Оглавление

Пролог — Топ-1

Локация: Корпорация Стаса

— Выплесни всё, Котов. Сделай э… Ай, ска! — восхищённый возглас Иры оборвался на звонкой, хлёсткой пощёчине.

Он ударил её резко, почти с наслаждением. Управлять ею, словно вещью, всегда приносило ему странное, тёмное удовольствие. Он ускорился, одной рукой сжал её горло, прижимая к холодному металлическому шкафчику. Двигался жёстко, бескомпромиссно, будто хотел, чтобы она прочувствовала его до самой глубины.

— Да, да, да! — выкрикнули они почти синхронно, театрально, на пределе дыхания.

Подсобка на втором этаже, всего в пролёте от конференц-зала, — место, конечно, сомнительное. Но им было плевать. Музыка внизу гремела так, что заглушала всё. Алкоголь давно растворил последние остатки самообладания.

Они кончили одновременно. Почти сразу осели на пол, обессиленные, тяжело дыша.

Ира потянулась за электронной сигаретой, выкатившейся из перевёрнутой сумочки, закурила.

— Как всегда держишь уровень, Котов, — произнесла она с хрипотцой. — Только в следующий раз, будь добр, гандоны возьми.

— Боишься залететь? — усмехнулся он. С тем количеством противозачаточных, что она глотает, скорее время остановится, чем это случится.

— Нет, просто мыться тут негде. А мне не в кайф истекать тобой полвечера.

— Вон там влажные салфетки, — кивнул он на стеллаж с бытовой химией.

— Тогда свали отсюда, будь добр.

— Может, продолжение?

— Только если на твоём лице. Идёт?

— Хорошо, Ирина Андреевна, — усмехнулся Котов, — вы умеете донести мысль. Ухожу.

Он быстро натянул штаны, кроссовки. Рубашку застёгивал уже в коридоре — к счастью, этаж был пуст. Никто не заметил, и это почему-то немного разочаровывало.

На лестнице, спускаясь в главный холл, его накрыло странное чувство. Всё произошедшее казалось… знакомым. Не дежавю, нет. Скорее, повторением уже сыгранной сцены, только по новому сценарию.

А ещё пустота. Не привычное опустошение после секса, а настоящая, выжженная тишина внутри. То, что должно было дать разрядку, оставило лишь глухое ощущение предательства: будто он изменил не кому-то, а самому себе.

Стас тряхнул головой.

Кого он мог предать? Глупости. Свободный мужик, никому ничего не должен.

Придумал тоже.

Котов подошёл к фуршету, взял бокал шампанского и устроился у одного из коктейльных столиков. Тусовка уже шла в разгаре. Главный холл, ещё пару часов назад напоминавший зал для светского приёма, превратился в пафосный ночной клуб. Пространство тонуло в неоновом свете, скрещивавшемся с лазерными лучами и вспышками стробоскопов. Всё выглядело безупречно, вычурно, дорого и… совершенно безвкусно.

И вроде бы это должно было заряжать энергией. Но Стасу вдруг стало мерзко от этой нарочитой роскоши.

Взгляд зацепился за диджейский пульт. За ним в такт музыке ритмично махал руками какой-то тип в маленьких круглых жёлтых очках. Рядом — девушка с короткой стрижкой и массивным кольцом в губе, сосредоточенно крутила ручки на микшере. В их облике было что-то до странного знакомое. Он пытался вспомнить, где их видел, но память упрямо подсовывала лишь обрывки, неуловимые, раздражающие.

И тут почти в самое ухо врезался восторженный крик:

— Прикольно, да?!

Ксеня. Чёрные волосы растрёпаны, зрачки как у совы, расширены не то от экстаза, не то от чего-то ещё. Соски неприкрыто торчат из-под обтягивающего топа. Если она продолжит двигаться в таком же ритме, то через пару часов окажется в подсобке, из которой недавно вернулся Стас.

— Они, оказывается, лучших ребят из Москвы притащили! Наташа Вакс и Макс Вайб! — тараторила она, почти подпрыгивая. — Знала бы, что тут будет настолько круто, хоть приоделась бы поприличнее. А ведь сначала хотела свалить, прикинь!

— Где-то я уже слышал эти имена, — пробормотал Котов, скорее себе, чем ей.

— Чего?

— Говорю, где-то видел их.

— Да ты гонишь! Конечно, видел! Это же вообще короли электронной музыки! В Москве ни разу на них не попадал, что ли?

— Вроде нет… Запомнил бы.

— Ну тогда тебе нужно закрыть этот гештальт! — И Ксения, хохоча, растворилась в толпе, снова нырнув на танцпол.

Слово «гештальт» больно отозвалось внутри. Не потому, что Ксюша его употребила нелепо, а потому что оно сработало как триггер, зафиксировав странное ощущение: фальшь происходящего. Нереальность. Будто всё вокруг шло по чужому сценарию. Как если бы прямо сейчас он должен был находиться совсем в другом месте.

Он снова встряхнул головой.

Так, спокойно, Стас. Это просто громкая музыка. И слишком много шампанского. Просто гудил голова, вот и всё.

Он поставил бокал на столик и направился к выходу.

На улице сразу стало легче. Иннополис всегда отличался от города — ветреный, прохладный, особенно по вечерам. Сейчас этот свежий воздух ощущался как спасение. Волна беспокойства, накатившая несколько минут назад, начала отступать. Хотя и не до конца.

Он никак не мог понять, что именно его гложет. Что он потерял. Всё ведь шло правильно. Даже слишком правильно.

Подойдя к своему «Ягуару», Стас облокотился на капот. Ещё полчаса назад у него были планы на вечер — один за другим. А теперь лишь пустота. Мысли текли вразнобой.

На часах 20:15. Детское время.

И вдруг на парковку плавно въехал белоснежный Mercedes-Benz EQC. Электрички вроде этой давно вошли в обиход городского каршеринга, но именно этот почему-то зацепил взгляд Котова, будто выехал прямо из памяти.

Машина остановилась у главного входа. Почти синхронно распахнулись двери. Из передних вышли два брата-близнеца в костюмах — охрана и водитель. Из задних — мужчина лет сорока, в льняной рубашке и джинсовых шортах, и высокая блондинка. Молча направились к технопарку.

