В. А. Лаптев

Корпоративное право. Правовая организация корпоративных систем

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 346+347.7

ББК 67.404

Л24

Автор:

Лаптев В. А., кандидат юридических наук, доцент.

Рецензенты:

Андреев В. К., доктор юридических наук, профессор, заведующий научным отделом гражданско-правовых и корпоративных исследований Российского государственного университета правосудия, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации, заслуженный деятель науки Российской Федерации;

Ершова И. В., доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации.

В работе исследуется правовое положение российских корпораций на современном этапе. Раскрывается правовая организация корпоративных систем, содержание корпоративных отношений и корпоративной собственности членов корпорации. Анализируются источники регулирования корпоративных отношений. Определяется место корпоративного права в российской системе отраслей права. Анализируются правовые аспекты механизмов корпоративного управления. Рассматриваются вопросы защиты корпоративных прав.

Законодательство приведено по состоянию на ноябрь 2018 г.

Достоинством работы выступает использование последних изменений в корпоративном законодательстве и в судебной практике.

Книга предназначена для широкого круга читателей, в том числе представителей органов государственной власти и местного самоуправления, практикующих юристов, преподавателей курса предпринимательского и корпоративного права, магистрантов и аспирантов.

УДК 346+347.7

ББК 67.404

© Лаптев В. А., 2019

© ООО «Проспект», 2019

Принятые сокращения

1. Нормативные правовые акты

Конституция РФ	—	Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // РГ. 1993. № 237. 25 дек.
АПК РФ	—	Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3012.
ГК РФ	—	Гражданский кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1994. № 32 (ч. I). Ст. 3301; 1996. № 5 (ч. II). Ст. 410; 2001. № 49 (ч. III). Ст. 4552; 2006. № 52 (ч. IV). Ст. 5496.
ГрК РФ	—	Градостроительный кодекс Российской Федерации // CP РФ. 2005. № 1 (ч. I). Ст. 16.
ГПК РФ	—	Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.
ЗК РФ	—	Земельный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 2001. № 44. Ст. 4147.
КАС РФ	—	Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации // СЗ РФ. 2015. № 10. Ст. 1391.
КоАП РФ	—	Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях // СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. I). Ст. 1.
НК РФ	—	Налоговый кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1998. № 31 (ч. I). Ст. 3824; СЗ РФ. 2000. № 32 (ч. II). Ст. 3340.
СК РФ	—	Семейный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16.
ТК РФ	—	Трудовой кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. I). Ст. 3.
УК РФ	—	Уголовный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
Закон об арбитраже	—	Федеральный закон от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 1 (ч. I). Ст. 2.
Закон о банках	—	Федеральный закон от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности» // СЗ РФ. 1996. № 6. Ст. 492. Первоначальная редакция Закона РСФСР от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1990. № 27. Ст. 357.
Закон о банкротстве	—	Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
Закон о взаимном страховании	—	Федеральный закон от 29 ноября 2007 г. № 286-ФЗ «О взаимном страховании» // СЗ РФ. 2007. № 49. Ст. 6047.
Закон о государственных унитарных предприятиях	—	Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» // СЗ РФ. 2002. № 48. Ст. 4746.
Закон о жилищных кооперативах	—	Федеральный закон от 30 декабря 2004 г. № 215-ФЗ «О жилищных накопительных кооперативах» // СЗ РФ. 2005. № 1 (ч. I). Ст. 41.
Закон о защите конкуренции	—	Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. I). Ст. 3434.
Закон об инвестиционных фондах	—	Федеральный закон от 29 ноября 2001 г. № 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах» // СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4562.
Закон об ипотечных ценных бумагах	—	Федеральный закон от 11 ноября 2003 г. № 152-ФЗ «Об ипотечных ценных бумагах» // СЗ РФ. 2003. № 46 (ч. II). Ст. 4448.
Закон о кредитной кооперации	—	Федеральный закон от 18 июля 2009 г. № 190-ФЗ «О кредитной кооперации» // СЗ РФ. 2009. № 29. Ст. 3627.
Закон о некоммерческих организациях	—	Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» // СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 145.
Закон об общественных объединениях	—	Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» // СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1930.
Закон об организации страхового дела	—	Закон РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 2. Ст. 56.
Закон о предприятиях и предпринимательской деятельности	—	Закон РСФСР от 25 декабря 1990 г. № 445-1 «О предприятиях и предпринимательской деятельности» // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 30. Ст. 418.
Закон о приватизации	—	Федеральный закон от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» // СЗ РФ. 2002. № 4. Ст. 251.
Закон о производственных кооперативах	—	Федеральный закон от 8 мая 1996 г. № 41-ФЗ «О производственных кооперативах» // СЗ РФ. 1996. № 20. Ст. 2321.
Закон о публично-правовых компаниях	—	Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 236-ФЗ «О публично-правовых компаниях в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 27 (ч. I). Ст. 4169.
Закон о развитии предпринимательства	—	Федеральный закон от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2007. № 31. Ст. 4006.
Закон о регистрации юридических лиц	—	Федеральный закон от 8 августа 2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предприни­мателей» // СЗ РФ. 2001. № 33 (ч. I). Ст. 3431.
Закон о РЦБ	—	Федеральный закон от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» // СЗ РФ. 1996. № 17. Ст. 1918.
Закон о сельскохозяйственной кооперации	—	Федеральный закон от 8 декабря 1995 г. № 193-ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации» // СЗ РФ. 1995. № 50. Ст. 4870.
Закон о СРО	—	Федеральный закон от 1 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях» // СЗ РФ. 2007. № 49. Ст. 6076.
Закон о третейских судах	—	Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третей­ских судах в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3019.
Закон об АО	—	Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 1.
Закон об арбитражных судах	—	Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. № 18. Ст. 1589.
Закон об инвестиционном товариществе	—	Федеральный закон от 28 ноября 2011 г. № 335-ФЗ «Об инвестиционном товариществе» // СЗ РФ. 2011. № 49 (ч. I). Ст. 7013.
Закон об инвестиционных фондах	—	Федеральный закон от 29 ноября 2001 г. № 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах» // СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4562.
Закон об ООО	—	Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с огра­ниченной ответственностью» // СЗ РФ. 1998. № 7. Ст. 785.
Закон о ХП	—	Федеральный закон от 3 декабря 2011 г. № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах» // СЗ РФ. 2011. № 49 (ч. V). Ст. 7058.

2. Органы власти, организации

АСВ	—	Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов»
Банк России	—	Центральный банк Российской Федерации
ВАС РФ	—	Высший Арбитражный Суд Российской Федерации
ВС РФ	—	Верховный Суд Российской Федерации
КС РФ	—	Конституционный Суд Российской Федерации
Минюст России	—	Министерство юстиции Российской Федерации
Налоговый орган	—	Федеральная налоговая служба Российской Федерации
Росимущество	—	Федеральное агентство по управлению государственным имуществом
Росреестр	—	Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии
ФАС России	—	Федеральная антимонопольная служба России
ФКЦБ	—	Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг
ФССП	—	Федеральная служба судебных приставов России
ФСФР	—	Федеральная служба по финансовым рынкам России

3. Прочие сокращения

абз.	—	абзац(-ы)
АИФ	—	акционерный инвестиционный фонд
АО	—	акционерное общество
ВВАС	—	Вестник Высшего Арбитражного Суда
гл.	—	глава(-ы)
ГПС	—	гражданско-правовое сообщество
ДУ	—	доверительное управление
ЕГРЮЛ	—	Единый государственный реестр юридических лиц
ЕГРИП	—	Единый государственный реестр индивидуальных предпринимателей
ЕГРП	—	Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним
ЕГРН	—	Единый государственный реестр недвижимости
ЗПИФ	—	закрытый паевой инвестиционный фонд
ИП	—	индивидуальный предприниматель
ККУ	—	кодекс корпоративного управления
КФХ	—	крестьянское (фермерское) хозяйство
МРОТ	—	минимальный размер оплаты труда
ООО	—	общество с ограниченной ответственностью
ПАО	—	публичное акционерное общество
ПИФ	—	паевой инвестиционный фонд
п.	—	пункт(-ы)
подп.	—	подпункт(-ы)
разд.	—	раздел(-ы)
РСФСР	—	Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика
РФ	—	Российская Федерация
см.	—	смотри
СЗ РФ	—	Собрание законодательства Российской Федерации
СНК	—	Совет Народных Комиссаров
СРО	—	саморегулируемая организация
СССР	—	Союз Советских Социалистических Республик
ст.	—	статья(-и)
ТСЖ	—	товарищество собственников жилья
ТСН	—	товарищество собственников недвижимости
ФАС	—	Федеральный арбитражный суд
ХП	—	хозяйственное партнерство
ч.	—	часть(-и)

Посвящается памяти
Владимира Викторовича Лаптева

Предисловие

Знаковым событием для юридической общественности России в начале ХХI в. стала реформа гражданского и предпринимательского законодательства, основные идеи которой заложены и в Концепции развития гражданского законодательства (2009 г.)1. Законодательное закрепление в ст. 2 ГК РФ корпоративных отношений, как особого вида общественных отношений, активно обсуждается в отечественном правоведении.

ГК РФ с момента его принятия по настоящее время претерпел множество существенных изменений, что побудило правоведов переосмыслить его обозначение как «экономической конституции». В процессе реформирования гражданского и предпринимательского законодательства, которое продолжается, в разные периоды времени ГК РФ выступал специальным законом по отношению к законам об отдельных видах корпораций, и наоборот.

Проблематикой корпоративных отношений и правового положения корпораций в последние годы активно занялись не только ученые-хозяйственники и представители школы частного права, но и в общей теории права. Вопросы правового положения и деятельности корпораций освещаются также в трудах правоведов смежных (пограничных) отраслей права, в том числе трудового и административного права.

Интерес к изучению корпораций заложен в их уникальной сущности. Динамика развития правового регулирования корпоративных отношений сама за себя говорит об актуальности настоящего исследования2. Поиск оптимального баланса в правовом регулировании корпоративных отношений позволяет России повысить свое место в рейтинге экономик Doing Business Всемирного банка, в основу которого заложен критерий уровня благоприятных условий ведения бизнеса.

Снижение предпринимательского риска и повышение стандартов корпоративного управления делают привлекательным инвестиционный климат и экономику России в целом. Обеспечение законодательной базой деятельности корпораций стало приоритетным направлением в российском нормотворчестве.

