Б. А. Шахназаров

Система правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 341.9

ББК 67.412.2

Ш31

Автор:
Шахназаров Б. А., кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного частного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), адвокат (Адвокатская палата г. Москвы).

Настоящая монография посвящена исследованию системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности. Автором анализируются терминология, основные понятия, объекты охраны промышленной собственности. Особое внимание уделяется системе принципов, материально-правовому и коллизионноправовому регулированию трансграничных отношений в сфере промышленной собственности. Развернутые комментарии, формирование новейших научных подходов к международно-правовой охране промышленной собственности, рассмотрение национального нормативного правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности в РФ и целом ряде иностранных государств дополнены анализом российской и зарубежной судебной практики рассмотрения осложненных иностранным элементом дел по спорам, вытекающим из нарушения прав на объекты промышленной собственности. Книга содержит практический материал и рекомендации по вопросам регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, в частности по проблемам непосредственного применения правоприменительными органами норм международных договоров, различным аспектам реализации механизмов защиты прав на объекты промышленной собственности. Отдельное внимание уделяется вопросам трансграничной саморегулируемой деятельности в сфере охраны промышленной собственности, использованию блокчейн-технологии в целях охраны промышленной собственности, правовой охране промышленной собственности в сети Интернет.

Законодательство приведено по состоянию на 5 ноября 2020 г.

Рекомендуется студентам, аспирантам, преподавателям юридических вузов и факультетов, специалистам-практикам, патентным поверенным, должностным лицам органов государственной власти, законодателям, сотрудникам международных организаций, осуществляющих деятельность в сфере охраны интеллектуальной собственности.

УДК 341.9

ББК 67.412.2

© Шахназаров Б. А., 2021

© ООО «Проспект», 2021

Посвящается любимой маме
— незаменимому учителю,
кандидату медицинских наук,
врачу высшей категории,
Гукасовой Карине Бениаминовне

ВВЕДЕНИЕ

В современном мире вопросы развития правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности имеют первостепенное значение в контексте стабильного эффективного развития научно-технического потенциала как отдельных государств, так и их союзов в рамках универсальных и региональных международных организаций.

Промышленная собственность является собирательным институтом права интеллектуальной собственности, который закрепляет результаты интеллектуальной деятельности в различных видах промышленности, торговле, сельскохозяйственном производстве, сфере обслуживания, направленные на производство и введение в гражданский оборот различных продуктов, материальных и нематериальных благ, т. е. товаров и услуг.

Ввиду особой экономической ценности промышленной собственности, а также развития процессов глобализации, международных торговых отношений вопросы правовой охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях приобретают особое значение. Усилия государств по согласованию единых подходов к пониманию промышленной собственности, правовой охране отдельных объектов промышленной собственности привели к разработке и принятию фундаментальных, но в то же время векторных положений международных договоров.

Сохраняется и проблематика территориального принципа охраны промышленной собственности, что с учетом широкого распространения требований о выполнении регистрационных формальностей в целях получения охраны того или иного объекта промышленной собственности представляется обстоятельством, сдерживающим развитие международных рынков товаров и услуг, процессов трансграничного обмена знаниями и технологиями.

Эволюция правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности на национальном и международно-правовом уровне на различных этапах развития мировой экономики предопределила современную проблематику правовой охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях, связанную с сохраняющимися терминологическими противоречиями и различающимися подходами к охране объектов промышленной собственности в разных государствах, что, в свою очередь, сдерживает развитие трансграничных рынков товаров и услуг.

Кроме того, целью правового регулирования отношений в сфере промышленной собственности является достижение баланса между общественными интересами и исключительными правами изобретателей, предпринимателей, что предполагает необходимость выработки единых принципов, положений такого регулирования с учетом расширяющегося международного сотрудничества государств на универсальном, региональном и двустороннем уровне, а также развития трансграничного бизнеса, активного освоения физическими и юридическими лицами цифрового пространства в целях охраны, использования оборота промышленной собственности.

Современные механизмы охраны промышленной собственности позволяют защитить активы предпринимателей как внутри одного государства, так и в нескольких государствах одновременно. При этом отсутствуют единые в собственном смысле международные (открытые для присоединения любых государств) системы охраны патентуемых объектов, средств индивидуализации и иных объектов охраны промышленной собственности, которые основывались бы на единой (одной) процедуре и выдаче единого охранного документа. Обозначенное в контексте трансграничных отношений в сфере охраны промышленной собственности приводит к частым случаям недобросовестного использования прав промышленной собственности лицами, не являющимися правообладателями, к развитию недобросовестной конкуренции на трансграничных рынках.

Ввиду наличия немалого количества декларативных, векторных норм международных договоров, отсутствия на международно-правовом уровне детальной регламентации трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, особое значение приобретают национально-правовые подходы к правовому регулированию трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, которые преимущественно основаны на общих международно-правовых положениях. Ввиду обозначенного, восприятие таких общих положений международных договоров в национальном законодательстве разных стран зачастую различается, что может приводить к различным сценариям правовой регламентации трансграничных отношений в сфере промышленной собственности и, соответственно, различным возможностям ее использования и охраны.

С учетом обозначенных обстоятельств очевидна необходимость научного исследования в области материально-правового и коллизионно-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, которое бы позволило выявить системные связи в сфере правовой охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях, определить систему принципов правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности в их взаимосвязи с материально-правовыми и коллизионно-правовыми нормами, предложить способы разрешения коллизионного вопроса для конкретных правоотношений и восполнить пробелы в изучении недостаточно проработанных аспектов правовой охраны промышленной собственности, таких, в частности, как терминологические аспекты унификации материально-правовых норм, регулирующих трансграничные отношения в сфере охраны промышленной собственности, международно-правовая охрана отдельных объектов промышленной собственности, использование современных технологий в целях охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях в условиях широкого освоения цифрового пространства.

Кроме того, в книге правовое регулирование трансграничных отношений в сфере промышленной собственности рассмотрено через призму системного подхода. Проанализировано взаимодействие норм международных договоров в сфере промышленной собственности с национальными правопорядками участвующих в них государств, а также одновременно через сравнительный анализ различных национальных подходов к правовой охране промышленной собственности. Такая траектория научного анализа дает возможность выявить наличие системных регуляторов — принципов правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, которые в условиях сохраняющихся правовых пробелов в материально-правовом и коллизионно-правовом регулировании этих отношений могут выполнять функцию юридических ориентиров.

Законодательство приведено по состоянию на 05.11.2020.

Глава I.
ПРИНЦИПЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ТРАНСГРАНИЧНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

Словосочетание «система правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности» нуждается в предварительном пояснении и толковании для достижения целей исследования.

Используемая терминология, как представляется, наиболее точно отражает суть системы правового регулирования именно трансграничных отношений в сфере промышленной собственности.

Формулировка «правовое регулирование» именно применительно к отношениям представляется наиболее точной и корректной, поскольку предметом правового регулирования выступают именно общественные отношения (их совокупность), что подтверждается доктриной1 и законодательством (например, статья 2 ГК РФ «Отношения, регулируемые гражданским законодательством интеллектуальной собственности»). При этом с учетом того, что рассматриваемые отношения возникают по поводу промышленной собственности формулировка «правовое регулирование промышленной собственности в трансграничных отношениях» для целей настоящей работы представляется тождественной формулировке «правовое регулирование трансграничных отношений в сфере промышленной собственности», допустимой и лаконичной, позволяющей уже в работе раскрыть содержание соответствующих отношений.

Термин «трансграничные отношения» представляется емким, лаконичным и предполагает осложнение отношений иностранным элементом, возможные вариации которого применительно к отношениям в сфере промышленной собственности также раскрываются в работе. Кроме того, презюмируется, что трансграничность рассматриваемых отношений опосредует их международный характер в широком смысле2, что, в свою очередь, позволяет говорить о любой возможной связи отношения в сфере промышленной собственности одновременно с несколькими правопорядками. В доктрине международного частного права отмечается, что «отношения, выходящие за пределы одного государства, принято называть трансграничными отношениями или отношениями с иностранным элементом»3.

Говоря о трансграничных отношениях, а именно о трансграничном характере отношений в сфере промышленной собственности, стоит, действительно, отметить важность понимания трансграничности в широком смысле, предполагающей связь отношений с двумя и более правопорядками. При использовании термина трансграничные отношения не предполагается само по себе преодоление территориального принципа охраны промышленной собственности. Трансграничность как характеристика частноправовых отношений, предполагающая осложнение отношения иностранным элементом, означает наличие какой-либо связи отношения (через субъект или юридический факт в случае с трансграничными отношениями в сфере промышленной собственности) с правопорядками нескольких государств. В науке в обозначенном контексте отмечается, что «факт трансграничности» в целом свидетельствует о «связи с иностранной юрисдикцией самого правоотношения»4. То есть отношения в сфере промышленной собственности, которые в работе раскрываются через отношения по поводу возникновения, использования, передачи, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности, являются трансграничными тогда, когда они осложнены иностранным элементом, что предполагает их связь одновременно с правопорядками нескольких государств. Кроме того, в науке международного частного права отмечается, что «отношения, регулируемые международным частным правом, включают и научно-технические отношения», а «технический прогресс делает возможным транснациональное использование достижений науки и техники»5. Действительно, такие трансграничные отношения, рассматриваемые именно в контексте отношений, складывающихся в сфере промышленной собственности, подпадают под предмет международного частного права — частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом.

Рассматриваемые трансграничные отношения в сфере промышленной собственности — частноправовые по природе. Действительно, отношения по поводу возникновения, использования, передачи, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности реализуются субъектами частного права и представляются имущественными и личными неимущественными отношениями.

При этом с учетом особого для правовой охраны объектов промышленной собственности значения формальностей (прежде всего, акты государственной регистрации), взаимодействие публичного и частного начала здесь представляется крайне важным. В науке теории государства и права отмечается, что «абсолютной публично-правовой или частноправовой отрасли не существует, и… публично-правовые элементы присутствуют в отраслях частного права»6. В этом контексте правовое регулирование трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, являясь неотъемлемой составляющей частного права, в своем воздействии на упорядочивание общественных отношений взаимосвязано и со средствами публично-правового регулирования. Так, например, исключительные права на большинство объектов промышленной собственности признаются и охраняются при условии их государственной регистрации.

А.Л. Маковский отмечает, что из самого существа норм международных договоров, как норм, закрепляющих определенные (чаще всего минимальные) международные стандарты охраны объектов интеллектуальной собственности и защиты прав на них, вытекает необходимость предоставления в тех же договорах государствам-участникам возможности в ряде случаев отступать от этих стандартов в своем национальном законодательстве…, что приводит к тому, что практически каждый из международных договоров, регулирующих отношения в сфере интеллектуальной собственности, представляет собой комплекс правоположений, в котором соединены и переплетаются правила, сформулированные как единообразные нормы частного права, готовые к «пересадке» на почву национального права государств-участников договора для регулирования отношений между субъектами частного права, с международно-правовыми договорными нормами различного рода и различной степени определенности, предписывающими этим государствам или дозволяющими им создавать свои собственные внутригосударственные правила во исполнение этих норм или в отступление от них7. Действительно, возможность все же конкретизировать, а не отступать от положений международных договоров, особенно применительно к отношениям в сфере промышленной собственности, где особое значение имеют формальности, необходимые для предоставления охраны, позволяет говорить об особом значении процессов гармонизации национально-правовых подходов к отношениям в сфере промышленной собственности, включая и выработку оптимального коллизионно-правового регулирования.

Кроме того, отношения в сфере интеллектуальной собственности в науке международного частного права определяются как «особая группа отношений, возникающих в ходе создания и использования результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации», специфика которых определяется нематериальным характером объектов таких отношений, абсолютным и срочным характером прав8. Представляется, что корректнее говорить о более широком комплексе отношений (безотносительно к объектам отношений). Отношения по созданию объектов промышленной собственности, сами по себе, не несут частноправовой проблематики. Это производственно-технические отношения. Однако такие отношения сопровождаются отношениями по поводу возникновения прав (в частности, отношения между авторами, заявителями, правообладателями по поводу истребования, расширения правовой охраны в нескольких государствах). Отношения по поводу использования прав в обозначенном контексте — условная терминологическая конструкция, применимая в целях опосредования отношений по поводу прав на объекты промышленной собственности, которая предполагает отношения по реализации права использования объекта промышленной собственности. Передача прав на объекты промышленной собственности — это отношения по отчуждению правообладателем исключительного права, заключающиеся в переходе исключительного права в полном объеме другому лицу; по предоставлению другому лицу права использования объекта промышленной собственности, либо по переходу соответствующих прав общеправовыми способами9. Отношения по поводу ограничения прав на объекты промышленной собственности опосредуют предусмотренные на международном и/или национальном правовом уровне использование объектов промышленной собственности без разрешения правообладателя (например, в интересах национальной безопасности), параллельно с правообладателем (право преждепользования), принудительным способом (принудительная лицензия). Отношения по поводу прекращения прав на объекты промышленной собственности предполагают различные способы прекращения прав на объекты промышленной собственности, как добровольные (по заявлению правообладателя), так и не зависящие от воли правообладателя (в частности, ввиду истечения срока действия исключительного права, неуплаты пошлины, неиспользования в течение определенного срока). Отношения по поводу защиты прав на объекты промышленной собственности предопределяют осуществление конкретных способов реализации мер защиты прав на объекты промышленной собственности (судебные, внесудебные меры защиты прав).

