А. А. Рожнов

История государства и права России.
IX в. – первая половина XIX в.

Учебник

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 34(470+571)(091)(075.8)

ББК 67.3(2Рос)я73

Р63

Автор:
Рожнов А. А., доктор юридических наук, доцент, профессор Департамента правового регулирования экономической деятельности Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Рецензенты:
Афанасьева В. И., доктор юридических наук, профессор Российской академии адвокатуры и нотариата;
Исаев М. А., доктор юридических наук, профессор Московского государственного института международных отношений (университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации.

В учебнике рассматривается история развития общественных, государственных и правовых институтов России в IX в. – первой половине XIX в.

Предназначен студентам юридических вузов, обучающимся по уровням профессиональной подготовки «бакалавр» и «магистр», а также преподавателям истории отечественного государства и права.

Содержание учебника соответствует требованиям федерального государственного образовательного стандарта высшего образования по направлению подготовки «Юриспруденция».

УДК 34(470+571)(091)(075.8)

ББК 67.3(2Рос)я73

© Рожнов А. А., 2020

© ООО «Проспект», 2020

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа

Глава 1.
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА РОССИИ КАК НАУКА И УЧЕБНАЯ ДИСЦИПЛИНА

В результате изучения данной главы студент должен:

– знать: предмет истории государства и права России, методы ее изучения, место данной науки среди других наук, источники историко-правовой науки, периодизацию истории отечественного государства и права, значение изучения истории государства и права России;

– уметь: относить соответствующие явления и процессы из истории России к предмету истории отечественного государства и права, подбирать подходящие методы научного познания юридической истории, осуществлять периодизацию истории государства и права России;

– владеть: научными методами изучения юридически значимых явлений и процессов прошлого, историко-правовым понятийным аппаратом, навыками самостоятельной работы с юридическими и общеисторическими источниками, учебной и научной литературой.

Ключевые термины и понятия: история государства и права России, история отечественного государства и права, предмет истории государства и права России, общественный строй, государственный строй, правовая система, место истории государства и права России в системе наук, методология и методы истории государства и права России, источники науки истории государства и права России, периодизация истории государства и права России.

Место истории государства и права России среди других наук и ее предмет. Чрезвычайно важное значение в жизни каждого народа и человечества в целом во все времена имело изучение истории. Каждое новое поколение начинает жизнь не с нуля, а уже имея в своем запасе определенный стартовый капитал, который был накоплен его предшественниками и передан ими своим потомкам. Этот капитал образуют прежде всего результаты трудовой деятельности прежних поколений, созданные ими культурные ценности, выстроенные управленческие механизмы, сделанные научные открытия и прочие материальные и духовные достижения. Сюда также входит приобретенный предками опыт решения тех или иных социальных, экономических, политических и других проблем, который может быть учтен и использован в новых условиях при возникновении схожих ситуаций. В то же время наряду с положительным багажом, достающимся потомкам, на их плечи ложится и груз ошибок, допущенных отцами и дедами. Их необходимо вовремя распознать и устранить, иначе впоследствии они могут стать причинами хронических и даже смертельных социальных болезней. Поэтому изучая историю, извлекая из нее положительные и отрицательные уроки, человечество тем самым закладывает фундамент для своего дальнейшего существования и поступательного развития. И чем лучше будут усвоены уроки истории, тем, очевидно, прочнее будет этот фундамент.

Неотъемлемой частью осмысления прошлого является такая наука, как история государства и права, которая находится на стыке двух областей гуманитарного знания: общей (общегражданской) истории, изучающей прошлое стран и народов во всей его многогранности – развитие внутренней и внешней политики, экономики, военного дела, культуры и т. д., и юриспруденции, то есть системы наук, которые занимаются исследованием самых различных вопросов, касающихся государства и права. Историческо-правовой характер науки истории государства и права предопределяет ее сложносоставную, двоякую природу – одновременно историческую и юридическую. С одной стороны, история государства и права, как видно из самого ее названия, является наукой исторической, так как она изучает не современность с ее актуальными и злободневными событиями, процессами, институтами и т. д., а «следы прошлого», то есть то, что уже кануло в лету, став частью безвозвратно ушедших времен. С другой стороны, история государства и права относится к числу юридических наук, поскольку так же как и все они, исследует не что иное, как юридическую сторону жизни общества – государство и право. Однако несмотря на указанную несомненную двойственность науки истории государства и права, тем не менее общепризнано, что она является все-таки юридической, а не исторической наукой, ведь в центре ее внимания находятся именно юридические вопросы, пусть и изучаемые не в современном их состоянии, а с точки зрения исторического развития. Образно говоря, историко-правовая наука – это наука о государстве и праве через призму истории, а не об истории с акцентом на государство и право. В силу своей преимущественно юридической сущности история государства и права входит в перечень учебных дисциплин, которые в обязательном порядке преподаются студентам-юристам, причем в большинстве случаев преподавателями-юристами.

Историко-правовая наука (история государства и права) и общеисторическая наука развиваются не изолированно, каждая сама по себе, а оказывая обоюдное влияние друг на друга, взаимно обогащая, углубляя и уточняя соответствующие научные знания обеих наук. Общегражданские историки, затрагивая в своей научной деятельности те или иные юридические вопросы, например, связанные с описанием и оценкой нормативных правовых актов прошлого, не могут не обращаться к трудам историков-правоведов, которые специально посвящены анализу этих памятников права, поскольку только юристы, разумеется, в силу наличия у них необходимых профессиональных знаний могут дать наиболее точную характеристику историко-правовых актов. Игнорирование же историко-юридических исследований не только существенно обедняет соответствующие исторические труды, но и зачастую влечет за собой различные фактические ошибки – от неправильного использования юридической терминологии до совершенно неверной интерпретации государственных и правовых явлений. Историки права со своей стороны также не могут, условно говоря, вариться в собственном соку, не выходя за сугубо правовые рамки и ограничиваясь исключительно формально-юридическим анализом государственных институтов и правовых норм, так как лишь при условии выявления духовных, политических, социальных и прочих причин и предпосылок их формирования и эволюции, при их «погружении» в общеисторический контекст эпохи и т. д. возможна правильная трактовка государства и права прошлого. Одним словом, только симбиоз общеисторической и историко-правовой наук является залогом успешного познания истории государства и права.

Если от общеисторической науки история государства и права отличается своим объектом исследования, каковым выступают государство и право, то от прочих юридических наук, также изучающих эти явления, – предметом, который представляет собой конкретный аспект, часть, сторону объекта. Поскольку объект всех юридических наук одинаков – государство и право, то именно по предмету исследования одну юридическую науку можно отграничить от другой. Предметом истории государства и права являются закономерности, тенденции и особенности возникновения (генезиса), развития (эволюции) и функционирования государства и права в целом, а равно отдельных социально-правовых институтов, элементов государственного механизма, отраслей, институтов и норм права в различные исторические эпохи и периоды. Применительно к истории государства и права России (истории отечественного государства и права) как органичной части всеобщей истории государства и права предмет ее исследования охватывает русское (российское) государство и право, во-первых, на всем протяжении их исторического развития с момента возникновения Русской государственности и до настоящего времени, а во-вторых, не только на территории в границах современной Российской Федерации, но и на всем пространстве земель (русских и нерусских), которые когда бы то ни было входили в состав России. Поэтому предмет истории государства и права России включает в себя среди прочего изучение юридической истории некоторых современных иностранных государств, например, Финляндии в 1809–1917 гг., поскольку в этот период она являлась составной частью Российской Империи в статусе Великого княжества Финляндского. История же государства и права прочих стран и народов, которые никогда не входили в состав России, изучается другой историко-правовой наукой – историей государства и права зарубежных стран.

По своему предмету история государства и права, кроме того, отличается от двух других фундаментальных юридических наук – теории государства и права и истории политико-правовых учений, а также от многочисленных отраслевых и иных юридических наук. Различие между историей и теорией государства и права заключается в том, что последняя является обобщающей и методологической наукой, которая, абстрагируясь от конкретики и нюансов, свойственных государству и праву разных стран и народов в их прошлом и настоящем, стремится к выявлению всеобщих закономерностей развития государства и права, формулирует общеюридические понятия и категории, которые затем используются другими юридическими науками, в том числе историей государства и права, и дает им руководящие и направляющие методологические указания для проведения ими своих предметных исследований. Связь истории государства и права с историей политических и правовых учений обусловлена тем, что государственные и правовые институты не возникают сами по себе, из пустоты, а являются воплощением определенных идей и учений, которые в свое время были высказаны теми или иными мыслителями или практиками либо носили обезличенный характер. Например, в основе советского государства и права лежала философская, социально-экономическая и политико-правовая доктрина Маркса, Энгельса и Ленина о построении коммунистического общества, которую большевики, придя к власти в России в 1917 г., попытались реализовать на практике. Изучением истории политико-юридической мысли занимается история политических и правовых учений, а история государства и права рассматривает соответствующие идеи лишь постольку, поскольку это требуется для уяснения сущности и причин появления на свет конкретных государственных и правовых явлений. Наконец, соотношение между историей государства и права и отраслевыми и прочими юридическими науками (гражданским, уголовным, процессуальным правом и др.) выражается в том, что если первая исследует историю развития государственных институтов и отраслей права, то вторые – каждая отраслевая наука в своей области – специализируются на современном состоянии государства и права.

Что касается непосредственно предмета истории государства и права России, то его образуют три элемента, характеризующих эволюцию отечественного государства и права: во-первых, общественный строй, то есть подразделение населения на различных исторических этапах на отдельные категории («чины», «главные роды людей», сословия) и юридическое оформление их положения; во-вторых, государственный строй, то есть устройство и функционирование государственной власти в целом и отдельных государственных органов по мере их трансформации; и, в-третьих, право в его многообразных проявлениях в историческом развитии.

В отличие от современного бессословного общества, предполагающего, что все люди юридически равны друг другу независимо от своего происхождения, на протяжении большей части отечественной истории, как и истории других народов, организация общества, напротив, носила сословный, пирамидальный характер, естественным образом отражавший фактическое неравенство людей. Все население подразделялось на несколько юридически неравноправных групп – на дворян, крестьян и др., и каждый человек занимал свое место в общественной иерархии в зависимости от своего происхождения и рода деятельности. Сословный статус лица приобретался по наследству и передавался потомственным путем, и исходя из данного статуса определялись возложенные на данное лицо сословные обязанности и имевшиеся у него права. В частности, в эпоху Московского Государства сыновья служилых людей «по отечеству» также вслед за отцами становились служилыми людьми, которые были обязаны нести военную службу как свою сословную повинность, и для того, чтобы иметь возможность исполнять эту обязанность, они наделялись правом владения землей и использования труда проживавших на ней крестьян. Впрочем, несмотря на имевшееся сословное деление, границы между «родами людей» не являлись абсолютно непроходимыми, поэтому при определенных условиях лицо, которое принадлежало по рождению к одному социальному разряду, могло как опуститься на сословной лестнице, так и повысить свой социальный статус. Например, ряды духовенства, являвшегося в допетровской России высшим сословием, а в имперский период вторым после дворянства, традиционно пополнялись не только представителями духовного звания, но и за счет выходцев из других сословий, чувствовавших в себе призвание служить Богу. Сословно-правовое положение различных категорий населения закреплялось в законе и на уровне обычного права и наиболее детальным образом было урегулировано в законодательстве Российской Империи.

Характеристика государственного строя предусматривает изучение эволюции механизма государства на всех уровнях власти, а именно органов Верховной власти, высших, центральных и местных органов. Например, применительно к «царской» эпохе отечественной истории это означает исследование сущности самодержавной власти русского Царя, правового статуса высших органов государственной власти в лице Боярской (Государевой) думы и Земских соборов, различных аспектов организации и деятельности приказов как центральных органов государственного управления, а также воевод, губных и земских органов, функционировавших на местном уровне. Кроме того, в рамках анализа государственного строя отдельно изучается устройство Вооруженных сил, суда и правоохранительных органов (полиции, прокуратуры и др.). В целом истории развития государственного строя России были присущи две важнейшие закономерности: во-первых, неуклонное расширение механизма государства и увеличение его функций по мере роста численности населения, усложнения стоявших перед государством задач и появления все новых и новых сфер жизнедеятельности, а во-вторых, стойкая приверженность русского народа и других народов России монархической форме правления, которую они интуитивно или осознанно расценивали как наиболее подходящую именно для нашей страны. Даже после формального упразднения монархии в переломном 1917 г. глубинная народная вера в Царя-батюшку как Хозяина земли Русской, главного народного заступника и благодетеля продолжала оставаться чрезвычайно сильной и в советскую эпоху проецировалась на большевистских вождей, прежде всего на Ленина и Сталина, а в настоящее время, несмотря на заявляемую большинством населения современной России приверженность республиканским и демократическим идеалам, проявляется едва ли не в монархическом восприятии фигуры президента Российской Федерации.

Наконец, третий компонент предмета истории государства и права России, а именно право, включает в себя изучение эволюции источников права и его различных отраслей.

