Г.И. Загорский, В.В. Хатуаева

Актуальные проблемы теории и практики уголовного процесса

Курс лекций

Общая часть

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.1(075.8)

ББК 67.411я73

З-14

Авторы:

Загорский Г. И. — доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РСФСР, заслуженный деятель науки Российской Федерации, действительный член Российской академии естественных наук, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде РФ, профессор кафедры уголовно-процессуального права имени Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия и кафедры уголовного процесса Военного университета Министерства обороны РФ;

Хатуаева В. В.— доктор юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовно-процессуального права Центрального филиала (г. Воронеж) Российского государственного университета правосудия.

Рецензенты:

Орлова А. А. — доктор юридических наук, доцент, главный научный сотрудник ВНИИ МВД РФ;

Мельников Ю. В. — доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Ростовского института-филиала ВГУЮА РПА Минюста России.

Учебное издание включает в себя лекции по общей части курса «Актуальные проблемы теории и практики уголовного процесса», входящего в программу подготовки магистров по направлению 40.04.01 «Юриспруденция», магистерская программа «Юрист в сфере уголовного судопроизводства».

Законодательство приведено по состоянию на 1 марта 2018 г.

УДК 343.1(075.8)

ББК 67.411я73

© Загорский Г. И., 2018

© Хатуаева В. В., 2018

© ООО «Проспект», 2018

Введение

Учебная дисциплина «Актуальные проблемы теории и практики уголовного процесса» является основой системы подготовки магистров в рамках программы «Юрист в сфере уголовного судопроизводства». Она базируется на общих положениях доктрины уголовного процесса, формирует у студентов научный подход к современным проблемам применения уголовно-процессуального законодательства в деятельности следственно-судебных органов.

Основная цель преподавания дисциплины состоит в подготовке для правоохранительных органов специалистов, способных применять уголовно-процессуальное законодательство в дальнейшей практической деятельности. Ее изучение создает основу для освоения магистрами иных дисциплин уголовно-процессуального блока, а также написания магистерской диссертации. При написании курса лекций авторы исходили из посылки о том, что магистры — это во многом исследователи, а магистерская диссертация — определенный вид научно-исследовательской работы, результатом которой является получение первой научной степени.

В настоящей работе материал по наиболее актуальным проблемам доктрины уголовного процесса, a также практики применения уголовно-процессуального законодательства представлен в простой и доступной форме, акцентируется внимание на наиболее дискуссионных и сложных вопросах теории уголовного процесса, сублимируются существующие на сегодняшний день подходы к их решению, что не исключает творческого поиска и научной адаптации динамически развивающегося законодательства к правовым реалиям сегодняшнего дня.

В процессе освоения дисциплины «Актуальные проблемы теории и практики уголовного процесса» c помощью данного курса лекций студенты могут систематизировать свои знания, получить подробные ответы на учебные вопросы, подготовиться к семинарским занятиям и восстановить в памяти содержание прослушанных лекций.

В работе использован УПК РФ со всеми изменениями и дополнениями по состоянию на 1 марта 2018 г.

Тема 1.
Общие проблемы доктрины российского уголовного процесса

1.1. Понятие и назначение уголовного судопроизводства

Вопрос о сущности уголовного судопроизводства — один из основных и наиболее дискуссионных в науке уголовного процесса. С учетом некоторых особенностей в характеристике его признаков, подавляющее большинство специалистов рассматривают его как деятельность органов предварительного расследования и суда, заключающуюся в расследовании и разрешении уголовных дел, в раскрытии преступлений, изобличении лиц, виновных в их совершении, в предупреждении преступлений1.

Как любой вид государственной деятельности производство по уголовному делу характеризуется наличием определенной совокупности сущностных признаков.

Во-первых, наличие субъектов, наделяемых властными полномочиями (органов дознания, дознавателя, следователя, руководителя следственного органа, прокурора и суда), которые осуществляют функции расследования и разрешения уголовных дел, судебного и ведомственного контроля, прокурорского надзора. В уголовно-процессуальные отношения вступают и иные лица, обладающие процессуальным статусом, но не наделяемые властными полномочиями (потерпевший, обвиняемый, подозреваемый, свидетель и т. д.).

