ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ

Монография

Под редакцией
кандидата юридических наук, доцента
Т. П. Подшивалова,
кандидата юридических наук, доцента
Г. С. Демидовой

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.1

ББК 67.404

         П76

Рецензенты:

Камышанский В. П. — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права Кубанского государственного аграрного университета, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации; Кудрявцева А. В. — доктор юридических наук, профессор, судья Ставропольского краевого суда; Серова О. А. — доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой гражданского права и процесса Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации.

Под редакцией кандидата юридических наук, доцента Т. П. Подшивалова; кандидата юридических наук, доцента Г. С. Демидовой.

Монография посвящена исследованию вопросов установления, характеристики содержания и реализации принципов гражданского права. В книге дана общая характеристика принципов гражданского права; рассмотрены современные проблемы действия отдельных принципов гражданского права; исследован принцип добросовестности и его значение для гражданского оборота; проведен анализ принципа свободы договора; изучен принцип неприкосновенности собственности; подробно разобрано действие принципов гражданского права в регулировании прав на недвижимое имущество; изучены принципы права в регулировании отдельных видов частноправовых отношений. Значительная часть работы посвящена рассмотрению вопросов реализации принципов гражданского права. Большое внимание уделяется проблеме систематизации и иерархической связи принципов гражданского права. В работе приведена и проанализирована судебная практика, предлагаются решения актуальных проблем, связанных с реализацией принципов гражданского права.

Законодательство приводится по состоянию на ноябрь 2015 г.

Монография предназначена для преподавателей, аспирантов, магистрантов юридических вузов и факультетов, а также научных работников, занимающихся проблемами гражданского права, и практикующих юристов.

УДК 347.1

ББК 67.404

© Коллектив авторов, 2016

© ООО «Проспект», 2016

Авторский коллектив

1. Алексеев Андрей Анатольевич — доцент кафедры гражданского права и процесса Южно-Уральского государственного университета (национальный исследовательский университет) (далее — ЮУрГУ (НИУ)), кандидат юридических наук: § 3 главы 9.
2. Береговая Татьяна Александровна — доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук: § 4 главы 7.
3. Бондаренко Наталья Леонидовна — профессор кафедры адвокатуры Международного университета «МИТСО» (г. Минск), доктор юридических наук, профессор: § 2 главы 5.
4. Демидова Галина Степановна — заведующая кафедрой гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук, доцент: § 2 главы 8.
5. Ибрагимова Светлана Вахитовна — доцент кафедры гражданского права Пермского государственного национального исследовательского университета (далее — ПГНИУ), кандидат юридических наук: § 3 главы 1.
6. Ильясова Куляш Муратовна — главный научный сотрудник НИИ частного права, профессор кафедры частноправовых дисциплин Кас­пийского университета (г. Алматы), доктор юридических наук, профессор: § 5 главы 3.
7. Киминчижи Евгений Николаевич — адвокат, заведующий Центральной коллегией адвокатов Белгородской области: § 2 главы 1; § 4 и 5 главы 2; § 1 главы 5.
8. Комелькова Юлия Валерьевна — старший преподаватель кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ): § 2 главы 9 (в соавторстве с А. В. Тимошенко).
9. Комиссарова Елена Генриховна — профессор кафедры гражданского права и процесса Тюменского государственного университета, доктор юридических наук, профессор: § 1 главы 1.
10. Кубиц Галина Васильевна — доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат филологических наук, доцент: § 4 главы 1.
11. Кузнецова Ольга Анатольевна — профессор кафедры гражданского права ПГНИУ, заместитель декана юридического факультета по научной работе, доктор юридических наук, профессор: § 2 главы 2.
12. Либанова Светлана Эдуардовна — профессор кафедры конституционного права Уральского государственного юридического университета, доктор юридических наук: § 2 главы 3.
13. Лисицына Екатерина Анатольевна — старший преподаватель кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ): § 3 главы 8.
14. Личидов Александр Андреевич — соискатель кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ): § 2 главы 7.
15. Матвеев Антон Геннадьевич — доцент кафедры гражданского права ПГНИУ, кандидат юридических наук: § 4 главы 8.
16. Мелихова Анжела Валентиновна — доцент Эстонской Высшей школы предпринимательства Mainor (г. Таллин), директор учебного центра «ABConsult Õppekeskus», кандидат юридических наук: § 5 главы 7.
17. Ненашев Максим Михайлович — управляющий ООО «Юридическое партнерство “Бизнес и власть”», кандидат юридических наук: § 1 главы 4; § 1 главы 9.
18. Осипов Александр Арменакович — заместитель начальника отдела анализа и обобщения судебной практики Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда: § 2 и 3 главы 4.
19. Подшивалов Тихон Петрович — доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук, доцент: введение; § 3 главы 2; § 6 главы 3; § 3 и 4 главы 5; § 2 и 3 главы 6; § 3 главы 7.
20. Полич Светлана Байрамовна — заместитель председателя Арбитражного суда Челябинской области в отставке, доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук: § 4 главы 3.
21. Портянова Полина Дмитриевна — аспирант кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ): § 1 главы 8.
22. Пьянкова Анастасия Федоровна — старший преподаватель кафедры гражданского права ПГНИУ, кандидат юридических наук: § 1 главы 2.
23. Радченко Маргарита Владимировна — доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук: § 5 главы 8.
24. Рузанова Валентина Дмитриевна — заведующая кафедрой гражданского и предпринимательского права Самарского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент: § 3 главы 3.
25. Ряполова Ольга Андреевна — преподаватель кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ): § 1 главы 6.
26. Семерьянова Нина Анатольевна — доцент кафедры юриспруденции филиала ЮУрГУ (НИУ) в г. Нижневартовске, кандидат юридических наук: § 4 главы 4.
27. Сулейменов Майдан Кунтуарович — директор НИИ частного права Каспийского университета (г. Алматы), доктор юридических наук, профессор, академик Национальной академии наук Республики Казахстан: § 1 главы 3.
28. Тимошенко Анна Васильевна — доцент кафедры гражданского права и процесса ЮУрГУ (НИУ), кандидат юридических наук, доцент: § 2 главы 9 (в соавторстве с Ю . В. Комельковой).
29. Тужилова-Орданская Елена Марковна — заведующая кафедрой гражданского права Башкирского государственного университета, доктор юридических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации: § 1 главы 7.

Введение

Современная цивилистика нуждается в определении значения принципов гражданского права и их влияния на гражданский оборот. Значение принципов гражданского права проявляется в трех основных направлениях. Идеологическое значение состоит в том, что принципы гражданского права закрепляют ценности, имеющие наибольшее значение для гражданского оборота конкретной национальной правовой системы.

Нормативное значение основано на том, что принципы гражданского права формируют всю систему гражданского права. Принципы гражданского права есть непосредственный регулятор общественных отношений и содержат непосредственно правила поведения. При этом специальные нормы гражданского законодательства устанавливаются для реализации и развития идей, закрепленных в принципах гражданского права. Системообразующее влияние принципов гражданского права проявляется и в том, что толкование отдельных положений гражданского законодательства производится в аспекте действия и применения отдельных принципов гражданского права.

Правоприменительное значение выражается в ситуации, когда принципы гражданского права восполняют пробелы в правовом регулировании гражданских отношений. Принципы гражданского права могут применяться при решении конкретных гражданско-правовых споров, например при необходимости применять аналогию права в качестве средства преодоления пробела в праве.

Для гражданского права закрепление принципов важно тем, что в качестве способа правового регулирования гражданско-правовых отношений используется метод дозволения. Реализуя автономию воли, участники гражданского оборота могут вступать в отношения как урегулированные, так и не урегулированные нормами гражданского права. В ситуациях, когда возникшие по инициативе сторон отношения не урегулированы законодательством, применяют аналогию права, исходят из общих его начал (принципов).

В этом плане стоит отметить п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», в данном пункте ВС РФ указал, что положения ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права, подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в ст. 1 ГК РФ.

Именно обозначенное выше значение принципов для гражданского оборота и обусловливает внимание к теме закрепления и действия принципов гражданского права со стороны научного сообщества. Выбор заявленной темы исследования обусловлен тем, что в ней за основу взята динамика гражданско-правовых отношений по реализации принципов гражданского права.

На развитие гражданского законодательства напрямую влияют и экономические реалии жизни российского общества, и политическая сфера. Естественно, что такое влияние имеет объективный характер, но при этом оно далеко не всегда благотворно. Исходя из этого, наиболее ярко прослеживаются следующие тенденции в установлении и реализации принципов гражданского права. Во-первых, изменяется подход к принципам права как в современной юридической науке, так и в правоприменительной практике. Это связано с определением приоритетов в действии тех или иных принципов. Так, принцип приоритета действия международных норм и принцип верховенства права уступили принципу государственного суверенитета; принцип равенства участников гражданских правоотношений отошел на второй план и дал дорогу принципу предоставления специального правового режима; принцип действия своей волей и в своем интересе, принцип свободы договора ограничены каучуковыми нормами о публичном порядке.

Во-вторых, появились принципы с негативным содержанием, принципы-запреты. Так, в силу п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. В соответствии с п. 3 ст. 1 ГК РФ и ст. 10 ГК РФ принцип добросовестности наделен не только положительной составляющей, но и негативной — запрет на совершение заведомо недобросовестных действий.

Принцип всегда указывает на пределы и рамки применения права, а также на то, как и в соответствии с чем, в соответствии с какими установками должно осуществляться право, как его должны применять на практике, какой смысл оно в себе несет. Конечно, эти нововведения сами по себе неплохи, но дело в том, что тенденция все запрещать — не самый хороший способ регулирования общественных отношений, особенно отношений частного характера. Запретительное нормотворчество далеко не лучшим образом состыкуется с положениями ст. 55 Конституции РФ.

В-третьих, совокупность принципов гражданского права не образует взаимосвязанную, единую систему. Более того, в настоящее время, в условиях реформирования гражданского законодательства, можно обосновывать конкуренцию принципов при регулировании отдельных институтов гражданского права. Так, в вопросах применения преддоговорной ответственности (ст. 434.1 ГК РФ) противоборствуют принцип свободы договора (в части свободы от договора) и принцип добросовестности. При квалификации действий лиц, совершенных в обход закона, конкурируют сразу несколько групп принципов: с одной стороны — принцип законности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства в частные дела; с другой — добросовестности, правовой определенности, недопустимости получения преимуществ из недобросовестных действий.

Применяя доктрину снятия корпоративной вуали в отношении операционных, номинальных и недокапитализированных хозяйственных обществ, суд решает вопрос о конкуренции принципа добросовестности с принципом законности и принципом ограниченной ответственности участников и учредителей. При оспаривании права на недвижимую вещь, зарегистрированного в установленном порядке, разнонаправленно действуют принцип противопоставимости (п. 1 ст. 2 Федерального закона от 21.07.1997 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним») и принцип внесения (п. 2 ст. 8.1 ГК РФ).

