Генетические технологии и право в период становления биоэкономики

Монография

Ответственные редакторы
доктор юридических наук, профессор
А. А. Мохов,
дкандидат юридических наук, доцент
О. В. Сушкова

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 34:60

ББК 67:30.16

Г34

Издание подготовлено в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования Российской Федерации «Правовое регулирование ускоренного развития генетических технологий: научно-методическое обеспечение» (реестровый номер: 730000Ф.99.1.БВ16АА02001), а также реализуемых авторами представленных материалов НИРов, финансируемых Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ).

При работе над монографией использованы материалы СПС «КонсультантПлюс».

Статьи представлены в авторской редакции.

Рецензенты:

Сычев Д. А., доктор медицинских наук, профессор, ректор Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования (РМАНПО) Министерства здравоохранения Российской Федерации, член-корреспондент РАН;

Дойников И. В., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Ответственные редакторы доктор юридических наук, профессор А. А. Мохов, кандидат юридических наук, доцент О. В. Сушкова.

В настоящем издании исследуется комплекс правовых и смежных с ними проблем, обусловленных развитием генетических технологий, выступающих одним из драйверов биоэкономики как экономики нового технологического уклада. В связи с новыми вызовами и угрозами возрастает роль права в регулировании как широко распространенных общественных отношений, так и зарождающихся.

В книге предпринимается попытка постановки и разрешения как отдельных общетеоретических, так и частных, прикладных проблем в связи с появлением генетических технологий, их внедрением в отдельные отрасли и сферы экономики. Настоящая работа не является полным и системным изложением имеющихся представлений по проблемам развития генетических технологий в связи с абсолютной их новизной для правовой доктрины.

Законодательство приведено по состоянию на 1 июля 2020 г.

Монография рассчитана на широкий круг читателей, так как носит междисциплинарный и межотраслевой характер. Может быть рекомендована преподавателям, ученым, практическим работникам, всем, кто интересуется проблемами технологического развития страны.

УДК 34:60

ББК 67:30.16

© Коллектив авторов, 2020

© ООО «Проспект», 2020

Авторский коллектив

Алексеева Надежда Анатольевна, кандидат юридических наук, заместитель заведующего кафедрой земельного и экологического права по учебным и воспитательным вопросам, старший преподаватель ФБГОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» — § 1.1 главы 1;

Алтынник Наталья Анатольевна, доктор медицинских наук, профессор, профессор кафедры ультразвуковой и пренатальной диагностики Академии постдипломного образования ФГБУ ФНКЦ ФМБА России — § 4.1 главы 4 (в соавторстве с Зениным С. С.);

Артемов Вячеслав Михайлович, доктор философских наук, профессор кафедры философии и социологии Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.2 главы 1;

Беликова Ксения Михайловна, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права и процесса и международного частного права Юридического института ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов» — § 2.1 главы 2;

Беляева Ольга Владимировна, кандидат медицинских наук, доцент, доцент кафедры физиологии человека и животных Самарского на­ционального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 3.3 главы 3 (в соавторстве с Крюковой Е. С., Кретовой И. Г., Бородиным С. С.);

Беляков Владимир Иванович, кандидат биологических наук, доцент, доцент кафедры физиологии человека и животных Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева (Самарский университет) — § 3.1 главы 1 (в соавторстве с Поваровым Ю. С.); § 4.7 главы 4 (в соавторстве с Рузановой В. Д., Бронниковой М. Н.);

Богатырева Наталия Владимировна, ассистент кафедры административного и муниципального права Саратовской государственной юридической академии — § 2.7 главы 2 (в соавторстве с Соколовым А. Ю.);

Богданова Елена Евгеньевна, доктор юридических наук, профессор, исполняющий обязанности заведующего кафедрой гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 3.2 главы 3;

Боголюбов Сергей Александрович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, научный руководитель отдела экологического и аграрного законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации — § 1.3 главы 1;

Бородин Сергей Сергеевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарского на­ционального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 3.3 главы 3 (в соавторстве с Крюковой Е. С., Кретовой И. Г., Беляевой О. В.);

Бронникова Марина Николаевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 4.7 главы 4 (в соавторстве с Рузановой В. Д.);

Варлен Мария Викторовна, доктор юридических наук, доцент, директор Института аспирантуры и докторантуры ФГБОУ ВО «Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)» — § 2.2 главы 2 (в соавторстве с Суворовым Г. Н.);

Васильев Станислав Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры «Конституционное и административное право» Севастопольского государственного университета — § 5.1 главы 5;

Ведышева Наталия Олеговна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры экологического и природоресурсного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.4 главы 1;

Воронина Наталья Павловна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры экологического и природоресурсного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.5 главы 1;

Глаголев Сергей Владимирович, заместитель начальника управления организации государственного контроля качества медицинской продукции Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения — § 5.6 главы 5 (в соавторстве с Колоколовым А. В., Огнерубовым Д. В.);

Дубов Алексей Борисович, кандидат медицинских наук, врач-консультант ООО «Некмед» — § 5.2 главы 5 (в соавторстве с Тюменцевым В. О.);

Дихтяр Екатерина Денисовна, курсант следственно-криминалистического факультета Государственной образовательной организации высшего профессионального образования «Донецкая академия внутренних дел Министерства внутренних дел Донецкой Народной Республики — § 5.9 главы 5 (в соавторстве с Хлыстовой Н. Б., Петровским З. М.);

Еникеев Олег Анатольевич, кандидат юридических наук, кандидат медицинских наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Башкирской академии государственной службы и управления при Главе Республики Башкортостан, доцент кафедры государственного права Института права Башкирского государственного университета — § 5.3 главы 5;

Захарова Мария Владимировна, доктор публичного права (Франция), Член-корреспондент Международной академии сравнительного права, заведующая Научно-образовательным центром Сравнительного права Московского государственного юридического Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.10 главы 1 (в соавторстве с Пржиленским В. И.);

Зенин Сергей Сергеевич, кандидат юридических наук, доцент, директор Научно-исследовательского института ФГБОУ ВО «Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)» — § 4.1 главы 4 (в соавторстве с Алтынник Н. А.); § 3.11 главы 3 (в соавторстве с Сурановой Т. Г.);

Зульфугарзаде Теймур Эльдарович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Российского экономического университета имени Г. В. Плеханова (РЭУ имени Г. В. Плеханова) — § 4.2 главы 4;

Ивакин Виктор Иванович, кандидат юридических наук, доцент кафедры административного, экологического, информационного права Юридического института Российского университета транспорта (МИИТ) — § 6.1 главы 6;

Иксанов Радмир Аузагиевич, старший преподаватель кафедры экономики и менеджмента Башкирского государственного аграрного университета — § 1.6 главы 1;

Имекова Мария Павловна, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Национального исследовательского Томского государственного университета — § 5.4 главы 5;

Инюшкин Андрей Алексеевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 3.4 главы 3 (в соавторстве с Инюшкиным А. Н.);

Инюшкин Алексей Николаевич, доктор биологических наук, профессор, заведующий кафедрой физиологии человека и животных Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 3.4 главы 3 (в соавторстве с Инюшкиным А. А.);

Калиниченко Пауль Алексеевич, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры интеграционного и европейского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 5.5 главы 5 (в соавторстве с Некотеневой М. В.);

Колоколов Антон Викторович, кандидат медицинских наук, доцент кафедры инновационных технологий управления здравоохранением Российского университета дружбы народов, преподаватель кафедры труда и социальной политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Советник в Федеральной службе по надзору в сфере здравоохранения — § 5.6 главы 5 (в соавторстве с Огнерубовым Д. В., Глаголевым С. В.); § 2.3 главы 2; § 2.4 главы 2;

Кретова Ирина Геннадьевна, доктор медицинских наук, профессор, профессор кафедры физиологии человека и животных Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева — § 3.3 главы 3 (в соавторстве с Крюковой Е. С., Беляевой О. В., Бородиным С. С.);

Кручинина Надежда Валентиновна, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры криминалистики Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 3.5 главы 3;

Крюкова Елена Сергеевна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева — § 3.3 главы 3 (в соавторстве с Кретовой И. Г., Беляевой О. В., Бородиным С. С.);

Лебедева Екатерина Алексеевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры административного права и процесса Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 4.3 главы 4 (в соавторстве с Шилюк Т. О.);

Левушкин Анатолий Николаевич, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА); профессор кафедры гражданского права Российского государственного университета правосудия — § 3.6 главы 3;

Летова Наталья Валерьевна, доктор юридических наук, ведущий научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук — § 2.5 главы 2;

Машкова Ксения Викторовна, кандидат юридических наук, доцент кафедры спортивного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 5.7 главы 5 (в соавторстве с Суворовым Г. Н.);

Медведев Михаил Васильевич, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой ультразвуковой и пренатальной диагнос­тики Академии постдипломного образования ФГБУ ФНКЦ ФМБА России — § 3.7 главы 3 (в соавторстве с Суворовым Г. Н.);

Минбалеев Алексей Владимирович, доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой информационного права и цифровых технологий Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.7 главы 1;

Морозов Павел Евгеньевич, доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры трудового права и права социального обеспечения Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 3.8 главы 3;

Мохов Александр Анатольевич, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой медицинского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.9 главы 1;

Мустафина-Бредихина Диана Мядхатовна, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры административного и финансового права Российского университета дружбы народов (РУДН), младший научный сотрудник Российского государственного университета — § 1.8 главы 1;

Никитина Елена Евгеньевна, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник отдела конституционного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации — § 2.6 главы 2 (в соавторстве с Помазанским А. Е.);

Некотенева Мария Владимировна, кандидат юридических наук, доцент кафедры интеграционного и европейского права Московского государственного юридического Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 5.5 главы 5 (в соавторстве с Калиниченко П. А.);

Огнерубов Дмитрий Викторович, аспирант ФГБУ «НМИЦ Кардиологии» Министерства здравоохранения Российской Федерации — § 5.6 главы 5 (в соавторстве с Колоколовым А. В., Глаголевым С. В.);

Орехов Сергей Николаевич, кандидат биологических наук, доцент, доцент кафедры, кафедра биотехнологии Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова — § 4.4 главы 4;

Пестрикова Анастасия Александровна, кандидат юридических наук, г. Самара — § 1.12 главы 1 (в соавторстве с Серовой О. В.);

Петровский Зорак Мартинович, заместитель Председателя Федерального комитета по борьбе с коррупцией, аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Института права и управления Московского государственного педагогического университета — § 5.9 главы 5 (в соавторстве с Хлыстовой Н. Б., Дихтяр Е. Д.);

Помазанский Андрей Евгеньевич, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник отдела конституционного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации — § 2.6 главы 2 (в соавторстве с Никитиной Е. Е.);

Поваров Юрий Сергеевич, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева — § 3.1 главы 3 (в соавторстве с Беляковым В. И.);

Полубинская Светлана Вениаминовна, кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник сектора уголовного права, уголовного процесса и криминологии Института государства и права РАН — § 6.2 главы 6;

Пржиленский Владимир Игоревич, доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии и социологии Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.10 главы 1 (в соавторстве с Захаровой М. В.);

Расаева Хеди Алмановна, кандидат юридических наук, адвокат Адвокатской палаты г. Москвы — § 3.9 главы 3;

Рассолов Илья Михайлович — доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры информационного права и цифровых технологий Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 3.13 главы 3 (в соавторстве с Чубуковой С. Г.);

Романовский Владислав Георгиевич, кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного права Пензенского государственного университета — § 4.5 главы 4;

Романовский Георгий Борисович, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного права Пензенского государственного университета — § 4.6 главы 4;

Романовская Ольга Валентиновна, доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой государственно-правовых дисциплин Пензенского государственного университета — § 4.6 главы 4;

Рыжова Анастасия Андреевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Пензенского государственного университета — § 4.6 главы 4;

Рузанова Валентина Дмитриевна, кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского и предпринимательского права Самарского национального исследовательского университета имени академика С. П. Королева (Самарский Университет) — § 4.7 главы 4 (в соавторстве с Беляковым В. И., Бронниковой М. Н.).

Серебренникова Анна Валерьевна, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова — § 1.11 главы 1;

Серова Ольга Александровна, доктор юридических наук, профессор, проректор по учебной работе Псковского государственного университета — § 1.12 главы 1 (в соавторстве с Пестриковой А. А.);

Соболева Мария Евгеньевна, ведущий юрисконсульт Научного медицинского исследовательского центра сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева Министерства здравоохранения России — § 3.10 главы 3;

Соколов Александр Юрьевич, доктор юридических наук, профессор кафедры административного и муниципального права Саратовской государственной юридической академии — § 2.7 главы 2 (в соавторстве с Богатыревой Н. В.);

Стандзонь Людмила Владимировна, кандидат юридических наук, доцент кафедры административного права и процесса Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 6.3 главы 6 (в соавторстве с Шилюк Т. О.);

Суворов Георгий Николаевич, проректор по общим вопросам Академии постдипломного образования ФГБУ ФНКЦ ФМБА России — § 2.2 главы 2 (в соавторстве с Варлен М. В.); § 3.7 главы 3 (в соавторстве с Медведевым М. В.); § 5.7 главы 5 (в соавторстве с Машковой К. В.);

Суворова Екатерина Ильинична, директор юридического департамента Акционерного общества Страховая компания «Альянс» — § 4.8 главы 4;

Суранова Татьяна Григорьевна, кандидат медицинских наук, доцент, профессор кафедры гигиены, эпидемиологии и инфекционных заболеваний Академии постдипломного образования ФГБУ ФНКЦ ФМБА России — § 3.11 главы 3 (в соавторстве с Зениным С. С.);

Сушкова Ольга Викторовна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права, доцент кафедры информационного права и цифровых технологий Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (г. Москва) — § 5.8 главы 5;

Тюрин Евгений Александрович, кандидат медицинских наук, ведущий научный сотрудник, руководитель лаборатории биологической безопасности Федерального бюджетного учреждения науки «Государственный центр прикладной микробиологии и биотехнологии» — § 4.9 главы 4 (в соавторстве с Чекан Л. В., Храмовым М. В.);

Тюменцев Владислав Олегович, аспирант кафедры интеграционного и европейского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 5.2 главы 5 (в соавторстве с Дубовым А. Б.);

Ульянова Елизавета Константиновна, студентка международно-правового факультета института энергетической политики и дипломатии Московского государственного института международных отношений (университета) МИД России) — § 6.4 главы 6 (в соавторстве с Шестак В. А.);

Фомина Андриана Анатольевна, бакалавр Юридического факультета имени М. В. Ломоносова — § 3.12 главы 3;

Хлыстова Надежда Борисовна, кандидат юридических наук, начальник кафедры уголовного права и криминологии Государственной образовательной организации высшего профессионального образования «Донецкая академия внутренних дел Министерства внутренних дел Донецкой Народной Республики» — § 5.9 главы 5 (в соавторстве с Дихтяр Е. Д., Петровским З. М.);

Храмов Михаил Владимирович, кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник, заместитель директора по качеству и развитию Федерального бюджетного учреждения науки «Государственный центр прикладной микробиологии и биотехнологии» — § 4.9 главы 4 (в соавторстве с Чекан Л. В., Храмовым М. В.);

Цыплакова Алена Дмитриевна, студентка Московского государственного института международных отношений (университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России) — § 6.5 главы 6 (в соавторстве с Шестак В. А.);

Чекан Лариса Владимировна, старший научный сотрудник лаборатории биологической безопасности Федерального бюджетного учреждения науки «Государственный центр прикладной микробиологии и биотехнологии» — § 4.9 главы 4 (в соавторстве с Тюриным Е. А., Храмовым М. В.);

Чубукова Светлана Георгиевна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры информационного права и цифровых технологий Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 3.13 главы 3 (в соавторстве с Рассоловым И. М.);

Шестак Виктор Анатольевич, доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России — § 6.4 главы 6 (в соавторстве с Ульяновой Е. К.); § 6.5 главы 6 (в соавторстве с Цыплаковой А. Д.);

Шилюк Татьяна Олеговна, кандидат юридических наук, доцент кафедры административного права и процесса Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 4.3 главы 3 (в соавторстве с Лебедевой Е. А.); § 6.3 главы 6 (в соавторстве с Стандзонь Л. В.);