При написании данной работы учитывались идеи третьей научной школы хозяйственного права, основы которой были заложены в советские годы академиками В. В. Лаптевым и В. К. Мамутовым, позволившие сделать объективный и подробный анализ рассматриваемой проблематики. Фундаментальные идеи третьей школы стали логическим продолжением концепций первой школы – теории двухсекторного права (П. И. Стучка), и второй – школы единого хозяйственного права (Л. Я. Гинцбург и Е. Б. Пашуканис).

В настоящей работе корпорация рассматривается не только в качестве субъекта права, но структурного звена корпоративной системы. Для чего автором раскрываются понятие и правовая организация корпоративной системы.

Проанализированы природа корпоративных отношений, определены источники регулирования данных отношений, раскрыты правовое положение отдельных видов корпораций и компетенция их органов, выявлены механизмы и содержание корпоративного управления, исследованы особенности корпоративной ответственности и судебного порядка защиты корпоративных прав.

На протяжении всей работы предлагаются подходы в оценке рассматриваемой проблематики на основе актуальной судебной практики, а также с учетом реальных перспектив развития корпоративного законодательства.

В монографии автором продолжены традиции кафедры предпринимательского и корпоративного права Университета имени О. Е. Кутафина и сектора предпринимательского и корпоративного права Института государства и права РАН.

Лаптев В. А.

Раздел 1. Общие положения

Глава 1. Основы корпоративного права

1. Понятие корпорации

Развитие корпоративных отношений в России сопровождалось множеством поправок в действующее законодательство, в том числе, благодаря заимствованию ряда институтов из иностранных правопорядков. В частности, при разработке Концепции развития гражданского законодательства (2009 г.) из англосаксонского правопорядка был успешно заимствован институт корпоративного договора (договора об осуществлении корпоративных прав). Не все новеллы корпоративного законодательства стали приветствоваться отечественными правоведами и практикующими юристами. Вместе с тем некоторые положения иностранных корпоративных правопорядков со временем неизбежно адаптируются в российской правовой системе, в чем мы далее убедимся.

Корпоративная форма ведения экономической деятельности имеет давнюю историю. Как справедливо обратил внимание В. В. Лаптев, исторически, с XVII в. в Англии, Голландии и Франции корпорации, такие как акционерные общества (Ост-Индские, Вест-Индские и другие), рассматривались как инструмент экономического подчинения восточных стран государствами Западной Европы, в которых значительную роль в их управлении играло государство, а имущественные права принадлежали акционерам3.

Управленческие аспекты современных отечественных корпораций подробно исследовались В. В. Лаптевым, В. К. Андреевым, А. В. Габовым, И. С. Шиткиной и другими правоведами, подчеркивающими их отличия от иных юридических лиц, в частности, в способности членов корпорации управлять их деятельностью4.

Во всех правопорядках корпорация (от лат. corporatio) – это объединение лиц. Вместе с тем термин «корпорация» по-разному раскрывается в отечественном и зарубежном правоведении.

Большинство ученых рассматривают корпорацию по российскому праву в качестве юридического лица (в частности, В. К. Андреев, Е. А. Суханов, И. С. Шиткина5). К такому выводу позволяют прийти положения ст. 2, 65.1–65.3 ГК РФ и законов об отдельных видах корпораций.

Компаративный анализ иностранных правопорядков позволил Е. С. Силовой раскрыть содержание корпоративного хозяйствующего субъекта посредством выделения трех моделей корпоративного управления: англо-американскую (аутсайдерская с участием независимых и индивидуальных членов), азиатскую (с существенным участием банков и аффилированных лиц) и континентальную (значительная доля участия банков)6. По такому же пути, используя экономический подход, А. Г. Дементьева дополнительно выделяет еще две модели управления корпорациями: семейную (семейные бизнес-группы, получившие широкое распространение во всем мире) и российскую (развивающуюся с элементами других моделей)7.

Исследуя правовые аспекты зарубежного опыта, А. Е. Молотников и Е. Г. Афанасьева выделяли пять основных моделей корпоративного управления: акционерная (приоритет интересов акционеров), менеджерская (контроль над корпорацией в руках менеджмента), трудовая (обязательное избрание членов трудового коллектива в органы управления корпорацией), государственная (обеспечение публично-правовых интересов), стейкхолдерская (обеспечение интересов акционеров, работников, кредиторов, контрагентов и иных лиц при управлении корпорацией)8.

Анализируя публичные корпорации, привлекающие средства сторонних инвесторов, И. С. Шиткина выделяет аутсайрескую (при разделении акционерного капитала между множеством лиц, не обладающих крупными пакетами акций) и инсайдерскую (при концентрации контроля и акционерного капитала в руках группы лиц) модели корпоративного управления9.

Говоря о российской корпоративной практике, нами предлагается дополнительно выделить такие модели корпоративного управления, как «директивная» (например, корпорация Роснефть или Газпром), «бенефициарная» (через номинальных владельцев, в частности корпорация Норникель или Полюс) и иные.

Многообразие моделей корпоративного управления свидетельствует о вариативности корпоративной формы осуществления экономической деятельности.

История российского корпоративного предпринимательства в постперестроечный период с начала 90-х гг. ХХ в. свидетельствует о заимствовании ее сущности у советской кооперативной организации хозяйствования10. Коллективное предпринимательство в форме коммерческих корпораций в свое время стало обеспечением развития рыночной экономики (ст. 2 Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности). В основу современных коммерческих корпораций был заложен принцип объединения лиц и (или) капиталов, а кооперативные объединения труда постепенно ушли на второй план.

Андреев В. К. в ряде своих работ задумывается о правовом статусе корпорации как о самостоятельном субъекте права, наряду с юридическим лицом, поскольку она имеет существенные отличия от унитарной организации11. Такое небеспочвенное утверждение констатируется и иностранными правопорядками.

В США, на примере штата Делавэр, выделяют три вида корпораций:

1) корпорации с правами юридического лица – Corporation (акционерные корпорации – Joint Stock Corporation, открытая компания с ограниченной ответственностью – Public Limited Company, закрытые корпорации – Close Corporation, членские корпорации – Membership Corporation);

2) предпринимательские объединения или партнерства (не обладающие правами юридического лица) – Partnership (общие партнерства – General Partnership, партнерства с ограниченной ответственностью – Limited Liability Partnership, ограниченные партнерства – Limited Partnership, негласные партнерства);

3) предпринимательские трасты (объединение активов бенефициаров) – Business Trust12.

Анализируя американское право, В. М. Шумилов обозначает корпорации видами «организационно-правовых форм предпринимательской деятельности». Отмечается, что корпоративное право США использует некие «гибридные» формы предпринимательской деятельности, к числу которых также относятся синдикаты, акционерные паевые компании, бизнес-трасты, кооперативы и др.13 Тем самым подчеркивается особая природа корпорации, не ограничивающаяся пониманием юридического лица. Более того, в различных штатах США существуют свои особенности правового регулирования корпораций и организационно-правовых форм.

Английские корпоративные формы предпринимательства во многом близки к американским. Корпоративными предпринимателями в Англии выступают:

1) компании с правами юридического лица (компании с ответственностью, ограниченной стоимостью акций либо гарантий – Public Limited Company, частные компании с ограниченной ответственностью – Privat Limited Company, а также компании с неограниченной ответственностью – Unlimited Company);

2) партнерства без прав юридического лица (в том числе партнерства с ограниченной ответственностью – Limited Liability Partnership).

Также в Англии широко распространена третья форма корпорации в виде траста (Trust), деятельность которой регулируется Законом о трастах 2000 г. (Trustee Act).

Англия недавно пережила реформу корпоративного законодательства, в результате которого принят Закон о компаниях 2006 г. (Companies Act) на смену Закона 1985 г. Также положения о корпорациях содержат: по общим партнерствам – Закон о партнерствах 1890 г. (Partnership Act), партнерствам с ограниченной ответственностью – Закон о партнерствах с ограниченной ответственностью 2000 г. (Limited Liability Partnerships Act) и другие акты.

В Германии коммерсантами-корпорациями признаются юридические лица (АО, ООО) и объединения лиц (полные и коммандитные товарищества, негласные товарищества). Разбирая корпоративное право Германии, Х. Майер14 разделяет:

1) корпорации с привлеченным капиталом – Kapitalgesellschaften (общество с ограниченной ответственностью – Gesellschaftmitbeschrankter Haftung, GmbH; предпринимательское общество с ограниченной ответственностью15 – Unternehmergesellschaft, haftungsbeschrankt, UG; акционерное общество – Aktiengesellschaft, AG);

2) корпорации с персональной ответственностью – Personengesellschaft (товарищество гражданского права – GesellschaftburgerlichenRechts, GbR; открытое торговое общество – OffenenHandelsgesellschaft, OHG; коммандитное товарищество – Kommanditgesellschaft, KG; негласные товарищества – Stillegesellschaft).

Общества с персональной ответственностью (в отличие от обществ с привлеченным капиталом) не являются юридическими лицами.

Во Франции корпоративными коммерсантами (с правами юридического лица и без таковых) являются:

1) объединения лиц (гражданские товарищества, простые коммандитные и полные товарищества, фактические товарищества и товарищества, основанные на совместной деятельности);

2) объединения капиталов (акционерные анонимные товарищества, акционерные коммандитные товарищества, упрощенные акционерные товарищества);

3) смешанные объединения (товарищества с ограниченной ответственностью).

Систематизировав изложенное, к категории «корпорация» относятся:

1) организации с правами юридического лица;

2) предпринимательские объединения лиц (без прав юридического лица);

3) общность лиц, передающих капитал в ДУ, не обладающая правами юридического лица.

Признание в России ряда юридических лиц «корпорациями» в подлинном значении данного термина не вызывает особых дискуссий (ст. 48, 50 и 65.1 ГК РФ). Правда, некоторые положения отечественного законодательства обязывают отличать «корпорацию» от «корпоративной организации», последняя из которых обладает правами юридического лица (ст. 65.1 ГК РФ). «Корпорация» же выступает родовым понятием и может использоваться в значении юридического лица (корпоративной организации), а также корпоративного объединения либо корпоративного траста.

Закрепление государственной корпорации как одной из организационно-правовых форм юридического лица, образуемой на основании федерального закона (п. 5 ст. 3 Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ16), внесло некий сумбур в понимание термина «корпорация». Известно, что государственная корпорация представляет собой унитарную некоммерческую организацию. В связи с чем верно замечание Е. Б. Лаутс о том, что принятие Закона о публично-правовых компа­ниях17 во многом сводится к переименованию госкорпораций в публично-правовые компании18. Вместе с тем приведение в соответствие понятийного аппарата с подлинной сущностью госкорпораций разумно. Кроме того, это соответствует логике ст. 50 ГК РФ, закрепляющей закрытый перечень организационно-правовых форм юридических лиц (корпоративных и унитарных).