Давайте рассмотрим пример, когда принцип добросовестности находится в противодействии с такой основой гражданского законодательства, как идея о том, что физические лица и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК РФ). Например, заемщик не способен погасить долг, обеспеченный залогом, и извещает об этом кредитора, при этом сумма основного долга значительно ниже стоимости заложенного имущества. Кредитор в свою очередь не обращает взыскание на заложенное имущество сразу же, а ждет, когда размер штрафных санкций возрастет до такого уровня, когда они и сумма основного долга будут выше цены заложенного имущества, что позволит упростить взыскание. В описанной ситуации возникает дилемма: либо кредитор недобросовестен, либо его действия не имеют противоправной цели, поскольку он действует в своем интересе, на что имеет полное право, а предпринимательская деятельность обладает свойством риска, в данном случае для должника.

В описанной выше ситуации нет одного полностью правильного ответа, есть только то решение, которое будет наиболее аргументировано. Дело в том, что, когда речь заходит о добросовестности и обходе закона, мы попадаем на своеобразную пограничную территорию, где буквальный, формальный подход не позволит решить конфликт, а опору приходится искать в судебном усмотрении. Нельзя дать четкое понятие добросовестности, она воспринимается интуитивно, но при этом является правовым критерием соблюдения закона. Поэтому каждый юрист может дать свое решение в этой конфликтной ситуации. И представляется, что кредитор действовал недобросовестно.

Обозначенная проблема конкуренции принципов гражданского права может быть решена только путем определения иерархии принципов, их субординации. Как вариант при определении системы принципов гражданского права можно исходить из того, что чем абстрактнее и универсальнее идея, отражающая тот или иной принцип, тем он значимее в иерархии принципов. Чем абстрактнее принцип, тем более исключительный характер он носит исходя из правила lex specialis derogat lex generalis.

Исходя из этого, наиболее абстрактный, универсальный и исключительный — это принцип добросовестности, и именно в его пользу может быть решен вопрос о субординации принципов гражданского права. Конечно, обозначенный подход неоднозначен, но вопрос о субординации принципов поднимает даже не теория гражданского права, а судебная практика. Характерно высказывание одного из английских судей в решении по подобному спору: «Добросовестность является наиважнейшим принципом, преобладающим даже над фундаментальным принципом самостоятельной правосубъектности компании»¹.

Принцип добросовестности имеет столь важную роль во многом в силу того, что он увеличивает правовую определенность. Необходимо понимать, что добросовестность не вносит неопределенности в правовом регулировании, так как этот принцип вообще не касается буквы закона, а касается духа закона, его смысла. Именно поэтому применение норм о запрете обхода закона во многом основано на целевом толковании того закона, который обошли. Установление запрета обхода закона — это средство компенсации нехватки закона, устранения неоднозначности закона, средство толкования закона, уяснения духа закона.

Конечно же, обозначенные выше тенденции применения принципов гражданского права не исчерпываются указанным здесь, в самой монографии приводится значительное число аспектов развития гражданского законодательства по вопросам закрепления и реализации принципов гражданского права.

Перед авторами настоящей монографии стояла цель проведения комплексного исследования проблем реализации принципов гражданского права в сложных условиях реформирования гражданского законодательства, конвергенции публичного и частного права.

Подготовка настоящей монографии стала возможной благодаря усилиям ученых, представляющих разные академические и научные институции России и зарубежных стран. Именно такой состав авторского коллектива позволил системно исследовать принципы гражданского права и их реализацию, рассмотреть множество аспектов действия принципов гражданского права, проанализировать принципы гражданского права с разных позиций и разных теорий правопонимания.

Вопросы понятия, характеристики и реализации принципов гражданского права представляют интерес не как некие абстрактные теоретические положения, они имеют острейшую практическую значимость. Поскольку общие положения, как действующие наиболее широко, должны быть осмыслены и обоснованы особенно тщательно и всесторонне. Совершенствование юридического осмысления статики и динамики принципов гражданского права связано с множеством проблем. Дальнейшее развитие гражданского законодательства и совершенствование практики применения его норм диктуются потребностями общества и требуют всесторонней разработки теоретических и практических вопросов, связанных с принципами гражданского права.

Глава 1.
Общая характеристика принципов гражданского права

§ 1. Принципы гражданского права и их ролевая ценность в различных гражданско-правовых предметных областях

Принципы права — привычный, общепризнанный и знаковый компонент всякой правовой отрасли. Их смысловая картина в современной доктрине масштабно расписана и вполне удовлетворительно объяснена. Стремительно развиваясь, это направление исследования имеет свои результаты. Принципы не только стали узнаваемыми «в лицо» и вполне юридически осознанно прижились в общеправовом лексиконе, но и встали на «правоприменительное крыло». Судебная практика перестала применять принципы обезличенно, «выявляя» общие (или основные) принципы ГК РФ, и стала именовать их общими положениями ГК РФ, а также допускать смешение общих положений гражданского законодательства со смыслом гражданского законодательства².

Не менее значим и тот факт, что вслед за гражданским законодательством они обрели теоретическую и практическую нагрузку в отраслях законодательства, когда-то отпочковавшихся от гражданского права, — трудовом, семейном, жилищном, земельном. Надлежит признать, что произошел радикальный разрыв с тем положением, которое в конце ХIХ в. охарактеризовал С. В. Пахман применительно к общим началам права, указав, что это та тема, которая «изображает собой знак вопроса». Ученый отмечал, что материала по принципам, имеющим положительную научную основу, накоплено много; отдельные вопросы до известной степени разработаны, а общие начала составляют как бы камень преткновения³. Благодаря трудам цивилистов ХХ в. теория цивилистических принципов вышла из тьмы, но положение, при котором принципы «царствовали, но не правили», сохранялось до 1994 г. Так, накануне принятия ГК РФ 1994 г. О. Н. Садиков отмечал, что «в уяснении принципов гражданского права и их действия полученные научные результаты надлежит оценивать как более чем скромные»⁴.

Отмечая наличные достижения в этой «высокой области цивилистического знания, направленного на глубокое освоение смысла и назначения отрасли гражданского права»⁵, нельзя не увидеть, что современную тему принципов все же во многом сопровождает теоретико-литературный «шлейф». Методика такого подхода во многом предопределена связью правовых принципов с иными социальными регуляторами и правовой идеологией. Безоглядная эксплуатация последней «тематической метки», дополняемая неизбежной «литературной» частью в виде пункта «понятие и признаки принципов…», с последующим проникновением в «логическое нутро» одного или нескольких из них, приземлила не одно квалификационное исследование по теме принципов. Несмотря на ту «новаторскую» смысловую оболочку, которую авторы, идущие в науку, стремятся задать формулировке названия каждой следующей темы «про принципы», всякое новое квалификационное исследование оказывается в большей мере похожим на предыдущие.

Не будем ставить под сомнение важность традиционного, и не лишнего по своей сути, подхода к исследованию принципов гражданского права. Благодаря имеющимся трудам научное сообщество, причастное к теории принципов, расширилось, а значит, растет и вероятность циркуляции научных идей в целях поддержания темы в актуальном состоянии и ее новаторском развитии. Однако обратим внимание на то, что аксиологическая значимость имеющихся традиционных подходов и их результатов начинает ослабевать. Накал полемики истощается, обретая повышенную критичность со стороны одних авторов по отношению к другим, тогда как исследовательское поле принципов начинает нуждаться в исследованиях, направленных на анализ и обобщение актуальных достижений судебно-арбитражной практики, которые были бы связаны с толкованием и уяснением применяемых норм права с помощью принципов.

Начинает ощущаться и ослабление привычно констатируемого наукой положения о том, что «принципы помогают преодолеть пробелы в праве». Это доктринальное выражение, фактически уже ставшее устойчивой сентенцией, давно ожидает своего подтверждения за счет предметного исследования судебной практики в этом вопросе, не обходясь простейшими приемами иллюстрации из судебной практики со ссылкой на участие принципов в закрытии пробелов. Настоятельно нуждаются в исследовательском анализе социально-правовые функции отдельных институтов и конструкций, сопряженные с соответствующими принципами гражданского права⁶. Аспекты эти весьма трудоемкие, но им надлежит войти в современную теорию принципов, подвинув те, которые с течением времени уже вышли из разряда первоочередных, однако продолжают оставаться в научной эксплуатации как по-прежнему актуальные.

Научные времена изменились. Современные принципы гражданского права, прошедшие очистку от «идеологического шлака» (О. Н. Садиков) и перестав исполнять роль «идеологического камуфляжа» (Ю. К. Толстой), сегодня уже «и царствуют, и правят». Надо только разобраться, на каком уровне гражданского права они «царствуют», а на каком «правят», будучи реально связанными с практикой реализации и правоприменения. Гносеологическая ценность принципов гражданского права — быть достойным фоном для последующего развития теории принципов, но не тоном современной теории о них. Пора переходить к синтезу полученных результатов для глубокого проникновения в закономерности действия принципов.

Выход на социально-догматический уровень исследования принципов гражданского права в связи с конкретными социально-правовыми явлениями предполагает наличие необходимых методологических ориентиров. Один из них продиктован подвижностью самого понятия «гражданское право» и его внутренней многомерностью. Как отмечал в 1927 г. П. И. Стучка, определить гражданское право нелегко. Оно по объему и по объекту меняется по времени и по месту⁷. Учет этого обеспечит эффект ясности всего формального аппарата принципов гражданского права, позволив избегать еще нередко встречающегося дисбаланса между исходными теоретическими посылками и конечными выводами о существовании тех или иных принципов гражданского права.

Привычными гранями гражданского права как нормативно-властного образования были и остаются подотрасли, институты, нормы. Законодатель не наделил их собственными нормативными обобщениями в виде принципов, эта компетенция отошла к доктрине. Как отмечает В. В. Ершов, в зависимости от сферы правового регулирования возможно выделить межотраслевые принципы права, отраслевые принципы российского права и принципы отдельных институтов⁸. Не будем отрицать такого деления принципов права, и гражданского в том числе. Оно не исключает другие доктринальные классификации, которых может быть несколько в зависимости от критериев, избираемых авторами, — ведь классификация, в отличие от систематизации, это не законодательное дело. Заметим лишь, что в основе приведенной классификации лежат критерии «советского» гражданского права, когда понятия «отрасль права», «сфера правового (на уровне отрасли) регулирования», «отрасль законодательства» были, по сути, синонимами. Нельзя не признавать, что действующее нормативно-правовое пространство уже не советское, и оно обрело более детальную дифференциацию, а сам термин «гражданское право» стал объемным и многомерным, что нельзя не учитывать в такой «заглавной» тематике, как принципы.

Гражданско-правовая среда многоуровневая, и ее предметные области не исчерпываются лишь догмой гражданского права и наукой гражданского права. Сегодняшним показателем зрелости отдельных частей права, его подсистем, является возможность явственного восприятия относительно автономных ее предметных областей: отрасли законодательства; учебной дисциплины; области науки; юридической практики.

Вопрос не только и не столько связан с рациональным использованием терминологии, посвященной принципам гражданского права (хотя и он важен), сколько с определенностью исходного уровня исследования гражданского права, который явится соответствующей платформой для формулировки тех или иных гражданско-правовых принципов и аргументом в разграничении их со смежными гражданско-правовыми явлениями. Важен и эффект ясности того формального аппарата, который лежит в основе выделения тех или иных принципов, что позволит исключить дисбаланс между исходными теоретическими посылками и конечными выводами о существовании тех или иных принципов гражданского права, которое во всех его проявлениях – явление системное.

