А. М. Осавелюк

Церковь и государство

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 322

ББК 86.2

О-72

Изображение на обложке: Алексей Кившенко «Церковный cобор. 1654 год. Начало раскола», 1880

Автор:

Осавелюк А. М., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Рецензенты:

Преосвященнейший Силуан, епископ Колпашевский и Стрежевской; 

Эбзеев Б. С., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки, заслуженный юрист Российской Федерации.

В работе исследуются вопросы, связанные с происхождением государства и Церкви и моделями их взаимоотношений в разные исторические эпохи и в разных регионах мира. Показано влияние Церкви и религии на состояние морали и права в разных религиозных типах государства, особенности церковного права, а также регулирование прав человека в условиях светского государства.

Настоящее издание может быть полезно для студентов юридических вузов, аспирантов, преподавателей и всех тех, кто интересуется вопросами возникновения, эволюции взаимоотношений государства и Церкви, проблемами церковного права, правового регулирования отношений Церкви и государства в России и зарубежных странах, формирования подлинно демократических механизмов государственной власти и выработки навыков умелого пользования правами и свободами всеми гражданами.

УДК 322

ББК 86.2

© Осавелюк А. М., 2019

© ООО «Проспект», 2019

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ «ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО»

Уважаемый читатель. Если Вы держите в руках эту книжку, не торопитесь закрыть ее и поставить на книжную полку. Может быть, в ней есть что-то и для Вас. Хотя бы бегло ознакомьтесь с предисловием и оглавлением. Если не найдете ничего полезного — ну что же: и Вы, и автор этого труда сделали то, что смогли. И обижаться ни на кого не стоит.

Предлагаемая читателю книга принадлежит перу профессора кафедры конституционного и муниципального права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) А.М. Осавелюка. Автор впервые раскрывает в работе уникальность церковного права и его реальное значение не только для жизни Церкви, но и его влияние на светское общество. Показывает, что даже в годы гонений на Церковь в советский период церковное право продолжало свойственным только ему методом регулировать множество социальных отношений. Приведено много самых разных свидетельств, доказывающих, что церковное право представляет собой особую систему права, которая не похожа ни на национальное право государств, хотя взаимодействует с ним, ни на международное право, как еще одну систему права.

Это уже вторая книга данного автора на данную тему. Первая под названием «Государство и церковь» вышла в свет в 2010 г. и уже давно стала библиографической редкостью.

В настоящем издании показано, что религия всегда занимала ведущее место в жизни человека. Прежде всего потому, что позволяла ему установить духовную связь с тем верховным Существом, которому человек поклоняется, от которого получает помощь и утешение. Кроме того, религия имеет в жизни каждого человека мировоззренческий характер, т.е. позволяет ему правильно ориентироваться в различных жизненных ситуациях, делать правильный выбор жизненного пути и выводы из того, что с ним происходит в жизни, семье, на работе. Либо наоборот, если человек считает себя атеистом, например.

Видимо, учитывая разное отношение людей к религии и богатый многолетний опыт общения с многочисленным количеством людей, св. Августин Блаженный говорит, что, у кого Бог стоит на первом месте, у того все остальное на своих местах.

Уникальность данного труда состоит и в том, что в нем впервые исследовано понятие церковного суда в РПЦ МП, его структура, а также подсудность церковного суда. Проанализированы церковное судопроизводство и вынесенные церковным судом решения по некоторым категориям дел.

Показана связь догматов, таинств и богослужений православной Церкви. Проанализировано современное учение Церкви о догматах, а также отношение к догматам Католической Церкви и протестантов. А.М. Осавелюк впервые рассматривает церковное право как уникальную систему юридических норм, связанных с догматами и нравственностью, анализирует эволюцию систем права. Определяет понятие, свойства и место канонов в системе церковного права, а также показывает взаимодействие канонов с другими нормами церковного права; место самого церковного права в системе права. Уникальной представляется попытка автора исследовать внутренний дух права и его роль в реализации права вообще.

В работе рассмотрены уникальность церковных правоотношений, их общая характеристика и виды; субъекты церковных правоотношений и особенности правоприменения. Даны понятие церковного правонарушения и его виды; характеристика и особенности ответственности по церковному праву. Показана эволюция церковных наказаний и их виды. Охарактеризованы субъекты, наделенные правом применять церковные наказания.

Особое внимание в работе уделяется исследованию основ конституционного и международно-правового статуса РПЦ МП. Подробно раскрывается значение для характеристики правового статуса РПЦ МП положений Конституции Российской Федерации об отделении религиозных объединений от государства, о свободе совести и о свободе вероисповедания, а также положений международных пактов о правах человека и других международных договоров о религии и о Церкви. Показаны особенности взаимоотношений православной Церкви и других христианских и нехристианских конфессий.

Раздел II монографии посвящен исследованию эволюции церковно-государственных отношений. В нем изложено представление о государстве в Ветхом Завете. Показаны особенности христианского учения о государстве: православного, католического учений о государстве; протестантское представление о государстве. Показаны фактические отношения государства и Церкви. Для чего автором приведены типологии государств в связи с их взаимоотношениями с религиозными объединениями: клерикальное (конфессиональное) и теократическое государство; светское государство (виды светских государств). Показана типология религиозных объединений, а также «модели» государственной политики в отношении религии и религиозных объединений.

Показана специфика жизни Церкви на различных этапах ее духовного развития, способы и формы взаимодействия с государством. Церковь, возникнув как гонимая, постепенно стала необходимым элементом общественной жизни, главным проводником идеи о человеке как носителе духовности. В завершение данного раздела автор обоснованно подчеркивает, что отношения государства и Церкви должны строиться на четко выверенных правовых нормах. Это должно гарантировать Церкви достаточные условия для выполнения ею духовно-нравственных функций и в то же время не допустить превращения государства в орудие Церкви, формирования клерикального, теократического государства.

Отдельная глава посвящена правам человека в современном государстве. Особое внимание уделено исследованию Общего учения Церкви о человеке и о правах человека. Показано достоинство человека как религиозно-нравственная категория. Рассмотрены достоинство и свобода в системе прав человека современного светского государства.

Книга может быть полезна для специалистов, занимающихся проблемами церковного права и государственно-церковными отношениями, а также для студентов и магистрантов юридических вузов, аспирантов, преподавателей и всех тех, кто интересуется вопросами возникновения, эволюции взаимоотношений государства и Церкви; кто интересуется проблемами церковного права, правового регулирования отношений Церкви и государства в России и зарубежных странах, формирования подлинно демократических механизмов государственной власти и выработки навыков умелого пользования правами и свободами всеми гражданами.

Доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки,
заслуженный юрист Российской Федерации

Б.С. Эбзеев

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ «ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ»

В Российской Федерации, как и во многих других странах, церковь отделена от государства. Но это вовсе не означает, что государство и церковь могут существовать, не замечая друг друга. Напротив, есть тысячи нитей, которые скрепляют их связи, делают их нерасторжимыми. Церковь участвует в создании духовной среды для существования государства, способствует воспитанию населения в духе соблюдения высочайших требований морали. Возводя моральные нормы до уровня божественного происхождения, церковь абсолютизирует их роль в социальной жизни, рассматривая их как волю самого Бога. Такие моральные нормы обладают для верующих куда более значительной силой и авторитетом, чем те, которые установлены коллективным разумом социума. Норму, исходящую от Бога, как считают воцерковленные, ни в какой ситуации невозможно нарушить незаметно и безнаказанно; воздаяние за ее нарушение наступает силой естественного закона.

Богоборческое правительство, утвердившееся в нашей стране после 1917 г., отделив церковь от государства, первоначально пыталось вообще изгнать ее из общественной жизни, рассматривая религию как опиум для народа. Но в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. оно же, отвергнув свои прежние идеологические установки, приняло помощь церкви, которая использовала всю силу своего авторитета, все свои материальные ресурсы для того, чтобы отстоять свободу и независимость нашей Родины. Церковь, как и во времена прежних иноземных нашествий, оставалась вместе с народом, вместе с нашим многонациональным государством.

Отметим кстати, что далеко не безоблачными были отношения церкви и государства и в досоветский период. Но лишь после ликвидации советской власти церковь смогла обрести в нашей стране то духовное влияние на общество, которого она заслуживает. Ныне, как никогда прежде в российской истории, церковь может беспрепятственно осуществлять свою миссию — нести в общество веру в высшие моральные ценности, без приверженности которым не может существовать и развиваться современная цивилизация.

Наука постепенно изменяет свое отношение к вере и церкви. Выдающийся наш соотечественник профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий (в церковной жизни — архиепископ Лука Крымский) этой проблеме посвятил одну из своих выдающихся мировоззренческих работ — «Наука и религия». Вопреки распространенным утверждениям он показал, что вера ничуть не мешает постижению научной истины. Наука, считал В.Ф. Войно-Ясенецкий, — это система достигнутых знаний. Но человек хочет знать и то, что лежит за пределами науки, за пределами ее возможностей. Такое знание способна дать интуиция, которая пророчески предвидит то, что недоступно для науки. Сравнивая понятия науки и религии, В.Ф. Войно-Ясенецкий пришел к выводу, что они не только не противоречат друг другу, но и являются взаимодополняемыми. При этом он не ставил в ряд с наукой разного рода мистические устремления, полет духа или духовный экстаз, выражаемые в молитвенных обращениях к Богу. В последнем случае между наукой и религией, считал В.Ф. Войно-Ясенецкий, есть «столько же противоречий, сколько между математикой и музыкой или между математикой и любовью»1.

Сегодняшняя наука пытается эмпирическим путем доказать существование Бога. Ряд немецких математиков, например, высчитали 62% вероятности того, что Бог существует. Как известно, И. Кант в свое время говорил о бессилии теоретического разума доказать или опровергнуть существование Бога. То есть речь шла о том, что в равной мере можно признавать или опровергать божественное происхождение мира. Нелишне заметить, что Ч. Дарвин, выдвинувший теорию происхождения человека от обезьяны, в конце своего жизненного пути отказался от нее. Но, тем не менее, именно он обрек миллионы людей на то, чтобы они разделяли его взгляды, признанные им самим неверными.

Ныне, в условиях поражения воинствующего атеизма, меняется отношение к религии и со стороны россиян. По данным Всероссийского центра по изучению общественного мнения (ВЦИОМ)2, лишь 11% населения России относят себя к неверующим. Весьма показательными для верующих россиян являются данные, характеризующие их нравственные предпочтения. Смертными грехами (так в христианстве называют грехи, которые ведут к гибели души) россияне чаще всего считают убийство (43%) и воровство (28%). Каждый десятый относит к ним вранье и лжесвидетельство, 8% — зависть, 5% — гордыню и тщеславие. По 3% указывают в этой связи на употребление алкоголя, гнев, причинение вреда другому, предательство. Реже всего респонденты относят к числу смертных грехов злобу, ненависть, непочитание родителей и сквернословие (по 1%). В то же время не может вспомнить и назвать хотя бы один такой грех каждый третий (33%).

Эти данные могут свидетельствовать об уровне нравственно-правовых проблем, которые предстоит решить нашему обществу, о том нравственном пространстве, где сотрудничество государства и церкви не просто желательно, но и необходимо. Церковь не вмешивается во внутреннюю политику государства, но принимает активное участие в обсуждении вопросов этического характера, например, когда речь идет о принятии законов, касающихся исследований стволовых клеток, проблем соотечественников за рубежом, сохранения мира, борьбы с бедностью и других вопросов социальной сферы. Учитывая, сколь важным является соблюдение моральных норм в предпринимательской деятельности (в частности, торговля качественными продовольственными товарами, нефальсифицируемыми лекарствами и т. д.), в Московском патриархате Русской православной церкви считают целесообразным существование специального общественного органа, который следил бы за соблюдением предпринимателями этических норм.