Центральное место среди источников права, то есть различных форм выражения его норм, начиная со времен Петра I и вплоть до сегодняшнего дня, занимают нормативные правовые акты, в первую очередь законы. Именно по ним легче всего получить общее представление о характере правовой системы в конкретный период ее исторического развития. Поэтому основной упор при изучении русского права делается на анализе многочисленных законодательных актов прошлого. При этом нужно иметь в виду, что место нормативных правовых актов в системе источников права, их виды, восприятие населением и т. д. ранее могли весьма серьезно отличаться от того, что имеет место сейчас. Скажем, ни в Древней Руси, ни в Московском Государстве закон вовсе не являлся главным и тем более единственным источником права, хотя его значение в правовом регулировании, конечно, было велико, а в некоторых случаях никакие другие источники, кроме закона, не могли регламентировать соответствующие вопросы, например, определять размеры пошлин и штрафов. С развитием и усложнением общественных отношений и усилением государственного влияния на жизнь закон все активнее и явственнее выдвигался на передний план среди юридических источников, но до XVIII в. пальма первенства в этом плане, по крайней мере если не формально, то фактически, принадлежала обычному и церковному (каноническому) праву.

Нормы обычного права, то есть юридические правила поведения, которые создавались не государством, а самим народом, носили устный характер, передавались из поколения в поколение в качестве незыблемых заветов предков и признавались (санкционировались) государством наравне с законодательными нормами, изначально охватывали практически всю правовую сферу, а затем бóльшую ее часть, что обеспечивало стабильность и преемственность в развитии государства и права. Даже в императорский период истории, когда закон как выражение воли государства окончательно занял главенствующее положение в системе источников права, правовые обычаи продолжали оставаться главным регулятором юридических отношений в крестьянской среде.

Что касается церковного (канонического) права, то его нормы, сосредоточенные в разнообразных по своему происхождению источниках, регламентировали взаимоотношения между Церковью и государством, внутрицерковные вопросы, брачно-семейные и наследственные отношения, а также лежали в основе целого ряда постановлений других отраслей права. В силу указанных причин постижение истории русского права невозможно без изучения имевших применение в России источников церковного (канонического) права, равно как и действовавших в разные времена в разных регионах страны норм и институтов обычного права.

Важной составной частью отечественного права являлась судебная практика, формировавшаяся судами высшего, центрального и местного уровней. Она являлась фактором, который мог не только предопределять содержание законодательных норм, но и даже иногда обусловливал само их появление на свет. Кроме того, судебная практика порой могла выступать в качестве непосредственного источника права, регулировавшего общественные отношения в отсутствие соответствующих законодательных постановлений.

Наконец, для полноценного познания эволюции отечественного права необходимо учитывать влияние на него источников иностранного права, характер и степень которого в различные эпохи были разными, например, очень взвешенными в допетровской России и абсолютно бездумными при Петре I. Наиболее мощное воздействие на русское право, несомненно, оказало греко-римское (византийское) право, которое пришло на Русь вместе с принятием ею Православной веры при Великом князе Владимире Святом.

При рассмотрении отраслей права в их историческом развитии в рамках учебного курса истории государства и права России освещаются прежде всего такие важнейшие отрасли, как земельное, гражданское, семейное, уголовное, процессуальное право. Их характеристика предполагает анализ правовых институтов, которые в своей совокупности образуют соответствующую отрасль, по крайней мере наиболее значимых из них. В частности, при раскрытии истории уголовного права показывается эволюция, говоря современным уголовно-правовым языком, его Общей и Особенной частей: развитие понятия преступления, субъекта и субъективной стороны преступления, стадий совершения преступления, соучастия в преступлении и прикосновенности к преступлению, множественности преступлений, обстоятельств, исключающих преступность деяния, видов (системы) преступлений, а также эволюция понятия наказания, его целей, видов (системы) наказаний, назначения наказания и оснований освобождения от наказания. Кроме того, обращается внимание на особенности действия уголовного права (закона) во времени, в пространстве и по кругу лиц. По мере усложнения жизни и расширения сфер государственного регулирования появлялись новые отрасли права, например, административное, предпринимательское (коммерческое), экологическое (природоохранное) и др., изучение которых также входит в предмет истории государства и права России, хотя история их развития не всегда отражается в учебной литературе по данной дисциплине.

Методология истории государства и права России. Научный подход к изучению истории, в том числе истории государства и права, предполагает использование различных методов и принципов научного исследования тех явлений и процессов, которые входят в предмет историко-правовой науки. Совокупность методов (приемов, способов, средств) и принципов научного познания, получения историко-юридических знаний о прошлом, их систематизации и истолкования с целью уяснения сущности исторического процесса и его реконструкции во всей целостности и конкретике называется методологией истории государства и права1. Ее фундаментальное значение заключается в том, что она, во-первых, придает историко-правовым исследованиям надлежащую глубину, широту и всеобъемлемость, а во-вторых, что тоже чрезвычайно важно, обеспечивает их объективность. Впрочем, каким бы объективным ни стремился быть историк-правовед, его труд все равно будет нести на себе определенную печать субъективизма, поскольку выбор конкретных методов исследования, интерпретация изучаемых фактов, подведение итогов и общие оценки всегда так или иначе опосредуются личностью ученого, его научным опытом и, что совершенно неизбежно в гуманитарной сфере, политико-идеологическими и мировоззренческими установками. Поэтому все без исключения историко-правовые работы, будь то научные или учебные, всегда имеют смешанный, объективно-субъективный характер.

Существуют разные классификации методов научного познания, но чаще всего они подразделяются на такие виды, как общие, общенаучные, междисциплинарные и специальные (частнонаучные).

Общим методом научного исследования является диалектика как философское учение о всеобщих законах движения и развития природы, общества и мышления. В рамках диалектического подхода сущность исторического процесса характеризуется различными чертами, а именно: движущей силой развития является закон единства и борьбы противоположностей, само развитие представляет собой переход количественных изменений в качественные, причем эволюция происходит не равномерно, а скачкообразно, а для познания изучаемого явления или процесса требуется рассматривать все его аспекты в их взаимосвязях друг с другом. Именно к высшему, философскому уровню научной методологии относится принцип историзма, который является краеугольным камнем изучения истории государства и права. Суть данного принципа состоит в том, что при обращении к истории нельзя, образно говоря, лезть со своим уставом в чужой монастырь, то есть судить о прошлом и тем более «осуждать» его исходя из критериев сегодняшнего дня. Для правильного понимания и адекватной оценки историко-правовых явлений и процессов необходимо максимально, насколько это, конечно, возможно, уйти от привычных современному человеку понятий, представлений и т. п. и попытаться «погрузиться» в исторический контекст, «слиться» с изучаемой эпохой. Кроме того, нельзя не принимать во внимание влияние на соответствующие государственные и правовые институты и нормы религиозных, экономических, социальных и прочих конкретно-исторических факторов, а также господствовавших в то время духовных, социально-психологических и бытовых установок. В частности, без учета географических и природно-климатических условий формирования и развития Русской государственности невозможно понять целый ряд ее особенностей, например, жизненную необходимость для России сфокусированного в фигуре авторитетного и авторитарного верховного правителя мощного, жестко централизованного государства как органа, который посредством мобилизации общества обеспечивал его выживание в условиях крайне неблагоприятной окружающей среды и всегда являлся ведущей силой, локомотивом модернизации экономики и военной сферы. Также, скажем, при анализе общественного строя нужно иметь в виду, что вопреки современной аксиоме о том, что свобода лучше несвободы, в прошлом восприятие и самовосприятие рабства (в России – холопства) были совершенно иными и несвободный статус вовсе не означал абсолютную беспросветность существования2.

На следующем уровне методов историко-правового исследования находятся общенаучные методы, которые выступают в качестве своеобразного дополнения, продолжения и необходимого способа реализации общефилософского метода научного познания. К общенаучным относятся такие методы формальной логики, как анализ (мысленное подразделение изучаемого явления или процесса на составные части и их рассмотрение), синтез (мысленное соединение составных частей явления или процесса в единое целое), индукция (умозаключение от частных, конкретных фактов к вытекающему из них общему предположению), дедукция (умозаключение, в котором вывод о конкретных сторонах явления или процесса делается на основе его общих свойств), аналогия (умозаключение, посредством которого знание об исследуемом явлении или процессе получается на основании его подобия, сходства с другим), сравнение (выявление общих черт и различий между определенными явлениями и процессами), абстрагирование (мысленное отвлечение от второстепенных, неглавных свойств явления или процесса и выделение ключевых, закономерных) и др. Единого, общепризнанного перечня общенаучных, равно как и иных методов научного познания, нет, поэтому разные ученые включают в данную группу разные методы.

В категорию междисциплинарных методов, то есть таких, которые могут использоваться в нескольких областях науки, входят метод классификации (распределение изучаемых явлений и процессов на группы исходя из определенных критериев), статистический метод (исследование количественных сторон массовых явлений и процессов с целью числового выражения тенденций и закономерностей их развития), метод конкретных социологических исследований (анкетирование, интервьюирование, опросы и т. п.) и др.

Наконец, на уровне частнонаучных (специальных) методов располагаются способы, приемы познания, которые присущи лишь науке о государстве и праве. По своей сущности они являются определенной модификацией различных научных законов и категорий, приспособленных к специфике юриспруденции. В рамках истории государства и права России используются формально-юридический, хронологический, синхронный, сравнительно-правовой методы, метод периодизации и другие частнонаучные методы.

Формально-юридический метод является важнейшим специальным методом проведения юридических, в том числе историко-правовых исследований, поскольку он представляет собой сугубо юридический метод, который предполагает анализ и толкование государственных и правовых институтов и норм, условно говоря, в «чистом» виде, без учета неюридических (экономических, политических и др.) факторов. Так, при изучении законодательных актов прошлого для усвоения смысла конкретных их норм прежде всего прибегают к их грамматическому толкованию, то есть установлению этимологического значения использованных в них терминов и словосочетаний, а также, при необходимости, значения соединительных и разделительных союзов и знаков препинания. Причем чем старше памятник права, тем, естественно, сложнее, а порой, пожалуй, и вовсе невозможно определить точный смысл некоторых имеющихся в нем понятий и выражений, поскольку древний законодатель чрезвычайно редко давал соответствующие пояснения в тексте закона, будучи уверенным в том, что суть используемой им юридической и прочей терминологии вполне ясна правоприменителям и населению в целом. В нынешних же условиях такой подход к формулированию норм права крайне затрудняет их понимание и, как неизбежное следствие, порождает оживленную полемику среди историков и юристов относительно того, о чем именно говорится в той или иной статье памятника права.

Хронологический метод означает рассмотрение государственных и правовых явлений и процессов в последовательном порядке их развития – от более древних к более современным. Например, в учебниках по истории отечественного государства и права материал излагается в хронологическом порядке, начиная с эпохи Древней Руси и заканчивая этапом становления Российской Федерации, при этом хронологический метод дополняется методом периодизации, в силу которого вся юридическая история России разбивается на определенные периоды, характеризовавшиеся внутренним единством. Весьма эффективными методами научного познания истории государства и права также являются синхронный и сравнительно-правовой методы. Первый из них предусматривает параллельное изучение юридических явлений и процессов, которые происходили в разных местах (в нашей стране и за рубежом, в разных регионах России) в одно и то же время, а второй – сравнение однородных явлений и процессов, имевших место в различных странах или в одной стране, но в разные исторические периоды. В частности, в дореволюционной историко-правовой науке довольно популярным было сопоставление Земских соборов Московского государства с европейскими парламентами, сравнение законодательного регулирования и практики применения смертной казни в истории России и зарубежных стран и т. д.

Надлежащее использование всех категорий методов научного познания является залогом успешного постижения истории отечественного государства и права.

Источники истории государства и права России. Научные знания об истории развития государства и права базируются на скрупулезном изучении исторических источников, то есть дошедших до нас многочисленных и разнообразных «следов» юридического прошлого, которые нашли отражение в различных формах. В научной литературе имеются разные классификации исторических источников, в основе которых лежат различные критерии их выделения: в частности, исторические источники подразделяются на «остатки» (материальные следы культуры и исторические факты) и «предания» (изображения и интерпретации фактов); материалы, характеризующие историю внутренней и внешней политики, социально-экономическую историю, историю общественно-политической мысли и культуры; письменные, вещественные, изобразительные и прочие источники и т. д. Применительно к историко-правовой науке все исторические источники, благодаря которым формируются знания об эволюции отечественного государства и права, могут быть сведены в четыре группы: памятники права, актовые (археографические) материалы, летописи и исторические свидетельства современников.

