А. А. Рудаков

Парные юридические категории теория прав и обязанностей

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 340(075.8)

ББК 67.0я73

Р83

Автор:

Рудаков А. А., кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории государства и права Сибирского федерального университета.

Рецензенты: 

Шафиров В. М., доктор юридических наук, профессор;

Аверин А. В., доктор юридических наук, профессор.

Монография посвящена исследованию категориального метода познания феноменов государства и права. Используется диалектический системный подход, при помощи которого рассматривается динамика взаимодействия юридических категорий, выявляются их свойства, не найденные при изучении статического состояния, выстраивается система юридических категорий. Демонстрируются особенности парных юридических категорий, фиксирующих внутренние и внешние связи между отдельными государственно-правовыми явлениями, их противоположности, переходы и единство. Особое внимание в работе уделяется исследованию с позиций человеческого измерения прав и обязанностей в качестве ключевых парных категорий юриспруденции.

Данная монография адресована научным и педагогическим работникам, аспирантам и студентам юридических и философских специальностей, практикующим юристам, а также всем заинтересованным читателям.

УДК 340(075.8)

ББК 67.0я73

© Рудаков А. А., 2015

© ООО "Проспект", 2015

Предисловие

Стремление человека совершенствовать самого себя и окружающую его природу старо как мир. Видимо, это желание предопределено генетически. Ведь человеческое общежитие постоянно, с самого начала своего развития и до сегодняшних дней, усложнялось (не исключая, конечно, застои в развитии и даже временную регрессивную динамику). Вместе с усложняющимися общественными отношениями изменяются и социальные институты, их опосредующие, важнейшим из которых является право.

Феномен права тысячелетиями входит в сферу научных интересов многих ученых. Современные учения о праве исходят из презумпции целостности, многогранности, сложной структурированности и динамичности этого явления. При этом во многих работах в качестве метода познания права используется его категориальный анализ (категориальный метод), т.е. учение о категориях, их природе и области применения.

Это вполне обоснованно, ведь, как верно отметила Л.П. Ануфриева, «познание позитивного права в научном плане происходит благодаря разложению явлений объективного мира на составляющие, соединению и разъединению, разгруппированию и повторному группированию на основе других критериев, элементов, формирующих науку»¹. Такими элементами в юриспруденции выступают правовые категории.

Несмотря на очевидность приведенного высказывания, в литературе мнения о роли юридических категорий в системе правовых знаний весьма разноречивы. Наиболее остро поставлен вопрос об оценке методологического значения общих (универсальных) юридических категорий, т.е. тех, которые в одинаковой мере распространимы на все юридические науки и наиболее полно и абстрактно отражают процессы и явления, изучаемые этими науками.

С.С. Алексеев исследовал три основных пути разрешения данного вопроса: во-первых, отрицание такого значения юридических категорий; во-вторых, относительное признание за ними такого значения (т.к. они выражают философское содержание правоведения, являются конкретизацией философских категорий); в-третьих, признание за ними самостоятельного методологического значения в пределах правоведения².

Сегодня первая точка зрения, видимо, уже навсегда утратила свои позиции. Вряд ли найдется хоть один ученый, вообще отрицающий значение общих юридических категорий для правовой науки и практики.

Второй подход отстаивался самим С.С. Алексеевым: «Общие понятия юридической науки постольку имеют методологическое значение, поскольку они являются выражением применительно к данному конкретному фактическому материалу философских законов и категорий»³.

Разделял взгляды С.С. Алексеева и В.П. Казимирчук, считая, что значение правовых категорий как средств теоретического выражения государственно-правовой действительности условно, потому что сами эти правовые категории – это своеобразная конкретизация и модификация философских категорий⁴.

Третий подход, предполагающий признание самостоятельного значения для правовой науки общих юридических категорий, представляется нам наиболее обоснованным. В разное время он отстаивался такими учеными, как С.Н. Братусь, П.Е. Недбайло, А.М. Васильев.

По мнению С.Н. Братуся, положение о том, что правовые категории являются содержательными понятиями, отражающими сущность государства и права как реальных социальных явлений, как раз и служит основанием признания их основополагающими для всех юридических дисциплин⁵.

П.Е. Недбайло, отождествляя общие юридические категории с понятиями теории государства и права, полагал, что последние имеют руководящее значение для всех юридических наук потому, что она (теория) выступает как «теория особых закономерностей государства и права – общих, основных и наиболее существенных – теория своего предмета»⁶.

К выводу о самостоятельном значении юридических категорий приходит в своей работе А.М. Васильев: «Построение системы правовых категорий не самоцель, а одно из средств движения правовой теории к новым результатам в познании. В том случае, если теоретическая система правильно выражает существенное, необходимое, закономерное в праве, с ее помощью обнаруживаются пробелы в теории, устанавливаются тенденции в познании предмета. Только в системе юридических категорий результаты правовых исследований могут быть отражены и представлены во всей полноте и наглядности, а следовательно, установлены и тенденции направлений дальнейшего познания»⁷. Похожие выводы делаются и другими учеными⁸.

В общем виде значение категориального метода в юриспруденции (построения системы юридических категорий) мы видим в следующем: использование категориального метода способствует объединению знаний о государстве и праве, расчлененных в специальных юридических науках, позволяет подняться над множеством мнений, подходов, теоретически воссоздать их общую картину и тем самым содействовать целостности познавательной деятельности во всех областях юридической науки.

Категориальный аппарат юриспруденции выражает и подытоживает полученные знания о государстве и праве. Именно он придает качественную определенность правовому научно-теоретическому мышлению, фиксирует структуру фундаментальных знаний о праве и логику их развития, проявляющуюся в формировании, связях и системе основных юридических категорий.

