Апелляция в уголовном судопроизводстве

Научно-практическое пособие

Издание второе,
переработанное и дополненное

Под общей редакцией
доктора юридических наук,
профессора О. В. Качаловой

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.156+343.114

ББК 67.411

А76

Рецензенты:

Беляев М. В., доктор юридических наук, доцент, председатель коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Татарстан;

Андреева О. И., доктор юридических наук, доцент, директор юридического института Томского национального исследовательского университета.

Под общей редакцией доктора юридических наук, профессора О. В. Качаловой.

В представленном пособии анализируются процессуальный порядок рассмотрения уголовного дела в суде апелляционной инстанции, особенности доказывания, основания отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке, субъекты, обладающие правом на апелляционное обжалование, и их правовой статус, пределы прав суда апелляционной инстанции, виды решений, принимаемых судом апелляционной инстанции, и особенности их вынесения. Значительное внимание уделяется вопросам пересмотра промежуточных судебных решений в апелляционном порядке. В книге излагается личное мнение каждого из авторов по рассматриваемым проблемам.

Законодательство приведено по состоянию на 1 апреля 2024 г.

Научно-практическое пособие предназначено для судей, прокуроров, адвокатов, студентов юридических вузов и факультетов. Оно будет полезно всем читателям, интересующимся вопросами уголовного судопроизводства.

УДК 343.156+343.114

ББК 67.411

© Коллектив авторов, 2013

© Коллектив авторов, 2024, с изменениями

© ООО «Проспект», 2024

АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ

Вдовин С. А., помощник председателя Московского областного суда, кандидат юридических наук — гл. 2.7;

Загорский Г. И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия, заслуженный юрист РСФСР, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор, судья в отставке — гл. 2.8;

Качалов В. И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, профессор — гл. 2.1 (совместно с Марковичевой Е. В.); 2.5;

Качалова О. В., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, профессор — гл. 1.2; 1.3; 2.9;

Крипиневич С. С., доцент кафедры уголовно-процессуального права им. Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия, кандидат юридических наук, доцент — гл. 2.3;

Кудрявцева А. В., судья Санкт-Петербургского городского суда, профессор кафедры уголовно-процессуального права Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, профессор — гл. 2.4;

Марковичева Е. В., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н. В. Радутной Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, доцент — гл. 2.1 (совместно с Качаловым В. И.); 2.2; заключение; литература.

Назаров А. Д., профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, доцент — гл. 4.1 (совместно с Трофимиком А. Г.);

Сидорова Н. А., доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент — гл. 4.3;

Стойко Н. Г., профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, профессор — гл. 4.2;

Трофимик А. Г., старший преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Сибирского федерального университета, кандидат юридических наук — гл. 4.1 (совместно с Назаровым А. Д.);

Тузов А. Г., старший преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского государственного университета кандидат юридических наук — гл. 4.4;

Червоткин А. С., судья Верховного Суда РФ, заслуженный юрист РФ, кандидат юридических наук — гл. 1.1; 3.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Одним из приоритетных направлений правовой реформы современной России является усиление правовой защищенности личности. Статья 2 Конституции РФ объявляет права и свободы человека высшей ценностью, подчеркивая, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека — обязанность государства. Все вышеуказанное не могло не сказаться на состоянии современного российского уголовно-процессуального права, которое в последнее десятилетие претерпело значительные изменения.

Одним из важнейших шагов в реформировании уголовно-процессуального права было введение апелляции по всем уголовным делам с 1 января 2013 года. В течение десяти последующих лет в гл. 45.1 УПК РФ неоднократно вносились изменения и дополнения (федеральные законы от 06.11.2011 № 294-ФЗ, от 26.04.2013 № 64-ФЗ, от 23.07.2013 № 217-ФЗ, от 25.11.2013 № 317-ФЗ, от 29.06.2015 № 190-ФЗ, от 03.07.2016 № 322-ФЗ, от 18.04.2018 № 72-ФЗ; от 29.07.2018 № 228-ФЗ, от 11.10.2018 № 361-ФЗ, от 07.10.2022 № 383-ФЗ). В 2018 году в рамках судебной реформы были созданы апелляционные суды, которые стали апелляционной инстанцией для областных и приравненных к ним судов. Создание и развитие апелляции в уголовном судопроизводстве, в рамках которой могут быть пересмотрены решения судов первой инстанции любого звена, стало важнейшим шагом в процессе реального обеспечения прав участников уголовного судопроизводства, судебной защиты прав личности, повышения эффективности правосудия. Эффективность апелляционного производства имеет огромное социальное значение. Сам факт обжалования итоговых судебных решений означает, что уголовно-правовой конфликт остался неразрешенным, интересы сторон конфликта, а также публичные интересы не обеспечены в должной мере. В связи с этим на суд апелляционной инстанции возлагается огромная ответственность, поскольку апелляция — это последняя возможность правильно установить фактические обстоятельства произошедшего уголовно-правового конфликта, в дальнейшем итоговое судебное решение вступает в законную силу, и проверке может подлежать только юридическая составляющая уголовно-правового спора. Огромное самостоятельное значение имеет апелляционное обжалование промежуточных судебных решений, которые могут быть пересмотрены до вынесения итогового решения. Проверка решений о применении мер пресечения, наложении ареста на имущество, прекращении уголовного преследования, об отказе в возбуждении уголовного дела и иных решений, ограничивающих важнейшие конституционные права и свободы граждан, а также их доступ к правосудию, также имеет огромное значение, поскольку позволяет восстановить нарушенные права участников уголовного судопроизводства своевременно, не дожидаясь вынесения итогового решения, а также создать необходимые условия для справедливого разрешения уголовно-правового спора.

Дискуссии о сущности и правовой природе современной российской апелляции, особенностей судебного разбирательства и доказывания в апелляционной инстанции, полномочий суда апелляционной инстанции, пределах судебного разбирательства и др., начавшиеся более десяти лет назад, продолжаются и по сей день. Часть дискуссионных вопросов была разрешена постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 ноября 2012 года № 26 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции» (с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 1 декабря 2015 года и ред. от 27 июня 2023 года). Многообразие конкретных правовых ситуаций, возникающих при рассмотрении уголовного дела в суде апелляционной инстанции, требует единого подхода судов апелляционной инстанции к их решению, правильного и единообразного применения уголовно-процессуальных норм и принципов, определяющих порядок апелляционного производства по уголовным делам.