Важнейшим источником для изучения истории государства и права России, несомненно, являются памятники права, то есть различающиеся по своему объему, форме, содержанию, субъектам издания, адресатам, территориальному масштабу действия законодательные акты прошлого. Их наименования на протяжении истории были чрезвычайно разнообразными, – грамоты, указы, уставы, судебники, уложения, манифесты, декреты, постановления и др., но все они по своей юридической природе представляли собой законы. В отличие от действующих нормативных правовых актов (законов и подзаконных актов) эти акты уже утратили юридическую силу, в силу чего они входят в предмет изучения именно историко-правовой науки, а не наук, которые занимаются исследованием современного государства и права. По мере развития общества и государства количество нормативных правовых актов неуклонно увеличивалось, поэтому если в глубокой древности законы, по сути, носили «штучный» характер, что для тогдашнего права было абсолютно нормально, то уже в «царскую» эпоху отечественной истории интенсивность законодательной деятельности государства резко возросла и с течением времени эта тенденция только усиливалась.

Из всего огромного массива дошедших до нас памятников права в первую очередь изучаются, конечно же, крупнейшие законы и своды законов, занимавшие центральное место в правовой системе России в соответствующие эпохи, – княжеские церковные уставы, Русская Правда, Псковская и Новгородская судные грамоты, Судебники XV–XVI вв., Уложение 1649 г., Артикул воинский 1715 г., Краткое изображение процессов или судебных тяжеб 1715 г., Жалованные грамоты дворянству и городам 1785 г., Свод законов Российской Империи 1832 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Судебные уставы 1864 г., Основные государственные законы Российской Империи 1906 г., советские конституции 1918, 1924, 1936, 1977 гг. и советские кодексы. Все эти памятники права исследуются не только в плане содержания их институтов и норм, но и с точки зрения причин и предпосылок их издания, источников, на которых они базировались, особенностей структуры и т. д. При этом все ключевые памятники права до Уложения 1649 г. включительно являлись законами универсального, межотраслевого содержания, то есть предусматривали нормы и институты права различной отраслевой принадлежности, преимущественно гражданского, уголовного и процессуального права. В дальнейшем отечественное право стало трансформироваться в систему отраслевых нормативных правовых актов, подлежащих последующей кодификации. Несмотря на бесспорное значение всех этих главнейших памятников права, ограничиваться только их изучением и делать общие выводы о развитии государства и права лишь на их основе недопустимо, поскольку наряду с ними применялись и другие законы (общероссийские и ограниченной по территории и кругу лиц сферы действия), которые также играли важную роль в правовом регулировании. Поэтому только с учетом всех основных законодательных актов и других источников права можно дать правильную и более или менее полную характеристику государства и права конкретной исторической эпохи.

Помимо анализа памятников права для этого необходимо обратиться к изучению такого исторического источника, как актовые (археографические) материалы. Они включают в себя множество юридических и иных документов, в которых получил отражение юридический быт определенного исторического периода. К этим материалам прежде всего относятся различные гражданско-правовые акты (договоры купли-продажи, мены, дарения, аренды, найма и т. д., платежные расписки, завещания и т. д.), акты землевладения (акты пожалования земельных участков, их раздела, ввода во владение землей и т. д.), следственные документы (протоколы опросов, допросов, очных ставок и т. д.), судебные акты (повестки о вызове в суд, судебные протоколы, судебные решения, мировые сделки и т. д.), документы официального делопроизводства, акты выборов на те или иные должности и др. К настоящему времени вышел в свет целый ряд сборников, содержащих исторические акты юридической практики, и работа по их обнаружению и изданию продолжается. Информацию юридического характера также можно почерпнуть из некоторых иных исторических документов, например, из более чем тысячи берестяных грамот XI–XV вв., открытие которых в середине ХХ в., последующая публикация и исследование позволили существенно обогатить знания о древнерусском праве, особенно праве Северо-Западной Руси.

Огромное значение актовых (археографических) материалов для изучения истории отечественного государства и права состоит в том, что они дают возможность получить представление о фактическом положении дел в юридической сфере, о том, каковы были не идеальные, то есть предусмотренные законом, «на бумаге», юридические нормы и институты, а реальная юридическая практика в конкретную эпоху. Например, в Московском государстве судебные приговоры могли серьезно видоизменять законодательные постановления, смягчать предусмотренные законом наказания, служить основанием для внесения тех или иных норм в закон и определения их формулировок. О содержании обычно-правовых норм в силу их неписанного характера можно судить вообще исключительно по актовым материалам, поскольку только в соответствующих актах устные юридические правила получали внешнее, письменное закрепление. При изучении истории государства и права советского периода наряду с законами и подзаконными актами необходимо принимать во внимание и акты партийных органов, так как вследствие сращивания коммунистической партии и советского государства они были общеобязательными для исполнения.

Полноценное изучение древнерусского государства и права невозможно без учета той информации, которая отражена в русских летописях. Разумеется, в них в первую очередь фиксировались наиболее значимые, с точки зрения летописцев, неюридические события – межкняжеские взаимоотношения, военные конфликты, природные катаклизмы и др., однако встречаются и сведения юридического характера. Кроме того, анализ летописных известий, даже напрямую не акцентировавших внимание на конкретных правовых вопросах, может способствовать установлению тех или иных юридических нюансов, например, связанных с определением особенностей престолонаследия в Древней Руси, развития системы наказаний и т. д.

К летописным сказаниям в определенной мере примыкает такой исторический источник, как сообщения современников (русских и иностранцев) о различных юридических явлениях и процессах, свидетелями которых они являлись сами или о которых узнали от других лиц. Ценность данного источника истории государства и права России, как и летописей, обусловлена двумя факторами. Во-первых, обращение к свидетельствам современников позволяет существенно расширить, углубить и уточнить представления о государстве и праве конкретной исторической эпохи, сформированные на основе анализа соответствующих законов, судебных приговоров и других юридических актов, прежде всего дополнив и наполнив их «живым» содержанием, отражавшим реальную юридическую практику того времени. Во-вторых, в сочинениях русских авторов, а также иностранцев, непосредственно побывавших в России или писавших о ней со слов других путешественников, нередко содержатся сведения, которые по каким-либо причинам отсутствуют в юридических документах, поэтому ознакомление с ними дает возможность получить новые знания о развитии отечественного государства и права на интересующем ученого историческом отрезке.

При этом при использовании в качестве исторического источника свидетельств современников-иностранцев нужно проявлять известную осторожность и критично оценивать сообщаемые ими сведения, принимая во внимание такие факторы, как национальная и особенно религиозная принадлежность автора, цель посещения им России (дипломатическая, торговая, миссионерская и т. д.) и его результаты, продолжительность пребывания в нашей стране и степень знакомства с ее языком, историей, культурой и т. д., наличие или отсутствие политической ангажированности (политического заказа) при написании записок о России и др. По своему объему и содержанию свидетельства современников чрезвычайно разнообразны – от весьма лаконичных сообщений до многостраничных сочинений с подробным описанием различных сторон российской действительности, однако описание особенностей государственного и правового устройства России можно встретить далеко не во всех этих исторических записках.

В целом несмотря на огромное научное значение свидетельств современников как источника для изучения истории отечественного государства и права, он пока еще не получил должного распространения в историко-правовых исследованиях и, как правило, либо игнорируется историками-правоведами, либо используются ими лишь эпизодически.

Какими бы ни были разновидности исторических источников, которыми пользуются ученые при проведении исторических и историко-правовых исследований, они в своей научной деятельности должны опираться лишь на подлинные исторические источники, а не на сомнительные по своему происхождению исторические документы и уж тем более не на псевдоисторические подделки. Проблема фальсификации истории не нова, однако последнее время в нашей стране она приобрела особую остроту, прежде всего применительно к истории Древней Руси. Например, не только в интернет-пространство и литературу, ориентированную на неискушенного в истории читателя, но даже, к великому сожалению и удивлению, в научный оборот и учебные издания вошли такие откровенные фальшивки-новоделы, как «Велесова книга», «Славяно-арийские веды» и др., с опорой на которые стала целенаправленно твориться абсолютно мифическая «история» никогда не существовавшей «великой языческой Руси» и формироваться новое религиозное движение неоязычества («родноверия»). Опасность фальсификации истории совершенно очевидна, поэтому одной из актуальных задач историков является очищение источниковой базы исторической науки от вредоносных антиисторических суррогатов.

Периодизация истории государства и права России. Изучение истории государства и права России осуществляется не просто в хронологической последовательности, но и путем периодизации юридической истории, то есть ее подразделения на определенные временные отрезки, каждый из которых характеризовался относительным единством происходивших в этот период процессов и общими тенденциями и закономерностями государственного и правового развития. Единой, общепризнанной периодизации истории отечественного государства и права не существует, поскольку и критерии, которые могут быть положены в ее основу, и хронологические границы исторических периодов, особенно древних, являются условными, зависящими от субъективных представлений конкретных исследователей. Впрочем, в дореволюционной и советской историко-правовой науке имели место более или менее единые, хотя и принципиально отличавшиеся друг от друга подходы к периодизации.

В то время как одни дореволюционные историки права использовали в качестве критерия периодизации местоположение столицы государства и исходя из этого выделяли киевский, московский и петербургский периоды истории государства и права, другие ученые опирались на титул главы государства и отталкиваясь от этого отдельно раскрывали историю государства и права в княжеский, царский и императорский периоды. Оба указанных формальных критерия были достаточно простыми и удобными, поэтому основанные на них варианты периодизации были не только легкими для запоминания, но и в целом адекватно отражали общие черты и особенности эволюции отечественного государства и права.

В советской историко-правовой науке критерием периодизации стал выступать тип государства и права, который соответствовал определенной общественно-экономической формации с присущими ей способом производства, типом собственности и производственных отношений. Выделялись такие типы государства и права, как рабовладельческое, феодальное, капиталистическое (буржуазное) и социалистическое, а внутри каждого из них – отдельные исторические периоды в развитии государства и права: например, государство и право в период раннефеодальной монархии, феодальной раздробленности, образования Русского централизованного государства, сословно-представительной монархии, абсолютной монархии, разложения крепостнического строя и роста капиталистических отношений, утверждения и развития капитализма, буржуазной монархии, буржуазно-демократической революции. Особенно подробно освещался, естественно, советский этап в развитии государства и права, который также подразделялся на несколько самостоятельных периодов: становления советского государства и права, государства и права в годы Гражданской войны и иностранной интервенции, в период НЭПа и др.

Типичный для советской историографии подход к периодизации истории отечественного государства и права, при всей его искусственности и идеологизированности, присутствует и сегодня в историко-правовой науке Российской Федерации, несмотря на произошедшее в связи с распадом СССР освобождение научно-образовательной сферы от идеологических оков. В то же время в современных историко-правовых трудах встречаются и другие варианты периодизации истории государства и права России, которые, по сути, воспроизводят дореволюционную традицию либо в той или иной мере сочетают дореволюционный и советский подходы к периодизации.

В настоящей работе история государства и права России подразделяется на следующие периоды:

1) государство и право Древней Руси (IX – первая половина XI в./ первая треть XII в.) и в период удельной раздробленности (вторая половина XI в./вторая треть XII в. – XIV вв.);

2) государство и право в эпоху Московского государства: в период образования Русского централизованного (Московского) государства (XIV в. – первая половина XVI в.) и в период самодержавно-народной монархии (вторая половина XVI в. – XVII в.);

3) государство и право Российской Империи: в XVIII в., в первой половине XIX в., во второй половине XIX в., с конца XIX в. по февраль 1917 г.;

4) государство и право в период между Февральской и Октябрьской революциями (февраль – октябрь 1917 г.);

5) советское государство и право: в период становления советского государства и права (октябрь 1917 г. – 1918 г.), военного коммунизма (1918–1921 гг.), НЭПа (1921 г. – конец 1920-х гг.), становления административно-командной системы управления (1930-е гг. – 1941 г.), Великой Отечественной войны и восстановления народного хозяйства (1941 г. – первая половина 1950-х гг.), политической либерализации и становления «развитого социализма» (вторая половина 1950-х гг. – первая половина 1980-х гг.), Перестройки и становления Российской Федерации (вторая половина 1980-х гг. – 1993 г.);

6) государство и право Российской Федерации (1993 г. – начало XXI в.).

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Как соотносится история государства и права с общей (общегражданской) историей, теорией государства и права, историей государства и права зарубежных стран и отраслевыми юридическими науками?

2. Что входит в предмет истории государства и права России?

3. Какие научные методы использует историко-правовая наука? Что представляет собой принцип историзма как основа историко-правового познания?

4. Назовите исторические источники, на которых базируется история государства и права России.

5. Что представляет собой периодизация истории отечественного государства и права?

Тесты

1. Изучаемые историей государства и права России государство и право являются ее:

А) объектом;

Б) предметом;

В) методом;

Г) методологией.

2. Основным источником русского права на протяжении большей части истории России являлся (являлось):

А) закон;

Б) судебный прецедент;

В) обычное право;

Г) нормативный правовой акт.

3. К какому виду методов относится формально-юридический метод?

А) к общим методам;

Б) к общенаучным методам;

В) к междисциплинарным методам;

Г) к частнонаучным (специальным) методам.