Во-вторых, деятельность, осуществляемая в рамках производства по уголовному делу, имеет строго регламентированную законом форму, соблюдение которой является с одной стороны — реализацией общеправового принципа законности, а с другой — необходимым условием, обеспечивающим юридический результат судопроизводства2. В этой связи хотелось бы отметить, что одним из принципов правосудия является недопустимость использования доказательств, полученных с нарушением уголовно-процессуальной формы (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ).

В-третьих, совокупность задач уголовно-процессуальной деятельности, которые в действующем законодательстве обозначены как «назначение уголовного судопроизводства» закреплены в ст. 6 УПК РФ.

В юридической литературе предпринимались попытки обосновать различное содержание понятий цели и задачи. Так, например, Л. Д. Кокорев считал, что цель — понятие более общее, нежели задачи уголовного процесса3. Аналогичной позиции придерживался и М. С. Строгович, указывая, что цель уголовного процесса — установление истины по уголовному делу, в соответствии с ней и определяются задачи процесса4. В. Т. Томин придерживался противоположной точки зрения, указывая, что цель — выражает направленность производства по конкретному уголовному делу, в то время как задачи — направленность производства по всем уголовным делам как отрасли государственной деятельности5. В настоящее время наблюдается тенденция к отрицанию двух систем категорий — целей и задач уголовного процесса. Так, В. Н. Григорьев указывает на то, что законодатель не разграничивает эти понятия. Действительно, закон «О судоустройстве РСФСР» от 8 июля 1981 г. № 976 (не утративший силу в соответствующей части и в настоящее время) предусматривает в ст. 3, в качестве задач деятельности суда направленность этой деятельности на укрепление законности и правопорядка, предупреждение преступлений и иных правонарушений, охрану от посягательств общественного строя, прав и свобод граждан и законных интересов юридических лиц.

В соответствии со ст. 6 УПК РФ непосредственными задачами (назначением) уголовного судопроизводства являются: 1) защита прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступлений; 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Указанная формулировка назначения уголовного судопроизводства в точности соответствует ст. 2 Конституции РФ, предусматривающей, что права и свободы человека являются высшей ценностью.

Вместе с тем, необходимо отметить, что задачи уголовного процесса, содержавшиеся в ст. 2 УПК РСФСР 1961 года: 1) быстрое и полное раскрытие преступлений; 2) изобличение виновных; 3) обеспечение правильного применения закона не утратили свою актуальность. Эффективная защита прав и свобод граждан возможна лишь при условии, что момент назначения наказания за совершенное преступление максимально приближен к моменту его совершения, а следовательно, быстрое и полное раскрытие преступлений так же важно, как и прежде.

1.2. Уголовно-процессуальная форма

Традиционно уголовно-процессуальная наука обнаруживает интерес к фундаментальным категориям, составляющим основу ее доктрины, к числу которых относится и понятие «уголовно-процессуальная форма». Рассмотрение сущности и содержания названной дефиниции актуализируется в связи с появлением в теории права концепции общего юрисдикционного процесса, в соответствии с которой юридическая процессуальная форма является «инструментом научного поиска, способствующим высокой эффективности исследования различных форм деятельности аппарата правового государства»6. Приведенный тезис представляется нам справедливым ввиду того, что процессуальная форма опосредует реализацию общеправового принципа законности, содержание которого составляет, в числе прочего, и требование соблюдения установленного законом порядка деятельности органов правосудия и должностных лиц, что в свою очередь является гарантией восстановления нарушенного права.

Универсальность категории «юридическая процессуальная форма» послужила причиной появления в науке утверждений о невозможности ее исследования с учетом широкой сферы реализации. С этих позиций наиболее показательным является утверждение В. Н. Протасова о том, что все попытки познать содержание процессуальной формы бесполезны и нет необходимости выходить за пределы ее простого определения, служащего для выражения общего назначения процесса7. Позволим себе не согласиться с данной позицией. Вопрос о сущности процессуальной формы является важнейшим, поскольку через нее раскрывается ряд существенных черт любого вида правовой деятельности. Именно поэтому в отечественной науке уголовного процесса вопросы процессуальной формы неразрывно связывались с изучением сущности уголовно-процессуального закона, а ее содержанием иллюстрировались эволюционные и революционные изменения уголовного судопроизводства в его исторической ретроспективе.