Целью данной работы является оказание помощи судьям, а также иным практическим работникам в осознании и практическом решении важнейших вопросов применения уголовно-процессуальных норм и принципов, определяющих порядок апелляционного производства по уголовным делам.

Научно-практическое пособие «Апелляция в уголовном судопроизводстве» предназначено в первую очередь для судей, а также для научных и практических работников, аспирантов, магистров, студентов и всех тех, кто интересуется проблемами апелляции в уголовном судопроизводстве.

В пособии излагается личное мнение каждого из авторов по рассматриваемой ими проблеме. Нормативный материал дан по состоянию на 1 сентября 2023 года.

Глава 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ АПЕЛЛЯЦИИ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

1.1. Развитие российского законодательства о пересмотре судебных решений по уголовным делам

Апелляция является основным способом пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу, судами второй инстанции. В то же время история показывает, что подобный пересмотр и другое взаимодействие судебных инстанций может осуществляться и в иных формах, например рассмотрение дел вышестоящими судами по докладу самого нижестоящего суда либо в порядке ревизии или кассации.

В дореволюционной уголовно-процессуальной доктрине было принято делить историю развития русского уголовного процесса на два основных этапа — дореформенный и пореформенный процесс. Причем Судебные уставы 1864 года (которые и положили начало Судебной реформе) рассматривались как своего рода отрицания предыдущего законодательства. Они представлялись в качестве нормативных актов, положивших «с нуля» начало всему российскому уголовному процессу. Старый судебный строй с этой точки зрения «не был реформирован новыми судебными уставами, а был ими уничтожен до основания»1.

Аналогичный категоричный подход существовал и в советской юридической науке, которая делила историю суда на дореволюционную и советскую. Считалось, что учреждением советских народных судов старый судебный строй был полностью разрушен. В. И. Ленин говорил: «Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом. Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда»2.

Между тем, как всякие общественно-политические преобразования, все проводимые судебные реформы имеют свои истоки и продолжение. Принятие Судебных уставов и советских уголовно-процессуальных кодексов были этапами (хотя и ключевыми) истории российского уголовного процесса, когда развитие не начиналось с чистого листа, а лишь продолжалось на качественно новом уровне.

Дореформенный период (до Судебной реформы 1864 года) развития являлся достаточно длительным, охватывал несколько столетий, при этом российский уголовный процесс многократно модернизировался. Как справедливо отмечают авторы «Курса уголовного процесса», именно в этот период зародились многие институты, которые применяются до сих пор, а при проведении судебной реформы имела место очевидная процессуальная преемственность3.

Анализируя развитие в России проверочных производств в судах вышестоящих инстанций, можно выделить пять исторических этапов. Они различаются по законодательным источникам, особенностям судоустройства, формам отправления правосудия, способам взаимодействия судебных инстанций и формам пересмотра судебных решений.

1. Первый этап (период Киевской Руси, Псковско-Новгородских республик и Московского государства) связан с появлением самой возможности пересмотра судебных решений. Этот этап продолжался от времени появления инстанционных отношений до середины XVII века. Правовыми источниками этого периода являлись «Русская правда», Двинская, Новгородская и Псковская судные грамоты, сменившиеся Судебниками 1497 года Ивана III и 1550 года Ивана IV, которые, в свою очередь, были заменены Соборным уложением царя Алексея Михайловича 1649 года. Основными формами взаимодействия судебных инстанций и пересмотра судебных решений являлись процедуры доклада и пересуда.

2. Второй этап — период Российской империи, длился с конца XVII века до середины XIX века. Основными источниками права в области судоустройства и судопроизводства являлись: Краткое изображение процессов 1715 года Петра I, Учреждение о губерниях 1775 года Екатерины II, а также составленный комиссией М. М. Сперанского Свод законов Российской империи 1830 года. Основными моделями пересмотра судебных решений являлись ревизия, апелляция и обжалование судебного решения после его исполнения.

3. Третий этап (1864—1917 годы) — время действия Устава уголовного судопроизводства, в котором последовательно регламентировалось производство в суде второй инстанции в трех его формах: апелляции, кассации и частного обжалования.

4. Четвертый, советский этап (1917—2000 годы) — период действия Уголовно-процессуальных кодексов РСФСР 1922, 1923 и 1960 годов. Проверка судебных решений осуществлялась в порядке кассационного производства (советская кассация).

5. Пятый этап (с 2001 года) — это период современного УПК РФ 2001 года, возрождение апелляции, сначала для мировой юстиции (Федеральный закон от 07.08.2000 № 119-ФЗ4), а с 2013 года — по всем уголовным делам судами всех уровней (Федеральный закон от 29.12.2010 № 433-ФЗ5).

Зарождение апелляции в период Киевской Руси, Псковско-Новгородских республик и Московского государства. На заре славянской государственности князь представлял собой предводителя на войне и верховного судью6. Обжалование его решений было лишено всякого смысла, поскольку выше него никого не было и жаловаться было некому. Этот период принято называть безапелляционным7. Например, в Псковской судной грамоте говорилось: если князь и посадник не будут судить по закону, то «Бог буди им судия во втором пришествии Христове»8.

С течением времени у князей появлялось все больше иных публичных забот, помимо судебных. Разрешение судебных дел они стали поручать своим детям, иным родственникам, наместникам и тиунам. Стороны, недовольные их решениями, получили право бить челом самому князю. Стали зарождаться судебно-инстанционные отношения.

Общее начало судоустройства в этот период было личным, следует говорить «не об устройстве судебных мест, а о лицах, которым вверено было верховной властью право суда»9. Сначала существовали две судебные инстанции: провинциальный суд наместников (в городах) и волостелей (в уездах), а также центральный суд великого князя.

Однако постепенно развились три степени власти судебной: князь, как высшее решающее лицо, наместники и волостели и, наконец, судьи от наместников — тиуны, как последняя (низшая) степень суда10. Объем полномочий этих должностных лиц определялся особыми уставными, жалованными или судными грамотами.

Со временем князь часть своих судебных функций передал боярам. Кроме того, постепенно сложился суд приказов в качестве вышестоящей инстанции по отношению к суду наместников и волостелей.

