Инновационная юриспруденция

Учебник

Ответственные редакторы
кандидат юридических наук,
заслуженный юрист РФ В. В. Блажеев,
кандидат юридических наук,
доцент М. В. Мажорина

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 34:001.895(075.8)

ББК 67:65.050:32.81я73

И66

Рецензенты:

Кабышев С. В., председатель Комитета Государственной Думы по науке и высшему образованию, кандидат юридических наук, доцент;

Валежников С. В., управляющий партнер юридической компании «Центральный округ».

Ответственные редакторы ректор Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), сопредседатель Ассоциации юристов России, кандидат юридических наук, заслуженный юрист РФ В. В. Блажеев, проректор по стратегическому и международному развитию Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), руководитель Программы развития, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного частного права М. В. Мажорина.

Учебник представляет собой актуальное исследование трансформации правовой системы России в контексте новых вызовов XXI в. В условиях быстро меняющегося технологического уклада, глобальных социальных перемен и перехода к инновационному развитию в работе акцентируется внимание на необходимости создания нового правового поля, способного обеспечить научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство страны. Авторы подчеркивают, что традиционный отраслевой подход к праву не всегда надлежащим образом обеспечивает прорывное технологическое развитие, что обусловливает поиск новой правовой таксономии в совокупности таких кластерных областей, как социоправо, киберправо, техноправо, биоправо, экоправо, право устойчивого развития, геоправо, бизнес-право. Речь идет об эволюции правовой надстройки вслед за революцией социального базиса. Учебник построен в логике правовой инноватики и правового прогнозирования, технологизации права и его формирования для научно-технологического развития (права для НТР), а также выработки правовой рамки для устойчивого развития бизнеса и общества. Особое внимание уделяется отдельным областям права, которые в наибольшей степени подвержены сегодня трансформации.

В центре внимания становится миссия Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) – «преобразуем среду, меняемся сами» – через генерацию инновационных знаний в области права, представляющих собой ценностные, гуманистические и правовые механизмы, позволяющие обеспечивать научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России, моделировать и преображать социальную, информационную, природную, биологическую, пространственную и техносреду на национальном и глобальном уровнях. В учебнике подробно рассматривается концепция стратегического проекта университета «Инновационная юриспруденция», направленного на формирование новой парадигмы права и нового правового дискурса. Важной составляющей выступает трансформация юридической профессии, которая происходит под влиянием распространения информационно-коммуникационных технологий и которая осмыслена университетом с привлечением ресурсов многочисленных партнеров – лидеров профессионального юридического сообщества.

Законодательство приведено по состоянию на 1 декабря 2024 г.

УДК 34:001.895(075.8)

ББК 67:65.050:32.81я73

© Коллектив авторов, 2025

© ООО «Проспект», 2025

ВВЕДЕНИЕ

Новый технологический уклад XXI в. порождает большие вызовы и трансформирует мироустройство. Задача государства — добиться в этом новом мире научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства России — страны, которая представляет собой уникальную цивилизацию и консолидирует богатейшие человеческие, интеллектуальные, культурные, территориальные, природные ресурсы.

Новому социуму требуется новое право для обеспечения научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства. Основной вызов для юристов, генерация права для лидерства, — переход к правовому прогнозированию, опережающему развитию и взаимопроникновению правовой и инновационной научно-технологической материй. Наша юридическая миссия — трансформировать право так, чтобы оно служило не барьером, но драйвером научно-технологического развития России.

Готовность к трансформации Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА; далее также — Университет, МГЮА) основана на уникальном коллективе, критической массе полученного за более чем 90-летнюю историю вуза фундаментального знания, устойчивом запросе на инновации, успешном опыте реализации новаторских проектов, компетентностных и иных ресурсах, начатом институциональном реформировании.

Мы определили миссию Университета — «преобразуем среду, меняемся сами» — через генерацию инновационных знаний в области права, представляющих собой ценностные, гуманистические и правовые механизмы, позволяющие обеспечивать научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России, моделировать и преображать социальную, информационную, природную, техно-, биологическую и пространственную среду на национальном и глобальном уровнях.

Стратегическая цель Университета — его становление в качестве инновационного: формирующего мультиюридическое знаниевое ядро; трансформирующего юридическую науку и юридическое образование; создающего новую юридическую архитектуру для меняющегося социума, обеспечивающую правовое сопровождение научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства России; несущего ответственность перед обществом, бизнесом и государством.

Формирование инновационного университета обусловило поиск, исследование, развитие новой модели права для меняющегося общества, что стало основой для нашего стратегического проекта.

Стратегический проект «Инновационная юриспруденция» направлен на формирование новой парадигмы понимания права и новой правовой таксономии в условиях трансформации мировой и внутригосударственной повесток, запроса на инновации и научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России.

Серьезные социально-гуманитарные сдвиги, смена технологического уклада, создание нового миропорядка, происходящие в условиях нестабильности, формируют очевидный запрос на новую правовую надстройку. Когда бизнес трансформируется в высокотехнологичный, искусственный интеллект применяется в самых разных областях, развиваются биотехнологии, процесс перемещается в метавселенные, то государству нужны новые правовые модели.

Право очень консервативно и имеет отраслевую архитектуру. Но государство и экономика нуждаются в новой технологической основе. Она не может возникнуть без надлежащего правового регулирования. Национальные цели, интересы и приоритеты, а также запрос индустриальных партнеров предопределили портфель наших кластерных, межотраслевых проектов, таких как экоправо, биоправо, киберправо, техноправо, геоправо, социоправо, бизнес-право, право устойчивого развития.

Стратегический проект предполагает два контура изменений: внешний — преобразование среды, общества, государства; внутренний — трансформация самого Университета. Важно также то, что мы сфокусировались не только на инновационных областях права, но и на трансформации юридической профессии, юридической функции в условиях технологизации и цифровизации права.

Наш стратегический проект «Инновационная юриспруденция» сразу диктовал нам необходимость перехода к новой организации деятельности в разных областях. Опираясь на фундаментальную юриспруденцию и академичность, мы меняем не только юридическое образование, и юридическую науку, но и выстраиваем новую систему управления и финансовую модель, переходим от процессной логики к продуктовой и проектной, создаем новые, уникальные продукты. Наши базовые процессы и политики во многом определяются сущностью стратегического проекта, не имеющего сегодня аналогов в России.

Настоящий учебник — это результат моделирования, которым мы готовы делиться с юридическими вузами и факультетами, профессиональным сообществом и партнерами; это продукт исследования и апробации внутри профессорско-преподавательского коллектива МГЮА, а также интервьюирования многих наших потрясающих партнеров в поиске модели права и юридического образования в XXI в. Мне хочется поблагодарить всех, кто занимается сегодня изучением того, как юристы могут влиять на достижение государственных целей и задач, как они способны обеспечить правовую независимость и правовое лидерство Российской Федерации, как трансформируется и развивается наша профессия. Некоторые находки, практики, подходы мы отразили в данной книге.

Ректор
Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)
В. В. Блажеев

Глава I. ЮРИДИЧЕСКАЯ ИННОВАТИКА: СУЩНОСТЬ, СОДЕРЖАНИЕ, ФОРМЫ И ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ

1.1. Инновационный потенциал права

В контексте проблемы мир выработал три поведенческие парадигмы: уход от мира; приспособление к миру (восточная цивилизация); рациональные инновации (западная цивилизация). За этими тремя моделями стоит своя история и специфическая философия. Правда, произошел своеобразный синтез. Мы видим, что страны Юго-Восточной Азии в инновационном отношении не последователи, а во многом лидеры. И этот фактор достоин пристального внимания.

Представляется, что юристы пока еще не придавали должного значения такому вопросу, как инновационные возможности права как универсального регулятора общественных отношений. Самое главное препятствие для любых инноваций — сложившиеся психологические стереотипы. Юристы, как правило, люди с консервативной психологией. Конечно, система социального регулирования складывалась постепенно и насчитывает несколько веков, а то и тысячелетий. Социальные нормы создавались практиками, общественными отношениями. И в то же время они предназначались для того, чтобы эти отношения или социальные практики соответствующим образом регулировать. Много споров относительно формирования механизма социального регулирования идет и до настоящего времени. Одни авторы считают, что система социального регулирования складывается объективно, безотносительно к роли отдельно взятого человека. Другие отстаивают творческий, преобразовательный характер человеческой деятельности, его возможность и способность не только усваивать социальные стандарты поведения, но и формировать их в соответствии с собственными представлениями и интересами. Третьи, и думается, что это правильно, признают объективный характер системы социального регулирования, но при этом не отрицают влияния социальных групп, общества, и даже отдельного человека на эталоны поведения. Тем более что в истории было немало примеров, когда одна харизматическая личность могла менять представления людей о допустимых, желательных и запрещенных вариантах поведения.

Некогда религия была первым институтом социализации человека. Именно ее постулаты помогали человеку осваивать социальные модели поведения. Но все изменилось с тех пор, когда люди стали различать такие категории, как грех и преступление.

Инновационные возможности права осознавались постепенно. Потребовался довольно длительный срок, чтобы это произошло. Древние, у которых мы до настоящего времени многому учимся, стремились узнать тайны бытия, задуманного и осуществленного богами.

Одним из важнейших вопросов, который привлекал внимание древних греков, была проблема достижения гармонии. Они искали ее повсюду. В себе, то есть в человеке, в обществе, природе, космосе. И разумеется, в общении с себе подобными. В этой связи становится понятным, почему они обратились к праву. Первоначально — как к средству регулирования отношений в полисе, а затем и к методам его изучения.

Интерес к космосу был отнюдь не случаен. Он казался древним грекам идеальным воплощением гармонии, разумно устроенной системы. Само слово «космос» и есть порядок. Пользоваться косметикой буквально означает «приводить себя в порядок». Космос фактически завораживал древних. Он казался им идеальным. Такого же идеала они хотели и на земле, в жизни полиса. Вот почему политическим идеалом древнегреческих мудрецов был благоразумно устроенный полис, в котором отношения были бы урегулированы справедливыми законами.

Древние несколько иначе понимали закон. И вполне вероятно, что они были ближе к истине, чем современный человек, вооруженный, казалось бы, неограниченными возможностями познания и устройства на этой основе разумных начал жизни.

Закон для древних не являлся продуктом субъективного творчества. Он должен был соответствовать объективно существующей в природе законосообразности (затем это явление в науке будут именовать детерминизмом). Иными словами, законодательствовать можно только в рамках познанных закономерностей. Традиции казались древним естественными, законосообразными. Им и в голову не приходило, к примеру, что законы могут быть несправедливыми. Фактически они могли быть таковыми. Но такие законы воспринимались как нечто неестественное, противное законосообразности мира — космического и социального.

Если целью было построение разумно устроенного полиса со справедливыми законами, то метод в своем первоначальном смысле объявлялся путем достижения этого политико-правового идеала.

Культура Древней Греции имела ярко выраженный художественный характер. В этой связи положение ученых и мудрецов было привилегированным. Греки с большим уважением относились к тем, кто «отнимал» тайны у природы и богов. На воротах Платоновской академии было написано: «Не геометр, да не войдет». И дело здесь не только в геометрии, основы которой должен был знать каждый уважающий себя эллин. Считалось, что если человек открывает законы природы, которую создали боги, то тем самым он как бы причисляется к богам. Боги в Древней Греции — это те же люди, только бессмертные.

Рождением закона как некой формы преобразования действительности мы обязаны римской цивилизации. Но и здесь довольно долго господствовала античная традиция.

Древние говорили, что свои законы они получили от богов. Жители Крита приписывали свои законы не Миносу, а Юпитеру. Лакедемоняне считали, что их законодателем был не Ликург, а бог Аполлон. Римляне полагали, что Нума писал законы под диктовку одного из самых могущественных божеств древней Италии — богини Эгерии. Этруски получили свои законы от бога Тагеса. Во всех этих преданиях есть правда. Истинным законодателем был не человек, а религиозные верования. У древних закон всегда был священным; во времена царей он был царем царей, во времена республики он был царем народа. Неповиновение закону считалось святотатством1.

Следование законам как отражению божественного замысла имело место и в Средние века. И тем не менее уже в средневековых западных университетах постепенно формируется такая формула понимания права и его роли, которая вполне может претендовать на инновационную функцию права. Средневековые профессора юридического факультета видели в праве не просто отражение божественных начал, но желаемую модель социального устройства (общества). Вольно или невольно, но тем самым постепенно закладывалась инновационная парадигма права.

Почему именно в западной культуре первоначально стали видеть инновационные возможности права? Ответить на этот вопрос и легко, и сложно одновременно. Примерно с XIII в. европейцы стали рассматривать право в качестве универсального регулятора общественных отношений. В этом смысле европейскую цивилизацию нередко именуют христианской и юридической культурой. Большая доля истины в этом действительно присутствует. Конечно, нельзя не видеть отход современной Европы от своих собственных цивилизационных особенностей, но это было вполне предсказуемым процессом. Кстати, книга О. Шпенглера первоначально называлась «Закат Запада». Однако в США посчитали, что такое название вольно или невольно ставит под сомнение и американский цивилизационный проект как часть западного, поэтому название несколько подкорректировали. Неблагополучие западного культурного проекта отмечал в своих трудах и К. Леонтьев, которого именовали русским Ницше. Он также резко критиковал Европу за то, что она уходит от своих корней. Но это так, попутно сказанное.

В европейских университетах право рассматривали как модель социальной организации. Его изучение не было акцентировано на судебном разбирательстве или исполнении вынесенных решений. Оно оставляло в стороне процессуальные процедуры, доказательства, способы исполнения, отдавая их на откуп административной регламентации и практическим установкам. Университетская наука обращена к праву во взаимосвязи с философией, теологией и религией, она указывает судьям, как решать дела на основе справедливости, предписывает правила, которым добропорядочные люди должны следовать в своем социальном поведении (Р. Давид).

Итак, европейская социальная традиция с самого начала закладывалась с пониманием права как модели социальной организации. Это есть, по сути, инновационная составляющая права. Конструируя нормы, их создатели желали видеть ту модель, которая будет существенно отличаться от действительности. Людям свойственно улучшать мир, в котором они живут. Во всяком случае, европейцам. Именно по этой причине восточному созерцанию они предпочли рациональную деятельность. Право, как и многие регулятивные системы, одновременно относится и к сущему (то, что есть), и к должному (как должно быть). Должное — это и есть моделирование. Или создание идеального в нашем воображении.

Мы довольно редко задумываемся о роли языка в построении желаемых социальных моделей. И прежде всего языка права. Стоит согласиться с тем, что прогресс человечества от состояния дикости к цивилизации неразрывно связан с прогрессом абстрактного мышления, которое позволило ему подняться над хаосом чувственных восприятий и создать вокруг себя упорядоченный космос. В свою очередь, прогресс разума идет рука об руку с развитием языка. В своей основе современная интеллектуальная деятельность в значительной степени базируется на синтезе слуховых и физических ощущений или образах, которые дают нам слова. Они являются не только средством общения, но также и носителями абстрактных идей. Слова — продукт мыслительной деятельности2. В данном случае очень тонко подмечена роль языка в интеллектуальной истории человечества. Он выступает не просто средством общения, а прежде всего служит пониманию действительности. Но не только. С помощью языка создается определенный социальный порядок, то есть «земной космос». Для древних греков космос и был тем упорядоченным идеалом, который они хотели достичь на земле. И на роль средства установления этого порядка было выбрано право. Именно оно порождало идеальные модели поведения. В этом смысле право имеет «космическое» происхождение.

Создание письменного языка и фиксирование правил поведения на различных материалах (камень, шкуры животных, папирус, бумага, а теперь еще и цифровая форма) открывали возможности для выстраивания желаемой социальной действительности. Так или иначе, но уже в древности правовые механизмы служили инновационным изменениям. Этим инструментом (правом) прекрасно пользовались древние греки и римляне.

В период Средних веков право никак не могло претендовать на роль проводника позитивных изменений (инноваций). Все дело в том, что сама юриспруденция (профессия, образование и наука) были фактически отраслями богословия. Предполагалось поступать так, как это определено в религиозных текстах. Главный интеллектуальный спор этого периода касался соотношения веры и разума, а также статуса светской и духовной власти. Политическим идеалом Средних веков была теократия, буквально — власть Бога. Разумеется, монархия в ее различных вариантах считалась идеальной формой правления.

Все начало меняться, когда европейское общество стало медленно, но уверенно продвигаться к своим четырем революциям — религиозной, политической, промышленной и научной. Они были бы невозможны без соответствующей «подготовительной работы». Предтечей всех этих революций в определенном смысле стал гуманизм с его стержневым правомочием человека строить рай на земле, определять свою судьбу самостоятельно, а не надеяться на предопределенность свыше. В его основе лежит учение о самодостаточности человеческой личности. Постепенно европейское общество становилось персоноцентричным. Это очень важно для понимания сути инноваций. По меньшей мере человек получил это «право», которого у него до этого не было.

Следующим этапом стало формирование философии Просвещения. Поль Анри Гольбах, Дени Дидро и Клод Адриан Гельвеций стали издавать «Энциклопедию» (отсюда происходит и название — энциклопедисты), которая представляла собой краткое описание наук. Во главе Просвещения встал Франсуа Мари Аруэ, больше известный как Вольтер. По мнению Вольтера, все «необходимо взвешивать на весах разума». Так формируется известная отличительная черта европейской культуры — рациональность и такая категория, как рациональные инновации. Получил широкую известность лозунг Вольтера «Раздавите гадину!». Под «гадиной» подразумевалась католическая церковь, римская курия. Именно церковь монопольно определяла, что можно считать допустимыми «инновациями», а что нет. Кроме религиозной догмы в руках церкви были два инструмента: каноническое и церковное право. Правда, в некоторых источниках их не различают. Важно то, что они формировались на основе римского права.

Религиозная революция привела к расколу католического мира. Появился протестантизм. М. Вебер, выдающийся правовед и философ, который обосновал основной закон развития европейской цивилизации, а именно прогрессирующую рационализацию социума, написал в этой связи книгу с говорящим названием «Протестантская этика и дух капитализма». В ней он попытался аргументировать тезис о наибольшей пригодности именно протестантской трудовой этики для развития буржуазных капиталистических отношений.

И действительно, те страны, в которых утвердился протестантизм, практически сразу вышли в лидеры экономического развития. Это Нидерланды, страны Северной Европы, Германия. Все они использовали правовые механизмы для развития экономики, рациональных инноваций. Политические революции привели к власти буржуазию, которая является наиболее инновационным классом. Во многих государствах установилась республиканская форма правления, некоторые абсолютные монархии стали ограниченными. Утвердился принцип разделения властей как непременное условие демократического государства. Правовое государство и гражданское общество стали целями общественного развития.

Конечно же, инновационный потенциал права более всего раскрыли промышленная и научные революции. Англия — родина капитализма и, что вполне объяснимо, промышленной революции, которая началась в центрах текстильного производства и постепенно распространилась на всю страну. Англия очень быстро оказалась опутанной сетью железных дорог, что создавало прекрасные условия для перемещения рабочей силы и произведенных товаров. Одна революция вызывает к жизни другую. С середины XVIII в. индустриальная революция в Англии шла рука об руку с революцией сельскохозяйственной. Благодаря увеличению производительности сельского хозяйства стал возможен рост городов. Теперь небольшая часть населения страны могла прокормить всех ее жителей. Англия была первым большим государством, сумевшим совершить этот рывок3.

Каждая успешная в экономическом отношении держава движется к нему по-своему. К примеру, революция Мэйдзи, длившаяся в Японии без малого 44 года, ознаменовалась тем, что отсталая феодальная страна превратилась в одну из самых развитых в мире. Некоторые японские историки характеризуют правление императора Муцухито так: «Не надо произносить никаких слов. Достаточно посмотреть в окно». Это еще раз доказывает, что дела говорят сами за себя лучше всяких слов. А уже в XX в. у «японского экономического чуда» было три предпосылки: инвестиции, передовые технологии и ставка на перманентное увеличение экспорта4.

Стоит обратить внимание и на правовые механизмы, которые использовала Япония. Хорошо известно, что первоначально Япония ориентировалась на правовую систему Франции, и прежде всего — французский Гражданский кодекс 1804 г., который действует и поныне. Развитие экономических отношений требовало соответствующего правового опосредования. Япония является как раз тем примером, когда рецепирование правовых институтов из другой социокультурной среды не дает нужных результатов. Дело в том, что французское законодательство формировалось на основе принципов Просвещения, что не вполне соответствовало духу японского традиционного общества. Было отмечено «падение нравов», что послужило основанием старейшинам японского общества обратиться к императору. В итоге было принято решение о переориентации японского экономического законодательства с французского на немецкое. Было взято за образец германское Гражданское уложение. При всех исторических трансформациях оно также является действующим источником права.

Мощный технологический рывок был сделан с использованием европейского законодательства. Право в данном случае выступило инструментом инновационных преобразований. Пожалуй, Российская империя проиграла войну с Японией 1904 г., находясь в плену устаревших представлений об этой стране как отсталой, закрытой и аграрной. За эту ошибку пришлось дорого заплатить.

В настоящее время Япония в отдельных источниках по сравнительному правоведению квалифицируется как входящая в романо-германскую правовую систему. Некоторые исследователи отвергают подобную точку зрения и считают, что Япония придерживается своей, то есть не западной, правовой традиции. Тем не менее нельзя отрицать западного инновационного правового влияния на эту страну, которая относительно недавно была в лидерах технологического развития. Слишком быстрое развитие Японии не устроило ее главного «союзника», поэтому ее немного «притормозили». Такая же политика проводится и в отношении Китая.

В этой связи можно констатировать, что не всякие успешные инновационные проекты позитивно воспринимаются в мире. И это вполне объяснимо. Никакие союзы и сообщества не отменяют главного — желания господствовать в этом мире. Или хотя бы иметь независимость.

А. Дж. Тойнби отмечает, что, когда две или более цивилизации вступают между собой в контакт, они чаще всего обладают разными потенциальными силами. Человеческой природе свойственно пользоваться своим превосходством. Поэтому и цивилизация, осознавшая свое превосходство над соседями, не преминет прибегнуть к силе, пока эта сила есть. Позиция английского историка серьезно дезавуирует такую мифическую категорию, как «европейские ценности». Запад в его работах скорее агрессор, чем жертва. Он пишет, что, совершив грех отрицания человека в другом, нельзя не дегуманизировать тем самым самого себя. Называя исконных обитателей завоеванных земель «туземцами», «цивилизованный» человек лишает их человечности, полностью отождествляя с флорой и фауной. Цивилизационной особенностью Запада является, по его мнению, «синтез национализма и технологий».

С сожалением А. Дж. Тойнби констатирует, что человек достиг чрезвычайных успехов в области интеллекта и «ноу-хау» и оказался полным неудачником в сфере духа; это великая трагедия жизни на земле — то, как поразительно неадекватно проявляет человек свои способности в материальной и духовной сферах, ибо духовная сторона жизни значительно важнее для человеческого благосостояния (даже в материальном отношении в конечном итоге), нежели его контроль над неживой природой5. Цивилизация, по Тойнби, — это движение, процесс, а не состояние и убежище. Они рождаются и развиваются, успешно отвечая на те или иные вызовы. Если цивилизация не смогла на них ответить, то она погибает. Соотношение секулярной и религиозной культуры, как он полагает, является источником развития отношений. В этом контексте Тойнби отмечает своеобразный конфликт. Он проявляется в том, что движение цивилизаций имеет цикличный и периодический характер, в то время как движение религии выглядит как одна восходящая линия.

Наличие противоречий давно и убедительно квалифицируют как источник всякого развития, любых инноваций. Если принять позицию Тойнби, то право в одинаковой степени относится как к секулярной, так и религиозной традиции. Другое дело, что в рамках религиозной традиции всякие перемены воспринимаются очень настороженно. И тем не менее наука как главный источник инноваций выросла из религии. Религиозная система знаний была первой, а научная уже второй. Большие революции решают главные проблемы бытия, а потому и не могут не быть движениями религиозными. Например, по мнению А. де Токвиля, Великая французская революция является политической революцией, употребившей приемы и в известном отношении принявшей вид революции религиозной. Она сама стала чем-то вроде религии, не имевшей ни Бога, ни культа, ни загробной жизни, но тем не менее наводнившей землю своими солдатами, своими апостолами и мучениками.

