автордың кітабын онлайн тегін оқу Уголовно-правовые взгляды русских революционных демократов А.И. Герцена, В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова
Б. В. Здравомыслов
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ВЗГЛЯДЫ РУССКИХ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕМОКРАТОВ А. И. ГЕРЦЕНА, В. Г. БЕЛИНСКОГО, Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО, Н. А. ДОБРОЛЮБОВА
Сборник научных трудов
Информация о книге
УДК 343.24
ББК 67.408я73
З-46
Автор:
Здравомыслов Б. В., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РСФСР.
Представленная работа – первое в науке уголовного права исследование уголовно-правовых взглядов русских революционных демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова – была опубликована в 1959 г. и с тех пор не переиздавалась. В ней не только представлены воззрения демократов-революционеров на преступления, причины преступности и наказания, но и раскрыта сущность уголовного правосудия в России XIX в.
Рекомендуется студентам, аспирантам, преподавателям, всем, кто интересуется российской историей вообще и науки уголовного права в частности.
УДК 343.24
ББК 67.408я73
© Здравомыслов Б. В., Покровский С. А., 1959
© Чучаев А. И., предисловие, 2016
© ФГБОУ ВО «Московский государственный
юридический университет
имени О. Е. Кутафина (МГЮА)», 2016
© Оформление. ООО «Проспект», 2016
ПРЕДИСЛОВИЕ
Профессор Борис Викторович Здравомыслов в основном занимался проблемами должностных преступлений. Его монография «Должностные преступления. Понятие и квалификация» (М., 1975) и другие исследования, посвященные этой теме, несмотря на изменение уголовного законодательства, не потеряли своего значения и в настоящее время, справедливо входят в сокровищницу теории российского уголовного права, к ним обращались и обращаются все, кто исследует вопросы ответственности за должностные преступления.
Но в теоретическом наследии Здравомыслова есть менее известная широким кругам специалистов, но от этого не менее значимая работа, посвященная уголовно-правовым взглядам русских революционных демократов. В очной аспирантуре ВЮЗИ (1948–1953 гг.) под руководством профессора М. М. Исаева1 и доцента Т. Л. Сергеевой2 им была подготовлена и в 1953 г. успешно защищена в Московском юридическом институте кандидатская диссертация на тему «Уголовно-правовые воззрения русских революционеров-демократов»3. Пожалуй, это первое исследование, специально посвященное взглядам А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова в области уголовного права. На основе диссертации была издана монография «Уголовно-правовые взгляды русских революционных демократов» (М., 1959)4, ответственным редактором которой выступил С. А. Покровский5.
Философские и социально-политические воззрения указанных авторов подробно и всесторонне исследованы в работах как российских, так и зарубежных ученых. Однако этого нельзя сказать об уголовно-правовых взглядах революционеров-демократов. Обращаясь к этой теме, Здравомыслов замечает: «…Необходимость их изучения для науки … уголовного права не вызывает сомнений. Она обусловливается прежде всего значением идейного наследства предшественников марксизма, которые своей борьбой за революционно-демократические преобразования, за материалистическую философию внесли ценный вклад в развитие передовой общественно-политической мысли»6.
При оценке взглядов революционных демократов надо иметь в виду, что они не занимались проблемами уголовного права как таковыми, поэтому нет смысла искать в их творческом наследии системной разработки уголовно-правовых институтов. Последние они затрагивали постольку, поскольку рассматривали социально-политические вопросы, сравнивали феодально-крепостническую Россию и буржуазный Запад, при этом высказывали идеи, коренным образом отличающиеся от официальной доктрины в сфере уголовной юстиции.
Монография состоит из трех глав, соответственно посвященных взглядам А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова на социальную сущность преступления, его законодательное закрепление, причины преступности, наказание и его роль. На самом деле читатель познакомится с более широким кругом проблем и в первую очередь с правосудием, неразрывно связанным с реализацией норм уголовного права.
А. Чучаев,
профессор
[3] До этого исследовались их международно-правовые взгляды (см., например: Мелешко Е. П. Международно-правовые воззрения русских революционных демократов: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1949).
[2] Сведений о биографии Татьяны Леонидовны Сергеевой нам не удалось найти. В монографии «Уголовное право. История юридической науки» (М., 1978) лишь сказано, что в 1946 г. в Институте права АН СССР она защитила кандидатскую диссертацию на тему «Преступная небрежность в советском уголовном праве» (Известия АН СССР. Сер. Экономики и права. 1947. № 1. С. 66). В ней она обосновала положение о том, что при решении вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности за преступление, совершенное по небрежности, необходимо наряду с объективным критерием руководствоваться также субъективным, выясняя, «могло ли лицо в конкретной ситуации предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий». Это положение в последующем получило закрепление в ст. 9 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. В 1950 г. Т. Л. Сергеева издала работу «Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам», в том числе послужившую поводом к длительной дискуссии по проблемам вины.