Первые упоминания об обжаловании появляются в тексте Новгородской судной грамоты. В ней были отражены два вида взаимодействия судов разных инстанций — доклад и пересуд.

Под докладом понималась передача дела самим судьей в вышестоящую судебную инстанцию «по неясности закона или факта». Пересуд же заключался в новом рассмотрении дела княжеским судом11.

Доклад заключался в том, что судья в затруднительных случаях сам обращался за разрешением спорного вопроса к князю. По словам Д. С. Флексора, доклад — это не перенос процесса в высшую инстанцию, а обыкновенное явление, которое в виде «consultatio ante sententiam» (консультации перед приговором. — А. Ч.) составляет неизбежную принадлежность всякого процессуального строя на первых ступенях его развития12.

С течением времени доклад стал превращаться в средство контроля вышестоящих инстанций за деятельностью нижестоящих судов. В выдаваемых им грамотах предписывалось не решать определенные категории дел без предварительной консультации вышестоящего суда.

Доклад имел также значение прецедента. В сомнительных случаях суд представлял дело на рассмотрение высшей инстанции, часто непосредственно государю. В результате принятых им решений составлялись новые статьи в Судебник или Разбойный устав13. Впоследствии они служили руководством при рассмотрении подобных дел.

Другой формой взаимодействия судебных инстанций того времени являлся пересуд. Большинство авторов видели в нем прообраз апелляции, утверждая, что пересуд есть рассмотрение дел по обжалованию решений суда посадника, который принадлежал суду великокняжеского наместника14.

Пересуд не означал апелляции на судебное решение в нынешнем понимании. Судебники и Уложение предусматривали право сторон на подачу челобитной не на судебное решение, а на судью («бити челом на судью»). Жалоба состояла в обвинении судьи, «носила характер доноса на его неправосудие»15.

По утверждению Н. И. Ланге, если наместники или волостели «кого чем изобидят», потерпевшим лицам дозволялось жаловаться на это государю, но только в продолжение одного года16. Пересуд допускался, в частности, в случаях, когда одна из сторон «оболживит», то есть докажет подложность судного списка (протокола).

Если подтверждалось, что судья «по посулам» (за взятку), по дружбе или недружбе обвинил правого или оправдал виновного, то с него в пользу пострадавшего присуждалась компенсация и взыскивались пошлины на государя. Само дело подлежало пересмотру боярами или князем. Если же жалоба признавалась необоснованной, челобитчика положено было «бить кнутом нещадно, да его же посадить в тюрьму до государева указа» (ст. 5 и 9 Уложения).

В Судебнике 1550 года появляется понятие вынесения неправильного судебного решения «без хитрости», то есть без подкупа и умысла, в результате судебной ошибки, за которую судья тоже подвергался взысканию, но неопределенному — «что государь укажет». В этих случаях предписывалось передать дело в Боярскую думу для пересмотра (в порядке пересуда). В случае же, если боярами «дела вершити немощно... в том деле дати суд с головы», то есть предписывалось рассмотреть его сначала в суде первой инстанции17.

Таким образом, в российское законодательство было введено понятие «суда с головы». Впервые была закреплена возможность отмены приговора с передачей дела на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции.

В это же время появляется понятие частной жалобы — на волокиту дела за взятки или из корысти, а также на работу судейской канцелярии (ст. 15—17 Уложения).

В случаях обнаружившейся волокиты виновные — как судья, так и дьяки с подьячими (служащие канцелярии) — подвергались взысканиям и должны были обеспечить рассмотрение дела в ускоренном порядке.

В этом можно усмотреть появление некоторой обособленности собственно судебной деятельности от управленческой. Итоговые решения могли быть пересмотрены по существу или отменены вышестоящими судебными инстанциями. Последствия же частных (промежуточных) решений или действий суда исправлялись путем применения дисциплинарного воздействия на судей и служащих канцелярий.

Уложением впервые были установлены жесткие правила инстанционности пересмотра судебных решений. В соответствии со ст. 20 запрещалось обращаться с челобитной к государю, минуя обращение в приказы и в боярскую думу. За нарушение этого правила предписано было чинить наказание — «бить батоги» или посадить в тюрьму на неделю, чтобы «иным неповадно было так делать».

Апелляция эпохи Петра I (1672—1725 годы). В эпоху правления Петра I переустройству были подвергнуты все звенья судебной системы. На нижнем уровне были образованы уездные и провинциальные суды, преобразованные впоследствии в сословные суды — магистраты. На губернском уровне в качестве высшей судебной инстанции были учреждены надворные суды. Институт приказов был заменен Коллегиями (включая Юстиц-коллегию), которые выполняли функции судов апелляционно-ревизионных инстанций.

22 февраля 1711 года был учрежден Правительствующий сенат18, на который были возложены функции высшей судебной инстанции. Он выступал как суд апелляционной инстанции при рассмотрении дел, решенных в нижестоящих судах, а также как суд первой инстанции по отдельным категориям дел, например по обвинению высших чиновников и судей19.

Жалобы на решения уездных и городских судов предписано было подавать в Надворный суд, на неправое решение Надворного суда — в Приказы и Юстиц-коллегию, а на ее решения — в Сенат20. При этом под страхом «наказания без пощады» было запрещено обращаться с жалобами напрямую к царю, «не бив челом судьям в Приказы»21.

Следует особо заметить, что в ходе судебной реформы Петра I на долгое время была заложена российская традиция соединения в одном судебном учреждении нескольких судебных инстанций и процедур. Так, надворные суды и коллегии рассматривали уголовные дела как по первой инстанции, так и в качестве суда ревизионной и апелляционной инстанций22.

Для судов, в особенности проверочных инстанций, при Петре I была введена коллегиальность рассмотрения дел. В судах вышестоящих инстанций была учреждена должность прокурора. В соответствии с указом Петра от 12 января 1722 года было решено «быть при Сенате Генерал-прокурору и Обер-прокурору, а также во всякой Коллегии по прокурору»23.

Впервые в российском законодательстве само понятие «апелляция» было закреплено в российском законодательстве в «Кратком изображении процессов или судебных тяжеб» от 26 апреля 1715 года24. В его главе «О приговорах» (ст. 6) было указано, что «челобитчик или ответчик в гражданских делах, когда он приговором нижнего суда не доволен явится, чрез апелляцию в вышний суд может дело перенести». В нем также впервые был приведен перечень оснований к отмене («уничтожению») приговора. Например, если приговор являлся «противогласящимся» (противоречивым) или «когда оный нагло против прав есть», то есть противоречил законам.