Научная революция явилась заметным событием. Она изменила представления человека о мире и о самом человеке. Он получил совершенно новый способ познания — науку. Стоит признать, что европейская цивилизация оказалась по своему характеру самой инновационной в силу технологического и научного лидерства. Парадокс: крупнейшие ученые были уже в глубокой древности, а наука возникла как институт общества и государства только 250–300 лет тому назад. И объяснить этот факт очень просто. Наука стала мощным фактором развития тогда, когда продукты, которые она выдавала (идеи, изобретения, открытия), открывали перспективы для увеличения возможности существующих, большей частью примитивных, производств. Все новое, как правило, тут же внедрялось в практику, ибо это сулило получение новых продуктов в максимально допустимом количестве. Знаменитый лозунг Ф. Бэкона «знания — сила» стремительно трансформировался и в другие формулы: «знания — деньги», «знания — власть».

Для всякого развития нужна соответствующая правовая основа. Представляется, что Наполеон «своим» Гражданским кодексом юридически оформил переход европейского общества от феодализма к буржуазному способу производства. Не случайно в конце своей жизни он прогнозировал живучесть своего образа не в связи с военными победами. Их было много, но одна битва при Ватерлоо перечеркнула все. Вечным памятником ему будет французский Гражданский кодекс — считал этот подлинно великий человек. Да, за ним сотни тысяч убитых и искалеченных. И в то же время этот кодекс явился образцом для многих государств, которые встали на путь прогрессивного, инновационного развития.

Строго говоря, рыночная экономика развивалась либо на основе гражданского права, либо на дуализме гражданского и торгового права. В этой связи можно квалифицировать право как основу и как соответствующую форму всякого развития, прежде всего экономического.

Право, если обратиться к удачливому предпринимателю и глубокому мыслителю Ф. Энгельсу, по отношению к экономике, да и, пожалуй, к другим сферам бытия общества может осуществлять три функции: развивать экономику (быть драйвером экономических преобразований); тормозить ее развитие; соответствовать объективным тенденциям ее эволюции.

Пожалуй, в сфере экономики при помощи права государство устанавливает правовые основы социально ориентированной рыночной экономики (важнейшие нормативные правовые акты, совокупность которых можно условно назвать экономическим законодательством, — Гражданский кодекс, Налоговый кодекс, законы о банках, о предприятиях, о товарных знаках и пр.); создает надежную финансовую систему, в которой главная роль принадлежит банкам; устанавливает цивилизованные формы конкурентной борьбы и ограничивает монополизм; восполняет недостатки рыночных механизмов.

Все эти задачи государство может осуществлять исключительно с помощью правовых механизмов. Все успешные реформы, ставшие своего рода классикой: Япония, Германия, Сингапур, Китай, Вьетнам, — начинались с правовой реформы. Другими словами, в этих странах использовали право как драйвер инновационных перемен.

Юриспруденцию нередко именуют нормативной наукой. Определенные основания для такой квалификации есть. Как и этика, она имеет дело с моделями поведения, ориентированными на получение социально полезного результата. Применительно к инновациям нормативность права более всего характеризует его преобразовательный характер. Наука и ее служители — ученые, строго говоря, выполняют две главные функции. Во-первых, обосновывают свои теории, идеи, концепции. Во-вторых, с помощью своих наработок они пытаются рационализировать мир. Это и есть инновации. Прежде всего, социальный мир. Вмешательство в природные системы нужно проводить крайне осмотрительно.

В настоящее время есть все основания говорить о техносоциальных системах, состояние которых лучше всего свидетельствует об уровне развития конкретного общества и государства. Технологическую и социальную сферу более не стоит разъединять, как мы это делали раньше. Современный мир вступил в четвертую промышленную революцию и постепенно переходит к шестому технологическому укладу. Все революции, прежде всего научные, промышленные (технологические), носят по своему характеру инновационный характер.

Право — лучший инструмент для рациональных инноваций. Оно более всего подходит для конструирования желаемой реальности — социальной, технологической, виртуальной и т. д. Надо максимально использовать инновационный потенциал права, как это уже сделало множество стран. Инновационная функция права должна занять свое место среди других направлений. Под инновационной функцией права предлагается понимать вытекающее из его социального назначения конструктивное воздействие на общественные отношения в целях их предельной рационализации, формирования новой комфортной и безопасной социальной среды, позитивных количественных и качественных изменений во всех сферах бытия общества.

Формулирование понятий всегда было делом рискованным. Главное состоит в том, чтобы общество, государство, да и профессиональное сообщество юристов наконец-таки признали инновационные возможности права и научились рационально их использовать.

1.2. Концептуальное содержание инновационной юриспруденции

Право, будучи детерминированным социальными изменениями, претерпевает значительные перестройки. Масштабность социальной трансформации дает основания допустить, что сегодня закладываются новые существенные основы права, новая архитектура или таксономия права.

В российской юридической литературе встречаются отдельные исследования о правовой и юридической инноватике6. О. А. Городов рассматривает правовую инноватику в двух значениях. Во-первых, как собирательную категорию, включающую такие институциональные элементы, как инновационный процесс, инновационный цикл, инновационная сфера, инновационная продукция, инновационная инфраструктура, инновационная деятельность. Во-вторых, правовая инноватика представляется как сумма взаимосвязанных нормативных правовых средств, направленных на регулирование инновационной деятельности7. И. В. Тепляшин определяет правовую инноватику как комплекс, систему знаний о порядке, технологии формирования инноваций, их осуществления, реализации в системе общественных отношений. Это качественно новые социально-правовые области (институты) общественных отношений8. Проблема юридической инноватики является актуальной для отечественной правовой доктрины.

Сам термин «инновация» появился в XIX в. в культурологии и использовался для обозначения культурно-языковых заимствований при исследованиях проникновения европейских обычаев в африканские и азиатские страны9. В основу современной теории инноваций положены исследования русского экономиста Н. Д. Кондратьева10 и австрийского ученого Й. Шумпетера11.

В соответствии с нормами российского законодательства инновации понимаются как введенный в употребление новый или значительно улучшенный продукт (товар, услуга) или процесс, новый метод продаж или новый организационный метод в деловой практике, организации рабочих мест или во внешних связях. Инновационная деятельность же представляет собой деятельность (включая научную, технологическую, организационную, финансовую и коммерческую деятельность), направленную на реализацию инновационных проектов, а также на создание инновационной инфраструктуры и обеспечение ее деятельности12.

Анализ российской и зарубежной литературы в области юридической инноватики позволяет сделать предположение, что последняя может быть определена как междисциплинарная область знаний о процессах появления, внедрения и управления инновациями в юриспруденции. Предметом исследования выступают сами юридические инновации (как продукт), а также инновационный процесс, инновационная инфраструктура, инновационная деятельность13.

Руководство Фраскати ОЭСР, где перечислен список дисциплин, в сопоставлении с которыми следует рассматривать инновации в исследованиях и разработках (R&D), включило юриспруденцию в подкатегорию инновационных исследований в социальных науках, воздержавшись при этом от демонстрации критериев инноваций в юриспруденции14. В указанном документе инновационная деятельность связывается с трансформацией идей (обычно результатов научных исследований и разработок) в новый или усовершенствованный продукт, внедренный на рынке, в новый или усовершенствованный технологический процесс, использованный в практической деятельности, либо в новый подход к социальным услугам.

Что можно считать правовой инновацией? Существуют отдельные попытки в российской15 и зарубежной16 литературе найти ответ на этот вопрос. Е. Ю. Курышев понимает под правовой инновацией внедренное в правовую систему новшество, качественно улучшающее ее элементы с целью гармонизации действующего права. Признаками, отличающими правовую инновацию от других смежных категорий, являются: 1) внедрение в правовую среду новых элементов; 2) наличие определенных правовых инновационных этапов (циклов); 3) конечный правовой инновационный результат17.

Особенностью правовой инновации, обусловленной самой спецификой права, выступает то, что она является интегрирующей и ответной, базируясь на фундаментально-новых технологиях и подходах, которые возникают вне правового поля в связи с серьезными технологическими или социальными изменениями. Правовой инновацией фактически является легитимизация социальной или научно-технологической инновации; инкорпорация в правовое поле новой нормативной конструкции (института), качественно трансформирующей регулирование возникших или прогнозируемых общественных отношений. Правовая инновация «узаконивает» нововведение, которое может иметь культурную, социальную, технологическую природу. Право применительно к инновациям может выступать барьером, ограничителем или фильтром, но часто одним из важнейших «этапов» в инновационном процессе. При этом право может служить и драйвером на пути инноваций, может проактивно моделировать правовые решения, обеспечивающие правовое и в конечном итоге технологическое или социогуманитарное лидерство. В таком контексте правовая инновация может предвосхищать технологические инновации, способствовать их ускорению.

Правовые инновации в праве, как представляется, следует отличать от новаций, предметная составляющая которых значительно шире и включает в себя весь объем фундаментальных и прикладных исследований в области права. Новации концептуализируют новые идеи, апробируют их, аккумулируют различные модели нормативного регулирования и в ряде случаев, но далеко не всегда предшествуют инновациям. Правовая инновация же означает введение в правовое поле нового правового «продукта», решения, механизма, технологии, способа, нашедшего свое отражение в праве и оказывающего нормативно-правовое воздействие на участников общественных отношений.

Е. Ю. Курышев выделяет основные направления правовых инноваций: предметно-правовое, методологически-правовое, программно-правовое, технико-правовое. Предметно-правовое инновационное направление связано с созданием новых инновационных элементов правовой среды: норм, институтов, отраслей, источников и принципов права, инноваций в правовой идеологии и правосознании. Методологически-правовое инновационное направление автор соотносит с новыми принципами, методами изучения и познания права, новыми методами и формами обсуждения и принятия нормативных правовых актов, приводя в качестве примера обсуждение отдельных законодательных проектов посредством глобальной сети Интернет. Программно-правовое инновационное направление включает в себя новые программные продукты, предназначенные для улучшения правореализации, правоприменения, систематизации нормативных правовых актов (посредством справочно-поисковых правовых систем). И наконец, технико-правовое инновационное направление возникает в связи с созданием правовых инноваций в сфере применения технических (сетевых) средств контроля за деятельностью органов государственной власти и органов местного самоуправления, избирательной системой, технической фиксацией правонарушений и пр.18 Предложенная автором классификация направлений правовых инноваций является небезынтересной, но дискуссионной, например, в части отнесения цифрового способа фиксации дорожного правонарушения к правовой инновации и пр.

В зарубежной литературе нечасто, но встречаются исследования в области правовой инноватики. К факторам, стимулирующим инновации в юриспруденции, зарубежные авторы относят социальные преобразования, культурные изменения и современные технологические возможности для создания, хранения и применения правовой информации. Новые технологии могут потребовать новой правовой доктрины. Например, развитие робототехники вынуждает нас формировать новую доктрину роботизированного права (robo-law)19. Известный американский судья и правовед Джером Франк также отмечает, что даже в относительно статичном обществе люди никогда не были способны создать всеобъемлющий неизменный свод правил, предусматривающий все возможные юридические споры и позволяющий урегулировать их заранее. <…> Насколько же возможна такая застывшая правовая система в наше время? Новые орудия производства, новые способы передвижения и проживания, новые формы кредитования и собственности, новая концентрация капитала, новые социальные обычаи, привычки, цели и идеалы — все эти факторы инноваций делают тщетной надежду на то, что могут быть разработаны окончательные правовые нормы, которые навсегда решат все юридические проблемы20.

Реакция на любые социальные изменения может быть двух видов: реактивной, и здесь говорится о постфактумной логике развития права, когда мы просто фиксируем в праве те фактически сложившиеся институты, нормируем уже возникшие социальные отношения; или проактивной, формирующей антефактумную логику развития права за счет предиктивной аналитики, правового прогнозирования, правового моделирования и собственно выработки новых нормативных моделей. Именно во втором случае, судя по всему, можно вести речь о правовых инновациях. Как замечают А. Сантуоссо, О. Р. Гуденаф и М. Томази (Amedeo Santosuosso, Oliver R. Goodenough, Marta Tomasi), проактивная стратегия представляет собой настоящий инновационный процесс, в ходе которого человеческий интеллект помогает формировать новый мир, который ждет нас впереди, с потенциалом для создания более совершенных юридических инструментов и улучшения социальных результатов по мере продвижения процесса изменений21. Именно эта модель заложена в основу стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» как модели права для лидерства, составляет новый исследовательский протокол в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА), новые образовательные и иные практики.

Любопытно то, что данная модель правопонимания — «право как план» — была рассмотрена Скоттом Шапиро в его известной работе «Законность»22, где автор обращается к концепту «планоподобных норм». Нарушая в некотором смысле давнюю традицию юриспруденции, он утверждает, что к праву следует относиться как к сложному инструменту для создания и применения планов. С. Шапиро смещает фокус юриспруденции с правил на планы, формируя фактически новую теорию правопонимания, значительно коррелирующую с концептом правовой инноватики.

Правовые инновации могут возникать в предметной и методологической областях. В первом случае происходят изменения в правовой таксономии, появляются новые отрасли, институты, нормативные комплексы, что преимущественно обусловливается сложностью и междисциплинарностью предметов регулирования. В настоящее время возникают существенные предпосылки для формирования новой правовой таксономии, когда наряду с традиционной отраслевой архитектурой происходит появление новых междисциплинарных правовых областей. Их можно именовать правовыми кластерами, так как они формируются за счет объединения норм различной отраслевой принадлежности в одну самостоятельную единицу, у которой постепенно может автономизироваться собственная предметная область. К числу таких инновационных правовых кластеров можно отнести биоправо (медицинское право), киберправо (цифровое право), право устойчивого развития, экоправо, спортивное право, техноправо (право новых технологий), право искусственного интеллекта, правовое регулирование квантовых коммуникаций, право метавселенных, сетевое право, платформенное право, lex informatica, lex cryptographia и пр. Особенностью инновационных правовых кластеров выступает высокий государственный или социальный запрос на выработку нормативного регулирования тех отношений, что в некотором смысле предопределяет страновое или региональное лидерство. Этот имеющийся и прогнозируемый запрос и обеспечивает дальнейшее внедрение инноваций в случае их появления. Например, сейчас приоритетные запросы сконцентрированы в области правового сопровождения научно-технологического прорыва, нормирования отношений в киберпространстве, обеспечения разных видов государственной безопасности (информационной, экономической, технологической, экологической, климатической, продовольственной и пр.). Можно также видеть, как усиливается спрос на идентификацию социально-гуманитарных, ценностных правовых моделей в области прав человека, семейного, жилищного, трудового права и пр. Именно технологии сегодня трансформируют право, что позволяет говорить о тренде — технологизации права. Исследование зарождающихся и даже «призрачных» технологий дает юристам важный эмпирический материал для правового прогнозирования и планирования.

Как пишут зарубежные исследователи, «технологическая сторона» является частью самой природы права, его сути. Технология дает привилегированную точку зрения на понимание того, как закон живет в реальности, как он формирует реальность и как она трансформируется под его влиянием. Ярким примером этого является то, как искусственный интеллект все больше трансформирует законодательство и юридическую логику, а также то, как технологии прогнозирования и инструменты измерения сложности могут стать надежными средствами преодоления «болота сложности» современной концепции права23. О. Р. Гуденаф считает, что мы находимся на пути к компьютерной юриспруденции 3.024, а влияние технологий на законодательство продвигается вперед со скоростью атакующего носорога. LegalTech трансформирует методы традиционной практики, порождая новые формы предоставления «юридических услуг»25. Марта Томази отмечает, что технологический прогресс развивается невероятно быстрыми темпами и мы рискуем потерпеть крах, если не найдем способа согласовать право с технологиями, информацией и искусственным интеллектом. Юридическая наука не может отказаться от того, чтобы взять бразды правления в свои руки, если хочет хоть как-то контролировать происходящее в мире. Инновации, а не отрицание — это единственный доступный путь26.

Таким образом, предметно-правовая составляющая юридической инноватики лежит в плоскости правопонимания, где происходит осмысление и переосмысление того, что есть право XXI в. Данная «трансформационная» область права, инновационная27 юриспруденция, — это зона правовой креативности, поиска, проблематизации сложившихся паттернов, ассоциирования различных предметных областей и синтезирования правовых и неправовых («стыковых») знаний и данных, рецепции и адаптации нормативных моделей для формирования новых систем регулирования общественных отношений. Правовые инновации способны порождать резонирующие эффекты даже в тех отраслях права, которых они напрямую не касаются. При возникновении радикальной правовой инновации или накоплении массива правовых инноваций, значительно влияющих на правопонимание, можно говорить о парадигмальных сдвигах в праве или даже смене парадигмы. При этом правовые инновации подвержены традиционализации или типизации, что соответствует инновационному циклу, конечной целью которого является превращение инновации в норму, что также коррелирует с упорядочивающей природой права. Встраиваясь в правовую материю, инновация становится нормой, базисом для последующих нововведений, что обеспечивает динамику развития права.

Говоря о методологически-правовых инновациях, следует иметь в виду трансформацию способов регулирования общественных отношений. Перспективы методологически-инновационного направления возникают как на уровне правотворчества, так и правоприменения. В первом случае — за счет машиночитаемого права, электронной кодификации законодательства, применения больших данных, нейросетей, искусственного интеллекта в правотворчестве и правоприменении. Пожалуй, наиболее иллюстративно в своих работах демонстрирует соответствующие изменения Л. Лессиг, говоря о фактической замене права кодом28. Серьезный инновационный потенциал может быть связан и с масштабированием негосударственного регулирования, «мягкого права».

Одна из ключевых методологически-правовых инноваций, как представляется, может быть выражена в том, что инновационные предметные области права (кластеры) требуют акцептирования риск-ориентированного подхода к нормотворчеству, который все чаще можно встретить сегодня в разных областях. Например, Совет Евросоюза 21.05.2024 окончательно утвердил первый в мире закон об искусственном интеллекте29. Закон выделяет категории систем искусственного интеллекта: с ограниченным, неприемлемым и высоким риском, а также генерирующие системы (нейросети), то есть проводит классификацию нормирования новых общественных отношений в зависимости от уровней риска. Риск-ориентированный подход актуален также для областей киберправа и информационной безопасности, биоправа, экоправа, права устойчивого развития и т. д. Он сопряжен с правовым экспериментированием, с проактивным моделированием в регулировании складывающихся или прогнозируемых общественных отношений. Риск-ориентированный подход к нормотворчеству требует обеспечения наукоемкости последнего, проведения, как правило, очень сложных комплексных междисциплинарных исследований, что актуализирует роль университетского сообщества в таких процессах.

В правоприменительной практике заметные изменения ведут к появлению новых или трансформации имеющихся правовых институтов, например, в контексте развития онлайн-способов разрешения споров (ODR), криптоправа, блокчейн-арбитража и децентрализованного правосудия, смарт-контрактов, а также в связи с активным внедрением технологий при регулировании общественных отношений, автоматизации и алгоритмизации юридических процессов (lawtech, legaltech, fintech, regtech, suptech и др.).

Изучение правовых инноваций, будучи предметной областью юридической инноватики, предполагает концептуализацию знаний об инновационном процессе в праве и управлении им, а также исследование трансформации самого права и юридической профессии, так как правовые инновации создают запрос на новые знания и компетенции у юристов. Возникновение правовых инноваций и эффективность инновационного процесса в значительной степени зависят от уровня развития юридической науки, кадровой обеспеченности нормотворческой и правоприменительной практик, инновационности юридического образования, что в конечном счете и формирует правовую инновационную экосистему, обеспечивающую генерирование нового юридического знания и его трансфер в правовые инновации.

Опираясь на вышесказанное, представляется возможным концептуализировать сущность инновационной юриспруденции как новой правовой парадигмы, аккумулирующей обновленные гипотезы, концепты, модели, нормативные системы и комплексы, правовые институты и методологию нормирования динамично меняющихся общественных отношений на национальном и международном уровнях. В определенном смысле инновационная юриспруденция закладывает современную таксономию права, которая позволяет интегрировать в правовую плоскость совершенно оригинальные социальные явления. Особенностью актуальной парадигмы права XXI в. становится необходимость акцептирования стремительного технологического прогресса и формирования социотехнологичных систем, вызванных развитием информационно-коммуникационных технологий, искусственного интеллекта и масштабирования киберпространства. Это, действительно, есть сдвиг парадигмы, так как социальные системы начинают соседствовать с возникающими и множащимися социотехнологичными системами, что требует новой правовой надстройки.

1.3. Инновационный юридический университет как целевая модель развития вуза

Каждый университет в своем развитии охватывает различные этапы, приобщаясь к тем или иным достижениям. Фактически вся история любого авторитетного университета — это путь трансформации. Изменения требуют организации этого процесса, началом которого служит осмысление целевой модели. Необходимо достаточно точно сформулировать внутри коллектива, из какой точки мы стартуем и куда хотим приблизиться. И эта задача является часто очень трудоемкой, но ее решение во многом предопределяет успех или неуспех предприятия.

Целевая модель в «Настольной книге руководителя стратегического проекта», подготовленной ФГАНУ «Социоцентр» — оператором программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030», определяется как «модельное представление университета о принципах, структурных компонентах, механизмах реализации политик, обеспечивающих достижение поставленных целей»30. Стоит уточнить, что под политиками понимается «совокупность принципов и норм, отношений, поведения, ориентаций, взглядов и коммуникационных связей по поводу управления одним из направлений деятельности»31. И здесь речь идет о научной, образовательной, молодежной, кампусной и иных политиках вуза, соотносимых с разными направлениями его деятельности.

Целевая модель — это действительно своего рода эталонная модель или образ будущего, при этом достаточно четкий и внятный, как правило, отличный от сформировавшейся модели вуза. Достижение целевой модели предполагает запуск процесса преднамеренной трансформации университета, в результате которого возникает иное качественное состояние, позволяющее выдавать во внешнюю среду продукты нового качества32. Важным при этом является выявление определенных характеристик (качественных и количественных), которых университет намерен достичь при приближении к целевой модели. В качестве целевой модели может, вероятно, выступать тот или иной тип университета (исследовательский, академический, предпринимательский, инновационный, экспертный, гуманистический (антропоцентричный), опорный (системообразующий), цифровой, технологичный, транснациональный, университет как интегратор сети партнерств и пр.), а также совокупность ценностей, ориентиров, принципов академической культуры, которые в совокупности обеспечат собственно трансформацию вуза.

В качестве примера обратимся к целевой модели, которую для себя определил Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) при вхождении в федеральную программу «Приоритет-2030», — инновационный юридический университет. Целевая модель включала в себя ценности университета и совокупность референтных характеристик, которые университет определяет для себя в качестве аутентичных, приоритетных и достижимых, куда входят следующие компоненты:

1. Ценности университета: миссия, стратегическая цель, философия, академическая культура

Миссия университета была определена через установку «преобразуем среду, меняемся сами» за счет генерации инновационных знаний в области права, представляющих собой ценностные, гуманистические и правовые механизмы, позволяющие обеспечивать научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России, моделировать и преображать социальную, информационную, природную, биологическую, техно- и пространственную среду на национальном и глобальном уровнях.

Стратегическая цель университета заявлена как становление в качестве инновационного университета, формирующего право для инновационного развития, новую правовую таксономию в совокупности социоправа, экоправа, биоправа, киберправа, техноправа и геоправа, новую юридическую архитектуру для меняющегося социума; трансформирующего юридическую науку и юридическое образование по модели инновационной юриспруденции; обеспечивающего правовое сопровождение научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства России; несущего ответственность перед обществом, профессиональным сообществом, регионами и государством за решение полифункциональных юридических задач, обеспечение опережающего развития и трансфер инновационного знания, лучших практик и новых паттернов в социальную среду для достижения синергетического социально значимого эффекта.