Примечательно наличие управленческой структуры у публично-правовых компаний и государственных корпораций как у корпоративных организаций. Так, структура органов управления публично-правовой компании: наблюдательный совет (высший орган управления), генеральный директор (единоличный исполнительный орган), а также правление (коллегиальный исполнительный орган), в случае если его создание предусмотрено решением о создании публично-правовой компании (ст. 7 Закона о публично-правовых компаниях), свидетельствует о неких элементах заимствования публично-правовыми компаниями корпоративной модели органов управления.

Структурирование производственных единиц ряда отечественных государственных корпораций нередко ассоциируется с холдингами. Так, например, Госкорпорация «Ростех», объединяя около 700 организаций, по сути, выступает как холдинговая компания, в портфель которой входят такие известные бренды, как АВТОВАЗ, КамАЗ, Концерн «Калашников», «Вертолеты России» и т. д.19

Касательно предпринимательских объединений наблюдается картина усеченного доктринального заимствования зарубежных правопорядков. Правда, некоторые положения российского законодательства давно говорят об обратном. Речь идет об определении в законодательстве правового положения предпринимательских объединений корпоративного типа, таких как инвестиционные товарищества (Закон об инвестиционном товариществе), страховые пулы (ст. 14.1 Закона об организации страхового дела в Российской Федерации), банковские холдинги (ст. 4 Закона о банках) и др.

Рассматриваемые предпринимательские объединения по российскому правопорядку, по сути, несущественно отличаются от подобных корпораций за рубежом, именуемых фактическими товариществами (Sociétédefait) или простыми товариществами, основанными на совместной деятельности его участников, – во Франции; партнерствами (Partnership, Limited Liability Partnership), – в Великобритании и США, полным товариществом (Offene Handelsgesellschaft) или коммандитными товариществами (Kommanditgesellschaft), – в Германии, Австрии и Швейцарии и т. д. Более того, ряд положений российского законодательства просто копируют зарубежный опыт (например, инвестиционные товарищества по российскому праву и ограниченное партнерство – Limited Partnership, по праву США и Великобритании20). К тому же еще недавно в России даже полные товарищества признавались договорным объединением граждан и (или) юридических лиц, не обладающим правами юридического лица (ст. 9 Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности).

Экономическая интеграция (от лат. integratio – соединение) в мировой практике повлекла формирование принципиально новых подходов к пониманию субъекта предпринимательства (торговли, коммерции). Не право предопределяет формы экономической деятельности, а сама экономика и рынок вырабатывают модели ведения предпринимательства (бизнеса), которые постепенно получают свое закрепление в законодательстве. Таким образом, экономические аспекты – первичны, а правовые – производны от них. Нельзя строить предпринимательский правопорядок в отрыве от экономики.

В основе создания корпорации неизменно заложен принцип объединения лиц. Между прочим, именно поэтому в ст. 2 ГК РФ к категории «корпоративных» отнесены отношения, связанные с участием в корпоративных организациях и управлением ими. Неверно поэтому выделение у корпораций в качестве определяющих таких признаков, как «договорность» создания и объединения капитала (вкладов)21.

Критерию договорности не соответствуют многие некоммерческие корпорации (которых немало), у которых в основе объединения лежат организационно-управленческие цели (§ 6 гл. 4 ГК РФ). Так, саморегулируемые организации создаются в целях координации предпринимательской и профессиональной деятельности ее членов, включая разработку и установление стандартов и правил указанной деятельности, а также контроля за их соблюдением (ст. 2–3 Закона о СРО). К тому же членство в СРО нельзя рассматривать как договорный процесс, а установление корпоративных прав лица в СРО зависит от решения коллегиального органа о принятии его в члены (ст. 17 Закона о СРО).

Схожая ситуация наблюдается, в частности, в США, где действуют некоммерческие благотворительные корпорации, организации взаимной выгоды и религиозные корпорации (см. Модельный закон о некоммерческих корпорациях – Model nonprofit corporation act). Кстати, некоммерческие корпорации (nonprofit organization) вообще не обладают статусом юридического лица, однако рассматриваются как субъекты права, деятельность которых направлена на развитие членских отношений и удовлетворение потребностей членов данных корпораций. Рассматриваемые корпоративные объединения также не носят договорный характер.

Восприятие зарубежного опыта свидетельствует об активном использовании общности капитала в различных правовых формах объединения лиц22. На протяжении последних двадцати лет распространенными для российского бизнеса стали паевые инвестиционные фонды (ПИФ) – обособленные имущественные комплексы, состоящие из имущества, переданного учредителями в ДУ управляющей компании и полученного в процессе такого управления (ст. 10 Закона об инвестиционных фондах). Очевидно, что фонд как совокупность имущества, будучи объектом права, не является юридическим лицом. Вместе с тем учредители ПИФа образуют гражданско-правовое сообщество (ГПС), созданное с целью управления имуществом (активами). Факт участия в корпоративном образовании (в ПИФе) учредителей подтверждается инвестиционным паем – ценной бумагой, удостоверяемой размер их доли в праве собственности на имущество фонда (ст. 14).

По такому же пути пошел и ВС РФ, указавший в постановлении Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»23 на существование трех значений термина «гражданско-правовое сообщество»:

1) коллегиальный орган корпорации – юридического лица, в частности, общее собрание членов корпорации, совет директоров и т. д. (абз. 2 п. 103);

2) юридическое лицо (абз. 1 п. 118);

3) общность лиц (фактическая корпорация), не обладающая правами юридического лица, в том числе собрание кредиторов при банкротстве либо долевых собственников недвижимости (абз. 2 п. 103).

Изложенное подтверждает, что термин «корпорация» не может и не должен ограничиваться пониманием ее исключительно как юридического лица. Российская правовая доктрина должна идти дальше Концепции развития гражданского законодательства 2009 г. (п. 1.5 разд. III) и учитывать содержание и сущность современных корпоративных отношений.

Подобные тенденции изменчивости подходов российского правоведения и законодателя можно проследить на примере акционерных обществ. Вначале акционерные общества рассматривались как объединения лиц для совместной хозяйственной деятельности (ст. 12 Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности, 1990 г.). Затем под акционерным обществом понималась коммерческая организация, уставный капитал которой разделен на акции, удостоверяющие права участников по отношению к обществу (ст. 2 Закона об АО). Договор о создании общества рассматривался в качестве договора о совместной деятельности по учреждению общества (п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона “Об акционерных обществах”»24). Наконец, в настоящее время АО признается корпоративной организацией, акционеры которой обладают правом участия в ней и формируют высший орган (ст. 65.1 ГК РФ), а договор о совместной деятельности может образовывать только корпоративные объединения (к примеру, инвестиционные товарищества или страховые пулы) и отличается по своей правовой природе от договора о создании акционерного общества.

Разбирая структуру предпринимательского траста, можно сопоставить ее с триадой права собственности (владение, пользование, распоряжение). С момента образования траста25 собственники-инвесторы (участники траста) утрачивают право владения, пользования и распоряжения над активом, а доверительный управляющий наделяется полномочиями по управлению общностью активов учредителей траста. Подобная трансформация активов в правовую форму ведения предпринимательства свойственна и российским коммерческим корпоративным организациям (акционерным обществам, обществам с ограниченной ответственностью и другие), приобретающим права собственности на внесенное в качестве взноса (оплаты) в уставной капитал имущество и сосредоточенное в распоряжении (управлении) исполнительного органа корпорации (ст. 53 ГК РФ).

Реальное положение дел в экономике свидетельствует о внедрении в российское законодательство категорий «бенефициарный собственник», «бенефициарный владелец» и «выгодоприобретатель», свойственных англо-саксонскому правопорядку. Традиционно в России под бенефициаром понимается выгодоприобретатель или фактический владелец (в том числе потенциальный получатель) актива (например, ст. 368 и 860.1 ГК РФ). К примеру, ст. 860.1 ГК РФ ставит в основу квалификации бенефициара номинального счета такой признак, как признание за ним прав на денежные средства, находящиеся в управлении доверенного лица – владельца счета. В сфере банковской деятельности бенефициарный владелец определен как физическое лицо, которое в конечном счете прямо или косвенно (через третьих лиц) владеет (имеет преобладающее участие более 25% в капитале) клиентом банка – юридическим лицом либо имеет возможность контролировать действия клиента (ст. 3 Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»26). Таким образом, определяющим для бенефициарной собственности является не номинальное владение, а возможность контроля и управления активами третьим лицом – бенефициаром (см.: информационное письмо Банка России по вопросам идентификации организациями, осуществляющими операции с денежными средствами или иным имуществом, бенефициарных владельцев, утв. письмом Банка России от 28 января 2014 г. № 14-Т27).

Определяющим для установления бенефициарной связи между участниками корпоративного траста является управление общим капиталом (активами). В России ПИФы получили широкое распространение благодаря доступности участия, квалифицированному управлению активами (со стороны доверительного управляющего), структурирования капитала и распределения его между пайщиками посредством фиксации доли их участия инвестиционным паем и налоговым преимуществом (в том числе льготам). К примеру, в США участие бенефициара в трасте также оформляется трастовыми сертификатами (ценными бумагами). Примечательно, что, в отличие от акций, инвестиционные паи (трастовые сертификаты) не являются эмиссионными ценными бумагами.

Сравнительный анализ российских и американских фондов говорит об общих подходах. Во-первых, созданы для квалифицированных (например, фонды прямых инвестиций или хедж-фонды) и иных инвесторов (к примеру, фонды недвижимости – квартирные ПИФы). Во-вторых, представляют собой правовую конструкцию объединения всевозможных активов инвесторов (акций, долей уставного капитала общества, корпоративных и государственных облигаций, недвижимости, художественных ценностей и т. д.28). В-третьих, обеспечивается секьюритизация (защищенность) имущества, переданного в траст (фонд) от третьих лиц, в том числе кредиторов. Данные обстоятельства подтверждают, что трастовые (фондовые) корпорации востребованы как модель объединения капиталов инвесторов.

Немаловажный вопрос о правосубъектности корпораций. Необходимо отличать правоспособность юридического лица от правосубъектности корпорации. Мы разделяем точку зрения В. В. Лаптева о том, что правосубъектность охватывает хозяйственную (предпринимательскую) компетенцию, включающую обладание реальными субъективными правами и обязанностями, а также способность обладать правами и обязанностями (правоспособность)29. Таким образом, компетенция шире правоспособности.

В зарубежных правопорядках встречаются различные подходы к вопросу приобретения корпорациями правосубъектности, а их регистрация (легитимация) не всегда является в данном вопросе определяющей.