Яворский Александр Николаевич, доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник Пущинского государственного естественно-научного института — § 4.10 главы 4;

Authors

Alekseeva Nadezhda Anatolyevna, Candidate of Law Sciences, Deputy Head of the Department of Land and Environmental Law for educational and educational issues, senior lecturer at the Russian State University of Justice — § 1.1. Сhapter 1;

Altynnik Natalya Anatolyevna, Doctor of Medical Sciences, Professor, Professor of the Department of Ultrasound and Prenatal Diagnostics of the Academy of Postgraduate Education of the Federal State Budgetary Institution FNKTs FMBA of Russia — § 4.1 Chapter 4 (co-authored with Zenin S. S.);

Artemov Vyacheslav Mikhailovich, Doctor of Philosophy Sciences, Professor of the Department of Philosophy and Sociology of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.2 of Chapter 1;

Belikova Ksenia Mikhailovna, Doctor of Law Sciences, Professor, Professor of the Department of Civil Law and Procedure and International Private Law of the Law Institute of the Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education “Peoples’ Friendship University of Russia” — § 2.1 of Chapter 2;

Belyakov Vladimir Ivanovich, Candidate of Biological Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Human and Animal Physiology, of the Korolev Samara National Research University (Samara University) — § 3.1 Chapter 1 (co-authored with Povarov Yu.S.); § 4.7 of Chapter 4 (co-authored with Ruzanova V. D., Bronnikova M. N.);

Belyaeva Olga Vladimirovna, Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Human and Animal Physiology of the Korolev Samara National Research University — § 3.3 of Chapter 3 (co-authored with Kryukova E. S., Kretova I. G., Borodin S. S.);

Bogatyreva Natalia Vladimirovna, Assistant of the Department of Administrative and Municipal Law, Saratov State Law Academy — § 2.7 Chapter 2 (co-authored with Sokolov A. Yu.);

Bogdanova Elena Evgenievna, Doctor of Law Sciences, Professor, Acting Head of the Department of Civil Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 3.2 of Chapter 3;

Bogolyubov Sergey Alexandrovich, Doctor of Law Sciences, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Scientific Director of the Department of Environmental and Agrarian Legislation of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation — § 1.3 of Chapter 1;

Borodin Sergey Sergeevich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Civil and Business Law, of the Korolev Samara National Research University — § 3.3 of Chapter 3 (co-authored with Kryukova E. S., Kretova I. G., Belyaeva O. V.);

Bronnikova Marina Nikolaevna, Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Civil and Entrepreneurial Law, of the Korolev Samara National Research University (Samara University) — § 4.7 Chapter 4 (co-authored with Ruzanova V. D., Bronnikova M. N.);

Chekan Larisa Vladimirovna, Senior Researcher, Laboratory of Biological Safety of the Federal Budgetary Institution of Science “State Center for Applied Microbiology and Biotechnology” — § 4.9, Chapter 4 (co-authored with Tyurin E. A., Khramov M. V.);

Chubukova Svetlana Georgievna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Information Law and Digital Technologies, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 3.13 Chapter 3 (co-authored with Rassolov I. M.);

Dubov Alexey Borisovich, Candidate of Medical Sciences, Consultant Doctor of Nekmed LLC — § 5.2 of Chapter 5 (co-authored with V. O. Tyumentsev);

Dikhtyar Ekaterina Denisovna, cadet of the Investigative and Criminalistic Faculty of the State Educational Organization of Higher Professional Education “Donetsk Academy of Internal Affairs of the Ministry of Internal Affairs of the Donetsk People’s Republic — § 5.9 Chapter 5 (co-authored with Khlystova N. B., Petrovsky Z. M.);

Enikeev Oleg Anatolyevich, Candidate of Law Sciences, Candidate of Medical Sciences, Associate Professor of the Department of Civil Law and Procedure of the Bashkir Academy of Public Administration and Administration the Head of the Republic of Bashkortostan, Associate Professor of the Department of State Law of the Institute of Law of the Bashkir State University — § 5.3 Chapter 5;

Fomina Andriana Anatolyevna, Bachelor of Law Faculty of the Lomonosov Moscow State University — § 3.12 of Chapter 3;

Glagolev Sergey Vladimirovich, Deputy Head of the Department for the Organization of State Quality Control of Medical Products of the Federal Service for Supervision in Healthcare — § 5.6 of Chapter 5 (co-authored with Kolokolov A. V., Ognerubov D. V.);

Ivakin Viktor Ivanovich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Administrative, Environmental, Information Law of the Law Institute of the Russian University of Transport (MIIT) — § 6.1 of Chapter 6;

Iksanov Radmir Auzagievich, Senior Lecturer of the Department of Economics and Management, Bashkir State Agrarian University — § 1.6 of Chapter 1;

Imekova Maria Pavlovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Civil Law, National Research Tomsk State University — § 5.4 of Chapter 5;

Inyushkin Andrey Alekseevich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Civil and Entrepreneurial Law, of the Korolev Samara National Research University — § 3.4 of Chapter 3 (co-authored with Inyushkin A. N.);

Inyushkin Alexey Nikolaevich, Doctor of Biological Sciences, Professor, Head of the Department of Human and Animal Physiology, of the Korolev Samara National Research University — § 3.4 of Chapter 3 (co-authored with Inyushkin A. A.);

Kalinichenko Paul Alekseevich, Doctor of Law Sciences, Professor, Professor of the Department of Integration and European Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 5.5 of Chapter 5 (co-authored with M. V. Nekoteneva);

Khlystova Nadezhda Borisovna, Candidate of Law Sciences, Head of the Department of Criminal Law and Criminology of the State Educational Organization of Higher Professional Education “Donetsk Academy of Internal Affairs of the Ministry of Internal Affairs of the Donetsk People’s Republic” — § 5.9 Chapter 5 (co-authored with Dikhtyar E. D., Petrovsky Z. M.);

Khramov Mikhail Vladimirovich, Candidate of Medical Sciences, Senior Researcher, Deputy Director for Quality and Development of the Federal Budgetary Institution of Science “State Center for Applied Microbiology and Biotechnology” — § 4.9 of Chapter 4 (co-authored with Chekan L. V., Khramov M. V.;

Kolokolov Anton Viktorovich, Candidate of Medical Sciences, Associate Professor of the Department of Innovative Technologies in Health Care Management at the Peoples’ Friendship University of Russia, Lecturer at the Department of Labor and Social Policy of the Presidents Russian Academy of National Economy and Public Administration, Advisor to the Federal Service for Supervision in Healthcare — § 5.6 of Chapter 5 (co-authored with Ognerubov D. V., Glagolev S. V.), § 2.3 of Chapter 2; § 2.4 of Chapter 2;

Kruchinina Nadezhda Valentinovna, Doctor of Law Sciences, Professor, Professor of the Department of Criminalistics, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 3.5 of Chapter 3;

Kretova Irina Gennadievna, Doctor of Medical Sciences, Professor, Professor of the Department of Human and Animal Physiology of the Korolev Samara National Research University — § 3.3 of Chapter 3 (co-authored with Kryukova E. S., Belyaeva O. V., Borodin S. S.);

Kryukova Elena Sergeevna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Civil and Business Law of the Korolev Samara National Research University — § 3.3 of Chapter 3 (co-authored with Kretova I. G., Belyaeva O. V., Borodin S. S.);

Lebedeva Ekaterina Alekseevna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Administrative Law and Procedure, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — Section 4.3 of Chapter 4 (co-authored with T. O. Shilyuk);

Levushkin Anatoly Nikolaevich, Doctor of Law Sciences, Professor, Professor of the Department of Entrepreneurial and Corporate Law of the Moscow State Law University named after O. E. Kutafina (Moscow State Law Academy); Professor of the Department of Civil Law of the Russian State University of Justice — § 3.6 of Chapter 3;

Letova Natalya Valerievna, Doctor of Law Sciences, Leading Researcher at the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences — § 2.5 of Chapter 2;

Mashkova Ksenia Viktorovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Sports Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 5.7 of Chapter 5 (co-authored with Suvorov G. N.);

Medvedev Mikhail Vasilyevich, Doctor of Medical Sciences, Professor, Head of the Department of Ultrasound and Prenatal Diagnostics of the Academy of Postgraduate Education of the Federal State Budgetary Institution FNKTs FMBA of Russia — § 3.7 of Chapter 3 (co-authored with Suvorov G. N.);

Minbaleev Aleksey Vladimirovich, Doctor of Law Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Information Law and Digital Technologies, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.7 of Chapter 1;

Morozov Pavel Evgenievich, Doctor of Law Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Labor Law and Social Security Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 3.8 of Chapter 3;

Mokhov Alexander Anatolyevich, Doctor of Law Sciences, Professor, Head of the Department of Medical Law, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.9 of Chapter 1;

Mustafina-Bredikhina Diana Myadkhatovna, Candidate of Law Sciences, Senior Lecturer of the Department of Administrative and Financial Law of the Peoples’ Friendship University of Russia (RUDN), Junior Researcher, Russian State University — § 1.8 of Chapter 1;

Nikitina Elena Evgenievna, Candidate of Law Sciences, Leading Researcher of the Department of Constitutional Law of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation — § 2.6 of Chapter 2 (co-authored with A. E. Pomazansky);

Nekoteneva Maria Vladimirovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Integration and European Law, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 5.5 of Chapter 5 (co-authored with P. A. Kalinichenko);

Ognerubov Dmitry Viktorovich, postgraduate student of the National Medical Research Center of Cardiology of the Ministry of Health of the Russian Federation — § 5.6 of Chapter 5 (co-authored with Kolokolov A. V., Glagolev S. V.);

Orekhov Sergey Nikolaevich, Candidate of Biological Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department, Department of Biotechnology, of the Sechenov First Moscow State Medical University — § 4.4 of Chapter 4;

Pestrikova Anastasia Aleksandrovna, Candidate of Law Sciences, Samara — § 1.12 of Chapter 1 (co-authored with O. V. Serova);

Petrovsky Zorak Martinovich, Deputy Chairman of the Federal Committee for the Fight against Corruption, postgraduate student of the Department of Criminal Law Disciplines of the Institute of Law and Management of Moscow State Pedagogical University — § 5.9 of Chapter 5 (co-authored with Khlystova N. B., Dikhtyar E. D.);

Pomazansky Andrey Evgenievich, Candidate of Law Sciences, Leading Researcher of the Department of Constitutional Law of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation — § 2.6 of Chapter 2 (co-authored with Nikitina E. E.);

Povarov Yuri Sergeevich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Civil and Entrepreneurial Law of the Korolev Samara National Research University — § 3.1 of Chapter 3 (co-authored with V. I. Belyakov);

Polubinskaya Svetlana Veniaminovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Leading Researcher of the Criminal Law, Criminal Procedure and Criminology Sector of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences — § 6.2 of Chapter 6;

Przhilenskiy Vladimir Igorevich, Doctor of Philosophy Sciences, Professor, Professor of the Department of Philosophy and Sociology of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.10 of Chapter 1 (co-authored with Zakharova M. V.);

Rasaeva Khedi Almanovna, Candidate of Law Sciences, lawyer of the Moscow Bar Association — § 3.9 of Chapter 3;

Rassolov Ilya Mikhailovich — Doctor of Law Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Information Law and Digital Technologies of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 3.13 Chapter 3 (co-authored with Chubukova S. G.);

Romanovsky Vladislav Georgievich, Candidate of Law Sciences, Lecturer at the Department of Criminal Law, Penza State University — § 4.5, Chapter 4;

Romanovsky Georgy Borisovich, Doctor of Law Sciences, Professor, Head of the Department of Criminal Law, Penza State University — § 4.6 of Chapter 4 (co-authored with Romanovskaya O. V., Ryzhova A. A.);

Romanovskaya Olga Valentinovna, Doctor of Law Sciences, Professor, Head of the Department of State and Legal Disciplines of Penza State University — § 4.6 of Chapter 4 (co-authored with Romanovskiy G. B., Ryzhova A. A.);

Ryzhova Anastasia Andreevna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of State and Legal Disciplines of Penza State University — § 4.6 of Chapter 4 (co-authored with Romanovsky GB, Romanovskaya OV);

Ruzanova Valentina Dmitrievna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Civil and Entrepreneurial Law of the Korolev Samara National Research University (Samara University) — § 4.7 of Chapter 4 (co-authored with Belyakov V. I., Bronnikova M. N.);

Serebrennikova Anna Valerievna, Doctor of Law Sciences, Professor of the Department of Criminal Law and Criminology, Faculty of Law, Lomonosov Moscow State University — § 1.11 of Chapter 1;

Serova Olga Aleksandrovna, Doctor of Law Sciences, Professor, Vice-Rector for Academic Affairs of Pskov State University — § 1.12 Chapter 1 (co-authored with Pestrikova A. A.);

Soboleva Maria Evgenievna, Leading Legal Counsel of the Scientific Medical Research Center for Bakulev Cardiovascular Surgery of the Ministry of Health of Russia — § 3.10 of Chapter 3;

Sokolov Alexander Yurievich, Doctor of Law Sciences, Professor of the Department of Administrative and Municipal Law of the Saratov State Law Academy — § 2.7 of Chapter 2 (co-authored with Bogatyreva N. V.);

Standzon Lyudmila Vladimirovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Administrative Law and Procedure, of the Kutafin State Law University (MSAL) — § 6.3 of Chapter 6 (co-authored with Shilyuk T. O.);

Suvorov Georgy Nikolaevich, Vice-Rector for General Issues of the Academy of Postgraduate Education of the Federal State Budgetary Institution FSCC FMBA of Russia — § 2.2 of Chapter 2 (co-authored with Varlen M. V.); § 3.7 Chapter 3 (co-authored with Medvedev M. V.); § 5.7 Chapter 5 (co-authored with K. V. Mashkova);

Suvorova Ekaterina Ilinichna, Director of the Legal Department of the Joint Stock Company Insurance Company “Alliance” — § 4.8 of Chapter 4;

Suranova Tatyana Grigorievna, Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Hygiene, Epidemiology and Infectious Diseases of the Academy of Postgraduate Education of the Federal State Budgetary Institution FSCC FMBA of Russia — § 3.11 of Chapter 3 (co-authored with Zenin S. S.);

Sushkova Olga Viktorovna — Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Entrepreneurial and Corporate Law, Associate Professor of the Department of Information Law and Digital Technologies of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 5.8 of Chapter 5;

Tyurin Evgeny Aleksandrovich, Candidate of Medical Sciences, Leading Researcher, Head of the Laboratory of Biological Safety of the Federal Budgetary Institution of Science “State Center for Applied Microbiology and Biotechnology” — § 4.9 of Chapter 4 (co-authored with Chekan L. V., Khramov M. V.);

Tyumentsev Vladislav Olegovich, postgraduate student of the Department of Integration and European Law, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 5.2 of Chapter 5 (co-authored with Dubov A. B.);

Shestak Viktor Anatolyevich, Doctor of Law Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminalistics of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of Russia — § 6.4 of Chapter 6 (co-authored co-authored with Ulyanova E. K.); § 6.5 of Chapter 6 (co-authored with Tsyplakova A. D.);

Shilyuk Tatyana Olegovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Administrative Law and Procedure, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 4.3 of Chapter 3 (co-authored with E. Lebedeva); § 6.3 of Chapter 6 (co-authored with L. V. Standzon);

Tsyplakova Alena Dmitrievna, student of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation (MGIMO MFA of Russia) — § 6.5 of Chapter 6 (co-authored with Shestak V. A.);

Ulyanova Elizaveta Konstantinovna, student of the International Law Faculty of the Institute of Energy Policy and Diplomacy of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of Russia) — § 6.4 of Chapter 6 (co-authored with V. A. Shestak);

Varlen Maria Viktorovna, Doctor of Law Sciences, Associate Professor, Director of the Institute of Postgraduate and Doctoral Studies of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Kutafin Moscow State Law University (MSAL) “ — § 2.2 of Chapter 2 (co-authored with Suvorov G. N.);

Vasiliev Stanislav Aleksandrovich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor of the Department of Constitutional and Administrative Law, Sevastopol State University — § 5.1 of Chapter 5;

Vedysheva Natalia Olegovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Environmental and Natural Resources Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.4 of Chapter 1;

Voronina Natalya Pavlovna, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Environmental and Natural Resource Law, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.5 of Chapter 1;

Yavorsky Alexander Nikolaevich, Doctor of Medical Sciences, Professor, Chief Researcher of the Pushchino State Natural Science Institute — § 4.10 of Chapter 4;

Zakharova Maria Vladimirovna, Doctor of Public Law (France), Corresponding Member of the International Academy of Comparative Law, Head of the Scientific and Educational Center for Comparative Law of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL) — § 1.10 of Chapter 1 (co-authored with V. I. Przhilensky);

Zenin Sergey Sergeevich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Director of the Research Institute of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Kutafin Moscow State Law University (MSAL) “ — § 4.1 of Chapter 4 (co-authored with N. A. Altynnik); § 3.11 of Chapter 3 (co-authored with T. G. Suranova);

Zulfugarzade Teymur Eldarovich, Candidate of Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Civil Law Disciplines of the Plekhanov Russian Economic University — § 4.2 of Chapter 4.