Миссия, стратегическая цель, политики и стратегический проект университета были определены с учетом вызовов, стоящих перед Российской Федерацией, и продиктованы стремлением университета, используя весь накопленный потенциал, внести максимальный вклад в достижение национальных интересов и реализацию стратегических национальных приоритетов Российской Федерации, отраженных в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 02.07.2021 № 40033, а также в иных документах стратегического характера.

Философия инновационного университета, по мнению коллектива, есть модель для внутренней и внешней трансформации, ведущей к преобразованию самого университета и социальной среды.

Академическая культура инноваций — это инновационная среда, которая самопорождает, самоподдерживает и самовоспроизводит запрос на инновации и обеспечивает переход от интровертной к социоориентированной инновационной культуре деятельности университета, предполагающей ее построение сообразно большим вызовам, запросам общества и государства. Следует обратить внимание на то, что формирование новой академической культуры, соответствующей целевой модели, — крайне важный процесс, от которого во многом зависит ее достижение. Существует большое число мировых исследований в области управления изменениями, в рамках которых было доказано, что эффективность изменений напрямую зависит от «человеческой стороны», их принятия коллективом, перехода от старых практик к новым. Все это связано именно с формированием новой культуры деятельности, ибо нельзя делать все по-старому, рассчитывая на новый результат.

2. Тип университета

Инновационный юридический университет стал основной характеристикой целевой модели Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Характеристиками данного типа университета, преломленными через конкретную целевую модель, стали:

• генерация и конституирование правовых инноваций как важнейшего ресурса развития университета, региона, социума и государства и построение инновационной юридической экосистемы в целях синергии человеческих, знаниевых, компетентностных, организационных, финансовых и иных ресурсов;

• развитие юридической инноватики, исследование эмерджентных свойств юридической системы, построение масштабируемых инновационных моделей и продуктов для юридических вузов/факультетов и классических университетов страны;

• построение системы управления инновациями и институциональная трансформация, формирование не менее 10 инновационных центров компетенций, открытие не менее 5 лабораторий, совместных кафедр (кафедр нового типа) с представителями индустрии;

• экосистемность и значительное расширение сети партнерств с ведущими стейкхолдерами, предприятиями реального сектора экономики, представителями науки, образования и индустрии, развитие консорциума «Инновационная юриспруденция» (далее также — Консорциум);

• моделирование права для инновационного развития, способствующего научно-техническому и социально-гуманитарному лидерству России в условиях больших вызовов и возрастания сложности мироустройства;

• становление новой правовой таксономии в совокупности экоправа, биоправа, киберправа, геоправа, социоправа, техноправа, права устойчивого развития и иных новых кластерных областей права как основы новой правовой архитектуры для меняющегося социума и комплексного нормирования социальной, информационной, природной, биологической, пространственной и техносреды;

• редизайн гуманистической парадигмы права с учетом конституционных, социально-экономических, культурных, нравственных ценностей Российского государства;

• трансформация юридической науки в контексте ориентации на фронтирные направления юриспруденции и междисциплинарное знание; увеличение объема НИОКР в расчете на одного научно-педагогического работника; улучшение позиций в российских и международных рейтингах университетов (предметных мировых рейтингов по направлению «Право» (Law); рост количества публикаций в изданиях зарубежных баз данных; научно-исследовательское и образовательное сотрудничество с организациями государств — стратегических партнеров России из числа участников ЕАЭС, БРИКС, СНГ, АТЭС и др.;

• внедрение модели интегрированного и опережающего юридического образования; вовлечение обучающихся в проектную деятельность; увеличение доли обучающихся, получающих на бесплатной основе дополнительную квалификацию; запуск новых образовательных программ в предметных областях экоправа, биоправа, геоправа, киберправа, социоправа, техноправа, права устойчивого развития для обучающихся и (или) слушателей; трансформация системы ДПО; рост количества обучающихся по образовательным программам СПО и ВО, получение профессиональных компетенций, которые связаны с формированием цифровых навыков;

• становление глобального лидерства в области инновационной юриспруденции посредством трансфера инновационного знания на глобальный и локальный уровни субъектов РФ, регионов, муниципалитетов, предприятий реального сектора экономики; запуск новых адаптированных образовательных программ для иностранцев и увеличение количества иностранных студентов в целях обеспечения привлекательности российской юрисдикции, продвижения русского языка и российских мировоззренческих и правовых стандартов; научно-исследовательское и образовательное сотрудничество с организациями государств — стратегических партнеров России из числа участников ЕАЭС, БРИКС, СНГ, АТЭС и др.;

• формирование кадрового лидерского резерва из высококлассных уникальных специалистов в области инновационной юриспруденции; развитие направления инновационного юридического предпринимательства; запуск стартапов обучающимися и выпускниками университета; увеличение численности обучающихся на программах ДПО;

• капитализация, распространение и коммерциализация инновационного юридического знания; определение масштабируемых моделей коммерциализации социально-гуманитарного знания; увеличение количества договоров с представителями реального сектора экономики.

Данные качественные характеристики также сопровождались количественными показателями.

Итак, именно работа с целевой моделью во многом предваряет какую-либо трансформацию, и важность и ответственность данного этапа моделирования нельзя недооценивать. Университет может отталкиваться в определении целевой модели от имеющихся заделов, социальных вызовов, национальных стратегических приоритетов и задач, международной обстановки и пр. Целевая модель служит своего рода верхнеуровневой рамкой для всей деятельности университета, предусматривает все виды трансформаций; на достижение целевой модели должны быть направлены все ключевые (стратегические) проекты и политики университета. Именно от целевой модели должны отталкиваться все ключевые показатели эффективности вуза, которые последний закладывает для себя в среднесрочной и долгосрочной перспективах. Как правило, целевая модель определяется в программе развития университета и имеет четкий срок для достижения.

В работе над целевой моделью важен также анализ национальных и мировых практик, тенденций, определение референтных университетов, поиск того, что может стать особенностью конкретного вуза, четкое артикулирование конкурентных преимуществ для позиционирования в научно-образовательном пространстве.

При сравнении с референтными университетами, к которым Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) отнес Юридическую школу Сорбонны, Юридическую школу Беркли, Юридическую школу Станфордского университета, Гарвардскую школу права, Йельскую школу права, а также Университет Макгилла, было сделано заключение о том, что ведущие мировые университеты развивают предметные области юриспруденции, корреспондирующие с теми, которые заявлены Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Референтные мировые университеты также используют тримодальную систему внедрения инноваций (run-change-disrupt), формируют систему управления инновациями и экосистему, включающую ведущих стейкхолдеров и представителей индустрии, рыночного сектора экономики. При этом в России отсутствуют комплексные проекты по исследованию и генерации инновационного юридического знания в области инновационной юриспруденции. Конкурентным преимуществом университета в этом контексте является его монопрофильность, обеспечивающая возможности сконцентрировать ресурсы для реализации инновационной юридической повестки. Университет является лидером российского юридического образования и планирует значительно расширить зону своего влияния вовне. В России сложился крайний кадровый дефицит в юристах, способных отстаивать интересы государства на международном уровне в рамках разрешения трансграничных споров, а также формировать инновационную правовую повестку, участвовать в глобальном юридическом дискурсе, что привело к распространению практики привлечения иностранных консалтинговых и адвокатских фирм, а также создает риски для привлекательности российской юрисдикции. Университет видит своей задачей митигацию указанных рисков и обеспечение подготовки уникальных и крайне востребованных специалистов в области инновационной юриспруденции.

При мониторинге характеристик стратегического позиционирования, уникальных ресурсов и направления развития Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) сделал ставку:

1) на человеческий капитал (люди, команды, коллективы, сообщество): научные школы, кафедры, междисциплинарные коллективы, управленческие команды и качественный контингент обучающихся — ключевое конкурентное преимущество университета. Университет зафиксировал готовность к трансформации, обусловленную внушительным опытом исследовательской работы в инновационных сферах и уже имеющимися институциональными заделами. В рамках достижения целевой модели была запланирована «пересборка» всего коллектива и университетского сообщества в соответствии с миссией и стратегическим проектом «Инновационная юриспруденция» для обеспечения исследовательской преемственности, поиска новых идей и взращивания культуры инноваций. В качестве ожидаемого результата была заявлена трансформация внутриуниверситетской системы, которая приведет к смене образовательной, исследовательской, управленческой парадигмы. В основу трансформации заложена синергетическая акмеология как система непрерывного совершенствования всех процессов;

2) знаниевый ресурс: в университете были накоплены критическая масса фундаментального знания и устойчивый запрос на инновации, что предопределило кристаллизацию инновационного стратегического проекта. В связи с этим запланированы системная трансформация юридической науки и юридического образования и построение новой юридической архитектуры, сопровождающей научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России;

3) компетентностный ресурс университета и сети партнерств. Системная генерация нового знания, его последующий трансфер в социум приводят к объективно назревшей потребности в институциональной трансформации университета и формировании центров компетенций. В университете уже были сформированы профессиональные компетенции в фундаментальных областях юриспруденции, а также заложены основы для таковых в области инновационной юриспруденции. И университетом был запланирован переход от инновационного знания к центрам компетенций, а также задумана трансформация процесса управления инновациями, т.е. построение полного цикла: «формирование инновационного знания — аккумулирование передового опыта и лучших практик — достижение синергетического эффекта от сети партнерств — создание центров компетенций — коммерциализация результатов — широкий трансфер результатов в социум». Межотраслевые центры компетенций, в отличие от традиционных для университета отраслевых кафедр, способны трансферировать знаниевый капитал, актуализируемый запросами государственных органов и представителей реального сектора экономики, в компетентностный ресурс как интегративную целостность инновационного, экспертного, функционального знания, практических умений, навыков и профессионального опыта, преобразующий социальную среду и способствующий решению полифункциональных юридических задач;

4) институциональная система, экосистема университета как ресурс, обеспечивающий управление политиками, процессами, сетями партнерств. Действующая институциональная система — это гибридная двухматричная структура, создающая основу для дальнейшей трансформации университета. Было осознано, что достижение новой целевой модели невозможно без институциональной трансформации, построения архитектуры управления изменениями, инновациями и компетенциями с применением различных показавших свою эффективность методик, как правило, заимствованных из деятельности крупных корпораций, работающих с инновациями.

Верификация целевой модели в качестве релевантной может быть осуществлена в том числе по такому признаку, как осознавание рисков, ограничений и вызовов, которые встают перед университетом, после того как целевая модель будет структурирована. Вузу будут понятны дефициты, трудности, с которыми ему предстоит столкнуться при переходе к целевой модели. Часть из них может оставаться скрытыми и обнаружит себя уже в процессе, но основные трудности будут вполне читаемы сразу. И мониторинг таких ограничений и дефицитов — это также очень полезное «упражнение» для вуза, так как делает «образ будущего» реалистичным, позволяя найти способы преодоления неизбежных трудностей.

К числу ограничений, вызовов и рисков, характерных для многих вузов, приступающих именно к трансформации — переходу к новой целевой модели, относятся:

1) дефицит в отношении эффективных менеджеров и управленцев (лидеров трансформации); продуктивных исследователей (создателей инновационного знания при модели «инновационный университет»); руководителей проектных команд при одновременном значительном профиците сотрудников, готовых к выполнению линейной операционной деятельности. Это служит основным ограничителем на пути к трансформации, непреодолимым в краткосрочной перспективе. Работа с этим риском сопряжена с перестройкой политики управления человеческим капиталом, грамотной кадровой политикой, приращением компетентностного потенциала сотрудников, формированием кадрового резерва вуза. В этой связи рекомендуется пересмотреть или выработать новую кадровую политику (стратегию) в вузе, которая бы сопрягалась именно с характеристиками целевой модели;

2) преодоление ригидности среды и переход к целевой модели, новой логике в проведении исследований, построении архитектуры образовательного процесса и иных видов деятельности в вузе. Это требует трансформации академической культуры и представляет значительную сложность для многих, особенно для юридических, университетов ввиду известной консервативности. Любая трансформация предполагает внедрение новых моделей, новых протоколов и процессов, что всегда сталкивается с противостоянием. Именно здесь большое значение имеет формирование новой академической культуры, новых принципов и ценностей. А также важно разработать систему мероприятий, обеспечивающих вовлечение в трансформацию всего коллектива, «присваивание» себе каждым его членом ценности изменений. Сроки, системы мотиваций для разных категорий людей могут быть разными, но от степени вовлеченности каждого напрямую зависит успешность трансформационного процесса;

3) для юридических вузов и факультетов одним из традиционных рисков является «локальность» права: право традиционно детерминировано государством, но ввиду глобализации оно активно делокализуется, что требует кардинального пересмотра концептуального подхода к преподаванию для обеспечения научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства России и формирования привлекательности российской юрисдикции. Осмысление данного вызова открывает новые горизонты при проектировании исследовательской повестки и образовательных программ, обеспечивает актуальность и востребованность продуктов вуза не только внутри страны, но и за рубежом;

4) при запуске новых образовательных продуктов, а также при трансформации образовательной модели вуза необходимо оценивать то, на кого будет рассчитана соответствующая модель, то есть формируется некая дихотомия «массового» и «уникального» образовательного продукта. Коммодитизация образования служит ограничением на пути формирования уникального образовательного продукта и построения индивидуальных образовательных траекторий. Это требует принятия управленческих решений. Хорошим инструментом для нивелирования рисков выступает использование «зеленых площадок» (гринфилдов), где те или иные новации апробируются, оптимизируются и готовятся к масштабированию.

В Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) создан уникальный институт — Высшая школа права, который выступает такой «зеленой площадкой», где отрабатываются образовательные новации. Другим примером служит практика запуска программы «Стартап как ВКР», которая была запущена не сразу во всем университете, а в специализированном институте бизнес-права;

5) развитие информационно-коммуникационных технологий, масштабирование нового типа пространства — киберпространства обусловливают еще один вызов: сочетание аналогового мира и цифрового. Высока степень вероятности невозврата к полностью аналоговому образованию при нарастании риска избыточной цифровизации. Вызовом является поиск баланса и построение оптимальных образовательных моделей, обеспечивающих высокое качество образования и его адекватность социальному и государственному запросу.

В Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) открыт специализированный институт сетевого и онлайн-образования, спроектированы и апробированы смешанные модели обучения, проведено массовое переобучение профессорско-преподавательского состава новым цифровым компетенциям, смоделированы новые виды практик по получению цифровых компетенций, внедряются иные прорывные форматы цифровой работы. При этом аналоговые форматы образования также совершенствуются с содержательной и методологической позиций преимущественно за счет увеличения опережающих и междисциплинарных образовательных продуктов (дисциплин, профилей, индивидуальных образовательных траекторий, магистерских программ и пр.). В контексте методологии усилена проектная деятельность и внедрен уникальный продукт-ориентированный подход к образованию, который представлен в данной работе отдельно;

6) традиционной особенностью юридической науки и образования выступает отраслевой подход в организации, обусловленный отраслевой таксономией права. При этом сегодня инновационное знание формируется преимущественно в межпредметных «стыковых» областях. Соответственно, генерация инновационного знания и управление инновациями требуют серьезной институциональной трансформации, построения сети партнерств, системной интеграции всего Университета в процесс изменения. Работа со сложным и междисциплинарным предметным правовым полем, например в рамках отдельных кафедр, оказывается часто проблемной. Одним из вариантов институциональных решений может быть создание междисциплинарных исследовательских лабораторий, центров компетенций, которые бы объединяли самых разных исследователей, а также представителей индустрии в рабочие группы по крупным межпредметным проектам.

Примерами таких структур в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) являются центры компетенций по киберправу, биоправу, экоправу, праву устойчивого развития, геоправу, социоправу, бизнес-праву, а также лаборатория юридической инноватики и др. Само управление инновационными процессами также возложено на центр управления изменениями как проектный офис трансформации. Важное значение для обеспечения междисциплинарности имеет Консорциум, который объединяет университеты, юридические компании, банки, ИТ-компании и других индустриальных партнеров, напрямую интегрированных в крупные исследовательские и образовательные проекты университета;

7) объективное отсутствие материализованного результата исследовательской деятельности у социогуманитарных вузов является вызовом построению эффективной системы коммерциализации результатов. Потенциал коммерциализации характеризует возможности реализации продуктов университета благодаря их конкурентным преимуществам, новым условиям организации деятельности. Представляется, что одной из задач университета третьего поколения выступает трансфер нового знания в экономику, социум, тесное взаимодействие с индустрией, развитие «коммерческой» или «заказной» науки. Это достаточно сложная задача для гуманитарных вузов, требующая проработки нормативных основ фактически нового вида деятельности, создания институциональных условий для ее реализации. Речь идет о выходе на рынок, переходе к интеграции продуктовой логики в деятельность вуза, создании продуктов, интересных индустрии, маркетинге, продажах и пр. Часто данные форматы деятельности не развиты в университетской среде.

Отдельными вариантами решений может стать создание центров трансфера результатов НИОКР, внедрение систем учета и управления объектами интеллектуальной собственности, запуск маркетплейсов или цифровых «витрин» вузов, а также проработка локальных актов, которые регулировали бы виды и требования к продуктам вуза, содержали порядок передачи прав на объекты интеллектуальной собственности и пр. Преодоление соответствующих дефицитов представляется более эффективным тогда, когда это осуществляется в сотрудничестве вуза с представителями реального сектора экономики, а также за счет формирования маркетинговой стратегии и наращивания числа индустриальных партнеров, которым вуз может предложить востребованные продукты;

8) одним из главных вызовов для юридических вузов и факультетов является постфактумная логика права, которая конфликтует с научно-технологическим прогрессом и сущностью инноваций. Традиционный подход к праву выражается в его конституировании в постфактумной логике: «меняется социум — меняется право». Это исторически приводило и в настоящее время приводит к колоссальным ограничениям, рискам и потерям в контексте мирового лидерства России (защита интеллектуальной собственности, патентование, спорт, медицина, информационная безопасность, правовое регулирование проектов класса «мегасайенс» и пр.). Научно-технологическое лидерство России невозможно без соответствующей ему правовой основы, что достижимо путем перестройки самого подхода к праву: перехода к антефактумной (ante factum) логике, правовому прогнозированию и диффундированию правовой и инновационной научно-технологической материй.

Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) для преодоления данного риска запустил стратегический проект «Инновационная юриспруденция», направленный на формирование модели «права для лидерства», о чем в данной работе говорится отдельно;

9) возможны также демографические, политические, социально-экономические риски и иные ограничения, которые могут быть отнесены к труднопрогнозируемым и (или) сложнопреодолимым. В этой связи вузам стоит думать над выделением отдельной функции по управлению изменениями, рисками и ограничениями. Это также может быть заложено в качестве компонента стратегии развития вуза, реализация которой предполагала бы механизмы оценки и прогнозирования, выделения ключевых показателей, изменение которых требует пристального внимания в контексте риск-менеджмента.

Подводя итог, можно отметить, что определение целевой модели университета — это обязательный и крайне важный этап на пути трансформации. Его результат должен быть достаточно конкретизирован, достижим, иметь временны́е рамки, но может быть в определенной степени динамичен и корректироваться по ходу реализации трансформационного проекта с учетом тех или иных рисков.

1.4. Стратегия развития университета как фундамент для инновационной деятельности

Стратегическое планирование развития системы образования является составной частью управления в сфере образования и осуществляется уполномоченными органами публичной власти. В этих целях разрабатываются государственные программы и стратегии (например, Стратегия цифровой трансформации отрасли науки и высшего образования), реализуются национальный проект «Наука и университеты» и связанные с ним федеральные проекты, а также программа «Приоритет-2030».

Создание условий для развития системы образования называется Федеральным законом от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»34 в числе основных целей отраслевого правового регулирования. На достижение этой цели направлена, в частности, экспериментальная и инновационная деятельность в сфере образования, осуществляемая с учетом основных направлений социально-экономического развития и приоритетов научно-технологического развития Российской Федерации. Экспериментальная деятельность включает в себя внедрение новых образовательных программ, образовательных технологий, образовательных ресурсов, инструментов организационно-правового и финансово-экономического обеспечения системы образования и осуществляется в формах, определяемых Правительством РФ. Инновационная деятельность связана с разработкой, апробацией и внедрением новой учебной литературы, совершенствованием научного и учебно-методического обеспечения системы образования и осуществляется в формах, определяемых образовательными организациями.

Стратегия развития образовательной организации высшего образования является содержательной основой программы ее развития, разработка которой отнесена к компетенции самой образовательной организации. Ключевые результаты программы должны быть ориентированы на развитие высшего образования, науки, технологий на региональном, национальном и международном уровнях, а также определять вклад образовательной организации в достижение национальных целей развития и реализацию приоритетов научно-технологического развития Российской Федерации. Именно в программе развития формируется система мероприятий инновационной деятельности, затрагивающей все основные направления политики образовательной организации по достижению выбранной целевой модели.

Стратегия университетов, чьим учредителем является Министерство науки и высшего образования, формируется в русле общих приоритетов развития, определяемых Правительством РФ и Минобрнауки России в рамках выработки и реализации государственной политики в сфере высшего образования, научной, научно-технической и инновационной деятельности. В настоящее время система таких приоритетов для образовательных организаций включает в себя следующие элементы:

1. Определение показателей национального проекта «Наука и университеты». Здесь, в частности, предусмотрены планируемые результаты развития в сферах реализации университетами дополнительных образовательных программ, получения студентами на бесплатной основе дополнительной квалификации, повышения привлекательности карьеры в сфере науки и высшего образования (оценивается по доле исследователей и преподавателей в возрасте до 39 лет).

2. Определение обязательной информации, которая собирается и обрабатывается Минобрнауки России в рамках мониторинга системы образования в целях оценки состояния и перспектив развития образования, в том числе в части эффективности деятельности организаций, осуществляющих образовательную деятельность35. Аналитическим инструментарием для такой информации выступают показатели мониторинга системы образования в области высшего образования и дополнительного профессионального образования36. Особо выделяются показатели в области интеграции высшего образования, науки и сферы труда, интеграции российского высшего образования и соответствующего дополнительного профессионального образования с мировым образовательным пространством, развития системы оценки качества высшего образования и информационной прозрачности системы образования, создания условий социализации и самореализации молодежи. Показатели аккредитационного мониторинга определяются совместно Минобрнауки России, Минпросвещения России и Рособрнадзором37.

3. Определение структуры информации, подлежащей сбору и анализу в рамках самообследования образовательной организации (включает оценку образовательной деятельности, системы управления организации, содержания и качества подготовки обучающихся, организации учебного процесса, востребованности выпускников, качества кадрового, учебно-методического, библиотечно-информационного обеспечения, материально-технической базы, функционирования внутренней системы оценки качества образования). Показатели для проведения самообследования определяются Минобрнауки России38.

4. Определение целевых показателей эффективности реализации программ развития образовательных организаций высшего образования, которым предоставляется поддержка в рамках программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030». Помимо «базовых» показателей Минобрнауки России определены показатели, связанные с обеспечением проведения прорывных научных исследований, созданием наукоемкой продукции и технологий, наращиванием кадрового потенциала сектора исследований и разработок, а также с обеспечением социально-экономического развития территорий, укреплением кадрового и научно-технологического потенциала организаций реального сектора экономики и социальной сферы.

5. Определение показателей эффективности деятельности федеральных образовательных учреждений высшего образования, подведомственных Минобрнауки России, а также показателей эффективности работы руководителей таких учреждений39. По результатам достижения этих показателей учредитель устанавливает руководителям учреждений выплаты стимулирующего характера. Аналогичные показатели определены в отношении образовательных организаций, подведомственных Минпросвещения России, Минюсту России, Минздраву России и другим федеральным органам исполнительной власти.

6. Определение целевых показателей деятельности образовательных организаций высшего образования на основе данных формы № 1-Мониторинг. Особенностью является установление специальных показателей для вузов, имеющих специфику деятельности (медицинская, сельскохозяйственная, творческая, спортивная и транспортная направленности).

Отдельный перечень показателей оценки эффективности реализации программ развития определен в отношении образовательных организаций высшего образования, которым присвоена категория «национальный исследовательский университет»40.

Ключевые государственные приоритеты развития образовательных организаций высшего образования аккумулированы в таблице 1.