Сроки подачи апелляционных жалоб не были определены. В жалобах челобитчики должны были обязательно указать, в чем заключалась неправильность обжалуемых приговоров и какие именно требования Уложения и указов царя судьями при рассмотрении дела были нарушены.

Указом «О форме суда» впервые в законе была закреплена форма апелляционной жалобы (челобитной) с указанием о том, что принятие жалоб без соблюдения этой формы влечет за собой наказание в виде штрафа. Жалобу следовало писать четко по пунктам, «дабы что писано в первом пункте, в другом бы того не было»25.

Основным способом пересмотра судебных решений стала ревизия, которая вытеснила сношение нижестоящих судов с вышестоящими инстанциями путем доклада. Ревизионный порядок заключался в том, что приговоры, вынесенные судом первой инстанции по определенным категориям дел, подлежали обязательному направлению на утверждение в вышестоящий суд, причем не по инициативе сторон, а по предписанию самого закона. Так, смертные приговоры, вынесенные нижестоящими магистратами, следовало направлять в Главный магистрат на утверждение и без его указа приговоры не исполнять26.

На протяжении всего XVIII века сфера действия ревизии становилась все шире, пока она не стала господствующей формой пересмотра судебных решений.

Совершенствовалась и процедура пересмотра судебных решений в судах вышестоящих инстанций. Вышестоящий суд должен был принимать решения по Уложению и новоуказным статьям по сущей правде, «не опасаясь никакого сильного лица»27. Как апелляция, так и ревизия производились, как правило, без личного участия осужденных («колодников»), по судным спискам (протоколам судебных заседаний и иным материалам дела).

Суд апелляционно-ревизионной инстанции утверждал приговор или отменял его и направлял дело на повторное рассмотрение в суд первой инстанции с указанием выявленных ошибок. Он вправе был также изменить приговор в сторону смягчения или ужесточения наказания.

Апелляция в период правления Екатерины II. Фундаментальным нормативным актом правления Екатерины II явилось «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи»28, которым была создана система государственных органов, включая суды, отличавшаяся внешней стройностью. Страна была разделена на 50 губерний, которые, в свою очередь, делились на уезды с примерно одинаковым населением. При этом провозглашалось, что судебные места отделяются от губернских правлений.

Судоустройство носило ярко выраженный сословный характер. Для дворян были учреждены уездные и верхние земские суды; для городских жителей — магистраты и ратуши; для крестьян — верхние и нижние расправы.

В губерниях действовали вышестоящие суды: верхний земский суд, губернский магистрат и верхняя расправа; в столицах — надворные суды. Высшей судебной инстанцией губернии по уголовным делам являлась Палата уголовного суда. В центре остался Правительствующий сенат, который являлся высшей судебной апелляционно-ревизионной инстанцией.

Кроме того, действовали совестные суды (по делам малолетних, безумных и колдунов, поскольку «в них заключались глупость, обман и невежество»). Конфликты между крестьянами, включая оскорбления, побои и драки, рассматривали сельские старшины и старосты. Мелкие дела в городах рассматривались управами благочиния, приставами и ратманами. Суд над крепостными, как правило, вершили сами помещики.

В результате была создана многоступенчатая и весьма запутанная система сословных судов, включающая множество проверочных инстанций. Русское законодательство того времени сочло лучшей гарантией справедливого правосудия многочисленность инстанций, взаимно друг друга контролирующих. Всякое уголовное дело должно было пройти по крайней мере три инстанции, а очень многие — и по большему числу инстанций29.

Законодательством было подробно регламентировано «течение» уголовных дел и условия их передачи из нижестоящих в вышестоящие инстанции. Для этого использовалось два основных способа. Первый из них — ревизия и утверждение приговоров — был предписан в законе самим государством при осуждении виновного к строгим наказаниям, а второй — апелляция — применялся в отношении приговоров к незначительным наказаниям и зависел от воли сторон.

Ревизия была основным способом пересмотра судебных решений по уголовным делам. В Учреждении (ст. 108) было дано ее нормативное определение: «Ревизия уголовных дел не что иное есть, как прилежное рассмотрение, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами, сколь для оправдания невинности, столь и для приведения в ясность преступления или для обличения преступника».

Если подсудимый подвергался строгим наказаниям — в виде лишения жизни, чести или торговой казни, уездный суд выносил не приговор, а мнение, подлежащее направлению на ревизию в вышестоящий суд. Этот суд уже выносил приговор, который передавался на дальнейшую ревизию в Уголовную палату, которая должна была решительно «вершить» дело, после чего передать его губернатору для утверждения «дабы повелением его наказан был преступник».

Дело в порядке ревизии могло быть направлено в Сенат, в котором было также несколько судебных инстанций (департаменты, собрание нескольких из них, а также общее собрание Сената). После всего этого дело могло быть передано в Государственный совет и в высшую инстанцию — Императору. Последний вправе был отменить решение суда или изменить его либо помиловать виновного.

В отношении осужденного за незначительные преступления суд выносил «решительный» приговор, который подлежал апелляции в вышестоящие судебные инстанции. Апелляцией называлась всякая жалоба на решение суда любой инстанции.

Само понятие апелляционных жалоб впервые было раскрыто в 1764 году. В одном из указов было определено, что апелляционными челобитными являются «те, которыми просят о переносе решенных дел из одного судебного места в другое, вышнее»30.

В качестве обязательной предпосылки для подачи апелляции предусматривалось «объявление неудовольствия» приговором, которое следовало сообщить в течение трех дней. Для подачи самих апелляционных жалоб были установлены сроки: один год для лиц, находящихся внутри страны, и два года для тех, кто находился за ее пределами.

Необходимым условием принятия жалобы к рассмотрению являлось внесение пени (от 25 до 200 рублей в зависимости от уровня суда). При удовлетворении жалобы пеня подлежала возврату, а в противном случае — оставалась в судах или передавалась на содержание школ или иные общественные нужды.

Право на подачу жалобы являлось привилегией и принадлежало представителям высших сословий. Представители же низших сословий в большинстве случаев не были наделены правом апелляции. Они не имели права «ни апеллировать, ни обжаловать»31. Приговоры в их отношении приводились в исполнение после утверждения губернаторами и не подлежали пересмотру.