[1] Исаев Михаил Михайлович родился 17 июня 1880 г. в Санкт-Петербурге в многодетной семье простого служащего. В 1898 г. окончил гимназию, после чего в течение года отбывал воинскую повинность. Осенью того же года поступил на юридический факультет Петербургского университета и окончил его весной 1903 г. с дипломом 1-й степени и серебряной медалью. По представлению юридического факультета остался при университете на кафедре уголовного права «для приготовления к профессорскому званию». В процессе подготовки к ученому званию (1903–1909) несколько раз был в Германии, где посещал образовательные семинары в Берлине. Весной 1909 г. сдал магистрантские экзамены и получил разрешение на чтение лекций в качестве приват-доцента. С 27 сентября 1910 г. — присяжный поверенный. В 1918 г. переезжает в Москву и становится профессором и членом Социалистической академии. В апреле 1919 г. назначается профессором по кафедре уголовного права Московского университета. С 1925 г., не прерывая педагогической деятельности, работал во Всесоюзном институте юридических наук. Исаев одним из первых активно разрабатывал проблемы исправительно-трудового права. С 1940 г. — профессор Всесоюзного юридического заочного института. Умер в 1950 г. (См. подробно: Рашковская Ш. С. Советские юристы — ученые и педагоги. Михаил Михайлович Исаев, 1880–1950 // Правоведение. 1981. № 1. С. 80–85.)
[6] Здравомыслов Б. В. Уголовно-правовые взгляды русских революционных демократов. М., 1959. С. 3.
[5] Покровский Серафим Александрович (1905, Тула — ?) — историк права. Из почетных граждан, по другим сведениям — сын дворянина. В 1921 г. окончил школу 2-й ступени. Учился в Петроградском университете. С 1924 г. — на преподавательской работе. Член ВКП(б) с 1927 г. 19 января 1934 г. арестован, обвинен по ст. 58 УК РСФСР как активный член антипартийной группы, проводившей контрреволюционную агитацию и пропаганду. 3 марта 1934 г. выслан в Уфу сроком на 3 года. Реабилитирован 3 августа 1956 г. постановлением Президиума Ленгорсуда. С 1941 г. — научный сотрудник Института права АН СССР. В 1946 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Абсолютная монархия в России XVIII века». В нач. 1970-х гг. — доцент Всесоюзного юридического заочного института. Автор многочисленных научных трудов в области истории политических учений (см. подробно: Советская историко-правовая наука: очерки становления и развития. М., 1978; Бурлацкий Ф. М. Глоток свободы. М., 1997. Кн. 1).
[4] В выходных данных указано иное название работы, чем на обложке, — «Вопросы уголовного права в трудах русских революционеров-демократов».
ВВЕДЕНИЕ
1. Философские и социально-политические взгляды великих русских революционеров-демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова исследованы в работах советских ученых весьма подробно и всесторонне, особенно за последнее время. Взгляды же революционеров-демократов в области уголовного права освещены еще далеко недостаточно. Между тем необходимость их изучения для науки советского уголовного права не вызывает сомнений. Она обусловливается прежде всего значением идейного наследства предшественников марксизма, которые своей борьбой за революционно-демократические преобразования, за материалистическую философию внесли ценный вклад в развитие передовой общественно-политической мысли.
Основные проблемы уголовного права привлекали внимание революционеров-демократов главным образом потому, что рассмотрение их давало возможность вскрыть порочность самодержавно-крепостнического строя царской России, показать непримиримость присущих ему противоречий. Это нужно было революционерам-демократам для обоснования и подтверждения основной идеи о необходимости борьбы с самодержавием и крепостничеством.
Русские революционеры-демократы не занимались специально проблемами уголовного права, поэтому в их взглядах не следует искать какой-либо стройной и цельной системы или детальной разработки институтов и проблем уголовного права. Тем не менее, вскрывая противоречия феодально-крепостнической России и буржуазного Запада, бичуя недостатки и пороки антагонистического общества, они останавливались на отдельных проблемах уголовного права, которые решали порой интересно и во многих случаях правильно.
