Г. С. Русман

Реализация принципа публичности в механизме освобождения от уголовной ответственности в связи с позитивным посткриминальным поведением

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.1

ББК 67.411

Р88

Автор:
Русман Г. С., кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного процесса, криминалистики и судебной экспертизы юридического института Южно-Уральского государственного университета (национального исследовательского университета).

Рецензенты:
Качалова О. В., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовнопроцессуального права имени Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия;
Машовец А. А., доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры судебной деятельности и уголовного процесса Уральского государственного юридического университета имени В. Ф. Яковлева.

В работе рассматривается роль государства в урегулировании уголовно-правового конфликта. Исследуются вопросы освобождения от уголовной ответственности как поощрительной формы уголовного судопроизводства с позиции реализации государством принципа публичности. Отдельное внимание уделяется особенностям и возникающим в правоприменительной практике проблемам реализации механизма освобождения от уголовной ответственности в связи с позитивным посткриминальным поведением.

Законодательство приведено по состоянию на 20 ноября 2022 г.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также практикующих юристов.

Текст публикуется в авторской редакции.

УДК 343.1

ББК 67.411

© Русман Г. С., 2023

© ООО «Проспект», 2023

ПРЕДИСЛОВИЕ

Как известно, в силу ст. 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства.

Данное фундаментальное положение имеет основополагающее значение в рамках общественно-­правовой деятельности государства и закрепляется в отраслевых законодательных нормах, регулирующих все сферы общественной жизни.

Особенно высокую значимость данная обязанность государства приобретает в рамках уголовного судопроизводства, в сфере которого защита прав и свобод человека связана с одновременным механизмом их существенного ограничения ввиду установленных законом мер процессуального принуждения, обеспечивающих уголовно-­процессуальную функцию государства. В этой связи, направление юридической мысли, связанное с поиском баланса между защитой прав человека и гражданина в рамках принудительного уголовно-­процессуального порядка и осуществлением государством своей публичной функции по борьбе с преступностью, не утрачивает своей актуальности.

Теоретические разработки концепций, учений, научно-­прак­ти­ческих положений в области уголовного судопроизводства позволяют сформировать широкую научную основу для обозначения существующих проблем не только научного толка, но и для усовершенствования правоприменительной практики, устранения коллизий и пробелов законодательной техники, регулирующих правовые отношения в области уголовного процесса.

В свою очередь, научный анализ данных положений позволяет найти пути решения имеющихся трудностей в механизме правового регулирования уголовно-­процессуальных отношений и предложить пути их совершенствование, сформулировать основополагающие постулаты, способные повлиять на развитие общества и государства, в котором высшая ценность — человек. Права и свободы личности остаются неизменным ориентиром для любой сферы жизнедеятельности государства, которое в своей деятельности должно опираться на понятия гуманизма и справедливости.

Аристотель связывал понятие справедливости с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения1.

Разделяя мнение о том, что роль уголовного судопроизводства как социального института, удовлетворяющего потребности общества (системы более высокого уровня организации), заключается в предоставлении обществу инструментария, обеспечивающего справедливость2, считаем необходимым рассмотреть вопрос об освобождении от уголовной ответственности как формы поощрения обвиняемого с позиции справедливого разрешения уголовно-­правового конфликта и с точки зрения реализации государством принципа публичности.

Согласно положениям ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона3.

В силу ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, 1966 года, каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, или при определении его прав и обязанностей в ­каком-либо гражданском процессе на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона4.

Вышеприведенные нормативные положения закрепляют в себе фундоментальные принципы уголовного судопроизводства Российской Федерации, такие как справедливость, публичность уголовного процесса, независимость и беспристрастность суда, соблюдение разумного срока судебного разбирательства. Они нашли свое особое отражение в национальном процессуальном праве, регулирующем уголовное судопроизводство. Неоднозначность имеющихся законодательных формулировок, отсутствие точных дефиниций и единообразного правового механизма их реализации обуславливают широкую научную и правоприменительную дискуссию, касающуюся принципов уголовного судопроизводства как масштабного правового стержня, пронизывающего все стадии уголовного судопроизводства и формирующего его основные цели и назначение.

Основополагающие постулаты в виде принципов уголовного процесса, формируют уголовное судопроизводство, влияя на его становление, устойчивость и развитие, в связи с чем, актуальность научных изысканий в этом направлении, на наш взгляд, бесспорна.

