автордың кітабын онлайн тегін оқу «Игрецкое дело» Александра Алябьева (грустная история)
Информация о книге
УДК 340.6
ББК 58я73
Б24
Автор:
Баринов Е. Х. — доктор медицинских наук, профессор кафедры судебной медицины и медицинского права ГБОУ ВПО «Московский государственный медико-стоматологический университет им. А. И. Евдокимова, профессор РАЕ, действительный член Международной академии естествознания, член Международной коллегии ученых МАН Сан-Марино, член Союза журналистов России.
Рецензент:
Сундуков Д. В. — доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой судебной медицины РУДН.
В книге рассмотрены вопросы, связанные с историей обвинения композитора А. А. Алябьева (1787—1851) в смерти коллежского советника Т. М. Времева. Освещены медицинские аспекты данного дела. Книга может быть полезна научным работникам, преподавателям кафедр судебной медицины, врачам – судебно-медицинским экспертам, а также всем, кто интересуется отечественной историей.
УДК 340.6
ББК 58я73
© Баринов Е. Х., 2016
© ООО «Проспект», 2016
Посвящается моей жене,
другу и коллеге Елене Черкалиной
ВВЕДЕНИЕ
Нередко судьба может сыграть с человеком злую шутку. Из баловня судьбы, всеобщего любимца, известного композитора он в один миг может превратиться в уголовного преступника. Такое превращение способно в корне изменить человеческую жизнь и произвести странное сплетение человеческих судеб.
Подобное превращение произошло с известным русским композитором, видным мастером вокальной лирики Александром Александровичем Алябьевым (1787–1851).
О жизни и творчестве композитора написано много книг, но мы остановимся не на разборе его музыкального наследия, оставляя это профессионалам-музыковедам, а только на одном периоде его жизни в Москве, связанном с его обвинением в совершении преступления и судом над ним. С судебно-медицинской точки зрения постараемся разобраться в тех обвинениях, которые были предъявлены композитору. Но при чем же в данном случае судебная медицина? Какое она имеет отношение к жизни А. А. Алябьева?
Ответ на эти вопросы крайне прост. Обвинение Александра Алябьева было полностью основано на результатах судебно-медицинского исследования.
Музыковеды не придавали этому факту большого значения, оставляя изучение этого вопроса специалистам в области судебной медицины. Постараемся восполнить этот пробел в истории отечественной культуры, используя достижения современной медицинской науки, в том числе судебной медицины.
В задачи судебной медицины входят изучение и разработка вопросов биологического и медицинского характера преимущественно для нужд правоохранительных органов. Заключение судебно-медицинской экспертизы является одним из источников доказательств в уголовном процессе. Поэтому судебно-медицинская экспертиза приобретает существенное значение в борьбе против преступлений, направленных против жизни, здоровья и личного достоинства граждан.
Судебная медицина преимущественно использует методы медицинских дисциплин, однако на ее состояние оказывают определенное влияние правовые науки (уголовное и гражданское право, криминалистика и др.). Наряду с этим судебная медицина разрабатывает свои теоретические основы и оригинальные методики, специально предназначенные для решения вопросов, встречающихся в экспертной и правовой практике.
В истории с Александром Алябьевым странным образом сплелись судьбы великого русского драматурга и поэта, дипломата А. С. Грибоедова, декабриста И. И. Пущина, выдающегося отечественного врача, декана медицинского факультета Московского Императорского Университета М. Я. Мудрова, видного отечественного ученого, профессора Е. О. Мухина и многих других, а также одного старого московского дома в Леонтьевском переулке.
Глава 1.
«ЖИТЕЛЬСТВО ИМЕЕТ ТВЕРСКОЙ ЧАСТИ В ДОМЕ ЗАБОРОВА…»
Многие жители Москвы мало знают историю улиц родного города и уж тем более их старые названия. За многие годы мы привыкли, что в центре Москвы находится улица Станиславского, которая раньше называлась Леонтьевским переулком. Известен этот переулок с середины XVIII века по дому кавалерии бригадира Михаила Ивановича Леонтьева. Правда, этот переулок существовал и раньше. Носил он название Шереметьевского — по дому боярина и оружейничего Шереметьева, но потом этот дом перешел к нескольким владельцам, и прежнее название постепенно забылось.
