Д. О. Османова

Банкротство гражданина

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.736

ББК 67.404

О-74

Автор:

Османова Д. О., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), старший преподаватель кафедры частноправовых дисциплин Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.

Рецензенты:

Беляева О. А., доктор юридических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник центра частного права, заведующий кафедрой частноправовых дисциплин Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации;

Карелина С. А., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры предпринимательского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова;

Шишмарева Т. П., доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Монография сосредоточена на анализе ключевых проблем в области банкротства: правовой статус супруга должника в случае банкротства; сложности проведения такой процедуры по отношению к наследственной массе; целесообразность существования всех обозначенных в законе стадий, применяемых в случае банкротства гражданина; особое положение отдельных участников спора и пр. С учетом анализа положений закона, а также обширной правоприменительной практики, с опорой на доктринальные позиции автор освещает наиболее важные правовые и научные аспекты, связанные с потребительским банкротством, раскрывает причины имеющихся проблем, указывает на обнаруженные несовершенства и предлагает свою позицию с целью их преодоления. Отдельное внимание уделено процедуре внесудебного банкротства граждан с учетом анализа зарубежного опыта, исторических предпосылок создания указанного правового механизма и результатов его применения на основе имеющихся статистических данных. В работе подробно раскрыты применяемые к должнику-гражданину процедуры: реструктуризация долгов, реализация имущества, мировое соглашение. В рамках каждой из них обозначены ключевые нормативные правила, а также сложности, возникающие на практике. Отдельное внимание уделено институту оспаривания сделок должника (внеконкурсному и конкурсному оспариванию). Исследованы процессуальные вопросы, связанные с процедурой банкротства гражданина.

Законодательство приведено по состоянию на 1 декабря 2023 г.

Автор пытается раскрыть процессуальную сущность процедуры банкротства, отражает специфику и проблемность такого явления, как «банкротный туризм», исследует ключевые стандарты доказывания, используемые в процедуре банкротства, а также освещает ряд иных не менее важных вопросов.

УДК 347.736

ББК 67.404

© Османова Д. О., 2024

© ООО «Проспект», 2024

ВВЕДЕНИЕ

Банкротство граждан как инструмент социальной реабилитации неплатежеспособных граждан

Банкротство граждан в России, начав с относительно вялого старта в 2015 году и демонстрации невысокого интереса к нему со стороны граждан, постепенно стало глубже проникать в российскую правовую действительность и сегодня пользуется довольно широкой популярностью со свыше 200 тысячами заявителей ежегодно.

За время существования данного института накопилась значительная правоприменительная практика, изменялось законодательство. Осмыслению вопросов, с этим связанных, посвящена монография Османовой Д. Известно, что от того, с каких позиций мы смотрим на вещи, зависит то, как мы их видим. Применительно к законодательству о банкротстве граждан это означает необходимость определения его целеполагания, которое в свою очередь задает ориентиры при решении вопросов, с ним связанных.

Автор монографии рассматривает разные подходы к пониманию цели и правовой сущности института банкротства граждан и приходит к выводу, который, как мне видится, является стержневым. Так, она пишет, что: «целью (которая отражает и сущность данного правового института) процедуры банкротства граждан является создание комфортных правовых условий для поиска компромисса между разнонаправленными интересами вовлеченных в процедуру лиц (кредиторов и должника) на условиях, наиболее приемлемых для добросовестного должника, в том числе, предполагающих возможность полного освобождения от долгового бремени с целью социальной реабилитации и восстановления в качестве обычного (и надежного) субъекта гражданских правоотношений».

Таким образом, конечной целью законодательства о банкротстве граждан Д. Османова видит полное освобождение от долгов с целью социальной реабилитации должника. Здесь уместно отметить, что на международном уровне существуют разные модели законодательства о банкротстве, которые обусловлены разным видением банкротства как социального феномена и тех целей, которые должны достигаться с помощью законодательства о банкротстве.

В литературе предпринята попытка классифицировать существующие на международном уровне модели как1:

1) рыночная модель, согласно которой процедура банкротства граждан рассматривается как средство развития кредитного рынка, а само банкротство как провал рынка, издержки которого должны нести коммерческие кредиторы, поскольку они в состоянии лучше оценивать риски и нести их (США, Канада);

2) рестрикционная модель, имеет общие черты с рыночной моделью, однако, характеризуется также и тем, что государство видит свою задачу в защите общества от девиантного поведения должников. Этот подход связан с уголовно-правовыми корнями английского банкротного права и предполагает введение в процедуре банкротства и после нее различных ограничений в отношении должника (Англия и Уэльс, Австралия, Новая Зеландия, Шотландия);

3) модель ответственности, в рамках которой подчеркивается обязанность должника по погашению долгов и в качестве способов повышения удовлетворения требований кредиторов видится рассрочка оплаты, а также поведенческие обязанности и стимулы (Германия, Австрия);

4) модель банкротства как милости со стороны государства (Gnadenmodell), характерная для стран Северной и Западной Европы (Швеция, Дания, частично Франция, Нидерланды и др.). Данная модель является частью защиты, предоставляемой государством всеобщего благосостояния от типичных социальных рисков, и предоставляет административным органам широкую дискрецию при решении вопроса о доступе должника к процедуре и освобождении от долгов.

Рыночная модель и модель ответственности могут рассматриваться с точки зрения полярных экономических взглядов на банкротство: рыночная модель подчеркивает ответственность коммерческих кредиторов при выдаче кредита, а модель ответственности — ответственность должника за погашение. Обе модели, однако, понимают несостоятельность только как отношения, затрагивающие должника и кредитора. Поэтому, например, оба подхода предоставляют кредитору право на подачу заявления о банкротстве2.