Анализируя обширную библиографию вопроса, попытаемся систематизировать имеющиеся точки зрения относительно детерминации категории «уголовно-процессуальная форма». Необходимо отметить наличие нескольких полярных позиций. Во-первых, подавляющее большинство ученых-процессуалистов с разной степенью детализации трактуют процессуальную форму как условия или порядок производства по уголовному делу. Так, еще М. С. Строгович указывал, что форма — это совокупность условий, установленных процессуальным законом для совершения органами уголовной юстиции тех действий, которые составляют содержание их процессуальных функций, а также совершения гражданами, участвующими в производстве по уголовному делу, тех действий, которыми они выполняют свои обязанности и осуществляют права8. Аналогичной позиции придерживались М. А. Чельцов и П. А. Лупинская9. Несколько дополняет приведенное определение М. Л. Якуб, указывая, что помимо условий и порядка, содержание категории уголовно-процессуальная форма составляет и последовательность производства отдельных процессуальных действий и принятия решений, т. е. все формы судопроизводства в их совокупности, в их системе как единое целое10. На наш взгляд, при всей схожести приведенных позиций, они имеют некоторое принципиальное отличие. Так, в первом случае процессуальная форма — это установленные законом правила производства по уголовному делу, совокупность которых закреплена в уголовно-процессуальном законе. Во втором — это еще и последовательность действий, т. е. процедура уголовно-процессуальной деятельности.

Во-вторых, уголовно-процессуальная форма трактуется более широко и отождествляется с уголовно-процессуальным правом. В частности Р. Д. Рахунов полагает, что это «регламентированный правом порядок, принципы и система уголовно-процессуальной деятельности, установленные в целях достижения задач уголовного судопроизводства и обеспечения прав и законных интересов его участников»11. Схожее по содержанию определение предлагает С. Б. Россинский, указывая на то, что правила, составляющие суть формы процесса, устанавливают всеобщий порядок производства по уголовным делам, а также порядок реализации отдельных уголовно-процессуальных отношений12. С приведенной позицией согласуется и детерминация процессуальных форм как самостоятельной отрасли в системе права, предусматривающей строго определенный порядок деятельности следователя, дознавателя, прокурора и суда при производстве по уголовному делу с учетом единообразного применения норм материального права.

Полностью отождествляет уголовно-процессуальную форму и уголовно-процессуальные отношения Х. У. Рустамов, определяя первую категорию через систему отношений, возникающих в процессе деятельности субъектов процесса в определенной последовательности, урегулированной уголовно-процессуальным законом13. Как представляется, указанное авторское определение несколько не логично, поскольку, не процессуальная форма является системой правоотношений, а последние протекают в определенной законом форме.

Дилемма выбора конструктивной основы процессуальной формы: либо как принадлежности процессуального права, либо как характеристики порядка самого процесса, ставит вопрос о ее соотношении с методом правового регулирования. В некоторых специальных исследованиях процессуальная форма рассматривается как свойство метода правового регулирования, т. е. занимает место в системе самого права и может, как уже было отмечено выше, рассматриваться как отрасль. В других — как результат правового регулирования, т. е. не отождествляется с процессуальным правом, а связывается с содержанием процесса.

Как взаимосвязь философских категорий формы и содержания рассматривает исследуемое определение Т. Д. Дудоров, указывая на то, что процессуальная форма должна иметь свою внутреннюю и внешнюю стороны, находящиеся во взаимосвязи и единстве, и приходя к выводу, что уголовно-процессуальная форма является элементом механизма правового регулирования уголовно-процессуальных отношений, характеризующим внутреннюю структуру системы уголовного процесса, а также организацию деятельности его участников14.