Термин система правового регулирования также известен правовой науке. Как отмечается в отечественной доктрине, система правового регулирования должна формироваться в процессе создания взаимосвязанной системы норм на международном и национальном уровнях10.

В теории государства и права под правовым регулированием понимается «осуществляемое при помощи системы правовых средств (юридических норм, индивидуальных предписаний и др.) результативное, нормативно-организационное воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения, охраны, развития в соответствии с общественными потребностями»11. Как представляется, нормативно-организационное воздействие правовых средств на общественные отношения также ориентировано на результат, коррелирующий целям воздействия.

Система правового регулирования каких-либо отношений, таким образом, представляет собой совокупность взаимосвязанных процессов нормативно-организационного воздействия на эти отношения с целью их упорядочения, охраны, развития при помощи правовых средств. Так как правоотношения и иные правовые средства основываются на юридических нормах, юридические нормы, которые отождествляются с понятием нормы права12, представляются центральным элементом системы правовых средств, а нормы негосударственного воздействия, дополняют и конкретизируют правовое регулирование. Юридические нормы ввиду трансграничного характера рассматриваемых регулируемых отношений в сфере промышленной собственности при этом действуют самые разные: национально-правовые, международно-правовые (включая нормы — принципы); материально-правовые, коллизионно-правовые. В контексте выявления и уяснения процессов формирования системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности именно эти правовые средства (юридические нормы) представляются возможными и достаточными к обособлению и дифференциации ввиду их фундаментального первичного нормативно-организационного воздействия. Кроме того, в науке теории государства и права, а также в науке гражданского права отмечается, что «попытки свести правовые средства только к определенному кругу правовых явлений, при том таких, которые во многом носят «ненормативный характер», вряд ли могут увенчаться успехом»13. Таким образом, система правового регулирования общественных отношений основана на юридических нормах (нормах права). Нормы негосударственного воздействия, будучи модельными нормами при этом дополняют и конкретизируют правовое регулирование.

Вместе с тем, сфера правового регулирования, как отмечается в доктрине, представляет собой совокупность отношений, складывающихся между людьми, сопровождающих их жизненных фактов и обстоятельств, которые объективно должны быть подвергнуты правовой регламентации14. Логично предположить, что именно термин сфера лаконичным образом может описать однородную совокупность общественных отношений.

Говоря о терминологических особенностях правового регулирования отношений в сфере промышленной собственности также стоит отметить, что Г. Боденхаузен, комментируя положения Парижской конвенцию по охране промышленной собственности, исследует вопросы правового регулирования отношений именно в сфере промышленной собственности (от фр. le domaine de la propriété industrielle15), отождествляя правовое регулирование с правовой охраной16.

Что касается термина «промышленная собственность», то отметим, что его широкое использование связано с принятием еще в 1883 г. Парижской конвенции по охране промышленной собственности. В доктрине он определяется как права на изобретения, товарные знаки и промышленные образцы17, что является в современных условиях крайне узким и уже неактуальным подходом (так как объектов промышленной собственности намного больше). В то же время акцент на правах представляется корректным и сохраняющим актуальность, так как в рассматриваемых отношениях в сфере промышленной собственности осуществляется именно реализация прав субъектов — авторов, правообладателей и иных лиц. Кроме того, более широкое понятие «интеллектуальная собственность» в объем которого включается промышленная собственность18, наряду с авторскими и смежными правами, определяется в ст. 2 Стокгольмской конвенции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности 1967 г., именно через «права, относящиеся...» к различным перечисленным объектам интеллектуальной собственности. В науке акцентируется внимание и на том, что в мировой практике сложилось понимание интеллектуальной собственности как совокупности прав19. Интеллектуальную собственность в целом определяют и через «права лица на результаты интеллектуальной деятельности»20. Встречается и определение непосредственно промышленной собственности через исключительные права в широком контексте: «исключительные права, реализуемые в сфере производства, торгового обращения, оказания услуг и т. п.»21.

Определяется промышленная собственность и как «исторически сложившийся термин, который используется в качестве юридически значимого при опосредовании отношений, складывающихся по поводу принадлежности нематериальных благ, существующих в форме технических, художественно-конструкторских решений, обозначений, индивидуализирующих участников гражданского оборота, производимую ими продукцию и принадлежащий им бизнес, а также отношений, возникающих в связи с пресечением недобросовестных конкурентных действий, имеющих место при использовании указанных благ в промышленных и торговых целях»22. Указанный подход, как видим, строится на основе выделения отдельных объектов охраны промышленной собственности, перечисленных в положениях ст. 1 Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г. Под объектами промышленной собственности «принято понимать такие нематериальные объекты, которые могут быть использованы в сфере, связанной с производством, торговлей, оказанием услуг и т. п.»23. Понимание промышленной собственности через призму объектов охраны представляется оправданным ввиду существования отличных по своей правовой природе объектов промышленной собственности, различающегося правового регулирования отношений в зависимости от объекта охраны. Существует общность отношений в сфере промышленной собственности, обусловленная нематериальным характером ее объектов, производственно-технической и производственно-торговой направленностью их правовой охраны. При этом важно понимать, что ключевой характеристикой промышленной собственности являются все же права. Объекты промышленной собственности являются объектами прав. Таким образом, под промышленной собственностью предлагается понимать права (исключительные и личные неимущественные), относящиеся к объектам интеллектуальной собственности в производственно-технической и производственно-торговой областях, в частности, к признаваемым на международно-правовом уровне объектам: изобретениям, полезным моделям, промышленным образцам, сортам растений, топологиям интегральных микросхем, секретам производства (ноу-хау), фирменным наименованиям, коммерческим обозначениям, товарным знакам, знакам обслуживания, наименованиям места происхождения, географическим указаниям, олимпийскому символу. Перечень объектов промышленной собственности ввиду постоянно происходящих процессов научно-технического прогресса, инновационного развития открыт и может быть конкретизирован, дополнен на национально-правовом уровне (в частности, породы животных, техновации). Говоря о правах, стоит отметить, что исчерпывающего перечня прав на объекты промышленной собственности не существует. Анализ положений ст. 2 Стокгольмской конвенции 1967 г. с учетом вышесказанного позволяет заключить, что промышленная собственность включает все права, относящиеся к ее объектам. Права могут различаться в зависимости от объектов промышленной собственности, специфики их охраны. Так, например, из положений Парижской конвенции усматриваются право изобретателя быть указанным в патенте в качестве такового (личное неимущественное право); право изобретателей на свободу изобретательства, которое подтверждается правилом о запрете отклонять заявки на патент или признавать его недействительным только лишь на том основании, что продажа запатентованного изделия или изделия, изготовленного запатентованным способом, запрещена или ограничена национальным законодательством того или иного государства-участника конвенции; право на ввоз в страну выдачи патента объектов, изготовленных в той или иной стране Союза, с сохранением своих прав по патенту. Таким образом, прежде всего, разрешается организация производства за рубежом для целей сбыта готовой продукции на территории действия прав на патентуемые объекты, что свидетельствует и о трансграничном характере положений Парижской конвенции.

Кроме того, правообладателям принадлежат и все права на продукцию, ввезенную иными лицами на территорию выдачи патента, предусмотренные законодательством страны выдачи патента и предоставляемые на основе патента на способ производства в отношении продуктов, изготовленных в данной стране. Ввоз продукции с нарушением патентных прав на территории такого ввоза может иметь последствия, как компенсационные, так и конфискационные для таких поставщиков в отношении их товаров.

В Парижской конвенции устанавливается и право на товарные знаки и фирменные наименования. В частности, право на законную охрану, согласно которому на любой продукт, незаконно снабженный товарным знаком или фирменным наименованием, налагается арест при ввозе в те страны Союза, в которых этот знак или фирменное наименование имеют законную охрану.

Права на рассмотренные и иные объекты промышленной собственности конкретизируется и в иных международных договорах, прежде всего, в Соглашении ТРИПС, международных договорах, посвященных охране отдельных объектов промышленной собственности, в национальных нормативных правовых актах.

Таким образом, перечень прав на объекты промышленной собственности представляется открытым, он может быть уточнен на национально-правовом уровне с учетом положений международных договоров.

Системность правового регулирования отношений в сфере интеллектуальной собственности в целом обеспечивают известные признаки объектов интеллектуальной собственности, взаимосвязь структурных элементов системы правового регулирования интеллектуальной собственности24.

Обобщая проведенный предварительный анализ элементов системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, а также предваряя детальное их рассмотрение в главах настоящей работы, отметим, что система правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности представляет собой совокупность взаимосвязанных элементов:

а) процессов нормативно-организационного воздействия (материально-правового, коллизионно-правового) на осложненные иностранным элементом отношения по поводу возникновения, использования, передачи, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности, осуществляемые с целью их упорядочения, охраны, развития;

б) правовых средств, включающих упорядоченную группу норм, состоящую из взаимообусловленных принципов охраны промышленной собственности (универсальных, общеобъектных и специальнообъектных), подчиненных этим принципам иных международных и национальных материально-правовых и национальных коллизионно-правовых норм.

Трансграничные отношения в сфере промышленной собственности регулируются также модельными нормами негосударственного воздействия, которые дополняют, конкретизируют правовое регулирование и не должны противоречить вышеуказанным правовым средствам.

При этом иностранный элемент, осложняющий отношения в сфере промышленной собственности, может быть представлен:

1) субъектом – иностранное физическое или юридическое лицо, государство или международная организация – участники трансграничных отношений в сфере промышленной собственности.

2) юридическим фактом:

а) выполнение формальностей, необходимых для предоставления, прекращения охраны объекта промышленной собственности;

б) использование, передача, ограничение, нарушение прав на объект промышленной собственности, которые имели место за рубежом.

Объект не осложняет отношения в сфере промышленной собственности иностранным элементом, поскольку объекты промышленной собственности носят нематериальный характер, тогда как в доктрине международного частного права объект отношений всегда носит материальный характер.

Система правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности как видно из ее определения и элементов, а также существа динамично развивающихся трансграничных отношений в сфере промышленной собственности не является статичной, находится на стадии формировании и постоянной модернизации и приобретает условно законченные очертания лишь при конкретизации правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности на национальном уровне.

Представляется, что принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности представляют собой основополагающие нормы, регулирующие отношения, складывающиеся в сфере охраны промышленной собственности. Эти принципы могут быть общими и применимыми к регламентации всех объектов промышленной собственности, или специальными, т. е. распространяться на конкретные объекты промышленной собственности. Принципы правового регулирования промышленной собственности могут носить как внутригосударственный (национальный), так и международный характер, ориентируясь на регулирование трансграничных отношений.

Как отмечается в отечественной доктрине, система правового регулирования должна формироваться в процессе создания взаимосвязанной системы норм на международном и национальном уровнях25.

При этом системность правового регулирования интеллектуальной собственности обеспечивают известные признаки объектов интеллектуальной собственности, взаимосвязь структурных элементов системы правового регулирования интеллектуальной собственности26.

Представляется, что принципы правового регулирования являются неотъемлемой базовой составляющей любой системы правового регулирования. С учетом серьезной специфики объектов промышленной собственности и, в то же время, их общности, с учетом особенностей правовой охраны, сохраняющихся терминологических противоречий и различных подходов к правовому регулированию промышленной собственности в разных странах27, именно принципы правового регулирования промышленной собственности в их взаимосвязи с подчиненными этим принципам международными и национальными материально-правовыми и национальными коллизионно-правовыми нормами, а также отдельными нормами негосударственного воздействия, регулирующими осложненные иностранным элементом отношения по поводу возникновения, использования, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности формируют систему правового регулирования промышленной собственности в трансграничных отношениях.

При регулировании промышленной собственности в трансграничных отношениях важно, чтобы правовые системы, находящиеся в коллизии, были максимально схожи ввиду развития процессов глобализации, увеличения трансграничного оборота исключительных прав на объекты промышленной собственности, постепенного отступления от территориального принципа охраны, широкого распространения информационно-телекоммуникационных технологий и освоения цифрового пространства при реализации прав на объекты промышленной собственности.