Предисловие

В настоящей монографии авторы поднимают междисциплинарные концепции, которые выражаются как в генетизации, так и в генетическом эссенциализме и представляют генетику и биологию в детерминистических терминах. Цель настоящей монографии — рассмотреть, как конкретная технология или их совокупность влияют на экономическую идеологию и на макроэкономику.

Для этого в монографии основное внимание уделяется дискурсам и практикам экономической конкурентоспособности, которые пронизывают разработку политики в области биотехнологии в России, Великобритании, Европе, США и в иных странах.

Зарубежные и российские ученые неоднократно указывали на то, что генетика не просто одна из наук — она становится чем-то большим, затрагивает интересы личности, семьи, общества и государства.

Следует отметить, что преобразующий эффект уже применяемых или внедряемых в практику генетических технологий заметно влияет на социальные механизмы, которые имеют место в обществе. Кроме того, в действующем законодательстве нет системного понимания генетических технологий и их производных. Законодательство РФ не устанавливает четких критериев видов генетических технологий. В действительности это серьезные пробелы в законодательстве, поскольку они создают препятствия в развитии технологий, новых продуктов, биоэкономики в целом.

В настоящей монографии не только предлагаются рекомендации для внесения изменений в действующее законодательство, но и высказываются предложения о возможной имплементации норм иностранного права в систему российского права. Анализируемые модели развития генетических технологий в зарубежных странах, исследуемые в настоящей монографии, показывают значимость этих теорий для практики, для российского общества и государства.

Ответственные редакторы настоящей монографии — профессор, доктор юридических наук А. А. Мохов и доцент, кандидат юридических наук О. В. Сушкова выражают благодарность всем авторам, кто участвовал в формировании и издании настоящей монографии, а также издательству «Проспект» за возможность ее публикации при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ и Российского фонда фундаментальных исследований.

Глава 1. ГЕНЕТИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ЭТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Алексеева Н. А.

§ 1.1. Генетика: от нового в науке к новому в праве

Аннотация. Подняты вопросы о развивающихся генетических исследованиях, геноме человека и генозамещении, как науки и направления в медицине, а также необходимости их правового регулирования. Затронута тема публичных и частных интересов при генетической паспортизации, вопросы открытости и доступа к такой информации.

Ключевые слова: правовое регулирование генозамещения, генетическая паспортизация, публичность информации о геноме, геном человека, генетические заболевания.

Alekseeva N. A.

§ 1.1. Genetics: from new in science to new in law

Abstract. this article is devoted to the issues of legislative regulation of genetic research, the human genome and genetic substitution as a science and a direction in medicine, as well as the feather need for their legal regulation. The subject of public and private interests in genetic certification is the other issue of a research, where it is discussed the openness and access to such information.

Keywords: legal regulation of gene substitution, genetic certification, publicity of information about the genome, human genome, genetic diseases.

Генетика — мост между науками
гуманитарными и естественными науками.

Н. К. Янковский

Общеизвестным является то, что человек предопределяется наличием генов, которые в нем заложены. На этом строится такой вид терапии, как генотерапия — «направление в медицинской генетике, разрабатывающее метод лечения заболеваний с помощью введения генетического материала (ДНК, РНК) в организм больного с целью его экспрессии (проявления контролируемых им признаков) или изменения экспрессии собственных генов больного» [1]. Несомненно, генотерапия на данный момент еще находится в зачаточном состоянии, когда заложена основа в виде научной базы, пока не имеющей реализации. Теоретически обоснование необходимости постепенного замещения традиционной медицины генотерапией, которая станет традиционной в будущем, можно привести на следующем примере. Если у человека не работает собственная система выработки инсулина — гормона, вырабатываемого бета-клетками поджелудочной железы, являющегося продуктом гена, в достаточном количестве, у лица диагностируется заболевание диабет, то на данном этапе развития медицины такому человеку, инсулин вводят, компенсируя его недостаток. Возможность такого введения продукта гена в правовом поле урегулирована1.

В будущем за медициной вмешательство в геном человека путем внесения в него изменений — изменений генетической конструкции, которые обеспечат синтез инсулина в организме. Итогом перехода к генотерапии будет являться то, что человек получит не конечный продукт, привносимый извне и дополняющего его, а некую инструкцию для своего генома. Генотерапия направлена на изменение этой инструкции, реализуемой организмом для построения гена, заложение инструкции в ген предопределит с момента привнесения самостоятельную выработку инсулина организмом в последующем.

Развитие правовых норм чаще идет по пути регулирования уже возникших общественных отношений, и исключением являются те, которые могли предусмотреть заранее. На данный момент правовое регулирование общественных отношений в области генетической информации закрепляется в следующих нормативных правовых актах: Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ от 20.02.20192, Указ Президента РФ от 28.11.2018 № 680 «О развитии генетических технологий в Российской Федерации»3, Постановление Правительства РФ от 22.04.2019 № 479 «Об утверждении Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий на 2019–2027 годы»4, Федеральный закон от 03.12.2008 № 242-ФЗ «О государственной геномной регистрации в РФ»5. Вместе с тем, достаточного регулирования многих вопросов в них не имеется, «без должного внимания в данных документах остались вопросы, связанные со сбором, с хранением, использованием, распространением и применением генетической информации, а также обеспечением ее защиты» [2], не урегулированы вопросы о возможности применения генотерапии. Представляется необходимым уже на этапе разработки законопроекта закрепить невозможность изменения генов без согласия человека или его законных представителей (опекунов, попечителей). Небрежное отношение к основам правового регулирования рассматриваемого вопроса недопустимо в связи с возможными злоупотреблениями в будущем. Аналогичный вопрос останется в правовом регулировании следующего шага — замены гена с дефектом, но это следующий шаг не только в правовом поле, но и в медицине, когда родившийся ребенок уже не будет содержать дефектного гена, предопределяющего болезни в зародышевой линии. Лекарствами станут не просто продукты, а наши собственные генные инструкции, обеспечивающие здоровье организма, что можно назвать генным редактированием, апробирование которого как методики генного редактирования непосредственно в организме живого взрослого человека уже проведено. «Из почти 6 тысяч таких [авт. — известных, обусловленных геномом человека] болезней лечить можно от силы 10–15. Такое лечение признано самым дорогим в мире — оно обходится от 20 до 100 млн рублей в год и связано, как правило, с ферментными замещениями. В ряде случаев точная постановка диагноза позволяет корректировать состояние, замедлять прогрессию болезни и смягчать симптомы. Но все равно главным лечением считается профилактика. Это значит, что, когда у человека в роду были генетические заболевания, ему обязательно перед тем, как планировать семью, нужно сделать тест, чтобы выяснить, не является ли он скрытым носителем опасных генов, и, в случае выявления подобных, взвешенно принимать решение о своих дальнейших действиях» [3]. Возникает вопрос об экономической стороне: что из двух вариантов терапии более дорогостояще, медицина с кскенобиотиками (лекарствами, которые являются чужеродными для живых организмов химическими веществами) и хирургическим вмешательством или генотерапия. На встраивание генов будет уходить много меньше денежных средств, чем на лечение человека от конкретного заболевания, предопределенного генами, имеющими дефект. Вместе с тем применение такого вида терапии как генозамещение повлечет резкое снижение доходов многочисленных фармацевтических компаний, которые в будущем будут лоббировать свои интересы при рассмотрении законопроектов о закреплении возможности генной терапии и ее правовое регулирование в целом в правовом поле, поскольку кскенобиотики постепенно будут вытесняться генной терапией.

На данный момент указанная информация для медицины реальной пользой не обладает, но представляет широкое поле для науки (в области как медицины, так и права). Вмешательство медицины в геном человека, в том числе путем применения генной инженерии — это наше будущее и существует мнение, что это не такое далекое будущее: «…судя по тому, сколько было открыто в этом направлении [авт. — в редактировании генома — врач-генетик Надежда Максимова] в последние годы, мы можем ожидать появления первых работающих технологий лет через 20. С точки зрения медицинской генетики — это почти завтра» [3].

Тем самым, очевидны парадигмы развития генетики в науке, генотерапии в медицине и необходимость правового регулирования генной инженерии и генозамещения в праве.

Вместе с тем, стоит осветить практическую сторону применения знания о геноме и правовое регулирование, имеющиеся в настоящее время. На данный момент может быть диагностировано около 30 000 заболеваний при перинатальной диагностике, и, несмотря на то, что медицина в данной области характеризуется положительной динамикой выявления широкого спектра мутаций с помощью новых методик, существующие лаборатории перинатальный диагностикой из возможных 30 000 исследований делают исследования прикладного характера в отношении около 300. Незначительное число исследований предопределяется их недешевым характером для медицины и людей, обращающихся за такой услугой (когда родители, исходя из собственных заболеваний, предполагают возможность наличия наследственного заболевания у ребенка, пытаются выявить генетическую предрасположенность к этому заболеванию).

С практической точки зрения перенатальная диагностика возможна до момента имплантации плода в стенку матки, что с точки зрения медицины легче переносится организмом человека как с физической, так и с психологической точки зрения. В случае выявления мутации вмешательство абортивным не считается, а вероятность наличия того же заболевание при следующей беременности возможно уже не на 100, а на 75 процентов. Указанное наглядно иллюстрирует уровень развития медицины в рассматриваемом направлении.

Существуют многочисленные исследования в области правового регулирования перинатальной диагностики [4], [5], [6].

Частичное секвенирование генома планировалось произвести в рамках проекта у 1000 человек, произведено у 1500 [7]; полное секвенирование генома человека на данный момент осуществлено не более, чем у 8 человек, 1 из которых — открывателя ДНК Джеймс Уотсон, стоимость секвенирования генома которого была равна 1 000 000 долларов, развитие науки привело к тому, что сейчас оно стоило бы 100 000 долларов, что делает ее более доступной для исследований.

Исходя из слов самого Джеймса Уотсона, информация о нескольких участках его ДНК не была обнародована. Публичной она не стала, поскольку в результате исследования была обнаружена информация о возможности возникновения болезни Альцгеймера, которая не реализовалась у него, но может реализоваться в будущем, у его потомков [8]. На данном примере осветим о публичности данных о геноме конкретного человека, секвенирование генома которого произведено частично или полностью, а также необходимость правового регулирования открытости и доступности, по сути, частной информации, которая в настоящее время относится к медицинской тайне, независимо от целей секвенирования. Кроме того, раскрытие информации такого рода затрагивает не только права конкретного человека, но и его потомков, то есть права будущих поколений, требующих правовой защиты. Встают и вопросы этического характера (хочет ли и вправе ли лицо и вправе ли лицо знать, были ли его родители, дедушка, бабушка биологическими или нет; и знать своих действительных биологических родителей (в случае, если ребенок приемный); хочет ли и вправе ли, в зависимости от закрепления в нормативных правовых актах, лицо знать о том, какие заболевания были у его биологических родителей). Налицо негативные и положительные стороны вопроса. Несомненно, что с практической (но не этической точки зрения) знания о менделирующих заболеваниях были бы полезны лицу (о заболеваниях, предрасположенность к которым имеется в генах, например, проявляющиеся обычно к 60 годам болезнь Альцгеймера, или прогерея, проявляющееся в детском возрасте, когда человек стареет к половому созреванию, поскольку генами предрасположено такое ускоренное развитие).

Вопрос о частном или публичном праве на знания о заложенных заболеваниях рассмотрим на мендельском заболевании, предрасположенность к которому определяется наличием гена моноаминоксидазы типа А (сокращенно МАОА), когда кодируемый этим геном фермент предопределяет агрессивное поведения лица. Крайняя степень такого заболевания приводит к асоциальному поведению со значительными негативными последствиями у мужчин (как и у женщин, однако, с менее радикальным поведением), которое однозначно должно быть исключено, когда лицо работает с детьми или с работа связана с высокой степенью социализации. Может ли организация в будущем затребовать у лица его «генный паспорт» или секвенировать геном, поступающего на работу на предмет выявления конкретного гена или генов. Возможно ли и требуется ли закрепление такого права на федеральном уровне или достаточно закрепления в локальных актах. Цель закрепления — правовое регулирование для ненарушения прав лица и обеспечения прав работодателя, возможной последующей безопасности других работников, решения вопроса о профессиональной пригодности (а если это должностное лицо, например, президент государства…). Ранняя диагностика и выявления определенных комбинаций генов или дефектов в каком-то гене может дать возможность организации не допустить лицо с девиантным поведением или особенностями, отклоняющиеся от нормы морали и нравственности работать в общественных организациях, детских садах и школах. Между тем, возможно ли проведение такого рода исследований без согласия лица, а тем более на обнародование такого рода данных. На данный момент в Российской Федерации это запрещено, поскольку относится к тайне личной жизни, медицинской и врачебной тайне (ст. 23 Конституции РФ6, ст. 13 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»). Однако если провести аналогию с тестированием на полиграфе, которое допускается с согласия лица, и к которому зачастую прибегают работодатели при приеме на работу, то возможность осуществления диагностики стоит закрепить в нормах права с учетом того, что в Российской Федерации имеются планы к 2025 году обес­печить россиян генетическими паспортами [9].

Итак, остается открытым поставленный на повестку вопрос, вправе ли работодатель при последующей деятельности лица в определенной области знать о наличии гена, например, МАОА, у лица или это вопрос медицинской тайны и тайны личной жизни? Может ли само лицо знать по результатам секвенирования о наличии предрасположенности к такому заболеванию и вправе ли рассчитывать на генозаместительную терапию. Будет ли входить такая терапия в ОМС, как в настоящее время входит лечение препаратами инсулина для больных диабетом или препараты для онкобольных. При положительных ответах на эти вопросы больному не потребуется получать инъекции дорогого искусственного фермента (при диабете), а будет произведена однократная замена гена.

Вопросы открытости информации о геноме конкретного человека — вопросы соотношения публичного и частного интересов и обнародовании информации, которая, по сути должна быть в «генетическом паспорте» лица. Такое соотношение публичного и частного в разных государствах мира зависит от национальных особенностей, например, в Европе во главу угла ставится индивид, а в Китае, наоборот, главенствующую роль представляют интересы общества. Российская Федерация в этом вопросе занимает серединное положение, когда, имеется соотношение в обществе и в правовом регулировании общественных интересов и интересов индивидуальных — ссылка частное и публичное в праве [10]. И в будущем может быть поставлен вопрос, является ли информация о генах личной информацией человека или она настолько важна для других людей и общества в целом, что будет относиться к публичной. Представляется, что в правовое поле будут введены значительные ограничения, какая именно информация может быть открытой. Вместе с тем, жизнь индивида становится все более и более открытой, и информацию о нем можно в настоящее время узнать из большего количества доступных источников (вспомним хотя бы пример с биометрией лица, считываемой в общественных местах камерами видеонаблюдения и соотношением таких действий со стороны не всегда правоохранительных органов с целью предотвращения правонарушений и с тайной личной жизни), видится, что в будущем аналогичный подход ждет и генетическую паспортизацию. Представляется, что одним из вопросов, который необходимо предусмотреть на правовом уровне — запрет геномной дискриминации, исходя из информации о геноме человека, изложенной в его генетическом паспорте. Правовое регулирование вопроса публичности явно будет различным в разных странах, исходя из особенности построения общества, приведенных выше.