В рамках настоящего исследования предлагается авторское видение некоторых процессуальных аспектов реализации принципа публичности в рамках института освобождения от уголовной ответственности по позитивным посткриминальным основаниям (примирение с потерпевшим, деятельное раскаяние, назначение меры уголовно-­правового характера в виде судебного штрафа).

Своевременность настоящего исследования обусловлена необходимостью научного осмысления роли государства в урегулировании уголовно-­правового конфликта. Очевидны тенденции законодателя на поиск новых форм уголовного судопроизводства, позволяющих эффективно разрешать уголовные дела, исходя из принципа справедливости и гуманизма, при соразмерности процессуальных механизмов его разрешения и правовых последствий для участников такого конфликта.

Полагаем, что цель уголовно-­процессуальной деятельности государства не должна сводиться только к привлечению к ответственности и наложению наказания на преступника, в виновности которого необходимо предварительно удостовериться5, но и в развитии существующих эффективных способов разрешения уголовного дела с учетом как публичного, так и частного интересов лиц, вовлеченных в сложнейший государственный механизм судопроизводства.

Так, Конституционный Суд РФ высказывая позицию относительно освобождения лица от уголовной ответственности в связи с назначением судебного штрафа указывает, что введение данного основания освобождения лица от уголовной ответственности направлено на достижение конституционно значимых целей дифференциации уголовной ответственности и наказания, усиления их исправительного воздействия, предупреждения новых преступлений и в конечном счете — защиты личности, общества и государства от преступных посягательств6.

В настоящем исследовании мы используем понятие «поощрительные формы уголовного судопроизводства». Поощрительные формы уголовного судопроизводства — это система процессуальных производств, норм, правил и условий реализации уголовно-­процес­суальных поощрительных правоотношений при рассмотрении уголовных дел. Иными словами, в контексте данного исследования, поощрительные формы в уголовном судопроизводстве являют собой уголовно-­процессуальные отношения, возникающие при реализации предусмотренных уголовным и уголовно-­процессуальным законом поощрительных норм, влекущих прекращение уголовного преследования или уголовного дела с освобождением обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) от уголовной ответственности в связи с его позитивными посткриминальными действиями восстановительного характера, направленными на возмещение ущерба, заглаживания вреда и снижение своей общественной опасности.

В этой связи предлагается анализ института прекращения уголовных дел в рамках реализации таких поощрительных форм уголовного судопроизводства, как прекращение уголовного дела с освобождением от уголовной ответственности на основании примирения обвиняемого с потерпевшим (ст. 25 УПК РФ), с назначением меры уголовно-­правового характера в виде судебного штрафа (ст. 25.1 УПК РФ) и деятельного раскаяния (ст. 28 УПК РФ).

Глава 1.
ПУБЛИЧНОСТЬ КАК ФУНКЦИОНАЛЬНО-­СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ОСНОВА РЕАЛИЗАЦИИ МЕХАНИЗМА ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В СВЯЗИ С ПОЗИТИВНЫМ ПОСТКРИМИНАЛЬНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ

1.1. Понятие и сущность публичности в уголовном судопроизводстве

В философии права указывается на существование теории общей характеристики различных правовых идеологий, а именно, потребности в том, чтобы право способствовало разрешению общественных конфликтов посредством превращения (через улучшение и стилизацию) реальных конфликтов интересов, в первую очередь, в мнимые конфликты внутри права, чтобы работающие в данный момент судьи могли дать свой собственный ответ от имени права, сформулированный на основе ценностей, принципов, положений, ссылок и проекций, признанных существенными для права, то есть основанными на праве и сделанных на его основе выводах7.

В этой связи, вопрос о принципах права всегда занимал ученых, как философского направления, так и в рамках юридических наук. В философском смысле принцип есть теоретическое обобщение наиболее типичного, что констатирует и выражает закономерность, положенную в основу познания вообще или в основу ­какой-либо отрасли знания8. В этой связи принципом уголовного процесса может быть признано не каждое положение, в той или иной степени характеризующее организацию и деятельность органов дознания, следствия, прокуратуры и суда. Чтобы быть принципом, соответствующее положение должно определять в организации и деятельности этих органов главные, исходные моменты, из которых в свою очередь, следуют положения более частного характера9.

В представленном исследовании мы предлагаем глобально рассматривать понятие принципа уголовного процесса как своего рода элемента правового мышления10, отражающего в себе сформированные в результате устойчивого развития и становления правовые связи гражданина, общества и государства, а также процессуальные конструкции их взаимодействия друг с другом, направленные на разрешение имеющегося уголовно-­правового конфликта.