Исследуя историю развития корпоративного законодательства США, Л. Фридман отмечает, что если ранее регистрация корпораций и обсуждение их уставов в законодательном собрании штата представляла собой процедуру принятия закона, то на современном этапе регистрация приобрела разрешительный (уведомительный) характер, обеспечивающий фискальные и контрольные функции государства30. Такое положение дел связано с провозглашением Верховным судом США в XIX в. права зарегистрированных в одном штате корпораций осуществлять деятельность в другом, что вызвало гонку в принятии различными штатами более лояльного корпоративного законодательства. В этих целях в ряде штатов были введены такие институты, как акции без номинальной стоимости, цена по которым определяется значением фондового рынка (no-par value shares), или неголосующие акции (non-voting shares). Таким образом, в США регистрация давно утратила конститутивное (правоустанавливающее) значение, став лишь одним из правоподтверждающих фактов, свидетельствующих о существовании субъекта права.

В отношении предпринимательских объединений в США, к примеру в штате Делавэр, создание их в форме ограниченного партнерства (Limited Partnership) завершается подписанием партнерского соглашения, а иногда и заключением устного соглашения. Одновременно партнерство уведомительно подает Секретарю штата Делавэр свидетельство об ограниченном партнерстве, содержащем его наименование, адрес и информацию о партнерах (пересмотренный единообразный Закон об ограниченных партнерствах штата Делавэр, с изменениями, – Delaware Revised Uniform Limited Partnership Act, asamended). Таким образом, правосубъектность американских корпоративных объединений не предопределяется датой их регистрации, а зависит от партнерского соглашения. Факт подачи заявления о существовании партнерства (Statement of Ppartnership Existence) влияет соответствующим образом только на обязанность по уплате налога.

В странах, где корпорация рассматривается в качестве договорной конструкции объединения лиц, акцент ставится на подписании учредительного договора. К примеру, в Панаме корпорация приобретает свойства субъекта права (для третьих лиц) с момента регистрации учредительного договора (ст. 2 и 6 Общего закона Республики Панама от 26 февраля 1927 г. № 32 «О корпорациях»31). Примечательно, что Закон о панамских корпорациях содержит положения, определяющие правоспособность корпорации через правомочия, не упоминая при этом обязанности (ст. 19).

В Англии институт регистрации корпоративных объединений (партнерств) не имеет правоустанавливающего значения. Регистрируются лишь члены партнерства – самозанятые лица в Службе доходов и таможни Ее Величества. Правосубъектность английских партнерств как субъектов предпринимательской деятельности возникает с момента заключения партнерского соглашения (обычно в письменной форме). Партнерства уведомительно регистрируются в Регистраторе компаний, а его члены должны вставать на налоговый учет в налоговой службе лишь при осуществлении партнерствами экономической деятельности на территории Англии. Напротив, компании Англии (company), будучи корпоративными организациями (с правами юридического лица), приобретают правосубъектность только после регистрации в Регистраторе компаний (с даты выдачи сертификата об инкорпорации – Sertificateof Incorporation).

В Германии сведения о коммерсантах (Kaufmann) содержит торговый реестр, который ведут суды (Registergerichte). Одновременно ведутся специальные реестры кооперативов (Закон о производственных и хозяйственных кооперативах) и реестры партнерств32 (Закон о партнерствах). В Германии применяется принцип публичной достоверности реестров, и субъект права считается созданным с момента внесения сведений о нем в реестр. В случае уклонения лица от регистрации в торговом реестре, такая регистрация может быть совершена в принудительном порядке.

В ряде стран регистрация рассматривается в качестве признания за корпорацией деликтоспособности, с момента которой корпорация имеет право выступать стороной по искам (ст. 15 Закона от 13 ноября 1984 г. о коммерческих корпорациях Невиса33).

Наличие у корпорации правосубъектности свидетельствует о способности выступать участником экономических отношений. При этом предпринимательская и иная экономическая деятельность осуществляется с привязкой к определенным правовым конструкциям. Рассматривая субъекты международного торгового оборота, Я. Функ и В. Хвалей без колебаний относят к ним общества, товарищества, европейские объединения с общей экономической целью (англ. European economic interest grouping, EEIG; фр. Groupement d´intérêt économique, G.i.e.)34, транснациональные объединения, бизнес-траст (Business Trust)35. Данные субъекты представляют собой формы корпорации. Главное отличие бизнес-траста от юридических лиц или предпринимательских объединений в ограниченности ответственности бенефициаров (владельцев) траста. Ответственность за управление корпоративным трастом возлагается на доверительного управляющего.

Дискуссия российской цивилистической и хозяйственной доктрины ведется в вопросе правоустанавливающего либо правоподтверждающего значения регистрации или легитимации иным образом в целях определения правосубъектности участников экономической деятельности. В частности, Е. В. Трофимова справедливо отмечает, что российская регистрационная система корпоративных организаций (юридических лиц) имеет конститутивное значение и преследует публичные цели (государственный контроль предпринимательства, фискальные функции, статистический учет и сбор информации о субъектах). Также отмечается, что для коммерческих корпоративных организаций установлен заявительный порядок регистрации, для некоммерческих – явочно-нормативный (с проведением правовой экспертизы документов), а для кредитных – разрешительный36. Вместе с тем конститутивное значение регистрации не относится к корпоративным объединениям и трастам (фондам).

Применительно к российским корпоративным организациям (юридическим лицам) правоспособность возникает с момента внесения сведений о создании юридического лица в Единый государственный реестр юридических лиц (ст. 49 ГК РФ).

В отношении правосубъектности корпоративных объединений (предпринимательских объединений) показательна практика работы ФАС России. Так, по мнению антимонопольного органа, при определении доминирующего положения на рынке оценивается экономическая концентрация (консолидация) имущества и производственных активов. Выявляются договорные картельные сговоры лиц (например, соляные и минтаевые картели), образующие корпоративные объединения, деятельность которых ограничивает конкурентную среду37.

Корпоративные объединения в России, как правило, приобретают правосубъектность с момента юридического оформления отношений между членами корпорации (например, подписание договора инвестиционного товарищества или о создании страхового пула, установление контрольного либо значительного влияния головной организации в банковском холдинге, либо банковской группе).

Участие корпоративных трастов (фондов) в экономической деятельности осуществляется посредством наделения управляющего компетенцией по доверительному управлению активами.

В рассматриваемой проблематике не следует ограничиваться конструкцией юридического лица, фикции которого по сей день обсуждаются в правоведении38. Как справедливо отметил В. К. Андреев, выделение правоспособности юридического лица не имеет правового значения, и было бы верным говорить только о компетенции органов юридического лица (корпорации)39. Такой подход разрешает проблему некорректного толкования органа юридического лица как его представителя. Главное противоречие «представительского» подхода к пониманию органа корпорации заключается в отсутствии юридической связи представителя и самого юридического лица как таковой. Недолго просуществовав, ошибочное положение п. 1 ст. 53 ГК РФ в редакции Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ в части определения органа юридического лица как представителя, действующего от имени организации, оно было закономерно исключено.

В данном направлении можно отметить похожие проблемы с оценкой существа, переданного госкорпорациям (некорпоративным организациям) имущества. Так, по мнению Ю. К. Толстого, госкорпорация наделяется лишь полномочиями по осуществлению от имени Российской Федерации права собственника федерального имущества40. Иными словами, органы госкорпорации наделяются компетенцией по управлению активами, переданными госкорпорации при ее учреждении. Таким образом, акцент ставится не на правоспособность самой организации, а компетенцию ее органов управления.

Хочется также обратить внимание на то, как отечественный законодатель относится к членам органов корпорации. Так, в ст. 53.1 ГК РФ законодатель, закрепляя ответственность лиц, уполномоченных выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов и лиц, определяющих действия юридического лица, в основу привлечения к такой ответственности заложил недобросовестное и неразумное управление корпорацией, несоответствующее обычным условиям гражданского оборота и обычному предпринимательскому риску.

Как представляется, определяющим является фактическое управление корпорацией (принцип «кто правит») даже наряду с формально действующими органами корпорации (директором или советом директоров). На данном принципе основана английская доктрина «снятия корпоративной вуали» («разрушительного вмешательства» в Германии). В России лица, осуществляющие фактическое руководство корпорацией, также могут привлекаться к юридической ответственности при использовании инструмента разрушения «корпоративных щитов».

Российская хозяйственная доктрина признает предпринимательские (корпоративные) объединения в качестве участников экономических отношений (например, В. С. Белых, В. А. Лаптев, Н. И. Михайлов и И. С. Шиткина41). Подчеркиваются экономические аспекты, предопределяющие данные корпорации как особую правовую форму ведения бизнеса (например, единая экономическая политика сталелитейных картелей или структура организации управления вертикально интегрированных нефтегазовых холдингов). В этой связи полагаем необходимым изменить неоцивилистический подход, отрицающий правосубъектность и участие в гражданском обороте предпринимательских объединений (Е. А. Суханов42), а также вернуться к обсуждению проекта закона о предпринимательских объединениях43.

В зарубежном правоведении корпорация в форме простого товарищества, основанного на договоре, давно признается правосубъектным участником экономических отношений, даже в отсутствие статуса юридического лица. Такой подход целесообразно перенять отечественному правоведению.

Очевидно, что ПИФ не является юридическим лицом (это объект права), но общность лиц корпоративного типа, которая передала свои активы доверительному управляющему, должна рассматриваться субъектом экономических отношений и субъектом права. Не случайно ВС РФ признает корпорацией ГПС в форме объединения сособственников недвижимости, даже в отсутствие их регистрации в качестве юридического лица (п. 103 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25). ФАС России нередко оценивает сложные структуры сделок, анализируя корпоративное сообщество с участием нерезидентов и трастов (на примере, Еврохим44) и т. д.

Касательно момента возникновения правосубъектности корпоративного траста, то она предопределяется датой установления корпоративной связи между учредителями доверительного управления и управляющим. Иными словами, трастовые корпорации возникают в момент установления доверительного управления. В ряде стран существуют дополнительные требования по уведомительной регистрации траста. Так, на Кипре трасты вносятся в реестры, которые ведут Кипрская комиссия по ценным бумагам, Кипрская ассоциация адвокатов и Институт сертифицированных общественных бухгалтеров.

В российском законодательстве правовое положение трастов определялось еще до принятия ГК РФ (см. Указ Президента РФ от 24 декабря 1993 г. № 2296 «О доверительной собственности (трасте)»45). Очевидно, что траст или ПИФ является корпоративной формой экономической деятельности, а правосубъектность корпоративного траста реализуется в установленном договором и законом порядке. Закрепляются также регистрационные требования к правилам некоторых видов доверительного управления, в частности, к ПИФам (ст. 19 Закона об инвестиционных фондах) или ипотечным покрытиям (ст. 27 Закона об ипотечных ценных бумагах).

