Е. Г. Потапенко

Диалектика цивилистического процесса

Книга первая

Специализация и унификация цивилистического процессуального права

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.9

ББК 67.410

П64

Автор:

Потапенко Е. Г., кандидат юридических наук, докторант, доцент, доцент кафедры гражданского права и процесса Саратовского национального исследовательского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского, доцент кафедры арбитражного процесса Саратовской государственной юридической академии. Автор более 50 работ по общей теории права и цивилистическому процессу.

Рецензенты:

Афанасьев С. Ф., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой арбитражного процесса Саратовской государственной юридической академии, судья в отставке; Кожокарь И. П., доктор юридических наук, доцент, старший научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук;

Тогузаева Е. Н., кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского права и процесса юридического факультета Саратовского национального исследовательского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

В данной книге рассматриваются теоретические, исторические, отраслевые вопросы специализации и унификации отечественного цивилистического процессуального права. Обосновывается, что специализация и унификация являются парными закономерными процессами развития цивилистического процессуального права, которые оказывают существенное влияние на качество правового регулирования процессуальных отношений. В работе поднимаются концептуальные вопросы отраслевого развития не только в контексте позитивного права, но и его толкования, применения.

Законодательство приведено по состоянию на 1 сентября 2021 г.

Монография будет полезна исследователям общей теории права, гражданского процессуального права и арбитражного процесса, а также юристам-практикам, интересующимся вопросами развития права, его толкования и применения.

УДК 347.9

ББК 67.410

© Потапенко Е. Г., 2022

© ООО «Проспект», 2022

ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

АПК РФ	—	Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации
БК РФ	—	Бюджетный кодекс Российской Федерации
ВАС РФ	—	Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (упразднен в 2014 году)
ВС РФ	—	Верховный Суд Российской Федерации
ГК РФ	—	Гражданский кодекс Российской Федерации (части первая, вторая, третья, четвертая)
ГПК РФ	—	Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации
Грк РФ	—	Градостроительный кодекс Российской Федерации
ЖК РФ	—	Жилищный кодекс Российской Федерации
КАС РФ	—	Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации
КС РФ	—	Конституционный Суд Российской Федерации
НК РФ	—	Налоговый кодекс Российской Федерации (части первая, вторая)
Свод	—	Свод законов Российской Империи 1832 года
СК РФ	—	Семейный кодекс Российской Федерации
ТК РФ	—	Трудовой кодекс Российской Федерации
УГС	—	Устав гражданского судопроизводства 1864 года

ВВЕДЕНИЕ

Развитие российского права в целом и цивилистического процессуального права в частности осуществляется диалектически. Общеизвестны три основных закона диалектического развития: единства и борьбы противоположностей; отрицания отрицания; перехода количественных изменений в качественные. Приложение данных законов к правовой материи требует выявления соответствующих процессов развития права, их обосновывающих. Однако механический перенос общефилософских категорий на правовую почву не может дать положительных познавательных результатов. Применение законов и категорий диалектики в правоведении требует творческого научного подхода.

Проведенные юридические исследования позволяют выявить основные проявления законов диалектики в праве. Например, закон отрицания отрицания лег в основу принципа исторической преемственности права. Закон перехода количественных изменений в качественные проявляется в структурных преобразованиях права, в частности, дифференциации и интеграции правовых норм. Закон единства и борьбы противоположностей отчетливо выражается в изменении содержания российского права. Специализация и унификация российского цивилистического процессуального права выступает одним из проявлений действия данного закона.

Взгляд на специализацию и унификацию как взаимосвязанные процессы развития права в юридической науке не является новым. Г. Ф. Шершеневич в начале ХХ века писал: «Выдвигаясь вначале по мере того, как жизнь создает случай, требующий нормирования, и приобретая поэтому казуистический характер, право в дальнейшем, при сознательном творчестве, захватывает случаи не только бывшие, но и возможные, и приобретает абстрактный характер. Нормы права не становятся рядом друг с другом, на равном положении, но преобразуются в стройную систему, где нормы располагаются иерархически»1. Важную роль в понимании указанных процессов сыграла работа М. И. Бару «Унификация и дифференциация норм трудового права», опубликованная в журнале «Советское государство и права» в 1971 г., а также работа О. Н. Садикова «Унификация как средство совершенствования гражданского законодательства», опубликованная в журнале «Правоведение» в 1972 г. Во многом раскрытию указанной проблематики посвящена работа С. С. Алексеева «Структура советского права» (1975). Более детально вопрос соотношения специализации и унификации в праве раскрывается в работе И. Н. Сенякина «Специализация и унификация российского законодательства. Проблемы теории и практики» (1992).

В науке гражданского процессуального права также уделено немалое внимание отраслевым проблемам специализации и унификации права. Первоначально обозначенные проблемы рассматривались через призму оптимизации отраслевой нормативной системы. Наиболее значимой работой в данной сфере, на наш взгляд, является работа В. М. Шерстюка «Система советского гражданского процессуального права (вопросы теории)» (1989). Позднее отдельные аспекты специализации и унификации гражданского процессуального права исследуются в работах О. В. Баулина, Ю. В. Ефимовой, Д. М. Замышляева, Д. Я. Малешина, Д. В. Малыхина, Н. В. Самсонова, Е. Е. Уксусовой, В. В. Яркова и других процессуалистов. Рассмотрение процессов специализации и унификации цивилистического процессуального права как парных категорий осуществляется в работах Т. В. Сахновой. Данной проблематике также посвящены диссертационные исследования Н. А. Громошиной «Дифференциация и унификация в гражданском судопроизводстве» (2010) и Е. В. Слепченко «Гражданское судопроизводство: проблема единства и дифференциации» (2012).

Настоящее исследование представляет собой скромную попытку анализа специализации и унификации цивилистического процессуального права с позиции диалектического подхода, выявления взаимосвязи данных процессов и их роли в развитии права. Автора интересует, прежде всего, развитие названных процессов в рамках цивилистического процессуального права. Однако неоднозначность подходов к пониманию специализации и унификации в праве на общетеоретическом уровне, дискуссионный характер результатов таких исследований предопределили необходимость рассмотрения указанной проблематики с наиболее общих методологических позиций.

Несмотря на важную роль вышеназванных процессов в развитии цивилистического процесса, не стоит абсолютизировать их значение, так как право испытывает на себе влияние и иных процессов системного развития. Автор настоящей книги преследует цель анализа и соотношения совокупности процессов развития цивилистического процессуального права как проявлений действия законов диалектики, поэтому предполагается, что данная книга будет являться результатом начального этапа исследования обозначенной проблемы.

Глава I. СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ И УНИФИКАЦИЯ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА: ТЕОРЕТИКО-­МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Рассмотрение вопросов специализации и унификации цивилистического процессуального права без четкого понимания смысла и содержания указанных категорий представляется не в полной мере правильным. В этой связи настоящее исследование целесообразно начать именно с определения теоретико-­методологической основы, которая позволит обосновать предложенную автором концепцию и придерживаться ей при изучении отдельных аспектов и вопросов.

Вопросам унификации и специализации в сфере права и законодательства, а также иным пограничным процессам посвящено немало литературы как по теории права, так и по отраслевым дисциплинам. Не обошел этот вопрос стороной и науку гражданского процесса. Первоначально обозначенные проблемы исследовались через призму оптимизации отраслевой нормативной системы. Позднее отдельные аспекты специализации и унификации гражданского процессуального права анализировались О. В. Баулиным, Ю. В. Ефимовой, Д. М. Замышляевым, Д. Я. Малешиным, Д. В. Малыхиным, Н. В. Самсоновым, Е. Е. Уксусовой, В. В. Ярковым и другими процессуалистами. Рассмотрение процессов специализации и унификации цивилистического процессуального права как парных категорий осуществлялось в работах Т. В. Сахновой. Данной проблематике посвящены и диссертационные исследования Н. А. Громошиной «Дифференциация и унификация в гражданском судопроизводстве» (2010) и Е. В. Слепченко «Гражданское судопроизводство: проблема единства и дифференциации» (2012).

§ 1. Понятие, формы и методы специализации права

В самом общем смысле под специализацией понимается процесс усиления особенностей, специфики ­какой-либо сферы. Специализация может проявляться в различных сферах общественной жизни: экономической, политической, правовой, в сфере управления и других. По этому критерию можно выделить экономическую, правовую, политическую и иные разновидности процесса специализации. Широко известен, например, термин разделения и специализации труда, под которым имеется в виду концентрация работника на выполнении отдельной операции.

«Специализация как объек­тив­ная тенденция российского законодательства отражает идентичный прогрессивный процесс в различных социальных сферах нашего общества и направлена на учет особенностей, специфики и многогранности внутрифедеративных общественных отношений, урегулирование которых осуществляется определенным комплексом юридических предписаний и нормативных актов»2. В правовой науке термин «специализация» используется достаточно широко и, как правило, единообразно. По мнению С. С. Алексеева, суть указанного процесса заключается в том, «что в праве происходит и усиливается «разделение труда», в результате которого отдельные нормы и их комплексы все более дифференцируются на выполнении тех или иных операций, конкретизируется их содержание и одновременно осуществляется интеграция правового ма­те­риа­ла»3. Развитие и усложнение социальных отношений создают необходимость изменения содержания системы права. Те отношения, которые могли быть урегулированы одной или несколькими нормами, теперь требуют комплексного правового регулирования, которое возможно за счет специализации правовых норм. Таким образом, специализация практически всегда связана с увеличением нормативного ма­те­риа­ла. Что ка­сает­ся непосредственного объек­та специализации в правовой сфере, то, как нам представляется, им являются первичные элементы права — нормы.

Специализация права направлена на создание спе­циаль­ных юридических правил и предписаний. И. Н. Сенякин в качестве цели правовой специализации называет необходимость наиболее полного охвата всех особенностей современных общественных процессов, возникающих в силу их постоянного развития и динамики4. Данная цель очень близка к цели самого права и в значительной степени обобщена ученым для иллюстрации важности процесса специализации. В литературе довольно часто в качестве объек­та специализации ука­зы­вается действующее законодательство. Например, В. Ф. Попондопуло, рассматривая вопрос о понятии коммерческого законодательства, отме­чает, что «специализация коммерческого законодательства заключается в правовом регулировании предпринимательских отношений и отношений, связанных с публичной организацией предпринимательской деятельности»5. Очевидно, что при специализации речь идет не о форме, а о содержании, то есть о специализации правил правового регулирования (правовых предписаний).

