ИНФОРМАЦИЯ О КНИГЕ

УДК 343.2/.7(470+571)(075.8)

ББК 67.408(2Рос)я73

Р82

Автор:

А. С. Рубцова, кандидат юридических наук, доцент.

Ответственные редакторы:

А. И. Рарог, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ;

И. А. Юрченко, кандидат юридических наук, доцент.

 

Учебное пособие содержит систематизированное углубленное изучение дискуссионных вопросов, возникающих в процессе применения норм Особенной части уголовного права России.

Нормативные правовые акты и судебная практика приводятся по состоянию на 1 августа 2013 г.

Пособие предназначено для магистрантов, но может быть использовано аспирантами, преподавателями юридических учебных заведений, а также практическими работниками.

УДК 343.2/.7(470+571)(075.8)

ББК 67.408(2Рос)я73

 

© Рубцова А. С., 2014

© ООО «Проспект», 2014

Глава 1.
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЖИЗНИ И
ЗДОРОВЬЯ ЧЕЛОВЕКА

§ 1. Общая характеристика
преступлений против личности

Родовым объектом данной категории преступлений является личность человека. Понятие «личность» включает не только характеристику человека как биологического существа, но и его социальные характеристики, «а также социализированную его разновидность — активного участника разнообразных общественных отношений»[1]. Личность как родовой объект преступлений — это человек, рассматриваемый в системе социальных ролей и общественных отношений[2]. Система разд. VII Уголовного кодекса РФ отражает почти все гарантированные Конституцией РФ права и свободы личности.

С учетом видового раздела все преступления против личности в УК РФ разделены на следующие группы:

1) преступления против жизни и здоровья (ст. 105—125 УК, гл. 16);

2) преступления против свободы, чести и достоинства личности (ст. 126—128¹ УК, гл. 17);

3) преступления против половой неприкосновенности, против половой свободы личности (ст. 131—135 УК, гл. 18);

4) преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст. 136—149 УК, гл. 19);

5) преступления против семьи и несовершеннолетних (ст. 150—157 УК, гл. 19).

В настоящем учебном пособии дана характеристика отдельных составов преступлений против личности; более подробный анализ преступлений разд. VII содержится в учебном пособии для магистрантов «Преступления против личности: проблемы квалификации».

§ 2. Преступления против жизни

Непосредственным объектом данной группы преступлений является жизнь человека. Э. Ф. Побегайло определяет объект убийства как общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни человека[3]. Н. К. Семернева полагает, что объект убийства — это защищенный правом жизненный интерес[4]. По мнению Н. А. Лопашенко: «Жизнь человека самоценна и охраняется сама по себе, как самое главное благо человека. Общественным отношениям, правам, интересам вред в результате убийства, несомненно, тоже причиняется. Но не он определяет основную общественную опасность убийства, а то, что преступник распоряжается тем основным благом другого человека, которое ему не принадлежит, — жизнью»[5].

А. Н. Красиков высказывает мнение, что объектом убийства является право человека на жизнь, провозглашенное в ч. 1 ст. 20 Конституции РФ: «Каждый имеет право на жизнь»[6]. С. В. Бородин, критикуя данную позицию, в своих работах отмечал, что объектом преступного посягательства на жизнь является и жизнь человека, и общественные отношения, субъектом которых он является. «Неправильно сводить жизнь человека лишь к биологическому процессу... поскольку человек прежде всего член общества»[7]. Жизнь любого человека неприкосновенна независимо от его социальной значимости, пола, возраста и иных характеристик. Нельзя смешивать понятие «жизнь как биологический процесс» и «жизнь как объект уголовно-правовой охраны».

Если обобщить суждения о моменте начала жизни человека, высказываемые в уголовно-правовой науке, то их можно свести к следующему:

1) самостоятельная жизнь человеческого существа вне организма матери после полного отделения младенца от ее утробы;

2) отделение тела от организма матери и начало дыхания;

3) появление из утробы матери рождающегося ребенка, даже если он не начал еще самостоятельной внеутробной жизни[8].

