первый взгляд, Кристофер Нолан — карикатура на Большого Автора. Британец с отчетливым акцентом, зануда, вечно в костюме, семьянин, говорит спокойным (может быть, даже самодовольным) тоном, делает кино про мужчин, на площадке устраивает казарму, не любит раскрывать тайны своего творчества. Его фавориты — сплошь Большие Режиссеры (разумеется, мужчины): Кубрик, Манн, Роуг, Скотт. Снимает Нолан так, будто XX век не закончился. С подозрением относится к стримингам, не любит сериалы, предпочитает пленку и практические эффекты. Критики не упускают возможности пнуть его за упрямство в вопросах кинематографического благочестия. Но любят Нолана не за это. Какой смысл оценивать рыбу по ее способности взбираться на дерево?

РЕМЕСЛЕННИК. В коллективном зрительском сознании Нолан пересобрал жанр фильма-головоломки, изобрел современную супергероику и подарил арт-мейнстриму размах. Большая часть его карьеры приходится на XXI век — два десятилетия, когда в полный рост встали голливудские франшизы с бесчисленными сиквелами, спин-оффами и ремейками (без негатива, просто факт). Уникальность кинематографа Нолана в том, что он стал сам себе брендом и многомиллионной франшизой. В творчестве режиссера действительно много туманных мест, но самая большая его загадка в том, как Нолану — казалось бы, неисправимому Автору — удается сохранять автономию в студийной системе? За почти тридцать лет в кино — ни одной громкой ссоры с продюсерами на площадке, ни одного сорванного съемочного дня, ни одной «режиссерской версии». Да, Нолан — ремесленник. То есть умеет честно работать и договариваться с клиентом.

РАССКАЗЧИК. Нолан успел попробовать себя в очень разных жанрах. У него есть пара непохожих друг на друга нуаров, костюмный триллер, биографическая драма, супергеройский боевик, военное кино, обычный сай-фай, сай-фай инвертированный, сай-фай в космосе и даже документальный фильм. Каждый из них сделан в особой технике и по собственным правилам. Чего во всех этих работах нет, так это конвенционально рассказанных историй. Фильмы Нолана хорошо подходят, чтобы объяснить, что сюжет не равен фабуле. Хитроумная структура его нарративов позволяет скептикам говорить, будто режиссера вообще не интересуют люди и их проблемы, а сам он бесчувственный. Это не так. В фильмах Нолана можно найти крепкие человеческие драмы, но для этого надо сильно постараться — с ручкой и бумагой разложить его картины на линейную последовательность сцен, взорвав этот дворец сюжетов.

АРХИТЕКТОР. Кроме кино Нолан увлеченно говорит об архитектуре. Кажется, не стань он режиссером, пошел бы рассказывать истории из стекла и бетона. Архитектуры в его творчестве много еще с первых фильмов — нуаров, где город традиционно является не просто фоном, а трагически нависает над растерянным героем. В трилогии о Бэтмене он из Чикаго и Нью-Йорка, как бы в противовес пряничной версии Бёртона, собирает реалистически суровый Готэм и разрабатывает его психоаналитическое измерение (особняк Брюса Уэйна совсем не то, чем кажется). Что уж говорить про «Начало» — фильм о невозможной архитектуре и архитектуре невозможного. Одним из любимых художников Нолан называет Эшера, который известен гипнотически нереальными пространствами. Если кино и можно уподобить архитектуре, то нолановские фильмы — вариации купола Брунеллески, воплощенной невозможности. Они интересны как инженерное чудо, так что не стоит искать в них драму.

ФИЛОСОФ. Нолана принято ругать за философскую претенциозность, хотя звание великого режиссера у абитуриентов гуманитарных факультетов тоже надо заслужить. Кто бы что ни говорил, но вклад Нолана в общественную мысль не ограничивается одним лишь Джокером, который наверняка станет нулевым километром в духовном взрослении не у одного поколения интеллектуалов. В эпоху галопирующего развития технологий и становления инфократии Нолан помогает вернуть в публичные дискуссии вопросы о пределах познания и надежности познающего субъекта. В каком-то смысле он занимается майевтикой на языке кино, назойливо ставя неразрешимые проблемы. Поэтому его герои обреченно мечутся между sapere aude и «Я знаю, что ничего не знаю». Жонглирование философскими мемами как будто выдает в нем пропедевта, а не по-настоящему глубокого мыслителя, но, кроме шуток, разве философия — это ответ, а не вопрос?

введение

Даже самые непримиримые критики вряд ли будут спорить, что Кристофер Нолан — один из самых успешных режиссеров XXI века. На данный момент в его фильмографии, опуская немногочисленные продюсерские проекты, четыре коротких метра (среди них один документальный) и двенадцать полнометражных фильмов. Только один из них при желании можно назвать провалом, да и то таким провалом, которому многие могли бы позавидовать. В общем зачете картины режиссера собрали около шести миллиардов долларов (в американском прокате Нолан показывает третий результат — выше только Кэмерон и Спилберг), они не выходят из зрительских топов, а каждая премьера становится большим событием для индустрии. Иными словами, адвокатские речи Нолану не нужны. Счет на табло.