Если при определении непосредственного объек­та специализации исследователи более или менее солидарны, то в отношении видов, форм и методов специализации единообразный подход в литературе отсутствует. Среди видов специализации в праве необходимо различать предметную и функциональную специализацию. М. К. Юков в этой связи замечает, что «функциональные связи (функциональная специализация) вместе с предметом правового регулирования (предметной специализацией) являются основанием «расквартирования» норм гражданского процессуального права по структурным разделам как внутри самой отрасли, так и между отраслями советского права, т. е. является основанием группировки норм права в правовые институты»6. При предметной специализации права появляются нормы, содержащие особые правила регулирования отдельной группы правоотношений (или их отдельного этапа, элемента). Данные нормы включается в комплекс правовых норм во главе с основной нормой, регулирующей соответствующий вид правоотношений. Предметной специализацией видоизменяются сами правила правового регулирования общественных отношений в силу специфичности последних. Такую специализацию имеет в виду С. С. Алексеев, указывая на «разделение труда» в праве7. И. Н. Сенякин, называя в качестве специфичного признака спе­циаль­ных норм их производность от общих постановлений8, также понимает под ней предметную специализацию. Данному виду специализации посвящены исследования в отраслевых юридических науках9. Сложность современных общественных отношений не позволяет осуществлять их правовое регулирование посредством единичных правовых предписаний, что выступает необходимостью комплексного правового воздействия и объек­тив­ной причиной усложнения системы права. Иначе говоря, юридические нормы существуют и действуют по большей части не поодиночке, не каждая сама по себе, а в комплексах, ассоциациях, в составе целых правовых институтов и более обширных подразделений — отраслей права10. Изменение и усложнение общественных отношений объек­тив­но требует и усложнения регулятивного воздействия на них, учета множества ранее нерегламентированных вариантов их развития, множества жизненных ситуаций. В современной действительности ни одна отдельно взятая правовая норма не способна осуществить должное регулятивное воздействие на поведение субъек­тов и обеспечить общественно полезное развитие той или иной жизненной ситуации, аккумулирующей множество связей и отношений. Всегда необходима «поддержка» других норм, так или иначе участвующих в регулировании данной ситуации и охраняющих ее от нежелательного развития11.

Функциональная специализация связана не столько с предметом правового регулирования (т. е. с общественными отношениями), сколько со спецификой структуры российского права и наличием между элементами права внутренних связей. С этой точки зрения нормы воздействуют не только на внешний объект, находящийся за пределами системы, но и друг на друга. В рамках такого внутрисистемного взаимодействия нормы несут дополнительную функциональную нагрузку, играют соответствующие роли. Так, А. В. Баранов на основе функционального назначения выделяет в особую систему так называемые системоопределяющие специализированные нормы, которые, по сути, формируют систему права, обеспечивают его единство. К таким нормам он относит декларативные нормы (нормы-­начала), нормы-­принципы, определительно-­установочные нормы (закрепляющие цели и задачи правового регулирования), нормы-­дефиниции12. А. В. Демин, исследуя специализированные нормы в механизме налогового регулирования, отме­чает, что системность права есть объек­тив­ная предпосылка для выделения специализированных норм, которые обладают рядом специфических признаков. Во-первых, они, как правило, не содержат четко выраженных правил поведения в виде конкретных дозволений, запретов, обязанностей. Во-вторых, структура специализированных норм обладает значительным свое­об­ра­зием, выделить в ней традиционные элементы (гипотезу, диспозицию, санкцию), как правило, не представляется возможным. В-третьих, их характеризует особая роль и место в системе налогового права. В частности, специализированные нормы в большинстве своем участвуют в налогово-­правовом регулировании не самостоятельно, но в устойчивых сочетаниях с регулятивными и охранительными нормами налогового права13. Функциональная специализация вторична, ее результат зависит от ряда других процессов, влияющих на структуру права (унификации, интеграции и т. д.).

Таким образом, при исследовании специализации в праве необходимо учитывать как предметную специализацию при воздействии правовой нормы на предмет правового регулирования, так и функциональную при взаимодействии норм в рамках системы права. В исследованиях, посвященных специализации функциональная и предметная специализация часто смешивается, что приводит к отождествлению их результатов, например, специализированных и спе­циаль­ных норм. Мы будем исходить из того, что первичной выступает специализация права, основанная на предмете правового регулирования. При определенной развитости права стремление наиболее эффективного упорядочивания общественных отношений приводит группировке норм по функциональному признаку (регулятивные и охранительные нормы; специализированные и обычные правовые предписания). Но в ряде случаев такая группировка имеет в большей степени познавательные интерес и не отражает реальной структуры права. Иногда функциональные особенности норм приводит к их объединению в отдельные правовые общности (например, специализированные нормы объединяются в общую часть отраслевой системы права).

Следует отметить, что процесс специализации имеет место не только на внутрисистемном уровне. Так, о своего рода правовой специализации можно говорить и при характеристике международного правового взаимодействия, когда развитие отдельно взятой национальной правовой системы направлено на углубление специфики в регулировании внутригосударственных общественных отношений. В этом смысле национальная правовая система специализируется на регулировании внутригосударственных общественных отношений, подчеркивает их особенности. Правовая специализация в данном случае противопоставляется международной правовой универсализации.

В литературе выделяют следующие формы процесса специализации: дифференциация, конкретизация и детализация14. С. С. Алексеев в свое время указывал дифференциацию, конкретизацию и интеграцию в качестве форм специализации права15. М. К. Юков, вслед за С. С. Алексеевым, выделяет дифференциацию и интеграцию в качестве основных форм специализации гражданского процессуального права16. При этом М. К. Юков справедливо не относит конкретизацию к формам специализации права, указывая на то, что конкретизация является одним из возможных способов, путей дифференциации17.

Дифференциация правового регулирования представляет собой процесс его деления, разветвления, увеличения общего количества правовых норм. На основе дифференциации возникает процесс конкретизации правового регулирования. Суть данного процесса заключается в более подробном регулировании отдельных элементов и сторон данных общественных отношений. Правовая специализация — это объек­тив­ный процесс, вызванный обогащением, расширением предмета правового регулирования, а также углублением знаний о нем. Изначально этот процесс выступает в качестве определенной реакции на изменения в общественной жизни и приводит к усложнению структуры права, т. е. к появлению новых правовых норм, направленных на правовую регламентацию этих изменений. Для права характерна специализация структурных элементов, при которой происходит их деление, увеличение количества, ориентация на выполнение конкретных функций. Для поддержания целостности правовой системы, возможности выполнения ею своей единой функции (регулятивной, охранительной) происходит дальнейшая интеграция структурных элементов, в результате которой появляются новые системно-­структурные и функциональные связи элементов.

Вместе с тем следует учитывать, что не все указанные формы неизменно свидетельствуют о процессе предметной специализации. Так, дифференциация не есть неизменная форма специализации. Дифференциация может приводить не к образованию специальной нормы, а к появлению дублирующих норм. Интеграция также не всегда выступает формой специализации. Нормы в рамках системы права связаны многочисленными внутрисистемными связями, которые проявляются в том числе при реализации права. На практике может возникнуть ситуация, требующая применения общей и специальной норм во взаимосвязи (например, норма гражданского законодательства, являясь общей, применяется совместно со специальной нормой земельного законодательства), однако данные нормы в структурном плане могут быть не интегрированы. Совместное применение не образует самостоятельной структурной общности в системе права, но создает условную функциональную связку для регулирования конкретной жизненной ситуации. В связи с этим интеграция носит многовариантный характер и основана на внутрисистемных связях, которые вступают в действие в зависимости от внешних условий реализации — специфики ре­гу­ли­руе­мо­го правоотношения. Кроме того, органичность есть свой­ство самой системы права, обеспечиваемое функциональной взаимосвязанностью его элементов, их непротиворечивостью. Поэтому о функциональной интеграции следует вести речь не столько при специализации, сколько при правотворчестве в целом. Недаром современные исследователи довольно часто утверждают необходимость плановости18 и системности19 правотворчества. Таким образом, интегрированность новой нормы (вне зависимости от того специальная она или нет) является необходимым процессом для всего правообразования, а не только для специализации.

С учетом того, что ни дифференциация, интеграция не являются формами специализации права, из вышеназванных остаются две по количеству, но одна по сути форма специализации права — конкретизация и детализация. На наш взгляд, конкретизация (детализация) выступает не формой, а методом специализации. Не случайно, говоря о формах, ученые указывают на этапы процесса специализации, считая, что сам процесс проходит стадии дифференциации и конкретизации. Однако формой всего процесса специализации не может быть лишь один его этап. Под конкретизацией правовых норм обычно понимают осуществляемую государственными и иными уполномоченными органами деятельность по уменьшению объема понятий юридической нормы на основе расширения их содержания, результаты которой фиксируются в определенных правовых актах20. В основе конкретизации лежит логическая операция ограничения понятия, связанная с добавлением к родовому понятию видообразующего признака. Конкретизация относится к категории, относительно которой в юридической науке нет общепризнанного понимания. И. А. Глотова рассматривает конкретизацию норм в значении приема юридической техники для целей нормотворчества и как правовое явление, обеспечивающее процесс построения системы права в целом или отдельной отрасли21. В качестве функций конкретизации норм в трудовом праве она называет преодоление неопределенности и абстрактности нормы права, уточнение понятийного аппарата трудового права, функцию реализации делегированного нормотворчества, системообразующую и системосохраняющую функции22. Несмотря на то, что И. А. Глотова не указала на взаимосвязь конкретизации норм и специализации права, дальнейшие ее выводы с конкретными примерами очевидно свидетельствуют о появлении в результате конкретизации спе­циаль­ных норм трудового права23. М. Ш. Гамидов рассматривает конкретизацию нормы права более узко и понимает под ней «технико-­юридический метод уточнения содержания нормы права, реализуемый уполномоченным субъектом путем правотворческого, правоприменительного либо интерпретационного расширения (или сужения) объема отдельных признаков или элементов структуры для достижения их определенности, обеспечивающей объек­тив­ное соответствие целей и результатов правореализации, а также ограничивающей дискреционность поведения адресатов»24.

Не приводя многочисленные подходы к пониманию конкретизации правовых норм, в рамках настоящей работы нам представляется необходимым выяснить два основных аспекта. Во-первых, приводит ли конкретизация к образованию спе­циаль­ных норм? Во-вторых, какие формы внешнего проявления имеет конкретизация? Первый вопрос важен постольку, поскольку позволяет сделать вывод о том, является ли конкретизация методом специализации. Второй вопрос поможет нам сделать вывод относительно форм осуществления самой специализации.

Исследуя конкретизацию как правовое явление, Э. К. Утяшов выделяет следующие ее признаки. Во-первых, правоконкретизация является объек­тив­ной потребностью эффективного правового регулирования, поскольку без нее невозможно применять и реализовывать в индивидуальных ситуациях общие и абстрактные правила поведения, содержащиеся в нормативных правовых актах. Во-вторых, она носит волевой характер, что выражается в деятельности компетентных государственных органов и должностных лиц. В-третьих, ее объек­том выступают юридические нормы, содержащие понятия высокого уровня общности и абстрактности, объем (логический) таких норм определяется объемом понятий, которые в них используются. В-четвертых, результаты конкретизирующей деятельности фиксируются в определенной правовой форме и приобретают юридически обязательный характер25. Указанные признаки характеризуют конкретизацию довольно узко, как некую операцию по уточнению смысла абстрактной нормы в рамках правоприменительной деятельности.