Невозможно адекватное восприятие социальных процессов без учета роли церкви. Церковь призывает всех повиноваться государственной власти, независимо от убеждений. И это верно, поскольку не дело церкви судить о государственном устройстве или политике властей. Ее задача — проповедовать заповеди, которые, как бы они ни рассматривались (с религиозной или атеистической точки зрения), составляют нравственную основу государства. Церковь лояльна к любой власти, даже к той, которая подвергает ее гонениям, и призывает терпеливо переносить все тяготы, исходящие от государства. Примером такого отношения к церковным и гражданским обязанностям может служить жизненный путь упоминавшегося выше В.Ф. Войно-Ясенецкого, достойно перенесшего все испытания, выпавшие на его долю. Неоднократно он арестовывался властями, которые требовали от него признания в шпионаже, прошел через тюрьмы ГУЛАГа, был в ссылке. Все эти годы он продолжал свою деятельность в качестве хирурга, занимался научной деятельностью, совмещая ее с архиерейским служением. По окончании войны он был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», а в 1946 г. за свои фундаментальные труды по гнойной хирургии получил Сталинскую премию Первой степени.

Проблемы государственно-церковных отношений затрагивают в равной мере интересы как верующих, так и неверующих. Государство призвано видеть в церкви одну из форм самоорганизации людей, являющуюся составной частью гражданского общества. Тем не менее церковь не может замыкаться только в круге проблем, связанных с вопросами самоорганизации церковной жизни. Конечные цели государства и церкви не должны и не могут расходиться: они служат интересам совершенствования общества, установления гармоничных отношений между государством, обществом и личностью. Церковь способствует реализации этой цели — через самосовершенствование личности. Она не оставляет без своей помощи никого — сколь бы глубоко он ни заблуждался, в каком бы трудном положении ни оказался. Именно эти качества церкви помогли ей пройти через все исторические испытания и сохраниться во имя утверждения на земле добра и справедливости. Своим историческим примером она доказывает, что достойным гражданином может быть только тот, для кого превыше всего — соблюдение нравственных норм.

Все вышеуказанные проблемы взаимодействия государства и церкви нашли отражение в предлагаемой вниманию читателя работе профессора кафедры конституционного права Российского государственного торгово-экономического университета А.М. Осавелюка. Автор раскрывает в работе специфику внутренней и внешней жизни церкви, показывает особенности ее духовного развития в разных обществах, способы и формы взаимодействия с государством. Церковь, возникнув как гонимая организация, постепенно стала необходимым элементом общественной жизни, главным проводником идеи о человеке как носителе духовности, которой должны подчиниться все его материальные заботы. Отношения государства и церкви, обоснованно подчеркивает автор, должны строиться на четко выверенных правовых нормах: они должны гарантировать церкви необходимые условия для ее существования и в то же время не допустить превращения государства в орудие церкви, формирования клерикального, теократического государства.

Книга А.М. Осавелюка будет полезной всем, кто интересуется проблемами правового регулирования отношений церкви и государства в сложный для нашей страны период формирования подлинно демократических механизмов государственной власти, становления самоуправленческих структур, выработки всеми гражданами навыков умелого пользования правами и свободами.

Доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист Российской Федерации

А.И. Экимов

ВВЕДЕНИЕ

Ознакомление с основами религии и религиозной культуры России и отдельных зарубежных стран способствует пониманию специфики исторического, культурного, религиозного и государственного развития разных народов, лучшему восприятию отдельных институтов и в целом церкви в Российской Федерации и других государств; воспитывает уважение к уникальным особенностям каждого народа, традициям его многовековой культуры; формирует более полное представление о церковном праве, его особенностях и взаимодействии со светским (секулярным) правом.

Монография рассчитана на тех, кто интересуется проблемами правового регулирования отношений церкви и государства в России и зарубежных странах, и предполагает знакомство читателя с взаимоотношениями государства и церкви, религиозным, в особенности христианским, учением о государстве; с влиянием церкви и религии на государство, право и нравственность в обществе. Издание дает представление о типологии государств в связи с их взаимоотношениями с различными религиозными объединениями. При этом основное внимание уделяется взаимоотношениям православной церкви с российским государством.

В предлагаемой читателю работе дается представление об историческом распространении христианства в государствах Европы, в том числе на Руси; об изменении взаимоотношений церкви и государственной власти в разные исторические эпохи в разных государствах; о роли церкви в общественной жизни и ее влиянии на развитие прос­вещения и культуры. Освещаются также основные тенденции церковной жизни рассматриваемых периодов, церковное право как особая система юридических норм; анализируются основные исторические и современные источники церковного права разных государств и народов.

Рассматриваются в издании и различные стороны исторического процес­са, основные особенности админист­ративной и церковно-общественной жизни прошлого и настоящего, а также современного религиозного мировоззрения; анализируются «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» как главного документа по вопросам церковно-государственных отношений.

Монография не предлагает детального знакомства с различными точками зрения исследователей по рассматриваемым вопросам, но в отдельных случаях таковые приводятся при изложении спорных и до конца не ясных вопросов. Например, цитируются труды митрополита Платона (Левшина), митрополита Филарета (Дроздова), Евгения (Болховитинова), архиепископа Филарета (Гумилевского), митрополита Макария (Булгакова), Е.Е. Голубинского, А.В. Карташова, а также труды светских историков, писавших на церковно-исторические темы.

Некоторые вопросы современного состояния взаимоотношений церкви и государства в Европе автор проанализировал по опубликованному Институтом Европы РАН переводному фундаментальному сборнику статей зарубежных специалистов. Он посвящен анализу опыта государственно-конфессиональных отношений в 25 государствах Европейского союза3. Содержание статей сборника требует отдельного серьезного разговора, так как свидетельствует не только о неоднозначности отношений между государствами и церквями в ЕС, но и об актуальности и своевременности предпринятой автором публикации настоящего издания.

О непростой ситуации в этом вопросе в государствах ЕС говорил Святейший Патриарх РПЦ Кирилл генсеку Совета Европы Турбьерну Ягланду в январе 2010 г.: «Вы находитесь в храме Христа Спасителя, в прошлом веке он был взорван по приказу Сталина. Сотни храмов были закрыты, практически все священники были либо расстреляны, либо арестованы. Объяснялись такие решения тем, что религия – это предрассудок. Мы знаем, что такое жить в атеистическом обществе, поэтому сейчас мы кричим во весь голос, призывая Европу не идти по нашему пути».

Предлагаемую читателю работу можно рассматривать как своеобразное продолжение монографии «Государство и церковь», опубликованной в 2010 г. Поэтому здесь сохранено предисловие к этому изданию, написанное заслуженным юристом Российской Федерации, профессором А.И. Экимовым.

Заинтересованное обсуждение первого издания на круглых столах и научных конференциях, в ходе которых были высказаны замечания и предложения, позволило автору иначе осмыслить многие вопросы, существенно дополнить текст новыми разделами о содержании, структуре и месте церковного права в современных системах права, о церковных правоотношениях и их видах, церковном суде и др. Это позволяет считать настоящую работу вполне самостоятельным изданием.

Новое название работы, «Церковь и государство», представляется оправданным с правовых, исторических, теологических и гносеологических позиций, поскольку религия и церковь4 являются государствообразующими факторами для подавляющего большинства народов планеты. Кроме того, религия и ее структурная форма — церковь были у многих народов задолго до появления у них государства. Следует также отметить роль религии в зарождении и развитии современного права. Наконец, самое главное: знание основ зарождения и развития религии, морали и права, их внутренних связей и исторического взаимодействия помогают современному человеку лучше понимать основания государственно-правовой современности и изучать историю государства и права, в основе которой лежат религиозные предания, терминология и значимые события.

Книга выходит в то счастливое время, когда после многовековой кровопролитной и драматической антирелигиозной борьбы во всем мире человечество начинает прозревать и устами отечественных и зарубежных корифеев в области юриспруденции говорить, что множество попыток ниспровергнуть религиозную форму сознания как архаическую, исчерпавшую себя в основе своей провали-
лись.

«Подобно тому, как все призывы позитивистского и неопозитивистского науковедения положить конец идеологии, этой “порочной форме сознания”, сами, в конечном счете, принимают форму негативной идеологии (“представления о конце идеологии” — это тоже идеология), призывы к абсолютной секуляризации общественных отношений, безрелигиозному обществу не могут не выступать в виде некоего подобия все той же религии, но только негативной религии, соответствующей условиям современного духовного кризиса цивилизации. На самом деле “безрелигиозное общество” и “безрелигиозный человек” — понятия химерические, они пусты и бессодержательны, подобно всякому простому отрицанию. За ними стоят иллюзия свободного выбора убеждений, суррогатная духовность, производимая и распространяемая современным миром на высоком информационном уровне»5.

Оценивая опыт секуляризации в Европе, некоторые известные западные авторы отмечают, что она в целом не решила радикальных задач, которые ставили в свое время самые решительные атеисты, — искоренить религию, сделать общество свободным от религии. Более того, она не умалила значения христианства, не снизила пафос христианской веры6.

Именно этим обстоятельством вызвано расширение раздела, посвященного церковному (каноническому) праву. Кроме того, необходимость знаний современного юриста в этой сфере вытекает из опыта недавнего советского прошлого, когда церковь не только была отделена от государства, но и временами оказывалась в состоянии изоляции от общества, и даже откровенно преследовалась. Многие молодые юристы, заканчивавшие в то время высшие учебные заведения, не имели представления о церковном праве и даже не слышали о нем; они были уверены, что другого права, кроме созданного государством, нет и быть не может.

Между тем даже в тот период жесточайших гонений на церковь, ее служителей и простых верующих (особенно в период 1930-х гг.) церковное право как особая система социальных норм не прекращала своего существования. Более того, оно развивалось и адаптировалось к новым условиям бытия. Именно благодаря сохранению и развитию своих правовых основ, востребованных обществом, стало возможным, например, восстановление в 2008 г. института церковного суда РПЦ МП. Все просто: если бы церковное право не сохранилось, не было бы надобности в церковном суде.

Автор признателен уважаемым рецензентам: епископу Силуану (Вьюрову) и Б.С. Эбзееву, доктору юридических наук, профессору, заслуженному деятелю науки, заслуженному юристу Российской Федерации. Многолетнее творческое общение с ними значительно пополнило багаж знаний автора, а ценные замечания к содержанию данной работы позволили существенно повысить ее качество.

Особая благодарность — преподавателям Центра дополнительного образования (Высших богословских курсов) Московской духовной академии: игумену Киприану (Ященко), к. пед. н.; архимандриту Платону (Игумнову), доктору богословия; протоиерею Георгию Климову, кандидату богословия; иерею Валерию Духанину, кандидату богословия; иерею Алексию Котельникову; диакону Артемию Овчаренко; Н.С. Семеновой, к.ю.н., — которые щедро делились своими знаниями и тем самым вдохновляли на написание этого труда.

РАЗДЕЛ I. ЦЕРКОВЬ

Глава 1. ПОНЯТИЕ О ЦЕРКВИ И О ЕЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЦЕРКВИ

1.1. Понятие о церкви

В зависимости от исторических, региональных, религиозных, архитектурных и других факторов слово «церковь» (старославянское црькы, немецкое Kirche, английское church) происходит через посредство древнегерманского kirih(h)a от греч. кириакон и имеет разное содержание и значение. Из множества его значений чаще всего встречаются два: (от греч. κυριακóν, букв. (Дом Господень) — здание, в котором совершается богослужение; особый тип религиозной организации, объединение последователей той или иной религии на основе единства вероучения и культа. Митрополит Московский Филарет (Дроздов) в XIX в. о втором значении слова «церковь» писал, что она представляет собой общество людей, соединенных между собой одной верой в Бога, одним Богооткровенным учением, одним богослужением и таинствами, под управлением и руководством Богоустановленной иерархии, для достижения нравственного совершенства и спасения7.