При этом имеющие международный характер принципы являются универсальными (международными) ключевыми принципами правового регулирования промышленной собственности, которые представляют собой закрепленные в международных договорах или вытекающие из положений международных договоров основополагающие начала, регулирующие внутригосударственные и трансграничные отношения, складывающиеся в сфере охраны промышленной собственности. Рассматриваемые принципы вытекают из положений международных договоров или напрямую закреплены в международных договорах, среди которых, в первую очередь стоит выделить универсальную для всех объектов промышленной собственности Парижскую конвенцию по охране промышленной собственности 1883 г. и универсальное для объектов интеллектуальной собственности в целом Соглашение ТРИПС. Универсальные принципы охраны промышленной собственности устанавливают векторы развития национального законодательства стран участниц соответствующих международных договоров. В таких принципах, как правило, реализованы обобщенные подходы намеченной и сложившейся практики международных отношений в сфере охраны объектов промышленной собственности, возникающих, в частности, по поводу определения объектов промышленной собственности, установления, ограничения, прекращения прав на них, использования, передачи и защиты этих прав. Что касается национального подхода к таким принципам, то стоит отметить, что в судебной практике РФ, реализована позиция, согласно которой общие принципы права, к которым относятся и международные принципы, обладают высшим авторитетом и являются критерием и мерой оценки правомерности всех нормативных актов. Конституционный суд РФ не может отрицать возможность прямого применения иными судами... общих принципов права28.

С учетом обозначенного в настоящей главе будет рассмотрена система принципов правового регулирования промышленной собственности в трансграничных отношениях, которая включает:

1. Универсальные принципы — императивно сформулированные в базовых (универсальных) международных договорах основополагающие нормы общего характера по охране промышленной собственности: территориальный принцип охраны промышленной собственности, принцип национального режима, принцип конвенционного приоритета, принцип выставочного приоритета;

2. Общеобъектные принципы — нормы, применяющиеся ко всем объектам промышленной собственности, следующие из положений универсальных и иных международных договоров, но не сформулированные в них конкретно: принцип исключительной охраны промышленной собственности, принцип срочной охраны исключительных прав на объекты промышленной собственности, принцип оборотоспособности исключительных прав, принцип направленности на производственно-техническое развитие, принцип пресечения недобросовестной конкуренции, облигаторный принцип;

3. Специально объектные принципы — нормы, следующие из положений универсальных и иных международных договоров применительно к отдельным группам объектов охраны промышленной собственности: заявительно-доказательственный принцип; принцип абсолютного характера прав, удостоверяемых патентом; принцип охраны новых творческих результатов; принцип охраны однородных и стабильных сортов растений; принцип охраны товарных знаков такими, как они есть.

Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности находятся в иерархической взаимосвязи регулирующего воздействия. Универсальные принципы формируют международные основы предоставления охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях. Общеобъектные принципы раскрывают специфику, назначение, особенности реализации охраны субъективных прав на объекты промышленной собственности и развивают универсальные принципы правового регулирования трансграничных отношений. Специальнообъектные принципы конкретизируют, дополняют универсальные и общеобъектные принципы применительно к отдельным объектам.

§ 1. Универсальные принципы правового регулирования промышленной собственности

Анализ положений основополагающих международных договоров в сфере охраны промышленной собственности позволяет выделить закрепленные в них универсальные принципы правового регулирования промышленной собственности — основополагающие нормы общего характера по охране промышленной собственности.

1.1. Особенности реализации территориального принципа охраны объектов промышленной собственности в трансграничных отношениях

Международно-правовая охрана объектов промышленной собственности согласовывалась государствами еще с XIX в., когда был принят первый фундаментальный международный договор в сфере именно промышленной собственности, — Парижская конвенция по охране промышленной собственности, 1883 г. Однако ни тогда ни на сегодняшний момент согласовать охрану объектов промышленной собственности на международном уровне, основываясь на едином универсальном охранном документе, который действовал бы на территории всех стран-участниц той или иной международной конвенции, международной системы охраны и предоставлял бы охрану соответствующему объекту промышленной собственности автоматически, независимо от решения национальных ведомств, компетентных в сфере промышленной собственности, не удалось.

Отсутствие единой международно-правовой системы охраны объек­тов промышленной собственности связано с различными факторами, среди которых можно выделить как разнообразие самих объек­тов промышленной собственности и, как следствие, необходимость дифференцировать подходы к охране того или иного объекта промышленной собственности, так и сложности в согласовании единой универсальной системы охраны регистрируемых объектов, связанные с экономическими (распределение пошлин, поддержание в силе охраны объекта, дифференциация платежей в зависимости от территории использования объекта) и политическими (нежелание государств стирать границы, прежде всего, патентной охраны) проблемами. Обозначенная ситуация предопределила закрепление и реализацию принципа территориальной независимости охраны объектов промышленной собственности (территориальный принцип охраны промышленной собственности) в основополагающих международных договорах, действующих в сфере охраны промышленной собственности. Действие принципа территориальной независимости охраны объектов промышленной собственности или, как его еще называют в доктрине, территориального принципа охраны29, связано не только с регистрируемым характером охраны большинства объектов промышленной собственности, но и с общепринятым и широко распространенным подходом государств к охране интеллектуальной собственности в целом, своими внутренними национальными механизмами охраны.

Обозначенное подтверждается и положениями основополагающих международных договоров в сфере охраны авторских и смежных прав (Бернская конвенция об охране художественных и литературных произведений, 1886 г., Всемирная конвенция об охране авторского права, 1952 г., Римская конвенция об охране прав исполнителей, производителей фонограмм и вещательных организаций (1961 г.) и др.).

В случае с Бернской конвенцией об этом свидетельствуют, по сути, коллизионные нормы, — в частности, правило п. 2 ст. 5 о том, что помимо установленных Конвенцией положений, объем охраны, равно как и средства защиты, представляемые автору для охраны его прав, регулируются исключительно законодательством страны, в которой истребуется охрана. Кроме того, средства защиты для обеспечения личных неимущественных прав, предоставляемых Конвенцией, также регулируются законодательством страны, в которой истребуется охрана (п. 3 ст. 6-bis). А согласно п. 8 ст. 7, регулирующему срок охраны произведений, предоставляемый Бернской конвенцией, такой срок не должен быть меньше установленного в конвенции срока (все время жизни автора и пятьдесят лет после его смерти) и определяется законом страны, в которой истребуется охрана; однако если законодательством этой страны не предусмотрено иное, этот срок не может превышать срок, установленный в стране происхождения произведения.

Как в Бернской конвенции, так и в иных международных договорах, действующих в сфере охраны авторских, а также смежных прав, равно как и в договорах, действующих в сфере охраны промышленной собственности, устанавливается принцип национального режима, который также, в свою очередь, хоть и косвенно, но свидетельствует о принципе территориальной независимости охраны объектов авторских и смежных прав, т.к. предоставление прав иностранным гражданам, — гражданам государств соответствующего международного договора, таких же и в таком же объеме, как и своим гражданам означает, по сути, наличие у каждого конкретного государства своей собственной системы охраны объектов интеллектуальной собственности. Таким образом, к примеру, литературное произведение, охраняемое по закону одного государства, по сути, не подпадает автоматически под защиту в других государствах. Такая защита предоставляется либо по закону другого государства, либо в соответствии с международным соглашением30, но осуществляться будет опять же внутринациональными механизмами конкретного государства.

Говоря об авторских правах, отметим, что принцип независимости охраны в государствах-участниках Бернской конвенции от охраны в стране происхождения дополняется положениями о том, что объем охраны, равно как и средства защиты, обеспечиваемые автору для охраны его прав, регулируются исключительно законодательством страны, в которой истребуется охрана (п.2 ст. 5). В совокупности с положениями о национальном режиме (п. 1 ст. 5), обозначенные выше положения Бернской конвенции свидетельствуют о реализации на международном уровне принципа территориальной независимости охраны авторских прав в различных странах. В то же время, положения Бернской конвенции о предоставлении конвенционной охраны произведениям и авторам из разных стран по критериям территории опубликования, гражданства и обычного места жительства (ст. 3) свидетельствуют все же о векторе непрямого отступления от принципа территориальности при охране на международном уровне авторских прав, опосредованного положениями международного договора о реализации минимальных стандартов охраны в государствах-участниках. Такое косвенное отступление от принципа территориальности, которое, по сути, сводится, лишь к обязанности конкретного государства охранять произведения, которые были опубликованы за рубежом, опубликованы гражданином государства-участника Бернской конвенции или лицом, имеющим обычное место жительства в таком государстве, представляется возможным ввиду нематериального характера авторских прав и их особой правовой природы, не предполагающей обязательное, обеспеченное государством выполнение каких-либо формальностей для предоставления охраны авторских прав.

Принцип территориальности в промышленной собственности в большинстве случаев (в случаях с объектами, подлежащими обязательной регистрации) выглядит немного иначе. Действие прав в обозначенном контексте ограничивается территорией государства, патентное ведомство (или иной компетентный орган) которого предоставило охрану соответствующему объекту.

Действительно, в случае с промышленной собственностью принцип территориальной независимости охраны в отношении объектов промышленной собственности в большинстве случаев действует еще более выраженно. Связано это, прежде всего с тем, что большинство объектов промышленной собственности (за исключением небольшого количества объектов, — прежде всего, ноу-хау, коммерческого обозначения) подлежат регистрации. Как правило, такая регистрация осуществляется в компетентном национальном ведомстве государства, на территории которого и будет предоставлена охрана. Впервые перечень объектов промышленной собственности был закреплен на международном уровне в 1883 г., когда была принята Парижская конвенция об охране промышленной собственности. Первоначально в тексте конвенции содержался лишь перечень объектов промышленной собственности (в первоначальный редакции 1883 г. содержались не все объекты промышленной собственности, закрепленные в действующей редакции 1979 г., так, например, в перечне объектов промышленной собственности не было закреплено наименование места происхождения товара, пресечение недобросовестной конкуренции). В одной из последующих редакций, а именно в четвертой редакции Гаагской конференции, 1925 г. было уточнено понимание промышленной собственности в «широком смысле». Однако четкого определения объектов промышленной собственности, критериев отнесения объек­тов интеллектуальной собственности к объектам промышленной собственности, критериев охраноспособности объектов промышленной собственности до сих пор не закреплено ни в Парижской конвенции, ни в каком-либо ином международном договоре.

Обозначенное обстоятельство привело к укреплению позиции государств, закрепленной в основополагающих международных договорах в сфере охраны промышленной собственности, которая сводится к необходимости реализации именно принципа территориальной независимости охраны объектов промышленной собственности, что предполагает, как регулирование охраны объектов промышленной собственности внутригосударственными механизмами, так и определение охраноспособности того или иного объекта промышленной собственности в национальных нормативно-правовых актах каждого отдельно взятого государства.

Положения парижской конвенции также сформулированы таким образом, что оставляют решение ряда вопросов охраны объектов промышленной собственности за государствами и национальным законодательством конкретной страны. В частности, положения ст. 4 конвенции о конвенционном приоритете уже свидетельствуют о национально-правовом механизме рассмотрения заявок, в отношении которых действует механизм конвенционного приоритета. А ст. 4-bis уже в названии содержит указание на независимость патентов (изобретений) «Патенты: независимость патентов, полученных на одно и то же изобретение в различных странах». Положения обозначенной статьи четко закрепляют правило, согласно которому патенты, заявки на которые поданы в разных странах Парижского союза (странах-участницах конвенции) гражданами таких стран, независимы от патентов, полученных на то же изобретение в других странах, входящих или не входящих в состав Союза. Причем, такая независимость понимается в самом широком, т. е. прямом смысле, без каких-либо ограничений (согласно п. 2 ст. 4-bis), что позволяет сделать вывод о самостоятельном независимом характере как самих тождественных изобретений, зарегистрированных в разных странах-участницах конвенции, так и их охраны, которая предоставляется в каждой стране отдельно согласно национальному охранному документу, подтверждающему охрану на территории этой конкретной страны, компетентное патентное ведомство которой выдало данный документ.

Положения Парижской конвенции об охране знаков сформулированы схожим образом. Так, в ст. 6 «Знаки: условия регистрации; независимость охраны одного и того же знака в различных странах» уже из названия следует независимость охраны тождественных знаков, зарегистрированных в разных странах, а также закреплено два важных правила, подтверждающих независимость охраны знаков в странах-участницах конвенции: условия подачи заявки и регистрации товарных знаков определяются в каждой стране Союза ее национальным законодательством (п. 1 ст. 6), а также: знак, надлежащим образом зарегистрированный в какой-либо стране Союза, рассматривается как независимый от знаков, зарегистрированных в других странах Союза, включая страну происхождения (п. 3 ст. 6).

Обозначенные положения конвенции в совокупности свидетельствуют о том, что в отношении охраны всех объектов промышленной собственности характерно наличие территориального принципа, который, в свою очередь сводится к тому, что исключительное право на такой объект действует лишь на территории того государства, где это право возникло как на основе регистрации (в большинстве случаев), так и независимо от нее (в случае с определенными объектами промышленной собственности согласно положениям национального законодательства каждой конкретной страны).

Исключительные права на объекты промышленной собственности охраняются на основе специального правоустанавливающего (охранного) документа, выданного компетентным органом государственной власти (в большинстве случаев, — патентное ведомство, в некоторых случаях министерства сельского хозяйства, например, как в случае регистрации селекционных достижений в РФ).