Вместе с тем, вопрос об открытости и доступе к информации о геноме одного человека, дающего разрешение на обнародование, повлечет за собой раскрытие информации не только о нем самом, но и о других лицах, состоящих с ним в кровном родстве, поскольку несет в себе информацию значительного круга лиц [11] [12]. Между тем, вопрос о публичности также затрагивает тему, может ли она быть объектом гражданских прав, исходя из смысла Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (п. 1 ст. 5)7 с учетом многочисленных фундаментальных исследований в данной области [13], [14], [15], [16]. На эти и еще многие вопросы предстоит ответить в будущем.

Библиографический список

1. Бакаева О. Ю., Погодина Н. А. О соотношении частных и публичных интересов // Журнал российского права. 2011. № 4 (172). С. 36–47.
2. Болтанова Е. С., Имекова М. П. Генетическая информация в системе объектов гражданских прав // Lex Russica. 2019. № 6. С. 110–121.
3. Егоров Н. Д. Личные неимущественные права граждан организаций как институт советского гражданского права // Правоведение. 1984. № 6. С. 32.
4. Кубитович С. Н. ДНК как носитель информации неограниченного круга лиц // Вестник экономической безопасности. 2017. № 4. С. 186.
5. Медведев М. В., Осавелюк А. М., Суворов Г. Н., Зенин С. С. Особенности правового регулирования применения генетического скрининга при ведении беременности: современные проблемы и перспективы их решения // Перинатальная диагностика. 2019. Т. 18. № 3. С. 266–271.
6. Овчинский В. С. Криминология и биотехнологии // Журнал российского права. 2005. № 1 (97). С. 82–84.
7. Рассолов И. М., Чубукова С. Г., Микурова И. В. Биометрия в контексте персональных данных и генетической информации: правовые проблемы // Lex Russica. 2019. № 1. С. 114.
8. Ровный В. В. Объект гражданского правоотношения: уровень разработки проблемы и вариант ее решения // Цивилистические исследования: ежегодник гражданского права. Вып. 2 (2005) / под ред. Б. Л. Хаскельберга, Д. О. Тузова. М.: Статут, 2006. С. 412–426.
9. Фомина О. Ю. О возможности судебной защиты при редактировании генома человека // Lex Russica. 2019. № 6. С. 37–47.
10. Большая российская энциклопедия // URL: https://bige№ c.ru/medici№ e/text/4420466 (дата обращения: 25.05.2020).
11. URL: https://www.interfax.ru/world/587658 (дата обращения: 25.05.2020).
12. URL: https://www.kommersant.ru/doc/2830756 (дата обращения: 25.05.2020).
13. URL: https://www.internationalgenome.org/1000-genomes-project-publications (дата обращения: 25.05.2020).
14. URL: https://profile.ru/archive/genom-nobelevskogo-laureata-119554/ (дата обращения: 25.05.2020).
15. URL: https://www.vesti.ru/doc.html?id=3138171 (дата обращения: 25.05.2020).
16. Перспективы развития гражданского законодательства в России: планы и современные реалии: интервью с Е. А. Сухановым // СПС «КонсультантПлюс».

Артемов В. М.

§ 1.2. Человеческое в человеке как основа социального порядка и фактор устойчивости в информационном обществе, ориентирующемся на сохранение здоровья людей

Аннотация. Актуализируется проблема регресса человеческого в человеке, когда практика цифровизации во многом превращает людей в неодушевленные предметы, интересующие аналитиков и владельцев соответствующих технологий лишь в связи с возможными выгодами рыночного типа. Это не может не задевать стремящегося к порядку, свободе и справедливому обществу человека. Вместе с тем, та же цифра позволяет буквально в режиме онлайн наблюдать, как говорится, «кто есть кто», оценивать их деловые качества, за которыми, кроме знаний и навыков, стоят либо нравственные, либо безнравственные личностные черты. В условиях сегодняшних вызовов обществом востребованы именно первые. Человеческое в человеке ведет к добру, а противоположное множит зло. Если мы хотим порядка в обществе и его устойчивого развития в направлении идеала, то без хорошей философии и этики, включая профессиональную, в принципе не обойтись. Важной составляющей указанного идеала выступает последовательная линия на сохранение здоровья и продление жизни людей, в том числе в связи с применением этически оправданных генетических технологий.

Ключевые слова: человеческое в человеке, нравственность, свобода, справедливость, идеал, добро, зло, выгоды рыночного типа, этика, профессиональная этика, этически оправданные генетические технологии.

Artemov V. M.

§ 1.2. Human in a person as the basis of social order and a factor of sustainability in an information society focused on preserving people’s health

Abstract. The problem of regression in humanity is becoming vital nowadays in situation when the practice of digitalization in many ways turns people into objects but not subjects of social essence. This approach could be interesting just to analysts and owners of the relevant technologies in connection with the possible benefits of the market type. Of course, it hurts the person who aspires order, freedom and morality in society. At the same time, technologies allow us to observe online “who is who” to evaluate business and human qualities, which, in addition to knowledges and skills, could be moral or immoral. In a time of current challenges, the society is in demand for the first. Humanity leads to good and the opposite multiplies evil. We cannot exist without good philosophy and ethics, if we want order in society and its sustainable development in the direction of the ideal. An important component of this ideal is a consistent line on the preservation of health and prolonging people’s lives, including in connection with the use of ethically justified genetic technologies.

Key words: humanity, morality, freedom, justice, ideal, good, evil, market benefits, ethics, professional ethics, preserving people`s health, ethically justified genetic technologies.

В условиях новых вызовов, ставящих под угрозу не только исторически сложившийся духовно-нравственный и правовой порядок в обществе, но и здоровье, даже жизни множества людей, требуются специальные усилия в плане производства своего рода этико-философской экспертизы происходящего с точки зрения сохранения, развития и совершенствования общества [1]. Хочу сразу же подчеркнуть, что словосочетание «информационное общество» является чисто номинальным, за ним нет какой-то особой реальности. Понятно, что было и есть общество как таковое, то есть продукт взаимодействия между людьми, прежде всего, в связи с их деятельностью — материальной и духовной. Разумеется, складывается нечто особое, условно говоря, между головами в виде эмпирических и теоретических знаний, социальной психологии, мировоззренческих и ценностных взглядов, включая взгляды на жизнь, здоровье и т. п. А сама по себе информация никогда, что называется, не делала погоды, ибо все решают именно сложившиеся предпочтения и ориентиры: какие они — такие и потоки информации. Зачастую вводят в заблуждение броские формы или, так сказать, броские упаковки последней. Появляются и новые технологии как средства ее передачи. Но содержание всегда остается содержанием, а форма — формой. В связи с новейшими процессами в науке и практике уместно такое замечание: сами по себе генетические технологии (форма) никогда не смогут определять содержание жизни человека, ибо последнее складывается не столько из природного, сколько из социокультурного, условно говоря, материала. О последнем в основном и пойдет речь в настоящем тексте.

Применительно к биобезопасности, к примеру, мы сколь угодно много можем говорить и писать о важности следить за своим и чужим здоровьем, о необходимости качественного здравоохранения и прочих важных вещах, связанных с этим; но, условно говоря, воз проблем будет на том же месте, если в действительности не произойдут эти самые качественные изменения. Последние должны проявиться в высокой профессиональной подготовленности врачей и медицинского персонала, в их человеческом отношении к своему делу и реально уважаемым ими пациентам. Разумеется, нужны и новая техника, в том числе цифровая, и современные технологии. Но без подлинно человеческого отношения к людям и их заботам они могут стать лишь прикрытием суровой реальности, где, увы, много равнодушия, безразличия, показной, но бесполезной активности. Подобная ситуация сама по себе зачастую ранит людей.

Проблема, в частности, заключается в том, что нынешние технологии, точнее, те, кто ими владеет, зачастую не особо нуждаются в учете человеческих нюансов и разнообразных сложностей социального бытия в целом. Удобнее заменить реальное бытие какой-нибудь надуманной и попросту искусственной схемой, назвав, к примеру, все это порождением какого-то виртуального пространства чуть ли не машинного происхождения. Но в действительности за подобного рода «удобством» могут стоять интересы экономического характера преимущественно узко либерального типа, когда индивидуализм (читай эгоизм) возводится в ранг своего рода культа и прикрывается словами о какой-то необходимости оцифровки всего и вся. Когда, к примеру, началась пандемия 2020, некоторые из представителей экономически господствующей группы, условно говоря, эгоистического типа стали скупать столь востребованные ИВЛ, даже не понимая абсолютную бесполезность подобных шагов без их профессионального обслуживания и системной связи со специальными лечебными заведениями. Подобная узость представлений противоречит известному классическому положению о том, что сущность человека, прежде всего, социальна, поэтому и должное его существование возможно лишь в соответствующих социальных условиях. Если иметь в виду медицинскую сторону бытия человека, то она предполагает соответствующий уровень развития и функционирования здравоохранения как целостной социальной системы данной конкретной страны.

Имеющийся опыт переживания пандемического периода кроме всего прочего, заставляет сделать вывод о преимущественно мифическом происхождении самой концепции глобализация. Имевшиеся в общественном сознании ожидания от нее каких-то спасительных чудес, увы, не только не оправдались, но, по существу, были попросту повержены самими фактами отсутствия полностью правдивой информации, несогласованности действий людей, целых институтов и стран. Налицо раздробленность, локальность усилий, ведущих либо к успехам, — либо к потерям. Качество помощи людям, как оказалось, напрямую связано с уровнем реальной социальной справедливости в обществе, который, в свою очередь, формируется исторически. Не случайно, к примеру, Китай и Россия в этом смысле в целом оказались на достаточно высоком уровне.

При этом, отдавая должное ряду преимуществ, связанных с социальным характером государственной политики, важно оставаться па почве знаний всего спектра истинного положения дел. Нельзя забывать и о фактической неизменности давно открытых классиками социальных интересов, структур и регуляторов. Это, как и раньше, многое объясняет. Например, «изобилие благоприятных возможностей заставляет человека выбирать из существующего меню, ненавязчиво останавливает сознание на том, что есть» [2].

Это в полной мере относится и к реальной медицине, в том числе и отечественной, много утратившей за последние три десятилетия и, поэтому, тоже весьма далекой от идеала. Минимизированными оказались не только элементы бесплатности, но и то, что принято называть профессионально-гуманитарной составляющей, по существу, и определяющей само качество здравоохранения. Подчас в дефиците оказывается то, что, вообще, не требует материальных затрат и специального правового обеспечения, — простого человеческого внимания, сочувствия, милосердия и даже элементарного такта. Конечно, в чрезвычайных обстоятельствах врачи и другие медработники подчас проявляют чудеса выдержки и даже героизма, но вот в привычных будничных условиях все это зачастую куда-то уходит, рассматривается в качестве чего-то второстепенного, не столь обязательного. Почему-то, вспоминаются слова одной из песен В. С. Высоцкого: «Нам не надо скорой помощи, нам бы медленную помощь…». В том числе и по этой причине, думается, в нынешних условиях еще не вполне созрели условия для сколько-нибудь масштабного применения каких-либо сверхновых технологий.

Возвращаясь к информационной стороне дела, можно сказать, что в сложных, так сказать, информационных потоках зачастую уходит в тень само их содержание. Там может быть что угодно, ведь все зависит от того, кто, как и для чего именно ее передает; а потом, получив определенный обратный отклик, определенным образом все это использует, что называется, в свою пользу. По существу, новизна момента состоит преимущественно в быстроте сообщений и соответствующих реакций на них. Таким образом, все упирается в характер источников информации, технологии ее передачи, обработки и использования. Так, поражает однобокость освещения и тенденциозность распространения сугубо негативной информации о происходящем сначала в США, а затем и на всем Западе в связи с национально-расовыми конфликтами и соответствующими переживаниями, граничащими с безумием. Последние множатся практически прямо пропорционально скорости распространения информации о ранее случившемся. Тут, кстати, и медицина сама по себе бессильна, хотя в определенной мере ее реальное качество и доступность, точнее, недоступность, возможно и в какой-то мере и послужили катализатором продолжающихся стихийных событий.

По горячим следам имевших место различного рода внешних ограничений, связанных с пандемией, и соответствующих их обсуждений можно сказать, что многое зависело не столько от скорости и способа распространения той или иной информации, сколько от содержания принимаемых тогда решений. По-видимому, в целом последние были адекватны складывавшейся ситуации, но вот детали в ряде случаев, что называется, подвели. К примеру, не очень громко распространяемая информация об отключении социальных карт, по существу, очередной раз просигнализировала об экономических, а не каких-то иных приоритетах местных властей. Ведь вполне можно было бы ограничиться призывом к самим зрелым и зачастую заслуженным людям, например, ветеранам труда по мере возможности не пользоваться общественным транспортом. Но, увы, было сделано то, что сделано и данное решение обернулось очередной обидой для множества людей, которые менее всего заслуживают такого узко статистического к себе подхода. Патерналистская же аргументация явно не проходит, потому что в ущербном положении оказались как раз те, кто сам выполняет роль пап и не только. Наверное, вся эта история не добавила им здоровья, хотя, если верить официальной информации, все должно было быть ровно наоборот. Очевидно, что тонкое дело защиты целых категорий населения тоже требует реализации сугубо человеческих, то есть нравственных качеств.

Увы, к губительным чертам человеческого происхождения в современных условиях добавляются и другие, условно говоря, машинные опасности. Так, условно говоря, исходя из материальной основы цифровизации (1,0) и имея в виду саму ее техническую составляющую, применительно к жесткому, далекому от социальных приоритетов рынку, метафорически можно сказать, что реально господствующая «единица», за которой стоят денежные потоки и власть, хочет использовать подвернувшийся под горячую руку интереса нижестоящий «ноль», оставляя его, что называется, с пустыми карманами. И это происходит не виртуально, а реально в экономической, социальной, политической и духовной сферах с их живыми связями, многообразными потребностями и интересами людей как членов различных социальных групп, да и общества в целом. Игнорирование последних, по-видимому, вписывается в логику феномена «бегства за происходящим», когда та же «единица» пытается использовать множество «ноликов», не обращая внимания на то обстоятельство, что они не желают быть ее рабами. Правда, в действительности элементы «нового рабства» уже в значительной мере присутствуют; что, в свою очередь, ведет к возрождению известного феномена, названного в свое время Г.В. Ф. Гегелем «несчастным сознанием», когда люди очень хотят что-то осуществить, но не могут из-за отсутствия условий. Думается, упомянутые выше события на «благополучном» Западе косвенно свидетельствуют об этом, но несчастье состоит, главным образом, в том, что реальное рабство по отношению к рыночно-цифровой системе прикрывается фикцией расовых предрассудков. Ведь американский полицейский, наверное, душил несчастного уголовника не из-за цвета кожи, а из-за поддельной банкноты, которая «осмелилась» попытаться перехитрить указанную систему.

Современный человек стремится к свободе, во многом даже обожествляет ее, но не может ее обрести на самом деле: то вещи его оседлают и, по меткому, но колкому выражению одного западного философа, «гонят его вскачь»; то цифра вкупе с вирусной пандемией напрочь привязывает его к месту собственного проживания или, точнее, точке присоединения к интернету т. п. Отсюда метания и переживания, никак не свойственные не то, что счастью, да и просто привычной нормальной жизни. Никакие технологии не в состоянии вернуть это нормальное.

Парадокс заключается в том, что наличные условия, в которых мы все так или иначе вынужденно оказались, многие вдруг называют не просто терпимыми, а и желаемыми, будто бы приближающими будущее. Но о каком будущем может идти речь, если там даже не просматривается свобода личностного уровня, то есть многоаспектное самоутверждение человека и в мысли, и в действии, способность изменять себя, других, наличные обстоятельства на основе собственных желаний, пусть даже и спонтанных, достаточно глубоких знаний самой действительности; самостоятельно определять ценностные приоритеты, реализовывать их в направлении достаточно высокого идеала? [3]. Иначе сказать, будущее без подлинной свободы — это, скорее, будет давно забытым прошлым с элементами жесткой зависимости, но украшенными мишурой из игрушек многообразной информации и быстрого общения на дальних расстояниях. Разумеется, налицо технико-технологический прогресс, но, увы, он очень часто используется в узко прагматичном ключе, то есть для извлечения максимальной прибыли в короткие сроки. В этом-то во многом и заключается суть происходящего.