Но и с этими понятиями не все обстоит так однозначно, как может показаться на первый взгляд. Например, у православных и католиков церковью в первом значении этого слова является каждое такое здание, а у иудеев — только храм в Иерусалиме, а все другие здания (синагоги) предназначались для молитв, чтения и толкования Священного Писания.

Разное содержание имеет слово «церковь», употребляемое во втором его значении: у православных это иерархическая организация из мирян и церковнослужителей, возглавляемая соборным (коллегиальным) руководящим органом; у католиков — также иерархическая организация из мирян и церковнослужителей, но единолично возглавляемая папой римским; у протестантов (лютеран, кальвинистов, адвентистов, баптистов, иеговистов и т.д.) отсутствуют как принципиальное отличие духовенства от мирян, так и сложная церковная иерархия.

Многие авторы указывают на большее количество значений слова «церковь». Например, А.И. Яковлев выделяет четыре его значения: «Во-первых, так называется (с маленькой буквы) здание, где совершается церковное служение. Во-вторых, Церковь — это предмет учения веры, религиозных воззрений и науки. В-третьих, Церковь можно рассматривать как факт в истории и современной жизни, как объект исторический и социальный. В-четвертых, Церковь рассматривают как общество и учреждение в области права»8.

Из указанных четырех значений для юристов наибольший интерес представляет только четвертое, поскольку церковь как архитектурное сооружение изучается будущими строителями, архитекторами и искусствоведами; церковь как предмет учения веры, религиозных воззрений и науки — богословами в духовных академиях и духовных семинариях; церковь как факт истории и современной жизни, как объект исторический и социальный — историками и социологами.

Как предмет изучения юристами церковь также разными авторами трактуется по-разному. Например, протоиерей Владислав Цыпин в первую очередь выделяет богочеловеческую природу церкви. Он пишет, что «являя собой Цар­ство Небесное на земле и имея Богочеловеческую природу, Церковь Христова отличается от всех иных человеческих обществ, в том числе и религиозных.

Как считают богословы, церковь — это божественное учреждение, в котором Свя­той Дух подает людям благодатные силы для духовного воз­рождения, спасения и обожения.

В частности, с человеческой стороны она представляет собой, по авторитетному определению из «Катехизиса» святителя Фи­ларета, «общество человеков, соединенных православною ве­рою, законом Божиим, священноначалием и Таинствами»9.

Церковь Христова — это Царство не от мира сего (Ин. 18, 36), в то же время это — Царство, видимо явленное в сем мире.

Как принято в самом Священном Писании, слово «церковь» употребля­ется и для указания на ее неземную природу: дом Божий, «который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 15), Тело Христово, «которое есть Цер­ковь» (Кол. 1, 24–25). И для того, чтобы обозначить ее как человеческое общество, говоря о том, что согрешившего бра­та надо сначала обличить наедине, а если не послушается, то перед свидетелями, Господь добавил: «Если же не послуша­ет их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18, 17).

Характерно, что сама этимология слова «церковь» на раз­ных языках проливает свет на оба эти — божественное и че­ловеческое — начала в природе церкви. Понятие «церковь» ведет происхождение от двух греческих слов. Слово «церковь» восходит к греческому словосочетанию, означающему «Дом Господень», а по-латыни и в языках романских (ecclesia, l’eglise, chiesa) происходит от греческого слова εκκλησία, которое обозначает общественное, или народное, собрание»10.

М.Ю. Варьяс подчеркивает, что «если судить по этимологии слова «церковь» (греч. ecclesia), то правовая составляющая была присуща данному понятию изначально. По свидетельству историка протоиерея А. Шмемана, «этим словом в общественно-политической жизни древнего мира обозначалось официальное, правомочное собрание граждан, созванных (этимологически ecclesia происходит от глагола «созывать», «призывать») для решения общественных дел, для суверенного волеизъявления»11.

Аналогами греческого ecclesia в сирийском и арамейском языках являются слова «эда» («эдта»), буквально означающие «ворота»; в древности народные собрания на Востоке проходили у городских ворот. О подобных собраниях есть свидетельства в Библии (Руф. 4, 1–11; Притч. 31, 23). В этом контексте становятся понятными слова Христа, записанные евангелистом Матфеем: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф., 16, 18). Еще одним свидетельством видимого характера основанного Христом общества служит указание Основателя по поводу разрешения споров и конфликтов между его последователями: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; [...] если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15–17). Таким образом, приобретя религиозный характер, понятие «экклесия» не потеряло своего изначального юридического значения, хотя религиозное содержание скорректировало и юридический смысл данного термина»12.

Например, в христианстве считается, что как Тело Христово Церковь бесконечно превосходит все земное и никаким земным законам не подлежит; но как че­ловеческое общество она подчиняется общим условиям земного порядка: в частности, вступает в те или иные отношения с государством и другими общественными образованиями. Значительная часть указанных отношений возникает на основе установленных взаимных юридических прав и обязанностей. Уже одно это обстоятельство вводит ее в область права.

Од­нако область права касается не только статуса самой церкви в го­сударстве и ее отношений с другими общественными образо­ваниями. В не меньшей мере она охватывает и внутрицерковную жизнь, устрой­ство церкви, взаимоотношения между церковными общинами и институтами, а также между отдельными членами церкви, как по горизонтали (между мирянами, между церковнослужителями с одинаковым правовым статусом), так и по вертикали (между мирянами и церковнослужителями, между иереями и архиереями). В основе указанных отношений лежат и юридические права и обязанности их участников, а также соответствующие способы их построения: равноправие, координация или соподчинение.

Следовательно, жизнь церкви проявляется с двух сторон — внешней и внутренней. Юридическая наука изучает, а право регулирует обе формы проявления церкви: ее пространственное распространение или сокращение и ее отношение к государству как особому политико-территориальному образованию; формирование и развитие обязательных правил поведения, регулирующих отношения в церкви (и отклонения от них — ереси, расколы), а также правил управления церковью и деятельность церковной иерархии.

Как принято считать у богословов, имея богочеловеческую природу, православная церковь и нормы права, регулирующие ее внутреннюю деятельность, не подвержены серьезным изменениям. Разъясняя эту особенность, будущий архиепископ — а в год выступления (1951) с докладом «Православное духовное предание» на англоправославном конгрессе в Англии иеромонах, — Василий (Кривошеин) отметил, что «это представление о неподвижности и косности как о характерных чертах Византийской жизни и цивилизации все более и более отвергается современными византологами как очень поверхностное, неточное и даже ошибочное. Византийская история полна драматической борьбы, поразительной жизненности и духовного богатства, соединенных, несомненно, с не менее поразительной привязанностью к ее культурному типу и основной идее. Она далека от какой бы то ни было “косности”. Православное духовное предание, даже рассматриваемое как чисто историческое явление, есть нечто более широкое в пространстве и времени, чем составная часть Византийской цивилизации. Вспомним хотя бы о важной роли, сыгранной в его образовании египтянами и сирийцами, и в его продолжении — русскими. Оно было далеко от какого бы то ни было окаменения и косности и дало много доказательств непрестанной и внушительной жизненности. Это особенно верно относительно позднейшего Византийского периода православной духовности (XI–XV вв.)»13.

1.2. Возникновение церкви. Юридическая природа церкви

Известный русский философ В.С. Соловьев отмечал, что человек появился на свет, зная о Боге14. Вместе с тем указанная мысль требует существенного уточнения. В связи с тем, что многочисленные научные исследования убедительно показывают, что все религии древнего мира, кроме ветхозаветной (иудейской), можно назвать языческими, поскольку они обожествляли предметы окружающего мира или человека, т.е. мира сотворенного и конечного, а не его Творца15. Понятия о едином истинном Боге и об отношении к Нему людей, которые проповедовала человечеству первобытная религия, в течение многих веков, прошедших после падения прародителей, утратились основательно.

Как считают богословы и историки, возникновению церкви объективно способствовал целый ряд событий и факторов религиозного, морально-нравственного, исторического характера, непосредственно предшествовавших боговоплощению Иисуса Христа и создавших такое состояние человеческого общества на огромной территории, населенной многочисленными народами, которое было готово к вере в Него как Бога.

Относительно религиозных и морально-нравственных факторов следует отметить, что задолго до возникновения церкви у всех народов произошел не только массовый отказ от истинной религии, но и отход от сложившихся у разных языческих народов «своих» языческих верований. Это вызвало падение нравов. Можно сказать, такой приуготовительный период, в течение которого даже то неправильное, но привычное верование пришло в упадок, перестало удовлетворять привычкам, стабильности, и появилась насущная потребность чего-то нового, более высокого.

Многие ученые считают также, что та часть человечества, которая успела создать свои религиозные системы, в которых сначала были заметны следы истинной первобытной религии, со временем все больше и больше отходила от истинных религиозных понятий. Люди все более погружались в жизнь окружающей их природы и совсем потеряли представление о высшем духовном мире. Таким образом, искусственно создав духовный голод, отрываясь от веры в истинного Бога, человечество для заполнения образовавшейся «пустоты» стало обоготворять природу, ее силы и явления. Вместо единого Бога первобытной религии появилось множество богов: небесные светила, стихии, разные животные, люди, чем-нибудь знаменитые, добродетели, пороки, страсти и т.п. Буквально все могло стать предметом обоготворения в язычестве.

Однако даже это языческое многобожие у многих народов со временем стало терять национальную уникальность и внутренние укрепляющие стержни. Например, в греко-римском мире, с которым христианская церковь в силу целого ряда объективных причин соприкоснулась не только в первую очередь, но и наиболее масштабно и прочно, господствующая языческая религия допускала обоготворение людей. Но основы этой религии начали колебаться, когда в греческом обществе просвещение развилось настолько, что не могло допустить веры в различные создания человеческой фантазии. Появились философские системы, поставившие своей задачей объяснить и постигнуть бытие мира и вещей. Философия подвергла народную религию критике и отвергла ее. Взгляды философов стали распространяться среди народа, и в нем тоже появилось недоверие к прежним богам. Такое отрицание прежних верований началось в Греции еще за три века до Рождества Христова, так что ко времени появления христианства оно стало почти всеобщим. Народная религия терпела поражение. Народ уже не верил своим богам, хотя и исполнял религиозные обряды по привычке к старине и по привязанности к блестящим религиозным церемониям, удовлетворявшим его эстетические чувства.

Как отмечают богословы, созданию церкви способствовало также состояние религии римлян. Народная римская религия, сходная с греческой, держалась до тех пор, пока Рим в своих завоеваниях не выступил за пределы Италии, особенно пока не завоевал Грецию. Греки, побежденные римлянами, подчинили их своему нравственному влиянию, познакомив римлян со своим образованием, философией, и передали свой взгляд на религию. Высшие классы прежде других переняли греческое образование, и среди них пробудилось неверие к отечественным богам. Народ же последовал за образованными классами в религиозном отрицании: сценические представления, в которых высмеивались боги, подрывали в нем религиозные убеждения. Если и оставалось в народе нечто от религии, так это была только привязанность к обрядам и церемониям. Даже жрецы были заражены общим неверием. Римское правительство, заботясь о всемирном господстве, собрало в римском пантеоне изображения всех богов завоеванных народов. По этой причине римский народ охладел к собственной религии, и установилось убеждение, что можно придерживаться любой религии. Покоренные римлянами народы не восприняли «как свою» религию римлян, а римляне охладели к религии своих предков.