Процедура потребительского банкротства в Швеции и других странах со схожей моделью отражает влияние государства всеобщего благосостояния. Нормативная цель состоит не в рыночной эффективности или погашении долгов, а в защите от социальных рисков. В частности, в Швеции освобождение от долгов урегулировано не в законе о банкротстве, а в самостоятельном законе. Он не преследует цели быстрой реинтеграции должника на кредитный рынок. Напротив, освобождение от долгов разрешается пройти лишь один раз, после чего должнику на всю жизнь дорога в процедуру закрыта. Данная модель характеризуется также тем, что расходы на процедуру несет не должник или конкурсная масса, как обычно, а государство. Кредиторы не имеют права на подачу заявления о признании должника банкротом. Центровыми являются отношения не между должником и кредитором, а между государством и должником3.

Рассмотрение приведенной классификации нормативных целей банкротства в зарубежных странах вызывает вопрос о месте России в ней. С одной стороны, российское законодательство о банкротстве граждан и текущая судебная практика благоволят добросовестным должникам в получении освобождения от долгов: согласно статистическим данным за период с 2017 по 2019 годы всего в 1,6% дел должники не были освобождены от своих обязательств4. Это сближает российскую модель с американской, в которой укоренена идея нового начала экономической жизни должника (fresh start).

С другой стороны, отличие российской модели от американской видится в ее первоочередном внимании не на рыночной эффективности и необходимости развития кредитного рынка, а на социальной составляющей банкротства гражданина. В такой оптике институт банкротства граждан видится инструментом социальной политики государства.

Многое говорит в пользу того, что регулирование банкротства граждан — один из ключевых инструментов социальной политики. Систематически собираемые зарубежные данные эмпирических исследований говорят о том, что практически во всех странах от 70 до 90% должников в рамках процедуры освобождения от долгов не имеют имущества вообще, либо располагают незначительным доходом или имуществом на которое может быть обращено взыскание5.

Эти данные совпадают с российской статистикой, приводимой автором монографии: в абсолютно подавляющем большинстве случае кредиторы не получают ничего, а ситуации, когда у должника, обратившегося к процедуре в принципе нет имущества, нередко достигают 88–90%.

О социальном компоненте как стержневом в банкротстве граждан говорит и статистика типа заявителей данной процедуры: в примерно 76% дел с суммой долга свыше 500 тыс. руб. банкротство инициируют сами должники6. Статистика типа заявителей без разбивки по порогу долга показывает еще больший процент заявлений от должников7.

Нечасто освещаемый в российской литературе вопрос состоит в воздействии проблем с долгами на должников. Неподъемные долги и жизнь на грани выживания отрицательно сказываются на психическом и физическом здоровье. Отсутствие средств может приводить к усилению имеющихся болезней ввиду отказа от обращения к медицинской помощи, что в свою очередь может впоследствии приводить к еще большим расходам. Кроме того, финансовые сложности могут создавать семейные конфликты или усиливать имеющиеся. Жизнь на грани выживания означает также ограничение участия в общественной и культурной жизни8.

Таким образом, имеющиеся данные говорят в пользу того, что одна из основных причин обращения к механизмам банкротства состоит в бедности, а институт банкротства граждан является одним из инструментов смягчения проблемы бедности в стране.

В этом отношении я присоединяюсь к мнению Османовой Д. о социальной реабилитации граждан как основной цели института банкротстве граждан. Приняв это за основу, следует согласиться и с ее предложениями относительно упрощения процедур, а также расширения доступа к внесудебному банкротству путем повышения верхнего предела долга (до 1,5 млн рублей).

Правильным видится также развитие процедуры реструктуризации долга с тем, чтобы позволить должникам сохранять экономическую основу дальнейшей деятельности (активы). Следует повышать ее привлекательность для граждан, имеющих имущество, поскольку новое экономическое начало в отсутствие каких-либо активов может довольно быстро привести к повторному обострению экономических проблем должника. Здесь уместно также обратить внимание на дефицит лонгитюдных исследований о влиянии банкротства граждан в средне- и долгосрочной перспективе на их экономическую жизнь.

В заключении хочется отметить, что ряд выраженных Османовой Д. позиций не бесспорны и требуют дискуссии, в частности позиция автора в отношении личных ограничений должника, признанного банкротом. Как бы то ни было, данная монография безусловно обогатит научную дискуссию по проблематике банкротства граждан, ведь худшая позиция — невысказанная позиция, поскольку в таком случае не происходит прироста знания, возникающего в связи с подтверждением либо опровержением позиции.

Билал Курбанов,
магистр юриспруденции (РШЧП`16),
декабрь 2023 года

Глава 1. ЦЕЛЬ И ПРАВОВАЯ СУЩНОСТЬ ИНСТИТУТА БАНКРОТСТВА ГРАЖДАНИНА

В 2015 г. в Закон о банкротстве9 были внесены изменения, позволившие применять механизм банкротства к гражданам, не имеющим статуса индивидуального предпринимателя10. Анализ статистических данных свидетельствует об увеличении числа обращений к данному инструменту: например, в 2015 г. количество банкротств (с введением процедур реализации имущества) составило 870, в первом полугодии 2023 г. — 162 898. Наиболее высокий показатель пришелся на 2022 г. — 278 137 производств. При этом усматривается, что чаще всего вводится процедура реализации имущества граждан (например, в 2019 г. — 68 980, в 2021 г. — 192 833) в сравнении с процедурой реструктуризации долгов (2019 г. — 15 768, 2021 г. — 33 860)11.

Инициаторами процедуры, как правило, выступают сами должники (почти в 96% случаев), в то время как банкротство юридических лиц чаще инициируют конкурсные кредиторы. При этом свыше половины дел заканчиваются полным неудовлетворением требований последних (в 2019 г. — 65,3%; в 2021 г. — 68,3%), а ситуации, когда у должника, обратившегося к процедуре, в принципе нет имущества, нередко достигают 88—90%12.