Личные неимущественные права в контексте тех объектов промышленной собственности, в отношении которых такие права возможны (например, право изобретателя на имя, в то же время, в отношении, например, товарного знака установление личного неимущественного права невозможно по самой природе этого объекта, используемого исключительно для целей индивидуализации товаров в предпринимательской деятельности правообладателя) также будут охраняться на основе принципа территориальной независимости охраны объектов промышленной собственности.

Как отмечается в российской доктрине, регистрационный характер объектов промышленной собственности связан, в первую очередь, с тем, что в отличие от произведений, как объектов авторского права, для охраны которых первостепенное значение имеет форма выражения, для целей охраны объектов промышленной собственности преимущественное значение имеет содержание31. В случае с объектами авторского права форма произведения представляется уникальной характеристикой объекта и по общему правилу не может быть воспроизведена другим лицом, а в случае с объектами промышленной собственности, такой результат интеллектуальной деятельности может быть создан независимо от такого же результата несколькими лицами (наиболее показательным в обозначенном контексте является спор о том, кто изобрел радио: Попов или Маркони) и именно в связи с обозначенным необходимо наличие регистрационной системы, которая бы фиксировала и закрепляла приоритет создателя такого результата интеллектуальной деятельности32.

Действительно, регламентация прав интеллектуальной собственности представляется суверенным государственным правомочием, и повсеместно на национальном уровне реализован принцип территориальной независимости охраны интеллектуальных прав, реализованный таким образом, что охрана предоставляется лишь на территории того государства, где такая охрана истребуется или предоставляется по закону данного государства33.

Правоустанавливающие охранные документы (патент, свидетельство) подтверждают охрану на соответствующий объект в течение определенного срока, по истечении которого, по общему правилу, объекты промышленной собственности становятся общественным достоянием, то есть могут использоваться без согласия правообладателя и без выплаты вознаграждения34. Однако обозначенное правило распространяется не на все объекты промышленной собственности (режим общественного достояния согласно положениям части IV ГК РФ распространяется на патентуемые объекты, селекционные достижения, топологии интегральных микросхем, также на объекты авторских и смежных прав). Так, режим общественного достояния не распространяется на средства индивидуализации, ноу-хау. Срок охраны таких объектов, как правило либо ограничивается, но может продлеваться (в случае с товарными знаками), либо связан со сроками определенных режимов предпринимательской деятельности (например, срок охраны ноу-хау истекает с момента, когда сведения, составляющие его содержание, перестают быть конфиденциальными).

Режим общественного достояния, в свою очередь, также предполагает свободное использование соответствующего объекта промышленной собственности с учетом территориального принципа охраны, т. е. не предполагает автоматически свободное использование соответствующего объекта интеллектуальной собственности на территории других стран.

Что касается непосредственно российского законодательства и закрепленного в нем подхода к территориальному принципу охраны объектов промышленной собственности, то стоит отметить то обстоятельство, что в отношении отдельных объектов закреплены отдельные правила об охране на территории РФ. Так, например, согласно положениям ст. 1346 ГК РФ, которая уже в названии содержит указание на охрану патентуемых объектов исключительно в РФ «Действие исключительных прав на изобретения, полезные модели и промышленные образцы на территории Российской Федерации» реализуется территориальный принцип действия исключительных прав на такие объекты промышленной собственности, как изобретения, полезные модели и промышленные образцы. Статья 1346 конкретизирует общий принцип действия исключительного права, согласно которому соответствующие исключительные права возникают в соответствии с законодательством конкретного государства, а их действие и защита ограничены территорией данного государства35.

По сути, реализация рассматриваемого принципа позволяет государству не признавать интеллектуальные права, как исключительные, так и личные неимущественные, которые возникли в рамках правопорядка других стран, а также отказаться от предоставления охраны таких прав на своей территории.

Принцип территориальной независимости охраны прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации в контексте терминологии Гражданского кодекса РФ, действительно, предполагает охрану прав в пределах того государства, в соответствии с законодательством которого они возникли, т. е. в соответствии с законодательством страны закрепления того или иного объекта интеллектуальной собственности, которая не обязательно является страной происхождения, т. е. страной первоначального создания.

Так, внутренним национальным законодательством страны регламентируется порядок и основания приобретения прав, круг охраняемых объектов, содержание и объем исключительных и личных неимущественных прав, возможные ограничения прав, а территориальный подход в этом контексте предполагает, что нарушение может иметь место только в государстве, где признаются соответствующие права на объекты интеллектуальной собственности36.

В то же время в рассматриваемой ст. 1346 ГК РФ содержится правило, согласно которому на территории РФ признаются не только исключительные права, удостоверенные российским патентом, но и права на изобретения, полезные модели и промышленные образцы, удостоверенные патентами, имеющими силу на территории Российской Федерации в соответствии с международными договорами Российской Федерации.

Обозначенное правило не должно рассматриваться как норма, преодолевающая территориальный принцип охраны объектов промышленной собственности, в данном случае — патентуемых объектов ввиду того, что на сегодняшний день не существует универсального международного договора, который установил бы единое патентное пространство и единый патент с унифицированными механизмами охраны, о чем речь шла выше.

В то же время о частичном ограничении территориального принципа все же представляется возможным говорить, поскольку в мире известны региональные патентные системы (в частности евразийская, европейская, африканская патентные системы). Так, РФ, например, является участницей Евразийской патентной конвенции, 1994 г. и, следовательно, на территории РФ признается евразийский патент на изобретения, получающие автоматически охрану на территории стран-участниц конвенции.

В то же время в случае с евразийским патентом, мы вынуждены говорить именно о частичном характере ограничения территориального принципа по ряду причин. Во-первых, евразийская патентная конвенция носит региональный характер и распространяется на незначительное количество государств. Во-вторых, уже в п. 1 ст. 1 конвенции говорится, что государства-участники конвенции учреждают Евразийскую патентную систему, сохраняя за собой полный суверенитет в части развития своих национальных систем по охране изобретений. Стоит отметить, что российское законодательство (в ст. 1382, 1395, 1396, 1397 ГК РФ) содержит положения о соотношении национальных и международных механизмов охраны патентуемых объектов, полностью признавая действие международных систем, участником которых является РФ и интегрируя международные, евразийские заявки в национальную патентную систему (Парижская конвенция об охране промышленной собственности, 1883 г., Договор о патентной кооперации, 1970 г., Евразийская патентная конвенция, 1994 г.).

Что касается средств индивидуализации, то полное преодоление территориального принципа охраны в отношении этих объектов также не наблюдается. Говоря о Мадридской системе международной регистрации знаков, действующей на основе Мадридского соглашения о регистрации знаков, 1891 г. и Протоколу к нему, 1989 г. стоит также отметить, что, не смотря на механизм международной регистрации и даже выдачи международного свидетельства, территориальный принцип охраны преодолевается лишь частично.

Обозначенное связано с рядом причин: международная регистрация не распространяется автоматически на все страны-участницы конвенции, а действует заявительный порядок; по действию международной регистрации каждое конкретное государство, где заявителем истребуется охрана может вынести свое решение, в том числе отказ от распространения (расширения) действия международной регистрации на территорию данной страны по внутренним национальным основаниям для отказа в регистрации товарных знаков (хоть и коррелирующим с положениями Парижской конвенции — правило об этом вытекает из ст. 5 Протокола к Мадридскому соглашению), нормы о стране происхождения знака и зависимости международной регистрации с базовой заявкой и др.

Что касается российского законодательства, то общее правило о территориальном принципе охраны товарных знаков и знаков обслуживания содержится в ст. 1479. Так, согласно положениям этой статьи, на территории Российской Федерации действует исключительное право на товарный знак, зарегистрированный федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности, а также в других случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации. Такие случаи были рассмотрены выше в контексте международной регистрации знаков по мадридской системе.

В отношении отдельных особых средств индивидуализации может возникнуть определенное впечатление о преодолении территориального принципа в специфическом формате. Так, согласно положениям ст. 1517 ГК РФ «Действие исключительного права на географическое указание и наименование места происхождения товара на территории Российской Федерации» допускается государственная регистрация в качестве географического указания обозначения географического объекта, который находится в иностранном государстве. Однако регистрация и последующая охрана на территории РФ иностранного наименования места происхождения возможна только лишь в случае, если обозначение географического объекта охраняется в качестве такого наименования в стране происхождения товара. При этом обладателем исключительного права использования наименования указанного места происхождения товара может быть только лицо, право которого на использование такого наименования охраняется в стране происхождения товара.

В связи с обозначенным можно сделать вывод о казуальном несистемном характере преодоления в российском законодательстве территориального принципа охраны объектов промышленной собственности, что опосредовано поддержанием этого принципа положениями основополагающих международных договоров, действующих в сфере охраны промышленной собственности.

В обозначенном контексте А.Л. Маковский отмечает, что «реальное влияние принципа территориального действия законодательства об интеллектуальных правах на осложненные иностранным элементом отношения по поводу результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации постепенно ослабляется»37. С таким выводом сложно согласиться ввиду того, что в последние годы не было принято ни одного универсального международного договора, который бы закреплял в каком-либо более конкретном виде отступление от территориального принципа охраны промышленной собственности.

В свою очередь, П.В. Крашенинников отмечает сохранение принципа территориальности и национального характера прав на результаты интеллектуальной деятельности, несмотря на развитие международной кооперации, а заключение международных договоров по мнению автора свидетельствует об ограничении принципа территориальности, но не о его отрицании38. Наличие международных договоров в сфере охраны промышленной собственности на наш взгляд носит крайне важное, оптимизирующее международное взаимодействие при охране прав на объекты промышленной собственности в разных странах, значение.

В то же время отсутствие на международно-правовом уровне единой универсальной правовой среды, механизмов и институтов охраны основных групп объектов промышленной собственности: патентуемых объектов и средств индивидуализации, а также еще более скудное международно-правовое регулирование иных объектов промышленной собственности не позволяет судить о сколь бы то ни было существенном ограничении территориального принципа охраны объектов промышленной собственности.

1.2. Территориальный принцип охраны промышленной собственности и действие государственного суверенитета в цифровом пространстве

Активное освоение цифрового пространства участниками трансграничных отношений в сфере охраны и использования прав на объек­ты интеллектуальной собственности, популяризация сети Интернет и расширение областей правоотношений, реализуемых в сети, сопровождаются возникновением новых проблем охраны объектов интеллектуальной собственности ввиду их нематериального характера и появившейся возможности одним действием нарушить права на объек­ты интеллектуальной собственности в разных странах. Например, использование веб-сайтов для развития бизнеса зачастую приводит к трансграничным спорам, вытекающим из нарушений прав на средства индивидуализации, а возможность использовать сеть Интернет в качестве среды публикации создает серьезные проблемы в контексте возможных трансграничных нарушений авторских прав. Сохраняется пробельность в регулировании правоотношений, возникающих в сети Интернет, и с учетом потенциальной возможности сети Интернет по увеличению трансграничного оборота информации и способов реализации прав правообладателей, а также нарушения таких прав.

Поскольку деятельность крупных правообладателей в сети Интернет предполагает проведение интернет-маркетинга и создание веб-сайтов, которые можно просматривать в разных странах по всему миру, особое внимание должно быть уделено тому, как национальное законодательство той или иной страны регулирует охрану интеллектуальной собственности, каким образом определяет свою территориальную юрисдикцию в цифровом пространстве.

Отдельной проблематикой остается и сфера вопросов, связанных с наличием или отсутствием возможности национальных патентных систем предоставлять патентную защиту способам ведения бизнеса в сети Интернет39 с учетом упрощенного трансграничного доступа к таким решениям. Все эти проблемы сохраняются ввиду действия территориального принципа охраны исключительных прав, а также ввиду серьезного значения суверенитета государств, как в классическом территориальном понимании, так и новых его форм, прежде всего, информационного суверенитета.

Что касается особенностей реализации принципа территориальности применительно к отдельным объектам промышленной собственности, то в отношении товарных знаков (знаков обслуживания) отметим, что процессы мировой глобализации и широкого распространения Интернет-технологий приводят к тому, что правообладатели товарных знаков вынуждены расширять использование своего обозначения в других странах, позаботившись при этом об обеспечении защиты своего обозначения от «размывания» (т. е. потери товарным знаком различительного свойства), действий третьих лиц, порочащих репутацию правообладателя товарного знака и от свободного использования. Так же, как и в случае со специальными принципами охраны товарных знаков, действие принципа территориальности порождает такие ситуации, когда различные правообладатели вынуждены невольно делиться товарным знаком (т. е. допускать возможность использования товарного знака третьими лицами в других странах) со всеми рисками фактического и вероятного введения в заблуждение и размывания40. Эти проблемы лишь частично смягчаются правом приоритета и доктриной общеизвестного товарного знака.