Как следует из приведенных выше точек зрения относительно сущности категории «уголовно-процессуальная форма», она рассматривается применительно к двум различным сферам уголовного процесса: деятельности его субъектов и совокупности норм, регулирующих эту деятельность. Обе эти сферы могут выступать как объект исследования и рассматриваться с точки зрения формы, поскольку, следуя логике Т. Д. Дудорова, философская категория «форма» универсальная и применима как к целому объекту, так и к его части, однако ее уголовно-процессуальный смысл будет при этом различен. В этой связи, устоявшиеся в нашей доктрине уголовного процесса трактовки уголовно-процессуальной формы как порядка, процедуры, регламента производства верны, при условии обозначения конкретного объекта, к которому прилагается категория «форма». Позволим себе утверждать, что категория «форма» в подавляющем большинстве случаев используется исключительно применительно к деятельности субъектов уголовного процесса и характеризует ее структуру и организацию сообразно стадиям и иным элементам системы уголовного судопроизводства. В названной узкой трактовке, определяющей только внутреннюю составляющую, уголовно-процессуальная форма тесно взаимосвязана с ключевым элементом системы — стадией уголовного процесса, которая, согласно общепринятому определению, представляет собой этап уголовного судопроизводства, характеризующийся непосредственными задачами, субъектами, средствами и итоговым процессуальным решением15. Процессуальная форма в этом случае определяет организацию порядка совершения процессуальных действий на каждом этапе производства по уголовному делу и может, на наш взгляд, детерминироваться как самостоятельный элемент стадии уголовного процесса.

С учетом внутреннего содержания термина «уголовно-процессуальная форма», считаем целесообразным, выделить некоторые его сущностные признаки. Во-первых, если процессуальная форма является конструктивной основой, позволяющей моделировать этапы уголовно-процессуальной деятельности, упорядочивая возникающие отношения между субъектами, то она обладает свойством системности. Во-вторых, требования уголовно-процессуальной формы закреплены в уголовно-процессуальном законе применительно к каждой стадии судопроизводства, что позволяет говорить о наличии свойства нормативности. В-третьих, процессуальный режим, в котором протекает вся уголовно-процессуальная деятельность, является одинаковым с точки зрения реализации назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), распределения уголовно-процессуальных функций и гарантий реализации прав и законных интересов лиц, вовлеченных в орбиту уголовного процесса. Это позволяет утверждать, что процессуальная форма носит универсальный характер и не зависит от категории уголовного дела, его объема и сложности. Однако свойство универсальности является бинарным и ограничивается целесообразностью и эффективностью реализации тех или иных положений уголовно-процессуального закона в определенных случаях. Динамичность уголовно-процессуальной формы является предпосылкой дифференциации процедуры рассмотрения и разрешения уголовного дела, что позволяет, на наш взгляд, говорить о специализации уголовно-процессуальной деятельности, которая способствует созданию оптимальных условий для реальной защиты прав и законных интересов участников процесса.

Таким образом, с учетом вышеизложенного предлагаем детерминировать уголовно-процессуальную форму как совокупность установленных уголовно-процессуальным законом требований к деятельности участников уголовного процесса на определенном его этапе, которая наиболее эффективно и оптимально обеспечивает реализацию ими своих процессуальных функций в условиях состязательности, а также достижение задач уголовного судопроизводства.

1.3. Понятие «уголовно-процессуальная функция» в доктрине уголовного процесса

Проблема понятия и содержания уголовно-процессуальных функций является одной из наиболее разработанных и, тем не менее, одной из самых дискуссионных проблем в науке уголовного процесса. Несмотря на то, что исследования в этой области продолжаются уже не одно десятилетие, в доктрине уголовно-процессуального права нет единого подхода к пониманию сущности, субъектного состава и содержания уголовно-процессуальной функции.

Анализ совокупности теоретических разработок в рассматриваемой области позволяет выделить несколько основных способов толкования термина «функция», который рассматривается как: 1) отдельный вид (сторона) или направление уголовно-процессуальной деятельности16; 2) роль и назначение участников уголовного процесса независимо от того, в каких именно стадиях и в какой последовательности они находят свое осуществление17; 3) основная часть уголовно-процессуальной деятельности, круг деятельности одного или нескольких участников процесса, зависящий от его (их) процессуального статуса18; 4) направление деятельности, рассматриваемое законодателем как обязанность соответствующего органа или лица19.