Однако со временем выявилось, что значительное количество таких приговоров оказывались ошибочными. Поэтому лицам низших сословий было предоставлено право подать жалобу в Сенат, но только после приведения приговора в исполнение. Такой способ обжалования представлял собой отдельный, третий вид пересмотра — обжалование судебного решения после его исполнения.

Такие жалобы принимались только после того, как осужденные достигали места каторжной работы или ссылки. Если жалоба оказывалась необоснованной, ее автор подлежал отдельному наказанию за клевету — в виде тюремного заключения или телесного наказания — ударов плетьми. Если же она признавалась обоснованной, Сенат определял меру вознаграждения жалобщику и меру взыскания для лиц, постановивших приговор. Например, за каждый полученный удар кнутом незаконно осужденному определено было выплачивать двести рублей32.

Вышестоящий суд независимо от способа пересмотра вправе был отменить приговор с передачей дела на новое рассмотрение в нижестоящие суды или с направлением его на новое следствие. Он мог изменить приговор и назначить другое наказание. Особенностью постановлений Сената являлось не только принятие решений по существу дела, но и вынесение предписаний подвергнуть взысканию лиц, производивших расследование и рассмотрение дела (включая судей, постановивших приговор).

Как отмечалось в русской юридической литературе, Екатерина II организовала суд равных путем учреждения сословных судов, упорядочила апелляционное судопроизводство и ревизионный порядок пересмотра уголовных дел33. При этом апелляция окончательно утратила характер тяжбы с судьей34.

Апелляция по Своду законов Российской империи. С легкой руки А. Ф. Кони дореформенное уголовно-процессуальное законодательство было представлено как бессвязное собрание самых разнородных и разновременных постановлений, механически сливавших воедино статьи Уложения царя Алексея Михайловича, указы Петра и «виды правительства», обнародованные в последующие годы35.

Между тем это законодательство на самом деле было не некоей подлежащей полному уничтожению «ветхой постройкой», а тем фундаментом, на котором впоследствии строился Устав уголовного судопроизводства36.

В первой половине XIX века комиссией под руководством известного русского реформатора права графа М. М. Сперанского была проведена огромная работа по сбору всех изданных к тому времени законодательных актов. Они были помещены в хронологическом порядке в Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ), изданное в 1830 году и состоящее из 45 томов (40 томов текстов самих законов и 5 томов алфавитных указателей и приложений). На его основе был составлен Свод законов Российской империи (СЗРИ), который в своих 15 томах содержал лишь действовавшие упорядоченные законодательные акты. Манифест об издании Свода законов был утвержден Императором 31 января 1833 года и введен в действие с 1 января 1835 года37.

Законодательной основой дореформенного уголовного права и процесса явился XV (заключительный) том Свода законов Российской империи под названием «Свод законов уголовных». Он разделялся на две книги, в первой из которых — «Законы уголовные» — содержались нормы уголовного права, а вторая — «Законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках» — включала в себя нормы уголовно-процессуального права.

«Законы о судопроизводстве…» являются первым полноценным источником уголовно-процессуального права России. Этот правовой акт является едва ли не самым долговечным в истории уголовного процесса. Он применялся как единственный источник уголовно-процессуального законодательства с 1 января 1835 года вплоть до введения в действие Устава уголовного судопроизводства в столичных судебных округах России в апреле 1866 года. Однако и после этого он, с некоторой модернизацией в виде «временных правил», продолжал применяться в отдельных местностях вплоть до начала XX века, то есть почти 70 лет.

Несмотря на приведение в порядок действовавшего законодательства, его существо не было пересмотрено, оставалось архаичным, противоречивым и явно недостаточным.

Судебная власть не была отделена от правительственной. Административные учреждения, начиная от станового пристава до министров, вмешивались в силу самого закона в ход судебных дел. Губернаторы обладали непосредственно судебными правами утверждать решения уездных и губернских судов, а при несогласии с ними — передавать их на ревизию в вышестоящие инстанции.

Отличительной чертой дореформенного уголовного судопроизводства являлось то, что оно было разыскным, письменным и проникнутым строгим формализмом. Уголовные дела должны были по учинению следствия, по дополнению оного в первой степени суда и постановлении мнения быть вносимы прямо на ревизию и решение в Палату уголовного суда, а оттуда — на утверждение к начальнику губернии38.

Доказательства имели заранее установленную силу и подразделялись на достаточные (совершенные) и недостаточные (несовершенные).

Самым совершенным и бесспорным доказательством являлось собственное признание подсудимого. Законы о судопроизводстве устанавливали, что «собственное признание подсудимого есть лучшее свидетельство всего света» (ст. 316—320). При его наличии не требовалось уже дальнейших доказательств, и судья мог не опасаясь вынести приговор. Сюда же относились письменные документы, задержание с поличным и личный осмотр, показания двух достоверных свидетелей.

При оценке показаний свидетелей предпочтение отдавалось мужчинам перед женщинами, знатным перед незнатными, богатым перед бедными. Показания малолетних, раскольников или признанных явными прелюбодеями считались заведомо негодными и учету не подлежали.

Судебный процесс был исключительно письменным. Дело разрешалось в отсутствие подсудимого, без допросов свидетелей, на основании выписок, составленных секретарями, с изложением сути дела, доводов сторон и ссылок на законы. Нераспорядительность судейских чиновников приводила к страшной волоките. Уголовные дела ходили по инстанциям десятки лет.

Огромное число приговоров (до 87%) составляли решения об «оставлении в подозрении». Они выносились, когда все средства «к уличению или оправданию обвиняемого, законом установленные, будут употреблены безуспешно». Суд выносил решение «дело предать воле Божией, пока оно само собою объяснится»39. По выявлении новых улик такое дело могло быть возобновлено.

В дореформенном уголовном процессе судебные учреждения представляли собой неимоверно запутанную систему, отличающуюся обилием судебных инстанций, неограниченным правом переноса дел в вышестоящие инстанции и их возвращение в инстанции нижестоящие. Стороны были неравны: приговор посылался прокурору, который в случае несогласия заявлял протест, на основании которого суд мог изменить свое решение. Если протест отклонялся, дело переносилось в вышестоящую инстанцию.