Неутешительная статистика заставляет задуматься о нескольких принципиальных аспектах, изучению которых посвящена настоящая глава. Прежде всего следует определить сущность и правовое назначение института банкротства граждан и далее понять, выполняется ли поставленная задача в современных реалиях.

К сожалению, несмотря на актуальность и повышенный интерес к институту банкротства в целом и отдельным его инструментам, о назначении и сущности банкротства граждан написано не так много работ. Наибольший интерес в аспекте обозначенной проблематики вызывают исследования С. А. Карелиной и И. В. Фролова13, с опорой на которые будут предложены некоторые идеи.

Так, И. В. Фролов в одной из своих монографий обращается к исследованию нескольких ключевых теорий, которые могли бы позволить уяснить сущность банкротства граждан, а далее выбирает наиболее приемлемую, по его мнению, и акцентирует на ней внимание14. Речь идет о следующих научных направлениях: о концепции благосостояния Ричарда Познера15 (или, как ее именует автор, теория максимизации благосостояния Познера), концепции полезности утилитаризма Иеремии Бентама (Jeremy Bentham)16 и теории демонстративного потребления Торстейна Веблена17.

Концепция утилитаризма И. Бентама связывает пользу и получение удовольствия. По мнению ученого, природа человека предопределяет мотивы его действий — стремиться к удовольствию и избегать страданий, то есть удовольствие человек старается максимизировать, а страдания — нивелировать. Следуя подобной философской мысли, допустимо резюмировать, что банкротство граждан — инструмент, позволяющий освободиться от негативных последствий стремления к удовольствию: к комфортной жизни, предметам роскоши и пр.

Теория демонстративного потребления Т. Веблена раскрывается как соответствующее явление, вызванное при потреблении благ, недоступных большинству потребителей ввиду высокой стоимости. Подобное потребление мотивировано необходимостью демонстрации индивидом своей уникальности за счет того, что он, в отличие от многих, может себе позволить соответствующее благо. Подобная теория наглядно объясняет логику поведения отдельных групп должников, неразумно вступающих в правовые связи (заемные и кредитные правоотношения), не соответствующие их реальным финансовым возможностям.

И. В. Фролов указывает, что оптимальной является модель максимизации благосостояния Р. Познера. Однако, прежде чем перейти к раскрытию содержания данной концепции, следует оговориться: И. В. Фролов подходит к ответу на вопрос о сущности и значении анализируемого механизма через установление ключевых функций, которые выполняет банкротство.

Так, первая функция заключается в регулировании общественных отношений, возникающих как следствие угрозы наступления или фактического появления критической для хозяйственного оборота неоплатности денежных обязательств со стороны граждан, испытывающих финансовые трудности, через определение субъектного состава лиц, интересы которых страдают от неплатежеспособности гражданина, через нормативное закрепление системы юридических фактов, необходимых для введения и реализации процедуры банкротства гражданина, а также через формирование специальных правовых статусов субъектов правоотношений в сфере несостоятельности граждан.

Вторая функция — охранительная — связана с защитой кредиторов гражданина в случае установления его неплатежеспособности через ограничение ряда субъективных прав несостоятельного должника посредством установленной в законе системы мер, через введение процедур реструктуризации долгов как механизма рассрочки в удовлетворении требований его денежных кредиторов, а также через неприменение в отношении гражданина-должника механизма освобождения от обязательств в случае его недобросовестности18.

При этом, по мнению ученого, охранительная функция работает в отношении не только кредиторов должника, но и его самого — защищая от требований недобросовестных кредиторов, гарантируя соблюдение баланса интересов сторон с учетом реального финансового положения должника, и в первую очередь должна проявлять себя в ситуации, когда должник не способен заработать для обеспечения минимального уровня достойной жизни. При реализации именно этой функции проявляется концепция максимизации благосостояния, суть которой сводится к тому, что человек, не потребляющий общественного блага (лицо-банкрот является именно таковым), не представляет для общества ценности. В этой связи государство и законодатель заинтересованы в возврате гражданина в состояние, в котором он может потреблять общественные блага, что и происходит за счет механизма банкротства граждан. Тем самым обеспечивается и публично-правовой интерес, чтобы бóльшая часть населения была финансово активна19.

Получается, что роль института банкротства граждан сводится к сохранению должного материального уровня соответствующих субъектов для поддержания непрерывного цикла потребления. Несмотря на внешнюю циничность указанной идеи, невозможно отрицать ее рациональную составляющую.

Отчасти она находит свое отражение и в высказываниях других исследователей. В отдельных выступлениях Р. С. Бевзенко, О. В. Зайцева, Р. Т. Мифтахутдинова и иных экспертов отмечалось, что банкротство граждан стимулирует потребительское кредитование и тем самым поддерживает экономику страны. Подобные выводы обусловлены в том числе тем, что нередко банки и кредитные организации занимают особое положение в случае банкротства граждан, часто выступая ключевыми кредиторами и (или) залоговыми кредиторами.

Таким образом, с учетом предложенных функций, которые выполняет анализируемая процедура, а также высказанных точек зрения можно утверждать, что процедура банкротства выходит за рамки частноправовых отношений, выполняя публично-правовое предназначение. Ее содержание раскрывается формулой «гарантирование баланса прав и законных интересов участников процедуры». При этом, как указал Конституционный Суд РФ в определении от 28.04.2022 № 965-О20, обеспечение обозначенной цели возложено на арбитражного управляющего (включая финансового управляющего).

И все же, несмотря на согласие с рациональностью идеи о масштабных задачах института банкротства граждан в контексте обеспечения стабильности экономики, поддержания предпринимательского функционала, думается, что он также отражает традиционное для российской правовой действительности патерналистское отношение к гражданам. До появления соответствующих положений Закона о банкротстве наиболее явно это прослеживалось в сфере потребительского регулирования и защиты прав потребителей, и логическим продолжением нормативного регулирования указанной области стало потребительское банкротство.

Подтверждение этой мысли обнаруживается при анализе положений специального закона и усиливается отдельными позициями судов.