Получается, что видимый прогресс предпринимательского типа во многом означает регресс человеческого в человеке. Объективно машина, пусть даже и с искусственным интеллектом, грубо и неуклюже подталкивается узким экономическим интересом, что в принципе не может не оскорблять и прямо задевать стремящегося к свободе и справедливому обществу человека. В таких условиях множатся опасности бесконтрольного применения разного рода технологий, в том и с приставкой «био-», что актуализирует мораль и право.

В качестве примера внутренней противоречивости самих феноменов информатизации, цифровизации и тому подобных технологических новшеств можно привести ситуацию в современной медицине. Так, очевидна польза от использования телемедицинских технологий. И в России проводятся консультации через различные информационные каналы, что подчас ускоряет оказание медицинской помощи в экстренных ситуациях, например, для людей, проживающих в труднодоступной местности, а также в тех случаях, когда необходимо оказать медицинскую помощь без реального присутствия врача в кратчайшие сроки. И очень хорошо, когда что-то сносное получается. Но это происходит только в тех случаях, когда, что называется, у пульта оказываются внимательные, заботливые, ответственные люди, обладающие соответствующими профессиональными знаниями и навыками. Но, к сожалению, часто имеют место очень далекие от нравственности и даже права случаи, когда что-то идет не так, в частности, нарушается врачебная тайна.

Свойственные новым информационным технологиям ускорение и оптимизации ведут к тому, что данные о человеке, о его состоянии здоровья и диагнозе вносятся в различные информационные системы, реестры. Здесь-то как раз и открывается простор для тех, кому люди нужны как средство для каких-то корыстных целей. Отсюда — разглашение сведений, проведение хакерских атак и т. п. В нынешних пандемических условиях происходят регулярные «сливы» персональной информации о заболеваниях людей. В результате целые семьи подвергаются нападкам со стороны, как выразилась недавно одна студентка в онлайн формате, «наименее здравомыслящей части» населения. Я бы добавил: наиболее грубой и безнравственной его части. Последняя как раз удобна для информационных манипуляций, ведущих к разобщению людей в обществе.

Конечно, в подобной ситуации нужны правовые нормы и санкции, но без воспроизводства и усиления нравственности, то есть культивирования и актуализации человеческого в человеке никак не обойтись. Ситуация усугубляется еще и тем, что, если в момент зарождения права нравственность естественным образом выступала в качестве основного фактора его формирования и развития, то в условиях, так называемого, правового «пира», сама нравственность формализуется, превращается в элементарный этикет. Общество вообще, наше общество в частности, как никогда ранее нуждается в надежных нравственных скрепах, которые определяются не откуда-то извне, а самими же людьми как людьми. Попытки же все свести к сугубо правовым механизмам, забыв, к примеру, о силе коллектива, зачастую приводят к обратным результатам: и демократия дискредитируется, и нравы страдают. «Разрушение советских коллективов, — констатирует А. А. Зиновьев, — самая глубокая болезнь нашего народа… Никому не пришло в голову, что это станет основой всего прочего беспредела» [4]. Ведь именно в здоровом коллективе рождается и в полной мере проявляет себя настоящий человек как ответственная личность и гражданин. В качестве убедительного исторического примера нельзя не привести формирование и самореализацию поколений победителей как собственно в Великой Отечественной войне, так и после нее, когда нужно было восстанавливать разрушенное врагом.

Мы ведь не можем игнорировать то обстоятельство, что внутренне человек всегда органично связан со всем социокультурным бытием и лишь внешне — с экономикой, политикой и правом. Прежде всего, он находится на поле нравственности. Но зачастую в имеющейся литературе феномен, получивший название «человеческий потенциал», рассматривается однобоко и формально, а теперь все чаще в каком-то «загадочном» виртуально-информационном аспекте. Получается, что люди превращаются в неодушевленные предметы, наподобие неких цифр, которые интересуют аналитиков не сами по себе, а именно в связи с некими объективными процессами рыночного типа.

В этих условиях актуализируется поиск выхода из очередного цивилизационного тупика. Важно опять не ошибиться или, иначе сказать, не наступить на те же грабли относительно недавнего прошлого. Так, известные военно-политические, экологические, демографические и иные проблемы в последней трети ХХ века пытались решать при помощи риторики глобализма, припудренной, так сказать, демократизацией самого примитивного уровня. Что из этого вышло, нам хорошо известно: был предательски грубо разрушен Советский Союз. И одна из основных причин — это низкие личностные качества тех, кто тогда оказался наверху. Их властолюбие, поверхностная болтливость и беспринципность, которую кто-то воспринимал как открытость, смогли сделать то, чего только и ждали внешние враги. Получилось так, что тогдашние «прорабы» и «говоруны» перестройки, ничего не построив, разрушили достаточно мощное строение, в котором люди были достаточно надежно защищены. Одна ведь общая Победа чего стоит, точнее, она бесценна.

Таким образом, негодный человеческий материал может испортить и сломать, разумеется, на время то, что создавалось десятилетиями. Но и спасительными в сложных ситуациях выступают именно человечески-личностные качества тех, кто волею судеб оказывается у руля социального целого или какой-либо его части (отрасли, корпорации, учреждения, любого трудового коллектива, включая, к примеру, университет, институт, кафедру и т. п.). Сегодняшние вызовы и достижения, прежде всего, информационно-технологические, в том числе генетические, актуализируют именно эти высокие качества. И мы буквально в режиме онлайн (здесь, кстати, можно похвалить цифру) можем наблюдать, как говорится, «кто есть кто», оценивать их деловые качества, за которыми, кроме знаний и навыков, стоят сугубо личностные, прежде всего, нравственные черты и особенности. В конечном счете, просматриваются либо добро, либо зло. Третьего, как говорится, не дано. Общество нуждается в первом и отвергает второе, но, зачастую все это скрыто, запутано, переплетено. Как распутать, найти истину и правду? Известное положение о том, что сама жизнь (практика) покажет, безусловно, трудно оспаривать, но ведь термин «покажет» очень неоднозначен. Речь может идти либо об элементарной экономической отдаче, эффективности; либо о некоем синергетическом совокупном результате, работающем не просто на воспроизводство какого-то состояния, но и на совершенствование существующего, то есть движение, что называется, вперед и выше; либо на что-то третье, условно говоря, среднее. Оценивая, важно понимать, что культура по определению не может просто останавливаться на чем-то раз и навсегда достигнутом. И это, кстати, в полной мере относится и к области биомедицины как науки и практики. В лице своих конкретных представителей она не просто должна идти в ногу с обществом, но и в известном смысле быть на шаг впереди, чтобы быть готовой к новым неожиданным вызовам.

При этом, получая достаточно мощное правовое обеспечение, данная сфера деятельности должна быть безупречной, прежде всего, в собственно человеческом отношении с точки зрения первичности именно нравственных мотивов, представлений, идей, принципов и действий в социально значимых ситуациях. Примеров этого множество, в том числе и применительно к внутренним научным отношениям и решениям. Один из них, на мой взгляд, — это относительно недавний случай в Китае, когда неоправданная торопливость одного ученого была осуждена, прежде всего, самим научным сообществом еще до того, как вмешалось право. Речь идет о реакция научного сообщества на первый в мире эксперимент в Китайской Народной Республике по генетической модификации эмбриона человека с последующей имплантацией в матку женщины (эксперимент Хэ Цзянькуй и презентация результатов на Втором международном саммите по модификации генома в Гонконге). Иностранные коллеги негативно отнеслись к исследованию еще до того, как ученые узнали подробности — нарушение законодательства, подделка документов этической экспертизы и обман людей, непосредственно принимавших участие в эксперименте Таким образом, именно «опасение за благополучие будущих детей было основной причиной негативного отношения коллег к эксперименту…» [5]. Это и есть этика в науке в действии.

Но есть еще и оборотная сторона проблемы — этика науки в контексте потребностей, подлинных запросов и ожиданий общества как такового, то есть жизнеспособного целого, стремящегося в будущее. В этой связи огромные перспективы имеет такая относительно новая и перспективная сфера науки и практики, как биоэтика. Думается, оправданным будет сказать, что если применительно к праву в целом в качестве основного видится вопрос о соотношении нравственности и права, то применительно к биоправу — это вопрос о первичности биоэтики. Трактовка «биоправа» Д. Валадесом как «новой дисциплины, включающей такие области, как правовое регулирование генной медицины, неврологии, фармакологии, правовые акты относительно достойной смерти…» [6], думается, должна быть дополнена положением о том, что в конечном счете спасителен именно этический взгляд на проблемы и соответствующие нравственно оправданные действия.

Важно подчеркнуть, что, по существу, биоэтика не сводится к каким-либо отдельным, тем более, заданным экономической целесообразностью или какими-то самими по себе новыми технологиями в русле исправления разнообразных ситуаций, связанных с трудностями в плане сохранения, восстановления здоровья и, тем более, спасения самой жизни. На первый план выходят основополагающие запретительные принципы, такие как «не навреди», «не убивай», «не используй другого в качестве средства», «не делай того по отношению к другому, с чем не хотел бы столкнуться сам» т. п. Не следует забывать и о жизнеутверждающих оптимистических ориентирах — вере в человека, справедливость, гармонию личностного и социального и т. п. [7]. Речь должна идти о мощной этической стратегии, когда, так сказать, правит бал ценностная парадигма в контексте всего социокультурного целого и в перспективе своего рода заботы о будущем [8].

В целом важно подчеркнуть, что любые новые технологии, в том числе генетические, должны проходить сквозь сито этической экспертизы, ибо последняя по определению призвана защищать здоровье и жизнь человека, не забывая при этом о высоких смыслах, правде, справедливости и добре в самом широком смысле слова. В любом случае без хорошей философии и этики, включая профессиональную [9], здесь не обойтись. Ведь игнорирование главного, по существу, ведет к имитации в профессии, в том числе на биомедицинском поле, что может и должно быть отторгнуто самим обществом, нуждающемся в мощном личностно-нравственном факторе сохранения, развития и совершенствования.

Библиографический список

1. Артемов В. М. Научно-технологические трансформации в современном обществе: нравственно-философское осмысление и особенности правового регулирования // Вопросы философии. 2020. № 2. С. 205–210.
2. Артемов В. М. Свобода и нравственность. М.: КАНОН+, 2007. С. 1–18.
3. Артемов В. М. Свобода в системе приоритетных ценностей современного образования // Философия и общество. Научно-теоретический журнал. 1998. № 5. С. 118–136.
4. Артемов В. М. Вместо введения // Профессиональная этика: учебное пособие для бакалавров / отв. ред. В. М. Артемов. М.: Проспект, 2013. С. 3–11.
5. Артемов В. М., Саввина О. В. Биоэтика: учебное пособие. М.: Проспект, 2020.
6. Гречко П. К. Социальное: истоки, структурные профили, современные вызовы / под общ. ред. П. К. Гречко, Е. М. Курмеловой. М., 2009. С. 282.
7. Диего Валадес. Язык права и право языка. М.: Идея-Пресс, 2008. С. 128.
8. Зиновьев А. А. Русская трагедия. М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. С. 29.
9. Саввина О. В., Косорукова А. Ответ научного сообщества на первый в мире эксперимент по созданию designer babies // Научно-технологические трансформации в современном обществе: нравственно-философское осмысление и особенности правового регулирования. М.: РГ-Пресс, 2019. С. 246.

Боголюбов С. А.

§ 1.3. Эколого-правовое обеспечение здоровья, жизни человека при развитии генетических технологий

Аннотация. Становление, использование генетических технологий предполагает обеспечение здоровья, жизни человека, благоприятного состояния окружающей среды посредством реализации экологического, других отраслей российского права.

Ключевые слова: экологическое право; охрана окружающей природной среды; санитарно-эпидемиологическое благополучие населения; развитие генетических исследований; биологическая и экологическая безопасность; экологически чистая продукция.

Bogolyubov S. A.

§ 1.3. Ecological and legal support of human health and life in the development of genetic technologies

Abstract. formation and use of genetic technologies it involves ensuring human health, life, and a favorable state of the environment through the implementation of environmental and other branches of Russian law.

Keywords: environmental law; protection of the natural environment; sanitary and epidemiological welfare of the population; development of genetic research; biological and environmental safety; environmentally friendly products.

Нормативные документы, совещания, заседания коллегиальных государственных органов, выступления высоких должностных лиц о современных генетических исследованиях, технологиях предусматривают увеличение продолжительности жизни, охрану здоровья человека, улучшение состояния окружающей его природной среды, очищение от загрязнений земель, недр, лесов, вод, атмосферного воздуха, применение экологически чистых продуктов питания, биотоплива и т. п.

Использование биотехнологий, возобновляемых биологических ресурсов в сельском и лесном хозяйстве, рыбной и иной пищевой, в химической, фармацевтической, энергетической, горной, легкой промышленности демонстрирует в конце ХХ — начале ХХI века биотехнологическую революцию, формирование биоэкономики, позволяющей решать проблемы продовольствия, исчерпания ископаемых минеральных ресурсов, внедрения альтернативных источников энергии, улучшения качества жизни за счет медицинского, социального обеспечения, чему посвящались исследования [1; 2, с. 79–94; 3, с. 16–21; 4, с. 20–25].

Постановлением Правительства Российской Федерации от 22.04.2019 № 479 (внесенным Минобрнауки России во исполнение Указа Президента России от 28.11.2018 № 680 «О развитии генетических технологий в Российской Федерации»)8 утверждена Федеральная научно-техническая программа развития генетических технологий на 2019–2027 годы. Среди основных целей, направлений реализации Программы — биологическая безопасность, комплексное решение задач ускоренного развития генетических технологий, создание научно-технологических заделов для сельского хозяйства, совершенствование системы предупреждения чрезвычайных ситуаций биологического характера, контроля в этой области [5; 6].

Линейки указанных разработок, направлений развития используют понятия, терминологию экологического права, призванного наряду с другими отраслями права стимулировать организацию осуществления генетических технологий в условиях становления биоэкономики, в которой видятся инновационное стратегическое направление устойчивого развития, парадигма, алгоритм экономического роста. Если анализировать исходные положения формирования биоэкономики с ее генно-инженерными изысканиями, то в центре исследований оказываются задачи обеспечения здоровья, безопасности жизни, природного благополучия человека.

Нормы экологического права, в котором чл.- корр. РАН О. С. Колбасов видел суперотрасль, надотрасль права [7], проф. М. К. Сулейменов — интегрирующую отрасль права [8], а многие исследователи правовой экологии — комплексную отрасль права и законодательства [9; 10; 11] — включают в себя требования природоресурсного права, природоохранного права и экологические нормы других отраслей права, направленные на улучшение здоровья, обеспечение безопасности жизни человека, имеющие отношение к генетическим технологиям, иным факторам изменения окружающей среды.

Новизна вопроса о роли для них институтов, категорий многоаспектного экологического права предполагает сосредоточение внимания на актуальных проблемах, решение которых может влиять на внедрение генетических технологий в период становления биоэкономики — соотношении федеральных законов «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения»9 и «Об охране окружающей среды»10 в части охраны здоровья, обеспечения безопасности граждан как принципа сбережения окружающей среды; содержании и формах законодательства об экологически чистых продуктах питания, обслуживающего безопасный здоровый образ жизни и др.

Складывающаяся ситуация с пандемией коронавируса, с последующими ограничениями жизнедеятельности, самоизоляцией граждан, карантином обусловливают необходимость сопоставления требований административного права об обеспечении санитарной безопасности и предписаний экологического права о сохранении окружающей природной среды в соответствии с положениями ч. 3 ст. 41 и ст. 42 Конституции РФ, а также п. «в» и «е-5» ее ст. 114 в редакции 2020 года11.

К развитию генетических технологий имеют отношение поправки Конституции, одобренные на всенародном голосовании 1 июля 2020 г. Это дополнение п. «е» ст. 71 об отнесении к ведению Российской Федерации установления основ федеральной политики и федеральных программ в различных областях новой сферой — научно-технологическим развитием (наряду с экономическим, экологическим, социальным развитием Российской Федерации).