Данное понимание, на наш взгляд, позволяет объяснить природу принципа права, с одной стороны, как метода отражения в нем существующей действительности и уровня развития общества, государства и закона. Имеется в виду, что такой принцип процессуального права, например, как состязательность, предполагает наличие минимальных цивилизованных условий для его возникновения и последующего становления — соответствующий политико-­правовой режим государства, законодательную технику и нормотворческую деятельность, работоспособные правоохранительные и судебные институты государства, высокий уровень правосознания граждан.

С другой стороны, понимание принципа как элемента правового мышления в целом, позволяет говорить нам о том, что существующий и «осязаемый» правовой принцип (даже в отсутствие его нормативного закрепления), влияет на становление, устойчивость и развитие той сферы общественных отношений, в которых он первоначально стал ощутим, а затем окреп и стабилизировался. Динамика общественных отношений, а также изменение самого права, развитие социально-­правовой среды влияет на действие данного принципа также, как и сам выявленный принцип способен влиять на данные сферы и процессы. Иными словами, это взаимозависимые элементы правовой системы государства в целом. Принцип права является и методом регулирования общественных отношений, и формирующим началом той отрасли права, в которой он возник и получил свое развитие.

Об этом указывала Т. Н. Добровольская, отмечая, что категория принципов уголовного процесса объективна в силу того, что нормы уголовно-­процессуального, как и любой другой отрасли права, отражают объективные закономерности общественных отношений и представляют собой объективированное (выделено автором) выражение воли всего народа11.

Разделяя мнение о том, что принцип — это и элемент мировоззрения12, в рамках настоящего исследования нами предлагается анализ действия принципа публичности в уголовном процессе России при реализации института освобождения от уголовной ответственности по отдельным из нереабилитирующих оснований.

Напомним, что уголовно-­процессуальное законодательство России не давало определение понятию «принцип судопроизводства» никогда и такое определение являлось доктринальным13. Равно как и не имеется законодательного определения понятия «публичности» в уголовно-­процессуальном законе, несмотря на его очевидное системообразующее значение.

В этой связи В. Т. Томин указывал, что принцип не может начинаться с формулирования его в праве. Для того, чтобы законодатель сформулировал принцип в нормативном акте, нужно, во-первых, чтобы выражаемая им закономерность была свой­ственна данной отрасли права и, во-вторых, чтобы ученые абстрагировали его из всей совокупности правовых норм и господствующих представлений о них14.

По мнению А. С. Барабаша публичность не может рассматриваться как принцип уголовного процесса в силу того, что не соответствует этому понятию, поскольку под принципом, по мнению автора, понимается требование, реализация которого в уголовно-­процессуальной деятельности гарантирует достижение ее целей. В публичности, впрочем, как и в состязательности, ученый предлагает видеть начало, лежащее в основе соответствующей модели, которая, в свою очередь, предполагает свой­ственную только ей систему принципов. При этом указывается, что и то и другое начало находится за рамками процесса. «Они понятая суть общественных отношений, которые сложились в рамках социума под влиянием объективных факторов. У каждого начала своя познавательная схема реализации. Именно различие познавательных схем, а не совпадения или отличия в деталях формы должны быть основанием для разграничения моделей»15.

Публичность понимается как более масштабное и фундаментальное положение, нежели обычный принцип уголовного судопроизводства, поэтому его надо отграничить от принципов и наделить собственным «именем»16.

Иные авторы напротив, отмечают необходимость обязательного включения в систему принципов уголовного судопроизводства принципа публичности (официальности), который непосредственно разграничивает уголовный процесс от иных процессуальных отраслей законодательства17. Так, Т. Ю. Вилкова полагает, что перечень принципов, содержащихся в главе второй УПК РФ, должен быть дополнен принципом публичности18. Ю. К. Якимович отмечает, что хоть этот принцип и не предусмотрен УПК РФ, фактически наличие его вытекает из сущности уголовного процесса19.

На взгляд Л. В. Головко, современный уголовный процесс подчинен действию принципа публичности, который для данного вида судопроизводства является системообразующим20. Автор указывает, что невключение принципа публичности в перечень принципов уголовного процесса фактически стирает грань между уголовным процессом и гражданским процессом21 (в последнем действует принцип диспозитивности, в котором публичное начало, в отличие от уголовного процесса, является исключением из общего правила22).