Обычная сцена. И в то же время странно неуместная. Что-то в этом «мерсе» снова кольнуло. Машина на фоне технопарка вызвала у Стаса то же ощущение утраты, что преследовало его весь вечер.

Он сел в свою тачку, включил автопилот. Тот мягко вырулил на главную улицу Иннополиса и повёз его домой. Следовало бы хотя бы попрощаться с Ксеней (они ведь собирались ещё посидеть в баре), но Стасу было совсем хреново.

На панели вспыхнуло уведомление о входящем вызове.

«Янчик»

От внезапного потока воспоминаний, нахлынувших как вода, прорвавшая дамбу, Стас резко нажал на тормоз. Машину повело, она едва не врезалась в столб. Автопилот среагировал мгновенно и вернул её в полосу, потом на обочину.

Он вспомнил.

Вот что с ним случилось. СЛУЧИЛОСЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ.

Каждую деталь, каждое мгновение! Всё, что было до того, как он оказался здесь. Подставу Хранителя, смертельное ранение Яны и отчаянные попытки спасти её в мире, где время замерло навсегда.

Яна.

Яночка.

Любимая.

Так… стоп. А что было потом?

Потом появился нулевой Сэм. Уничтожил ублюдка Хранителя и пообещал вернуть всё, как было. И ведь вернул.

Конференция не сорвалась жесткой подставой и прошла как обычно. Поэтому вместо побега в Москву Стас трахал начальницу в подсобке. Вместо того чтобы быть с Яной, он здесь. Вот почему это странное чувство. Потому что первоначально все должно было произойти иначе.

Чёрт, Нулевой. Падла!

Нет… не падла. Не соврал же. Но зачем, чёрт возьми, стирать память?

Ладно, пофигу. Главное, что Яна в полном порядке!

Звонок настойчиво прорезал тишину салона. Стас с трудом собрался, выдохнул и ответил:

— Кот, привет, как там кон…

— Яна! Ты жива! — перебил он, не дав ей договорить. — Господи, я так рад слышать твой голос!

— Эм… ну, вроде жива, — она растерянно усмехнулась. — Мы же сегодня утром в «Инсайде» переписывались. Забыл, что ли?

Конечно, забыл. Для неё прошёл всего один день. А для него больше пятнадцати лет, прожитых внутри временной аномалии.

— Кот? — обеспокоенно позвала Яна.

— Ты сейчас дома?

— Ну… да. А что случилось? Ты в порядке?

Он взглянул на часы. 20:30. Ближайший рейс на Москву — в 22:05. Успевает.

— Вылетаю к тебе! — голос дрожал от радости. — Мне нужно многое рассказать… и я очень хочу тебя увидеть.

— Ох… — она будто растерялась. — Но ты же говорил, прилетишь через пару дней… — в голосе прозвучала лёгкая настороженность.

— Ты не хочешь меня видеть?

— Хочу, просто… неожиданно. Что случилось-то?

— Скоро всё узнаешь. Вылетаю!

— Погоди, может, подождём до за…

Он сбросил вызов. Никаких «завтра». Только сейчас.

Стас отключил автопилот и, наплевав на все правила, резко нажал на газ. Машина сорвалась с места, рёв мотора прорезал вечерний воздух, и он помчался в сторону аэропорта.

* * *

До Москвы он добирался куда дольше обычного. Сначала прямо посреди дороги машина вдруг решила обновить прошивку, чего в движении происходить не должно. Автопилот включился сам, принудительно остановил автомобиль на обочине.

На панели, вместо привычных шкал спидометра, расплылось огромное уведомление:

«Обновление системы. Дальнейшее движение невозможно. Оставшееся время — 2 часа 30 минут».

Стас бросил машину прямо на трассе, сейчас она ничего для него не значила. В голове была только одна мысль: увидеть Яну.

Он чудом поймал попутку, почти бросившись под колёса, иначе никто бы не остановился. Так он всё же добрался до аэропорта вовремя. Но на стойке регистрации его поджидал новый удар: компьютер завис. Когда систему наконец оживили, регистрация уже закрылась. Пара крупных купюр быстро решила вопрос — девушка из авиакомпании, оглянувшись по сторонам, нехотя оформила ему посадку.

Казалось, сама реальность выстраивала цепочку препятствий.

Дальше задержка рейса. Потом заклинивший трап. Затем обледенение двигателей. В итоге поздний вылет. И финалом всего стала аварийная посадка: не в Домодедово, как планировалось, а в Шереметьево, на другом конце города, гораздо дальше от квартиры Яны.

Телефон сел едва он вышел из самолёта, а зарядить было негде. Интернета тоже ноль. Вдобавок по городу шла подготовка к какому-то внеочередному саммиту, из-за чего перекрыли половину Москвы. Стас не мог понять, откуда этот саммит вообще взялся. В той временной линии, где его подставили, в это время столица была пуста.

Когда вторая арендованная машина заглохла на светофоре, всего в трёх километрах от её дома, Котов побежал пешком.

Домофон молчал. Телефон снова потерял сеть. Всё это выглядело как чья-то злая шутка. И всё же он был уверен: он доберётся. Что бы ни было.

Только один нюанс: на часах почти семь утра. Вероятно, Яна просто спит. Если бы не эти бесконечные сбои, он был бы в Москве уже к трём.

Ждать, пока кто-то выйдет? Бессмысленно. В квартиру всё равно не попасть.

И тут всплыло в памяти: в его исходной ветке, в «Белом Кролике», Яна когда-то написала ему код от домофона и квартиры. Запомнить было легко, по забавной ассоциации.

Стас посмотрел на панель.

А вдруг?

Пальцы машинально набрали комбинацию. Щелчок замка. Он вошёл в подъезд.

Дверь квартиры тоже поддалась. Но за ней его уже ждал холодок, скользнувший под кожу.

На первый взгляд всё как раньше. Мебель на своих местах, тот же интерьер. Но что-то не сходилось. Привычные мелочи исчезли. Стены голые, без картин. В прихожей пустые шкафы. Полки в гостиной зияли чёрными проёмами, как выбитые зубы. В кабинете лишь голый стол, пустые ящики.

