М. Н. Марченко, Е. М. Дерябина

ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

УЧЕБНИК
СХЕМЫ
ХРЕСТОМАТИЯ

2-е издание

---

ebooks@prospekt.org

УДК 340(075.8)
ББК 67.0я73
М30

Авторы:

Марченко М. Н., Дерябина Е. М.

Настоящее издание подготовлено в полном соответствии с действующими учебными стандартами и учебной программой по курсу теории государства и права. Оно предназначено для студентов юридических вузов и ставит своей целью оказание помощи при подготовке к семинарам, экзаменам, при написании курсовых и дипломных работ.

	УДК 340(075.8)
	ББК 67.0я73

	© Марченко М. Н., Дерябина Е. М., 2012
	© ООО «Проспект», 2012

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящее учебное пособие подготовлено в соответствии с действующими учебными стандартами и учебной программой по теории государства и права. Основной целью его написания было предоставление возможности читателям — студентам, аспирантам, а также слушателям юридических вузов более обстоятельного изучения предлагаемых в учебной программе тем при подготовке к семинарским занятиям, экзаменам, зачетам, при написании по теории государства и права курсовых и дипломных работ.

Одной из особенностей данного пособия является попытка органического сочетания в нем традиционного теоретического материала с методическим и хрестоматийным материалом. В силу этого указание на название каждой темы сопровождается: а) кратким изложением его содержания; б) предоставлением методических рекомендаций к теме; в) выделением основных вопросов темы и кратких на них ответов; г) приведением списка рекомендованной для углубленного изучения каждой темы литературы; д) соответствующей схемой и е) «приложением» согласующегося с названием и содержанием темы соответствующего хрестоматийного материала, взятого из работ известных отечественных и зарубежных авторов—теоретиков государства и права.

Среди такого рода работ, многократно проверенных временем и ставших классическими для отечественного государствове-дения и правоведения, в настоящем издании широко использовались работы Г. Еллинека, Н. М. Коркунова, С. А. Котляревского, Ф. Кистяковского, Л. И. Петражицкого, И. В. Михайловского, Е. Н. Трубецкого, Г. Ф. Шершеневича и других авторов.

При подготовке и издании хрестоматийного материала указывались не только выходные данные используемых работ, но также и их соответствующие главы и параграфы. При этом тексты ряда дореволюционных произведений публикуются с соблюдением современного правописания, а пропуски текстов обозначаются скобками и многоточием.

Авторы выражают глубокую признательность членам кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ и официальным рецензентам, оказавшим большую помощь при подготовке настоящего учебного пособия к изданию.

ТЕМА I
ПРЕДМЕТ И МЕТОД ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

1. СОДЕРЖАНИЕ ТЕМЫ I

Общая характеристика науки "Теория государства и права". Становление, развитие и современное состояние теории государства и права. Функции и задачи теории государства и права.

Наиболее общие закономерности возникновения, развития и функционирования государственно-правовых явлений, система основных понятий юриспруденции как предмет теории государства и права. Государство и право — специфические социальные институты, органично взаимосвязанные между собой.

Методология теории государства и права. Философские основы теории государства и права как всеобщие методы. Диалектико-материалистический метод в изучении государства и права. Общенаучные приемы (анализ, синтез, обобщение, сравнение, абстрагирование, аналогия, моделирование, структурно-функциональный и системный подходы и т. п.). Частнонаучные методы (конкретно-социологический, статистический, исторический, кибернетический и др.).

Частноправовые способы познания государственно-правовых явлений (сравнительного правоведения, технико-юридического анализа и т. д.).

2. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ К ТЕМЕ I

Поскольку данная тема является вводной, то при раскрытии ее методически важным представляется акцентировать внимание прежде всего на характеристике самой теории государства и права как науки и учебной дисциплины. Это возможно сделать следующими двумя путями: а) путем раскрытия общих черт и особенностей данной отрасли знаний и учебной дисциплины, выявления ее природы и характера; и б) путем определения ее предмета и установления системы используемых ею методов (методологии).

Говоря об общих чертах и особенностях теории государства и права, следует выделить в первую очередь ее юридический, а затем политический характер. Эта отрасль знаний и дисциплина не является "чисто" юридической. Вместе с тем она не может рассматриваться и как сугубо политическая отрасль знаний и дисциплина.

В научных исследованиях теорию государства и права традиционно относят к полишико-правовым дисциплинам.

Основанием для этого является, во-первых, то, что она одновременно имеет дело и с государством, a priori считающимся политическим явлением, и с правом, которое, естественно, выступает как юридическое явление.

А, во-вторых, что теория государства и права способствует созданию на своем уровне и своими средствами всех необходимых условий для решения как юридических по своему характеру, так и политических задач.

Следует заметить, что в реальной жизни трудно провести четкое подразделение целей или задач, которые преследуются в процессе научных исследований и при изучении теории государства и права, на чисто политические, академические и другие, ибо зачастую они переплетаются друг с другом и взаимно дополняют друг друга.

Несомненно, что любое их деление неизбежно окажется весьма условным и относительным, но тем не менее оно имеет смысл. Дело в том, что выделение даже смешанных (политических с юридическими, академических с политическими и т. д.) целей и задач, которые решаются в рамках теории государства и права, помогает наряду с ее предметом и содержанием лучше понять характер данной дисциплины, определить ее роль, функции, характер и назначение.

Говоря о характере и разновидностях задач, которые решает теория государства и права, в качестве приоритетных следует выделить задачи методологического порядка. Это касается в первую очередь методологических задач, связанных с выработкой новых и совершенствованием используемых государственно-правовых категорий и понятий, с разработкой и совершенствованием методов познания государства и права, с использованием новых философских и иных подходов к исследованию государственно-правовой материи.

Решая общие для теории государства и для теории права методологические задачи, она тем самым решает и политико-юридические задачи. Ибо так же как нет методологии в "чистом", социально или классово нейтральном виде, так нет и соответствующих социально или классово "чистых" методологических задач.

Например, решая такой методологически важный вопрос, как вопрос о понятии и определении права — этого "высшего и основного понятия" в юридической науке, по представлению Г. Ф. Шершеневича^[1], или же решая аналогичный вопрос о понятии и определении государства, мы тем самым решаем одновременно и соответствующие политико-юридические вопросы. А именно вопросы о том, чьи социальные, а точнее, социально-политические и правовые, ценности и интересы данные понятия и определения отражают; по каким социально-политическим и юридическим представлениям (чертежам) создаются те или иные государственно-правовые конструкции; наконец, в чьих политических и иных интересах они функционируют, чьи интересы и ценности они при этом выражают и защищают.

При определении характера теории государства и права сквозь призму решаемых ею задач следует заметить, что наряду с методологическими задачами теория государства и права одновременно решает и мировоззренческие вопросы. Мировоззрение согласно сложившемуся о нем представлению выступает как "система обобщенных взглядов на объективный мир и место человека в нем, на отношение людей к окружающей их действительности и самим себе, а также обусловленные этими взглядами их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности"^[2].

Мировоззрение в широком смысле слова включает совокупность всех самых разнообразных взглядов человека на окружающий мир. Это и философские, и политические, и правовые, и этические, а также иные взгляды и представления. В решающей мере мировоззрение формируется под влиянием окружающего человека материального и духовного бытия, а также под воздействием получаемой им в процессе жизнедеятельности многообразной информации и различных знаний.

Немаловажную роль среди последних играют знания, формирующиеся в рамках теории государства и права и получаемые в процессе ее изучения.

Будучи научными по своей природе, объективно отражающими окружающий человека государственно-правовой мир, они тем не менее выражают вполне определенное (философское, политическое, этическое и пр.) вйдение государственно-правовых явлений, институтов и учреждений.

3. ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ К ТЕМЕ I И КРАТКИЕ ОТВЕТЫ НА НИХ

1. Что составляет предмет теории государства и права?

Рассматривая вопрос о предмете теории государства и права, следует отметить, что он в научной и учебной отечественной литературе решается неодинаково.

Одними авторами в качестве предмета теории государства и права рассматриваются "общие закономерности возникновения, развития и функционирования государства и права как таковых и специфические закономерности возникновения, развития и функционирования государства и права каждого в отдельности взятого классового (чаще употребляется термин "исторического") типа"^[3].

Другими авторами предмет теории государства и права видится в том, что в качестве такового выступают "право и государство как явления общественной жизни, закономерности их возникновения, функционирования, их классово-политическая и общечеловеческая сущность, содержание и формы, юридические отношения и связи, особенности правового сознаний и правовой культуры"^[4].

В третьих случаях предмет теории государства и права представляется как "закономерный процесс возникновения и развития государства и права на различных исторических ступенях движения классового общества, сущность, содержание, формы и функции государства и права, взаимосвязь государства и права, правотворчество и правоприменение..."^[5].

Имеются и иные определения предмета теории государства и права. При существующем между ними различии все они сходятся в том, что данная наука имеет дело с такими сторонами и процессами государственно-правовой жизни, как процесс возникновения, становления и развития государства и права — общие закономерности данного процесса; взаимосвязь государства и права; их характерные признаки, формы, сущность, содержание и черты: место и роль государства и права в жизни общества и в его политической системе; право, правосознание, законность и конституционность; законодательный процесс и его отдельные стадии; правомерное поведение, правонарушение и юридическая ответственность.

Кроме названных существуют и другие блоки вопросов, которые непосредственно связаны с государственно-правовой жизнью и входят в содержание предмета теории государства и права. Их много, и они весьма разнообразны. Перечислять их все нет никакой необходимости и возможности. К тому же, как писал французский просветитель, правовед и философ III. Монтескье (1689—1755), "никогда не следует исчерпывать предмет того, что уже ничего не остается на долю читателя. Дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать"^[6].

При рассмотрении предмета теории государства и права методологически важным представляется подчеркнуть, что он, как и сама наука о государстве и праве и соответствующая учебная дисциплина, не является "раз и навсегда" данным, неизменным, а с течением времени изменяется и развивается. Это, в свою очередь, не только затрудняет, но и делает бессмысленными попытки исчерпывающего определения предмета теории государства и права и его содержания как чего-то раз и навсегда данного, застывшего.

Так, например, если раньше в рамках отечественного курса теории государства и права особое внимание уделялось "государству диктатуры пролетариата", "общенародному" государству и праву, "государству всеобщего благоденствия", "государству ночного сторожа" и другим, считавшимся актуальными, явлениям и понятиям, то в настоящее время эти теории и доктрины стали достоянием истории. На первый план вместо них все больше выдвигаются концепции "правового государства", "социального государства", естественно-правовые теории прав и свобод граждан и другие.

Различные изменения предмета теории государства и права находят свое отражение не только в соответствующей научной и учебной литературе, но и в конституционном законодательстве.

Не случайно в Конституции России 1993 г., отражающей официальный взгляд и оценку государственно-правовых явлений, особое внимание акцентируется на том, что Российская Федерация "есть демократическое федеративное правовое государство" (ст. 1), "социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека" (ст. 7).

Разумеется, основа предмета теории государства и права — общие закономерности возникновения, развития и функционирования государства и права, ядро данной науки и учебной дисциплины — сохраняется. Неизменными остаются, например, такие общие закономерности, как возникновение и становление государства и права лишь на определенном этапе развития общества (на уровне его материального, а вместе с тем — социального и иного расслоения), обусловленность характера и уровня развития государства и права характером и уровнем развития экономики и общества, и др.

Что же касается используемого при этом эмпирического материала, а также различных "частных" теорий, взглядов и представлений о государственно-правовых явлениях, институтах и учреждениях, то они видоизменяются.

В зависимости от уровня, конкретно-исторических и иных условий развития общества, уровня развития общественного сознания, культуры и идеологии меняется также представление о самих государстве и праве, характере их взаимосвязи и взаимодействия, их месте и роли в жизни общества.

Причем все имеющие в настоящее время место споры о характере взаимоотношения государства и права, а вместе с тем и о содержании теории государства и права как науки и учебной дисциплины носят не только объективный, обусловленный противоречивостью исследуемой материи, но и субъективный характер. И это вполне естественно, поскольку сама государственно-правовая материя по своей природе и характеру является именно таковой.

2. Как соотносится предмет теории государства и права с объектом ее исследования?

Прежде чем говорить о соотношении предмета теории государства и права с объектом ее исследования, необходимо отметить, что не все авторы данные термины и понятия различают и не все они идею о проведении грани между объектом и предметом разделяют. В ряде научных и учебных изданий понятия предмет и объект исследования рассматриваются как совпадающие друг с другом, как идентичные.

Однако на самом деле, в реальной жизни и в исследуемой государственно-правовой действительности, все обстоит далеко не так. А именно — наряду с предметом данной научной и учебной дисциплины существует также и ее объект.

В плане их соотношения следует сказать, что если в качестве предмета теории государства и йрава выступают общие закономерности возникновения, становления и развития государства и права, то есть определенная сторона, срез или аспект государства и права-, то в качестве объекта ее исследования выступают государство и право в целом как реально существующие явления.

Исходя из того, что изучением государства и права занимаются и другие науки: история государства и права, философия, политология, социология, отраслевые юридические дисциплины и др., можно сказать, что объект исследования у них один, а предметы — разные. Каждая из них изучает государство и право под определенным углом зрения, рассматривает лишь ту или иную их отдельную сторону, срез, аспект. А вместе они создают цельную картину, разностороннее представление о государстве и праве.

Таким образом, государство и право в целом как реально существующие явления составляют общий объект исследования различных общественных наук и учебных дисциплин. В то же время каждая из этих наук и дисциплин имеет свой собственный, сформировавшийся на основе и в пределах общего объекта, предмет исследования.

3. Что такое метод и методология теории государства и права?

Используя сложившиеся в философии и юриспруденции представления о понятии и назначении методов исследования, следует сказать, что по сравнению с предметом теории государства и права, который дает ответ на вопрос о том, какую область общественно-политической и правовой жизни изучают данная наука и дисциплина, метод указывает на то, как, каким образом она это делает.

Безотносительно к конкретной отрасли знаний и учебной дисциплине метод представляется как прием или способ изучения реальной действительности и получения о ней объективных знаний. Совокупность же методов научного познания действительности формирует методологию исследования.

Как отдельные методы, так и методология в целом определяются в решающей мере предметом самой науки. Это — объективный фактор. Однако при этом важную роль играют и субъективные факторы. Они заключаются в возможности и способности исследователя вырабатывать новые или же использовать по своему выбору старые наиболее эффективные методы исследования предмета.

Методология теории государства и права представляет собой систему особых приемов, принципов и методов изучения общих закономерностей возникновения, становления и развития государственно-правовых явлений. Для теории государства и права свойственно наличие не одного какого-либо отдельного взятого приема, принципа или способа исследования государства и права, а их системы, совокупности. Многие из них широко используются и в других науках. В особенности это касается принципов исследования государственно-правовой и иной материи, а также философских подходов. Выделяются такие, как принцип всесторонности исследования, принцип историзма, принцип комплексности, в изучении государства и права, принцип органического сочетания теории и практики, практического подтверждения теоретических выводов, и др.

4. Какие методы познания государства и права существуют и используются?

В научной и учебной юридической литературе все методы исследования государства и права подразделяются на общие, специальные и частные методы.

Одним из важнейших признаков общих методов является то, что они используются не только в теории государства и права, но и в других науках. Среди них — методы сравнения, анализа и синтеза, абстрагирования, системного и структурного подходов, методы подведения менее общего понятия под более общее, восхождения от абстрактного к конкретному и другие.

Разумеется, не все эти методы имеют одинаковое по частоте и эффективности применение. Например, методы анализа и синтеза используются в повседневной научной работе гораздо чаще, чем, скажем, системный метод. Однако все они имеют важное значение для получения объективных знаний о государстве и праве, для глубокого и всестороннего исследования рассматриваемой материи.

Специальные методы разрабатываются в рамках отдельных специальных наук и широко используются для изучения государства и права. К специальным методам обычно относятся математические, статистические, психологические, кибернетические, конкретно-социологические и многие другие методы.

Практическая значимость этих методов заключается в том, что они вместе с другими методами позволяют взглянуть на государство и право с позиций негосударственно-правовых дисциплин, помогают создать более полное представление о государстве и праве.

Главная особенность частных методов заключается в том, что они вырабатываются самой теорией государства и права и другими юридическими науками и используются только в пределах этих наук. К данной группе методов следует отнести сравнительно-правовой метод, методы выработки правовых решений, методы толкования норм и права и др.

4. РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ I

Алексеев Н. Н. Очерки по общей теории государства. М., 1919. Васильев А. М. Правовые категории. М., 1976. Гумплович Л. Общее учение о государстве. Спб., 1910. Историческое и логическое в познании государства и права. Л., 1988. Казимирчук В. П. Право и методы его изучения. М., 1965. Керимов Д. А. Методология права. М., 2000.

Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916.

Князев В. Л. Философия и ее функции в юридической теории и практике. Орел, 1999.

Козлов В. А. Проблемы предмета и общей методологии права. Л., 1989.

Ксенофонтов В. Н. Основы социологии права: Для студентов юрид. фак. М., 1997.

Кудрявцев В. Н, Казимирчук В. П. Современная социология права. М., 1995.

Ленин В. И. О государстве. Полн. собр. соч. Т. 39. Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия. М., 1970.

Общая теория государства и права. Академический курс. Т. I./ Под ред. проф. М. Н. Марченко. М., 1998.

Радбрух Г. Философия права. М., 2004. Сырых В. М. Метод правовой науки. М., 1980.

Сырых В. М. Логические основания общей теории права. Том 1. М., 2000.

Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001.

Тененбаум Р. О. Государство: система категорий. Саратов, 1971. Тилле А. А., Швеков Г. В. Сравнительный метод в юридических дисциплинах. М., 1978.

Тиунова Л. Б. Системные связи правовой действительности. Спб., 1991.

Чиркин В. Е. Элементы сравнительного государствоведения. М., 1994.

5. ПРИЛОЖЕНИЯ К ТЕМЕ I
МЕТОДОЛОГИЯ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА (СОВОКУПНОСТЬ МЕТОДОВ)

Еллинек Г .

ОБЩЕЕ УЧЕНИЕ О ГОСУДАРСТВЕ

Изд. второе. Спб., 1908

ГЛАВА ВТОРАЯ

МЕТОДИКА УЧЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕ

1. Необходимость исследования методологических вопросов

Всякий, приступающий к исследованию основных социальных проблем, не может не почувствовать с первых же шагов отсутствия глубоко продуманной методологии. В литературе учения о государстве господствует в этом отношении величайшая путаница, так как значительная часть авторов — в том числе и такие, которым мы обязаны весьма плодотворными исследованиями детальных вопросов — вообще не уясняют себе, с какими трудностями связано изучение основных феноменов, с какими приходится считаться тонкими различиями, как велик именно в этой области соблазн принять образы и аналогии за реальные истины. В настоящее время только зарождается систематическая, охватывающая весь предмет и затрагивающая все трудности логика социальных наук, подобная той, которая уже достигла значительных успехов в области естествознания. Но и эти зачатки относятся преимущественно к истории, политической экономии, социологии и статистике, к учению же о государстве — лишь в весьма незначительной мере. Этим следует объяснить, что вплоть до настоящего времени всякое, хотя бы и бессмысленное измышление из области учения о государстве, если только оно преподносилось с должным апломбом, обращало на себя внимание в литературе и серьезно обсуждалось. Утверждения заменяли факты, убеждения — доказательства, неясность сходила за глубокомыслие, произвольные умствования — за высшее познание. По этой, главным образом, причине в истории литературы учения о государстве в Новейшее время образовался столь значительный пробел, что в течение последних десятилетий ни один систематический труд не сумел привлечь к себе хотя бы некоторого внимания. Старые, ненадежные, методы или, точнее, прежнее отсутствие метода несовместимы более с требованиями современной научной мысли. Новые же методы еще только нарождаются; поэтому исследователи стараются, как-нибудь наскоро коснувшись основных понятий, затем уже сосредоточить преимущественное внимание на исследовании деталей. Так как, однако, такое исследование во многих важных пунктах основано на дедукции из этих пренебрегаемых наукой основных понятий, то неизбежны грубые, тормозящие плодотворное развитие науки ошибки.