Л. В. Головко, подчеркивает, с одной стороны, что, «публичность» есть не то явление, от которого можно просто-­напросто отказаться, иначе уголовный процесс перестанет быть процессом уголовным, превратившись в процесс гражданский или ­какой-то еще; с другой стороны указывает на то, что любая номенклатура принципов достаточно условна23.

«Публичность является основополагающим началом, которым предопределяется назначение уголовного процесса, природа и сущность уголовно-­процессуальных отношений, им пронизано все содержание уголовно-­процессуальной деятельности, как следствие, публичность должна рассматриваться в качестве принципа уголовного процесса»24, пишут О. И. Андреева и Т. В. Трубникова.

Таким образом неустанно продолжаются научные изыскания и поиски нормативного, законодательного проявления принципа публичности в уголовном процессе.

Отметим, что римскому праву было известно понятие публичного деликта (delictum publicum)25, то есть преступления, которые наказывались от имени римского народа, а взыскания по ним шли не частным лицам, а государству26.

К публичным деликтам относились: государственные и религиозные правонарушения, убийство родителей, подделка документов, фальшивомонетничество, прелюбодеяние, лжесвидетельство, ложный донос, обман на весах, насильственные действия, совершенные группой лиц. Отмечается, что указанные правонарушения, которые понимаются в настоящее время как уголовные преступления, в исследуемый период времени не выделялись как таковые, и, как следствие, они являлись публичными деликтами27; это правонарушения, которые затрагивали интересы общества в целом, преследовались государственными органами не только по жалобе и желанию потерпевшего, но и по долгу службы независимо от жалобы и желания потерпевшего и влекли за собой уголовные наказания28.

Публичные деликты, как правило, являлись противоправными действиями, по своим последствиям или по своей интенсивности представлявшими большую общественную опасность. Публичные деликты не являлись источниками обязательств. В период поздней республики ответственность наступала за деликты, совершенные с умыслом, то есть не всякое, но лишь виновное причинение ущерба влекло за собой обязанность возмещения29.

Что касается процессуальной стороны по делам о публичных правонарушениях, то, исходя из фундаментальных основ римского права, в соответствии с которыми «нет иска — нет нарушения», в республиканское время дела могли быть возбуждены только в случаях, если: 1) в законе имелся соответствующий иск или если претор этот иск давал; 2) такой иск подавался. Иными словами, каким бы преступление не было, если не было прямого иска (не предусмотрен законом и преторской практикой) или частная инициатива не проявлялась, деяние, нарушающее ­чьи-либо интересы, со стороны государства совершенно игнорировалось, если, конечно, не выходило, за определенные рамки. Однако, говорить так категорично нельзя, потому что римские магистраты в своей деятельности, в значительной мере, восполняя консерватизм древнего права, принимали к производству дела и разрешали их без особых формальностей30.

Таким образом, еще со времен римского права, разделялись понятия частного и публичного права применительно к регулированию общественных отношений, на основании чего происходило формирование основы для становления в последующем понятия юридической, в том числе уголовной, ответственности.

Более того, дифференциация деликтных обязательств на частные и публичные связано и с общественной опасностью совершенного правонарушения. Законодатель разграничивал общественный и частный интерес отдельно взятого гражданина, которому мог быть причинен личный имущественный (кража, уничтожение имущества) или личный неимущественный вред (обида, оскорбление).

Возможность разрешения такого правового или юридического конфликта путем предъявления соответствующего иска, наряду с взысканием штрафа, можно в рамках существующего уголовного и уголовно-­процессуального права сравнить с последствиями совершенного преступления, в рамках которых штраф — это наказание за посягательство на имущественные или личные неимущественные права гражданина, а право на предъявление иска связано с компенсацией и возмещением ему ущерба.

Такое понимание поощрительных форм судопроизводства позволяет нам порассуждать о возможности деликтного понимания института прекращения уголовного дела. Например, мы можем предположить, что существующий институт назначения судебного штрафа, предусмотренный ст. 76.2 УК РФ и ст. 25.1 УПК РФ, содержит в себе элементы delictum privatum, поскольку предполагает за совершение преступления небольшой или средней тяжести (то есть невысокой общественной опасности) возможность применения судебного штрафа наряду с возмещением ущерба или иным образом заглаживанием вреда.