Например, нормы Закона о банкротстве предусматривают, что все процедуры, применяемые к должнику-гражданину, являются реабилитационными; наряду с этим Верховный Суд РФ неоднократно высказывался о преобладающем реабилитационном характере соответствующего механизма21; план реструктуризации принимается в упрощенном порядке: для утверждения требуется простое большинство (ст. 213.16 Закона о банкротстве); гражданин может преодолеть вето на предложенный им проект плана реструктуризации (п. 2 ст. 213.17 Закона о банкротстве); отдельные судебные органы допускают утверждение отдельного плана реструктуризации (или мирового соглашения) в отношении жилого помещения, являющегося предметом ипотеки по кредитному договору22; создан и реформируется институт внесудебного банкротства граждан и пр.

Вспомогательные механизмы отражены не только в специальном законе, но и иных нормативных актах, например установленные Законом о потребительском кредите23 кредитные каникулы или закрепленное в Законе об ипотеке24 правило о погашении задолженности (даже в случае недостаточности вырученных средств) при реализации единственного жилья, являющегося предметом ипотеки.

Об особом отношении законодателя к проблемам гражданина свидетельствует и судебная практика, при анализе которой неизбежно следует вывод, что потребительское банкротство, или банкротство граждан, — это правовой способ «очищения» от долгового бремени и «начала жизни в качестве субъекта гражданских правоотношений с чистого листа» (концепция fresh start). По отдельным вопросам, особенно в первые годы принятия анализируемых изменений в Законе о банкротстве, суды были крайне лояльны, но впоследствии изменили свою позицию в сторону ужесточения.

В частности, как и в иных правовых сферах, в указанной области ключевым является следование принципу добросовестности25; его нарушение может привести к негативным последствиям в виде неосвобождения от долгового бремени (п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве). Однако ранее суды крайне терпимо оценивали те или иные действия должника на предмет соответствия принципу добросовестности.

Данную мысль наглядно иллюстрируют споры, связанные с представлением (или непредставлением) должником в суд установленных в законе документов. Так, в одном из дел гражданин в нарушение требований закона не предоставил информацию о сделках, совершенных за последние 3 года до даты подачи заявления о признании банкротом, хотя в этот период произвел несколько сделок по отчуждению своего имущества (3 автомобиля и здание скотного двора). Суд первой инстанции признал такое поведение недобросовестным и не освободил должника от обязательств; в свою очередь, вышестоящие инстанции заняли иную позицию, указав, что злоупотребление правом со стороны должника отсутствует, а значит, оснований для неосвобождения от долгов не имеется26.

Аналогичная логика встречается в иных судебных актах при тождественной фабуле: суды не были склонны воспринимать в качестве недобросовестного поведения непредставление должником-гражданином каких-либо документов, обязательных для направления в суд в силу прямого указания закона27.

Данный подход проявлялся в недопущении применения негативных мер воздействия по отношению к должнику, если кредитор не докажет недобросовестное поведение должника. Иными словами, процессуальное бремя ложилось на кредитора, который должен был доказать факт злоупотребления.

Например, суд не усмотрел недобросовестности со стороны должника в ситуации получения кредита при отсутствии трудоустройства; согласно материалам дела было установлено, что банк осуществил перекредитование должника по ранее выданному кредиту, который к моменту рассмотрения спора не был возвращен ввиду отсутствия у последнего работы и дохода. Суд посчитал, что вред кредитору не причинен, а потому применение каких-либо негативных последствий недопустимо28.

Ранее суды также отклоняли доводы о недобросовестном поведении должника ввиду предоставления ложных сведений или сокрытия имущества, если тому не было убедительных и достоверных доказательств, тем самым фактически повышая стандарт доказывания для заинтересованных лиц29.

В настоящий момент подход в указанной части несколько изменился: практика последних лет свидетельствует о более строгом отношении судебных органов к поведению граждан ввиду участившихся случаев злоупотреблений со стороны последних30. Тем не менее, даже с учетом некоторого ужесточения, общая направленность на реабилитацию и максимальную помощь таким должникам не меняется.

Подтверждением является определение Верховного Суда РФ от 18.05.2021 № 301-ЭС20-19192, в рамках которого суд указал на возможность инициирования судебного спора о банкротстве по требованию, возникшему в связи с привлечением к уголовной ответственности.

Заявитель в данном деле была ранее привлечена к уголовной ответственности в виде возмещения причиненного денежного ущерба. Из-за отсутствия денежных средств для исполнения назначенного наказания она обратилась в суд с заявлением о собственном банкротстве. Нижестоящие инстанции посчитали недопустимым возбудить дело о банкротстве на основании такого требования, поскольку денежное обязательство представляет собой санкцию за уголовное преступление.

Однако Верховный Суд РФ указал, что право, данное должнику-гражданину на обращение в суд с заявлением о собственном банкротстве при наличии таких условий, как очевидная невозможность исполнения обязательств в установленный срок и наличие признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества, является безусловным и не может быть ограничено; при этом оно принадлежит должнику даже при наличии одного кредитора. Процедура несостоятельности является механизмом, в рамках которого происходит расчет должников со своими кредиторами при содействии государства, причем государство проведение данной процедуры гарантирует и обеспечивает и для должников, и для кредиторов. Банкротство физических лиц предназначено не только для потребителей, чьи долги по итогам процедуры могут быть списаны, но и для всех иных граждан, испытывающих финансовые затруднения.

Как пишет И. В. Фролов, одной из важнейших целей института банкротства граждан является их социальная реабилитация после попадания в тяжелое финансовое положение31.

Таким образом, природа задолженности в данном случае не имела значения для допустимости обращения физического лица к процедуре банкротства. Подобный итог демонстрирует сохранение восприятия указанного института как средства помощи физическим лицам, оказавшимся в тяжелой финансовой ситуации.