4. К какому виду источников изучения истории государства и права России относятся дошедшие до нас договоры купли-продажи, дарения, займа и т. д., заключенные между конкретными лицами?

А) к памятникам права;

Б) к актовым материалам;

В) к летописям;

Г) к сообщениям современников.

5. Какой критерий периодизации истории государства и права России был характерен для советской историко-правовой науки?

А) местоположение столицы государства;

Б) титул главы государства;

В) тип государства и права, соответствовавший определенной общественно-экономической формации;

Г) тип цивилизации.

Темы рефератов

1. Место истории государства и права России в системе юридических наук.

2. Проблемы методологии истории государства и права России.

3. Частнонаучные (специальные) методы научного исследования истории государства и права России.

4. Значение актовых (археографических) материалов, летописей и сообщений современников как источников изучения истории государства и права России.

5. Различные подходы к периодизации истории государства и права России.

6. Периодизация истории государства и права России в свете формационного подхода и ее критический анализ.

Рекомендуемая литература

1. Барг М. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984.

2. Данилевский И. Н., Пронштейн А. П. Вопросы теории и методики исторического исследования. М., 1986.

3. Иванов Г. М., Коршунов А. М., Перов Ю. В. Методологические проблемы исторического познания. М., 1998.

4. Коломийцев В. Ф. Методология истории (от источника к исследованию). М., 2001.

5. Смоленский Н. И. Теория и методология истории. М., 2008.

Глава 2.
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕЙ РУСИ (IX В. – ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XI В./ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XII В.)

В результате изучения данной главы студент должен:

– знать: особенности формирования русского народа и древнерусской государственности; специфику общественного и государственного строя Древней Руси, прежде всего отличительные черты правового положения Князя и межкняжеских отношений; содержание Русской Правды, княжеских церковных уставов и других важнейших источников права данной эпохи и предусмотренных ими правовых норм и институтов; основные научные подходы к характеристике древнерусского государства и права;

– уметь: оценивать с историко-правовой точки зрения происходившие в эпоху Древней Руси изменения в общественном строе, государстве и праве; подвергать историко-правовому анализу нормативные правовые акты и другие юридические, летописные и иные исторические источники рассматриваемого периода;

– владеть: историко-правовыми методами изучения юридически значимых явлений и процессов прошлого; историко-правовым понятийным аппаратом; навыками самостоятельной работы с юридическими, летописными и другими историческими источниками периода Древней Руси, учебной и научной литературой.

Ключевые термины и понятия: восточные славяне, призвание варягов, Крещение Руси, Церковь, белое и черное духовенство, князья, бояре, дружина, старцы градские, купцы, ремесленники, смерды, закупы, холопы, богадельные люди, община (вервь), полюдье, престолонаследие, родовое и семейное старшинство, отчина, братство князей, межкняжеские договоры, княжеские съезды, вече, десятичная и дворцово-вотчинная системы управления, тысяцкий, сотские, десятские, волость, посадник, волостель, народное ополчение, обычное право, закон Русский, церковное (каноническое) право, номоканоны, княжеские церковные уставы, Русская Правда, договоры Руси с Византией, ряд, наймит, рез (рост), рукописание, задница и часть, степени и линии родства и свойствá, обручение, венчание, заряд, роспуст, единство семьи, приданое и вено, отделенные дети, опека, обида, татьба, поток и разграбление, выкупы, вира, дикая вира, головничество, продажа, урок, княжеский суд, церковный суд, вотчинный суд, смесный (обчий) суд, состязательный (обвинительный) процесс, истец и ответчик, заклич, свод, гонение следа, суд Божий, рота, ордалии, поле.

2.1. Общая характеристика

Древнерусская государственность сложилась на территории проживания многочисленных восточнославянских племен – полян, древлян, кривичей, вятичей и др., находившихся на различных ступенях родоплеменного и политического развития. Центрами их взаимного «притяжения» являлись Киев и Новгород, которые первоначально были обособлены друг от друга в социальном и политическом отношении, но в конце IX в. восточнославянские племена и их союзы оказались объединены под властью Киева, причем эволюция племен характеризовалась все более активным разрушением племенных связей и их заменой территориальными. Решающую роль в сближении племен и земель и их превращении в единый русский народ сыграли два фактора: политический и религиозный. Первый заключался в появлении над всеми разрозненными племенами общей для них княжеской власти, возникшей в результате призвания в Новгород в 862 г. варяга (скандинава, предположительно датчанина) Рюрика с «родом своим», который положил начало княжеской, а затем царской Династии Рюриковичей. Другой, еще более значимой причиной образования русской общности и, вне всякого сомнения, главнейшим событием всей русской истории стало православное Крещение Руси в 988 г. равноапостольным Князем Владимиром Святым, которое в дополнение к внешнему, политическому объединению обеспечило единство народа в самой главной его составляющей – внутренней, духовно-культурной. Благодаря указанным двум факторам в кратчайшие по историческим меркам сроки на месте прежних отдельных восточнославянских племен сформировался русский народ как единое целое, отличное от других народов, а славянские земли стали восприниматься им как единая «Русская земля».

Применительно к развитию непосредственно древнерусской государственности приглашение Рюрика на Русь, если оно вообще имело место, что оспаривается некоторыми исследователями, оценивается историками по-разному. Сторонники так называемой «норманской» теории происхождения Древнерусского государства полагают, что именно иноземцы-варяги (скандинавы или немцы) создали Древнерусское государство, дав отсталым в политическом и культурном отношении восточным славянам государственные институты, законы и даже само название «Русь». Противники норманской теории («антинорманисты») убеждены в том, что государственность у восточных славян возникла без внешней помощи, еще до прихода варягов как закономерное следствие внутреннего развития славянского общества, поэтому пришедшим на Русь или завоевавшим ее варягам «не надо было ничего создавать, достаточно было воспользоваться существовавшим аппаратом, расставив на ключевые посты своих людей», и историческая роль варягов заключалась лишь в «развитии творческого потенциала» уже имевшегося у славян государства3. Относительно же того, когда именно оно возникло, в науке ведутся споры, но вряд ли подлежит сомнению то, что относительно единое государство на Руси образовалось на стыке IX–X вв., в правление Князя Владимира Крестителя, после того, как взамен местных князей, стоявших во главе племен, и назначавшихся киевским Князем князей наместников были поставлены сыновья Владимира и таким образом все соответствующие территории оказались под властью и управлением одного княжеского рода. Впрочем, единое Древнерусское государство оказалось недолговечным, просуществовало всего несколько десятилетий, поскольку уже после смерти сына Владимира I Князя Ярослава Мудрого, принявшего решение о разделе русских земель между своими сыновьями, начался процесс политико-территориального распада Руси. Единое государство под властью киевского Князя сменилось совокупностью возглавляемых собственными князьями Рюриковичами отдельных княжеств и земель, которые находились в состоянии постоянного противоборства друг с другом и которые также в свою очередь дробились.

Важнейшая особенность древнерусского государственного строя заключалась в том, что и в едином Древнерусском государстве, и в самостоятельных русских землях князья не являлись полновластными правителями, поскольку делили свою власть с народом в лице веча. Власть веча как института исстаринного, существовавшего еще со времен родоплеменного строя, была примерно равной власти Князя, поэтому отношения веча с Князем носили самый разнообразный характер: от полной поддержки вечем проводимой Князем политики и оказания ему всемерного содействия до активного вмешательства веча в княжеское управление и вплоть до выражения недоверия Князю и его изгнания. В целом же отношения между вечем и Князем строились на взаимном доверии и согласии.

Что касается общественного устройства Древней Руси, то, как и любое другое общество древности, оно было юридически неоднородным и состояло из различных групп населения. В основе социального деления лежал такой критерий, как юридически свободный или несвободный статус лица, от чего зависела его правосубъектность, то есть способность иметь определенные права и обязанности, реализовывать их и нести ответственность за свои поступки. С этой точки зрения все древнерусское общество подразделялось на две категории: на свободных и несвободных лиц. Общими, собирательными обозначениями свободных жителей русских земель являлись понятия «люди» и «мужи», а несвободных – «холопы», «челядь» и «чадь». Свободное население в свою очередь также распадалось на несколько групп, которые располагались в виде социальной пирамиды. Низший и самый многочисленный разряд свободных лиц составляли смерды (крестьяне), ступенькой выше находились ремесленники и купцы, а над этими тремя группами простолюдинов, или «меньших», «простых» людей или «людей» в узком смысле слова, возвышались «лучшие», «нарочитые», «вятшие» люди в лице дружинников, бояр, старейшин, князей и представителей духовенства. В рамках несвободного населения также выделялись рядовые холопы и холопы, которые вследствие принадлежности высокопоставленным господам и выполняемых функций занимали высокое положение в обществе. Еще одной социальной прослойкой, которая по своему юридическому статусу являлась промежуточной между свободными и несвободными категориями населения, являлись крестьяне-закупы. Так же, как и смерды, они были юридически свободными лицами, но в силу взятых на себя обязательств по договору с лицами, на которых закупы работали, их свобода и права были частично ограничены, поэтому в юридическом плане закупы являлись, условно говоря, полусвободными лицами.

Социальный статус обуславливался не происхождением лица, когда он передавался автоматически по наследству от родителей, что характерно для сословного устройства, а его личными качествами и усилиями. Общественные группы Древней Руси являлись открытыми, и каждый мог, в зависимости от своих стартовых жизненных условий, целеустремленности, везения и прочих факторов, перемещаться по социальной лестнице вверх или вниз либо оставаться на месте. Строгой привязки общественных разрядов к определенным видам деятельности и комплексу прав и обязанностей, что также присуще сословному строю, в это время тоже еще не было, поэтому «от князя до последнего свободного всякий мог быть воином, чиновником, иметь поземельную собственность, заниматься торговлей, промыслами и т. д.»4. В рассматриваемый период имелись лишь зачатки сословного устройства, которое стало формироваться уже в эпоху Московского Государства.

Люди древности не мыслили себя не только вне своей семьи и рода, но и вне своей общины, или «верви» по тогдашней терминологии, которая являлась для них своеобразным «государством в государстве» и «миром в миниатюре». Именно соседская община, состоявшая из большего или меньшего числа отдельных семей, являлась первичным элементом и краеугольным камнем всей государственности, низшим звеном публичного управления и одним из важнейших коллективных субъектов права. Организация и функционирование общины базировались на таких фундаментальных началах, как выборное самоуправление, общинное землевладение и круговая порука, то есть принцип «один за всех и все за одного» при исполнении публичных обязанностей и несении ответственности за некоторые преступления. Функции общины были многогранны: она поддерживала общественный порядок на своей территории, осуществляла розыск преступников, улаживала внутриобщинные конфликты и разбирала судебные споры, решала вопросы, связанные с владением, пользованием и распоряжением землей, и т. д. Общинная администрация представляла и защищала интересы общины и общинников перед другими общинами, отдельными лицами, Церковью и государством. Юридической основой деятельности общины являлись создававшиеся ею нормы обычного права, которые, по сути, являлись законом для самих общинников и при этом признавались государством.

Помимо неписаного обычного права, творимого народом без участия государства, другими источниками древнерусского права являлись церковное (каноническое) право, византийские (греко-римские) и русские законодательные акты, а также международные и межкняжеские договоры. Наиболее известным, подробнее всего изученным и самым знаковым памятником права Древней Руси, несомненно, является Русская Правда, на основе изучения которой традиционно и дается характеристика древнерусского права. Однако несмотря на всю значимость Русской Правды как для права того времени, так и для истории отечественного права в целом, главным юридическим источником в начальный период развития Русского государства была не она. Ключевую роль в правовом регулировании общественных отношений в Древней Руси играли обычное и церковное (каноническое) право.

2.2. Общественный строй

Церковь и духовенство. На вершине социальной иерархии Древнерусского государства после Крещения Руси находились представители православной Церкви. Помимо реализации своей главной задачи – служения Богу и духовно-нравственного окормления народа, Церковь играла важную политическую, экономическую, социальную и просветительскую роль в жизни общества. Она сосредоточивала в своих руках крупные земельные владения и материальные ценности, осуществляла правосудие по делам, отнесенным к ее компетенции источниками церковного (канонического) права, обладала рядом серьезных привилегий.

Будучи одной из митрополий Константинопольского (Вселенского) патриархата, русская Церковь, была полностью зависима от него в административном и судебном отношении. Все ключевые вопросы церковной жизни, церковного устройства и управления решались в Константинополе (Царьграде). Стоявший во главе русской Церкви Митрополит Киевский (и всея Руси) поставлялся константинопольским Патриархом и Синодом в согласии с византийским Императором. Первым предстоятелем русской Церкви согласно церковному преданию являлся Митрополит Михаил I. Подавляющее большинство русских митрополитов в начальный период существования русской Церкви, что вполне естественно, были греками, а первым митрополитом русского происхождения являлся Митрополит Иларион (середина XI в.), возведенный на митрополичью кафедру вопреки традиции не в Царьграде, а Собором русских епископов.