Он застыл, пытаясь найти логическое объяснение. Мысль о том, что Яна, узнав о его приезде, ночью вывезла вещи, не выдерживала критики. Так быстро не исчезают следы жизни, да и такой идеальный порядок не возникает сам по себе.

Он шёл дальше, ощущая нарастающее волнение, по безликому коридору, мимо пустой кухни-гостиной, к спальне. И там его настигло то, что смело остатки сил и обратило холод в леденящий ужас.

Яна стояла у окна, за аккуратно застеленной кроватью, спиной к нему. Неподвижная. Выпрямившаяся, будто на построении. Голая.

Сердце стучало в ушах. Он не знал, что сказать.

— Яна?.. — выдавил он, почти шёпотом.

Она начала поворачиваться. Медленно. Ненормально медленно, как в фильмах ужасов, где каждая секунда разворота растягивается в вечность.

И когда её лицо оказалось в поле зрения, Стас понял, что лица нет.

Акт I — Катя

От автора:

В связи с постоянным ужесточением законодательства, вынесу небольшое предупреждение:

Настоящее произведение является художественным вымыслом. Все персонажи, события и описанные обстоятельства вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и ситуациями случайны.

В тексте могут присутствовать:

— сцены курения, употребления алкоголя и нецензурная лексика;

— упоминания веществ, обладающих свойствами, напоминающие свойства наркотических, но не являющихся ими;

— эротические сцены.

Я, как автор, категорически осуждаю курение, употребление алкоголя, наркотических средств и иных психоактивных веществ, поскольку они наносят критический вред здоровью.

Напоминаю: употребление и пропаганда наркотических средств запрещены законодательством Российской Федерации.

Книга предназначена исключительно для совершеннолетних читателей (18+).

Глава 1 — Екатерина Великая

Локация: Империя Упрямовой

Первые лучи солнца проскочили сквозь витражные окна и разбились на полу спальни осколками красного, золотого и синего света. Екатерина уже минут двадцать как проснулась, но вставать не спешила. Так приятно было просто лежать, слушая суетливый шум города через приоткрытое окно: гулкий стук молотков, крики торговцев на главной площади, плеск воды о сваи пристани.

А эти ароматы…

Свияжск по утрам всегда пах особенным образом: свежим хлебом, влажной древесиной и дымом от печей. Как будто не было никакого апокалипсиса, а за пределами каменных стен не бродили уродливые мутанты. На острове жизнь шла совсем иначе. Мирно и… волшебно. Словно в сказке про средневековые королевства.

Потянувшись, императрица Екатерина села на кровати и провела ладонью по мягкому покрывалу из толстой шерсти. Комната встречала её привычным уютом: высокий потолок с тёмными дубовыми балками, ковры ручной работы, кованые светильники вдоль стен.

Дверь тихо скрипнула. Служанка Ольга, в простом, но безупречно чистом платье, вошла, не поднимая глаз:

— Ваш наряд на сегодня, госпожа, — сказала она и положила на спинку кресла длинное тёмно-зелёное платье с серебряной вышивкой. Пояс, массивная пряжка в форме волчьей головы, подарок одного из союзных кланов кочевников, обосновавшихся в Зеленодольске.

В этот момент Екатерина подумала, что давненько от них не было вестей. Надо бы поговорить с Павлом и отправить к ним кого-то. Вроде бы повода для конфликта не наблюдалось, но лучше подстраховаться.

Следом в комнату вошла Настька — служанка помоложе, та, что регулярно приносила последние новости. В руках у неё был деревянный планшет с зафиксированными листами плотной бумаги. Она начала зачитывать свежие вести: рыбаки просят расширить пирс, вчера на ярмарке задержали двоих воришек, из Йошкар-Олы прибыли кочевники…

Екатерина связала волосы в хвост и подошла к Настьке. Взяла у неё планшет, пролистала страницы, на которых аккуратно были выведены пером печатные буквы.

— Опять на бумаге? — спросила она, чуть нахмурившись.

— Да, госпожа, — виновато ответила Настька, уже понимая свой проступок.

— Поняла, что я хочу сказать?

— Да, госпожа. Простите. В следующий раз будет пергамент.

— Вот и умница. Бумага — дефицитный ресурс, — Катя вернула планшет. — У нас ещё два раздела новой конституции впереди, а не вот эта макулатура. Ладно, иди.

В такие моменты она особенно остро ощущала вкус власти. Не в грубом смысле, просто понимала, что мир вокруг неё собран и упорядочен, и любое слово, даже случайно брошенное, может повернуть этот мир в другую сторону.

Она подошла к окну, отдёрнула тяжёлую занавесь. Под ногами раскинулась центральная площадь: широкая, вымощенная камнем, с аккуратными рядами лавок. Стража у ворот стояла как на параде, а по мосту в сторону пристани медленно тянулись повозки. Вдали, за водой, клубился утренний туман, и из него то и дело выплывали силуэты барж.

Екатерина нахмурилась. Ещё несколько лет назад здесь была лишь небольшая деревушка. А на этом конкретном месте вообще пустырь: один покосившийся одноэтажный дом кузнеца и старый амбар у стены. А сейчас — дворец. Их с Павлом дворец. Но при этом… ни одного воспоминания о стройке. Как будто он просто возник сам собой.

— М-да… — тихо пробормотала она. — Быстро же мы всё тут отстроили.

Мысль показалась странной, почти чужой, и Катя тут же отмахнулась. Ну и что, что не помнит деталей? Времена были суматошные, вся эта стройка могла проскочить мимо внимания.

В дверь снова постучали чуть громче:

— Госпожа, Господин ждёт вас в столовой. И… совет перенесли на два часа позже.

Екатерина кивнула, хотя служанка этого не видела. Выпрямилась, поправила волосы и, не торопясь, начала переодеваться. Сегодняшний день обещал быть насыщенным.

Обеденный зал встретил её густым ароматом свежеиспечённого хлеба и пряностей. Сквозь приоткрытые окна тянуло прохладой от Волги, и лёгкий утренний ветер играл уголками безупречно выглаженных белых скатертей.