В литературе отмечается также, что созданию церкви способствовало состояние религии в Иудее, которая под управлением князей из рода Маккавеев составляла еще отчасти самостоятельное государство (167–63 гг. до Р. Х.), находясь даже в дружественных отношениях с Римом. Но за 64 года до Р. Х. произошел раздор в роде Маккавеев между братьями Гирканом II и Аристовулом II. Они обратились с жалобами друг на друга к римскому полководцу Помпею, находившемуся тогда на востоке. Помпей после трехмесячной кровопролитной борьбы в 63 г. занял Иудею с Иерусалимом и положил конец независимости иудейского народа, заставив его платить дань Риму.

Ко времени пришествия Христа Спасителя иудеи жили и вне Палестины. Во время постоянных нападений на Иудею и ее опустошений жителей брали в плен и расселяли среди других народов. Не было страны, входившей в состав римского государства, в которой не было бы евреев. Там их положение было спокойнее, чем в Палестине. Особенно много евреев было в Александрии. Были они также в Риме, куда попали в первый раз пленниками при Помпее.

«Тяжелые испытания, порабощение египтянами, сириянами, другими народами и, наконец, римлянами привели к тому, что еврейский народ стал видеть в обещанном ветхозаветными пророками Мессии своего освободителя от чужеземного ига, своего земного царя, долженствующего вернуть еврейскому народу силу, богатство, славу и господство над всеми другими народами»16.

Подобное видение Бога стало во многом возможным из-за того, что за несколько веков до пришествия Христа Спасителя верующие иудеи разделились на несколько течений: фарисеев, саддукеев, ессеев, «терапевтов», самарян и др.

Сообщество фарисеев (арамейское — «обособленные») состояло из избранных, руководимых учеными знатоками Писания. Основу фарисеев составляли люди, вышедшие из глубины народной массы и поднявшиеся на ее поверхность благодаря своему умственному развитию. Основным видом их деятельности являлось религиозное просвещение народа.

Суть учения фарисеев состояла в том, что, занимаясь просвещением и толкованием божественного закона, они постепенно подменили строгое следование Закону, дарованному Богом иудеям через Моисея, строгим соблюдением более поздних собственных предписаний по исполнению обрядов и норм быта. То есть подменой содержания Закона внешней формой религии. Ревность их, сначала почтенная, получила скоро превратное направление: они заботились о сохранении и поддержании не столько существенного в религии, сколько второстепенного.

Все внимание фарисеев, доходившее до мелочей, было обращено к внешней стороне религии. Они добровольно накладывали на себя посты, часто молились, часто совершали внешние омовения в убеждении, что такое строгое исполнение предписаний закона, нередко ими самими выдуманного, особенно угодно Богу и составляет единственный путь ко спасению.

Отсюда фарисейская гордость и презрение ко всякому, не принадлежащему к их партии. Многие фарисеи были настолько заняты своей «праведностью» и показным благочестием, что пренебрегали реальными заботами о Боге и о других людях. Обличая такой формализм фарисеев, Иисус Христос говорил: «Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом, вы устранили заповедь Божию преданием вашим. Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исаия, говоря: приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» (Матф. 15.3–9). Подобная внешняя святость их жизни привлекала к ним многих иудеев, и со второй половины I в. до Р.Х. фарисеи приобрели значительное влияние, но многим она уже была в тягость.

Саддукеи (от имени первосвященника Садока, жившего в эпоху царей Давида и Соломона) впали в другую крайность. Это были люди, усвоившие греческое образование, смотревшие на все с философской точки зрения, в том числе и на религию. Они подходили к Закону рационалистически, используя из Пятикнижия главным образом этику и отвергая устные предания, существование ангелов и всего духовного мира и веру в воскресение мертвых.

Саддукеи составляли немногочисленную, но влиятельную политико-религиозную группировку, включавшую исключительно верхний слой храмовых священников Иерусалима и иудейской богатой аристократии.

Самаряне — жители Самарии. Происхождение самарян относится ко времени падения царства израильского (722 г. до Р. Х.), когда ассирийцы, пленив большинство израильтян, переселили в их страну язычников. Последние, смешавшись с оставшимися израильтянами, смешали иудейство с язычеством. Потомки израильтян и переселенцев из Ассирийского царства считались иудеями «нечистыми» и не допускались молиться в Иерусалимском храме.

Поэтому самаряне воздвигли собственный храм на горе Гаризим; они признавали священным лишь Пятикнижие Моисея. В Мессии ожидали пророка, который должен объяснить им Закон и научить их всему. Поэтому они стояли ближе к христианству, чем иудеи.

Иудеи рассеяния (диаспоры) жили вне Палестины, оставаясь верными вере предков. Им были чужды мечтания палестинских иудеев о всемирном политическом господстве иудейского народа. Поэтому представления их о Мессии сложились иначе: они были более подготовлены к принятию его как искупителя от грехов. Кроме того, постоянно общаясь с язычниками, они проявляли к ним известную терпимость. Вследствие такого знакомства религиозные убеждения евреев рассеяния стали прививаться и язычникам, недовольным собственными верованиями.

Ко времени пришествия Христа Спасителя мы уже встречаем довольно большое число язычников, принявших иудейство, которые были известны под именем «пришельцев врат», если принимали иудейство без обрезания, и «пришельцев правды», если принимали и обрезание.

Возникновению церкви способствовали исторические события: раскол некогда единого иудейского государства и завоевание его римлянами. Кроме того, ко времени пришествия Христа Спасителя в мир почти все народы тогдашнего политического мира соединены были в единое огромное государство — Римское, что способствовало передвижению по его территории и распространению церкви. Рим назывался столицей всей вселенной. За несколько лет до явления Спасителя Римское государство из республики превратилось в огромную империю17.

Таким образом, люди в отсутствие определенной веры бросались в противоположную крайность — суеверия, в сознании внутренней пустоты переходили от одной философской системы к другой, не находя нигде удовлетворения своим религиозным исканиям. Перед пришествием Христа Спасителя в греко-римском мире особенно широко распространились тайные восточные культы, со своими гаданиями, волшебствами и пр. Вместе с падением религии пала и нравственность.

Деспотизм императоров, наплыв в Рим богатств со всего мира, происшедшая отсюда роскошь и философия, проповедовавшая наслаждение, – все это содействовало падению прежней строгости нравов. Языческие писатели того времени единогласно отмечают упадок нравственности в мире. Апостол Павел яркими чертами изображает в Послании к римлянам нравственное состояние римского общества, говоря, что оно полно всякой неправды, лукавства, корыстолюбия, злобы, зависти, убийства, распрей, злонравия, гордости и тому подобных пороков. Иудеи же обладали великим благом — у них была религия Богооткровенная, с истинными понятиями о едином истинном Боге и об отношении к нему человека. Имели они и божественные обетования о пришествии в мир Искупителя человечества.

Под влиянием соседних языческих народов случались отступления евреев от служения истинному Богу. Перед пришествием Спасителя и евреи в религиозном отношении не избежали участи остального человечества. Но веры в единого Бога еврейский народ не потерял. Тем не менее, с одной стороны, главный догмат своей религии — учение об Искупителе, — как мы видели, стал пониматься совершенно неверно. С другой — евреи разделились на несколько партий в понимании религии вообще.

Поэтому можно сказать, что в последние годы перед Рождеством Христовым ожидание Мессии стало всеобщим. И когда Божественный Спаситель рода человеческого явился и основал для спасения людей истинную церковь, те из иудеев и язычников, которые ожидали его и увидели в нем истинного Мессию, первыми и начали вступать в его церковь.

Таким образом, безотрадное состояние политической и религиозно-нравственной жизни народов дохристианского времени послужило на пользу церкви. Оно побуждало многих искать истинное религиозное знание и успокоение от всех бедствий в христианстве. Объединение народов под одной политической властью римлян, облегчавшее пути сообщения, также благоприятствовало распространению церкви.

Юридическая природа церкви. Помимо божественных основ своего возникновения и развития церковь имеет и юридическую основу, юридическую природу. Рассматривая этот вопрос, следует иметь в виду, что юридическая природа церкви как богочеловеческого организма проявляется в двух относительно взаимосвязанных аспектах: внутреннем (нормы права, данные церкви ее создателем, например, юридические каноны Закона Моисеева, и созданные самой церковью для регулирования внутрицерковных отношений) и внешнем (нормы права, созданные самой церковью для регулирования отношений с государством и другими общественными институтами, а также нормы права, принимаемые государством для определения правового статуса церкви и регулирования отношений с нею).

В связи с этим А.Ю. Митрофанов отмечает, что «уже в Древности старейшие сохранившиеся до наших дней правовые «кодексы»: Законы Хаммурапи, Декалог и Закон Моисея в целом, Постановления Драконта, Ликурга и Солона, Законы Двенадцати Таблиц содержали в себе чрезвычайно важную религиозно-этическую мотивацию, сообщавшую этим законам необходимую силу и авторитет»18.

Н.Н. Глубоковский также подчеркивает, что «Церковь, реализуясь в мире, приносит свои собственные нормы, по которым учреждает и регулирует типически христианскую жизнь, отличную от всякой другой по самому своему устройству... Так возникает церковно-правовой порядок, который по своей решающей важности требует специально научного историко-теоретического рассмотрения, а для церковно-правовой жизни это будет церковным правом»19.

Членство в церкви как в богочеловеческом организме также имеет специфическое правовое содержание. Прежде всего, от члена церкви требуется наличие соответствующей веры. При наличии веры оно приобретается посредством особого сложного юридического состава — совокупности фактов, в соответствии с церковным правом имеющих для члена церкви правообразующее значение.

Как отмечал Н. Тальберг и Е. Смирнов, спаситель дал апостолам заповедь принимать в его церковь всех после предварительного научения истинам веры. Поэтому апостолы, прежде чем принимать в церковь новых членов, старались научить их. Например, для православных формальным подтверждением этого факта является крещение. После того как слушавшие апостольскую проповедь усваивали основные истины, апостолы принимали их в церковь через крещение.

Таким образом, при обращении верующих апостолами положено было начало краткому изложению основных истин веры, которые должен был знать и принимать с верой каждый вступающий в церковь.

Подчеркивая особое значение таинства крещения как юридического факта, являющегося условием приема в церковь, А.С. Павлов писал: «В области церковного права крещение имеет такое же значение, как рождение в сфере права гражданского»20.

Членство в церкви приобретается через первичную ячейку, ее составляющую (приход), а наличие фактов, образующих это членство, порождает для лица соответствующие права и обязанности, одни из которых имеют по преимуществу религиозное и моральное значение, другие же — реальное правовое содержание. Таким образом, возникает церковная правоспособность как способность члена церкви иметь права и нести юридические обязанности, установленные ею для своих членов.

Церковная правоспособность может быть общей и специальной. Общая охватывает всех членов церкви, точнее говоря, «рядовых» ее членов, мирян. Специальная может распространяться на отдельные категории членов церкви (например, клир, монашествующих и т.д.).

Внешний аспект юридической природы церкви связан с тем обстоятельством, что в определенный момент своего исторического существования церковь стала выступать как автономный нормотворческий институт в обществе.

Мы отмечали, что религиозные организации у различных народов, проживающих на территории Римской империи, появились задолго до появления христианства. Вместе с тем в первые три века существования церкви не могло быть и речи о ее юридическом признании со стороны языческого государства, так как последнее рассматривало церковь как коллегию, угрожающую устоям государственности и общественной морали в связи с тем, что, опираясь на государственную религию, заставляло всех поклоняться языческим богам, в то время как христиане поклонялись только истинному Богу.