Всякое исследование основных явлений государственной жизни должно теперь поэтому начинаться с установления методологических принципов на основе результатов новейших изысканий в области теории познания и логики. Лишь при этом познании мы приобретаем надежное орудие как для критического отношения к прежней литературе, так и для плодотворных самостоятельных исследований. Ниже мы даем поэтому некоторые наиболее существенные указания относительно метода, которому мы следовали в нашем труде, в самых общих, впрочем, чертах; останавливаться, как бы это ни было желательно, на деталях мы не можем, так как это расширило бы наше введение до пределов специального исследования.

2. Отличие социально-научного познания от естественно-научного

Явления природы отличаются от социальных тем, что в первых можно проследить влияние общих законов таким образом, что каждое отдельное явление может быть непосредственно рассматриваемо как типичное для целой группы. Выяснив в отдельном случае отношение, в котором кислород в соединении с водородом образует воду, мы можем распространить результат на все возможные случаи того же рода; если мы знаем строение какого-либо отдельного животного, то тем самым мы знаем строение и всех других представителей того же вида.

Каждый учебник по естественной истории доказывает, что в этой области как отдельное явление, так и индивид без дальнейшего обоснования рассматриваются как представители общего типа, и этим исчерпывается их значение для науки.

Совершенно иначе обстоит дело с историческими и социальными явлениями. Можно, конечно, и здесь выставить вытекающее из общих принципов теории познания требование, чтобы отдельные явления в их совокупности конструировались как результат действия постоянных законов, проявляющихся в конкретных фактах: при тех средствах и методах, которыми мы располагаем, нам — насколько можно предвидеть — едва ли удастся выяснить такие законы в более или менее значительных размерах. Это относится не только к объясняющим причинную связь явлений каузальным законам, но и к законам эмпирическим, лишь констатирующим, посредством определенной и неизменной формулы, фактическую правильную повторяемость определенных явлений. В психической области мы не можем пользоваться тем мерилом, которым мы измеряем явления природы, или оно не может, по крайней мере, подвинуть нас далеко вперед. Цель естествознания — превращение качеств в количества — недостижима для мира исторических явлений. Философы истории прежнего времени и современные социологи конструировали, правда, многочисленные исторические законы; но, поскольку речь идет не об общих местах, трудно указать хотя бы двух из них, которые сходились бы в каком-либо существенном пункте. Предполагаемый закон оказывается, по общему правилу, лишь конструкцией, основанной на не могущих быть доказанными предположениях и недостаточном знакомстве с фактами. Поэтому мы и не умеем никогда определить хотя бы с некоторой достоверностью будущее историческое событие, между тем как на основании естественно-научных данных предсказываются даже сравнительно сложные физические явления.

Причина этого заключается в том, что социальные явления никогда не представляются результатом действия только общих сил, но, прежде всего, и продуктами деятельности определенных индивидов <...>

5. Исторический метод исследования в области учения о государстве

Теперь давно уже стало общим местом, что научное познание какого-либо учреждения необходимо предполагает историческое исследование его. Впервые это положение выставила и применила историческая школа юристов, к которой примкнула затем политико-экономическая историческая школа. Исторический материал, собранный кропотливым трудом целых поколений, представляется почти необозримым. Тем не менее ни в одной, даже ограниченной, области не может быть речи об исчерпывающей полноте материала, которая вообще представляется недостижимой. Но и с имеющимся материалом едва возможно совладать, — даже исследование, посвященное какой-либо отдельной специальной проблеме, рискует быть подавленным количеством подготовительной исторической работы.

Неизбежно возникает таким образом вопрос, в какой мере понимание существующего учреждения обусловлено изучением его истории. Если бы мы должны были ответить на этот вопрос так, что изучение существующего возможно только при совершенно свободном от пробелов познания прошлом, то последним словом мудрости в этой области могло бы быть лишь безнадежное ignorabimus.

В действительности, однако, такое пессимистическое решение вопроса было бы неправильным. Возникновение и развитие исторического метода исследования находятся в тесной связи с успехами эволюционного метода во всей вообще области знания. Всякий исторический метод исследования — прямо или косвенно — основан на убеждении, что история должна выяснить нам не простую только смену явлений, а их живое образование, их рост и исчезновение. Для теоретических и прикладных социальных наук исторические явления распадаются поэтому на две категории — имеющие научное значение и лишенные такового; это различение, конечно, лишь относительно, и результаты его различны для каждой отдельной области знания.

В частности, для учения о государстве, поскольку оно стремится объяснить современное государство, из этого вытекают следующие положения.

Учреждения меняются, но не всякое изменение есть развитие; последним являются только такие изменения, которые ведут от простого к сложному. Прогрессирующую величину, продолжительность, интенсивность явления, увеличивающую многосторонность и продуктивность учреждения — называют их развитием. Юридические и государственные учреждения нередко меняются, однако не развиваясь при этом и даже регрессируя. Простое изменение имеет место, если с течением времени меняется цель учреждения, ибо развитие социальных учреждений предполагает сохранение прежних целей рядом со вновь возникающими.

Там же, где цели только изменяются, существует лишь чисто внешняя связь нескольких, отделенных друг от друга определенным периодом времени, явлений. <...>

<...> Кроме изменения цели, на развитие социальных институтов влияет еще и другая причина. Если, с одной стороны, всякое действие неизбежно имеет какую-либо цель, то, с другой стороны, не всякое действие служит достижению предположенной или исключительно только предположенной цели. Всякое действие может иметь социальные последствия, которых нельзя не только предвидеть, но нередко даже и предчувствовать. Вследствие чрезвычайного многообразия и сложности социальных отношений деятельность человека может послужить источником и не предусмотренных последствий. Последствия новых право-положений, новых должностей, новых налогов, поведения парламентских партий, торгового договора, объявления войны, уступки территории, заключения мира и т. д. никогда не могут быть предусмотрены с точностью. Все эти события имеют ближайшие непосредственные цели, без сомнения, сознаваемые их активными участниками. Но последние не могут знать, достигнут ли они этих целей, не повлекут ли их действия каких-либо иных желательных или нежелательных последствий. При тесной внутренней связи всех социальных явлений результаты исторического акта, для его участников строго телеологически-детерминиро-ванного, могут даже вообще выйти за пределы доступного человеку предвидения. Стоит только вспомнить о великих всемирно-исторических решительных сражениях, последствия которых, по необходимости скрытые от самих участников, отражаются на всей дальнейшей судьбе человечества. Всякое новое техническое изобретение влечет за собою последствия, которые не могут быть предусмотрены; каждый шаг вперед в области хозяйственного производства имеет, рядом с предусмотренными благоприятными, и не предусмотренные вредные последствия в общей экономии народного хозяйства.

Эти не предусмотренные и не могущие быть предусмотренными последствия социальных учреждений еще усиливают впечатление, будто сознание их, в особенности, когда мы не умеем точно отличить предусмотренное от не предусмотренного, вообще не зависит от воли человека и представляются поэтому естественным органическим процессом. Но это "естественное и органическое" присуще всякому, даже самому незначительному и ошибочному человеческому действию. Ни один волевой акт не вызывает во внешнем мире изменения, которые могли бы быть предусмотрены полностью, и является поэтому одновременно разумной и неразумной естественной силой. Благочестивые богомольцы благоговейно целуют изображение святого, но это целование, в течение столетий, стоило пальца знаменитому созданию Микельанжело в соборе св. Петра.

Здесь не место останавливаться на том, какое значение, кроме того, имеет обыкновение рассматривать социальные и государственные учреждения, как образования, совершенно независимые от человеческой воли. Чем дольше существует учреждение, тем, в большинстве случаев, труднее преобразовать его. Несмотря на то существование его всегда требует сознательных волевых актов. В существе оно ведь есть не что иное, как сумма планомерно согласованных актов человеческой воли.

его влияние на всю народную жизнь. Но догматическое содержание юридических норм может быть изучаемо исключительно только при помощи юридического искусства абстрагирования от правовых явлений и дедукции из выясненных таким путем норм. Эта догматика права не может быть заменена иного рода наукою. Однако односторонняя догматика, стремящаяся охватить все явление права, этой цели не достигает, ибо, как это уже достаточно выяснено сказанным, она нуждается для плодотворности ее изысканий в пополнении другими посвященными государству дисциплинами.

Все исследования об эмпирическом, биологическом, естественнонаучном, социологическом методе изучения государственного права в действительности относятся к социальному учению о государстве. В государственном праве применим только юридический метод, который, однако, должен считаться с особенностями публичного права. Юридическое — не то же, что частноправовое. Простое, чуждое критики перенесение гражданско-правовых понятий в публичное право, без сомнения, представляется методологической ошибкой, хотя существуют юридические формы, общие всем областям права. Тем не менее, точно так же нельзя говорить о гражданско-правовом или государственно-правовом методе, как в естествознании о совершенно самостоятельном химическом или механическом методе. Единичный юридический метод должен, напротив, — как и всякий другой метод — приспосабливаться к особенностям подлежащего изучению объекта. Публичные права и правоотношения по своей природе отличны от частных. Всякое научное юридическое исследование должно не стирать это различие материала, а считаться с ним. Тот факт, что это не всегда соблюдается, ничего не говорит против единства метода, а доказывает только, что он не всегда правильно применяется.

Пределы юридического исследования в учении о государстве определяются его целью. Последняя же во всей юриспруденции направлена на достижение практической возможности оценивать жизненные явления с правовой точки зрения. Все конструкции, которые не в состоянии хоть сколько-нибудь служить этой практической цели, лишены всякого научного значения. Не существует юриспруденции, которую можно было бы изучать ради нее самой, как чисто-теоретическую дисциплину, заключающую в себе познавательную ценность.

Поэтому государственно-правовая юриспруденция главным образом обращается к настоящему. Прошлое может подвергаться юридическому исследованию лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания исторических проблем. Детальное обсуждение спорных пунктов римского, или старого имперского государственного, права без всякой живой связи с современным правом по строго юридическому методу, который ведь главным образом предназначен на то, чтобы научить разрешать сомнительные и спорные случаи, могущие представиться в будущем, такое обсуждение было бы напрасной, смешной затратой сил, потому что нет никакой возможности реформировать окаменевшее прошлое на основании более усовершенствованного знания, почерпнутого в настоящем. По отношению к минувшему не существует должного, и история права занимается поэтому лишь тем, что фактически было, а не тем, что могло или должно было быть.

Шершеневич Г. Ф.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.)

Том 2. Выпуск 2, 3, 4. М., 1995

ГЛАВА XIII 

МЕТОДОЛОГИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК

§ 77. Задачи и методы правоведения

Место, занимаемое правоведением среди наук, определяется прежде всего классификацией всего человеческого знания. Эта классификация может быть построена на двух началах, материальном или формальном, смотря по тому, какой признак будет положен в ее основу, — что служит предметом исследования или как производится исследование.

По материальному моменту довольно точно установилось, особенно в Германии, деление наук на науки о природе и науки о духе. Первые изучают факты физической, вторые — факты психической действительности. С точки зрения этой классификации правоведение, имеющее своим объектом нормы права, т. е. акты воли одних, обращенные к воле других, иначе, явления психического переживания, должно бы найти себе место среди наук о духе. Но рассматриваемая классификация встречает против себя то основное возражение, что сама психология, главная и исходная наука о духе, в настоящее время, став на почву эксперимента и сблизившись с физиологией, отошла, по методам, к естествознанию <...>

<...> В группе социальных наук помещаются филология, экономика, этика, история, государствоведение, правоведение. Главное различие между социальными науками заключается в объекте их изучения, в зависимости от того, какие социальные явления изучает каждая из них. Если экономика занимается экономическим явлением, то правоведение притязает на правовое явление. Но что такое правовое явление?

Правовое явление как объект правоведения — это норма права. Конечно, норма права не есть нечто материальное, поддающееся осязанию, но отсюда не следует, что правоведение не имело объекта для теоретического познания. Выраженный властвующими в определенной форме приказ определенного содержания и воспринятый подвластными посредством слуха или зрения есть происшедший во времени факт. Это произошло и воспринято как явление. Сознание связанности своих действий вследствие воспринятой нормы, а также сознание свободы своих действий на основании воспринятой нормы, — составляют акты производного психического сознания. Это психические переживания, вызванные в сознании нормой права.

Но другим кажется, что объектом изучения со стороны науки права являются не юридические нормы, а юридические отношения. Так, Корку-нов... утверждает: "...Только изучение юридических отношений, а не толкование отдельных законодательных постановлений дает обобщенное и систематическое знание права, знание научное". Но юридическое отношение представляет собой лишь отражение норм на бытовых отношениях и, как производное явление, не может заменить в изучении первоисточника их. Постоянство юридических отношений при изменчивости юридических норм есть нечто обманчивое: устойчивость типического юридического отношения обусловливается консерватизмом норм права в их основе при постоянном видоизменении частностей.

Еще менее приемлемо стремление сделать объектом науки о праве не юридические нормы и даже не юридические, отношения, а самые жизненные отношения во всей их полноте. Конечно, юрист не может игнорировать того бытового содержания, к которому прилагается юридическая форма, потому что иначе он не определит очертаний формы и действия права. Но отсюда не следует, что это прямой объект его изучения. Портной, по-видимому, должен ознакомиться со строением того тела, для которого предназначается платье, однако он вовсе не должен быть анатомом.

Как вопрос об объекте правоведения, так и вопрос о задачах и методах юридических наук представляются весьма мало разработанными в литературе. Здесь имеется ряд причин, объясняющих это печальное явление. Можно сказать, что сознание приемов творения всегда следует за самим творчеством и потому внимание к методологии выдвигается всегда поздно, когда наука уже дала довольно значительные результаты. Однако, если принять во внимание почтенный возраст правоведения и тот интерес к методологическим вопросам, какой успела проявить политическая экономия, наука сравнительно молодая, то оправдать юристов довольно трудно. Во-первых, логика, которая ставит себе целью разработку методологии, общей и специальной, совершенно пренебрегает правоведением. Представители этой философской науки преимущественно воспитаны на математике и естествознании. Из социальных наук внимание их сосредоточивается на этике, экономике и отчасти социологии. Особые приемы догматического правоведения им совершенно чужды. Если методология специальной науки должна разрабатываться не логиками, а специалистами, ввиду особенностей, свойственных каждой дисциплине, то неразработанность юридической методологии обусловливается крайней отсталостью той юридической науки, на обязанности которой лежит разработка общих теоретических вопросов, именно общей теории права.

Как всякий вообще путь определяется местом назначения, так и научный метод зависит от той задачи, какую ставит себе данная наука. Поэтому прежде всего необходимо выяснить, каковы задачи, которые имеет в виду правоведение. Если успехи науки обусловливаются правильно выбранным методом исследования, а выбор метода определяется задачей науки, то важность и настоятельность поставленного вопроса не может подлежать сомнению.

Юристы довольно странно определяют задачи юридически наук. Так, по мнению Меркеля, они сводятся к трем: 1) толкованию права, 2) систематизации права и 3) выяснению действия права и его образования во времени и пространстве. Прежде всего толкование само по себе не есть еще научная задача, оно может приобрести научный характер только в связи с систематизацией истолкованных норм. С другой стороны, вопросы о действии права и образовании права до того различны, что их никак нельзя втиснуть в одну задачу. Другой юрист, Гарейс, смешивающий даже методологию с методикой, видит следующие три задачи правоведения: 1) догматическая систематизация права, 2) выяснение правопорядка в процессе его образования и 3) толкование. Здесь опять-таки толкование, оторванное от систематизации, выставляется как самостоятельная научная задача. Несравненно глубже ставится вопрос о задачах науки экономистами, которые при этом совершенно правильно исходят из задач, какие ставят себе вообще социальные науки для того, чтобы потом перейти, в частности, к экономической науке.

Социальные науки вообще ставят себе три задачи: 1) установить научные факты, 2) объяснить процесс их образования и 3) оценить их с точки зрения человеческих интересов. Очевидно, задачи правоведения как социальной науки сводятся также к этим трем задачам: установлению, объяснению и оценке норм права. Первые две задачи имеют теоретический характер, исследуют то, что есть, третья задача носит практический характер, потому что определяет то, что должно быть. <...>

<...> Различие задач, какие ставит себе правоведение, определяет и различие методов, принятых в юридических науках. Задача установления норм права обслуживается догматическим методом, задаче объяснения служат методы исторический и социологический, наконец, оценка норм достигается при помощи критического метода.

Первая задача правоведения состоит в познании правовых явлений, т. е. в установлении фактов, имеющих свойства норм права. Конечно, многие из норм этого рода усваиваются путем жизненного опыта, подобно тому, как усваиваются и другие факты окружающей обстановки: горы, реки, растения, животные и т. п. В начальный период господства обычного права это даже единственный способ познания. Но недостаточность такого знания обнаруживается весьма скоро вместе с многочисленностью, сложностью и законодательной формой норм права. Помощь науки становится неизбежной. Научное установление правовых явлений отличается от житейского опыта двумя основными чертами: полнотой и систематичностью. Наука не только собирает весь материал, но она классифицирует его, придавая ему форму, в которой нормы права легко обозреваются и познаются не только единично, но и во взаимной их связи. В этом отношении правоведение выступает как всякая классифицирующая описательная наука, например, вроде зоологии, изображающей рыб Черного моря, или ботаники, дающей картину сибирской флоры. Правоведение, работая догматическим методом, дает историческое правовое развитие какого-нибудь народа в разрезе данного момента. Его цель — представить, что есть право в данную историческую минуту. Догматика относится к истории права, как статистика к культурно-хозяйственной истории. Поэтому юрист должен тщательно отделить нормы права от норм иного рода, действующих одновременно, от норм, которые перестали быть правом, хотя бы накануне, от норм, которые еще не стали правом, хотя и носятся в общем сознании. Отсюда видно, что догматика есть метод индивидуализирующий.

Эта первая и основная задача правоведения вполне самостоятельна и независима от двух других задач. Напротив, объяснение и оценка норм права предполагают уже систематизированное знание их. Задача установления норм права ставится самой жизнью, диктуется интересами человека, и, как бы свысока ни смотрели на нее те, кто в научном знании признают только открытие законов, все же масса научных сил не перестанет работать над этой задачей.

Но, если научное изучение права может остановиться на этой стадии без потери научного достоинства, это еще не значит, что оно должно бросить здесь якорь.

