А. А. Максуров

Квалифицированные убийства в России и за рубежом:
понятие и отдельные виды

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.61

ББК 67.408

М17

Автор:
Максуров А. А., кандидат юридических наук.

В работе рассказывается о проблематике уголовно-правовой квалификации отдельных видов убийства. Дано общее понятие о квалифицированных убийствах, в том числе с позиций отечественного опыта правовой охраны и зарубежной практики. Особое внимание уделено ответственности за убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также за убийство, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Законодательство приведено по состоянию на 21 июня 2022 г.

УДК 343.61

ББК 67.408

© Максуров А. А., 2022

© ООО «Проспект», 2022

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Жизнь, несомненно, является главным благом для человека и человечества. По сути, все мировые религии и известные духовные практики, философские построения и политические лидеры, ученые и люди творчества осуждали и осуждают произвольное лишение человека жизни. Убийство со времен Каина и Авеля было самым страшным грехом и начиная с древних народов одним из первых известных истории преступлений. Особенно опасно квалифицированное убийство, то есть убийство с отягчающими обстоятельствами.

В рамках нашего исследования предложена уголовно-правовая характеристика некоторых квалифицированных видов убийства, а именно убийства малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженного с похищением человека (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также убийства, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ), — каждого по собственным причинам.

Групповое убийство — наиболее опасное преступление против жизни человека. Криминологам оно известно очень давно, широко проработано в теории уголовного права, ему свойственно относительно однозначное судебное правопонимание. Вместе с тем отдельные подходы и формулировки как уголовного закона, так и интерпретационных актов оставляют желать лучшего и создают почву для глубокого научного анализа в данной связи. Неизвестной ранее отечественной правовой традиции является и такая форма объединения преступников, как преступное сообщество (преступная организация).

Квалифицированный состав, предусматривающий ответственность за убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека, состав не столь однозначный и не так распространенный. Здесь уже имеются значительные нарекания к нормам уголовного права и способам их отражения в уголовном законе, претензии к актам толкования права, в том числе не только на уровне юридической техники, но и с точки зрения принципиальных подходов к категориям «беспомощность», «малолетство» или «похищение человека». Само по себе похищение человека является относительно «новым» уголовно-правовым составом, требующим изучения. В рамках нашего исследования существенные вопросы вызывает и сам принцип «сопряженности» преступлений, понимаемый российским уголовным законом иначе, нежели, например, уголовным законом европейских стран.

Соответственно, данные проблемы требуют обстоятельного научного анализа.

Степень научной разработанности проблемы. Может показаться удивительным, но в отечественной юридической литературе отсутствуют современные фундаментальные исследования, посвященные проблематике именно указанных выше квалифицированных составов убийства. Безусловно, имеются некоторые работы ученых-юристов по указанному вопросу, хотя их нельзя назвать концептуальными и зачастую они либо сводятся к рассмотрению некоторых проблем квалификации тех или иных противоправных действий по пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, либо представляют собой, по сути, научный доктринальный комментарий юридической практики по данной категории дел. Причем следует отметить, что и сама юридическая практика, изначально далеко не единообразная, претерпела в последние годы значительные изменения, в том числе на уровне актов высшей судебной инстанции — Верховного Суда Российской Федерации.

Объект исследования — общественные отношения в области квалификации противоправных деяний по пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Предметом исследования является специфика уголовно-правовых норм, предусмотренных пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также их применения.

Для достижения поставленной цели предполагалось решение следующих задач:

• изучение и обобщение теоретических материалов, выявление уровня научной разработанности темы в общетеоретических и отраслевых исследованиях, уточнение и, по мере возможности, разрешение дискуссионных положений, определение некоторых методологических направлений для дальнейшего научного поиска;

• анализ и синтез политического и социологического, лингвистического и исторического, юридического и функционального, иных подходов к изучению вопросов квалификации по пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ;

• изучение генезиса данных квалифицированных составов в отечественном и зарубежном уголовном праве;

• характеристика отдельных проблем, возникающих в процессе квалификации противоправных действий по пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ;

• формулировка выводов и рекомендаций, направленных на создание единой общетеоретической концепции правоприменения уголовно-правовых норм, предусмотренных пп. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и совершенствование юридической практики в целом.