В создавшихся условиях отдельные церковные общины пытались легализоваться под видом похоронных коллегий и благотворительных обществ. Однако указом императора Валериана в 257 г. христиане этого права были лишены. Кроме того, указ предписывал конфискацию имущества и различные уголовные наказания для тех, кто предоставлял христианам возможности для богослужений, собраний и вообще всякую материальную помощь21.

Конечно, процесс приобретения церковью собственного юридического статуса проходил не без участия государственной власти. С легализацией церкви при императоре Константине Великом (313) на нее постепенно стали распространяться положения римского права о религиозных коллегиях в частности и о корпорациях вообще. В этой связи Н.С. Суворов отмечал некоторую двойственность положения церкви: с одной стороны, римское законодательство подводило религиозные коллегии под модель корпорации (в узком смысле), что соответствовало и характеру, и устройству самой церкви. С другой же стороны, император Юстиниан наделил правами юридического лица не только епископии (епархии), но и приходы, и монастыри, и подобные им учреждения. При этом олицетворялась не община верующих, а корпорация служащих (клир) во главе с прелатом (игуменом в монастыре, настоятелем в приходе и т.д.). Таким образом, церковным учреждениям была придана модель института22.

Кроме того, о влиянии государства на приобретение церковью собственного юридического статуса свидетельствует то, что акты Вселенских соборов — высших органов церковной власти — подписывались императорами, хотя их подпись лишь придавала этим актам государственную санкционированность и легитимацию, тогда как сами акты приобретали юридическую силу в рамках церкви с момента подписания их епископами, участвовавшими в соборах.

Однако вскоре на Западе начинает прослеживаться тенденция к автономизации церковного нормотворчества и церковной юрисдикции. Так, к XI–XII вв. в Европе сложилась самостоятельная наднациональная правовая система — каноническое право, регулировавшая широкий спектр гражданских, семейных, административных, уголовных и процессуальных отношений, в то время как национальные правовые системы европейских стран были в зачаточном состоянии, а затем сформировались при непосредственном влиянии норм канонического права, а также религиозных обрядов, литургических норм и доктрин XI–XII вв.23.

Как мы уже отмечали, внешний аспект юридических отношений церкви может проявляться и в выстраивании ее отношений с другими институтами, прежде всего, с государством. В самом общем виде их можно выразить словами святителя Филарета, митрополита Московского, в которых одновременно дается отличительная характеристика внутреннего аспекта от внешнего. «При рассмотрении сего вопроса, прежде всего, надобно иметь в виду, что Христос Спаситель созидал Церковь, а не государство. Силою внутреннего благодатного закона Он благоустраивает внутреннюю и внешнюю жизнь людей. Государство старается силою внешнего закона поставить в порядок и охранить в порядке частную жизнь человека и общественную жизнь государства.

И посему государство не всегда может следовать высоким правилам христианства, а имеет свои правила, не становясь чрез то недостойным христианства. Например, христианство говорит: хотящему судиться с тобою и (посредством неправды в суде) ризу твою взять, отпусти ему и срачицу (нижнюю одежду). Но государство не может сказать ограбленному: отдай грабителю и то, что еще не отнято у тебя. С таким правилом не могло бы устоять государство, в котором есть и добрые, и злые. Оно по необходимости говорит ограбленному: иди в суд; по суду грабитель (хитрый или наглый) должен возвратить отнятое, и быть обличен и наказан…

...Да, есть в том польза, когда алтарь и престол союзны — но не взаимная польза есть первое основание союза их, а самостоятельная истина, поддерживающая и тот, и другой. Благо и благословение царю — покровителю алтаря; но не боится алтарь падения и без сего покровительства. Прав священник, проповедующий почтение к царю — но не по праву взаимности, а по чистой обязанности, если бы то случилось и без надежды взаимности.

Вот человек, который недавно был рыболовом и который, перестав быть таким, не сделался более важным для Иерусалима и Рима. И несколько других, подобных ему, вопиют иерусалимлянам и римлянам, иудеям и язычникам: “Бога бойтесь! Веруйте в Господа Иисуса!” Сей голос проходит века. Тысячи и мириады иудеев веруют в Иисуса, ими распятого. Миллионы бывших многобожников убоялись Бога единого. Повсюду христианские алтари на развалинах синагог иудейских и капищ языческих. Какой могущественный царь помог сему огромному перевороту? Константин Великий? Но как? Он пришел к алтарю Христову, когда сей уже стоял на пространстве Азии, Европы и Африки; пришел для того, чтобы со своим величеством повергнуться пред его святыней. Живущий на небесах рано посмеялся тем, которые поздно вздумали унизить его Божественную религию до зависимости от человеческих пособий. Чтобы сделать смешным их мудрование, Он три века медлил призывать сильного царя к алтарю Христову; а между тем со дня на день восставали на разрушение алтаря сего цари, народы, жрецы, мудрецы, сила, искусство, корысть, хитрость, ярость. Что же, наконец? Все сие исчезло, а церковь Христова стоит — не потому, что поддерживается человеческою силой...»24.

Более детально этот аспект характеризовал Н. Бердяев, отмечая, что со времен Константина Великого церковь освящает власть не так, как оправдывала она власть языческую, она освящает ее как власть христианскую. Мир становится христианским миром, народы становятся христианскими народами, которые жили единой верой и единой истиной. Этому единству в вере и истине соответствовало и единство, цельность в строе государства и общества, в характере культуры. Монархии наиболее адекватно выражают эту цельность и это единство. И они священны до тех пор, пока народы верят в их священность. Склад государства и общества целиком определяется религиозными верованиями народа. Формы государственной власти падают, когда падают верования народа, когда нет уже санкции власти в религиозном сознании народа. Никакая государственная власть не могла существовать голым насилием. Она всегда держалась верой народа в священность этой власти. Когда в священное значение монархии перестают верить, она превращается в тиранию и начинает разлагаться. Цельность и единство не могут быть принудительными.

«Никакие юридические “ограничения” не могут здесь изменить существа дела, так как это азбучная истина государственной науки, что основные законы страны носят не столько юридический, сколько нравственный характер: закрепленное бумагой на бумаге и останется, если не находит себе нравственной и религиозной санкции среди народа… Бумага — одно, а нравственная и религиозная опора власти — другое…»25.

Согласно идеологии самодержавия власть царя делегирована не народом, а Богом. Поэтому при указанной форме правления не существует права на власть, а существует лишь обязанность власти. Власть царя совсем не есть абсолютная, неограниченная власть. Она самодержавна потому, что она не имеет своим источником воли народа и не ограничена народом. Но она ограничена церковью и христианской правдой, духовно подчинена церкви, она есть служение не своей воле, а воле Божьей. Царь не должен иметь своей воли, он должен служить воле Божьей. Царь и народ связаны между собой одной и той же верой, одним и тем же подчинением церкви и Божьей правде. Самодержавие предполагает широкий народный социальный базис, живущий самостоятельной жизнью, оно не означает подавления народной жизни. Самодержавие оправдано в том лишь случае, если существуют у народа верования, санкционирующие власть царя. Оно не может быть внешним насилием над народом. Царь самодержавен в том лишь случае, если он подлинно православный царь. Недостаточное православие Петра Великого, его уклон к протестантизму сделали его абсолютным, а не самодержавным монархом. Абсолютная монархия есть порождение гуманизма. В абсолютизме, в империализме царь делегирован народом, верховная власть не принадлежит царю, хотя и принадлежит ему абсолютная, неограниченная власть управления26.

Таким образом, юридическая природа Церкви — это закрепленная в церковных и государственных источниках права ее юридическая характеристика, выражающая специфику правового статуса церкви, ее структуру, место и функции в отношении других социальных институтов и государства.

1.3. Вера и церковь. Соотношение церкви, веры и религии

Прежде чем говорить о церкви, необходимо рассмотреть те понятия, ради которых церковь возникла и на которых она базируется, т.е. веру и религию.

Как отмечают богословы, вера означает признание чего-либо истинным с такой решительностью, которая превышает силу внешних фактических или формально-логических доказательств. Это не значит, что только истины веры не подлежат никаким доказательствам, а значит только, что сила веры зависит от особого самостоятельного психического акта27.

Вера — это состояние сознания, связанное с безусловным признанием существования Бога.

Как видно из приведенных определений, веровать можно во многое.

Например, известный русский религиозный философ С.Л. Франк писал, что «вера в прогресс, в неустанное и непрерывное совершенствование человечества, в неуклонное без остановок и падений восхождение его на высоту добра и разума — эта вера, которая вдохновляла множество людей в продолжение последних двух веков, в настоящее время разоблачена в своей несостоятельности с такою очевидностью, что нам остается только удивляться наивности поколений, ее разделявших. Человечество в своей эмпирической исторической жизни совсем не движется “вперед”. Поскольку мы мним обосновать нашу жизнь на служении общественному благу, осуществлению совершенного общественного строя, воплощению в коллективном быте и человеческих отношениях начал правды, добра и разума, мы должны с мужественной трезвостью признать, что мировая история совсем не есть приближение к этой цели, что человечество теперь не ближе к ней, чем век, два или двадцать веков тому назад. Даже сохранение уже достигнутых ценностей для него оказывается невозможным. Где ныне эллинская мудрость и красота, одно воспоминание о которой наполняет нам душу грустным умилением? Кто из нынешних мудрецов, если он не обольщает себя самомнением, может достигнуть своей мыслью тех духовных высот, на которых свободно витала мысль Платона или Плотина?»28.

И только вера в Бога является истинной и спасительной и называется религией. Например, священник Олег (Стеняев) уподобляет такую веру в настоящее время чуду: «А сейчас? Человек зачинается в блуде, в пьянстве; с детства получает безбожное воспитание и образование, растет в атеистическом, антихристианском государстве — и вдруг поверил в Бога. Уже сама эта вера является великим чудом, она возникла вопреки всему, что человека окружает»29.

Известный русский мыслитель и правовед И.А. Ильин также отмечал, что религия всегда была также самым могучим и верным источником достойного правосознания, и история человечества не раз показывала, как народ, забывший Бога, разрушал свое государство. Религия по самому существу своему претендует на руководительство во всех делах и отношениях. Она ищет и находит высшее слово и последнее слово; она указывает человеку то, через что сама жизнь его становится воистину жизнью и каждое действие получает свой существенный смысл, свое последнее освящение30.

Характеризуя древность происхождения религии, П.А. Лашкарев отмечал, что «собственно под религией (rеlіgіо) римляне, от которых заимствовано это слово, разумели чувства благоговения, страха, ужаса, и т.п., которые возбуждала в человеке присущая как природе видимой вообще, так делам человеческим в особенности высшая божественная сила. Различали они религию к Богу (аd Dеuт rеlіgіо), разумея под ней ряд чувств, рождающихся в человеке из общего сознания его зависимости от той таинственной и высочайшей силы, которой все держится и все управляется в мире; различали они и религию общественного порядка человеческой жизни, понимая под ней того же свойства чувство, охраняющее неприкосновенность тех или иных отношений или учреждений человеческого общежития представлением присущей им той же божественной силы. О последней религии говорили они, когда употребляли выражения: религия крови и свойства, религия обета, религия клятвы, религия гробов, религия места и т.д. Понимая подъ религией в собственном смысле ряд такого рода чувств, римляне называли иногда этим именем и всю совокупность понятий о Боге и Его отношениях к миру и человеку, с одной стороны, и совокупность обязанностей человека в отношении к Богу, выражающихся в установлениях общественного и частнаго культа и в соблюдении разного рода законов человеческаго общежития, признанных за выражение божественной воли, — с другой. В последнем смысле слово религия вошло в общее употребление и у новейших народов. Но в строгом смысле и на языке юридическом у римлянъ под религией понималось именно религиозное чувство или религиозная совесть, охраняющая неприкосновенность тех или иных верований, учреждений и отношений общественных и частных»31.