Вторая задача правоведения заключается в объяснении процесса образования права, т. е. отдельных норм, правовых институтов, как групп норм, наконец, правового порядка, как совокупности норм права. Побуждением к отысканию такого объяснения служит не только научная пытливость, не довольствующаяся констатированием факта, но также стремление раскрыть те силы, которые способны были вызвать данные правовые явления, так как, при некотором постоянстве их действия, возникает основание предполагать, что одинаковые или сходные причины будут порождать одинаковые или сходные последствия. Здесь уже открывается возможность предвидения. Объяснение образованию права можно найти или в условиях всего предшествовавшего развитию данного права или в общих условиях правового развития вне конкретной обстановки, в которой протекало данное историческое развитие. В первом случае пользуются историческим методом, во втором — социологическим. В совокупности нравственных, политических, экономических, религиозных, культурных условий прошлого данного народа следует искать причины, почему явились такие-то нормы государственного, уголовного или гражданского права. Если у других народов мы наблюдаем иные правовые явления, то, очевидно, причина тому кроется в различии предшествующих данных. С другой стороны, исследуемые правовые явления встречались, может быть, ранее у других народов, или даже наблюдаются сейчас, и сопоставление различных конкретных об-становок, в которых получились одинаковые явления, способно привести к открытию той общей социальной причины, которая дает подобный результат.

Эта вторая задача находится в тесной связи с первой. Объяснить существующее можно, только предварительно познав его, а знание существующего права предполагает научную его обработку, т. е. установление, обобщение и систематизацию материала. Связь обеих задач обнаруживается не только в том, что достижение второй задачи невозможно помимо первой, но и в том, что выяснение причин образования права способствует познанию его.

Но и на этом научное правоведение не останавливается. Если даже при наблюдении явлений внешнего мира у человека прорывается наклонность оценивать их целесообразность, то тем более понятно такое стремление, когда речь идет о социальных явлениях, в которых человеческая воля, человеческие интересы играют такую выдающуюся роль.

Самое отчетливое знание правового порядка и самое глубокое понимание причин его образования оставляют все же неудовлетворенной творческую потребность человека. Не случайное, а научное знание действующего права, знание сил, вызывающих правовое явление, и действия норм права дают почву для научной критики того, что сложилось в результате борьбы человеческих интересов вопреки целесообразности, к систематической выработке правовых средств передвижения права по пути к ясно сознанной и общественно оцененной цели. Здесь наука, по своей задаче и методу, переходит от существующего к долженствующему.

§ 78. Догматический метод

Догматика заключается в систематическом изложении норм права, действующих в данное время в известной стране. Задача эта достигается посредством довольно сложного процесса, который состоит в описании, обобщении, классификации норм, а также в составлении юридических определений.

Первой стадией в указанном процессе является описание норм, т. е. собрание и отделка того материала, из которого должно быть построено научное здание системы гражданского, уголовного, административного права. Это черная, но, безусловно, необходимая работа.

Собирание материала довольно трудно, когда действующее право выражается в форме обычаев, и нормы его приходится устанавливать как явления внешнего мира, когда их нужно открывать. Собирание материала правовых обычаев составляет первичную форму научного правоведения. В этом выразилась у римлян первая юридическая работа Кнея Флавия; тот же характер отличает все произведения средневековых юристов, как бы таковые ни назывались: зерцала, книги законов, сборники кутюмов. Собрание материала значительно легче, когда приходится иметь дело с законодательными нормами. Но даже и в законодательный период знание норм затрудняется нередко чрезмерным их количеством, разбросанностью, неудовлетворительностью порядка их издания, быстрою сменяемостью. Поэтому никогда не исчезает потребность в сборниках, которые бы обнимали все нормы того или иного отдела права и с точностью отделяли действующие в данный момент от потерявших уже силу.

К описательной стадии относится не только собирание норм, но и разъяснение их смысла, т. е. содержание того веления, которое в них заключается (комментарии). И в этом отношении законы представляют более затруднений, чем обычаи. При этом выяснение смысла законодательных норм, при помощи грамматики и логики, гораздо легче, когда они заключены в кодексе, нежели когда они собраны в свод, или изданы в виде отдельных законов или распоряжений.

Знание всех норм права составляет необходимую предварительную ступень, на которой, однако, правоведение не должно останавливаться, не рискуя в противном случае остаться ремесленным законоведением. Только обобщенное и систематизированное знание может называться научным. В этом отношении справочные издания и комментарии, всегда полезные для науки, сами по себе никакой претензии на научность иметь не могут. Наука свободна в распределении материала, тогда как комментарий связан системой, какую угодно избрать законодателю.

Второй момент в догматическом процессе — это обобщение. Изъясняя смысл отдельных норм, комментируя положительное право, приходится разлагать (анализ) содержание веления на составные элементы, чтобы с большей точностью и очевидностью установить все условия приложения норм и все заключающиеся в ней последствия. Например, в положении "бесспорное и непрерывное владение в течение 10 лет, в виде собственности, превращается в право собственности", каждое слово вызывает целое представление, и сущность приведенной нормы не станет понятной, пока она не будет разложена на составные представления.

Опуская постепенно все особенные признаки ряда анализируемых норм и выделяя сходный элемент, мы получим общий им признак в изолированном виде (генерализация). Принцип научной экономии требует, вместо многократного рассматривания одного и того же элемента в связи с разными нормами, посвятить ему внимание перед группой повторяющих его норм. Этим же достигается и отчетливость представления. Так, например, встречая ряд норм, перечисляющих различные преступления, мы замечаем, что в них встречается однородное положение о прекращении уголовного преследования за совершенное деяние, если в течение известного времени, разного в различных нормах, преследование не было возбуждено, и, обобщая этот единичный признак, мы можем дать представление о давности как обстоятельстве, устраняющем наказуемость. Или, например, рассматривая один за другим признанные законом договоры, мы всюду встречаем соглашение сторон как основание для прекращения договорной силы; выделяя это обстоятельство, мы можем выставить положение, что соглашение составляет вообще один из способов прекращения обязательственного договора. Таким приемом, подобным вынесению за скобки общего множителя, не создается новая норма, а только выделяется общее ряду норм, однообразно в них повторяющееся правило, которое раз за разом проходит перед глазами наблюдателя. На таком обобщении построены, например, общие части в уголовном и гражданском праве.

От указанного сейчас обобщения значительно отличается другой процесс — установление юридических принципов, хотя он и имеет некоторое видимое сходство с первым процессом. Под именем юридического принципа следует понимать общую мысль, общую тенденцию, проникающую в ряд отдельных норм права. В противоположность обобщению первого рода юридический принцип не содержится в виде готового правила в самих нормах. Эта идея, лежащая в основании нескольких норм, улавливается лишь по некоторым частным и косвенным признакам. Нередко самим творцом нормы она только чувствуется, но не сознается ясно. Юридический принцип мы вскрываем, обобщение мы делаем. Задача науки заключается и в том, чтобы обнаружить эту мысль и облечь ее в образ нормы. Превращая в норму неформулированную мысль законодателя, наука, однако, не творит содержание веления, а извлекает его из материала положительного права; наука лишь осознает бессознательные психические акты. <...>

<...> Выдающееся значение в догматике имеют юридические определения. Под именем юридического определения понимается соединение в одно предложение (суждение) различных условий, совокупность которых способна вызвать определенный ряд юридических последствий. Научное определение предполагает: а) существенность перечисляемых условий (признаков) и Ь) полноту их перечисления. Выключение или включение какого-либо признака должно сейчас же изменить понятие, а также и юридический результат. Так, например, кражу мы определяем как тайное похищение с целью присвоения чужих движимых вещей. Устраним признак "тайное" и заменим его признаком "открытое", с насилием или с угрозой, и вся совокупность условий, объединенных в предложение, даст понятие грабежа, а не кражи, и вызовет ряд более тяжких карательных последствий. Присоединим еще новое условие "с опасностью для жизни или здоровья потерпевшего", и снова преобразуется понятие, — теперь уже это будет разбой. Возьмем другой пример. Договор имущественного найма определяется как договор, в силу которого одно лицо за вознаграждение обязывается предоставить другому во временное пользование свою вещь. Такое соединение условий вызывает ряд определенных гражданско-правовых последствий. Выбросим в приведенном определении условие "за вознаграждение", — оставшиеся элементы образуют понятие о договоре ссуды, вызывающей совершенно иной ряд последствий. Сохранив вознаграждение, выделим условие "временное", и опять получатся новое понятие (чиншевое право) и новый ряд последствий. Значение определений состоит в том, чтобы вызвать в уме юриста совершенно ясное и отчетливое представление об условиях применения норм, так, чтобы одни понятия точно отграничивались от других и одни последствия не смешивались с другими. Например, вся задача определения понятия о покушении заключается в том, чтобы точно провести разницу между приготовлением, с одной стороны, и оконченным преступлением, с другой.

В некоторых слоях законодатель берет на себя труд дать юридические определения, и это обстоятельство указывает на высокую степень законодательного творчества, потому что на ранних ступенях закон ограничивается казуистическими решениями. Законодательные определения обладают юридической силой, и в этом их преимущество перед научными определениями. Но это же обстоятельство делает их более опасными, потому что допущенное в них логическое несоответствие влечет за собой неисправимые последствия. Так, например, по нашему закону "завещание есть законное объявление воли владельца о его имуществе на случай смерти". Здесь имеется ряд условий: наличность имущества, предсмертное распоряжение, определенная форма акта, смерть наследователя, — ряд, который способен вызвать указанный в других статьях ряд последствий: утверждение завещания, вызов наследника, принятие наследства, вступление во владение, взыскание долгов и т. п. Однако, признаками "об имуществе", "на случай смерти", законодатель внушает предположение, что указанный ряд последствий, вызываемый завещанием, не может наступить, если объявление воли сделано не об имуществе (назначение опекуна) или не на случай смерти (при поступлении в монашество).

Там, где законодатель избегает давать сам определения, задача их составления падает на науку. Задача, лежащая на науке, и заключается в том, чтобы в содержании многочисленных норм раскрыть, наличность каких условий вызывает определенный существенный ряд последствий, соединить эти условия, в виде признаков, в одно предложение, и дать ему точное название, если оно уже не дано самим законом. <...>

<...> Наконец, высшую ступень в догматическом процессе составляет классификация норм, уже собранных, истолкованных, обобщенных и соединенных в определения. Этот момент даст основание отнести правоведение к наукам систематизирующим.

Система права представляет всю массу действующих норм, по тому или иному отделу права, в их взаимной логической связи, обнаруживая отношение властей к целому и друг к другу. От казуистических норм взор наблюдателя постепенно восходит к более и более общим группам, достигая высших юридических принципов и категорий. При удачной классификации все объективное право представляет собой стройное здание со строгой пропорциональностью властей и удобством расположения. С первого же взгляда определяются положение данной нормы в общей системе и ее отношение к другим нормам.

Наука свободна в выборе системы и принципов классификации. Это одинаково верно как относительно естествознания, так и правоведения. Законодательная система сама по себе не может служить препятствием к созданию научной системы. Единственно, что следует иметь в виду, это то, чтобы научная классификация не противоречила смыслу закона, который может быть ей придан законодателем тем местом, какое он отвел ей в своей системе. Но здесь не столько идет дело о стеснении в систематизации, сколько о требовании правильного знания систематизируемого материала. Со стороны логики научное достоинство классификации'зависит главным образом от двух условий: 1) классификация должна отличаться полнотой, т. е. обнимать весь материал, подлежащий включению в данный отдел права, например, уголовного или гражданского права; 2) классификация должна иметь в основе единство признака, т. е. сопоставление и противопоставление групп должно производиться по тому же признаку, а не по разным. С педагогической стороны к научной классификации предъявляется требование, чтобы она не была слишком сложной и облегчала обозрение целого.

§ 79. Исторический метод

Правовой порядок, наблюдаемый нами в известный момент времени, есть закономерный продукт всей предшествовавшей истории данного народа. В его прошлом могут быть обнаружены причины, по которым общественный строй принял ту, а не иную политическую и юридическую форму. Поэтому юрист должен обратиться к истории права, которая объяснит ему, как сложился существующий правовой порядок, поможет ему лучше познать действующее право, наконец, даст ему твердую опору для его реформаторских стремлений.

Право представляет собой одну сторону общественной жизни. Но в своем развитии и существовании эта сторона находится в самой тесной связи с другими сторонами народного быта. Поэтому только изучение всех тех факторов, совместное действие которых составляет историю народа, может дать ключ к объяснению существующего правового порядка. Только исследование экономических, этических, идейных, религиозных условий прошлой жизни народа может привести к указанной цели. Наибольшее значение для объяснения настоящего имеет, конечно, ближайшее прошлое, но корни настоящего могут быть очень глубоко пущены в истории, и причины существующего порядка могут быть открыты на различных исторических ступенях, как самых близких, так и самых отдаленных. Поэтому для объяснения существующего правового порядка необходима полная история права народа в связи с общей его историей, которая представила бы картину постепенного развития одной из важнейших сторон народной жизни в связи со всеми другими общественными отношениями, оказавшими на нее влияние.

Каждый правовой порядок, наблюдаемый в любой стране, имеет свои особенности, и двух совершенно одинаковых порядков не найдется. В этом смысле правовой порядок всякого государства индивидуален. Вполне естественно, что каждый обращает преимущественное внимание на ближайшую для него среду и стремится найти объяснение окружающим его условиям. Для англичанина представляет особый интерес процесс образования английского права. Русскому желательно прежде всего уяснить себе, как и почему так сложился правовой порядок, ныне существующий в России, какие уклонения и почему именно представляет он по сравнению с другими европейскими порядками.

Но при всей индивидуальности правового развития каждой страны изучение исторического образования права в изолированном виде не дает точного и полного представления об этом процессе и даже способно вызвать ложное его понимание. Как ни один человек не развивается отдельно от влияния других людей, так ни один народ не проходит своей истории без взаимодействия других народов. Поэтому правовой порядок есть результат не только тех особых условий, в которых находился данный народ, но и тех общих условий, в которые этот народ был поставлен вместе с другими. Поэтому уяснение процесса индивидуального правового развития, например, русского народа, невозможно без знакомства с историей права других народов.

Это соприкосновение с историческим прошлым между несколькими народами может иметь различные основания. Прежде всего здесь проявляется общее происхождение народов от одного корня. При всем том, что различные германские племена отличались между собой особенностями права, существовали общие основы германского права, следы которого долго сохраняются в истории не только Германии, но и Франции и Англии. Можно сомневаться, существовало ли общеславянское право, но трудно оспаривать, что для выяснения пробелов в истории русского права, обнаруживаемых в глубине времени, следует обращаться к сходным институтам именно ближайших славянских, а не иных народов. С другой стороны, при действии одинаковых исторических причин должны быть и одинаковые правовые следствия. Поэтому знакомство с историей права других народов может помочь в выяснении темных моментов в знании исторического развития права у данного народа. Исторические памятники оставляют нередко неизвестными некоторые переходные формы, а также причины перехода от одних форм к другим. Эти неясные моменты в истории отечественного права могут быть восполнены по аналогии с определившимися сходными моментами другого народа. Понятно, такой прием требует большой осторожности и допускает пользование исторической аналогией только при наличии существенного сходства. Наконец, право народа может быть прямо заимствовано у другого народа. С этим явлением мы встречаемся на всех исторических ступенях. Таковы, например, принятие некоторыми народами Германии, Польши так называемого Магдебургского права, распространение Саксонского Зерцала, рецепция римского права. В Новое время с усилением экономических связей заимствование играет все большую роль. Не только второстепенные страны подражают в правовом творчестве государствам с выдающимся политическим и культурным значением, но и эти последние постоянно присматриваются друг к другу, если только их не разобщит национальное предубеждение, вызванное особенностями исторического момента. Ограничивая поле своего исследования исключительно историей русского права, русские ученые иногда готовы проявлять склонность объяснять все изменения в отечественном праве процессом внутреннего саморазвития. Создается неверная и вредная иллюзия самобытности. Между тем русское право не раз испытывало на себе влияние иноземного права. Так, на Уложении Алексея Михайловича отразилось воздействие Литовского Статута, в период составления Свода Законов Россия находилась в поле французского влияния. Чтобы понять, как происходит этот процесс заимствований, даже при видимом его отрицании, достаточно присмотреться к современному подражанию праву Германии, политическое и культурное воздействие которой на Россию в настоящее время так велико.

История права должна представить, каким образом постепенно сложился современный правовой порядок той или иной страны. Дело заключается не в простой последовательности правовых форм, а в установлении причинной зависимости последовательно сменявшихся форм от общих социальных условий. Наука обязана изложить, какие формы приходили на смену друг другу, в силу каких причин и каким образом совершался этот переход. Излагая таким приемом развитие правового порядка, история права имеет дело с конкретной обстановкой, с суммой явлений, которая в этой совокупности и связи никогда более не повторится. Развертывая процесс образования правового порядка во Франции, историк не может ограничиться указанием тех моментов, которые, по его мнению, встречаются у всех народов. Он обязан связать эти общечеловеческие моменты своеобразно с французскими, которых он не встречал ни в Англии, ни в Германии. Иначе историк не даст картины исторического развития права во Франции.

Между тем среди историков права, особенно в России, довольно распространен взгляд, будто задача истории права состоит в раскрытии законов, по которым происходит процесс развития права. <...>

<...> Независимо от объяснения того, как сложился существующий правовой порядок, история права может содействовать лучшему пониманию этого порядка в его целом и в частностях. Только тот, кто знает происхождение данного правового строя, ступени, по которым шло его развитие, может считать себя вполне уяснившим его сущность, только перед тем открывается истинное содержание и соотношение всей совокупности норм, образующих правовой порядок. <...>

<...> Наконец, история права дает твердую почву для законодателя. История раскрывает ему психологические черты его народа, восприимчивость последнего к чуждым нормам или упорный консерватизм, медленный или быстрый ход развития институтов, стремление к правовому объединению или разъединению. Соответственно тому история поддерживает наклонность законодателя удовлетворить наросшим потребностям, несмотря на временные неблагоприятные обстоятельства, или умеряет его реформаторские стремления, не имеющие исторического основания. Только понимая весь предшествующий ход данного института, зная условия его возникновения и обстоятельства, влиявшие на его изменения, законодатель может определить, каково должно быть дальнейшее направление института, какое вероятное действие произведет его вмешательство в том или другом направлении. История права учит законодателя, когда и в каком объеме возможны заимствования из права других народов, при каких условиях заимствованное легко ассимилировалось (Судебные уставы 1864 г.), при каких, наоборот, оставалось непереваренным (университетский устав 1884 г.).

§ 80. Социологический метод

Вопрос о применимости социологического метода к исследованию правовых явлений представляется среди юристов весьма спорным. Помимо тех, которые относятся вообще с сомнением к самой социологии, даже между сторонниками социологии как науки возбуждаются недоразумения, как сочетать правоведение с социологией. Способна ли социология служить теоретической основой лишь для политики права или также и для догматики? <...>

<...> Социология изучает социальные явления в их взаимодействии, и изолирование той или другой группы общественных явлений для обособленного изучения противоречит задаче социологического исследования. Можно с социологической точки зрения рассматривать хозяйство, мораль, религию, право, но нельзя говорить об экономической, этической, религиозной или юридической социологии. Социология едина и самостоятельна. Юрист, работающий, например, над вопросом о процессе дифференциации норм и обособлении права, превращается в социолога. Следовательно, социологический метод, строго говоря, не есть метод правоведения, а метод социологии, применяемый к правовым явлениям ввиду интереса такого их освещения для правоведения. Социологический метод не устраняет ни догматического, ни исторического, ни критического методов в правоведении. И не он один придаст правоведению научный характер... <...>

Наибольшее участие в разработке социологических вопросов принимают криминалисты, слабее всего представлены цивилисты.