Юридические категории участвуют в перемещении знаний из сферы одной юридической науки в сферу другой. Правовые понятия, первоначально разработанные в одной из специальных юридических наук и трансформировавшиеся благодаря своей общенаучной значимости в категории, распространяются и на другие правовые науки.

Использование категориального метода способствует совершенствованию инструментария научных исследований; восполнению пробелов в системе юридического знания; укреплению философских и гносеологических основ процесса правового регулирования, формирования правопорядка.

Кроме того, от степени разработанности юридических категорий, их системы, от умения оперировать ими на уровне диалектической и формальной логики во многом зависят доказательность и практическая отдача правовых научных знаний. Следовательно, использование категориального метода исследования правовых явлений без преувеличения имеет и прикладное значение.

Вот почему следует, на наш взгляд, согласиться с А.М. Васильевым в том, что правовые категории могут составить свой самостоятельный предмет изучения в юридической науке, могут быть вычленены из числа других теоретических проблем правоведения⁹. Профессиональная установка и опыт вырабатывают у юристов навыки принятия однозначных решений, применения одних и тех же юридических формул. Диалектика же требует оперирования живыми, подвижными, текучими понятиями, определение которых устойчиво только в пределах установленной связи и только на данный момент. На эту трудность, с которой сталкивается как научно-теоретическое, так и научно-практическое правовое мышление, особенно когда рассматривается его категориальный аппарат, нельзя, конечно, закрывать глаза, поскольку речь идет о профессионально сложившемся подходе к понятийным формулам. Напротив, чтобы преодолеть такую трудность, ее надо осмыслить, понять и действовать в дальнейшем на этой основе со знанием дела¹⁰.

В указанном противоречии, видимо, следует искать корни некоторых однозначных решений, которые отстаиваются в правоведении.

Большинство научных работ, обогащающих категориальный аппарат юриспруденции, посвящено отдельным юридическим понятиям¹¹.

Ценность такого подхода заключается в том, что он позволяет досконально разобраться в сущности изучаемого явления, определить его свойства, структуру, провести классификационный анализ. Правовое явление рассматривается здесь как бы в срезе, в статике.

Однако признание государства и права сложно структурированными образованиями требует от исследователей установить все многообразие связей государственно-правовых явлений: как внутренних, так и внешних, их движения. И здесь, на наш взгляд, может быть эффективно использован диалектический системный подход в познании, который позволит рассмотреть динамику взаимодействия юридических категорий, выявить их отдельные особенности, не найденные при изучении их статического состояния, построить систему юридических категорий.

Такая система отражает представления о государственно-правовой организации общества как о целостном образовании. Целое не сводимо к совокупности частей, в нем только различаются части, в каждом из которых действует целое. Этот постулат был провозглашен в рамках так называемого холистического учения в первой половине XX столетия¹². Государство и право как системные объекты способны образовывать системные свойства, качественно отличные от исходных свойств его подсистем (отдельных частей). Поэтому познать государственно-правовую организацию общества, только описывая свойства его составных частей, невозможно. Применительно к праву эта проблема неоднократно поднималась нами в работах, посвященных юридической синергетике¹³.

Особо нужно отметить, что формой целостности государства и права выступает парность составляющих его категорий. Именно парные явления и процессы позволяют государству и праву образовывать качественно новые свойства, не сводимые к свойствам отдельных государственно-правовых явлений, входящих в него.

Исторические условия и противоречивость процесса познания движения государства и права акцентируют внимание науки на тех или иных их сторонах, но цельное представление о их самодвижении складывается на базе синтеза представлений о всех их сторонах, об их необходимом единстве. И в этой связи нам представляется, что разработка проблемы парных юридических категорий необходима для выражения и фиксации движения в государстве и праве, необходимого единства всех их граней, познании государства и права как особой системы.

Парными юридическими категориями фиксируются особые внутренние и внешние связи между отдельными государственно-правовыми явлениями, их противоположности, переходы и единство. Вот почему так важно исследовать общие свойства парных юридических категорий, выявить их системный характер. Это позволит открыть новые грани не только изучаемых парных юридических категорий, но и государственно-правовой организации общества как целостного системного явления.

Исследование парных юридических категорий – это выражение диалектики в отношениях между изучаемыми правовыми явлениями. Диалектическое положение о том, что «познание всех процессов и явлений есть познание их как единства и борьбы противоположностей», определяет методологический подход к изучению парных правовых категорий. Поэтому исследование процессов, отношений, связей, явлений государственно-правовой организации общества необходимо подводит юридическую науку к потребности выразить конкретное единство противоположностей в государственно-правовых явлениях определенными парными правовыми категориями.

Обозначенные вопросы на современном этапе можно назвать одними из мало разработанных. Ни в царской, ни в советской России практически не было исследований, посвященных категориальному методу, не изучалась диалектика парных юридических категорий. Исключение, пожалуй, составляет лишь опубликованная 1976 г. работа А.М. Васильева, посвященная юридическим категориям¹⁴. Однако и в ней проблематике парности почти не уделяется внимания. В разное время ученые обращали внимание на отдельные юридические категории¹⁵. В результате таких исследований было достигнуто единство по ряду дискуссионных вопросов.

Но, к сожалению, как ранее, так и сегодня правовые явления продолжают чаще всего рассматриваться учеными лишь в отдельности (вне системного подхода), не отражая в полной степени особенностей их диалектического взаимодействия как парных юридических категорий (даже если применительно к отдельным правовым явлениям используется термин «пара», «парность», «парные»).

Отдельные аспекты парности юридических категорий были исследованы в работах В.М. Сырых «Логические основания права», А.В. Малько «Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект», В.В. Ныркова «Поощрение и наказание как парные юридические категории»¹⁶, а также некоторых других приведенных нами работах.

Вплоть до начала XXI века в научных трудах преобладал так называемый государствоцентристский подход к правопониманию, который, в силу своей узости, ограничивал возможности исследования феноменов государства и права вообще, и парных юридических категорий в частности (этот подход, например, применен в указанной работе А.М. Васильева).