Более широкого подхода придерживается М. В. Залоило, рассматривающий конкретизацию как объек­тив­но-­субъек­тив­ный процесс, заключающийся в переводе абстрактных юридических норм в более определенные правила, в развитии юридических норм посредством уточнения, детализации, дополнения; в индивидуализации юридических норм применительно к конкретным субъектам правоотношения, их правам и обязанностям. Конкретизация способствует воплощению юридической нормы в действительность, непосредственному применению ее к конкретному случаю26. При этом названный автор выделяет три формы конкретизации: правотворчество, правореализацию, правоинтерпретацию27.

В последнее время наметилась тенденция к еще более широкому пониманию конкретизации. Такое понимание связано с тем, что «конкретизация нормы права отнюдь не влечет за собой ликвидации или изменения генерализующей нормы, а, наоборот, расширяет либо частично сужает ее содержание, не затрагивая при этом формы, содержания или функции конкретизируемой нормы, то есть не изменяя ее»28. В процессе конкретизации правило правового регулирования, содержащееся в правовой норме, уточняется в отношении отдельного вида правоотношения. При этом конкретизирующая норма, как правило, получает привязку к норме основной и нередко применяется совместно с ней. Дальнейшая конкретизация может привести к отпочкованию спе­циаль­ных норм и образованию отдельного института или даже отрасли права.

Очевидно, что, говоря о конкретизации как логической операции, некоторые вышеуказанные авторы дают ей весьма узкие теоретические характеристики и ограничиваются сферой правоприменения. Обосновать наличие такой конкретизации в правотворчестве не представляется возможным. Но как только требуется обосновать данные теоретические характеристики эмпирическими примерами, исследователи вынуждены прибегать к действующему законодательству и специальным нормам права. Таким образом, в результате конкретизации появляются специальные нормы, которые часто называются конкретизированными (или конкретизирующими). Специальные нормы не являются необходимым результатом ни дифференциации, ни интеграции правовых норм. Последние категории, на наш взгляд, отражают несколько иные правовые процессы. Конкретизацию достаточно просто проиллюстрировать на примере отражения конституционных положений в отраслевом законодательстве. Так, нормы, содержащиеся в ч. 1 ст. 6 АПК РФ и ст. 6 ГПК РФ, появились в результате конкретизации нормы ч. 2 ст. 19 Конституции РФ применительно к судопроизводству в судах общей юрисдикции и арбитражных судах.

Из вышеизложенного следует, что конкретизация приводит к появлению в праве спе­циаль­ных правил, а соответственно, выступает основным методом специализации права.

Основной формой конкретизации, в результате которой образуются специальные нормы, является правотворческая деятельность. На существование данной формы указывают практически все современные авторы. Помимо правотворчества в качестве форм конкретизации права называют правоприменительную и правоинтерпретационную деятельность. При ответе на вопрос являются ли правоприменение и толкование формами конкретизации права, следует определить, возможно ли изменение правила, содержащегося в правовой норме, при осуществлении правоприменения и толкования. Как нам представляется, толкование способно приводить к изменению содержащегося в норме правила (содержания нормы). Не случайно А. Ф. Черданцев связывал конкретизацию именно с интерпретационной деятельностью, указывая, что конкретизация как процесс выведения более конкретных положений из более общих норм — это сам процесс толкования и ничего более29. Проводя соотношение между толкованием права по объе­му и конкретизацией, Ю. А. Гаврилова отме­чает, что в реальной юридической практике нельзя четко разграничить процессы толкования и конкретизации, поэтому конкретизация смысла и требований нормы представляет и цель, и средство толкования, а оно, в свою очередь, является не методом, а официальным результатом состоявшейся конкретизации30. Таким образом, правоинтерпретационная деятельность может выступать формой конкретизации и, соответственно, специализации права.

Не столь однозначен ответ на вопрос о правоприменительной деятельности как форме конкретизации, хотя изначально процесс конкретизации изучался именно в рамках судебной деятельности31.

Мы считаем, что правоприменительная деятельность является формой выражения конкретизации права в придаваемом нами смысле (как метода специализации права). М. Л. Давыдова, рассматривая содержательные аспекты конкретизации и сопоставляя правотворческую и правоприменительную конкретизацию, приходит к выводу, что правоприменительная конкретизация по форме является толкованием, а по содержанию — правотворчеством32. С подобным выводом вряд ли можно согласиться, поскольку толкование, правотворчество, правоприменение реализуются в относительно самостоятельных видах деятельности. В. В. Лазарев замечает, что конкретизация как творческий процесс, приводящий к созданию новых правоположений, выходит за пределы применения правовых норм, хотя и обслуживает деятельность правоприменительных органов33. Однако отрицать наличие конкретизации при применении нормы права нельзя.

В юридической литературе конкретизацию часто связывают с судебным правоприменением. Так, С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров выделяют две стадии (степени) конкретизации права в судебной деятельности. Первая стадия состоит из подведения правил под конкретные правоотношения по гипотезе, диспозиции, санкции. Учет и определение конкретных сторон случая, который надо подвести под закон, и ведет к выработке в судебной практике общих положений, конкретизирующих норму права, ведет, по мнению указанных авторов, к процессу конкретизации. Данная стадия конкретизации связана с разъяснением содержания закона в процессе его применения к конкретному отношению. Суд при этом не создает другого правила, а решение суда непосредственно строится на основе силлогизма. Вторая стадия, напротив, ведет к созданию детализирующих закон правоположений в рамках закона, т. е. практически к созданию в процессе толкования и правоприменения положений своеобразного нормативного характера, отличающихся от подзаконных актов иных государственных органов, уполномоченных на издание этих актов, некоторыми существенными особенностями34. На наш взгляд, не все из вышеуказанных стадий направлены на конкретизацию права. Несложно заметить, что первая стадия составляет содержание юридической квалификации и доказывания, в рамках которых конкретизация нормы не осуществляется. Правоприменительная конкретизация нормы должна приводить к созданию индивидуального правоположения. Поэтому только вторая из выделяемых исследователями стадий направлена на конкретизацию права в нашем понимании.

Таким образом, специализация права имеет своим непосредственным объек­том правовые нормы (предписания) и направлена на выработку спе­циаль­ных правил, применимых к более узкому кругу правоотношений (или регулирующих лишь отдельные части, этапы правоотношения). Специализация права осуществляется в форме правотворческой, правоприменительной и правоинтерпретационной деятельности. В основе специализации права лежит логическая операция ограничения понятия, то есть дополнение понятия видообразующим признаком. Методом специализации выступает конкретизация права. Дифференциация и интеграция права (закона) не выступает ни формой, ни стадией процесса специализации права.

§ 2. Понятие, формы и методы унификации права

Термин «унификация» (от лат. unio — единство и facere — делать) означает «приведение к единообразию, единой норме, единой форме»35, «подведение ­чего-либо под единую систему, приведение к единообразию»36. С. К. Магомедов ука­зы­вает, что унификацию в самом общем смысле можно определить как рациональное приведение различных форм к единообразию, к единой форме, к единой норме37. О. Н. Садиков под унификацией понимает «процесс выработки единых (унифицированных) правовых норм для сходных отношений, независимо от того, в каких правовых формах такой процесс осуществляется»38. М. И. Бару полагает, что унификация есть «устранение различий в регулировании сходных отношений»39. И. Н. Сенякин связывает процесс унификации с законодательством и называет следующие предварительные условия осуществления унификации: высокий уровень специализации законодательства; потребность в унификации правового ма­те­риа­ла; противоречивость законодательства; его терминологическая разобщенность40. Л. Е. Смирнова отме­чает, что унификация — это глубокий и многогранный процесс, «неограниченный только пределами законодательства, и более правильно говорить об унификации в праве. Очевидно, что унификация рас­прост­ра­няет­ся на все формы правовой материи: правовые нормы и их структурные элементы, группы правовых норм, институты, отрасли права, нормативно-­правовые акты и т. д.»41. И под унификацией предлагает понимать «осуществляемый правотворческими органами процесс, направленный на обеспечение единообразного правового регулирования сходных (однородных) либо совпадающих (тождественных) общественных отношений в ходе создания или совершенствования нормативно-­правовых предписаний или их элементов»42.

В международном праве унификацией принято считать процесс создания и введения в правовые системы единообразных правовых предписаний. Г. К. Дмитриева ука­зы­вает, что «унификация права означает сотрудничество государств, направленное на создание, изменение или прекращение одинаковых (единообразных, унифицированных) правовых норм во внутреннем праве определенного круга государств»43. Однако в юридической литературе имеется и более широкое понимание унификации. Так, Н. Г. Доронина под унификацией права понимает движение к гармоничному взаимодействию различных правовых систем или взаимодействие национально-­правовых систем, уже достигших определенной степени гармонии. «Унификация права в широком значении этого понятия заключается не в том, чтобы снять различия в правовом регулировании аналогичных отношений в праве отдельных государств, создав единообразные нормы права, а в том, чтобы снять препятствия на пути международного сотрудничества и связанного с ним развития регулируемых национальным правом отношений»44.

Вышеназванные определения свидетельствуют об отсутствии в юридической науке единого понимания унификации. Сферой действия унификации, как правило, называют сходные (однородные) либо совпадающие (тождественные) общественные отношения, нуждающиеся в правовом регулировании или уже подвергнутые ему, а в качестве объек­та унификации указывают не только нормы права и нормативно-­правовые предписания, регулирующие данные общественные отношения, но и другие правовые элементы: нормативно-­правовая терминология, правовая политика, правовые ценности и т. д. Целью унификации является обеспечение единообразия в правовом регулировании сходных либо совпадающих общественных отношений. В качестве промежуточных целей унификации также выступают: сокращение объема нормативного ма­те­риа­ла, достижение его компактности, упрощение формы нормативных актов и процесса правоприменения, предотвращение или устранение излишней дифференциации и различий в правовом регулировании45.

Для более полного определения унификации как категории современного права представляется необходимым рассмотреть вопрос об объек­тах, а также о методах и формах ее реализации.