Многомерный характер термина «гражданское право» и проникновение в его наполнение позволяет увидеть, в общем-то, общеизвестное: оно в равной мере способно институализироваться как в нормативной форме, так и в теоретико-практической на уровне доктрины, учебной дисциплины, судебно-арбитражной практики. Различая эти сферы в теме принципов, мы получаем определенность относительно смыслового содержания термина «гражданское право», по отношению к которому решается проблема его принципов.

Границы между этими взаимосвязанными системами весьма условны, но, имея различный характер содержательных элементов и взаимосвязей между собой, они являются самостоятельными, образуя одно целое — собирательное понятие «гражданское право». В юридической науке подобное предметное деление традиционно, а потому детально на нем останавливаться нет смысла. Примем его как данность и вспомним предостережение Е. В. Васьковского о том, что «прежде чем изучать гражданское право, необходимо все рассмотреть, откуда оно происходит… Наблюдение над юридической жизнью показывает, что гражданско-правовые нормы, т. е. правила, определяющие взаимные отношения людей в частной жизни, возникают не одинаковым путем, существуют в различных формах…»⁹.

Актуальность данного суждения не утрачена и по сей день. За ним стоит структура научного знания о принципах гражданского права с учетом наполняющих его предметных областей. Способность постичь смысл гражданско-правовой «многослойности» обеспечивает понимание того, что в гражданско-правовой материи нет принципов «ради принципов». В каждой предметной области гражданского права актуализируются те принципы, которые отвечают ее целевому назначению: принципы гражданского права как отрасли (нормативные и интерпретационные); гражданского законодательства (нормативные); принципы, формулируемые в процессе преподавания учебной дисциплины («готовые» нормативные и интерпретационные); принципы, вырабатываемые наукой в целях углубленного познания и освоения гражданского права (интерпретационные); наконец, принципы, вырабатываемые самими участниками гражданских правоотношений в процессе реализации права.

Заметим, что рефлексия на подобную дифференциацию предметных полей не столь важна, например, в области конституционного права, где правовые принципы выполняют роль важнейшего идеологического инструментария. Здесь принципы развивают дух и букву Конституции¹⁰. Их формальная атрибутика в этой области регулирования не столь значима. Здесь принципы, наряду с духом, буквой, смыслом, идеями Конституции и, конечно, ее нормами, транслируют содержательное наполнение Основного закона.

Не имеет автономного значения это деление и в отраслях публичного права, где, несмотря на продолжающуюся дискуссию о принципах-идеях и принципах-нормах, большинство ученых склоняются к тому, что принципы, именуясь правовыми, являются однопорядковыми с нормами права явлениями¹¹. Представители публичных отраслей права сегодня в меньшей степени находятся в плену той проблемы, которая на данном этапе не утратила своей актуальности в сфере цивилистики, — проблемы соотношения объективного и субъективного в теме принципов. Так, в уголовном и уголовно-процессуальном праве нормативность признается важнейшим свойством принципов, а потому суждения о принципах, в том числе конституционных, здесь чаще ограничиваются только конкретными юридическими формами, к которым сведены принципы. Как отмечает Э. В. Талапина, «практически нереальным является применение принципов в практике органов исполнительной власти (к примеру, трудно вообразить решение конкретного административного дела на основании принципов, а не “статьи такой-то)»¹².

Вряд ли стоит отрицать, что понятием «гражданское право» охватывается не только формализованное пространство, но и та фактическая среда, в которой совершаются индивидуальные акты, со всей их простотой, незамысловатостью и целесообразностью, по сути своей не противоречащие алгоритму гражданско-правового регулирования. Это так называемое гражданское право в его не юридическом («народном») смысле, когда отношения участников имущественной жизни устанавливаются не по формальным, а в большей степени по материальным критериям.

Как замечал исследователь русского права А. Стоянов, «люди и вещи — суть факты. Отношения власти и обязательства — вот где моменты юридические»¹³. Здесь есть такие индивидуальные акты, как, например, потребительское поведение, инициатива участников имущественной сферы и т. д. Все это в совокупности составляет «социальный образ» гражданского права с его несистематизированными обобщениями рационального характера, где существуют имущественные традиции, обыкновения, привычки, не выходящие за границы гражданско-правовой правомерности: «равный не имеет власти над равным», «договоры должны исполняться»; «потери должны возмещаться» и др.

В аспекте восприятия гражданского права в социальном масштабе речь идет не о застывшем, формальном и пограничном (в смысле наличия границ) образовании в виде отрасли права, института, конструкции, а о том гражданском праве, по которому «живут все» в обычном социуме, интуитивно подчиняясь духу гражданского права, не сталкиваясь с его нормами¹⁴.

Отражая общие закономерности отношений, совершаемых по поводу обмена благами, они создаются участниками этих отношений соответственно этим отношениям. В связи с этим можно утверждать, что каждый участник гражданских правоотношений имеет собственные принципы как результат формирования у него представлений о нормальной жизнедеятельности. Несмотря на то, что эти принципы относятся к обыденному сознанию, они обладают регулятивным характером, внося свою лепту в упорядочивание отношений по типу саморегулирования. Не исключено и появление «инородных тел» — тех принципов, которые в случае «меры» с правом формальным окажутся противоречивыми или просто неверными.

Употребляя понятие «гражданское право» в столь его широком, социальном значении, мы находим ему столь же широкое понятие — «принцип гражданского права». В этой плоскости восприятия гражданского права и его принципов нет тех «головоломных» проблем (нередко надуманных), которые сопутствуют тематике принципов в их объективном значении и чьим местом бытия названа правовая реальность. При таком формате восприятия гражданского права можно не рефлексировать на тип правопонимания и источник вычленения или создания соответствующего принципа, которым руководствуется лицо, формулируя для себя или для контрагента установленных отношений согласительные принципы. Как результат эмпирического сознания они представляют собой традиционные убеждения, во многом идущие от менталитета, идейные, чувственно-рефлекторные, мировоззренческие, обывательские принципы, положенные в основу поведения лиц, образуют те или иные формы их саморегуляции, порожденные равенством и диспозитивностью участников имущественных отношений. Всех их в угоду логическим привычкам русского языка принято и удобно именовать принципами. Теми принципами, которые порождены духом господствующего правопорядка, а не точным знанием имеющейся нормы. Их регулятивная, а на самом деле установочная функция обеспечивает динамику гражданско-правовой среды, ее устойчивость и адекватность. Этот пласт регулирования, в общем-то, не остается без внимания науки¹⁵.

Обозначение этой неформальной сферы бытия гражданского права было необходимо для того, чтобы исключить суждения о принципах гражданского права вне привязки их феномена к социальному, отраслевому, законодательному, научному и учебно-образовательному назначению. Все эти, по сути своей разные субстанции, также «принципы». У каждой из них свое содержание, своя система, и каждая из них также носит имя «гражданское право». Не расчленяя эти субстанции, мы рискуем получить противоречивые следствия.

«Примерка» принципов гражданского права применительно к отрасли позволяет увидеть их двоякую роль. С одной стороны, они осязаемая часть ее нормативно-правовой материи — гражданского законодательства как формы существования его источников, с другой — весьма распространенный и удобный инструмент теоретического анализа отрасли, подотрасли, института и отдельных норм. Естественно, встает недвусмысленный вопрос: о каких принципах идет речь — о принципах как инструменте анализа отрасли или об атрибутивном элементе гражданского законодательства.

Не будем забывать, что проблема принципов гражданского права на сегодняшнем этапе его развития — это уже в меньшей степени проблема идеологическая с ее необозримыми логическими пределами, а в большей степени проблема утилитарная, связанная с внедрением темы принципов в сферу правоприменения.

Часть права, как известно, может признаваться отраслью лишь «при наличии специфических юридических черт: принципов, функций, методов, механизма регулирования, а также названных структурных признаков и известного обособления соответствующего законодательства»¹⁶. Переход в эту, уже более замкнутую и ограниченную плоскость бытия гражданского права априори предполагает сужение того набора, который присущ первому безразмерному понятию гражданского права. Это сигнал к тому, что принципы гражданского права надо связывать с правовой материей, тем самым придавая им объективность. Вне этой связи они будут сомнительными, неавторитетными, неверно сформулированными. В связи с этим воспроизведем то определение принципов отрасли права, которое давалось еще в праве социалистическом, но которое, при верном очерчивании отраслевых границ сегодня, остается актуальным.

Согласно этому определению, принципы отрасли — это «объективно обусловленные начала права, в соответствии с которыми оно развивается, которые лежат в основе системы законодательства. Это нормы наиболее общего содержания, которые фиксируют важнейшие направления и способы правовой регуляции социальной деятельности людей»¹⁷. Отметим, что, как ранее, так и сейчас, для целей объективизации принципов одного лишь «духа» гражданского права здесь недостаточно. Дух остается, но добавляется право, уточним — право позитивное, со всей его существующей догматикой. Ремарка о праве частном важна и значима не как повтор всего того, что сказано о гражданском праве как праве частном и его принципах, а в первую очередь для того, чтобы обозначить разницу в подходах к теме принципов в отраслях права публичного и права частного.

Разграничивая субстанции бытия гражданского права, следует принять подтвержденное временем и судебной практикой положение о том, что в праве есть основные (заглавные) начала гражданского законодательства и иные принципы. Несмотря на более удобное для доктрины положение о том, что термин «основные начала» и принципы гражданского законодательства это «одно и то же»¹⁸, более логичным будет остаться на позиции их разграничения, основываясь на нюансах законотворческой мысли.

Принципиальные сходства и различия между основными началами гражданского законодательства и принципами уже можно назвать устоявшимися. В числе различительных «оттенков», сопровождающих основные начала, — их абсолютная равнозначность по нормативной природе: все они «родом» из раздела «Общие положения», а значит, работают «сверху вниз», через всю гражданско-правовую периферию. Отсюда их роль как исходных технико-юридических начал построения как отдельно взятого нормативно-правового акта, так и системы гражданского законодательства. Это предопределяет их самотождественность самим себе с отсутствием надобности прибегать к специальным логико-гносеологическим процедурам их понимания.

Нет сомнений и в том, что все они в своей совокупности в равной мере служат информационным отражением тех основных связей, которые удерживают весь законодательный гражданско-правовой каркас. Как отметила Н. П. Асланян, «категория “начала частного права” позволяет концептуализировать процесс смысловой развертки понятия “частное право”, выделить его “субстанциональное ядро”, его имплицитную “генетическую составляющую”, с исчезновением которой явление, этим понятием обозначаемое, утрачивает свою функциональную ориентацию». Как отмечает автор, терминологическая единица «основные начала гражданского законодательства», введенная ст. 1 ГК РФ, отражает гносеологический смысл категории «начала частного права», рассматриваемого в догматическом аспекте¹⁹. Являясь «правилами применения всех правил», они обеспечивают наличие общего знаменателя для остальных норм.