Российский подход выглядит более лояльным в сравнении с зарубежным. Например, немецкое Положение о банкротстве32 в параграфе 302 устанавливает невозможность списания долговых обязательств по уголовным штрафам и иным санкциям, перечисленным в параграфе 39 названного нормативного акта. В свою очередь, параграф 39 Положения о банкротстве перечисляет все виды уголовных и административных штрафов, а также дополнительные последствия преступлений и административных правонарушений, влекущих обязанность должника осуществить денежную выплату. Иными словами, процедура банкротства не поможет в списании указанного долга. В то же время такие требования занимают далеко не первое место, явно имея второстепенное значение наряду, например, с требованиями участника общества к должнику о возврате кредита. Таким образом, соблюдается баланс между публичными и частными интересами: частноправовые требования кредиторов имеют приоритетный характер, но подобные требования публичного характера (о выплате штрафа и пр.) с должника не списываются и должны быть исполнены.

Абстрагируясь от ключевой темы настоящей главы — о назначении и сущности процедуры банкротства граждан, следует отметить, что проблема соотношения уголовно-правовой сферы и несостоятельности (банкротства) актуальна и требует своего разрешения. Думается, что она возникла именно из противоречия цели уголовного наказания и института банкротства гражданина, которые объективно друг другу противоречат, что порождает ключевой вопрос о соотношении указанных правовых норм.

Так, например, в одном из определений Конституционный Суд РФ сделал акцент на безусловном приоритете уголовно-исполнительного законодательства при возникновении подобной ситуации (когда наказание в форме обязанности выплатить некую денежную сумму используется в качестве основания для признания банкротом и освобождения от долгов)33. Несмотря на то что в рамках данного судебного акта Конституционный Суд РФ не отвечает на вопрос о возможности погашения указанной задолженности через процедуру банкротства, допустимо предположить, что ответ был бы отрицательным, поскольку назначение уголовного наказания превалирует над иными институтами. В то же время мнение Верховного Суда РФ на этот счет противоположно.

В Германии, например, суды придерживаются иного подхода (сходного скорее с подходом Верховного Суда РФ): законодательство об исполнении наказаний не имеет общего приоритета над банкротным законодательством. Этот вывод был высказан Верховным судом Германии в 2010 г. при рассмотрении спора об оспаривании сделки по перечислению должником суммы уголовного штрафа в пользу прокуратуры в преддверии банкротства. Суд посчитал, что для подобного действия не должно быть особых правил и такое перечисление нарушает интересы кредиторов должника. При этом должник не может использовать процесс банкротства для освобождения от уголовного наказания в форме штрафа34. Но следует вновь подчеркнуть, что в Германии указанный вопрос решен на нормативном уровне: в законе прямо запрещено освобождение от подобного долгового бремени при помощи процедуры банкротства.

Получается, что интересы должника в таком случае защищаются невозможностью установления особого положения подобной категории требований и, соответственно, наложения каких-либо ограничений или принудительных мер, а интересы публичных органов — недопустимостью освобождения должника от ответственности. Общее назначение и цель процедуры банкротства граждан сохраняется, однако законодателем и судами избран более строгий подход, чем в России.

Данная мысль (о более лояльном настроении национального законодательства) подтверждается иными нормами, которые также могут быть восприняты как превентивная помощь потенциальному должнику (если речь идет о перспективе банкротства ввиду назначения административного или уголовного штрафа), — это положения ст. 4.1 КоАП РФ о допустимости снижения наказания до половины минимального размера, предусмотренного соответствующей статьей, а также ст. 76.1 УК РФ, в силу которой возможно освобождение от уголовной ответственности и снижение размера подлежащих выплат до двукратной суммы либо причиненного ущерба, либо полученного в результате совершения преступления, либо суммы убытков, которых удалось избежать в результате совершения преступления.

Здесь следует отметить, что с учетом всех историко-культурных особенностей задачи института банкротства граждан в различных странах понимаются сходно. В историческом срезе банкротство как конкурсный процесс воспринималось как наиболее справедливый способ распределения недостаточных средств должника между несколькими кредиторами. Банкротство граждан призвано не только максимально исполнить скопившиеся обязательства, но и освободить добросовестного должника от последующего исполнения и дать ему шанс на новую экономическую жизнь35. Ключевая обязанность должника при таком лояльном подходе заключается в соблюдении принципа добросовестности, на что указывают и положения специального закона, и научные исследования.

Соблюдение принципа добросовестности со стороны должника крайне важно, поскольку его нарушение может препятствовать освобождению от имеющихся долгов, которое является ключевой и конечной целью обращения к соответствующей процедуре. В ситуации, когда должник в принципе по отношению ко всем ведет себя добросовестно или недобросовестно, подобная проблема решается легко.

Например, в определении от 24.03.2016 Арбитражный суд Новосибирской области36 отказал в применении положений об освобождении должника от долгов ввиду недобросовестного поведения последнего. Должник заключил несколько кредитных договоров, задолженность по которым стала основанием для обращения с заявлением о признании должника банкротом. Суд посчитал, что заработная плата должника составляла 17—20 тыс. руб., в то время как ежемесячный платеж по кредитам составлял примерно 23 тыс. руб. При отсутствии доказательств наличия иного дохода суд пришел к выводу, что такое поведение должника (принятие на себя обязательств, которые заведомо не могут быть исполнены) является недобросовестным.

Однако на практике ситуации осложняются тем, что поведение банкрота дифференцируется в зависимости от кредитора: по отношению к некоторым из них он может вести себя добросовестно, а по отношению к другим — нет. Последствия подобных действий стали предметом исследования И. В. Фролова37.

В рамках своей работы автор на основании анализа судебной практики отмечает неоднозначность судебных подходов к частичному несписанию (или, наоборот, списанию) долгов: по итогам завершения процедуры допустимо освобождение от требований тех кредиторов, по отношению к которым должник вел себя добросовестно, и, соответственно, недопустимо освобождение от требований тех кредиторов, по отношению к кому должник вел себя недобросовестно. В итоге обнаруживаются две точки зрения: о возможности или невозможности частичного освобождения от долговых обязательств.