Множественность подходов к определению сущности уголовно-процессуальных функций предопределила наличие широкого спектра мнений относительно их количества. Научная дискуссия разворачивается вокруг концепции трех основных процессуальных функций: уголовного преследования (обвинения), защиты и разрешения дела. Выделение этих трех функций в известной мере традиционно и характерно для состязательной конструкции процесса. В качестве основного недостатка названной концепции называют тот факт, что приведенная градация основных направлений уголовно-процессуальной деятельности не охватывает всего спектра правоотношений, возникающих между участниками уголовного судопроизводства, а следовательно, не включает в свою орбиту всех субъектов соответствующей деятельности и распространяется не на все стадии процесса20.

Существует мнение, что не только одна и та же функция может выполняться различными участниками процесса, но и один участник процесса может быть одновременно носителем нескольких различных функций. В частности, Ф. Н. Фаткуллин допускает не только совмещение нескольких процессуальных функций должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу, но и выбор самим участником процесса с учетом конкретных обстоятельств дела той функции, которую он будет осуществлять в ходе уголовного судопроизводства21.

Вместе с тем императивный запрет на выполнение одним и тем же участником уголовного процесса нескольких процессуальных функций не исключает возможности совершения теми или иными участниками процесса действий, внешне не совпадающих с их целевым назначением. Так, например, обвиняемый может признать себя виновным в совершении преступления, что не исключает выполнения им функции защиты. Более того, прокурор, осуществляющий от имени государства функцию уголовного преследования, не только вправе, но и обязан отказаться от поддержания обвинения в случае обнаружения его безосновательности. В таком положении нет отступления от принципа состязательности, поскольку «этот принцип отнюдь не предполагает обязанности органов уголовного преследования поддерживать обвинение во что бы то ни стало, вопреки имеющимся доказательствам»22. Думается что, если мы понимаем уголовно-процессуальную функцию именно как основное направление деятельности участников уголовного процесса, то наметившаяся в юридической литературе тенденция отождествлять каждое полномочие того или иного участника судопроизводства с выполнением определенной процессуальной функции по существу сводит саму проблему к характеристике классификации уголовно-процессуальной деятельности, т. е. к подмене термина «деятельность» термином «функция».

Тема 2.
Система принципов российского уголовного процесса и проблемы ее совершенствования

2.1. Дефиниция «принцип уголовного процесса», ее содержание

Изучение проблем совершенствования системы принципов уголовного процесса предполагает последовательное рассмотрение вопросов о понятии и признаках принципа уголовного процесса, а также их объединении в систему. Важность анализа понятийного аппарата в данном случае обусловлена тем фактом, что принципы являются основой построения любой правовой системы, поскольку на них базируются нормы, отдельные институты и вся отрасль в целом.

Ни в действующем законодательстве, ни в науке уголовного процесса нет единого, ясного и точного определения понятия «принцип». Более того, как справедливо отмечает Р. Р. Сахапов, в различных отраслях юриспруденции присутствуют собственные сущностные, типовые, родовые, иерархические и функциональные характеристики основных начал23. При этом мотивируется искусственное, на наш взгляд, разделение понятий «правовой принцип» и «принцип права»24, акцентируется внимание на морально-этической составляющей основных начал25, которая с точки зрения правовой регламентации общественных отношений, смысловой нагрузки не несет.

Прежде чем обратиться к доктринальному толкованию принципа уголовного процесса, проанализируем этимологический смысл исследуемого понятия. Принцип (от латинского principium — основа, начало) семантически толкуется как общее концептуальное положение какой-либо науки, отрасли знания и т. д.26 В свою очередь, слово «начала» традиционно используется именно для обозначения системы принципов27, т. е. как аналог соответствующего определения. С учетом приведенного толкования обеих дефиниций можно, на наш взгляд, утверждать, что принцип (начало) является руководящим положением, имеющим значение для толкования сущности и содержания всех норм той или иной отрасли права.