Таблица 1

Государственные требования к программам развития образовательной организации высшего образования определяют правила их разработки: обязательное рассмотрение и согласование коллегиальным органом управления образовательной организации (попечительским или наблюдательным советом), который также уполномочен осуществлять мониторинг их реализации. Структура программы развития и самые общие требования к ее содержанию определены Правительством РФ41; на их основе Минобрнауки России подготовлены методические рекомендации по разработке программы развития42, представляющие собой более детальную регламентацию структуры и содержания отдельных элементов, в том числе определение методики оценки эффективности реализации программы и состав ее целевых показателей. Кроме того, рекомендации определили срок действия вновь разрабатываемой программы развития (до 2030 г.) и дополнительные требования к процедуре разработки: необходимость одобрения конференцией работников или ученым советом, получения заключения Российской академии наук. Для направления на экспертизу проекта программы развития в Российскую академию наук составляется пояснительная записка, содержащая цели и задачи программы развития, перечень и ожидаемые результаты предусмотренных мероприятий. Учитывая, что утверждение программы развития относится к ве́дению учредителя, данные методические рекомендации фактически являются перечнем критериев принятия такого решения (для вузов, подведомственных Минобрнауки России).

Отдельные федеральные органы исполнительной власти подготовили и утвердили дополнительные правила разработки программы развития образовательной организации высшего образования. Они включают указания по участию структурных подразделений образовательной организации, работников и обучающихся, привлечению общественных, научных и иных организаций, назначению должностного лица, ответственного за разработку программы развития, и созданию рабочей группы, порядку устранения замечаний учредителя, приложению необходимых расчетов и обоснований кадрового, финансового и материально-технического характера, установлению сроков для отдельных этапов.

Иная регламентация процедуры разработки и утверждения программы развития образовательной организации высшего образования и определения ее содержания осуществляется на уровне локальных нормативных актов. Устанавливается порядок осуществления внутреннего мониторинга, сбора статистических данных и планирования ключевых показателей эффективности, формируются рабочие группы для проведения аналитической работы, регулируется порядок разработки иных документов стратегического планирования университета.

Оценка реализации программы развития включена в методику проверки деятельности образовательных организаций, подведомственных Минобрнауки России. В числе наиболее типичных и значимых нарушений в сфере финансово-хозяйственной деятельности вузов отмечены невыполнение показателей реализации утвержденной программы развития и неэффективное использование денежных средств на приобретение оборудования в рамках реализации программ развития.

Таким образом, разработка программы развития и иных документов стратегического характера становится важной задачей современных университетов. Как представляется, целесообразно наличие нормативных основ регулирования данных вопросов в вузе в форме, например, Положения о разработке и реализации программ и стратегий развития, в котором бы системно определялся порядок разработки, утверждения и реализации программ и стратегий в университете, в том числе в институтах (филиалах), на факультетах, а также требования к структуре и содержанию документов стратегического планирования. Для такой работы, а также системного мониторинга реализации программ развития должна быть выделена соответствующая функция стратегического планирования и определен круг ответственных лиц в университете.

В Федеральном законе от 28.06.2014 № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации»43 стратегическое планирование рассматривается как деятельность участников стратегического планирования по целеполаганию, прогнозированию, планированию и программированию социально-экономического развития Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, отраслей экономики и сфер государственного и муниципального управления, обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, направленная на решение задач устойчивого социально-экономического развития Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований и обеспечение национальной безопасности Российской Федерации. Закон закладывает основы данного вида деятельности и может быть использован в контексте терминологического аппарата и по-существу при выработке нормативных основ стратегического планирования в вузе.

Стратегическое планирование в вузе может определяться как деятельность, осуществляемая университетом, институтами, филиалами, факультетами, департаментами, кафедрами и иными структурными подразделениями университета, по целеполаганию, прогнозированию, планированию и программированию развития в долгосрочной перспективе (от 5 лет), подготовке документов стратегического планирования, а также мониторингу и контролю за реализацией документов стратегического планирования.

Документы стратегического планирования — важная дефиниция, фиксирующая соответствующий процесс, суть которой определяется через документированную информацию, оформленную в виде программы развития, стратегии развития, плана мероприятий (дорожной карты), разрабатываемую отдельными структурными подразделениями университета, рассматриваемую и утверждаемую ученым советом университета или в ином порядке, установленном законодательством Российской Федерации, учредительными документами и локальными нормативными актами университета. Документы стратегического планирования основываются на нормах законодательства Российской Федерации, федеральных и региональных документов стратегического планирования, национальных целях, национальных приоритетах, национальных проектах и государственных программах Российской Федерации. При разработке документов стратегического планирования участниками учитываются показатели эффективности деятельности вузов, установленные Минобрнауки России, аккредитационные показатели, показатели национальных проектов, показатели, применимые при распределении контрольных цифр приема, показатели основных рейтингов вузов, а также принимаются во внимание внешние условия развития, показатели референтных университетов и прочие факторы, существенным образом влияющие на перспективы развития университета. Программы развития институтов, филиалов, стратегии развития институтов, факультетов, кафедр, функциональные стратегии и политики не могут противоречить программе развития всего университета.

Круг участников стратегического планирования может быть достаточно широким и зависит от того, какое число структурных подразделений вуза участвует в стратегическом планировании. Это могут быть ректор, проректоры, институты (филиалы), институты, кафедры, центры, управления и иные структурные подразделения университета, отдельные должностные лица.

Основным документом стратегического планирования является, конечно, программа развития университета как документ, определяющий целевую модель университета в совокупности качественных и количественных характеристик, политики университета по основным направлениям деятельности, планы по достижению целевых показателей, а также стратегию развития университета в долгосрочной перспективе (в горизонте от 5 лет), направленную на обеспечение национального лидерства, развитие образовательной и научной деятельности, модернизацию и совершенствование материально-технической базы и социально-культурной инфраструктуры, интернационализацию университета и других приоритетных направлений и задач. «Социоцентр», как интегратор программы «Приоритет-2030» и ряда других трансформационных федеральных программ, определяет программу развития как стратегический документ, отражающий системные, целостные изменения в университете, разработанный в соответствии с целями, задачами, ресурсами и сроками осуществления деятельности по развитию, содержащий комплекс мероприятий, обеспечивающих эффективное решение поставленных задач44.

Программа развития университета должна охватывать совершенствование и модернизацию образовательной и научной деятельности, материально-технической базы и социально-культурной инфраструктуры, академической мобильности обучающихся и научно-педагогических работников. Программа должна содержать критерии оценки эффективности ее реализации и источники ее финансового обеспечения. Требования к структуре и содержанию программы развития устанавливаются законодательством и методическими рекомендациями Минобрнауки России. К числу ключевых разделов программы развития, как правило, относятся: «стратегия развития университета», «мероприятия по достижению целевой модели развития университета», в том числе в рамках основных политик университета, «управление реализацией программы развития», «целевые показатели (индикаторы) реализации программы развития», «план мероприятий по реализации программы развития», «объемы и источники финансирования», «программы и проекты, реализуемые университетом, финансовое обеспечение которых осуществляется за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета».

Говоря об иных структурных подразделениях, исключая, пожалуй, филиалы, видится более корректным разработка не программ развития, а стратегий развития как документов стратегического планирования, разрабатываемых в соответствии с программой развития университета, определяющих миссию, целевую модель, например института или факультета, с учетом внешней и внутренней среды, политику развития в долгосрочной перспективе (в горизонте от 5 лет), стратегические приоритеты, цели, задачи, качественные и количественные характеристики достижения соответствующих целей и задач.

Актуальными сегодня и действительно эффективными для целей нормирования отдельных направлений развития вуза являются также функциональные стратегии или политики как документы стратегического планирования, разрабатываемые в рамках определенного вида деятельности (научной, кадровой, маркетинговой, молодежной, международной и пр.) в соответствии с программой развития университета, предусматривающие приоритеты, цели и задачи по достижению качественных и количественных характеристик программы развития в соответствующей сфере деятельности.

Наряду с упомянутыми документами стратегического характера, в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) имеется опыт разработки стратегий развития кафедр, что во многом было вызвано вхождением университета в программу «Приоритет-2030», а также интеграцией кафедр в большой трансформационный процесс перехода к целевой модели инновационного университета. Стратегии кафедр — это долгосрочный план развития фронтиров в области науки и образования, поиска форм коммерциализации науки, разработки продуктов, интересных партнерам и индустрии. Это формирование в некотором виде нового взгляда на деятельность кафедры, выявление дефицитов и анализ путей их восполнения, это прогнозирование и пересборка кафедральных приоритетов с учетом программы развития всего университета. Что особенно важно, именно разработка стратегий развития кафедр способствует «присвоению» целевой модели коллективом вуза, когда кафедры пропускают программу развития вуза через себя и определяют свой вклад в общее дело в контекстве трансформации.

К числу документов стратегического планирования могут относиться и планы мероприятий (дорожные карты), разрабатываемые для реализации стратегии развития институтов, кафедр или функциональных стратегий/политик и содержащие систему мероприятий на период действия стратегий или на отдельный этап реализации. План мероприятий (дорожная карта) может быть утвержден в целях планирования мероприятий по реализации программы развития всего университета. В таком контексте планы мероприятий выступают вспомогательными документами.

Процесс стратегического планирования в вузе обычно имеет несколько этапов или стадий, к числу которых можно отнести:

• целеполагание — определение приоритетных направлений, целей, задач развития, миссии и целевой модели;

• прогнозирование — оценку внешних и внутренних условий развития, выявление рисков, направлений роста и развития, результатов и показателей развития в долгосрочной перспективе;

• планирование — определение основных направлений деятельности в долгосрочной перспективе, совокупности качественных и количественных характеристик, системы мероприятий по достижению целей и задач развития;

• мониторинг и контроль реализации документов стратегического планирования — комплексную и системную оценку хода и итогов достижения показателей развития, выполнения системы мероприятий по достижению целей и задач развития.

Стратегическое планирование строится на основе принципов единства и целостности, разграничения полномочий, преемственности, результативности и эффективности стратегического планирования, ответственности участников стратегического планирования, ресурсной обеспеченности.

Принцип единства и целостности подразумевает единство методологии организации стратегического планирования, сбалансированность документов стратегического планирования по приоритетам, целям, задачам, мероприятиям, показателям, финансовым и иным ресурсам и срокам реализации; соответствие документов стратегического планирования программе развития университета. Принцип разграничения полномочий означает осуществление стратегического планирования соответствующими участниками в пределах их компетенции и полномочий. Принцип преемственности указывавает на разработку и реализацию документов стратегического планирования осуществляются участниками стратегического планирования последовательно с учетом результатов реализации ранее принятых документов стратегического планирования и с учетом этапов реализации документов стратегического планирования. Внесение в документы стратегического планирования изменение допускается с соблюдением принципа единства и целостности. Под принципом результативности и эффективности понимается измеряемость достижения целей развития, а также оценку выбора способов и методов достижения целей развития с наименьшими затратами ресурсов университета. Принцип ответственности участников стратегического планирования говорит о том, что они несут ответственность за своевременность и качество разработки и корректировки документов стратегического планирования, осуществления мероприятий по достижению целей развития и за результативность и эффективность в пределах своей компетенции. Принцип ресурсной обеспеченности означает, что при разработке и утверждении (одобрении) документов стратегического планирования должны быть определены источники финансового и иного ресурсного обеспечения мероприятий, предусмотренных этими документами.

Крайне важным этапом в процессе стратегического планирования является реализация документов стратегического планирования и контроль за их выполнением. Для этого должен быть настроен систематический мониторинг хода реализации, который может замыкаться на специально созданное структурное подразделение, наделенное компетенцией запроса необходимой информации у иных структурных подразделений вуза, включенных в процесс стратегического планирования. По итогам мониторинга могут готовиться аналитические справки о состоянии основных показателей, об имеющихся рисках в части реализации программы развития и других документов, о необходимости их корректировки и пр.

Все участники стратегического планирования должны в пределах своих полномочий осуществлять постоянный мониторинг и контроль реализации программы развития и иных документов, своевременно выявлять риски невыполнения показателей и предпринимать все необходимые действия для минимизации рисков и достижения целей и задач развития, готовить коррективы (при необходимости).

В 2023 г. Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) начал переход к новой модели стратегического развития: от статичной, построенной на основе фиксации достигнутых за отчетные периоды показателей к динамической модели стратегического развития с учетом ключевых показателей эффективности университета (далее — КПЭ). Общая структура внутреннего мониторинга вобрала в себя около 70 показателей в области реализации образовательных программ, осуществления научной деятельности, финансовой устойчивости, кадрового потенциала, международного сотрудничества и пр. Исходя из анализа значительного числа показателей эффективности вузов России была определена система ключевых показателей эффективности Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), имеющих взаимозависимую природу (например, объем НИОКР на одного НПР и кадровая численность ППС и др.). Был разработан локально-нормативный акт об определении ключевых показателей эффективности университета для целей стратегического развития (включая филиалы) опираясь на систему плановых и пороговых значений, а также определении форм достижения плановых показателей. КПЭ были квалифицированы как существенно влияющие на стратегическое развитие университета, и достижение плановых показателей было заложено в качестве обязательных в основу реализации различных политик университета.

Данная система была направлена на трансформацию самого подхода к целеполаганию и определению целевой модели университета с точки зрения количественных показателей, сформировала системное видение сложностей и направлений совершенствования политик университета. Важным компонентом новой модели стратегического развития стало преодоление разрывов и разнонаправленной динамики отдельных политик университета (например, кадровой и политики в области НИОКР и др.). Система КПЭ стала обязательной к учету при разработке всех документов стратегического характера: программ развития филиалов, стратегий развития, в том числе институтов, кафедр и пр.

В эпоху технологического развития и формирования экономики данных крайне перспективной является работа по автоматизации управления данными (сбор, верификация, формирование разных типов отчетности, моделирование системы КПЭ и пр.). Это требует разработки специальных цифровых решений, например, внедрения цифровой платформы мониторинга статистических и иных данных о деятельности университета, в рамках которой могут реализовываться функции расчета показателей эффективности деятельности вуза, хранения и обеспечения сетевого доступа к значениям показателей, выполнения протоколов контроля (автоматической проверки), соотнесения данных о деятельности университета с данными форм статистического наблюдения и иных внешних отчетов и пр. Полноценная цифровая трансформация учета и анализа статистической информации — одна из важных задач развития современного вуза, требующая внедрения совокупности цифровых решений (сервисов), предоставляющих пользователям возможность внесения, хранения, выгрузки и анализа первичных данных, используемых в рамках внутренней системы оценки качества образования, самообследования, оценки эффективности реализации программы развития и формирования государственной статистической отчетности.

1.5. Стратегические проекты вуза как основа трансформации

Любая трансформация вуза задумывается не ради трансформации, а ради реализации определенной целевой модели, которая призвана существенно улучшить положение университета, обеспечить его динамичное развитие.

Принимая решение о запуске процесса трансформации, университет прорабатывает целевую модель, но, помимо этого, крайне важным является определение основного двигателя изменений, того, что будет выступать своего рода «локомотивом» такого процесса, консолидирует усилия коллектива. Таким двигателем могут выступать стратегические проекты или стратегический проект вуза. Стратегический проект как новая сущность возник в практике российских университетов в связи с запуском и реализацией программы «Приоритет-2030». Несмотря на то что в университетском сообществе не сложилось универсального и общепризнанного толкования того, что есть стратегический проект, видится, что последний действительно способен «вытащить» весь университет в его амбиции к трансформации.

Согласно определению, сформулированному Социоцентром, стратегический проект можно рассматривать как ограниченный временем и ресурсами набор мероприятий, который позволяет вузу достичь заявленных амбиций, развивая университет в рамках выбранной целевой модели. Следовательно, амбиция университета и соответствие стратегического проекта целевой модели могут рассматриваться исходя из следующих предпосылок: стратпроект направлен на решение общественно значимой проблемы, которая существует в отрасли или регионе (стране), а не в университете. Стратпроект должен быть в состоянии решить проблему, за которую взялся. Стратпроект создает новые продукты для отрасли/территории, а не усовершенствует уже производимые вузом продукты для общества. Стратпроект всегда выходит за контур университета. Стратегический проект должен быть нужен внешним стейкхолдерам, которые совместно с вузом решают одну и ту же задачу. Именно поэтому они готовы входить в консорциум и вкладывать свои ресурсы. Стратпроект направлен на развитие целевой модели, а не консервирует старую целевую модель или идет вразрез с выбранной моделью45.

Стратегический проект — реализуемый в консорциуме комплекс взаимосвязанных мероприятий, направленных на решение общественно значимой проблемы через создание уникального продукта или услуги в условиях временны́х и ресурсных ограничений, предъявляющих требования к изменению базовых процессов в университете46. Представляется важным обратить внимание на то, что стратпроект — сущностное явление, объективизация некоей фронтирной тематики, ответ на серьезный(-ые) вызов(-ы), прорывная исследовательская задача или повестка (передний край науки), которая имеет значительный потенциал, прикладные перспективы и интересна индустрии, обществу, государству. Исходя из такой трактовки стратпроекта, становится ясно, что университет вряд ли справится одновременно с большим числом стратпроектов. Университет может запустить один или несколько стратпроектов, оценивая при этом имеющиеся заделы, дефициты, риски и ресурсы, а также планируя управление стратпроектом(-ами). Стратпроект может иметь глобальный характер, выходить в пределы мирового исследовательского лидерства, но также быть национальным или даже региональным по своей сути, что не умаляет его значения, если он выступает тем самым «локомотивом» вуза и обеспечивает его переход в качественно новое состояние, способствует достижению лидерства в той или иной сфере и продвигает вуз на пути к целевой модели.

При моделировании стратпроекта достаточно сложно удержаться от соблазна «ретуши» старой повестки, ее внешнего марафета и выдачи «старого за новое», что приведет к неизбежному неуспеху, так как никак не продвинет вуз на пути изменений, но повлечет за собой трату времени и ресурсов. Поэтому работа по конструированию, обсуждению в коллективе стратпроекта является не менее важной, чем формирование целевой модели.

Стратпроект может быть, на наш взгляд, рассмотрен в друх плоскостях: во-первых, как сложный, прорывной проект в той или иной (меж)предметной области; во-вторых, через призму того результата, который предполагается к получению за счет реализации стратпроекта.

Социоцентр в ходе реализации программы «Приоритет-2030» выделил два возможных результата стратпроекта:

• результат-продукт — созданные в результате реализации проекта материальные ценности, оказанные услуги и т. п. Продуктовая деятельность квалифицируется как мероприятие, нацеленное на создание новой ценности (продукта) и постоянный рост этой ценности. Продукт стратегического проекта — чаще всего материальный объект (предмет, услуга или другое решение), который является основным результатом проекта;

• результат-эффект — ощутимые в социуме последствия деятельности (в том числе социально значимые изменения), достигнутые в ходе реализации проекта47.

Первый более понятен применительно к техническим, естественно-научным университетам и, на первый взгляд, сложнее достижим в социогуманитарных университетах. Второй может быть достигнут любым университетом, независимо от его предметной составляющей.

При этом моделирование стратпроекта в логике определения результата — крайне полезное интеллектуальное «упражнение» для коллектива или проектной команды вуза, так как позволяет сместить фокус внимания на зоне коммерциализации результатов деятельности вуза, оценить степень его востребованности субъектами реального сектора экономики. Нетривиальность такого упражнения также разворачивает вуз к необходимости реально оценить имеющиеся и необходимые к привлечению ресурсы (человеческие, кадровые, материально-технические, финансовые, компетентностные и др.), обеспечивающие возможность реализации поставленных целей проекта.

Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в рамках программы «Приоритет-2030» разработан и пилотирован стратегический проект «Инновационная юриспруденция», не имеющий аналогов в мировой практике, но учитывающий ключевые мировые тренды и практику референтных университетов. В связи с существенной трансформацией социума (базиса) право (надстройка) также нуждается в существенном пересмотре, выработке новой методологии, которая бы позволяла праву играть роль драйвера в достижении научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства страны. Современная геополитическая ситуация и государственная политика России дают возможность для формирования правовой независимости и правового лидерства России в контексте выработки инновационных правовых моделей в тех областях общественных отношений, которые зарождаются или прогнозируются, что создает основы для глобального правового лидерства страны.

Для формирования наукоемкой модели права для НТР и правовых условий достижения технологического суверенитета, создания рынков будущего, правового фундамента для экономики данных, инновационной экономики и запущен стратегический проект «Инновационная юриспруденция».

Результатом-эффектом является формирование модели права для НТР России. Значение такой модели подчеркнуто и в Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации 2024 г.48, и в Послании Президента РФ Федеральному Собранию. Параллельно формируется и результат-продукт: цифровая платформа юридических инноваций, которая запущена в рамках Консорциума.

Стратегический проект «Инновационная юриспруденция» направлен на формирование модернизированной парадигмы понимания права, новой правовой таксономии и модели права для НТР в условиях трансформации мировой и внутригосударственной повесток, запроса на инновации и научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России. Инновационная юриспруденция рассматривается как новая парадигма права XXI в.

Стратпроект смоделирован с учетом следующих условий, вызовов, концептуальной рамки:

1. Становление нового мирового порядка и запроса на российские правовые стандарты: в этой части продукты стратпроекта работают на формирование российских правовых моделей в инновационных областях экономики, что принципиально важно в условиях появления новых интеграционных союзов, мировых центров влияния и наличия определенного правового дефицита, позволяющего России предложить свои правовые решения ключевых задач мировой повестки.

2. Развитие национальных проектов и ощутимый государственный запрос на НТР, технологический суверенитет, научно-технологическое лидерство страны: в этой части стратпроект четко ориентирован на разработку модели права для НТР России, в том числе появление новой системно-структурной архитектуры права, на обеспечение того, что право должно служить драйвером НТР.

3. Необходимость создания прочных правовых основ для международных рынков будущего, развития экономики данных, интегрированных платформ, технологии генеративного искусственного интеллекта и решения многих правовых вопросов, ответы на которые не до конца выработаны и в мировом правовом поле. В этой связи роль законодателей и индустрии значительно возрастает. Стратпроект предлагает новую программную методологию, которая нацелена на правовое прогнозирование, экспериментирование и существенно повышает наукоемкость законодательства.

4. Все указанные выше условия обусловливают формирование серьезного запроса к юридическому сообществу о появлении юриста нового типа, владеющего компетенциями предиктивной аналитики, прогнозирования, проектирования, стратегического мышления и пр. Кроме того, юриспруденция, по мнению международных аналитиков, входит в топ-5 областей деятельности, максимально подверженных влиянию информационных технологий и генеративного искусственного интеллекта, то есть наряду с изменениями в праве происходят трансформационные процессы внутри профессии. Стратпроект также направлен на выработку нового компетентностного кода юриста, на моделирование юридической профессии с учетом мировых вызовов.

Стратпроект сопряжен с определением пояса правовых фронтиров, которые закладывают основу новой правовой таксономии/системно-структурной организации права в совокупности экоправа, биоправа, киберправа, техноправа, геоправа, социоправа, права устойчивого развития, бизнес-права и, возможно, иных кластерных междисциплинарных комплексов, корреспондирующих с прорывными направлениями развития общественных отношений. Пояс фронтиров не является статичным.

В основе стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» лежит фокусировка на продукте, на правовой инновации. Для этого разработана программная методология стратегического проектирования, применение которой уже апробировано и дало существенные результаты.

В качестве новых решений (механизмов и инструментов) методологии Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА) выработаны следующие:

1. Методология прогнозной юридической науки представляет собой набор инструментов, направленных на переход от постфактумной логики исследований к опережающей, проактивной, построенной на базе предиктивной аналитики, прогнозирования, оценки мировых и российских вызовов и трендов. Данная методология заложена в основу нового исследовательского протокола прогнозной юридической науки (R&D), применяется при отборе проектов в рамках масштабной заявочной кампании. Собственно, именно этот инструмент использован при отборе юридических фронтиров, формировании 8 кластерных проектов, которые составляют ядро предметной области исследований МГЮА в рамках стратегического проекта. Значение данной методологии заключается также в том, что она позволяет формировать документы стратегического характера, вырабатывать своды планоподобных норм, моделировать опережающие правовые решения, что служит условием выхода российских правовых стандартов на международный уровень.