Под объек­том правовой унификации мы предлагаем понимать элементы правовой системы, приводимые к единообразию, — нормы права. Следует ли рассматривать в качестве таких объектов только нормы права или же допустимо расширить круг данных объектов, включив в него иные элементы правовой системы? Ответ на данный вопрос может быть получен при изучении многочисленных спе­циаль­ных исследований разновидностей унификационного процесса. Так, В. Ю. Туранин рассматривает в качестве объек­та унификации юридическую терминологию, отмечая, что работа по унификации юридических терминов должна осуществляться в два этапа. Во-первых, «в результате логико-­понятийного анализа юридического языка необходимо разработать четкую сетку терминов, подлежащих унификации». Во-вторых, «уточняя, систематизируя и унифицируя названия того или иного понятия», следует учитывать ряд правил, приведенных указанным автором. В качестве примера противоречивого использования терминов В. Ю. Туранин приводит термин «ущерб» в контексте ст. 42 и 52 Конституции РФ46. Однако В. Ю. Туранин в качестве всех своих примеров использования противоречивых терминов приводит легальные определения, закрепленные в нормативных правовых актах. Такие определения — суть нормы права особой разновидности, называемые дефинитивными, или нормами-­дефинициями. Можно, конечно, предположить, что процессу унификации могут подвергаться и правовые понятия, изложенные в науке. Однако вряд ли такая унификация возможна и допустима теми же способами, что и унификация легальных юридических терминов. Кроме того, унификация научных терминов, в принципе, представляется нам весьма утопичной и даже вредной для науки задачей. Именно поэтому применительно к науке чаще применяется понятие «общепризнанный термин», а не «унифицированный термин».

Таким образом, объек­том унификации выступает только часть юридической терминологии, имеющей нормативное значение, закрепленная в правовых актах. Данный вывод подтверждают и иные специальные исследования вопроса унификации терминологии. Например, С. К. Магомедов и Л. Ю. Фомина изначально ограничивают круг объектов унификации сферой нормативной терминологии47.

В ряде случаев в качестве объек­та унификации называют субъек­тив­ные права и юридические обязанности (для выравнивания правового статуса отдельных субъек­тов правоотношений). В конечном счете речь также идет именно об унификации правовых норм (их совокупности в виде института), устанавливающих указанный правовой статус48.

Анализ исследований по вопросам правовой унификации позволил нам сделать вывод о том, что в большинстве работ объек­тами унификации выступают правовое регулирование49, право50, нормы права51, законодательство или нормативно-­правовые акты52. При использовании в качестве объек­та унификации правового регулирования анализируется не весь механизм правового регулирования, а лишь его основной элемент — правовая норма. Правовое регулирование как объект унификационного процесса рассматривается, как правило, в рамках работ по международному праву, в которых проводится сравнительно-­правовой анализ нормативного регулирования определенных общественных отношений в правовых системах различной национальной принадлежности53. В связи с этим исследуется только нормативный элемент правового регулирования, т. е. сравниваются соответствующие блоки правовых норм, регулирующих аналогичные правоотношения. Поэтому вряд ли можно говорить об унификации всего механизма правового регулирования.

Право как объект унификации, кроме того, часто рассматривается в исследованиях по международному праву. Причем право анализируется в них в рамках нормативистской концепции, т. е. как совокупность правовых норм. Под унификацией права Г. К. Дмитриева предлагает понимать «создание одинаковых (унифицированных) норм во внутреннем (национальном) праве разных государств»54. Таким образом, в конечном итоге исследователи также в качестве непосредственного объек­та унификации указывают правовую норму.

В отличие от вышеназванных позиций, при которых происходит отождествление объектов правовой унификации (норма права — правовое регулирование; норма права — право в целом), позиция исследователей, указывающих на законодательство как на объект унификации, на первый взгляд представляется более обоснованной. Предположение об унификации законодательства строится на традиционном понимании закона как формы права. Такое разграничение позволило отдельным авторам предложить оригинальную концепцию развития законодательства и права. Например, Д. Е. Петров, разграничивая понятия «унификация законодательства» и «интеграция в праве», отме­чает, что смешение указанных понятий приводит к тому, что «говоря об унификации законодательства, предполагают сопоставимые процессы в праве либо прямо указывают их… В результате этого попытки охарактеризовать в том числе и процессы, происходящие в содержании права, выражаются в чрезмерно широких определениях унификации законодательства»55. Он полагает, что «объект унификации относится к формальной стороне права, в то время как в содержании права проходят интеграционные процессы»56. Подчеркнем, что автор настоящей работы при исследовании вопроса правовой интеграции высказал идею о необходимости рассмотрения в качестве внутреннего диалектического процесса развития права именно процесса интеграции, но не унификации57. Однако дальнейшее исследование и разграничение категорий «унификация» и «интеграция» отчетливо показывает ошибочность данного вывода. Так, И. Н. Сенякин, являющийся одним из первых исследователей унификационных процессов, отметил, что «унификация имеет двуединую направленность. Она представляет собой не только выработку общих предписаний по тем или иным сходным проблемам социального развития, но и грамотную технико-­формализованную обработку уже принятых унифицированных положений, т. е. систематизацию»58. Таким образом, и при исследовании законодательства как объек­та унификации ученые, за некоторым исключением, обращаются к его содержанию, т. е. к правовым нормам. Поэтому в качестве объек­та унификации и в этом случае выступает норма права, а не нормативно-­правовой акт.

Для окончательного определения объек­та унификации остается только проанализировать отдельные исследования, авторы которых определяют объект исследования достаточно оригинально или уклоняются от его определения. Как правило, данные исследования носят отраслевой характер. Среди них можно назвать, например, диссертационное исследование Е. В. Мищенко «Проблемы дифференциации и унификации уголовно-­про­цес­суаль­ных форм производств по отдельным категориям уголовных дел»59. На первый взгляд автор в качестве объек­та унификации определил формы производства по отдельным категориям уголовных дел. Однако дальнейшее ознакомление с работой показывает, что под уголовно-­процессуальной формой он понимает «двуединое правовое явление, характеризующееся с внешней стороны совокупностью норм уголовно-­процессуального закона, регулирующих определенные правоотношения, и содержащие определенный, обязательный, атрибутивный порядок производства по уголовному делу…»60. А саму унификацию уголовно-­процессуальной формы Е. В. Мищенко рассматривает как деятельность законодателя «по приведению к единообразию группы норм…»61.

В диссертационной работе Л. Е. Смирновой «Унификация в уголовном праве» под правовой унификацией понимается «осуществляемый правотворческими органами процесс, направленный на обеспечение единообразного правового регулирования сходных (однородных) либо совпадающих (тождественных) общественных отношений в ходе создания или совершенствования нормативно-­правовых предписаний или их элементов»62. Однако автор далее уточняет, что сущностной чертой унификации является единообразие; субъектом — правотворческие органы; основанием — сходство либо совпадение общественных отношений; сферой действия — сходные либо совпадающие общественные отношения, нуждающиеся в правовом регулировании либо уже подвергнутые ему; объек­том воздействия — нормативно-­правовые предписания, регламентирующие указанные отношения; целью — обеспечение единообразия в правовом регулировании таких отношений63.

Исследованию вопроса унификации гражданского судопроизводства посвящены работы Н. А. Громошиной и Е. В. Слепченко. Анализ диссертационного исследования Н. А. Громошиной показывает, что автор не ставил своей целью определить непосредственный объект унификационных процессов в гражданском судопроизводстве. Поэтому в качестве такого объек­та она называет арбитражный и гражданский процесс64, нормы и институты ГПК РФ и АПК РФ65. Е. В. Слепченко, в свою очередь, в качестве объек­та унификации рассматривает гражданское процессуальное законодательство66. Вышеуказанные авторы, к сожалению, не опускаются до первичного элемента — процессуальной нормы, не рассматривают ее как непосредственный объект унификации, а переходят к исследованию более сложных категорий — гражданского судопроизводства, процесса, законодательства.

Таким образом, вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на завуалированность объек­та унификации в большинстве работ по данной тематике, в конечном итоге в качестве объек­та унификации выступают правовые нормы.

Для более полного понимания процесса унификации и правильного его разграничения со смежными процессами и категориями в следующем параграфе считаем целесообразным исследовать вопрос о методах и формах унификации права.

В теории международного права выделяют правовые или неправовые методы международной унификации. В качестве правовых методов унификации называют международные договоры универсального и регионального характера, международные соглашения. К неправовым методам относят создание факультативных принципов и правил, типовых контрактов, обобщение торговых обычаев67. Данное мнение представляется нам не вполне убедительным, поскольку, во-первых, договоры и соглашения выступают не методами, а средствами международной унификации, а во-вторых, неправовыми методами невозможно достигнуть цели унификации — создания единой нормы. На наш взгляд, способами международной правовой унификации выступают рецепция и имплементация права. Рецепция (лат. receptio) в теории права понимается как заимствование или воспроизведение. В теории международного права термин «рецепция» нередко применяется для обозначения точного воспроизведения во внутригосударственных правовых актах формулировок международно-­правовых актов68. Необходимо отметить, что правовая рецепция может иметь место и на внутригосударственном уровне, в частности в федеративных государствах, где субъекты федерации имеют собственное нормативно-­правовое регулирование. Поэтому определение понятия «правовая рецепция» через взаимодействие государств, по нашему мнению, неверно. При рецепции необходимо говорить о взаимодействии социально-­правовых систем, поскольку объек­том рецепции выступает другая система, предметом — элементы этой системы, а государство в лице компетентных органов является субъектом правовой рецепции (причем не единственным).

Следует согласиться с исследователями, указывающими на то, что при рецепции восприниматься и заимствоваться могут как прошлый опыт, так и элементы современных правовых систем69. За счет рецепции происходит постоянное взаимообогащение правовых систем. Общеизвестно, что Гражданский кодекс 1804 г., вошедший в историю под названием Кодекса Наполеона, сыграл весьма важную роль в регулировании буржуазных отношений многих стран мира. Германское гражданское уложение оказало влияние на гражданское законодательство Греции, Японии и других стран, уголовное право Франции — на Прусский уголовный кодекс 1851 г., английское общее право было воспринято и явилось фундаментом правовой системы США и т. д.70

В качестве способа международной правовой унификации выступает также имплементация. При этом в отечественной науке сформировалось несколько теорий относительно действия международных норм внутри отдельной правовой системы. На сегодняшний день можно выделить три основные: теория трансформации, теория инкорпорации и теория имплементации. Ю. А. Тихомиров под имплементацией понимает «исполнение государством международно-­правовых норм путем их включения в национальную правовую систему. Фактическая реализация международных обязательств на внутригосударственном уровне»71. При этом «имплементация международных норм связана с такой процедурой, как ратификация (одобрение, присоединение), имеющей смысл и международно-­правовой и конституционной процедур»72. Для включения норм международного права в национальную правовую систему требуется согласие государства как носителя суверенитета. Это согласие может содержаться в конституционных положениях или федеральном законодательстве.

