А. М. Лушников, М. В. Лушникова

ОНТОЛОГИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ ТРУДОВОГО ПРАВА В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 349.2

ББК 67.405

         Л82

      

Авторы:

Лушников А. М. — доктор юридических наук, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой трудового и финансового права Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова (ЯрГУ);

Лушникова М. В. — доктор юридических наук, профессор кафедры трудового и финансового права Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова (ЯрГУ), почетный работник высшего профессионального образования РФ.

В данном научном издании представлена характеристика развития науки российского трудового права в постсоветский период (1991–2016 гг.) на основе авторских развернутых рецензий на научные публикации, учебную литературу и ряд изданий иных жанров отраслевого характера. Определенное внимание уделено исследованиям зарубежных авторов, посвященных сравнительно-правовым аспектам трудового права, а также иным отраслевым исследованиям на русском языке.

УДК 349.2

ББК 67.405

© Лушников А. М., Лушникова М. В., 2017

© ООО «Проспект», 2017

К читателю

Есть книги, которые надо только отведать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить; иначе говоря, одни книги следует прочесть лишь частично, другие — без особого прилежания и лишь немногие — целиком и внимательно.

Ф. Бэкон (1561–1626), англ. философ,
полит. деятель

Для меня критика — это беспристрастная попытка познать и передать все лучшее, что есть в мире фактов и мыслей.

М. Арнолд (1822–1888), англ. поэт, критик

Если за точку отсчета взять самый конец 1991 года, то 2016 — своеобразный юбилей постсоветской науки трудового права: четверть века, или 25 лет. Для отечественной истории срок довольно малый, однако в масштабах истории науки трудового права — вполне достаточный. В качестве самостоятельной наука трудового права сформировалась на рубеже ХIХ—ХХ веков. Применительно к данному периоду четверть века представляет собой весьма значимый срок. Это дает возможность подвести некоторые предварительные итоги, определить перспективы дальнейших научных изысканий.

Изложенные положения во многом определили структуру данного исследования. В первом разделе рассмотрены вопросы онтологии науки трудового права и этапы развития отечественной науки трудового права в постсоветский период. Второй раздел посвящен рецензионному библиографическому обзору исследований в области трудового права в постсоветский период. Однако в этом же разделе дан и рецензионный обзор комплексных исследований, объединяющих вопросы трудового права и права социального обеспечения. Мы не отрицаем существование двух различных наук — трудового права и права социального обеспечения, однако они объединены как формально, единой научной специальностью «12.00.05», так и по существу — генетическим родством. Напомним, что право социального обеспечения выделилось из трудового права и имеет с ним много предметных связей и пересечений. Не случайно и в настоящее время ряд исследований¹ носят комплексный характер, затрагивают одновременно вопросы трудоправового и социально-обеспечительного характера². Проблематика трудового права и права социального обеспечения объединена еще и принадлежностью данных отраслей к социальному праву, а конструкция заключенных в их рамках договоров близка к социальным договорам³.

На сегодняшний день остается дискуссионным отраслевое разделение правовых проблем трудовой занятости, поэтому исследования в данной сфере проводят представители и той, и другой науки⁴. Кроме того, трудовое право и право социального обеспечения преподаются, как правило, в рамках одной кафедры, за исключением некоторых университетов (Уральский государственный юридический университет, Омский государственный университет).

На наш взгляд, отношения по трудовой занятости (кроме трудоустройства конкретного работника у определенного работодателя) входят в предмет права социального обеспечения, а не трудового права, что прямо вытекает как из законодательства (ст. 1 Трудового кодекса Российской Федерации) (далее — ТК РФ), так и из существа и правовой природы этих отношений. Однако в дальнейшем мы будем рассматривать и эти «пограничные» исследования, а в общем обзоре затронем и публикации по праву социального обеспечения.

Таким образом, во втором разделе представлен онтологический срез современного состояния науки трудового права, причем не в виде библиографического указателя, а развернутых рецензий на основные публикации отраслевого характера с существенной научной составляющей. Отметим, что уже в досоветский период определенное распространение получили не только указатели юридической литературы⁵, но и сборники рецензий специальной или общеправовой направленности⁶. В связи с этим интерес представляет журнал Демидовского юридического лицея (Ярославль) «Юридическая библиография» (издавался в 1907–1916 годах). В нем публиковались развернутые рецензии на текущие публикации по административному, гражданскому, уголовному и другим отраслям права. Начиная с 1886 года он выходил в качестве приложения к «Временнику Демидовского юридического лицея»⁷. Из индивидуальных рецензионных библиографических исследований можно отметить публикации специалиста по финансовому праву П. П. Гензеля (1878–1949)⁸.

В советский период преобладали библиографические указатели литературы по отдельным отраслям права⁹. Особое внимание хотелось бы обратить на исследования А. К. Безиной и ее учеников. Они основаны на сборе и систематизации сведений из научной литературы по отечественному трудовому праву за период 1917–2006 годов¹⁰. Эти указатели литературы так подробно и точно составлены, что до сих пор их практически невозможно дополнить, а в море трудоправовой литературы они являются своеобразным компасом, позволяющим ориентироваться по определенной проблематике или по конкретным персоналиям. Отметим, что современные аналогичные по масштабам работы есть только в гражданском, финансовом, конституционном и муниципальном праве¹¹.

Однако второй раздел данной книги написан, как уже отмечалось, в ином ключе. В соответствии со структурой трудового права приведены авторские рецензии на основные публикации не только в сфере труда и занятости, но и социального обеспечения, представлены общие сведения об авторах. В отдельных случаях упоминаются их предшествующие работы, прослеживается связь с кандидатской или докторской диссертациями и др. При этом используется тематический и строго хронологический принцип изложения материала, чтобы можно было последовательно рассмотреть изучаемую проблематику, ознакомиться в алфавитном порядке с работами нескольких авторов, если они датированы одним годом.

Значительное число рецензий специально подготовлено для настоящего исследования, а часть из них были опубликованы ранее. Прежде всего это рецензии на монографические исследования и учебную литературу по трудовому праву и праву социального обеспечения, датой выхода которых является 2003 год¹², а также отдельные рецензии, представленные в журналах «Государство и право», «Правоведение», в «Российском ежегоднике трудового права».

Далее методом исключения мы попробуем определить жанр публикаций, связанных с предложенной юридической онтологией. Отдельные статьи в журналах и иных периодических печатных изданиях останутся вне сферы нашего внимания по целому ряду причин. Во-первых, их «срок жизни» (активного использования в научном обороте) ограничивается обычно пятью годами и меньше. Во-вторых, в отличие от точных, технических, естественных наук и частично других гуманитарных наук (например, экономики) в одной статье крайне трудно отразить новый срез правовой действительности или по-новому осмыслить уже известный. В-третьих, материалы статей, как правило, входят в более обширные исследования тех же авторов. Однако это не препятствует общему обзору наиболее резонансных тематических научных академических сборников статей, материалов научных конференций, научных продолжающихся тематических изданий по трудовому праву, которые в совокупности отражают онтологические аспекты данной отраслевой науки.

Вне внимания авторов окажутся чисто практические и прикладные издания, например, практикумы, методические указания, комментарии к законодательству с преобладанием подборки нормативных правовых актов и элементарные учебники наподобие «Трудовое право за два часа».

Естественно, акцент сделан на монографические исследования, а также учебную литературу, подготовленную учеными-«трудовиками», представляющими, как правило, юридические факультеты университетов, юридические вузы и академические институты. Это же касается комментариев к законодательству с существенно научной составляющей, прежде всего ТК РФ, за исключением работ «очень плодотворных» авторов, написавших комментарии едва ли не ко всем кодексам и учебники по всем дисциплинам, в том числе трудовому праву.

Диссертации на соискание ученой степени кандидата и доктора юридических наук специально не рассматриваются, так как многие из них являются монографиями, и если они не опубликованы, то, как правило, и не включаются в научный оборот или включаются в недостаточной степени. Кроме того, это специфический научный жанр, и разбор диссертаций традиционно проводится в качестве самостоятельного исследования¹³. Локальные обзоры проводили и специалисты в сфере трудового права¹⁴. К настоящему времени есть необходимость подготовки общего обзора по постсоветскому периоду, однако это тема для отдельного исследования.

Мы постарались дать обзор всей литературы обозначенных жанров, ориентируясь в первую очередь на фонды Российской государственной библиотеки (Москва) и Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), а также ряда библиотек вузов и личную библиотеку авторов. К сожалению, не вся литература, особенно вышедшая в 90-х годах ХХ века, представлена даже в этих библиотеках, а малотиражные издания вузов и небольших издательств вообще достаточно часто обходили стороной центральные библиотеки. Именно этим может быть вызвана некоторая неполнота рецензируемой литературы, однако основные, резонансные издания в книге представлены.

Рецензии даны по соответствующим параграфам и по определенным темам, причем тематические сборники на ту или иную тему помещены в соответствующий тематический параграф. Учебная литература, а также справочники, комментарии, сборники и продолжающиеся издания общего характера рассмотрены отдельно. Некоторые издания иностранных авторов на русском языке также рецензируются, поскольку значительная их часть находится в активном научном обороте. Если имеется несколько изданий, что особенно характерно для учебной литературы и комментариев, то обычно рецензируется одно из них. Исключения сделаны тогда, когда книги разделены большим временным отрезком или сильно разнятся по содержанию.

В числе соавторов рецензий, помимо А. М. Лушникова и М. В. Лушниковой, есть и наши ученики: преподаватели, аспиранты и соискатели (бывшие и нынешние) кафедры трудового и финансового права юридического факультета Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. Это кандидаты юридических наук, доценты Т. Ю. Барышникова, Е. А. Исаева, Ю. А. Кузнецов (1971–2015), Д. А. Смирнов, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, доцент А. Б. Иванов, кандидаты юридических наук Е. В. Калпазанова (Каплун), А. Ю. Поваренков, В. А. Ратехина, М. А. Шабанова (Фомина), аспиранты М. А. Князькова, Н. В. Рощепко. Если рецензия подготовлена с их участием, то об этом указывается после ее текста.

И последнее. В рецензионном обзоре рассматриваются и основные научные и учебные издания. Авторы будут признательны за критические замечания по данным вопросам, подчеркнем, именно критические. Это позволит нам в рамках дискуссии уточнить свою позицию, найти дополнительные аргументы, а в ряде случаев и отказаться от отдельных положений. Как отмечал французский мыслитель Б. Паскаль, «мы должны благодарить тех, которые указывают нам наши недостатки».

Авторы

Раздел 1.
Онтология науки трудового права и развитие отечественной науки трудового права в постсоветский период

Истинная наука не знает ни симпатий, ни антипатий: единственная цель ее — истина.

У. Грове (1811–1896), англ. физик и химик

§ 1. Что такое онтология науки трудового права

Наука не является и никогда не будет являться законченной книгой.

Каждый важный успех приносит новые вопросы.

Всякое развитие обнаруживает со временем все новые и более глубокие трудности.

А. Эйнштейн (1879–1955), физик,
обществ. деятель

Прежде чем перейти к изложению материала, необходимо определиться с предметом исследования. Он обозначен как онтология науки трудового права. В связи с этим последовательно рассмотрим, что такое онтология, онтология права, онтология юридической науки, в частности, трудового права. Не претендуя на универсальное или полное объяснение, мы дадим авторскую трактовку применительно к предмету данного исследования.

Онтология (от греч. — учение о сущем, учение о бытии) представляет собой раздел философии, изучающий фундаментальные принципы бытия, его наиболее общие сущности и категории, структуру и закономерности¹⁵.

Этот термин впервые был употреблен Р. Гоклениусом (1613), затем И. Глаубергом (1656), а закрепился в научном обороте благодаря трудам Х. Вольфа (1679–754), который был не только известным философом и математиком, но и юристом. Немаловажно, что последний являлся сторонником естественного права и одним из авторов «юриспруденции понятий». Именно он поставил знак равенства между онтологией и метафизикой бытия и вещей, посчитав ее основой метафизики вообще. Г. Гегель (1770–1831) ограничил онтологию «учением об абстрактных определяемых сущностях»¹⁶.

В ХХ веке онтология снова трактуется как строго предметная философия бытия¹⁷, а именно в трудах Н. Гартмана (1882–1950), который утверждал, что «строение материального мира имеет форму наслоения. Главных слоев четыре: физически-материальный, органически-живой, душевный, исторически-духовный. Каждый из этих слоев имеет свои законы и принципы. Более высокий слой бытия целиком строится на более низком, но определяется им лишь частично»¹⁸. В онтологии науки эти слои можно изучать в обратной последовательности. Слой духовной жизни не сводится только к сознанию индивида, а, по мнению ученого, составляет над ним собственную плоскость бытия, плоскость исторически объективного духа. Язык, право, нравственность, мораль, модель общества, религия, искусство, техника составляют объективный дух. Соответственно, индивиды вырастают из него, его перенимают и передают. Вследствие этого индивиды становятся чем-то большим, чем субъекты, они — личности. Другими словами, исторически-духовная среда определяет личность нового рода: с предвидением и предопределением, свободой и сознанием ценностей. Только в этой социальной среде личность вырабатывает способность к научным исследованиям. Отсюда его максима: «Бездуховное бытие не имеет истории»¹⁹.

Бытие душевного мира конкретной личности (исследователя) включает в себя, в том числе, предметное сознание, а также противодействие акта и содержания (представления). Сюда же относится трансцедентация таких актов, как хотение, действие и др., в которых заложен выход из внутреннего мира и связывание его с пространственно-предметным миром²⁰. Не случайно современный американский философ Д. Дэвидсон (1917–2003) утверждал, что для понимания говорящего надо создать его портрет как разумного субъекта, отвечающего на стимулы окружающего мира и других людей. Он писал: «При любой попытке понять вербальное сообщение его надо рассматривать — в его естественном окружении — как часть более широкого действия»²¹. В сущности, об этом напоминал и австрийский философ Л. Витгенштейн (1889–1951) в «Философских исследованиях», в которых представлена его «языковая игра»²². В полном объеме это относится и к научным работам, в связи с этим можно вспомнить шутку о том, что знакомство с автором освобождает от необходимости знакомиться с его научными работами, или наоборот: знакомство с научными работами может освободить от необходимости знакомиться с их автором.

Органически-живой слой представляет собой исследовательскую деятельность познающего субъекта через выбор тематики и цели исследований, методологического инструментария, стиля и формы изложения, выбор формы обнародования результатов исследования и др. По мнению советского философа М. К. Мамардашвили (1930–1990), здесь имеется в виду формирование онтологической реальности сознания, если под ней понимать выявление некоторых независимо от нас действующих сцеплений и механизмов, т. е. это подлинное «бытие существующего», или «бытие-в-мысли». Наука в данном случае представляет собой «интеллегибельное» (умопостигаемое) измерение, причем не любой результат его освоения имеет онтологическое значение²³. Речь идет даже не о плагиате или компиляции, а о соответствии «бытия-в-мысли» критериям научности. Буквально, бытие науки всегда нематериально, «в мысли», как отражение реально существующих социальных процессов. Однако оно всегда выражается через информацию, текст и в этом смысле через него позволяет увидеть отражаемую правовую реальность. В этой связи основой получения научных знаний о праве является «онтологически укорененное сознание», а не какая-либо субъективность, и без соответствующей профессиональной подготовки и творческого начала невозможна «мыследеятельность», создающая научную реальность, бытие науки.

Наконец, физически материальное выражение бытия представляет собой внешне выраженные, формализованные результаты исследовательской деятельности конкретной личности, т. е. выраженную во вне информацию. Чаще всего это публикации статей, книг, диссертации, тексты выступлений, тексты на электронных носителях и др. В этом слое реальности в снятом виде представлены три предшествующих слоя, которые в значительной степени и обусловили физически-материальные результаты научных исследований. Это позволило нам изучать онтологию науки трудового права именно через основные научные публикации постсоветского периода по данной тематике.

Более того, собственно об органически-живом, душевном, исторически-духовном срезе существования современной науки (через ее творцов — исследователей) рассуждать еще преждевременно. Большинство ученых, чьи труды анализируются в книге, продолжают научное творчество, и касаться данной проблематики нет возможности в силу продолжения этих процессов, да и просто неэтично. В отношении науки прошлого такие попытки нами предпринимались ранее²⁴.

М. Хайдеггер (1889–1976) и К. Ясперс (1883–1969) обосновывали фундаментальную онтологию, которая претендует быть основой всех опытных наук. Она связана с раскрытием сущности бытия, показывает, как бытие обнаруживается в существовании²⁵. В связи с этим можно утверждать, что «вброшенный» («впущенный») (по терминологии М. Хайдеггера) в определенное время, пространство, семью человек может реализовать себя через научную деятельность. Это результат поиска им смысла своего «падения», смысла жизни. Жизнь посвящается исследованию наших возможностей в той обстановке, в которой мы оказались. Таким образом, осуществляется «бытие как событие», или «время и бытие сбиваются в событие»²⁶. Таким событием в бытие науки как раз и являются научные публикации как результат «поиска смысла». Ж. П. Сартр (1905–1980) по этому поводу достаточно категорично утверждал: «Нет никакого гения, кроме того, который выражает себя в произведениях искусства… Человек живет своей жизнью, он создает свой облик, а вне этого облика ничего нет… Мы хотим лишь сказать, что человек есть не что иное как ряд его поступков, что он есть сумма, организация, совокупность этих отношений, из которых составляются эти поступки»²⁷. Следует вспомнить слова русского историка В. О. Ключевского о том, что в жизни ученого и писателя главные биографические факты — книги, важнейшие события — мысли.

Философы выделяют старую и новую (современную) онтологию. Первая рассматривает весь мир в его отношении к человеку, т. е. все формы и связи реального мира с его богатством переходов как приспособленные к человеку. Следовательно, старая онтология ограничивает сферу реального только материальным. Новая онтология основана на более широком подходе к реальности. Предметом такой онтологии выступает сущее, бытие, определяемое в полноте и единстве всех реальностей: объективной, физической, субъективной, социологической, виртуальной. Большое место при этом занимает категориальный анализ. Именно новая онтология позволяет изучать в полном объеме онтологию науки.

Онтология права, соответственно, понимаемая в духе новой онтологии, имеет своим предметом сущее (реально существующее) право, бытие права. Право при этом определяется в полноте и единстве всех своих реальностей. Однако эти реальности всегда положительно выражены во вне в виде информации: текста, слова, официального документа, компьютерного файла, символа и др. Примечательно, что ученые самых разных направлений все чаще связывают бытие права именно с информацией²⁸.