Павел уже сидел во главе длинного дубового стола — не в боевом плаще и не в походной куртке, а в парадном камзоле глубокого тёмно-синего цвета. Серебряные пуговицы и вышивка мягко поблёскивали в лучах солнца, а широкий кожаный пояс с массивной пряжкой выглядел как знак власти, который не нужно было никому объяснять. Волосы были аккуратно собраны, ни одной лишней пряди, а на лице та самая уверенность, что всегда заставляла людей слушать его без возражений.

Рядом стопкой лежали различные донесения, прижатые серебряным пресс-папье в виде двуглавого орла. В одной руке Павел держал свиток, в другой — тонкую фарфоровую чашку с густым тёмным напитком, редким лакомством, которое их купцы везли из самой Московской Империи, словно драгоценность.

Екатерина на секунду замерла в дверях, просто глядя на него. Иногда она ловила себя на том, что видит в нём не только правителя, но и того самого мужчину, за которым когда-то пошла бы хоть на край света.

Впрочем, почему «бы»? Она и пошла два года назад, покинув революционную Казань.

— Доброе утро, Катюша, — он поднял взгляд от свитка и уверенно улыбнулся. Голос глубокий, тёплый, с той властной ноткой, от которой она всегда ощущала под кожей лёгкий ток. — Долго же ты спала.

— А ты как будто вообще не спишь, — ответила Екатерина, подходя ближе. И только теперь заметила: в его глазах, за этой безупречной внешней маской, было что-то ещё… усталое, но тщательно спрятанное. Она решила не заострять на этом внимание и отшутилась: — У меня иногда такое ощущение, что ты берёшь энергию из космоса.

— Ну, честно скажу, примерно так и есть.

Они оба слегка усмехнулись, и напряжение на его лице будто на секунду спало.

Она села напротив, и служанка почти бесшумно поставила перед ней тарелку с тёплыми лепёшками, маслом и мёдом. Императрица отломила кусок, полила мёдом и на секунду прикрыла глаза от удовольствия. Уже прошло два года, как они здесь, а местные натуральные продукты всё равно казались ей бесподобными.

— Я перенёс совет на пару часов, — сообщил Смолов, снова пробегая глазами по свиткам. — Сначала разберёмся с зерновыми запасами, потом перейду к кочевникам из Зеленодольска.

— Они всё-таки вышли на связь? — Екатерина приподняла бровь, вспомнив утреннюю мысль.

— Пока нет, — хмуро ответил он. — Я отправил туда разведчиков. И предварительная информация не радует.

— Что именно? — голос её оставался спокойным, но в нём сквозил интерес.

Павел посмотрел на неё с редким сочетанием нежности и властности:

— Родная, не думаю, что стоит забивать тебе голову этим сейчас. Ты занимаешься людьми, их нуждами. Я — обороной. Пусть каждый отвечает за своё.

Екатерина чуть нахмурилась, но не отводила взгляда:

— Родной, ценю твою вовлечённость. Но я тоже императрица. И хочу знать всё, что касается нашей империи.

Он сдержанно выдохнул, покачал головой и ответил мягче:

— Чтобы рассказать тебе всё, мне нужно сначала самому узнать детали у разведки. Поэтому будет лучше, если ты услышишь проверенные факты тогда, когда я буду уверен в их правдивости.

Екатерина медленно кивнула. Внутри совсем не было согласия, но она решила повести себя мудро. Иногда мужчине полезно ощущать, что всё под его контролем.

Решила немного перевести тему:

— Слушай, Паш… А ты помнишь, каким был Свияжск ещё пару лет назад?

Он усмехнулся, не поднимая глаз от свитка:

— Помню, конечно. Меньше, беднее… и намного слабее.

— Я про другое, — Катя опёрлась локтем о стол. — Этот дворец… Разве он не появился… не знаю, слишком быстро? Я даже не помню процесса стройки. Да и остров стал будто существенно больше…

Смолов наконец поднял взгляд. В его глазах мелькнула тень — едва заметная, как облако, скользнувшее по солнцу, — но уже в следующее мгновение он снова был безупречно спокоен.

— И не должна помнить, родная, — сказал он с мягкой, но безапелляционной интонацией. — Градостроительство — это мои заботы. Поверь, тебе бы не понравилась информация, сколько леса мы вырубили, сколько камня пришлось гнать по Волге и сколько людей сломали себе спины, чтобы ты сегодня могла обедать в этом зале.

Екатерина прищурилась.

— А я всё же думаю, что…

Он чуть наклонился вперёд, и в этом движении было что-то от хищника, уже готового к прыжку.

— Катя, — произнёс он тихо, почти ласково, — наслаждайся тем, что имеешь. А если хочешь подумать, подумай лучше о завершении новой конституции. А еще купцы недовольны налогообложением, и навести в этом порядок — вот что твоя сфера ответственности сейчас. Я ясно выразился?

Тон был мягким, но в нём звучала та же стальная нота, с которой он вёл переговоры с враждебными князьями.

Екатерина не стала спорить. Молча продолжила трапезу.

Что-то в этой его реакции было не так.

* * *

Зал Советов.

Высокие окна, затянутые полупрозрачными занавесями, пропускали мягкий свет, который играл на полированном дубовом столе. По обе стороны уже сидели главы гильдий, воеводы, старейшины и представители соседних поселений. Вдоль стен стояла стража в тёмных кафтанах с гербом Свияжска.

Павел занял место во главе стола, Екатерина — справа от него, как и полагалось императрице. Перед каждым лежали свитки с повесткой и маленькие чернильницы с перьями.

— Начнём, — произнёс Смолов, обводя зал взглядом. — Первый вопрос: спор между рыбаками из Бурнашево и Нижних Вязовых.

Старший из бурнашевских, сутулый, с потрескавшимися руками, поднялся и с хрипотцой в голосе изложил жалобу: вязовские, мол, зашли слишком далеко в их воды и выловили часть сетей.

— Враньё! — тут же вскинулся вязовский, крепкий мужик с густой бородой. — У нас свидетели есть, мы ловили у старой пристани, как всегда!

Зал загудел: кто-то встал на сторону бурнашевских, кто-то поддержал вязовских, несколько раз перекрикивались так, что даже стража шагнула ближе.

Екатерина подняла руку — и шум стих, будто срезанный ножом.

— Нет нужды для споров, — произнесла она твёрдо и повернулась к канцлеру. — Закрепить границы мест для ловли по старым договорам. Для контроля отправить совместный патруль. Если нарушение повторится — штраф зерном в пользу потерпевшей стороны.