Общий вывод

Представленный анализ позволяет сделать вывод о том, что под категорией «корпорация» следует понимать:

• корпоративные организации (юридические лица);

• корпоративные объединения (предпринимательские объединения);

• корпоративные трасты и фонды.

2. Корпоративные отношения

Вопрос о понятии корпоративного отношения тесно связан с отраслевой принадлежностью корпоративного права. В юридической литературе встречаются различные толкования корпоративных отношений. В основу предлагаемых дефиниций закладываются уникальные свойства субъекта права – корпорации, сущность рассматриваемых отношений (корпоративных отношений), особенности их правового регулирования, экономико-социальные характеристики и иные определяющие их критерии. При этом отечественные правоведы, используя одни и те же нормы корпоративного законодательства в сочетании их с различными критериями, приходят к различным выводам.

В российском законодательстве определено, что корпоративные отношения представляют собой отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (ст. 2 ГК РФ).

На первый взгляд для признания отношений корпоративными достаточно наличия одного из двух элементов: участия либо управления корпорацией. Вместе с тем само участие в корпорации автоматически наделяет члена корпорации правом управления, что подтверждается положением ст. 65.1 ГК РФ, согласно которой члены корпорации формируют высший орган – общее собрание, съезд, конференцию и т. д.

Напрашивается вывод о том, что ст. 2 ГК РФ законодатель закрепил давно существующий вид общественных отношений – корпоративные отношения, наряду с вещными и обязательственными отношениями.

Положения ГК РФ и иных норм права подтверждают тот факт, что нормы отечественного законодательства о корпорациях находятся в стадии развития. Процесс развития корпоративного хозяйствования обеспечивается конституционными свободами и традициями отечественной экономики.

Одной из вынужденных мер стало принятие ст. 307.1 ГК РФ, закрепляющей возможность применять общие положения об обязательствах к требованиям, вытекающим из корпоративных отношений, которая, кстати, дала почву для спорного толкования корпоративного отношения как разновидности обязательственного. Вместе с тем, как справедливо отметил В. К. Андреев, данное положение гражданского законодательства прямо указывает на особую правовую природу корпоративных отношений46.

Подтверждением особой правовой природы корпоративных отношений служит также возможность восстановления корпоративных прав по правилам виндикации (п. 3 ст. 65.2 ГК РФ, п. 7 Обзора практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций47 и другие). В данном случае речь идет о восстановлении корпоративного контроля, утраченного членом корпорации ввиду утраты акций, удостоверяющих соответствующий объем корпоративных прав. Следует четко разделять виндикацию имущества и восстановление корпоративных прав по правилам виндикации (аналогии закона).

Необходимо обратить внимание на буквальный текст ст. 307.1 ГК РФ, который гласит об аналогии права, поскольку применяется:

1) только к требованиям (т. е. когда это объективно необходимо для обеспечения прав и законных интересов участников корпоративных отношений);

2) лишь в части общих положений об обязательствах (применение положений об отдельных видах обязательств не допускается).

Рассматриваемая аналогия права является вынужденным юридическим приемом, необходимым для регулирования корпоративных отношений.

По мнению И. С. Шиткиной, корпоративные отношения – это урегулированные нормами права общественные отношения, возникающие в связи с созданием, деятельностью и прекращением деятельности корпорации48.

Беловым В. А. высказывается точка зрения о том, что корпоративные отношения – это общественные отношения, направленные на организацию и осуществление деятельности по совместному достижению общих целей – союзной или корпоративной деятельности49.

Исследуя существо корпоративных отношений, В. К Андреев приходит к выводу, что корпоративные отношения содержат в себе два подвида общественных отношений: отношения по участию в корпоративных организациях и отношения по управлению ими50.

С учетом доктрины римского права корпоративные отношения следовало бы отнести либо к разновидности обязательственных отношений или же – вещным отношениям. Однако данное предположение является ошибочным, поскольку игнорируется содержание норм правового регулирования корпоративных отношений.

Раскрытию сущности складывающихся в корпорациях общественных отношений поможет исследование их характеризующих признаков, а также раскрытие субъективных прав и юридических обязанностей участников корпоративных отношений. При этом в оценке норм права, регулирующих корпоративные отношения, отчасти буден полезен свойственный российской юриспруденции нормативизм.

Невозможность рассмотрения корпоративных отношений как разновидности договорных отношений, а прав участников корпорации, как обязательственных прав, весьма четко подчеркнул Е. А. Суханов, указав на то, что это может привести к замене норм корпоративного права нормами договорного, что недопустимо и не соответствует правовой сущности корпоративных отношений51.

Об особой природе корпоративного отношения свидетельствуют корпоративный договор (ст. 67.2 ГК РФ), основания для возмещения потерь (п. 5 ст. 406.1 ГК РФ), последствия за недостоверные заверения об обстоятельствах (п. 4 ст. 431.2 ГК РФ) и иные положения законодательства. В ряде случаев правовое регулирование поведения участников корпоративных отношений (например, по вопросу заключения корпоративного договора) по своим правовым последствиям приравнивается к режиму осуществления предпринимательской деятельности (п. 4 ст. 431.2 ГК РФ).

Об экономической сущности корпоративных отношений неоднократно высказывался КС РФ, указывая на то, что учредители (участники) хозяйственных обществ самостоятельно осуществляют экономическую деятельность, направленную на получение прибыли от использования своих способностей и имущества в процессе организации и управления производством, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг (постановление КС РФ от 23 апреля 2012 г. № 10-П52). Во многих случаях деятельность акционеров относилась к иной не запрещенной законом экономической деятельности, которой присущи определенные правовые риски, поскольку само АО осуществляет предпринимательскую деятельность (постановления КС РФ от 24 февраля 2004 г. № 3-П53, от 25 мая 2010 г. № 11-П54 и другие).

В юридической литературе стала использоваться категория «корпоративное обязательство»55, которая, скорее всего, является искусственной правовой конструкцией (правовым приемом), позволяющей охарактеризовать соответствующий объем корпоративных прав и обязанностей членов корпорации.

Корпоративные обязательства близки по своей сущности к внутрихозяйственным. Понятие «внутрихозяйственные обязательства» можно использовать как в значении корпоративных обязательств (условное обозначение), так и обязательств в классическом понимании последних (ст. 307 ГК РФ).

Принципиальное отличие корпоративных от иных обязательств заключается в моменте их возникновения. Так, если корпоративные обязательства возникают с момента приобретения членства (участия) в корпорации (ст. 65.1 ГК РФ), то иные обязательства – с момента заключения договоров (сделок), вследствие причинения вреда, вследствие неосновательного обогащения и т. д. (п. 2 ст. 307 ГК РФ). Следовательно, участник гражданского или предпринимательского отношения приобретает статус стороны (кредитора, должника – ст. 308 ГК РФ), а также субъективные права и обязанности с момента наступления юридического факта: действия либо события (например, при заключении сделки и в результате причинения вреда бездействием). В корпоративных отношениях таким юридическим фактом является приобретение участия (членства).

Следует учитывать многогранность складывающихся корпоративных отношений. В частности, по корпоративному договору или договору о залоге прав участников корпорации допускается передача корпоративных прав кредиторам и иным лицам. Сторонники цивилистических взглядов подобные конструкции относят к «квазикорпоративным отношениям», к которым надо применять нормы обязательственного права (например, С. Ю. Филиппова56). Таким образом, если управление корпорацией есть реализация обязательственных прав, что сомнительно, то выходит, что реализации корпоративного права на управление корпорацией со стороны кредиторов не существует! Разве? В этой связи вспоминается научное противостояние о непризнании за холдингами свойств субъектов права и наличии у них лишь квазиправосубъектности, утратившее свою актуальность, в том числе благодаря соответствующим положениям законов (Закон об инвестиционных товариществах, ст. 4 Закона о банках, ст. 14.1 Закона об организации страхового дела и другие).

Возникновению корпоративных прав и обязанностей, по общему правилу, предшествуют два обстоятельства:

1) существование корпорации как субъекта права;

2) наличие воли самого участника (члена) корпорации на приобретение корпоративных прав.

Таким образом, корпоративные права реализуются в отношении действующей корпорации (например, зарегистрированного в ЕГРЮЛ акционерного общества, зарегистрированного в Банке России банковского холдинга57, действующего в форме простого товарищества страхового пула и т. д.).

В юридической литературе небеспочвенно высказывается мнение о корпоративном характере (с момента принятия решения о создании корпорации) прав учредителей до создания корпорации, поскольку объединение лиц (общее собрание учредителей) приобретает и осуществляет права и обязанности, имеет орган управления и совершает действия, имеющие правовые последствия (В. К. Андреев58).

Корпоративное отношение должно рассматриваться в единой связке членства-управления. Трудно себе представить участие в отрыве от управления корпорацией. Исключением из данного правила могут быть случаи судебного ограничения, заключение корпоративного договора либо залоговое управление корпорацией. Так, в силу п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 9 июля 2003 г. № 11 «О практике рассмотрения арбитражными судами заявлений о принятии обеспечительных мер, связанных с запретом проводить общие собрания акционеров»59 допускается вынесение судебного акта, запрещающего годовому или внеочередному общему собранию акционеров принимать решения по отдельным вопросам, включенным в повестку дня, если эти вопросы являются предметом спора или непосредственно с ним связаны. Другой пример: корпоративные договоры, допускающие обязанность членов коммерческих корпораций воздерживаться (отказаться) от осуществления своих корпоративных прав, в том числе голосовать определенным образом на общем собрании, согласованно осуществлять иные действия по управлению обществом (ст. 67.2 ГК РФ). Наконец, третья ситуация: реализация корпоративных прав не самими членами корпорации, а залогодержателями акций либо долей в уставном капитале (ст. 358.15 ГК РФ).

При рассмотрении корпоративных отношений через призму свойств самой корпорации наблюдается интересная картина. Так, в ст. 65.1 ГК РФ к корпорации отнесены юридические лица, учредители (участники) которых обладают правом участия (членства) в них и формируют их высший орган. А в ст. 65.2 ГК РФ права участника корпорации закреплены право участия в управлении делами корпорации.

Важно отметить, что речь идет об управлении делами корпорации, а не управление самой корпорацией. Такой подход законодатель использовал для отграничения управления делами корпорации от управления корпорацией или управления ее деятельностью, последнее из которых реализуется через исполнительные органы (ст. 53 ГК РФ).