2. Новая таксономия права, или системно-структурная архитектура права. Это важная новация МГЮА, аккумулирующая такие новые кластерные правовые общности, как киберправо, техноправо, экоправо, геоправо, право устойчивого развития, социоправо, бизнес-право и биоправо. Пояс фронтиров имеет характер конструктора и при едином методологическом инструментарии позволяет «разворачивать» практику с учетом специфики любой юридической школы и на любой стадии ее развития.

Выбранные МГЮА 8 кластерных проектов в своей совокупности являются прототипом модели права для НТР, который изучается, апробируется, верифицируется. Это надотраслевая система, которая в значительно большей степени отвечает вызовам инновационной экономики, нежели сложившаяся в советское время отраслевая система права. Кроме того, она более гибко приспособлена к конвергенции права и смежных отраслей знаний, позволяет формироваться новым правовым кластерам, не отвечающим критериям отраслевого деления, но востребованным НРТ. Например, в Университете впервые в России выделены и исследуются: право квантовых коммуникаций, право искусственного интеллекта, нейроправо, право метавселенных, правовое сопровождение генетических технологий, право устойчивого развития и пр.

Меняющийся социум, новый технологический уклад требуют качественно новой правовой надстройки/среды, что неоднократно подчеркивалось в документах стратегического характера. В МГЮА будет продолжена работа над созданием новой таксономии права для НТР в целях обеспечения правового сопровождения научно-технологического лидерства России. Подобные проекты столь комплексно и масштабно в России не ведутся.

3. Модель наукоемкого правотворчества построена на фундаменте научного обоснования новых правовых моделей ввиду их экспериментальности, риск-ориентированности. Так как Университет сфокусировался именно на инновационной юриспруденции, научный подход к правотворчеству представляется крайне важным, так как формирует целостное, сбалансированное представление о новых регуляторных механизмах, оценивает разные сценарии развития социальных, экономических, политических процессов, аккумулирует нормотворческую практику других стран, учитывает лучший мировой опыт, судебную и арбитражную практику и пр. Очень многие сферы новых или нарождающихся общественных отношений требуют сегодня такого подхода при выработке нормативных моделей. Например, экономика данных нуждается в правовой инфраструктуре управления данными, квалификации данных, регулировании прав субъектов соответствующих отношений и пр. Все проекты МГЮА, реализуемые в рамках программной методологии стратегического проектирования, предполагают моделирование наукоемких правовых решений. Итоговые модели направляются регулятору (федеральные органы законодательной власти, органы власти, обладающие законодательной инициативой, а также ключевым индустриальным партнерам — стейкхолдерам соответствующих правовых новаций).

4. Методология правового экспериментирования нацелена на превращение юридической новации в инновацию с использованием механизма экспериментальных правовых режимов. В 2023–2024 гг. МГЮА выступила экспертом проекта федерального закона «Об экспериментальных правовых режимах», разработанного Агентством стратегических инициатив, а также сформировала собственные результаты в области научного осмысления экспериментальных правовых режимов. Ряд реализуемых проектов также предусматривает разработку новых нормативных правовых актов в формате экспериментальных правовых режимов. Например, это касается карбоновых полигонов, гражданского разминирования новых российских территорий, национального стандарта устойчивого развития, регулирования утилизации отходов, консорциумного взаимодействия и инновационной кооперации, биопротезирования и нейроправа и пр. Именно методология правового экспериментирования позволяет пилотировать отдельные проекты, получать по ним результаты и закладывать удачные практики в основу новых проектов, что соответствует программной методологии стратегического проектирования.

Для оценки эффективности программной методологии стратегического проектирования, а также ее оптимизации для подбора управленческих решений и надлежащих инструментов сформированы метрики эффективности, или KPI. К числу метрик эффективности можно отнести следующие:

1) масштаб применения методологии стратпроекта ко всем проектам Университета, которые ведутся в рамках программы «Приоритет-2030»;

2) оценка продуктивности, которая показывает динамику появления продуктов при реализации стратпроекта;

3) оценка результативности — самый сложный показатель; он демонстрирует, какое количество выработанных Университетом новых нормативных моделей было инкорпорировано в нормы законодательства Российской Федерации. Здесь работа ведется вместе с регулятором, с Государственной Думой, Советом Федерации, и напрямую влияет на формирование новой модели права для НТР.

Новая программная методология стратегического проектирования применима ко всем юридическим вузам и факультетам и является новацией, способной существенно трансформировать юридическую среду, юридическую функцию и обеспечить роль права как драйвера, а не барьера НТР.

Все 8 кластерных проектов реализуются с применением единой программной методологии стратегического проектирования.

Стратегический проект предполагает два контура изменений:

• развитие инновационной юриспруденции (как основной контур изменений): концептуализацию права для инновационного развития и выработку новой методологии регулирования прорывных общественных отношений;

• эволюцию традиционной (классической) юриспруденции за счет интеграции инновационного компонента в отраслевые юридические науки с целью формирования социально-актуального дискурса, поиска новых регуляторных моделей, обеспечивающих научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России.

Стратегический проект МГЮА выстроен именно в программной логике и сам рассматривается как программа, нацеленная на достижение крупного результата — формирования модели права для НТР как комплексного и многомерного явления, а также на развитие цифровой платформы юридических инноваций. Эта стратегическая и долгосрочная инициатива требует синергии многих ресурсов, существенной проработки и верификации, а потому была избрана программная логика стратпроекта, предполагающая возможность декомпозиции большой программы на отдельные кластерные проекты, в рамках которых с применением единой методологии реализуются кластерные проекты как компоненты программы. Это позволяет гибко подходить к скорости реализации отдельных проектов в зависимости от имеющихся заделов, апробировать методологию, оценивать ее после каждой итерации, при необходимости оптимизировать.

Все 8 кластерных проектов формируют гибкий пояс фронтиров и актуальный портфель проектов, обладают четко заданную предметную область межотраслевого характера, реализуются в рамках специально созданных центров компетенций, имеют установленные сроки выполнения и предполагают набор четко определенных конечных результатов, связанных с созданием конкретных кластерных правовых моделей, сопряженных с результатом всей программы. Указанные кластерные проекты тесно взаимодействуют друг с другом ввиду их инновационности, междисциплинарности, комплексности, синтезированного (кластерного) характера, и в своей совокупности они составляют основу для построения новой таксономии права — системно-структурной архитектуры права для НТР как надстройки над традиционной отраслевой системой российского права, которая сегодня во многом не отвечает вызовам и темпам развития инновационной экономики. Таким образом, каждый кластерный проект, применяя программную методологию стратегического проектирования, работает на формирование единого большого результата — модели права для НТР.

Новая программная методология стратегического проектирования может быть проиллюстрирована на примере одного из проектов — «Право квантовых коммуникаций», по которому Университетом были получены реальные весомые результаты.

Стратпроект в своей реализации проходит 5 ключевых этапов. При этом, работая с кластерными проектами, наши команды также проходят эти этапы, получая промежуточные итоги, апробируя методику и формируя общий результат стратпроекта. Путь, в рамках которого идея становится правовой инновацией, включает этапы от подготовки и прогнозирования до создания MVP, прототипирования и реализации. На каждом из этапов используются новые инструменты, которые Университет осмыслил и применяет именно в рамках программы «Приоритет-2030». Это, например, предиктивная аналитика, новый исследовательский протокол прогнозной юридической науки, это линейка продуктов в юридическом вузе, это правовое экспериментирование и создание правовых моделей в новых, нарождающихся сферах общественных отношений (кванты, искусственный интеллект, нейроправо, биотех и т. д.).

Итак, основными этапами внедрения программной методологии стратегического проектирования являются:

1. Подготовка/целеполагание. На данном этапе осмыслен запрос на изменения, определена целевая модель, проведен анализ фронтиров и фокусировка/приоритезация. Сформирован концепт стратпроекта «Инновационная юриспруденция». Определены ключевые инициаторы и стейкхолдеры изменений, руководитель стратпроекта, круг основных реальных и потенциальных партнеров с учетом матрицы ролей и ответственности. В том числе с применением нового цифрового инструмента — научной социальной сети Консорциума сформирована команда стратпроекта, открыты 8 центров компетенций и запущено 8 кластерных проектов в прорывных областях юриспруденции.

Пример: в 2021–2022 гг. в рамках кластерного проекта «киберправо» одноименный центр компетенций за счет применения методологии правового прогнозирования выделил в исследовательской повестке новое направление, связанное с правовым регулированием квантовых коммуникаций. Данное направление обладало бесспорной новизной, и в то же время на государственном уровне квантовые технологии определялись как приоритетные (при фактически полном дефиците нормативного регулирования). Центр компетенций начал исследования, провел анализ программных документов, составил рубрикатор нормативных правовых актов, исследовал зарубежный опыт и практику, сформулировал новый научный дискурс, выпустил ряд научных работ, стал центром правовой экспертизы в указанной области.

2. Моделирование/прогнозирование. На данном этапе выработаны новый исследовательский протокол прогнозной науки и карта продуктов в юридическом вузе; применяются новые инструменты предиктивной аналитики, научного и правового прогнозирования, риск-ориентированной оценки нормативных моделей. Это позволяет формировать модели инновационных продуктов в юридическом вузе, например, проработать модель нормативного регулирования метавселенных, искусственного интеллекта, национального стандарта устойчивого развития и пр.

Пример: на этом этапе в рамках проекта «право квантовых коммуникаций» была сформирована дорожная карта подготовки итогового результата проекта, которым был определен пул нормативных правовых актов в предметной области; был подготовлен план мероприятий по выработке концепции правового регулирования квантовых коммуникаций как основного документа стратегического регулирования; с учетом полученных на предыдущем этапе научных заделов и в целях обеспечения наукоемкости правотворчества (как элемента новой программной методологии стратегического проектирования) были подготовлены документы аналитического характера для различных индустриальных партнеров — стейкхолдеров отрасли квантовых коммуникаций, потенциальных партнеров МГЮА.

3. Эксперимент/пилотирование. На данном этапе в кластерных проектах появляется прототип продукта — юридический MVP; при использовании инструментов экспериментальных правовых режимов создаются правовые модели в новых, нарождающихся сферах общественных отношений. Они объективируются вовне в форме проектов нормативных правовых актов стратегического планирования, программно-целевых документов корпораций и крупных индустриальных партнеров, которые встроены в национальные проекты Российской Федерации, в РИДах и НИРах. Такая работа ведется в центрах компетенций с привлечением партнеров, а также с вовлечением студентов в рамках новой модели продукт-ориентированного образования, особенностью которой выступает явная субъектная позиция студента на всех этапах образования, его интеграция в продуктовые команды вуза, формирование нового компетентностного кода выпускника. Для популяризации стратпроекта среди студентов проводятся стратегические сессии «Студенческий Приоритет» и мероприятия просветительского характера. Одним из примеров продукта, созданного при активном участии студентов, стал уникальный Атлас технологий, трансформирующих юриспруденцию, среди авторов которого 6 студентов. На основе Атласа организована Зимняя школа молодых ученых — 2024, в которой приняло участие более 100 аспирантов.

Важность данного этапа трудно переоценить, так как он обладает существенным потенциалом для достижения правового суверенитета и правовой идентичности России — формирования на мировом, региональном уровнях правовых моделей/паттернов в прорывных областях общественных отношений. В настоящее время право испытывает сильное давление западных нормативных стандартов (в области прав человека, управления территориями, ресурсами, в климатической повестке и пр.). Многие сложившиеся в советский период с участием СССР правовые модели «демонтируются», «расшатываются», что влечет за собой жизненно важное для обеспечения суверенности Российского государства требование — формирование новой модели российского права, способной к масштабированию в конструктивно настроенных странах, региональных интеграционных объединениях, а также создание архитектуры нового мирового порядка.

Пример: на этом этапе в рамках проекта «право квантовых коммуникаций» был сформирован круг реальных партнеров МГЮА, ключевым из которых выступило ОАО «РЖД» (также установлены связи с основными стейкхолдерами отрасли: представителями Правительства РФ, Минцифры, Минпромторга, Минэкономразвития, ФСБ, ФСТЭК); утверждена Дорожная карта коммуникаций. Основным результатом этого этапа стало появление проектов нормативных правовых актов, проектов приказов федеральных агентств, то есть были подготовлены конкретные пилотные правовые модели, которые верифицировались партнерами, дорабатывались в центре компетенций «Киберправо».

4. Прототипирование/формирование методики. На данном этапе валидируется, подтверждается программная методология стратегического планирования, превращаясь в универсальный инструмент/методику, которая может применяться не только в МГЮА, но и в других вузах, особенно социогуманитарной и естественно-научной направленности. Методология правового экспериментирования, модель наукоемкого законодательства, разработка инструментов правовой среды рынков будущего, методология прогнозной науки, новая таксономия права — это те инструменты, которые возникают на 4-м этапе.

Спланированные изначально при запуске стратпроекта, они были удостоверены посредством программной логики стратпроекта уже не раз. Самым ярким примером тому стала разработка (в рамках полного цикла) правовой модели регулирования квантовых коммуникаций. Программная методология стратегического проектирования может быть взята за основу своей деятельности любым юридическим вузом/факультетом; для иных вузов она также является приемлемой, однако проработки потребует вопрос о конечном результате стратпроекта с учетом предметной области.

Пример: на этом этапе проект «право квантовых коммуникаций» был положен в основу валидирования и верификации общей программной методологии стратегического проектирования МГЮА. Центр компетенций «Киберправо», рабочая группа проекта применяли методологию правового экспериментирования как элемент новой программной методологии стратегического проектирования. Иные проекты МГЮА, входящие в портфель проектов стратпроекта, были «донастроены» с учетом реализации проекта «право квантовых коммуникаций». В рамках проводимых стратегических сессий на заседаниях центров компетенций и комитета трансформации данная практика транслировалась в качестве успешной. Кроме того, новая синтетическая отрасль «право квантовых коммуникаций» также верифицировала прототип модели права для НТР, который был спроектирован Университетом в надотраслевой логике, положенной в основу новой таксономии права, то есть Университет получил дополнительные эмпирические свидетельства жизнеспособности прототипа основного продукта своего стратпроекта.

5. Реализация/масштабирование методики. Данный этап является субсидиарным, так как зависит преимущественно от регулятора (государства). На данном этапе правовые модели обретают юридическую силу в форме законов, нормативных правовых актов, стратегий, концепций, подзаконных актов, отраслевых документов стратегического планирования, стратегических инициатив. Университет, не обладая правом законодательной инициативы, тем не менее занимает максимально активную позицию в части влияния на принятие новых нормативно-правовых моделей в области НТР и формирование правовой среды для рынков будущего. Разработанные МГЮА нормативные модели легитимизируются посредством внесения изменений в законодательство, в форме подзаконных актов, актов министерств и ведомств. В примере с новой отраслью квантовых коммуникаций был принят целый ряд нормативных правовых актов, основным из которых стало распоряжение Правительства РФ от 11.07.2023 № 1856-р «Об утверждении Концепции регулирования отрасли квантовых коммуникаций в Российской Федерации до 2030 года».

Университет намеренно сфокусировал свой выбор на тех сферах общественных отношений, которые еще формируются или даже прогнозируются, где существует дефицит правового регулирования. Это позволяет задействовать все 4 элемента методологии, добиться появления юридических инноваций, которые сами по себе направлены на способствование научно-технологическому лидерству России в части разработки надлежащего правового регулирования, а также обладают существенным потенциалом для достижения глобальной цели всего стратегического проекта.

Ключевыми характеристиками стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» являются:

1. Стратегический характер: значимые документы стратегического характера (например, Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ от 28.02.2024 № 145 [далее — Стратегия НТР 2024 г.] и др.) формируют запрос на инновационный тип экономики, что требует создания надлежащих правовых основ — права для НТР, которое служило бы драйвером на пути к технологическому лидерству России. Развитие экономики данных, формирование международных рынков будущего, построение архитектуры нового мирового порядка, обеспечение технологического суверенитета и лидерства России в высокотехнологичных отраслях экономики, организация системы трансфера технологий и управление интеллектуальной собственностью, достижение иных национальных целей и приоритетов требуют создания надлежащих правовых основ — права для НТР. В условиях больших вызовов требуется научное обоснование мер по противодействию угрозам и опасностям для человечества. Особую значимость приобретает создание эффективной, целостной и сбалансированной системы стратегического целеполагания, планирования, прогнозирования НТР. Необходимо создание в научно-технологической и производственной сферах согласованной системы правового регулирования, обеспечивающей эффективность и своевременность принимаемых управленческих решений49. Правовые инструменты являются одними из самых эффективных для регулирования новых, нарождающихся или прогнозируемых отношений и должны служить драйвером НТР.

Ригидность юридической среды и традиционная постфактумная логика нормирования отношений создают серьезные риски отставания, утраты правового и технологического лидерства. Переход к антефактумной (опережающей, прогнозной) логике, построение новой системно-структурной организации права, применение новых инструментов правового прогнозирования, предиктивной аналитики и пр. — это то, что заложено в новой программной методологии стратегического проектирования МГЮА. За счет реализации продукт-ориентированной деятельности как основы методологии стратпроекта снимаются разрывы между вузами и реальным сектором экономики, Университет становится активным субъектом процесса создания инноваций. Подобная задача релевантна не только для трансформации университета, но и отрасли (юриспруденции), а также имеет государственное значение. Формируется новая правовая рамка и правовая инфраструктура для достижения актуальных государственных задач в области НТР.

Серьезным вызовом для России является нынешнее состояние правовой архитектуры в мире, обусловленное значительным влиянием правовых доктрин и правовых моделей английского права, «вестернизация» права в целом. Это наблюдается как в публичных, так и в частноправовых областях. При этом в Стратегии НТР 2024 г. ставится задача формирования модели международного научно-технического сотрудничества и международной интеграции, обеспечения ускоренного развития научно-технического сотрудничества в рамках Союзного государства, БРИКС, ШОС, ЕАЭС, со странами СНГ и пр. (п. 32). Значительные перспективы есть и у сотрудничества с Китаем, в том числе имея ввиду большую инициативу последнего «Один пояс — один путь». Для обеспечения этих задач необходима интернационализация российских правовых моделей: выработка новых стандартов в инновационных областях и тиражирование их в сотрудничестве с конструктивно настроенными государствами, особенно в условиях беспрецедентного санкционного воздействия.

На решение этих двух ключевых задач направлен стратегический проект «Инновационная юриспруденция», который имеет возможности для широкого тиражирования в рамках любых юридических школ/факультетов/вузов, а также формирует особую инновационную экосистему при применении другими университетами в партнерстве с МГЮА.

2. Интегрированный характер и трансформирующий потенциал: стратегический проект «Инновационная юриспруденция» является ядром всей Программы развития МГЮА, условием построения новой целевой модели «инновационного университета». Он организует все иные трансформационные задачи, формирует запросы к политикам, запускает целый ряд изменений внутри вуза, служит драйвером формирования новой академической культуры инноваций. Стратпроект может быть внедрен в любом вузе (не только в вузах — участниках программы «Приоритет-2030»), который заявляет повестку трансформации, и должен выступать ядром Программы развития.

3. Возможность пилотирования и тиражирования: особенностью модели стратегического проекта МГЮА является ее адаптивность к деятельности любого юридического вуза/факультета/института, а также способность «настраиваться» с учетом соответствующего запроса иного вуза применительно к его предметной области. Эффекты и продукты, которые моделируются при запуске стратпроекта, обусловлены запросами отрасли, профессионального сообщества, большими вызовами в той или иной сфере. Сама же методология, разработанная МГЮА, является достаточно гибкой, апробирована в правовом предметном поле и может быть тиражирована, главным образом в социогуманитарных и естественно-научных университетах. Особенных эффектов реально добиться в коллаборации юридических вузов/факультетов и иных, что может быть очень востребовано классическими университетами при привлечении юридических факультетов к работе в рамках реализации стратегических проектов.

4. Продукт-ориентированная деятельность как основа методологии стратпроекта. Надпредметная методология стратпроекта построена на деятельностном подходе по созданию инновации и сфокусирована на продукте и продуктовой логике. В Университете выстроены механизмы и инструменты реализации продукт-ориентированной деятельности, разработана уникальная Карта инновационных юридических продуктов с их описанием, критериями, этапами создания и пр. Элементы продукт-ориентированной деятельности также интегрированы в новый образовательный протокол и новую НТЮ-модель юридического образования (Наука. Технологии. Юриспруденция), в новый научно-исследовательский протокол прогнозной юридической науки; в функциональную матрицу ролей и ответственности; в систему показателей/метрик эффективности реализации стратпроекта; в модель консорциумного взаимодействия. В реализации стратегического проекта задействовано более 70 участников Консорциума. Привлечено более 120 партнеров по проектам.

Стратпроект являет собой очень ресурсоемкий проект и ввиду собственной масштабности не может быть реализован вузом в одиночку. При реализации стратегического проекта в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) понадобились следующие виды ресурсов:

• интеллектуальные/знаниевые: для формирования рабочей группы проекта, проектировщиков, разработчиков стратпроекта, способных оценить социальные вызовы, тренды, запросы и приоритеты государства, осмыслить итоговый ожидаемый результат (продукт) стратпроекта, выработать карту продуктов, а также программную методологию стратегического проектирования и пр. Потребовалось в том числе привлечение внешних ресурсов членов Консорциума. Также для эффективной реализации стратпроекта необходимы экспертные ресурсы, включая специалистов из иных предметных областей знаний (ИТ-специалисты, управленцы, руководители, экономисты, экологи, генетики, медики и пр.), которые восполняются за счет ресурсов членов Консорциума и служат условием валидации практики, оценки ее актуальности, востребованности и результативности;

• временны́е: для разработки модели, пилотирования, оценки показателей/метрик эффективности и пр. Для реализации полного цикла практики, от подготовки до пилотирования, ушло от года до двух лет; для масштабирования понадобится дополнительное время;

• компетентностные: необходимы новые типы компетенций, которые в обычном порядке отсутствуют в университетах, или имеется ощутимый дефицит в компетенциях в области предиктивной аналитики, прогнозирования, правового экспериментирования, организации проектной и в особенности продуктовой деятельности, формирования системы локальных нормативных актов в части регулирования бизнес-процессов и создания продуктов, построения продуктовых команд, подготовки проектов НПА в совершенно новых областях общественных отношений и пр. Эти дефициты были восполнены Университетом преимущественно за счет собственного кадрового состава, а также обучения членов кадрового резерва, основных стейкхолдеров новой практики (членов центров компетенций, центра управления изменениями и пр.), частично — посредством привлечения внешних экспертов, в основном представителей участников Консорциума и партнеров;

• трудовые: потребовался особый отбор среди ППС, которые смогли бы реализовывать кластерные проекты и стратегический проект, методическое сопровождение, получение обратной связи и донастройку работоспособности новых продуктовых команд, центров компетенций, лабораторий, созданных в ходе реализации стратегического проекта;

• административные: требуются для запуска новой практики, контроля за реализацией, оценки результатов, а также для дальнейшего масштабирования. Это должны и могут быть не только собственные ресурсы Университета, но и тех партнеров, которые интегрируют новую практику, например, совместно с центрами компетенций работают над новыми нормативными моделями;

• финансовые: требуются для восполнения иных видов ресурсов, финансовой поддержки рабочей группы стратпроекта, центров компетенций и иных субъектов процесса трансформации, а также организации стратегических сессий, форумов для апробации новых практик. Бремя финансирования, выраженное в различных формах материальной поддержки, разделяется нами с партнерами, участниками Консорциума;

• материально-технические: требуются преимущественно для привлечения уникальных экспертов и специалистов в продуктовые команды МГЮА, а также для создания и поддержания цифровых сервисов и платформ. В связи с амбицией МГЮА — выходом на спецчасть в рамках программы «Приоритет-2030» прорабатывается более масштабный проект создания на базе онлайн-платформы Консорциума интегрированной юридической платформы, аккумулирующей системы знаний и информации по праву и юриспруденции, применению технологий генеративного искусственного интеллекта к правовым ресурсам и управлению ими. В 2024 г. в Университете планируется открытие цифровой юридической долины открытого типа с привлечением значительного числа вендоров, владельцев программного обеспечения в сфере автоматизации юридической функции.