В Законе о банкротстве на этот счет специальных правил не предусмотрено38. Однако тогда возникает вопрос о том, как разрешать спор о последствиях завершения процедуры банкротства, если суд не согласен с позицией о частичном освобождении, учитывая, что должник вел себя недобросовестно по отношению к отдельным кредиторам. Кажется, что результатом такой ситуации может быть принятие одного из двух судебных актов: о полном освобождении либо неосвобождении от долгов; каждый из них автору настоящей работы видится несправедливым.

Так, если суд, несмотря на частичную недобросовестность должника, полностью освободит его от долгов по результатам завершения процедуры банкротства, получится, что таким образом он поддерживает указанное поведение. Если же суд «в наказание» полностью не освободит от долгов, тогда, наоборот, простимулирует недобросовестное поведение в будущем по отношению ко всем кредиторам, учитывая тенденцию к неприменению последствия в виде освобождения от долгов. При таких рассуждениях единственным разумным вариантом видится применение правила о возможности частичного освобождения от долгов по требованию тех кредиторов, по отношению к которым должник вел себя добросовестно. Так что в указанной части автор солидарен с мнением И. В. Фролова.

Здесь можно сформулировать условное определение процедуры банкротства граждан и ее последствий в виде освобождения от долгов, которое усматривается в судебных актах: процедура банкротства граждан — это механизм нахождения компромисса между должником, обязанным и стремящимся исполнять свои обязательства, но и испытывающим при этом объективные затруднения, и его кредиторами, а не способ избавления от накопленных долгов39. Это крайний (экстраординарный) способ освобождения от финансового бремени, который не предназначен для необоснованного ухода от ответственности и прекращения долговых обязательств40.

В этой связи как недобросовестное поведение со стороны должника воспринимаются такие действия, которые извращают цель, определенную законодателем, — это в первую очередь нахождение компромисса для разнонаправленных интересов участников данной процедуры, но с более лояльным отношением к должнику. В случае если должник совершает деяния, которые явно и очевидно приведут его к процедуре банкротства (получение необоснованных займов, совершение крупных сделок, не соответствующих его бюджету и уровню дохода, препятствование деятельности финансового управляющего, сокрытие информации и пр.), велика вероятность того, что эти действия будут признаны недобросовестными с соответствующим неприменением правил об освобождении от таких долгов.

В качестве конкретных примеров недобросовестного поведения с учетом анализа судебной практики можно привести такие действия должника, как: отчуждение имущества по заниженной стоимости или безвозмездно; сокрытие информации об имуществе, на которое можно обратить взыскание; непогашение задолженности при наличии реальной возможности исполнения соответствующего обязательства, то есть злостное уклонение от погашения задолженности; умышленное сокрытие информации о настоящих доходах; совершение иных незаконных действий со своим имуществом и доходами с целью неисполнения обязательств перед кредиторами (например, изменение с этой целью адреса регистрации и фактического места жительства без извещения и пр.); противодействие приставу-исполнителю в исполнении обязанности по формированию имущественной массы, за счет которой может быть осуществлено исполнение по имеющимся требованиям; ведение явно роскошного образа жизни и пр.41

Интересные примеры неприменения правила об освобождении от задолженности ввиду недобросовестного поведения обнаруживаются в отдельных позициях Верховного Суда РФ. Например, в одном из дел42 Верховный Суд РФ указал, что недобросовестное поведение должника выразилось в умышленном сокрытии информации о том, что он является руководителем в двух организациях. Суд отметил, что с учетом назначения института банкротства граждан законом на них возлагаются определенные обязанности, в том числе по раскрытию информации. Неисполнение данной обязанности не позволяет оказать гражданину действенную и эффективную помощь в выходе из кризисной ситуации через процедуру реструктуризации долгов, создает препятствия для максимально полного удовлетворения требований кредиторов, свидетельствует о намерении получить не вытекающую из закона выгоду за счет освобождения от обязательств перед лицами, имеющими к нему требования. Подобное поведение — получение привилегий посредством банкротства — неприемлемо.

При этом суд вправе применить последствие в виде освобождения от долгов, если будет установлено, что нарушение, заключающееся в нераскрытии необходимой информации, являлось малозначительным либо совершено вследствие добросовестного заблуждения гражданина-должника; бремя доказывания указанных обстоятельств лежит на самом должнике. Однако в рассматриваемом споре поведение должника нельзя было охарактеризовать как добросовестное заблуждение; напротив, были совершены обдуманные действия, направленные на сокрытие информации о реальном доходе. Сходные выводы были изложены в других решениях Верховного Суда РФ43.

Таким образом, резюмируют исследователи, процедура банкротства граждан нацелена на освобождение от долгового бремени только добросовестных должников. При этом в положениях закона, допускающих не применять это последствие, авторы видят проявление действия ст. 10 ГК РФ44. Здесь же неоднократно звучит мысль о том, что к гражданину-должнику законодателем предъявляются повышенные требования в части добросовестности, подразумевающие, помимо прочего, честное сотрудничество с финансовым управляющим и кредиторами, открытое взаимодействие с судом.

Подобное умозаключение вполне оправданно, поскольку общий реабилитационный характер процедуры банкротства граждан предполагает создание таких условий (несмотря на стремление сохранения баланса), при которых должник-гражданин поставлен в лучшее положение по сравнению со своими кредиторами. Автор настоящей работы настаивает на том, что реабилитация в принципе не сможет эффективно работать, если не будет нарушения баланса интересов в пользу одной из сторон (в данном случае — должника)45. В свою очередь, подобное преимущество предполагает повышенное бремя в части исполнения стандарта добросовестности, малейшее сомнение в которой полностью нивелирует реабилитационный эффект.