Константинопольская церковная власть регулировала и изменяла русское церковное устройство, осуществляла высший надзор за положением церковных дел на Руси, требуя от русских митрополитов периодически являться с докладами в Царьград или присылать своих уполномоченных, а также советоваться с Патриархом по всем важнейшим вопросам. Константинопольскому Патриарху принадлежали права суда над русскими митрополитами, окончательного разрешения споров, возникавших в русской митрополии, получения от нее дани и другие прерогативы. В некоторых случаях цареградские патриархи напрямую обращались с посланиями к русскому духовенству и пастве.

В административно-территориальном отношении русская Церковь подразделялась на епархии, возглавлявшиеся епископами (архиереями). В соответствии с канонами епископ в своей епархии обладал всей полнотой власти, выступая в трояком качестве: во-первых, верховного учителя веры, призванного проповедовать Слово Божие и распространять Христианское учение в епархии; во-вторых, первосвященника, наделенного правом совершать все священнодействия, в том числе поставлять (рукополагать) священников, диаконов и низших клириков; наконец, высшего церковного начальника в епархии, от которого зависели все священнослужители, церковнослужители, храмы и монастыри.

Низший уровень церковного управления составляли приходы. Приходские священнослужители (священники и диаконы) и церковнослужители (псаломщики, пономари и др.) избирались (нанимались) городскими и сельскими приходскими общинами, которые заключали с ними соответствующие договоры. В связи с высокими требованиями, которые предъявлялись к духовенству церковным (каноническим) правом и житейской логикой, такими, как умение читать и писать, твердое знание Православного вероучения и церковной службы и т. д., на церковные должности избирались главным образом дети священно- и церковнослужителей, которых с детства готовили к будущему церковному служению. Однако представители других социальных групп, включая холопов, также не были лишены такой возможности, в силу чего духовенство не являлось замкнутым сословием, а духовное звание – наследственным.

Прихожане не только избирали священно- и церковнослужителей, но и полностью содержали приход в материально-финансовом отношении. Община оплачивала возведение церкви и других строений, их содержание в надлежащем состоянии и ремонт, приобретала необходимые утварь и книги, обеспечивала клир землей и, если требовалось, жильем, совершала различные сделки в интересах прихода. Для ведения церковного хозяйства прихожане избирали церковного старосту. Община также поддерживала церковную дисциплину, следя за тем, чтобы ее члены регулярно ходили в церковь, соблюдали пост, не работали в праздники и т. д. Местный храм являлся не только духовным центром, но и местом, где прихожане обсуждали и решали актуальные житейские вопросы.

Огромную роль в жизни русского общества с момента принятия Россией Христианства играли монастыри. Помимо выполнения своей основной функции – служить местом для высшего духовного и нравственного совершенствования и совместного исповедания Православной веры, монастыри также выступали в качестве крупных оборонных центров и важнейших социальных объектов: занимались народным просвещением, давали приют и пропитание нищим, обездоленным, странникам, являлись больницами, оказывавшими медицинскую помощь окрестному населению, и богадельнями, в которых можно было найти прибежище или упокоение на старости лет или по состоянию здоровья.

С точки зрения характера подчиненности монастыри были трех типов: во-первых, монастыри, зависевшие от местного епархиального архиерея; во-вторых, монастыри, подчинявшиеся непосредственно константинопольскому Патриарху; и, в-третьих, «приписные» монастыри, находившиеся в зависимости от других монастырей как главных. Тип монастыря определял способ обретения им своего настоятеля (игумена или архимандрита): он либо назначался епископом, Патриархом или главным монастырем, либо, будучи избранным монастырской братией, затем утверждался соответствующим руководителем. Во вновь устроенный монастырь настоятель назначался по воле основателей. Если обитель учреждалась каким-либо иноком, то он и возглавлял ее.

Монастырская братия разделялась на «соборных старцев» как наиболее авторитетных монахов и рядовых иноков. Общим советом они решали все важнейшие вопросы жизни монастыря. Текущее управление обителью осуществлялось настоятелем совместно с «малым» монастырским собором в составе келаря, заведовавшего монастырским имуществом, казначея, распоряжавшегося монастырской казной, и 3–4 соборных старцев, избранных братией. В подчинении монастырской администрации находились приказчики, «посельские», «стряпчие» и другие лица, выполнявшие различные административные, юридические и другие функции.

Только монашествующие лица могли стать епископами и митро­политами.

Источниками существования Церкви, реализации ею душеспасительной миссии и выполнения многочисленных социальных функций являлись имевшиеся у нее материальные ресурсы, главным из которых в условиях сельскохозяйственной экономики были земли с «сидевшими» на них крестьянами. Церковное землевладение (города, волости и села) формировалось благодаря княжеским пожалованиям и посредством собственных земельных приобретений Церкви по договорам купли-продажи, мены и др., путем взыскания долгов, а также за счет вкладов (пожертвований) на помин души и на пострижение. Кроме земель в пользу Церкви могло передаваться и другое имущество. Помимо эксплуатации земель и различных промыслов источниками пополнения церковной казны также являлись введенная церковным уставом Князя Владимира Великого церковная десятина, представлявшая собой 1/10 или бóльшую часть от княжеских доходов, торговых и судебных пошлин, направлявшихся в пользу Церкви; доходы от отправления церковных служб, ведения торговых операций, предоставления частным лицам и общинам денежных и натуральных займов под проценты. Весьма обильным источником церковных доходов также были судебные штрафы и пошлины, поступавшие в пользу Церкви в связи с отправлением ею правосудия по отнесенным к ее подсудности делам. Поскольку вслед за библейскими постановлениями церковный устав Князя Владимира возложил на Церковь в лице епископов такую функцию, как хранение эталонов городских и торговых мер и весов и надзор за их соблюдением, то пошлины от взвешивания тоже поступали в церковную казну. Саму же метрологическую функцию Церковь реализовывала вплоть до эпохи Ивана Грозного, когда она перешла к государству. Чрезвычайно важной финансовой привилегией представителей Церкви являлось их освобождение от выполнения государственных повинностей и уплаты податей и сборов.

Что касается осуществления Церковью правосудия по подведомственным ей делам, то с момента Крещения Руси Церковь получила широчайшие прерогативы в судебной сфере. На основании византийских и русских источников канонического (церковного) права церковный (святительский) суд являлся самостоятельным видом судебных органов, которому были подсудны следующие категории дел: во-первых, дела о религиозных, половых, внутрисемейных и некоторых других преступлениях; во-вторых, брачно-семейные и наследственные споры; в-третьих, дела с участием священнослужителей и монахов («белого» и «черного» духовенства, соответственно), а также «богадельных людей», то есть лиц, которые находились под патронатом Церкви: паломников, врачей, нищих, инвалидов, психически неполноценных лиц, вдов, находившихся на церковном иждивении, и др.; наконец, дела с участием крестьян и иных лиц, которые проживали и работали на церковных и монастырских землях. Система церковных судов включала различные суды, действовавшие на разных уровнях церковной организации.

Наконец, наиболее ярким свидетельством высочайшего авторитета и значения Церкви в Древнерусском государстве являлось огромное влияние духовенства на князей и на изменение самой концепции княжеской власти. Если в языческую эпоху она воспринималась как сугубо мирское установление, то Церковь настойчиво проводила в жизнь взгляд на княжескую власть как на учреждение, имевшее божественное происхождение, а на Князя как на Божьего избранника, что, естественно, поднимало княжескую власть и ее носителей на небывалую высоту. Дабы князья в полной мере соответствовали своему статусу богопоставленного Верховного владыки, правителя и судьи, представители Церкви в первую очередь старались формировать и укреплять в них христианские духовно-нравственные принципы и идеалы, призывали их всегда действовать согласно Божиим заповедям, предостерегали от совершения несправедливых и душевредных поступков. Для этого митрополиты и другие иерархи по собственной инициативе или по просьбе самих князей давали им необходимые советы и наставления, в том числе по политическим вопросам, а также «печаловались» перед ними за виновно и невинно осужденных. Князья со своей стороны почтительно прислушивались к голосу Церкви, а в отношении тех из них, кто этого не делал, святители вооружались «всей силой духовной власти: они говорят им об утрате вечного спасения, о том, что своим непослушанием наведут на всю землю наказание Божие, отлучают их от Церкви и лишают погребения»5. Если между Князем и Митрополитом возникали непреодолимые разногласия, а такое изредка бывало, то они разрешались Вселенским Патриархом. Стремясь к обеспечению мира и согласия на Русской земле, духовные власти побуждали князей к выстраиванию мирных, братских взаимоотношений друг с другом, а при возникновении междоусобиц выступали в качестве арбитров в межкняжеских конфликтах, всячески стараясь примирить враждующих князей и вернуть их в состояние взаимной любви.

Князья, бояре, дружинники. Высшей светской категорией населения Древнерусского государства являлись князья. Изначально во главе различных племен, населявших русские земли, стояли местные племенные князья, но после призвания на Русь варяга Рюрика, основавшего правящую династию, племенные князья отошли на задний план и затем сошли с исторической арены, а их место прочно заняли князья-потомки Рюрика. Иерархия между ними устанавливалась исходя из степени генеалогической (родословной) близости конкретного князя к родоначальнику Рюрику, но с течением времени, по мере разрастания Династии Рюриковичей делать это становилось все труднее. Политические и юридические взаимоотношения между князьями Рюрикова Дома все более усложнялись и запутывались, происходило разветвление единого княжеского рода и формирование местных династий. Раздел Князем Ярославом Мудрым русских земель между его сыновьями фактически положил начало образованию такой разновидности князей, как «удельные» князья, которые самостоятельно правили в своих землях-уделах, но при этом формально признавали над собой «старейшинство» киевского Князя. Правовой статус князей законодательно не регламентировался и определялся фактически складывавшимися политико-правовыми обычаями.

Князья выступали не только в качестве правителей соответствующих земель, в своей совокупности образовывавших Русское государство, но и являлись частными собственниками отдельных городов, волостей и сел, которые создавались или приобретались ими на собственные средства. При этом князья могли владеть частными городами и сельскими поселениями не только в своих, но и в чужих княжествах. Собственными земельными владениями, не входившими в общегосударственную систему управления, князья пользовались и распоряжались по своему усмотрению: привлекали туда купцов, ремесленников и крестьян, заводили различные угодья, меняли, передавали по наследству и т. д.

Следующую ступень социальной лестницы занимали члены княжеской дружины, общая численность которой составляла в разные времена, предположительно, от нескольких сотен до более тысячи человек, а национальный состав был весьма пестрым. Княжеская дружина как содружество профессиональных воинов являлась главной военной опорой Князя и ядром его войска, гарантом княжеской власти и исполнения принятых Князем решений. Кроме того, дружинники являлись телохранителями Князя, членами его свиты, порученцами, советниками, а также выполняли различные управленческие и судебные функции. Изначально дружина была неразрывно связана с Князем личными взаимными обязательствами, проживала на княжеском дворе, находилась на содержании Князя и получала часть завоеванной в княжеских походах добычи.

В дальнейшем княжеская дружина стала подразделяться на две группы: на старшую и младшую дружины. Старшие дружинники именовались «княжими мужами» и «боярами», и со временем термин «боярин» окончательно закрепился за ними. Будучи лично свободными, члены старшей дружины образовывали ближайшее окружение Князя, являлись его «думцами» и высшими должностными лицами. Служба бояр Князю носила вольный, договорный характер: боярин был вправе на основании соглашения как поступить на службу к Князю, так и уйти от него и перейти к другому, но во время службы он был обязан быть верным слугой своего Князя согласно данной ему присяге. Источниками существования бояр наряду с военными трофеями являлись пожалованные им Князем земли, собственные земельные приобретения, натуральные и денежные доходы от выполнения различных служб и т. д., что давало возможность крупным боярам иметь собственных бояр, дружинников и многочисленных слуг. Наличие у бояр своих земельных владений и источников дохода влекло за собой их постепенное «оседание на землю» в качестве самостоятельных землевладельцев, отсутствие необходимости постоянного проживания вместе с Князем, появление интересов, отличных от интересов Князя, что в конечном счете означало фактический разрыв прежней прочной личной связи между боярином и Князем.

Помимо княжеских бояр, являвшихся выходцами из княжеской дружины, также существовали так называемые земские бояре, или «нарочитые мужи», «старцы», «старейшины», представлявшие собой местную знать. Первоначально княжеские и земские бояре являлись обособленными друг от друга группами с зачастую противоположными интересами, но примерно в XI в. в результате имевшего место процесса превращения княжеских дружинников в землевладельцев, с одной стороны, и поступления земских бояр на княжескую службу, с другой, разница между ними исчезла и возник единый боярский класс, который вместе с князьями противопоставлялся остальной массе населения («людям»). При этом боярство еще не превратилось в замкнутую социальную группу, поскольку оно формировалось на основе не столько происхождения, сколько личных заслуг и благосостояния соответствующих лиц, поэтому боярином мог стать как сын боярина, так и простолюдин.