В настоящее время большинство юристов считают, что начальным моментом жизни как объекта уголовно-правовой охраны при убийстве является начало физиологических родов[9]. Например, Л. Л. Кругликов утверждает, что «начальный момент жизни человека традиционно определяется началом процесса физиологических родов, что необязательно связывается с отделением плода от утробы матери, с началом самостоятельного дыхания»[10]. Отделение ребенка от тела матери, самостоятельное дыхание и прочее лежат уже за рамками начального момента жизни человека.

Существует суждение, что посягательство на жизнь ребенка при сроке беременности свыше 22 недель — это убийство. Автор мотивирует это тем, что аборт возможен при сроке беременности не свыше 22 недель[11]. С этим утверждением невозможно согласиться, так как ребенок еще не родился. Только рождение живого ребенка в результате преждевременных или искусственных родов и последующее его умышленное умерщвление может считаться убийством. За насильственное изгнание плода против воли женщины ответственность должна наступать за причинение тяжкого здоровью матери.

В соответствии с приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации (Минздравсоцразвития России) от 27 декабря 2011 г. № 1687н «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи» моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов.

А. В. Наумов полагает, что нормативным основанием признания начала жизни человека является, «во-первых, его полное как в результате физиологических родов, так и искусственным путем, допустим, кесарева сечения, отделение (кроме пуповины) от организма матери, во-вторых, наличие (возможно, и в альтернативной форме) следующих признаков: дыхания, сердцебиения, пульсации пуповины либо произвольного движения мускулатуры»[12]. Встречается мнение, когда момент начала жизни человека связывают с перерезыванием пуповины, первым вздохом или первым криком ребенка.

По мнению В. Ф. Караулова, пока плод находится в утробе матери, он является частью ее организма, и причинение ему вреда следует рассматривать как причинение вреда здоровью беременной женщины. Автор отмечает, что «роды начинаются до рождения ребенка и рождением ребенка еще не заканчиваются. Так как роды являются сложным, завершающим беременность физиологическим процессом, то их начало (выделение околоплодной жидкости и ритмические сокращения маточной мускулатуры) еще не свидетельствуют о рождении ребенка. Как только плод начинает выходить наружу (достаточно появления любой его части) и налицо признаки его жизнедеятельности: дыхание, сердцебиение, движение мускулатуры, то с этого момента можно говорить о рождении ребенка»[13]. Если плод вышел из чрева матери без признаков жизнедеятельности и виновному лицу это неизвестно, то посягательство на него будет являться негодным покушением.

Процесс жизни человека заканчивается его смертью. Смерть человека наступает в результате гибели организма как целого. В процессе умирания выделяют стадии: агонию, клиническую смерть, смерть мозга и биологическую смерть[14]. Констатация смерти человека наступает при смерти мозга или биологической смерти человека (необратимой гибели человека). Посягательство на жизнь человека, находящегося в состоянии клинической смерти, необходимо расценивать как покушение на убийство.

Убийство. Убийство — это умышленное лишение жизни другого человека. Объективная сторона убийства как типичного преступления с материальным составом представляет собой единство трех элементов:

1) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого лица;

2) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат;

3) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.

Обязательное условие ответственности за убийство — наличие причинной связи между действием (бездействием) виновного и смертью потерпевшего. Если причинная связь отсутствует, то лицо отвечает только за совершенное деяние. Для убийства типична прямая причинная связь, но возможна ситуация, когда она носит опосредованный характер. Для установления причинной связи требуется вывод, что смертельный результат — это необходимое последствие действия (бездействия) виновного в конкретных условиях места и времени. Причинная связь может быть опосредованной:

1) действием автоматических устройств (часовой механизм, различные замедлители при взрыве);

2) ожидаемыми действиями потерпевшего, которые могут быть как правомерными (например, вскрытие адресатом посылки, содержащей взрывное устройство, либо приведение в действие двигателя заминированной автомашины потерпевшего), так и неправомерными (например, сознательное оставление в салоне автомобиля бутылки с отравленной водкой в расчете на то, что угонщик ее выпьет);

3) действием малолетнего или психически больного, не осознающего характера содеянного;

4) действием природных сил (например, оставление на морозе избитого до потери сознания потерпевшего); действием третьих лиц (например, запоздалое или неквалифицированное оказание медицинской помощи потерпевшему)[15].