Осенью 1824 года в Леонтьевском переулке поселился кавалер орденов Святой Анны III степени и Святого Владимира с бантом III степени, а также медали за участие в кампании 1812 года, подполковник в отставке Александр Алябьев.
По тем временам это было очень престижное место жительства. В воспоминаниях московской старожилки Елизаветы Петровны Яньковой, урожденной Римской-Корсаковой, связанной родством и знакомством с лучшими дворянскими родами России, упоминается Леонтьевский переулок. Мало кто не читал вышедшей в конце прошлого века книги «Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово». Елизавета Петровна Римская-Корсакова, в замужестве Янькова, родилась в царствование Екатерины II, а завершила свой жизненный путь в год отмены крепостного права. Дочь екатерининского офицера Петра Римского-Корсакова и княжны Пелагеи Щербатовой, правнучка российского историка Василия Татищева, она гордилась древностью и знатностью своего рода и прекрасно знала всю Москву. Она была страшно недовольна теми, кто, по ее мнению, мало беспокоился о своем достоинстве.
Родне своего мужа Яньковым, вернувшимся в Москву после пожара 1812 года и поселившимся где-то «на краю света, в глухом переулке», она высказывала свое неудовольствие. «Заплатите немного подороже, где-нибудь в центре города, где мы все живем, говорю я им, тогда и антре будет у вас хорошее…»
«Где мы живем» — это Тверская, Большая Никитская и окрестные улицы и переулки: Воздвиженка, Чернышевский, Леонтьевский и другие.
Так что с выбором места жительства у Александра Алябьева не возникло никаких сомнений. Он родился в Москве. Происходил из старинного дворянского рода. Отец его долгое время служил сенатором по московскому департаменту и стоял во главе берг-коллегии и межевой канцелярии. Накануне рождения сына был направлен губернатором в Тобольск, где Александр провел детские годы. Здесь, в Тобольске, в течение семи месяцев у Алябьевых жил известный писатель А. Н. Радищев.
Знал ли дворянский недоросль Александр Алябьев, что вернется когда-либо в Тобольск, но уже не в качестве губернаторского сына? Думается, что не знал.
Родители, обладая достаточными средствами, дали детям хорошее домашнее образование. В детстве Александр Алябьев учился игре на фортепиано. В 1796 году семья переехала в Петербург, где в 14 лет Александр был зачислен на службу по горному ведомству.
В 1812 году, с началом Отечественной войны, был зачислен корнетом в Третий Украинский казачий полк. Сюда же был определен и граф Матвей Юрьевич Виельгорский, будущий меценат, музыкант, с которым Алябьева впоследствии связывали узы дружбы.
Время войны движется медленно. В Казани заканчивается формирование Московского гусарского полка. В полк вступают молодые люди из известных дворянских фамилий, комплектуется офицерский состав. Из Третьего Украинского казачьего полка переводится корнет Александр Алябьев, молодой музыкант и к тому же еще лихой офицер. Александр тяготится пребыванием в резерве и рвется в действующую армию. В полку он знакомится с корнетом Александром Грибоедовым, находящимся там с начала войны, и они становятся настоящими друзьями.
Александр Грибоедов — одаренный молодой человек, кандидат Московского университета. С Алябьевым его сближают не только музыка и литература. Они оба — горячие патриоты. Для долгих бесед у них много общих интересных тем. Но главная тема — это освобождение России от Наполеона. Молодые офицеры рвутся в бой. Но их военные дороги расходятся. Грибоедов заболевает и остается в кавалерийском резерве адъютантом генерала Кологривова, а мечтам Алябьева суждено сбыться.
Александр Алябьев принимал участие во многих сражениях, в том числе и под Лейпцигом, в «битве народов». Был ранен, награжден за храбрость и отвагу. В послужном списке Алябьева значилось: «Будучи употреблен в самых опаснейших местах, везде отлично исполнял данные поручения».