Также бояре еще не имели четко закрепленных юридических привилегий, резко обособлявших их от других общественных групп. В законодательных актах рассматриваемой эпохи имелись лишь единичные и относительные указания на особый юридический статус бояр. Во-первых, церковный устав Князя Ярослава устанавливал повышенные наказания за преступления против боярских жен и дочерей. Во-вторых, Русская Правда закрепляла более выгодный для бояр порядок наследования по закону по сравнению с наследованием смердов, который, впрочем, распространялся не только на бояр, но и на дружинников, а также, возможно, и на других свободных лиц. И, в-третьих, согласно Русской Правде посягательство на жизнь или здоровье княжа мужа или «огнищанина», то есть боярина, каралось более строгими наказаниями сравнительно с теми же преступлениями, совершенными против иных лиц. Однако и здесь речь не шла об установлении приоритетной уголовно-правовой защиты именно бояр: поскольку такое же наказание полагалось за убийство некоторых других должностных лиц, то очевидно, что разница в наказаниях обусловливалась не принадлежностью потерпевшего к боярству, а его приближенностью к княжеской власти; размер же материальной компенсации пострадавшему от насилия боярину или крестьянину-«смерду» был одинаков. Вполне вероятно, что особое положение бояр в обществе, которое, несомненно, имело место, предопределялось не юридическими, а экономическими, политическими и другими факторами.

Что касается членов младшей дружины Князя, именовавшихся «гридями», «отроками», «детскими», то в нее входили как свободные, так и несвободные лица. Помимо несения военной службы как своей основной обязанности младшие дружинники также выполняли различные менее значимые управленческие функции и при надлежащем исполнении своих обязанностей могли войти в состав старшей дружины. Как и у бояр, у членов младшей дружины, судя по всему, появлялись собственные земельные владения, хотя и в меньших масштабах.

Купцы и ремесленники. Основную массу городского населения составляли купцы и ремесленники. Купцы занимались торговлей и подразделялись на две группы: на «гостей», то есть иностранных торговцев и русских купцов, торговавших за рубежом или далеко за пределами своего места жительства, и на остальных купцов. В крупнейших городах Руси, возможно, существовали различные купеческие объединения аналогичные учрежденному в первой трети XII в. в Новгороде «Иванскому купечеству», представлявшему собой ассоциацию оптовых торговцев воском при церкви св. Иоанна Предтечи на Опоках. Торговые люди не образовывали юридически обособленной категории населения, поскольку торговую деятельность в то время осуществляли все, начиная с князей и заканчивая холопами, и стать купцом мог каждый.

По своему правовому положению купцы были свободными и полностью правоспособными лицами, которые участвовали в управлении, суде, военных походах, посольствах, несли финансовую службу, например, в виде сбора торговых пошлин, могли владеть землей. В отличие от сельских жителей купцы не платили дань и вместо нее уплачивали различные налоги и торговые пошлины. Гостям как высшей прослойке купечества, по предположению некоторых ученых, могли предоставляться определенные налоговые и судебные льготы. В целом купцы играли довольно заметную роль в жизни древнерусского общества, в связи с чем законодатель посчитал необходимым включить в Русскую Правду несколько норм, специально посвященных некоторым важным аспектам купеческой деятельности.

Проживавшие в городах и селах ремесленники по своему правовому положению были неоднородны, поскольку наряду со свободными ремесленниками также существовали ремесленники-холопы. Помимо мужчин некоторыми видами ремесел, в частности, шитьем, вышивкой и др., занимались женщины.

Смерды и закупы. Абсолютное большинство населения как в эпоху Древней Руси, так и впоследствии составляли крестьяне, то есть сельские жители, занимавшиеся сельскохозяйственным трудом. В Русской Правде и летописях они обозначались понятием «смерды», которое, впрочем, оказалось недолговечным и уже в XIII–XIV вв. вышло из употребления на большей части территории Руси. В связи с отсутствием в исторических источниках более или менее четкой социально-правовой характеристики смердов в литературе преобладают две точки зрения по поводу того, кем они были. Согласно типичной для советской историографии трактовке под смердами понимались угнетенные, «феодально-зависимые», неполноправные крестьяне, которые по своему положению были близки к холопам. Большинство же ученых придерживаются мнения о том, что смерды, напротив, являлись юридически свободными крестьянами, проживавшими на общинных землях и на землях князей, бояр, дружинников и Церкви. Относительно других групп населения смерды представляли собой низший разряд свободных жителей и именно этим обусловливались некоторые ограничения их правового статуса по сравнению с лицами, которые находились на более высоких ступенях общественной иерархии. При этом, по свидетельству летописей, такое положение смердов вовсе не лишало их возможности продвижения вверх по социальной лестнице.

Как свободные сельские труженики, смерды имели собственные жилища, рабочий и домашний скот, работали на своей пашне, уплачивали Князю дань и несли такие государственные повинности, как строительство и ремонт городских укреплений и мостов, предоставление средств передвижения для княжеских воинов и гонцов («повоз»), воинская повинность, которую смерды отбывали со своими лошадьми и оружием. Противоправное физическое насилие над смердами являлось уголовно наказуемым деянием, и пострадавшие имели право на получение материальной компенсации наравне с боярами. Вопрос о размере штрафа за убийство смерда является дискуссионным, но, скорее всего, он был таким же, как и при убийстве других свободных лиц. Свобода, честь и достоинство жен и дочерей смердов находились под охраной закона, хотя размер предусмотренного им денежного возмещения в пользу потерпевших был наименьшим по сравнению с компенсациями, полагавшимися женам и дочерям бояр, «нарочитых людей» и горожан. В случае совершения преступления смерд самостоятельно нес уголовную ответственность, в частности, платя Князю «продажу», которая выплачивалась только свободными лицами. Закон прямо предусматривал возможность перехода имущества смердов по наследству, но в отличие от имущества бояр и дружинников, которое могли наследовать как их сыновья, так и дочери, имущество смерда могло достаться лишь его сыновьям. Относительно того, почему Русская Правда закрепляла неодинаковые порядки наследования бояр и дружинников, с одной стороны, и смердов, с другой, в историко-правовой литературе имеются различные мнения: например, одни ученые объясняют это разницей в правовом положении высших княжеских слуг и смердов-общинников, другие – особенностями хозяйственного предназначения и юридического статуса соответствующих земель и т. д.

В чрезвычайно специфическом юридическом положении находилась такая прослойка смердов, как «закупы». Особенность их правового статуса предопределялась тем, что, будучи обедневшими крестьянами, лишенными возможности зарабатывать на жизнь самостоятельно, они были вынуждены трудиться в чужом хозяйстве, получив от тех, на кого работали, денежную или натуральную «купу», и вследствие этого поступали под их власть, закладывая им свою личность. Находясь в подвластном состоянии, закупы уже не являлись в полной мере свободными лицами и в то же время не становились холопами, поэтому их правовое положение было, условно говоря, полусвободным, промежуточным между положением смердов (свободных лиц) и холопов (несвободных лиц). В силу того, что грань между состояниями закупничества и холопства была достаточно тонкой, чем, судя по всему, нередко пользовались принимавшие закупов лица, стремившиеся превратить их в холопов, законодатель счел нужным урегулировать ключевые элементы договора закупничества и включил в Русскую Правду целый раздел об этом.

На вопрос о том, что представляла из себя купа, за которую работал закуп, исследователи дают двоякий ответ. Наиболее распространенным является мнение о том, что это был полученный закупом заем, который он отрабатывал своим трудом на кредитора. В соответствии с другой точкой зрения купой являлась плата по договору личного найма, которую наниматель выплачивал закупу наперед (авансом). Независимо от того, какая трактовка купы более обоснованна, главным в договоре закупничества являлось то, что закуп работал за нее в хозяйстве займодавца (нанимателя) вплоть до исполнения своего обязательства и при этом, по всей вероятности, жил у него во дворе, находился на его иждивении и получал от него необходимые орудия производства. Закуп был обязан надлежащим образом исполнять свои трудовые обязанности, работая на пашне (такой закуп именовался «ролейным») или занимаясь другими делами, а хозяин имел право физически наказывать его «про дело». В случае утраты или повреждения господского имущества при наличии вины со стороны закупа он должен был возместить хозяину причиненный ущерб, а если его вины в этом не было, например, если имущество «погибнет без него, то того ему не платити». При совершении закупом кражи, главным образом домашнего скота, господин был вправе поступить с ним по своему усмотрению, например, сделать его своим холопом, а если имущество было украдено у постороннего лица, то хозяин закупа мог либо компенсировать потерпевшему стоимость похищенного (при отсутствии самой вещи), а закупа обратить в холопа, либо продать закупа и из вырученной за него суммы заплатить потерпевшему, а оставшиеся деньги («прок») взять себе. Бегство закупа, не отработавшего свой срок или не расплатившегося с господином, также влекло за собой его обращение в холопство. В то же время закон разрешал закупу открыто («явлено») отлучаться со двора господина для займа денег.

Несмотря на значительную власть господина над закупом, она тем не менее не была полной, поскольку при всем своем подчинении ему закуп все-таки не являлся его холопом. Поэтому в целях ограждения закупа от возможных злоупотреблений со стороны господина закон предусматривал ряд мер. Во-первых, за убийство закупа (о котором Русская Правда, впрочем, умалчивала) или его избиение «без вины» хозяин нес ответственность как за посягательство на свободного человека. Во-вторых, господин был не вправе отбирать имущество закупа («отарицу») или данную ему купу. В-третьих, не допускалась обманная продажа закупа в качестве холопа, и если господин так поступал, то наказывался за это максимальным штрафом, возвращал покупателю полученные за закупа деньги, а сам закуп получал «свободу во всех кунах», то есть освобождался от своих обязательств перед господином. Наконец, закуп имел право подавать Князю или другим судьям жалобы на хозяина за причиненные ему обиды.

Учитывая полусвободный статус закупа, Русская Правда ограничивала его судебную правоспособность, допуская его к даче свидетельских показаний только в случае крайней необходимости и лишь в малозначительных делах.

Помимо смердов закупами, вполне возможно, становились и представители других групп населения, которые отрабатывали купу с учетом имевшихся у них специальностей.

Используемый Русской Правдой термин «закуп» впоследствии вышел из употребления, но сам по себе институт закупничества как особой формы личного найма сохранился и получил дальнейшее развитие.

Холопы. На низшей ступени общественного устройства Древней Руси располагались рабы, общее количество которых, по всей видимости, было достаточно велико и которые принадлежали представителям различных категорий населения и монастырям. Основная масса рабов использовалась в качестве домашней прислуги, а некоторые привлекались к сельскохозяйственным работам, выполняли управленческие и другие функции. Мужчины-рабы назывались «холопами», а женщины-рабыни – «робами», общими же наименованиями для обозначения рабов являлись понятия «чадь» и «челядь», а также «обель» (полный холоп). Правовой статус холопов и их взаимоотношения с холоповладельцами и посторонними лицами определялся нормами обычного права и многочисленными постановлениями Русской Правды, прежде всего последнего раздела ее Пространной редакции, который являл собой полноценный устав о холопстве. Очень важную роль, кроме того, играли неюридические, мировоззренческие факторы, которые предполагали «в отношениях между господами и холопами наличие глубокой, органической, даже нравственной связи, весьма похожей на связь между единокровными родственниками»6. Однако несмотря на то, что холопы и являлись домочадцами холоповладельцев, в силу своего рабского положения они рассматривались ими, равно как и в целом обществом и государством, как своеобразное «одушевленное имущество» своих господ, которое находилось в их полной власти: холоповладельцы владели, пользовались и распоряжались холопами по своему усмотрению, определяли их брачную судьбу, подвергали любым наказаниям и даже могли лишить жизни.

Источники холопства были разнообразны и включали в себя плен, рождение от холопов, брак на рабыне, самопродажу в холопство, поступление на службу в качестве тиуна или ключника, имущественную несостоятельность, совершение закупом кражи или бегство от господина, не отработав положенного срока или не вернув деньги, и совершение преступления, которое каралось таким наказанием, как «поток и разграбление».

Самым обильным источником холопства в рассматриваемый период, конечно же, являлся плен, поскольку в результате нескончаемых войн князья, бояре и прочие воины «ополонялись челядью», часть которой оставляли себе, а другую часть продавали.

Рождение от родителей-холопов, которое Русская Правда приравнивала к получению приплода от скота, считалось естественной формой приумножения имущества господина. Если у свободного лица рождался ребенок от рабыни-наложницы, то он являлся рабом, но после смерти отца вместе с матерью обретал свободу. О правовом положении детей, рожденных до похолопления родителей, ни в Русской Правде, ни в других источниках данной эпохи ничего не говорилось.

Применительно к заключению брака как источнику холопства закон устанавливал, что женитьба свободного лица на рабыне, по общему правилу, влекла за собой его превращение в холопа господина рабыни. В то же время жених мог избежать похолопления путем заключения с хозяином рабы договора («ряда») с условием о сохранении своей свободы. О юридических последствиях выхода свободной женщины замуж за холопа Русская Правда умалчивала, но, по мнению некоторых ученых, брак с челядином всегда означал утрату женщиной свободы.