Подобная идея также отражена в упомянутых ранее актах Верховного Суда РФ: целью института потребительского банкротства является социальная реабилитация гражданина — предоставление ему возможности заново выстроить экономические отношения, законно избавившись от необходимости отвечать по старым обязательствам, чем в определенной степени ущемляются права кредиторов, рассчитывавших на получение причитающегося им. Таким образом, целью процедуры банкротства граждан (которая отражает и сущность данного правового института) является создание комфортной правовой обстановки для поиска компромисса между разнонаправленными интересами вовлеченных в процедуру лиц (кредиторов и должника) на условиях, наиболее приемлемых для добросовестного должника, в том числе предполагающих полное освобождение от долгового бремени для социальной реабилитации и восстановления в качестве обычного (и надежного) субъекта гражданских правоотношений. Именно такую цель, по мнению автора, с учетом анализа многочисленных позиций закладывал законодатель. При таком подходе, вне всякого сомнения, процедуру банкротства граждан нельзя воспринимать как способ избавления от долгов с определенной периодичностью или средство умаления интересов кредиторов. Закон предусматривает отдельные гарантии, направленные на достижение баланса интересов сторон, который априори в такой процедуре недопустим, поскольку ключевым интересом, на защиту которого направлено специальное регулирование, фактически является интерес должника.

При таком подходе к назначению указанного института неудивительно, что ученые рассуждают о необходимости его дальнейшего упрощения ввиду длительности и дороговизны процесса, особенно в условиях отсутствия у должника ценных активов (что было также подтверждено предложенной в начале главы статистикой)46.

В этой же главе следует раскрыть иную, не менее важную мысль, связанную с назначением института банкротства граждан без статуса индивидуального предпринимателя.

Чтобы банкротство работало именно так, как его задумал законодатель, важно понимать, что в ходе его применения происходит четкое разделение личности и имущества должника. Именно имущественная масса представляет интерес, поскольку за счет нее исполняются предъявленные требования. С даты возбуждения дела о банкротстве интересы должника и его конкурсной массы перестают быть тождественными; последнюю «представляет» финансовый управляющий. Конфликты могут проявляться, например, в части наполнения конкурсной массы, когда должник не согласен с включением какого-либо имущества или намерен исключить то, которое формально к ней отнесено47. Предложенный вывод может быть продемонстрирован на примерах из судебной практики.

Согласно одному из дел, банк открыл на имя должника счет, в рамках которого было произведено списание денежных средств на общую сумму чуть более 1 млн руб. Учитывая, что в период данного списания должник, ввиду возбуждения дела о банкротстве, не мог самостоятельно распоряжаться денежными средствами, банку пришлось выплатить указанную сумму в пользу конкурсной массы в качестве возмещения причиненных убытков. Далее банк обратился с заявлением о включении в реестр требования о возмещении выплаченных сумм.

Все инстанции вплоть до Верховного Суда РФ отказали банку во включении в реестр требований кредиторов. Суды подчеркнули, что взыскание соответствующей денежной суммы необходимо производить не в рамках дела о банкротстве и не за счет конкурсной массы должника, поскольку это ущемит законные права и интересы других кредиторов должника, а в порядке искового производства по правилам о неосновательном обогащении путем его взыскания с самого должника после завершения реализации имущества и расчетов с кредиторами. Верховный Суд РФ к этому добавил, что требования кредиторов по сделкам гражданина, совершенным им лично (без участия финансового управляющего), не подлежат удовлетворению за счет конкурсной массы. Верховный Суд РФ также указал, что в данной ситуации речь идет не о предпочтении в виде нарушения очередности и пропорциональности, а о трате конкурсной массы в личных интересах должника и потому банк вправе требовать возврата не из конкурсной массы, а от должника после окончания производства по делу о банкротстве гражданина48.

Комментируя данный судебный акт, О. Р. Зайцев оценил такое обоснование Верховного Суда РФ как крайне важное, проясняющее, что конкурсная масса гражданина (у которой есть реестровые и текущие обязательства) и сам должник — это два разных «лица» и у последнего могут уже в ходе процедуры возникать свои обязательства, по которым конкурсная масса не отвечает. В продолжение ученый отметил, что Закон о банкротстве, написанный в основном для банкротства юридических лиц, нередко смешивает понятия должника и конкурсной массы, что недопустимо в рамках процедуры банкротства граждан. И это необходимо помнить, анализируя и используя иные нормы, например п. 1 ст. 61.9 Закона о банкротстве, закрепляющий право кредитора подать заявление о конкурсном оспаривании сделок должника (когда финансовый управляющий на самом деле представляет интересы не должника, а конкурсной массы), или ст. 61.14 Закона о банкротстве, в силу которой фактически заявление о субсидиарной ответственности также подается не от имени должника49.

Автор настоящей работы согласен с необходимостью четкого разделения имущественной массы и личности в процедуре банкротства граждан. Такой подход позволяет объяснить иные механизмы, например введение процедуры банкротства наследственной массы, появление личных обязательств должника (а не его конкурсной массы, о чем было сказано в вышепредложенном судебном акте) и пр. Через призму такого разделения следует анализировать специальные положения Закона о банкротстве, касающиеся банкротства граждан.

Глава 2. СУБЪЕКТНЫЙ СОСТАВ ПРОЦЕДУРЫ БАНКРОТСТВА ГРАЖДАНИНА. ОСОБЕННОСТИ УЧАСТИЯ СУПРУГОВ (БЫВШИХ СУПРУГОВ)

С учетом системного анализа положений Закона о банкротстве в части особой процедуры банкротства граждан допустимо выделить несколько ключевых участников, правовой статус которых стóит раскрыть подробнее: сам должник, конкурсный кредитор, финансовый управляющий, уполномоченный орган, супруг (бывший супруг) должника50, а также собрание (комитет) кредиторов51.