Убийство признается оконченным с момента наступления смерти потерпевшего. Не влияет на квалификацию, когда наступила смерть: немедленно или спустя какое-то время. Закон не устанавливает никаких «критических сроков» наступления смерти, если у виновного был умысел на убийство.

С субъективной стороны убийство предполагает наличие только умышленной вины: прямого или косвенного умысла на причинение смерти.

Оконченное убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом; покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.). Такова позиция Пленума Верховного Суда РФ[16]. В литературе встречается мнение, что данный подход не является безупречным[17].

К простому убийству следует относить убийство, совершенное без квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 ст. 105 УК, и без смягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 106, 107 и 108 УК (например, в ссоре или драке при отсутствии хулиганских побуждений из ревности, по мотивам мести, зависти, неприязни, ненависти, возникших на почве личных отношений, и т. д.).

Вызывает сложность квалификация оконченного убийства, когда до этого виновный совершил покушение на убийство того же потерпевшего. В некоторых случаях содеянное квалифицируют как совокупность преступлений (ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК), в других ситуациях говорится о единичном преступлении. Необходимо учитывать такие обстоятельства, как единство умысла, способ совершения преступления, разрыв во времени и другие обстоятельства[18].

Субъект убийства, квалифицируемого по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, — физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления 14 лет (ст. 20 УК). Убийство, совершенное должностным лицом при превышении должностных полномочий, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 105 и 286 УК. Ответственность за привилегированные виды убийства (ст. 106, 107, 108 УК) наступает с 16 лет.

Квалифицированные виды убийств:

а) убийство двух или более лиц. В п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 на основе положений ч. 1 ст. 17 УК предусмотрено, что убийство двух или более лиц, совершенное одновременно или в разное время, не образует совокупности преступлений и подлежит квалификации по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а при наличии к тому оснований, так же и по другим пунктам ч. 2 данной статьи, при условии, что виновный ранее ни за одно из этих убийств не был осужден. В настоящее время большинство ученых считают верным именно этот вариант квалификации[19].

Некоторые сложности в судебной практике вызывает квалификация неоконченного убийства двух и более лиц. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 установило, что убийство одного человека и покушение на убийство другого не может рассматриваться как оконченное преступление — убийство двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК.

По мнению С. В. Бородина, в данном случае требуется квалификация как оконченного убийства двух и более лиц. По мнению автора, при позиции, избранной Верховным Судом, покушение на жизнь одного человека превращается в покушение на жизнь двух и более лиц, а оконченное убийство не получает оценки по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК[20].

А. И. Коробеев предлагает совершенно иной вариант квалификации: при одновременном посягательстве на жизнь двух и более лиц, которое не доводится до конца по не зависящим от лица обстоятельствам, должно квалифицироваться по направленности умысла только как покушение на убийство двух и более лиц, т. е. по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 105 УК. В данном случае оконченное убийство одного из лиц учитывается в процессе назначения наказания[21].

Не может квалифицироваться по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК, если одно из двух убийств совершено при наличии смягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 106, 107, 108 УК РФ. Данное утверждение подтверждается позицией Верховного Суда по этому вопросу: «Убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных п. “а”, “г”, “е” ч. 2 ст. 105 УК, а также при обстоятельствах, с которыми обычно связано представление об особой жестокости (в частности, множественность ранений, убийство в присутствии близких потерпевшему лиц), если оно совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, либо при превышении пределов необходимой обороны»;

б) убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга. Закон устанавливает ответственность за убийство не только самого лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг, но и его близких. К ним относятся не только близкие родственники и лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), но и иные лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений.

Под осуществлением служебной деятельности следует понимать действия лица, входящие в круг его обязанностей, вытекающих из трудового договора (контракта) с государственными, муниципальными, частными и иными зарегистрированными в установленном порядке предприятиями и организациями независимо от формы собственности, с предпринимателями, деятельность которых не противоречит действующему законодательству. Возникает вопрос: допустима ли квалификация по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК убийство индивидуального предпринимателя? В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 говорится, что «под осуществлением служебной деятельности следует понимать действия лица, входящие в круг его обязанностей, вытекающих из трудового договора (контракта)», а предпринимательская деятельность представляет собой самостоятельную коммерческую деятельность, осуществляемую на свой риск в целях извлечения прибыли. Тем не менее А. Н. Попов допускает квалификацию по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК, указывая, что «коммерческая деятельность также может быть признана общественно полезной... Законная предпринимательская деятельность как таковая является благом для населения, поскольку она способствует снижению цен на предоставляемые услуги, осуществляемые работы, предоставляемые товары, повышению их качества и т. д. ... Если движущим мотивом действий виновного было желание устранить конкурента из определенной сферы деятельности»[22]. Практика не признает наличие данного квалифицирующего признака, если убийство совершено из мести за невыполнение (или ненадлежащее выполнение) лицом своих служебных обязанностей, поскольку в этих случаях отсутствует посягательство на дополнительный объект — нормальную служебную деятельность потерпевшего.