Криминалистов интересуют главным образом два вопроса социологического характера: Каковы социальные причины, порождающие преступность (криминология) и Каково социальное действие карательных мер (пенология). Среди различных законов, установленных в этой сфере, можно указать, например, закон насыщения преступности: подобно тому, как в определенном количестве воды при данной температуре растворяется определенное количество химического вещества, ни одним атомом меньше или больше, точно так же в данной социальной среде, с данными индивидуальными и физическими условиями совершается определенное число преступлений, ни меньше, ни больше (Ферри). Таков закон роста восприимчивости к наказанию в связи с ростом культуры (Дюркгейм).

Институты гражданского права, тесно связанные с различными сторонами социальной жизни, экономической, моральной, религиозной, как собственность, договор, наследование, брак, открывают широкий простор для исследований социологического характера в динамическом и статическом направлении. При исследовании социологическим методом такого важного в социальном отношении института, как право собственности, можно обнаружить, каким образом всюду, при действии тех же экономических причин, коллективная собственность превращается в индивидуальную, как расширяется круг предметов, способных быть объектами права собственности, при каких условиях происходит рост содержания этого права и увеличение числа ограничений его объема в интересе общественном <...>

<...> Если социологический метод не имеет догматической целости, то значение его для политики права, наоборот, громадно и должно возрастать по мере успехов самой социологии и по мере роста сознательности в устроении общественной жизни. Социология составляет необходимую теоретическую основу для законодательной политики. Никакая личная мудрость выдающегося государственного деятеля, никакой накопленный опыт бюрократического механизма не в состоянии заменить знания законов общественности. Как нельзя строить мост, не зная законов механики, так нельзя строить народное благополучие без знания социальных законов, управляющих народной жизнью.

Ценность социологии для законодательной политики заключается в законах, по которым происходят социальные явления, потому что знание таких законов дает возможность предвидеть, возможность достигать определенных результатов путем сочетания общественных сил по социальным законам. Если социологический закон указывает, что развитие сервитутов находится в зависимости от распадения крупной поземельной собственности, то законодатель, дающий простор мелкой собственности путем принудительного разложения общины или принудительного отчуждения крупных поместий, должен позаботиться о немедленном введении сервитутного права, если не желает получить результатов, способных спутать все его расчеты. Законодатель, вступивший на путь борьбы с определенным видом преступности путем введения чрезвычайного наказания, поражающего воображение, не может не принять во внимание закон падения восприимчивости к наказанию, вызвавшему сильное нервное напряжение, закона общественного сочувствия к испытавшим чрезвычайное наказание, не соответствующее, по общественному представлению, совершенному преступлению, сочувствия, которое ослабляет рассчитанную силу репрессии. Законодатель, предпринимающий борьбу с религиозными общинами для поддержания господствующего вероисповедания, не может игнорировать того закона, в силу которого способность религиозной общины к борьбе за существование стоит в прямой зависимости от испытываемого преследования, требующего напряжения в религиозном настроении, и в обратной зависимости от принудительного покровительства, ослабляющего духовное настроение в членах общины.

Социология существует только как теоретическая наука, выводы которой могут и должны быть использованы на практике. Но никакой прикладной социологии не существует, потому что понятие о прикладной науке или об искусстве стоит в прямом противоречии с представлением о сущности социологии.

§ 81. Критический метод

Нормы права составляют продукт человеческой воли и являются средствами достижения человеческих целей. Потому эти нормы подлежат оценке с точки зрения их целесообразности и справедливости. Вместе с тем подвергаются оценке и те цели, которые предполагается достичь при помощи юридических норм.

Бывают исторические моменты, когда после резких перемен во внутренней жизни общества создаются и новые правовые формы. Между юридическими нормами и условиями общежития, для которых первые предназначаются, устанавливается полное соответствие. В это время критическое отношение к законодательству падает до минимума и всякое сомнение в целесообразности норм права представляется чуть ли не покушением на священные чувства народа. Такое явление наблюдалось во Франции в отношении к Code Napoleon 1804 г., в Германии в отношении Торгового кодекса 1861 г. и в России в отношении Судебных уставов 1864 г. Однако с течением времени быстро развивающаяся жизнь нарушает это равновесие, бытовые отношения опережают юридическую форму, которая представляется уже стесняющей свободное развитие общественности. Прежнее довольство сменяется неудовлетворенностью, вызывающей критическое отношение к праву. Чем сильнее оказывается разлад, тем острее становится критика. Впрочем, интенсивность критики зависит еще и от других обстоятельств.

В абсолютной монархии, где нормирование жизни вручено бюрократии, критика глухо ропчет в подземных течениях, пока не вырвется иной раз резко наружу. Напротив, в демократических странах, где народная масса привлечена к самому государственному делу, где явно выступает борьба классовых интересов, оценка норм права составляет нормальное и необходимое явление. На силу критики оказывает влияние и степень развития законности в данной стране. Если, несмотря на несоответствие жизни, законы применяются с полной точностью, то непригодность действующего права выступает с очевидной наглядностью, и средством устранения явной несправедливости служит воздействие на законодателя. Напротив, если органы, применяющие законы, находят возможным отступать от прямого их смысла, а население приспособилось изобретать нелегальные способы обхода суровых законов, то острое чувство притупляется и критика ослабевает.

Правоведение не может не испытывать само этих общественных колебаний и соответственно усиливать или ослаблять в себе критический момент к изучаемому праву. Но научное отношение к вопросу тем и отличается от общежитейского, что интересы науки, ее проблемы, ее методы должны по возможности получить независимость от преходящих общественных явлений, и разработка вопросов о праве, как оно должно быть, в отличие от права, как оно есть, составляет, предполагается, постоянную задачу правоведения. Не тогда, когда ударили тревогу, обязаны юристы заниматься очередными темами улучшения права, а, наоборот, необходимо, чтобы в острые моменты жизнь могла бы обратиться к правоведению за ответами, подготовленными постепенно, в условиях мирного времени.

Критический метод, или политика, права предполагает три последовательных момента: 1) сознание неудовлетворительности действующего правопорядка в его целом и в частях, 2) постановка идеала как цели, в направлении которой должно быть произведено преобразование права, 3) изыскание соответствующих мер для перехода от существующего к желаемому.

Первый момент в рассматриваемом методе, или критика в тесном смысле слова, проявляется двояким образом: в бессознательной или в сознательной оценке. При бессознательной критике человек чувствует, ощущает стеснительность правовой формы, хотя и не может дать себе отчет, ни где причина неудобства, ни как следовало бы ее устранить. Купцы испытывают затруднения от неисправности своих должников, от неуверенности в своевременном получении по исполнительным листам, — но где истинная причина этого явления, в моральном или в юридическом дефекте, они объяснить не смогут. Укравший с голоду булку чувствует всю несправедливость судебного приговора, назначившего ему в наказание трехмесячную тюрьму, но ни классовый характер в борьбе с преступлениями против имущества, ни сравнительная оценка преступных деяний мерой определяемых наказаний — ему не открыты. Такая инстинктивная критика сама по себе научной цены не имеет, но является фактом, возбуждающим научное критическое внимание. В противоположность ей сознательная критика основывается на изучении общественной жизни во всей ее целостности, с юридическими формами, ее охватывающими, и обнаруживает происшедшее или имеющее произойти несоответствие между ними. Изучение условий промышленности, роста рабочего класса может показать всю несообразность запрещения экономических забастовок, логически вытекающих из современных экономических основ. Политическая экономия и статистика являются лучшими средствами для выработки сознательной критики. Догматическое знание права дает также возможность видеть все технические пробелы, противоречия в законах, хотя бы они еще и не ощущались в действительности.

Второй момент в критическом методе есть определение того идеала, к которому право должно приспособляться и применительно к которому должен перестраиваться государственный и правовой порядок.

Способ нахождения идеала и масштаб его могут быть весьма различны <...>

Наконец, третьим моментом в критическом методе является выработка тех средств, какими существующий государственный и юридический порядок должен быть изменен согласно принятому идеальному критерию. Система мер, направленных к изменению законодательным путем существующего порядка в соответствии с идеальным представлением, составляет политику права в тесном смысле слова.

Так как политика права ставит себе задачу достижения определенных социальных целей при помощи права, то политика права может быть только деятельностью государства, от которого исходят нормы права. Поэтому достижение различных социальных целей помимо государства не относится к политике права. Вне политики права остается, например, борьба с коммерческой эксплуатацией посредством организации потребительских обществ (защита своих интересов) или борьба с жилищной нуждой низших классов путем построения дня них домов с дешевыми квартирами (защита чужих интересов).

Так как политика права имеет своей задачей достижение определенных социальных целей при помощи права, то политика права немыслима без установления законов, и установлением законов ограничивается политика права. Она не идет дальше предложения того, какие нормы права должны быть вместо существующих. Поэтому достижение различных социальных целей при посредстве государственной силы, но не в законодательном порядке, не относится к политике права. Такова международная политика, в которой государство преследует свои цели воздействием своей силы, но не юридическим путем; такова экономическая политика внутри государства, насколько власть осуществляет известные задачи не путем издания новых норм, а принятием мер, основанных на законах, например, устранением препятствий к правильному вывозу хлеба, способствованием сбыта кустарных изделий и т. п.

Политика права, предлагающая в систематическом виде объединенные общей идеей меры достижения социальных целей, не есть наука, а искусство, или, лучше сказать, является не чистой наукой, а прикладной. Теоретическую основу для политики права составляют догматика, история, социология, психология.

Должна ли существовать одна политика права или же возможно научно обособить политику для каждой отрасли права? Как известно, некоторые юридические науки успели создать себе довольно успешно специальные политики. Это приходится сказать по поводу финансовой политики, уголовной политики. Конечно, всякая юридическая дисциплина имеет свои ближайшие специальные вопросы. Но, главным образом, существование отдельных политик права находит себе объяснение в отсутствии единой общей политики права. Между тем политика права должна выработать общий план будущего государственного и правового порядка, и осуществление этого плана в деталях, по особым отделам права, — лишь только выполнение общей идеи. Специальная политика права может быть только развитием общей политики права.

Правоведение, несомненно, провинилось перед обществом тем, что, порвав с традициями естественного права, пренебрегло своими задачами в сфере критики и политики, и за то потеряло общественные симпатии. Восстановить свою истинную высокую роль еще не поздно. И не в догматике должно происходить это обновление, не заменой догматики социологическими исследованиями, не путем разных приемов свободного толкования, а именно в критике существующего, в политике долженствующего. Тогда юриспруденция перестанет быть "служанкой законодателя", как внушал ей Виндшейд, а станет гласной советницей законодателя, руководительницей всей социальной жизни, — пока не исчезнет потребность принудительного нормирования человеческих отношений.

ТЕМА II
МЕСТО И РОЛЬ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА В СИСТЕМЕ ДРУГИХ НАУК

1. СОДЕРЖАНИЕ ТЕМЫ II

Соотношение теории государства и права с гуманитарными науками, изучающими государство и право: философией, политологией, социологией, экономическими науками. Теория государства и права, философия права и социология права.

Место теории государства и права в системе юридических наук. Ее соотношение с историческими, отраслевыми и специальными юридическими науками. Теория государства и права как учебная дисциплина, ее значение для подготовки специалистов. Теория государства и права и сравнительное правоведение. Теория государства и права и конфликтология.

2. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ К ТЕМЕ II

При изложении материала данной темы необходимо исходить из того, что она является прямым продолжением предыдущей темы. Дело в том, что, говоря о соотношении теории государства и права с гуманитарными науками или же выясняя, какое место занимает теория государства и права в системе других юридических наук, мы тем самым углубляем и расширяем наше познание о характере, предмете и методе (методах) данной отрасли знаний и учебной дисциплины.

Рассматривая вопрос о соотношении теории государства и права с гуманитарными или же с другими юридическими дисциплинами, весьма важным представляется акцентировать внимание одновременно как на общих чертах, объединяющих все эти отрасли знаний и учебные дисциплины в единую систему, так и на их особенностях. Общность их заключается прежде всего в том, что они имеют свой общий объект исследования, занимаются изучением одной и той же — государственно-правовой материи, реально существующих и функционирующих как некая целостность государственно-правовых систем.

Что же касается особенностей данных отраслей знаний, научных и учебных дисциплин, с которыми соотносится теория государства и права, то они отражаются прежде всего в предмете их исследования.

Весьма важным при этом представляется обратить особое внимание на характер взаимоотношений, на особенности взаимосвязи и взаимодействия теории государства и права с иными, в первую очередь, с отраслевыми юридическими дисциплинами, с одной стороны, и теории государства и права с философией, с другой. Главная особенность всех этих взаимосвязей и взаимодействий заключается в том, что они носят преимущественно методологический характер.

В методологически-прикладном по отношению к отраслевым юридическим дисциплинам, включая конституционное, административное, гражданское и другие основные отрасли права, плане теория государства и права выступает в качестве своеобразной синтезирующей конкретный юридический материал и обобщающей науки. Она способствует приведению в некую логическую систему всех накопившихся в течение веков знаний о государстве и праве, помогает упорядочению всей сложившейся в мире государственно-правовой информации, содействует выработке определенного взгляда и подхода к анализу государственно-правовых явлений, институтов и учреждений.

Обобщающий и синтезирующий характер теории государства и права по отношению к отраслевым юридическим наукам проявляется в следующем. Во-первых, в отличие от отраслевых юридических наук, обстоятельно занимающихся лишь отдельными составными частями, сторонами государственной и правовой жизни, теория государства и права имеет дело со всей "синтезированной" государственно-правовой материей.

Во-вторых, теория государства и права в отличие от отраслевых юридических дисциплин, занимающихся разработкой своего специального понятийного аппарата, вырабатывает общие для них всех категории и понятия. Последние, как правило, служат исходной базой, основой для выработки менее общих, специальных понятий в рамках отраслевых юридических дисциплин.

В качестве примера можно сослаться на общее понятие правоотношения, которое вырабатывается теорией государства и права, а применительно к отдельным отраслям права конкретизируется и детализируется соответствующими отраслевыми юридическими дисциплинами. В результате этого мы имеем дело не только с общим понятием правоотношения, но и с более конкретными — уголовно-правовыми, гражданско-правовыми, административно-правовыми, трудовыми и иными правоотношениями.

Аналогично обстоит дело и с другими общими для всех отраслей права и вырабатываемыми на их основе в рамках отдельных отраслевых дисциплин более конкретными понятиями, такими, как норма права, правонарушение, правоприменение, юридическая ответственность и др.

И, в-третьих, теория государства и права вырабатывает общие для всех отраслевых юридических наук и дисциплин методы и принципы научного познания. Она служит методологической базой познания государственно-правовой материи. На этой основе в рамках каждой отдельной отраслевой науки и учебной дисциплины вырабатываются свои отраслевые принципы и методы познания и реализации норм права.

Так, в рамках гражданского права России вырабатываются и реализуются такие принципы, имеющие огромное теоретико-методологическое и практическое значение, как принцип дозволительной направленности гражданско-правового регулирования, принцип равенства правового режима для всех субъектов гражданского права, принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, принцип свободы договора, принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств на всей территории Российской Федерации.

Трудовое право России вырабатывает и использует такие отраслевые принципы, как принцип запрещения принудительного труда, принцип свободы труда, принцип свободы трудового договора, принцип равенства возможностей субъектов трудовых отношений (равной трудовой правосубъектности) и др.

Теория государства и права имеет с отраслевыми юридическими науками не только прямые, но и обратные связи. Это означает, что теория государства и права не только оказывает влияние на эти отрасли знаний, но и, в свою очередь, подвергается определенному влиянию с их стороны. Достигается это в основном благодаря разработке и накоплению отраслевыми юридическими науками того огромного эмпирического материала, который используется теорией государства и права при определении ею общих категорий и понятий, а также при выработке общей методологии.

Без использования этого материала и без опоры на отраслевые юридические науки теория государства и права неизбежно утратила бы свои академические и методологические позиции, выхолостилась бы как самостоятельная отрасль знаний и учебная дисциплина и в конечном счете ее существование и функционирование потеряли бы всякий смысл.

Преимущественно методологический характер взаимосвязей и взаимодействия теории государства и права прослеживается не только в отношениях с отраслевыми юридическими дисциплинами, но и с философией. При рассмотрении их важным представляется обратить внимание на то, что по сравнению с первыми они имеют качественно иной характер. Это обусловливается прежде всего тем, что во взаимоотношениях с философией теория государства и права занимает принципиально иное место и играет качественно иную роль, чем во взаимоотношениях с отраслевыми юридическими науками и соответствующими учебными дисциплинами. А именно — если во взаимоотношениях с отраслевыми юридическими науками и соответствующими учебными дисциплинами она выполняет по отношению к ним методологически важную роль, то во взаимоотношениях с философией последняя выполняет по отношению к ней аналогичные функции.

Следует заметить, что взаимоотношения теории государства и права и философии в методологическом и иных планах традиционно имеют весьма глубокий и многогранный характер и проявляются в самых различных формах и направлениях.

Так, теория государства и права широко использует, в частности, философские категории и всеобщие понятия, выработанные в течение многих столетий представителями этой науки. В свою очередь, философия в процессе своего развития и совершенствования постоянно опирается на тот материал, который вырабатывается теорией государства и права вместе с другими юридическими науками и который помогает ей формулировать общие принципы государственно-правового развития общества.

Среди философских категорий и понятий, которые активно используются в теории государства и права, в качестве примеров можно назвать такие, как "отношение", "функция", "прогресс", "свобода", "развитие", "эволюция", "связь", "целое" и др. Широкое использование философских категорий и понятий в рамках теории государства и права имеет не только сугубо теоретическое, но и огромное методологическое значение.

Большое значение для развития теории государства и права имеет также широкое использование ею философских законов и закономерностей, а кроме того, огромную важность для нее представляет философский, мировоззренческий аспект. Ведь не следует забывать, что философия является одной из важнейших форм общественного сознания, направленной на выработку определенного мировоззрения как отдельного человека, так и всего общества, на формирование системы идей, взглядов и представлений об окружающем мире и о месте в нем человека. И от того, на каких мировоззренческих позициях стоит исследователь, в значительной мере будут определяться и результаты его исследований.

В учебной и научной литературе совершенно справедливо в связи с этим указывается на то, что "обращение к передовым достижениям философии при изучении проблем государства и права" позволяет исследователям избегать мировоззренческих ошибок, способствует правильной постановке новых проблем и более осознанному решению "вечных" вопросов государства и права^[7].

Прямая и остро ощутимая зависимость государственно-правовых теорий и взглядов от тех или иных философских воззрений прослеживается на всех этапах развития человеческого общества.

Идеалистические основы мировоззрения зачастую способствовали выработке и насаждению антидемократических государственно-правовых теорий и идей. Например, идеалистически по своему характеру философская система Гегеля объективно способствовала распространению консервативно-реакционных взглядов на государство и право. Рассматривая государство как идею разума, свободы и права, а его существование и функционирование — как "шествие бога в мире", Гегель предлагал в качестве образца такой "идеи разума" считать конституционную монархию. Развивая свои взгляды в далеко не демократических условиях Прусской монархии, Гегель рьяно отстаивал суверенитет наследственного конституционного монарха, отвергал демократическую идею народного суверенитета, восхвалял чиновничество как главную опору государства "в отношении законности и интеллигентности".

Материалистические основы мировоззрения в отличие от идеалистических чаще всего способствовали возникновению и развитию прогрессивных, демократических государственно-правовых теорий и идей. В качестве примера можно сослаться на материалистические основы мировоззрения Дж. Локка, способствовавшие выработке представления о государстве как о "социальном институте", призванном обслуживать интересы не отдельных лиц, а всех слоев общества, о неотчуждаемости человеком "ни при каких обстоятельствах" ряда естественных прав и свобод (право на жизнь, право владения имуществом и др.), о необходимости и важности установления и реализации принципа разделения властей и др.

3. ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ К ТЕМЕ II И КРАТКИЕ ОТВЕТЫ НА НИХ

1. Как соотносится теория государства и права с политологией?

Отвечая на данный вопрос, следует прежде всего отметить, что политология — это наука, занимающаяся изучением всего многообразия политологического мира, именуемого политикой. В поле зрения исследователей-политологов находятся общие законы развития политических явлений, институтов и учреждений, вопросы политической власти, политической системы, политической идеологии, политического режима, политических отношений и др.^[8]

Используя политологические данные, теория государства и права рассматривает государственно-правовые явления не только с точки зрения их внутреннего строения, формы, сущности и содержания, но и под углом зрения их места и роли в системе других политических по своему характеру явлений, институтов и учреждений. Это дает возможность исследовать их не только самих по себе, но и в контексте их связей с окружающей политической средой. В результате такого подхода, например, к исследованию государства или его отдельных органов появляется возможность видения государства и его аппарата не только "изнутри", но и "извне" — со стороны его связей с политической системой общества и с ее отдельными элементами, такими, как политические партии, общественно-политические организации, союзы и пр.

Между теорией государства и права и политологией существуют не только прямые, по и обратные связи. Это означает, что не только политология оказывает влияние своими знаниями на развитие теории государства и права, но и наоборот. Последнее проявляется, в частности, в том, что в процессе проведения политологических исследований и изучения курса политологии широко используются наряду с собственно политологическим материалом также положения и выводы, сделанные специалистами в области теории государства и права. Это касается, например, вопросов понятия государства и государственного механизма, проблем определения политической власти, соотношения политического и государственного режимов, форм и функций государства, соотношения государства, политических партий и регулирующих их деятельность норм права.

2. Каким образом проявляются взаимосвязь и взаимодействие теории государства и права с историко-правовыми дисциплинами?

В числе историко-правовых дисциплин следует назвать прежде всего историю отечественного государства и права, историю государства и права зарубежных стран и историю политических и правовых учений. Учебными планами некоторых зарубежных юридических вузов предусматривается изучение истории развития отдельных отраслевых дисциплин.

Взаимосвязь и взаимодействие теории государства и права с историко-правовыми науками и дисциплинами проявляются, с одной стороны, в том, что при выявлении общих закономерностей возникновения, становления и развития государственно-правового механизма, равно как и при проведении других теоретических исследований, представители теории государства и права не могут обойтись без конкретного исторического материала. Они не могут обойтись также без знания основных исторических событий и процессов, без понимания того, что процесс развития государства и права изучается в рамках историко-правовых дисциплин под иным (по сравнению с теорией государства и права) углом зрения и в хронологическом порядке.

С другой стороны, эта взаимосвязь и взаимодействие заключаются в том, что история государства и права в процессе познания тех или иных глобальных по своему характеру исторических явлений и событий не может зачастую обойтись без выводов и обобщений, сделанных в рамках теории государства и права. Речь идет, в частности, о выводах и обобщениях, касающихся форм правления и форм государственного устройства, государственного режима, аппарата государства, системы права и источников права, понятия и содержания рецепции права и др.

Затрагивая проблему соотношения теории государства и права, с одной стороны, и истории государства и права, с другой, многие авторы вполне резонно замечают, что если теория государства и права, имея дело с общими закономерностями развития государственно-правовой материи, отражает исторический процесс лишь в абстрактной форме, "освобожденной от всех исторических случайностей", и только с помощью логического метода, то в отношении истории государства и права дело обстоит иным образом.

Имея предметом своего изучения "исторические процессы развития сложной системы государственных и юридических учреждений", история государства и права исследует их не "вообще", в абстрактной форме, а в строго "определенной конкретно-исторической обстановке в хронологической последовательности", на основе выявления как общеисторических закономерностей этих процессов, так и закономерностей, проявляющихся в пределах тех исторических эпох, которые являются важнейшими ступенями в развитии конкретных общественных систем^[9].

При всем объективно существующем различии в подходах и приемах (методах) изучения государственно-правовых явлений, институтов и учреждений у теории и истории государства и права довольно много общего. Общность их проявляется, во-первых, в том, что они, акцентируя внимание на прошлом в развитии государства и права, не упускают из поля зрения и их настоящее. Во-вторых, уделяя значительное внимание причинам и условиям зарождения государства и права, они в то же время центральное место в своих исследованиях уделяют закономерностям их развития. И, в-третьих, рассматривая процесс возникновении, становления и развития государства и права в целом, они одновременно держат в поле зрения и процесс развития государства и права отдельных стран.

3. В чем выражается связь теории государства и права с другими теоретико-правовыми науками?

В числе последних следует указать прежде всего на философию права, социологию права, сравнительное правоведение и юридическую конфликтологию. Связь теории государства и права с этими дисциплинами является вполне понятной и объяснимой, если иметь в виду не только общность объекта и близость предметов их изучения, но и сходство методов их исследования.

Следует, однако, заметить, что далеко не все ученые разделяют данную точку зрения в отношении философии права и социологии права и относят их к системе юридических наук. Многие философы и социологи издавна были склонны рассматривать их не иначе как в качестве составных частей философии и социологии^[10]. Это тоже вполне понятно, имея в виду цеховые, корпоративные научные интересы.

Еще Гегель в своем известном произведении "Философия права" отмечал, что "наука о праве — это часть философии. Она должна поэтому развить идею, представляющую собою разум предмета, из понятия или, что то же самое, наблюдать собственное имманентное развитие самого предмета".

"Сословие юристов, — сетовал мыслитель по поводу философии права, — которое обладает особым знанием законов, часто считает это своей монополией, и кто к сословию не принадлежит, не должен иметь тут голос". Но, опрометчиво восклицал автор, как нет необходимости быть сапожником, чтобы знать, "хороши ли приходятся ему сапоги, так не надо принадлежать к цеху, чтобы иметь знание таких предметов, которые затрагивают общие интересы".

Весьма спорное утверждение. На него Г. Ф. Шершеневич, имея поддержку со стороны других своих коллег, вполне резонно отвечал: "Конечно, всякий может чувствовать, что сапог жмет, но всякий ли способен указать, как нужно сделать сапоги, чтобы они не жали ногу? Ощущение непригодности государственного устройства или правового порядка доступно каждому гражданину, но разве это есть понимание непригодности исторической формы, основанное на знании сущности государства и права?"

И в заключение: "Философы превратили философию права в придаток практической философии, и вместо того, чтобы строить представление о праве и государстве, исходя из явлений действительности, открывающейся при изучении государственного устройства и государственного управления, содержания норм права и их осуществления при применении, философы хотят навязать правоведению свои представления, построенные вне всякого соприкосновения с данными действительной государственной и правовой жизни"^[11].

В настоящее время острота спора о принадлежности философии права, так же как и социологии права, уменьшилась. Этими науками и дисциплинами занимаются в основном юристы. Однако для ряда философов и социологов вопрос остается все еще открытым.

Говоря о соотношении теории государства и права и философии права, следует заметить, что они органически сочетаются друг с другом, взаимно дополняют друг друга, но вместе с тем они не взаимозаменяют друг друга. Ибо если теория государства и права занимается выявлением и изучением общих закономерностей развития государства и права, то философия права согласно сложившемуся о ней представлению имеет дело в основном с процессом познания и объяснения сути правовой материи, с процессом изучения и философского объяснения правового бытия.

Предмет философии права, отмечает в связи с этим Д. А. Керимов, можно охарактеризовать как разработку логики, диалектики и теории познания правового бытия^[12]. Философию права, подтверждает данное вйдение предмета этой дисциплины Ю. Г. Ершов, следует рассматривать как науку о познавательных, ценностных и социальных основах права^[13]. Философия права, вторит им С. С. Алексеев, выступает как научная дисциплина, призванная дать мировоззренческое объяснение права, его смысла и предназначения, обосновать его под углом зрения сути человеческого бытия, существующей в ней системы ценностей^[14].

4. Как соотносится теория государства и права со сравнительным правоведением?

Органическая связь теории государства и права в системе теоретико-правовых наук прослеживается также и со сравнительным правоведением.

При этом, соотнося эти две научные дисциплины между собой, необходимо отметить, что в юридической литературе по вопросу о характере данного соотношения нет единого мнения.

Так, в одних случаях сравнительное право рассматривается как составная часть теории государства и права. Предполагается, что у них общий понятийный аппарат в виде таких категорий и понятий, как "право", "система права", "норма права", "правовые традиции", "правовая культура", "правосознание" и пр. Имеется в виду, что у них также общие цели и предмет. Сравнительное правоведение ставит своей целью, писал еще Г. Ф. Шершеневич, путем сравнения права разных народов "на разных ступенях культуры выяснить общие законы развития права"^[15].

В других случаях сравнительное право представляется в виде самостоятельной отрасли знаний и учебной дисциплины. В связи с этим Ю. А. Тихомиров вполне справедливо говорит "об особой связи сравнительного правоведения с общей теорией государства и права", имея в виду относительную самостоятельность первой дисциплины по отношению ко второй.

Многим исследователи и практикующим юристам, пишет автор, до сего дня кажется возможным полностью охватить проблематику сравнительного правоведения рамками общей теории государства и права. "Да, такое поглощение возможно, но лишь в ограниченных пределах". Для общей теории государства и права важна иная, более высокая мера абстракции "нормативной концентрации", когда в отношении общего и особенного доминирующим является первый элемент в этой паре. Все правовое разнообразие трудно охватить подобным образом, и оно неминуемо требует своего "правового поля"^[16].

Это означает, что сравнительное право как самостоятельная дисциплина имеет свой, отличный от теории государства и права, предмет, свой метод (сравнительный) и свой понятийный аппарат. Что же касается "особых связей" с теорией государства и права, то суть их выражается в том, что обе эти дисциплины действуют в одной и той же сфере —> правовой, пользуются общими, выработанными в рамках теории государства и права понятиями, преследуют, по сути дела, одни и те же цели и решают весьма сходные между собой теоретически и практически значимые задачи.

Будучи тесно связанными между собой и взаимодействуя друг с другом, теория государства и права и сравнительное правоведение оказывают весьма активное влияние друг на друга. При этом теория государства и права способствует разработке и совершенствованию понятийного аппарата сравнительного правоведения, методов ее исследования и методологии, выработке сравнительно-правовых понятий и категорий. В свою очередь сравнительное правоведение создает для теории государства и права новый эмпирический материал, позволяющий по-новому взглянуть на традиционные ее категории и понятия, создает также условия для дальнейшего развития и совершенствования ее понятийного аппарата.

5. В чем проявляется взаимосвязь теории государства и права и конфликтологии?

Прежде чем говорить о взаимосвязи данных дисциплин, необходимо отметить, что конфликтология является довольно новой, нетрадиционной для отечественной юридической науки отраслью знаний и учебной дисциплиной.

Под конфликтологией понимается раздел или направление общей конфликтологии, предметом которого является изучение конфликтов, которые возникают, развиваются и разрешаются как в рамках внутригосударственного (национального), так и международного права^[17].

Конкретное выражение связи теории государства и права с конфликтологией находят, с одной стороны, в том, что юридическая конфликтология использует весь необходимый для ее нормального функционирования арсенал теоретических и методологических средств, вырабатываемых в рамках теории государства и права. Это касается, в частности, определения понятия интереса в праве и механизмов его реализации, определения принципа разделения властей и выработки согласительных процедур для разрешения конфликтов между различными ветвями власти, установления наиболее оптимальных условий гармонизации и унификации законодательства и устранения возникающих при этом конфликтов и др.^[18]

С другой стороны, конкретное выражение связь конфликтологии с теорией государства и права находит в том, что последняя, в свою очередь, может активно использовать положения и выводы, вырабатываемые в рамках первой^[19]. Это относится, в частности, к разработке проблем, касающихся толкования норм права, правотворчества и правоприменения, усиления эффективности права, совершенствования форм правления и государственного устройства и др. Наиболее оптимальное, бесконфликтное решение этих и многих других проблем имеет огромное не только теоретическое, но и практическое значение.

4. РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ II

Арон А. Этапы социологической мысли. М., 1993.

Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. М., 1969.

Гаджиев К. С. Политическая наука. 2-е изд. М., 1995.

Гегель. Философия права. М., 1990.

Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972.

Кудрявцев В. Н, Казимирчук В. П. Современная социология права. М., 1995.

Лапаева В. В. Конкретно-социологические исследования в праве. М., 1987.

Мальцев Г. В. Развитие права: к единению с разумом и наукой. М., 2005.

Общая теория государства и права. Академический курс в трех томах / Отв. ред. М. Н. Марченко. Том I. М., 2008.

Политология. Изд. 3-е / Отв. ред. М. Н. Марченко. М., 1998.

Саидов А. X. Сравнительное правоведение. Ташкент. 1999.

Сырых В. М. Логические основания общей теории права. М., 2004.

Сырых В. М. Видные ученые-юристы России. Энциклопедический словарь биографий. М., 2006.

Юридическая конфликтология. М., 1995.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

5. ПРИЛОЖЕНИЕ К ТЕМЕ II

Еллинек Г.

ОБЩЕЕ УЧЕНИЕ О ГОСУДАРСТВЕ

Издание второе. Спб., 1908

ГЛАВА ПЕРВАЯ 

ЗАДАЧИ УЧЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕ

1. Место, занимаемое учением о государстве в системе наук

Изучая человека с его психической стороны, наука рассматривает его либо как индивида, либо как существо общежительное. Гуманитарные дисциплины, ставящие себе задачей всестороннее исследование социальной жизни человека, образуют в своей совокупности общественные или социальные науки.

Явления социальной жизни человека, в свою очередь, распадаются на две группы: явления, существенный момент которых составляет единая, направляющая их воля, и такие, которые существуют или, по крайней мере, могут существовать без вытекающей из них волевой организации. В первых неизбежно проявляется планомерный порядок, устанавливаемый сознательной, направленной на него волей, — в противоположность последним, порядок которых обусловливается иными факторами.

В действительности оба вида социального порядка не могут быть строго изолированы, так как нераздельное единство всей вообще социальной жизни делает невозможным существование одного из них без другого. Так, например, мы не встретим развитой государственной жизни без народного хозяйства и, наоборот, народного хозяйства без государства. Логическое различение обоих порядков, тем не менее, возможно и необходимо, ибо, как это подробнее будет доказано ниже, всякое познание обусловлено возможностью обособлять подлежащий изучению объект, извлекать его из облекающих его наслоений и выделять из тех соединений, в которых он наблюдается в действительности.

К социальным явлениям, не регулируемым планомерно единой волей, относятся язык, нравы, наука и искусства, народное хозяйство. Социальными организациями, сдерживаемыми и руководимыми единой волей, являются многочисленные союзы, существование которых вызывается экономическим, духовным, этическим, религиозным общением, так, например: семья, экономические предприятия, всевозможные ферейны, церкви. Важнейшим из социальных явлений, основанных на волевой организации, является государство, существо которого мы пока предполагаем уже данным. Всякое выяснение существа научной дисциплины по необходимости исходит от результатов, которые лишь впоследствии могут быть прочно обоснованы.

Всю совокупность общественных наук, за исключением языкознания, которое либо совершенно игнорируется в его связи с социальными науками, либо даже прямо относится к естествознанию, и теперь еще нередко называют науками государственными, так как ни один организованный порядок не может существовать без государства, и государство, по размерам его деятельности и влияния, оказываемого им на человека, затрагивает и определяет всю социальную жизнь. Эту терминологию следует, однако, признать неправильной уже по тому одному, что явления социальной жизни, созданные государством или под его воздействием, должны быть отличаемы от самого государства как их источника. Наука о государстве ограничивается исключительно исследованием государства и союзов, входящих в него в качестве его неразрывных составных частей. Отношений государства к другим социальным областям она касается лишь постольку, поскольку государство направляет на них свою сознательную, регулирующую и содействующую деятельность. Народное образование, например, относится к области науки о государстве лишь постольку, поскольку государство руководит этим делом или оказывает на него влияние, между тем как техническая сторона этой публичной деятельности входит в область других дисциплин, например, педагогики, которые должны быть отнесены к общественным наукам второй категории. Если и не существует такой области человеческой социальной деятельности, которая не находилась бы в каких-либо отношениях к государству, то отсюда следует только, что государственные науки находятся в тесной связи с другими социальными науками, но это не значит, что последние должны быть совершенно поглощены первыми.

Государство может быть изучаемо с разных точек зрения в соответствии с многообразием его проявлений. Отсюда — необходимость специализации науки о государстве, сознанная лишь постепенно, по мере прогрессивного развития науки. Подобно большинству других областей знания, впоследствии распавшихся на многочисленные дисциплины, наука о государстве на заре своей истории является еще не расчлененной. В этом виде мы встречаем ее у древних греков. У них "Политика" обнимала изучение полиса и направленной на нее деятельности ее членов во всех возможных проявлениях, так что этот термин не должен быть смешиваем с "политикой" в современном значении этого слова, хотя оно и связано с античным своим происхождением.

В этом учении отсутствует или, по крайней мере, не сознано ясно представление о разнообразии подлежащих строгому разграничению отношений и сторон жизни государства. Под влиянием античных воззрений употребление терминов "наука о государстве" и "политика" в качестве равнозначащих удержалось до сих пор, в частности, у романских народов и у англичан, у которых science politique, scienza politica, political science или politics и т. д. означают науку о государстве во всем ее объеме; к специализации же в пределах этой дисциплины либо вовсе не делается попыток, либо эти попытки представляются крайне несовершенными.

Государственные дисциплины в указанном нами смысле обнимают и все правоведение, так как право может явиться продуктом только организованных человеческих союзов. Наука о государстве классической древности не различала строго учений о праве и о государстве, тем более, что для нее все вообще человеческое общежитие имело государственный характер. Прогрессирующая специализация, обязанная своим происхождением развитию науки о праве у римлян, возвысила правоведение на степень самостоятельной области знания. Таким образом, должны быть различаемы государственные науки в широком смысле, обнимающие и все правоведение, и государственные науки в тесном смысле. Ниже мы будем употреблять термин "государственные науки" только в этом, более тесном смысле.

Так как, однако, науки о государстве и о праве находятся в тесной систематической связи, то существуют дисциплины, которые должны быть отнесены к той и другой, именно дисциплины, изучающие юридические свойства и отношения самого государства, т. е. — из области учений публичного права — государственное, административное и международное право. Они являются науками как о государстве, так и о праве. На значении этой внутренней связи и права, и государство-ведения нам придется еще подробнее остановиться в другом месте.

Науки распадаются на описательные (дескриптивные), объяснительные (теоретические) и прикладные (практические). Первые имеют целью установление и систематизацию явлений, вторые выясняют законы их взаимной связи, третьи — применимость их к практическим целям.

Точное разграничение науки описательной и теоретической не легко достижимо, в особенности в области социальных наук. Даже в отношении к естествоведению высказывалось мнение, что объяснение явления природы есть не что иное, как более совершенное его описание. В противоположность большинству явлений природы социальные явления по общему правилу имеют не постоянный, а динамический характер; они непрерывно меняют свои свойства, свою интенсивность и течение, и мы не в состоянии выяснить точные, не вызывающие никаких сомнений законы их развития и регресса, как это делает естествознание в отношении к явлениям жизни. Объект социальных наук, таким образом, непрерывно изменяется; со спекулятивной точки зрения, от которой мы никогда не можем совершенно отказаться, хотя бы в видах гипотетического восполнения наших знаний, в этом постоянном движении можно усмотреть прогрессивное развитие: эмпирически, напротив, мы можем во многих случаях констатировать лишь изменение, а не развитие.