Рыбаки переглянулись, снова загомонили:

— Старые границы нечёткие!

— Кто будет платить за лодки патруля?

Екатерина демонстративно молчала. Павел тоже не вмешивался. Поэтому гул протянулся ещё минуту, но, не получив одобрения со стороны императорской семьи, постепенно стих. Сначала бурнашевский кивнул, буркнув сквозь зубы:

— Ну, если по старым договорам… ладно.

Вязовский отмахнулся, будто ему всё равно:

— Пусть так. Главное — чтоб по-честному.

Народ оглянулся друг на друга, но больше возмущаться никто не хотел.

— Решено, — подвёл итог Павел, и канцлер сделал пометку. — Второй вопрос касается поставки зерна.

После этих слов он посмотрел на Екатерину. Она быстро переняла инициативу:

— Староста из Осиново здесь?

В конце зала поднялась рука.

— Насколько я помню, ваши запасы выше ожидаемых, и вы хотели направить лишнее через порт Свияжска на продажу?

— Так точно, ваше высочество.

— А вот Займище, наоборот, жаловалось на недобор урожая к зиме. Поэтому предлагаю вам совершить обмен: зерно на их соль. Ведь по соли у вас дефицит?

Староста ответить не успел, сразу поднялся общий шум осиновских:

— Соль у них сырая, в погребах плесневеет!

Тут же вскочил займищенский:

— Чего? А ваше зерно мыши едят, небось!

Кто-то захохотал, кто-то закричал, несколько мгновений казалось, что спор сейчас выльется в драку.

Павел сжал кулаки, но Екатерина его опередила:

— А ну прекратить цирк! — твёрдо скомандовала она, стукнув по столу.

Шум стих.

— Мы — одна земля. Осиново отдаёт зерно Займищу, взамен получает соль. И точка. Староста Осиново, вы всё равно потом придёте к ним за закупкой, к чему этот балаган?

Староста не ответил, а лишь виновато опустил голову. Катя добавила, уже мягко:

— Значит, договорились. Но чтобы всем было спокойнее, обмен проведём под надзором стражи. Тогда никто не скажет, что его обманули.

— Решено, — подвёл итог Павел, и канцлер снова сделал пометки.

От представителей поселений послышалось ворчание, но в целом все согласились с условиями как с данностью.

— Позвольте мне озвучить третий вопрос? — поднялся воевода Романов.

Павел кивнул.

— Северное укрепление. Бревно у основания трухлявое, ещё и речные ящеры жрут, в любой момент обрушится. Нужно бы укрепить как-то.

— Тут решать нечего, укрепление одобряю, — сказал Павел. — Хорошим решением будет использование глины и соломы. Но это потребует рук. Катя?

Она на секунду задумалась. В принципе, ресурсов сейчас достаточно, нужно только оценить объё… стоп, что? Глина и солома?

Катя осмотрела присутствующих. Никого будто не смутило это предложение. Катя нагнулась к Павлу поближе и спросила:

— Глина впитывает воду, а солома гниёт, не смущает?

— Почему не смущает? — Павел приподнял бровь. — Прекрасный материал.

— Паш, это же рухнет через год. Особенно у реки.

Люди зашептались. Павел откашлялся, откинулся на спинку трона и заговорил тем тоном, каким обычно обосновывал военные планы:

— Именно потому, что глина впитывает влагу, она гасит волну. А солома смягчает вибрацию льда.

— Вибрацию льда?.. — Екатерина уставилась на него. — Ты серьёзно?

— Абсолютно серьёзно. К тому же это дёшево. Если рухнет — перестроим. Гибкость конструкции. К тому же ящеры ненавидят глину — она застревает в зубах.

— Вот это аргумент… — пробормотала она, уже не зная, смеяться или злиться.

Такое ощущение, что Павел либо сошёл с ума, либо публично решил себя дискредитировать.

Но тут снова включился Романов:

— Мудрое решение, Павел Александрович. Это укрепление не является стратегическим для нас, поэтому смею выразить мнение, что данный материал отлично подходит. Екатерина Маратовна, если вас что-то смущает, мы всегда готовы помочь вам разобраться.

Все кивали. Слишком единодушно, слишком гладко. Екатерина почувствовала, как виски стянуло резкой мигренью: мир вдруг выглядел чересчур правильным, как картинка в альбоме.

— Катя, — тихо наклонился к ней Павел. — Всё в порядке?

Она чуть усмехнулась, холодно:

— В порядке. Просто я не знала, что можно использовать этот материал.

— Не думал, что ты заостришь на этом внимание. Но если хочешь, можешь осмотреть укрепления лично. Хочешь?

Конечно, хотела. Поэтому она ответила уже для всех:

— Хорошо. Но я хочу лично осмотреть северную линию укреплений, чтобы понимать, какую ставку выставить за подобную работу ремесленников и сколько человек потребуется.

— Мудрое решение, — тут же вставил старейшина, — правители, которые лично проверяют дела, подают верный пример!

— Вот и замечательно! — довольно ответила Екатерина.

Она кивнула Настьке, стоящей уже наготове, как вдруг заподозрила неладное.

Стоп, Павел что, пытается выпроводить её под предлогом?

— А как же кочевники? — снова спросила она шёпотом.

— Я разберусь, — так же тихо ответил он. — И расскажу тебе всё, что нужно знать.

Она прищурилась, уловив подтекст: «разберусь без тебя». Внутри всё протестовало. Она не хотела оставлять это дело, но уже выразила желание при всех провести осмотр.

Поэтому Катя кивнула. Уступила. На этот раз. Но она обязательно обсудит это со Смоловым лично. Иногда он слишком самоуверенно перетягивает одеяло на себя.

Павел принял её согласие и тут же махнул дружинникам на сопровождение императрицы. Екатерина ещё раз посмотрела на него, показав взглядом, что она поняла его игру, и направилась к выходу под уважительные взгляды подчинённых, которые, казалось, совершенно ничего странного не заметили.

Улица встретила их гулом. Обеденный свет заливал ряды лавок, отражаясь в мокрой брусчатке: она ещё не успела просохнуть после утреннего дождя. Город жил своей обычной жизнью: торговцы выкрикивали цены, зазывалы спорили с покупателями, где-то неподалёку играла скрипка.