Высказывания русских революционеров-демократов по основным вопросам уголовного права ценны также и тем, что они отражали взгляды и идеи, которые были не только коренным образом противоположны официальной уголовно-правовой доктрине феодально-крепостнической России, но и затрагивали проблемы, замалчивающиеся ею, разоблачали эту доктрину, вскрывая ее роль прислужницы самодержавия.
Необходимость исследования взглядов русских революционных демократов на основные проблемы уголовного права диктуется еще и тем, что в нашей литературе хотя и дается в общем правильное изложение фактического материала, однако взгляды революционеров-демократов в этой области излагаются слишком кратко, а главное — не всегда верно решается вопрос об историческом значении их взглядов7.
Прежде всего вызывает возражение объединение уголовно-правовых воззрений русских революционеров-демократов и социалистов-утопистов Запада под одной рубрикой — «Социально-утопическое направление». Такое объединение, на наш взгляд, необоснованно.
Русские революционеры-демократы высоко ценили социалистов-утопистов Запада, и особенно наиболее выдающихся из них — Сен-Симона, Фурье и Оуэна, и бесспорно испытывали на себе их влияние, восприняли некоторые их идеи и взгляды8. Главную заслугу западных утопистов они видели в неустанном изобличении порочности капиталистического строя, в стремлении освободить трудящихся от эксплуатации, в попытках найти способы к созданию справедливого социального строя. Однако русские демократы отнюдь не были подражателями западных социалистов XIX в., и их утопический социализм имел существенные отличия от социализма Сен-Симона, Фурье и Оуэна. Идея социализма у русских революционеров-демократов сливалась с идеей революционного преобразования общества. В противоположность предлагаемому западными утопистами реформистскому пути преобразования общества русские революционеры-демократы отстаивали путь народной революции, причем исходили они не из «всеобщих» идеалов равенства, нравственности, а из изучения реальной действительности, из опыта революционной борьбы в России и на Западе.
В отличие от западных утопистов, для которых народ был лишь пассивной угнетенной массой, русские революционеры-демократы видели в народе активную силу, способную бороться за свои права. Социалистические идеи русских демократов были идеями активных борцов против самодержавия и крепостничества.
Русские революционеры-демократы положительно оценивали многие идеи и взгляды социалистов-утопистов Запада и в области уголовного права. Критика западными социалистами-утопистами антагонистического общества, выявление непосредственных причин преступности, утверждение о возможности ликвидации преступности только в условиях социализма, всемерное стремление к установлению такой общественной системы вызывали глубокую симпатию и интерес со стороны русских революционеров-демократов.
Однако изучение их трудов позволяет сказать, что, положительно оценивая высказывания социалистов-утопистов Запада, воспринимая некоторые их идеи, русские революционеры-демократы сумели подметить и некоторые слабые стороны их взглядов. В работах русских революционеров-демократов дается, в частности, критика путей и методов искоренения преступности, изменений в системе наказаний, которые предлагались социалистами-утопистами Запада.
При изложении в правовой литературе взглядов русских революционеров-демократов не всегда подчеркивается и то важное обстоятельство, что революционные демократы затрагивали проблемы права, исходя из необходимости непримиримой борьбы с самодержавием и крепостничеством.
Рассматривая взгляды русских революционных демократов, проф. А. А. Герцензон подчеркивает, что их взгляды были более материалистическими, более последовательными, чем взгляды утопистов Запада, что они относятся уже ко второй половине XIX в.9 Большая зрелость и последовательность воззрений русских революционеров-демократов объясняется А. А. Герцензоном неточно. Важно не то, что эти воззрения появились во второй половине XIX в., а то, что они возникли в период острого кризиса феодально-крепостнического строя и революционной ситуации.
2. Великие русские революционные демократы А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов выступили на общественной арене в тот период, когда передовая мысль в России «жадно искала правильной революционной теории…»10.
Все общественные движения этого периода, отражая процесс разложения крепостничества, по существу, решали один вопрос — о путях дальнейшего развития страны.
Особенно глубоко процесс разложения капитализма проявился в 40–60-х гг. прошлого столетия.
Эти годы характеризовались значительным ростом промышленных предприятий и успехами в этой области, причем особенно быстро росло число предприятий с преобладанием наемного труда. Число их увеличилось вдвое по сравнению с числом предприятий, основанных на крепостном труде.
Развитие капитализма, естественно, затрагивало не только промышленность. Оно охватывало постепенно другие отрасли хозяйства.
Развитие промышленности и городов не могло не вызвать роста внутреннего рынка. Вместе с тем увеличение экономических связей России с другими странами приводило к распространению внешних торговых связей.