Апелляция по Судебной реформе второй половины XIX века. Работа над изданием Свода законов с очевидностью показала, что простая систематизация нормативных актов о суде не решает накопившихся проблем. Необходимо было коренное переустройство всех составляющих частей судебной власти: судоустройства, судопроизводства и статуса лиц, осуществляющих правосудие, что и было произведено во второй половине XIX века.

Следует подчеркнуть, что Судебная реформа 1864 года шла в двух направлениях: во-первых, путем модернизации сохранявшихся еще долгое время и во многих регионах страны старых судов и применявшегося ими законодательства, во-вторых, путем введения в действие новых судебных учреждений и процедур (Судебных уставов).

Первым из реализованных на практике нормативным актом переходного периода явились так называемые временные, или облегченные правила судопроизводства от 11 октября 1865 года40. Они были введены в действие «немедленно», одновременно во всех судебных учреждениях на территории всей страны и раньше Судебных уставов.

В соответствии с этими правилами была четко разграничена подсудность судов уездного уровня и Уголовных палат. Подсудимые и их поверенные (защитники) получили право знакомиться с материалами дела, а также присутствовать при докладе материалов дела и обращать внимание суда на обстоятельства, служащие их оправданию или уменьшению их вины.

Ревизионный порядок пересмотра практически по всем делам был отменен. Приговоры уездных и равных им судов подлежали апелляционному пересмотру Уголовной палаты не иначе, как по протесту прокуратуры или жалобам подсудимых и иных участвующих в деле лиц.

По результатам рассмотрения жалоб Уголовная палата вправе была назначить доследование или сама производила дополнительные следственные действия, «не обращая дела ни в коем случае в суд первой степени к новому производству». Приговоры Уголовной палаты, вынесенные в качестве суда первой инстанции, также могли быть обжалованы сторонами в апелляционном порядке в Сенат. Вынесенные же Палатой решения в порядке апелляции дальнейшему обжалованию не подлежали, за исключением их опротестования прокуратурой.

Был пересмотрен и порядок «обжалования приговоров после их исполнения». Теперь они могли быть обжалованы непосредственно по их вынесении. Однако жалоба в этих случаях не приостанавливала приведение приговора в исполнение. В случае признания такой жалобы не подлежащей удовлетворению ее автор наказанию уже не подлежал, с него лишь взыскивались гербовые пошлины «за бумагу, употребленную на производство по его жалобе».

Губернаторы были лишены права утверждать приговоры. Частные жалобы подлежали рассмотрению не административными органами, а вышестоящими судами, которые, впрочем, вправе были налагать административные взыскания на нижестоящих судей.

Эта временная реформа, хотя и была неполной, тем не менее оказалась эффективной, и скорость прохождения дел через старые судебные учреждения заметно повысилась41.

Временные правила подлежали применению на всей территории России раньше новых Судебных уставов, которые были введены в действие в центральных губерниях только в апреле 1866 года, а на большей территории страны — лишь к началу XX века. Все это время положения Свода законов (с учетом указанных временных правил) и Судебные уставы применялись в разных местностях параллельно.

Что касается основной судебной реформы, непосредственно уголовного правосудия касались два законодательных акта: Устав уголовного судопроизводства, представлявший собой уголовно-процессуальный кодекс, и Учреждение судебных установлений, которое закрепляло основы судоустройства.

Суды были отделены от административной власти, и только они вправе были выносить приговоры42. Реформа предусматривала полное изменение судоустройства с созданием двух ветвей судов — мировых судов и судов общих судебных установлений, каждая из которых имела по две инстанции (мировые судьи — съезды мировых судей; окружные суды — судебные палаты). Уголовно-кассационный департамент Правительствующего сената являлся общей третьей инстанцией над нижестоящими судами. Подсудность дел той или другой ветви судебной власти была определена законом.

Приговоры мировых судей подлежали апелляционному обжалованию в съезд мировых судей, апелляционные решения которых могли быть обжалованы в кассационном порядке в Сенат.

Окружные суды были исключительно судами первой инстанции. Дела о преступлениях, за которые были предусмотрены наказания, связанные с лишением или ограничением прав состояния, рассматривались ими с участием присяжных заседателей. Иные дела, например о бродягах, не помнящих родства, были подсудны коронному суду без участия присяжных.

Судебные палаты образовывались в количестве одной на несколько губерний. Они были судом апелляционной инстанции по отношению к окружным судам. Одновременно ими рассматривались по первой инстанции уголовные дела в отношении указанных в законе категорий лиц.

В начале XX века в России насчитывалось 106 окружных судов и 14 судебных палат43. Уголовно-кассационный департамент Сената рассматривал жалобы и протесты в качестве суда второй (кассационной) инстанции на приговоры окружных судов с участием присяжных заседателей и на приговоры судебных палат, вынесенные в качестве суда первой инстанции. Он же в качестве суда третьей инстанции рассматривал жалобы и протесты на апелляционные приговоры — съездов мировых судей и судебных палат.

Судебными уставами были предусмотрены три вида обжалования судебных решений в суд второй инстанции — апелляция, кассация и частное обжалование. Особенности каждого из них определялись различием самих судебных решений, подлежащих пересмотру. Неокончательные приговоры судов подлежали апелляции, приговоры окончательные (в том числе апелляционные) — кассации, а частные определения (аналог современных промежуточных судебных решений) — частному обжалованию.

Неокончательными называли приговоры, имеющие мотивировочную часть, которые допускали возможность апелляционного пересмотра с проверкой их с позиции как права, так и факта. К ним относились приговоры мировых судей, а также приговоры окружных судов, постановленные без участия присяжных заседателей.

Окончательными являлись приговоры окружных судов, постановленные с участием присяжных заседателей. Они были основаны на вердикте присяжных, не имеющем мотивировочной части, и могли быть обжалованы в кассационном порядке непосредственно в Сенат исключительно с позиции права (но не факта).

Окончательными признавались также апелляционные решения как съездов мировых судей, так и судебных палат. Они подлежали кассационному обжалованию в Кассационный департамент правительствующего сената.

Таким образом, одни приговоры подлежали как апелляции, так и кассации (то есть дела рассматривались в трех инстанциях), а другие являлись окончательными уже в первой инстанции, могли быть обжалованы только в кассационном порядке. После кассации приговоры считались вошедшими в законную силу.