Это, в свою очередь, может свидетельствовать о некотором сближении уголовного и гражданского права в части основания для возникновения обязательства (наступления юридической ответственности) — неправомерное причинение ущерба имущественным или неимущественным правам потерпевшего. И уголовное и гражданское право предусматривает схожий механизм возмещения причиненного ущерба — факт причинения ущерба, установление виновности, причинно-­следственная связь между действиями виновного и наступившими неблагоприятными последствиями. При этом деликтное правонарушение и уголовно-­правовое не вытекают из договорных правоотношений сторон, обязательства возникают исключительно в рамках случившегося противоправного, неправомерного проступка.

Считаем, что имеются сходства и в рамках процессуальных отраслей права (гражданского процесса и уголовного судопроизводства). Так, в рамках гражданского судопроизводства, допускается мирное разрешение спора путем заключения мирового соглашения, отказа от части исковых требований и т. д. Соответственно, в уголовном процессе — это возможность примириться с потерпевшим, добровольно возместить ущерб, раскаяться в содеянном, прекратить уголовное дело или уголовное преследование в связи с назначением меры уголовно-­правового характера в виде судебного штрафа. Приведенные формы разрешения уголовно-­правового конфликта предполагают личные усилия привлекаемого к уголовной ответственности лица как стороны по имеющемуся обязательству (с точки зрения реализации принципа диспозитивности, в том числе), где потерпевший — кредитор, имеющий право требования к должнику — обвиняемому31.

Отметим, что существующий уголовно-­процессуальный механизм разрешения уголовных дел невысокой общественной опасности, отнесенных к преступлениям публичного обвинения, не имеет, в отличие от гражданского процесса, такого инструмента, как отказ потерпевшего от требований к обвиняемому, поскольку нежелание потерпевшего привлекать к уголовной ответственности подсудимого не является основополагающим и единственным условием для решения вопроса о завершении производства по уголовному делу.

Возможность отказаться от обвинения предусмотрена законом только для гособвинителя (за исключением уголовных дел частного обвинения), тогда как сам факт преступления (невысокой общественной опасности), в первую очередь касается потерпевшего и его интересов. Соответственно, если процессуальный интерес к уголовному делу потерпевшим утрачен или нивелирован обвиняемым, принявшим все необходимые меры по устранению негативных последствий, то считаем необоснованным принятие государством на себя функции безо­говорочного карателя.

Таким образом, в нынешних условиях, несмотря на сходство с деликтным правонарушением, преступления небольшой или средней тяжести, являясь проявлением юридического, точнее уголовно-­правового конфликта, в качестве его сторон предусматривает не только потерпевшего и правонарушителя, но и обязательного участника в лице государства.

Следовательно, как пишет Л. В. Головко: «Государство творит уголовное судопроизводство, институционально конструирует его в организационном и процессуальном смыслах, затем участвует в нем, но не напрямую, а посредством образованных и легитимированных им органов и учреждений, их должностных лиц»32.

Возвращаясь к понятию публичности, напомним, что «в действующем российском законодательстве принцип публичности в наиболее полном виде сформулирован в ч. 1 и особенно ч. 2 ст. 21 УПК РФ»33, в силу которых обязанность осуществления уголовного преследования по уголовным делам публичного и частно-­публичного обвинения возложена на прокурора, следователя и дознавателя.

При этом понимание публичности как начала, а не принципа, не позволяет, по мнению А. С. Барабаша ее сводить к обязанностям органов государства по установлению события преступления, изобличению лица, совершившего преступление, и т. п. Указывается, что дело обстоит несколько иначе: эти обязанности вытекают из социально-­политической сущности публичности, основа которой заключается в том, что государство, в лице своих органов, принимает на себя ответственность оградить граждан, общество от преступных проявлений, обязуется перед ними быть активным в деле обеспечения их защиты. Реагирование на каждый случай преступления признается не частным, а государственным делом по реализации общих интересов, в рамках которых находится также соблюдение при расследовании и рассмотрении уголовных дел свобод, прав и законных интересов всех участвующих в уголовном судопроизводстве34.

В дореволюционной доктрине понимание преступления как посягательства, направленного «против охраняемых уголовною карою, в интересах публичных, правовых норм» повлекло за собой «не только признание публичного характера наказания, но и признание публичного значения тех процессуальных норм, через посредство которых обнаруживается материальная истина в отношении события преступления и виновника его»35.