Вопрос о том, предусматривала ли Русская Правда самопродажу в холопство, является спорным, но то, что такие случаи имели место, не подлежит никакому сомнению.

Как и в случае с заключением брака на рабыне, поступление в услужение на должности «тиуна» (домоуправителя, дворецкого) и «ключника» (заведующего хозяйством и финансами господина), то есть на важнейшие и наиболее ответственные административно-хозяйственные должности, являлось источником холопства, если при заключении договора слуга не оговаривал сохранение за собой свободы. Впрочем, на практике тиуны и ключники почти всегда являлись холопами, поскольку «доверие к ним господина было связано с неограниченным правом распоряжаться их судьбой и наказывать»7. Несмотря на свой холопий статус, тиуны и ключники по своему фактическому положению в обществе намного превосходили большинство свободных лиц. По предположению отдельных ученых, понятия тиуна и ключника представляли собой разные наименования одной и той же должности.

Имущественная несостоятельность лица, то есть его неспособность погасить долг по денежному обязательству в полном объеме в надлежащий срок либо заплатить наложенный на него уголовный штраф (штрафы) или возместить причиненный преступлением ущерб, делала его, в зависимости от ситуации, холопом Князя или частного лица.

«Поток и разграбление» как высшая мера наказания, предусмотренная Русской Правдой, среди прочих карательных мер, применявшихся к преступнику, включала в себя возможность его превращения в княжеского холопа вместе с членами семьи.

Конкретный источник холопства предопределял юридическое основание холоповладения: при самопродаже и поступлении в тиуны или ключники им являлся соответствующий договор; при имущественной несостоятельности, противоправных действиях закупа и совершении наиболее опасных преступлений – судебный приговор; при рождении от холопов и заключении брака с рабой – соответствующий семейно-правовой факт; при взятии в плен – право военной добычи. Права холоповладельцев на холопов, по всей вероятности, не подлежали государственной регистрации и при необходимости подтверждались свидетельскими показаниями.

В качестве принадлежности своего господина холоп находился в его полной власти, а все, что он имел или приобретал, юридически являлось собственностью холоповладельца, хотя de facto у холопов, конечно, было свое имущество, а у некоторых даже дворы. В то же время владение холопом не только предоставляло господину права, но и возлагало на него обязанности, прежде всего связанные с содержанием холопа, а также ответственность за его действия.

Во взаимоотношениях с третьими лицами холоп обладал чрезвычайно ограниченными правами в гражданском и процессуальном праве и был лишен прав в сфере уголовного права. Холоп не мог самостоятельно вступать в обязательства, но закон дозволял ему участвовать в торговле с разрешения или по поручению господина, причем долги холопа падали на холоповладельца. На практике занятие холопов торговой деятельностью, судя по всему, было вполне обыденным явлением. В порядке исключения из общего правила о недопущении холопов к даче свидетельских показаний в качестве свидетеля мог быть заслушан боярский тиун (а также, вероятно, княжеский). Кроме того, истец мог по показаниям холопа ходатайствовать о привлечении ответчика к судебному испытанию железом, но при этом он должен был подчеркнуть, что «по сего речи емлю ти, но яз емлю тя, а не холоп». Что касается уголовного права, в нем восприятие холопа как одушевленной вещи проявлялось со всей очевидностью. За убийство чужого холопа выплачивалась не «вира», как в случае с убийством свободного человека, а «продажа», и одновременно с этим убийца должен был заплатить хозяину холопа «урок» в размере, определявшемся статусом убитого. Если же убийство было спровоцировано действиями холопа, то наказание за него вообще не предусматривалось. Сам холоп не признавался субъектом преступления, поэтому за его преступные действия ответственность возлагалась на его господина, который уплачивал установленный законом штраф или мог выдать холопа потерпевшему.

Помимо автоматического выхода на свободу незаконнорожденного ребенка-холопа и его матери-рабыни после смерти холоповладельца основаниями обретения холопами свободы также являлись выкуп на волю самим холопом или другим лицом и добровольное освобождение холопа господином. В последнем случае холоповладелец мог отпустить холопа или холопов на свободу при жизни или после своей смерти по завещанию. Получивший свободу холоп мог по своему усмотрению распорядиться ею, в том числе снова поступить в холопство или, напротив, пойти вверх по социальной лестнице.

Лица, находившиеся под патронатом. В соответствии с церковным уставом Князя Владимира некоторые лица находились под особой защитой и покровительством Церкви. К их числу относились инвалиды, врачи, паломники, вдовы, отпущенные на волю по завещанию своих господ холопы («задушные люди»), лица, обращенные в холопство за долги и затем прощенные кредиторами («прощенники»), и др. Устав Князя Всеволода о церковных судах, людях и мерилах торговых XII/XIV в. (вопрос о датировке устава является спорным) дополнил перечень «богадельных людей» таким понятием, как «изгои», которым обозначались лица, которые по тем или иным причинам покинули свои общины или выбыли из тех социальных групп, к которым принадлежали, и не примкнули к другим. В частности, тот же церковный устав Князя Всеволода признавал изгоями сыновей священников, не владевших грамотой, а следовательно, не способных совершать богослужение; выкупившихся на волю холопов, которые не всегда могли сразу окончательно выйти из-под власти своих господ; «одолжавших» купцов, то есть, предположительно, купцов-банкротов, не попавших в холопство к кредиторам, но над которыми сохранялась угроза похолопления. Часть изгоев так и оставалась в неопределенном, промежуточном положении, являясь «вольными», «гулящими» людьми, и такое их состояние воспринималось как неестественное и неполноценное. Изгоям и прочим пребывавшим под патронатом Церкви лицам она обеспечивала необходимую материальную помощь, оказывала юридическое содействие, предоставляла землю, на которой они трудились, при этом работавшие на церковных землях и в церковных городских дворах лица, вероятно, платили подати и несли повинности только в пользу Церкви. В силу ее опекунской власти над изгоями они хотя и сохраняли юридически свободный статус, но объем их прав был меньше, чем у обычных свободных лиц.

Помимо церковных изгоев также существовали княжеские изгои, которые проживали на землях Князя, получали от него жилье и орудия производства, уплачивали ему налоги и выполняли повинности и в качестве принадлежности княжеских сел передавались вместе с ними.

2.3. Государственный строй

Князь. Неотъемлемым элементом и сердцевиной государственного строя Древней Руси, институтом, без которого не мыслилось само существование Русской земли, являлся Князь. В народном восприятии Князя не столько как конкретной личности, сколько как символа власти сочетались рациональные и иррациональные черты: он рассматривался не просто как высшее должностное лицо, руководитель страны, призванный обустраивать ее и защищать от врагов, а как живое воплощение народного духа, чаяний и идеалов, а также как фольклорный образ, в силу чего некоторые князья удостоились от народа соответствующих прозвищ, например, Олег Вещий, Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Андрей Боголюбский. Как бы ни складывались взаимоотношения между Князем и народом, последний никогда, даже при крайнем недовольстве Князем, не выступал против княжеской власти как таковой и мог ратовать лишь за смену конкретного неугодного Князя. Важную роль в еще большем возвышении княжеской власти и ее сакрализации играла Церковь, проповедовавшая идею о богоустановленности княжеской власти, богоизбранничестве Князя и возложении на него Богом особой миссии.

Центральное место среди князей Рюриковичей, правивших русскими землями после утверждения на Руси варяжской династии, принадлежало киевскому Князю, занимавшему ключевой киевский престол. Вопрос о том, какой титул носил киевский Князь как главный князь среди всех русских князей, является неоднозначным. По мнению одних ученых, уже с глубокой древности он обозначался титулом «Великого князя» в качестве формального подтверждения его более высокого статуса по сравнению с князьями, занимавшими престолы в других землях. Другие исследователи полагают, что правивший в Киеве Князь официально именовался просто «Князем», без приставки «великий», а его характеристика как «великого князя» являлась не титулом, а лишь почетным определением, термин же «Великий князь (Киевский)» стал приобретать значение титула лишь с конца XII в. – начала XIII в. В некоторых древнерусских источниках киевский Князь также именовался «каганом» и «царем», однако это были не самоназвания князей, а их почетные обозначения, которые им давали иные лица.

В связи с ожесточенной борьбой князей из различных ветвей постоянно разраставшегося Дома Рюриковичей за обладание главным престолом Руси абсолютное большинство киевских князей после Ярослава Мудрого находились у власти в «стольном граде Киеве» весьма недолго: дольше всех киевский престол занимали, да и то с перерывами, сыновья Ярослава князья Изяслав и Всеволод – 18 и 16 лет, а после них продолжительность княжения в Киеве редко превышала 2–3 года. Начиная с середины XII в., по мере усиления могущества других русских земель, киевский престол стал все больше утрачивать свою привлекательность.

Бесконечные межкняжеские распри за киевский престол и престолы в других русских землях были обусловлены отсутствием в Древней Руси, во-первых, принципа единонаследия, то есть перехода власти над землей (государством) только к одному преемнику Князя, а во-вторых, четко определенных оснований престолопреемства, что в конечном счете давало каждому Князю из рода Рюрика право считать себя, по крайней мере теоретически, претендентом на занятие желаемого престола. Общепризнанным было лишь то, что независимо от основания вступления на престол, киевским Князем или Князем в любой другой русской земле мог быть только представитель Династии Рюриковичей. Твердое убеждение в том, что лишь потомкам Рюрика принадлежало право княжить на Руси, разделялось не только ими самими, но и народом, поэтому и в древнерусскую эпоху, и в период удельной раздробленности русские земли находились под монопольной властью князей Рюриковичей, и единственное исключение из этого правила составляло Галицкое княжество, в котором власть однажды перешла в руки боярина и дважды к сыновьям венгерского короля. Сложившаяся «в самом процессе рождения нации, как составная часть национального сознания» идея династичности высшей власти стала важнейшей предпосылкой для того, чтобы впоследствии, уже в «московскую» эпоху придать монархической власти «одно из необходимейших свойств ее: прочную, ясную наследственность»8. В Древнерусском же государстве этого не произошло из-за неупорядоченности вопроса о престолонаследии.

Основаниями приобретения княжеской власти являлись ее наследование, избрание Князя народом, вооруженный захват престола и его получение в силу межкняжеского договора, при этом из всех указанных оснований только первые два являлись бесспорно законными, а два последних так или иначе подводились под одно из них.

Наследование княжеской власти в свою очередь происходило по завещанию правящего Князя или по правовому обычаю престолонаследия.

В первом случае Князь по своему усмотрению распределял престолы между наследниками, каковыми чаще всего являлись его сыновья, старший из которых, как правило, наделялся лучшим «столом». Например, Ярослав Мудрый завещал киевский престол старшему сыну Изяславу, а остальным сыновьям престолы в других городах, одновременно возложив на них обязанность слушаться Изяслава как самого себя. В то же время Князь мог распределить престолы и иным образом, в том числе передать престол помимо сына брату.

Наследование княжеской власти в силу правового обычая, согласно распространенной в науке трактовке, происходило на основании так называемого «лествичного» права, то есть принципа родового старшинства. Его суть состояла в том, что после смерти Князя как старшего в роду на его место перемещался следующий по старшинству родственник, то есть его брат; на освободившийся после него престол в свою очередь вступал следующий за ним брат и т. д.; если же у умершего Князя братьев не было, то ему наследовал старший сын, который становился для других сыновей прежнего Князя и своих братьев «в отца место». С середины XII в. данный порядок престолонаследия стал все чаще нарушаться и, как следствие, уходить в прошлое.

Такая характеристика порядка престолонаследия по правовому обычаю некоторыми авторами оценивается критически. По их мнению, принцип родового старшинства, во-первых, активно нарушался не только начиная с середины XII в., а уже с конца Х в., то есть всегда, а во-вторых, русскому праву престолонаследия уже с глубокой древности был известен принцип семейного старшинства, означавшего переход княжеской власти от отца к старшему сыну. Самое же главное заключалось в том, что на практике князья стремились к завладению киевским и другими престолами, вообще не обращая особого внимания на то, насколько их притязания на власть имели под собой надлежащие юридические обоснования. Скажем, первородство того же Князя Изяслава, назначенного Ярославом Мудрым киевским Князем, не помешало в дальнейшем князьям Святославу и Всеволоду изгнать своего «старейшего» брата с киевского престола.

Другое законное основание восшествия Князя на престол, а именно его избрание народом в лице жителей старшего города земли, применялось как самостоятельно – в случае отсутствия Князя, так и в качестве дополнительного подтверждения, закрепления его наследственного права на власть. Кроме того, народ был вправе возвести на престол любого угодного ему Князя, даже невзирая на несоответствие этого выбора порядку наследственного престолопреемства или межкняжеским договоренностям. Реализуя свое право выбора князей, народ мог вручить власть только лично Князю, без права ее передачи по наследству, либо избрать Князя вместе с детьми, тем самым ограничив на будущее свое право избрания Князя потомками данного конкретного Князя.