Эти начала адресованы всем: законодателю, создавшему эти формализованные логические обобщения, с которыми он не вправе вступать в противоречие; федеральным органам исполнительной власти, не до конца оставившим стремление придать нужному гражданско-правовому явлению «ведомственный» характер; участникам имущественных отношений; суду и даже такому обезличенному субъекту, как практика правореализации, которая должна приводиться в соответствие с основными началами гражданского законодательства (а не наоборот). Это узкая группа исходных законодательных установлений, отражающих коренные, фундаментальные особенности, с учетом которых созданы все иные гражданско-правовые законодательные построения.

Иные нормативы, именуемые принципами, или подпадающие под них как не противоречащие духу и смыслу гражданского права обобщения, не относимые к головным, мы именуем иными принципами гражданского права как отрасли. Это совокупность универсальных правил, «черпающих» свою силу и авторитет из начал основных, носящих от них производный характер, и концентрирующих на нормативном уровне особенности узкой группы конкретных гражданско-правовых норм. Нельзя принимать за случайность то формально-логическое разнообразие, которое ввел в ГК РФ законодатель, назвав оснополагающие принципы основными началами, а все иные, живущие в «теле» отрасли гражданского права — как иные. Эти иные принципы имеют разное нормативное выражение. Они либо названы принципами в тексте самого нормативного акта, либо формулируются за счет слияния смысла какой-то группы норм, либо принципом объявляется название статьи дословно или с отступлением.

Последний прием можно встретить довольно часто. Например, эквивалентность как принцип гражданского права²⁰, что соответствует ст. 423 ГК РФ «Цена договора», принцип оборотоспособности обязательственных прав, обобщающий содержание нормы о перемене лиц в обязательстве (ст. 382 ГК РФ «Перемена лиц в обязательстве») и др. Этот прием выведения нормы-принципа из системы более частных норм-предписаний в масштабах гражданско-правовой отрасли вполне приемлем. Каждая статья закона как наименьшая его структурная единица вместе с ее названием, образующим часть текста соответствующей нормы, является частью общей смысловой системы под названием отрасль гражданского права. Надо признать, что такие принципы, с помощью которых выдаются отдельные обобщения, не относящиеся к основным началам гражданского законодательства, имеют право быть. Однако необходимые условие их доктринальных формулировок — они как феномены, передающие смысл права, должны обладать теми же правилами в формулировках, как и нормы права, которым присущи «эспрессивная нейтральность»²¹, спокойствие, бесстрастность²² с использованием прескриптивного (предписывающего, должного) характера изложения, в противовес декларативному.

Утверждение об относимости «найденных», «вычлененных» или сформулированных к предмету отрасли гражданского права будет верным, если принципы отвечают также требованиям «взаимосвязи, взаимообусловленности, качественной определенности, а также непохожести друг на друга²³. Подобные требования необходимо учитывать во избежание противоречивости и взаимоисключаемости одного принципа другим. Так или иначе принцип, названный в праве или сформулированный без участия законодателя, в проекции отрасли гражданского права должен быть не просто вычленен, а соотнесен с соответствующими отношениями. Как убедительно указал В. Н. Протасов, «каждый правовой принцип (за исключением надуманного) можно разнести по принципам-связям». Под принципами-связями автор имеет в виду отношение или группу соответствующих отношений, чей нормативный смысл отражает содержание заявленного принципа. Как верно заметил автор, «в этом качестве они выступают информационным отражением в праве основных связей, реально существующих в правовой системе»²⁴.

Чем больше постигается динамичная гражданско-правовая отрасль, тем больше принципов рождается «на свет». И процессы эти объективно взаимообусловлены. Однако надо помнить и о пределах распространенности принципов в позитивном праве, чтобы не прийти к такому положению, когда оно окажется переполненным принципами, которые по причине их значительного числа неизбежно будут конфликтовать и девальвироваться, а правоприменитель придет к ощущению, что «все право состоит из принципов», с чем, по понятным причинам, согласиться нельзя.

Без принципов и их демонстрации невозможно обучать гражданскому праву — их не только научное, но и педагогическое удобство стало общепризнанным. Средневековым юристам принадлежит изречение о том, что «мудрый не тот, кто знает о каждом предмете в отдельности, а тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего, ибо в некотором смысле он знает все, подпадающее под общее»²⁵. Со всей абстрактностью и объемностью писаного нормативного материала (по сравнению с отраслями публичного права) гражданское право должно быть доступно для изучения. Слишком многое надлежит объяснить, а потому словоупотребление, связанное с понятием «принцип», выполняющим роль обобщающего гражданско-правового символа, в этой предметной области гражданского права преобладает.

Однако нередко принципы, используемые в процессе познания дисциплины, отождествляются с принципами отрасли гражданского права — теми, которые служат опорой в правореализации и правоприменении. Поэтому надо договориться, что принципы гражданского права, столь необходимые в процессе его освоения, это иные — ситуационно-практические формы обобщений, произвольные и субъективные, так как продиктованы логикой познавательного процесса. Они интерпретационные, умозрительные, их может быть больше или меньше, условием их состоятельности является непротиворечие нормам гражданского права как отрасли.

Без принципов невозможно и научное «умопостижение» гражданско-правовой действительности. Как утверждал в свое время французский методолог Гейнекций, «главное основание всех наук заключается в уразумении принципов и стройном сочетании с ними известных выводов». В обоснование этого вывода Гейнекций приводит поэтическое сравнение, суть которого в следующем: «Юрист, который гоняется за бесконечными частностями, похож на человека, который сидит на берегу морском и старается пересчитать все отдельные волны. Набегает волна за волной; разбиваются они друг о друга, а тот терзается душой, что не может узнать всего числа их»²⁶.

Поэтому «наука выявляет, обосновывает, изучает и систематизирует их (правовые принципы). Она не “придумывает”, а “открывает” заложенные в праве принципы, показывает их роль, значение, содержание и функционирование»²⁷. Как любая правовая доктрина, эти принципы имеют собственное теоретическое и практическое значение: в них интеллектуальная и идеологическая основа действующего позитивного права — они отражают достижения практического опыта, правовой мысли, закономерности развития общества, а также оказывают информационное и ориентационное воздействие на сознание людей. В этом последнем качестве проявляется их коммуникативная функция, благодаря которой определенная юридическая информация, содержащаяся в теоретических источниках, сообщается лицам, реализующим правовые предписания.

Все эти значимые функции доктринальных принципов не есть синоним их нормативной значимости, о чем иногда ученые забывают. На доктринальном этапе их бытия они лишь вид правовых идей, являющихся частью научного и профессионального правосознания. Они оформляют итоги познания гражданского права как явления, являются исходными положениями для организации и осуществления предстоящих исследований, а главное — являются способом накопления информации, нарабатываемой различными видами юридической практики и передаваемой затем законодателю. В этом их ценность и юридическая значимость.

Как и принципы, вырабатываемые в процессе изучения гражданского права, они также результат абстрагирования, присущего любому познанию, т. е. отвлечения от многообразных, второстепенных свойств и явлений объективной действительности. Отсюда и природа принципов гражданского права как науки и учебной дисциплины — языковая и письменная.

Аргументируя вышесказанное, напомним, что в юридической литературе уже давно проведено деление понятий на понятия науки и понятия права. Более определенным оно стало в постсоветской науке благодаря исследованиям, посвященным юридическим конструкциям. В отечественной науке, вслед за немецкими учеными, впервые поставившими вопрос о юридических конструкциях, развернутые суждения о них высказали профессора А. Ф. Черданцев, С. С. Алексеев, Н. Н. Тарасов. Ученые разделили все конструкции на теоретические и нормативные в зависимости от плана их рассмотрения и обращения к соответствующим функциям. Если юридическая конструкция выражается в организации нормативного материала и в силу этого является фактором определенного регулятивного воздействия, то ее следует расценивать как нормативную, а если эта конструкция используется в гносеологическом отношении, то она должна интерпретироваться как теоретическая.

К сожалению, эти трудозатраты представителей общеправовой науки, выполняющей по отношению к другим отраслям правоведения методологическую функцию, не слишком учитываются в процессе познания принципов гражданского права и его принципов.

Подводя итоги, отметим важное. В границах всего гражданско-правового масштаба принципы имеют единое руководящее (направляющее) значение. Из какой его субстанции берутся эти принципы — вопрос не второстепенный. Приведенное «горизонтальное» разграничение принципов гражданского права на уровне предметных гражданско-правовых областей помогает приблизиться к пониманию этого. Такой подход не способен расстроить созданную теорию принципов, но может стать ее дополнением для целей социально-догматического подхода к исследованию принципов гражданского права.

§ 2. Понятие «принцип гражданского права» в аспекте концепции гражданско-правовой формы

Практически не осталось в науке гражданского права вопросов, которые не были бы в той или иной степени освещены в трудах ученых. Вряд ли стоит размышлять над степенью обоснованности отдельно взятых конструкций, — главное то, что все мыслимые вопросы если не детально описаны, то хотя бы поставлены в проблемном аспекте. Первый и важнейший этап науки по существу завершен: выявлены основные категории и конструкции, составляющие предметную область цивилистики. Однако на следующем этапе еще предстоит сделать многое, от описания явлений перейти к изучению их взаимного влияния друг на друга, установлению системных связей и механизмов регулирующего воздействия на общественные отношения.

Одно из центральных мест при доктринальном исследовании цивилистических конструкций уделяется категории «принцип гражданского права». Вне всякого сомнения, роль правовых принципов как системообразующих основных начал трудно переоценить, а потому даже при исследовании частных проблем правового регулирования авторы с неизбежностью обращаются к проблематике принципов права, иногда явно, но чаще — сами того не замечая.

Поэтому было бы логично обратиться к одному из аспектов рассматриваемой категории, на который внимание особо не обращают, хотя лежит он, что называется, на поверхности.

Все многообразие подходов к определению понятия принципа права можно свести к двум основным течениям. Первое образуют выводы, согласно которым под принципом права понимаются руководящие идеи, исходные для определенного круга юридических норм, отражающих специфику и направленность правового регулирования²⁸. Приверженцы приведенного подхода рассматривают принципы права как явление, предшествующее нормотворческой деятельности. Другие, напротив, убедительно доказывают, что о принципах права возможно говорить исключительно при их нормативной регламентации, в связи с чем принципы, не зафиксированные в нормах права, не могут воздействовать на общественные отношения²⁹. Несложно увидеть, что второй подход тесно связан с понятием о принципах права как о результате нормотворческой деятельности.

Вместе с тем оба указанных подхода, а также их комбинаторное рассмотрение, получающее распространение в последнее время³⁰, затрагивают лишь так называемую объективную сторону категории, именуемой «принцип права». Диалектика же познания и динамики правовой материи настоятельно заставляет поставить вопрос о возможности субъективного понимания принципов права.

Задача эта не из легких, и ее нельзя вот так просто разрешить или хотя бы сформулировать. Определенную помощь в этом может оказать иная общетеоретическая проблема, концептуально известная как «правовая форма».

Правовая форма, как это следует уже из самого наименования интересующей нас научной категории, представляет собой такое средство объяснения явлений общественной жизни, которое призвано обеспечить обоснование юридических последствий в единичных актах поведения участников общественных отношений. При этом акты поведения, соответственно, могут быть рассмотрены в качестве содержания правовой формы либо в качестве элемента такого содержания. Обоснование этому видится в том, что право выражает идеологическое представление о базисных явлениях, представляя собой способ нормативной регуляции поведения людей в конкретных жизненных ситуациях. Однако при таком подходе мы имеем дело с понятием права в объективном смысле, т. е. как совокупности общеобязательных правил поведения, охраняемых мерами государственного принуждения.

