Тамара Эйдельман

Были ли дыры в железном занавесе?

Bookmate Originals
2020

Новые эпизоды выходят раз в две недели.

Были ли дыры в железном занавесе?

5 марта 1946 года Уинстон Черчилль, за год до этого лишившийся поста премьер-министра Великобритании, выступал в Вестминстерском колледже города Фултон, штат Миссури. В своей речи, ставшей за прошедшие десятилетия невероятно знаменитой, он сказал: «Над континентом, простирающимся от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, опустился железный занавес. За этой чертой лежат все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София — все эти знаменитые города и население вокруг них находятся, как я ее называю, в советской сфере. И все они, в той или иной форме, объекты не только советского влияния, но и очень высокого, а в некоторых случаях и всевозрастающего контроля со стороны Москвы».

Как возник железный занавес?

Сэр Уинстон прекрасно знал, о чем он говорил, — предыдущие несколько лет он прикладывал большие усилия, чтобы не допустить распространения советского влияния за пределами СССР. Несмотря на то, что Советский Союз и Великобритания были союзниками во время Второй мировой войны, уже в 1943 году, во время Тегеранской конференции, проявилась подспудно существовавшая и ранее конфронтация Сталина и Черчилля. Когда в Тегеране обсуждалось открытие Второго фронта в Европе, главы СССР и Великобритании разошлись по, казалось бы, чисто военному вопросу — где должна произойти высадка союзников? Черчилль настаивал на том, что американским и английским войскам необходимо высадиться на Балканах, в «мягком подбрюшье Европы», а Сталин вполне убедительно доказывал, что до Германии войска доберутся быстрее, если высадка произойдет в Нормандии.

Но вот только на самом деле речь шла не столько об эффективности военных операций, сколько о расстановке сил в послевоенные годы. Черчилль прекрасно понимал, что если советские войска пройдут по Восточной и Центральной Европе, а союзники будут действовать во Франции, то влияние СССР на занятых им территориях будет огромным. Так и случилось. Во всех государствах, чьи столицы Черчилль перечислил в фултонской речи, после войны оказались советские войска. Везде, за исключением Австрии, Красная армия задержалась надолго. В результате в первые же несколько лет после окончания Второй мировой здесь произошли принципиальные политические изменения.

Выборы, проведенные под контролем Советского Союза, привели к власти коммунистов в Польше, Венгрии, Румынии, Чехословакии, Болгарии, Югославии, а затем и ГДР. Сначала новые правительства формально могли быть коалиционными — в них входило какое-то количество представителей старых, довоенных властей и либеральных партий. Но коммунистам, опиравшимся на советские штыки, понадобилось всего два-три года, чтобы избавиться от своих «товарищей» по коалиции и установить в своих странах просталинские режимы.

Зачем был нужен железный занавес?

Одной из важнейших характеристик «социалистического лагеря» была его полная изоляция. Почти все контакты с западными странами были разорваны. Выезд за границу стал привилегией крошечного количества государственных деятелей, все остальные оказались отрезанными от существенной части внешнего мира. Точно так же обстояло дело и с въездом: появление здесь иностранца было редчайшим — и крайне тревожным — событием.

И дело было не только в людях. Железный занавес отрезал СССР и его союзников от книг, фильмов, идей остального мира. Сюда попадали жалкие крохи мировой культуры — «трофейные» фильмы, захваченные в Германии (не случайно Иосиф Бродский говорил, что для его поколения крик Тарзана был символом свободы — фильмы о «приемыше обезьян» были среди очень немногих произведений мирового кино, которые можно было увидеть в послевоенном Советском Союзе), или книги писателей вроде Луи Арагона или Теодора Драйзера, которые либо были известны своей борьбой с фашистами, либо разоблачали «буржуазный мир».

Мало того, даже общение между странами, которые находились по одну (советскую) сторону железного занавеса, было резко ограничено. Достаточно вспомнить душераздирающую пьесу Леонида Зорина «Варшавская мелодия» о любви двух молодых людей — русского и польки, — которые вынуждены были расстаться после того, как в СССР ввели запрет на браки с иностранцами.