Должник

В силу абз. 3 ст. 2 Закона о банкротстве должник — гражданин, оказавшийся неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение срока, установленного законом.

Для процедуры банкротства граждан закреплена идея (она отчасти существует и в корпоративном банкротстве, но не столь явно), что если имеются достаточные основания полагать, что с учетом планируемых поступлений денежных средств, в том числе доходов от деятельности гражданина и погашения задолженности перед ним, гражданин в течение непродолжительного времени сможет исполнить в полном объеме скопившиеся требования, срок исполнения которых наступил, то гражданин не может быть признан неплатежеспособным. Это существенно ограничивает шансы признания его банкротом.

Иными словами, законодательно предусмотрено, что при высокой вероятности погашения имеющейся задолженности в пределах разумного и предвидимого срока процедура банкротства гражданина не должна быть введена. В отдельных решениях Верховный Суд РФ высказывает более однозначную позицию о невозможности возбуждения процедуры банкротства в отношении гражданина, испытывающего временные финансовые трудности52.

В контексте банкротства граждан возникают вопросы о признании должником лица, ограниченного в дееспособности или полностью ее лишенного; несовершеннолетнего лица; иностранного гражданина, апатрида или бипатрида, а также умершего гражданина53.

В случаях, установленных ГК РФ, гражданин может быть признан ограниченно дееспособным или недееспособным. Так, в силу п. 1 ст. 30 ГК РФ гражданин, который вследствие пристрастия к азартным играм, злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжелое материальное положение, может быть ограничен судом в дееспособности в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством. Помимо этого, в силу п. 2 названной статьи гражданин может быть ограничен в дееспособности, если вследствие психического расстройства может понимать значение своих действий или руководить ими лишь при помощи других лиц. И в том и в другом случае закон определяет категории сделок, которые такие лица могут совершать самостоятельно, иные сделки могут быть совершены только с согласия попечителя. Например, лицо, ограниченное в дееспособности вследствие пристрастия к азартным играм, алкоголю или наркотическим веществам, вправе самостоятельно совершать мелкие бытовые сделки (абз. 2 п. 1 ст. 30 ГК РФ); такое лицо полностью деликтоспособно (абз. 3 п. 1 ст. 30, ст. 1077 ГК РФ). Оно обладает собственной имущественной массой, может получать заработок, пенсию и иные доходы. Аналогичным образом установлены категории самостоятельных сделок для лица, признанного ограниченно дееспособным ввиду психического расстройства, например распоряжение своим заработком, стипендией и иными доходами и пр. (абз. 2 п. 2 ст. 30 ГК РФ). Формулировка приведенной нормы демонстрирует, что у такого лица также имеется собственная имущественная масса.

С учетом самостоятельной сделкоспособности и участия (пусть и ограниченного характера) данных субъектов в гражданском обороте не вызывает сомнения, что они могут накапливать долги и нуждаться в обращении к институту банкротства. Закон о банкротстве каких-либо формальных препятствий для введения указанной процедуры в отношении соответствующих категорий граждан не содержит; в этом также прослеживается ранее изложенная мысль о применении процедуры банкротства к имущественной массе, а не личности должника, что предопределяет возможность инициирования банкротства в отношении ограниченно дееспособных и недееспособных лиц. К аналогичным выводам приходит И. В. Фролов54.

Таким образом, процедура банкротства может быть введена в отношении как полностью дееспособного, так и ограниченно дееспособного или недееспособного. Нет оснований сомневаться, что то же относится и к несовершеннолетнему лицу.

Идея, что банкротство заинтересовано только в обнаружении необходимого имущества, проявляется и в банкротстве лица независимо от наличия гражданства. Иностранный гражданин, апатрид или бипатрид может быть признан банкротом в соответствии с Законом о банкротстве.

Указанный вывод следует из совокупного анализа Закона о правовом положении иностранных граждан в РФ55, а также ст. 1196 ГК РФ, в силу которых иностранные граждане, лица без гражданства пользуются в Российской Федерации гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами, кроме случаев, установленных законом. Поскольку специальный закон никаких ограничений в этой части не содержит, его действие распространяется на случаи банкротства таких лиц в полной мере.

Следует оговориться, что ранее суды придерживались позиции о связи возможности обращения к процедуре банкротства с гражданством. Например, одним из своих определений Арбитражный суд города Москвы прекратил производство по делу о признании гражданина Германии А. Э. Брискина банкротом. В мотивировочной части арбитражный суд со ссылками на Закон о банкротстве и Закон о правовом положении иностранных граждан в РФ пришел к выводу о том, что по смыслу данных нормативных положений банкротоспособными на территории России могут быть исключительно ее граждане56.

В последующем указанный подход был отвергнут. В частности, теперь суды указывают, что существенное значение для введения процедуры банкротства в отношении иностранного гражданина имеют следующие обстоятельства: преимущественное место жительства (место пребывания) должника на территории РФ, досягаемость должника для его кредиторов именно в РФ, наличие на территории РФ имущества должника, место осуществления трудовой или иной экономической деятельности на территории РФ, налоговая связь лица с государством57.

Более ярко идея о том, что банкротство фактически применяется к имуществу, а не субъекту, прослеживается в его инициировании в отношении наследственной массы58. Закон о банкротстве допускает возбуждение дела о банкротстве как в случае, если к моменту подачи заявления должник уже умер (п. 1 ст. 223.1), так и в случае, если смерть наступила после возбуждения дела о банкротстве (п. 2 ст. 223.1).

В части допустимости банкротства наследственной массы возникает множество теоретических и практических вопросов. Один из них связан с наделением правосубъектностью наследственной массы умершего. Автор настоящей работы предполагает, что в контексте процедуры банкротства ответ на данный вопрос представляет особую ценность.

Из обнаруженных научных позиций усматривается, что авторы воспринимают подобную ситуацию как введение процедуры банкротства в отношении «бессу

...