Под выполнением общественного долга в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 понимается осуществление гражданином как специально возложенных на него обязанностей в интересах общества или законных интересов отдельных лиц, так и совершение других общественно полезных действий (пресечение правонарушений, сообщение органам власти о совершенном или готовящемся преступлении либо о местонахождении лица, разыскиваемого в связи с совершением им правонарушений, дача свидетелем или потерпевшим показаний, изобличающих лицо в совершении преступления, и др.). Понятие общественного долга является оценочным, оно нуждается в толковании применительно к конкретной ситуации, следует отграничивать данный вид убийства от бытового убийства. Также неверным является сужать понятие «общественный долг» только выполнением конституционных обязанностей[23]. Для квалификации убийства по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК не имеет значения время совершения убийства — до начала, в процессе или после осуществления лицом своей служебной деятельности или выполнения общественного долга. Главное, чтобы виновный руководствовался при этом целью воспрепятствования такой деятельности потерпевшего либо мотивом мести за уже осуществленную деятельность[24].

Дискуссионным является вопрос, каким образом следует квалифицировать деяние лица в случае ошибки в личности потерпевшего. По мнению А. И. Коробеева, требуется квалификация содеянного по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК, так как в данном случае отсутствует надлежащий потерпевший[25]. Иной позиции придерживается А. Н. Попов, полагая, что ошибка в личности потерпевшего при убийстве в связи с выполнением потерпевшим служебного (общественного) долга не должна влиять на квалификацию в связи с тем, что виновный в данном случае действует с определенным мотивом и содеянное образует признаки состава преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 105 УК[26]. М. И. Бажанов и В. В. Сташис предлагают квалификацию в такой ситуации по совокупности преступлений — как покушение на убийство в связи с выполнением потерпевшим своего служебного (общественного) долга и как простое убийство (ч. 30 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК)[27];

в) убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека. Потерпевшим является лицо, неспособное в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда виновный, совершая убийство, сознает это обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее. В случае с физической беспомощностью потерпевший не может оказать сопротивления, а если речь идет о психической беспомощности, то он не осознает характера и значения совершаемых с ним действий. Некоторые авторы полагают, что квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК возможна только при физической беспомощности[28]. От убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, следует отличать ситуации, когда потерпевший не способен защитить себя в силу иных причин. Например, когда нападение на него осуществляется внезапно либо виновным применяется скрытый или коварный способ лишения жизни (выстрел снайпера, нападение из засады, неожиданный удар ножом в спину, применение взрывного устройства, отравление пищи и т. п.).

Неоднозначно решается в судебной практике вопрос о квалификации причинения смерти лицу, оказавшемуся в беспомощном состоянии, в результате действий виновного. Следует исходить из того, что квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК невозможна, если потерпевший был приведен в беспомощное состояние виновным в процессе реализации умысла на убийство (путем причинения ранений, связывания, завлечения в уединенное место и т. п.). Если же потерпевший был приведен в такое состояние до начала выполнения объективной стороны убийства, то имеются основания для квалификации по данному признаку.