Показательно дополнение п. «д» ст. 72 об отнесении к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов наряду с природопользованием, охраной окружающей среды и обеспечением экологической безопасности также и «сельским хозяйством», чем продолжаются научные усилия юристов-аграрников профессоров М. И. Палладиной, Н. Н. Веденина, Г. Е. Быстрова, а также М. С. Пашовой, В. С. Елисеева и др., отстоявших включение «аграрного права» в специальность «Юриспруденция» 12.00.06.

Соблюдение требований санитарной, экологической, биологической сфер безопасности служит условием правового обеспечения развития генетических технологий: Основы государственной политики в области химической и биологической безопасности на период до 2025 г. утверждены Указом Президента РФ от 11.03.2019 № 9712, согласно которому государственная политика в области обеспечения биологической безопасности представляет собой совокупность правовых, санитарно-эпидемиологических, административно-организационных мер, направленных на защиту населения, окружающей среды от негативного воздействия опасных биологических факторов, предотвращение угроз.

Состояние биологической безопасности с учетом использования генетических технологий через защищенность населения, окружающей среды от негативного воздействия опасных биологических факторов, при котором биологический риск остается на допустимом уровне, как определяется в названном документе стратегического характера [12].

Здоровье человека и окружающая его благоприятная природная среда представляются в таком современном контексте вынужденными парными смежными категориями правового обеспечения необходимой и достаточной безопасности становления, развития, применения генетических технологий.

От выполнения экологических требований зависят предупреждение, устранение связанных с изменением генетики основных угроз. Это — накопление в окружающей среде опасных стойких соединений; разработка, внедрение в производство принципиально новых классов веществ, воздействие которых на человека, окружающую среду изучено недостаточно; наличие большого количества территорий, загрязненных в результате хозяйственной деятельности; отсутствие эффективных технических решений, касающихся обезвреживания опасных отходов, рекультивации загрязненных территорий.

Основными биологическими угрозами, связанными с использованием генетических технологий, где экологическое право может оказать профилактическое воздействие, являются:

— модификация свойств и форм патогенных биологических агентов, свойств их переносчиков, изменение мест обитания переносчиков в связи с изменением климата и в результате природных катастроф;

— возможность преодоления микроорганизмами межвидовых барьеров в сочетании с возникающими под воздействием внешней среды изменениями генотипа и фенотипа организма человека, животных, растений;

— возникновение и распространение природно-очаговых инфекций; бесконтрольное осуществление опасной техногенной деятельности, в том числе с использованием генно-инженерных технологий, технологий синтетической биологии.

Наличие опасных биологических факторов может привести к ухудшению санитарно-эпидемиологической, ветеринарно-санитарной, фитосанитарной, экологической обстановки. В утвержденных Указом Президента РФ от 11.03.2019 № 97 Основах предусматривается поддержание допустимого уровня риска негативного воздействия опасных биологических факторов на население, окружающую среду.

В Федеральном законе от 30 марта1999 г. «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» № 52-ФЗ здоровье и окружающая среда служат целями и условиями обеспечения друг друга; согласно преамбуле и ст. 4 этого ФЗ санитарно-эпидемиологическое благополучие — одно из основных условий реализации конституционных прав граждан на охрану здоровья, на благоприятную окружающую среду.

Как и во многих других современных, регулируемых правом важнейших общественных отношениях, окружающая среда проходит обязательным важным слагаемым решения обостряющихся проблем обеспечения безопасности, охраны здоровья человека, а в контексте темы монографии — здоровья, жизни человека при распространении генетических технологий.

Согласно ст. 1 ФЗ № 52 само санитарно-эпидемиологическое благополучие населения — это состояние здоровья населения, среды обитания человека, при котором отсутствует вредное воздействие факторов среды обитания на человека, обеспечиваются благоприятные условия его жизнедеятельности; среда обитания человека — это совокупность объектов, явлений, факторов окружающей (природной и искусственной) среды, определяющая условия жизнедеятельности человека.

Санитарно-эпидемиологическое благополучие населения предполагает факторы среды обитания, которые оказывают, могут оказывать воздействие на человека и (или) на состояние здоровья будущих поколений, становящиеся эколого-правовыми постулатами, — биологические (вирусные, бактериальные, паразитарные), физические (шум, виб­рация, ультразвук, инфразвук, тепловые, ионизирующие излучения), социальные (питание, водоснабжение, условия быта, труда, отдыха).

Согласно ФЗ № 52 здоровье людей, окружающая их среда постоянно находятся во взаимосвязи, отражающейся на развитии генетических технологий:

— вредное воздействие на человека — это воздействие факторов среды обитания, создающее угрозу жизни, здоровью человека, будущих поколений;

— гигиенический норматив — это допустимое количественное и (или) качественное значение показателя, характеризующего фактор среды обитания с позиций его безопасности и (или) безвредности для человека;

— санитарно-эпидемиологические требования — это обязательные требования к обеспечению безопасности и (или) безвредности для человека факторов среды обитания;

— социально-гигиенический мониторинг — это государственная система наблюдений за состоянием здоровья населения, среды обитания, их анализа, оценки, прогноза, а также определения причинно-следственных связей между состоянием здоровья населения и воздействием факторов среды обитания;

— федеральный государственный санитарно-эпидемиологический надзор — это деятельность по предупреждению, обнаружению, пресечению нарушений законодательства РФ в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения в целях охраны здоровья населения и — среды обитания (в ред. ФЗ от 18.07.2011 № 242-ФЗ);

— санитарно-эпидемиологическое заключение — это документ, удостоверяющий соответствие (несоответствие) санитарно-эпидемиологическим, гигиеническим требованиям факторов среды обитания, условий деятельности юридических лиц, граждан, а также используемых ими территорий (в ред. Ф от 29.07.2017 № 221-ФЗ).

Для внедрения генетических технологий немаловажным представляется то, что в соответствии со ст. 4 ФЗ № 52 отношения, возникающие в области охраны окружающей среды, в той мере, в какой это необходимо для обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения, регулируются законодательством РФ об охране окружающей среды и настоящим Федеральным законом (в ред. ФЗ от 30.12.2008 № 309-ФЗ).

В Законе РФ от 19.12.1991 «Об охране окружающей природной среды»13 охрана здоровья человека объявлялась основной целью охраны природной среды [13, с. 47–53; 14]. В ФЗ от 10.01.2002 «Об охране окружающей среды» № 7-ФЗ сбережение природы увязывается с различными факторами, обусловленными здоровьем граждан: так, нормативы в области охраны окружающей среды обеспечивают сохранение биологического разнообразия.

В ФЗ от 10.01.2002 № 7 сбережение окружающей среды сочетается с безопасностью, охраной здоровья граждан:

В соответствии со ст. 1 об основных понятиях загрязняющее вещество — это вещество, смесь веществ, микроорганизмов, которые в количестве и (или) концентрациях, превышающих установленные для химических веществ, в том числе радиоактивных, иных веществ, микроорганизмов нормативы, оказывают негативное воздействие на окружающую среду, жизнь, здоровье человека (в ред. ФЗ от 26.07.2019 № 195-ФЗ);

В соответствии со ст. 2 отношения, возникающие в области охраны окружающей среды, в той мере, в какой это необходимо для обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения, регулируются законодательством о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения и законодательством об охране здоровья;

В соответствии со ст. 3 среди основных принципов охраны окружающей среды — предусмотрено:

— обязательность проведения проверки проектов, иной документации, обосновывающих деятельность, которая может создать угрозу жизни, здоровью граждан (в ред. ФЗ от 18.12.2006 № 232-ФЗ);

— запрещение деятельности, последствия воздействия которой непредсказуемы для окружающей среды, а также реализации проектов, которые могут привести к изменениям и (или) уничтожению генетического фонда растений, животных, других организмов, истощению природных ресурсов, иным негативным изменениям окружающей среды.

В ст. 42, 47, 50, 55 ФЗ «Об охране окружающей среды» предусматриваются специальные требования в области охраны окружающей среды при эксплуатации объектов сельскохозяйственного назначения; при производстве, обращении и обезвреживании потенциально опасных микроорганизмов; от негативного биологического, физического воздействия.

В соответствии со ст. 50 ФЗ от 10.01.2002 запрещаются, в частности, производство, разведение, использование организмов, созданных искусственным путем, без разработки эффективных мер по предотвращению их неконтролируемого размножения, положительного заключения государственной экспертизы, разрешения федеральных органов исполнительной власти в соответствии с их компетенцией и законодательством. При применении технологий, связанных с негативным воздействием микроорганизмов на окружающую среду, должны соблюдаться природоохранные требования, нормативы, в том числе предельно допустимых концентраций микроорганизмов, стандарты, иные нормативные документы.

В связи с вышеизложенными нормативными правовыми актами, а также Стратегией экологической безопасности, Основами политики в области экологического развития Российской Федерации, многочисленными иными подзаконными актами возникает ряд теоретических и практических вопросов о точности и единообразии понимания, толкования правовых норм, регулирующих охрану здоровья, жизни человека, окружающей его природной среды.

Федеральные законопроекты об экологической безопасности двадцать лет назад, а о биологической безопасности — в прошлом году неоднократно снимались с рассмотрения в обеих палатах Федерального Собрания Российской Федерации ввиду отсутствия самостоятельных методов, предметов регулирования.

Предлагаемый чл.- корр. РАН В. М. Захаровым, рядом других представителей естественных наук в Общественной палате РФ комплекс проектов, мероприятий, направленных на обеспечение здоровья среды, не только не совпадал с языком экологического права, но еще более запутывал ситуацию, терминологию с охраной здоровья человека, биоразнообразия, окружающей природной среды, биосферы, поэтому не был воспринят юриспруденцией.

Общим для развития генетических технологий и экологического права следует признавать общественные отношения по безопасности, охране человека, его жизни, здоровья, окружающей его природной среды как сквозные через законы целеполагания; при ведении дискуссий по этим темам целесообразно не забывать имеющие обязательную силу терминологические положения законодательства, влияющие на состояние российской правовой системы, особенно в период становления биоэкономики.

На обеспечение продовольственной, иных сфер безопасности человека, общества, государства направлен Федеральный закон от 03.08.2018 «Об органической продукции и о внесении изменений в отдельные акты Российской Федерации» № 280-ФЗ14, осуществивший вклад в сближение российских и европейских сельскохозяйственных, экологических стандартов [15; 16].

На построении, стиле этого Закона видны закономерности правотворчества в сфере генно-инженерной деятельности, присущие межотраслевому регулированию наиболее важных, нарождающихся, активно развивающихся общественных отношений в условиях соперничества глобализма и суверенизации, экологии и экономики, императивности и диспозитивности, сельскохозяйственного и промышленного производств.

Перечисление в ФЗ № 280 необходимых для создания единого государственного реестра производителей органической продукции подробных реквизитов способствует конкретизации текста Закона, отчасти почерпнутого из рекомендаций Европейского Союза, законодательства его членов. Такая детализация представляется полезной для применения генетических технологий из-за недостаточности других, регулирующих эти и смежные отношения российских законов, подзаконных актов — в целях снабжения правоприменителей достаточно полным надежным инструментарием реализации не всем ранее известных сельскохозяйственных предписаний [17, с. 136–141].

Одновременно осуществляется запрет на применение агрохимикатов, пестицидов, антибиотиков, стимуляторов роста, откорма животных, гормональных препаратов; регулируются применение для борьбы с вредителями, болезнями растений, животных средств биологического происхождения, мер, которые основаны на выборе видов, сортов растений, на подборе пород сельскохозяйственных животных с учетом их устойчивости к болезням, севооборота, оптимальных методов возделывания растений.

В Законе № 280 осуществляется регулирование экологически чистых продукции, сырья, продовольствия, при производстве которых применяются способы, методы, технологии, направленные на обеспечение благоприятного состояния окружающей среды, укрепление здоровья человека; предусматривается использование пищевых добавок, технологических вспомогательных средств, ароматизаторов, усилителей вкуса, ферментных препаратов, витаминов, аминокислот, микроорганизмов, мер защиты продукции животного происхождения от микробиологической порчи;.

Провозглашаемый в Законе № 280 запрет на применение ионизирующего излучения, на использование упаковки, потребительской, транспортной тары, которые могут привести к загрязнению продукции, окружающей среды, свидетельствует о направленности значительной части его предписаний на безопасность, охрану здоровья, жизни людей, составляющую один из смыслов Закона.

Наряду с этим целями Закона № 280, способами регулирования избранных общественных отношений является обеспечение междисциплинарных оптимальных санитарно-гигиенических показателей с учетом законодательства РФ о техническом регулировании, прежде всего, ФЗ от 27.12.2002 «О техническом регулировании» № 184-ФЗ; представляются неудачными попытки установления в нем правил об охране здоровья животных и растений, которое не должно иметь тот же смысл, что и здоровье человека.

В ст. 3 и ч. 3 ст. 4 Закона № 280 упоминаются право Евразийского экономического союза, установленные и действующие в России национальные, межгосударственные, международные стандарты в сфере производства органической продукции, что дополнительно придает Закону комплексный характер, предполагающий межотраслевое (сельскохозяйственное, природоохранное), наднациональное положение, когда признаваемые Россией международные рекомендации принимают обязательное значение, в том числе применительно к нормам земельного, лесного, иных отраслей природоресурсного права, способствует развитию генетических технологий на евразийском континенте, гарантированию их безопасности.

Основополагающим служат не слишком ранее известные понятие и термин «органическая продукция», под которой понимаются экологически чистые сельскохозяйственная продукция, сырье, продовольствие, производство которых соответствует требованиям, установленным настоящим законом; можно полагать, что эти положения найдут в дальнейшем продолжение, конкретизацию в последующих актах сельскохозяйственного (аграрного) законодательства.

Некоторые не известные широкому правоприменителю понятия получили толкование не в отдельной статье о терминах, а по ходу употребления, что имеет удобство в виде непосредственной привязки к тому, что упоминается всего один раз в тексте. Так, в п. 6 ст. 4 Закона № 280 разъясняется, что энтомофаги — естественные враги вредителей растений (что также сближает с генетическими исследованиями).

Проблема правового языка заключается в том, что дискуссии специалистов разного профиля о словах, терминах при их закреплении в законодательстве приобретают почти бесспорный (во всяком случае для правоприменителя) характер, затрудняя либо полностью исключая иные толкования. Между тем, закрепленное в Законе № 280 понимание «энтомофагов» может считаться истиной, но не всей и не единственной: в естественных науках под «энтомофагом» понимается также организм, питающийся насекомыми (насекомояд), например, насекомоядные птицы — синицы, пеночки, соловьи [18, с. 615]; то есть энтомофаги — враги не только вредных, но и полезных насекомых, что надо иметь в виду в ходе использования этого термина при проведении генетических экспериментов.

Не все употребляемые в Законе № 280 слова известны широкому читателю, которому предстоит реализовывать предписания. К не совсем ясным можно отнести «адаптивные способности», требующие своей расшифровки, которая допускает несколько видов их понимания:

1) эволюционно возникающие приспособления организмов к условиям среды, выражающиеся в изменениях их внешних, внутренних особенностей (биологич.);

2) любые приспособления органа, функции или организма к изменяющимся условиям среды (медицин.);

3) совокупность реакций (живой) системы, поддерживающих ее функциональную устойчивость при изменении условий среды, окружающих эту систему [18, с. 14].

Эти близкие по смыслу, но неоднозначные определения, не узаконенные в нормативных правовых актах, мало известные, не слишком понятные массовому рядовому пользователю, могут давать возможность неопределенного уяснения и, соответственно, нечеткого соблюдения установленных требований.

Порой незаметно осуществляется частичное перенесение спорных моментов в правовые нормы, например, «просочились» в текст Закона слова «пробиотические микроорганизмы», то есть те, которые приносят пользу хозяину при введении в адекватных количествах. По определению ВОЗ, probiotics означают апатогенные для человека бактерии, обладающие антагонистической активностью в отношении патогенных и условно патогенных бактерий, обеспечивающих восстановление нормальной микрофлоры [19].

Эти подходы учитываются в ГОСТе Р 56139-2014: «Продукты пищевые функциональные. Методы определения и подсчета пробиотических микроорганизмов», рассматриваются в специальной литературе [20, с. 323–327; 21, с. 32–33]. Мало знакомые термины могут затруднять правоприменение, препятствовать эффективности реализации: может быть, их и не надо знать непрофессионалам, далеким от генетической тематики? Разумеется, для высококвалифицированных специалистов можно не разъяснять содержание систематически используемых в законодательстве слов, понятий.