Для раскрытия содержания корпоративных отношений поможет оценка регуляторного характера норм корпоративного права. Важно понимать, какую часть из складывающихся общественных отношений охватывают нормы корпоративного права.

Рассматриваемыми нормами корпоративного права регулируются корпоративные правоотношения, определяются правовое положение корпорации, основы и структура органов управления, а также определяется правовой режим управления делами корпорации. Вместе с тем из плоскости права «выпадает» волеобразование участников (членов) корпорации по вопросам управления, как мыслительный процесс. Конечно, результат данного процесса – выработка соответствующей воли – должен отвечать критериям правомерности, добросовестности, не может нарушать права и законные интересы других лиц. Сама по себе мыслительная деятельность не является предметом судебной оценки действий участников корпорации, в частности, при рассмотрении иска об исключении лица из состава корпорации; правовой оценке подлежат лишь сформулированная итоговая воля и ее юридические последствия (см. п. 5 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью60).

Пониманию сути корпоративного отношения помогает анализ его объекта. Традиционно в правовой доктрине объектом правоотношения выступает то, на что направлено само общественное отношение, а также то, по поводу чего оно складывается, – материальные и иные блага.

Рассматривая различные подходы при толковании объектов корпоративных отношений, И. С. Шиткина предлагает в качестве объекта признавать деятельность субъектов, направленную на получение материальных благ, а не сами материальные блага61. Такой подход раскрывает предмет корпоративного отношения (поведение его участников), а не его объект.

Под объектом корпоративного отношения предлагается понимать участие (членство) в корпорациях. Данное предложение основано на положениях ст. 2 и 65.1 ГК РФ.

Возникает вопрос, если участие (членство) в корпорациях и управление ими являются двумя неразрывными элементами корпоративного отношения, то почему их объектом выступает лишь участие (членство)?

Для ответа на данный вопрос необходимо отделить первичное от вторичного. Первичным в корпоративных отношениях является участие (членство) в корпорациях, которое возникает при вхождении члена (участника) в состав корпорации и прекращается его выбытием из состава корпорации. Относительно управления делами корпорацией, то появление или прекращение данного элемента корпоративного отношения напрямую зависят от участия, а значит, управление – вторично62.

Участие в корпорациях может быть как связано, так и не связано с управлением (например, в случае заключенного корпоративного договора либо передачи доли в уставном капитале ООО в залог). При этом не следует смешивать «управление делами корпорации» с передачей функций исполнительного органа управляющему либо управляющей компании (например, п. 1 ст. 69 Закона об АО или ст. 42 Закона об ООО), которые не обладают правами членства. Осуществление управляющим функций исполнительного органа имеет двоякую природу, с одной стороны, представляет собой возмездное оказание услуг по договору, с другой – управление корпорацией.

Возвращаясь к тезису о единстве участия-управления в корпоративных отношениях, необходимо подчеркнуть, что, несмотря на возможность отделения управления от членства, данные элементы, как правило, неотъемлемы. Выбытие элементов управления из корпоративных прав участника зависит от волевого действия самого участника. Так, в отсутствие согласия участника на заключение корпоративного договора либо залога долей в управлении делами в корпорации сохраняется сложившаяся система корпоративного управления.

Говоря об объектах прав, не следует отождествлять объект корпоративных прав с объектом гражданских прав63. Так, объектами гражданских прав выступают вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага (ст. 128 ГК РФ).

Об отсутствии тождественности свидетельствует и тот факт, что вначале возникает объект корпоративного правоотношения – участие (членство), порождающее корпоративные права в отношении корпорации, а уже затем появляются объекты гражданских прав – акции общества (например, при создании хозяйственного общества и внесения сведений о нем в ЕГРЮЛ или при дополнительной эмиссии акции) и др.

Содержание корпоративного правоотношения раскрывает объем прав и обязанностей участвующих в нем лиц. О. С. Иоффе полагал, что поведение участников правоотношения не может рассматриваться как его содержание, а лишь конкретные права и обязанности, которые определяют юридические рамки возможного поведения (субъективные права или правомочия)64.

ГК РФ определены основные корпоративные права и обязанности участников корпорации (ст. 65.2, 67, 73, 85, 123.3, 123.11 и другие). В какой-то степени их можно условно назвать минимальными правами и обязанностями членов корпорации. Детальное раскрытие корпоративных прав и обязанностей (корпоративных правомочий) находит свое отражение в специальных законах (Закон об АО, Закон об ООО, Закона о ХП и т. д.).

Корпоративные отношения характеризуются как внутренние отношения в корпорации. И все же к ним можно также отнести тесно связанные с ними иные отношения. Во-первых, для реализации корпоративных прав требуется участие третьих лиц: государственных органов и Банка России. В частности, налоговым органом ведется ЕГРЮЛ и учет прав на доли в уставных капиталах ООО; Банком России регистрируется эмиссия акций и осуществляется контроль за соблюдением корпоративного законодательства; ФАС России регулируются сделки по экономической концентрации, в том числе посредством приобретения крупных пакетов акций и долей в уставных капиталах хозяйственных обществ. Во-вторых, сами по себе отношения членства и управления несут публично-правовые аспекты. К примеру, СРО утверждают, внутренние документы, которые вступают в силу не ранее чем со дня внесения сведений о них Ростехнадзором в государственный реестр СРО (ч. 12 ст. 55.5 ГрК РФ); при заключении сделок корпорации, ее контрагенты должны учитывать локальные нормативные акты, в том числе устав, регулирующие корпоративные процедуры совершения определенных сделок (п. 1 ст. 174 ГК РФ и п. 2 ст. 69 Закона об АО).

Говоря о конвергенции в хозяйственных (предпринимательских) отношениях публичных и частных аспектов, выражающихся во взаимосвязи вопросов порядка осуществления экономической деятельности и ее регулирования, в доктрине хозяйственного права внутрихозяйственные отношения стали обозначать «мартемьяновским треугольником», который как-никак наглядно подчеркивал в них элементы отношений по горизонтали, вертикали и внутренние65.

Не случайно Т. В. Кашанина обозначила корпоративное право «ядром предпринимательского права»66, ибо внутрифирменные или внутрихозяйственные отношения исторически составляют важнейшую часть предмета предпринимательского права. Особенно актуально изучение внутренних отношений при единстве государственного сектора экономики советского периода, в котором его бизнес-единицы (предприятия, производственные объединения, органы хозяйственного руководства) составляли хозяйственные системы – подсистемы народного хозяйства67.

Таким образом, корпоративные отношения – это отношения, связанные с участием (членством) в корпорациях и с управлением их делами или их деятельностью. Отношения по управлению делами корпорации можно условно обозначить как внутриорганизационные отношения, а отношения по управлению деятельностью корпорации – внутрипроизводственные68.

Конкретное содержание корпоративного отношения зависит от вида организационно-правовой формы корпорации и действующих в ней корпоративных актов, что раскрыто в последующих частях настоящей работы.

3. Корпоративное право в системе российского права

При исследовании корпоративных отношений необходимо определить место корпоративного права в системе российского права. Отечественная дореволюционная, советская и современная правовые доктрины до сих пор так и не выработали единого подхода в вопросе критерия, определяющего деление системы российского права на отдельные отрасли.

В качестве критерия деления системы права предлагались: предмет регулирования – содержание общественных отношений (А. В. Дозорцев69, В. К. Мамутов70, В. К. Райхер71), характер регулируемых отношений (В. В. Лаптев72), предмет и метод (С. С. Алексеев73, И. В. Павлов74, Ю. К. Толстой75, В. Ф. Яковлев76), адресат регулирования (В. С. Тадевосян77) и др. Каждое мнение сопровождалось многочисленными аргументами и, надо отметить, имело свое рациональное зерно. Вместе с тем разделение системы права на отдельные отрасли не является исключительно научным вопросом, объективно необходимо для правоприменительной практики и требует соответствующей научной оценки.

В результате длительной научной дискуссии и формирования диаметрально противоположных концепций в доктрине по-разному определяется и корпоративное право.

Современная юридическая литература свидетельствует о том, что многие ученые, занимающиеся рассматриваемой проблематикой, пошли по пути признания корпоративного права самостоятельной отраслью российского права, среди которых В. К. Андреев, В. В. Долинская, Т. В. Кашанина, И. С. Шиткина и др. В основу такого вывода, как правило, заложен тезис об уникальном предмете отрасли – корпоративные отношения.

В частности, сторонник концепции хозяйственного (предпринимательского) права В. К. Андреев считает предмет правового регулирования единственным возможным критерием разграничения отраслей права, и корпоративное право такому критерию отвечает78. По мнению И. С. Шиткиной, корпоративное право также является отраслью права, под которой понимается совокупность норм, регулирующих общественные отношения, связанные с образованием, деятельностью и прекращением деятельности корпораций79. При этом сделан акцент на то, что предмет корпоративного права непосредственно связан с корпорациями, – как с субъектами права. Кроме того, И. С. Шиткина указывает на то, что нормы корпоративного права основаны на сочетании частных и публичных методов правового регулирования, дублируя тем самым положения общей части предпринимательского права.

Надо отметить, что еще недавно многие ученые-хозяйственники придерживались той точки зрения, что корпоративное право составляет лишь важнейший институт предпринимательского права, регулирующий отношения в сфере образования и деятельности корпораций (например, Е. П. Губин и И. С. Шиткина80). Однако впоследствии признали за данным институтом свойства отрасли права.

При оценке отраслевой принадлежности корпоративного права точкой отсчета должно быть существо корпоративных отношений. Корпорация же является ключевым субъектом рассматриваемых правоотношений, но не определяющими в вопросе разграничения отраслей права. В противном случае мы вынуждены будем (по «субъектному принципу»), вслед за «корпоративным правом», сразу признать существование «унитарного права» как отрасли права, регулирующего вопросы правовой организации и деятельности унитарных организаций, что сомнительно.

Кроме того, если согласиться с мнением И. С. Шиткиной о предмете корпоративного права – «отношения, связанные с образованием, деятельностью и прекращением корпораций», то было бы верным по тексту слово «деятельность» заменить на словосочетание – «…управлением деятельностью…», которое подчеркивало существо рассматриваемых отношений (корпоративных отношений). Иначе получается, что корпоративное право регулирует и производственно-хозяйственную деятельность корпораций (банковскую, страховую, нефтегазовую, строительную и т. д.). Очевидно, что такой смысл в понятие предмета корпоративного права указанными авторами не вкладывался, поскольку по тексту работы речь идет об отношениях, вытекающих из участия и управления корпорацией.