Апелляция по своему содержанию представляла собой пересмотр приговора вышестоящей судебной инстанцией как по фактическим, так и по юридическим основаниям. Суд апелляционной инстанции, подобно суду первой инстанции, рассматривал дело по существу с возможностью непосредственного исследования судом доказательств и постановлял по нему приговор, заменяющий приговор нижестоящего суда, хотя по содержанию он мог быть и одинаковым с ним. Задача апелляции заключалась в придании новым судебным разбирательством дополнительной гарантии справедливости приговора, которая выражалась в привлечении к участию в деле вышестоящего суда, имеющего более совершенные познания и опыт 44.

Идея кассации заключалась в том, что кассационный суд не рассматривал дело по существу, а оценивал только, правильно ли к установленным судом фактам применен закон и не допущено ли при производстве по делу нарушения существенных правил судопроизводства 45. Суд кассационной инстанции вправе был оставить приговор без изменения или отменить его и направить дело на новое судебное рассмотрение. Предполагалось наличие в государстве одного кассационного суда, поддерживающего единство судебной практики.

На практике, несмотря на то что Судебные уставы более всего в нашей истории тяготели к «чистым» кассации и апелляции, они содержали в себе отступления от их принципов.

В частности, допускались исключительные случаи, когда суд апелляционной инстанции, отменив приговор, возвращал дело в суд первой инстанции для нового рассмотрения. Например, когда отмененный приговор был постановлен в отношении не всех подсудимых, или не по всем предметам обвинения, или с нарушением правил подсудности 46.

С другой стороны, признавалось право кассационного суда в отдельных случаях не передавать дело на новое судебное рассмотрение, а внести в него необходимые изменения, например в случае неправильного применения дополнительного наказания.

В российском процессуальном законодательстве получило совершенно самостоятельную разработку частное обжалование, не обособленное в других системах права от апелляции и кассации47. Предметом его являлся не приговор, а определение суда первой инстанции по отдельным вопросам, возникающим в ходе производства по делу.

Уставом был предусмотрен исчерпывающий перечень частных определений, подлежащих самостоятельному обжалованию, отдельному от обжалования приговора. К ним относились, например, решения об определении подсудности дела, о применении мер пресечения, о наложении взысканий за неявку, за медленность производства, о судебных издержках.

Судебная реформа 1864 года явилась одной из немногих удавшихся попыток в направлении реального обеспечения прав человека, неприкосновенности личности и собственности48. Вместе с тем ее реализация носила непоследовательный и противоречивый характер.

В области судоустройства наряду с мировой юстицией и системой судов общих установлений сохранилась судебная власть духовных, военных, коммерческих, крестьянских и инородческих судов, функционирование которых определялись особыми постановлениями.

Введение новых судов и Судебных уставов в значительной степени замедлилось. Начиная уже с 70-х годов XIX века, «в целях восстановления близкой к народу твердой правительственной власти»49 стала проводиться так называемая контрреформа. Она выражались в сужении компетенции суда присяжных, усилении зависимости судей от чиновников административной власти, введении особых правил судопроизводства по делам о государственных преступлениях и т. д.

Символом контрреформы явилось введение институтов земских участковых начальников, городских судей, уездных съездов и губернских собраний50. В губернских и уездных городах земские участковые начальники, назначаемые министром внутренних дел, и городские судьи, назначаемые министром юстиции, заменили собой мировых судей, которые были сохранены лишь в обеих столицах и городе Одессе.

В сельской местности были образованы волостные суды, приговоры которых подлежали обжалованию земскому начальнику в течение тридцати дней. Приговоры земского начальника и городских судей могли быть обжалованы в апелляционном порядке в уездный съезд. Решения уездного съезда, в свою очередь, могли быть обжалованы в кассационном порядке в губернское присутствие, решение которого было окончательным и дальнейшему обжалованию (в Сенат) не подлежало. Тем самым местные суды были выведены из-под кассационной власти Сената.

Уездные съезды и губернские присутствия состояли в основном из представителей административной власти. Губернское присутствие, например, заседало под председательством губернатора. В его состав входили в числе прочих губернский предводитель дворянства, вице-губернатор и прокурор окружного суда.

Как отмечал в своем сообщении министр юстиции, позднейшие (после Судебных уставов) узаконения, число которых за 30 лет составляло около 700, породили крайнюю пестроту судебной системы «до такой степени, что, например, в сравнительно небольшом районе округа С.-Петербургской судебной палаты действует 8 различных порядков отправления суда»51.

Унификация системы местных судов была произведена лишь Законом от 15 июня 1912 года52, вернувшим мировую юстицию в ее «уставном» виде с сохранением лишь волостных судов.

Советская кассация. В результате Октябрьской революции 1917 года судебная система и порядок обжалования судебных решений по уголовным делам были коренным образом преобразованы. Уже первым Декретом о суде53 было постановлено упразднить существующие окружные суды, судебные палаты и правительствующий сенат, заменив их судами, «образуемыми на основании демократических выборов».

Декретом о суде № 254 апелляционное обжалование решений окружных народных судов было полностью отменено, была введена единая кассация по всем уголовным делам в областной народный суд. Причем «на оправдательные приговоры, на смягчение наказания и на полное освобождение обвиняемого от всякого наказания» жалобы не допускались.

Декретом о суде № 355 и Положением о народном суде56 была в целом оформлена судебная иерархия, подсудность и порядок обжалования судебных решений по уголовным делам. В них было указано, что приговоры народного суда являются окончательными и обжалованию в апелляционном порядке не подлежат, а могут быть обжалованы в кассационном порядке в Совет народных судей.

Кассационный порядок пересмотра судебных решений по уголовным делам (советская кассация) окончательно был закреплен в первых советских УПК 1922 и 1923 годов и развит в УПК 1960 года.

В РСФСР сложилась трехзвенная судебная система: районные (городские) суды — суды областного и равного им уровня — Верховный Суд РСФСР. Судебные решения судов нижестоящего уровня, вынесенные по первой инстанции, подлежали кассационному обжалованию в вышестоящий суд. Приговоры Верховного Суда РСФСР вступали в законную силу немедленно и кассационному обжалованию (в том числе в Верховный Суд СССР) не подлежали (ст. 325 УПК РСФСР).