Применительно к патентным правам в зарубежной доктрине отмечается, что таковые обычно имеют строго территориальный характер действия, поэтому патент как охранный документ должен быть получен в каждой юрисдикции, где требуется защита, и, как правило, не будет действовать за пределами территории этой страны41. Этот тезис, в свою очередь, определяется правовой природой национальных патентов, и национальные суды неоднократно подтверждали основополагающий принцип территориальности, осуществляя охрану патентных прав, преимущественно рассматривая его как географическое ограничение действия прав на объекты промышленной собственности.

Как отмечается в зарубежной доктрине «Принцип территориальности» был установлен еще в 1856 г. Верховным судом США при рассмотрении дела Brown v Duchesne. Суд пришел к выводу, что национальный патентный закон не распространяет свое действие за пределы территории США. Норвежский Хейстеретт (Верховный суд) в те же годы также в решении по делу Акре-Викери пришел к выводу о том, что Закон о патентах «считается естественным территориальным ограничением» и «предназначен для защиты патентообладателя от третьих лиц, использующих изобретение в пределах этой страны42.

Отметим, что речь идет о временном периоде, когда Парижская конвенция еще не была принята. Таким образом, в судебной практике отдельных государств уже в середине XIX в. в сфере патентных отношений сформировался принцип «территориального характера действия исключительных прав», который в дальнейшем был распространен и на товарные знаки уже в тексте Парижской конвенции (Статья 6: Знаки: условия регистрации; независимость охраны одного и того же знака в различных странах), а также в дальнейшей судебной практике.

Так, например, в судебной практике США сформировалось правило, согласно которому в тех случаях, когда две стороны используют один и тот же товарный знак на разных территориях, полностью удаленных друг от друга, вопрос о первоначальном правообладателе не имеет юридического значения, даже если, по крайней мере, второй пользователь выбрал искомый товарный знак с заранее враждебным для интересов первоначального пользователя умыслом43. Эти доводы Верховного суда США по делу United Drug Co v Theodore Rectanus Co об удаленности и разделении рынков уже в 1918 г. привели к формированию правовой позиции о том, что тождественные и сходные до степени смешения товарные знаки могут сосуществовать. Времена изменились, стали усиливаться процессы глобализации и развития сети Интернет, однако по причине зависимости от уже выбранного пути формирования международно-правовых принципов охраны промышленной собственности в мире по-прежнему сохраняется принцип территориальной независимости охраны объектов промышленной собственности, в частности товарных знаков44.

Отмечается, что в эпоху глобализации и развития сети Интернет принципы территориальности представляются анахронизмами45. Правообладатели должны иметь возможность расширить использование своих товарных знаков за рубежом. Такое расширение не должно приводить к смешению и размыванию обозначения, а также к введению потребителей в заблуждение и нарушать права третьих лиц.

Таким образом, модернизация законодательства о товарных знаках может использоваться не только для защиты прав потребителей, но и как инструмент экономической политики, позволяющий национальным производителям конкурировать на глобальных рынках46.

Истории правового регулирования товарных знаков известны некоторые обнадеживающие унификационные процессы, направленные на упорядочивание систем охраны товарных знаков. Так, например, различительная способность не является более законодательной категорией лишь отдельных государств, а используется и в унифицированной системе охраны товарных знаков (ст. 6 quinquies Парижской конвенции). Кроме того, США являются показательным примером того, как законодательство субъектов государства (штатов) в сфере охраны товарных знаков может быть дополнено и модернизировано федеральной системой охраны товарных знаков (Lanham Act, 1946). В 1971 г. система охраны единого товарного знака Бенилюкс заменила соответствующие национальные системы охраны товарных знаков Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. А в 1995 г. была введена единая система товарных знаков ЕС, которая дополняет национальные системы 28 государств-членов ЕС47.

В то же время, несмотря на то, что принцип территориальности не был отвергнут какими-либо странами, в некоторых случаях территория действия данного принципа значительно расширяется. Так, государства на международном уровне уже значительно продвинулись на пути создания глобальной системы товарных знаков, в которой будут зарегистрированы только такие знаки, которые действительно уникальны, с тем, чтобы избежать споров, вытекающих из смешения, размывания обозначения, а также недобросовестной конкуренции (Положения Протокола к Мадридскому соглашению о международной регистрации знака этому эффективно способствуют).

По причине зависимости от ранее выбранного пути, принципа государственного суверенитета и институциональных интересов государства трудно преодолеть территориальный характер действия исключительных прав48. В то же время, именно преодоление принципа территориальности позволит обеспечить максимально эффективную защиту исключительных прав в условиях глобализации рынков товаров и услуг, прав потребителей, а также прав производителей от недобросовестной конкуренции.

Решение данного вопроса было бы логичным реализовать в рамках ВТО как универсальной международной торговой организации, но Соглашение ТРИПС закрепило лишь минимальные стандарты охраны интеллектуальной собственности для целей международного торгового оборота и не претендовало на решение глобальных вопросов интеллектуальной собственности. Преодоление территориального принципа охраны не состоялось по следующей причине. Соглашение ТРИПС по своему смыслу основывается на том, что в основе любой успешной системы охраны промышленной собственности лежат общественные цели функционирования такой системы и ее правовая основа должна содействовать основополагающим общественным интересам49.

В контексте охраны, например, патентных прав в зарубежной доктрине также отмечается, что, хотя режим патентной охраны, установленный Соглашением ТРИПС ознаменовал новую эру обязательств в отношении защиты и обеспечения соблюдения интеллектуальных прав, члены ВТО сохранили важные права на собственные внутринациональные подходы, включая право на защиту своих общественных интересов50. Таким образом, правило о примате общественных интересов считается основополагающим принципом предоставления охраны промышленной собственности в Соглашении ТРИПС51. Так, например, положения ст. 8 (Принципы) Соглашения ТРИПС сформулированы таким образом, что, например, сфера действия и форма патента могут определяться национальным законодателем с учетом общественных интересов.

Основная идея защиты общественных интересов в положениях Соглашения ТРИПС сводится к тому, что правовая норма, регулирующая отношения в сфере охраны интеллектуальной собственности должна соответствовать социально-экономическому благосостоянию людей и Соглашение ТРИПС, таким образом, было призвано служить, прежде всего, национальным интересам государств. В этом смысле, ст. 8 Соглашения ТРИПС позволяет государствам-членам по своему усмотрению формулировать или изменять правовые нормы и принимать меры, необходимые для защиты общественных интересов. Обозначенное, прежде всего, следует из п. 2 ст. 8 Соглашения ТРИПС, в котором предусматривается, что государства-участники могут принимать надлежащие меры для предотвращения злоупотребления правами со стороны правообладателей, которое приводит к ограничению торговли и неблагоприятному влиянию на международную передачу технологий.

На самом деле, устанавливается более широкая свобода внутринациональной регламентации, предоставляемая государствам-участникам для защиты общественных интересов, основываясь именно на территориальном принципе охраны объектов промышленной собственности, который, в свою очередь, уже был признан на международном уровне (Парижская конвенция), что подтверждается в дополнение к ст. 8 Соглашения ТРИПС и рядом других его норм, например, ст. 31, 40. При первичном рассмотрении положений Соглашения ТРИПС может показаться, что положения абз. 2 п. 1 ст. 27 о том, что «патенты выдаются, и права, основанные на патенте, могут быть реализованы вне зависимости от места создания изобретения» направлены на преодоление территориального принципа охраны патентуемых объектов. Однако предоставление охраны изобретению вне зависимости от места его создания свидетельствуют лишь о направленности положений Соглашения на использование и защиту изобретений в мире, а не только в стране создания, не уточняя при этом, по какому праву и по каким условиям будет предоставлена такая защита в разных странах, и, унифицируя такую защиту лишь частично.

В то же время принцип территориальности подобными положениями, как и в случае с положениями Парижской конвенции, не преодолевается. Несмотря на общие стандарты, согласованные членами ВТО для защиты промышленной собственности, территориальный характер права промышленной собственности остается неизменным принципом, а Соглашение ТРИПС не противоречит, а лишь усиливает и конкретизирует действие этого принципа. Этот принцип по смыслу Соглашения ТРИПС означает, таким образом, что каждое государство-участник имеет суверенитет по большому количеству вопросов охраны промышленной собственности, не унифицированных в Соглашении52, в пределах своей территории по вопросам права промышленной собственности. В отношении принципа территориальности, опосредуемого известными принципами национального режима и наиболее благоприятствуемой нации (ст. 3, 4 Соглашения ТРИПС), объем защиты прав промышленной собственности ограничивается территорией государства, в котором эти права предоставляются, и предопределяется исключительной юрисдикцией государства, предоставившего охрану в отношении вопросов, связанных с действительностью предоставленных прав и их ограничением53.

Положения Соглашения ТРИПС о защите общественных интересов государств-участников, о гибких возможностях внутринационального регулирования многих вопросов охраны промышленной собственности, обтекаемые «минимальные» стандарты охраны промышленной собственности, таким образом, косвенно свидетельствуют о реализации территориального принципа охраны промышленной собственности в Соглашении ТРИПС.

Таким образом, территориальный принцип охраны промышленной собственности является на данный момент основополагающим началом охраны объектов промышленной собственности, закрепленным на универсальном международном уровне.

Реализация территориального принципа охраны интеллектуальной собственности в целом и промышленной собственности, в частности, подвергается современным вызовам, связанным с развитием сети Интернет и всего цифрового пространства в целом.

Цифровое пространство (cyberspace) определяется в зарубежной доктрине как «глобальная сфера информационной среды, состоящая из взаимозависимой сети инфраструктур информационных технологий, включая Интернет, телекоммуникационные сети, компьютерные системы и встроенные процессоры и контроллеры»54.

Существует широко распространенное мнение о том, что оно «не является физически определенным местом, а преодолевает границы, реализуясь в любом физическом или временном измерении. Это сокращенный термин, который относится к среде, созданной слиянием совместных сетей компьютеров, информационных систем и телекоммуникационных инфраструктур, обычно называемых Всемирной паутиной55. Цифровое пространство характеризуется анонимностью и доступностью информации. Поэтому представляется логичным его отождествление в любых пространственных измерениях, например, на земле, в открытом море, международном воздушном пространстве или космическом пространстве56, то есть возможна его характеристика как общемирового, общего пространства или res communis omnium (общего блага всех).

Все эти аспекты позволяют сделать справедливый вывод о том, что цифровое пространство полностью не подчинено суверенитету одного государства или группы государств, и оно не защищено от апроприации. Несмотря на справедливую, по сути, квалификацию цифрового пространства через res communis omnium, отдельные действия государств свидетельствуют о том, что компоненты цифрового пространства не защищены от территориального суверенитета и от осуществления юрисдикции государства57.

Государства, к примеру, осуществляют и будут продолжать осуществлять свою уголовную юрисдикцию в отношении преступлений, совершенных в цифровой среде, и они продолжают регулировать деятельность в киберпространстве. Так, в 2001 г. в рамках Совета Европы была принята Конвенция о преступности в сфере компьютерной информации № 185 (Будапешт, 23 ноября 2001 г.)58, положения которой подтверждают национальную юрисдикцию государств-участниц по преступлениям, совершенным в цифровой среде (ст. 21). В конвенции лишь унифицируются правовые позиции по отдельным видам преступлений, совершенным в цифровой среде. Отдельное внимание в конвенции уделяется деяниям, связанным с нарушением авторских и смежных прав, которые государства обязуются признавать уголовными преступлениями, когда такого рода действия совершаются преднамеренно, в коммерческом масштабе и посредством компьютерной системы.

В то же время несправедливым представляется то обстоятельство, что в Конвенции нет схожих положений, которые были бы направлены на защиту прав промышленной собственности, так как широкий пласт как гражданских, так и уголовных правонарушений, затрагивающих, например, права на товарные знаки реализуется именно в цифровой среде с использованием сети Интернет.

Кроме того, тот факт, что цифровое пространство требует наличия и поддержания соответствующей технологической инфраструктуры59 не может быть проигнорирован. Оборудование, составляющее такую инфраструктуру, необходимую для функционирования цифрового пространства, находится на территории того или иного государства. Оно принадлежит самому государству или корпорациям; его функционирование обеспечивается национальной электрической сетью60. Интеграция физических компонентов технологической инфраструктуры, расположенных на территории того или иного государства, в глобальную среду цифрового пространства не может быть истолкована как отказ от осуществления территориального суверенитета.

Государства фактически активно развивают в своей контрольно-надзорной деятельности и принцип информационного суверенитета, предполагающий полноту государственной власти по контролю над распространением информации на своей территории. Несмотря на то, что с учетом правовой природы технологической инфраструктуры цифрового пространства осуществление суверенитета может быть затруднено, связанные с этим технические и технологические проблемы не препятствуют осуществлению государством своей юрисдикции в отношении технологической инфраструктуры цифрового пространства, расположенной в пределах его суверенной территории61. Фактически, государства постоянно подчеркивают свое право осуществлять контроль над такой инфраструктурой, утверждать свою юрисдикцию в отношении деятельности, осуществляемой в цифровом пространстве, на своей территории и защищать свою технологическую инфраструктуру от трансграничного вмешательства со стороны других государств или отдельных лиц62.