И это был далеко не единственный шаг советского правительства, закреплявший изолированность соцлагеря и самого СССР. Печально знаменитая «борьба с космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом» была не только инструментом массовых репрессий, но еще и пропагандой изоляции русской культуры, превознесением ее достижений выше любых проявлений западного искусства или научной мысли. Все научные открытия, оказывается, были сделаны русскими учеными раньше, чем на Западе, русское искусство — вернее, та его часть, которая оставалась верной принципам реализма, — было намного выше любых декадентских западных течений.

Все эти пропагандистские штампы, которые беспрерывно навязывались советским людям, были придуманы не просто так. Закрытие страны было совершенно необходимо Сталину, чтобы положить конец иллюзиям, возникшим в разных слоях общества. Тот факт, что СССР боролся против фашистов вместе с США и Великобританией, привел многих людей к мысли о том, что и дальше, после войны, дружба сохранится. Надежда на контакты с западными странами переплеталась с мечтой о смягчении режима и отказе от репрессий, и подобными иллюзиями тешили себя люди из всех социальных слоев — от колхозников до академиков.

Советская система слегка расшаталась за время войны, когда люди были вынуждены принимать независимые решения, храбрость и стойкость начали цениться больше идеологической выдержанности — а еще миллионы солдат увидели жизнь в разрушенной, но все равно невероятно привлекательной Европе. Теперь пришла пора снова вернуть систему в прежнее состояние. Для этого Сталину понадобились и аресты многих фронтовиков, рассказывавших о европейской жизни, и идеологические кампании вроде разгрома журналов «Звезда» и «Ленинград», и полная изоляция страны — вот где пригодился железный занавес.

Железный занавес и «оттепель»

Сталинская эпоха наконец закончилась, началась «оттепель», смягчение режима во время правления Хрущева. Обычно она ассоциируется у нас с прекращением репрессий и осуждением культа личности Сталина на ХХ съезде КПСС в 1956 году. Но на том же самом съезде были сказаны совершенно непривычные для советских людей слова о необходимости «разрядки международной напряженности», о том, что война с «империалистическими странами» не неизбежна. Дальше начались еще более удивительные вещи.

В железном занавесе появилась пусть маленькая, но все-таки щелочка. Конечно, советские люди по-прежнему не могли выезжать за границу. Зато иностранцы стали приезжать к ним — например, приехал Ив Монтан, и его песни тут же стали любимейшими для целого поколения. При невероятном ажиотаже прошла первая Неделя французского кино — в СССР побывал кумир 50-х годов Жерар Филип, представлявший фильм «Большие маневры».

Помимо тех, кто приехал в реальной жизни, были еще и «виртуальные гости»: появились книги куда менее идеологически проверенных и более талантливых писателей. Герои Ремарка и Хемингуэя были совсем не похожи на картонных персонажей того же Драйзера. Они были живыми — и свободными. Вели себя как считали нужным, вступали в конфликт с обществом — а еще заходили в бары, опрокидывали рюмку кальвадоса или стакан виски, ложились в постель с женщинами, не вступив с ними в брак… Не случайно эти авторы оказались так невероятно переоцененными — их воспринимали чуть ли не как самых великих писателей ХХ века. И это понятно: они стали символом свободы, окошком в западный мир, так же, как выставка Пикассо в Эрмитаже открыла целому поколению совершенно непривычное — и, опять же, свободное искусство, а джазовые композиции, которые за неимением магнитофонов записывались «на костях», то есть рентгеновских снимках, — свободную музыку. Несмотря на осуждение «стиляг», старавшихся одеваться по-западному и следовать моде, несмотря на разоблачительные статьи в журнале «Крокодил», несмотря на постоянные напоминания о том, что «джаз — музыка толстых», молодое поколение жадно впитывало те крохи свободной жизни, которые до них долетали. А потом к ним приехали обычные люди.