Для внедрения и реализации программной методологии стратегического проектирования требуются конкретные организационные/институциональные изменения, примерами которых могут стать управленческие практики и решения МГЮА:

1. Определение инициаторов/стейкхолдеров изменений, которые имеют некоторые административные, организационные, управленческие ресурсы для внедрения новой практики. В МГЮА это команда трансформации: ректор, проректор по стратегическому развитию и руководитель Программы развития, комитет по трансформации, центр управления изменениями как проектный офис, Консорциум и администрирующие его работу структуры.

Установление круга ключевых стейкхолдеров трансформации видится как крайне важный этап для дальнейшей разработки и внедрения практики, так как многочисленные исследования в области управления изменениями (например, исследования Prosci) свидетельствуют о существенной зависимости успешности трансформационных проектов от включенности высших должностных лиц организации и руководителей среднего звена. Стейкхолдеры изменений на первичном этапе внедрения практики должны сфокусироваться на наиболее значимых, прорывных задачах/направлениях деятельности вуза, которые институализируются в рамках стратегического проекта.

2. Появление новых функций руководителя и команды стратегического проекта, а также проектного офиса. Это должно повлечь организационно-управленческие решения в Университете, выделение дополнительных ресурсов, сферы ответственности и пр. Простое делегирование дополнительных обязанностей не способно обеспечить эффективную реализацию стратегического проекта.

В качестве модели для реализации стратегического проекта может быть взята управленческая модель МГЮА. Ее особенностью является то, что она учитывает необходимость управления 2 сферами: человеческой стороной изменений (управление изменениями, формирование новой академической культуры инноваций); и технической стороной изменений (управление проектами, партнерскими сетями и пр.).

В ходе реализации стратпроекта в МГЮА сложилась полная уверенность в том, что это невозможно без организационно-управленческих изменений в логике операционной/линейной деятельности. Осмысливая необходимые изменения, в деятельность МГЮА была интегрирована адаптированная тримодальная система управления, характерная для корпораций («Сбер» и пр.): run — change — disrupt. Новые управленческие решения были приняты на уровнях change — disrupt, каскадируемые эффекты также возникли на уровне run.

Институционализация новых указанных функций необходима для собственно выработки новой программной методологии стратегического проектирования, карты продуктов, нормативной рамки, а также для запуска, пилотирования проектов, мониторинга и контроля за результатами, оценки эффективности, оптимизации новых моделей и практик.

В матрице ролей и ответственности определены функции всех основных субъектов в части реализации стратегического проекта и новой программной методологии стратегического проектирования. Матрица позволяет определить, кто и на каком этапе выступает инициатором, источником информации, разработчиком, кто создает продукт, кто контролирует, экспертирует, управляет процессами и пр. Субъектами, несущими ответственность за реализацию стратпроекта, являются созданные в рамках программы «Приоритет-2030» уникальные центры компетенций, лаборатории, проектный офис как центр управления изменениями, комитет по трансформации, руководители проектов и члены продуктовых команд, в числе которых не только ППС, но и студенты. А также, что принципиально важно, активными субъектами выступают наши партнеры и члены Консорциума. Особая роль отведена регулятору (государству) и правоприменителям.

3. Создание Консорциума как наиболее перспективной формы продукт-ориентированной совместной деятельности вузов и индустриальных партнеров применительно к предметной области стратегического проекта.

Стратпроект, будучи формой объективирования определенной мегасложной задачи, на которую имеется реальный или прогнозируемый запрос в индустриальном поле, не может быть реализован вузом самостоятельно и требует построения партнерских связей на новом уровне. В качестве модели для консорциумного взаимодействия может быть взята модель функционально структурированного Консорциума «Инновационная юриспруденция» МГЮА. В МГЮА выделена функция руководства коммуникацией с членами Консорциума и партнерами, а также созданы органы Консорциума.

4. В связи с тем, что предмет стратегического проекта, как правило, является междисциплинарным, его реализация в рамках традиционной отраслевой/кафедральной архитектуры вуза видится сомнительной. В качестве апробированного и эффективного управленческого решения, которое может быть заимствовано у МГЮА, предполагается создание центра(ов) компетенций по новой прорывной проблематике. В МГЮА созданы уникальные надкафедральные структуры — 8 центров компетенций по киберправу, биоправу, экоправу, геоправу, социоправу, праву устойчивого развития, бизнес-праву и техноправу. Они стали активными субъектами внедрения и апробации программной методологии стратегического проектирования, а также продукт-ориентированной деятельности, так как именно в них создаются инновационные юридические продукты. Наряду с центрами компетенций могут открываться научно-исследовательские лаборатории. Ввиду специфики стратпроекта МГЮА открыта лаборатория юридической инноватики, что также видится удачным решением с учетом полученных в течение ее работы результатов.

5. Создание нормативной системы (локально-нормативные акты, стандарты, новые протоколы, методики и пр.) или рамки для реализации стратегического проекта. Она должна отвечать на вопросы: что и как мы делаем по-новому? что есть проекты и продукты в вузе? кто за что отвечает в рамках, например, нового научно-исследовательского протокола? какова система мотивации сотрудников? какие метрики эффективности мы применяем? Это решение способно значительно повысить степень вовлеченности членов коллектива в трансформационную повестку.

Внедрение программной методологии стратегического проектирования целесообразно только в том случае, если вузом осмыслен запрос на трансформацию. Это связано с тем, что такая методология имеет потенциал «вытягивания» всего вуза на новый уровень развития и повлечет за собой изменения в образовательной, научно-исследовательской политиках, политике управления человеческим капиталом, обусловит внедрение новых управленческих решений и иные каскадные изменения. Вузу необходимо быть готовым к этому, оценить имеющиеся ресурсы, в первую очередь человеческие и интеллектуальные.

Применение программной методологии стратегического проектирования также потребует смены парадигмы деятельности вуза: от «кузницы кадров» — к продукт-ориентированной деятельности, к осмыслению себя в качестве необходимого субъекта в системе НТР, построению рынков будущего, экономики данных, инновационной экономики и решению иных мегасложных задач на федеральном или региональном уровнях. Смена роли в цепочке создания социальной ценности (эффекта/продукта) требует пересмотра миссии, стратегической цели и задач вуза. Нетипичная для российских вузов, но свойственная крупным российским и международным корпорациям продуктовая деятельность потребует усилий вуза по определению карты продуктов, построению цепочек создания продуктов, поиску соответствующих индустриальных партнеров и перенастройке отношений с ними в духе консорциумного взаимодействия.

Для двух категорий субъектов: юридических вузов/факультетов и иных университетов/институтов/факультетов/организаций, планирующих внедрять программную методологию стратегического проектирования МГЮА, могут быть даны следующие рекомендации.

Для юридических вузов/факультетов возможно тиражирование методологии МГЮА без каких-либо значительных корректировок, с сохранением предметной правовой составляющей инновационной юриспруденции. Для этого целесообразно:

1. Осмыслить запрос на изменения и определить целевую модель вуза/факультета, ядро которой должно быть связано с инновациями.

2. Определить перечень юридических фронтиров (с учетом имеющихся заделов), в рамках которых можно пилотировать методологию стратегического проектирования МГЮА. Ввиду того что пояс фронтиров не является статичным, при использовании новой методологии целесообразно обращать внимание на региональные запросы и тренды, на те прорывные проекты и университетские инициативы, которые реализуются или планируются к реализации в вузе. Перечень фронтиров МГЮА может быть квалифицирован как избыточный, вуз может выбрать для себя один или несколько кластерных проектов для апробации методологии. Также рекомендуется провести мониторинг повестки референтных мировых и российских университетов.

3. Сформировать команду проекта и смоделировать управленческую модель под проект. Это условие имеет первостепенное значение, влияющее на успех всего проекта. Здесь важно проработать дефициты и способы их восполнения, оценить риски и определить точки роста. Многие дефициты могут быть восполнены за счет ресурсов партнеров, при этом важно трансформировать модель взаимодействия с последними в логике продукт-ориентированной деятельности.

Рекомендуется определить субъектов, которые будут запускать и реализовывать проект, определить роли и ответственность (в соответствии с матрицей ролей и ответственности). Продумать, как будет администрироваться весь проект, как выделить функции руководителя стратегического проекта, проектного офиса, менеджера по работе с партнерами, центров компетенций и пр. За основу может быть взята управленческая модель МГЮА.

4. Сформировать карту продуктов. Это условие является принципиально важным, так как методология стратегического проектирования МГЮА основана на продукт-ориентированной деятельности. Может быть использована Карта инновационных юридических продуктов МГЮА в качестве основы для построения кастомизированной карты.

5. При необходимости есть возможность запросить консультационную и (или) методическую поддержку от разработчиков методологии стратегического проектирования (Университет имени О. Е. Кутафина [МГЮА]), организовать проведение стратегических и проектно-аналитических сессий, стажировок для сотрудников, экспертную оценку и пр.

6. В обязательном порядке определить для себя ключевые показатели/метрики эффективности, которые будут свидетельствовать о характере внедрения, необходимости внесения изменений и пр.

7. По итогам внедрения провести всестороннюю оценку и масштабировать практику (при необходимости).

Для неюридических университетов/институтов/факультетов/организаций возможно тиражирование программной методологии стратегического проектирования без сохранения предметной правовой составляющей. Для этого рекомендуется следовать указанным выше рекомендациям с учетом корректировки в части пп. 2 и 4.

Пункт 2 для неюридических вузов должен быть изменен лишь в части того, что необходимо определить фронтиры в своей предметной области. При этом перечень фронтиров МГЮА, а также отдельные продукты МГЮА (например, Атлас технологий, трансформирующих юриспруденцию) имеют прогностический и междисциплинарный характер, а потому могут служить отправной точкой для поиска собственных инновационных направлений на стыке с ИТ, биологией и медициной, пространственным развитием, информационной безопасностью, генеративным искусственным интеллектом, климатическими, энергетическими и экологическими проектами и многими другими.

Пункт 4 для неюридических вузов требует серьезной проработки с учетом специфики предметного поля. В этой части практика МГЮА не может быть калькирована, но может служить методологической основой для формирования собственной карты продуктов.

В остальном все рекомендации справедливы и для неюридических вузов.

1.6. Инновационная юридическая наука и новый исследовательский протокол

Научно-исследовательская политика — одно из важнейших направлений деятельности любого университета, во многом предопределяющих образовательный, кадровый, финансовый потенциал вуза, обусловливающий его нишу в системе образования, место внутри отраслевого академического кластера. Развитые научные школы способны вести фундаментальные и прорывные исследования, обеспечивать систему воспроизводства кадров высшей квалификации, взращивать студенческую науку, показывать положительную динамику в отношении публикационной активности в национальных и международных наукометрических базах.

При этом научная повестка должна выстраиваться в университете сообразно целевой модели, в некотором роде даже определять ее. Так произошло в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА), когда целевой моделью к 2030 г. был назван инновационный университет, что во многом опиралось на имеющиеся заделы в сфере прорывных исследований в области юриспруденции, которые вуз вел последние годы. Университетская наука базируется на фундаментальных исследованиях, которые требуют определенного и часто существенного временно́го периода становления. Потому целевая модель, значительно отстоящая от научных заделов и научных перспектив вуза, видится малодостижимой. Тем не менее научная повестка вуза не может оставаться статичной и также трансформируется сообразно комплексному развитию. Предпочтительной, на наш взгляд, является модель, при которой именно наука становится тем самым фронтиром изменений, который стимулирует развитие иных инноваций. Любые исследовательские новации основываются на достижениях фундаментальной (классической) юридической науки, организация которой не является предметом анализа в рамках данного раздела. При этом формирование целевой модели инновационного университета и реализация стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» требовали от Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) поиска новых решений, в том числе в области организации научной деятельности, которая была осознанно сфокусирована на прорывных юридических исследованиях. В этой связи в данном параграфе речь будет идти именно о тех решениях и практиках, которые были приняты и апробированы в МГЮА в контексте организации прорывной юридической науки, а классические инструменты развития фундаментальной науки будут оставлены за скобками.

Так, при переходе от модели традиционного юридического университета к модели инновационного МГЮА:

• формирует инновационное юридическое знание посредством синтеза правовых исследований с исследованиями в общественных, гуманитарных, естественно-научных и технических науках;

• проводит междисциплинарные исследования в сфере инновационной юриспруденции;

• моделирует инновационный образ юридической науки за счет становления новой таксономии, открытия новых областей юридического знания;

• формирует новый образ исследователя, обладающего международной конкурентоспособностью;

• развивает молодежную науку за счет сверхраннего погружения в инновационную научную среду, стимулирования научной активности, трудоустройства молодых ученых и карьерного моделирования в рамках трека «юрист-исследователь»;

• разрабатывает инновационные образовательные программы через интеграцию научной деятельности с образованием;

• несет ответственность перед обществом, профессиональным сообществом, регионами и государством за решение полифункциональных юридических задач, обеспечение опережающего развития, трансфер инновационного знания в социальную среду.

Итак, именно инновационная юридическая наука, фронтирные тематики, передний край юридической науки определены Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА) как перспективное направление развития научно-исследовательской деятельности.

Ричард Уотсон, футуролог с мировым именем, работающий с форсайт-практикой в Имперском колледже Лондона, разработал в свое время дорожную карту развивающейся науки и технологий50 и выделил несколько ключевых направлений: биотех, диджитал-тех, нанотех, нейротех, гринтех. Именно с этими, а также с некоторыми иными исследовательскими направлениями работает коллектив Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Например, в 2022 г. запущены уникальные для России инновационные проекты по нейроправу, праву устойчивого развития, праву квантовых коммуникаций, праву персональных данных и многие другие.

В 2020 г. министерство юстиции Сингапура опубликовало дорожную карту технологий и инноваций в юриспруденции, где ключевым трендом развития последней определен LegalTech51. В 2023 г. в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) выходит один из первых в России и на постсоветском пространстве учебник по LegalTech52.

Имперский колледж в Лондоне публикует таблицу прорывных технологий, которые распределены по степени влияния на общество и по временно́му горизонту своего появления53, многие из которых уже инкорпорированы в исследовательскую юридическую повестку МГЮА. В 2023 г. в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в рамках программы «Приоритет-2030» в лаборатории юридической инноватики был подготовлен уникальный Атлас технологий, трансформирующих юриспруденцию, где не просто проанализированы основные, наиболее значимые для социума технологии, но и оценены их потенциал для права, риски и перспективы в части правового регулирования.

За последние 5 лет в России было принято несколько крайне важных документов стратегического характера: Указ Президента РФ от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года», Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФ от 28.02.2024 № 145), Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФ от 31.03.2023 № 22954), Концепция гуманитарной политики Российской Федерации за рубежом (утверждена Указом Президента РФ от 05.09.2022 № 611 (ред. от 17.10.2022), Стратегия национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФ от 02.07.2021 № 400), Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года (утверждена Указом Президента РФ от 10.10.2019 № 490 (в ред. от 15.02.2024), отраслевые доктрины Российской Федерации (морская, климатическая, военная и пр.). Эти и подобные указанным документы имеют фундаментальное значение при проектировании научной повестки вузов и должны быть положены в основу того, что мы в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) называем методологией прогнозной юридической науки, которая представляет собой один из важных компонентов программной методологии стратегического проектирования, лежащей в основе стратегического проекта «Инновационная юриспруденция».

Методология прогнозной юридической науки позволяет перейти к опережающей логике научных исследований, построенной на базе предиктивной аналитики, прогнозирования, оценки мировых и российских вызовов и трендов. Данная методология заложена в основу нового исследовательского протокола прогнозной юридической науки (R&D), применяется при отборе проектов в рамках масштабной заявочной кампании.

Новый исследовательский протокол МГЮА — это определенный алгоритм организации научных исследований, в основе которого лежит ориентация на продукт. Социоцентр, как ключевой оператор программы «Приоритет-2030», так определяет сущность продуктовой ориентированности научных исследований, — это стратегия научных исследований, обеспечивающих достижение цели, сформулированной в гипотезе предполагаемых научных результатов в виде продукта55. Чтобы подойти к формированию нового исследовательского протокола в МГЮА, важно было переосмыслить значение юридической науки для достижения странового лидерства с опорой на документы стратегического характера Российской Федерации, ответить на вопросы о том, какой вклад в достижение национальных приоритетов и целей может внести юридический университет. Таким образом, вырабатывался подход к науке через продукт, ценность, результат того или иного проекта. В МГЮА был принят ряд локальных нормативных актов, закрепивших основы проектной деятельности, сущность уникального результата или продукта, их критерии, требования к ним и пр.

Научная деятельность проектируется с учетом следующей смысловой рамки, которая диктует общие направления исследований:

• мировая повестка: мировые вызовы, мировые исследовательские проекты, мировые тренды, закладывающаяся архитектура мирового правопорядка, запрос на российские правовые модели и стандарты в тех или иных сферах, стратегические цели России на международной арене, принципы и приоритеты внешней политики страны и пр. При этом методология прогнозной юридической науки служит важнейшим условием интернационализации последней, что особенно актуально в условиях вестернизации права в мире;

• национальная государственная и общественная повестки: анализ и акцептирование национальных приоритетов, интересов, целей, вызовов, а также национальных проектов России — все это преимущественно опирается на анализ и даже моделирование внутри вуза документов стратегического развития Российской Федерации, о которых речь шла выше;

• собственно правовая повестка: фокусировка (на основе анализа двух предыдущих уровней) на наиболее значимых, прорывных, инновационных правовых направлениях — предметных сферах, где могут появиться правовые инновации. Именно так были отобраны юридические фронтиры МГЮА, заложенные в основу 8 кластерных проектов: киберправо, техноправо, геоправо, экоправо, право устойчивого развития, бизнес-право, социоправо, биоправо. В своей совокупности они определяют стратегический проект «Инновационная юриспруденция». Важно то, что методология прогнозной юридической науки позволяет гибко подходить к исследовательским приоритетам с учетом не только внутриуниверситетского устройства научной деятельности, но и внешней прорывной повестки. Заявленные кластерные проекты ежегодно проходят свое рецензирование и обновление: например, в рамках проекта «киберправо» одним из новых проектов стало «правовое регулирование экономики данных», а в рамках «техноправа» — «нейроправо», в то время как потерявшие свою актуальность или исследованные области были утилизированы;

• профессиональная повестка: оценка и осознание того, что юридическая функция в XXI в. стремительно трансформируется не только под влиянием технологий, но и в связи с растущим «пространством сложности», межпредметным и междисциплинарным «полиправовым» пространством, которое генерируется на стыках права с другими предметными областями знания, где возникает запрос на нормативное регулирование, в том числе опережающее, и где отраслевая архитектура права неадекватна сущности возникающего социального базиса. Конфликт сложившейся отраслевой архитектуры права и нового социума проявляет себя в области коммерциализации юридической науки: индустрия формирует полипредметный/межотраслевой запрос, который, как правило, не укладывается в предмет той или иной отрасли, а все чаще является сложным и комплексным. Кроме того, если говорить об университетах, то запрос к ним со стороны индустрии возникает не в прикладном поле, а в области юридических фронтиров, в свете моделирования нового или нарождающегося круга общественных отношений. В этом смысле юридические вузы и факультеты опосредуют модель наукоемкого правотворчества, построенную на фундаменте научного обоснования новых правовых моделей ввиду их экспериментальности, риск-ориентированности. Это отличает вузы от консалтинговых фирм и адвокатских бюро, конкурентно выделяет их в сравнении с юридическими департаментами и становится той областью, где возможна коммерциализация юридической науки. В качестве примера положительного опыта Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) можно обратиться к совместной работе с ОАО «РЖД» по выработке целого ряда проектов нормативных правовых актов в новой отрасли квантовых коммуникаций, основным из которых стало распоряжение Правительства РФ от 11.07.2023 № 1856-р «Об утверждении Концепции регулирования отрасли квантовых коммуникаций в Российской Федерации до 2030 года». Важно то, что такая работа способствовала появлению серьезных исследовательских заделов МГЮА в прорывной сфере «права квантовых коммуникаций» как некоего кластерного проекта. Этот пример иллюстрирует возможности прогнозной, инновационной юридической науки, которая развивается сообразно технологиям и опережая их. Значение методологии прогнозной юридической науки заключается в том, что она позволяет формировать документы стратегического характера, вырабатывать своды планоподобных норм, моделировать опережающие правовые решения, что служит условием выхода российских правовых стандартов на международный уровень. Новая методология прогнозной юридической науки позволяет моделировать новую таксономию права, аккумулирующую новые кластерные правовые общности типа киберправа, техноправа, экоправа, биоправа и пр., что отвечает запросу индустрии на модели правового регулирования в новых междисциплинарных областях, комплексных областях общественных отношений.

Методология прогнозной юридической науки учитывает ограниченность ресурсов любого университета (человеческих, профессиональных, знаниевых, финансовых, информационных и пр.) и строится на основе принципа исследовательской фокусировки. Так, в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в качестве стратегического определен проект «Инновационная юриспруденция», при этом университет внутри стратпроекта, применяя методологию проектной деятельности, ежегодно определяет кластерные проекты с учетом той динамики, которая является реалистичной с учетом имеющихся ресурсов. При запуске Программы развития в МГЮА был проведен мониторинг исследовательских возможностей и заделов, была определена разная динамика запуска и реализации для 8 кластерных проектов, разбитых, в свою очередь, на подпроекты, которые оцениваются ежегодно на предмет релевантности и актуальности. Например, при запуске кластерного проекта «киберправо» на первом этапе исследования фокусировались на таких областях, как LegalTech, право искусственного интеллекта, цифровизация гражданского оборота, позже — на проблемах правового регулирования квантовых коммуникаций, персональных данных и экономике данных и пр.

Принцип фокусировки работает не только внутри университета, позволяя оценить ресурсы, собрать исследовательские группы, но и направлен вовне. Запуск любого нового проекта с применением методологии прогнозной юридической науки предполагает обязательное участие индустриального партнера, имеющего интерес к той или иной исследовательской повестке. Поэтому проектирование научной архитектуры вуза сопряжено с определением реального или прогнозируемого партнера(-ов), коммуникации с ним в логике продукт-ориентированного подхода к исследованиям, согласованием тех ресурсов, которые может предоставить партнер, и пр.

Таким образом, новый исследовательский протокол в МГЮА, построенный с ориентацией на итоговый исследовательский продукт и служащий инструментом запуска и реализации любого инновационного исследования в рамках программы «Приоритет-2030», в качестве обязательных этапов включает в себя следующие:

1. Предварительное исследование контекста: предиктивный анализ существующего или прогнозируемого социального/государственного/международного запроса; выявление стейкхолдеров и иных заинтересованных лиц в контексте проведения исследований; оценка мировой исследовательской повестки в искомой области и ресурсов Университета; обособление потенциальной предметной исследовательской области.

2. Запуск исследовательского проекта: формирование паспорта проекта, команды проекта (из внутренних и внешних для Университета представителей), проектирование итогового продукта(-ов) проекта, определение ресурсов, сроков и KPI проекта и пр.

3. Реализация исследовательского проекта: генерирование нового юридического знания в объективной форме, появление пилотной версии продукта(-ов) (MVP), апробация гипотез и моделей совместно с индустриальным партнером(-ами), возникновение результатов интеллектуальной деятельности (РИД), сверка KPI проекта, появление правовой инновации (трансфер правовой новации в социум и внедрение новых исследовательских моделей и правовых решений в форме нормативного правового акта, экспериментального правового режима, документа стратегического характера, программно-целевых документов индустриального партнера и др.).

Помимо продукт-ориентированного подхода к организации научных исследований, новый исследовательский протокол МГЮА способствует опережающему развитию законодательства Российской Федерации в инновационных сферах, ориентирован на появление правовой инновации как введенной в употребление новой модели регулирования прорывных общественных отношений, что имеет большое значение для достижения национальных целей и обеспечения научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства России.