В. С. Случевский указывал, что принцип публичности заключается в том, что совершившееся преступное посягательство на охраняемую государством правовую норму создает право государства на применение уголовной кары, осуществляемое в установленном законами процессуальном порядке уполномоченными на то лицами, независимо от воли потерпевшего лица36. Принцип публичности заключается и в публичном характере уголовного процесса, в силу которого уголовный суд развивает свою процессуальную деятельность не из интересов личных, а из интересов публичных, требующих неуклонного применения уголовной кары к виновнику совершившегося преступления, если только нет законных оснований для его безответственности37.

И. Я. Фойницкий указывал, что судебно-­уголовное право принадлежит к сфере публичного, государственного права не только потому, что органы уголовного процесса входят в систему государственных установлений, но и потому, что производство уголовных дел создает между подсудимым и государством отношения публичного свой­ства. Вследствие этого уголовное судопроизводство стоит в тесной зависимости от государственного строя данной страны и, в свою очередь, оказывает на него крупное влияние38.

При этом, автор раскрывает, что общественное или публичное начало уголовного судопроизводства состоит в том, что уголовно-­судебное разбирательство происходит в общегосударственных интересах, требующих не осуждения обвиняемого во что бы то ни стало, а правильного приложения уголовного закона путем полного раскрытия истины; наказание невинных вредит государству еще более, чем оправдание виновных. Отсюда автор указывает на необходимость: 1) ограничения государством в уголовном процессе произвола сторон естественно направленного на удовлетворение частного интереса обвинения или оправдания и 2) государственной помощи сторонам39.

Д. Г. Тальберг указывал, что форма уголовного иска в виде публичного обвинения имеет место во всех, так называемых, публичных преступлениях, которые наносят вред не только частным лицам, но и обществу, его безопасности и благосостоянию; сущность публичного обвинения выражается в том, что уголовное преследование возбуждается, по выражению закона «должностными лицами», т. е. по обязанности службы, независимо от воли потерпевшего от преступного деяния40. Автор пояснял, что связь уголовного процесса с публичным правом выражается в том, что государство является истцом в уголовных делах, преследуемых ex officio, не зависимо от жалобы потерпевшего, а также оказывает возможное содействие частным лицам в раскрытии преступлений, допускающих частное обвинение41.

В советской науке уголовно-­процессуального права под публичностью понималась деятельность органов власти и управления, осуществляемая независимо от воли и желания частных лиц, в силу возложенных государством на эти органы обязанностей. Само слово «публичный» в советском уголовном процессе применялось наравне со словами «официальный», «государственный», «общественный», «должностной»42.

Указывалось, что применительно к уголовно-­процессуальной деятельности принципом публичности называется такое построение уголовного процесса, в силу которого возбуждение, расследование и разрешение уголовных дела производятся следственными, прокурорскими и судебными органами в государственных интересах и в силу их должностных обязанностей, вне зависимости от воли и усмотрения граждан и организаций, интересы которых непосредственно могут быть затронуты преступлением43.

М. А. Чельцов определял принцип публичности через понятие «официальности», которое выражается в том, что возбуждение уголовного преследования, расследование и рассмотрение уголовного дела производятся государственными органами на основе их должностных полномочий в публичных интересах и независимо от воли и желания отдельных граждан и организаций, имеющих то или иное отношение к преступлению (обвиняемых и потерпевших)44.

Автор отмечает, что каждое следственное или судебное действие должно быть совершено соответствующим должностным лицом при наличии указанных в законе фактических данных. Таким образом, эти действия являются одновременно осуществлением и прав соответствующих должностных лиц и их публично-­правовых обязанностей45.

Многоуважаемый ученый полагал, что указанные действия совершаются в государственном интересе осуществления правосудия и достижения его целей — раскрытия преступления, изобличения и осуждения виновного и оправдания невиновного, а не в интересах и по воле отдельных граждан46. В связи с чем, автор приходит к выводу о том, что принцип официальности означает активность органов суда, прокуратуры и следствия47.

Согласно ст. 3 УПК РСФСР, суд, прокурор, следователь и орган дознания были обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления, принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию48.

Возбуждение уголовного дела и раскрытие преступления определялось как процессуальная обязанность соответствующих правоохранительных органов и должностных лиц. Отмечалось, что данные нормы воплощают государственное официальное начало, означающее, что уголовно-­процессуальная деятельность осуществляется в интересах государства, правосудия, общества и граждан независимо от усмотрения отдельных лиц или организаций и имеет своей задачей правильное разрешение уголовного дела49.