— Погода сегодня прям как на праздник, — заметила Настька, подхватывая подол, чтобы не наступить в лужу. — Купцы говорят, что к нам из Лаишево везут медовуху и новый сорт пряностей.

Екатерина шла неторопливо в сопровождении нескольких крупных бойцов охраны по бокам. При виде императрицы толпа будто сама расступалась. Мужики склоняли головы, женщины приседали в лёгких реверансах. Кто-то просил благословения, кто-то пытался вручить мелкий подарок: кружевной платок, деревянную резьбу, связку сушёных трав. Катя подарков не принимала, но кивала с лёгкой улыбкой, однако сегодня внутри не чувствовала привычного тепла от этих сцен, словно наблюдала их сквозь стекло.

— Госпожа, благословите улов, — подскочил к ней рыбак с корзиной щуки.

Императрица коснулась его плеча:

— Да будет вам удача.

Они прошли ещё десяток шагов, и вдруг… тот же рыбак, с той же корзиной, с той же уродливой щукой с двумя головами, снова протянул её вперёд:

— Госпожа, благословите улов!

Екатерина остановилась, хмурясь.

— Разве я не сделала это минуту назад?

Рыбак на мгновение замер. Лицо его стало странно пустым, как у человека, пытающегося вспомнить забытую фразу, а потом он «включился» и с самым невинным видом ответил:

— Что вы, ваше высочество… — короткая пауза, — …я не посмею отвлекать вас дважды.

Её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем следовало, но она всё же коснулась его плеча ещё раз:

— Да будет вам удача.

Мужичок удовлетворённо кивнул… и шагнул в сторону. На миг Екатерине показалось, что он растворился в толпе буквально за пару секунд — так быстро, что она не успела проследить, куда он пошёл.

— Ты это видела? — тихо спросила она, едва они отошли.

— Что? — Настька моргнула.

— Рыбак… он…

— Ах да! — девушка улыбнулась. — Это ж Ерема и Тихон! Близнецы не разлей вода, даже говорят одни и те же фразы. Видать, пошутить над вами вздумали… Не серчайте только, госпожа, дурные они. В детстве обоих из люльки уронили.

Екатерина рассердилась: надо было бы распорядиться этих шутников хорошенько высечь. Но решила сегодня быть более снисходительной. К тому же мигрень снова нахлынула резкой волной.

Да не просто нахлынула, чёрт, а буквально взорвалась в голове!

Катя остановилась на углу, уткнувшись взглядом в прилавок с бочонками мёда. Мигрень пульсировала в висках отбойным молотком, и было совершенно непонятно, с чего она вдруг началась.

— Ваше высочество, — обеспокоенно спросила Настька, — с вами всё в порядке?

Она легонько прикоснулась к её плечам, и… боль начала отпускать.

— Да, просто… — пока было сложно подбирать слова. — Голова разболелась.

— Погода, наверное. Сейчас она переменчива.

Настька порылась в своей небольшой поясной сумке, которую регулярно таскала с собой, и вытащила оттуда стеклянную бутылочку с каким-то отваром:

— Вот, выпейте, это от давления. Наша придворная знахарка Гульнара приготовила.

Может, правда усталость? Вполне возможно.

Последний месяц работа над конституцией идёт полным ходом. Когда пытаешься удержать в голове весь этот свод правил и законов, мозг просто плавится…

Катя сделала глоток отвара и ей тут же полегчало.

Так быстро?

— Ваше высочество! Катерина!

Она подняла голову.

К ней шёл Илья. Крепкий мужик в кожаном фартуке, с закатанными по локоть рукавами и кувалдой за плечом. От него пахло углём и раскалённым железом, а на лице сияла широкая улыбка. Он был кузнецом и, несмотря на разницу положений, хорошим другом императорской семьи.

— Поймать вас — дело редкое, — произнёс он, подходя ближе и шутливо склонив голову. — Позвольте с вами хоть поздороваться, узнать, как дела ваши?

— Да всё хорошо, Илья.

— Куда путь держите?

— Хотела смотреть северную линию укреплений и понять, как там собираются из глины с соломой основание стены лепить.

— А чего это? Материал как материал, — пожал плечами Илья, — ежели с умом подойти. Не в чистом виде же, понятное дело. Пойдёмте вместе посмотрим, ежели вы не против.

— Не против. Твоя оценка лишней не будет.

Они пошли по направлению к северной части города, лавируя между лавками. По дороге он продолжил:

— Ежели в глину щебень добавить да просмолить всё, и солому не абы какую, а тугую, спелую, с позднего сена… стенка-то будет стоять. Лет пять минимум, а то и больше. Плюс тепло держит, а влага — это не всегда враг, если пропитку правильную дать.

— Всё равно звучит как костыль, — покачала головой Екатерина. — Для подобного нужен камень.

— Камень — штука хорошая, да только пока его довезёшь, пока поставишь — весна придёт. А так — налепили за неделю, и речные ящеры в пролом не пройдут. Глину они не жрут, а солома им в зубах мешает.

Катя остановилась и с лёгкой улыбкой посмотрела на него:

— Вы будто слово в слово повторяете за Павлом Александровичем.

— Ну, — Илья усмехнулся, почесав щёку, — это ж очевидные вещи, Катерина Маратовна. Да и Павлуха… — он тут же откашлялся. — Простите, Павел Александрович, он мужик умный. Поди, всё это уж рассчитал.

Она хотела было возразить, но они уже вышли на открытую площадку у границы острова. Перед ними тянулась старая линия укреплений: тёмные, местами обвалившиеся брёвна, подпёртые косыми балками. В нескольких местах на стыках виднелись трещины, а одна балка была перекошена так, что её подпёрли грубо обтёсанным шестом.

Илья подошёл ближе, провёл ладонью по трещине, потом спустился чуть ниже, сжал в пальцах ком земли у основания.

— Вот, смотрите, — он показал ей, — грунт здесь глинистый, вода его не так быстро размоет, как песок. Ежели мы эту глину правильно просушим, да добавим туда рубленую солому и немного щебня, стена станет как монолит.

— А долговечность? — уточнила Катя.