Безусловно, инфраструктурные аспекты функционирования той или иной среды, в которой реализуются гражданские правоотношения, в частности отношения по охране и использованию прав на объекты промышленной собственности не должны оставаться без внимания. В то же время, вопрос о том, должна ли такая инфраструктура быть элементом публичного права или возможно частноправовое регулирование, саморегулирование в этой сфере, может быть решен лишь при четком определении основ государственной безопасности и пределов вмешательства государства в регулирование цифрового пространства.

Важно отметить, что цифровое пространство — это, прежде всего, среда, средство для реализации большого числа разнообразных гражданско-правовых отношений. Что касается, прав промышленной собственности, то с точки зрения охраны таковых, цифровое пространство — это среда выражения самих объектов промышленной собственности, среда их использования и придания новых цифровых форм выражения (например, товарный знак в формате GIF).

Цифровое пространство позволяет также расширять географию использования прав на объекты промышленной собственности, но при условии должного обеспечения их охраны и предотвращения нарушения прав третьих лиц в странах использования. Кроме того, в электронной форме в настоящее время подаются и принимаются как национальные, так и международные заявки на регистрацию объек­тов промышленной собственности. Обозначенное свидетельствует о наличии самостоятельной технологической инфраструктуры, обеспечивающей и поддерживающей цифровую среду. Как следствие, возникает и самостоятельное правовое поле реализации тех или иных отношений в сфере охраны промышленной собственности (от процедуры установления прав на объект, до их осуществления).

Детальное международное регулирование цифрового пространства усложняется разнообразностью отношений, которые в нем реализуются. Государства, регулируя те или иные аспекты охраны объектов промышленной собственности, могут устанавливать отдельную регламентацию специфических аспектов охраны и реализации прав в цифровом пространстве. Вопрос о границах территориального суверенитета в этом контексте должен быть решен посредством выработки четких критериев определения «территории реализации отношений». В качестве универсальных таких критериев предлагается использовать «территорию действия прав» и «территорию разрешенного использования прав», которая в случаях с международной регистрацией конкретизируют территорию действия прав, например, международная регистрация товарного знака в нескольких странах. Данные критерии направлены на объективное применение территориального принципа охраны интеллектуальной собственности в цифровом пространстве.

Еще одна особенность реализации принципа территориального суверенитета в цифровом пространстве заключается в широком круге полномочий суверенного государства (в том числе государства флага и государства регистрации домена, например) по осуществлению своей юрисдикции в отношении технологической инфраструктуры цифрового пространства и в отношении гражданско-правовой деятельности, осуществляемой в цифровом пространстве.

Понятие юрисдикции в данном контексте можно обозначить в широком смысле, как относящуюся к законному правомочию какого-либо государства возможность осуществлять регулирующие действия в цифровом пространстве посредством законодательной, исполнительной или судебной власти. В этом смысле, юрисдикция означает, в первую очередь, законную власть государства принимать и применять нормы права63. Осуществление юрисдикции не ограничивается территорией (в собственном смысле) какого-либо государства. Например, государство осуществляет исключительную юрисдикцию на борту судов, плавающих под его флагом, и на борту воздушного судна, зарегистрированного в этом государстве.

Кроме того, в соответствии с принципами активного и пассивного гражданства, принципами конвенционной охраны, государства имеют право осуществлять свою юрисдикцию в отношении действий своих граждан, которые имели место за пределами его территории. Например, выпуск в свет произведений гражданином государства-участника не в стране гражданства влечет предоставление охраны в стране гражданства с учетом минимальных стандартов охраны по Бернской конвенции об охране художественных и литературных произведений, 1886 г. В сфере охраны промышленной собственности реализацию этого подхода сложно представить ввиду сохраняющегося высокого значения принципа территориальности и обязательной для получения охраны регистрации (в случае с большинством объектов промышленной собственности).

В этом контексте следует также отметить, что территориальная юрисдикция не обязательно предполагает наличие фактического территориального суверенитета. Например, государство может осуществлять исключительную юрисдикцию над оккупированной территорией. Юрисдикция прибрежных государств в их исключительных экономических зонах или на их континентальном шельфе, хоть и может быть воспринята как носящая квази-территориальный характер, аналогична территориальной юрисдикции в узком смысле, поскольку она ограничена определенными видами деятельности64.

Технологическая инфраструктура цифрового пространства, расположенная на территории того или иного государства, и деятельность, происходящая в рамках этой инфраструктуры, подвержены почти неограниченным запретительным действиям и мерам принудительного характера со стороны искомого государства. Территориальная юрисдикция включает право государства регулировать, ограничивать или запрещать доступ к своей цифровой инфраструктуре, независимо от того, получен ли доступ на территории этого государства или за его пределами. Следует еще раз подчеркнуть, что интеграция физических компонентов цифровой инфраструктуры, расположенных на территории государства, в глобальное цифровое пространство не является отказом государства от осуществления территориального суверенитета.

Ввиду мобильности пользователей и систем с распределением облачных сетей часто бывает очень сложно эффективно осуществлять территориальный суверенитет65. Информационный суверенитет государства, через который, в свою очередь, реализуется территориальная юрисдикция в отношении охраны и обмена информацией, в обозначенном контексте должен иметь четко определенные границы осуществления.

Однако коммуникация между пользователями, возникающая в рамках такого цифрового пространства (в частности правоотношения по охране и использованию прав на объекты промышленной собственности) носит зачастую трансграничный межпространственный характер, что осложняет определение территории реализации правоотношения. Соответственно, определение территории действия информационного суверенитета государства носит, в свою очередь, оценочный характер (учитываются, прежде всего, государственные цели обеспечения информационной и территориальной безопасности, что коррелирует с территориальным принципом охраны прав на объекты промышленной собственности). Государства регулярно и зачастую успешно доказывают свою готовность и решимость обеспечивать соблюдение их внутреннего законодательства в отношении различных видов деятельности в цифровой среде66.

Особенной характеристикой территориальной юрисдикции и информационного суверенитета является, так называемая, доктрина влияния (effects doctrine), согласно которой государство имеет право осуществлять свою юрисдикцию в отношении деятельности, происходящей за пределами его территории, которая приводит к каким-либо правовым последствиям на его территории67, т. е. создает, изменяет или прекращает те или иные права на территории государства. Интересное толкование этой доктрины было дано Европейским судом68.

Европейский суд в своем решении отметил, что двумя бесспорными основными принципами, на которых основывается юрисдикция государства являются принцип территориальности и принцип национальности. Согласно первому принципу юрисдикцию по тому или иному правоотношению имеет государство, в котором находится лицо, товары или имел место соответствующий юридический факт. Второй принцип предполагает юрисдикцию государства в отношении собственных граждан.

Принцип территориальности реализуется в двух ипостасях: субъек­тивная территориальность, которая позволяет государству осуществлять свою юрисдикцию применительно к отношениям, которые возникли в пределах территории государства, несмотря на то, что они имели правовые последствия за рубежом; объективная территориальность, которая, напротив, позволяет государству осуществлять свою юрисдикцию применительно к отношениям, которые возникли за рубежом, но имели правовые последствия, в том числе. частично, в пределах своей собственной территории.

Таким образом, согласно рассмотренному решению Европейского суда, доктрина влияния позволяет говорить о юрисдикции государства, даже если действия, которые привели к возникновению правоотношений, имели место за пределами его территории. Применительно к цифровой среде доктрина влияния может привести к распространению юрисдикции государства на действия лиц в цифровом пространстве с использованием инфраструктуры, находящейся на территории другого государства69.

Территориальный суверенитет на данный момент является эффективным принципом международного права, который может быть применен и в цифровом пространстве в первоначальном понимании, если к цифровому пространству государства по-прежнему будут относиться как к совокупности компонентов цифровой инфраструктуры, расположенных на территории государства, или которые иным образом защищены принципом территориального суверенитета. Конечно, не все аспекты возможных и гипотетически новых нарушений территориального суверенитета однозначно определены. Так, например, до сих пор, государства не договорились по единой унифицированной системе охраны данных, относящихся к разработке лекарственных препаратов (data exclusivity), что сдерживает развитие и распространение эффективной медицины в мире.

Понятие территориальной юрисдикции также обеспечивает эффективную основу для регулирования гражданских правоотношений, осуществляемых в цифровом пространстве. Государства имеют право регулировать деятельность, происходящую в пределах их территории, и применять свое внутреннее законодательство к вопросам, затрагивающим их публичный порядок. Не смотря на то, что государства имеют практически неограниченное право осуществлять свою юрисдикцию применительно к отношениям, возникающим в цифровом пространстве в пределах своей территории и находящейся на их территории технологической инфраструктуре, безусловно, сохраняется необходимость в выработке международного подхода к цифровому пространству и в достижении понимания того обстоятельства, что функциональные возможности сети Интернет будут подвергнуты серьезным ограничениям70 в случае, если государства будут осуществлять свою юрисдикцию без учета возможного действия юрисдикции других государств, и, действуя, с нарушением прав третьих лиц в глобальной сети Интернет.

Нарушение, таким образом, в цифровом пространстве прав на объек­ты промышленной собственности, подлежащие государственной регистрации, в отношении охраны которых действует государственная инфраструктура, в том числе цифровая, может повлечь применение мер государственного воздействия в отношении таких нарушителей, — третьих лиц, которые физически не находятся на территории соответствующего государства и осуществляли свои действия вне его пределов, но в то же время правовые последствия таких действий наступили или могут наступить в соответствующем государстве и затрагивают права и законные интересы правообладателей объектов промышленной собственности, охраняемых на территории искомого государства.

В 2018 г. Верховным судом Великобритании было рассмотрено дело о нарушении прав на товарные знаки в сети Интернет. 13 июня 2018 г. Верховный суд Великобритании вынес решение по делу Cartier International AG and others v. British Telecommunications Plc and another71, которым не признал провайдеров услуг по доступу к сети Интернет нарушителями прав на товарный знак.

В конце 2014 г. несколько компаний (Cartier International AG, Montblanc-Simplo GmbH, Richemont International SA), которые являются правообладателями во многих государствах товарных знаков (в том числе, общеизвестных), действующих в отношении предметов роскоши, предъявили требования к интернет-провайдерам Великобритании о блокировке доступа к веб-сайтам, на которых реализуется продажа поддельных товаров с нарушением прав правообладателей на товарный знак. Требования были основаны на положениях раздела s.97A Закона 1988 г. «Об авторском праве, промышленных образцах и патентах», который регламентирует лишь возможность блокирования сайтов при нарушении авторских прав, но не прав на товарные знаки. Заявители просили Верховный суд вынести соответствующее судебное предписание с учетом расширительного толкования положений закона, а также обязать выплатить провайдеров компенсацию за допущение возможности распространения информации о продаже товаров с нарушением прав на товарные знаки.

В двух инстанциях требования заявителей были удовлетворены, в то время как Верховный суд отменил решение в части оплаты компенсаций провайдерами за нарушение прав на товарный знак, оценив их действия как непреднамеренные и не содержащие умысла на нарушение прав на товарный знак. Нарушения прав на товарный знак установлены были, но ответственность провайдеров за соответствующие действия по мнению Верховного суда отсутствует, так как в английской судебной практике, основным подходом является привлечение к ответственности непосредственного нарушителя прав (в данном случае, владельцев сайта, на котором распространялась контрафактная продукция). Провайдер же является посредником между владельцами сайтов и услугами доступа к сети Интернет, которые не должны отвечать за действия владельцев сайта, как в национальном, так и международном сегменте сети Интернет.

При международном характере деятельности крупных сайтов законность их функционирования на территории одной страны сбыта может быть нивелированы в другой, где исключительные права на зарегистрированные объекты интеллектуальной собственности нарушаются деятельностью таких сайтов. В таких случаях обычно происходит блокировка доступа в стране нарушения. Однако административные органы имеют и возможность блокировки доступа к сайту с национальным доменом и из зарубежных государств.

Полная фактическая блокировка доступа к сайту (во всем мире) может привести к нарушению прав владельца сайта, осуществляющего правомерную деятельность на территории той страны, где права на объекты интеллектуальной собственности не нарушаются. Поэтому, оптимальным в обозначенном контексте и в условиях действия территориального принципа охраны прав на объекты промышленной собственности представляются такие меры ответственности, при которых нарушитель (владелец сайта) обязуется прекратить использование сайта для реализации товаров (услуг) в стране, где такие действия нарушают права третьих лиц, и уже в случае невыполнения данных требований прибегать к возможностям только частичной блокировки доступа к сайту в той стране, в которой нарушаются права на охраняемые объекты интеллектуальной собственности.