Вместе с тем юридические последствия человеческого поведения носят ярко выраженную субъективную природу, поскольку характер таких последствий предопределяется свойствами индивидуального поведения, преломленного сквозь призму норм объективного права — моделей элементарных общественных отношений, являющихся основной правомерного поведения. Исходя из этого и учитывая критерий соответствия поведения нормам объективного права, мы можем указать на два вида правомерного поведения: возможное и необходимое, поскольку в одном случае нормативная модель ориентирует участника общественного отношения на возможные варианты поведения, в другом же — устанавливает необходимые требования к поведению. Нарушение предусмотренных объективным правом моделей возможного или необходимого поведения влечет за собой признание отсутствия правовых последствий, а в ряде случаев признает наличие юридических последствий, но с отрицательным содержанием, что выражается в наложении мер юридической ответственности. Подробное освещение указанных вопросов выходит за пределы нашего исследования, но из них следует важный вывод о том, что возможное и действительное поведение участников общественного отношения представляют собой в правовом измерении элементарное содержание правовой формы.

В защиту этой идеи можно сослаться на многочисленные случаи употребления рассматриваемого понятия. Так, правовые нормы являются одним из видов правовой формы, или, точнее, формой самого объективного права. При этом они «служат руководством для государственной оценки конкретного поведения людей как поведения правомерного или неправомерного (противоправного), или же вообще безразличного с точки зрения права…», справедливо писал Н. Г. Александров³¹. В юридической литературе понятие правовой формы также используется для выражения сущности деятельности органов власти. Е. Е. Тонков, например, указывает, что «юридические формы государственной деятельности следует рассматривать как организационно-управленческие действия управомоченных субъектов, которые всегда связаны с совершением юридически значимых действий в порядке, определенном законом»³².

При таком воззрении нормы, закрепляющие принципы гражданского права, представляют собой форму права гражданского. Однако форма права, традиционно рассматриваемая как имеющая отношение к объективному выражению права, нормативному его содержанию, имеет свою «субъективную» антитезу, иначе именуемую «правовой формой». Перестановка слов в данном случае имеет важное значение, позволяя различать разнородные, но близкие во многом правовые конструкции.

Немаловажно и то, что в обоих контекстах понятие правовой формы связано с использованием норм материального и процессуального права, т. е. в данном случае также можно говорить о применимости понятия правовой формы в субъективном смысле. Следовательно, сформулированный нами ранее вывод свидетельствует также о диалектической взаимосвязи объективного и субъективного права, о единстве самого понятия о праве и дает основание для вывода о том, что правовые формы поведения находятся в зависимости от содержания норм права.

Раскрытие природы и значения категории правовой формы столь же просто, сколько и затруднительно. Простота эта заключается в том, что коль скоро содержанием правовой формы является возможное или необходимое поведение участников общественного отношения, то правовой формой его будет отношение правовое, иначе — правоотношение. Сложность же состоит, с одной стороны, в том, что в юридической науке используются как минимум три относительно самостоятельных понятия о правоотношении. Но прежде всего она заключается в том, что «в одно и то же понятие невозможно вместить все существенные стороны взаимодействий и все аспекты взаимосвязей юридических феноменов»³³, в роли которых в нашем случае будет выступать возможное или необходимое поведение участников общественного отношения и порождаемые им (поведением) правовые последствия, все вероятные взаимосвязи которых не укладываются в единое понятие о правоотношении. Правоотношение — лишь один из видов правовой формы, существующий наряду с другими ее проявлениями.

Соглашаясь с В. А. Беловым в том, что категория правовой формы используется для оценки поведения субъектов как возможного и (или) необходимого с учетом требований закона³⁴, следует указать, что такое определение сущности рассматриваемой категории в полной мере соответствует требованиям научного познания правовой действительности.

Использование правовой формы как парадигмы (устойчивого образа мышления) обосновано с точки зрения общих методологических принципов научного исследования. Посредством правовой формы происходит юридическое познание, т. е. такое познание общественных явлений, результаты которого находят свое нормативное воплощение и закрепление как типовые, образцовые модели возможного и (или) необходимого поведения субъектов.

Юридическое познание характеризуется тем, что оно (помимо иных характеристик) является объективным по своему содержанию, интерсубъективно по способу трансляции (всегда предполагает определенный адресат), а равно является ценностным по предназначению³⁵. Отсюда следует важность самой категории правовой формы как основы юридического познания, поскольку сама эта категория используется для оценки поведения субъектов в их взаимоотношениях между собой, проявляемых как возможное и (или) необходимое поведение, объективно складывающееся в обществе.

Хотелось бы отметить и вероятностный критерий оценки поведения субъектов, которым является критерий разумности. Разумность наиболее тесным образом связана как с самим поведением субъекта, являясь основанием такого поведения и предопределяя направленность такого поведения, и, кроме того, имеет четко выраженные субъективно-объективные характеристики. Именно критерий разумности предопределяет многообразие правовых форм возможного и необходимого поведения, поскольку их существование зависит от многих факторов, включая гарантированность, фактическое проявление и т. д. Так, например, разумно, что субъективное право обеспечивается встречной обязанностью и существовать без такой обязанности не может. Напротив, секундарные права существуют без гарантирующей их реализацию обязанности, поскольку гарантией их реализации выступает предписание объективного права (закона). Вместе с тем и субъективное право, и секундарное право представляют собой правовые формы возможного поведения субъекта.

Значительный материал для осмысления категории «правовая форма» можно позаимствовать в процессуальной правовой теории. И хотя мы не имеем намерения дать развернутый анализ существующим интерпретациям «процессуальной формы» — вида правовой формы, следует обратиться все же к некоторым выводам ученых-процессуалистов. Основанием этому является справедливое утверждение В. Ф. Яковлева о воздействии гражданско-правового метода правового регулирования на гражданский процессуальный метод регулирования³⁶, поддержанное в том числе рядом процессуалистов, в частности Ю. К. Осиповым, В. В. Ярковым, указавшими, что, «поскольку взаимоотношения субъектов сфер деятельности строятся на автономии, равенстве и диспозитивности, соответственно, их процессуальное положение в определенной степени также строится на этих началах. Поэтому черты материально-правовых методов, например гражданско-правового, проникают в арбитражный процессуальный метод регулирования, включают в него начала диспозитивности»³⁷.

Рассматривая соотношение гражданского права и гражданского процессуального права, К. И. Комиссаров приходит к выводам, что отраслевая самостоятельность процесса и права аналогична соответствию таких философских категорий, как форма и содержание: «Последнее требует соответствующей ему формы, но не подчиняет ее себе. Развитие формы хотя и протекает в тесном взаимодействии с содержанием, тем не менее основывается на своих собственных закономерностях… В несколько ином, но столь же допустимом повороте соотношение права и процесса может быть отождествлено с соотношением цели и средств, с помощью которых она достигается… Цель и средство ее достижения находятся в диалектической взаимосвязи. И все же относительно друг друга они являются самостоятельными понятиями. Средство нельзя рассматривать в качестве подчиненного составного элемента цели подобно тому, как цель не входит в состав средств, с помощью которых она достигается»³⁸.

Равно таким же образом содержание возможного и (или) необходимого поведения как основание понятия права в субъективном смысле требует соответствующей ему (поведению) формы, в зависимости от того, является ли это поведение, например, фактическим или юридическим, но не подчиняет эту форму. Отсюда вполне объяснимо и многообразие значений самого понятия «право», которым оперирует современная цивилистическая доктрина. Вместе с тем закономерности развития правовой формы зависят от целей и средств правового регулирования. Используя различные сочетания средств и применяя их в различных целях, мы получим многообразие правовых форм.

Цели правового регулирования зависимы от особенностей объекта, на который направлено поведение сторон, и в конечном счете производны от самого поведения. Этот вывод основан на том, что «существование права представляет собой социальную реальность, отменить которую невозможно даже тем, кто осуществляет государственную власть»³⁹. Содержание же права (в субъективном смысле) состоит в возможном и (или) необходимом поведении субъектов — непосредственной социальной реальности, предопределяющей содержание права.

Наиболее последовательным сторонником такого подхода является В. А. Белов, который, указывая на возможность существования ряда таких юридических форм общественных отношений, которые не могут быть сведены к правоотношениям в их традиционном понимании («связке» из субъективного права и юридической обязанности), закономерно задается вопросом: «…либо каноническое представление о субъективном праве и юридической обязанности как единственно возможном содержании гражданского правоотношения является неоправданно узким и не охватывает всего многообразия гражданских правоотношений, существующих в действительности, либо наряду с гражданским правоотношением существуют и другие правовые формы общественных отношений со своим самостоятельным содержанием, не сводящимся к субъективным правам и юридическим обязанностям»⁴⁰.

Учитывая известное многообразие подходов к определению юридического понятия о принципе права, актуальным является выяснение вопроса о понятии правовой формы, способах ее выражения, с тем чтобы предмету нашего исследования дать всестороннее и объективное обоснование, непротиворечивое в своем изложении и способное стать фундаментом для последующих теоретических разработок заявленной проблематики вообще. Однако решение поставленной задачи вряд ли возможно в рамках одного только нашего исследования. Потому ограничимся лишь попыткой сформулировать понятие правовой формы и попыткой раскрыть содержание этого понятия, главным образом, поставив перед собой вопрос, претендующий на значение научной проблемы, еще только требующей своего решения.

Диалектика формы права и его социального содержания имеет решающее значение для нормального функционирования правовой системы общества. «Содержание права, — писал Л. С. Явич, — главное, но, сколько бы мы ни меняли это содержание, каким бы прогрессивным оно ни стало, если оно не найдет специфичную для права структуру, форму, ожидать результата от этих изменений невозможно»⁴¹. Можно обратить внимание на то, что в высказывании Л. С. Явича употребляется несколько иное понятие, чем то, о котором мы писали выше, а именно — «форма права» вместо «правовой формы».

Однако, рассуждая о смысловом различии между ними и указывая, что правовая форма «может выступать в качестве формы экономического развития, формы государственной политики, формы научно обоснованного управления социальными процессами, формы гуманистических или нравственных идеалов индивида и общества», а форма права «может рассматриваться и как форма целесообразной правовой системы, и как форма части целого (система, структура и элементы права), и как форма систематизации законодательства (инкорпорация и кодификация), и как форма реализации права (правоотношения и другие пути и способы воздействия правовых норм на регулируемые общественные отношения)»⁴², Д. А. Керимов по существу использует к интересующему нас явлению понятие формы права. Но такое смешение двух понятий в целом характерно для отечественного правоведения.

Р. О. Халфина отмечала, что «объективная обусловленность правовой формы общественных отношений содержанием регулируемых отношений — одна из основных закономерностей права»⁴³. Отсюда следует важное замечание о том, что само содержание общественного отношения обусловливает его правовую форму, что в конечном итоге предопределяет набор правовых средств, адекватно способных регулировать определенную группу общественных отношений. Отсюда также явно следует и то, что сама природа общественного отношения «диктует» законодателю и юридической практике допустимые и необходимые пределы правового регулирования и способы такого регулирования.