Рост промышленности и городского населения, развитие внутреннего и внешнего рынка вызывали увеличение спроса на продукцию сельского хозяйства. Помещичье хозяйство, постепенно втягиваясь в товарно-денежные отношения, все более теряло натуральный характер. Стремясь выбросить побольше хлеба на рынок, помещики в черноземных губерниях стали всемерно увеличивать барскую запашку за счет сокращения крестьянских наделов. Это приводило к разорению самостоятельных крестьянских хозяйств и тем самым к разрушению основы барщинного хозяйства.
Другой характерный признак разложения крепостнической системы — все усиливающийся паразитизм помещичьего класса. Он проявлялся в росте залогов помещичьих имений кредитным учреждениям с последующей их продажей. Свидетельством этому был также и выявившийся к середине 1840-х гг. процесс раздробления помещичьих хозяйств.
Паразитизм класса помещиков проявился и в росте численности дворовых крестьян. Феодальное помещичье хозяйство переживало затяжной и безысходный процесс внутреннего разложения.
Усиление эксплуатации и политического гнета вызвало значительное обострение классовой борьбы в деревне. Формы протеста крестьян были самыми разнообразными — от случаев неповиновения до массовых восстаний. Участившиеся крестьянские волнения в течение последних десятилетий перед крестьянской реформой отражали нарастание противоречий феодально-крепостнического строя.
Значение крестьянского движения в этот период в России отмечал Маркс: «По моему мнению, величайшие события в мире в настоящее время — это, с одной стороны, американское движение рабов, начавшееся со смерти Брауна, и, с другой стороны, — движение рабов в России… Так началось “социальное” движение на Западе и на Востоке. Вместе с предстоящим крахом в Центральной Европе это будет грандиозно»11.
Крестьянские волнения, нарастая с каждым десятилетием, все же оставались стихийными, разрозненными. Крепостное крестьянство не могло подняться до сознательной политической борьбы, а пролетариат, единственный до конца последовательно революционный класс, в России еще не выступил на историческую арену в качестве организованной политической силы. Тем не менее историческое значение крестьянских восстаний огромно. Представляя весьма серьезную опасность для правящих классов и самодержавия, эти восстания были одной из решающих причин отмены крепостного права и ярким свидетельством пробуждения политического сознания крестьянства.
Развитие промышленности и торгового земледелия в России наталкивалось на непреодолимое препятствие — крепостное состояние крестьянства создавало монополию крепостников на рабочую силу, способствовало отсталости сельского хозяйства и весьма суживало рынок сбыта промышленной продукции. Царская Россия оставалась страной отсталой в технико-экономическом отношении. Успехи промышленности были относительными: в хозяйственной жизни господствовало земледелие, размеры промышленности были невелики. Главнейшие отрасли производства (например, металлургия) основывались почти полностью на принудительном труде и низкой технике.
Основным тормозом развития промышленности были феодально-крепостнические отношения. Широкий рынок сбыта промышленных продуктов не мог быть создан при неизжитом еще господстве натурального хозяйства. Слабый рост промышленности естественно тормозил процесс накопления капитала. Чем шире становились товарно-денежные связи, тем резче обнаруживалось противоречие между развитием производительных сил и разлагавшимися феодальными отношениями. Крепостное право мешало развитию капитализма.
Ярким свидетельством обострения противоречий феодально-крепостнического строя было поражение России в Крымской войне. Война вскрыла глубокую экономическую и культурную отсталость страны, показала гнилость всей самодержавно-крепостнической системы, обнажила и обострила все противоречия, поставила на очередь крестьянский вопрос и вопросы дальнейшего развития России.
Поражение царизма в Крымской войне способствовало назреванию революционной ситуации, обусловленной общим разложением феодально-крепостнического строя. Однако революционная ситуация, сложившаяся в России в 1859–1861 гг., не переросла и не могла перерасти в революцию. Народ, находившийся сотни лет в рабстве у помещиков, еще не мог подняться на сознательную борьбу за свое освобождение. В этот период в стране не было организованного революционного класса, который был бы способен объединить народные массы и сокрушить феодально-крепостнический строй. Поэтому отмена крепостного права была проведена не восставшим народом путем революции, а крепостниками — при помощи реформы.
Давая общую характеристику реформам этого периода, В. И. Ленин писал: «Если бросить общий взгляд на изменение всего уклада российского государства в 1861-м году, то необходимо признать, что это изменение было шагом по пути превращения феодальной монархии в буржуазную монархию. Это верно не только с экономической, но и с политической точки зрения. Достаточно вспомнить характер реформы в области суда, управления, местного самоуправления и т. п. реформ, последовавших за крестьянской реформой 1861-го года, — чтобы убедиться в правильности этого положения»12.