Теперь же с использованием системного метода появилась возможность обратиться к исследованию динамики существования правовых явлений в их взаимосвязи, движении, рассмотреть свойства парных юридических категорий с позиций идей все более принимаемого учеными человекоцентристского подхода к правопониманию (права в человеческом измерении), основоположниками которого выступили С.С. Алексеев и В.М Шафиров¹⁷.

В настоящей работе мы обосновываем преимущество рассмотрения парных юридических категорий вместе в их взаимосвязи. Особое внимание уделяется рассмотрению с позиций человеческого измерения прав и обязанностей как парных юридических категорий. Выбор этих категорий не случаен, а обусловлен их фундаментальностью, значимостью в юридической науке.

Права и обязанности являются ключевыми категориями юридической науки. Исследование проблематики прав и обязанностей позволяет увидеть диалектические особенности феноменов права, правового регулирования, нормы права, правоотношения, реализации и применения права, законности, правопорядка и др. Общетеоретическая значимость этих категорий объясняется также и тем, что права и обязанности представляют собой неотъемлемое свойство личности, играют особую роль в жизни каждого человека.

Понятия прав и обязанностей используются во всех юридических науках и отраслях права. В любой отрасли права можно обнаружить такие проявлений прав и обязанностей, как «право на жизнь», «право на имя», «право на благоприятную окружающую среду», «обязанность возмещения вреда», «обязанность исполнения судебного решения», «обязанность уплаты налогов и сборов» и т.п. Причину этого, полагаем, нужно искать в самой природе прав и обязанностей как воплощении начал инициативности, творчества, организованности и дисциплины.

Конституция РФ провозгласила права и свободы человека и гражданина высшей ценностью, признала их прямое и непосредственное действие. Законодательно закреплена особая ценность автономной независимой личности, переосмыслена ее социальная миссия. Менее четко сформулированы место и роль обязанностей. Такой дисбаланс в нормативном закреплении прав и обязанностей не учитывает особенностей их диалектического взаимодействия, что не могло не сказаться на сохранении старых и появлении новых проблем как на уровне восприятия прав и обязанностей, их научного описания, так и на уровне их практической реализации. Среди этих проблем:

– попытки отождествления прав и обязанностей, формирования представлений о праве как о должном (общеобязательном) явлении;

– создание норм, носящих одновременно возможный и должный характер, неясность в толковании и применении таких норм;

– отсутствие баланса в законодательстве между правами и обязанностями, наделение субъектов правами без возложения на них корреспондирующих обязанностей;

– неразвитость юридической техники, помещение юридических обязанностей в статьи, посвященные правам, и наоборот;

– недостаточный уровень развития правового сознания и правовой культуры граждан, неумение воспользоваться своими правами, игнорирование обязанностей, и др.

Обозначенные проблемы требуют не только расширения возможностей человека, предоставления ему средств для проявления инициативы и творчества, но и установления более четких границ допустимого поведения, баланса между правами и обязанностями, формирования представлений о правах и обязанностях как о самостоятельных и в то же время связанных между собой парных категориях, совершенствования способов, методов законодательного закрепления прав и обязанностей, практики их реализации.

Именно поэтому важно исследовать права и обязанности вместе, как парные категории, показать их признаки как юридических явлений, особенности содержания и значения в правовой системе, их виды, общие свойства, отличия и способы взаимодействия.

Общая теория государства и права позволяет с использованием широкого спектра познавательных возможностей выработать целостное видение рассматриваемых правовых явлений, которое должно быть отправным для решения отраслевых проблем, связанных с установлением и реализацией прав и обязанностей.

В работе права и обязанности исследуются не только в качестве явлений окружающей нас действительности (т.е. как объективно существующие в формальных источниках права), но и как субъективное свойство личности. Анализируются внутренние и внешние связи прав и обязанностей, их движение и развитие. На основе проведенного исследования формулируются и описываются отражающие их в юриспруденции категории, обосновывается их парный характер.

В рамках юридической науки, полагаем, это важно в первую очередь в общетеоретическом и методологическом плане. Для практики – в плане повышения эффективности правового регулирования, обеспечения наиболее полной реализации нормативно-регулятивных средств, содержащих права и обязанности, избегания ошибок в толковании и применении права, обеспечения уважения к праву в обществе.

Для достижения этих целей мы постарались сформировать системные представления о свойствах юридических категориях, разработали классификации юридических категорий, описали их систему и парные свойства. Кроме того, в работе мы попробовали преодолеть негативное влияние государствоцентристского подхода к правопониманию на формирование представлений о правах и обязанностях; с позиций человеческого измерения раскрыть существенные признаки прав и обязанностей, характеризующие их как объективно-субъективные явления; исследовать содержание прав и обязанностей в объективном праве, а также субъективных прав и обязанностей; под углом зрения человеческого измерения осветить роль прав и обязанностей в системе правового регулирования, их виды; проанализировать проблемы соотношения (общее, особенное, абсолютизация, взаимодействие) прав и обязанностей как парных юридических категорий.

Работа не претендует на решение в полной мере всех проблем системы категорий юриспруденции. При обосновании основных категориальных зависимостей прав и юридических обязанностей намечены наиболее важные контуры, что предполагает возможность проведения дальнейших исследований.

Глава первая.
Общая характеристика юридических категорий

§ 1. Категории. Категориальный метод. Категориальные связи

Слово «категория» давно получило в науке всеобщее распространение. Возникнув сначала в сфере философского знания, оно затем проникло и в другие области как теоретического, так и практического освоения мира.

Обычно категорию связывают с одной из форм мыслительной деятельности человека, заключающейся в отражении определенных свойств предметов, явлений и процессов объективного мира, называя ее основной, ведущей формой. Однако в логике и философии нет однозначного мнения относительно того, какая форма движения мысли является исходной в структуре человеческого мышления.