Таким образом, апелляционная форма пересмотра судебных решений была ликвидирована, а на смену ей и практически «чистой» кассации пришла единая новая советская кассация. Советские ученые-правоведы считали, что черты советской кассации определяют ее как совершенно новый, специфичный пересмотр приговоров, принципиально отличный от пересмотра приговоров в буржуазном уголовном процессе57.

Одним из основных принципов советской кассации являлось «сочетание проверки соблюдения нижестоящим судом требований закона с проверкой правильности установления в приговоре фактических обстоятельств дела» 58. Таким образом, была создана смешанная форма проверки законности и обос-нованности приговоров, по письменным материалам дела, без возможности исследования новых доказательств и вынесения нового приговора.

Практически в неизменном виде институт кассационного пересмотра уголовных дел сохранялся с начала 20-х до середины 90-х годов ХХ века.

Следует заметить, что полномочия суда второй инстанции, даже если он выступает в двух различных формах (апелляции и кассации), имеют единую основу, а эти формы с неизбежностью проникают одна в другую. Кассация обладает некоторыми чертами апелляции и наоборот. Причем объем этих черт не является застывшим, а, наоборот, постоянно меняется, что, как показывает история, приводит то к слиянию, то к разъединению этих форм.

Так, советской кассацией были отвергнуты многие постулаты «чистой» кассации с заменой их элементами апелляции. Приговор мог быть пересмотрен не только с точки зрения наличия нарушений норм права, но и по вопросам факта. Объектом кассационного пересмотра стали вопросы полноты исследования обстоятельств дела, правильности оценки доказательств и обоснованности приговора. Было предусмотрено право суда кассационной инстанции внести в приговор необходимые изменения, только если это не ухудшало положения осужденного. Изменение приговора могло основываться на дополнительных материалах и документах, в том числе тех, которые не были предметом исследования суда первой инстанции.

Советская кассация по подавляющему большинству уголовных дел носила письменный характер. Осужденные, содержащиеся под стражей, не участвовали в суде второй инстанции, даже если просили об этом, защитники им не назначались. Кассационный суд не вправе был исследовать доказательства. Он был лишен права выносить новые решения вместо отменяемых. В результате очень много приговоров отменялось с передачей дела на новое судебное рассмотрение. Именно для преодоления указанных недостатков и была введена российская апелляция, в руки которой законом были даны необходимые инструменты и полномочия для окончательного разрешения уголовных дел.

Переход к российской апелляции. Переход к российской апелляции не был одномоментным. Принятым в 2001 году УПК РФ в российское законодательство были возвращены обе ординарные формы пересмотра судебных решений судами второй инстанции. Но апелляция вводилась только на решения мировых судей. Для судебных решений остальных судов общей юрисдикции сохранялась кассация, которая сохранила свои основные советские черты. Ее дальнейшее развитие шло по пути накопления апелляционных признаков в этом институте59.

Большую роль в реформировании советской кассации сыграли решения Конституционного Суда РФ. Его постановлением от 10 декабря 1998 года № 27-П60 были признаны противоречащими Конституции РФ положения ч. 2 ст. 335 УПК РСФСР, позволявшие суду кассационной инстанции принимать окончательное решение по делу, не предоставив осужденному возможности лично изложить суду свою позицию.

С учетом этого УПК РФ 2001 года (ст. 376 ч. 3) предусмотрел право осужденного, содержащегося под стражей и заявившего о своем желании присутствовать при рассмотрении жалобы или представления, участвовать в судебном заседании непосредственно либо изложить свою позицию путем использования систем видео-конференц-связи.

Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 387 УПК суд кассационной инстанции получил право (при наличии представления прокурора) самостоятельно назначить осужденному более строгий вид исправительного учреждения, ухудшив его положение.

Там же содержалась явно апелляционного характера норма ч. 4 ст. 377 УПК о том, что при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке суд вправе по ходатайству стороны непосредственно исследовать доказательства в соответствии с требованиями гл. 37 УПК (то есть по правилам суда первой инстанции). Вместе с тем эта норма носила изолированный, декларативный характер, и ее применение встречало непреодолимые препятствия. Законом не было предусмотрено право суда кассационной инстанции постановить новый приговор на вновь исследованных доказательствах. При таких обстоятельствах полное их исследование теряло смысл.

В этом же направлении развивались законодательство и судебная практика об обязательном участии защитника в судебном заседании суда кассационной инстанции. По-видимому, первым судебным актом, которым эта практика была поколеблена, явилось определение Конституционного Суда РФ по жалобе гражданина А. Р. Резе 61. В нем было указано, что ч. 1 ст. 51 УПК РФ, устанавливая случаи обязательного участия в уголовном деле защитника, не содержит каких-либо указаний на то, что ее положения не подлежат применению в стадии кассационного производства.

Правовая позиция, обязывающая суды кассационной инстанции назначать осужденному защитника при условии, если он ходатайствует об этом, была воспринята правоприменителями62.

8 февраля 2007 года Конституционным Судом было принято сразу семь определений по этому вопросу. В них была высказана правовая позиция о том, что ч. 4 ст. 376 УПК РФ предполагает обязанность суда кассационной инстанции обеспечить участие в процессе защитника при наличии указанных в законе обстоятельств и в предусмотренном им порядке, в том числе по просьбе обвиняемого63. Причем признавалось, что защита в суде второй инстанции должна быть эффективной, в том числе при участии осужденного в судебном процессе путем использования видеосвязи. Осужденному должна быть обеспечена возможность следить за ходом судебного процесса, а также конфиденциальное общение с адвокатом64.

С середины 2009 года в судебную практику были введены правила обязательного ведения протокола судебного заседания в судах кассационной инстанции, еще до внесения соответствующих изменений в УПК65.

Усложнению процедуры кассационного рассмотрения уголовных дел и приближению ее к апелляционному порядку способствовало и широкое внедрение в судебную практику систем видео-конференц-связи, позволивших принимать непосредственное участие в рассмотрении дел судами второй инстанции широкому кругу участников процесса, что особенно важно для нашей страны, имеющей обширную территорию.

Таким образом, производство в суде второй инстанции фактически становилось все более апелляционным, нежели кассационным. Указанные тенденции привели к такому накоплению критической массы апелляционных признаков в кассационном производстве, которое логически завершилось принятием упоминавшегося Федерального закона № 433-ФЗ и вновь полной заменой двух форм производства в суде второй инстанции одной, но в отличие от советской касса

...