В частности, такое замечание находит подтверждение при решении вопроса о надлежащих способах защиты права собственности, где давно признано, что такой способ всецело предопределен природой спорного правового отношения, предполагающего возможность вещно-правовой защиты.

Наиболее известным является понимание правовой формы как комплекса норм или институтов, опосредующих определенный вид общественных отношений⁴⁴. Такое определение страдает тем недостатком, что оно сближает понятие правовой формы с понятием правового института. Указание на различие между ними, которое состоит в том, что «при конструировании правового института отправляются от права, от закономерностей самой надстройки», а «понятие правовой формы определенного вида общественных отношений конструируется из определяющего значения содержания»⁴⁵, ничего не привносит в возникающее разногласие.

Между тем следует признать более правильной позицию А. Б. Бабаева и В. А. Белова, которые, проведя всесторонний анализ существующих мнений о понятии правоотношения, убедительно показали, что концепция правоотношения как юридической (правовой) формы общественного отношения, безусловно, является самой перспективной с точки зрения своего научного развития⁴⁶.

В самом понятии правоотношения как юридической формы общественных отношений уже заложено основание в виде содержания общественных отношений, но между тем, не всякое общественное отношение облекается в форму правоотношения, и уж тем более не устраняется противоречие между понятием правового института и правовой формой как комплекса правовых норм и институтов.

Не спасает положения и указание на то, что в понятие правовой формы включаются институты различных отраслей права, регулирующих определенную группу общественных отношений⁴⁷.

Например, сегодня не находится приверженцев мнения, что регулируемые различными отраслями права отношения собственности в совокупности составляют единую целостную систему правоотношений. Да, с точки зрения канонической доктрины и конституционно-правовое, и гражданско-правовое, и даже уголовно-правовое регулирование общественных отношений собственности опосредуется правоотношением. Но это, напротив, свидетельствует о том, что в результате не происходит уточнение фактического содержания общественных отношений, не учитывается природа их, что ведет к отождествлению понятия правовой формы в предложенном Р. О. Халфиной варианте с правовым институтом.

Такая позиция ученого продиктована условиями, в которых она осуществляла свои исследования. И вряд ли о чем-либо ином, кроме как о правоотношении, можно было всерьез высказываться в ситуации беспредельного торжества марксистко-ленинской идеологии.

Однако вернемся к принципам гражданского права. Приведенное отступление демонстрирует единство объективного и субъективного начал правовой формы, что предопределяет возможность рассмотрения нормативно закрепленных в ст. 1 ГК РФ начал в качестве объективной правовой формы при их нормативном закреплении, а их содержание в процессе реализации — в качестве субъективной правовой формы.

Ничего удивительного в таком противопоставлении нет. Принципы гражданского права являются непосредственно действующими началами, определяющими не только характер правовой оценки возможного/необходимого поведения участников гражданского оборота, но также и сами представляют собой результат оценки общественных отношений, определяя «вектор» возможного либо необходимого поведения участников таких отношений.

Воспользовавшись предложенным В. А. Беловым понятием о гражданско-правовой форме, легко заметить, что принципы гражданского права (1) представляют собой результат научного анализа (2) случаев оценки общественных отношений и их элементов (3) нормами гражданского права, который может выражаться (4) в утверждении либо отрицании возможности и (или) необходимости определенного поведения участников этих отношений.

Понятное дело, что в принципах гражданского права не столь легко определить меры возможного/должного поведения либо иные поведенческие возможности. Хотя при пристальном изучении каждый из принципов, как минимум, можно определить как критерий осуществления субъективного гражданского права. А наличие критерия само по себе является знамением оценки. Далее, принципы гражданского права, несмотря на нормативное свое закрепление, свое развитие получают в результате доктринальной, а в большей степени правоприменительной деятельности, что позволяет определить их конкретное содержание, условия реализации и пределы воздействия на общественные отношения. Тем самым принципы гражданского права во многом (в содержательном смысле − в основной степени) представляют собой результат научного либо правоприменительного анализа гражданско-правовой нормы. Ну и, разумеется, условия и пределы реализации принципов являются свидетельством допустимого либо порицаемого в правовом смысле поведения участника общественного отношения. Тем самым названные В. А. Беловым характеристики правовой формы справедливо применимы к принципам гражданского права.

Исходя из этого, полагаем возможным определить понятие принципа гражданского права как правовой формы, воплощающей требования к наиболее целесообразному (возможному и (или) необходимому) поведению участников однородных общественных отношений, направленному на достижение материально-правового результата.

§ 3. Принципы и функции гражданского права

XXI век — век научно-технических достижений. Не проходит и года, чтобы ученые не заявили о новых открытиях, которые в лучшую сторону меняют жизнь людей. Лучшие умы человечества работают над технологиями в медицине, генетике, биологии, астрономии, физике, робототехнике и др. При мирном развитии человечества жизнь людей недалекого будущего будет проходить в мире высоких технологий.

Оправдывая ожидания общества, право должно быть надежной опорой человечеству и нациям в век научно-технических достижений, экономических и культурных изменений. Одним из приоритетных направлений правовых исследований по пониманию материи права является изучение принципов и функций права, как в общетеоретическом, так и в отраслевых аспектах. Как отметил М. И. Байтин, прежде всего в принципах и функциях раскрываются и конкретизируются сущность и социальное назначение права⁴⁸. Принципы и функции права выполняют в своей отрасли роль системообразующего фактора, определяют содержание всех других отраслевых норм, придают отрасли характерные особенности, специфические черты, позволяющие в том числе отграничивать одну отрасль права от другой.

Под принципами права в литературе понимаются начала, руководящие идеи, в соответствии с которыми осуществляется правовое регулирование общественных отношений⁴⁹. С. С. Алексеев определяет правовые принципы как основные руководящие начала (основные идеи), которые находят свое закрепление в нормах соответствующей отрасли права, направляют развитие и функционирование всей правовой системы⁵⁰. В. Ф. Яковлев отмечает, что принципы раскрывают содержание отрасли права в аспекте основных идей правовой политики, требований, заложенных законодателем в этой отрасли права⁵¹. Принципы права могут быть закреплены прямым и косвенным способом: при прямом закреплении правовая норма воспроизводит определенный правовой принцип, а при косвенном способе принцип может быть выведен из конкретных правовых норм. Российские законодатели избрали прямой способ закрепления принципов гражданского права в форме норм-принципов⁵².

О. А. Кузнецова выделяет признаки норм-принципов гражданского права. Во-первых, нормы-принципы содержат правила самого общего характера, не определяя конкретных прав и обязанностей субъектов гражданского права; во-вторых, они закрепляют основополагающие положения, определяющие содержание всех гражданско-правовых норм, имеют первостепенное значение для гражданского права, определяют его главные черты, являются суммарным выражением содержания других правовых норм; в-третьих, нормы-принципы имеют общегражданский правовой характер, т. е. их действие распространяется на все подотрасли и институты гражданского права; в-четвертых, они обладают большей юридической силой по сравнению с другими нормами права⁵³.

О. А. Красавчиков, отмечая отсутствие единого мнения ученых относительно круга и содержания принципов гражданского права, в свою очередь выделил принципы: сочетания государственного планового руководства развитием народного хозяйства страны с хозрасчетными интересами предприятий, преимущественной защиты права государственной собственности, свободы в осуществлении гражданских прав в соответствии с их социальным назначением, добросовестности в исполнении гражданских обязанностей, равенство субъектов гражданского права⁵⁴.

Г. А. Свердлык дифференцировал принципы советского гражданского права на общеправовые, межотраслевые, отраслевые, специфические подотраслевые. Среди отраслевых автор выделял следующие: принцип инициативы субъектов советского гражданского права; принцип взаимного сотрудничества субъектов гражданского права; принцип добросовестного осуществления субъектами советского гражданского права прав и обязанностей в соответствии с их социальным назначением в социалистическом обществе⁵⁵.

Ю. Х. Калмыков в своей работе «Принципы советского гражданского права» обозначил пять отраслевых принципов: всемерной охраны и укрепления социалистической собственности, подлинного равноправия советских граждан, содействия в обеспечении материальных и духовных потребностей граждан, всемерной охраны их имущественных и личных интересов, товарищеского сотрудничества и взаимопомощи, осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением в социалистическом обществе⁵⁶.

При анализе перечня изложенных принципов обращает на себя внимание выделение советскими учеными в качестве гражданско-правового принципа — принципа равенства (равноправия) субъектов гражданского права. Принцип равенства участников гражданских правоотношений, учитывающий теперь в полной мере частные права, интересы и свободу граждан, получил закрепление в ГК РФ и практически единодушно выделяется учеными-цивилистами в качестве принципа гражданского права.

Равенство, как принцип российского гражданского права, заключается прежде всего в отсутствии власти и подчинения между участниками гражданских правоотношений (даже в тех случаях, когда участниками правоотношений выступают публично-правовые образования), отсутствии противоречащих закону преимуществ, льгот и привилегий у отдельных участников гражданского оборота, наличии равных возможностей у всех участников. Равенство возможностей участников гражданских правоотношений может выражаться в том числе в предоставлении дополнительных гарантий экономически более слабым участникам гражданского оборота.

Среди других принципов, рассматриваемых советскими учеными и нашедших закрепление в российском гражданском законодательстве, названы принципы добросовестности и свободы в осуществлении гражданских прав (диспозитивности).

В настоящее время принцип добросовестности закреплен в ГК РФ (п. 3–4 ст. 1 ГК РФ). По мнению Т. В. Дерюгиной, принцип добросовестности устанавливает равновесие интересов, требует проявлять известное внимание к чужим интересам, поэтому его применение должно выражаться во взвешивании своих интересов с позиции возможного нанесения вреда интересам других лиц, при этом каждый субъект правоотношения должен осуществлять права сообразно закону, договору и т. д.⁵⁷

Принцип диспозитивности был поддержан и разрабатывался еще советскими учеными-цивилистами. Так, О. А. Красавчиков отмечал, что диспозитивность в гражданском праве — основанная на гражданско-правовых нормах юридическая свобода (возможность) субъектов гражданских правоотношений осуществлять свою правосубъектность, приобретать субъективные права, определять в известных пределах их содержание, осуществлять их, распоряжаться ими⁵⁸.

Диспозитивность в гражданском праве является нормой-принципом и закреплена в п. 2 ст. 1 ГК РФ (лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе), а также в п. 1 ст. 9 ГК РФ (лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права). Как замечает В. Ф. Яковлев, правовая свобода присутствует и осуществляется на всех этапах гражданско-правового регулирования, она заложена на уровне гражданско-правовых норм, которые имеют рамочный характер, оставляя широкое поле для волеизъявления самого субъекта, или диспозитивный, позволяя субъектам устанавливать свои правила, имеющие юридическую силу⁵⁹.

По мнению О. А. Кузнецовой, участники гражданских правоотношений могут сами создавать для себя субъективное гражданское право или обязанность, поэтому принцип диспозитивности является отражением принципа «все, что не запрещено законом, дозволено», он может быть назван правонаделительным и дозволительным⁶⁰.