В связи с этим вполне обоснованно введение такой категории, как «правовая реальность», однако не в философском²⁹, а теоретико-правовом смысле. Удачные примеры использования такого подхода уже есть, в частности, при определении объекта сравнительного правоведения³⁰, хотя актуальным и открытым остается вопрос о соотношении правовой реальности и правовой системы.

На наш взгляд, онтология права не только часть (раздел) философии права, но и пограничная зона с теорией права, определяющей, в чем выражается реально существующее право. Это наука о сущем, а не о желаемом или идеальном праве, с которым традиционно имеет дело философия права. Следовательно, мы можем рассуждать о переходе от желаемого (философия права) к существующему (теория права), о перемещении из сферы должного в сферу наличного права. Для нас это принципиально важно, так как возможно рассматривать онтологию права не только как исключительно философско-теоретический раздел науки, основанной на дедуктивном методе, но и в значительной степени теоретико-прикладной, основанной и на индуктивном методе. Еще раз подчеркнем, что, на наш взгляд, онтология права имеет дело именно и прежде всего с существующим правом во всех его проявлениях.

Вероятно, совсем не случайно современный правовед и судья Конституционного Суда Российской Федерации (далее — КС РФ) Г. А. Гаджиев пишет о необходимости практически ориентированной философии права с целью ликвидации разрыва между философией права и юриспруденцией³¹. Представляется, что существование «практически ориентированной философии права» достаточно сомнительно, как и утверждение о том, что «философско-правовое знание является действительным основанием юриспруденции»³². Это не более (и не менее) верно, что основой исторической науки является философия истории, а экономической науки — философия экономики. Примечательно, что не только ни один серьезный историк или экономист, но даже ни один философ не предложил философские проблемы данных сфер научного знания положить в основу постижения проблем истории или экономики. Поэтому выдвижение в юриспруденции на первый план философской проблематики как основы правовых знаний весьма необычно и даже несколько странно. Это означает реальный отход от анализа сущего (теории и отчасти онтологии) к изучению должного (собственно философии) как основы юридического знания. В науке трудового права ученые относительно недавно перешли к анализу проблем философии, в том числе, онтологии трудового права³³. В основном они сводятся к экстраполяции общефилософских и философско-правовых конструкций на трудовое право. (К сожалению, в силу ограниченности места мы не можем дать подробную характеристику авторского философского и теоретического кредо, однако достаточно подробно о нем было написано ранее³⁴).

Онтология юридической науки связана с бытием особого научно- теоретического мира, который отражает бытие права в полноте и единстве всех его реальностей. Следовательно, в ходе научного познания происходит своеобразное «удвоение мира», отражается реально существующее право как упорядоченная совокупность теоретических объектов, выявленных и создаваемых наукой³⁵. Онтология юридической науки выражает накопленную совокупность знаний о бытии права, отраженную в бытии юридической науки. Это достигнутый уровень теоретического осмысления феномена права в его онтологическом измерении, т. е. совокупность научных знаний о существующем праве. Данные научные знания выражаются преимущественно в научных публикациях, посвященных проявлениям правовой реальности.

Соответственно, онтология науки трудового права имеет предметом бытие данной науки во всех ее реальностях и проявлениях. Как уже отмечалось, преимущественно это бытие внешне выражается в научных публикациях по проблематике данной науки.

§ 2. Периодизация и характеристика этапов развития российской науки трудового права в постсоветский период

Чтобы обозреть прогресс науки в целом, полезно сравнить современные проблемы науки с проблемами предшествующей эпохи и исследовать те специфические изменения, которые претерпела та или иная важная проблема в течение десятилетий или даже столетий.

В. Гейзенберг (1901–1976), нем. физик

Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.

Ф. Бэкон (1561–1626), англ. философ, полит. деятель

История науки трудового права в постсоветский период может быть условно разделена на два больших периода: первый — 90-е годы ХХ века (1991–2000); второй — начало XXI века (до 2016 года). Своеобразным водоразделом этих периодов стало принятие ТК РФ (2001 год).

Первый период связан с подготовкой новой кодификации трудового законодательства, когда идет поиск «нового образа» трудового права, связанного с отходом от однолинейного диалектико-материалистического подхода. В рамках этого периода можно выделить два подпериода, рубежом которых служит примерно середина 90-х годов прошлого столетия. В первой части этих десяти лет многие ученые испытывали не просто общий творческий кризис, связанный с политическими потрясениями 1991 и 1993 годов и резким ухудшением экономической ситуации, но и чувство растерянности и дезориентации. В таких условиях развернулась дискуссия о самостоятельности отрасли трудового права³⁶, которая сплотила и сорганизовала ряды ученых-«трудовиков». Вместе с тем изменения, вносимые в Кодекс законов о труде РФ (далее — КЗоТ РФ) 1971 года, только усугубляли ситуацию, а его противоречивость провоцировала порой неконструктивные научные дискуссии, часть из которых имела даже известную схоластическую составляющую, например, о соотношении и отраслевой принадлежности трудового договора и «трудового контракта».

Во второй половине 90-х годов XX века в конструктивное русло перешло обсуждение практически всех проблем общей части трудового права, велись предметные дискуссии по институтам особенной части трудового права. Новый облик отрасли трудового права связан с расширением договорных начал в правовом регулировании трудовых отношений³⁷, развитием локального нормотворчества.

Следует выделить новаторский подход к проблемам теории трудового права в «Курсе российского трудового права»³⁸, авторы которого исходили из того, что в отличие от цивилистики наука трудового права не может возвращаться к своим истокам, ибо она сформировалась в основном в XX веке, т. е. возможно лишь использование досоветского, советского и зарубежного опыта для создания новой национальной модели правового регулирования труда. Отметим, что еще в советский период представители ленинградской школы трудового права во главе с А. С. Пашковым обосновали концепцию управления трудом в развитом социалистическом обществе и роль трудового права в этом механизме³⁹, как и авторы обозначенного Курса российского права. Избранные труды А. С. Пашкова благодаря стараниям его учеников⁴⁰ были переизданы — так зародилась добрая традиция периодически издавать труды классиков отечественной трудоправовой науки⁴¹.

Отметим, что в постсоветский период активизировались исследования, посвященные проблемам личности в трудовом праве, когда трудовая деятельность является не только реализацией права на труд, но и реализацией творческого потенциала конкретной личности, свободы труда и свободы трудового договора. В 90-х годах в таком ключе продолжали вести изыскания представители пермской юридической школы, а именно Л. Ю. Бугров⁴².

В этот период сформировалось также новое научное направление — социальное партнерство в сфере труда, которое и в дальнейшем не было обделено вниманием исследователей⁴³. Утвердилось многообразное понимание социального партнерства как отраслевого принципа, важнейшего института отрасли трудового права, механизма правового регулирования трудовых отношений.

Новую страницу в изучении международного, зарубежного и сравнительного трудового права без идеологических штампов открыли И. Я. Киселев (1932–2005), К. Н. Гусов (1948–2013) и др.⁴⁴

Во многом наработки ученых и всего экспертного сообщества оказали влияние на концепцию и содержание ТК РФ 2001 г.⁴⁵, обеспечили довольно взвешенное сочетание преемственности и новаций в правовом регулировании трудовых отношений. При этом в общие положения ТК РФ до настоящего времени внесено незначительное количество поправок и изменений, причем преимущественно непринципиального характера. Все это свидетельствует, в том числе, и об относительно качественной проработке основных теоретических проблем общей части ТК РФ.

В целом в 90-е годы продолжали активное научное творчество ученые, защитившие докторские диссертации еще в советский период: А. К. Безина, А. Д. Зайкин (1924–2002), М. Л. Захаров, Т. В. Иванкина (1930–2015), С. А. Иванов (1924–2008), Р. И. Иванова (1944–2005), И. Я. Киселев (1932–2005), А. М. Куренной, В. М. Лебедев, Р. З. Лившиц (1929–1997), М. В. Молодцов (1928–2007), Ю. П. Орловский, А. С. Пашков (1921–1996), В. Н. Скобелкин (1924–2003), И. О. Снигирева, О. В. Смирнов (1926–2010), А. И. Ставцева (1925–2004), В. Н. Толкунова (1914–2004), Э. Г. Тучкова, В. Ш. Шейхатдинов, А. И. Шебанова и др.

В первой половине 90-х годов прошлого века докторами юридических наук стали Л. Ю. Бугров (1950–2012), К. Н. Гусов (1948–2013), С. П. Маврин, О. М. Медведев, А. Я. Петров, И. П. Плиев, Л. А. Сыроватская (1927–1999), Е. Б. Хохлов, О. С. Хохрякова, В. Д. Шахов (1951–2000), А. А. Шугаев.

В начале ХХI века начался второй период развития постсоветской науки трудового права, отчасти связанный с принятием ТК РФ. В этот период российская наука трудового права продолжает искать новую парадигму отрасли трудового права. В связи с этим нельзя не упомянуть труды В. М. Лебедева и его учеников, которые обосновали нетрадиционные подходы к учению о юридических фактах в трудовом праве, об объекте трудовых правоотношений, вывели родовое понятие «трудовая сделка», развили концепцию трудовых правоотношений, обозначили новые подходы к трудоправовой компаративистике⁴⁶.

Представители томской школы трудового права, преимущественно ученики В. М. Лебедева, позиционируют себя с такими достижениями, как обоснование новой парадигмы трудового права, предложение оригинальной системы и основания классификации норм трудового права, разработка теории трудового состояния работника и др.⁴⁷. В. М. Лебедев парадигму современного трудового права связывает с выработкой новой трудоправовой идеологии. Советская парадигма, основанная на едином и неделимом социалистическом трудовом правоотношении, по его мнению, уступает место парадигме трудовых партнерских отношений, определяющей правовое регулирование наемного труда уже не только государством, но и работодателем. В. М. Лебедев констатирует возрастание нормотворческой роли работодателя при установлении на централизованном уровне минимальных, пороговых, процедурных и процессуальных стандартов регулирования наемного труда. Ученый настаивает на том, что нормы трудового права должны обеспечивать надлежащую защиту интересов обеих сторон трудового правоотношения, выступает за налаживание контактов между учеными и законодателями, за больший консерватизм законодателей, которые должны руководствоваться правилом «не навреди»⁴⁸.

Новая кодификация трудового законодательства поставила на повестку дня вопрос о системе отрасли трудового права. В. Н. Скобелкиным и его учениками была предпринята попытка обоснования новой отрасли — процедурно-процессуального права⁴⁹. Теоретической базой этой концепции послужила теория «комплекса трудовых правоотношений», которую активно разрабатывал В. Н. Скобелкин. В отличие от господствующего в теории трудового права признания существования единого трудового правоотношения он доказывал наличие системы таких трудовых отношений, как материально-правовые и нематериальные (организационные, процедурные, процессуальные)⁵⁰.

В начале XXI века российская наука трудового права вошла в переломный период своего развития, вызванный коренными изменениями всей социально-политической системы российского общества. По сути, происходит переход к иным цивилизационным и методологическим основам отраслевой науки. Его можно сравнить только с периодами формирования российской науки трудового права и создания советской модели трудового права.

Отсюда вполне понятен и обоснован повышенный интерес современных исследователей к историческим истокам отраслевой науки и законодательства (Е. М. Акопова (1922–2012), И. Я. Киселев, Е. Б. Хохлов и др.)⁵¹. Возможно, активное обращение к истории отрасли и науки стало одним из самых зримых и важных изменений именно в этот период. Во многих исследованиях, посвященных общим проблемам трудового права или отдельным отраслевым институтам, стали появляться специальные параграфы и даже главы, специально посвященные истории вопроса. В меньшей степени это коснулось учебной литературы. Примечательно, что существенную историко-правовую составляющую имеют уже более десятка диссертационных исследований.

Некоторый интерес для ученых-«трудовиков» представляют и публикации специалистов по отечественной истории и истории экономики. Это касается работ по истории рабочего класса, промышленности, исследовательского проекта «Институт фабричной инспекции в России (1882–1914 гг.)»⁵², жизнеописания отдельных профсоюзных деятелей⁵³. Однако часть из них написана с претензией на сенсационность, а в целом они достаточно поверхностны⁵⁴.

Обращение ученых к проблемам общей части трудового права и отдельным отраслевым институтам⁵⁵ трудового правоотношения (Э. Н. Бондаренко, С. Ю. Головина, К. Н. Гусов, А. М. Куренной, С. П. Маврин, Г. С. Скачкова и др.)⁵⁶, договоров о труде⁵⁷ стало носить системный характер. Разработка проблем дифференциации в правовом регулировании трудовых отношений послужила основой для формирования специальной части ТК РФ, посвященной особенностям правового регулирования трудовых отношений отдельных категорий работников. В ряде работ были рассмотрены относительно новые для отечественной науки проблемы, имеющие не только теоретическое, но и практическое значение. Это, в частности, дискриминация и дифференциация в трудовых отношениях, нетипичные трудовые договоры, злоупотребление правом⁵⁸.

В этот период был издан полный «Курс трудового права» представителями ярославской школы трудового права⁵⁹. В нем в историко-правовом и сравнительно-правовом аспектах рассмотрены все институты общей и особенной частей отечественного трудового права, предложена концепция нетипичных трудовых отношений, исследованы место трудовых прав в системе прав человека, пределы осуществления и ограничения трудовых прав⁶⁰; обосновано появление новых институтов и подинститутов трудового права, например, информационного трудового права, коллизионного трудового права; поставлены вопросы применения юридической техники в трудовом праве: презумпции, фикции и иные нетипичные правовые предписания.

В эти годы вошла в рабочий ритм практика подготовки комментариев как к нормам ТК РФ, так и к отдельным разделам трудового права и иным актам трудового законодательства⁶¹. При этом достаточно интенсивно исследовались проблемы судебной практики по трудовым делам и трудовых споров. За редким исключением⁶² они носили учебный и прикладной характер. Напротив, исследования о защите трудовых прав и по охране труда в значительной степени приобрели монографический и научно-практический характер⁶³.

Под редакцией В. М. Лебедева и его ученицы Е. Радевич в Кембридже на английском языке вышел коллективный труд «Трудовое право в России» (2014), в подготовке которого принимали участие ряд ведущих российских ученых-«трудовиков»⁶⁴.

По сравнению с 90-ми годами существенно активнее стали исследоваться проблемы международного, зарубежного и сравнительного трудового права (Н. Л. Лютов, Д. В. Черняева, И. В. Шестерякова и др.)⁶⁵.

Подчеркнем, что издание зарубежных исследователей в России по интересующей нас проблематике и в настоящее время достаточно ограничено и осуществляется преимущественно при участии МОТ⁶⁶ и исследователей Беларуси, Казахстана, Киргизии.

Незаменимым подспорьем в этой части являются ежеквартальные сборники статей и аналитических материалов в области трудовых прав человека, условий труда и жизни работников, которые готовят зарубежные авторы под эгидой МОТ и публикуются на английском, французском и испанском языках. Русское издание этого «Международного обзора труда» редактировал З. С. Богатыренко и выходило оно в начале 90-х годов ХХ века (последний раз издан (тома 144 № 4 и 145 № 1–4) в 2008 году).

Также на русском языке стали публиковаться исследования зарубежных ученых-«трудовиков», прежде всего из бывших республик СССР. Они печатались как в этих иностранных государствах, так и в России. В наибольшей степени это касается ученых из Беларуси: К. Л. Томашевского и Е. А. Волк⁶⁷. Стоит отметить также ученых из Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Молдовы, Украины⁶⁸ и др. Отрадно, что появились совместные работы российских и зарубежных исследователей, посвященные проблемам трудового права⁶⁹.

Во второй половине 90-х годов — первой половине первого десятилетия ХХI века докторские диссертации защитили Е. М. Акопова (1922–2012), Э. Н. Бондаренко, М. О. Буянова, С. Ю. Головина, И. К. Дмитриева, Д. Г. Иосифиди, К. Д. Крылов, В. В. Курилов, М. В. Лушникова, А. М. Лушников, Е. Е. Мачульская, В. И. Миронов, В. Д. Мордачев, Т. А. Нестерова (1964–2006), А. Ф. Нуртдинова, С. В. Передерин, Ю. Н. Полетаев, В. И. Попов, Н. М. Саликова, Г. С. Скачкова, В. Г. Сойфер (1932–2012), Т. А. Сошникова, М. Ю. Федорова, Г. В. Хныкин, Л. А. Чиканова, С. Ю. Чуча.

Начиная с 2006 года докторские диссертации защитили И. И. Андриановская, А. Л. Благодир, Ю. В. Васильева, В. П. Галаганов, А. В. Гусев, Т. С. Гусева, С. Х. Джиоев, Н. И. Дивеева, А. З. Долова, Е. А. Ершова, Р. Н. Жаворонков, М. А. Жильцов, О. Б. Зайцева, С. И. Кобзева, И. А. Костян, Н. Л. Лютов, Т. К. Миронова, П. Е. Морозов, А. А. Сапфирова, И. В. Шестерякова и др. Таким образом, в постсоветский период (на начало 2016 года) защитили докторские диссертации по специальности «12.00.05», по нашим подсчетам, 57 человек.

Примечательно, что в ученых советах российских вузов диссертации в разное время защищали и представители иностранных государств, в том числе: В. И. Кривой (Беларусь), А. М. Нурмагомбетов (Казахстан), кандидатские диссертации таких ученых, как Л. Зрейк (Израиль), Я. В. Кривой (Беларусь), Р. П. Рачев (Болгария).

При этом кандидатских диссертаций, посвященных проблемам правового регулирования трудовых и социально обеспечительных отношений, в постсоветский период было создано более трехсот, по неполным данным, и интенсивность таких исследований не снижается.

В постсоветский период определился ряд ведущих научных школ по интересующим нас направлениям, причем сформировались они в основном еще в советское время. Это прежде всего московская (Московский государственный университет (МГУ), Московский государственный юридический университет (МГЮУ), Академия труда и социальных отношений (АТ и СО), а в последние годы и Высшая школа экономики (ВШЭ)). К ней относятся школы Института законодательства и сравнительного правоведения (ИЗ и СП) при Правительстве РФ и Института государства и права (ИГП) РАН, а также ряд других московских вузов.