Таким образом, в отсутствии международного договора, который регулировал бы действия государств по администрированию различных сегментов сети Интернет, в том числе и для целей эффективной охраны объектов промышленной собственности в трансграничных отношениях с учетом действия охранных (административных и судебных) систем иных государств, целесообразным представляется использование принципа невмешательства в реализацию прав на объекты промышленной собственности вне пределов национального действия прав. Это означает, что государства в условиях действия территориального принципа охраны не должны принимать такие меры, которые ограничат реализацию прав на объекты промышленной собственности за рубежом.

1.3. Особенности реализации принципа национального режима на современном этапе развития охраны промышленной собственности

Одним из основных международных принципов охраны промышленной собственности представляется принцип национального режима. Он закреплен и в Парижской конвенции (ст. 2) и в Соглашении ТРИПС (ст. 3). Так, Парижская конвенция устанавливает правило, согласно которому граждане стран-участниц Конвенции, входящих в Парижский Союз по охране промышленной собственности, пользуются в отношении охраны промышленной собственности в других странах-участницах конвенции теми же преимуществами, которые предоставляются в настоящее время или будут предоставлены впоследствии соответствующими законами собственным гражданам, не ущемляя при этом прав, специально предусмотренных настоящей Конвенцией.

Исходя из этого, их права будут охраняться так же, как и права граждан данной страны, и они будут пользоваться теми же законными средствами защиты от всякого посягательства на их права, если при этом соблюдены условия и формальности, предписываемые собственным гражданам. Речь идет о классическом формате закрепления национального режима применительно к тем или иным отношениям, который встречается в различных международных договорах.

Соглашение ТРИПС в своих положениях о национальном режиме, ссылаясь на положения Парижской конвенции и конкретизируя их, обязывает государства устанавливать все же режим не менее благоприятный, чем тот, который они предоставляет своим собственным гражданам и юридическим лицам в отношении охраны интеллектуальной собственности, за теми исключениями, которые уже предусмотрены соответственно в Парижской конвенции (1967 г.), Бернской конвенции (1971 г.), Римской конвенции и Договоре об интеллектуальной собственности в отношении интегральных микросхем. Таким образом, согласно положениям Соглашения ТРИПС иностранным гражданам формально может быть предоставлено больше прав, чем своим гражданам.

Однако сложно представить ситуацию, когда государство-участник Соглашения ТРИПС, являющегося нормативной основой охраны интеллектуальной собственности в ВТО воспользуется такой возможностью рассматриваемой нормативной конструкции принципа национального режима в ущерб интересам собственных граждан, дискриминируя, таким образом, их в правах на охрану промышленной собственности по сравнению с иностранными гражданами.

Международно-правовой охране промышленной собственности известно и отдельное восприятие принципа национального режима применительно к отдельным объектам охраны. Так, в тексте Международной конвенция по охране новых сортов растений, 1961 г.72 в особом для промышленной собственности формате (без изъятий судебного, административного характера; а также в основе принципа — критерий домицилия, а не гражданства) закреплены отдельные положения о национальном режиме, согласно которым физические и юридические лица, имеющие местожительство или зарегистрированное местонахождение на территории какого-либо государства-члена Союза пользуются на территории иных государств-членов Союза такими же правами, как и граждане этого государства.

Особенностью реализации принципа национального режима применительно к сортам растений, опосредованной спецификой объекта охраны, является правило о том, что граждане государств-членов Союза, не имеющие ни местожительства, ни зарегистрированного местонахождения в каком-либо из этих государств, пользуются такими же правами при условии выполнения обязанностей, которые могут быть возложены на них в связи с проведением проверки новых сортов, которые они могут создать, и осуществлением контроля за их размножением (п. 2 ст. 3).

Таким образом, принцип национального режима может быть индивидуализирован с учетом специфических особенностей объектов охраны, что справедливо отражает тенденцию детализации различных международных аспектов охраны промышленной собственности в отсутствии единой в полном смысле международно-правовой охраны объектов промышленной собственности ввиду сохраняющегося действия территориального принципа охраны в рассматриваемой сфере отношений.

В зарубежной доктрине отмечается, что Парижская конвенция, будучи первым многосторонним договором в сфере прав интеллектуальной собственности, все еще сохраняет действие принципа территориальности, и государствам-членам в значительной степени разрешается разрабатывать свои национальные законы об интеллектуальной собственности таким образом, чтобы они отвечали их потребностям и интересам, пока соблюдается принцип национального режима73.

Таким образом, принцип национального режима предстает определенного рода компромиссом ввиду сохраняющегося действия принципа территориальности. В то же время по своему содержанию эти принципы различны и имеют самостоятельную направленность. Преодоление принципа территориальности не снимало бы проблематики предоставления равного объема прав национальным и иностранным субъектам. Отмечается, что Соглашение ТРИПС также по-прежнему предоставляет определенный уровень признания принципу территориальности74, поскольку оно содержит ряд гибких возможностей, которые позволяют странам принимать свои национальные законы об интеллектуальной собственности в соответствии с их уровнем технологического и экономического развития.

Безусловно, Соглашение ТРИПС также не преодолевает территориальный принцип охраны промышленной собственности и ориентировано на унификацию некоторых аспектов охраны интеллектуальной собственности для целей международной торговли.

В этих условиях принцип национального режима предоставления прав на объекты промышленной собственности предстает важной правовой основой реализации прав иностранных субъектов на объекты промышленной собственности за рубежом. Его высокое значение обусловлено также и необходимостью распространения в мире прогрессивных технологий, товаров, определенного вида, обладающих особыми свойствами, новых способов лечения и т. д. Предоставление равных прав национальным и иностранным субъектам позволяет открывать рынки промышленной собственности для иностранных заявителей, производителей, продавцов, распространяя, тем самым, результаты научно-технического прогресса в мировом масштабе.

Усиливает общий принцип национального режима положение Парижской конвенции о том, что никакие условия о месте жительства или наличие предприятия в стране, где испрашивается охрана, не могут быть поставлены гражданам стран Союза в качестве предпосылки для пользования каким-либо из прав промышленной собственности (п. 2 ст. 2). Обозначенное правило означает, что возможность использования прав промышленной собственности, закрепленных в Парижской конвенции, а также предоставление одинакового объема прав «своим» гражданам (юридическим лицам) и гражданам (юридическим лицам) государств-участниц Парижской конвенции не зависят от местожительства или места нахождения предприятия в стране, где испрашивается охрана, что в свою очередь, свидетельствует о попытке расширить сферу действия конвенционной охраны.

Усиливающими принцип национального режима можно считать и положения ст. 4 Соглашения ТРИПС о режиме наибольшего благоприятствования, согласно которым любые преимущество, льгота, привилегия или иммунитет, которые предоставлены страной-участницей Соглашения гражданам любой другой страны в отношении охраны интеллектуальной собственности, незамедлительно и, безусловно, предоставляются гражданам всех других членов. Это обязательство не распространяется на определенные случаи, перечисленные в Соглашении, среди которых к промышленной собственности относятся любые преимущества, льготы, привилегии или иммунитет, предоставленные страной-участницей Соглашения, которые: вытекают из международных соглашений о судебной помощи или обеспечении исполнения закона общего характера и не связаны только с охраной интеллектуальной собственности; вытекают из международных соглашений, связанных с охраной интеллектуальной собственности, которые вступили в силу до вступления в силу Соглашения о ВТО, при условии, что о таких соглашениях уведомляется Совет по ТРИПС и что они не являются произвольной или необоснованной дискриминацией против граждан других членов.

В обозначенном контексте стоит отметить, что как Парижская конвенция, так и Соглашение ТРИПС содержат отдельные положения, ограничивающие национальный режим. Так, в п. 3 ст. 2 Парижской конвенции закреплено положение, согласно которому страны-участницы конвенции могут устанавливать свои правила, относящиеся к судебной и административной процедуре и к компетенции судебных и административных органов, а также к выбору местожительства или к назначению поверенного, соблюдение которых требуется на основании законов о промышленной собственности. Такие правила не подчинены принципу национального режима.

В науке отмечается, что в международном договоре могут быть предус­мотрены ничем не обусловленные ограничения и изъятия из национального режима (например, п. 3 ст. 2 Парижской конвенции), при этом отмечается, что ограничения и изъятия из национального режима устанавливаются в целях обеспечения равного уровня защиты отечественных субъектов за рубежом по сравнению с уровнем защиты, предоставляемой иностранным лицам75. Думается, что в обозначенном подходе за основу понимания национального режима взято ответное взаимное восприятие ограничений прав иностранных субъектов, что представляется все же расширительным толкованием положений Парижской конвенции.

Науке известен и допускаемый дискриминационный подход к рассматриваемым ограничениям национального режима охраны промышленной собственности. Так, Г. Боденхаузен отмечал, что примером дискриминации, допускаемой в отношении граждан других стран-участниц Парижской конвенции в вопросах процедуры, является обязанность предоставить судебный залог (cautio judicatum solvi)76. В качестве иллюстрации такой дискриминации в вопросах подсудности автор приводил право возбуждения в одной стране судебного дела против гражданина какой-либо другой страны, в суде по месту жительства истца или в суде того места, где находится предприятие истца.

Такие положения лишь частично можно назвать дискриминационными. В ряде случаев они вызваны необходимостью обеспечения прав граждан на справедливое судебное разбирательство и судебную защиту в рамках своей территориальной юрисдикции (как в случае с альтернативной подсудностью по месту жительства истца, когда ответчик — иностранный гражданин или юридическое лицо).

В то же время положения, которые влекут дополнительные имущественные, финансовые обременения для иностранных лиц (такие, как обязанность предоставить судебный залог), представляются все же недопустимыми дискриминационными мерами, как минимум, в контексте свободы изобретательства и его поощрения (если только не вызваны объективными причинами, например, необходимость перевода, подтверждения иностранных документов).

Пункт 2 ст. 3 Соглашения ТРИПС также устанавливает правило о том, что страны-участницы Соглашения могут воспользоваться исключениями из национального режима в отношении судебных и административных процедур, включая выбор адреса для корреспонденции или назначение агента в рамках юрисдикции члена, только в тех случаях, когда такие исключения необходимы для соблюдения законов и правил, которые не противоречат положениям Соглашения, и когда подобные процедуры не применяются таким образом, что это стало бы скрытым ограничением в торговле.

На первый взгляд, сформулированные положения довольно логичны, ввиду того, что процессуальные и процедурные нормы всегда оставались элементом публичного государственного регулирования и не являются предметом унификации рассмотренных международных договоров. В то же время воспринимаются внутренним национальным законодательством эти положения не всегда однозначно. Так, долгое время в РФ сохранялись различные для российских граждан и иностранных заявителей размеры государственных пошлин за осуществление Роспатентом юридически значимых действий, связанных с государственной регистрацией объектов промышленной собственности.

Однако уже к моменту вступления РФ в ВТО в 2012 г. в российской судебной практике формировалась позиция, согласно которой изъятия из принципа национального режима, обозначенные выше, должны сводиться исключительно к процессуальным (процедурным) требованиям: требования, которые необходимы для надлежащего осуществления административного или судебного производства (например, особый порядок извещения иностранцев по таким делам, необходимость вести дела через местных юристов, патентных поверенных, необходимость предоставлять легализованные документы для подтверждения своего процессуального статуса, перевода документов на официальный язык)77. Российский суд пояснил, что рассматриваемое ограничение (в данном случае правило п. 3 ст. 2 Парижской конвенции) позволяет государствам сохранить специальное регулирование в отношении иностранцев, если это обусловлено процессуальными требованиями (процессуальной природой складывающихся правоотношений).

Положения о размере пошлин, взимаемых с резидентов и нерезидентов, предусматривают различия, которые не оправданы какими-либо объективными причинами и негативно сказываются на конкуренции. Факт подачи возражения резидентом или нерезидентом никак не влияет на действия по их рассмотрению государственным органом. Представленная Правительством РФ справка-расчет свидетельствует об отсутствии различий в затратах на рассмотрение возражений, поданных разными субъектами78. Действительно, установление различных, — больших по размеру пошлин для иностранных лиц, является дополнительным излишним обременением и обязательством именно иностранных лиц.

Необходимость таких мер не обоснована никакими объективными причинами, которые могли бы быть связанны с особенностями и сложностями рассмотрения заявок, поданных иностранными лицами. Установление для иностранных лиц больших обязательств, чем для граждан своей страны представляется фактом дискриминации, противоречащим и нарушающим принцип национального режима. Представляется, что даже процессуальные, процедурные нормы в обозначенном контексте должны действовать тождественно независимо от того, к каким лицам они обращены: к собственным гражданам и юридическим лицам или иностранным лицам. Только лишь в случае реальных дополнительных расходов, объективно связанных с фактом иностранной принадлежности заявителя (например, почтовые пересылки в другую страну, услуги, связанные с легализацией, переводом документов) затраты иностранных лиц могут быть выше затрат граждан искомой страны.