Если советское гражданское право основывалось на всемерной охране и укреплении социалистической собственности, ее преимущественной защите, то действующее гражданское право исходит из принципа неприкосновенности собственности (п. 1 ст. 1 ГК РФ), при признании частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (п. 1 ст. 212 ГК РФ), равной защите прав всех собственников (п. 4 ст. 212 ГК РФ).

Принцип свободы договора является отраслевым принципом гражданского права. По мнению С. С. Алексеева, свобода договора как высшее выражение юридически значимой свободы воли участников гражданских отношений наряду с юридическим равенством участников гражданских отношений и неприкосновенностью гражданских прав — важнейшее демократическое завоевание России, предназначенное для конституирования последовательно правового и политического строя российского общества⁶¹.

Государство, не вмешиваясь в частные дела, предоставляет участникам гражданского оборота возможность самим без каких-либо сторонних разрешений определять свои гражданские права и обязанности путем вступления в договорные отношения. В ГК РФ большое число статей посвящено договорам, а одна из них, ст. 421, непосредственно посвящена свободе договора. Данная статья содержит императивы нормы-принципа свободы договора: свобода в заключении договора; возможность выбора вида договора, как предусмотренного, так и не предусмотренного законом или иными правовыми актами; свобода в заключении смешанного договора; свобода выбора контрагента по договору; определение его условий. Свобода предусмотрена гражданским законодательством и в изменении условий договора, а также его прекращении по взаимному согласию сторон.

Следующим принципом российского гражданского права законодатель называет принцип необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, который также может быть назван достижением российского гражданского законодательства. Принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав основан на гарантиях права каждого на свободное использование своих способностей и имущества для любой правомерной деятельности, свободе любых видов творчества: литературного, художественного, научного, технического и др.

При рассмотрении принципа беспрепятственного осуществления гражданских прав нельзя не упомянуть о пределах осуществления гражданских прав. Граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, совершают любые гражданско-правовые действия, не запрещенные законом. Среди запрещенных видов деятельности можно выделить действия в обход закона с противоправной целью, ограничение конкуренции, злоупотребление доминирующим положением на рынке и др. Если субъект гражданского права действует в соответствии с требованиями добросовестности и разумности, и запрета на это действие нет, то иных внешних препятствий для него быть не должно.

Принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав взаимосвязан с другим гражданско-правовым принципом — недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Как отмечает О. А. Кузнецова, принцип недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела является гарантией существования принципа необходимости беспрепятственного осуществления гражданского права, а последний — условием существования первого; по ее мнению, принцип необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав обращен, прежде всего, к обладателю субъективного гражданского права, он очерчивает возможности и границы его собственного поведения, а границами поведения других участников гражданских правоотношений являются юридические императивы принципа недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела⁶².

Принцип недопустимости вмешательства кого-либо в частные дела охраняет частных лиц от неправомерного вмешательства в их правомерную деятельность любых иных субъектов (государственных и муниципальных органов, юридических лиц, граждан). Поскольку в соответствии с принципами диспозитивности и беспрепятственного осуществления гражданских прав граждане и юридические лица свободны в осуществлении любой деятельности, не выходящей за установленные законом пределы, то никто по собственному усмотрению не вправе принудить данных лиц к совершению гражданско-правовых действий без их волеизъявления.

Принципы обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты берут начало в ГК РСФСР 1922 г. В ст. 2 Кодекса определялось, что споры о праве гражданском разрешаются в судебном порядке; отказ от права обращения к суду недействителен. По верному замечанию В. П. Мозолина, принципы обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты соединяют в себе два начала: материально-правовой — обеспечение восстановления нарушенных гражданских прав — и гражданско-процессуальный — судебную защиту нарушенных прав⁶³.

Восстановление нарушенных прав в гражданском праве возможно путем фактического восстановления правового положения лица, существовавшего до нарушения (приведения в прежнее, исходное состояние), либо в случае невозможности такого восстановления путем возмещения потерь при утрате или умалении гражданского права.

Судебная защита гражданских прав отнесена к принципу гражданского права в связи с ее абсолютным характером, возможностью защиты судом любых гражданских прав и интересов, невозможностью ее ограничения, наличием регламентируемой законом процедуры защиты гражданских прав (процессуальных норм), разрешением споров о праве компетентными и независимыми арбитрами и др.

Принципы обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты имеют охранительную направленность, при которой акцент смещается с действий управомоченного лица на действия обязанного лица. Поскольку управомоченное лицо не может своими действиями восстановить свое нарушенное право, гражданское законодательство предусматривает обязывающие нормы, требующие активного поведения от правонарушителя. В случае несовершения действий по восстановлению прав в добровольном порядке управомоченное лицо всегда имеет возможность их судебной защиты.

Функции права наряду с его предметом, методом и принципами образуют базис для исследования отрасли права и ее сущностных характеристик. По мнению А. И. Абрамова, функции права — это внутренний потенциал права, его энергия, то, что приводит право в действие, заставляет работать. Любое явление социальной действительности может реализовать свое назначение лишь в том случае, если будет функционировать, и по тому, какие функции осуществляет то или иное явление, каким образом происходит реализация этих функций и с какой эффективностью, можно судить о самом явлении, значении в жизни общества и месте в системе подобных социальных явлений, а также о перспективах его существования и развития⁶⁴.

Воздействие права на общественные отношения осуществляется динамично, постоянно, в стремлении к их развитию и совершенствованию. Назначение права заключается в закреплении только положительных отношений в обществе, создании условий для их развития, распространения. Негативные фактически существующие в обществе отношения правом не поддерживаются, и более того, в праве создаются механизмы для их ограничения, а при реальности такой перспективы — искоренения. В то же время формирование в обществе новых положительных и прогрессивных отношений, обусловленных достижениями науки и техники, развитием самого общества, влекут необходимость воздействия на них права. Неудивительным будет заметить, что такие отношения далеко не всегда имеют массовый характер, и для придания им устойчивости, внедрения в жизнь общества необходима их правовая регламентация и охрана.

Как справедливо заключает В. П. Реутов, функции права определяются его целями и задачами⁶⁵. Раскрывая данное положение, Т. Н. Радько пишет, что каждая отдельная правовая функция, представляя собой средство достижения определенной задачи, стоящей перед правом, подчинена всегда конкретной социально-исторической цели. Зависимость функций права от его задач проявляется в том, что, во-первых, задачи обусловливают само существование функции; во-вторых, определяют их содержание, и, в-третьих, самым существенным образом влияют на формы и методы их реализации, предопределяют конкретные пути правового воздействия⁶⁶.

Т. Н. Радько выделяет четыре признака функции права: во-первых, функция права вытекает из его сущности и определяется назначением права в обществе на определенном этапе его развития; во-вторых, она представляет направление его активного воздействия на определенный вид общественных отношений; в-третьих, функция права — такое направление его воздействия на общественные отношения, потребность в осуществлении которого порождает необходимость существования права как социального явления; в-четвертых, функция выражает наиболее существенные, главные черты права, вытекает из самой его природы и направлена на осуществление конкретных задач, стоящих перед правом на данном этапе его развития⁶⁷.

Основываясь на общетеоретическом понимании функций права, функции гражданского права следует рассматривать исходя из его социального назначения как центральной отрасли частного права, концепция которой предусматривает предоставление возможности частным лицам в определенных пределах самим свободно регулировать свои отношения.

С точки зрения В. А. Рыбакова, специфика функций гражданского права складывается из двух факторов: во-первых, из предмета правового регулирования (имущественных и связанных с ними неимущественных отношений), и, во-вторых, из задач, стоящих перед государством⁶⁸. Соглашаясь с влиянием указанных факторов на формирование функций гражданского права, отметим также влияние на них исторической ситуации в стране, а также уровня развития общества на определенном этапе.

По обоснованному мнению В. Ф. Яковлева, функции гражданского права состоят в том, что гражданское право: во-первых, вносит определенность, следовательно, обеспечивает стабильность и нормальное функционирование базовых для общества и его экономики отношений — отношений собственности; во-вторых, наделяет граждан правовым статусом, позволяющим им быть правообладателями материальных и духовных благ, обеспечивающих их достойную жизнь, удовлетворение их потребностей и интересов; в-третьих, стимулирует граждан к активной деятельности по созданию и предоставлению материальных и духовных благ для других лиц, общества в целом⁶⁹.

Система функций права формируется из следующих функций: общеправовые (свойственные всем отраслям права); межотраслевые (свойственные двум и более отраслям права); отраслевые (свойственные одной отрасли права); правовых институтов (свойственные конкретному институту права); комплексных институтов (присущие нескольким институтам права); норм права (свойственные конкретному виду норм права)⁷⁰. Следует отметить, что в гражданском праве осуществляются все указанные группы функций.

Т. Н. Радько выделяет в системе функций собственно-юридические функции (регулятивная и охранительная) и социальные функции (экономическая, политическая, социальная в узком смысле, идеологическая и др.)⁷¹.

Как и любая отрасль права, гражданское право осуществляет как регулятивную, так и охранительную функции, причем регулятивная функция является преимущественным направлением воздействия гражданского права на общественные отношения. По точному замечанию В. П. Реутова, регулятивная функция определяется существованием позитивных норм, указывающих, что должны делать субъекты права при определенных ситуациях, какие следует выбирать варианты поведения, какие при этом возникают права и обязанности⁷².

Осуществляя широкий спектр регулятивного воздействия, гражданское право определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими, договорные и иные обязательства, другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

Безусловно, гражданское право не только воздействует на общественные отношения путем их регламентации, но и обеспечивает их правовую охрану, осуществляя охранительную функцию права. Как указывает С. С. Алексеев, охранительная функция права — это направление правового воздействия, нацеленное на охрану общественных отношений, их неприкосновенность и сообразно этому на вытеснение отношений, чуждых данному общественному строю⁷³.

Е. А. Суханов отмечает, что охранительная функция гражданского права направлена на поддержание имущественного и неимущественного состояния добросовестных субъектов в положении, существовавшем до нарушения их прав и интересов, поэтому по общему правилу она реализуется путем восстановления нарушенных прав либо компенсации причиненных потерпевшим убытков⁷⁴. По мнению Д. Н. Кархалева, охранительная функция гражданского права выражается в восстановлении нарушенных гражданских прав и охраняемых интересов. Восстановление гражданских прав в том виде, как они существовали до нарушения, является результатом применения охранительных норм гражданского права, содержащих в себе меры гражданско-правового принуждения⁷⁵.

Охранительная функция гражданского права находит свое выражение в определении гражданских прав и интересов, которые взяты под его охрану, создании механизмов в виде запретов, мер гражданско-правового принуждения, которые направлены на восстановление нарушенных гражданских прав и интересов, присуждению компенсаций.

Все отрасли права, в том числе и гражданское право, осуществляют социальные функции права (экономическую, политическую и др.), которые разделены по сферам общественной жизни: экономика, политика, духовная сфера и др. Среди социальных функций особенно следует отметить экономическую функцию гражданского права. Гражданско-правовая регламентация отражает воздействие гражданского права на экономические отношения при производстве, распределении, обмене и потреблении благ. Воздействие гражданского права на экономические отношения создает гарантии частной собственности, свободного предпринимательства, обеспечивает реализацию инициатив в разных сферах экономической деятельности.