К числу ведущих школ относятся также Петербургская (Санкт-Пе­тер­бургский государственный университет (СПбГУ)), Уральская (Уральский государственный юридический университет (УрГЮУ)), Пермская (Пермский государственный университет (ПГУ)), Сибирская (Томский государственный университет (ТГУ) и Омский государственный университет (ОмГУ)), Ярославская (Ярославский государственный университет (ЯрГУ)).

Именно представители перечисленных школ подготовили подавляющее большинство исследований постсоветского периода. О формировании этих школ и их выдающихся представителях мы уже писали ранее, представив историю российской школы трудового права в лицах и событиях⁷⁰.

Таким образом, для постсоветской науки трудового права актуальной практической задачей стала разработка новой, во многих отношениях принципиально иной, концепции отрасли трудового права. Критическое осмысление феномена советского трудового права стимулировало новые подходы в исследовании проблем социального назначения, принципов трудового права, включая принцип свободы договоров о труде, запрет дискриминации, правовой статус субъектов (индивидуальных и коллективных), понятийный аппарат отрасли, социальное партнерство в сфере труда.

Сочетание разработанных в советский период теоретических конструкций и современных новаций послужило основой проведения четвертой кодификации отечественного трудового законодательства и внесения изменений и дополнений в действующий ТК РФ.

Раздел 2.
Рецензионный обзор исследований в области трудового права в постсоветский период

Абсолютно не выношу критики в свою сторону. Поэтому если хотите покритиковать меня, начните лучше так: «О, это шедевр!» — а потом постепенно, не спеша, объясните мои возможные ошибки в сценарии.

Т. Роббинс, совр. амер. актер

§ 1. История трудового права

Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый — время.

В. Г. Белинский (1811–1848), лит. критик, публицист

Интерес ученых-«трудовиков» к историко-правовой проблематике начал возрастать уже с начала 90-х годов, однако первоначально стали выходить публикации в периодической печати, работы учебно-методического характера, соответствующие фрагменты в обобщающих работах⁷¹.

Хохлов А. В. Российское законодательство о труде в конце ХIХ — начале ХХ века. Иваново: ИвГУ, 1993. 64 с.

Первую относительно объемную работу по истории досоветского трудового законодательства подготовил кандидат юридических наук, доцент Ивановского государственного университета А. В. Хохлов на базе исследований работ ученых дореволюционного периода В. П. Литвинова-Фалинского и А. А. Микулина. В целом представлена объективная картина развития трудового законодательства начиная с Закона от 1 июня 1882 года.

Далее в ней дана краткая характеристика других трудоправовых законов, в том числе 1885, 1886 и 1897, 1903 годов. Упомянут и Устав о промышленности 1893 года, включавший общие положения о личном найме, о найме рабочих на фабрики, заводы, мануфактуры, особые правила взаимоотношений фабрикантов и рабочих.

При этом работа носит описательный характер, а автор в большинстве случаев воздерживается от собственных развернутых оценок. До известной степени такой подход был неизбежен в связи с новизной изучаемого материала, тем более что очевидной сильной стороной работы стал отказ от излишне критического подхода, свойственного исследователям советского периода. Впрочем, следование дореволюционным исследованиям имело и негативные последствия. В частности, это выразилось в крайне малом внимании к Уставу о промышленном труде (издан в 1913 году), которое современные ему российские ученые не успели подробно прокомментировать из-за начавшейся вскоре Первой мировой войны и последующих революционных событий.

В качестве вывода отметим, что данная книга отличается фактической насыщенностью и информативностью. Это был один из первых шагов в направлении возрождения интереса отечественных ученых к истории развития трудового права в досоветский период.

Соболев С. А. Очерки по истории трудового договора в России. Ижевск: ИД «Удмуртский университет», 1999. 67 с.

Вашему вниманию представляется рецензия на исследование кандидата исторических наук, старшего преподавателя (ныне доцента) кафедры трудового права и основ правоведения Удмуртского государственного университета С. А. Соболева. Это один из немногих ученых-«трудовиков», кто последовательно занимается отраслевой историко-правовой проблематикой на протяжении 20 лет.

Автор с известной долей условности выделил четыре периода становления трудового договора в России: первый — начало ХII — ХVII века; второй — ХVIII — начало ХХ века; третий — примерно с 1917 года — по вторую половину 80-х годов; четвертый — примерно с 1990 года — по дату публикации (т. е. 1999 год). При анализе этих периодов С. А. Соболев опирался на опубликованные нормативные правовые акты, активно использовал труды Л. С. Таля, В. А. Поссе, К. П. Победоносцева, Г. Ф. Шершеневича и др. С учетом того, что это было одно из пионерских исследований, отметим его высокий научный уровень.

Однако вызывает сомнение предложенная автором периодизация «становления трудового договора в России». Во-первых, стоило бы заметить становление законодательства по регулированию наемного труда, поскольку само понятие трудового договора относится уже к началу ХХ века. Во-вторых, период начала ХII — ХVII века целесообразно связывать только с формированием предпосылок, но никак не со становлением законодательства о труде и трудовом договоре, как и значительную часть второго периода.

Наконец, не совсем понятен жанр публикации, тем более что авторский текст занял первые 35 страниц, а далее приведены выдержки из досоветских нормативных правовых актов от Русской Правды до Устава о промышленности фабричной и заводской. Спорен и их выбор, поскольку отсутствуют примеры из ключевых актов, в том числе Закона от 3 июня 1886 г. и Устава о промышленном труде (издан в 1913 году). Но, подчеркнем, данная работа стала предвестником активизации историко-правовых исследований трудовых отношений.

Хохлов Е. Б. Очерки истории правового регулирования труда в России. Ч. 1. Правовое регулирование труда в Российской империи. Учеб. пособ. СПб.: Спец. юр. ф-т по переподготовке кадров по юридическим наукам СПбГУ, 1999. 196 с.

Е. Б. Хохлов, доктор юридических наук, профессор (впоследствии заведующий кафедрой) трудового права и охраны труда Санкт-Петер­бургского государственного университета, является одним из ведущих специалистов в области истории трудового права.

Структура данной книги вполне логична и согласуется с авторским замыслом. В первой главе, посвященной истории правового регулирования труда в Российской империи, рассматривается состояние российской экономики накануне реформ 60-х годов ХIХ века.

Далее дана общая характеристика механизма правового регулирования труда, сложившаяся к тому времени, рассмотрены законопроекты в данной сфере 60–80-х годов ХIХ века, показано формирование фабричного законодательства Российской империи. Автор обоснованно связывает это формирование с периодом конца ХIХ — начала ХХ веков, а ключевую роль отводит Закону от 3 июня 1886 г., заложившего нормативную базу формирования института трудового договора, и объединению фабричных законов в Своде законов о государственном благоустройстве (с. 70, 180, 185,186 и др.).

Вторая глава характеризует механизм правового регулирования наемного труда в Российской империи, т. е. в период до 1917 года. Отдельно рассматривается законодательство о найме, профсоюзы и практика кол­лективно-договорного регулирования, трудовой договор, ответственность в отношениях найма труда.

При подготовке работы и в формировании выводов Е. Б. Хохлов опирался преимущественно на труды российских правоведов и экономистов, таких, как А. Н. Быков, В. П. Литвинов-Фалинский, Л. С. Таль, М. И. Туган-Барановский, а также советских ученых В. Я. Лаверычева, И. И. Шелымагина. С большинством изложенных в работе выводов можно согласиться. Это касается, в частности, перечня недостатков российского трудового законодательства (разнородный характер его норм, далекая от совершенства система построения и др.). Обоснованно указано, что трудовое законодательство формировалось на стыке полицейского и гражданского права, т. е. не выделилось из гражданского и не нуждается в возвращении (с. 177, 178). Е. Б. Хохлов приветствовал возвращение в науку имен и трудов старых дореволюционных профессоров и практических работников и в своих исследованиях опирался на эти работы.

К недостаткам книги можно отнести полное отсутствие ссылок на литературу и источники, что, однако было оговорено автором с указанием на специфику жанра учебного пособия. Данная работа была анонсирована как первая часть, однако вторая часть так и не вышла. Вероятно, стоило более развернуто высказать авторскую позицию о более раннем генезисе российского трудового права. Однако в целом данное учебное пособие выполняет свою функцию и дает целостное представление о формировании российского трудового права.

Акопова Е. М. Трудовой договор: становление и развитие. Ростов н/Д: Изд-во Ростовского университета, 2001. 132 с.

Е. М. Акопова (1922–2012), доктор юридических наук, профессор, долгие годы была преподавателем, затем заведующим кафедрой гражданского процессуального и трудового права Ростовского государственного (Южного федерального) университета. Многие ее труды были посвящены трудовому договору. Настоящее исследование носило в большей степени историко-правовой характер и связано с темой ее докторской диссертации⁷².

Автор последовательно рассмотрел следующие блоки проблем: договор найма труда в странах европейского континента (I–XХ века); правовое опосредование найма труда в дореволюционной России; регулирование трудовых отношений в советский период до 1945 года; формирование фундаментальных юридических категорий трудового права — трудового договора и трудового правоотношения, и, наконец, правовое регулирование трудовых отношений в периоды «оттепели», «развитого социализма», «застоя» и «перестройки».

Достаточно интересный фрагмент посвящен правовому опосредованию договора найма в древнеримском частном праве (с. 7–12). Опираясь на работы Л. С. Таля, И. А. Покровского, И. Б. Новицкого и др., Е. М. Акопова сделала обоснованный вывод об идеальной основе договорной теории, сформированной в Древнем Риме, для гражданского права всех последующих цивилизаций. Однако это не совсем согласуется с ее же положением о том, что трудовой договор, как и другие частноправовые сделки, был порожден древнеримской правовой мыслью (с. 5). Вероятно, правильнее было бы утверждать, что римское право подготовило почву для формирования конструкции трудового договора, но не породило ее. С этим косвенно в дальнейшем соглашается и автор (с. 17), обоснованно связывая с этим выделение трудового договора на базе договора личного найма на рубеже ХIХ — ХХ веков. При этом проведено авторское сопоставление понятий «договор личного найма», «рабочий договор», «трудовой договор» (с. 27–29).

История правового опосредования труда в дореволюционной России анализируется с опорой на труды А. Н. Быкова, К. М. Варшавского, И. С. Войтинского, Л. С. Таля и др. Сделан обоснованный вывод и том, что Россия к 1914 году располагала обширной нормативной базой и потенциалом ученых для совершенствования теории трудового договора (с. 62, 63). Достаточно подробно рассмотрена советская доктрина трудового договора и трудового правоотношения. Затронуты и дискуссионные проблемы о добровольности и принудительности договорных отношений в советский период, о едином трудовом правоотношение и о расщепленных трудовых правоотношениях и др.

С большинством авторских положений и выводов можно согласиться. Однако есть в работе и ряд несущественных недостатков. Так, название параграфов несколько публицистично, не всегда достаточно четко выдержана авторская позиция. Фабричный инспектор и один из первых ученых-«трудовиков» А. Н. Быков представлен с инициалами то А.К., то А. Ф. Но в целом при небольшом объеме данная работа получилась содержательной и интересной.

Киселев И. Я. Трудовое право России. Историко-правовое исследование: учеб. пособие. М.: НОРМА, 2001. 384 с.

Профессор, доктор юридических наук, кандидат экономических наук И. Я. Киселев (1932–2005) известен как один из ведущих отечественных специалистов по сравнительному и международному трудовому праву⁷³. Он долгое время был научным сотрудником ИГП АН СССР, затем профессором Академии труда и социальных отношений, Высшей школы экономики и ряда других вузов. В его исследованиях существенное место уделено историко-правовой проблематике, которой были посвящены и специальные публикации⁷⁴. В настоящей работе И. Я. Киселев обратился к истории российского трудового права. Уточним, что это вообще первое в отечественной науке комплексное историко-правовое исследование трудового права России, охватывающее период конец XIX — ХХ веков. Оно является беспрецедентным как по хронологической широте, так и по глубине исследования.

Очевидно, что современное состояние трудового права нельзя понять вне его исторического развития, так как представляет собой результат данного процесса. В связи с этим понятно оживление интереса к истории отрасли, свидетельством чему стал выход данной работы. Можно вполне согласиться с утверждением И. Я. Киселева о том, что «история трудового права, безусловно, должна занять подобающее ей место в науке трудового права. Поэтому необходимы (особенно сейчас!) книги, посвященные этой теме, а также, конечно же, специально отведенные ей лекционные часы и спецкурсы»⁷⁵.

Нам представляется, что избранная автором структура работы является оптимальной для достижения поставленной цели. По хронологическому признаку она делится на три части: правовое регулирование труда до октября 1917 года; советское трудовое законодательство; трудовое право после социализма. По каждой части дана обширная подборка научной литературы. Наряду с детальным разбором трудового законодательства в книге представлены также краткие, но емкие характеристики различных периодов становления российской науки трудового права и развития ее теории. Около одной трети работы посвящено наименее исследованному в отечественной науке досоветскому периоду. И. Я. Киселев дает подробный анализ, комментарий, определяет значение в системе источников всех наиболее важных актов фабричного законодательства Российской империи. Особое место отведено Уставу о промышленном труде (далее — УПТ) (издан в 1913 году). Далее в работе проведен подробный разбор основных институтов фабрично-трудового законодательства. Несомненный интерес представляет законодательство о труде Временного Правительства (Постановление о рабочих комитетах в промышленных заведениях, Положение о примирительных камерах и третейских судах и др.), а также проекты законов о трудовом договоре, о заработной плате, о коллективных договорах, о стачках. С такой степенью полноты исследования эти акты были рассмотрены в отечественной литературе впервые. Следует согласиться с автором в том, что некоторые из них оказали влияние на формирование советского трудового законодательства.

Впервые в отечественной науке И. Я. Киселевым проведен концептуальный анализ научного наследия отца-основателя российской науки трудового права Л. С. Таля. Определен вклад выдающегося российского ученого в развитие учений о трудовом договоре, о хозяйской (работодательской) власти и дисциплине труда, о заработной плате, о коллективном договоре и др.

В книге И. Я. Киселева показано участие в развитии науки российского трудового права начала ХХ века не только академических ученых — И. Х. Озерова, Н. Н. Полянского, И. И. Янжула и ряда других, но и В. И. Ленина, марксиста М. Г. Лунца. Последний сюжет в современной научной литературе нельзя отнести к числу популярных, но избранный И. Я. Киселевым объективный подход к исследованию роли отдельных личностей можно только приветствовать. Отметим уважительное отношение автора к историческому материалу, обоснованность его хронологической периодизации, взвешенность оценок. Это в равной мере относится как к первой части работы, посвященной дореволюционному периоду, так и ко второй части о советском трудовом праве. Автором найден объективный подход, предполагающий анализ как положительных, так и отрицательных сторон исследуемого феномена. Большой интерес представляет авторское видение процесса становления советской теории трудового права, характеристика научного наследия Н. Г. Александрова и А. Е. Пашерстника. В центре изучения оказались три кодификации советского трудового законодательства. При этом без авторского комментария не остался ни один сколько-нибудь важный нормативный правовой акт. В целом советскому периоду развития трудового права обоснованно выделено около половины объема исследования.

Постсоветскому трудовому праву в силу объективных причин уделено меньшее место, но его общая характеристика дана автором также впервые в отечественной науке. Повествование охватывает весь ХХ век и включает в себя разбор проектов четвертого ТК РФ.

Упомянем о приложениях к данной работе. УПТ, КЗоТы РСФСР 1918 и 1922 годов давно уже стали библиографической редкостью и многим современным читателям просто недоступны. В этой связи их публикация представляется весьма своевременной и удачно иллюстрирует основные авторские положения.

Книга И. Я. Киселева является учебным пособием, но в значительной части ее материал отличается новизной, затрагивает не рассмотренные ранее сюжеты. Вместе с тем компоновка работы, ее четкая структура, ясный стиль изложения позволяют использовать ее в учебном процессе. В данном случае мы имеем дело с удачным балансом научного и дидактического подходов в изложении материала.

Масштабы поставленных проблем, их тематическая и хронологическая широта делают практически неизбежными наличие в книге дискуссионных или спорных положений. Отметим основные из них. По утверждению И. Я. Киселева, в 1913 году, когда был принят УПТ, такого свода действующего трудового законодательства не было ни в одной другой стране (с. 12). Между тем во Франции неофициальная систематизация трудового законодательства началась еще в 1910 году, а ее результатом стал Кодекс труда в пяти книгах. В этой связи утверждение о приоритете России не выглядит однозначным.

Можно оспорить и положение автора о том, что Л. С. Таль выдвинул тезис о праве на существование (с. 90). На теоретическом уровне это право в конце XIX века обосновал австрийский юрист А. Менгер, в отечественной науке — И. А. Покровский и П. И. Новгородцев в начале ХХ века.

Как нам представляется, не вполне обосновано авторское утверждение о том, что работы И. Х. Озерова, В. П. Литвинова-Фалинского, А. Н. Быкова не претендовали на широкое теоретическое обобщение, концептуальное осмысление вопросов промышленного права (с. 97). Конечно, учеными-«трудовиками» в узком смысле они не являлись, более того, и по образованию, и по сфере деятельности это были экономисты, инженеры. Но именно И. Х. Озеров и В. П. Литвинов-Фалинский первыми обосновали концепцию автономного сотрудничества работников и работодателей, ставшую прообразом модели социального партнерства. Их анализ причин обострения рабочего вопроса и предложение внести правовое начало в регулирование отношений рабочих и хозяев были проведены на высоком уровне и вполне своевременны. А. Н. Быков дал первое в отечественной науке определение понятию «работник», провел анализ форм коллективного воздействия работников на работодателей. Уточним, что не А. Н. Быков с 1907 года, как пишет автор (с. 97), а В. П. Литвинов-Фалинский с 1900 года стал первым читать курс фабричного законодательства в технических вузах.

Не совсем показательными кажутся нам приведенные в книге примеры первых сборников фабричных законов (издание 1908 года) и первых комментариев законодательства о труде (изданы в 1915 году) (с. 98). Первый Сборник русских фабричных законов (в двух частях) был издан в 1885 году под редакцией М. А. Саблина. Первые комментарии фабричных законов появились в конце XIX века (авторы А. А. Плансон, А. Г. Кобеляцкий и др.).

Еще раз подчеркнем, что дискуссионные и спорные положения в работе такого масштаба практически неизбежны. Но она выполняет главную свою задачу — дает системно упорядоченный объем знаний об истории российского трудового права, стимулирует интерес к его проблематике, позволяет по-новому взглянуть на современное состояние отрасли и науки. Книга И. Я. Киселева, несомненно, является актуальной, своевременной и, в известной мере, этапной. В дальнейшем любой непредвзятый исследователь истории трудового права России должен будет начинать свою работу с изучения соответствующих сюжетов данного труда И. Я. Киселева.