Соответственно, раскрывалось публичное начало уголовного процесса и через компетенцию суда, прокурора, органов следствия и дознания по возбуждению уголовных дел и через регламентированный законом порядок их возбуждения50.

Соотношение общественных и личных интересов, отношение государства к личности также выражается в категориях публичности и диспозитивности. Публичность — правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица и органы государства обязаны действовать от его имени и в его интересах. В случаях коллизии интересов государства и личности отдается предпочтение первым51.

Понимание принципа публичности как многоаспектной категории, позволяло утверждать о влиянии на него различных социальных факторов, вызывающих необходимость осуществления всего уголовного процесса, всей уголовно-­процессуальной деятельности, к которым относятся: реальная общественная опасность преступлений, необходимость обеспечения неотвратимости ответственности и наказания за совершенное преступление и защиты прав граждан, обеспечения их безопасности52.

Указывалось, что публичность, во-первых является мотивирующей силой правоприменителя, выступая в качестве двигателя уголовного судопроизводства; во-вторых, служит фактором, организующим средства уголовно-­процессуальной деятельности в направлении ее цели; в-третьих, пронизывает весь уголовный процесс, объединяя его стадии и производства в единое целое; в-четвертых, определяет центральную задачу уголовного судопроизводства — материальный (объективный) характер истины, устанавливаемой по уголовному делу; в-пятых, лежит в основе формирования типа, модели отечественного уголовного судопроизводства как процесса публично-­розыскного в досудебной части и публично-­состязательного в судебной части53.

А. В. Кудрявцева полагает, что принцип публичности в уголовном процессе означает обязанность государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, во всех случаях обнаружения общественно-­опасного деяния расследовать и разрешить уголовное дело, обеспечить права и законные интересы участников уголовного процесса. Автор справедливо полагает, что только сочетание принципа публичности и принципа состязательности определяет роль суда в разрешении уголовного дела и обеспечивает решение задач уголовного судопроизводства54.

Уголовный процесс, должным образом оснащенный многочисленными правилами, вынужден полагаться на профессионалов, которые уполномочены представлять обвиняемого и государство, что удаляет процесс правосудия от обычных людей и общин, вовлеченных и пострадавших от преступления. Жертва и обвиняемый здесь посторонние, лишенные возможности участвовать в решении собственного дела, что порождает гигантский бюрократический аппарат со своими собственными интересами55.

Выражение публичности в уголовном процессе понимается и в служении интересам общества и государства56. Основной заинтересованный субъект уголовного судопроизводства видится не в обвиняемом и не в потерпевшем (последний может быть удовлетворен и возмещением вреда вне зависимости от установления действительно виновного в совершении преступления), а в обществе… уголовный процесс предназначен для того, чтобы обеспечивать общественную потребность (потребность большинства законопослушных жителей страны) в правильном установлении значимых для уголовного дела обстоятельств, принятии на их основе законных, обоснованных и справедливых процессуальных решений57. Указывается, что обществу важно, чтобы освобожденный от уголовной ответственности не просто возместил ущерб потерпевшему, но и осознал постыдность своего поведения, не допускал его впредь. Освобождения от уголовной ответственности заслуживает только действительно раскаявшийся преступник, на что, следует ориентировать должностных лиц, участвующих в принятии решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) — на установление искренности раскаяния, поскольку проявление милосердия возможно только в отношении действительно раскаявшихся58.

При рассуждениях о том, что только раскрытие преступления способно обеспечить назначение уголовного процесса, закрепленное в ст. 6 УПК РФ, справедливо отмечается, что в законе напрямую не указывается на обязательность возбуждения уголовного дела, изобличение виновного, однако такая обязанность подразумевается, поскольку при наличии основания для возбуждения уголовного дела альтернативных законных вариантов действий перечисленным органам и должностным лицам не предоставляется59.

В этой связи Л. В. Головко выражает позицию, разделяемую нами, о наличии связи между принципом целесообразности и альтернативами уголовному преследованию60, полагая, что, например, институт отказа в возбуждении уголовного дела должен служить полноправной процессуальной формой освобождения от уголовной ответственности не только в связи с истечением сроков давности (п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), но и по всем остальным основаниям61.

Элементами публичности уголовного судопроизводства как его правовой основы в науке рассматриваются: 1) защищаемый интерес, который может включать интересы личности, общества, государства

...