Анализ гражданско-правовых норм показывает, что гарантии частной собственности, предпринимательства и иных полезных экономических инициатив содержатся во всех частях ГК РФ, а также в иных гражданско-правовых актах. При этом важно, что нормы-принципы гражданского права также имеют экономическую направленность.

Еще одной общеотраслевой функцией, присущей в том числе и гражданскому праву, на которой хотелось бы остановиться, является воспитательная функция. Примером осуществления воспитательной функции в гражданском праве является ст. 30 ГК РФ, которая предусматривает возможность ограничения дееспособности гражданина, который вследствие пристрастия к азартным играм, злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжелое материальное положение. Следствием такого негативного поведения гражданина становится возможность совершения им только мелких бытовых сделок, все иные сделки он может совершать лишь с согласия попечителя, при этом такой гражданин самостоятельно несет имущественную ответственность по совершенным им сделкам и за причиненный им вред. По задумке законодателя, результатом соответствующего воспитательного воздействия гражданского права должно стать устранение изложенных негативных явлений из жизни гражданина путем направления на это его собственных положительных усилий. При достижении социального и правового результата суд отменяет ограничение его дееспособности.

Восстановительная функция — следующее направление воздействия гражданского права на общественные отношения. В ГК РФ четко и последовательно отражена восстановительная направленность гражданского права. В перечне гражданско-правовых принципов, закрепленных в ГК РФ, содержится принцип необходимости восстановления нарушенных прав, в ст. 12 ГК РФ закреплен такой способ защиты гражданских прав, как «восстановление положения, существовавшего до нарушения права».

Восстановление положения, существовавшего до нарушения права, означает приведение его в прежнее состояние, которое может быть осуществлено, например, путем устранения всяких нарушений имущественного права, пресечения действий, нарушающих гражданское право, восстановления дееспособности лица, признанного недееспособным в нарушение порядка, установленного гражданским процессуальным законодательством, и др.

В литературе выделяется компенсационная функция права, которая отграничивается от восстановительной, отмечается ее самостоятельный характер. Так, А. А. Торопов указывает, что в процессе осуществления компенсационной функции речь идет о возмещении ущерба за потерянное или уступленное, правовосстановительная функция нацелена на отмену юридических действий и принятых решений, восстановление нарушенных отношений⁷⁶.

При восстановлении положения, существовавшего до нарушения права, возмещении причиненного вреда обязанный субъект вынужден действовать в соответствии с императивными нормами права, подчиняться основанным на законе требованиям управомоченного лица, выполнять решения правоприменительных органов. Нарушенные субъективные гражданские права являются здесь центральным звеном в механизме воздействия гражданского права на общественные отношения, и именно вокруг них формируется гражданско-правовое регулирование.

Сущность регулируемых отношений и обусловленные этим принципы и метод гражданско-правового регулирования, отмечает В. Ф. Яковлев, создают необходимость и возможность для выполнения гражданским правом еще двух функций правового и социально-экономического характера. Первая состоит в том, что, поскольку гражданское право регулирует отношения собственности в статике и динамике, оно неизбежно является средством регулирования не запретительного или обязывающего, а дозволительного характера. Доминирование дозволительных норм в гражданском праве предопределяет правонаделительную направленность гражданско-правового регулирования. Вторая социально-экономическая функция гражданского права состоит в том, что оно служит правовым средством налаживания и поддержания системы экономического стимулирования производства материальных и духовных благ⁷⁷.

Представляется, что В. Ф. Яковлев прав, обозначив отраслевые особенности воздействия гражданского права на общественные отношения. Действительно, при рассмотрении гражданского права как отрасли права в литературе отмечаются особенности ее предмета, метода, принципов права в сравнении с другими отраслями права, в том числе и частного права, но отраслевым особенностям функций гражданского права уделяется мало внимания. Однако и у функций гражданского права должны быть свои отраслевые особенности, в том числе по сравнению с другими отраслями частного права в связи с нетождественностью их социального назначения и стоящих перед отраслями задач.

Гражданское право — центральное ядро частного права, сфера интересов и автономии воли частных лиц и их объединений, здесь юридический уклон сделан в пользу определения гражданской правосубъектности лиц, создания условий для их активных действий по приобретению гражданских прав и связанному с этим исполнению гражданских обязанностей. Гражданское право стимулирует граждан к активной положительной деятельности по созданию и предоставлению материальных и духовных благ для себя, других лиц и общества в целом. В связи с этим представляется возможным говорить о правонаделительной и стимулирующей направленности гражданского права как отраслевых особенностей системы функций гражданского права.

§ 4. Толкование принципов гражданского права

Процесс реализации права предполагает осмысление правовой нормы, уяснение и разъяснение воли законодателя, т. е. осуществление толкования правового предписания. Трудности толкования принципов гражданского права связаны с тем, что не сформирована единая позиция относительно природы указанных принципов, определения их юридических свойств, а также в связи с включением оценочности в указанные нормы гражданского права.

Толкование права как научная проблема многие годы является предметом изучения и споров в науке. Как особый мыслительный процесс толкование официальных юридических норм возникло еще в римском праве. Римские юристы в решении вопросов частного права, обосновывая свои выводы, ссылались на нормы цивильного права, но при этом опирались не на их буквальный текст, а на содержание и смысл, который они сами в эти нормы вкладывали. Из истории цивилистики известно, что римские юристы разработали основные приемы и правила толкования правовых норм. Так, правило Цельза обязывало правильно понимать законы, придерживаться их «смысла», а не их «буквы», применять соответственно их содержанию, а не словесной форме их выражения⁷⁸. История римского права позволила современной юриспруденции разобраться в том, что любая правовая норма представляет собой абстрактное правило поведения, которое находит реализацию в актах его применения.

Необходимость толкования можно объяснить тем, что, во-первых, нормы права имеют общие и неконкретные признаки, но применяются в конкретных ситуациях, однако учесть и предвидеть такие ситуации законодатель не может; во-вторых, так как формулировки правовых норм кратки и лаконичны, то существует вероятность несовпадения статьи нормативного правового акта и смысла нормы, а также использование специальной терминологии требует профессиональных пояснений; в-третьих, отдельные правовые акты ввиду несовершенства юридической техники могут быть неясными и противоречивыми не только для профессионала-юриста, но и обычного гражданина.

Под толкованием норм права понимаем «деятельность государственных органов, различных организаций и отдельных граждан, направленную на уяснение и разъяснение смысла и содержания общеобязательной воли законодателя, выраженной в нормах права»⁷⁹. В процессе толкования определяется смысл нормы права и последствия ее нарушения.

Для правильного применения нормы права индивиду необходимо верное ее понимание, но для этого требуются специальные познания в правовой сфере, эта роль отводится специалисту-юристу; он должен уметь точно толковать смысловое содержание законов. Такое явление называется коммуникативной интенцией, т. е. когда сознание адресанта направлено на достижение коммуникативной цели. Оно воссоздается в цепи вторичной коммуникации (его воспроизводит специалист-юрист); он в процессе интерпретации создает новый текст, аналогичный исходному. Итогом толкования юридических текстов является сформированное мыслительное понятие, которое обновляется в смысловом значении и зависит от конкретной речевой ситуации и профессионализма юриста. Таким образом, понимание нормы является связующим звеном между нормой и ее применением, — т. е. толкованием. Г. В. Назаренко пишет, что толкование норм права — это специальный вид юридической деятельности, который представляет собой раскрытие смыслового содержания правовых норм. Обязательным условием правового толкования является уяснение смысла правовых норм (для себя) и разъяснение их смыслового содержания (для других)⁸⁰.

В повседневной практике для обычных граждан чаще всего осуществляется неофициальное толкование каких-то положений юридического текста, статьи закона и т. д., непонятных для неспециалиста в области права. Такие отношения возникают в обыденной жизни, чаще в процессе коммуникации. «Неофициальное толкование — толкование, не имеющее формального, юридически-обязательного значения, лишенное властной юридической силы (авторитета власти). Влияние неофициального толкования на правовое регулирование зависит главным образом от его правильности и убедительности (компетентности). Оно должно быть отграничено от того, что может быть названо обыденным толкованием — уяснением юридических норм в житейской практике, в повседневной жизни»⁸¹. Юридический текст (законы, подзаконные акты и др.) обладает определенными особенностями: стандартизированным строением, использованием специальной лексики, содержанием, что часто составляет определенные трудности для понимания таких текстов неспециалистами в области права, поэтому возникает необходимость толкования. Профессиональные языковые качества юриста проявляются именно в толковании, которое необходимо для определения истинного смысла нормативно-правового акта или другого юридического текста. Ю. В. Недилько отмечает, что, обладая определенным опытом в решении тех или иных юридических вопросов, они (профессиональные юристы) могут подсказать законодателям правильный способ устранения недостатков. Это особенно актуально в настоящее время, в условиях расширения сферы правового регулирования и детальной регламентации все большего числа общественных отношений⁸².

В юридической науке в зависимости от приемов толкования различают языковой (филологический, грамматический), логический, систематический, исторический способ толкования. Остановимся на языковом (филологическом, грамматическом) способе толкования, так как интерпретация принципов гражданского права, юридической терминологии начинается именно с этого способа.

Ю. С. Ващенко отмечает, что «его смело можно выделить в самостоятельный вид в соответствии со спецификой применяемых средств, с особой техникой установления смысла неясных норм путем обращения к целям данного толкования»⁸³. Е. С. Николайчук также отмечает, что первый этап толкования — лексический, т. е. связанный со смыслом слов. Грамматическое толкование определяет содержание нормы права исходя из ее речевой формы, т. е. смысла и связи слов, из которых она состоит. При этом грамматическая оболочка правовой нормы состоит из нескольких элементов. Первый из них — лексический, т. е. связанный со смыслом слов. В рамках этого следует различать первоначальное, этимологическое значение слова, т. е. связанное с его происхождением, и семантическое, т. е. то, которое придается ему в современном словоупотреблении, а также широкое и узкое; обыденное и специально-юридическое значения. Правило грамматического толкования понятий состоит в том, что семантическому значению исследуемого слова следует отдавать предпочтение перед этимологическим в случае их коллизии. В то же время синтаксические правила грамматического толкования находят свое применение при толковании гражданско-правовой нормы в целом⁸⁴.

Таким образом, языковое толкование включает в себя грамматический, лексический и синтаксический анализ текста нормы или статьи нормативного правового акта и установление значения слов и функций терминов, которые встречаются в юридических текстах, что в конечном итоге складывается в определенное текстовое смысловое значение. Филологическое толкование Ю. С. Ващенко рассматривает как «разновидность интерпретационной практики»⁸⁵. При толковании создается вторичный текст, который отражает акт понимания субъектом исходного текста (будь то закон, подзаконный акт или любой другой юридический текст), и коммуникативный акт субъекта по отношению к адресату, для которого и создается вторичный текст. Инвариантов смыслового значения текста может быть несколько. Значение того или иного слова описывается в словаре, определяющем языковую норму, т. е. предписывает, как нужно понимать слово или термин. Но «перлокутивный эффект реального функционирования юридических терминов в обыденном сознании носителей русского языка может существенно отличаться от авторских интенций — замысла законодателя»

...