Внутригосударственная правовая унификация — отдельный уровень нормативной унификации. Основным методом такой унификации выступает обобщение, в основе которого лежит одноименная логическая операция (исключение видового признака). В литературе нормы права и нормативные обобщения противопоставляются. Так, В. М. Шафиров ука­зы­вает, что «право как нормативная регуляция не сводится к нормам или к их системе. Юридическая норма есть одно из его проявлений, один из носителей важнейшего свой­ства права. Другим носителем данного свой­ства права выступают нормативные обобщения. Нормативные обобщения — это нормативные регулятивные средства, которые в сжатом, концентрированном виде выражают содержание права. Такими средствами являются правовые принципы, цели, задачи, дефиниции, презумпции и т. п.»73. Однако противопоставлять нормы права как правила поведения и нормативные обобщения не следует. Правовые правила также могут возникать в результате обобщения признаков регулируемых отношений и обобщения ранее существовавшего нормативного ма­те­риа­ла. Особенно ярко нормативные обобщения проявляются при систематизации законодательства. «Систематизация — техническое обобщение нормативного ма­те­риа­ла и переработка действующих правовых актов по существу, устранение несогласованностей и противоречий правового регулирования (кодификация)»74. Из учебной литературы по общей теории государства и права известно, что систематизация представляет собой юридически значимую деятельность по упорядочиванию нормативно-­правовых актов. Выделяют три вида систематизации: инкорпорация, кодификация и консолидация75. При осуществлении определенных видов систематизации возможно изменение не только внешней формы, но и внутреннего содержания, т. е. самой системы права. Как ука­зы­вает С. С. Алексеев, способом решения задач по интеграции правового ма­те­риа­ла в рамках единой системы права является системное, кодифицированное правотворчество, когда через системные нормативные обобщения идет процесс «создания» логически завершенной, структурно замкнутой («закрытой») правовой системы76. «Нормативное обобщение является наиболее важной чертой кодифицированных актов. Там, где нет хотя бы стержневого, кодифицированного акта, очень трудно (практически невозможно) проводить нормативные обобщения»77.

Поскольку объек­том унификации выступает правовая норма, постольку в качестве внешней формы данного процесса может выступать только правовая форма. Унификация по своей природе представляет собой некий процесс, т. е. совокупность последовательно совершаемых действий и операций. Внешняя форма выражения указанного процесса — правовая деятельность. Отсюда следует, что основной формой унификации является правотворческая деятельность. Это очевидно, т. к. именно правотворческая деятельность может иметь своей непосредственной целью создание унифицированной нормы. В каждой правовой системе такая деятельность наполняется своим содержанием. Это может быть только законодательный (или нормотворческий) процесс в странах романо-­германской правовой системы, а также судебная деятельность в той части, в которой в результате ее осуществления формируется новая норма права (или принцип правового регулирования). Но является ли правотворческая деятельность единственной формой правовой унификации? Представляется, что нет. Норма права, а именно ее содержание (правило поведения, дефиниция, принцип и т. д.), является объек­том воздействия отнюдь не только правотворчества, но и толкования права.

Под толкованием правовых норм в теории права традиционно понимается уяснение и разъяснение смысла содержания нормы права. «При толковании-­уяснении норма права толкуется субъектом для себя. Такое толкование представляет собой определенный мыслительный процесс, происходящий в сознании толкователя, и оно не получает ­какого-либо внешнего выражения, не фиксируется в ­каком-либо акте… При толковании-­разъяснении осуществляется не только мыслительный процесс, но и совершается реальное юридическое действие, находящее внешнее выражение в спе­циаль­ных актах, которые называются актами толкования, т. е. оно имеет документальное оформление. Это толкование не только для себя, но и для других»78. Может ли толкование приводить к унификации? Да, в том смысле, что при толковании возможно обобщение нормативного ма­те­риа­ла. Точка зрения теоретиков, согласно которой процесс толкования нормы не должен и не может приводить к изменению ее содержания, представляется необоснованной. Если объек­том толкования является именно содержание правовой нормы, то недопущение ­каких-либо манипуляций с этим содержанием свидетельствует о бесцельности и, по сути, об отсутствии правоинтерпретационной деятельности как деятельности творческой. В действительности сама теория не только допускает подобные манипуляции, но и основана на них. Е. В. Васьковский видел задачу толкования в «раскрытии содержания нормы», в «развитии ее смысла», «выяснении мысли и воли законодателем»79. Об этом свидетельствуют и разновидности толкования, и многочисленные примеры актов толкования правовых норм. Стоит указать, например, на распространительное или ограничительное толкование права, при которых изменение их содержания предполагается80.

Таким образом, формами унификации правовых норм выступают правотворческая и правоинтерпретационная деятельность. Что ка­сает­ся правоприменения, то, на наш взгляд, оно также является формой унификации. В ряде случаев толкование есть часть правоприменительного процесса. Этот вывод, в свою очередь, ука­зы­вает на то, что изменение (или установление) содержания правовой нормы может осуществляться в рамках правоприменительного процесса (например, при правоприменении высшими судами).

Анализ форм унификации необходим в том смысле, что средства унификации по своей сути представляют собой акты правотворческой и правоинтерпретационной деятельности. Однако здесь стоит учитывать тот факт, что унификация — это процесс по своим способам неоднородный. Применяемые способы зависят от уровня унификации. Представляется обоснованным выделение международной и внутригосударственной унификации. При международной унификации объек­тами выступают национальные правовые системы. При внутригосударственной унификации процесс ограничивается рамками одной национальной системы. Внутригосударственная унификация, в свою очередь, подразделяется на межотраслевую и внутриотраслевую. При межотраслевой унификации к единообразию приводятся нормы различных отраслей, например, нормы гражданского и земельного права. При внутриотраслевой унификации единообразные правила устанавливаются в различных институтах одной отрасли.

§ 3. Специализация и унификация как закономерные взаимосвязанные процессы развития права

Изложенное в предыдущем параграфе об унификации и специализации в праве позволяет сделать вывод о взаимосвязанности указанных процессов, их взаимообусловленности и совместном сосуществовании в рамках цивилистической процессуальной системы. Но данное предположение не является настолько очевидным, что не требует теоретического обоснования и эмпирического подтверждения. Так, например, М. К. Юков рассматривал унификацию не как противопоставление специализации (дифференциации), а ключ к определению границ последней81. Остается, однако, неясным каким образов унификация может определять пределы специализации без противопоставления ей. Кроме того, в юридической литературе процессы специализации и унификации часто подменяются иными терминами: интеграция, дифференциация, гармонизация и т. д. Последнее также требует не только обоснования взаимосвязи специализации и унификации и их объек­тив­ной необходимости, но и отграничения данных процессов от иных категорий и явлений, разрешения некоторой терминологической путаницы, имеющейся в литературе по этой тематике.

Поскольку унификация и специализация представляют собой процессы изменения цивилистического процессуального права, постольку взаимосвязь унификации и специализации права носит диалектический характер, т. е. проявляется наиболее полно в движении, развитии, учитывая многофакторную детерминированность содержания права от внутренних и внешних условий. Диалектический характер такой взаимосвязи препятствует ее полному раскрытию и познанию на ограниченном современными рамками этапе развития российского цивилистического процессуального права, поскольку действительность определяется как некоторая совокупность обстоятельств. Полное же уяснение всех особенностей развития права в определенный период возможно лишь по истечении достаточно длительного времени. Кроме того, задача определения характера и особенностей взаимосвязи специализации и унификации на современном этапе права, на наш взгляд, выходит за рамки настоящего исследования и выглядит несколько утопичной, т. к. требует от исследователя детального анализа всего исторического развития российского права. В связи с этим нам необходимо определить лишь основные признаки такой взаимосвязи, а также обозначить место унификации и специализации среди иных происходящих в праве процессов.

Истолкование бытия как перманентно развивающегося, где движение (изменение вообще) может быть рассмотрено как особая форма развития, сегодня разделяют многие ученые и философы, стоящие на позициях глобального эволюционизма. Под развитием с точки зрения диалектического познания понимается упорядоченное и закономерное необратимое и направленное изменение объек­та, связанное с возникновением новых тенденций существования системы82. Анализируя развитие систем, А. Н. Аверьянов отмечал, что «мир, будучи системой систем, сложнейшим материальным образованием, находится в процессе непрерывного движения, возникновения и уничтожения, взаимоперехода одних систем в другие, причем одни системы изменяются медленно и длительное время кажутся неизменными, другие же — настолько стремительно, что в рамках обыденных человеческих представлений фактически не существуют»83.

С логической точки зрения взаимосвязанность процессов унификации и специализации обосновывается тем, что они представляют собой качественное изменение права — изменение его содержания. В философии традиционно понятие «изменение» связывается с понятиями движения и развития. Движение рассматривается как одна из форм изменения. Вместе с тем изменение есть неотъемлемый элемент движения наряду с устойчивостью. «В мире присутствуют различные типы и виды изменчивости. Самая общая их градация может быть проведена как разделение их на качественные и количественные»84.

Изменения в содержании права есть изменения качественные, т. к. они предполагают не только увеличение или уменьшение количества правовых норм, но и изменение правил правового регулирования. Однако появление новой нормы не всегда свидетельствует об изменении содержания права. Это может быть, например, дублирующая норма, правило которой уже закреплено в действующей системе законодательства. Изложенное позволяет констатировать, что унификация и специализация есть процессы качественного изменения права, поскольку приводят к изменению его содержания. Данные процессы для права являются диалектическими, т. е. связаны с развитием, поскольку как определенная форма изменения содержания права выступают неизменными атрибутами его развития. Соответственно, как и указывалось ранее, взаимосвязь унификации и специализации не может иметь иной характер, кроме как диалектический.

Еще одним аспектом взаимосвязи унификации и специализации выступает единая сфера их осуществления — содержание права как система нормативных правил. Унификация и специализация приводит к появлению новых правил поведения (предписаний) в виде специальной или общей нормы. Определить вид нового правила можно только посредством двух логических операций: во-первых, путем анализа содержания данной нормы, во-вторых, через сопоставление нового правила с существующими правовыми нормами, в том числе в аспекте предмета регулирования. Только после указанных операций возможно ответить на вопрос, является ли данная норма специальной или общей. Но необходимо учитывать, что и унификация, и специализация есть закономерные длящиеся процессы, которые не исчерпывают всех форм изменения права. Так, при исключении правовой нормы содержание права меняется, но новая норма не появляется. Кроме того, появление единичной новой нормы не всегда может свидетельствовать об унификации или специализации права, поскольку часто связано с устранением неточностей в правовом регулировании путем замены правовых норм. Таким образом, изменения в форме исключения, замены на аналог, корректировки правовых норм, дублирования, как правило, не отражают процессы унификации или специализации права. Но данные формы изменений могут коррелировать с изменениями другого характера в виде появления общей или специальной нормы. Например, при создании общей нормы многие специальные нормы отменяются или претерпевают корректировку. Поэтому процессы унификации и специализации осложнены другими изменениями содержания права. Вычленить данные процессы из всей совокупности тенденций развития права и форм его изменения достаточно сложно. С познавательной точки зрения исследование указанных процессов следует начинать с элементарного уровня — уровня правовых норм, на котором процессы развития права еще несколько отличимы друг от друга.