Прот. Сергий Булгаков дал такое определение религии: «религия есть опознание Бога и переживание связи с Богом». Однако «религиозное переживание удостоверяет человека в реальности иного, Божественного мира не тем, что доказывает его существование… но тем, что… ему его показывает. На подлинно религиозный путь вступил лишь тот человек, который реально на своей жизненной дороге встретился с Божеством, которого настигло Оно, на кого излилось превозмогающей своей силой. Религиозный опыт в своей непосредственности не есть ни научный, ни философский, ни эстетический, ни этический, и, подобно тому, как умом нельзя познать красоту (а можно о ней только подумать), так лишь бледное представление об опаляющем огне религиозного переживания дается мыслью… Жизнь святых, подвижников, пророков, основателей религий и живые памятники религии: письменность, культ, обычай… — вот что, наряду с личным опытом каждого, вернее вводит в познание в области религии, нежели отвлеченное о ней философствование»32.

Согласно христианскому православному вероучению церковь представляет собой общество людей, соединенных между собою одною верою в Бога, одним Богооткровенным учением, одним богослужением и таинствами, под управлением и руководством Богоустановленной иерархии, для достижения нравственного совершенства и спасения33.

Получается, следовательно, что, будучи обществом людей, соединенных между собой одной верой в Бога, церковь призвана вобрать в себя, соединить в себе верующих людей ради веры, религии и спасения в Боге. По богословскому учению, главой церкви православной является сам Бог, сказавший, что «истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18. 19–20).

Теме значения Бога как главы церкви и необходимости его воплощения для спасения человека много трудов посвятил св. Илларион (Троицкий). В одной из таких работ, написанной в 1914 г., он указал на то, что «воплощение Сына Божия нужно было для спасения человечества, а не для написания книги. Никакая книга спасти человечество не могла и не может. Христос не есть Учитель, а именно Спаситель человечества… Это новое человечество Сам Христос наименовал Церковью… Отдельный человек лишь по связи с Церковью получает все необходимые для своего нравственного пересоздания силы»34.

Описывая роль церкви в таком спасении, священник Олег Стеняев подчеркивает, что «когда Церковь говорит: “Не греши, старайся исправиться!”, то имеется в виду следующее: если исправишься ты, исправится и ситуация вокруг тебя. Не можешь уладить какие-то конфликты в семье — иди в храм, на исповедь, расскажи священнику о своих проблемах. Это будет самая лучшая помощь, которую ты можешь оказать своему дому, своей семье»35.

1.4. Внешняя и внутренняя жизнь церкви

Под внешней жизнью церкви обычно понимают пространственное расширение или сокращение церкви, ее отношение к государству. Внутреннюю жизнь ранней церкви составляют: формирование и развитие учения Церкви, возникновение ересей, расколов и борьба с ними; деятельность церковной иерархии и видных церковных деятелей.

I. Внешнее распространение церкви. Один из известных историков жизни церкви Н.Д. Тальберг36 отмечал, что распространение христианства апостолами было продолжено их ближайшими преемниками и самими христианскими общинами. Известна проповедническая деятельность Климента, третьего епископа Римского, Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского, Поликарпа, епископа Смирнского, Дионисия Ареопагита, Кодрата, епископов афинских и др. Ими же подготовлялись новые проповедники.

О распространении христианства можно говорить применительно и к социальной структуре общества, и к пространству, занимаемому многими государствами. В первом смысле распространение христианства осуществлялось во многом за счет личного примера. Христианские общины были настолько крепки духом и организованы, что легко могли способствовать распространению христианства. Из больших городов проповедь проникала в маленькие, из них — в села. Особенно влияла на рост христианства высоконравственная жизнь христиан. Евграф Смирнов пишет: «Св. Иустин Философ, писатель II в., говорит об этом в своей первой апологии: “Мы можем представить вам многих, которые обратились к вере потому, что или по соседству видели степенность христиан в обыкновенной жизни, или во время путешествия были свидетелями их терпения среди всякого рода неприятностей, встречавшихся на дороге, или узнавали их лучше, ведя с ними дела” (Апол. 1, гл. 20). В III в. христианская церковь имела своих членов во всех классах общества и так распространилась в Римской империи, что возник вопрос о том, что должно существовать — язычество или христианство. Преследования христиан, возбуждаемые отживающим язычеством, вели только к тому, что место замученных христиан заступали новые во множестве из самих же гонителей»37.

Указанные и другие факторы привели к тому, что в начале IV в. Римская империя вступила в период кризиса. Меры, принятые императором Диоклетианом, позволили частично преодолеть его в системе управления государством. Была введена система тетрархии в государственной власти: империя была разделена на две части — Восток и Запад, во главе каждой из частей стоял август, а каждому августу помогал кесарь38. Это было сделано с целью подготовки преемников на престолах: со временем кесари должны были стать августами, но эта система показала свою нежизнеспособность из-за борьбы за власть со стороны родственников августов.

Религиозная же ситуация в империи того периода характеризовалась общим упадком язычества. Хотя оно и оставалось преобладающим вероисповеданием. Юридическим признанием упадка стал указ императора Галерия 311 г., в котором тот Галерий признал, что империя исчерпала свои силы в принуждении христиан к исполнению римских законов, и даровал христианам свободу исповедания своей религии в подвластной ему области39.

Укрепившись в одном государстве, христианство различными каналами распространялось на территории других. Во II в. христианские проповедники из Малой Азии принесли христианство в южную Галлию. Возникли церкви в Лионе и Вене. Ученики св. Поликарпа, священномученики Пофин и Ириней, были епископами Лионскими; христианство из Рима распространилось в Галлию, а оттуда на восток — к германцам. В конце III в. известны церкви в Кельне, Трире и Меце, затем и в Британии.

Как отмечал Н.Д. Тальберг, в Африке христианство в начале II в. из Карфагена распространилось в Мавритании и Нубии, и уже к концу того же столетия карфагенская церковь, будучи в постоянных сношениях с римской, процветала. В середине III в. там происходили большие соборы местных епископов. Из Рима во II в. христианство пришло в Испанию.

Ширилось христианство и вне пределов Римской империи. Из Эдесы оно проникло отчасти в Персию. Упоминается о существовании его в Мидии, Парфии, Бактрии. Учителя Александрийского училища проповедовали: Пантен — в Индии, Ориген — в Аравии.

В первые три века христианская церковь только отчасти проникла за пределы Римской империи, поскольку борьба с язычеством за выживание заставляла христиан сосредоточить все свои силы на одном пункте — именно в Римской империи. С падением язычества, когда Римская империя стала христианским государством, церковь получила возможность выступить в иные земли. Пути распространения христианства в языческие, близкие и отдаленные от империи страны, были весьма разнообразными. Весть о Спасителе приносили христианские купцы и христиане, попадающие в плен к язычникам. Язычники, попадавшие в плен к христианам, тоже знакомились с Евангелием и, возвращаясь на родину, распространяли его между своими соотечественниками. Монахи-подвижники, поселяясь в пустынях на границах Римской империи или даже в языческих странах, своей святой жизнью пробуждали в тамошнем народе уважение к христианству и заставляли принимать его. Ревностные проповедники Евангелия с апостольской неустрашимостью отправлялись в страны варваров и основывали в них церкви. Предстоятели церквей и государи устраивали миссии по обращению язычников. Женщины-христианки, а именно принцессы, выходя замуж за языческих королей и князей, располагали к принятию христианства как своих мужей, так и подданных язычников. Таким образом во второй период церковь распространилась во многих языческих странах Африки, Азии и особенно Европы.

В Европе, вне пределов Римской империи, по образному выражению Н.Д. Тальберга, христианство, прежде всего, начало распространяться среди народов германского племени. В IV и V вв. его приняли готы, вандалы, свены, бургунды, лангобарды, но, к сожалению, в форме арианства. Только в VI — конце VII в. оно окончательно сменилось православием. В Германию христианство проникло еще во времена Римского господства; в III и IV вв., по Рейну и Дунаю, в городах, образовавшихся из римских армейских поселений, было уже несколько епископских кафедр. Но с переселением народов в V и VI вв. здесь не осталось и следов христианства. Новые попытки к распространению христианства в Германии начинаются в конце VI в., отчасти со стороны франков, но главным образом со стороны британских и англосаксонских монахов-миссионеров, которые, в течение VII в. основали в разных местностях Германии несколько церквей. Между ними, однако, не было единства: в одних были обряды и учреждения древне-британской церкви, в других — римской, да и самое христианство при множестве оставшихся еще язычников было непрочным. Тем не менее к концу VIII в. оно распространилось во всей Германии.

Славянские племена к IX в. занимали почти всю восточную половину Европы. Если другие народы, жившие от них на юге и западе, были уже просвещены христианством, то славяне оставались до IX в. язычниками. Иногда пишут о том, что все славянские племена приняли христианство из Константинополя, следовательно, в форме восточного православного вероисповедания, хотя впоследствии некоторые из них и отпали в латинство под влиянием западных государств, принявших христианство из Рима. Только к славянам, обитавшим на берегах Балтийского моря, в соседстве с германцами, оно было занесено непосредственно германскими миссионерами. Апостолами же славян стали святые братья Кирилл и Мефодий.

В действительности, как отмечал Н.Д. Тальберг, западные славяне еще до кирилло-мефодиевской миссии были христианизированы южнонемецким духовенством из Зальцбурга и Нассау по латинскому обряду. Приглашение в Великую Моравию из Византии святых Кирилла и Мефодия было связано только с желанием правящей славянской элиты получить церковные книги на родном языке, но не с решением принять христианство, пришедшее сюда примерно на полвека ранее.

В это же время православие прочно укрепилось в Болгарии, что имело огромное значение для судеб Руси, в 988 г. принявшей христианство при св. князе Владимире. Православными были и сербы. Хорваты же рано попали под влияние соседних латинских епископов и подчинились Римской церкви. Об укреплении христианства в балканских государствах говорится во второй части этого труда. Одновременно со славянскими народами христианство начало распространяться и среди скандинавов, населявших Данию, Швецию и Норвегию40.

II. Успешная внешняя жизнь церкви сопровождалась напряженной внутренней ее жизнью. Особая роль в этом принадлежит апостолам. Мы остановимся на духовных трудах некоторых из них. Прежде всего, на деятельности ап. Павла. Н.Д. Тальберг в работе «История христианской Церкви» отмечает: «Одно перечисление путешествий этого великого апостола, которые он совершал почти постоянно после своего обращения в продолжение тридцати лет, говорит уже о том, что он был одним из ревностнейших и самых неутомимых проповедников христианства. Глубокое убеждение в истинности проповедуемого им учения, ясное понимание христианских истин, спокойное мужество среди всевозможных опасностей, необыкновенное знание человеческого сердца и от природы увлекательная сила красноречия при благодатных дарах Святого Духа содействовали его необыкновенным успехам.

Множество христианских общин на пространстве почти всей Римской империи от востока до запада считают его своим основателем. Неутомимый проповедник своей апостольской ревностью возбуждал к такой же проповеди и других. Он образовал сонм проповедников христианства, которые в Деяниях апостольских и Посланиях апостола Павла поименно упоминаются под названием сотрудников и спутников его»41.

Если апостол Павел основным делом своей подвижнической жизни имел задачу духовного просвещения язычников, то апостол Петр принял на себя труд распространять христианство между иудеями. Считается, что после Апостольского собора (в 51 г.) он, посетив Антиохию, проповедовал иудеям рассеяния в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии, к которым писал свое первое Послание. Затем он со своим учеником Марком проповедовал в Вавилоне Египетском, и в Александрии апостол Марк основал церковь. Посетил апостол Петр и Коринф, после того как апостол Павел основал там церковь. В 67 г. апостол Петр прибыл в Рим, где, по свидетельству апологета Тертуллиана, рукоположил третьего римского епископа — Климента. В 66 г. или в начале 67 г. апостол Петр был заключен в темницу и через несколько месяцев распят на кресте, вниз головой, так как считал себя недостойным быть распятым, как Спаситель.