— В наше время, госпожа, долговечность — миф, — усмехнулся он. — Нам бы сезон пережить, а там видно будет.

В этот момент к ним подбежал стражник, запыхавшийся, он склонил голову.

— Госпожа… Совет закончен. Павел Александрович просил вас вернуться немедленно для подписания важного документа.

Екатерина бросила короткий взгляд на Илью, кивнула и, попрощавшись, направилась к дворцу.

Дворец встретил тишиной. Ни гомона слуг, ни делового шуршания писцов. Даже стража у дверей тронного зала стояла как тени, не издавая ни звука. В большом зале её ждал только Павел. Он всё так же сидел на своём месте во главе стола, только теперь наблюдал за ней с лёгкой, почти ленивой улыбкой.

— Какие документы нужно подписать? — спросила Екатерина, приближаясь.

— Никакие, — ответил он спокойно, вставая. — Я просто видел, что ты сегодня напряжена. Решил, что нам нужен небольшой… перерыв.

Он подошёл ближе. В каждом его шаге было что-то от хищника, медленно сокращающего дистанцию до добычи. Катя ощутила, как ладонь Павла скользнула по её плечу, чуть сжимая ткань платья.

— Паш… — она хотела возразить, но голос дрогнул.

Он наклонился, его дыхание коснулось её щеки, а пальцы нашли её подбородок, заставив поднять взгляд. В витражном свете его глаза казались ещё темнее, глубже, и в этих бликах он выглядел опасным и неотвратимым.

— Я же говорил, что тебе нужен отдых, — произнёс он тихо, но с такой твёрдостью, что возражать было невозможно.

Он не поцеловал её сразу. Сначала кончиками пальцев провёл по линии её шеи, медленно, будто запоминая каждое биение пульса. Затем развернулся и, не отпуская, повёл её за собой.

— Иди за мной.

Это не было приглашением. Это было мягким приказом. Только он мог позволить себе это с ней.

Коридор до его покоев тянулся, как во сне. Тяжёлые ковры глушили шаги, стены украшали тёмные картины охоты и баталий. Всё это создавало ощущение, будто они уходят в свой отдельный, закрытый мир.

Плотные шторы в спальне погружали помещение в полумрак. Только пламя из горящего камина играло на резном изголовье широкой кровати, на шёлковых подушках и тяжёлых бордовых шторах. Павел закрыл за ними дверь и повернулся к Кате.

— Ты устала, — произнёс он, приближаясь. — Я вижу это. Но есть вещи, что снимают усталость лучше отдыха.

Он обхватил её за талию, резко притянул к себе, и теперь в его взгляде уже не было ни тени мягкости, только властная, неудержимая страсть. Его руки уверенно нашли путь по изгибам её спины, сжимая, будто желая почувствовать её ближе, сильнее.

Его поцелуй был глубоким, требовательным, лишённым осторожности. Она утонула в нём, и в этот момент стало ясно: он не оставит ей шанса вырваться… да она и не хотела.

* * *

Туман висел над улицами плотным, вязким полотном. Воздух был холодным, и от каждого вдоха по коже пробегали мурашки.

Катя стояла посреди узкой, выложенной неровным камнем улицы. Дворца не было. Вместо него старые деревянные дома с покосившимися крышами, облупленные ставни, тёмные дверные проёмы. Свияжск выглядел… хотелось бы сказать, что «не так, как всегда», но именно так он и должен был выглядеть на самом деле. Катя отчётливо понимала это.

А ещё он был тихим. Слишком тихим.

Лишь глухой рокот далёких волн, бьющихся о берег, да вой ветра, протяжный и мрачный, словно он проходил через гигантскую пустую трубу.

Упрямова двинулась вперёд и свернула в проулок, где блеклые фонари раскачивались от ветра. И тогда она увидела его: тёмный силуэт, сидящий спиной к ней в позе лотоса. Капюшон скрывал голову, рядом в землю был воткнут длинный стальной посох с кучей странных механизмов на конце.

Он был странно знаком.

— Паша?.. — позвала она, делая шаг вперёд.

Силуэт не шевельнулся. Ещё шаг. Ещё. И вдруг исчез. Словно и не было.

Холод скользнул по позвоночнику. Она замерла, не понимая, куда он мог деться в этом пустом тумане.

— Что за… — начала она, но не успела закончить.

Чья-то рука резко легла ей на плечо. Лёд пробежал по венам. Она обернулась — и мир провалился.

Перед ней стоял её отец.

Хаматов.

Но не живой. Гнилой, с проваленной, вывернутой половиной лица, с чёрной дырой во лбу, из которой тянулись засохшие потёки крови. Его глаза, мутные, лишённые зрачков, смотрели прямо на неё.

Его рот дёрнулся. Жуткий голос разорвал пространство:

— Проснись…

Глава 2 — Обновление

Локация: Империя Упрямовой

Екатерина открыла глаза рывком, будто ледяная рука всё ещё сжимала её плечо. Несколько мгновений она лежала неподвижно, глядя в потолок, и пыталась уловить, где заканчивается кошмар.

Первые лучи солнца проскочили сквозь витражные окна и разбились на полу спальни осколками красного, золотого и синего света. Из открытого окна доносился суетливый шум города: гулкий стук молотков, крики торговцев на главной площади, плеск воды о сваи пристани.

Ни тумана, ни пустых улиц, ни гнилого лица отца.

Она заставила себя сделать глубокий вдох, замедлить бешеный ритм сердца.

Сон. Только сон. А обдумать его причины можно позже.

Подушка рядом уже остыла: Павла не было. Екатерина машинально провела рукой по пустому месту и нахмурилась. Он всегда уходил рано, но не настолько. Обычно она хотя бы слышала его шаги.

В дверь несмело постучали.

— Госпожа, вы проснулись? — заглянула Ольга. В руках у неё был поднос с кувшином воды и стаканом.

— Входи, — кивнула Екатерина, садясь. — Где Павел?

— Его величество вышел ещё на заре, — ответила девушка, осторожно ставя поднос. — Слуга сказал, что он направился к казённым угодьям на севере. Думаю, либо на охоту, либо проверить дружину.

Екатерина тихо выдохнула.

Разумеется. Павел никогда не сидел без дела: даже рассвет для него время что-то чинить, кого-то учить или лично участвовать в тренировках.