Трудно, например, доказать, что средневековое государство, по сравнению с античным, представляло, как это часто утверждают, высшую ступень развития. Но оно представляло нечто существенно отличное от античного государства и выработало явления, которых мы даже в зародыше не найдем в последнем. Расчленявшая средневековое государство противоположность между князем и народом, во все продолжение Средних веков не примиренная до полного единения, сословное представительство, требование ограничения сферы государственной деятельности, — все это феномены, совершенно не известные древнему государству. Самое существо государства поэтому изменилось с течением времени в определенных отношениях, в противоположность естественным явлениям, которые либо остаются неизменными, либо правильно повторяются, либо, наконец, преобразуются, усложняясь или упрощаясь, по определенным, доступным познанию, законам. <...>

2. Система учения о государстве

Теоретическая наука о государстве, или учение о государстве, распадается на общее и особенное учение о государстве. Первое стремится выяснить основы всего учения о государстве, подвергая научному исследованию явления государства вообще и основные его определения. Свои выводы оно извлекает из исследования не отдельных государственных образований, а всей совокупности исторических и социальных форм проявления государства.

Общее учение о государстве пополняется особенным учением о государстве, которое может исследовать предмет двояким путем. Особенное учение о государстве занимается либо сравнением отдельных учреждений государств вообще или определенной группы государств или — еще уже — определенной группы государств на протяжении известной эпохи, имея при этом целью конструировать и объяснить типы этих учреждений, или же особенное учение о государстве есть просто познание учреждений конкретного государства в их историческом развитии или в их современной форме. Особенное учение о государстве есть, таким образом, либо учение об отдельных учреждениях государства вообще, либо учение об учреждениях отдельного государства. В первом значении его можно назвать специальным, во втором — индивидуальным учением о государстве.

Полное понимание институтов отдельного государства возможно лишь на основе как общего учения о государстве, так и специального — об отдельных учреждениях государства, так как все единичное может быть понято лишь в связи с тем целым, в состав которого оно входит. Плодотворная разработка индивидуального учения о государстве возможна поэтому лишь на почве результатов обеих указанных основных дисциплин.

Учение о государстве исследует государство во всех существенных его проявлениях. Оно распадается на две главные области, соответственно двум точкам зрения, с которых государство может быть рассматриваемо. Государство есть, во-первых, социальное явление, а во-вторых — правовой институт. Соответственно этому наука о государстве распадается на социальное учение о государстве и учение о государственном праве. Общее учение о государстве, в частности, состоит таким образом из двух отделов: общего социального учения о государстве и общего учения о государственном праве.

Общее учение о государственном праве, т. е. учение о юридической природе государства и основных государственно-правовых понятиях, составляет таким образом только часть общего учения о государстве.

Право есть одна из важнейших сторон государства; государство невозможно без права, но встречаемое нередко и в новейшей литературе отождествление учения о государстве и учения о государственном праве основано на грубом недоразумении, объясняемом историческим происхождением современного учения о государстве. Источником последнего послужила доктрина естественного права, стремившаяся выяснить юридическое основание государства. Это юридическое основание естественное право нередко отождествляло с историческим основанием возникновения государства и соответственно тому рассматривало государство исключительно как правовое образование. В эпоху господства естественного права наука о государстве и о государственном праве, поэтому, весьма редко различались. Только политика, как прикладная наука о государстве, признается государствоведами этой эпохи самостоятельной дисциплиной. В политической литературе, от Макиавелли до Монтескье, мы находим многочисленные теоретические исследования, которые теперь должны быть отнесены к той .именно части учения о государстве, которая не входит в учение о государственном праве.

Если таким образом учение о государственном праве и представляет обособленную область в пределах всего учения о государстве, — оно все-таки является только частью целого. Учения о государстве и о государственном праве — не противоположности. Противополагаемы должны быть с систематической точки зрения социальное учение о государстве, рассматривающее государство как общественное образование во всей полноте его бытия, и учение о государственном праве, как юридическая часть учения о государстве. Это разделение и противопоставление основаны на различии господствующих в обеих областях методов. В научном изложении учения о государстве юридическое не должно быть смешиваемо с тем, что предшествует праву. Но, изучая внутреннюю связь того и другого, дисциплины, излагающие все учение о государстве, должны быть чужды двух одинаково опасных по своим последствиям заблуждений: веры в то, что единственно правильным является социологическое, историческое, политическое, вообще не юридическое объяснение государства, и противоположного убеждения, что только юрист с его методами исследования призван разрешить все задачи, связанные с государственными явлениями.

Выяснение связи социального учения о государстве с учением о государственном праве имеет, однако, весьма важное значение и для плодотворности изысканий области государственно-правовых проблем. Широко поставленное учение о государстве служит основой всякого теоретического познания государства. Все исследования, основанные не на этом прочном фундаменте, неизбежно приводят к превратным и односторонним результатам. Если поэтому учение о государственном праве и изолирует юридическую сторону государства, чтобы достичь полного ее познания, оно должно, однако, исходить из принципов, вытекающих из всестороннего изучения государства. Системы государственного права по настоящее время обычно начинаются общими учениями о государстве, которым придается значение прочно установившейся догмы, без указания, однако, ее источника, и которые тем важнее, что из них делаются самые существенные выводы. При преобладающем дедуктивном характере юридических исследований выводы нередко уже a priori даны с этими догматическими положениями. Все одностороннее, противоречивое и сомнительное в господствующих государственно-правовых воззрениях в значительной мере объясняется неправильным или недостаточным обоснованием их определенными положениями учения о государстве.

3. Политика и ее отношение к учению о государстве

Прикладной, или практической, наукой о государстве является политика, т. е. учение о достижении определенных государственных целей и, следовательно, анализ явлений государственной жизни с определенных телеологических точек зрения, являющихся в то же время критическим мерилом при обсуждении явлений и отношений государственной жизни. Если учение о государстве только познает, то политика, по существу, только оценивает. В этом тесном значении, которое одно только и может обеспечить за политикой право на самостоятельное существование, она выяснена лишь в Новейшее время в немецкой науке, которой мы обязаны окончательным расчленением всеобъемлющей античной категории политика на социальное учение о государстве, государственное право и политику.

Так как абсолютные цели могут быть выяснены только путем метафизической спекуляции, то эмпирическая, законченная и обладающая объективной убедительно политическая наука — невозможна. Научную ценность могут иметь только относительные, т. е. такие политические исследования, которые гипотетически исходят из определенной цели как желательной, но при этом допускают возможность и других телеологических точек зрения. Политические исследования имеют поэтому, по общему правилу, партийный отпечаток, тем более, что они редко ограничиваются эмпирическими, относительными целями, так что присоединяется еще противоположность между метафизическими и эмпирическими целями, отражающаяся на характере исследования и его результатах. Уже при беглом обзоре политической литературы мы убеждаемся, что различие миросозерцаний, представлений о конечных целях человеческого общежития определяет — нередко бессознательно — характер весьма значительной части политических исследований.

Политика, как наука прикладная, есть в то же время учение об искусстве государственной деятельности и потому необходимо направлена на будущее, между тем как учение о государстве, как учение о существующем, обращено к прошлому и настоящему. Политические исследования могут, однако, простираться и на прошлое, и на настоящее, чтобы извлечь из этого уроки для будущего. Направленная на настоящее политика получает характер критического учения, выясняющего с точки зрения определенных телеологических принципов необходимость сохранения или преобразования существующего порядка. Но и прошлое может быть предметом критического изучения с точки зрения определенных целей. В область политического исследования входит и вопрос, повели или не повели определенные деяния исторических лиц к предположенной ими или другой желательной цели. Исследование влияния созданной Периклом демократии на развитие Афинского государства или диктатуры Суллы на падение Римской республики имеют не менее политический характер, чем попытки выяснить влияние общего избирательного права на будущие судьбы Германской империи. Всякое прагматическое историческое исследование является поэтому в то же время и политическим. Конечная, хотя нередко не высказываемая цель таких обращенных к прошлому политических исследований также относится к будущему, так как эти исследования служат не самоцелью, а только средством выяснить нормы желательного способа действий в аналогичных случаях. Политика есть таким образом учение не о существующем, а о том, что должно существовать.

Если таким образом политика по своим целям и методу безусловно должна быть отличаема от социального учения о государстве и учения о государственном праве, то, с другой стороны, при тесной внутренней связи всех областей одной науки прикладная дисциплина имеет важное значение для плодотворности изысканий в области теоретической. Для всестороннего познания как статики государственного порядка, изучаемого социальной наукой о государстве, так и юридических норм этого порядка, исследуемых государственным правом, необходимо восполняющее эти науки политическое изучение государства. В действительности государство находится в состоянии постоянного движения, и социальное учение о государстве и учение о государственном праве дают картину лишь данного момента его жизни. Все важнейшие жизненные процессы государства, как и все нормы его правопорядка до и во время их возникновения служили, однако, предметом политических исследований и мероприятий; всякое законченное государственное действие, всякое действующее право имеет политические последствия. Совершенно игнорируя политику, мы можем поэтому придти только к бессодержательным выводам или, в лучшем случае, к познанию бездушного государственного скелета. В теоретическом учении о государстве, как науке понятий, все абстрактно; конкретное проявляется в потоке политической жизни, непрерывно меняющем, в своем историческом течении, создаваемые им образы. <...>

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ОТНОШЕНИЕ УЧЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕ К ДРУГИМ НАУКАМ

I. Универсальное и обособляющее исследование

Прежде чем перейти к подробному исследованию существа государства, следует выяснить, что в видах необходимого ограничения задачи, насколько государство служит объектом государственных наук и в какой мере — предметом других дисциплин.

Государство есть множество людей, осевших на ограниченной части земной поверхности, живущих под господствующей властью и связанных этой властью в единое целое. Это предварительное описание государства служит исходным пунктом нашего дальнейшего изложения.

Своими элементами государство связано со всей совокупностью существующего. Оно имеет естественную и психически-социальную сторону. Все науки имеют поэтому повод заниматься государством. Оба основных подразделения человеческого знания — естествоведение и гуманитарные науки — причисляют государство к своим объектам.

Исследование каждого объекта может потребовать двоякого рода познания его — универсального и обособляющего объяснения существующего. Единичный объект связан со всей совокупностью мировых явлений, и совершенное объяснение его возможно лишь из этой мировой связи. Такое объяснение является, однако, и всегда будет идеалом, к достижению которого мы не можем даже приблизиться, так как бесконечность ряда причинностей, создающих единичное, как все бесконечное, не уменьшается для науки вследствие выяснения отдельных членов этого ряда. Во всех областях науки может, поэтому, дать точные результаты исключительно только уже охарактеризованное выше, обособляющее исследование, которое принимает во внимание лишь определенные, заранее ограниченные стороны объекта исследования.

Но такое изолирующее изучение по необходимости односторонне, так как именно для достижения его целей оно должно пренебречь целым рядом явлений, представляемых его объектом. Но и эти явления должны, в свою очередь, составить предмет изолирующего исследования. Разделение труда и в области научной деятельности является важным принципом для увеличения продуктивности труда.

Но как в экономической области разделение труда необходимо влечет за собой соединение созданных таким образом продуктов труда, так и каждой науке необходимо восстановить отношение между отдельными, изолированными сторонами ее объекта. Не только потому, что каждая наука дает лишь частичное познание, которое является только моментом в познании целостном, но и потому, что знание результатов других дисциплин служит необходимым коррективом против односторонних и превратных выводов и в то же время предохраняет исследователя от заблуждения, в которое так легко впасть — считать свой метод исследования и свои выводы окончательными и единственно правильными.

В особенности же нуждается в таком восполнении всякая наука о социальной жизни человека. Естественные науки образуют восходящий ряд ступеней. Высшая ступень нуждается в низшей, но для последней первая не нужна. Можно изучать математику, не зная механики, механику без химии, химию без биологии, но не наоборот. Между тем все стороны человеческого общежития так связаны между собою, что ни одна наука, посвященная какой-либо одной из этих сторон, не может совершенно игнорировать выводы остальных наук. И так как индивидуально психическая жизнь человека, как и его физическая организация и внешняя обстановка его существования являются необходимыми условиями всякой общественной жизни, то все области знания имеют отношение к классу наук, объектом исследования которых служат наиболее сложные явления, — к социальным наукам в широком смысле.

Учение о государстве должно, таким образом, принимать во внимание выводы других наук и вместе с тем считаться с той связью, которая существует между ним и этими науками. При этом следует иметь в виду два основных условия.

Во-первых, самостоятельность государственных наук. Наука о государстве не есть ни естественная наука, ни психология, ни этика или экономика. Все попытки растворить науку о государстве в какой-либо другой науке вытекают из неясности мышления и должны поэтому быть энергично отвергнуты. Если государство имеет естественную, психическую, этическую, экономическую сторону, то из этого не следует, чтобы оно составляло предмет исключительно этих дисциплин. То, что в нем есть специфического, что отличает его от всех других явлений, — разнообразные отношения властвования не могут быть объяснены другими науками в их своеобразной, отличающей их от всех других общественных отношений, природе. Выяснить основания, условия, цель, действие этих отношений, познание которых, раскрывая своеобразную природу государства, должно вести к целостному представлению о государстве, — такова задача этого объединяющего познания. Выводы учения о государстве можно поэтому дополнять или подвергать критике с точки зрения других наук, но не изменять. Этнограф, психолог, социолог могут создать новые и плодотворные теории о происхождении и значении монархии, тем не менее понятие монархии может быть выяснено исключительно только путем изолирующего исследования этой формы государства и установления заключенной в ней правовой идеи.

Затем следует иметь в виду как коррелат самостоятельности науки о государстве (как в широком смысле, включая сюда юриспруденцию, так и в тесном смысле) самостоятельность ее методов. Все методы определяются или модифицируются своеобразной природой их объектов. Думать, что можно метод одной дисциплины непосредственно применить к другой — значит грешить безрассудной путанностью мысли. Смешивая эмпирическое с естественно-научным, говорят о естественно-научном познании социальных явлений. Ошибочность таких попыток уже доказана выше. Но столь же ошибочно говорить, например, о биологическом или социологическом методе в государственном праве. Стоит только попытаться "социологически" выяснить существо административной юстиции определенного государства. Мы придем, конечно, ко всякого рода суждениям о социальных условиях и последствиях этого учреждения, но техническая сторона его функционирования, которая именно и имеется в виду при государственно-правовом объяснении, может быть раскрыта только посредством юридического метода. Ошибочно также поэтому, с другой стороны, говорить о юридическом методе всей науки о государстве, так как при помощи этого метода можно объяснить только одну изолированную сторону государства, но не государство как целое. Юрист со своим методом может познать в государстве лишь то, что имеет юридическую природу. <...>

II. Отношение учения о государстве к естественным наукам

Государство, как все человеческое, имеет естественное основание. Два существенных его элемента принадлежат внешней природе — его территория и количество и физические свойства его населения.

1. Для государства существенна территория, т. е. находящаяся под его исключительной властью пространственно определенная область, именно ограниченная часть континента, к которой в морских государствах присоединяется узкая полоса берегового моря вместе с другими незначительными его частями. Территория, как элемент государства, имеет решающее влияние на весь жизненный процесс государства. Определить естественные условия и влияние территории составляет задачу не учения о государстве и политике, а физической и политической географии, которые находятся поэтому в тесной связи с государственными науками.

Территория, если рассматривать ее с физической стороны, обнимает все естественные условия государства, за исключением физических свойств его обитателей. Сюда относятся, таким образом, плодородие и другие свойства почвы, богатство естественными продуктами, размеры, строение и характер границ территории, континентальное или морское положение, наличность водяных путей, географическая широта, климат и т. д. Все эти свойства влияют на организацию государства и содержание и границы его деятельности либо непосредственно, либо через посредство воздействия их на людей...

С другой стороны, территория не только оказывает влияние, но и подвергается воздействию. Человек не только обусловливается отечественной территорией, но и преобразует ее. Достаточно сравнительно коротких промежутков времени, чтобы заметно изменить значительные пространства земли. Голландцы отвоевали у моря часть своей территории. Территория Соединенных Штатов претерпела, со времени первых поселений пуритан, более значительные изменения, чем те, которые могли бы быть вызваны силами природы в течение многих тысячелетий. Современная техника приблизила друг к другу отдаленные части государства, она победила расстояние — как в пространстве, так и во времени — в такой мере, какую трудно было и предвидеть. Она прорезала горы, высушила озера и части моря, создала водные бассейны, изменила течение рек. Акклиматизация чуждых растений и животных, совершаемая под воздействием человека, изменила внешний вид и естественные хозяйственные условия целых областей. Густо населенные местности, прежде всего города, коренным образом изменяют территорию. Даже климат нередко меняется вследствие истребления лесов.

Территория является мертвым и в то же время бессмертным элементом государства. Она переживает — если только не поглощается морем — всякое государство, образующееся на ней, с тем, чтобы тотчас же послужить основой другого государства. Население может, правда, войти в состав другого государства вследствие завоевания, инкорпорации и других причин, и обитатели территории, таким образом, остаются на ней и после падения государства, но история нередко видела и совершенное изгнание или истребление прежнего населения и замену его завоевателями. Народ может постепенно стать другим и вследствие переселений и смешения с завоевателями. В отношении территории такие коренные преобразования на глазах истории не имеют места, несмотря на все изменения ее под влиянием природы и культуры.

2. Второй естественной основой государства являются физические свойства его обитателей, — как общие всем людям, так и свойственные определенным, обособленным друг от друга по своим постоянным физическим признакам, подразделениям человечества, расам и племенам. Эта сторона человеческой природы является объектом особых наук, физической антропологии и этнологии. Жизнь и судьбы государства в значительнейшей мере определяются естественными особенностями его населения. Существуют племена, которые вообще в состоянии создать лишь рудиментарное государство или не могут надолго сохранить государство уже сложившееся. Тот факт, что такие племена либо остаются некультурными, либо живут под длящимся юридическим господством других народов — доказывает, что склонность к жизни в государстве — конечно, не в форме мистически-органического государственного инстинкта — является одним из естественных свойств народа или, где она первоначально отсутствует, должна быть приобретена тысячелетним навыком и приспособлением.

Но и своеобразное развитие, переживаемое всяким государством, во многих важных пунктах сводится к расовым и племенным особенностям. Свобода или несвобода граждан, сила или слабость государственной власти, способность государства к расширению путем завоевания и колонизации — коренятся, в числе других факторов, в характере народа, имеющем значение фактора первоначального. Глубокие различия между германскими, романскими, славянскими, восточными государствами не могут быть объяснены исключительно из различия социальных отношений, ибо в них, наоборот, нередко наблюдаются значительные сходства. Не считаясь с этническими различиями, мы не можем, таким образом, достигнуть полного понимания разнообразия в мире государств.

Эти важные для государства физические различия всегда обусловлены, однако, психическими факторами. Они все имеют поэтому духовную сторону, исследование которой не входит в область естествознания. Таким образом, рассмотрение соматических, антропологических и этнологических отношений естественным образом приводит нас к рассмотрению нижеследующих вопросов.