Применительно к уголовному судопроизводству можно констатировать наличие двух принципиально разных позиций относительно сущности категории «принцип». В основе первого подхода лежат существенные свойства уголовного судопроизводства, которые позволяют детерминировать его принципы как «закрепленные в законе исходные положения, определяющие основные начала деятельности органов, ведущих борьбу с преступностью, права и обязанности участников всего уголовного судопроизводства и выражающие его наиболее существенные свойства, и черты»28. Второй подход основан на наличии взаимосвязи норм-принципов с другими процессуальными нормами, что позволяет определять принцип как общую норму, получающую конкретизацию и детализацию в более частных процессуальных нормах29. Следует отметить, что сторонники, как первого, так и второго подходов зачастую рассматривают понятия «начала» и «принципы» как общее и частное30, что, на наш взгляд, не вполне соответствует приведенному выше этимологическому толкованию этих слов, которые в данном контексте являются синонимами.

Анализируя действующее законодательство, мы приходим к выводу, что термины «принцип» и «основное начало» используются настолько часто в различных контекстах, что размывается их основное содержание. В частности, при наличии в УПК РФ главы 2 «Принципы уголовного судопроизводства», ряд нормативных актов обозначает этим термином совершенно иные объекты. Например, ст. 4 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»31 называется «Принципы содержания под стражей», при этом в ее содержании, наряду с законностью, гуманизмом и равенством граждан, содержится только запрет на совершение действий, имеющих целью причинение морального вреда подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, что вполне вписывается в содержание принципа, закрепленного в ст. 9 УПК РФ, однако, прямо в соответствующей форме законодателем не обозначается, равно как и иные принципы конституционного и отраслевого уровней. Достаточно спорным является перечень принципов деятельности полиции, который приводится в гл. 2 соответствующей федерального закона32. Так, в числе основных начал, наряду с традиционными принципами уголовного права и процесса (например, законность, равенство граждан перед законом и судом), приводятся положения, характеризующие деятельность полиции, трудно относимые к принципиальным (взаимодействие и сотрудничество (ст. 10); использование достижений науки, техники, современных технологий и информационных систем (ст. 11). Справедливую критику в научном сообществе вызывает тот факт, что не только термин «принцип», но и перечень положений, образующих их систему, находит отражение уже не в федеральном, а в законодательстве субъектов Федерации. В качестве иллюстрации В. Т. Томин, например, приводит Закон Республики Башкортостан «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», в котором, наряду с принципами, содержащимися в гл. 2 УПК РФ, закреплены: конспирация; государственное финансирование; экономическое стимулирование защищаемых лиц33.

В специальной литературе также наблюдается тенденция использования термина «принцип» для обозначения правовых явлений, по своей сути таковыми не являющихся. Например, подчеркивая важность и значимость отдельных направлений деятельности органов уголовной юстиции, выделяют принципы деятельности прокуратуры34, принципы правосудия35, принципы организации и деятельности следственных органов36. В некоторых акцентируется внимание на наличии принципов законности, при этом соответствующее общее начало игнорируется37. При исследовании отдельных институтов уголовно-процессуального права зачастую формулируются самостоятельные принципы их функционирования, которые не вписываются в общую систему основных начал уголовного процесса. Так, выделяют принципы применения мер пресечения, принципы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, принципы реабилитации и т. д.

Все вышеизложенное актуализирует вопрос о критериях, которым должно соответствовать то или иное положение, чтобы позиционироваться как принцип отрасли права в целом. В доктрине уголовного процесса также отсутствует единство мнений по данной проблеме. Анализ обширной библиографии вопроса позволяет выделить следующие детерминирующие признаки принципа уголовного процесса: 1) общепроцессуальность, т. е. реализация во всех стадиях производства по уголовному делу; 2) самостоятельность содержания, т. е. отсутствие дублирующихся с иными принципами положений; 3) соответствие сущности и назначению уголовного судопроизводства. Этот признак нашел отражение на законодательном уровне, поскольку ст. 6 УПК РФ включена в гл. 2 УПК РФ, регламентирующую именно систему принципов; 4) нормативность, т. е. закрепление в законодательстве не ниже федерального уровня38.