Лушников А. М. Становление и развитие науки трудового права и права социального обеспечения в России (вт. пол. ХIХ — нач. ХХ веков). Ярославль: Ярославский государственный педагогический университет им. Ушинского. 2001. 150 с.

Данное исследование является первой в постсоветский период монографической работой, специально посвященной становлению и развитию науки трудового права и права социального обеспечения.

Работа состоит из двух глав. Глава 1 «Становление и развитие науки трудового права и науки права социального обеспечения на рубеже XIX — XX веков: отечественный опыт и западное влияние» посвящена рассмотрению предпосылок формирования науки трудового права и науки права социального обеспечения в России, а также начальным этапам развития данных наук.

По мнению автора, очень трудно оценить современное состояние науки трудового права и науки права социального обеспечения, если не обратиться к истокам их формирования и начальному этапу развития. Многие современные проблемы этих наук, от определения ключевых понятий и до разграничения трудового и гражданского права, просто невозможно разрешить вне исторического контекста.

В монографии констатируется, что формирование социально-трудовых отношений представляет собой очень сложный, длительный и многоуровневый процесс. Его научный анализ привлекал внимание значительного числа российских ученых конца XIX — начала ХХ века. Но только в постсоветский период наметилось повышение интереса к этому научному наследию. Изучение науки без ее исторической составляющей аналогично строительству здания на песке. История российской юридической науки показывает, что лучшие исследования, касающиеся любой отрасли права, были основаны на солидном знании истории вопроса. С учетом этого в монографии показан вклад в генезис и развитие названных наук целого ряда видных исследователей, прежде всего И. Х. Озерова, В. П. Литвинова-Фалинского, Л. С. Таля, И. И. Янжула, В. Г. Яроцкого и др. Эти исследователи условно были разделены на четыре группы: 1) представители академической науки и общественные деятели; 2) служащие фабричных инспекций; 3) представители промышленников и предпринимателей; 4) государственные чиновники (с. 12–15). Подчеркнута важная роль научного сообщества в разработке и осмыслении первых актов российского трудового законодательства, утверждение о том, что некоторые выводы и положения не утратили своего значения и в настоящее время.

Материалы главы 2 «Трудовое право и право социального обеспечения в системе гуманитарных и юридических наук: исторический экскурс» концентрируются вокруг определения места данных юридических наук в общей структуре гуманитарных наук и специфической системе юридических наук.

Специальный раздел посвящен роли учения Дж. М. Кейнса («кейнсианства») в развитии науки трудового права и права социального обеспечения (с. 126–133). В отечественной юридической науке исследование этого сюжета на монографическом уровне проведено впервые.

В приложении к монографии приведены биографические очерки и списки профильных научных публикаций (с. 134–150).

Развитие науки российского трудового права в монографии показано в тесной взаимосвязи с аналогичным процессом на Западе. В одном ряду с учеными, стоявшими у истоков науки трудового права, — Ф. Лотмаром, Г. Рюмелином, Ф. Эндеманном (Германия), А. Мешлени и Э. Штейнбахом (Австро-Венгрия), П. Пиком и Р. Салейлем (Франция), назван отечественный правовед Л. С. Таль. К тому же практически все работы российских ученых в той или иной мере опирались на исследования зарубежных авторов. При этом дискуссии с зарубежными коллегами носили порой острый, но в целом конструктивный характер. Европейские юристы также были знакомы с работами российских коллег, поэтому можно говорить о взаимовлиянии различных европейских школ, среди которых отечественная занимала видное место.

Автор, кроме того, исходил из того, что в настоящее время потребность в новых подходах очевидна. Современные политические, экономические и социальные условия трудно сопоставимы с аналогичными вековой давности, но некоторые юридические конструкции и концептуальные положения, выработанные в то время, могут быть востребованы и сейчас. Данные положения были предложены вниманию читателей (признаки трудового отношения, классификация трудовых споров, конструкция договоров о труде и др.).

В книге поддерживается позиция великого австрийского экономиста, но юриста по образованию Й. Шумпетера, который писал: «…состояние любой науки в данный момент времени в скрытом виде содержит ее историю и не может быть удовлетворительно изложено, если это скрытое присутствие не сделать открытым»⁷⁶.

Богдан В. И. Трудовое законодательство России: историко-правовой анализ. М.: Ось-89. 2003. 192 с.

Достаточно трудно определить жанр рецензируемой книги (хотя она подготовлена по материалам кандидатской диссертации), но в любом случае это не монография, не аналитическое исследование и не учебное пособие. Скорее, это описание (с использованием трудов ученых досоветского периода) развития трудового законодательства с 1882 по 1917 год и попытка его сравнения с советским, а главным образом постсоветским, трудовым законодательством, прежде всего с нормами ТК РФ.

Работа состоит из двух глав: первая посвящена основным этапам становления и развития российского фабричного законодательства в конце ХIХ — начале ХХ века. Сначала дается обзор источников фабричного законодательства, а затем оно рассматривается в соответствии с правовым регулированием по отдельным категориям работников и отдельным институтам. Речь идет о правовом регулировании труда малолетних и женщин, об отношениях между рабочими и фабрикантами, о рабочем времени. Уделено внимание надзору за выполнением фабричного законодательства, институту фабричных старост, а также гарантиям и компенсациям рабочим и служащим, членам их семей, выплачиваемым при наступлении несчастных случаев на предприятиях фабрично-заводской промышленности.

Материал этой главы носит строго описательный характер, автор опирается исключительно на работы дореволюционных авторов, ориентируется преимущественно на исследования В. П. Литвинова-Фалинского 1900 года издания. Какие-либо выводы или авторские оценки практически отсутствуют, как и сопоставление иных точек зрения и научная критика. Самым «новым» из использованной в этой главе литературы является исследование советского экономиста И. И. Шалымагина 1947 года издания. Такое впечатление, что автор либо не знает о существовании современных ему историко-правовых отраслевых исследований (на 2003 год около 10 книг и 100 статей, минимум три кандидатские диссертации), либо по непонятным причинам игнорирует их. Более того, во всей работе по пальцам можно пересчитать ссылки на работы «свежее» 1950-х годов, а на постсоветские исследования их почти нет. Отметим, что аналогичный материал в том или ином объеме по дореволюционному периоду публиковался неоднократно.

Строгую приверженность старым исследованиям можно приветствовать, если автором соблюдены два условия. Во-первых, они впервые вводятся в научный оборот, закрывают лакуну в материалах по какому-либо вопросу, а, во-вторых, сопровождаются современной оценкой в контексте имеющихся историко-правовых знаний. В данной работе, по нашему мнению, этого не наблюдается.

Сделав упор на работы авторов начала ХХ века, В. И. Богдан в обзоре законодательства, действовавшего до 1917 года, не упоминает Устав о промышленном труде (издан в 1913 году): «В период с 1903 г. по февраль 1917 г. в данные законодательные акты (принятые до 1903 года. — Прим. Л. А. М.) вносились изменения и дополнения» (с. 8, 9). По-видимому, УПТ и есть плод таких «изменений и дополнений» — так «скромно» оценен первый систематизированный (в виде инкорпорации) трудоправовой акт, который, по всеобщей оценке, является каркасом всего дореволюционного законодательства и прообразом советских трудоправовых кодификаций. Однако УПТ нет ни в авторском списке нормативных правовых актов, ни в обзоре. Весьма специфична и авторская терминология. Так, параграф 7 назван «Гарантии и компенсации рабочих и служащих, членов их семей…» (с. 94). Между тем, очевидно, что компенсации предоставляются рабочим и служащим, членам их семей.

В первом параграфе (с. 117–127) второй главы «Фабричное законодательство Российской империи и современное трудовое право — историко-правовые параллели» очень кратко (в пределах одного абзаца) рассмотрено «правовое регулирование трудовых отношений в советский и постсоветский период», а также период 1922–2001 годов.

Далее строго по ТК РФ (никакая литература в данном случае вообще не представлена, опять же либо в силу незнания о ней, либо в силу сознательного игнорирования) рассматривается в сравнении правовое регулирование труда лиц, не достигших 18 лет, правовое регулирование труда женщин и сборное «современное правовое регулирование наиболее важных трудовых отношений». В этот перечень совершенно неожиданно попало «правовое регулирование труда детей» (с. 131–133), не имеющее отношение к трудовому праву, что понимает и сам автор. Что такое «наиболее важные трудовые отношения» (с. 135) и почему они наиболее важные, остается непонятным. Возможно, автор придерживается концепции расщепленных трудовых отношений, но из его работы вообще не ясно, как он относится к структуре и содержанию трудового права. Так, без всяких оговорок об отраслевой принадлежности указывается, что «в настоящее время правоотношения, связанные с гарантиями и компенсациями работникам при несчастных случаях на производстве и профессиональных заболеваниях, регулируются ст. 184 ТК РФ…» (с. 181). Про то, что это статья отсылочная. и про существование отрасли права социального обеспечения не упоминается. О том, что регулируются не правоотношения (урегулированные нормами права общественные отношения), а общественные отношения, даже не стоит напоминать. Возможно, здесь проявился оригинальный авторский взгляд.

Некоторый интерес может представлять сравнение Закона от 3 июня 1886 года и ТК РФ в части «правового регулирования наиболее важных трудовых отношений», сведенное в таблицу, однако автор вновь не обращается к УПТ и другим соответствующим законам трудового права.

Киселев И. Я. Трудовое право в тоталитарном обществе (из истории права в ХХ в.). М.: ИНИОН РАН. Отд. правоведения, 2003. 84 с.

Данная работа представляет собой интересную попытку провести сравнительное исследование советского трудового права (1917–1991), трудового права фашистской Италии (1922–1945) и нацистской Германии (1933–1945), что определило структуру книги и последовательность изложения материала.

Первая часть, посвященная советскому трудовому праву, во многом опирается на уже опубликованную автором монографию⁷⁷. Уточним, что тоталитарным советское государство (вероятно, лучше говорить о государстве, а не об обществе) было преимущественно в конце 20-х — начале 50-х годов ХХ века, т. е. в период сталинизма. Примечательно, что этот период анализируется в работе наиболее подробно (с. 24–36).

Трудовое право фашистской Италии показано через реализацию своеобразной модели «социального партнерства», государственного и хозяйственного патернализма, основы которых были заложены Хартией труда, принятой Большим фашистским советом 21 апреля 1927 года, как высшим органом фашистской партии. Именно анализу этого акта, получившего силу закона, уделено существенное внимание (с. 41–43). Подчеркивается, что была предпринята попытка создать новое трудовое право, снимающее классовые противоречия в рамках корпоративного государства. В связи с этим автор отмечает, что за первые пять лет пребывания фашистов у власти ими было принято свыше 250 нормативных правовых актов, регулирующих трудовые отношения, подчеркивает фундаментальное значение Закона о правовой организации коллективных трудовых отношений от 3 апреля 1926 года и королевского Декрета от 1 июня 1926 года о порядке применения этого закона. Далее четко, сжато и на концептуальном уровне рассмотрены правовое положение профсоюзов, регулирование коллективных договоров, мирное разрешение трудовых конфликтов и третейские суды, а также запрет забастовок и локаутов, реформы индивидуального трудового права, ведь И. Я. Киселев был специалистом именно по трудовому праву Италии⁷⁸ и использовал материалы переведенных им зарубежных исследований.

При рассмотрении трудового права нацистской Германии отметим его прикладной, утилитарный характер. Перестройка трудового права показана через новации в государственном управлении трудом, перестройку коллективного трудового права, новые методы укрепления трудовой дисциплины. Подчеркнуто широкое использование принудительного труда и нарочитая расовая дискриминация.

В заключение И. Я. Киселев выделяет как общее, так и особенное, свойственное трудовому праву названных государств. Как итог можно констатировать: получился краткий, но очень емкий и информативный очерк об уроках, которые надо помнить всем.

Лушников А. М. Наука трудового права России: историко-правовые очерки в лицах и событиях. М.: Проспект, 2003. 304 с.

В данной монографии рассматривается развитие науки трудового права России от ее истоков в основном до начала постсоветского периода. Она написана в не совсем обычном жанре. В основу монографии положены биографические материалы, но это не сборник биографий. Как представляется автору, вне личностного фактора невозможно в полном объеме рассмотреть эволюцию российской науки трудового права. Структурно монография делится на две части. Первая из них охватывает период до начала ХХ века, а вторая — советское и постсоветское время. Каждую из них претворяет вводный очерк, в котором дается общая характеристика развития названной науки в эти периоды, приводится краткая биографическая справка и обзор научного наследия ведущих отечественных ученых-«трудовиков».

Как писал известный историк академик Л. В. Черепнин, «интерес к биографии большого человека, к его жизненному пути — это не проявление праздного любопытства и даже не результат простой любознательности. Биография в ряде случаев дает ключ к пониманию творчества»⁷⁹. О большинстве ученых, чье научное наследие рассмотрено в рецензируемой работе, было известно очень мало или почти ничего, поэтому информация о них собиралась буквально по крупицам из справочной и мемуарной литературы, в том числе некрологов. Но значительная часть фактических данных была получена из личных дел ученых, которые хранятся в архивах кадровой службы университетов и научно-исследовательских институтов, а также из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА) и Государственного архива РФ (ГА РФ). Не последнюю роль сыграли и личные воспоминания учеников и коллег персонажей книги, за что автор выразил благодарность профессорам К. Н. Гусову, С. А. Иванову, И. Я. Киселеву, С. П. Маврину, А. И. Ставцевой, А. И. Шебановой.

При анализе научного наследия основное внимание уделялось работам, посвященным теоретическим проблемам трудового права. Разделы 2.8, 2.9 данной монографии написаны совместно с профессором М. В. Лушниковой. Она является ученицей профессора А. Д. Зайкина, а профессор Р. З. Лившиц сыграл большую роль в ее научной судьбе.

В первой главе «У истоков науки российского трудового права» рассмотрено научное наследие ученых и общественных деятелей: экономистов, юристов, инженеров, врачей. Далее внимание обращено на фабричных инспекторов, для которых правовое регулирование труда и контроль за соблюдением трудового законодательства стали и содержанием государственной службы, и общественным служением. Значительное место уделено научным трудам Л. С. Таля и И. С. Войтинского. С учетом архивных материалов биография и научное творчество первого из них были исследованы более глубоко. Биография И. С. Войтинского и его научная деятельность в полном объеме были восстановлены впервые.

Затронут сюжет о К. Марксе, марксистах, В. И. Ленине и развитие отечественной науки трудового права. Несмотря на его традиционность и даже известную ритуальность для советской литературы, в монографии был представлен новый взгляд на влияние научного наследия К. Маркса на развитие данной науки в России. В. И. Ленин показан скорее не как теоретик, а как практик решения «рабочего вопроса» с крайних классовых позиций. При этом показан вклад первых ученых-марксистов в развитие отечественной науки трудового права.

В отношении советского периода повествование начинается с первой генерации советских ученых-«трудовиков», которая была представлена как «буржуазными специалистами», так и «красными профессорами». Из персоналий последующих лет советского периода более пристальное внимание обращено на В. М. Догадова, К. М. Варшавского, Н. Г. Александрова, А. Е. Пашерстника, Л. Я. Гинцбурга, А. Д. Зайкина, А. С. Пашкова, Р. З. Лившица. Отдельно рассмотрен период трудового права в условиях Великой Отечественной войны. Как важные для России затронуты деятельность Международной организации труда (далее — МОТ), теория Дж. М. Кейнса, «новый курс» Ф. Д. Рузвельта.

Андриановская И. И. Преемственность в трудовом праве. 2-е изд., перераб. и доп. Южно-Сахалинск: СахГУ, 2010. 264 с.

Действующее российское трудовое законодательство не лишено недостатков как содержательного, так и технико-юридического характера, является недостаточно систематизированным. Данной проблеме в последние годы отечественная трудоправовая наука уделяет пристальное внимание. В своих работах исследователи выявляют противоречия в законодательстве о труде, анализируют перспективы и направления его совершенствования⁸⁰.

Задача повышения эффективности правового регулирования трудовых отношений на основе анализа преемственности в трудовом праве является одной из основных и в монографии И. И. Андриановской⁸¹ (защита докторской диссертации состоялась в 2015 году).

Автор обращает внимание на то, что «исследование влияния преемственных положений на развитие современного трудового права России позволит правильно определить тенденции его развития, выявить стабильную основу в правовом регулировании и повысить его качество» (с. 6). Монография имеет достаточно четкую, логичную структуру, в ней использованы в большом количестве теоретические источники как советского, так и современного периодов.

В первой части работы И. И. Андриановская уделяет внимание общетеоретическим аспектам преемственности, рассматривая данный феномен в двух аспектах: как специфическое качество (свойство) права и как процесс, происходящий в праве (в широком и узком смысле). В теоретической части также представлены виды и условия применения преемственных положений. Автор выделяет и анализирует а) межгосударственную и национальную (внутригосударственную), б) вертикальную и горизонтальную, в) общеправовую, межотраслевую, отраслевую, институциональную, г) высокую и низкую, д) последовательную (постоянную) и непоследовательную (возвратную) виды преемственности.

С точки зрения действенности и эффективности норм права автор обоснованно выявляет три условия использования преемственных положений в праве: первое — адекватности положений сложившемуся уровню регулирования общественных отношений, второе — согласованности преемственных положений с действующими в данный период времени нормами, третье — оправданности использования преемственных положений в современных условиях.

В исследовании также обращается внимание как на позитивное, так и на негативное воздействие преемственности на правовое регулирование общественных отношений, что может проявляться не только в сохранении и использовании выдержавших проверку временем правовых конструкций, но и в несоответствии отдельных положений новым отношениям, нуждающимся в иных подходах к регулированию.

К сожалению, в первой части работы имеется определенная несогласованность между названием главы (параграфов) и их содержанием. Так, в параграфе 1.1 «Понятие преемственности в трудовом праве» затрагиваются лишь общеправовые стороны преемственности, не отражена ее отраслевая специфика. Также в указанном параграфе отсутствует авторское определение преемственности, хотя и обращается внимание на отсутствие в науке единого подхода к данному явлению. Вследствие этого возникает резонный вопрос о том, какого подхода придерживается автор монографии? Этот момент составляет существенный методологический изъян данного исследования.