Ф. Диндс, Г. Гегель, И.Ф. Гербарт, Э. Кассирер, А.М. Плотников, В.И. Чичерин и др. главной, основной логической формой считали понятие, А.И. Веденский, В. Виндельбанд, Х. Зигварт, И. Кант, А. Тренделенбург и др. – суждение, Г. Брэдли, В. Вундт, С. Джевонс, Д.И. Милль, С.И. Поварнин и др. – умозаключение.

В качестве отправной точки нашего исследования считаем необходимым, во-первых, определить, являются ли категории самостоятельной формой мышления или представляют собой своеобразное воплощение одной из названных форм, а во-вторых, определить место категорий в структуре мышления, выявить их значение.

Отметим сразу, что расхождения в приведенных точках зрения объясняется не тем, что названные авторы больше исследовали ту или иную форму движения мысли и в силу этого увидели в ней преимущества перед другими. Дело в том, что понятия, суждения и умозаключения играют различную роль в мышлении в зависимости от того, на какой ступени своего развития оно находится.

В логике понятие употребляется в двух значениях: в смысле формы постижения сущности явлений, отражения всеобщего и существенного в предметах; в смысле части суждения¹⁸.

Понятие – это прежде всего форма мышления, состоящая в выделении определенных признаков и отражении соответствующих элементов, сторон и свойств данного предмета, явления, процесса. Х. Зигварт называл понятием «представление, содержащее в себе требование постоянности, совершенной определенности, всеобщего признания, однозначного языкового выражения»¹⁹.

Суждение – высказывание в форме предложения, с помощью которого связываются несколько понятий. В суждении мысль выкристаллизовывается. Суждение соотносит понятие с предметом (обычно с помощью связки «есть»). Внутренним неотъемлемым качеством суждения является то, что оно заключает в себе связь с содержанием всех возможных субъектов познания, всех возможных положений вещей и необходимых условий.

Умозаключение – формально-логический прием, состоящий в мысленном выводе из нескольких суждений, предпосылок или посылок одного суждения – вывода²⁰.

Таким образом, даже самая общая характеристика названных форм мышления позволяет сделать вывод о тесной связи категорий именно с понятиями. Это внутренняя мыслительная деятельность и ее результат по формированию представлений об окружающем нас мире.

Категории отражают предметы, явления, процессы объективной среды, концентрируя в себе их существенные признаки. Отражают – не значит содержат. Реальные свойства объектов не зря называют предметом научного отражения. Речь идет о существенных объективных свойствах явлений. Это, по словам О.А. Красавчикова, то, из чего состоит (из чего составляется) само явление, но не мыслительные (субъективные) признаки, которые заполняют содержание соответствующего понятия²¹.

Процесс формирования категорий – это, в первую очередь, активная мыслительная деятельность. Категории формулируются человеком путем усилия воли. Весьма спорно, на наш взгляд, мнение А.Н. Книгина, утверждающего, что категории существуют объективно и как форма абстрактного мышления могут использоваться неосознанно:

«Во-первых, полностью неосознаваемым образом. Это имеет место тогда, когда в языке индивида отсутствуют слова, обозначающие категории. Например ребенок не знает слова «причина», что не мешает ему спрашивать «почему?» и говорить «потому что». Это значит, что категория причины объективно налична как структурный элемент сознания, но субъективно ребенок ее не фиксирует.

Во-вторых, полурефлексивно. Он имеет место тогда, когда у человека есть слова, обозначающие категории, и он их более или менее регулярно и уверенно использует, но никогда не размышлял специально над их смыслом, сознательно не выработал его для себя, пользуется смыслом, стихийно сложившимся в процессе языкового общения.

В-третьих, рефлексивный, полностью осознанный. Он имеет место, когда смыслы слов, обозначающих категории, сформированы сознательно (в процессе изучения философии или посредством собственных систематических размышлений)»²².

Из приведенных автором примеров, о категориях речь идет лишь в последнем. Здесь появление (формулирование) категории – это результат сознательной и волевой абстрактной мыслительной деятельности человека. В этом смысле любая категория – явление отчасти субъективное, поскольку представляет собой не саму систему реальных свойств предметов и явлений, существующих в окружающем нас мире, а проекцию этих свойств в сознании человека, их выявление и описание.

Интересным, но спорным представляется приведенный пример неосознанного употребления некоторых терминов. Американский психолингвист Наум Хомский считал, что когнитивные структуры человека являются врожденными. Более того, сегодня некоторые исследователи не считают процесс формирования и использования понятий монополией человека, допуская способности животных (особенно приматов) к абстрактному мышлению.

Однако нужно учитывать, что неосознанное употребление термина может представлять собой лишь описание конкретных предметов и не являться формой абстрактного мышления. От того, например, что ребенок, показывая на два похожих по форме предмета, говорит: «стол», не следует вывод, что он осознает понятие стола как предмета мебели, выполняющего определенные функции. Более того, вполне вероятно, что если этому ребенку показать третий предмет, тоже являющийся столом, но немного отличающийся от предыдущих по форме или, скажем, по цвету, то столом он его вовсе не назовет. А следовательно, употребление применительно к первым двум предметам термина «стол» означало только то, что ребенок связывал это слово именно с этими конкретными предметами, что, конечно, не может служить подтверждением абстрактного мышления.

Неудачным, похоже, является и пример с полурефликсивным использованием категорий, поскольку в данном случае человек заимствует смыслы слов, уже сформулированные до него. Это не означает, что используемая категория существует вне человеческого сознания. Напротив, свойства, отражаемые категорией, были выявлены и описаны другими людьми. Чтобы использовать категории в процессе общения, обывателю не обязательно точно знать все отраженные в ней свойства предмета, явления, но это не значит, что этих свойств нет вовсе.