«Крестьянская» реформа, однако, не улучшила положения крестьянских масс. Крестьяне были вынуждены по-прежнему идти в кабалу к помещикам, арендуя у них земли за «отработки», то есть фактически за ту же барщину. Сохранилось сословное неравенство. Крестьянство разорялось и распадалось в конечном итоге на богатеев и обезземеленных пролетариев.
Вынужденные арендовать после отмены крепостного права помещичью землю на самых тяжелых условиях, крестьяне ответили на реформу массовым движением с требованием земли и настоящей воли. Широкая волна крестьянских выступлений охватила 45 европейских губерний из 47, в которых была проведена реформа.
Но стихийный характер волнений, их разрозненность, отсутствие политической сознательности, а главное — отсутствие соответствующей организации и руководства движением привели к жестокому его подавлению и расправе с восставшими.
3. Разложение феодально-крепостнического строя России и социально-экономические изменения в русском обществе, вызвавшие обострение классовой борьбы и усиление крестьянского движения, нашли свое отражение в идейно-политической борьбе 40–60-х гг.
Жестокая реакция, продолжавшаяся после разгрома восстания декабристов, не могла остановить роста общественного недовольства. Революционные идеи продолжали развиваться на новой основе.
Тесная связь революционной мысли с массовым движением, с борьбой народных масс против крепостничества отмечена В. И. Лениным, который с иронией указывает: «Или, может быть, по мнению наших умных и образованных авторов, настроение Белинского в письме к Гоголю не зависело от настроения крепостных крестьян? История нашей публицистики не зависела от возмущения народных масс остатками крепостнического гнета?»13
В соответствии с центральным вопросом этого периода — вопросом об отмене крепостного права — в русской общественно-политической мысли середины XIX в. наметились три основных направления: правительственное, либеральное и революционно-демократическое. Последнее направление возглавлялось выдающимися русскими революционерами-демократами В. Г. Белинским, А. И. Герценом, Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым.
В советской литературе до последнего времени был распространен ошибочный взгляд, отождествлявший реакционеров-крепостников (представителей правительственного лагеря) и либералов в период падения крепостного права. И те и другие неосновательно зачислялись в один крепостническо-либеральный лагерь. Между тем нельзя не видеть различий между реакцией и либерализмом в политическом движении14.
Крепостнический лагерь был рупором и опорой самодержавия, открыто проводил линию защиты феодально-крепостнических отношений, линию защиты и сохранения существующих порядков. Наиболее яркое выражение крепостническая идеология нашла в теории «Официальной народности». Сущность ее, сформулированная в 1832 г. царским министром просвещения Уваровым, сводилась к ложному утверждению о религиозности русского народа, о его любви к царю, о примирении с крепостным состоянием. Формула «православие, самодержавие и народность», бывшая девизом этой теории, показывала ее реакционную сущность и, как вся теория, в целом служила лишь задачам обоснования незыблемости крепостничества и самодержавия. Активно поддерживали и проповедовали эту теорию реакционные профессора С. П. Шевырев и М. Н. Погодин, эти, по выражению Герцена, «добровольные помощники жандармов».
Близко примыкало к теории «официальной народности» и славянофильство, представлявшее собой реакционное направление в политической мысли России. Его видными представителями являлись А. С. Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, А. И. Кошелев и другие. Основные идеи этого течения были глубоко консервативны. Славянофилы стояли за незыблемость монархии, призывали к возврату к старым патриархальным порядкам. Признавая необходимость отмены в отдаленном будущем крепостного права, они отстаивали сохранение помещичьего землевладения. Славянофилы активно боролись против восприятия положительного опыта истории Запада и проповедовали национальную замкнутость. Не менее активно выступали они и против материализма.
Определенное место в идейно-теоретической борьбе периода разложения крепостнической системы принадлежит и либеральному направлению. Дворянские просветители сыграли положительную роль в борьбе против реакционной крепостнической идеологии. На формирование прогрессивно-критических взглядов общества в этот период известное влияние оказали П. Я. Чаадаев, Н. В. Станкевич и Т. Н. Грановский.
«Философские письма» Чаадаева (1836 г.), хотя и были проникнуты глубоким пессимизмом, по существу, содержали критику самодержавно-крепостнического строя.
Сложившийся в 1830-х гг. философский кружок Станкевича объединил ряд представителей прогрессивной молодежи. В кружке господствовали настроения, враждебные самодержавию и крепостничеству. Позиция же самого Станкевича ограничивалась просвети
...