Новая организация прогнозной юридической науки концентрирует усилия научных коллективов на расширении сетей партнерств по проектам для сжатия инновационного цикла и создания интеллектуальных продуктов нормативно-правового, прикладного, проектного или экспертного характера. Сверхсложный и междисциплинарный характер проектов, реализуемых в рамках программы «Приоритет-2030», сделал очевидной потребность в поиске новых управленческих решений по организации научных исследований. Одним из способов решения данной задачи стало создание надкафедральных центров компетенций и научных лабораторий, ведущих фундаментальные и прикладные исследования в полипредметных областях права.

Продукт-ориентированный подход к организации научных исследований также обусловливает необходимость и важность выделения функции по управлению интеллектуальной собственностью в вузе, повышению степени коммерциализации научных результатов, увеличению числа создаваемых результатов интеллектуальной деятельности, правообладателем которых является университет, трансферу таких результатов в социально-экономическое поле.

Подводя некоторые итоги, представляется возможным констатировать, что наука в университете — это «вытягивающая» весь университет деятельность, опосредующая реализацию стратегического проекта(-ов), оказывающая самое непосредственное влияние на становление целевой модели, особенно тогда, когда в качестве последней заявлен инновационный университет. Именно поэтому при вхождении в программу трансформации необходимо уделять научной деятельности предельно пристальное внимание, понимая, что она будет нуждаться в новой методологии, новой организации и управленческих решениях. Кроме того, научная деятельность максимально ресурсозатратна, что также обусловливает проработку источников пополнения ресурсов, в том числе за счет построения сетей партнерств, развития консорциума(-ов), укрепления связей с индустриальными партнерами в продуктовой логике.

1.7. Новая модель выпускника и продукт-ориентированное юридическое образование

Право, будучи надстройкой над социумом, трансформируется вслед за ним. Юридическая функция также существенно меняется, особенно под воздействием развития информационно-коммуникационных и иных технологий, что привело к выявлению такого тренда, как технологизация права. Об этом в той или иной степени говорят исследователи и практики из разных стран56.

В мире в настоящее время проводятся исследования того, как меняется юридическая профессия, и их результаты должны пристально изучаться юридическими вузами и факультетами, с тем чтобы сформировать новый образ выпускника, адекватный формирующемуся социуму, и, следовательно, иметь возможность сконструировать корреспондирующие с социальными запросами образовательные программы.

Новый образ выпускника — это результат аналитики, которую должны осуществлять вузы — лидеры в той или иной предметной области совместно с крупнейшими работодателями и индустриальными партнерами, направленный на раннее выявление трансформационных процессов и формирование опережающей по своей сути модели выпускника, отвечающей запросам социума, большим вызовам и национальным целям и приоритетам. В конечном счете университеты при подготовке кадров должны ориентироваться не только на актуальный запрос профессионального сообщества, но и в значительной степени на формирующийся прогнозируемый запрос государства и общества в контексте обеспечения странового научно-технологического и социально-гуманитарного лидерства.

Целевая модель и стратегический проект Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) предопределили новый образ выпускника, который также соотносим с запросом профессионального сообщества/индустрии и национальными приоритетами. Юрист нового поколения, выпускник инновационного университета, должен обладать знаниями и компетенциями не только в области эффективного правоприменения, но и знаниями в новых, прорывных областях юриспруденции, навыками прогностического и аналитического мышления, компетенциями юриста-правотворца, способного выстраивать модели правового регулирования как существующих, так и зарождающихся и прогнозируемых общественных отношений.

Развитие экономики данных, формирование международных рынков будущего, построение архитектуры нового мирового порядка, обеспечение технологического суверенитета и лидерства России в высокотехнологичных отраслях экономики, организация системы трансфера технологий и управление интеллектуальной собственностью, достижение иных национальных целей и приоритетов требуют создания надлежащих правовых основ — права для научно-технического развития (далее — права для НТР). В государственных органах, крупных корпорациях, бизнесе консолидирован запрос на юриста нового типа, который был осознан Университетом, и с применением инструментария предиктивной аналитики сформирован новый образ выпускника. Основу новой модели выпускника составляет динамическая последовательность, соотносимая с трансформацией юридической функции: от юриста-эксперта (фундаментальная юриспруденция) через юриста-партнера (прикладная, проблемно ориентированная юриспруденция) к юристу-стратегу (инновационная юриспруденция). За счет реализации новой образовательной модели — продукт-ориентированного образования — формируется новый компетентностный код выпускника и развивается новый тип мышления профессионала, способного работать в мегасложном правовом поле и реагировать на имеющиеся и прогнозируемые большие вызовы (запрос на такие компетенции сформулирован в том числе в подп. «б» п. 31 Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации. Для решения новых, наиболее сложных задач государству и экономике данных, инновационной экономике и рынкам будущего требуются профессионалы нового типа, обладающие стратегическим, прогностическим, риск-ориентированным мышлением, владеющие, помимо своей предметной области, стыковыми компетенциями, особенно в сфере ИТ, применения генеративного искусственного интеллекта и пр. Уже сейчас в юриспруденции формируются новые профессии LegalTech, legal operations-менеджеров, специалистов в сложных областях климатической повестки и повестки устойчивого развития, санкционной практике, практике управления интеллектуальной собственностью и пр. Рынки НТИ (как рынки будущего) также фокусируют запрос на специалистов в отраслях нового технологического уклада, интегрированных платформах и пр., где требуется переосмысление юридической функции.

В соответствии с мировыми исследованиями юриспруденция входит в топ-5 областей профессиональной деятельности, максимально подверженных воздействию технологий искусственного интеллекта и др. Технологизация права и юридической профессии — приоритетные направления исследований Университета. В рамках новой образовательной модели осуществляется синтез правовых и ИТ-компетенций, формирование новых компетенций юристов и появление фактически новых профессий на стыке права и ИТ. Развитие экономики данных как важнейший государственный приоритет также формирует запрос на соответствующих специалистов. Новые стыковые области биотеха, финтеха, нейротеха, лигалтеха, управления данными, работы с генеративным искусственным интеллектом, цифровыми платформами, квантовыми технологиями и пр. также нуждаются в соответствующим образом подготовленных юридических кадрах. Университет является единственной российской площадкой, в рамках которой технологизация права и профессии посредством реализации стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» комплексно интегрирована в образование, где формируется цифровая инфраструктура реализации нового образовательного протокола, в том числе за счет уникальной для страны программы профессиональной переподготовки студентов «Автоматизация юридических процессов» на цифровой кафедре.

Две обозначенные ключевые задачи решаются посредством перестройки и запуска новой образовательной модели — продукт-ориентированного образования, которая в синергии с иными управленческими решениями и практиками Университета работает на подготовку юриста нового типа.

Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА) разработана и пилотирована новая модель продукт-ориентированного образования в юридическом вузе, которая имеет потенциал тиражирования. Особенностями данной модели выступают: 1) явная субъектная позиция студента в образовательном процессе; 2) формирование нового компетентностного кода выпускника как совокупности новых компетенций (в проектной, проблемно- и риск-ориентированной, прогнозно-аналитической, междисциплинарной и продуктовой деятельности), стратегического типа мышления и культуры инноваций; 3) фокусировка на продукте и продуктовой логике образовательного процесса (в том числе в контексте реализации стратегического(-их) проектов Университета; 4) сопряженность консорциумной модели взаимодействия с образовательным процессом; 5) масштабируемость методики и возможность ее «пересборки» другими университетами под свой запрос.

Ключевыми характеристиками продукт-ориентированного образования в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) являются:

1. Стратегический характер: значимые документы стратегического характера (например, Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации) формируют запрос на инновационный тип экономики, что требует создания надлежащих правовых основ — права для НТР, которое служило бы драйвером на пути к технологическому лидерству России, в том числе на международных рынках будущего. За счет реализации нового продукт-ориентированного образования снимаются разрывы между образовательными учреждениями и реальным сектором экономики, так как студент становится активным субъектом продукт-ориентированной деятельности, встраивается в цепочку создания инновации. Подобная задача имеет значение не только для трансформации университета, но и отрасли (юриспруденции), а также носит государственный характер. Формируется новый компетентностный код выпускника, и развивается новый тип мышления профессионала, способного работать в мегасложном правовом поле и реагировать на имеющиеся и прогнозируемые большие вызовы, что соответствует ключевым государственным запросам.

2. Интегрированный характер и трансформирующий потенциал: новая образовательная практика разработана для реализации стратегического проекта «Инновационная юриспруденция» и достижения новой целевой модели «инновационный университет». Важным является то, что она сопряжена с более глобальными трансформационными задачами, работает на их достижение и обладает синергетическим эффектом, так как каскадирует целый ряд изменений, а также формирует запросы к иным политикам Университета. Подобная модель может быть внедрена в любом вузе (не только в вузах — участниках программы «Приоритет-2030»), который заявляет повестку трансформации, и должна интегрироваться в общую программу развития. Новая образовательная практика влияет на политики в области R&D, коммерциализации, цифровизации, политику управления человеческим капиталом, молодежную, кампусную, международную и другие политики, а также на управленческую модель вуза, модель консорциумного взаимодействия.

3. Возможность пилотирования и тиражирования: особенностями модели продукт-ориентированного образования являются ее адаптивность к предметной области того или иного вуза/факультета и способность «настраиваться» с учетом соответствующего запроса. При целеполагании на построение продукт-ориентированного образования модель может быть пилотирована в рамках отдельной образовательной программы, факультета, института, а также успешно масштабирована на весь вуз. Эффекты и продукты, которые будут получены, напрямую зависят от запросов отрасли, профессионального сообщества, больших вызовов в той или иной сфере. Сама методология, разработанная Университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА), является универсальной, апробирована в правовом предметном поле и может быть широко тиражирована, в особенности в социогуманитарных и естественно-научных университетах.

4. Продукт-ориентированное образование как методология, набор механизмов и инструментов. Надпредметная методология продукт-ориентированного образования построена на деятельностном подходе к созданию инновации и сфокусирована на продукте и продуктовой логике образовательного процесса. В Университете выстроены механизмы и инструменты реализации новой образовательной модели:

• новая модель выпускника (от юриста-эксперта к юристу-партнеру и юристу-стратегу) и его новый компетентностный код;

• НТЮ-модель юридического образования, соотносимая с распространенной в мире моделью STEM-образования, как предметная модель продукт-ориентированного образования и «образовательный конструктор» для ее реализации;

• новый образовательный протокол и совокупность мероприятий по управлению проектами и изменениями;

• система формирования академической культуры инноваций и функциональная матрица ролей и ответственности;

• модель оценки результативности и система показателей/метрик эффективности.

5. Реализация продукт-ориентированной модели требует синергии ресурсов и построения сетей партнерств с предприятиями реального сектора экономики. Наибольшего эффекта можно добиться при использовании модели консорциумного взаимодействия, как это делает Университет. Индустриальные партнеры занимают явную субъектную позицию, будучи соразработчиками, активными участниками, валидаторами новой образовательной практики. Вуз отходит от модели кузницы кадров к модели субъекта создания социальной ценности (инновации). Новая образовательная модель принципиально меняет образ выпускника, который приобретает способность работать в мегасложном предметном поле, имеет наиболее совершенные инструменты для создания социальной ценности (продукта/эффекта) и переходит из позиции «эксперта» в активные позиции «партнера» и «стратега».

1.8. Инновационные формы организации образовательного процесса: пилотный проект Высшей школы права

С учетом формирования нового образа выпускника Университету имени О. Е. Кутафина (МГЮА) было важно сфокусироваться на ключевых изменениях в образовательной политике в двух плоскостях:

• предметная область — НТЮ-модель юридического образования (чему учить?);

• методология — продукт-ориентированное образование (как учить?).

Для апробации новаций образовательной политики была выбрана Высшая школа права (ВШП) Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) как образовательная «зеленая площадка». Отдельные новации внедрены и в образовательные программы, реализуемые иными институтами, а также в рамках сетевых программ. Стратегическая задача ВШП — подготовка специалистов высокого уровня, способных эффективно работать с нормативной базой и теоретическими основами отечественного и международного права, решать сложные вопросы правоприменения в новых областях юриспруденции.

В ВШП Университет реализует эксклюзивную основную профессиональную образовательную программу по направлению подготовки 40.03.01 «Юриспруденция», профиль «Инновационная юриспруденция». Четыре года обучения включают все требуемые федеральным государственным образовательным стандартом57 дисциплины, которые преподаются ведущими профессорами и доцентами на академическом уровне. Уникальная междисциплинарность, индивидуальные траектории освоения программы, а также обогащение слушателей самым востребованным и передовым знанием в области юриспруденции, — это то, что принципиальным образом отличает новую программу бакалавриата — «Инновационную юриспруденцию».

В образовательный процесс были внедрены следующие новации в предметной области образования:

Определена инновационная предметная область юридического образования, соотносимая с реализуемым стратегическим проектом «Инновационная юриспруденция». К новым предметным стыковым областям знаний Университет относит киберправо, биоправо, геоправо, экоправо, право устойчивого развития, техноправо, бизнес-право, социоправо и др. В учебный план Высшей школы права в рамках образовательной программы бакалавриата в 2023 г. включена новая траектория подготовки «Право государств Востока и Азии»; в 2024 г. осуществляется запуск новой траектории на основе полученных результатов стратегического проекта «Право в условиях новой экологической и климатической повесток. Право устойчивого развития».

В основе продукт-ориентированного образования лежит фокусировка на продукте, на правовой инновации. Для этого в Высшей школе права разработан «образовательный конструктор» как совокупность модулей, которые формируют новые компетенции и новый тип мышления студента. Студент находится в ярко выраженной субъектной позиции, так как он не просто интегрирован в проекты в рамках программы «Приоритет-2030», но и работает над созданием продукта в продуктовых командах Университета. На каждом курсе введены дисциплины, модули, образовательные компоненты, практики, которые развивают навыки проектной, проблемно ориентированной деятельности, готовя к продуктовой деятельности. Это и «Правовая инноватика», и «Открытый междисциплинарный лекторий», и «Акселератор проектов», и практики в центрах компетенций, и работа в лабораториях.

Университет на системной основе осуществляет политику интеграции научного знания, информации о практических проблемах и способах их решения в инновационных сферах юриспруденции, отвечающих актуальным социально-экономическим и культурным потребностям (медицинском праве, спортивном праве, информационном праве, предпринимательском праве, международном праве и сравнительном правоведении и пр.), в программу подготовки обучающихся. В целях интеграции науки и образования, а также формирования первичных представлений и ориентиров для обоснованного выбора образовательной траектории в учебный план ВШП включена новая образовательная компонента «Правовая инноватика»58. Опыт внедрения подобных компонентов является новацией для российских вузов. Компонент позволяет студентам избирать «стыковые» и максимально востребованные сегодня профессиональные траектории в области биоправа, экоправа, киберправа, права устойчивого развития, техноправа, медицинского права, спортивного права и пр. «Правовая инноватика» обеспечивает междисциплинарность подготовки и внедрение в образовательный процесс самого передового научно-исследовательского опыта, знакомство обучающихся с фронтирами смежных с юриспруденцией наук.

«Правовая инноватика» ориентирует на междисциплинарный характер подготовки обучающихся и требует внедрения передового опыта различных специалистов в образовательный процесс. Она обеспечивает взаимосвязь юридического образования и передовых процессов в инновационных сферах общественных отношений. Компонент призван наделить обучающихся необходимыми ориентирами и установками в профессиональном развитии и оказать содействие в обоснованном выборе образовательной траектории. «Правовая инноватика» реализуется на системной, плановой и непрерывной основе в тесном сотрудничестве с партнерами Университета. К реализации этой компоненты подключаются партнеры по Консорциуму. Учебный процесс трансформируется за счет организации стратегических и форсайт-сессий, проектных семинаров, открытых лекций специалистов из неюридических, «стыковых» областей, индивидуализации проектной работы.

Будучи компонентом основной профессиональной образовательной программы, «Правовая инноватика» является обязательной для освоения. В то же время, в отличие от внедрения в виде обязательной или факультативной дисциплины, при внедрении этого компонента в образовательную программу Университет в целом свободен в выборе его содержания и объема, периодов реализации и форм контроля.

Студенты Высшей школы права интегрируются в инновационную экосистему Университета: с первого курса предусмотрено прохождение практики в центрах компетенций, созданных в рамках программы «Приоритет-2030» для раннего вовлечения в проектную и исследовательскую деятельность. Студенты выполняют исследования, участвуют в создании продуктов.

В учебный план Высшей школы права на третьем и четвертом курсах введена дисциплина «Акселератор инновационных правовых проектов», предусматривающая применение новых образовательных методов: от интегративного, научно-проектного до продуктового. В рамках дисциплины студенты готовят проекты, соотносимые с программой «Приоритет-2030». Содержательно дисциплина предусматривает общий модуль, в котором обучающиеся знакомятся с основами организации проектной и научно-исследовательской деятельности. После освоения общего модуля обучающиеся должны выбрать проект, реализацией которого они будут заниматься.

Проекты могут быть индивидуальными либо групповыми. Каждый центр компетенций или научно-образовательный центр МГЮА формирует предложения проектов для реализации обучающимися. За каждым обучающимся или группой закрепляется научный руководитель, являющийся членом рабочей группы одного из центров компетенций, или сотрудником научно-образовательных центров Университета.

Типовыми результатами проектных работ обучающихся могут выступать:

• правовые базы данных;

• проекты законов и иных нормативных правовых актов, международных договоров и конвенций;

• предложения по формированию правовых позиций Российской Федерации;

• разработка предложений по совершенствованию законодательства;

• чат-боты и иные ИТ-сервисы для правового просвещения/консультирования;

• атласы, дорожные карты справочно-просветительского, прогностического характера;

• глоссарии/энциклопедии;

• документы аналитического характера: заключение, аналитический доклад (отчет/обзор), дайджест, аналитическая справка/записка и пр.;

• инновационные исследования и публикация их результатов (формирование нового дискурса и теоретико-методологической модели права).

Занятия по дисциплине «Акселератор инновационных правовых проектов» носят практико-ориентированный характер и направлены на формирование у каждого обучающегося к моменту завершения освоения дисциплины готовых проектных работ в виде уникальных востребованных обществом интеллектуальных результатов (продуктов). Практические занятия по дисциплине «Акселератор инновационных правовых проектов» проводятся на основе индивидуальных планов осуществления проектной деятельности. Индивидуальный план проектной деятельности должен содержать:

• паспорт проектной работы (название, авторы, руководитель, цели, задачи и результаты выполнения задач, риски проекта, партнеры проекта [при наличии]);

• примерные этапы и сроки работы над проектом (определение проблемы, формирование плана действий, индивидуальные задания руководителя, создание итогового продукта).

В качестве итогового контроля по дисциплине выступает защита проекта. Предзащиту проектов обучающиеся осуществляют на этапе завершения освоения дисциплины, а защита проекта встроена непосредственно в программу государственной итоговой аттестации. По результатам защит формируется витрина проектов ВШП.

С учетом цифровизации общественных отношений и запроса на освоение обучающимися цифровых компетенций в программу «Инновационная юриспруденция» внедрен модуль «Алгоритмизация юридических процессов». Модуль «Алгоритмизация юридических процессов» представляет собой форму реализации проекта «Цифровая кафедра» по программе стратегического академического лидерства «Приоритет-2030», под которой в рамках федерального проекта «Развитие кадрового потенциала ИТ-отрасли» национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» понимается процесс получения дополнительного профессионального образования параллельно с освоением основных профессиональных образовательных программ, обеспечивающий формирование цифровых компетенций в области создания алгоритмов и программ, пригодных для практического применения, или навыков использования и освоения цифровых технологий, необходимых для выполнения нового вида профессиональной деятельности59.

Модуль «Алгоритмизация юридических процессов» разработан кафедрой информационного права и цифровых технологий Университета совместно с привлеченными специалистами и партнерами из ИТ-компаний, LegalTech-сектора, телеком-сектора и справочно-правовых систем. Он состоит из 5 дисциплин:

1) «Управление ИТ-проектами». Целью дисциплины является получение новых компетенций в области управления проектами в ИТ-сфере, системного представления о современной методологии управления ИТ-проектами, комплексного подхода к процессам проектного управления на основе нормативного, методического и технологического обеспечения;

2) «Алгоритмика» — предполагает изучение обучающимися базовых алгоритмических решений и классификаций алгоритмов, развитие алгоритмического мышления;

3) «Анализ и моделирование бизнес-процессов» — направлена на получение обучающимися теоретических знаний о системном, процессно-ориентированном подходе к управлению деятельностью, методологиях и инструментах моделирования и анализа бизнес-процессов;

4) «Методология разработки программного обеспечения». Цель дисциплины — формирование у обучающихся представления об организации процесса разработки ПО. По итогу обучающиеся должны понимать, какое влияние оказывает принятая методология на процессы проектирования и разработки программного обеспечения, а также на управление командой разработки;

5) «Автоматизация юридической работы (LegalTech)» — формирует у обучающихся представления о современном состоянии и развитии рынка LegalTech для комплексного понимания вариантов оптимизации и автоматизации юридической работы.

Итоговую оценку сформированности компетенций осуществляет не только Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА), но и Университет Иннополис.

Основной эффект продукт-ориентированного образования — формирование и развитие профессионала нового типа, способного работать в мегасложном предметном поле, имеющего наиболее совершенные инструменты для создания социальной ценности (продукта/эффекта). Продукт-ориентированное образование в качестве дополнительного эффекта фактически нивелирует риски недобросовестной практики применения генеративного искусственного интеллекта и несамостоятельной работы студента в ходе обучения.

С учетом изменения векторов развития внешней политики, а также переориентации экономического сотрудничества и бизнеса в сторону азиатских и восточных стран в учебный план Высшей школы права в рамках образовательной программы бакалавриата «Инновационная юриспруденция» включена новая траектория подготовки «Право государств Востока и Азии». Она состоит из 5 элективных дисциплин. Предусмотрен выбор для изучения китайского языка в качестве иностранного.

С 2024 г. в учебный план бакалавриата Высшей школы права Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) «Инновационная юриспруденция» внесены изменения: в качестве отдельной образовательной траектории выделен эколого-климатический блок дисциплин, который позволит подготовить специалистов в сфере зеленой экономики, зеленых финансов, права устойчивого развития, правового регулирования ресурсов и пр. Это стало возможно, так как в рамках программы «Приоритет-2030» Университетом были проведены серьезные и уникальные для российской юридической науки исследования, которые акцептируют мировые эколого-климатические вызовы и дают им свою правовую оценку. Основные результаты были получены в рамках центров компетенций «Экоправо» и «Право устойчивого развития. ESG-стандарты».

Наряду с изменениями в предметной области юридического образования зафиксированы изменения в применении новых методов обучения. Сообразно целевой модели инновационного университета разработка новых методов опиралась на методы в области педагогической инноватики. В качестве методов, влияющих на развитие инновационной деятельности, были применены:

• интегративный метод, реализуемый за счет запуска новых образовательных программ на основе научных исследований, проводимых в рамках программы «Приоритет-2030», а также интеграции в образовательные программы дисциплин (модулей), дающих знания из смежных наук для реализации НТЮ-модели юридического образования;

• научно-проектный метод, при котором студенты активно вовлекаются в научные проекты по фронтирным направлениям; созданы условия для прохождения обучающимися практик в новых центрах компетенций, лабораториях; для студентов проводятся стратегические сессии по моделированию юридического образования, по вовлечению в проекты по программе «Приоритет-2030»;

• дуальный (практико-ориентированный) метод, когда студенты погружаются в профессиональную юридическую и междисциплинарную среду (запущены новые программы рассредоточенной практики, более 20 программ стажировок в рамках цифровой кафедры);

• проблемно ориентированный подход строится по логике поиска решений сложных задач, требует синергии ресурсов, предполагает большой объем самостоятельной работы студентов, например, по методике «перевернутого класса», или peer-to-peer-обучения, в то время как на лекциях основной фокус смещается в область фронтиров в науке, обсуждаются новые, часто нерешенные задачи, а на практических занятиях команды аккумулируют свои знания в той или иной проблемной области в целях выработки комплексных решений;

• продуктовый подход («от задачи, а не от решения») — за счет смещения фокуса на создание продуктов, необходимых индустрии; студенты аккумулируют запрос в некой сложной предметной области (например, где право служит барьером на пути развития высокотехнологичного бизнеса, или как с помощью правовых норм снизить последствия санкционной политики) и в команде с ведущими юристами-правоведами ищут ответы, создают конкретный юридический продукт: рекомендации по внесению изменений в законодательство, аналитическое правовое исследование; правовой алгоритм, юридико-технические решения, базу данных и пр. Ряд обновленных магистерских программ разработан на основе этого метода с привлечением партнеров, в том числе Консорциума.