Я пишу это на старте наградного сезона 2023/24 годов, так что, возможно, вы читаете эти строки, зная, что «Оппенгеймер» победил в оскаровской гонке. Учитывая конъюнктуру, его шансы высоки. Однако в моем мире у Нолана еще нет режиссерской статуэтки. Кто-то резонно возразит, что наличие или отсутствие призов и наград в кино мало что значит, и будет по-своему прав, но это обстоятельство подсказывает важный разворот для нолановского дискурса. На мой взгляд, режиссер до сих пор кажется чужим как среди академиков, так и среди рядовых зрителей. На престижных кинопремиях Нолан выглядит чересчур мейнстримным, на фестивалях — недостаточно артовым. Для синефилов и насмотренных критиков он слишком прост, для посетителей мультиплексов — слишком сложен. Одним нужны развернутые пояснения к его фильмам, другие подтрунивают над их дутой претенциозностью и смертельной серьезностью режиссера. Однако во всех этих разговорах давно нет главного — самого Нолана.

Книга, которую вы держите в руках, не является биографией режиссера. Конечно, его сложно назвать анахоретом, и все же в своих интервью Нолан не слишком любит говорить о себе. Помимо какого-то количества общеизвестных фактов, мы мало что о нем знаем. Нолан родился в Лондоне в семье стюардессы и креативного директора по рекламе, детство провел в школе-интернате, у него два брата (о старшем, Мэттью, известно мало [1]), он вырос католиком и в сравнительно зрелом возрасте получил гражданство США. За двадцатилетнюю карьеру он не был замечен в крупных скандалах (если не считать скандалом войну Нолана со стульями и мобильными телефонами на съемочной площадке). Вместе с супругой Эммой Томас режиссер воспитывает четырех детей. Из занимательных фактов: продюсерская компания Syncopy Inc., основанная Ноланом и Томас, участвовала в издании «Елены» Андрея Звягинцева на Blu-ray. Из сообщений СМИ иногда можно выудить подробности о личной жизни постановщика. Например, после просмотра «Призрачной нити» Пола Томаса Андерсона, костюмной драмы о деспотичном модельере, дети режиссера стали в шутку называть его Вудкоком — в честь главного героя картины.

Стратегия Нолана понятна: он старается свести к минимуму свое присутствие в медиа, чтобы не заслонять собой фильмы. В противном случае зритель, идя на сеанс, тащил бы за собой в зал предрассудки о режиссере. Нельзя сказать, что такой подход во всем удачен. Сейчас, говоря о Нолане, нам приходится лавировать между устойчивыми представлениями о его творчестве, сложившимися в процессе публичных дискуссий. Кто такой Кристофер Нолан? Режиссер «умных» блокбастеров, евангелист IMAX, инноватор, неолуддит, ревнитель кинотеатрального благочестия, поборник пленки, переоцененный ремесленник, смешной педант в костюме-тройке или поклонник франшизы «Форсаж»? Стереотипы экономят время и нервы, позволяя говорить на общем языке, но вместе с тем запускают опасную инерцию, которую подчас сложно контролировать. Поневоле журналистам приходится лениво перетасовывать эти штампы, упражняясь в красноречии, так что многие авторы пытаются доказать, будто творчество Нолана не заслуживает того внимания, которое к нему обращено. Их тексты имеют дело уже не столько с фильмами, сколько с их рецепцией в общественном сознании.

Приведу один пример. Зрители и критики уже не первый год пытаются выяснить, кем является Нолан на самом деле — автором или ремесленником. В этой оппозиции «автор» занимается истинным искусством, а «ремесленник» потакает вкусам невзыскательной публики. Нолана можно называть полноценным автором, поскольку он полностью контролирует творческое видение, участвуя в создании произведения на всех этапах работы. В то же время целью Нолана является не высказывание само по себе. Пока критики пытаются уличить его в напускном интеллектуализме, утверждая, будто режиссер не знает, что хочет сказать, Нолан, по его же собственным словам, в работе отодвигает свои представления о правильном и прекрасном на второй план. Для него в первую очередь важно создать увлекательное кино, и в этом несложно увидеть логику ремесленника, мастера в чистом виде. Возможно, именно в этом и кроется секрет его коммерческого успеха. Дихотомия «автор — ремесленник» в данном случае оказывается порочно противоречивой. Такой подход не приближает к пониманию феномена.

У меня нет задачи развенчать мифы о Нолане (хотя я надеюсь, что читатели смогут взглянуть на режиссера по-новому). Я осознаю, что это общая для современного кино ситуация, общий бич кинокритики, а может, и культурной журналистики в целом. Необходимо оговориться, что данная книга не задумана как исчерпывающий анализ творчества режиссера. Многие аспекты его фильмографии я сознательно оставляю без внимания, чтобы сфокусироваться на наиболее значимых (для меня) вопросах нолановской поэтики. Я считаю, что биография и личные пристрастия режиссера редко служат подспорьем в анализе, так что стараюсь обращать внимание главным образом на те факты, которые, на мой взгляд, расширяют зрительские представления о режиссере. Говоря откровенно, перед вами наивное введение в кинематограф Кристофера Нолана. Наивное в том смысле, что автор пытается взглянуть на картины режиссера так, будто сталкивается с ними впервые. Задача книги — усыпить в себе критика и вернуться в кинозал зрителем, который может присмотреться к фильмам и получить удовольствие от кино.

---

«помни». 2000