III. Отношение учения о государстве к прочим гуманитарным наукам

1. Отношение учения о государстве к психологии и антропологии

Государственные события являются все человеческими действиями и последствиями действий человека. Всякое же действие есть психическая деятельность. Психология, учение о психических состояниях и актах, является поэтому необходимым предположением всех гуманитарных наук, в том числе учения о государстве. Значение психологического исследования для познания государства проявляется, в частности, в двух направлениях. Во-первых, оно приводит нас к тому важному заключению, что государство, хотя и необходимо проявляется в физическом мире, в существе есть явление психическое. Во-вторых, оно способствует уразумению государственных, в частности, государственно-правовых основных факторов. Так, прежде всего, существо отношения властвования, природа власти, может быть ясно установлена лишь путем психологического анализа.

Как уже упомянуто, соматические различия между человеческими расами и племенами проявляются также в различиях духовных и моральных склонностей. Выяснить последние в их связи с физическими различиями является задачей психологической и социальной антропологии и этнографии, как и некоторых других еще не установившихся дисциплин, каковы народная психология и этнология; языкознание тоже призвано в высокой мере способствовать этой работе. Совокупность этих дисциплин имеет общий корень с другой ветвью наук, занимающихся человеком, как представителем вида, — науками социальными. От последних они отличаются, однако, тем, что изучают преимущественно влияние естественных отношений на психические образования, между тем как социальные науки рассматривают свои объекты преимущественно как продукты сил общественных, стало быть духовно-нравственных, не принадлежащих к внешней природе. Точное разграничение не везде возможно, и поэтому мы находим в антропологических трудах подробные исследования по истории права, государства, религии и экономических отношений.

Антропологические, этнографические и филологические изыскания имеют значительную ценность как вообще для первобытной культуры, так и, в частности, для истории возникновения и развития примитивных государственных образований. Они знакомят нас с фактом существования и действием общительных чувств, на которых базируют развившиеся впоследствии убеждения относительно существования во всех общественных отношениях духовных сил, обязывающих к господству. Если в настоящее время в этой области, — как только мы выходим за пределы чисто фактических явлений и вступаем в область гипотез и конструкций — открывается широкий простор субъективным построениям, а прочно установленные результаты весьма незначительны, — то должны быть отмечены, однако, многообещающие зародыши, могущие дать впоследствии обильную жатву. Детальное изучение рудиментарной государственной жизни охотничьих и пастушеских племен, как и народов, стоящих на низшей ступени культурного развития, должно быть выделено из учения о государстве и предоставлено народоведению. Для учения о государстве в этой области имеют значение лишь окончательные результаты.

2. Отношение учения о государстве к социальным наукам 

а. Проблема

Государство есть человеческое и только человеческое учреждение, всякое перенесение понятия государства на живущих обществами животных не что иное, как неправильный образ, основанный на смешении необходимых последствий физической организации и инстинктообраз-но проявляющихся психических сил с действиями сил этических. Кроме того, и новейшие естественно-научные наблюдения показали, что издавна употреблявшиеся для государственно-научных аналогий мнимые государства животных — муравьев и пчел, — по природе своей, в противоположность политическим явлениям, остающиеся неизменными, в действительности представляются анархиями, в которых отсутствует какая бы то ни было руководящая воля. Можно поэтому — ив отношении высших животных — говорить только об обществах животных: ниже человека на зоологической лестнице существуют только социальные отношения, но не государство.

В силу своего человеческого элемента государство есть социально-массовое явление и предполагает поэтому совокупность людей, в которой представлены все естественные различия между людьми. Оно построено и на естественном различии между мужчиной и женщиной, между взрослыми и детьми, так как оно есть постоянное, не ограниченное одним поколением учреждение. Колония ссыльных мужчин, предоставленная самой себе на необитаемом острове, может быть признана в лучшем случае обществом, но не государством. Количество необходимых для государства людей может быть, однако, бесконечно разнообразным — от нескольких тысяч и даже сотен до многих миллионов. Со времени Аристотеля учение о государстве нередко выставляло то, несомненное для более развитого государства высших ступеней культуры, положение, что государство должно выходить за пределы семьи, причем предполагалось, что последняя во времени предшествует государству. Новейшие гипотезы в области первобытной истории признают орду первоначальным человеческим союзом. Обе теории сходятся, однако, в том, что государство не может быть ограничено одним поколением.

Не только естественные свойства народа, но и количество и состав населения определяют весь жизненный процесс государства. Редкое или густое, недостаточное или избыточное население, распределение его по возрасту и полу, продолжительность жизни, смертность — все это факты, оказывающие влияние на судьбы государств. Эти факты хотя биологического характера, но преимущественно являются результатом всей культуры народа. Посвященная им наука, учение о народонаселении, хотя и опирается на биологию и антропологию, тем не менее, относится, поэтому, к социальным наукам. Подобно социальной статистике вообще она служит вспомогательной наукой для всех социальных наук, а потому и для учения о государстве.

Так как государство есть социальное явление, то для полного познания его необходимо выяснить место, занимаемое государством в обществе и в отношении к обществу. Прежде всего должна быть, однако, выяснена природа общества.

Шершеневич Г. Ф.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебное пособие (по изд. 1910—1912 гг.). 

Том 1. Выпуск 1. М., 1995

ГЛАВА I 

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА

§ 4. Философия права и общая теория права

В противоположность рассмотренному сейчас направлению сосредоточить задачи философии права в практической области обнаруживается стремление ограничить задачи философии права одной теоретической областью. С этой точки зрения, философия права, отказавшись раз и навсегда от всяких естественно-правовых увлечений, должна заняться исключительно исследованием основных понятий, лежащих в основе всякого положительного права. Философия права превращается в теорию права, которая получает название общей, чтобы отличить ее от тех теорий, которые создаются в пределах специальных юридических наук. На основании только исторически данного материала философия права должна выяснить, что такое вообще право, независимо от изменчивого его содержания, что такое государство вне разнообразия действительных форм его существования, каковы источники права, каковы.методы разработки норм права.

Раньше всего и наиболее прочно утвердилась общая теория права в Англии. Некоторые хотели бы поставить такое направление юридической и философской мысли в связь с национальным характером англичан. Однако едва ли это так просто. В XVIII в. знаменитый английский юрист Блэкстон стоял на точке зрения естественного права и даже признавал за ним значение положительного. "Естественное право, говорил он, появившееся вместе с человеком и внушенное Богом, по этой уже причине обязывает к большему повиновению, чем какое-либо иное право. Оно связывает всех на земле, во всех странах и во все времена: никакие человеческие законы не могут иметь силы, если стоят в противоречии с ним". И ту же наклонность к естественному праву проявил в XIX в. знаменитый английский философ Герберт Спенсер. Однако остается верным, что современная английская философия права в общем относится совершенно отрицательно к естественному праву и признает только одно положительное право.

В то время, как на континенте получала распространение историческая школа, в Англии возникла аналитическая школа, главой которой признается Джон Остин. Уже Бентам, глава утилитарной школы в этике, высказался крайне враждебно по отношению к "анархическим софизмам" естественного права. В то же время он резко различал в правоведении две стороны его изучения: объяснительную, которая должна представить, что такое право, и критическую, которая должна представить, каким право должно быть. В том же направлении пошел Остин, выпустивший в 1832 г. свое основное сочинение "О предмете науки права". В течение всего XIX в. влияние Остина росло все более и создало целую школу, известную под именем аналитической или формальной, потому что она поставила своей задачей анализ основных понятий права с формальной точки зрения.

В противоположность правоведению, излагающему право той или иной страны, в той или другой его части, должно существовать общее правоведение (General Jurisprudence), задачей которого должно быть исследование тех понятий, какие лежат в основе различных прав. Это предмет философского характера, поэтому ему может быть присвоено название философии положительного права или просто права (Philosophy of Law). Так как этот предмет отстраняет от себя юридическую практику, в смысле ли ежедневного применения норм права, в смысле ли законодательной политики, то он может называться также теорией положительного права или просто права (Theory of Law).

Мы видим, что уже в самом наименовании теория права сливается с философией права. То же обнаруживается при рассмотрении содержания. Рассматривая право того или другого народа, мы замечаем в нем черты двоякого рода: свойственные только данному праву и общие ему с правами других народов. В том, что встречается как общее в различных правах, следует опять-таки различать: то необходимое, без чего ни одно право не может обойтись, и то случайное совпадение, которого может и не быть. Общее и необходимое — это и есть объект философии права или теории права. Общее и необходимое — это основные, высшие понятия в правоведении. Из сказанного уже следует, что эти понятия не могут быть созданы a priori, так как они создаются а posteriori, посредством отвлечения от положительного права. Второй вывод тот, что вместе с положительным материалом изменяются и основные понятия, а следовательно, и сама теория права, положения которой имеют поэтому историческую, но не абсолютную ценность. С точки зрения аналитической школы следует строго отличать теорию права от законодательной политики. По мнению самого Остина, законодательная политика (Science of Legislation) не входит составной частью в науку о праве (Science of Jurisprudence) и потому философия права, в представлении главы аналитической школы, ограничивается одной теоретической стороной и исключает практическую.

В Германии, где с такой силой господствовала философия права в смысле естественного права, общей теории права нелегко было пробиться. В течение XIX в. раздавались отдельные голоса в пользу философии положительного права, но они легко заглушались. Более благоприятно сложились обстоятельства к семидесятым годам. Это было время упадка доверия к спекулятивной философии, увлечения естествознанием. К этому изменению философского миросозерцания присоединился политический момент — необходимость разграничения государственного и канонического права ввиду борьбы между государством и церковью.

Во главе нового направления, выдвинувшего взамен естественного права общую теорию права (Allgemeine Rechtslehre), выступил Адольф Меркель. Правоведение, как и всякая наука, не может обойтись без философского элемента. Но философия должна вырасти из самого правоведения, а не быть ему навязанной извне. Исходные начала для построения новой философии права готовы: это те общие части, которые созданы специальными юридическими науками. Здесь уже даны основные понятия, которыми должна пользоваться в своем изложении та или другая наука. Так, уголовное правоведение, прежде чем приступить к рассмотрению отдельных преступных деяний и сопровождающих их наказаний, исследует понятия о преступлении и наказании вообще. Также поступает и гражданское правоведение, анализирующее понятие о договоре, независимо от различных договоров, встречающихся в жизни и признанных законодательством. Остается только создать такую юридическую науку, которая объединила, свела бы в одно общее то, что уже сделано общей частью каждой специальной науки. Это и есть задача общей теории права, единственная задача для истинной философии права. Из сказанного обнаруживается, что общая теория права составляет продолжение общей части всех юридических наук, что материал — ее исключительно положительное право, и что она и есть то, чем должна быть философия права.

Если в настоящее время в Германии общая теория права получает все более признания, то, однако, нельзя сказать, чтобы отношение между общей теорией права и философией права могло считаться выясненным в германской литературе. В духе Меркеля за ограничение философии права вопросами теоретическими высказались Бергбом и Лассон, при всем различии их точек зрения на право.

В разработке общей теории права Франция не представлена вовсе. Общая теория права предполагает предварительную работу в специальных науках, которая в Германии так хорошо делается в общей части. Ничего подобного во Франции пока нет и потому для построения общей теории права недостает еще теоретического материала. Французские юристы пока мало ценят практическое значение теории права. Только в самое последнее время, под несомненным влиянием Германии и сознания недостатков своего права, у французских юристов стал зарождаться интерес к теоретическим вопросам.

На французском языке имеются исследования по общей теории права, но они принадлежат или швейцарцам, как Рогэн, или бельгийцам, как Пикар. Первый из них выдвинул учение о чистом праве (Science juridique pure), под которым он понимает изучение права, вне всякой исторической и критической оценки. Такое учение ставит своей задачей исследование, каковы необходимые последствия заранее предложенных данных, без всякого отношения к тому или иному положительному законодательству и без всякой оценки с точки зрения блага или пользы содержания анализируемых норм. Эта теория заимствует предположения как из действительности, так и из воображения. Отсюда должна получиться система отношений не только реальных, но и возможных. Другими словами, теория права, предлагаемая Рогэном, должна быть наукой абстрактной в отличие от специальных юридических наук, имеющих конкретный характер. Сам Рогэн не отрицает, что его построение общей теории права навязано примером политической экономии, в которой создалось, благодаря Вальра, такое абстрактно математическое направление.

Проще смотрит на свою теорию права (Droit pur) Пикар, который полагает, что она должна быть отвлечением от исторических прав, притом не только культурных, но и низших народов. Общая теория создается путем сравнения различных прав, причем получается такой типичный отпечаток, как в тех фотографиях, которые снимают последовательно ряд родственных лиц, так что на снимке остаются одни типичные черты и отпадают индивидуальные.

Приведенные сейчас мнения по вопросу о сущности общей теории права обрисовывают очертания этой науки, которая должна заменить собой философию права или стать рядом с ней. Общая теория права строит свои основные понятия исключительно из того материала, который содержится в положительном праве, т. е. в праве, которое есть в данное время у какого-либо народа или было прежде. Никакие пожелания о том праве, какое должно быть, в эти построения не вплетаются. Но также неуместны и всякие предположения о возможном праве, как это пытался провести Рогэн. Правда, он ставит рядом с историческим правом не желательное право, а воображаемое: если бы было такое-то право, то получились бы такие-то выводы. Но так как его воображаемое право не есть положительное право, а только методологический прием, то оно и не может быть поставлено рядом с положительным правом в качестве строительного материала.

Так как положительное право есть историческое явление, то и все понятия, из него построенные, имеют только историческую ценность. Как бы логично ни были связаны между собой понятия, построенные общей теорией права или какой-нибудь системой гражданского или уголовного правоведения, они все же не могут рассчитывать на абсолютную ценность. Разделение права на публичное и частное, право собственности, народное представительство, преступление, наконец, само право — все это понятия исторически сложившиеся, не a priori, а эмпирически. Были моменты в истории человечества, когда этих понятий не существовало, могут настать моменты, когда они сохранятся как культурные воспоминания. Может быть, это способно подорвать ценность общей теории права, придавая ей неустойчивый, текущий характер, обусловленный изменчивостью материала? Однако из того, что мы отвергнем абсолютное, логическое значение понятий общей теории права, не следует еще, чтобы ее понятия не имели практического значения, чтобы они не выяснили человеку окружающей его действительности. Историческая жизнь на самом деле течет крайне медленно и общественные формы проявляют столько устойчивости, что понятия, выработанные общей теорией права, сохранят свое значение для многих поколений. Этим уже оправдывается ее ценность.

При построении понятий из положительного права общая теория права отбрасывает все индивидуальное, свойственное тому или другому законодательству, и выбирает лишь типичное, свойственное всем законодательствам. Это не значит, однако, что общая теория права имеет дело со всем, что оказывается общим всем законодательствам. Из того, что всюду запрещается брак на своячнице, не следует, чтобы это положение составило объект общей теории права. Последняя выбирает не только общие положения, но и необходимые, т. е. такие, без которых общежитие данного культурного типа существовать не может, каковы, например, понятия о субъекте права, о договоре, о государственной власти.

В очерченном сейчас виде общая теория права стремится объяснить право как историческое явление, путем анализа самых высших его понятий. С этой точки зрения общая теория права есть философия действительности, в частности, философия права. <...>

§ 5. Философия права и социология

С точки зрения тех, которые полагают, что философия права, оставаясь на строго научной почве, может изучать только действительность и потому не должна ставить вопросы о желательном праве, — могло показаться соблазнительными слить философию права с социологией. Право должно быть изучаемо только совместно с другими сторонами социальном жизни, и лишь установленные таким путем законы развития и сосуществования общественных явлений могут составить задачу философии права как части целого. Сверх выяснения действительности не в анализе понятий, а в открытии законов социология дает надежду поднять завесу будущего, представить, хотя бы в отдаленной перспективе, очертания права, которое должно быть не в силу субъективной желательности, а вследствие объективной необходимости. Философия права возможна только на социологической почве, и в социологии она должна утратить свою историческую индивидуальность.

До середины XIX в. философия права, оторвавшись от философии, продолжала вращаться около нее подобно спутнику планеты. Резкое обособление наук о духе от наук о природе отразилось полностью на понимании задач философии права, на ее методах. Успехи естествознания и связанная с ними вера в правильность его задач и методов не могли остаться без влияния на общественные науки. Необходимо должна была явиться мысль поставить обществоведение на естественно-научную основу, сблизить его с естествознанием. На этой почве рождается идея социальной физики, за которой позднее утвердилось название социологии. Предметом ее изучения является общество в его целом, причем главная задача состоит в раскрытии законов, управляющих развитием общественности...

...В настоящее время мало кто сомневается в том, что явления общественной жизни подлежат такой же закономерности, как и все прочие явления. Социальная жизнь, несомненно, испытывает на себе действие законов в научном смысле. Благодаря, однако, чрезвычайной сложности общественных отношений законы эти, действующие почти всегда перекрестным образом, нелегко поддаются обнаружению. Но трудность установления социальных законов еще не дает основания отрицать их существование. Обладать знанием таких законов — значит иметь возможность предсказать будущее общественной жизни, значит быть в состоянии, при помощи искусственного сочетания различных общественных факторов, направлять по своему желанию течение общественной жизни. Отсюда заманчивость отыскания таких законов и успех той науки, которая ставит себе целью раскрытие социальных законов. Отсюда стремление отдельных общественных наук, оставив свои старые задачи и приемы, приобщиться к социологии, стать на социологическую почву, сделаться частью социологии.

Юридические нормы — также социальные явления и, как таковые, подлежат в равной мере действию законов. Это дает возможность изучать юридические и политические явления социологически, а вместе с тем, ввиду общественной важности государства и права, создает из них богатый материал для социологии. Ввиду выдающегося значения последней не оставить ли государственным и юридическим наукам ту описательную работу, которая затрачивалась на догматику, и не превратиться ли в ближайших сотрудников социологии? Вот вопрос, который встал перед некоторыми юристами, особенно ввиду угнетающей многих непопулярности современного правоведения.

"Хотя правоведение издавна присвоило себе имя науки, но между ними на самом деле такая дистанция, что для сближения их потребовалось бы прежде всего разрушить и выстроить заново все здание". План перестройки следующий: "Как математика, которая представляется в виде арифметики, геометрии, алгебры, как биология, которая обнимает гистологию, анатомию, физиологию, так и эта наука (социология), самая юная по происхождению, может быть разделена на части, среди которых правоведение составляет одну и, может быть, самую трудную. Правоведение, как и социология, разыскивает законы развития общественной жизни". "Правоведение поднимается на степень науки, стремящейся открыть повторяемость в известных условиях известных явлений права и причинную связь этих явлений, в их отношениях друг к другу и к явлениям окружающей среды. Нет сомнения, что правоведение, понятое в этом смысле, составляет необходимую часть общей науки об обществе или социологии".

Это направление отразилось на различных науках о праве и государстве. Так в государствоведении идет речь о политической социологии. "Социологическое направление является, по сравнению с другими, единственно научным, рассматривая государство и другие общественные образования как явления природы и стараясь при помощи научных методов, установить как природу этих явлений, так и их законосообразность". То же самое наблюдается и в уголовном правоведении, где проявилось стремление преобразовать его в уголовную социологию, образующую "отдельную и крупную ветвь общей социологии". Она является полным обновлением науки уголовного права. "Наука о преступлении и наказании была прежде изложением силлогизмов, созданных одной силой логического мышления-; наша школа сделала из нее науку позитивного наблюдения, которая, опираясь на антропологию, психологию, уголовную статистику, а также на уголовное право и на тюрьмоведение, составляет ту синтетическую науку, которую я назвал уголовной социологией". Из приведенного места можно было бы подумать, что уголовная социология лишь дополняет уголовное правоведение. Но это предположение опровергается заявлением, что "совершенно схоластическим является вопрос о существовании уголовного право(ведения) в виде отдельной науки: будем ли мы его называть уголовным право(ведение)м или криминологией, или уголовной социологией, — все это лишь академические пустяки". Также отозвалось и гражданское правоведение. "Необходимо различать общее гражданское правоведение и гражданско-правовую политику. Общее гражданское правоведение есть наука в строгом смысле слова. Не преследуя никакой практической цели, но руководствуясь исключительно требованиями любознательности, оно изучает законы развития гражданского права. Оно предполагает, как подготовительную стадию, описательное гражданское правоведение, которое описывает в правильной системе факты гражданского права. Гражданско-правовая политика определяет цели и приемы, которыми должны руководствоваться законодатель и судья.