Кроме того, нельзя, на наш взгляд, ставить знак равенства между использованием простейших понятий и категорий. Тесная связь последних отнюдь не предполагает их отождествления. Особенности категориальной формы мышления столь значимы, что позволяют рассматривать категории в качестве самостоятельной формы движения мысли.

В литературе описывается механизм формулирования категорий, подчеркивающий некоторые из этих особенностей. Так, Г.Д. Левин отмечает: «Внимание человека, начинающего познавать окружающий мир, сначала было направлено на предметы, сравнимые с человеком по размерам, на макропредметы: именно от них в первую очередь зависела его жизнь. Затем познание стало двигаться в трех направлениях.

Первое направление исследования – это объединение макропредметов в относительно целостные системы, этих систем в новые системы и т.д. Это синтез. Он представляет собой движение от макромира к мегамиру. Естественно возникает вопрос, а что в пределе этого движения? Попытки философов ответить на него породили целый комплекс философских категорий: «универсум», «мир», «Вселенная», «бытие», «сущее»…

Второе направление исследования диаметрально противоположно первому. Это мысленное разложение макрообъектов на части, части этих частей и т.п. Этот познавательный процесс называют анализом. Он ведет от макрообъектов к объектам все меньших размеров и в пределе – к микрообъектам…

Третье направление исследования, порождающее третий тип философских категорий, принципиально отличное и от анализа, и от синтеза. Это обобщение. <…> Рассуждая чисто умозрительно, можно сделать вывод, что для использования результатов анализа и синтеза в практических действиях с другими предметами эти процедуры нужно повторять с каждым из них. Обобщение избавляет от этого. Эта познавательная процедура состоит из двух частей: сначала в исследуемом предмете выделяется признак, представляющий практический или познавательный интерес, а затем этот предмет сравнивается с другими предметами по наличию или отсутствию этого признака. В итоге выделяются классы предметов, сходных по исследуемому признаку. Третий класс категорий, состоящий из предельных продуктов, – обобщения».²³

Таким образом, к числу особенностей категорий как самостоятельной формы мыслительной деятельности может быть отнесена их способность обобщать, т.е. отражать общие свойства предметов и явлений. Общее применительно к категориям имеет два смысла: количественная общность и целостность. Первая означает такую определенность, которая получена путем абстрагирования от многих изолированных вещей одного сходного признака. Таким образом, отдельный признак является общим потому, что относится ко многим вещам.

М.А. Булатов описывает механизм такого абстрагирования отдельных признаков явлений в категории. «Во-первых, она обобщает их, соединяет в совокупности, классы либо группы в соответствии с тем признаком или определенностью, которая выделяется во всех них. Здесь категория действует синтетическим или объединяющим образом. Во-вторых, она анализирует или расчленяет действительность вследствие того, что разным категориям будут соответствовать различные группы или совокупности вещей. Если у нас, например, полный набор необходимых цветовых категорий, то с их помощью мы можем расчленить все подлежащие категоризации предметы на группы или совокупности («красных», «зеленых» и иных) предметов»²⁴.

Второй смысл – общее как целое. Если в первом виде общего вещи, от которых абстрагируется признак, самостоятельны и изолированы, то во втором они находятся в связи, образуют части некоторого целостного образования.

Таким образом, категория – это общее, которое находится в отношении к отдельным вещам или к целому.

А. М. Васильев справедливо замечает, что «категориальное обобщение есть прежде всего диалектическая обработка материала, при которой обнаруживаются внутренне необходимые и существенные свойства правовых явлений и процессов, общее раскрывается в особенном, отдельном, частном, богатство отдельного включается в общее. Уплотняя юридические знания, правовые категории воспроизводят стороны и моменты правовой действительности в «чистом» от случайных проявлений виде. Благодаря этому они выражают объективно необходимое и существенное в праве – его сущность, качество, структуру, форму и т.д.»²⁵

Общность (способность к обобщению) – существенная, но не единственная особенность категорий. Другая черта связана с областью их применения. В философской литературе высказывалось мнение, что в ряде случаев использование термина «категория» прямо или косвенно ограничивается лишь сферой философии. Так, М.И. Конкин, анализируя термины «понятие» и «категория», пишет: «Различие в том, что понятия, как форма логического мышления, имеют «права гражданства» в любой конкретной науке. Категория – те же понятия без этого права гражданства»²⁶ Иными словами, категории признаются формой только философского познания, но не частнонаучного, в сфере которого якобы правомерно говорить лишь о понятиях.

С таким мнением мы не можем согласиться. Дело в том, что различные понятия в любой науке, как в философии, так и в специальных научных дисциплинах, неравноценны по своей значимости, по степени общности и важности обозначаемых явлений, а следовательно, и по своей роли в познании действительности.

Как справедливо отмечают В.С. Готт, Э.П. Семенюк, А.Д. Урсуп «критерием категориальности научных понятий выступает детерминированная потребностями общественной практики необходимость их использования для развития научного знания, фундаментальность их логико-гносеологической и методологической роли в познании, связанная с достаточно высоким уровнем обобщения в них явлений действительности, их свойств и отношений»²⁷.

Согласимся с указанными авторами в том, что основополагающие понятия специальных наук логично называть частнонаучными категориями, тем самым выделяя их из массы понятий частных наук. Им принадлежат отличительные особенности именно категориальной формы мышления. Это наиболее важные, фундаментальные приемы описания действительности в пределах своей области исследований.

Отнесение научных категорий только лишь к философскому знанию во многом обусловлено допущением, что сами категории, обобщая свойства отдельных объектов или формулируя признаки целого, далее не обобщаемы, т.е. предельны. Предельность – еще одна важная особенность научных категорий. В отличие от других общих понятий, имеющих возможность дальнейшего обобщения на пути от разновидности к виду, от вида к роду, и так далее, категория – это не обобщаемое понятие.