Указание на содержание права как на сферу осуществления унификации и специализации крайне важно, т. к. позволяет, во-первых, сделать вывод об однородности данных процессов, во-вторых, отграничить их от смежных правовых преобразований, с которыми рассматриваемые процессы часто отождествляются. Однородность унификации и специализации, рассмотрение их как процессов качественного изменения права и неотъемлемых атрибутов его развития позволяют сделать вывод о тесной взаимосвязи унификации и специализации. Однако характеристика данной взаимосвязи не может быть этим исчерпана. Унификация и специализация как закономерные процессы развития права имеют разную направленность. Если результат специализации на элементарном уровне — появление нормы, содержащей специальное правило правового регулирования, применяемое к определенному правоотношению, то результат унификации — единая (общая) норма, охватывающая в силу своей абстрактности более широкую часть правоотношения и содержащее генеральное правило. Таким образом, унификация и специализация представляют собой противоположные процессы. Как отме­чается в философии, противоположности — это такие стороны, которые одновременно: а) неразрывно связаны; б) взаимоисключают друг друга, причем не только в разных, но и в одном и том же отношении; в) взаимопроникают и — при определенных условиях — переходят друг в друга (положительное — отрицательное, ассимиляция — диссимиляция, теория — практика, материальное — идеальное и др.)85. С подобными процессами исследователи связывали и связывают развитие права. «Процесс правообразования, — писал Г. Ф. Шершеневич, — заключается именно в постепенной все большей дифференциации права в сфере правил общежития, в дифференциации, происходящей внутри права, и в интеграции норм права, которая выражается в том, что, несмотря на постоянное возрастание числа норм права, происходит соединение и координирование их в институты»86. Таким образом Г. Ф. Шершеневич описывал процесс специализации права. Рассматривая специализацию и унификацию в механизме правового регулирования, И. Н. Сенякин отме­чает, что данные тенденции обретают свою изначальную правовую материализацию в процессе правотворчества и находят практическую реализацию в сфере правоотношений, на основе которых возникают общие и конкретные правоотношения87. «Единство (тождество) конкретных противоположностей образует противоречие (диалектическое)… Тем самым развитие предстает как процесс возникновения, роста, обострения и разрешения многообразных противоречий, среди которых определяющую роль играют внутренние противоречия данного предмета или процесса. Именно они и выступают в качестве решающего источника, движущей силы их развития»88.

Таким образом, специализация и унификация есть два взаимосвязанных процесса развития права. Их взаимосвязь заключается в противоречивости. «В русле отечественной философской традиции, сложившейся в XX в., принято выделять три всеобщих закона диалектики: закон отрицания отрицания, закон перехода количественных изменений в качественные и закон единства и борьбы противоположностей. Последний точнее можно было бы именовать законом взаимодействия противоположностей, учитывая, что противоположности бытия могут и не «бороться» друг с другом, а гармонично друг друга дополнять и обогащать»89. Унификация и специализация призваны уравновесить друг друга в процессе правового развития. Изоляция одного из этих процессов, отдельное его рассмотрение представляет собой лишь гносеологический прием. В реальности данные процессы сосуществуют совместно. Перекос в сторону одной или другой тенденции создает ряд негативных последствий. Чрезмерная унифицированность препятствует нормальному развитию, создает излишнюю статичность права и не учитывает специфику отдельных правоотношений, в том числе вновь возникающих. Специализация права приводит к тому, что каждый отдельный вид правоотношений или даже ­какая-либо их часть регулируется отдельной нормой. Подобная тенденция приводит к значительному росту нормативного ма­те­риа­ла, правовым коллизиям.

Вышеуказанная взаимосвязь унификации и специализации с познавательной точки зрения позволяет рассматривать их в качестве парных диалектических категорий. Подобный гносеологический прием уже неоднократно использовался в правовой науке и показал свою эффективность90. Унификация и специализация как парные диалектические категории есть логические формы отображения противоположных процессов изменения содержания права. Совместное рассмотрение унификации и специализации цивилистического процессуального права способствует более полному познанию и раскрытию отдельных сторон развития, факторов, его детерминирующих.

Противоречивость как вид взаимосвязи между унификацией и специализацией является неизменной на любом этапе развития права. Именно такая взаимосвязь необходима в рамках развития. При ее нарушении борьба противоположных диалектически взаимосвязанных процессов прекращается, следовательно, останавливается и развитие права. Пока существует один из указанных процессов, второй является его неизменным спутником. И обособить процесс специализации или унификации можно достаточно условно, логически выделив его в рамках статически рассматриваемой системы права. В реальной действительности в процессе развития права ни специализация, ни унификация существовать обособленно и самостоятельно не могут. В этом состоит их единство.

Вместе с тем существо взаимосвязи специализации и унификации в форме противоречия не может свидетельствовать о том, что такая взаимосвязь не имеет изменчивых сторон. В связи с этим в качестве существенной характеристики взаимосвязи следует назвать изменчивость. В силу преемственности противоречивость как сущностная характеристика взаимосвязи между рассматриваемыми процессами измениться не может. Но это отнюдь не означает, что иные аспекты такой характеристики также остаются неизменными. Было бы неправильно отождествлять унификацию и специализацию в средневековый период и на современном этапе развития права. Очевидно, что такая взаимосвязь, несмотря на противоречивость, в различные периоды развития права имеет свою специфику. В качестве изменчивых характеристик взаимосвязи можно назвать интенсивность и баланс. Интенсивность как изменчивая характеристика взаимосвязи между унификацией и специализацией зависит от динамики форм их реализации (правотворчество, правоприменение, толкование). В государствах так называемого переходного типа правотворчество достаточно динамично. Поскольку правотворческая деятельность есть основная форма рассматриваемых процессов, то это приводит к их интенсификации.

Единство унификации и специализации проявляется в процессе развития права. Однако в той или иной отдельно взятой точке такого развития баланс унификации и специализации права может быть различным. К сожалению, в процессе правового развития достаточно сложно выдерживать необходимый баланс специализации и унификации права, поэтому и появляются негативные последствия «перекоса» в ту или иную сторону. В любом случае рассмотрение развития права в виде небольших отрезков времени показывает, что соотношение процессов специализации и унификации в каждом отрезке различно. В некоторых из них наблюдается преобладание специализации. В других — унификации. Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что изменчивость есть одна из основных характеристик взаимосвязи унификации и специализации. В качестве изменчивых аспектов мы предлагаем рассматривать интенсивность и баланс (соотношение) специализации и унификации права в конкретно-­исторический период его развития.

Следующим основным признаком взаимосвязи специализации и унификации следует назвать внутреннюю структурную специфичность. Применяя более распространенную юридическую терминологию, можно говорить об отраслевой специфичности рассматриваемой взаимосвязи. В теории права общепризнанным положением является системность права. Традиционно под системой права понимается «определенная внутренняя его структура (строение, организация), которая складывается объек­тив­но как отражение реально существующих и развивающихся общественных отношений»91. Вместе с тем понятия «система» и «структура» не тождественны. Структура является необходимым признаком системы. Она включает в себя не только состав элементов системы, но и внутрисистемные связи между ними. О. С. Иоффе указывал, что «система права — это понятие, охватывающее совокупность юридических норм, действующих в данном обществе»92. Системность как неотъемлемый признак современного права предполагает наличие у него структуры, т. е. определенной совокупности взаимосвязанных элементов, имеющих специфику внутренней организации. Д. А. Керимов, рассматривая вопрос системности права, отмечал, что «система в праве — это объек­тив­ное объе­ди­не­ние (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования»93.

Процессы унификации и специализации как процессы развития права пронизывают всю его структуру. Специализация и унификация свой­ственны не только праву в целом, но и его отдельным структурным элементам, в рамках которых взаимосвязь специализации и унификации имеет особенности. Данные особенности, конечно, не затрагивают сущностных характеристик взаимосвязи специализации и унификации, но основываются на изменчивых признаках. Иными словами, интенсивность и баланс унификации и специализации в рамках различных структурных элементов (как правило, отраслей права) могут быть разными. В один и тот же период в рамках одной отрасли могут преобладать унификационные процессы, тогда как другая отрасль продолжает интенсивно специализироваться. Отраслевая специфичность основывается на относительной самостоятельности отраслей права, наличии у них своей структуры.

Вывод об отраслевой специфичности как признаке взаимосвязи унификации и специализации права является важным в рамках настоящего исследования, т. к. при рассмотрении вопроса осуществления указанных процессов в рамках цивилистического процессуального права следует достаточно осторожно подходить к эмпирическим данным других отраслей. Полное тождество взаимосвязи и осуществления специализации и унификации в рамках различных отраслей права отсутствует, поэтому целесообразно, учитывая общие тенденции развития, в значительной степени сконцентрироваться на исследуемой отрасли (или совокупности отраслей) права и допускать некоторую аналогию взаимосвязи специализации и унификации в рамках различных отраслей только после необходимого анализа и проверки.

Таким образом, в качестве основных признаков взаимосвязи унификации и специализации права выступают ее диалектический характер, противоречивость и единство, изменчивость и отраслевая специфичность. Эти признаки нужно учитывать при исследовании как развития права в целом, так и развития отдельных отраслей или взаимосвязанных отраслей.

Изложенного достаточно для понимания в общих чертах взаимосвязи между унификацией и специализацией права. Однако использование названных терминов в юридической литературе нельзя признать единообразным.

В юридической литературе специализации придается первостепенное значение в системном развитии права. Это связано с тем, что специализация рассматривается чрезмерно широко, как всеохватывающий процесс развития права. М. К. Юков пишет по этому поводу: «С уверенностью можно отметить, что именно специализация норм права является верным направлением в развитии правовых систем, их структуры и совершенствования советского законодательства»94. Придание такого значения специализации связано с тем, что автор в качестве его форм рассматривает как дифференциацию, так и интеграцию правовых норм, выделяет как функциональную специализацию, так и предметную, не разграничивает уровни осуществления процесса специализации. Подобное рассмотрение специализации цивилистического процессуального права расширяет границы данного процесса до необъятных пределов, содержание указанного процесса и механизм его осуществления становятся настолько вариативным и сложными, что их познание с выражением в четких логичных формах становится практически невозможным95. Как нам представляется, чрезмерно широкое рассмотрение процесса специализации не только не соответствует реальному развитию права, но и не оправдано в гносеологическом плане.