Исследуя деление системы права, Д. А. Керимов предлагал под отраслью права понимать объективно сложившуюся группу норм, регулирующую качественно однородные общественные отношения на основе определенных принципов и специфики методов и таким образом приобретающую относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. При этом отмечалось, что природа этих отношений обусловливает и метод их правового регулирования81.

Заслуживает внимание позиция Т. В. Кашаниной, относящей корпоративное право в монографии «Структура права» к разделу «частного права». По ее мнению, корпоративное право образует систему норм права, устанавливаемых органами корпорации, выражающих волю ее участников. Доказывается уникальность рассматриваемой системы норм, в создании которой принимают участие сами члены корпорации. В качестве источников корпоративного права указываются корпоративные обычаи, корпоративные обыкновения, корпоративные прецеденты и корпоративные нормативные акты82. Сделан акцент на сущность корпорации, как объединения лиц, в любых сферах (политической, экономической, социальной или духовной), в которых ее участники сами вырабатывают (формируют) нормы и правила поведения (формы корпоративного права).

Интерес к такому подходу заключается в уникальной системе санкционированного государством корпоративного нормотворчества, формирующего систему источников корпоративного права. Вместе с тем правовая организация и деятельность корпорации неразрывно связаны с вопросами регистрации (легитимации) корпорации, учета корпоративных прав, государственного регулирования корпоративных процедур и иными вопросами, традиционно регулируемыми предпринимательским правом.

Пахомова Н. Н. рассуждает о корпоративной сущности социальных отношений и связанности субъектов между собой, однако впоследствии делает оговорку на необходимость вычленения собственно корпоративных отношений, в которых формируются их существенные признаки (экономическая составляющая)83. Кроме того, она без колебаний относит корпоративное право к третьей подотрасли гражданского права, наряду с вещным и обязательственным правом84.

Таким образом, поглощая значительную часть общественных отношений, не конкретизируя их, можно сделать вывод о существовании «мегаотрасли» российского права, включающей всевозможные корпоративные отношения, в том числе, семейные отношения («супружеская корпорация»), административные (государственный орган как «публичное корпоративное объединение» входящих в него госслужащих), отношения между различными этническими («этническая корпорация») и национальными группами и т. д.85 Можно предположить также сообщество интернет-пользователей всего мира как корпоративное сообщество, объединенное телекоммуникационной сетью Интернет и управляемое ее пользователями. В последнем случае корпоративное право приобретает наднациональный международный характер.

При определении отрасли права в основу в первую очередь должны быть заложены правовые категории и правовое существо рассматриваемых явлений. Дополнительно могут быть также учтены социальные, экономические, исторические и иные аспекты, но не в качестве определяющих.

Многие сторонники школы частного права, к числу которых относится Е. А. Суханов, рассматривают корпоративное право в качестве специального частного права по отношению к общему частному праву – гражданскому праву86. При этом без какой-либо аргументации отрицается смешение частноправового и публично-правового начал регулирования, а также комплексность рассматриваемой отрасли права.

Оценивая научные взгляды Е. А. Суханова, Ю. К. Толстой указывает на спорность отнесения корпоративного права к подотрасли гражданского права87. Так, по мнению Ю. К. Толстого, предложенный подход оставляет открытым вопрос о месте корпоративных отношений в гражданском праве. То ли их надо рассматривать в разделе о предмете гражданского права (как разновидность общественных отношений), то ли – в разделе о юридических лицах (о корпоративных субъектах).

Во всех случаях выделение корпоративного права в качестве составной части частного права влечет за собой усеченность предлагаемой концепции. Получается, что в основу рассматриваемого специального (корпоративного) частного права закладываются общественные отношения частноправового характера (например, равноправные взаимоотношения между участниками на основе корпоративного договора).

Вместе с тем из рассматриваемого Е. А. Сухановым варианта выпадает публично-правовая составляющая корпоративных отношений, т. е. их существенная часть (в том числе, отношения по управлению корпорацией, по регулированию деятельности членов саморегулируемых организаций, вопросы компетенции органов управления и контроля корпорацией и т. д.).

Попондопуло В. Ф. раскрывает корпоративное право как совокупность общих и специальных норм гражданского права, регулирующих обязательственные отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения), основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников88. В основу такого суждения закладывается нормативистский подход, использующий буквально положение ст. 2 ГК РФ. Однако данный подход обесценивает долгожданные поправки в ГК РФ, в части добавления третьего вида общественных отношений – корпоративных отношений, наряду с вещными и обязательственными. Кроме того, трудно себе представить элементы «равенства» или «автономии воли», например, в отношениях между общим собранием членов корпорации (волеобразующим органом) и ее директором (исполнительным органом).

Отметим и то, что сторонники школы частного права достаточно часто в последнее время изучают исконные вопросы предпринимательского права и пытаются описать их в духе науки гражданского права, в том числе категорию «юридическое лицо публичного права»89. Понимая наличие у данных субъектов права особой публичной компетенции, любыми способами включают их в курс, закрыв глаза на то, что никакого «равноправия и автономии воли» здесь нет90. А ведь, например, в силу ст. 2 Закона о публично-правовых компаниях данные организации прямо наделяются функциями и полномочиями публично-правового характера, а их деятельность осуществляется в интересах государства и общества.

Современные ученые в области гражданского права нередко без колебания относят корпоративное право к подотрасли гражданского91. В частности, Е. В. Богданов обосновывает данную точку зрения через сущность рассматриваемого отношения, которая, по его мнению, не имеет принципиальных отличий от гражданского правоотношения. Корпоративное право рассматривается как подотрасль гражданского права, регулирующая имущественные, личные неимущественные и гражданско-правовые организационные отношения, связанные с участием в организациях или с управлением ими. Вместе с тем не ясно, по каким основаниям можно отнести организационно-управленческие отношения к частноправовым. Кроме того, органы корпорации, участвующие в корпоративных отношениях, не обладают традиционной гражданской правоспособностью и выпадают из предложенной концепции, что свидетельствует о невозможности, опираясь на ст. 2 ГК РФ, определять корпоративные отношения в составе предмета гражданского права, а также об обоснованности отнесения их к предмету предпринимательского права.

Обзоры научных дискуссий по данной проблематике рассматриваются В. А. Беловым как желание ученых-приверженцев определенной концепции (частного либо предпринимательского права) навесить «ярлык отраслевой принадлежности» в основе которого используется чисто филологический элемент (не юридический), связанный со словом «корпорация». Одновременно В. А. Беловым предлагается понятие «корпоративное право» – совокупность правовых норм, регламентирующих общественные отношения, направленные на организацию и осуществление деятельности по совместному достижению общих целей – союзной либо корпоративной деятельности. При этом сделана оговорка о том, что корпоративное право не подпадает под понимание института частного права92.

Учитывая упомянутые позиции, нами предлагается иной подход в определении места корпоративного права в системе отраслей права. При этом полагаем возможным и целесообразным использовать труды дореволюционных и советских правоведов по данному вопросу.

История развития хозяйственно-правовой мысли уходит в далекое прошлое. Доказывая существование отрасли хозяйственного (ныне именуемого – предпринимательского) права, представители концепции хозяйственного права опирались, прежде всего, на формирующуюся систему торгового законодательства (впоследствии коммерческого, хозяйственного и, наконец, предпринимательского), регулирующего соответствующие общественные отношения в сфере народного хозяйства.

В советском правоведении еще О. А. Красавчиков обращал внимание на тенденции единства хозяйственного законодательства в 60–70-х гг. прошлого столетия, на основе чего даже доказывал потребность принятия Хозяйственного кодекса СССР93. Затем им было научно доказано обособление уникальной отрасли хозяйственного права.

Предпринимательское право сформировалось как отрасль права, науки и учебной дисциплины. Как справедливо отметил В. В. Лаптев, при любом понимании предпринимательского права вопросы организации и деятельности хозяйствующих субъектов, в том числе корпоративных, регулируются в основном нормами этой отрасли права независимо от того, относятся они к реальному сектору экономики или нет94.

Наиболее удачен критерий классификации отраслей права по предмету и характеру регулируемых отношений. Данный подход исключает существование квазиотраслей права, заявленных как самостоятельные, но не имеющих общей части. Более того, в известной степени данный пробел (отсутствие общей части у отрасли права) уже давно не восполняется догмами римского права, а историческое деление права на частное и публичное со временем приобрело методологический характер для отграничения частных от публичных норм права. Так, Г. Ф. Шершеневич, с учетом рассмотрения торгового права как части гражданского права, что было свойственно для правоведения того времени (см. также труды А. И. Каминки95, П. П. Цитовича96 и другие), не мог закрыть глаза на существование норм торгового частного права, торгового публичного права и международного торгового права97. При этом Г. Ф. Шершеневич чаще использовал термин «частное право», нежели гражданское. Так, последние два блока норм торгового права (публичный и международный) нельзя отнести к гражданскому праву, поскольку нарушаются все разумные границы обособленности отрасли права.

Многогранность отраслей российского права позволяла, в частности, В. К. Райхеру98 сделать вывод о делении отраслей права на основные и комплексные. При этом большинство отраслей права со временем становились комплексными, о чем также говорил Ю. К. Толстой99, поскольку выделить «химически чистые» отрасли права невозможно.

Сходную мысль в своей интерпретации продолжил С. С. Алексеев, исходя их того, что отрасль права – главное подразделение системы права, отличающееся специальным режимом юридического регулирования и охватывающее целые участки, комплексы однородных общественных отношений100. По его мнению, все отрасли права разделялись на профилирующие, специальные и комплексные. Хозяйственное право рассматривалось С. С. Алексеевым как комплексная отрасль права, поскольку соединяло в себе разнородные институты профилирующих и специальных отраслей права101.

Отрасли права не отделяются глухой стеной, отмечал В. В. Лаптев102, однако нельзя допускать «стирание» границ отраслей системы права. В противном случае, теряется ясность при использовании норм права, подлежащих применению в конкретном случае.

В науке предпринимательского права можно выделить три подвида отношений (предпринимательско-правовых отношений), составляющих предмет отрасли права:

1) отношения, возникающие при осуществлении экономической деятельности (в том числе предпринимательской);

2) отношения, связанные с регулированием предпринимательства;

3) внутрихозяйственные (внутрипроизводственные и внутрикорпоративные) отношения (В. В. Лаптев103, В. К. Мамутов104, С. С. Занковский105 и др.).