Апостол Андрей проповедовал в Каппадокии, Галатии, Вифинии, вообще по восточным и северным берегам Черного моря и в Скифии. По преданию, он был на месте будущего Киева. Мученическую смерть апостол претерпел в Патрасе, в Ахайе. В Византии он поставил первым епископом св. Стахия, и таким образом от него ведет свое начало константинопольская иерархия42.

Что касается причин быстрого распространения церкви Христовой в век апостольский, то, как замечали христианские писатели последующего времени, оно само по себе «чудо, трудно объяснимое естественными причинами. Поскольку апостолы, вышедшие из среды иудеев, народа презираемого, люди бедные и незнатные, без всяких внешних средств и пособий, распространили Евангелие на огромном пространстве и среди многих тысяч людей. С одной стороны — обилие чудес в век апостольский, высокая нравственная жизнь христиан, братская связь членов христианского общества, их благотворительность и помощь, как своим собратьям, так и язычникам и, наконец, Божественное учение, ими проповедуемое, — все это привлекало многих вступать в Церковь Христову, с другой стороны, и сами язычники чувствовали большую потребность вступать в Церковь»43.

Глава 2. ЦЕРКОВЬ ГОНИМАЯ. ЦЕРКОВЬ ГОСУДАРСТВЕННАЯ

2.1. Возникновение христианских общин. Роль апостолов

О первых годах в истории церкви рассказано в книге Деяний Апостольских, написанной евангелистом Лукой, как продолжение его же Евангелия. В ней описана первая христианская община в Иерусалиме, преследование ее иудейскими властями, проповедь апостолов, особенно — Павла и, наконец, распространение христианства от Иерусалима до Рима. Как отмечал прот. Александр Шмеман, «историческую ценность этого рассказа часто оспаривали, и действительно, с первого взгляда он может показаться далеким от современного понимания задач и методов истории; в нем много умолчаний, пробелов, он иногда представляется скорее истолкованием или схемой, чем простым описанием событий. Но, читая его, нужно помнить, что, подобно евангелиям, содержание которых не исчерпывается жизнеописанием Христа, книга Деяний, по самому своему замыслу также не есть только историческая хроника. Она была написана в годы, когда Церковь, вышедшая из первой стадии своего развития, утвердившаяся во многих больших центрах Римской Империи, уже вполне осознала свое назначение и начинала закреплять и “формулировать” свой первоначальный опыт в письменности, составившей позднее книгу Нового Завета. Из всех новозаветных авторов Лука более других может быть назван историком в нашем понимании этого слова, и все же не на одной истории, не на истории, как таковой, сосредоточено его внимание. Его тема, это — Церковь, как завершение Нового Завета, как исполнение в мире, то есть в человеческом обществе, в истории — дела, совершенного Христом. Не просто история Церкви, а, прежде всего, она сама, ее живой образ, ее сущность, какими раскрылись они в самые первые годы ее существования, — вот содержание этого основоположного для церковной истории памятника. Это — первое учение о Церкви, показанное в фактах ее жизни, а потому и из фактов выбраны лишь те, которые служат этой цели, которые существенны для понимания этого учения»44.

«Привязку» описываемых ап. Лукой в Деяниях событий к конкретному времени пытался рассчитать епископ Арсений. Он в своей «Летописи церковных событий» указывает, что в 31-е лето по Рождеству Христову последовало избрание Спасителем 12 апостолов45. В 32 г. состоялось избрание Спасителем 70 учеников (апостолов) и послание их на проповедь, которая продолжалась от Пасхи до праздника Кущей, около шести месяцев (еп. Арсений). Апостол Лука излагает это событие так: «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два перед лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти».

Рассказ Деяний начинается с событий, которые для историка стоят еще только на грани церковной истории: с Вознесения и Пятидесятницы. По описанию Луки, маленькая группа учеников, могущая вся поместиться в одной комнате, это рыбаки — «простые и неграмотные», женщины, несколько родственников и друзей Учителя, вот все «малое стадо», оставшееся после Иисуса Назарея. На первых же страницах своей книги Лука отмечает то, что сделает их бесстрашными проповедниками, доведет до «концов вселенной», покорит их вере величайшую из всех существовавших когда-либо цивилизаций. Переродит мир сошествие Святого Духа: таинственное перерождение, после которого все то, что сделал, чему учил Иисус, станет их силой, и он сам будет действовать в своих последователях и в них пребывать в мире. «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и по всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1, 8).

Таково было обещание, и оно было исполнено в день Пятидесятницы. В этот день маленькая группа учеников получила силу свидетельства. Свидетельства не только о жизни и чудесах Учителя, но о том, что он есть Спаситель, Царь и Господь мира. Для них — это свидетельство или доказательство есть церковь, в которой он продолжает жить, в которой, руками учеников, осуществляет свою власть и силу, в которой его жизнь становится новой жизнью, всех верующих в него. Сошествие Святого Духа из «малого стада» делает церковь.

Из Деяний мы видим, что апостолы соблюдают установленные Ветхим Заветом часы молитвы и все ритуальные предписания о пище, что христиане «каждый день единодушно пребывают в храме» (2, 46), что они исполняют закон Моисеев. О том, кого церковная традиция назовет первым иерусалимским епископом, об Иакове, брате Господнем, церковный историк II в. Игисипп рассказывает на основании местного иерусалимского предания, что «он один имел право входить в святая святых, что он имел обыкновение один приходить в Храм и его часто находили на коленях молящимся о прощении народа» (Евсевий, церк. ист. 2, 23). В христианской памяти Иаков остается как воплощение иудео-христианства, этой еще не омраченной надежды обратить Израиль ко Христу, как продолжение в христианстве традиционной, ветхозаветной праведности.

В рассказе апостола Луки даже первые столкновения с Синедрионом показаны скорее как эпизоды еще ранее начавшейся богословской борьбы двух партий по вопросу о воскресении мертвых, чем как систематическое преследование христиан иудеями. Напротив, там прямо говорится, что христиане «находились в любви у всего народа» (2, 47). Даже Павел — апостол язычников и борец против крайнего законничества некоторых иудеохристиан, придя в Иерусалим, беспрекословно, по просьбе Иакова и пресвитеров, согласился исполнить обряд ритуального очищения в храме, чтобы «узнали все, что и он сам продолжает соблюдать закон» (21, 24).

Центр ветхозаветной религии — Иерусалимский храм и для христиан оставался местом молитвы, учения, проповеди. Они потому и соблюдают эту традицию, что вся она для них есть как раз свидетельство об истинности их веры. Поскольку весь смысл Ветхого Завета был в богоцентричности и направленности к свершению обещаний, к грядущему Мессии. Тем более что сам Христос всегда свое дело возвещал как исполнение Писаний: «Так написано, так подобало... Исследуйте Писания — они свидетельствуют обо Мне». Старые, привычные слова, древние обряды были теперь воплощены Истиной. В них христиане каждый раз находили новые подтверждения истинности и полноты Нового Завета.

По справедливому замечанию прот. Александра Шмемана, «в самом понятии “церковь” (это признают теперь и самые либеральные историки) уже заключена была идея организованного общества, и нет ничего более чуждого раннехристианскому сознанию, чем какое бы то ни было противопоставление духа — форме или свободы — организации. Напротив, смысл церкви в новозаветной письменности как раз в том и состоит, что Дух Божий наполняет человеческое общество, делая его носителем божественной жизни, так что все человеческое становится в нем проводником божественного, и все духовное воплощается в человеческом. Человеческое общество становится духовным организмом.

Церковь Христова начиналась и продолжается с избранничества. Первоначально это двенадцать, та изначальная группа учеников, которой сам Господь сказал: “Не вы Меня избрали, но Я вас избрал”. Через них осуществляется в церкви власть самого Господа. Они свидетели его земной жизни, чудес, смерти и воскресения, и когда проповедуют о нем, то возвещают то, что сами слышали, что видели и что осязали. Их свидетельство в Пятидесятнице восполнено Духом Святым — даром истинного его истолкования и осуществления в мире. Им дана власть вязать и решить, власть учить — Духом Святым они “наставлены на всякую истину”, власть созидать церковь, быть ее “домостроителями”.

Поэтому стать членом церкви — значит поверить в их свидетельство, принять их учение: сама община “постоянно пребывает в учении Апостолов” (Деян. 3, 42). Значение двенадцати как фундамента и средоточия церкви так бесспорно, так очевидно для первой общины, что еще до Пятидесятницы первым ее делом будет восполнение их числа: замена Иуды, оказавшегося предателем. Этим двенадцатым должен быть “один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который он вознесся от нас, и был вместе с нами свидетелем воскресения Его” (1, 21). И снова избрание мыслится как избрание самим Господом: “и помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих твоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства, от которого отпал Иуда”... — “и выпал жребий Матфею и он сопричислен к одиннадцати Апостолам” (Деян. 1, 24–26). Среди апостолов автор Деяний выделяет Петра как выразителя их согласия, как первого в апостольском союзе»46.

Хотя апостолы возглавляют церковь и управляют ею, но их основное служение — это «служение Слова», проповедь о Христе. Поэтому когда число учеников умножилось и возросла потребность в управлении общиной, Апостолы «ослабили» эту часть своего служения. Они предложили избрать для этого особых людей, чтобы самим постоянно пребывать «в молитве и служении слова» (Деян. 6, 2–4). «И угодно было это предложение всему собранию», и избрали семь человек, «их поставили пред Апостолами и сии, помолившись, возложили на них руки».

В избрании семи диаконов апостол Лука увидел основной принцип церковной иерархии и его будущее развитие: апостолы избраны самим Христом, а новые служители избираются церковью, но по инициативе апостолов и с их санкции. Поскольку после избрания совершается особое поставление их чрез возложение рук апостолов. Они же определяют и условия избрания: нужно, чтобы избранные были «изведаны, исполнены Святого Духа и мудрости».

Служение апостолов тесно связано со всеми церквами, которые соединены между собою в единстве веры и Духа. Местные церкви соединены постоянной поместной иерархией. В целом каждая церковь получает полноту апостольских даров и учения. Например, в самой иерусалимской общине, образе и основе всех других церквей, наряду с апостолами мы видим авторитет и власть Иакова и пресвитеров, служение которых уже всецело связано с этой общиной, призвано ее сохранять и созидать в апостольском учении. Апостолы уходили в другие места, а местная иерархия оставалась на прежнем месте, продолжая их дело, сохраняя их свидетельство, передавая их дары. В любви и в согласии со всеми другими общинами осуществляя единство церкви как единого «народа Божьего». Так с самого начала — в Деяниях Апостольских — показан пример и определение того, что позднее будет названо «апостольским преемством».

2.2. Начало гонений. Периодизация гонимой церкви

Христианское учение о воскресении имело сторонников и среди евреев — течение, или школу, фарисеев. Поэтому в синедрионе не знали, как поступить с христианами, а один из видных фарисеев, Гамалиил, прямо высказывался за воздержание от борьбы: «если это предприятие от человеков, — говорил он, — оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его...»

Автор Деяний все время проводит ту основоположную для него мысль, что иудеям нечего возразить христианам. Христианская проповедь не только не противоречит Ветхому Завету, но и сама основана на Писании, есть свидетельство об «исполнении закона и пророков». Поэтому как на основании лжесвидетельства осудили самого Христа, так только лжесвидетельством добивались враги церкви осуждения и его последователей. В христианском же сознании все Священное Писание — Ветхий и Новый Завет — ведет ко Христу, а отвержение Христа — «беззаконие», отрывающее евреев от их Спасителя.