Во второй части исследования И. И. Андриановская останавливается на исследовании преемственных положений общей и особенной части трудового права. В целом автору удается показать наличие внутренних, объективно существующих преемственных связей в трудовом праве, выявить отдельные недостатки в правовом регулировании труда, определить эффективность как преемственных, так и новых положений и на основе этого сформулировать выводы и предложения, направленные на совершенствование норм трудового права и практики их применения.

Практическую значимость представляют отдельные предложения И. И. Андриановской по корректировке положений действующего ТК РФ, в основе которых лежит неоправданно «забытый» правовой опыт советской эпохи. Так, вполне обоснованно предлагается более четко определить в ТК РФ статус Правил внутреннего трудового распорядка как локального нормативного акта, как было в Кодексе законов о труде (далее — КЗоТ) 1922 года. В настоящее же время, как справедливо отмечает автор монографии, правовая природа правил в ТК РФ противоречива (с одной стороны, они являются локальным нормативным актом, а с другой — приложением к коллективному договору). Также заслуживают внимания предложения по совершенствованию законодательной техники, которые, в частности, выражаются в необходимости возврата к краткости и лаконичности в формулировании отдельных статей ТК РФ. Например, автор в целях удобства применения предлагает разделить весьма объемную ст. 57 «Трудовой договор» на три статьи: «Общие положения содержания трудового договора», «Обязательные условия трудового договора» и «Дополнительные условия трудового договора».

Рассматривая различные аспекты преемственности, И. И. Андриановская не могла не коснуться и вопросов новизны в трудовом праве. Это представляется оправданным, так как указанные явления правовой материи взаимно обуславливают свое существование, диалектически взаимосвязаны друг с другом. Так, при исследовании проблемы негативного влияния преемственности на трудовое право автор предлагает устранить из ТК РФ отдельные рудименты. Например, закрепление в законе дефиниции испытания при приеме на работу позволит устранить правовой пробел и одновременно исправить сохраняющуюся с советских времен неточность формулировки цели испытания (проверке подвергается не сам работник, а его квалификация и деловые качества). В монографии не получила осмысления сохраняющаяся с советских времен тенденция включения в трудовое законодательство значительного числа абстрактных гарантий трудовых прав.

Следует отметить, что основное внимание И. И. Андриановская уделяет анализу преемственных положений института трудового договора в силу его ключевого положения в системе трудового права. Данный раздел является наиболее удачным в плане полноты и последовательности изложения материала. Вместе с тем ряд других институтов в связи с преемственностью исследованы в монографии менее обстоятельно, а иногда даже поверхностно (например, дисциплинарная ответственность).

В своем исследовании И. И. Андриановская отмечает, что «при совершенствовании норм отечественного трудового права необходимо учитывать как общемировые, так и национальные достижения и тенденции развития в регулировании трудовых отношений». При этом на страницах монографии влияние зарубежного и международного правового опыта на развитие отечественного трудового права не рассматривается. Не вполне удачным видится и название монографии — «Преемственность в трудовом праве». Полагаем, более точно отразило бы действительное содержание работы наименование «Преемственность в российском (либо отечественном) трудовом праве». В данном случае наименование работы существенно шире ее содержания.

В рамках работы И. И. Андриановская исследует вопросы преемственности в трудовом праве на основе сравнительного анализа положений КЗоТов РСФСР и действующего ТК РФ в различных редакциях. Данные нормативные правовые акты в целом позволяют успешно решить поставленные исследователем задачи, так как кодифицированный акт традиционно занимает центральное место в системе отраслевых источников, содержит нормы всех институтов трудового права. В то же время в силу многообразия источников трудового права следовало бы провести ретроспективный анализ и иных актов, например, Правил о примирительно-третейском и судебном рассмотрении трудовых конфликтов 1928 года, положений о порядке рассмотрения трудовых споров 1957 и 1974 годов. Это касается и актов толкования права (например, правовых позиций Верховного Суда по вопросам применения трудового законодательства).

Остается открытым вопрос, почему преемственные нормы автор начинает рассматривать только с советской, а не с дореволюционной эпохи? Хорошо известно, что фундамент отечественного трудового законодательства стал закладываться еще на рубеже XIX — XX веков. Этот процесс был связан с формированием в России индустриального общества. При этом отдельные положения фабричных законов и Устава о промышленном труде (издан в 1913 году) были впоследствии заимствованы как советским, так и современным законодателем.

Встречаются в монографии и досадные неточности и опечатки. Так, анализируя ст. 99 ТК РФ, И. И. Андриановская пишет: «Целесообразно подчеркнуть: впервые в истории правового регулирования труда привлечение к сверхурочным работам допускается без согласия работника» (с. 205). В действительности же к таким работам трудящийся мог привлекаться в обязательном порядке и в советскую эпоху, на что лишь требовалось согласие (постановление) определенного органа (конфликтной комиссии, инспекции труда, профсоюзного комитета). В монографии (с. 96) указывается: «В Трудовом кодексе РФ, в отличие от ранее действовавших кодексов, в его Общей части, закреплены следующие понятия: трудовое правоотношение…» (а следовало писать «трудовое отношение»); указывается «КЗоТ 1917 года» вместо КЗоТ 1971 года (с. 227).

Также работа выглядела бы более целостной при наличии заключения, которое по не вполне понятным причинам в монографии отсутствует.

Несмотря на наличие в работе ряда недостатков, следует подчеркнуть, что монография И. И. Андриановской является первым опытом исследования преемственности в трудовом праве, имеет теоретическое и практическое значение, а также служит основой для последующего изучения данной проблемы трудоправовой наукой.

(Совместно с А. Б. Ивановым)

Лушников А. М., Лушникова М. В. Российская школа трудового права и права социального обеспечения: портреты на фоне времени (сравнительно-правовое исследование): в 2 т. Ярославль: ЯрГУ, 2010. Т. 1. 563 с.; Т. 2. 363 с.

Авторы данной монографии поставили перед собой задачу восстановить историю российской школы трудового права и права социального обеспечения. Они исходили из того, что понятие «школа», в том числе применительно к праву, является неоднозначным. Во-первых, под ней понимают направления научной мысли и педагогической практики, созданные отдельными выдающимися учеными или группами ученых, разделяющими сходные методологические установки (например, историческая школа права). Во- вторых, достаточно часто школы ограничиваются только национальными школами права. Оба эти подхода обоснованны, а существование российской школы трудового права не вызывает сомнения. В-третьих, научные школы обычно привязывают к определенным университетским городам, научным центрам или даже регионам. В этом смысле говорят, например, о московской, петербургской, ярославской, уральской, сибирской школах. Именно в этом контексте авторы констатировали существование региональных школ трудового права в рамках единой российской школы трудового права.

Такую школу, с точки зрения авторов, образуют три компонента: личностный (учителя, ученики, администрация, технический персонал учебного заведения, научно-исследовательских учреждений и др.), материальный (материальная база учебного процесса) и социокультурный (социальная и культурная среда в городе или населенном пункте, где располагается учебное заведение или научное учреждение). Все эти компоненты в различных городах и регионах России имели существенные отличия, а в некоторых из них даже являлись уникальными.

При этом необоснованно прикреплять конкретного ученого непременно и только к определенной региональной школе трудового права. Традиционно многие преподаватели за свою академическую карьеру вели занятия в двух, трех, а иногда и более вузах. Например, Ярославль в силу ряда специфических причин, а также географической близости постоянно притягивал к себе преподавателей Московского университета, часть из которых многие годы служила в Демидовском юридическом лицее и Ярославском государственном университете. Некоторых ученых можно причислить сразу к нескольким региональным школам трудового права, например московской, петербургской, ярославской, уральской. Принадлежность к школе — это этап научного и педагогического творчества. При некоторой условности понятие «школы трудового права и права социального обеспечения» имеет право на существование.

В монографии утверждается, что все ученые-«трудовики» России принадлежали и принадлежат к единой школе. Помимо очевидной научно-педагогической, языковой, ментальной, нормативно-правовой близости представителей российской школы трудового права объединяет общность исторической судьбы и тесное персональное пересечение ее представителей. Так, Л. С. Таль, являвшийся основателем российской науки трудового права, обоснованно считается основателем и трех ведущих российских школ трудового права — московской, санкт-петербургской и ярославской. К тому же в науке трудового права никогда не было острого противостояния региональных школ трудового права и права социального обеспечения. Подчеркивается, что «научное районирование» в трудовом праве не связано с административно-территориальным и национальным делением. Не отрицая особенностей развития науки трудового права в бывших союзных республиках, специально не выделяются, например, украинская, белорусская или казахская школы. В этом плане «трудовики» Украины кооперировались преимущественно с московскими учеными, причем это сотрудничество было взаимовыгодным. Достаточно сказать, что А. Е. Пашерстник, биографии и научному наследию которого в монографии уделено большое внимание, начинал свою научную и педагогическую деятельность на Украине, но стал основателем одного из ведущих направлений московской школы трудового права. При этом значительную роль в развитии науки трудового права на Украине сыграл выпускник Петербургского университета, профессор Демидовского юридического лицея в Ярославле В. М. Гордон. Ученые Белоруссии более тесно контактировали с представителями ярославской и московской школ, а Казахстана — с ленинградской (петербургской) школой. Следовательно, есть все основания анализировать развитие относительно однородной российской (дореволюционной, советской и постсоветской) школы трудового права. Этот анализ осуществлялся через изучение развития региональных ответвлений общероссийской школы. Это касается прежде всего московской, петербургской (ленинградской), ярославской, уральской (свердловской (екатеринбургской)), сибирской (омской и томской), пермской, казанской школ трудового права и права социального обеспечения.

При всей важности отнесения ученых к той или иной школе для авторов более насущным является создание «коллективной биографии» (просопографии) российских ученых- «трудовиков». Это научное направление относительно новое для российской науки, хотя достаточно распространено на Западе (В. Шредер, Х. Нимейер и др.). Просопография понимается как «эмпирическое исследование коллектива личностей в его общественном контексте с помощью индивидуальных биографий членов этого коллектива». Исходным в этом смысле является утверждение о том, что отдельный человек, тем более ученый, своеобразен. В то же время он универсален, определяется не только с индивидуальной, но и с общественной точки зрения. В связи с этим необходимо создание такой «коллективной биографии», которая давала бы характеристику не только всем ученым-«трудовикам», но и каждому в отдельности. Напротив, надо показать, как биография каждого отразилась в биографии поколения, а коллективная судьба и исторический контекст выразились в жизненном пути и научном наследии каждого.

В монографии приведены биографические данные и представлена характеристика научного наследия отечественных ученых, которые стояли у истоков науки трудового права и права социального обеспечения, а также внесли существенный вклад в ее развитие. Биографии видных отечественных юристов не только интересны и поучительны сами по себе, они помогают лучше понять научное наследие.

Отмечается, что все персонажи этой книги были людьми неординарными, яркими, талантливыми. Между тем, талантливые и яркие личности всегда сталкиваются с проблемами самореализации, редко вписываются в обыденный контекст бытия. В этой связи вспоминаются слова немецкого писателя Т. Манна: «Вообще говоря, талант очень сложное, трудное понятие, и дело здесь не столько в способностях человека, сколько о том, что представляет собой человек как личность. Вот почему можно сказать, что талант есть способность обрести собственную судьбу». Для России это весьма актуально, особенно для первой половины ХХ века. Наконец, авторы исходили из того, что знание биографий и научного наследия своих предшественников является предпосылкой для научного роста современных исследователей и даже своеобразным моральным требованием. Отечественный теоретик права Н. М. Коркунов писал: «Русскому юристу стыдно не знать своих предшественников. Много или мало они сделали, мы должны это знать. Да к тому же мы можем пожаловаться разве только на малое число людей, посвятивших себя научному изучению права, но никак не на их качество»⁸².

Досоветский период в монографии представлен преимущественно докторами наук и магистрами, реже специалистами без ученых степеней, но занимавшими высокое место в служебной иерархии. Часть из них не успели по обстоятельствам общего (войны, революции и др.) или личного (краткий жизненный путь, переход на государственную службу или загруженность общественной работой и др.) характера формализовать свои научные достижения. Это касается для данного периода не только юристов, но и экономистов, инженеров, врачей и других специалистов, занимавшихся проблемами трудового права и права социального обеспечения.

Советский период в монографии представлен докторами наук, а некоторое исключение сделано только для ученых первой половины ХХ века, научный рост которых в силу объективных причин (войны, политические репрессии и др.) несколько замедлился. Все они уже практически исключительно юристы, в том числе оставившие след в развитии других отраслевых юридических наук и общей теории права. Биографические очерки о некоторых российских и советских ученых, занимавшихся проблемами трудового права в конце XIX — ХХ веках публиковались авторами монографии ранее⁸³. Для данного издания они были уточнены, а в некоторых случаях исправлены. Анализ биографии и научного творчества охватывает практически всех представителей отечественной школы трудового права и права социального обеспечения, завершивших свой жизненный путь. Исключение сделано для здравствующих на момент написания книги основателей новых региональных школ трудового права: томской, казанской и пермской (соответственно профессоров В. М. Лебедева, А. К. Безиной, Л. Ю. Бугрова). Это касается и представителей ярославской школы трудового права и права социального обеспечения.

Исследование носит сравнительно-правовой характер, что выражается в двух аспектах. Во-первых, это диахронное (реже синхронное) сравнение жизненного пути и научного наследия отечественных ученых. Оно позволяет рассмотреть эволюцию профессиональной деятельности и теоретических воззрений исследователей проблем трудового права и права социального обеспечения. Во-вторых, проводится синхронное сравнение развития науки в нашей стране и на Западе через биографии и исследования ее наиболее ярких представителей. При этом материалы первой главы, посвященной ученым стран Запада, имеют относительно самостоятельный, но все-таки подчиненный характер. Они позволяют соотнести исследования трудоправовой и социально-обеспечительной проблематики в российской науке и науке стран Запада.

Авторы книги постарались быть максимально беспристрастными, но это оказалось крайне сложно. Их пристрастие было обусловлено только вкладом конкретного ученого в развитие науки трудового права и науки права социального обеспечения. Вместе с тем повествование идет о событиях не столь давних и о людях, с некоторыми из которых авторы исследования были лично знакомы. Поэтому они были далеки от полной отстраненности и равнодушия к персонажам данной книги, которая была присуща, допустим, пушкинскому дьяку из «Бориса Годунова», который «Спокойно зрит на правых и неправых, / Добру и злу внимая равнодушно, / Не ведая ни жалости, ни гнева». Напротив, эта книга достаточно личная. Она представляет собой не только анализ жизненного пути и творчества видных ученых, но и дань благодарности людям, которые сформировали и развивали важнейшее направление правовой мысли. Однако это не предполагает написание «жития праведников от науки» или парадных портретов. В книге специально дан подзаголовок — «Портреты на фоне времени». Ученые хотя и были интеллектуальной элитой общества, оставались детьми своей страны и своего времени со всеми вытекающими отсюда привлекательными и не очень чертами.

Данное исследование подготовлено по материалам Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива РФ (ГА РФ), Государственного архива Ярославской области (ГА ЯО), архивов кадровых служб вузов (МГУ, СПбГУ, МГЮА, ЯрГУ и др.), научных учреждений (ИЗиСП (бывший ВНИИСЗ), ИГП РАН и др.), а также отдельных публикаций биографического характера⁸⁴.

Некотором подспорьем для авторов явились биографические сборники профессоров и преподавателей, составленные по отдельным вузам⁸⁵. Сведения о части ученых достаточно противоречивы, в связи с чем авторы опирались преимущественно на архивные данные, в необходимых случаях проводили сравнительный анализ или фронтальное исследование всего фактологического массива.

В работе использованы материалы личных архивов видных отечественных ученых. С согласия Валентина Иосифовича Войтинского были получены некоторые материалы личного архива его отца Иосифа Савельевича Войтинского. С согласия Нины Анатольевны Каринской авторам была передана часть архива ее мужа Сергея Сергеевича Каринского. По договоренности с Валерией Константиновной Хазанкиной стал доступен архив ее мужа Игоря Яковлевича Киселева. Использовались в работе и воспоминания видных отечественных ученых-«трудовиков» (К. Н. Гусова, С. А. Иванова, В. И. Толкуновой и др.).

Первая глава называется «Все познается в сравнении: развитие науки трудового права и права социального обеспечения в странах Запада (вторая половина ХIХ — ХХ века)» (с. 57–157). В ней представлена трудовое право стран Запада в лицах (германцы Ф. Лотмар, Г. Зинцгеймер, О. Кан-Фройнд, В. Каскель, А. Ф. Никиш, британцы Б. Вебб, С. Вебб, К. Уэддерберн, француз Ж. Лион-Кан и др.). Биографии и разбор творчества части из них впервые представлены на русском языке. Рассмотрено и влияние западного законодательства и науки на развитие отечественной науки трудового права и права социального обеспечения (с. 130–157).

Вторая глава «Предыстория и предтечи российской школы трудового права и права социального обеспечения» (с. 158–331) повествует об ученых, чье творчество пришлось в основном на рубеж ХIХ — ХХ веков. Это фабричные инспектора, государственные и общественные деятели (И. И. Янжул, Е. М. Дементьев, А. Н. Быков, В. П. Литвинов-Фалинский, И. Х. Озеров, А. Ф. Федоров, Р. А. Дистерло, А. Н. Миклашевский, С. О. Загорский и др.), цивилисты Ю. С. Гамбаров, В. М. Гордон, А. М. Гуляев, И. А. Покровский, В. Б. Ельяшевич, А. А. Симолин, В. И. Синайский и др. Специальный параграф озаглавлен «Л. С. Таль — основатель российской школы трудового права» (с. 212–236). Истоки международного права и сравнительного трудового права связаны с именами Н. Н. Кравченко и Г. Г. Швиттау (с. 260–278).

Приоритет в научное осмысление феномена общественного призрения и социального страхования отдается в монографии таким ученым, как Ф. Г. Тернер, Н. Х. Бунге, В. Г. Яроцкий, П. И. Георгиевский, А. М. Нолькен, В. Ф. Дерюжинский, И. Я. Гурлянд, В. А. Гаген, П. И. Астров, Н. Н. Чистяков.