Уже в дореволюционном правоведении внутрифирменные или внутренние отношения изучались именно в курсе торгового права (в частности, при рассмотрении артельных, полных, акционерных и иных товариществ106), которые впоследствии вошли в предмет советского хозяйственного, а затем и современного предпринимательского права. Правда, мы вынуждены и ограничиться, ибо вопрос о предмете предпринимательского права является многогранным и дискуссионным, а целью настоящей работы является изучение правовой природы и содержания корпоративных отношений.

Прообразом российских корпораций в советские годы были кооперативы, в основу организации которых заложен принцип «объединения труда»107. А вот современные корпорации, прежде всего коммерческие, как объединения лиц и капиталов, стали отвечать соответствующим потребностям времени в условиях рыночной экономики.

Рассуждая о корпоративных организациях, организационно-правовые формы которых закрепляются закрытым перечнем в гл. 4 ГК РФ, может возникнуть сомнение в обоснованности отнесения деятельности некоммерческих корпораций, наряду с коммерческими, к предмету предпринимательского (хозяйственного) права.

Некоммерческие корпорации не осуществляют предпринимательскую деятельность, однако законодательством закреплена возможность осуществления ими «приносящей доход деятельности» (п. 4 ст. 50 ГК РФ). Более того, для осуществления доходной деятельности устанавливается обязанность некоммерческих корпораций иметь достаточную имущественную основу рыночной стоимости не меньше минимального размера уставного капитала для ООО (п. 5 ст. 50 ГК РФ).

Саморегулируемые организации, членство в которых наделяет возможностью субъектов осуществлять предпринимательскую или профессиональную (т. е. экономическую) деятельность, вряд ли можно назвать субъектом частного права. СРО напрямую наделена публичными полномочиями, а именно компетенцией по регулированию экономической деятельности членов СРО (ст. 3 Закона о СРО). Также одним из источников формирования имущества СРО являются доходы, полученные от размещения денежных средств на банковских депозитах (подп. 6 п. 1 ст. 12 Закона о СРО), что свидетельствует об осуществлении ими доходной экономической деятельности.

Еще одним наглядным примером экономической деятельности некоммерческих участников отношений служит деятельность кредитных потребительских кооперативов, объединяющих физические и (или) юридические лица в целях удовлетворения их финансовых потребностей (п. 3 ст. 1 Закона о кредитной кооперации). Члены данной некоммерческой корпорации, в том числе члены-организации (юридические лица), приобретают возможность льготного финансирования своей производственно-хозяйственной и иной деятельности. Деятельность товариществ собственников недвижимости по управлению общим имуществом сособственников помещений в здании имеет экономическую подоплеку (ст. 123.12 ГК РФ), поскольку позволяет эффективно организовать структуру управления активами и т. д.

Едва ли удачно выделение в качестве особой формы корпораций казачьих обществ или общин коренных малочисленных народов России. Разумеется, данные социальные группы в широком понимании «корпорации» являются корпоративными организациями. Однако если идти по этому пути, то пришлось бы разбивать все социальные группы населения по иным критериям, признавая их корпорациями и субъектами гражданских либо предпринимательских отношений (например, по этническому, религиозному, духовному, языковому и иному принципу).

Упоминания в различных законах казачьих обществ и общих коренных малочисленных народов России свидетельствуют об экономической составляющей в их деятельности; в частности, в сфере сельскохозяйственной деятельности закреплена возможность передачи им в аренду соответствующих земельных участков для осуществления сельскохозяйственного производства, сохранения и развития традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов (п. 5 ст. 10 Закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения).

Корпоративная сущность некоммерческих и коммерческих корпораций (членство и управление) в обоих случаях одинакова и во многом связана с экономическими интересами их участников.

При таком подходе небеспочвенны попытки переименования предпринимательского права в «экономическое право», что давно обсуждается в отечественном правоведении108. Так, учитывая современное состояние экономики в стране, наименование отрасли предпринимательского права предлагалось заменить экономическим правом, поскольку содержание предпринимательской деятельности давно вышло за рамки положения абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ109. И все же в качестве рабочего обозначения рассматриваемой отрасли права предлагается использовать термин «предпринимательское право».

Риторика по данному вопросу не меняет сущность регулируемого отраслью права круга общественных отношений. В частности, гражданское право, по мнению цивилистической доктрины, – это все то же частное право, а в работах по гражданскому праву традиционно обращаются к конструкциям римского права. Как справедливо отметил В. В. Витрянский при оценке итогов реформирования российского гражданского законодательства, мы можем прийти к самым неочевидным и непредсказуемым выводам110. Осмелимся продолжить данный тезис тем, что современное гражданское право уже не то, что прежде, и его предмет также требует переосмысления. Вместе с тем в данном вопросе следует ограничиться исконным существом гражданских отношений как имущественных и личных неимущественных отношений, основанных на равенстве и автономии воли. При ином подходе границы отраслевого деления права стираются.

Подобная картина наблюдается и в отношении предпринимательского права, ранее именуемого торговым, коммерческим, хозяйственным и, наконец, экономическим правом. Полемика здесь бесконечна, но все же предлагается использовать в качестве устоявшегося рабочего обозначения отрасли – «предпринимательское право».

Итоговым аргументом в определении отраслевой принадлежности корпоративного права служат положения Конституции РФ. Во-первых, положения ст. 34 и 36 Конституции РФ закрепляют свободное использование своих способностей и имущества для экономической деятельности, а также право на объединение. КС РФ всегда рассматривает корпоративные организации, объединяющие своих участников в первую очередь как форму коллективного предпринимательства и (или) экономическую модель управления активами, а во вторую очередь – в качестве субъектов права111. Подчеркивается конвергенция частных и публичных аспектов корпоративного правоотношения. Во-вторых, следует учитывать, что гражданское законодательство находится в исключительном ведении Российской Федерации (ст. 71), в то время как предпринимательское – как в федеральном, в части основ единого рынка (ст. 71), так и в совместном ведении Федерации и ее субъектов по вопросам регулирования предпринимательства (ст. 72)112. Более того, деятельность корпораций и многие вопросы корпоративных (управленческих) процедур регламентируются не только федеральным законодательством, но и подзаконными актами, актами Банка России113, региональными нормативными актами114, а также локальными актами корпорации (п. 5 ст. 50, п. 4 ст. 52 ГК РФ и т. д.).

Не корректно рассмотрение корпоративных отношений в части управления корпорацией (с учетом их существа) как отношений равенства, основанных на автономии воли и диспозитивности (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Говоря о методах правового регулирования корпоративных отношений, научный анализ свидетельствует о присутствии трех традиционных методов предпринимательского права: диспозитивный, императивный и рекомендательный115.

Рассуждая об отличии института или подотрасли от отрасли права, Д. А. Керимов говорит, что институт права представляет собой часть однотипных отношений (со своими признаками и особенностями), а также имеет общие с отраслью права характеристики (объективную обособленность и органическое единство компонентов, специфичность метода, относительную самостоятельность и т. д.)116. То есть институт права определяет нормы, регулирующие определенный вид однородных общественных отношений. В отличие от отрасли права, подотрасль представляет собой крупные подразделения общественных отношений, входящих в сферу отношений, регулируемых отраслью права (В. В. Лазарев, С. В. Липень)117. Разумеется, только самостоятельная отрасль права имеет уникальные Общую и Особенную части, которые не дублируют и не заимствуют их у существующих отраслей права, а также содержат в себе предмет, принципы, методы правового регулирования и т. д.

Исследуя предмет предпринимательского права и место предпринимательского права в системе отраслей права, Е. П. Губин справедливо обратил внимание на присутствие в предпринимательском праве единства предмета отрасли права, законодательства и соответствующей учебной дисциплины118.

Корпоративные отношения входят в один из трех видов общественных отношений, составляющих предмет предпринимательского права, – внутрихозяйственные отношения, наряду с отношениями по осуществлению и регулированию предпринимательской и иной экономической деятельности. В свою очередь внутрихозяйственные отношения разделяются на корпоративные и внутрипроизводственные отношения.

В заключение мы приходим к выводу, что корпоративное право следует рассматривать в качестве подотрасли предпринимательского права, объединяющей в себе значительную часть норм предпринимательского права, регулирующих однородную группу общественных отношений – корпоративные отношения.

4. Источники регулирования корпоративных отношений в России

К источникам регулирования корпоративных отношений можно подходить с разных сторон. Ряд правоведов рассматривает источники корпоративного права как продукт исключительно локального нормотворчества (Т. В. Кашанина119). В основу данного предложения заложена сущность корпорации как объединения лиц. В этой связи исследуются акты корпоративного права, принятые гражданско-правовым сообществом в рамках отдельных корпораций. Безусловно, акты корпорации являются источниками регулирования корпоративных отношений и составляют важнейшую часть в системе данных источников. Вместе с тем необходимо исследовать всю систему источников предпринимательского права, состоящую из всех норм права, причастных к регулированию корпоративных отношений120.

Дадим обзор существующих источников корпоративного права.

1. Общепризнанные принципы, общепризнанные нормы международного права, международные договоры и международные обычаи.

Российская правовая система признает действие международных актов (п. 4 ст. 15 Конституции РФ). Подробная регламентация порядка использования данных форм права раскрывается в постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ»121.

Общепризнанные принципы и нормы международного права первичны по отношению к международным договорам, поскольку в основу заключаемых международных договоров закладываются устоявшиеся принципы и нормы международного права122.

К общепризнанным принципам международного права можно отнести принцип добросовестности, которым также пронизаны нормы различных отраслей отечественного законодательства; принцип эстоппель (в переводе с англ. – «лишать права возражения») или запрет злоупотребления правом. Принцип свободы договора стал применяться в корпоративной практике, в том числе при заключении корпоративного договора (акционерного соглашения либо договора об осуществлении прав участников общества), обладающего нормативным свойством.

Существует общепризнанная норма о признании прекратившим существование отделения (филиала, представительства) корпорации в стране в случае прекращения деятельности корпорации в стране места ее регистрации (инкорпорации). Данный принцип наглядно проиллюстрирован В. М. Корецким, который отмечал недопустимость признавать независимое от центра (корпорации) существование отделения (филиала, представительства), а иное толкование рассматривается как «возрождение» несуществующего субъекта права или «двойное (тройное и проч.) бытие»123.

Обратим внимание на то, что в ряде российских законов содержатся различные подходы к вопросу регулирующего воздействия норм международного права. Так, например, согласно ГК РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры входят в состав российского законодательства (п. 1 ст. 7). Однако приоритет закрепляется за международными договорами перед гражданским законодательством (абз. 2 п. 2 ст. 7).

Согласно п. 1 ст. 5 Закона об ООО при создании российскими корпорациями на территории иностранных госуд

...