В 1957 году в Москве проходил Международный фестиваль молодежи и студентов, который стал эпохальным событием для тысяч советских людей. Конечно, предполагалось, что в СССР приедет только «прогрессивно» настроенная молодежь. Но это было совершенно неважно. Жители СССР впервые увидели сотни людей из другого мира — разных взглядов, разного цвета кожи, с разными привычками и разным поведением. Сближало их одно — они все были абсолютно не похожи на москвичей. И при этом оказалось, что иностранцы — это не монстры с рогами и копытами, они веселы, доброжелательны, любознательны. Правда, их удивляло многое из того, что в СССР воспринимали как само собой разумеющееся: отсутствие свободы, ужасающий быт, скованность в поведении. И это тоже было раскрепощающим фактором — посмотрев на себя глазами иностранцев, многие принялись переосмыслять свое поведение и свою жизнь.

Казалось, железный занавес поднимается все выше — и вот-вот вообще исчезнет. Но этого не случилось.

Конец «оттепели»

Когда Илья Эренбург в своей повести «Оттепель» создал знаменитый образ улицы, где с одной стороны еще холод и висят сосульки, а на другой уже светит солнце и все тает, то можно было предположить, что за «оттепелью» наступит весна — и лед тирании полностью растает. Но получилось не так: заморозки пришли на смену «оттепели» еще при Хрущеве. И это коснулось не только внутренней жизни, но и международных отношений.

Начало 60-х годов — время нового обострения в отношениях СССР и Запада. Возводится Берлинская стена, советские ракеты устанавливаются на Кубе — и Карибский кризис ставит весь мир на грань ядерной войны. Нагнетание военной истерии сочетается с пропагандистскими кампаниями, направленными на то, чтобы «догнать и перегнать Америку». Конфронтация нарастала.

Но все это не могло сравниться с тем уровнем враждебности по отношению к свободному миру, который царил в СССР во второй половине 60-х годов. Война во Вьетнаме превратилась в противостояние двух сверхдержав — СССР и США. Шестидневная война между Израилем и пятью арабскими государствами на Ближнем Востоке привела не только к взлету государственного антисемитизма, но и к новому витку агрессивной пропаганды, направленной против западного мира в целом. Низшей точки отношения между СССР и Западом достигли в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, где власти пытались проводить осторожные реформы и всего лишь мечтали о «социализме с человеческим лицом». Что характерно, это означало не только экономические реформы и введение свободы слова, но и открытие границ с западными странами. Советские танки раздавили Пражскую весну, а вместе с ней — и какие-либо остатки хороших отношений с Западом, культурных и экономических связей.

Железный занавес в эпоху разрядки

1970-е годы вдруг увидели новый виток разрядки международной напряженности. Отношения с западным миром стали потихоньку налаживаться. Брежнев отправлялся то в США, то во Францию, а в СССР приезжали руководители «капиталистических стран». В 1975 году все европейские лидеры подписали Хельсинкские соглашения, которые провозглашали развитие отношений в экономической и культурной сферах и в области защиты прав человека.

За соблюдение прав человека стали бороться диссиденты, которые основали Московскую Хельсинкскую группу, а вот культурные и экономические связи начали налаживаться на вполне официальном уровне. В магазинах время от времени «выбрасывали» итальянские сапоги или финскую колбасу. Большой театр гастролировал по всему миру, а в СССР один за другим приезжали французские певцы, за ними потянулись и другие — приезд западногерманской группы Boney M стал для поколения 70-х не меньшим событием, чем приезд Ива Монтана для поколения 50-х. Фирма «Мелодия» очень осторожно, с оглядкой, но все же время от времени выпускала пластинки с западной поп-музыкой. Так на свет появилась знаменитая пластинка, где одна из дорожек называлась «Девушка. Народная английская песня. Слова и музыка Дж. Леннона и П. Маккартни».

Западная культура просачивалась в СССР через соцстраны, где щелочки все-таки часто оказывались чуть побольше: музыкальный фестиваль в Сопоте, польское и венгерское кино, поездки в «страны народной демократии», которые пусть очень редко и с непременным собеседованием в райкоме партии, но все же стали возможны не только для номенклатуры, — все это снова открывало советским людям маленькие окошки в свободный мир.