Новизна, сложность генетических технологий требует повышения внимания, бдительности, поскольку их увеличивающееся, перспективное распространение предполагает подключение значительно большего количества исполнителей, сфера деятельности которых находится за рамками узких специалистов: им не всегда видны соотношения административных и природоохранных требований, актов, их терминов, отраслей российского права, содержащихся в них средств выражения.

Известные знатоки правового языка, логических связей нормативных и индивидуальных правовых актов Е. В. Васьковский в начале ХХ века, А. А. Ушаков в 1960-х, А. С. Пиголкин в 1970-х, а также В. В. Лазарев, В. М. Сырых, Н. А. Власенко и др. неоднократно обращали внимание на необходимость доступности правовых предписаний, особенно терминов, почерпнутых из зарубежного лексикона, — для повышения результативности их действия. Особенностям стиля, интерпретации, разъяснения, форм изложения норм, категорий, институтов экологического законодательства, обслуживающего широкие слои правовой жизни, посвящают свои работы наши современники [22, 448 с.; 23, 448 с.].

ФЗ от 03.08.2018 вступил в силу лишь с 1 января 2020 года, что позволяло подготовиться должным образом к его распространению, доведению до сведения исполнителей, изучению, освоению, обсудить и принять соответствующие подзаконные акты. Откладывание введения в действие принимаемых законов на определенное время после подписания, опубликования неоднократно обосновывалось в научных диссертациях, но применяется не часто: думается, распространенная с 1990-х формула о введении в действие «с момента подписания» может быть оправданной для чрезвычайных ситуаций, в не терпящих промедления обстоятельствах.

Сложные, небезопасные для человечества решения проблем развития генетических технологий, исследований должны с помощью права готовиться, обсуждаться, исполняться таким образом, чтобы не допускать угроз безопасности, жизни, здоровью человека, деградации окружающей его природной среды.

Библиографический список

1. Бобылев С. Н., Михайлова С. Ю. Кирюшин П. А. Биоэкономика: про­б­лемы становления, 2019.
2. Варламова А. Н., Сикачева О. О. Конкуренция и отраслевые товарные рынки: решение проблемы определения границ рынка органических товаров // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. № 11.
3. Выпханова Г. В., Жаворонкова Н. Г. Государственная экологическая политика и документы стратегического планирования // Экологическое право. 2016. № 3.
4. Голиченков А. К. Экологическое право России. Словарь юридических терминов: учебное пособие для вузов. М.: Городец, 2008.
5. Гордеева И. В. Биоэкономика как одно из стратегических направлений устойчивого развития // Научное обозрение. Экономические науки. 2019. № 1.
6. Кирпичников М. П., Каныгин П. С. Биоэкономика: история вопроса, текущее состояние в мире // РТ-Биохимпром: интернет-сайт. 2012. 19 дек.
7. Колбасов О. С. Завещание экологам // Журнал российского права. 2000. № 5/6; Экологическое право. 2001. № 3.
8. Колбасов О. С., Боголюбов С. А. Закон об охране природы в СССР. Каким ему быть? Мнения и предложения ученых. М.: Юридическая литература, 1991.
9. Крассов О. И. Экологическое право: учебник. М.: Дело, 2001.
10. Лыжин Д. Н. Перспективы развития биоэкономики в условиях глобалистики // Проблемы национальной стратегии. 2014. № 2.
11. Минина Е. Л. Российское и зарубежное законодательство о производстве органической продукции // Экологические императивы в законах и жизни / сост. С. А. Боголюбов, Н. Р. Камынина, Н. В. Кичигин, Т. Ю. Машкова. М.: МИИГАиК, 2019.
12. Петров В. В. Экологическое право России: учебник для вузов. М.: БЕК, 1995.
13. Похиленко В. Д., Перелыгин В. В. Пробиотики на основе спорообразующих бактерий и их безопасность // Химическая и биологическая безопасность. 2007. № 2–3.
14. Реймерс Н. Ф. Природопользование: словарь-справочник. М.: Мысль, 1990.
15. Сулейменов М. К. Право как система: монография. Алматы, 2011.
16. Чубуков Г. В. Экологическое право — важнейшая отрасль российского права // Актуальные проблемы правопорядка / под ред. Н. А. Духно. Вып. 3. М., 2001.
17. Шемшученко Ю. С. Правовые проблемы экологии. Киев, 1989.
18. Щербакова (Пономарева) А. С. Органическое сельское хозяйство в России // В мире научных открытий. 2017. Т. 9. № 4.
19. Биолого-социальные чрезвычайные ситуации: ГОСТ Р 22.0.04–95.
20. Глоссарий по вакционологии и иммунизации. ВОЗ, 2009.
21. Региональный рынок товаров и услуг: инновационные технологии и организация бизнеса: материалы Международной научно-практической конференции (30–31 октября 2008 г., Хабаровск). ХГАЭП, 2008. Ч. 2.
22. Противодействие биологическому терроризму: практическое руководство по противоэпидемиологическому обеспечению. М., 2003.
23. Экология. Юридический энциклопедический словарь / отв. ред. С. А. Боголюбов (Ю. Г. Жариков, И. Ф. Панкратов, Ю. И. Шуплецова и др.). М.: Норма, 2000.

Ведышева Н. О.

§ 1.4. Правовое регулирование генетических технологий в сельском хозяйстве15

Аннотация. В статье рассматривается возможность использования биотехнологий в сельском хозяйстве, которые должны применяться с учетом экологических рисков как для отдельных видов сельскохозяйственной деятельности, так и для отдельных территорий, наиболее подверженных экологическим рискам, включая Арктическую зону РФ.

Ключевые слова: генетическая безопасность, продовольственная безопасность, биотехнологии в сельском хозяйстве, экологические риски, экологическая устойчивость, охрана окружающей среды

Vedysheva N. O.

§ 1.4. Legal regulation of genetic technologies in agriculture

Abstract. The article considers the possibility of using biotechnologies in agriculture, which should be applied taking into account environmental risks both for certain types of agricultural activities and for certain territories that are most exposed to environmental risks, including the Arctic zone of the Russian Federation.

Keywords: genetic security, food security, biotechnology in agriculture, environmental risks, environmental sustainability, environmental protection

В настоящее время исследования в области генетики, биологических технологий в сфере сельского хозяйства являются одними из передовых и стремительно развивающихся направлений в науке16. Внедрение и применение новых технологий позволит повысить экономический рост субъектов сельскохозяйственного производства и обеспечить, в том числе, продовольственную независимость и продовольственную безопасность не только в Российской Федерации, но и во всем мире. Работа генетиков направлена на выведение новых пород животных, растений, которые будут более устойчивы к болезням и климатическим особенностям отдельных регионов. Геномная селекция более продвинутый способ планирования селекционных программ, основанный на знании структуры геномов и применении компьютерных методов анализа больших генетических данных; геномное редактирование связано с применением технологии внесения направленных модификаций в геном растений, создающих ценные варианты генов, которые можно найти в природе. Новые биотехнологии позволят ускорить и сделать более экономичным селекционный процесс.

Геномные технологии могут помочь в том числе и в реализации отдельных целей устойчивого развития ООН. Одним из направлений Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года является устойчивое ведение сельского хозяйства, направленное на ликвидацию голода. Согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной Организации Объединенных Наций, в 2018 году до 26,4% (примерно 2 млрд чел.) населения мира сталкивались с нехваткой продовольственной безопасности17. К 2030 году предусмотрено создание устойчивых систем производства продуктов питания и внедрения методов ведения сельского хозяйства, позволяющих повысить жизнестойкость и продуктивность, увеличить объемы производства, способствующие сохранению экологических систем. Новые технологии должны быть адаптированы к экстремальным погодным условиям и изменению климата.

При использовании биотехнологий должно быть предусмотрено сохранение генетического разнообразия семян, культивируемых растений, сельскохозяйственных животных для производства продовольствия и ведения сельского хозяйства. Для устойчивого сельского хозяйства необходимо создавать банки семян и растений на национальном, региональном и международном уровне18. Важное значение для обеспечения продовольственной безопасности имеют и генетические ресурсы сельскохозяйственных животных. По данным Продовольственной и сельскохозяйственной Организации Объединенных Наций «из всех имеющихся местных пород, которых насчитывается в общей сложности 7760, некоторое количество генетического материала есть только по 258 породам», из них только по 79 породам есть достаточный запас материала, который позволит быстро восстановить их в случае исчезновения19. В Российской Федерации разработан проект федерального закона «О генетических ресурсах растений для селекции сортов и гибридов сельскохозяйственных растений», устанавливающий правовые основы государственной политики в области воспроизводства, хранения, изучения и использования генетических ресурсов растений.

В Российской Федерации в настоящее время в соответствии с Распоряжением Правительства РФ от 26.10.2019 № 2535-р20 созданы три центра геномных исследований мирового уровня, которые являются участниками Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий на 2019–2027 годы, разработанной во исполнение Указа Президента РФ от 28.11.2018 № 680 «О развитии генетических технологий в Российской Федерации» и утвержденной Постановлением Правительства от 22.04.2019 № 47921. Программа направлена на комплексное решение задач ускоренного развития генетических технологий, в том числе технологий генетического редактирования в сельском хозяйстве. Для работы геномным центрам в 2019 г. было выделено грантов в форме субсидий из федерального бюджета в размере более 1297 млн руб., в 2020 г. — 4698 млн руб. Всего в рамках реализации Национального проекта «Наука» за период 2019–2024 гг. — более 11 182 млн руб.22

В Федеральной научно-технической программе развития генетических технологий на 2019–2027 гг. среди возможных рисков перечислены экономические, неблагоприятные изменения в международной политической, экономической и технологической конъюнктуры и ряд других. К сожалению, не выделены экологические риски; экологические затраты, особенно долгосрочные, при негативных последствиях биотехнологий. Однако наряду с экономическими перспективами они всегда присутствуют при реализации геномных технологий. Задача законодателя — сбалансированное регулирование экономических и экологических интересов с обеспечением экологической безопасности отдельных видов сельскохозяйственной деятельности, в первую очередь, связанную с животноводством, растениеводством, аквакультурой, а также на отдельных территориях, например в Арктической зоне РФ. «Генные технологии позволяют показывать фантастические результаты в виде урожайности, продовольствия, избавления (предотвращения) многих болезней, появлению многих бактерий, перерабатывающих пластмассу, и многие другие «полезные» для человека и окружающей природной среды качества», однако должного правового сопровождения не имеют [1]. Вызывают сложности отсутствие организационно-правового механизма тестирования новых биотехнологий на предмет безопасности; правового обеспечения генетической, биологической и экологической безопасности; не урегулирована в должной мере межведомственная координация. В процессе использования геномных технологий в сельском хозяйстве могут появиться трудно предсказуемые дополнительные эффекты, негативные последствия в пищевой цепочке, повлекшие нарушение биологического разнообразия. Представляется целесообразным законодательно закрепить понятие и виды «генетического мониторинга» (мониторинг природных генетических систем; территориальный в связи с загрязнением природной среды; мониторинг искусственных и экспериментальных генетических систем), который в настоящее время представляет только научное направление, в рамках которого разрабатывается методология оценки появления и накопления в окружающей среде генотоксических веществ, изучения спектра их мутационного воздействия и способности индуцировать тот или иной вид генетических нарушений [2].

Для применения геномных технологий в отдельных зонах (регионах) необходимо расширить проведение научных экосистемных исследований и разработок, а также спрогнозировать и минимизировать экологические риски [3].

Предлагается ускорить принятие федерального закона «О генетических ресурсах растений для селекции сортов и гибридов сельскохозяйственных растений», применение которого будет направлено в том числе на реализацию цели устойчивого развития сельского хозяйства, сохранение биологического разнообразия и регулирования экологической безопасности в сельском хозяйстве; а также определить зоны (регионы), в которых генные технологии в сельском хозяйстве в ближайшей перспективе не применяются (например, в Арктической зоне); гармонизировать в соответствии с международными принципами подходы к разработке и применению геномных технологий в отдельных отраслях сельского хозяйства. Кроме того, нельзя не согласиться с мнением ведущих ученых о необходимости законодательного закрепления терминов «генетическая безопасность», «биологическая безопасность» [4], [5].

Библиографический список

1. Агафонов В. Б., Жаворонкова Н. Г. Теоретико-методологические проблемы правового обеспечения экологической, биосферной и генетической безопасности в системе национальной безопасности Российской Федерации // Lex Russica. 2019. № 9 (154). С. 96–108.
2. Ведышева Н. О. Эколого-правовые риски сельскохозяйственной деятельности с использованием геномных технологий в Арктическом регионе // Право и современные технологии в медицине: монография / отв. ред. А. А. Мохов, О. В. Сушкова. М.: РГ-Пресс, 2019. С. 242.
3. Жаворонкова Н. Г. Современные тренды правового регулирования обеспечения экологической безопасности Арктической зоны Российской Федерации при реализации геномных исследований // Право и современные технологии в медицине: монография / отв. ред. А. А. Мохов, О. В. Сушкова. М.: РГ-Пресс, 2019. С. 251.
4. Жаворонкова Н. Г. Теоретико-правовые проблемы формирования законодательства в области биологической и генетической безопасности как составной части экологической безопасности (на примере влияния вреда, причиненного окружающей среде, на здоровье человека и его геном) // Правовые основы биоэкономики и биобезопасности: монография / отв. ред. А. А. Мохов, О. В. Сушкова. М.: Проспект, 2020. С. 39–44.
5. Цаценко Л. В. Генетический мониторинг в агроэкологии: учебное пособие. Краснодар: КубГАУ, 2016. 110 с.

Воронина Н. П.

§ 1.5. Правовое регулирование использования генетических технологий в сельском хозяйстве: направления совершенствования23

Аннотация. Биотехнологии — инструмент обеспечения продовольст­венной безопасности как на международном, так и национальном уровнях. Рынок агробиотехнологий является одним из наиболее быстрорастущих в мире. Применение генетических технологий в сельском хозяйстве требует надлежащего правового регулирование, направленного на обеспечение безопасности жизни и здоровья человека, сохранения биоразнообразия, адаптации к климатическим изменениям. В настоящей статье сформулированы направления совершенствования правового регулирования использования генетических технологий в сельском хозяйстве.

Ключевые слова: генетические технологии, сельское хозяйство, биотехнология, Арктическая зона

Voronina N. P.

§ 1.5. Legal regulation of the use of genetic technologies in agriculture: areas for improvement

Abstract. Biotechnology is a tool for ensuring food security both at the international and national levels. The agrobiotechnology market is one of the fastest growing in the world. The use of genetic technologies in agriculture requires appropriate legal regulation aimed at ensuring the safety of human life and health, preserving biodiversity, and adapting to climate change. This article formulates areas for improving the legal regulation of the use of genetic technologies in agriculture.

Keywords: genetic technologies, agriculture, biotechnology, Arctic zone

В Декларации тысячелетия ООН, принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 55/2 от 08.09.2000, обозначены цели XXI века, среди которых искоренение нищеты и голода, обеспечение продовольственной безопасности и улучшение питания и содействие устойчивому развитию сельского хозяйства.

В развитие Целей тысячелетия 25 сентября 2015 года Генеральной Ассамблеей принята Резолюция, согласно которой страны взяли на себя обязательство «покончить с нищетой и голодом во всем мире» до 2030 г.

Один из способов решения продовольственной проблемы — это использование генетических технологий (далее — ГТ) для получения ГМ-сельскохозяйственной продукции.

Создание новых сортов сельскохозяйственных растений и животных с использованием биотехнологических методов — это направление биотехнологии в сфере сельского хозяйства [2, с. 40], имеющее огромное перспективное значение. Об этом свидетельствует тот факт, что межгосударственные структуры (в частности, ФАО) уделяют пристальное внимание развитию биотехнологий в сельском хозяйстве. На 72 сессии ФАО (26–28 сентября 2018 г., Рим) при рассмотрении исполнения Повестки дня на период до 2030 года было отмечено, что генетические ресурсы для производства продовольствия и ведения сельского хозяйства — это показатель обеспечения продовольственной безопасности (п. 20).