Считая вполне возможным социологическое изучение правовых явлений, нельзя, однако, допустить, чтобы оно было единственно научным, чтобы оно упраздняло догматику, чтобы оно составило особую от социологии науку <...>

<...> Итак, при всей важности социологии для правоведения, она не в состоянии поглотить юридических наук, имеющих свои особые задачи и доставляющих социологии необходимый материал. Но не упраздняет ли социология философию права, претендующую также на то, чтобы юридические науки доставляли ей материал, и не отвечающую той жизненной потребности, которая оправдывает самостоятельность специальных юридических наук с их догматическим методом? Предположение заменить социологией философию права не является единственной попыткой дать социологии уже насиженное место. Так, предлагают отождествить социологию с философией истории (Барт), с этикой (де-Роберти), с психологией, по крайней мере коллективной (Тард)...

§ 6. Философия права и энциклопедия права

Под именем энциклопедии понимается в настоящее время изложение совокупности добытых наукой знаний, представленное или в форме внешнего их сопоставления, например, в алфавитном порядке, или в форме некоторой систематизации, обусловленной удобством пользования. Смотря по тому, обнимает ли энциклопедия все человеческое знание или же определенную часть, говорят об энциклопедии общей или частной, например, медицинской, коммерческой, инженерной.

Энциклопедизм противополагается специальности, энциклопедист специалисту, по количественному, а не по качественному моменту. Дело идет только об объеме и разнообразии сведений, а не о глубине усвоения их. Энциклопедическое образование отличается в то же время от философского образования, которое, в противоположность ограниченной специальности, предполагает широкий объем знаний. Философское образование подлежит измерению в трех направлениях: в ширину, глубину и высоту, тогда как энциклопедическое знание поддается измерению только на плоскости. Следовательно, сходство философского и энциклопедического знания чисто поверхностное.

Энциклопедия права, как частная энциклопедия, должна представить в сжатом виде совокупность знаний, добытых юридическими науками. Такова энциклопедия права по идее, но не всегда она являлась такой в действительности.

Потребность в юридической энциклопедии стала обнаруживаться по мере дифференциации в самом праве. Пока все писаное право выражалось в римских и канонических источниках, для юридической энциклопедии было мало почвы. Но когда из права стали выделяться уголовное, процессуальное, административное, явилась необходимость соединять данные разных источников в один обзор. Действительно, в XVI и XVII столетиях таких произведений появляется очень много, и одно из них даже придает себе наименование энциклопедии, — Гунниус, Encyclopedia juris universi, 1683 г., которое и закрепляется за подобными обзорами. По своему характеру они представляли собой не что иное, как чисто механическое соединение большего или меньшего количества норм права. Объем изменялся в зависимости от цели энциклопедии. Он сокращался, когда энциклопедия права предназначалась для педагогических надобностей, расширялся, если она должна была служить судебной или иной практике.

В половине XVIII в. появляется ряд энциклопедий права с несколько измененным характером. Среди этих произведений особенное значение приписывается трудам Пюттера, автора двух работ. Основное отличие нового направления заключалось в том, что в них связность шла за счет объема. Авторы стремились найти в расположении материала некоторую идею.

С начала XIX в. в энциклопедию права врывается новый дух, представляющий отражение философской мысли, охватившей Германию со времени Канта. Привхождение философского элемента выражалось сначала в чисто механическом соединении юридических сведений с философскими, и только под влиянием Шеллинга начали стремиться к отысканию органической связи в предлагаемых юридических данных. Рядом с философским стало пробиваться еще новое движение, вызванное влиянием исторической школы. Энциклопедия права представила собой соединение элементов юридического, философского и исторического. Включение нового материала отразилось двояким образом на содержании энциклопедии. С одной стороны, стал сокращаться обзор различных частей положительного права, с другой — стал выдвигаться очерк основных понятий о праве. Энциклопедия права начала приближаться к философии права.

Для энциклопедии права обстоятельства сложились особенно благоприятно в Германии...

... В России университетский устав 1835 г. ввел энциклопедию законоведения, уставы 1863 г. и 1884 г. — энциклопедию права, предполагая, вероятно, предмет, вполне соответствующий тому, что под этим именем известно на Западе. Но русская наука не пошла по пути энциклопедизма. Главное внимание русской научной мысли сосредоточилось на основных понятиях, и энциклопедия права, по содержанию и по названию, перешла в общую теорию права.

Печальное состояние энциклопедии права обусловливается тем, что она не имеет и не может иметь будущего. Энциклопедия права представляет полную несостоятельность как с научной, так и с педагогической стороны.

Научная несостоятельность энциклопедии права выражается в том, что у нее нет ни объекта, ни метода, т. е. того, что оправдывает самостоятельность науки. Хотя некоторые решаются называть энциклопедию права "наукой наук", но в действительности ей недостает того, что должно быть у каждой науки — особой области исследования. Характерна та беспомощность, какая чувствуется в стремлении дать энциклопедии права особое содержание: это извлечение из юридических наук, обозрение, резюме, депо юридического знания, панорама и тому подобные слова, предназначенные заменить настоящий ответ. Основное содержание энциклопедии права составляет сжатый обзор того, что имеется уже в специальных юридических науках. И по существу энциклопедизма в энциклопедиях права не должно быть ничего больше. Краткие данные об основных понятиях — не что иное, как контрабанда. Никакого метода, присущего энциклопедии права и отличительного от тех, которыми пользуются юридические науки, не имеется. По существу энциклопедии в нее нельзя ввести методологию, и отсюда то двойное название — "Энциклопедия и Методология", которое так часто встречается в германских учебниках. С научной стороны энциклопедия права, не вносящая решительно ничего нового в сокровищницу человеческого знания, должна быть признана бесполезным членом научного общества.

Но, если энциклопедия лишена научного значения, может быть она обладает педагогическими достоинствами? Говорят, что энциклопедия права "служит необходимым введением в изучение специальных юридических наук и, в этом качестве, является предметом преподавания высокого интереса и важности". Против этого необходимо сказать, что энциклопедия права так же несостоятельна с педагогической стороны, как и с научной. Она трудна, бесполезна и вредна. Трудность энциклопедии права заключается в том, что усвоить себе содержание какой-нибудь отрасли правоведения, например, гражданское право, по сжатому обзору много труднее, нежели в развитом виде. По конспекту повторяют, но не изучают предмет. В высшей степени полезно, прежде изучения отдельных юридических наук, представить себе право в его целом. Картина целого должна предшествовать исследованию подробностей. Представить лицам, приступающим к изучению правоведения, право, независимо от отдельных норм, в которых оно выражается, выяснить его социальное значение, его отношение к другим проявлениям общественности, — значит вызвать интерес к изучаемому предмету, оправдать ту затрату труда, часто кропотливого и скучного, которого потребует догматика. Этой цели служить энциклопедия права неспособна. Вредность энциклопедии права обнаруживается в том, что молодой ум, который прежде всего следует приучать к строгой обоснованности, к критике воспринимаемого, деморализуется предложением усвоить несколько основных понятий, данных в беглом, догматическом виде. Там, где изучающему необходимо проникнуться верой и любовью к своему предмету, где ему надо убедиться в своем призвании, — ему предлагают верить на слово учителю, пока дело идет об основных понятиях, ему подносят поверхностный обзор положений отдельных наук, не подкрепленных ни общими социальными доводами, ни специально юридическими. Энциклопедия права в том виде, как ее понимают в Германии теперь, способна скорее оттолкнуть свежего человека от правоведения, чем привлечь к нему.

Из сказанного выясняется отношение энциклопедии права к философии права и к общей теории права, с которыми ее пытаются иногда отождествить. В действительности, энциклопедии права нет места среди правоведения. Рядом с юридическими науками существует только философия права, частью которой является общая теория права.

ТЕМА III
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

1. СОДЕРЖАНИЕ ТЕМЫ III

Характеристика экономической основы, социальной власти и норм первобытного общества. "Неолитическая революция". Причины и формы возникновения государства. Общее и особенное в происхождении государства у различных народов. Обусловленность процесса возникновения государственности конкретными историческими, социально-экономическими, военно-политическими, демографическими, экологическими, национальными, географическими, религиозными и иными факторами.

Общие закономерности возникновения и развития государства.

Причины возникновения права. Признаки, отличающие право от социальных норм первобытнообщинного строя (классово-волевой, общеобязательный и формально-определенный характер) на пути формирования правовых норм.

Плюрализм мнений о причинах возникновения государства и права. Теории происхождения государства и права — их виды и особенности. Общая характеристика патриархальной, психологической, материалистической, естественно-правовой, расовой, органической теорий, а также теории насилия.

2. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ К ТЕМЕ III

При изучении данной темы необходимо исходить из того, что государство и право не существовали всегда. Они возникают лишь на определенном этапе развития человеческого сообщества и в силу вполне определенных причин.

Многочисленными научными исследованиями историков, археологов и других ученых доказано, в частности, что первобытное общество не знало государственной организации как таковой. Не знают ее также и примитивные сообщества аборигенов, проживающих в настоящее время в Африке, Азии, Латинской Америке и других частях Земного шара.

Причины, лежащие, с одной стороны, в основе разложения первобытнообщинной организации, а с другой — в основе возникновения государственной организации, коренятся прежде всего в материальных условиях жизни общества: в расслоении его прежде всего по материальному признаку, а затем, как следствие этого — по социальному, политическому, идеологическому и многим другим признакам.

Причины возникновения государства и права не следует смешивать с конкретными условиями и формами их образования. У разных народов они могут быть далеко не одинаковыми. Важное значение для процесса формирования конкретного государства имеют многие факторы. В их числе — религиозные, географические, климатические, этнические и целый ряд иных факторов.

Говоря об общей теории возникновения государства и права, следует подчеркнуть, что она складывается из таких составных компонентов, как: а) теория (теории) происхождения исторически первого государства, а вместе с ним и права; б) теория (теории) возникновения различных типов государства и права и в) теория (теории) возникновения конкретных государств и правовых систем.

У каждого народа есть свои, обусловленные специфическими природными, климатическими и иными факторами его существования, особенности возникновения, становления и развития государственной организации и правовой системы. Однако вместе с тем существуют и общие для процесса возникновения, становления и развития государства и права у разных народов закономерности и черты. Это, в частности, обусловленность этого процесса уровнем развития материальной и духовной (интеллектуальной) культуры общества, неразрывная взаимосвязь и взаимозависимость государственной организации и правовой системы (позитивистский подход) и др.

Говоря об общих закономерностях и чертах процесса возникновения, становления и развития государства и права у разных народов, следует иметь в виду и их особенности, и наоборот.

3. ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ К ТЕМЕ III И КРАТКИЕ ОТВЕТЫ НА НИХ

1. Чем обусловлена многочисленность теорий происхождения государства и права?

Прежде всего необходимо отметить естественный характер существования множества теорий, объясняющих процесс происхождения государства и права. Он обусловлен, с одной стороны, сложностью и многогранностью таких явлений, как государство и право. А с другой — тем фактом, что каждая из этих теорий отражает или различные взгляды и суждения тех или иных групп, слоев, классов, наций, других социальных общностей на данный процесс, или взгляды и суждения одной и той же социальной общности на разные аспекты процесса происхождения государства и права. В основе таких взглядов и суждений всегда находились и находятся различные экономические, финансовые, политические и иные интересы.

Речь идет не только о классовых интересах и связанных с ними противоречиях, как это длительное время утверждалось в нашей отечественной и отчасти в зарубежной литературе. Вопрос ставится гораздо шире. Имеется в виду весь спектр существующих в обществе интересов и противоречий, оказывающий прямое или косвенное влияние на процесс возникновения, становления и развития государства и права.

За время существования юридической, философской и политической наук были созданы десятки самых разных теорий и доктрин. Высказаны сотни, если не тысячи самых различных предположений. А споры о природе государства и права продолжаются и по сей день.

Особая роль в решении вопроса о происхождении государства и права на протяжении истории развития человечества отводилась религии. Еще в Древнем Египте, Вавилоне и Иудее выдвигались идеи божественного происхождения государства и права. "Закон дал нам Моисей, наследие обществу Иакова", — читаем мы в Библии.

Но особенно широко данные идеи распространились на стадии перехода многих народов к феодализму и в феодальный период. На рубеже XII—XIII вв. в Западной Европе развивается, например, теория "двух мечей". Она исходит из того, что основатели церкви имели два меча. Один они вложили в ножны и оставили при себе. Ибо не пристало церкви самой использовать меч. А второй — они вручили государям для того, чтобы те могли вершить земные дела. Государь, по мнению богословов, наделяется церковью правом повелевать людьми и является слугой церкви. Основной смысл этой теории состоит в том, чтобы утвердить приоритет духовной организации (церкви) над светской (государством) и доказать, что нет государства и власти "не от Бога".

Примерно в тот же период появляется и развивается учение широко известного в просвещенном мире ученого-богослова Фомы Аквинского. Он утверждал, что процесс возникновения и развития государства и права аналогичен процессу сотворения Богом мира. Сам "божественный разум", согласно учению Ф. Аквинского, управляет всем миром, лежит в основе всей природы, общества, мирового порядка, каждого отдельного государства.

Религиозные учения о происхождении государства и права имеют хождение поныне. Поныне продолжают существовать и идеи, высказанные еще в Древнем Риме, о том, что на возникновение и развитие государства и права, а особенно на закат отдельных государств и правовых систем, решающее влияние оказали нравы, мораль. Жажда денег и власти, алчность, честолюбие, высокомерие, жестокость и другие отрицательные человеческие черты и страсти вели к гибели государств. "Что послужило главной причиной упадка Римского государства?" — спрашивает, например, римский историк I в. до н. э. Гай Саллюстий Крисп в известной своей работе "Заговор Катилины". И отвечает: "Упадки нравов, стяжательство, страсть к распутству, обжорству и прочим излишествам".

После того, пишет Саллюстий, когда трудом и справедливостью возросло Римское государство, когда силою оружия были укрощены великие цари и смирились дикие племена, когда исчез с лица Земли Карфаген — соперник Римской державы и все моря, все земли открылись перед нами, судьба начала свирепствовать и все перевернула вверх дном. Римляне, которые с легкостью и достоинством переносили лишения, опасности и трудности, не выдержали испытания досугом и богатством.

Все сказанное о падении нравов населения окончательно подорвало основы Римского государства, и оно было обречено. Так может случиться с любым государством. Нравы — положительные и отрицательные, добрые и злые — несомненно, играли и играют значительную роль в процессе возникновения и развития государства и права. Важную, но не решающую. Они являются, скорее, следствием, а не первопричиной. Хотя и выступают иногда, как в случае с Римской империей, на первый план.

Наряду с названными теориями важная роль в решении вопроса о происхождении государства и права на протяжении всей истории развития человечества отводилась и другим теориям.

2. Что собой представляет материалистическая теория происхождения государства и права?

Суть этой теории заключается в том, что основные причины возникновения государства и права усматриваются не в сфере религии или морали, а в области экономики и в социальной сфере жизни людей. Отсюда и ее название — "материалистическая" теория.

Согласно этой теории государственная организация приходит на смену родоплеменной организации. Право — на смену обычаям. И происходит это не в силу изменения общественных нравов, религиозных воззрений и взглядов, а в силу коренных изменений в экономической сфере и в самом первобытном обществе. Именно они привели к разложению первобытнообщинного строя и к утрате способности первобытными обычаями регулировать общественные отношения в новых условиях.

Известные во всемирной истории крупнейшие разделения труда, связанные с отделением скотоводства от земледелия, ремесла от земледелия и с появлением торговли и обмена, привели к быстрому росту производительных сил, к способности человека производить больше средств к существованию, чем это было нужно для поддержания его жизни. Становится экономически выгодным использовать чужой труд. Военнопленных, которых раньше убивали или принимали на равных в свой род, стали превращать в рабов, заставляли работать на себя. Производимый ими остаточный (сверх необходимого для прокормления) продукт присваивали.

В обществе сначала наметилось, а затем по мере разделения труда быстро усилилось имущественное расслоение. Появились богатые и бедные. Чтобы получить достаточно продукта, стал широко использоваться не только труд военнопленных, но и труд своих сородичей. Общество постепенно, в течение многих тысячелетий, расслаивалось на различные, со своими собственными интересами и своим собственным, далеко не одинаковым, статусом, устойчивые группы, классы, социальные прослойки.

По мере расслоения первобытного общества из общей массы членов рода постепенно выделяется знать — обособленная группа вождей, военачальников, жрецов. Используя свое общественное положение, эти люди присваивали себе большую часть военной добычи, лучшие участки земли, приобретали огромное количество скота, ремесленных изделий, орудий труда. Свою власть, ставшую со временем наследственной, они использовали для защиты не столько общественных, сколько личных интересов, для удержания в повиновении рабов и неимущих соплеменников. Появились и другие признаки разложения первобытнообщинного строя и соответствующей ему родоплеменной организации, которая постепенно стала вытесняться государственной организацией.

В новых общественно-экономических условиях прежняя система организации власти — родоплеменная организация, рассчитанная на управление обществом, не знавшим имущественного разделения и социального неравенства, оказалась бессильной перед растущими изменениями в сфере экономики и социальной жизни, усиливающимися противоречиями в общественном развитии, перед углубляющимся неравенством. "Родовой строй, — писал Ф. Энгельс в работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства", — отжил свой век. Он был взорван разделением труда и его последствием — расколом общества на классы. Он был заменен государством"^[20]. Государственные органы и организации частично появились в результате преобразования органов и организаций, сложившихся в рамках первобытнообщинного строя, частично — путем полного вытеснения последних.

О появлении признаков государства в любом обществе свидетельствует прежде всего выделение из него особого слоя людей, не производящих материальных или духовных благ, а занятых лишь управленческими делами; наделение данного слоя людей особыми правами и властными полномочиями; введение различных налогов и всевозможных податей, займов; подразделение членов общества не по кровнородственному признаку, как это было при первобытнообщинном строе, а по административно-территориальному признаку; появление на постоянной основе особых отрядов вооруженных людей, дружин, призванных, с одной стороны, защищать территорию и общество от нападения извне, а с другой — вести самим новые территориальные завоевания.

О появлении признаков государственной организации общества и вытеснении ею первобытнообщинной организации свидетельствуют и другие факторы. Помимо всего прочего они указывают на то, что государство не навязывается обществу извне. Оно возникает на его основе естественным путем. Вместе с ним оно развивается и совершенствуется.

3. В чем особенность естественно-правовой теории происхождения государства и права?

В отечественной и зарубежной литературе данную теорию нередко именуют договорной теорией. Отдельные ее положения развивались еще в Древней Греции. Значительное развитие эта теория получила в Средние века, где она активно использовалас

...