Высказывалось мнение, что научные категории только и представляют собой результат обобщения понятий. В.А. Образцов пишет: «Любая категория является результатом логической операции обобщения понятия»²⁸. Утверждение весьма спорное. Ведь категориальная форма мышления предполагает обобщение не понятий, а свойств предметов и явлений окружающей действительности. А значит, научная категория может осознаваться и формулироваться через непосредственное исследование объективной среды, минуя иные субъективные представления о предметах и явлениях.

Другое дело, что даже в этом случае в научной категории описываются такие свойства предмета и таким образом, что невозможно более абстрактное формулирование этих свойств в рамках данной системы знаний. Это и означает предельность научных категорий. Но, подчеркиваем, предельность в рамках данной системы знаний. Ведь наряду со всеобщими универсальными категориями философии существуют менее общие категории конкретных наук, являющиеся результатом творческого развития, интерпретации первых применительно к предметам конкретных наук.

Это отнюдь не означает, что наличие научной категории исключает возможность существования в рамках данной системы знаний менее абстрактных понятий. Напротив, будучи элементом составной части общенаучного категориального арсенала, категория конкретной науки в то же время может представлять собой многоуровневое системное образование. Ее составными частями могут являться менее абстрактные понятия. Для включения в структуру научной категории таких понятий нужно удостовериться, что они сами не являются целостной системой родового порядка, не обобщаемой в ходе проводимого исследования.

Рассуждения о возможности использования научных категорий не только в философии, но и в отдельных науках совершенно логично привели к формированию особой группы категорий – «общенаучных». Так, Л.А. Петрушенко отмечает: «Возникла потребность в понятиях, которые были бы более общими, чем специальные, и менее общими, чем философские, т.е. были бы «промежуточным звеном» между философией и частными науками…»²⁹ Название этому формирующемуся типу категорий науки дала их важнейшая черта – их общенаучность, т.е. возможность эффективного употребления в разных областях знания.

Таким образом, научные категории определяют пределы нескольких систем научного знания, а именно философского, общенаучного и частнонаучного знания.

Все сказанное позволяет сформулировать общее определение научной категории, которое включало бы не только ее черты как формы человеческого мышления, но и выделяло бы ее из всех иных форм движения мысли, позволяло идентифицировать ее как самостоятельную часть научного знания.

Научная категория – это развитая форма абстрактного мышления человека, предельно отражающая и обобщающая существенные свойства и связи предметов, явлений и процессов объективного мира в виде содержательных образов, выполняющая логико-гносеологическую и методологическую функцию в познании окружающей действительности.

Именно это определение будет положено нами в основу дальнейшего исследования юридических категорий, установления их особенностей, видовых характеристик и системных связей.

В концентрированном виде оно содержит в себе существенные черты научной категории, к которым, на наш взгляд, могут быть отнесены следующие.

Во-первых, научная категория – это результат сознательной и волевой мыслительной деятельности человека. Такая деятельность носит ярко выраженный абстрактный характер, присуща только человеку. Результат этой деятельности – появление содержательного образа предмета, явления или процесса. Мы скептически относимся к домыслам о возможности объективного (вне человеческого сознания) существования категорий, равно как и к возможности использования категорий животными.

Во-вторых, категории отражают, описывают, формулируют существенные свойства и закономерности объективной среды. Сами свойства и закономерности предметов, явлений и процессов категориям не принадлежат. Научную категорию составляют признаки этих предметов и явлений, т.е. субъективно отраженные свойства и связи. Причем признаки должны быть существенны (т.е. отражать необходимые, устойчивые, объективные, повторяющиеся связи), а объекты отражения – наиболее значимы в рамках данной природной или социальной среды. Только существенные признаки предметов, явлений, включенные в категорию, позволяют отразить их в сознании наиболее точно. Это отнюдь не означает, что научная категория не способна описывать механизмы изменения окружающей нас природной, социальной или технической среды. Напротив, такие изменения важны, но только в том случае, если они направлены на выявление и отражение указанных закономерностей объективно существующей среды, приближают нас к познанию этих закономерностей. В противном случае научная категория способна навредить этой среде, инициировать ее деформацию или даже разрушение. Выбор же наиболее значимого объекта отражения связан с высоким уровнем абстракции научной категории.

В-третьих, научная категория не просто описывает свойства предметов и явлений, но и обобщает их. Посредством категорий объекты объединяются в группы в соответствии с тем признаком, который выделяется во всех них. Кроме того, категории разделяют действительность вследствие того, что разным категориям соответствуют разные группы или совокупности объектов.

В-четвертых, научные категории предельны в рамках данной системы знаний. Они являются частью философского, межотраслевого и отраслевого знания. Предельность категорий определяется невозможностью дальнейшего обобщения признаков объекта в границах приведенных систем знания. Это обусловливает возможность включения в структуру категорий менее абстрактных понятий.

В-пятых, научные категории фундаментальны, т.е. играют в процессе познания фундаментальную логико-гносеологическую и методологическую роль. Научная категория – это в определенной степени теория своего объекта отражения. Мышление в форме категорий содержательнее, полнее, универсальнее, чем простое созерцание, т.к. оно позволяет глубже проникать в явления, устанавливая их свойства, внутренние и внешние связи и переходы. Без научных категорий познание обойтись не может, т.к. отсутствие категорий не позволяет выйти за пределы опыта.

Процесс выявления научных категорий происходит в рамках исследования предметов, явлений и составляет содержание категориального метода познания. Данный процесс имеет свои ступени развития.

В.И. Ленин предложил известную формулу познания: «От живого созерцания, к абстрактному мышлению и от него к практике». С точки зрения осмысления категориального метода познания особый интерес представляют первые два этапа познавательной деятельности.