Третья глава поименована «Становление научных школ советского трудового права и права социального обеспечения, их основатели и ученики» (с. 332–560). В ней рассмотрено влияние К. Маркса, Ф. Энгельса, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина на развитие отечественной науки трудового права и права социального обеспечения. Из ученых-марксистов выделены М. Г. Лунц, В. Я. Канель, А. М. Коллонтай, Н. Н. Полянский, А. Г. Гойхбарг, В. Я. Яроцкий (А. Чекин), А. А. Карелин и др. (с. 332–382).

Далее рассматривается жизнь и деятельность Я. А. Канторовича, В. М. Догадова, К. М. Варшавского в контексте ленинградская школа трудового права. Затем повествование идет о Войтинском и московской школе трудового права (С. Л. Рабинович-Захарин, С. И. Каплун и др.). Затронуто и становление ярославской школы (Н. Н. Голубев, А. В. Горбунов, Б. В. Чредин, А. В. Венедиктов, А. М. Стопани и др.), как и деятельность цивилистов, внесших в последствие определенный вклад в развитие советского трудового права (Д. М. Генкин, Е. И. Астрахан, Е. Н. Данилова, Л. Я. Гинцбург, М. И. Бару).

В монографии анализируется вклад воспитанниц Бестужевских высших женских курсов в развитие отечественной науки трудового права (А. Е. Семенова, З. Р. Теттенборн, П. Д. Каминская), а равно истоки советской теории права социального страхования (Н. А. Вигдорчик, А. Н. Винокуров, В. Н. Дурденевский). На этом первый том завершается.

Том второй открывает четвертая глава «Советская школа трудового права и права социального обеспечения: этапы развития», которая повествует об ученых-«трудовиках», практически все научное творчество которых пришлось на советский период (с. 3–214). Это ученики и последователи московской школы И. С. Войтинского (Г. К. Москаленко, Я. Л. Киселев, С. С. Каринский, В. И. Смолярчук) (с. 2–35). Большое внимание уделено Н. Г. Александрову и дальнейшему развитию московской школы (В. И. Никитинский, С. А. Голощапов и др.) (с. 36–85). Рассмотрено научное наследие К. П. Горшенина, а также В. С. Андреева в контексте становления советской науки права социального обеспечения.

В фокусе исследования оказалась и «нежданная школа неожиданного учителя» В. М. Гордона (И. А. Трахтенберг, А. Е. Пашерстник, Я. И. Давидович и др.).

Ленинградская школа представлена именами А. С. Пашкова, Ф. М. Левиант, К. П. Уржинского. Основателями уральской и сибирской школ названы Б. К. Бегичев и В. Н. Скобелкин, а советская школа сравнительного и международного трудового права и права социального обеспечения обозначена именами В. И. Усенина и Э. М. Аметистова.

Пятая глава «Грань эпох и веков: российская школа трудового права и права социального обеспечения в постсоветский период» касается жизни и научного наследия ученых, связанных не только с советским, но и постсоветским периодом (с. 15–358). Это представители московской школы (А. Д. Зайкин, Р. З. Лившиц, А. И. Ставцева, В. Н. Толкунова Л. А. Сыроватская), петербургской, уральской и сибирской (томской) школы (В. Н. Смирнов, М. В. Молодцов, В. Д. Шахов и др.). Российская школа права социального обеспечения в постсоветский период представлена именами Р. И. Ивановой и К. С. Батыгина.

Далее повествуется о возрождении и зарождении целого ряда школ трудового права, в том числе ярославской, пермской и казанской. Российская школа сравнительного и международного трудового права рассмотрена через призму научного наследия С. А. Иванова и И.Я Киселева.

Соболев С. А. Проблемы изучения и методы современного познания истории трудового права России. Ижевск: Jus est, 2011. 180 с.

Данная монография содержит в себе целый ряд положительных моментов. Начнем с того, что специальные исследования по истории отечественного трудового права до сих пор единичны, как и кандидатские диссертации, число которых даже в постсоветский период остается в пределах десятка. В этой связи необходимость в работах по различным ракурсам данной проблематики не только назрела, но и перезрела. Кроме того, автор обратился к методологическим проблемам изучения истории трудового права, генезису отечественной науки трудового права. Особую симпатию вызывает представленный в монографии региональный аспект проблемы, показаны особенности регулирования трудовых отношений на Ижевском и Воткинском заводах.

Уважение вызывает и значительный объем использованной при подготовке публикации литературы, привлечение архивного материала. Интересны суждения С. А. Соболева об истории горнозаводского дела в России и становлении трудового права в XVIII веке. Повышенное внимание уделено наследию ученых, вклад в развитие науки трудового права которых, по мнению автора, недооценен, в частности, Л. Н. Нисселович.

Однако в целом авторский замысел, на наш взгляд, не получил адекватного воплощения. Неудачно уже само наименование работы, так как «методы современного познания истории трудового права России» не только не раскрыты, но даже не затронуты. В параграфе «Методология права и метод трудового права» (с. 20–57) автор рассматривает метод как основную характеристику отрасли права наравне с предметом. Между тем методы современного познания истории трудового прав России — совершенно другая категория, определяющая совокупность средств, способов и приемов познания исторической действительности с учетом ее правовой составляющей. Еще более неудачно название первой главы «Теория исторического знания трудового права России». Отметим, что «теория исторического знания» едина для всего исторического знания, хотя имеет специфику в историко-правовом проявлении. Причем в этом случае она едина для истории гражданского, государственного и прочего, естественно, трудового права. Теория исторических знаний разработана в трудах наших соотечественников П. М. Бицилли, Р. Ю. Виппера, Л. П. Карсавина, А. С. Лаппо-Данилевского, П. А. Сорокина, И. Д. Ковальченко, а так же западных исследователей Ф. Броделя, М. Вебера, Л. Риса, О. Шпенглера и др. Есть целые направления, например, «тотальной истории» (школа «Анналов»), постмодернистские направления и др. Это объемная и достаточно специфическая проблема, достойная отдельного и обширного исследования. В этой связи хотелось бы напомнить слова выдающегося русского историка и теоретика исторического познания А. С. Лаппо-Данилевского: «Теория познания лежит в основе методологии науки: без теории познания нет возможности обосновать систему принципов научного мышления и его методов»⁸⁶.

Не совсем понятно и название второй главы «Социальные науки и история трудового права». Между тем, в ней рассмотрены преимущественно частные проблемы предыстории трудового права. Исключение составил параграф 1 «Государственно-правовое регулирование промышленного труда в России и история трудового права в XVII — XVIII веках». Однако по смыслу первая часть названия исключает вторую. Если регулирование было государственно-правовым (в действительности административно-правовым, связанным с установлением публичного порядка управления (для крепостных крестьян) и гражданско-правовым для вольнонаемных), то и относится оно к истории государственного права. Соответственно, что это за история трудового права, когда регулирование осуществлялось нормами другой отрасли?

Четвертый параграф этой главы «Соотношение публичного и частного начала в трудовом праве России» вообще выпадает из контекста (частные и публичные начала находятся внутри собственно правовой проблематики), тем более приводится ряд точек зрения и делается вывод о том, что в трудовом праве сочетаются частные и публичные начала. Как говорится, кто бы сомневался.

Заметим, что эти недостатки и недочеты, как и некоторые другие, носят преимущественно методологический характер. Так, автор считает, что «содержание правовой, социальной, исторической категории «трудовые отношения» охватывает виды договоров личного найма (договоров найма) до 1917 года, а также виды советского и современного трудового договора» (с. 29). Между тем системообразующая конструкция трудового отношения связана с обоснованными еще Л. С. Талем признаками: личностным, организационным и имущественным. К советскому и постсоветскому трудовым договорам, как говорится, здесь вопросов нет, однако любые другие гражданско-правовые договоры (в том числе личного найма, подряда, возмездного оказания услуг, агентского договора) этой конструкции не соответствуют. Другой вопрос, что с 1835 года и более активно с 1882 года (вехой был 1913 год, но отдельный законопроект подготовило только Временное правительство) законодательством и сенатской (судебной) практикой начала формироваться конструкция рабочего (фабричного) договора, который служил основанием возникновения трудового правоотношения со всеми присущими ему признаками. Забегая вперед, отметим, что ранее этого периода ни добровольности вступления, ни правоотношений с вышеназванными признаками как типичное явление выявить не представляется возможным в силу объективных и субъективных причин (тип экономики, крепостное право, отсутствие социальной потребности, архаичная правовая и законодательная системы и др.).

Аналогичной методологической погрешностью страдает попытка рассмотреть вклад Л. С. Таля и Л. Н. Нисселовича в становление науки трудового права России. Между тем Леопольда Николаевича Нисселовича, чиновника для особых поручений и статского советника (светского полковника), в принципе нельзя назвать специалистом в сфере трудового права. Его единственный крупный труд «История заводско-фабричного законодательства Российской империи» (в двух частях. СПб., 1883–1884) представляет собой отчет, подготовленный по поручению Департамента торговли и мануфактур (входил в состав Министерства финансов) на основании Полного собрания законов Российской империи и с учетом некоторых трудов по полицейскому праву, истории России и русского права. Речь идет о трудах прежде всего И. Е. Андреевского, М. Ф. Владимирского-Буданова, А. Д. Градовского, И. И. Дитятина, В. Н. Лешкова, С. М. Соловьева. В подавляющей части эта работа вообще не имеет к трудовому праву никакого отношения. Она повествует скорее об истории промышленности, определении различий между фабриками и заводами, о структуре и районировании производства, о подготовке инженеров, состоянии внутренней и внешней торговли и др. В некоторых случаях этот отчет уж слишком верноподданнический и даже наивный. Достаточно сказать, что успехи промышленности связываются с вступлением на престол дома Романовых и заботой царей из этого дома об этой самой промышленности.

Надо отдать должное Л. Н. Нисселовичу: он проделал огромный объем работы, изучил весь массив законодательства по данной проблеме от Древней Руси до начала XIX века. Это касается, в том числе, вопросов труда работников на фабриках и заводах. В этой связи его можно признать хорошим аналитиком законодательства и даже историком законодательства, возможно, прототрудового. Однако к проблемам собственно трудового права он даже не подошел близко, его вопросов не разрешил и, вероятно, не ставил такой задачи. Кстати, хронологически свое исследование он остановил на 1825 годе, когда не было принято еще ни одного трудоправового акта в современном смысле. Примерно в то же время экспертные заключения по проблеме фабричного законодательства подготовили В. П. Безобразов, Г. Ф. Тернер, И. И. Янжул, Е. М. Дементьев, написали свои труды Р. А. Дистерло, А. Ф. Федоров, В. Г. Яроцкий и др. Их, на наш взгляд, с большим основанием можно отнести к первым ученым-«трудовикам». К тому же достаточно богатый материал ряда комиссий по изучению рабочего вопроса содержится в Рукописном отделе Российской национальной библиотеке, из которого можно извлечь еще целый ряд малоизвестных, но кропотливых чиновников (А. А. Бенкендорф и др.).

Наконец, через всю работу (с. 5 и далее) красной нитью проходит желание автора передвинуть начало формирования науки трудового права в XVII—XVIII веках. Совершенно верно предложено разграничивать формирование законодательства, отрасли права или учебной дисциплины и науки (с. 4, 5). Однако трудно отрицать и их взаимосвязь, а равно и различную последовательность и скорость развития. Очевидно, что, как правило, сначала формируется законодательство, затем наука, а потом учебная дисциплина. Однако на практике все гораздо сложней с учетом предметных переплетений, отпочкования отраслей, наличия комплексного законодательства. И таким образом, как верно указывал еще Л. С. Таль, трудовые отношения в том или ином виде хотя бы фрагментарно регулировали с незапамятных времен.

Однако (и с этим согласны и классики западной науки Г. Зинцгеймер, Ж. Лион-Кан и К. Уэддерберн, и наши Л. С. Таль, А. Н. Быков) собственно трудовое законодательство появилось в Англии в начале XIX века. Очевидно, что английские статуты 1349 и 1562 годов, равно как и русские законодательные акты, начиная с Русской правды, содержали элементы правового регулирования трудовых отношений. Тем не менее, это были фрагменты без отраслевой принадлежности, близкие по правовой природе либо к административному, либо к гражданскому праву. В этой связи достаточно проблематично выдавать промышленные (фабрично-заводские, горные и др.) нормативно- правовые акты за трудоправовые. Труд работников там рассматривался наравне с порядком эксплуатации станков, поставкой сырья и др.

С наукой все несколько сложнее. Ее зарождение хронологически примерно совпадает с формированием законодательства, но может несколько предшествовать ему, опираться, например, на зарубежную нормативную и литературную базу. В России, собственно, так и было. При этом надо разделять предпосылки формирования и проявления научных исследований. Так, еще в Древней Греции знали (и писали) о вреде работы в каменоломнях для легких, однако делать вывод о наличии охраны труда на тот период не приходится. Наука предполагает не просто констатацию проблемы, но и абстрактный уровень ее осмысления, выход на ключевые проблемы в теоретическом аспекте (предмет, дефиниции, категории, конструкции, принципы и др.). В этой связи до второй половины ХIХ века можно (и нужно) иметь в виду предпосылки формирования науки трудового права, но никак ее существование.

С учебной дисциплиной все одновременно и проще, и многообразнее. Здесь сходятся три линии: гражданское право (проблемы найма); административное (полицейское) право (публичные ограничения в процессе использования наемного труда, внутренний распорядок предприятия); промышленное право (работник как фактор производства). Собственно, самостоятельный раздел о фабричном (рабочем) договоре появился в процессе преподавания промышленного права в технических вузах в начале ХХ века и при чтении университетских спецкурсов. Как таковой учебный курс трудового (рабочего) права является уже советским феноменом.

При этом попытки связать завершение формирования законодательства, науки и учебной дисциплины (или всех вместе) с конкретной датой, принятием акта или публикацией работы контрпродуктивны. С учетом учения школы «Анналов» следует рассуждать о «времени большой протяженности», где социальные процессы протекают достаточно медленно, определяются исходными условиями и зависят от множества факторов. Отсюда и общепринятая хронология, связанная со второй половиной ХIХ — началом ХХ века. Означает ли это, что предпосылки (именно предпосылки, или истоки) формирования трудового законодательства и науки не надо искать в более ранние эпохи? Конечно, нет. Напротив, это необходимо, но с одной оговоркой. Диалектика предполагает переход количества (нормативных актов, научных трудов, работников, работодателей и др.) в качество, и именно этот качественный переход должен быть фокусом исследования.

Подчеркнем, что рецензируемая работа является творческой и самостоятельной, опирается на большой нормативный и литературный материал. Она будет полезна всем, интересующимся проблемами истории трудового права. При этом некоторые ее положения при всем научном плюрализме нуждаются в корректировке или дополнительной авторской аргументации.

Цитульский В. Ф. Становление и развитие отношений социального партнерства в сфере труда в Российской империи. М.: Российская правовая академия Министерства юстиции РФ, 2012. 378 с.

Кандидат юридических наук, доцент В. Ф. Цитульский первые свои исследования о социальном партнерстве подготовил еще в 90-х годах ХХ века⁸⁷, и данная монография является их логичным продолжением. Структура работы основана на выделении трех глав по хронологическому признаку. Первоначально рассматривается законодательство о промышленном труде в Российской империи в XVIII — первой половине XIX века. Затем анализируется правовое регулирование отношений труда и найма в России после отмены крепостного права. Последняя глава посвящена зарождению правового механизма социального партнерства в 1905–1917 годах.

У данной работы есть целый ряд положительных характеристик. Во-первых, она написана с привлечением архивного материала, что для исследователей-юристов в настоящее время является большой редкостью. Речь идет о фондах Российского государственного архива древних актов (РГАДА) и Государственного архива РФ (ГА РФ). Во-вторых, монография написана на основе значительного исторического материала, в ней используются не только монографические исследования по истории, но и кандидатские и докторские диссертации по истории. В-третьих, ряд авторских положений и выводов достаточно интересны в аспекте рассмотрения раннего генезиса трудового права. Это, в частности, касается выделения пяти основных групп работающих на фабриках и заводах на рубеже XVIII—XIX веков (с. 29), рассмотрения зарождения объединений работодателей (с. 54 и др.), анализа правового статуса организаций российских работников (с. 221–253) и объединений российских работодателей (с. 254–307) в начале ХХ века.

Однако значительная часть выводов и положений данной работы вызывает сомнения и возражения. Отчасти они связаны со сложностью и многослойностью исследуемого материала, длительностью рассматриваемого периода. Как следует из текста, автор придерживается диалектико-материалистического метода познания. Однако в некоторых случаях это порождает определенную односторонность исследования, тенденциозность в подборе фактов.

1. Начнем с того, что только третья глава монографии «Зарождение правового механизма социального партнерства в 1905–1917 годах» посвящена, собственно, заявленной проблематике. Первые две главы повествуют скорее о генезисе трудового права в целом. С такой хронологией (начало ХХ века) со ссылкой на работы других авторов согласен и В. Ф. Цитульский (с. 353, 354), однако это не помешало ему более четырех пятых повествования посвятить предшествующим событиям, и вместо небольшого вводного параграфа получились две главы. Очевидно, что до начала ХХ века рассуждать о механизме (даже в зачаточном виде) социального партнерства в России не представляется возможным.

2. Автор весьма скептически относится к социальному партнерству, в связи с чем его работу можно отнести к исследованиям с «отрицательным содержанием». Скорее он фактически доказывает отсутствие механизма социального партнерства в России до 1917 года, с чем можно согласиться. Однако вывод сделан противоположный: социальное партнерство было, но не спасло страну от революционных событий 1917 года. В этой связи не совсем понятна одна из первых посылок работы: «…начальный период становления идеологии и правового механизма социального партнерства в сфере наемного труда в России почти не исследован…» (с. 6). После публикации работ И. Я. Киселева, М. В. Лушниковой, С. Ю. Чучи и других такое утверждение более чем сомнительно. В настоящее время только диссертационные исследования по этой теме превысили 20 наименований (правоведение, экономика, социология, история).

3. С этим связано и замечание по подбору использованной литературы. Подавляющая ее часть относится к 20–50-м годам ХХ века. Досоветская литература, как и советская 60–80-х годов, представлена существенно меньше, а постсоветская скорее представляет исключение. Явно в недостаточной мере использованы или не использованы вовсе труды российских ученых Е. М. Дементьева, В. П. Литвинова-Фалинского, И. Х. Озерова, Н. Н. Чистякова, И. И. Янжула, советского историка В. Я. Лаверычева, а тем более, современных специалистов-историков (например, И. И. Иерусалимского). Возможно, этим обусловливается излишняя тенденциозность и критичность работы, свойственная именно советской литературе конца 20 — середины 50-х годов. Отсюда и такие своеобразные формулировки, как «Отечественная война 1812 г. опустошила государственную казну и переложила всю тяжесть расходов на трудящихся» (с. 94). Вообще-то, война ни на кого ничего «не перекладывала», но пострадали от нее не только трудящиеся.