Недели французского кино стали уже регулярными, хотя продолжали вызывать такой же ажиотаж, как и в 1955 году. «Клуб кинопутешественников» был одной из самых популярных передач на телевидении: пусть путешествовать могли очень немногие, зато миллионы могли хотя бы посмотреть на другие страны и послушать рассказы ведущего Юрия Сенкевича. К тому же в страну шла теперь уже не струйка, а довольно устойчивая струя контрабанды — джинсов, пластинок, магнитофонных записей. The Beatles и The Rolling Stones уже не были пустыми словами. По Калининскому проспекту и улице Горького расхаживали длинноволосые молодые люди, считавшие себя хиппи. В котельных Ленинграда зарождался российский рок.

А дальше все опять рухнуло.

Железный занавес после Афганистана

В декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан. Началась война, которая продлилась 10 лет и унесла 15 тысяч жизней советских солдат и никем не подсчитанное количество жизней афганцев. А еще она похоронила политику разрядки и дала начало новому витку международной напряженности.

Большинство западных стран бойкотировали московскую Олимпиаду 1980 года, все научные и культурные связи в очередной раз оборвались. Президент США Рональд Рейган назвал Советский Союз «империей зла» и начал новую программу вооружения, которую журналисты сразу окрестили «звездными войнами» — оружием должны были быть оснащены космические станции.

Советский Союз не оставался в долгу — мрачная борьба за мир начала 80-х годов порождала твердую уверенность в том, что новая война не за горами. Из Афганистана шли цинковые гробы. Европа с обеих сторон от железного занавеса покрывалась ракетными установками. Дряхлые правители уверенно вели СССР к полному разорению. В этих обстоятельствах железный занавес опять «затвердел». Впрочем, полностью уничтожить то, что уже проникло в страну в предыдущие десятилетия, было невозможно — музыка, фильмы, книги продолжали рассказывать о существовании где-то там, далеко, мира, совершенно непохожего на наш. «Вражеские голоса» — передачи западных радиостанций на русском языке — прорывались сквозь беспрерывно работавшие глушилки. Оставалось только ждать…

Конец железного занавеса?

Перестройка не была бы перестройкой, если бы уже в первые месяцы Горбачев не провозгласил «новое мышление» в международных отношениях. Он заявил, что общечеловеческие ценности могут быть важнее пролетарской солидарности. В переводе на человеческий язык это означало, что можно договариваться и с «капиталистическими странами».

И вот уже Горбачев встречается с президентом Рейганом, который совсем недавно казался главным врагом СССР. И вот уже Рейган приезжает в Москву, а за ним и британский премьер-министр, «железная леди» Маргарет Тэтчер, и многие другие. А потом произошло много удивительных вещей.

В 1989 году рухнула Берлинская стена: Германия объединилась, советские войска ушли из стран «народной демократии», военный блок стран Варшавского договора рухнул. В странах Восточной Европы одна за другой произошли «бархатные революции». Коммунисты, лишившись поддержки СССР, потеряли власть. Разделение Европы на «капиталистические» и «социалистические» страны лишилось смысла. А значит, потерял смысл и железный занавес.

Следующим удивительным поворотом стало разрешение советским людям выезжать за границу – и в другие страны ринулись потоки челноков, торговавших чем угодно и где угодно; туристов, жаждавших за неделю восполнить все то, чего их лишали все предыдущие годы; людей, рассчитывавших найти работу в западных университетах — или на рынках. Пошло и обратное движение — в новую, свободную Россию отправились рок-звезды и голливудские актеры, драматические театры и балетные труппы. Мир изменился, про железный занавес быстро забыли. Для жителей больших городов довольно быстро поездка в отпуск за границу стала нормой.

Впрочем, не произойдет ли новый виток? С конца 90-х — и особенно после 2014 года — отношения России с западным миром портятся все больше. Коронавирус вызвал необходимость в новом железном занавесе — правда, опустили его по медицинским показаниям, а не по идеологическим. Но вот надолго ли он опускается — кто знает...