Эту тему раскроет на суде синедриона один из семи диаконов — Стефан, приговоренный к убийству. Его убийство послужит сигналом к открытому гонению на церковь. В длинной речи он раскрывает смысл ветхозаветной истории как постоянного сопротивления избранного народа тем, кого Бог посылал ему. И этот длинный ряд отвержений и измен привел к отвержению самого Спасителя: «кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили провозвестивших пришествие Праведника, которого предателями и убийцами сделались ныне вы — вы, которые приняли закон при служении ангелов и не сохранили». Здесь показана христианская формулировка трагического парадокса религиозной судьбы Израиля: Законом он отверг того, о ком свидетельствует и к кому ведет Закон. Стефана обвинили перед синедрионом в хуле на Моисея и на Бога. Ожесточенная толпа схватила его и побила камнями за городом.

Гонения на церковь можно разделить на два периода: негосударственное — с середины I в. (со стороны иудеев и язычников) и государственное — со стороны Римской империи47.

Для первого периода гонений характерно то, что в те годы произошло разделение иудеев на христиан и на ревнителей своих национальных интересов, защитников древней религии. Римские правители не только не вмешивались в религиозные споры иудеев, но и сдерживали религиозный фанатизм фарисеев, а сами фарисеи не имели права выносить смертные приговоры.

Во втором этапе гонений обычно выделяют три периода. Первый — (середина I в. — разрушение Иерусалимского храма) — отдельные гонения некоторых императоров (Нерона, Домициана). Второй — II в. — начало отдельных планомерных гонений со стороны государства (правление императоров Траяна, Марка Аврелия, Септимия Севера). Третий период — III в. — 313 г. — ожесточенная борьба государства с целью искоренения христианства (правление императоров Декия, Диоклетиана, Валериана, Галерия).

Гонение на церковь со стороны иудеев. «В те дни произошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии... рассеявшиеся же ходили и благовествовали слово» (Деян. 8. 1, 4). Как отмечал А. Шмеман, «Церкви надлежало принять весь зной, всю пыль своего длинного, земного, человеческого пути. И вот, этот путь начинается теперь с гонения, с насильственного рассеяния христиан из Иерусалима. Только страданиями, только напряжением верности совершается расширение человеческого сознания, и оно становится способным принять дар, который превышает его меру. Евреи по крови, по психологии, по всей вековой традиции, воспитавшей их, иерусалимские христиане естественно и, прежде всего, видели в Церкви увенчание своей истории, воспринимали ее как последний и высший дар Бога Своему народу, как духовное завершение иудейства. Их человеческое сознание еще не вмещало всемирного, всечеловеческого назначения Церкви, оставалось ограниченным “плотью и кровью”. Поэтому в Деяниях гонение в Иерусалиме показано, как некое провиденциальное указание христианам — оставить Иерусалим, выйти за пределы иудейства и нести проповедь о Христе всему миру»48.

Как повествует еп. Арсений, в 34 г. началось преследование апостолов иудейским синедрионом. В том же году апостолы, желая иметь больше времени для молитв и поучений, избрали семь одобренных (Деян. 6:3) мужей и рукоположили их во дьяконы. Им поручено было управление и распоряжение общим имением и призрение вдов и сирот, а у алтаря раздавали они тело и кровь Господню (Игнатий Богоносец в послании к траллийцам). В это же, должно быть, время апостолы вручили апостольство в церкви Иерусалимской Иакову, одному из братьев Господних, на что указывает Климент Александрийский, отмечая наименование его Праведным.

Гонения со стороны язычников. Римское правительство сначала не отличало христиан от евреев, — к ним применялись одинаковые законы. Распоряжение императора Клавдия (41–54) об изгнании христиан из Рима направлено было, собственно, против всех иудеев, поднявших тогда восстание в Риме. В Римской христианской церкви в то время находились уверовавшие из иудеев. В дальнейшем правительство разделяло религии покоренных народов на дозволенные и недозволенные. Христианство признавалось недозволенным. Быстрое распространение его считали опасным для национальной веры — язычества. Непризнание христианами императора богом, отказ от принесения ему жертв и поклонения его изображению, породило подозрение их в измене. Подозревалась принадлежность христиан к тайному обществу заговорщиков, которые под видом религиозных стремлений замышляют свергнуть существующий порядок. Начались жестокие гонения, которые продолжались в течение двух с половиной веков.

Гонения на христиан со стороны императоров носили как объективный, так и субъективный характер. Например, при императоре Нероне (54–68) произошло первое настоящее гонение на христиан. До тех пор гонения носили частный и случайный характер. Произошло оно по следующему поводу. Деспот-император, губивший для своего удовольствия жизнь и благосостояние своих подданных, сжег более половины Рима. Общественное мнение в этом пожаре обвиняло его. Чтобы отвести от себя подозрения и успокоить волновавшийся народ, Нерон обвинил в поджоге христиан. А так как о христианах сложилось уже мнение как о человеконенавистниках, то народ без труда поверил такой клевете, и как правительство, так и народ начали преследовать христиан.

В Риме правительство хватало множество христиан и обвиняло их, по отзыву Тацита, «не столько в поджигательстве, сколько в ненависти к человеческому роду». Многие из них претерпели ужасные мучения, пока не были замучены до смерти. Их одевали в шкуры зверей и травили собаками, распинали на крестах, обливали горючими веществами и сжигали по ночам вместо факелов для освещения садов Нерона. Гонение при Нероне, начавшееся в 65 г., продолжалось до 68 г., когда этот государь самоубийством положил конец кровопролитию. В это гонение пострадали в Риме апостолы Петр и Павел.

Император Декий Траян (249–251), захвативший престол после борьбы с Филиппом, был ненавистником христиан потому, что его предшественник был к ним благосклонен. Как человек грубый, он не размышлял много о верованиях, следуя древнему идолопоклонству и разделяя убеждение, что целостность и благосостояние государства неразрывно связаны с сохранением старой религии. Партии языческих фанатиков такой именно правитель и был нужен. Христиан он задумал истребить полностью. Преследования христиан, которые начались после эдикта 250 г., превосходили все предшествующие своей жестокостью, за исключением, разве, гонения Марка Аврелия49.

Относительное затишье наступает три века спустя (от Рождества Христова). В 312 г. император запада Константин, поразив под спасительным знамением креста ненавидимого всеми тирана Максенция, стал единодержавным правителем запада и окончательно склонился в пользу христиан50. В 313 г. случилось то же на востоке и с Максимином, который был низвержен Лицинием, утвердившим свое господство в его провинциях. При этом следует иметь в виду, что христиан в империи было тогда не более 10%, а на Западе — еще меньше51.

2.3. Церковь государственная

Видя, что христианская церковь после трехвековой кровавой борьбы за свое существование не уничтожена, не поколебалась даже в последнее, жесточайшее из всех гонений, язычники начали сознавать, что в ней присутствует истинная божественная сила, чудесно защищающая ее. Это сознание было присуще большинству язычников; только грубые фанатики, поднявшие последнюю борьбу за умиравшее язычество, чужды были ему.

Император Константин первый открыто высказал это тяготевшее над языческим миром убеждение в истинности христианства и ложности язычества. До обращения своего в христианство он был одним из тех язычников, которые смотрели разумно, без предубеждения как на язычество, так и на христианство. То беспристрастие и благосклонность к христианскому обществу, которым он и отличался впоследствии, развило в нем первоначальное воспитание под руководством отца Констанция Хлора и матери Елены, благосклонно относившихся к христианам.

В юности он состоял при дворе Диоклетиана и Галерия, видел все ужасы гонения на христиан, видел их твердость и имел возможность понять, что только божественная сила воодушевляла их идти на мученичество. Далее с философски образованным умом Константин по самому положению своему имел возможность беспристрастно провести сравнение между отживающим язычеством и полным жизни и силы христианством.

Чудесное видение им Креста в 312 г., перед битвой с Максенцием, утвердило еще более Константина в намерении принять христианство, и заявить об этом открыто.

После победы над Максенцием он велел в Риме на видном месте поставить себе статую с крестом в правой руке и с надписью: «Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тирана». «Очень скоро Константин, хотя он еще и не принимал крещения, доказал самим делом свой переход в христианство. В начале 313 г. в Медиолане (Милан) появился манифест, подписанный им и Лицинием, дозволявший каждому свободное исповедание веры и, в частности, разрешавший свободный переход в христианство всякому желающему. Затем Константин повелел возвратить все отнятое у христиан и у церквей их во время последнего гонения, недвижимое имущество» («История Христианской Церкви» Евграфа Смирнова)52.

Положение церкви при Константине Великом. После смерти Максенция Константин и Лициний, встретившись в начале 313 г. в Медиолане (Милане), во время происходивших там торжеств, издали эдикт (указ), которым христианская религия, доселе только терпимая, была объявлена государственной, наравне с языческой. Христиане признавались законным обществом, почему в указе не раз говорилось о corpus christianorum. Христиане законами Константина в том же году были освобождены от личных повинностей, церковь — от податей.

Закон 315 г. угрожал сожжением евреям, которые стали бы побивать камнями верующих, сошедшихся для богопочитания. Несколько позднее были признаны законными отпущения рабов, производимые в церквах, если они заносились в особые протоколы, как это делалось в языческих храмах. Право убежища было распространено и на христианские церкви.

Закон 321 г. разрешил делать всевозможные вклады в христианские церкви. В 322 г. было запрещено насильно привлекать христиан на языческие празднества. Но меры против язычников еще не предпринимались, язычники продолжали занимать видные должности.

Константин поставил христианскую церковь в такое положение в империи, что ее дела как общества, тесно связанного со всей государственной жизнью, признавались делами государственной важности.

Что касается отношения Константина к язычеству, то он поступал в этом случае как глубокий политик. Он не предпринимал никаких строгих мер против него, тем более что язычников в империи было гораздо больше, чем христиан. Константин не закрывал языческих храмов, не отнимал жалования у языческих жрецов, даже не сложил с себя титула верховного жреца (pontifex maximus), который носили римские императоры.

Только в 330 г. Константин решился оставить языческий Рим и перенес свою столицу в Византию, которая была названа по его имени Константинополем53. Здесь он основал столицу вполне христианскую, уничтожив идолов и украсив город христианскими храмами.

Существует мнение, что «св. Константин поначалу относился к своему месту в Церкви с большим смирением. Он уклонялся от каких-либо суждений по церковным вопросам, зато ссылался на определения церковных соборов»54. Вместе с тем В.В. Болотов пишет о Константине такие слова: «Еще не став сыном Церкви, он становится ее управляющим»55.

Однако самое главное, что изменилось при Константине Великом в отношении церкви, заключалось в другом. По справедливому замечанию К.А. Максимовича, «в эпоху Константина была выработана та модель отношений между Церковью и государством, которая позднее стала определяющей для всего христианского мира.

…При Константине царская власть впервые начинает видеть свой источник не в народе и сенате римском, а в Божественном промысле… Царь, с точки зрения христианина, обязан исполнять не волю сената и народа, а волю Божию, т.е. быть на страже справедливости.

Смысл новой концепции Верховной власти состоял в том, что император становится служителем не людей, не республики, не “большинства”, но Бога. От Бога он получил и обязанности и, следовательно, властные полномочия. Эта идея государственной власти резко отделяет новый монархической принцип как от прежнего римского абсолютизма, связанного с понятием о республике (сенат и народ), так и от восточной идеи сакральной монархии (Gottkönigtum)

...