Скептическое отношение к предмету исследования привело автора к несколько некорректным суждениям. Так, о выдающемся русском ученом И. Х. Озерове он пишет: «Теоретик «зубатовщины» профессор И. Х. Озеров и его единомышленники приходили в восторг от того, что штат фабричных инспекторов был увеличен» (с. 189). К единомышленникам причислен и академик И. И. Янжул (с. 202). Между тем эти ученые были идеологами именно социального партнерства, помогали создавать рабочие организации и объединения работодателей, участвовали в законопроектной деятельности и к деятельности фабричной инспекции относились достаточно критично. Ярлык «зубатовцев» связан только с тем, что они были открыты сотрудничеству и с рабочими, и с работодателями, и с государством. Конечно, не всем это нравилось, но мало кто из «возмущенных» пережил революцию и гражданскую войну, а выжившие в 1922 году на «корабле ученых» отправились в эмиграцию. И. И. Янжул до этих событий не дожил (умер в 1914 году), а крестьянский сын И. Х. Озеров остался в России, был репрессирован и умер в блокадном Ленинграде в 1942 году. Об этом уже неоднократно писали⁸⁸. Представляется, что И. Х. Озеров и его учитель И. И. Янжул достойны благодарности потомков как выдающиеся ученые и общественные деятели⁸⁹.

4. Не совсем удачны названия ряда глав и параграфов. Так, параграф 1 главы 1 именуется «Генезис субъектов социально-трудовых отношений». Начнем с того, что наемные работники, как небольшая социальная группа, появились еще в Средневековье. Виды работодателей в работе не выделены. К тому же основным работодателем в России традиционно являлось государство, а данная проблема вообще не затронута, как и труд государственных служащих. Параграф четвертый той же главы назван «Формы и методы защиты и самозащиты работниками своих прав». Отметим, что традиционно выделяют формы и способы защиты нарушенных прав. Что такое «методы защиты» не совсем понятно. К тому же самозащита не относится к юрисдикционной форме защиты нарушенных прав, и вынесение ее в название нелогично. Кроме того, в юридической науке неоднозначны подходы к способам защиты, а автор свою позицию по данному вопросу даже не обозначил. К числу форм протеста в монографии отнесены вооруженные выступления (с. 88). Следует ли из этого, что эти формы выражались и в убийстве мастеров, поджоге предприятий и т. п.? Стоит иметь в виду, что правонарушения и преступления (чем бы они ни были вызваны) не могут относиться к формам и способам (или методам) защиты нарушенных прав. В данном случае идет смешение «правовой защиты» и «классовой борьбы», а последняя ведется чаще всего вне правового поля и не имеет никакого отношения к социальному партнерству. Между тем именно этой борьбе автор уделил немало места (с. 88 и далее). И уж совсем не понятно, какое отношение не только к социальному партнерству, но и к трудовому праву вообще имеет «недовольство мастеровых рабочих по поводу рекрутской повинности» (с. 90).

5. Слабой стороной работы является отсутствие обозначения авторских подходов именно к правовой стороне вопроса. Так, автор анализирует законодательство о наемном труде в России в XVIII веке (с. 66 и далее). Являются ли оно трудовым, не понятно, тем более в дальнейшем сделан акцент на их преимущественно административном характере (с. 67 и др.). Это же касается законов 1835 и 1845 годов, а Закон 1861 года обойден вниманием. При этом первым собственно трудоправовым законам, принятым с 1882 по 1903 год, посвящено всего 17 страниц, а страховые законы 1912 года с их ярко выраженной социально-партнерской составляющей (больничные кассы, фабричная медицина и др.), а также Устав о промышленном труде (издан в 1913 году) даже не упомянуты.

Неясно также, что подразумевает автор под социальным партнерством. Так, он пишет о социальном партнерстве в форме «полицейского социализма» или «зубатовщины» (с. 199–220). Между тем это явление именуется патернализмом, или государственным попечительством, и не имеет никакого отношения к социальному партнерству. Автор завершает свою работу такими словами: «В настоящей монографии рассмотрено на основании исторических источников, каким именно было это «социальное партнерство» в Российской империи, обернувшееся тремя русскими революциями» (с. 356). Возможно, взяв в кавычки «социальное партнерство», он вложил бы в них двойной смысл, но наш вывод противоположный — именно отсутствие механизма социального партнерства стало одной из предпосылок революционных потрясений.

6. Часть замечаний носит скорее технический или близкий к нему характер. При частом использовании трудов В. И. Ленина автор иногда забывает сослаться на них (с. 33). Возможно, он в совершенстве овладел ленинским наследием, однако о большинстве современных читателей этого сказать явно нельзя. Сенсационным является обнаружение коллективного договора, видимо, в конце XVIII века (с. 93). Скорее, это одностороннее обещание заводской конторы под давлением государственной власти.

При подсчете численности пролетариата В. Ф. Цитульский с непонятной целью пытается ее увеличить со ссылкой на разных авторов, а также завысить его долю в структуре лиц наемного труда. Он указал на 10 млн фабричных рабочих с семьями на 1913 год. При чем тут семьи, не совсем понятно. Так, исходя из численности последней царской семьи, можно насчитать семь русских царей, или одного царя с семьей. Сельскохозяйственные рабочие были крестьянами, и пролетариат ли это, по оценке В. И. Ленина, большой вопрос. Приведенный ленинский подсчет на 1897 год — 67,7 процента населения пролетариев и полупролетариев с семьями по отношению ко всему населению не имеет смысла, так как семьи займут минимум две третьих части этого числа, а что такое «полупролетариат», определить сложно. Почему число пролетариев и полупролетариев с семьями снизилось по состоянию на 1913 год в структуре населения до 53,2 процента, не объясняется, хотя оно должно было увеличиться. Наконец, на 1913 год численность рабочих обозначена в 16 806 тыс. человек. На 1917 год это число, по мнению автора, увеличилось, но все лица наемного труда составили около 15 000 тыс. (с. 128, 129). Вообще, налицо сокращение почти на 2 млн даже относительно числа только рабочих. Далее автор уточняет, что это число все-таки уменьшилось, причем относительно уже 17,8 млн на 1913 г. В любом случае лица наемного труда в структуре населения дореволюционной России составляли не более 10 процентов населения. При этом пролетариат не составлял ядро наемных работников, как утверждается в монографии. Из приведенных в ней же данных следует, что промышленных рабочих было почти 3,4 млн тогда как сельскохозяйственных рабочих (крестьян) — 2,5 млн. Прочих (прислуги, официантов и др.) было 2 млн.

В то же время среди наемных работников имелись и управляющие, и инженеры, и юристы и другие лица., которые в политическом смысле не являлись пролетариями. Таким образом, собственно пролетарии (промышленные рабочие, строительные рабочие и пр.) составляли меньшинство в структуре занятости, хотя и самое организованное. Представляется, что ситуацию исправило бы не просто представление данных различных ученых, а аргументированная авторская версия. В крайнем случае, это помогло бы избежать цифровой путаницы.

Сделанный анализ содержания книги имеет целью обратить внимание читателя на интересную неоднозначную работу по одной из проблем трудового права — социальное партнерство в сфере труда.

Габидулин Р. С. Защита трудовых прав граждан (историко-правовой анализ). М.: Юстицинформ, 2013. 296 с.

Название данной работы может ввести читателя в заблуждение. Между тем, она посвящена изложению истории профсоюзов и отчасти рабочего движения с ХIХ века по настоящий день. При этом автор монографии Р. С. Габидулин, кандидат философских наук, преподаватель Института управления (Архангельск), заявляет ее как историю профсоюзов (с. 3). Вероятно, монографию стоило бы так и назвать, тем более что защита прав с неизбежностью предполагает хотя бы минимальную правовую составляющую работы.

Однако в списке использованной литературы нет ни одного издания по трудовому праву, а защита трудовых прав трактуется на вполне обыденном уровне и не относится к формам и способам защиты трудовых прав граждан (работников). В этой связи название параграфа 1.1. «Защита прав работников самими работниками» (с. 22 и далее) означает вовсе не самозащиту, а период до образования профсоюзов. Очевидно, что трудовое законодательство автором практически не затрагивается.

Работа состоит из семи глав, которые именуются «Защита прав граждан…» и по хронологии охватывают период с ХIХ до начала ХХI века. Вероятно, по мнению автора, это отражает этапы развития профсоюзов в России.

В монографии представлено авторское видение истории развития профсоюзов в России. Затронуты и проблемы общей истории профсоюзов. В частности, историю «движений профсоюзного характера» автор связывает с восстанием чомпи во Флоренции (1378) и даже с первыми забастовками, случившимися 3,5 тыс. лет назад. Их место не указано, но, видимо, это Древний Египет (с. 20, 21). На наш взгляд, это очевидное преувеличение и излишняя модернизация. Еще интереснее поиск стачек в России в ХVII веке и нахождение первого коллективного договора в 1777 году (с. 29, 30). Такое некритичное восприятие работ советских ученых и представителей русского зарубежья вряд ли достойно поддержки, тем более что оно не соответствует ни историческим, ни правовым реалиям того времени. Отчасти такая односторонность связана с опорой на советскую литературу, причем преимущественно первой половины ХХ века, и с почти полным игнорированием современной литературы.

Руководствуясь авторской логикой, более или менее массовый протест нижних слоев общества можно обнаружить и ранее момента «движения профсоюзного характера», датированного образованием государств (или ранее). В этой связи отнесение создания профсоюзов как института действительно связано с концом ХVIII века, а легализация их коллективных действий — даже с началом ХIХ века.

Трудоправовой аспект работы не прослеживается, что, возможно, соответствовало замыслу автора.

Хохлов Е. Б. История труда и трудовое право: в 3 т. Т. 1. История труда в контексте хозяйственных, политических и ментальных систем / под ред. И. Ю. Козлихина. СПб: Издательский дом СПбГУ, 2013. 1022 с.

Вниманию читателей представлена рецензия в достаточно необычном формате. Это даже скорее не столько рецензия, сколько «мысли по поводу», размышления о проблемах, поднятых в монографии. Отметим, что одной из положительных черт названного исследования является в хорошем смысле провокационность: монография буквально провоцирует на размышления о наиболее сложных, концептуальных проблемах, находящихся на стыке истории, экономики, социологии, правоведения. Эта та сфера научных знаний, где спорно практически все, где уже за многие столетия наработаны различные методологические подходы, научные концепции и идеологические абрисы. В этом смысле данная монография весьма своевременна, полемична и познавательна.

Автор монографии поставил перед собой амбициозную задачу: «… исследование особенностей исторической эволюции хозяйственных систем, с тем чтобы, в конечном счете, определить место в каждой такой системе механизма правового регулирования труда, функциональное предназначение этого механизма в той или иной момент времени или в его структуре. Короче говоря, ставится задача характеристики того феномена культуры, которое принято определять термином «трудовое право» (с. 6).

Отметим, что подобных исследований в сфере трудового права еще не проводилось. Оно является беспрецедентным как по хронологическим рамкам, так и по широте и множественности постановленных проблем. Более того, автор подготовил обширный междисциплинарный труд на стыке истории права, экономики и социологии (как отметил сам автор, это жанр «историко-экономической социологии»), а также права. Аналогичные по масштабу (но сравнимые только с первым томом данной работы) исследования в правоведении имеются у цивилистов и специалистов по финансовому праву. В экономической науке и социологии такие исследования встречаются чаще, однако большинство из них были подготовлены в досоветский период.

Впечатляет объем использованной литературы. В большинстве своем это публикации отечественных и зарубежных экономистов и финансистов (Ж. А. Бланки, Л. Брентано, С. Н. Булгаков, К. Бюхер, И. М. Кулишер, К. Маркс, А. Смит, М. И. Туган-Барановский, Д. Хикс, И. И. Янжул и др.), социологов и философов (М. Вебер, В. Виндельбанд, Э. Дюркгейм, В. Зомбарт, Ф. Энгельс и др.), историков (М. А. Барг, Ф. Бродель, Ф. Гизо, А. Я. Гуревич, В. О. Ключевский, С. Я. Лурье, Т. Моммзен, М. И. Ростовцев, Е. В. Тарле и др.), в меньшей степени юристов (Н. Г. Александров, И. Е. Андреевский, Л. Дюги, Л. С. Таль и др.). Список сколь необходимый, столь и ожидаемый. Отрадно, что автор опирается на проверенные, классические работы. Научный и «сносочный» аппарат, подстрочные авторские комментарии отвечают самому высокому уровню, а «Указатель имен» облегчает работу с текстом монографии. По всей работе даны авторские выводы, которые придают тексту законченность и композиционную стройность.

Стоит отметить академический стиль изложения материала, уважительное отношение автора к работам научных предшественников, причем разных идеологических направлений. Отрадно, что, Е. Б. Хохлов в равной мере и творчески использует как научное наследие К. Маркса и Ф. Энгельса, так и их научных и идеологических оппонентов (Л. Брентано, Ф. Хайека и др.), воздерживается от излишней категоричности при явной полемичности работы и определенности авторской позиции. Автор как бы размышляет вслух, выдвигает версии и контрверсии, удачно использует спекулятивные подходы и размышление «от противного».

Любое масштабное историческое исследование (а перед нами таковое) связано с вторжением в безграничный мир былого, стохастический космос, в проблемный «лес», где число исследовательских «тропинок» практически не ограничено. Это тем более так, что проблемы труда находятся на пересечении практически всех ответвлений исторической науки: политической, экономической, правовой, истории техники, ментальности, повседневности и др. Автор выбрал свою «тропинку» и в результате сформулировал целый ряд интересных выводов, часть из которых вполне традиционны, а часть отличаются новизной.

Представляется, что по историческим периодам автор проводит своеобразный трехслойный анализ, рассматривая, во-первых, состояние экономики и организацию труда; во-вторых, проблемы политической и социальной организации общества, а также проблемы идеологии и экономической науки и, наконец, правовое опосредование экономики и прежде всего правовое регулирование различных видов труда, чтобы представить на суд читателей картину, составленную из фрагментов по экономической истории, истории политической и правовой мысли, социологии и истории права. В общем, жанр «историко-экономической социологии» оказался выдержанным и весьма результативным.

Вероятно, исследователь использовал метод исторической реконструкции, который сколь плодотворен, столь и рискован. Риск заключается в возможности подведения архаических структур прошлого под современные критерии оценки, в невольной модернизации, искажении исторической перспективы. В этой части риск автора оказался оправданным: он смог остаться в заданной оси исторических координат, избежал соблазна как подчеркивания уникальности, так и выведения на первый план типичности изучаемых феноменов, не поддался искушению постмодернизмом. Такая методологическая ориентация позволила подготовить достаточно объективное исследование, в целом соответствующее современному уровню исторических и правовых знаний.

Выражена в работе и сравнительно-правовая составляющая, причем сравнение проводится как в синхронном, так и диахронном разрезе. Выведение на первый план для периода позднего Средневековья и Нового времени английской экономической доктрины и трудового законодательства также кажется нам обоснованным в связи с уникальностью исторических реалий, когда Англия была не только «мастерской мира», но и «лабораторией» трудового законодательства. Континентальная Европа представлена преимущественно Францией, Германскими землями, Италией. В период античности за основу взята история Древней Греции и Древнего Рима.

Состоит исследование из шести разделов, 12 глав и 53 параграфов со сплошной нумерацией. Разделы посвящены, кроме общего введения, соответственно хозяйству и труду в древнейших обществах, организации труда в античном обществе, хозяйству и труду в эпоху Европейского средневековья, хозяйству и труду в раннее Новое время, наконец, организации труда в условиях промышленного капитализма. Е. Б. Хохлов крайне аккуратно обращается с научной категорией (формацией) «феодализм», что в духе не только современной западной, но и российской историографии⁹⁰.

В «Общем введении» автор соглашается с мнением русского экономиста и философа С. Н. Булгакова о том, что исчерпывающее определение труда невозможно (с. 14, 15). В дальнейшем он определяет его как некое усилие, трату энергии человеком, которая носит волевой характер, направлена вовне (на внешний объект) и связана с достижением определенной нравственной и разумной цели, ориентирована на достижение какой-либо пользы. Это всегда не цель, а средство для ее достижения (с. 31–35). С такой характеристикой в целом можно согласиться. Проводится деление труда на самостоятельный и несамостоятельный, причем последний трактуется довольно широко. Оговаривается, что самостоятельный труд обоснованно выводится за пределы трудового права.

Вполне выдержаны большинство суждений автора об организации трудовых отношений в древних обществах, о роли государственного распределения трудовых ресурсов, о развитости государственной службы, о распространенности и разделении договоров личного найма и подряда и др. (с. 60–62 и далее).

При анализе организации хозяйства и труда в античном обществе большое место уделено вопросам политической истории, периодизации истории развития античных государств, античной литературе и пр. Рассмотрены такие сложные вопросы, как особенности трудовых отношений с участием метеков, периэков, платные общественные работы, участие рабов в трудовых отношениях в качестве наемных работников. Правильно подчеркнуто негативное отношение античного общества к наемному труду лично свободных лиц, связь такого найма с вступлением в личную зависимость.

В отношении Древнего Рима обращается внимание на многообразие статуса свободного ремесленника, колона, наемного работника и т. д. Большой интерес представляет анализ конструкции договоров, связанных с предоставлением труда. Объективно обоснован вывод о выделении девяти правовых форм, в которых осуществлялась деятельность в римскую эпоху (с. 199), однако, на наш взгляд, только один из них (труд свободных наемных работников) имеет отношение к предыстории трудового права. При этом как в зарубежной, так и в отечественной литературе (Л. С. Таль, современные ученые) высказываются сомнения в его правовой природе и выделении труда как предмета договора (например, он может относиться к договору подряда)⁹¹.

В монографии логично констатируется невозможность выделения не только рынка труда из рынка факторов производства, но и труда свободных наемных работников как особого объекта оборота (с. 221).