Особенно много противоречий возникает при уголовно-правовой оценке убийства спящего или лица, находящегося в состоянии алкогольного опьянения. Верховный Суд РФ в случае умышленного лишения жизни таких лиц исключает из обвинения указание на п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, считая сон естественным физиологическим состоянием организма человека. Некоторые ученые поддержали позицию Верховного Суда[29], другие же полагают, что такие деяния обладают повышенной степенью общественной опасности, так как достижение преступного результата существенно облегчено тем, что потерпевший, находящийся в состоянии сна или сильной степени опьянения, не способен оказать сопротивления, а иногда и осознать сам момент посягательства[30]. Так, Г. Н. Борзенков подчеркивает, что в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 перечень оснований, по которым лицо может признаваться находящимся в беспомощном состоянии, не является исчерпывающим, и «не должно вызывать сомнения, что под общее определение подпадает и состояние сна, и обморок, и другие случаи потери сознания...»[31]

При квалификации действий виновного по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ по признаку «убийство, сопряженное с похищением человека» Верховный Суд РФ исходит из того, что по смыслу закона ответственность по данному пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ наступает не только за умышленное причинение смерти самому похищенному, но и за убийство других лиц, совершенное виновным в связи с похищением человека. В этом случае содеянное должно квалифицироваться по совокупности с преступлением, предусмотренным ст. 126 УК[32].

Некоторые ученые не согласны с указанной позицией Верховного Суда РФ, так как признак «сопряженность», по их мнению, означает, что указанные действия могут предшествовать убийству, совпадать с ним во времени либо убийство следует непосредственно за этим деянием. Следовательно, потерпевший от перечисленных действий и жертва убийства могут не совпадать. Таким образом, согласно данной точке зрения, руководствуясь ч. 1 ст. 17 УК, действия виновного, совершившего убийство, сопряженное с похищением человека, должны полностью охватываться п. «в» ч. 2 ст. 105 УК[33];

г) женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Не имеет значения для квалификации содеянного по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК срок беременности, однако в случае, когда женщина находится на позднем сроке беременности, то можно сделать вывод, что виновный, как правило, заведомо осведомлен о таком состоянии потерпевшей. Квалификация по этому признаку невозможна, если виновный не был осведомлен (не знал достоверно) о беременности потерпевшей. По мнению А. И. Ситковой, «субъект, посягающий на жизнь женщины, может быть не только полностью уверен в том, что она беременна, но и сознательно допускать наличие беременности в силу биологической природы женщины либо относиться безразлично к возможному наличию беременности»[34]. Если следовать указанной логике, то убийство любой женщины детородного возраста, независимо от того, знал или не знал виновный об этом, требует автоматической квалификации по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК. Данное решение, несомненно, противоречит уголовному закону. Как справедливо отмечает Д. Ю. Краев, «квалификация содеянного по п. “г” ч. 2 ст. 105 УК возможна только в том случае, если виновный ЗНАЛ о беременности потерпевшей и у него не было сомнений в этом»[35].

Дискуссионным является вопрос квалификации убийства женщины, которую виновный ошибочно считал беременной. Предлагаются следующие варианты квалификации, каждая из которых небесспорна:

1) по мнению А. И. Рарога, в такой ситуации допускается юридическая фикция, когда оконченное простое убийство квалифицируется по направленности умысла как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК)[36];

2) некоторые авторы акцентируют внимание на том, что поскольку смерть женщины фактически наступила, то содеянное нельзя считать покушением на убийство, иначе виновный в соответствии с ч. 3 ст. 66 УК получил бы необоснованную льготу при назначении наказания, в связи с этим предлагается действия лица квалифицировать как оконченное убийство — по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК[37];

3) существует позиция, согласно которой содеянное в указанной ситуации образует совокупность преступлений — покушение на убийство заведомо беременной женщины и простое оконченное убийство, т. е. по ч. 3 ст. 30, по п. «г» ч. 2 ст. 105 и по ч. 1 ст. 105 УК (либо по ч. 2 ст. 105 УК при наличии других квалифицирующих признаков[38]);

4) высказывается мнение, что посягательство на женщину, ошибочно принятую лицом за находящуюся в состоянии беременности, фактически представляет собой простое убийство, которое квалифицируется только по ч. 1 ст. 105 УК[39];

д) совершенное с особой жестокостью. Сложности применения в судебной практике положений, предусмотренных п. «д» ч. 2 ст. 105 УК, вызваны сугубо оценочным характером данного квалифицирующего признака. Согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 при квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК надлежит исходить из того, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости.

Об особой жестокости свидетельствует применение к потерпевшему пыток, истязания или совершение глумления перед лишением жизни или в процессе совершения убийства; лишение жизни способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых с

...