По мнению ФАО, биотехнологии в сельском хозяйстве — направление развития сельскохозяйственных инновационных систем [3, с. 31].

Опыт зарубежных стран свидетельствует о том, что применение биотехнологий в сельском хозяйстве — это механизм, позволяющий реализовать как частные, так и публичные потребности. Частные интересы связаны с получение прибыли производителями сельскохозяйственной продукции, публичные — с обеспечением продовольственной безопасности. При этом в разных странах развитие агробиотехнологий имеет свои особенности. И. М. Власова и А. Г. Асмарян пришли к выводу о том, что в Великобритании более половины европейских венчурных инвестиций в биотехнологии, в ФРГ действует более половины европейских биотехнологических компаний, Франция характеризуется значительным потенциалом в развитии биотехнологий, Бразилия — вторая страна в мире по посеву генетических сельскохозяйственных культур [2, с. 40]. КНР и Индия признаются быстрорастущими биотехнологическими рынками. В странах Азии генная инженерия в сельском хозяйстве направлена на «обогащение культурных растений дополнительными запасными веществами с помощью генов, взятых от других растений …; придание устойчивости к гербицидам, засолению почв, повышенной и пониженной температурам и другим неблагоприятным факторам внешней среды; получение растений, устойчивых к насекомым, грибным, бактериальным и вирусным инфекциям; повышение эффективности фотосинтеза растений …, изменение азотного метаболизма (питания) растений» [4, с. 8].

В США представлено более 20 видов растений с отредактированным геномом, в числе которых в основном злаки и бобовые культуры. Это результат реализации там принятой в 2004 г. государственной программы продвижения трансгенных культур на мировой рынок [5, с. 97]. По опросам американских фермеров, они предпочитают ГМ- сорта сельскохозяйственных культур традиционным сортам [5, с. 93], выращивая их на 39% площадей от всех занятых ГМ-культурами в мире [6, с. 4].

В целом прогнозируется, что международный рынок в области сельского хозяйства в части генетически модифицированных и синтетических сортов и видов растений с широким спектром полезных свойств к 2030 г. достигнет 6 млрд долларов США.

В РФ уровень внедрения аграрных биотехнологий составляет 2 процента. По оценке отдельных экспертов, возможный потенциал в нашей стране — 80% [2, с. 40]. Поэтому Россия должна сделать прорыв в биотехнологиях.

Указ Президента РФ от 28.11.2018 № 680 «О развитии генетических технологий в Российской Федерации»24 предусматривает, что в целях ускоренного развития ГТ, в том числе биотехнологий для сельского хозяйства необходимо разработать Федеральную научно-техническую программу развития генетических технологий на 2019–2027 гг. Постановлением Правительства РФ от 22.04.2019 № 47925. Программа была утверждена. Основная цель применения ГТ в сельском хозяйстве — укрепление продовольственной безопасности за счет повышения эффективности АПК и роста конкурентоспособности отечественной сельскохозяйственной продукции на мировых рынках. Это достигается за счет разработки ГТ, применяемых в растениеводстве, в животноводстве и аквакультуре, в производстве вакцин для сельскохозяйственных животных, технологий и т. д. [1, с. 247].

В Комплексной программе развития биотехнологий в Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной Правительством РФ 24.04.2012 № 1853п-П826, обозначена стратегическая цель реализации данной программы — переход России от импортера биотехнологий к статусу «выгодоприобретателя» и «совладельца» новых технологий. Развитие биотехнологий, в том числе и генной инженерии, позволяет нашей стране уйти от импорта таких технологий и укрепить национальную безопасность.

Положения обозначенных выше документов стратегического планирования коррелируются с нормами Федеральной научно-технической программы развития сельского хозяйства на 2017–2025 годы, утвержденной Постановлением Правительства РФ от 25.08.2017 № 99627.

Международный и зарубежный опыт показывает, что правовое регулирование применение ГТ в сельском хозяйстве должно осуществляться с учетом нескольких положений.

Во-первых, безопасность ГМ-сельскохозяйственной продукции для жизни и здоровья людей. Новые сельскохозяйственные культуры могут быть аллергенны и токсичны. Поэтому государства должны предусматривать комплекс мер, направленных на предварительную оценку токсичности и аллергенности новых сельхозкультур. В частности, в США проходит предварительная оценка ГМ-культур на их токсичность и аллергенность до их полевых испытаний. Также, там законодательно предусматривается обязанность биотехнических компаний проводить оценку ГМ-сельскохозяйственных культур на их опасные и вредные свойства [7, с. 96].

В РФ также действует ряд норм, направленных на охрану жизни и здоровья человека при осуществлении генно-инженерной деятельности.

Прежде всего, это Федеральный закон от 05.07.1996 № 86-ФЗ «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности»28, который направлен на определение механизма, обеспечивающего безопасность граждан и окружающей среды в процессе осуществления генно-инженерной деятельности и использования ее результатов, в частности, генно-инженерно-модифицированных организмов.

Правовыми мерами обеспечения безопасности человека и окружающей среды являются государственная регистрация ГМО, мониторинг воздействия, государственный контроль, лицензирование деятельности, проведение агробиотехнологическими компаниями оценки риска при планировании, подготовке и проведении генно-инженерной деятельности, специальные требования к квалификации работников, сертификация и декларирование соответствия ГМ-сельскохозяйственной продукции.

Федеральный закон от 10.01.2002 № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»29 в ст. 50 запрещает производство, разведение и использование искусственно созданных растений и животных без эффективных мер по предотвращению их неконтролируемого размножения, положительного заключения государственной экологической экспертизы и разрешения органов государственной власти. Относительно выращивания и разведения растений и животных с генетически измененной программой, то закон содержит прямой правовой запрет. Также, в РФ запрещено ввозить и использовать для посева генетически измененные семена сельскохозяйственных растений (ст. 21 Федерального закона от 17.12.1997 № 149-ФЗ «О семеноводстве»30).

Федеральный закон от 2.01.2000 № 29-ФЗ «О качестве и безопасности пищевых продуктов»31 регламентирует, что все пищевые продукты, в том числе произведенные из растениеводческой и животноводческой продукции, полученной с применением ГТ, должны быть безопасны с санитарно-эпидемиологической позиции. Комплекс этих требований содержится в ст. 26 Федерального закона от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения»32, согласно пункта 1 которой предусматривается, что условия работы в области генной инженерии не должны оказывать вредное воздействие на человека и устанавливаются санитарными правилами. Их осуществления допускается при наличии санитарно-эпидемиологических заключений, порядок выдачи которых урегулирован Приказом Роспотребнадзора от 19.07.2007 № 22433. Кроме того, безопасность пищевой продукции обеспечивается путем мер государственного регулирования, государственного надзора, научных исследований, определения свойств пищевых продуктов, производственного контроля, маркировки, нормирования и т. д. В частности, порядок маркировки предусматривается в техническом регламенте Таможенного союза «Пищевая продукция в части ее маркировки», утвержденного Решением Комиссии Таможенного союза от 09.12.2011 № 88134.

Во-вторых, безопасность кормовых культур и лекарственных препаратов, полученных при помощи ГТ, для сельскохозяйственных животных. Она обеспечивается рядом мер, в том числе путем государственной регистрации кормов и лекарств, полученных при помощи ГТ. Порядок регистрации определен Постановлением Правительства РФ от 23.09.2013 № 83935. Данная регистрация возможна только на основании экспертизы биобезопасности, методики проведения которой определены в отношении лекарственных средств Приказом Минсельхоза России от 28.02.2020 № 9236, в отношении кормов и кормовых добавок — Приказом Минсельхоза России от 27.03.2020 № 16037.

Между тем, в 2020 году Правительство РФ ослабило меры импорта соевых бобов и шрота, используемых в качестве кормовых культур. Согласно Постановления Правительства РФ от 16.04.2020 № 52038 они освобождены от государственной регистрации до 1 января 2021 г. Однако российские производители соевых бобов и продукта их переработки — шрота сомневаются в их биобезопасности [8]. Но говорить о бесконтрольном импорте все же нельзя. Вместе с тем, необходимо отметить, что многие государства предусматривают законодательные меры по защите своих сельскохозяйственных товаропроизводителей при импорте продукции, полученной при помощи ГТ [5, с. 96].

Аналогичные меры должны быть предусмотрены и в законодательстве РФ. Федеральный закон «О развитии сельского хозяйства» от 29.12.2006 № 264-ФЗ39 гласит, что одна из целей государственной аграрной политики — повышение конкурентоспособности российских сельскохозяйственных товаропроизводителей и производимой ими продукции. Без государственной поддержки сельскохозяйственных товаропроизводителей, применяющих генную инженерию в растениеводстве и животноводстве, невозможно занять лидирующие позиции на международном рынке. Сегодня государственная поддержка агробиотехкомпаний оказывается опосредованно через поддержку растениеводства, животноводства и т. д. На наш взгляд, эта поддержка должна иметь прямое правовое регулирование, поэтому ст. 7 Федерального закона «О развитии сельского хозяйства» должна быть дополнена нормой о том, что применение в сельскохозяйственном производстве агробиотехнологий, включая методы генной инженерии, — это отдельное направление государственной поддержки производителей сельскохозяйственной продукции. Аналогичные изменения должны быть внесены в Государственную программу развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия40.

В-третьих, можно также отметить недостаточность мер, направленных на информирование относительно ГМ-сельскохозяйственной продукции. Эта проблема стоит перед многими зарубежными странами [5, с. 96]. В РФ формирование системы информационного обеспечения в сфере АПК предусмотрено в ст. 17 Федерального закона «О развитии сельского хозяйства». Но информация о ГТ и о ГМ-продукции в этой системе не предусматривается. Но система агроинформирования содержит сведения о состоянии развития органического сельского хозяйства и производства органической продукции (пп. 2.1 п. 3 ст. 17 Закона о развитии сельского хозяйства). При производстве органической продукции запрещено применение трансплантации эмбрионов, клонирования и методов генной инженерии, ГМО и трансгенных организмов, а также продукции, изготовленной с использованием ГМО и трансгенных организмов (ст. ст. 2 и 4 Федерального закона от 03.08.2018 № 280-ФЗ «Об органической продукции и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»41). Следовательно, в системе информирования речь идет только о продукции, полученной без генной инженерии, а информация о сельскохозяйственной продукции, полученной при помощи методов генной инженерии, отсутствует. Полагаем, что в системе агроинформироания сведения о ГМ-сельскохозяйственной продукции должны отражаться отдельно. Это может быть реестр сельскохозяйственной продукции, содержащей ГМО и предназначенной для интродукции в окружающую среду и реестр ГМО, используемых в сельском хозяйстве. Ведение этих реестров, в частности, предусматривается в Модельном законе «О распространении и использовании генетически модифицированных организмов в сфере экспорта сельскохозяйственной продукции», утвержденном Постановлением МПА СНГ от 20.05.2016 № 44-842 (далее — модельный закон).

В-четверых, правовое регулирование использования методов генной инженерии в сельском хозяйстве должно учитывать международные нормы о сохранении биоразнообразия. Сельскохозяйственная деятельность как любая антропогенная деятельность приводит к сокращению биоразнообразия и причинению вреда окружающей среде (экологического вреда). Поэтому агробиотехнологии должны быть нацелены на снижение экологического вреда и сохранение биоразнообразия. Действующее законодательство должно содержать необходимость сопоставления рисков от обычной сельскохозяйственной деятельности и рисков от генно-инженерной деятельности. Это обуславливает возможность применения генной инженерии только при условии уменьшения антропогенной нагрузки на окружающую среду. Также законодательные нормы должны быть нацелены на исполнение ст. 15 и 16 Картахенского протокола по биобезопасности Конвенции о биологическом разнообразии, предусматривающих оценку и регулирование рисков.

В-пятых, законодательное регулирование применение агробиотехнологий должно базироваться на международном эколого-правовом принципе предосторожности. Этот принцип получил свое законодательное закрепление во Всемирной Хартии природы, Декларации Рио и др. международных документах. Законодательство большинства стран содержат закрепление этого принципа [7]. Что касается России, то этот принцип частично закреплен в экологическом законодательстве (ст. 3 Федерального закона «Об охране окружающей среды» предусматривает запрещение хозяйственной и иной деятельности, последствия воздействия которой непредсказуемы для окружающей среды) и не предусмотрен в федеральных законах «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности» и «О качестве и безопасности пищевых продуктов» [7, с. 31]. Полагаем, что эти нормативные правовые акты должны быть дополнены принципом предосторожности.

В-шестых, применение методов генной инженерии в сельском хозяйстве должно учитывать последствия изменения климата, особенно в тех регионах, в которых эти последствия проявляются крайне негативно. В частности, в Арктической зоне РФ. Изменение климата приводит к снижению рождаемости северных оленей, их уменьшению кормовой базы. Также в документах стратегического планирования в Арктической зоне говорится о самообеспечении северных регионов собственной сельскохозяйственной продукцией. Это обуславливает применение ГТ для производства сельскохозяйственных животных и растений, более устойчивых к температурному режиму, иным арктическим климатическим условиям. Поэтому использование ГТ в сельском хозяйстве должно предусматриваться как документами стратегического планирования в Арктической зоне, так и законодательными актами, регулирующими осуществление хозяйственной деятельности, включая сельскохозяйственную деятельность.

В-седьмых, модернизация российского законодательства в сфере использования ГМ-сельскохозяйственных культур с учетом модельного законодательства стран СНГ. Например, Модельного закона «О распространении и использовании генетически модифицированных организмов в сфере экспорта сельскохозяйственной продукции», утвержденного Постановлением МПА СНГ от 20.05.2016 № 44–8. В частности, в нем закреплены принципы правового регулирования отношений, связанных с распространением и использованием ГМ-сельскохозяйственной продукции, наиболее соответствующие международной практике обращения с ГМО: предосторожности, оценки рисков, применение научно обоснованного индивидуального подхода при оценке возможных вредных воздействий ГМО на здоровье человека и окружающую среду, разработки и принятия комплекса мер, которые направлены на обеспечение безопасности ГМО, доступа общественности к информации о ГМО, используемых в сельском хозяйстве; ответственности за негативные последствия экологического ущерба. Положительно следует оценить правовое регулирование системы государственного управления в сфере генной инженерии и обращения с ГМО в сельском хозяйстве, включая задачи, органы управления и их компетенцию, государственное регулирование рисков, требования к обращению с ГМО-сельскохозяйственной продукцией, информирование общественности.

Подводя итог, правовое регулирование использования генетических технологий в РФ подлежит модернизации с учетом положений государственной политики в сфере биотехнологий, государственной аграрной политики, стратегических документов по обеспечению национальной безопасности, включая продовольственную безопасность, принципа предосторожности, положительного опыта зарубежных стран.

Библиографический список

1. Воронина Н. П. Геномные технологии и их влияние на здоровье коренных малочисленных народов Арктической зоны // Право и современные технологии в медицине: монография / отв. ред. А. А. Мохов, О. В. Сушкова. М.: Проспект, 2019. С. 247.
2. Власова И. М., Асмарян А. Г. Экономические и организационные аспекты развития агробиотехнологий // Вестник Российского государственного аграрного заочного университета. 2017. № 24 (29). С. 39–42.
3. Дерюгина И. В. XXI век. Инновационные подходы к развитию сельского хозяйства в странах Востока // Восточная аналитика. 2017. № 1–2. С. 30–35.
4. Дерюгиа И. В. Сельское хозяйство стран Азии: инновации в целях продовольственной безопасности // Инновации и инвестиции. 2019. № 7. С. 3–10.
5. Жиганова Л. П. Проблемы и перспективы сельскохозяйственной биотехнологии США в XXI веке // США и Канада: экономика, политика, культура. 2011. № 3. С. 89–108.
6. Жиганова Л. П. Тенденции и особенности развития сельскохозяйственной биотехнологии США во втором десятилетии ХХI века // Россия и Америка в XXI веке. 2018. № 1. С. 4.
7. Рылова М. А. Принцип предосторожности как предотвращение вреда и (или) защита экономических интересов: опыт европейского права // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2014. № 2. С. 30–42.
8. Информация с сайта РБК. URL: https://www.rbc.ru (дата обращения: 01.06.2020).