Все вышеназванные методы нацелены на обеспечение инновационной проектной деятельности и в совокупности с новыми предметными областями представляют собой экспериментальную НТЮ-модель юридического образования, которая обладает качеством масштабируемости и может быть транслирована на иные юридические вузы и факультеты, что особенно актуально для классических университетов в контексте встраивания юридических факультетов во фронтирную социальную и научно-технологическую повестку.

Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) начал менять логистику образовательного процесса за счет различных образовательных технологий, в том числе цифровых. Управление потоками инновационного знания отличается от управления потоками фундаментального знания, и приоритетами должны быть открытый доступ к новациям, раннее вовлечение студентов в процесс формирования инновационного знания. Для этого созданы открытые цифровые базы знаний на онлайн-платформе Консорциума, а также научная социальная сеть онлайн-платформы, позволяющая присоединиться к проектам Университета и партнеров. Базы знаний пополняются.

На логистику принципиально влияет инновационная экосистема вуза как компонент инновационного юридического образования. Разные форматы образовательной деятельности строятся на основе повестки лабораторий, центров компетенций, научно-образовательных центров и стратегических академических единиц вуза. Созданы основы для раннего погружения в инновационную науку: разработан и запущен проектно-исследовательский модуль в Высшей школе права; созданы инновационные лаборатории: лаборатория юридической инноватики совместно с «Право.ru», лаборатория информационной безопасности несовершеннолетних.

Новая продукт-ориентированная образовательная модель привела к выработке нового образовательного протокола как свода правил, последовательных этапов и совокупности инструментов, меняющих предметную и методологическую составляющие образовательного процесса.

Самое важное в новом образовательном протоколе — это явная субъектная позиция студентов, которые активно участвуют в проектировании образовательной программы и моделировании юридических продуктов. Они заинтересованы в формировании сильных команд для достижения результата, что проявляется в усилении отношений студент — студенту, когда студентами разрабатываются продукты для других студентов и абитуриентов. Студентами ВШП реализованы такие проекты, как самостоятельные чат-боты для студентов и абитуриентов, отвечающие на актуальные вопросы, формирующие проекты различных документов, например справок об обучении, подсчитывающие успеваемость и т. п.

Новый образовательный протокол предъявляет особые требования к абитуриентам, выражающиеся в комплексе дисциплин для ЕГЭ, включая ИКТ и иностранный язык, победам на олимпиадах и собеседовании. Среди абитуриентов наблюдается высокий интерес к программе «Инновационная юриспруденция», о чем свидетельствует наличие конкурса среди лиц, являющихся победителями и призерами различных профильных олимпиад, имеющих право на поступление без вступительных испытаний, а также устойчивый набор обучающихся на коммерческой основе обучения. В связи с этим студенческими командами и руководством ВШП подготовлены путеводители по олимпиадам, проводятся мастер-классы в школах-партнерах. Университетом также реализуются школа абитуриента (участие студентов в днях открытых дверей; день со студентами), отдельные мероприятия с проектной составляющей для участников олимпиадного движения и сборных команд по подготовке к олимпиадам.

На основании результатов реализации стратегического проекта и запроса на трансформацию правовой среды Высшая школа права, как зеленая лужайка, синтезирует элементы продукт-ориентированной модели образования и новый компетентностный код юриста. Она выступает проводником студента по образовательной программе и точкой аккумуляции обратной связи для ее совершенствования. ВШП осуществляет формирование основной профессиональной образовательной программы и ее компонентов, общую организацию образовательного процесса, сбор обратной связи, создание и функционирование научных лабораторий. Крайне важным является формирование профессорско-преподавательского состава, способного на наиболее высоком уровне проводить лекционные и практические занятия, а также оценку качества реализации образовательной программы. Экспертный потенциал Университета позволил сформировать и совершенствовать уникальный набор траекторий подготовки для правового сопровождения передовых сфер развития общественных отношений.

В деятельности ВШП также проявляется субъектная позиция, в частности, обучающиеся осуществляют студенческое менторство (обучают коллег программированию) и научное наставничество, содействуют междисциплинарной профориентации.

Центр управления изменениями формирует карту продуктов, которые могут быть реализованы студентами, а также внедряет и развивает культуру инноваций как среди профессорско-преподавательского состава, так и в студенческой среде; создает предложения по изменению и совершенствованию образовательной программы, осуществляет привлечение партнеров, организацию работы цифровой кафедры и иных ДПО, разработку образовательных продуктов, проводит проектно-аналитические сессии студентов и профессорско-преподавательского состава.

Центры компетенций являются основными генераторами образовательных и научных продуктов, реализуемых на базе ВШП, они формируют новый исследовательский протокол и посредством образовательных инструментов прививают его студентам, в том числе за счет привлечения в составы рабочих групп по кластерным проектам. Центры компетенций определяют комплекс научных разработок для трансфера в образовательный процесс, осуществляют разработку и экспертизу образовательных продуктов, формирование проектных команд и плана работы научных лабораторий, содействуют привлечению партнеров.

Неотъемлемой частью нового образовательного протокола выступают Консорциум и партнеры, они содействуют формированию нового компетентностного кода юриста, обучению студентов новым компетенциям, осуществляют экспертизу продуктов и апробацию студенческих инноваций. Партнеры по Консорциуму оказывают помощь в организации практической подготовки и стажировок, реализации студенческих инициатив, стипендиально-грантовую поддержку обучающимся, позволяют обеспечить оценку уровня подготовленности выпускников, а также трудоустройство выпускников.

Одним из примеров-продуктов стал уникальный Атлас технологий, трансформирующих юриспруденцию, подготовленный в 2023 г. в рамках Консорциума и лаборатории юридической инноватики, соавторами которого стали 6 студентов. Результатом работы всех участников нового образовательного протокола стало внедрение 4 уникальных траекторий подготовки: цифровое право, биоправо, право стран Азии и Востока, право и устойчивое развитие.

Новая образовательная модель — это эксперимент, а потому мы сформировали метрики эффективности, или KPI, для того чтобы валидировать наши результаты, иметь данные для оптимизации модели.

С учетом нехарактерной для юриспруденции фокусировки на создании продуктов и проблемно-проектной деятельности к их числу мы отнесли следующие 4 метрики эффективности:

1) масштаб распространения нового образовательного протокола, позволяющий оценить эффективность применения методологии в проектах Университета и динамику вовлеченности студентов;

2) показатель получения продуктов, являющийся отражением масштаба появления продуктов в ходе реализации стратегического проекта;

3) степень интеграции продуктов в образовательную деятельность, выявляющей точки роста кластерных проектов по генерации образовательных продуктов;

4) вовлеченность профессорско-преподавательского состава в стратегический проект, отражающий степень трансфера культуры инноваций в образовательную деятельность.

Отмеченные выше особенности подготовки юристов в рамках Высшей школы права отражают ключевые изменения организации образовательной деятельности и содержательного формирования основной профессиональной образовательной программы, но не являются исчерпывающими. В целом следует констатировать успешный опыт создания и функционирования ВШП, как зеленой лужайки, для формирования и апробации различных форм интеграции университетской науки и образования. Стремительное научно-технологическое развитие и социально-экономические преобразования, инновационные продукты и научные достижения, получаемые в рамках стратегического развития Университета, а также обратная связь от партнеров и обучающихся требуют постоянного совершенствования организационной и содержательной составляющей подготовки юристов, способных на высоком уровне обеспечить создание нормативно-правовых условий для лидерства России в условиях больших вызовов и возрастания сложности мироустройства.

1.9. Аналитическая, прогностическая и проектная деятельность в юридическом вузе

Методология инновационной юриспруденции и подготовки «юриста будущего» предполагает обязательное выстраивание инновационной экосистемы аналитической, прогностической и проектной деятельности в вузе, что невозможно без вовлечения в нее, с одной стороны, представителей индустрии, а с другой стороны, не только научных сотрудников, преподавателей, аспирантов, но и студентов, а также развития кадрового резерва Университета.

Получение аналитических продуктов, «опережающего» знания и футурологических моделей в рамках прогностической деятельности осуществляется, как правило, в логике проектного подхода, поэтому проектная деятельность выступает в определенной степени обобщающим понятием в аспекте настоящего параграфа.

Понятие «аналитика» (от др.-греч. άναλυτικά — «искусство анализа») охватывает анализ, синтез, обобщение и прогноз, выступает связующей нитью между мониторингом (сбором и получением) данных и эффективным принятием решений60, аналитическая деятельность — «особый вид интеллектуальной деятельности, связанный с подготовкой и принятием решений»61.

Согласно И. В. Понкину, аналитика представляет собой прекурсор (лат. praecursor — предшественник) в том числе следующих форм действий и финализирующих их результатов:

• правотворчество;

• юридическая критика;

• юридическая экспертиза (в том числе комплексная междисциплинарная экспертиза с правоведческим экспертным участием);

• конструирование или уточнение юридической доктрины;

• юридическое упорядочение правового универсума, юридическое оперирование онтологиями, юридическое планирование;

• юридическое проектирование и конструирование конституционного дизайна государственности, дизайна системы государственного управления (в целом или ее ветви, уровня, сегмента, элемента, органа);

• составление юридических энциклопедий и словарей62.

Как известно, правовая материя выступает надстройкой над базисом, одним из регуляторов общественных отношений. Методология юридической инноватики предполагает создание вузом таких научно-исследовательских, аналитических и образовательных продуктов, которые содержат в своем проблемном поле не только имеющиеся, сложившиеся общественные отношения (постфактумная логика, проекты уровня “Run”), но и новые, зарождающиеся общественные отношения (уровень “Change”), а также прогнозируемые общественные отношения (уровень “Disrupt”, «прорывные» знания).

Рис. 1. Взаимосвязь общественных отношений, правовой науки и образования согласно методологии Run — Change — Disrupt

На рисунке 1 представлена схема, на которой ОО1 — новые, зарождающиеся общественные отношения, требующие правового регулирования ввиду стремительного развития науки и технологий и, как следствие, изменения социального устройства; они подлежат осмыслению с точки зрения правовой науки и дальнейшей имплементации таких юридических научных изысканий в образовательный процесс, то есть создания и реализации образовательных программ, «смотрящих дальше жизни»63; ОО2 — прогнозируемые общественные отношения, тенденции формирования которых моделируются как в результате анализа предшествующего и текущего развития социума и изменения правового поведения, так и в результате прогноза влияния новых, еще не внедренных в экономику и социум технологий на развитие предпринимательской активности, на баланс в обеспечении прав человека, безопасности граждан и государства, занятости и социальной защиты населения, на геополитические процессы и миропорядок, на изменение социальных связей, появление новых общественных институтов, на когнитивный суверенитет общества и т. д. (кроме них, в проблемное поле прогностической деятельности здесь попадают и технологии, находящиеся еще в стадии разработки, или MVP). Как гласит китайская мудрость, «лучшее время для посадки дерева было 20 лет назад».

С точки зрения данного подхода инновационный потенциал права следует понимать как объективную «возможность права или его отдельных институтов регулировать новые общественные отношения, предвидеть системные изменения в развитии и результате инновационных процессов, определять направления, темпы, количественные, качественные показатели при реализации общественно значимых задач и формировать правовые модели на основе имеющихся методов, функций, механизмов и принципов, без которых невозможно представить будущее человека, общества и государства»64.

Оценка инновационного потенциала права, получение «опережающего» знания и разработка новых масштабируемых регуляторных моделей достижимы только путем синтеза аналитической и прогностической деятельности, рассмотрения во взаимосвязи нормативной регуляторики и правового поведения.

По К. В. Агамирову, юридическое прогнозирование — «это систематическое исследование перспектив развития правовых явлений и процессов на определенных уровнях осуществления: стратегии развития законодательства и правовой системы в целом (первый уровень), отраслей, институтов и норм (второй уровень), функционирования правовых учреждений (третий уровень), процессов правообразования и законотворчества (четвертый уровень), правового поведения (пятый уровень)»65.

Аналитическая и прогностическая деятельность в рамках инновационной юриспруденции ориентирована на получение конкретных продуктов, а значит, осуществляется в методологии проектно-продуктового управления.

Проект можно рассматривать как комплекс взаимосвязанных мероприятий (работ), направленных на создание уникального результата или продукта, а также существенное улучшение продукта в условиях временны́х и ресурсных ограничений.

Проект должен отвечать следующим основным характеристикам:

1) уникальность и (или) инновационность ожидаемых результатов и продуктов;

2) ограниченность по срокам реализации в соответствии с дорожной картой и по требуемым ресурсам;

3) ориентированность на достижение эффектов на общероссийском, отраслевом, региональном и (или) университетском уровне;

4) востребованность ожидаемых результатов и продуктов профессиональным сообществом, государственными органами, представителями сектора экономики и образовательными учреждениями, а также возможность масштабирования, коммерциализации, внедрения.

Ключевой признак проекта — уникальный результат или продукт — это достигаемый конечный или промежуточный итог реализации проекта, что может приобретать форму:

• результатов интеллектуальной деятельности;

• новых образовательных программ среднего профессионального образования, высшего и дополнительного профессионального образования, в том числе образовательных программ, предполагающих формирование цифровых компетенций у обучающихся;

• правовых моделей, документов стратегического, аналитического характера, нацеленных на развитие и совершенствование российского законодательства, международных договоров Российской Федерации, в том числе в прорывных областях, обеспечивающих научно-технологическое и социально-гуманитарное лидерство России;

• цифровых платформ, решений, сервисов и алгоритмов, программного обеспечения, баз данных, систем управления обучением, наукой, коммерциализацией и иных результатов интеллектуальной деятельности, обеспечивающих цифровую трансформацию Университета;

• новых элементов системы управления проектами, подразделений, рабочих групп, консорциумов, сетевых партнерств, иных форм коммуникации с широким кругом заинтересованных лиц в целях реализации проектов;

• новых методик, решений, масштабируемых моделей организации деятельности в области инновационной юриспруденции;

• иных конкретных, востребованных и значимых результатов, соответствующих программе развития.

Как показал опыт Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), в контексте целевой модели «инновационный университет», предполагающей глубокий синтез образования, науки и инноваций, в основу образовательного процесса должна закладываться инновационная проектная деятельность, которая предполагает: а) интеграцию в образование результатов научных исследований (исследовательский компонент); б) проектную работу по созданию новаций и их трансформацию в инновации совместно с индустриальными партнерами Университета (инновационный компонент).

Образовательная политика юридического университета должна быть нацелена на вовлечение студентов в инновационную проектную деятельность на всех уровнях образования и их становление в качестве самостоятельных субъектов такой деятельности.

Так, в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) одним из показателей эффективности научно-исследовательских и иных проектов выступает степень участия в их реализации студентов и аспирантов в рамках как центров компетенции, так и стратегических академических единиц Университета (лабораторий инноваций, точек роста, центров превосходства и др.).

Например, в ходе проектно-прогностической деятельности лаборатории юридической инноватики студентами и преподавателями Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) был разработан Атлас технологий, трансформирующих юриспруденцию, — уникальное исследование, подготовленное с опорой на точки зрения футурологов на влияние передовых технологий на различные сферы жизнедеятельности, отечественные и иностранные акты стратегического планирования, естественно-научные, технические и социально-гуманитарные исследования о достижениях науки и техники, а также результаты научных исследований профессорско-преподавательского состава Университета. В данном продукте была предпринята попытка не только описать сущность технологий, трансформирующих общественные отношения, а следовательно, и юриспруденцию, но и дать качественную и количественную оценку влияния данных технологий на человека, бизнес-среду, безопасность, социальные коммуникации, а также раскрыть инновационный потенциал права в регулировании внедрения и использования данных технологий.

Кроме общеуниверситетской модели организации проектной деятельности, на бакалавриате «Инновационная юриспруденция», реализуемом на экспериментальной площадке (гринфилде) Университета — Высшей школе права, апробируется методология юридической инноватики, инструменты реализации которой были рассмотрены в предыдущем параграфе.

С точки зрения необходимости формирования специалиста с полиматическим мышлением подготовка юриста-стратега предполагает предоставление обучающимся возможности получения дополнительной (неюридической) квалификации в сфере проектного управления и управления изменениями, продуктовой аналитики, аналитики данных, а также в «стыковых» с юриспруденцией сферах: маркетинга, PR, GR, дизайна и т. д. М. В. Мажорина, рассматривая важность интеграции юриспруденции и других специальностей, подчеркивает: «Инновационное юридическое образование не может конструироваться без направленности на развитие полиматического мышления и мировоззрения у студентов и аспирантов, так как только такой подход позволит сформировать профессионалов, компетентных в нескольких предметных областях, умеющих интегрировать эти знания и управлять сложными проектами»66.

Учитывая стремительное развитие технологий, их перманентное внедрение в экономику и запрос рынка труда иметь специалистов «здесь и сейчас», методология юридической инноватики предполагает, во-первых, прогнозирование вузом изменений общественных отношений и, соответственно, прогнозирование новых предметных областей, где нужна юридическая экспертиза, в том числе в синтезе с техническими и естественно-научными знаниями; во-вторых, создание вузом такой образовательной модели, которая будет, реагируя на актуальный, быстро меняющийся, а также прогнозируемый запрос рынка труда, давать возможность обучающимся приобрести смежные, стыковые компетенции параллельно с получением высшего образования.

В Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) данная модель предполагает в том числе использование потенциала дополнительного профессионального образования (профессиональной переподготовки и повышения квалификации) и внеучебной проектной деятельности в рамках стратегических академических единиц.

Например, в Университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) для студентов-юристов разработаны и успешно внедрены в том числе следующие программы профессиональной переподготовки, которые обучающиеся могут бесплатно освоить параллельно с получением высшего образования:

1. «Проектное управление и управление бизнес-процессами в юридической деятельности» с присвоением дополнительной квалификации «Менеджер по управлению проектами».

Запрос современного рынка труда — иметь в качестве сотрудника не просто юриста-правоприменителя, а юриста-партнера и юриста-стратега, способного в кросс-функциональных командах компании (организации) участвовать в реализации проектов и трансформации бизнес-процессов. Программа «Проектное управление и управление бизнес-процессами в юридической деятельности» направлена на формирование у слушателей теоретических знаний и практических навыков для эффективного управления проектами и операционной деятельностью именно в профессиональной юридической сфере.

Задачи программы:

• изучение понятийно-категориального аппарата в области управления проектами и управления изменениями;

• выработка знания методов структуризации и управления проектами;

• приобретение навыков использования методик, методов, технологий прогнозирования, диагностики изменений различной природы и оценки результатов применяемых мер;

• формирование умений использования современного инструментария управления проектами (декомпозиция, выделение этапов, функций и процессов проекта);

• формирование навыков и умений подготовки обоснования и разработки плана проекта;

• формирование умения моделирования бизнес-процессов;

• освоение методов анализа и оптимизации бизнес-процессов;

• овладение навыками использования инструментальных систем моделирования бизнес-процессов организации;

• овладение различными способами разрешения конфликтных ситуаций при проектировании межличностных, групповых и организационных коммуникаций на основе современных технологий управления персоналом.

Задачи профессиональной деятельности выпускника программы: организация работы исполнителей (команды исполнителей) для осуществления конкретных проектов, контроль деятельности команд, мотивирование и стимулирование персонала организации, направленное на достижение стратегических и оперативных целей, урегулирование конфликтов, оценка эффективности проектов, организация и ведение проектной деятельности.

2. «Юрист-аналитик» с присвоением дополнительной квалификации «Аналитик данных».

Юрист-аналитик способен заниматься аналитической работой, подготовкой правовых заключений с использованием методов анализа больших данных, SQL Python, визуализации данных в МойОфис Таблица, Power BI; выявлять возможные риски и находить эффективные решения; осуществлять работу с количественными и качественными методами анализа.

Большое внимание в программе уделяется статистическим методам в аналитике. Несмотря на то что в сознании большинства статистика сегодня мыслится как дисциплина, далекая от права и социогуманитарного знания в целом, термин «статистика» изначально значил именно «государствоведение» и происходит от немецкого Statistic, итальянского stator, позднелатинского status — государство. Термин появился в середине XVIII в., уходя корнями в политическую арифметику, которая определяла статистику как количественное описание происходящих в обществе социальных явлений и процессов с использованием «меры, веса и числа».

Таким образом, статистика изучает закономерности социальных явлений методом обобщающих показателей и позволяет «измерять» происходящие изменения в общественных отношениях, которые, собственно, и выступают предметом правового регулирования. Программа «Юрист-аналитик» позволяет сформировать навыки статистического и иных видов анализа (аналитики) данных с использованием современных ИТ-инструментов, основ программирования, больших данных и т. д.

Юрист-аналитик, используя свои междисциплинарные знания, способен значительно снизить издержки и повысить конкурентоспособность компании. Все это делает данного специалиста двойной компетенции более востребованным на рынке труда.

Задачи программы:

• изучение понятийно-категориального аппарата в области аналитики данных;

• формирование аналитического мышления;

• формирование навыков анализа больших данных с использованием существующей в юридической компании (департаменте) методологической и технологической инфраструктуры;

• приобретение слушателями навыков работы с данными c помощью SQL Python, а также с большими данными, визуализации данных в программах «МойОфис Таблица», Power BI;

• изучение правового аспекта искусственного интеллекта, влияние искусственного интеллекта на развитие права;

• овладение различными способами разрешения конфликтных ситуаций при проектировании межличностных, групповых и организационных коммуникаций на основе современных технологий управления персоналом в юридических компаниях (департаментах).

Задачи профессиональной деятельности выпускника программы: выявление бизнес-проблем или бизнес-возможностей, формирование возможных решений на основе разработанных для них целевых показателей, анализ, обоснование и выбор решения, консультирование по возможностям имеющейся методологической и технологической инфраструктуры анализа больших данных и результатам применения технологий больших данных, разработка алгоритмов решения поставленных задач в соответствии с требованиями технического задания или внутренних документов организации, разработка и внедрение в практику социального взаимодействия технологии урегулирования конфликтов.

3. «Маркетинг и дизайн в юридическом бизнесе» с присвоением дополнительной квалификации «Специалист по маркетингу».

Программа формирует у слушателей представление о роли маркетинга в управлении современной компанией, об особенностях покупательского поведения, понимание способов позиционирования юридической компании и способов продвижения юридических услуг и продуктов. В ходе обучения слушатели получают навыки по созданию вовлекающего контента, а также учатся запускать рекламу, разрабатывать маркетинговую стратегию, рекламные материалы, осуществлять продвижение услуг и продуктов в социальных сетях.

Составной частью маркетинга является дизайн, поэтому отдельный модуль программы посвящен дизайну. Целью изучения модуля «Дизайн для начинающих» является изучение слушателями принципов и инструментов работы графического дизайнера, концепции айдентики, знакомство слушателей с композицией и психологией цвета, изучение работы в графических редакторах, обучение навыкам анализа бренда, создания логотипа, плаката, баннера, лендинга, legal-дизайна, коммуникациям внутри команды, работе с мотивацией, а также вооружение знаниями об авторском праве в дизайне и положениях законодательства в области рекламы.

Совокупность модулей по маркетингу и дизайну в программе позволяет сформировать навыки дизайн-мышления и междисциплинарной подготовки слушателей, способных по окончании программы осуществлять деятельность в области юридического маркетинга, в том числе участвовать в дизайн-проектах.

Задачи программы:

• формирование у слушателей системы знаний, умений и практических навыков в области маркетинговых исследований рынка, цифрового маркетинга и digital-стратегий, традиционных и современных инструментов продвижения юридических услуг и продуктов в цифровой экономике;

• формирование знаний об основах web-аналитики и основных сервисах;

• формирование у слушателей практических навыков для разработки дизайн-проектов, позиционирования бренда юридической компании, продвижения услуг и продуктов, личного бренда юриста;

• изучение основных концепций и инструментов цифрового маркетинга и стратегий продвижения;

...