«Живое созерцание» (ощущения, восприятия) представляют собой исходный пункт любого познания реальной действительности. Вне живого созерцания человек не может накопить какого-либо минимума знаний с тем, чтобы впоследствии оперировать теми или другими понятиями, создавать теории и т.д. Живое созерцание само по себе не позволяет исследователю проникнуть в сущность явлений, поскольку в результате восприятий, ощущений он знакомится преимущественно с формой конкретных фактов действительности, их внешней стороной.

Как верно подметил О.А. Красавчиков, на этой ступени не может быть достигнута цель научного познания – «открытие объективных законов, управляющих развитием процессов в природе и обществе»³⁰.

В рамках этого этапа собирается необходимый научный материал, из которого складывается фактический базис всех последующих познавательных акций.

Научный материал – это определенная совокупность установленных и соответствующим образом зафиксированных фактов реальной действительности. Под фактом обычно понимается явление материального мира, существующее независимо от нашего сознания. При этом не исключено отклонение теоретического образа от жизненного оригинала, но это не меняет положения о том, что наши представления о факте остаются лишь отражением реальной действительности в нашем сознании.

Факты должны быть адекватно отражены в сознании и описаны, только такие факты являются основой истинного знания. Напротив, неадекватное чувственное восприятие или ошибочная фиксация научного факта дадут о себе знать лишь в практической реализации выводов науки, поскольку указанные ошибки почти не устранимы в процессе и посредством абстрактного мышления; последнее опирается на научный материал независимо от того, соответствует ли он реальному положению вещей или является результатом случайного, необъективного набора фактов.

Как отмечал М. Бертло: «Изучение фактов – начало всякого знания. Установив факты, человеческий ум стремится к их сопоставлению и установлению связывающих их общих отношений: это – то, что мы называем научными законами, и на этих-то законах зиждется всякое приложение науки, все равно, к существованию ли отдельных личностей или целых обществ»³¹.

Научные законы устанавливаются при помощи особых способов. Мы уже отмечали, что для выявления научных категорий используются такие способы установления связей между предметами, явлениями, как анализ, синтез и обобщение.

Существует мнение, что применительно к социальной среде такие способы познания неприменимы. Так, О.А. Красавчиков писал, что «правовая материя, равно как и иные явления общественной жизни… по своей природе не могут быть подвергнуты… естественно-научному анализу в силу двух следующих обстоятельств.

Во-первых, элементы предмета отраслевой юридической науки, в том числе и обладающие материальным содержанием, не имеют вещественной формы, которая могла бы составлять объект естественнонаучного анализа. Естественнонаучный анализ, к использованию которого обращается практическая юриспруденция, не решает сам по себе и не может решать правовых вопросов.

Во-вторых, указанное обстоятельство не может иметь места в силу того, что социальные явления в отличие от ряда природных вещей и фактов не могут быть вырваны (изолированы) и разложены (проанализированы) как таковые в их реальной конкретно исторической форме без того, чтобы этот анализ не сопровождался лишением соответствующего предмета исследования его естественно исторической жизни»³².

Весьма спорное утверждение. Ведь анализ и синтез как способы познавательной деятельности уже давно вышли за пределы исключительно естественных наук, приобрели универсальный характер. Более того, использование этих способов в самих естественных
науках не обязательно должно опосредовать фактическое расчленение или объединение частей вещественной формы предметов. Например, многие явления физического мира анализируются исключительно умозрительно, в силу их слишком большего или слишком маленького размера.

В этой связи представляются спорными доводы автора относительно необходимости выделения как самостоятельных способов познания естественнонаучного анализа (синтеза) и общенаучного теоретико-аналитического (синтетического) приема познания. Автор пишет: «Общность и различия между естественнонаучным анализом (синтезом) и общенаучным теоретико-аналитическим (синтетическим) приемом познания заключается в следующем. Оба эти приема предполагают наблюдение и известную фиксацию научного материала. Однако если в процессе первого из названных приемов происходит реальное воздействие (разложение, соединение) на конкретное явление, предмет материального мира (часть природы), то при теоретико-аналитическом… рассмотрении никакого внешнего или внутреннего физического, химического и т.п. воздействия на предмет исследования (явление социальной действительности) не происходит. Здесь исследователь лишь мысленно расчленяет и синтезирует данный предмет, абстрагируясь от тех или других сторон, свойств, не являющихся существенными»³³ .

Использование универсальных способов познания – анализа и синтеза не должно, на наш взгляд, связываться только с фактическим или только с мысленным воздействием на объект. Это сложная по своему составу деятельность, объединяющая и фактическое и умозрительное воздействие. Любое фактическое является одновременно и умозрительным. Более того, иногда, как мы уже отмечали, фактическое воздействие на объект невозможно даже в рамках естественного знания.

Несостоятельным, на наш взгляд, является и аргумент относительно невозможности анализа социальных явлений без лишения их естественноисторической жизни. Во-первых, умозрительное исследование социального явления не требует фактического воздействия на него. И в этом смысле сам объект исследования существует в естественноисторической среде. Во-вторых, исследование социальных объектов может проходить в рамках социальных экспериментов, когда изменению подвергаются отдельные аспекты естественной среды существования объекта, но для самого объекта среда по-прежнему остается естественной.

В этой связи интересной представляется высказанная Г. Спенсером позиция относительно схожести подходов в исследовании естественных и социальных явлений: «Мы обыкновенно сравниваем нацию с живым организмом, мы говорим о политическом теле, об отправлении различных его частей, о его росте, болезнях, – точно будто это какое-нибудь создание. Но мы обыкновенно смотрим на эти выражения как на метафоры; мы мало обращаем внимания на то, до какой степени тут она близка к аналогии, и в какой мере она может найти свое осуществление в действительности. Сходство между организацией общества и индивидуума до такой степени полно, что в подобных выражениях заключается нечто большее, чем простая аналогия»³⁴.