В то же время должны быть созданы такие условия, чтобы все эти обременения были именно услугами, которые упрощают обращение иностранных лиц в патентные ведомства и являются обязательными в силу специфики проведения тех или иных юридически значимых действиях. В положениях п. 3 ст. 2 Парижской конвенции сказано о сохранении действия национальных нормативно-правовых актов стран-участниц конвенции, относящихся к судебной и административной процедуре и к компетенции судебных и административных органов.

Представляется, что обозначенная формулировка не должна интерпретироваться как исключение из национального режима, поскольку речь идет о национальном, публичном характере регулирования соответствующих вопросов, не являющихся предметом регулирования Парижской конвенции. Судебные и административные процедуры, с помощью которых, в свою очередь, реализуются и защищаются права на объекты промышленной собственности, в отношении которых (этих прав) действует национальный режим, также не должны нарушать равенство прав собственных и иностранных граждан стран-участниц конвенции, не смотря на свой традиционно публичный характер, за исключением ряда технико-юридических требований к иностранным заявителям, опосредованных теми или иными объективными факторами.

В то же время в п. 2 ст. 3 Соглашения ТРИПС прямо установлено, что государства-члены ВТО могут воспользоваться исключениями из национального режима в отношении судебных и административных процедур в определенных случаях: когда такие исключения необходимы для соблюдения законов и правил, которые не противоречат положениям Соглашения, и когда подобные процедуры не применяются таким образом, что это стало бы скрытым ограничением в торговле. Установление различных государственных пошлин за осуществление юридически значимых действий представляется противоречащим основным принципам свободы торговли, равенства всех субъектов прав интеллектуальной собственности, целям Соглашения содействовать техническому прогрессу и передаче, и распространению технологии, установленным в ст. 3, 7, 8 Соглашении ТРИПС, а также видится таким скрытым ограничением торговли.

Кроме того, на такие же подходы к установлению тех или иных прав, а также коррелирующих им обязанностей, как к национальным субъектам, иностранные лица имеют право и ввиду установленного в Соглашении ТРИПС запрета интерпретации его положений, как ограничивающих применение Парижской конвенции (п. 2. ст. 2). Как отмечается в вышеуказанном решении ВАС N ВАС-308/12 именно по причине рассмотренных обстоятельств с учетом правильного понимания положений международных договоров, в преддверии вступления РФ в ВТО постановлением Правительства РФ от 15 сентября 2011 г. № 781 внесены изменения в постановление Правительства РФ № 94179, которые вступают в силу после официального вступления Российской Федерации в ВТО. В соответствии с указанными изменениями из перечня юридически значимых действий были исключены понятия «резидент» и «нерезидент» и дифференциация в отношении них размеров пошлин.

Из этого следует, что Российская Федерация, стремясь привести законодательство в соответствие с принципами ВТО, фактически признала наличие несоответствия положений Постановления о различных пошлинах для резидентов и нерезидентов указанным принципам и уже приняла соответствующий нормативно-правовой акт для устранения этой проблемы.

В то же время речь идет не только о нарушении принципов ВТО, но и неправильном толковании основополагающего принципа национального режима, установленного в Парижской конвенции, к последней редакции которой СССР присоединился в 1970 г.80 А согласно положениям ст. 25 Парижской конвенции все страны-участницы Конвенции обязуются принять в соответствии со своей Конституцией необходимые меры для обеспечения применения настоящей Конвенции. Также подразумевается, что каждая страна в момент сдачи на хранение ратификационной грамоты или акта о присоединении должна быть в состоянии в соответствии со своим внутренним законодательством осуществлять положения настоящей Конвенции (п. 2 ст. 25). Таким образом, рассматриваемые изъятия из принципа национального режима не должны были существовать с учетом обязательств, принятых на себя Россией, как правопреемником СССР, будучи участницей Парижской конвенции.

Кроме того, стоит обратить внимание еще на одну формулировку исключений из принципа национального режима, содержащуюся и в тексте Парижской конвенции, и в тексте Соглашения ТРИПС. В п. 3 ст. 2 Парижской конвенции закреплено правило, согласно которому сохраняются положения законодательства каждой из стран Союза, относящиеся и к выбору местожительства или к назначению поверенного, соблюдение которых требуется на основании законов о промышленной собственности. Основные проблемы здесь заключаются в том, какой объем вопросов, связанных с назначением поверенного имеется ввиду, и в каком формате следует воспринимать это положение: исключительно в контексте сохранения положений национального законодательства или в контексте именно исключений из действия принципа национального режима?

Если обратиться к основному французскому переводу текста Парижской конвенции81, то становится ясным, что в русском тексте в целом корректно отражен основной смысл рассматриваемого положения, в котором речь идет о сохранении положений законодательства каждой из стран Союза, касающихся судебных и административных процедур, компетенции судебных и административных органов, а также выбора места жительства или назначения представителя.

Пункт 2 ст. 3 Соглашения ТРИПС устанавливает правило о том, что страны-участницы Соглашения могут воспользоваться исключениями из национального режима в отношении судебных и административных процедур, включая выбор адреса для корреспонденции или назначение агента в рамках юрисдикции члена. Такие исключения должны быть необходимы для соблюдения национальных законов и правил, которые, в свою очередь, не должны противоречить положениям Соглашения.

Кроме того, соответствующие ограничительные процедуры не должны приводить к скрытым ограничениям в торговле. Все эти положения Соглашения ТРИПС свидетельствуют о несколько иной трактовке ограничения национального режима. Здесь речь конкретно идет об исключениях из национального режима, которые, в свою очередь, имеют определенные границы. В то же время, по своему содержанию, по характеру исключений из национального режима положения Соглашения ТРИПС в целом идентичны положениям Парижской конвенции. Однако добавляется такое исключение из национального режима, как положения об адресе для корреспонденции, что является логичным правилом ввиду возможных объективно оправданных различных подходов к отправке корреспонденций в зависимости от гражданства и местонахождения заявителя. Кроме того, используется слово «включая», означающее, что назначение агентов в рамках юрисдикции государства-участника Соглашения является частью административных процедур, в отношении которых возможны исключения для иностранных граждан.

Кроме технических особенностей, связанных с отправкой корреспонденции в другую страну, а также переводом с иностранного языка на язык производства и иных чисто технических, объективно оправданных особенностей административного производства, представить административные процедуры, исключения из которых в отношении иностранных граждан, были бы законны, не дискриминирующими их правовое положение и не нарушали бы принцип национального режима в собственном смысле слова не представляется возможным.

Проблематика заключается в том, корректно ли расценивать действующий в ряде стран, в частности в РФ82, обязательный порядок подачи заявок в ведомство по промышленной собственности (патентное ведомство) только через патентного поверенного для лиц, не имеющих постоянного местонахождения, местожительства в стране, в патентное ведомство которой подается заявка, соответствующим данному правилу Парижской конвенции и не нарушающим принцип национального режима. Иностранные граждане в ряде случаев обязаны подавать заявки в ведомства по промышленной собственности, прибегая к услугам патентных поверенных, агентов, имеющих допуск к соответствующим полномочиям по законодательству той или иной страны. При этом собственные граждане имеют право делать это лично или через любого другого представителя.

Действительно, патентные ведомства целого ряда стран (Германия, Великобритания, Япония, Китай, Швеция, Италия и другие)83 осуществляют взаимодействие с иностранными заявителями через представителей (патентных поверенных, агентов, юристов), аккредитованных в ведомстве или имеющих постоянное место деятельности на территории страны ведомства. Такой подход зачастую обосновывается тем обстоятельством, что они являются специалистами, владеющими необходимыми специальными процедурными навыками (в частности, по патентным процедурам имеют навыки составления формулы патента, что является ядром правовой охраны патентуемых объектов) и ориентирующимися в особенностях делопроизводства, а также имеющими опыт ведения дел с патентным ведомством, и представительства интересов доверителей в судебном процессе по соответствующей категории дел в конкретной стране84.

Некоторые страны, реализуют дифференцированный подход в зависимости от объекта регистрации. Так, например, США закрепляют более выгодные для иностранных заявителей условия в патентной сфере (ведение дел по заявкам на патентуемые объекты). Так, по новым правилам, вступившим в силу 7 декабря 2017 г. иностранные заявители могут обращаться в Ведомство США по патентам и товарным знакам (USPTO) согласно параграфу 42.57 главы 37 Свода федеральных нормативных актов США85 лично, через патентного поверенного своей или другой страны, ну и конечно же через поверенных США. То есть требование обращаться в патентное ведомство для иностранных лиц через патентного поверенного отсутствует, подчеркивается возможность прибегать к патентным поверенным из других стран.

В сфере регистрации товарных знаков, напротив, действует четкое правило о запрете подавать заявки в Ведомство США по патентам и товарным знакам лично или через патентного поверенного, аккредитованного в другой стране. Лишь поверенные США (адвокаты, являющиеся членами адвокатских образований при высших судах) имеют право представлять иностранных заявителей, подающих заявку на регистрацию товарного знака в США86.

Ведомство США по патентам и товарным знакам обосновывает введение этого ограничительного подхода в США в отношении товарных знаков с 2019 г. необходимостью унифицировать регистрационную документацию, повышением точности информации в реестрах товарных знаков, необходимостью эффективно использовать имеющиеся процедурные механизмы для обеспечения соблюдения иностранным заявителем требований законодательства и нормативных актов США в вопросах регистрации и охраны товарных знаков; обеспечить большую уверенность иностранных заявителей и общественности в том, что факты регистрации товарных знаков иностранными заявителями не подлежат признанию недействительными по таким основаниям, как ненадлежащие подписи и требования третьих лиц о нарушении прав на принадлежащие им обозначения87. Обозначенные обоснования представляются неубедительными с учетом того обстоятельства, что возможность подавать заявки лично или через иных представителей, не удовлетворяющих специальным требованиям, для граждан США по этой логике также несет в себе соответствующие риски.

Анализируя довольно интересный и, в то же время, противоречивый подход США, можно заключить, что все же обозначенные ограничительные требования к иностранным заявителям носят дискриминирующий характер и не являются, на наш взгляд, объективно обоснованным изъятием из принципа национального режима, установленного на международно-правовом уровне.

В случаях, когда имеют место быть требования законодательства той или иной страны о подаче заявки на объект промышленной собственности и ведение дел с патентным ведомством через патентного поверенного, аккредитованного при таком ведомстве или имеющего постоянное местожительство в стране патентного ведомства, подача (пересылка) международных заявок и соответственно ведение дел по международным заявкам иностранного заявителя в соответствующей стране также осуществляется в обязательном порядке через патентного поверенного. Безусловно, возможность подавать заявки, в том числе международные в большинство патентных ведомств в электронном виде существенно облегчает задачу, но в то же время, не снимает с иностранных заявителей бремени ведения дел через патентных поверенных, и, как следствие обязанности нести дополнительные расходы и ограничений в выборе представителей или опции подавать заявку и вести дела с патентным ведомством лично.

С учетом того обстоятельства, что региональные патентные системы интегрированы в систему международно-правового регулирования промышленной собственности, требования региональных патентных конвенций по обращению в соответствующее патентное ведомство через представителя представляет особый интерес. Так, например, в положениях ст. 133 Конвенции о выдаче европейских патентов, 1973 г. (Европейская патентная конвенция)88, устанавливающей основные принципы представительства при осуществлении процедур, предусмотренных Европейской патентной конвенцией, реализован вполне самобытный подход. В п. 1 ст. 133 закреплено общее правило, согласно которому никто не обязан иметь профессионального представителя в производствах, предусмотренных конвенцией, за исключением случаев, рассмотренных в следующем пункте. В п. 2 ст. 133 в качестве таких исключений указано, что физические или юридические лица, не имеющие места жительства или основного места пребывания на территории одного из договаривающихся государств, обязаны иметь профессионального представителя (внесенного в реестр Европейского патентного ведомства, и сдавшего европейский квалификационный экзамен) и действовать через него во всех производствах, предусмотренных настоящей Конвенцией и Инструкцией к ней. кроме подачи заявки на европейский патент.

Таким образом, полномочия по подаче заявки сохранены за самим заявителем или любым его представителем, что в определенных случаях позволяет выиграть время на поиск европейского патентного поверенного и зафиксировать дату приоритета по соответствующей заявке.

Физические или юридические лица, имеющие место жительства или основное место пребывания на территории одного из Договаривающихся государств, могут быть представлены в производствах, предусмотренных настоящей Конвенцией, иным представителем (п. 3 ст. 133), который может и не являться профессиональным представителем, но должен быть уполномочен заявителем в порядке, предусмотренном Инструкцией к Конвенции (ст. 152 Инструкции «Доверенность»). Обозначенное правило не лишает «европейского» заявителя права обращаться по своей заявке в Европейское патентное ведомство лично наряду с представителем, но не в отсутствие такового.

Инструкция к Конвенции допускает также возможность, согласно которой работник юридического лица может представлять и другие юридические лица, которые имеют основное место пребывания на территории Договаривающегося государства и поддерживают экономические связи с первым юридическим лицом.

Таким образом, при общем профессиональном подходе к представительству перед европейским па

...