Достаточно часто унификация отождествляется с интеграцией, а специализация с дифференциацией правовых норм. Говоря о соотношении терминов «интеграция» и «унификация», нужно отметить, что одни ученые используют данные термины как синонимы96, другие же авторы предлагают их раздельное употребление. Л. Л. Кругликов, в частности, ука­зы­вает на недопустимость их отождествления. По его мнению, если интеграция представляет собой сведение к целому, объе­ди­не­ние в целое ­каких-либо частей, элементов, то унификация — устранение различий, обеспечение единообразия97. Л. Е. Смирнова в диссертационной работе приходит к выводу, что унификация и интеграция — это близкие, но все же не одинаковые по целям и формам явления. «Унификация направлена на достижение единства, единообразия. Интеграция не предполагает достижения полного единства, сведение всех объектов интеграции к ­чему-то одному. Ее цель — объе­ди­не­ние, сведение к целому, врастание, включение, взаимное приспособление, взаимопроникновение, взаимодействие в целях объединения, восстановление целостности, восприятие ­чего-либо при условии сохранения своеобразия, особенностей регулируемых отношений»98.

Третьи исследователи указывают на необходимость использования термина «унификация». Так, О. Н. Садиков, отдавая предпочтение применению термина «унификация», отме­чает, что, «во-первых, он используется законодательством; во-вторых, этот термин общепринят для обозначения того же явления в международном частном праве; в-третьих, термин «интеграция» обозначает понятие более широкое»99. Последнее из указанных замечаний действительно справедливо, однако оно отнюдь не предполагает отказ от использования в юридической науке термина «интеграция» и подмену его термином «унификация».

Несовпадение процессов и явлений свидетельствует о необходимости дифференцированного использования терминов, которые их определяют. На наш взгляд, соотношение терминов «унификация» и «интеграция», соотношение тех процессов, которые они означают, как общее и частное было бы не совсем правильным. Поскольку интеграция и унификация представляют собой процессы, которые обладают определенной динамикой развития, то и соотношение указанных процессов необходимо проводить с учетом этих характеристик, что, в свою очередь, предполагает не только и не столько установления сходств и различий (как это делается при соотношении явлений), а определение их взаимного функционального статуса, отношения и действия друг на друга. С данных позиций соотношение терминов «интеграция» и «унификация» как общее и частное, целое и часть не имеет ­сколько-­нибудь значимого научного положения и несет больше терминологическую и лексическую нагрузку, чем нагрузку специально юридического соотношения процессов.

Критикуя О. Н. Садикова за проведенное соотношение терминов «интеграция» и «унификация», С. С. Алексеев ука­зы­вает, что унификация выражает лишь один из моментов процесса интеграции, состоящий в устранении неоправданной дифференциации, ненужного дробления правового регулирования, а также подчеркивает наличие различий между дифференциацией и интеграцией, свой­ственных содержанию правового регулирования, с одной стороны, и между неоправданной дифференциацией и унификацией в законодательстве, свой­ственных внешней форме права, — с другой100. Бесспорно, значение интеграционных процессов в системе права велико. На это обращал внимание Г. Ф. Шершеневич еще в начале ХХ века: «Увеличиваясь в количественном отношении и отличаясь как извне, так и внутри, нормы права в то же время обнаруживают стремление к интеграции. Выдвигаясь вначале по мере того, как жизнь создает случай, требующий нормирования, и приобретая поэтому казуистический характер, право в дальнейшем, при сознательном творчестве, захватывает случаи не только бывшие, но и возможные, и приобретает абстрактный характер. Нормы права не становятся рядом друг с другом, на равном положении, но преобразуются в стройную систему, где нормы располагаются иерархически»101.

Все вышеуказанные авторы справедливо связывают интеграцию со строением (структурой) права, тогда как унификация есть процесс изменения его содержания. «Интеграция в праве представляет собой разновидность внутрисистемной правовой интеграции и определяется как опосредованное юридически значимой деятельностью объе­ди­не­ние элементов системы права в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования, поддерживающее целостность и единство права, согласованность и взаимосвязанность ее структурных частей»102. Указанный процесс затрагивает лишь структуру права, но не приводит к изменению самих правил поведения, прав и обязанностей субъек­тов права. Напротив, структура выстраивается именно на основании содержания правовых норм, их функциональной взаимосвязи. Как справедливо отме­чает Д. Ю. Гончаров, «специализация юридических норм не приводит к их изоляции друг от друга, действие отдельной юридической нормы оказывается неизбежно связанным с действием ряда других норм; лишь в своей совокупности, в системе нормы законодательства регулируют общественные отношения. Таким образом, процесс специализации между нормами обусловливает необходимость при анализе отдельной юридической нормы учитывать ее связи со многими другими нормами»103. Однако рассматривать интеграцию как форму или этап специализации по примеру С. С. Алексеева, на наш взгляд, не совсем правильно. В этом случае мы значительно упрощаем само развитие права, происходящие изменения в его содержании и структуре. Интеграция не есть часть специализации или форма унификации, она представляет собой диалектический процесс изменения структуры права на основе его содержания.

Не являются тождественными также термины «дифференциация» и «специализация». Термин «дифференциация» обозначает особенность, разность. Под дифференциацией в праве понимается процесс его деления, разветвления, увеличения общего количества правовых норм, приобретения структурным элементом права все более специфических, своеобразных свой­ств, обособления структурных элементов. С. С. Алексеев под дифференциацией правового регулирования понимал «его разветвление, расщепление, приобретение той или иной ветвью все более специфических, своеобразных черт»104. Говоря о роли дифференциации, И. Н. Сенякин отме­чает, что «дифференциация универсализирует законодательный механизм как единую систему, и выделяет в его структуре элементы, призванные оттенить в общих чертах разнообразие и характерность общественных отношений»105. Д. Е. Петров называет дифференциацию «закономерным процессом выделения правовых элементов…»106. Таким образом, дифференциация в праве представляет собой некий процесс деления и обособления его структуры. Данный процесс поставляет праву дополнительный материал для развития внутренней организации, строения. Очевидно, что указанный процесс не заменяет процесс специализации, призванный изменить содержание, а не структуру права. В связи с этим данные процессы тесно взаимосвязаны, но отнюдь не тождественными. Они протекают в разных сферах бытия права. Специализация есть процесс изменения содержания, тогда как дифференциация — процесс изменения структуры.

Парной категорией для дифференциации выступает интеграция. Как ука­зы­вает А. Н. Аверьянов, «дифференциация тождества является необходимым условием развития. Вместе с тем идет процесс усложнения связей между дифференцирующимися элементами, их соподчинение, что и ведет к становлению системы как целого. Иными словами, одновременно идет интеграция дифференцирующихся элементов»107. А. Ященко, рассматривая процесс социального развития, отмечал, что «общественная эволюция происходит под влиянием двух процессов — интеграции, то есть органического роста общества (как в силу простого увеличения единиц через рождаемость, так и вследствие соединения общественных групп), и дифференциации»108.

Однако в юридической литературе допускается не только отождествление, но и подмена рассмотренных выше понятий. Так, видимо, произошло в работе Д. Е. Петрова «Дифференциация и интеграция структурных образований системы права». Само наименование работы содержит в себе правильный, на наш взгляд, ответ на вопрос о соотношении унификации, специализации и дифференциации, интеграции. Автор, справедливо констатируя недопустимость отождествления указанных терминов и пытаясь преувеличить роль дифференционно-­интеграционного процесса для развития права, отме­чает, что дифференциация и интеграция характеризуют внутренние (содержательные) процессы в праве, а специализация и унификация — внешние (формальные) процессы в системе нормативных правовых актов и других форм109. То есть исследователь отводит унификации и специализации лишь роль законодательного оформления дифференционно-­интеграционного процесса в системе права. Подмена понятий проявляется при дальнейшем ознакомлении с названной работой, когда автор утверждает, что появление спе­циаль­ных норм есть результат дифференционного процесса в системе права110. По нашему мнению, достаточно очевидно, что интеграция-­дифференциация и унификация-­специализация являются одновременно существующими разноплановыми процессами. Если унификация и специализация представляют собой качественные изменения права (его содержания), то интеграция и дифференциация есть изменения его структуры. Данные процессы отражают различные стороны развития права. Они реализуются в разных сферах (структуре и содержании), поэтому включать одни в другие или рассматривать одни в качестве форм других неверно. Как ука­зы­вает А. Н. Аверьянов, «дифференционно-­интеграционный процесс, протекающий в системе, есть организационный процесс. Элементы организуются таким образом, что их взаимозависимость становится наиболее возможно полной. Система превращается в организованную систему или целое»111. Организационность в данном случае проявляется в том, что дифференционно-­интеграционный процесс направлен на оптимизацию строения права, обеспечение взаимосвязи всех его элементов. Этот процесс ведет к усложнению структуры права, появлению новых внутренних связей. В. С. Тюхтин отме­чает, что для расчетов систем целесообразно использовать отношение прямой корреляции между сложностью и организованностью в качестве собственных (внутренних) ее параметров (конечно, если речь не идет об избыточной сложности)112. При этом «степень интеграции и взаимозависимости элементов различных систем неодинакова. Она тем выше, чем сложнее система»113. Поэтому процессы дифференциации-­интеграции и специализации-­унификации по сути разнохарактерные, но диалектически взаимосвязанные. Их взаимосвязь обосновывается взаимоопределяемостью структуры и содержания права. Так, М. К. Юков, рассматривающий вслед за С. С. Алексеевым интеграцию в качестве одной из форм специализации гражданского процессуального права, а унификацию — в качестве процесса, ограничивающего дифференциацию, в заключении совершенно правильно обращает внимание на связь дифференционно-­интеграционных процессов со структурой правовой материи114. К данному выводу автор приходит при непосредственном анализе построения отраслевого нормативного ма­те­риа­ла, при котором, как представляется, некоторые теоретические выводы и конструкции показывают свою нежизнеспособность. К подобному выводу автор также приходит при исследовании структурных общностей процессуального права: «Таким образом, можно сделать вывод, что правовые объединения — это совокупность правовых институтов, объединяемых в результате единства их основополагающих функций в целях более полного и комплексного регулирования определенных видов про­цес­суаль­ных отношений и образовавшихся в процессе интеграции и дифференциации в праве»115.

От унификации следует отличать процесс гармонизации права. В связи с высокой схожестью данных процессов необходимо выделить несколько критериев их отличия (по данному вопросу существует несколько мнений):

— по результатам: при гармонизации происходит сближение правовых систем, устранение противоречий, при унификации устанавливаются единообразные нормы116;

— так как основным средством осуществления унификации выступают международные договоры, то созданные в результате указанного процесса единообразные нормы действуют в признавших их государствах в качестве норм международного права, а результатом процесса гармонизации выступает создание и изменение норм национального права117;

— различие в юридической форме: унификация представляет собой установление единообразных норм в юридически обязательной для государств форме, т. е. в форме договора; а процесс гармонизации осуществляется посредством выработки актов, не являющихся юридически обязательными для сторон118.