При разборе эпохи Средневековья можно выделить характеристику цехов и трудовых отношений с участием мастеров, подмастерьев и учеников (с. 346–367), эволюции аграрного строя Англии, в том числе затронута проблема «огораживаний», причем позиция К. Маркса об их важной роли в становлении капиталистического способа производства подвергнута известной критике (с. 446–459). Вместе с тем не ставится под сомнение массовое обезземеливание крестьян, которые составили «резервную армию труда». Рассмотрен также аграрный строй Франции и Германии, эволюция ментальности и изменение роли государства. При анализе организации труда приводятся его различные виды (промышленный и сельскохозяйственный, труд надомников и др.). Правильно отмечено, что «труд по производству заработной платы» был весьма своеобразен: зарплата представляла собой «вознаграждение за использование потребительской рабочей силы ремесленника» (с. 693). Отсюда выводятся два вида труда — самостоятельный (труд ремесленного мастера) и несамостоятельный (труд мануфактурного (фабричного) рабочего). Положение это является общепризнанным, и мы не припомним случая, чтобы его кто-либо оспаривал. Сомнительным представляется обозначать доход ремесленника как заработную плату именно по ее правовому, а не экономическому режиму.

Несамостоятельный труд автор делит на принудительный и наемный (имеющий договорный характер между субъектом труда и потребителем труда). К последнему относились: труд мануфактурного и сельского рабочего, труд подмастерьев (который, однако, себя исторически изжил), труд цехового мастера, работающего на заказ в хозяйской сфере работодателя, труд надомников. О труде цехового мастера, работающего на заказ в хозяйской сфере работодателя, было замечено, что он подобен договору подряда (с. 694–697). Представлена точка зрения автора на понятия «пролетариат» и «предпролетариат», причем последнее даже нет необходимости выделять с позиции критики (с. 707–725).

Мы воздержимся от столь категоричного вывода, тем более что контекст этого спора не совсем точный. Так, Е. Б. Хохлов задает вопрос: были ли пролетариями те 72 тыс. бродяг, которые были повешены во времена правления Генриха VIII Английского? (с. 746). Вероятно, и К. Маркс, и другие ученые (не только марксисты) имели в виду, что таким путем (казнями за бродяжничество и мелкие хищения) королевская власть способствовала превращению безземельных крестьян в наемных работников. Кстати, за период правления Тюдоров (1485–1603)⁹² число повешенных превысило сто тысяч. Не делая принципиальных различий между «пролетариатом» и «предпролетариатом» и констатируя наличие у них общих признаков (в чем прав автор), можно, тем не менее, провести между ними некоторые различия не только по количеству, но и по уровню связи с предыдущей социальной средой, по ментальности, характеру взаимоотношений с работодателями и, что важно, правовой регламентации их труда.

Для специалистов по трудовому праву наиболее интересным будет раздел 6, посвященный организация труда в условиях промышленного капитализма. При этом достаточно подробно анализируются первые акты собственно трудового законодательства в контексте произошедшей промышленной революции и бурных социальных изменений (с. 808, 809, 821–824). Дана общая характеристика законодательства о труде (с. 932–934), а также, например, законодательства о труде детей и женщин (с. 934–944). Одним из важных сюжетов исследования стала роль государства в регулировании отношений между трудом и капиталом, прежде всего на примере Англии и Франции. Достаточно подробно освещены проблема бедности в Англии и варианты ее решения (с. 810–816). Весьма интересны суждения автора о положении рабочих (с. 833–850): было ли оно столь плачевным и бесправным, как это принято считать (К. Маркс, Ф. Энгельс, Б. и С. Вебб и др.), или это явное преувеличение, и их положение только ухудшалось. В последнем случае представлена позиция австрийского экономиста Ф. Хайека (более радикально она выражена в трудах его учителя Л. Мизеса). Е. Б. Хохлов с некоторыми оговорками поддерживает ее со ссылкой в основном на классические труды экономистов. Его острую критику бедственного положения трудящихся женщин и детей можно признать вполне обоснованной. Подробно показаны и различные стороны обострившегося «рабочего вопроса».

Добавим, что в английской историографии период 1895–1834 годов традиционно именуется «страшным сорокалетием» и характеризуется ухудшением положения работников и массовым пауперизмом. Затем до начала 50-х годов ХIХ века был период некоторой стабилизации, который к началу ХХ века был уже существенным. Какую роль в этом сыграли доходы от колоний, насколько этому способствовали первые акты трудового законодательства и ряд других факторов, ответы на эти вопросы остаются спорными.

Однако такого масштаба работа не может быть свободна от спорных или недостаточно аргументированных положений, на часть из которых мы уже обратили внимание. Как это нередко бывает, слабые, на наш взгляд, стороны работы стали продолжением ее достоинств. Огромный масштаб исследования практически с неизбежностью делает его в некоторых частях неполным и фрагментарным, а невозможность охватить всю имеющуюся литературу и некоторый субъективизм в ее подборе неизбежны.

Отметим, что высказанные предложения и замечания по определению субъективны, носят дискуссионный характер. Остановимся на основных из них.

1. Не до конца понятен предметный жанр исследования, в связи с чем могут возникнуть разные суждения по поводу обоснованности его структуры. Если исследуется самоценная проблема «история хозяйства» (варианты: «история народного хозяйства», «история финансового хозяйства», «история государственного хозяйства», «история хозяйственного быта»), то структуру работы можно признать вполне логичной. История труда (организации труда) — составная часть этих курсов, которые традиционно носят сугубо экономический или финансово-экономический характер.

В данном случае встает вопрос о значении союза «и» в наименовании работы: является ли трудовое право ее составной частью или представляет собой стержень, вокруг которого выстроено изложение материала, применительно к тому, что оно возникает на определенной стадии эволюции хозяйства и правовых форм опосредования труда. Если это так, то первые пять глав слишком перегружены отвлеченным материалом (особенности организации публичной власти, дискуссии о типах экономики, характеристика социальных структур и др.), могут быть существенно сокращены практически до основных авторских положений как результата правового анализа социальных и экономических феноменов. Напротив, раздел 6 «Организация труда в условиях промышленного капитализма» можно расширить и дополнить, ибо он и посвящен, собственно, трудовому праву. Представляется, что именно для ученых-«трудовиков» первые пять разделов вообще могут показаться весьма отдаленно связанными, а в значительной части вообще не связанными с проблемами отрасли.

2. В отношении замечания автора о том, что возникновение трудового права не ранее второй половины ХIХ века «иначе как заблуждением назвать нельзя» (с. 6), отметим, что в настоящее время это «заблуждение» разделяют практически все зарубежные и отечественные исследователи трудового права. Уже первые исследователи проблем трудового права, в том числе классики западной науки Г. Зинцгеймер, О. Кан-Фройнд, В. Каскелья, Ж. Лион-Кан, российские ученые Л. С. Таль, А. Н. Быков, утверждали, что собственно трудовое законодательство появилось в Англии в начале XIX века. Начало формирования трудового права они связывали хронологически действительно с концом ХVIII — ХIХ веками. Так, В. Каскель (1882–1928) писал: «…трудовое право или социальное право является продуктом экономического развития, наступившего на склоне ХVIII в.»⁹³. Ни о каком другом трудовом праве, существовавшем ранее этого периода, данные ученые не упоминали.

Это, естественно, не отменяло необходимости исследования предпосылок формирования трудового права со времен античности и даже ранее. Единственным из маститых ученых-«трудовиков» сторонником иного подхода являлся отечественный исследователь И. С. Войтинский (1884–1943). В 1925 году он заметил, что «…история трудового права охватывает также правовую организацию рабского и крепостного труда»⁹⁴. Однако эта мысль не получила развития, исследования в данном ключе не проводились. Более того, она основана на противопоставлении советского и буржуазного трудового права в том смысле, что «труд создал все богатства человечества, а труд рабов и крепостных не является исключением». Молодой коммунист просто вписался в тогдашний мейнстрим. Напомним, что в 20-е годы история человечества многим советским гуманитариям виделась едва ли не как «расширенная» история физического труда⁹⁵.

Начало непосредственного формирования предпосылок выделения трудового права приходится на период так называемого третьего скачка (ХIV — ХV века)⁹⁶, в чем также нет особых разногласий между историками и экономистами⁹⁷. Так, неоднократно цитируемый в монографии Ф. Бродель именно через ХIV век провел границу в экономическом развитии и организации труда⁹⁸. Очевидно, что английские статуты 1349 и 1562 годов, упомянутые в рецензируемой работе, содержали элементы правового регулирования трудовых отношений. Тем не менее, это были нормативные фрагменты разноотраслевой (преимущественно административной (определяли минимальное рабочее время и максимальную заработную плату) и гражданско-правовой) принадлежности, близкие по правовой природе, в современном понимании, либо к административному, либо к гражданскому праву, либо даже к государственному праву. В то время в отраслевом разрезе они не классифицировались, затруднительно это сделать и сейчас.

Примечательно, что в отношении России общепринятую дату возникновения трудового права (вторая половина ХIХ века) ранее разделял и Е. Б. Хохлов⁹⁹.

Косвенно эта идея выражена и в данной книге. Так, при исследовании организации труда в период промышленного капитализма (т. е. с конца ХVIII — начала ХIХ века) автор пишет: «Нас интересуют наемные работники — лица, занятые по договору личного найма, договору, историческая эволюция которого и привела, в конечном счете, к возникновению той отрасли права, которую и принято ныне определять как современное трудовое право» (с. 749). Более того, глава 12 «Капитализм «с человеческим лицом»: рождение трудового права» (с. 851) посвящена в основном событиям ХIХ века.

3. Таким образом, автор выделяет «современное трудовое право» (присущее капитализму «с человеческим лицом») и другое, видимо, «не современное трудовое право» (см. с. 6, 41 и далее). С современным трудовым правом все более или менее понятно — оно регулирует трудовые и иные непосредственно связанные с ними отношения (ст. 1 ТК РФ), основанных на трудовом договоре, причем в качестве работника выступает лично свободное лицо. При этом труд работника наемный, кооперированный, несамостоятельный, а трудовые отношения отвечают трем признакам, выведенным Л. С. Талем (1866 (1867) — 1933) и закрепленным действующем законодательстве: личному, организационному и имущественному (ст. 15, 56, 133 ТК РФ). Об этом писалось многократно, да и особых дискуссий на этот счет среди ученых-«трудовиков» нет¹⁰⁰. Свое мнение по поводу этих признаков автор монографии изложил кратко и в связи с современным трудовым правом (с. 41), но вот что не является современным трудовым правом, подробно не объясняется.

Данные признаки несамостоятельного труда носят квалифицирующий характер для определения наличия именно трудового отношения как предмета трудового права. Для иллюстрации подчеркнем следующее. Например, привлечение к труду может осуществляться не в добровольном порядке (рабы, зависимые крестьяне и др.), труд проводиться без договора (личного найма или трудового), работник сам может организовывать свой труд, когда предметом договора является не «живой» труд, а только его результаты (например, договор подряда), если работа не оплачивается или оплачивается не по заранее установленным нормативам. На наш взгляд, во всех этих случаях возникшие общественные отношения не регулируются трудовым правом.

О том, как трудно определиться с наличием трудовых отношений в прошлом, свидетельствует проблема правового опосредования военной службы профессиональных военных и наемников, которая затронута автором (с. 127, 128, 170, 171, 388–390). Однако в Средние века и отчасти в Новое время (ХII—XVIII века) численность наемников была несопоставимо выше, чем в предшествующие периоды, и эта своеобразная занятость, особенно в период религиозных и гражданских войн, была порой огромной. Вожди наемных армий («вольных рот», «белых отрядов» и пр.), не только классические кондотьеры, но и бригады, прочие «солдаты удачи», или «дикие гуси», не раз перекраивали карту Италии, Германии, Испании и других стран, давали начало новым правящим династиям (Висконти, Малатеста, Сфорца и т. п.). Просто указанием их «чужеродности» в социальной средневековой структуре (с. 390) вряд ли можно ограничиться, тем более среди наемников, действовавших в Италии, а отчасти и Германии, традиционно преобладали местные уроженцы. Особенно это касается Столетней войны (1337–1453), а затем и Тридцатилетний войны (1618–1648), когда частные армии стали чуть ли не правилом (кроме шведов), причем они могли иметь и национальный характер, как в германских княжествах, а наиболее многочисленная из таких армий воевала под командованием А. Валленштейна (1583–1634).

Известны и целые профессиональные и религиозные группы, социальные категории, этнические общности, поставлявшие наемников на это своеобразный рынок воинского труда: шотландские стрелки, немецкие ландскнехты, генуэзские арбалетчики, ирландские католики, французские протестанты, каталонские копейщики, хорватские гранчары, швейцарская, гессенская и баварская пехота, польские повстанцы всех мастей, венгерские гусары и др. Во многом именно наемные армии, в частности, Ост-Индской кампании, и создали Британскую империю, сыграв важную роль в покорении Индии («армия» Р. Клайва и др.), присоединении Южной Африки («армия» С. Родса, например). Они и охраняли в дальнейшем границы империи (непальские гуркхи, индийские сипаи и т. п.). Современные частные армии, прежде всего США, уже успели отметиться в Ираке, Афганистане и не только.

Литература о правовой и экономической стороне вопроса о соотношении наемничества и службы по набору на Западе довольно обширна (А. Жоффрес, А Книс и др.), затрагивалась она и в отечественной литературе¹⁰¹. Наконец, как относиться к сугубо наемному Французскому иностранному легиону¹⁰², существующему с 1831 года, или к аналогичному Испанскому легиону? Являлись ли отношения по наемной службе трудовыми, и если являлись в прошлом, то когда перестали быть таковыми или остались такими же? Ответов на эти вопросы в книге не содержится.

Наконец, чем эти отношения отличаются от «наемного труда» пиратов, которые в монографии оставлены без внимания. Между тем пиратство, особенно в ХV—XVIII веках, охватило, вероятно, сотни тысяч человек, причем это касается не только пиратов Карибского моря, известных по одноименному фильму. Они получали каперские грамоты и работали на крупные европейские державы, включая Англию, Францию, Испанию, Нидерланды и даже Россию. При этом имел место и своеобразный наем капитаном экипажа кораблей. Однако, как и в отношении наемников, эти «трудовые отношения» были весьма специфичны: никакого законодательства ни о кондотьерах, ни о пиратах не было, правительства государств то вели с ними войну на истребление, то нанимали их на службу, Римские папы то проклинали, то перекупали для решения политических целей. Наиболее распространенными «дисциплинарными взысканиями» для них были виселица, отрубание руки, высадка на необитаемый остров или протаскивание на веревке за кораблем. «Зарплата» обычно составляла часть от награбленного или право грабить без ограничения, могла «выплачиваться» рабами, земельными участками и т. п. Кстати, в пиратских шайках устанавливались определенные выплаты за ранения и увечья в период похода. Впрочем, истоки права социального обеспечения здесь искать, видимо, не стоит.

Возможно, незаконность действий или вообще отсутствие законодательства может не смущать при «широком подходе» к праву, когда за право принимается хоть установления воровской шайки, хоть повеление капитана наемников, хоть неписаные правила поведения пиратов островов Ямайки и Тартуги. Я же считаю, что трудовое отношение, урегулированное нормами права (трудовое правоотношение), не может существовать минимум без трех общепризнанных составляющих: нормы права, юридического факта (или фактического состава) и правосубъектных сторон. Об отсутствии норм уже упоминалось. В «сложный юридический состав» для возникновения названных «трудовых правоотношений», помимо соглашения, зачастую необязательного, входили такие юридические факты, как взятие в плен, продажа в рабство, насильственный угон, изъятие из кабака в неадекватном состоянии, банальный обман.

Правосубъектность, если можно так выразиться, и у наемников, и у пиратов возникала в 8–11 лет (если сочтут физически крепким), а прекращалась при дезертирстве, повешении или убийстве вражеской пулей. Отношения по военной службе традиционно относятся к компетенции административного права или военной администрации, даже если армия и флот являлись наемными. В этой связи мы не готовы считать отношения с участием как военных наемников, так и пиратов трудовыми не только в современном, но и в каком-либо ином смысле.

По поводу «несовременного трудового права автор свою позицию практически не обозначил. В его монографии имеется в виду правовое регулирование любых отношений, связанных с несамостоятельным личным трудом. Это касается и труда рабов, илотов, метеков, периэков, крепостных крестьян, колонов, цеховых учеников, подмастерьев и мастеров, военных наемников и пр. Именно эти виды труда и составляют, по мнению автора, предмет трудового права в прошлом. Однако непонятно, когда «несовременное право» превратилось в «современное», или они до сих пор существуют параллельно? Например, что делать с до сих пор существующим рабством, военным наемничеством и прочими проявлениями «трудового права прошлого»? Характерно, что в работе рассмотрены разновидности принудительного труда и в отношении того периода, когда уже начался генезис трудового права (с. 697–705). Значит ли это, что два трудовых права уже тогда существовали одновременно или одно вытеснило другое?

Но эти отношения в своем современном понимании не входят в предмет трудового права. Стоит ли «удваивать» термины, именуя трудовым правом то, что им по сути не является? Для сравнения можно взять переход права собственности на имущество — классическую проблему гражданского права. Однако если отступить от отраслевого среза, то такой переход можно связать с уголовным правом (кражей, грабежом, разбоем), правом социального обеспечения (помощью в натуральной форме), трудовым правом (выдачей части заработной платы натурой), конфискацией в рамках уголовного или административного права и др. Вряд ли это позволит сконструировать «расширенное» или какое-либо иное гражданское право. Такие межпредметные ретроспективные общности можно строить достаточно произвольно и в больших количествах, но надо ли?

В связи с этим представляется, что само по себе указание на предмет регулирования (например, труд, а точнее, трудовые отношения) не позволяет выделить отрасли права без определения правовых особенностей и отраслевой принадлежности регулирующих норм. Пример с кражей, грабежом и разбоем не кажется нам утрированным, так как рабовладение и использование рабского труда в настоящее время также носит криминальный характер. Впрочем, сбор дани (полюдье) и некоторые иные приемлемые в прошлом действия государственной власти вполне сравнимы с криминальными нынче видами хищений. Вряд ли неограниченная допустимость убийства и продажи в рабство отцом своих детей на ранних этапах общественного развития может считаться характеристикой «несовременного семейного права». Суммируя сказанное, отметим, что без договорного основания и личной свободы работника, помимо всего прочего, трудовое право немыслимо.

Иначе не совсем понятно, можно ли относить к трудовому праву (современному или несовременному) существующие трудовые отношения, связанные с личной зависимостью и принуждением. Например, по экспертным оценкам, в настоящее

...