Ольга чуть замялась и спросила:

— Баня уже готова, госпожа. Если желаете, вы можете принять её прямо сейчас.

Екатерина не раздумывала. Можно было ещё поваляться или немного прийти в себя, но ей хотелось как можно скорее отойти от кошмара и смыть с себя липкий пот нахлынувшего ужаса.

— Конечно. Сейчас самое время.

Парная встретила её густым ароматом чабреца и душицы. Тёплый пар скользил по коже, обволакивал, будто чужие осторожные руки. Екатерина опустилась в дубовую купель, и горячая вода сразу приняла её в себя, вытягивая остатки тревоги. Несколько мгновений она позволила себе просто закрыть глаза и слушать, как влага шипит на раскалённых камнях.

Тело постепенно расслаблялось, но мысли о ночном кошмаре не отпускали, цеплялись, как колючка к одежде. Она провела ладонями по плечам, смывая противный холод сна. Слуги привычно помогали: одна подливала настой трав на камни, другая мягкой льняной тканью оттирала ей спину.

Когда кожа стала розовой от жара, она поднялась. Ольга поднесла тёплое полотенце. Вскоре волосы были расчёсаны и убраны, на плечи легло платье нежного фиолетового бархата.

Ольга шагнула ближе:

— Его императорское величество просил передать: сегодня назначена встреча с кочевниками из Зеленодольска. Вчера, пока вы осматривали город, он поднял этот вопрос на совете и обсудил с их представителем детали.

Вот это интересно. Персональная встреча вне рамок общего собрания? Неужели всё настолько серьёзно.

— Павел сказал подробности обсуждения? — спросила Екатерина.

— Нет, госпожа. Сказал лишь сообщить, что прибудет Хан Тимер, их старший. Поэтому нужно хорошо подготовиться. Вам в том числе.

Катя приподняла бровь. На слух это «хан» в совокупности с «Тимер» царапнуло… Не сам статус, а скорее татарское обращение… В голове сразу сложилась цепочка, что Тимер это Тимур, а вообще это переводится как «железо» или «железный человек». Воспоминания, которые будто заучены в прошлом…

В прошлом… Что было в прошлом?

Впрочем, больше её беспокоило другое:

— Значит, решение принято без моего участия?

— Только обсуждение, госпожа. Его величество сказал, что дальше всё будет зависеть от вас обоих.

Ну спасибо тебе, Паша, за такую щедрую уступку! Позволил принять решение вместе.

Впрочем, похоже, что ситуация не из лёгких. Поэтому придётся отложить эмоции на личный разговор со Смоловым.

Екатерина подняла взгляд на зеркало. Там отражалась женщина в роскошном платье, с правильной улыбкой и спокойными глазами императрицы. Тут на миг ей показалось, что отражение опоздало: пальцы на стекле двинулись чуть позже, чем она сама пошевелила рукой.

Катя нахмурилась и медленно потянулась к поверхности…

— Государыня, — вдруг раздался за спиной мягкий голос Василисы, — пора завершать банные процедуры. Его величество вскоре возвратится, а ещё нужно готовиться к встрече с зелёнодольскими.

Екатерина отдёрнула руку, даже сама не заметив, насколько быстро.

Глубоко вдохнула, выпрямила плечи.

— Да, ты права. Заканчивай приготовления.

Ольга склонилась в поклоне и занялась делом, а Катя ещё раз взглянула на зеркало. Отражение улыбалось спокойно, как и положено императрице. Слишком спокойно.

* * *

Зал Советов сегодня казался куда холоднее и мрачнее, чем накануне. Даже золотое солнце на гербе баннера над входом, сиявшее на фоне крепости, теперь больше походило на раскалённое пятно, готовое сжечь город дотла.

Под знамёнами вдоль стен стояли дружинники. Все — в полной боевой готовности. По приказу Смолова им выдали не привычные арбалеты, а огнестрел: автоматы, обрезы, ружья. Несмотря на дефицит порохового боезапаса, сегодня экономить было нельзя.

Екатерина и Павел сидели во главе длинного стола в ожидании. По их сторону собрались собралось несколько воевод и советники, лица которых сейчас демонстрировали напряжение.

Разведка доложила, что кочевники активно вооружаются и готовят технику к какому-то серьёзному делу. Учитывая, что никаких серьёзных дел за последние два года у них не было из-за установившейся власти в регионе, это означало только одно: эта власть им активно мешает.

Власть в виде императорской семьи.

Из мыслей выбил приближающийся издалека рокот.

Сначала глухой, затем всё громче и ближе: сотня двигателей слились в единый ревущий хор. Мотоциклы. Тяжёлые, прожорливые, яростные. Екатерина вдруг уловила в этом хаосе знакомые оттенки: густое «потато-потато» харлеев, звонкое рычание десятка хонд с полтора-двухлитровыми движками — явно разведка и сопровождение.

Катя поймала себя на мысли, что как-то слишком хорошо разбирается в мотоциклах.

Но откуда?

Вскоре двери распахнулись, и кочевники вошли дерзко, с наглой уверенностью людей, привыкших брать чужое и считать это своим. Они ввалились в зал, словно к себе домой, не удосужившись ни поклониться, ни замедлить шаг. Сразу заняли пространство, кто-то даже уселся на край стола, как хулиган, что заявился в чужую квартиру и поставил ноги на хозяйский табурет.

Императорская знать оставалась невозмутима. Охрана не дрогнула.

Провокация осталась незамеченной.

Екатерина, словно невзначай, повела взглядом по залу, отмечая каждого: тяжёлые сапоги, пыльные кожаные куртки с нашитыми железными пряжками, на плечах звериные меха. За спинами укороченные карабины, у поясов ножи с костяными рукоятями. Один держал на ремне шлем от мотоцикла, весь в ржавых царапинах, словно в боевых отметинах.

Что-то в этих образах снова откликнулось в её сознании. Что-то до боли знакомое. Но это совершенно никак не связано с данным отрядом кочевников.

И вот прямо к столу вышел Хан Тимер. Широкоплечий, бородатый. Его тёмные глаза светились насмешкой, будто он один знал, чем закончится этот разговор. Он сел, не спрашивая разрешения, и положил ладон