Наиболее дискуссионным свойством принципа является его нормативность. Часть ученых-процессуалистов полагает, что к принципам судопроизводства необходимо относить и те из них, которые не закреплены законодательно, но отражают основные идеи, в соответствии с которыми функционирует механизм уголовно-процессуального регулирования. Н. Г. Стойко именует это ценностным подходом, формулируя дефиницию «принцип» как «то, что является наиболее ярким воплощением ценностей уголовного процесса »39. Думается, что, если рассматривать принцип как некую идею, выражающую определенные ценности, то следует оговорить отсутствие ее практического воплощения в конкретных общественных отношениях без надлежащего законодательного закрепления. Мы полагаем, что таковое должно рассматриваться как неотъемлемый признак, характеризующим то или иное положение как принцип уголовного процесса. Приведем несколько аргументов. Во-первых, вся деятельность в рамках производства по уголовному делу регламентируется нормами уголовно-процессуального закона, которые в своей совокупности формируют требования уголовно-процессуальной формы. Следовательно, те или иные положения, не нашедшие законодательного закрепления, не могут регулировать соответствующие правоотношения.

Во-вторых, если в законе отсутствует то или иное положение в качестве основополагающего, то, на наш взгляд, правоприменитель получает непозволительную свободу усмотрения в толковании любой идеи, как уровня научного тезиса, так и более общего характера в качестве принципа процесса. Примеры подобного подхода мы видим не только в специальной литературе, но и в действующем законодательстве, которое анализировалось нами с учетом иерархической структуры источников уголовно-процессуального права.

В-третьих, специфика уголовно-процессуальной деятельности, заключающаяся в возможности применения мер государственного принуждения, ограничивающих права и свободы граждан, предполагает, что все положения, имеющие статус принципов должны находить отражение в законе.

Таким образом, приведенные аргументы позволяют, на наш взгляд, утверждать, что нормативность является конструктивным и необходимым признаком принципа уголовного судопроизводства.

В некоторых специальных исследованиях в качестве самостоятельного признака принципа уголовного процесса выделяют обеспечение его реализации принудительной силой государства40. Думается, что сама суть свойства нормативности, т. е. закрепление того или иного руководящего начала в законе, предполагает обеспечение его принудительной силой государства, как и любой нормы права, что, на наш взгляд, делает выделение рассматриваемого качества в самостоятельный признак нецелесообразным.

В прямой взаимосвязи с вопросом о нормативности основного начала судопроизводства находится проблема соотношения принципа и нормы права. Это связано с тем, что при конструировании соответствующей дефиниции зачастую содержание одного термина определяется через сущность другого. Например, Н. С. Малеин, которые имеют общий характер, причисляет нормы-принципы, не выделяя их самостоятельного содержания41. С учетом названного выше свойства нормативности нельзя отказать в справедливости суждения о том, что принципы по форме выражения являются нормами права. Однако они имеют особое юридическое значение, определяя суть и содержание правоотношений, регламентирующихся той или иной отраслью права. С учетом формального критерия структура принципа соответствует структуре нормы права. Его гипотеза детерминирует условия, при которых правило, составляющее содержание принципа, подлежит реализации. Применительно к уголовному процессу — это основания возникновения уголовно-процессуальных отношений. Содержание принципа отображается в диспозиции соответствующей нормы права. Применительно к принципу состязательности, в качестве содержания выступают правила разграничения уголовно-процессуальных функций, невозможность из возложения на один и тот же орган или должностное лицо, освобождение суда от реализации функций обвинения и защиты (ст. 15 УПК РФ). Нельзя не отметить, что особенностью конструирования принципа уголовного процесса является то, что его содержание регламентируется не одной, а несколькими нормами уголовно-процессуального закона, и их исполнение обеспечивается при помощи санкций, предусматривающих возможность применения мер государственного принуждения. В этой связи представляется справедливым утверждение А. В. Гриненко, о том, что формула любой санкции процессуального характера может быть представлена следующим образом: «При нарушении правила, закрепленного в диспозиции, решение, в ходе принятия которого была использована норма, не имеет юридической силы и подлежит отмене»42.

Исследуя детерминирующие признаки принципа уголовного процесса, нельзя обойти вниманием существующий в доктрине тезис об их двойственной природе, которая составляет суть свойства бинарности. На его наличие указывал еще М. Л. Якуб, полагавший, что «принцип всегда регулирует соотношение двух групп (систем) правовых норм, конкурирующих между собой. Одна из них, количественно доминирующая, представляет собой основное начало, определяющее главное содержание и название принципа. Вторая группа норм выступает как исключение из основного правила Можно сказать, что всякий принцип — это общее правило с исключениями»

...