При установлении различий между указанными категориями следует отчасти согласиться с мнением И. И. Лукашука. Однако правильнее было бы говорить не о результатах данных процессов, а их цели, направленности. Если в качестве отличительного признака процессов рассматривать результаты их осуществления, то определить характер осуществляемого процесса и идентифицировать его среди других процессов до достижения конкретного результата не представляется возможным. Вместе с тем результат есть заключительная стадия процесса в виде определенных последствий его осуществления, причем результат может проявляться в негативных последствиях или вовсе быть недостигнутым в силу субъек­тив­ных и объек­тив­ных причин. Выходит, что если при анализе процессов унификации и гармонизации брать за основу результаты их осуществления, то их разграничение до наступления конкретных результатов невозможно. Процесс гармонизации направлен на сближение правовых систем (правового регулирования), его целью выступает устранение противоречий, а процесс унификации права направлен на выработку единых правовых предписаний, его цель — установление единообразия в правовом регулировании.

§ 4. Общие предпосылки и основания унификации и специализации права

Специализация и унификация являются закономерными взаимосвязанными процессами развития права. Однако само развитие есть процесс, происходящий не сам по себе, а детерминированный совокупностью внешних и внутренних факторов и условий. «Развитие — это упорядоченное и закономерное, необратимое и направленное изменение объек­та, связанное с возникновением новых тенденций существования системы»119. В связи с этим изменчивость — один из основных признаков развития. Соответственно, изменчивость свой­ственна и праву. В противном случае право не могло бы развиваться. «Как сам народ с течением времени изменяется во всей своей жизни, — отмечал Г. Ф. Пухта, — так точно право, как ветвь этой жизни, не неподвижно, а развивается вместе с народом; оно принимает его характер на различных ступенях образования и удобно применяется к его изменяющимся потребностям»120. Право не есть застывший элемент социальной системы. Оно развивается вместе с ней под воздействием различных факторов, именуемых в теории права источниками. Поэтому, чтобы более полно рассмотреть основания специализации и унификации как процессов развития, необходимо указать основные группы факторов, воздействующих на право, — его источники.

Вопрос об источниках права является для современного правоведения традиционным. Однако далеко не всегда он освещается достаточно детально. Соответственно, к задаче настоящего исследования не следует относить ни пересказ общеизвестных положений общей теории права о его источниках, ни проведение самостоятельного углубленного анализа данной темы. Здесь мы ограничимся рассмотрением групп источников, влияющих на право с точки зрения изменения его содержания. Прежде всего нам необходимо отметить, что под источником права мы не понимаем форму выражения и закрепления государственной воли, как это делает, например, Н. Н. Вопленко121. Такое понимание источников есть логическое продолжение юридического позитивизма, господствовавшего в науке в период советского государства. Мы будем придерживаться более широкого понимания источника права как совокупности обстоятельств, выступающих основаниями формирования и изменения права. Как отме­чает Ж.-Л. Бержель, юридические правила не лишены причин, и их происхождение связано с некоторыми скрытыми от внешнего взора данностями. Это и самые разнообразные принципы: моральные, религиозные, философские, политические, социальные, идеологические — те, которые управляют позитивными правилами, служат их идеологической основой, и те, которые восходят к философии права. Это в равной мере и факты социальной действительности, и требования ситуации, складывающиеся во времени, пространстве, в области технических средств права, определяющих его ориентацию и содержание. Другими словами, это прежде всего «созидательные силы права», составляющие его содержательные источники122.

Говоря о праве как об одном из элементов социальной системы, следует вспомнить, что право с материалистических позиций представляет собой элемент надстроечный, т. е. зависимый от экономического базиса. Конечно, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс не проводили специального юридического исследования для выявления всей совокупности факторов, детерминирующих право и предопределяющих его развитие. Но общий подход, обозначенный ими, представляется нам не подлежащим доказыванию. Тем более именно этот подход положен в основу взаимосвязи права и общественной системы. Бесспорно, существует множество подходов к обозначению взаимосвязи права и общества: от их практически полной интеграции при так называемой идее социального права до достаточно существенного разрыва при упомянутом юридическом позитивизме. «С социально-­научной точки зрения, — отмечал Б. А. Кистяковский, — весь вопрос о возникновении, изменении и уничтожении права представится совершенно в другом свете. Теперь из того положения, что при современном правовом строе право должно возникать, изменяться и уничтожаться только предусмотренными самим правом путями, обыкновенно делают вывод, что это действительно так и есть. Но более тщательное наблюдение над правом, осуществляющимся в жизни, несомненно, покажет, что есть много путей для возникновения нового права и изменения или уничтожения права старого. Вообще процесс правообразования — по крайней мере на первых стадиях своих — чисто социальный процесс»123. Таким образом, изменчивость праву придают внешние факторы, а именно сами изменяющиеся общественные отношения.

Стабильность норм права, как их свой­ство, постоянно вступает в противоречие с развитием общественных отношений. Если норма продолжает выполнять свою регулятивную роль, исходя из утративших свою жизненность признаков правовых явлений, и не отражает уже типичности новых социальных связей, она становится устаревшим масштабом. При этом обновленное законодательство обретает относительную стабильность до тех пор, пока развивающиеся общественные отношения вновь не ломают ее. Этот диалектический процесс сопутствует всему периоду существования законодательства и права124. На взаимосвязь нормы права и регулируемых ею общественных отношений указывают многие исследователи. Отмечая данный аспект, Е. Б. Пашуканис пишет, что реальное значение совокупность норм получает только благодаря тем отношениям, которые мыслятся возникающими и действительно возникают сообразно этим правилам125. При этом правовые нормы появляются как результат осознанной потребности правового опосредования, необходимости урегулирования правом определенных общественных отношений126. Благодаря содержащейся в норме права информации и особому характеру моделирования общественных отношений, юридическая норма приобретает способность быть их регулятором. Отражая общественные отношения, правовая норма тем самым наполняется содержанием, получает специфическую форму его выражения, формирует свою сущность127. Именно в общественных отношениях право черпает свою объек­тив­ность, что придает ему некую прогнозируемость на теоретическом уровне. Так, можно прогнозировать, что имеющее значение для общества изменение вида общественных отношений повлечет за собой изменение содержания права.

Некоторые ученые наряду с общественным базисом выделяют и иные источники права, например, демографическую и географическую составляющие общества. Исследования в этой области действительно показали, что имеется некоторая корреляция между содержанием и уровнем развития права и численностью и плотностью населения, его географическим расположением128. Однако данные обстоятельства не являются непосредственными источниками права. Они влияют на социальную структуру и общественные отношения, которые, в свою очередь, являются непосредственным источником права. Следует также отметить, что модель зависимости права от общества в значительной степени упрощена. Социальный базис, имеющий сложную структуру и многочисленные внутренние связи, целенаправленно сводится к общественным отношениям как непосредственному основанию и источнику права. В действительности же социальный базис распадается на множество элементов. Так, И. Кашица, понимая под правом один из видов всеобщей и общественной правильности и исследуя сущность права, выделял ряд элементов общественной жизни, содействующих образованию права, называя их первичным генетическим базисом бытия права129. В качестве таких элементов исследователь называл физическую (в особенности, экономическую), психологическую, религиозную, нравственную и государственную составляющие общественной жизни130. Нами же целенаправленно взяты лишь общественные отношения как синтетический источник права, содержащий в себе результаты воздействия многих факторов. Общественные отношения возникают, изменяются и прекращаются под влиянием и экономических, и географических, и демографических и иных факторов, поэтому содержат в себе результаты их воздействия.

Однако необходимо учитывать, что общественные отношения не всегда влияют на право непосредственно. Так, экономические отношения могут служить непосредственным основанием институтов частного права, но в отношении публичных отраслей детерминация общественными отношениями опосредована публично-­правовыми институтами. Исследуя указанную проблему, В. М. Сырых справедливо отме­чает, что частное право представляет собой лишь форму, наполненную экономическим содержанием131. И задача законодателя сводится к тому, чтобы указанная форма соответствовала экономическому содержанию отношения и общим принципам, не нарушала их правильного течения. Вместе с тем обусловленность буржуазного государства и публичного права экономическими отношениями с материалистических позиций состоит в том, что: 1) основные принципы экономических отношений капиталистического типа (свобода, равенство) становятся и принципами деятельности государства, его органов, их соотношения с гражданским обществом; 2) государство выступает орудием в руках экономически господствующего класса, выражает и закрепляет в системе позитивного права, в конечном итоге, его волю; 3) государство охраняет и проводит в жизнь в системе права и конкретных правоотношений общие условия буржуазного способа производства132. Конечно, в условиях современного государства не все из вышеперечисленных тезисов применимы без надлежащей корректировки, но общий постулат, согласно которому публичное право изменяется не под непосредственным воздействием социальных отношений, а в связи с неэффективностью в сложившихся условиях публично-­правовой деятельности, представляется вполне обоснованным. «Реальность публичного права обусловливается политико-­правовой деятельностью государства и только в конечном итоге экономическими отношениями…»133.

Право есть результат человеческой деятельности, поэтому ограничивать источники права лишь объек­тив­ной сферой общественных отношений не совсем правильно. «Что в объективизме прочно и полезно, то внесено в юриспруденцию уже идеей закономерного развития; что в объективизме содержится сверх этой идеи, то лишь бросает науку в область гадательных предположений»134. В связи с этим С. Муромцев справедливо отмечал, что первый основной и элементарный факт в процессе образования права состоит в том, что появление юридических норм в известном обществе, а также то, насколько их возникновение доступно наблюдению, бывает всегда связано с деятельностью самого общества, которая выражается так или иначе в деятельности большего или меньшего числа его членов. Идея закономерного развития определяет характер этой деятельности135. Творческая человеческая деятельность, результатом которой выступает право, не настолько детерминирована объек­тив­ными закономерностями его развития, чтобы не брать ее во внимание. Необходимо присмотреться к развитию права более внимательно и остановиться не только на длительных периодах его развития, но разобрать данные периоды детально. Очевидно, что закономерный результат был получен в результате многочисленных проб и ошибок, не в полной мере правильных правотворческих решений. Если намеренно не отслаивать все эти обстоятельства, то развитие права подобно лабиринту, единственно возможный выход из которого отыскивается путем многочисленных ошибочных вариантов. Поэтому ограничивать развитие права лишь объек­тив­ными источниками, обеспечивающими закономерность и поступательность, нам представляется в значительной степени односторонним. Иначе рассмотрение права в реальной действительности, в рамках которой оно содержит в себе недостатки и неправил

...