После войны Алябьев поселился в Петербурге и сблизился с литературно-музыкальным кружком А. Верстовского. Он начал углубленно заниматься музыкой под руководством И. Миллера, к числу знаменитых учеников которого принадлежали М. Виельгорский, А. Верстовский, А. Грибоедов, М. Глинка. Одно время Алябьев жил вместе с Грибоедовым, пока тот не ушел в отставку и не перешел на гражданскую службу.
Музыку Алябьев начал писать еще до поступления в армию, но после войны наступили самые плодотворные для музыкального творчества годы.
В 1823 году в Петербурге была поставлена его первая опера «Лунная ночь, или Домовые», которую одобрительно встретили зрители и критики.
Гусарская служба мешала музыке, и Алябьев начал ей тяготиться. В 1823 году он был уволен из армии за нарушение воинской дисциплины (появился в театре во фраке и навеселе).
К этому году появились его первые романсы, которые принесли автору популярность. Среди них — вершина творчества композитора «Соловей» на слова барона А. Дельвига и несколько новых водевилей, многие — в соавторстве с композитором А. Верстовским. Из них дошел до сегодняшнего дня водевиль, поставленный в 1824 году, — «Хлопотун, или Дело мастера боится».
Переезд Александра Алябьева в Москву, вероятнее всего, был связан со смертью отца. Тут он и поселился — в Леонтьевском переулке, в доме Заборова.
Этот адрес Алябьева известен в краеведческой литературе. «С осени 1824 года Алябьев жил в доме № 18 (не сохранился) в Леонтьевском переулке (улица Станиславского)», — писал в вышедшей в 1959 году книге «Памятные места Москвы» Борис Сергеевич Земенков. Это же утверждение о несохранившемся доме повторила вслед за Б. С. Земенковым в книге «Московский Парнас» А. Д. Сконечная.
Но вот утверждение автора обстоятельной монографии об А. А. Алябьеве Б. С. Штейнпресса: «Осенью 1824 года Александр Александрович и его сестра Екатерина Александровна поселились в доме купчихи И. А. Заборовой в Леонтьевском переулке… Квартира, расположенная на двух этажах, находилась, по всей вероятности, в главном особняке, несколько в глубине двора. Это то самое здание, где после Октябрьской революции помещался Московский комитет РКП (б), а теперь его занимает постоянное представительство Совета Министров Украинской ССР при Совете Министров СССР».
Так кто же прав — Земенков или Штейнпресс?
Дело в том, что, рассказывая о переезде Алябьева в Леонтьевский переулок, авторы книг имеют в виду разные дома! Земенков говорит о доме, который стоял по красной линии переулка, а в книге музыковеда Штейнпресса «Страницы из жизни А. А. Алябьева» речь идет о доме, который и тогда, и сейчас стоит в глубине двора. Дом этот был наиболее благоустроенным на усадьбе, удобно располагался в глубине двора, так что, по-видимому, более прав в своем утверждении Б. С. Штейнпресс.
Торговый клан Заборовых был в те годы довольно распространен в Москве. Купчиха Ирина Заборова числится по Леонтьевскому переулку в «Адресной книге» за 1818 и за 1826 годы.
Что же за владения были у Заборовой в 3-м квартале Тверской части?
Дело № 231, хранящееся в архиве ГлавАПУ, открывается «геометрическим планом дому, состоящему Тверской части в Третьем квартале под номером 251 купецкой жены Ирины Андреевой Заборовой поизмерений, в натуре сочинено в количестве, учрежденном по высочайшему повелению уравнений городских повинностей землемером Вахниным августа 31 дня 1802 года». В «Экспликации» усадьбы, общая площадь которой составляла 11 241/4 сажени, землемер Вахнин под номером 1 указал жилой каменный корпус в два этажа и под номером 2 — каменное двухэтажное строение, «в верхнем жилые помещения, а внизу погреба».
Указаны также другие постройки:
...