Пожалуй, еще одним доказательством возможности проведения аналогии между категориальным методом познания естественных и социальных объектов выступает использование в процессе обобщения научного материала статистики и экспериментов.

Количественное изучение научного материала дает богатую пищу для размышлений, для выяснения специфических качественных сторон фактов, образующих данный материал. Закономерности общественных отношений проявляются в значительной массе явлений, но не в единичных, хотя масса и представляет собой носителя единиц, состоит из последних. Случайные отклонения закономерностей в тех или других конкретных (частных) случаях, индивидуальных явлений при большем количестве обследуемого материала взаимно погашаются, обнаруживая социально необходимую линию развития, вскрывая тем самым соответствующую закономерность, управляющую развитием соответствующих отношений.

Эксперимент является одним из способов изучения реальной действительности. Обладая рядом бесспорных преимуществ в указанном отношении, экспериментирование не исключает и не подменяет иных приемов и форм научного исследования, как то: наблюдения, количественных измерений и т.д. Эксперимент является формой практического (опытного) исследования, а значит, этапом на пути выявления научной категории.

Эксперимент и абстрактное мышление осуществляются на разных этапах познавательной деятельности. Результаты эксперимента – это материальная база для абстрагирования, а не наоборот. Конечно, и в процессе абстрактного мышления может появиться необходимость в проведении эксперимента (например, повторно для того, чтобы удостовериться в его результате), но это лишь вспомогательная деятельность в процессе обобщения, определения научных категорий. Экспериментатор воссоздает соответствующие условия, а исследователь, познающий явление посредством абстрактного мышления, возвратившись теоретически к известной сущности первого порядка, начинает процесс углубления познания с начала.

Логическое познание отличается от чувственного по ряду моментов. Если чувственное охватывает главным образом отдельные стороны явлений, их внешние связи и форму, то абстрактное мышление позволяет охватить исследуемый предмет в целом, проникнуть в его сущность, выявить внутренние противоречия. В процессе выявления научной категории исследователь, как известно, отвлекается от всего несущественного, нехарактерного, неспецифического, в результате чего он углубляет свои познания исследуемого явления. Результаты абстрактного мышления как определенной ступени в процессе познания находят свое выражение в специфических, присущих именно данной ступени формах.

«Совокупность понятий, категорий, теорий, гипотез и других форм научного отражения предмета познавательной деятельности данной науки образует теоретическое звено ее состава»³⁵

Любая научная категория как абстрактное выражение определенных явлений или процессов устойчива.

К. Маркс утверждал, что «даже самые абстрактные категории, несмотря на то, что именно благодаря своей абстрактности они имеют силу для всех эпох, в самой определенности этой абстракции представляют собой не в меньшей мере продукт исторических условий и обладают полной значительностью только для этих условий и внутри них»³⁶.

Трансформация философских, экономических и иных категорий в юридические не ограничивается лишь сменой словесной формы соответствующих мыслей и чувств, но видоизменяет само содержание соответствующей категории. Здесь происходит собственно выработка нового юридического знания.

«В процессе своего исторического развития наука накапливает все больше и больше знаний об окружающей нас действительности, фиксируя в своей литературной и материальной памяти выдающиеся открытия, гипотезы, «рядовые соображения» и т.д. Открытые, объясненные или еще только изучаемые явления наука, соответственно ее специфическим особенностям как формы общественного сознания отражает в виде понятий, категорий и т.д. Развитие науки невозможно без сохранения тех ценностей (материальных и духовных), которые выработало человечество. Каждое поколение вносит свой определенный вклад в сокровищницу знаний, передавая его последующим поколениям в порядке научной традиции»³⁷.

В границах любого знания, будь то философского, общенаучного или частнонаучного, категории – это системные (взаимосвязанные) образования.

Диалектический материализм считает, что взаимосвязь является всеобщей формой бытия, охватывает все материальные образования и присущие им свойства³⁸. Все существующее в мире представляет собой, стороны, звенья единой материи, «некую совокупную связь тел»³⁹, свойств, универсальную систему, в которой «каждая вещь (явление, процесс) связаны с каждой»⁴⁰.

«Материальные образования, через которые в каждый данный момент существует материя, представляют собой не застывшие, неизменные состояния, а относительно устойчивые системы движения, в силу чего они не просто сосуществуют рядом, а взаимодействуют и через эти взаимодействия проявляют свои свойства и утверждают себя как определенные качественно обособленные тела, явления, при соответствующих условиях переходящие друг в друга и в свою противоположность. Всеобщая взаимосвязь материальных образований и их свойств является, таким образом, необходимым следствием универсального взаимодействия и движения, составляющего атрибут материи, форму ее существования»⁴¹.

Но если все явления действительно находятся в универсальной взаимосвязи и взаимозависимости и при соответствующих условиях переходят друг в друга и в свою противоположность, то и категории, через которые человек отражает окружающую действительность в своем сознании, должны быть взаимосвязаны, взаимозависимы, подвижны, при соответствующих условиях переходить друг в друга и в свою противоположность, ибо только в этом случае они могут отразить действительное положение вещей. Следовательно, изучение тех или иных научных категорий требует исследования их движения, их связей взаимопереходов, предполагает сведение их в системы, учитывающие эти связи и воспроизводящие необходимые соотношения сторон исследуемого объекта.

Познание любых системных связей требует определенных логико-гносеологических приемов, которые, с одной стороны, позволяют выявить и описать такие связи, с другой – могут служить основанием для объединения научных категорий в систему.

А.П. Шептулин предположил, что «если применительно к исследованию того или иного конкретного целого при определенных условиях возможно и необходимо использование принципа восхождения от конкретного к абстрактному (мы, в частности, имеем в виду начальную стадию познания, когда человек впервые сталкивается с объектом и в ходе его исследова

...