Избрание Князя сопровождалось торжественным обрядом его «посажения на стол» и заключением с ним договора («ряда») как формального выражения единения («одиначества») народа и Князя. В этом договоре, базировавшемся на предварительно достигнутом соглашении между ними, оговаривались условия и взаимные обязательства, касавшиеся как общих аспектов княжеского правления, так и тех или иных частных вопросов: избрание Князя лично или с детьми, его обязательство управлять и судить «по старине» (то есть не нарушая ранее сложившихся порядков, не повышая произвольно подати и пошлины и т. д.), определение княжеских доходов, обязательство жителей княжества поддерживать Князя и не делать ему зла. До второй половины XII в. договоры между народом и князьями носили устный характер, а затем стали закрепляться письменно. Договор с Князем заключался на вече и скреплялся путем взаимного крестного целования.

В целом практика занятия князьями киевского и прочих престолов свидетельствовала о том, что в Древнерусском государстве отсутствовали строго установленные основания престолопреемства, вследствие чего князья получали власть в результате народного избрания, по завещанию своих предшественников, в силу межкняжеских договоров и в порядке наследования по принципу «отчины». Данный принцип также не был однозначно определен и понимался либо как родовое старшинство, предполагавшее престолонаследие от брата к брату, либо как семейное старшинство, отдававшее предпочтение в престолонаследии сыну, что приводило к многочисленным столкновениям между дядями и племянниками как равноправными «отчичами». При этом ни одно из указанных оснований престолопреемства само по себе не являлось достаточным для занятия престола, поскольку для этого требовалось, чтобы оно подкреплялось каким-либо другим основанием или чтобы прочие основания ему как минимум не препятствовали. Наиболее шаткое положение было у тех князей, чья власть не имела под собой мало-мальски надежного юридического фундамента и базировалась лишь на грубой силе9.

С точки зрения имевшейся у киевского Князя власти он не являлся юридически полновластным правителем, поскольку разделял власть, во-первых, с народом в лице веча, а во-вторых, начиная с середины XI в., с другими князьями.

По отношению к населению власть Князя могла иметь лишь ограниченный характер в связи с тем, что, с одной стороны, у Князя еще не было достаточно собственных материальных, военных и административных ресурсов, чтобы совершенно самостоятельно, без опоры на народ осуществлять управление, а с другой стороны, сам народ обладал вполне реальной силой, в первую очередь военной, учитывая поголовную вооруженность тогдашнего взрослого мужского населения, дабы противостоять неугодным ему намерениям или действиям Князя. Поэтому в своей управленческой деятельности Князь не мог не считаться с мнением веча по тем или иным вопросам, должен был учитывать изменения в раскладе политических сил, иметь нужное количество своих сторонников на вече, уметь находить компромиссы с оппозиционно настроенными «партиями», при необходимости отказываясь от первоначальных целей или меняя их. В случае расхождения Князя с вечем он мог рассчитывать только на собственные силы, например, мог вести военные действия без согласия веча лишь с добровольцами, но не с народным ополчением. Поражение Князя в противостоянии с вечем или его большинством могло закончиться изгнанием Князя из земли.

Что касается разделения киевским Князем своей власти с другими князьями, то это произошло не сразу, а во второй половине XI в. До этого киевский Князь, как правило, являлся единоличным правителем, чья власть распространялась на все русские земли, входившие в состав Древнерусского государства, поскольку из-за смерти и устранения конкурентов у него там не было равноправных князей-соперников. Ситуация изменилась в 1054 г., когда по завещанию Князя Ярослава Мудрого Русская земля, кроме ранее обособившегося Полоцкого княжества, была разделена на пять частей во главе с его сыновьями, в результате чего она оказалась в совместном владении князей-братьев при формальном «старейшинстве» киевского Князя. Данное решение фактически запустило процесс распада единого государства, который получил еще большее ускорение после Любечского съезда князей 1097 г., который постановил, что отныне князья должны были наследовать только земли своих отцов («каждый держит отчину свою»), и тем самым закрепил эти земли за конкретными ветвями Династии Рюриковичей. В дальнейшем территориальное дробление Руси шло по нарастающей, за исключением времени правления князей Владимира Мономаха и Мстислава Великого (первая треть XII в.). Следствием всех этих процессов стало то, что киевский Князь утратил свой прежний статус единоличного правителя страны, а его власть стала распространяться не на всю Русь, а лишь на подвластные ему лично земли. Княжеской власти, которая бы охватывала все русские земли, больше не было.

Реализуя свои властные полномочия, Князь осуществлял многочисленные функции: военную, дипломатическую, судебную, финансовую и др.

В первую очередь Князь являлся верховным военачальником, который обеспечивал вооруженную защиту княжества от врагов и проводил наступательные военные операции. В качестве военного вождя, Князь командовал дружиной и всем войском, лично руководя ратью в бою, созывал народное ополчение и воинов-добровольцев, предоставляя им коней и оружие, приглашал иноземных наемников.

В рамках дипломатической деятельности Князь взаимодействовал с другими государствами и русскими княжествами в политической, торговой и прочих областях, заключал с ними мирные договоры или вел военные действия.

Наряду с обороной княжества еще одной важнейшей сферой, в которой народ особенно остро нуждался в Князе, являлось отправление правосудия, поскольку только Князь как независимое, стоящее над судебной схваткой лицо, не принадлежащее ни к одной из спорящих сторон, в силу своей беспристрастности мог в наибольшей мере гарантировать вынесение объективного и справедливого судебного решения. Именно для наведения порядка и суда «по ряду, по праву» в свое время славянские и финские племена, уставшие от междоусобиц, пригласили к себе князей «со стороны». Помимо дружинников и своей челяди Князь судил жителей столицы княжества, а также любых лиц, которые обращались к его непосредственному суду, в том числе когда Князь объезжал свои владения. Княжеские судебные приговоры могли иметь прецедентное значение, то если служить образцами при рассмотрении аналогичных дел, о чем, в частности, красноречиво свидетельствовала Русская Правда, указывавшая, что, отменив кровную месть за убийство, сыновья Князя Ярослава Мудрого постановили по всем прочим делам выносить решения так, «яко же Ярослав судил».

Начиная с рубежа X–XI вв., значительно возросла законотворческая активность князей. Посредством закона они не только устанавливали размеры различных пошлин и штрафов, что, естественно, могло быть исключительно княжеской прерогативой, но и регламентировали другие вопросы: например, князья Владимир Святой и Ярослав Мудрый издали церковные уставы, которые были посвящены главным образом определению круга дел и лиц, подлежавших церковному суду; Князь Владимир Мономах изменил порядок взимания процентов по договору займа и т. д.

Огромное значение для князей лично и для государства в целом имела реализация ими финансовой функции, которая проявлялась во взимании с населения дани, а также торговых и судебных пошлин и штрафов. Дань, выражавшаяся в форме «полюдья» (отдельные ученые, впрочем, разделяют эти понятия), первоначально налагалась на побежденные племена, а в дальнейшем трансформировалась в постоянную внутреннюю подать, которая уплачивалась деньгами, продуктами, мехами, украшениями и т. д. По предположению некоторых исследователей, 1/3 собранной дани шла в личную княжескую казну и использовалась для выплат дружинникам, организации приемов и т. п., а 2/3 расходовались на общегосударственные нужды, такие, как строительство и ремонт дорог, мостов и оборонительных сооружений; охрана ключевых торговых путей, прежде всего в Царьград; прокормление нищих и т. д.

Административная функция Князя осуществлялась путем проведения кадровой политики и текущего решения управленческих вопросов как непосредственно, так и через назначенных им должностных лиц.

Наконец, еще одним чрезвычайно значимым направлением деятельности Князя являлось его активнейшее участие в жизни Церкви. С момента Крещения Руси князья содействовали ей в распространении среди русского народа Православной веры, оказывали Церкви всемерное покровительство и поддержку, строили храмы и монастыри, влияли на назначение и смещение священнослужителей, в том числе митрополитов, и т. д.

Основаниями утраты княжеской власти являлись смерть Князя, его добровольный уход, свержение, в том числе убийство, и изгнание народом. В тех случаях, когда неугодного Князя прогоняли («указывали Князю путь»), ему, как правило, предварительно подыскивали замену, при этом само изгнание Князя иногда приобретало крайние формы, выражавшиеся во временном заключении Князя под арест, разграблении его имущества и имущества его приближенных и даже убийстве Князя. Однако все эти насильственные действия народа в отношении Князя были лишь проявлениями политической борьбы, но не мерами юридического наказания, поскольку с точки зрения права Князь не подлежал юридической ответственности перед народом и тот был не вправе судить и наказывать его. Это могли делать только равные ему по статусу лица, то есть братья-князья, которые в качестве наиболее сурового наказания Князя, признанного ими виновным, могли лишить его власти.

Межкняжеские отношения. Княжеские съезды. В связи с тем, что до середины XI в. киевский Князь являлся единовластным правителем Руси, его взаимоотношения с другими князьями базировались на принципе власти-подчинения. Дети правящего Князя, получившие от него в управление определенные территории, руководили ими не как самостоятельные властители, а как представители Князя, его «посадники», которые были обязаны хранить ему верность, быть у него в «послушании», оказывать ему военную помощь, платить дань и т. д. Неисполнение этих обязанностей могло быть воспринято Князем-отцом как неподчинение его воле и, следовательно, повлечь за собой наказание ослушника вплоть до приведения его к покорности вооруженным путем.

После раздела Руси Князем Ярославом Мудрым и ее дальнейшего дробления отношения между князьями приобрели иной характер. Киевский Князь утратил свое юридически главенствующее положение, и правившие в других русских землях князья уже не являлись его подданными, которым он был вправе приказывать и которых мог наказывать своей властью. Многочисленные князья, связанные друг с другом родством по боковым линиям (братья, племянники, дяди и др.), признавались «братьями», то есть равными по статусу друг другу, а их отношения определялись на основании заключенных между ними договоров. Эти межкняжеские соглашения, в которых оговаривались разнообразные взаимные права и обязанности князей, закрепляли такие важнейшие принципы, как неприкосновенность владений договаривающихся сторон, их невмешательство во внутренние дела друг друга, проведение ими единой внешней политики, оказание друг другу необходимой военной помощи, в том числе путем личного участия в военных действиях. Если фактическое положение князей было неодинаковым, то более сильный Князь, естественно, мог навязывать свою волю более слабому, обязывая его «быть в воле» и «послушании» ему в вопросах войны и мира. Межкняжеские договоры оформлялись в виде «крестных» грамот, целуя крест на которых князья клялись соблюдать достигнутые ими соглашения. Другим способом обеспечения соблюдения заключенных князьями договоров мог быть учреждавшийся договаривающимися князьями совместный суд, на рассмотрение которого надлежало передавать возникавшие между ними разногласия и нарушения. Например, участвовавшие в Любечском съезде князья договорились, что если у кого-то из них возникнут к кому-либо претензии, то разбирать их должны будут сообща все князья-участники съезда. Впрочем, история межкняжеских отношений показала, что дававшиеся князьями заверения в братской любви и верности данному слову на практике являлись весьма слабой гарантией исполнения ими своих договорных обязательств.

Помимо Любечского съезда князей, на котором было принято одно из самых судьбоносных политических решений в истории Древней Руси, имели место и другие княжеские съезды, в частности, в Уветичах 1100 г., в Ростово-Суздальской земле 1158 и 1175 гг. и др. Княжеские съезды, или «снемы», представляли собой совещания («думы») князей, на которых обсуждались наиболее актуальные политические и прочие проблемы, имевшие общерусское значение или касавшиеся интересов одной или нескольких земель. Чаще всего на съездах рассматривались такие вопросы, как заключение межкняжеских союзов, распределение престолов, наказание князей, нарушивших договоры, и т. п., но иногда съезды могли выносить постановления, относившиеся к другим сферам: например, на съезде сыновей Ярослава Мудрого, собравшихся после 1054 г., были изданы законы, вошедшие в состав Русской Правды под условным названием «Правды Ярославичей».

Регламента, определявшего периодичность созыва княжеских съездов, их состав, порядок проведения заседаний, принятия решений и их исполнения, не было, поэтому князья собирались на совещания по мере надобности и в том количестве, которое отражало текущий политический расклад. С инициативой созыва съезда мог выступить любой Князь, от политического веса и авторитета которого зависела реакция на его предложение со стороны других князей. Участие в съезде являлось правом, а не обязанностью князей, в связи с чем на межкняжеские совещания являлись только те из них, кто считал это целесообразным, например, на том же Любечском съезде присутствовало шесть князей. Наряду с самими князьями в работе съездов также участвовали их бояре и дружинники, которые выполняли совещательные функции и итоговых решений не принимали. Обсуждения носили свободный, неформальный характер и завершались вынесением решений, которые исполнялись князьями до тех пор, пока они их устраивали. По мере углубления политической

...