Методологическая основа исследования. При работе над темой были использованы общенаучные, частнонаучные и иные методы исследования — социологический, исторический, психологический, формально-логический, сравнительно-правовой и другие.

Теоретическую основу исследования составляют труды отечественных и зарубежных ученых, так или иначе затрагивающие вопросы, рассматриваемые в исследовании.

В частности, достоверность и научная аргументированность результатов исследования основываются на широком использовании общетеоретических и отраслевых юридических источников.

Нормативно-правовую и эмпирическую базу исследования составили российское и зарубежное законодательство, опубликованные и неопубликованные материалы отечественной юридической практики, памятники истории права.

Теоретическое и практическое значение исследования определяется его актуальностью, новизной, четко сформулированными выводами и положениями. Практическая значимость работы состоит в том, что содержащиеся в ней выводы и предложения могут быть использованы в целях повышения эффективности применения в Российской Федерации уголовно-правовых норм, предусмотренных п. «в» или «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Структура работы: работа состоит из двух глав, включающих четыре параграфа, введение, заключение и библиографический список. В первой главе предлагается общее понятие о квалифицированных видах убийства. В частности, исследуется развитие отечественного уголовного законодательства о квалифицированных видах убийства. Изучены квалифицированные виды убийства в уголовном законодательстве других стран. Во второй главе предложена уголовно-правовая характеристика некоторых квалифицированных видов убийства, а именно убийства малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженного с похищением человека (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также убийства, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Глава 1.
ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ О КВАЛИФИЦИРОВАННЫХ ВИДАХ УБИЙСТВА

1.1. Развитие отечественного уголовного законодательства о квалифицированных видах убийства

В целях настоящей работы довольно важным является историко-правовой подход. По поводу важности историко-правовых исследований в современных условиях неоднократно высказывалась, например, С. В. Ворошилова, а также другие современные авторы1. Да и А. Ф. Кистяковский еще в XIX веке указывал нам на то, что без исторического анализа причин современного состояния уголовного права невозможно в полной мере познать его сущность2.

В рамках историко-правового подхода, в частности, было проанализировано уголовное законодательство в отношении составов квалифицированных убийств и предшествовавших им институтов и норм. Выяснилось, что очень многое новое — это хорошо забытое старое, как ни банально это звучит в данном контексте.

Полагаем, что историко-правовой подход полностью оправдал возлагавшиеся на него «ожидания» и принес свои довольно значимые плоды, по крайней мере, позволил по-новому взглянуть на предмет исследования.

Мы установили, что становление и развитие института квалифицированных видов убийства имеет глубокие корни в истории отечественного уголовного законодательства, а учитывая повышенную общественную опасность и значимость такого рода преступности, развитие уголовного права в указанной сфере может служить неким иллюстративным примером и для других вопросов уголовного права и уголовной ответственности, исследуемых историко-правовой наукой, на что указывал внимание еще М. Д. Шаргородский3.

Традиционно в своем историческом экскурсе мы обращаемся к так называемой «Русской Правде» — известному в различных списках сборнику древнерусского права XI–XII веков, включающему Устав Владимира Мономаха4.

Как и почти все памятники древнего права народов Европы, «Русская Правда» считала убийство тяжким преступлением и устанавливала за него ответственность в зависимости от некоторого рода обстоятельств. Разумеется, аналогов современного понятия составов квалифицированных убийств «Русская Правда» не содержала и не могла содержать в силу пока еще раннего этапа развития как уголовного права, так и древнерусского права и русской государственности в целом.

Вместе с тем уже и в «Русской Правде» присутствуют нормы, позволяющие исследователям считать, что у древнерусского законодателя тогда еще присутствовало понимание повышенной общественной опасности квалифицированных убийств и необходимости их выделения в целях применения к виновным более тяжких санкций.

Среди убийств как разновидности насильственных преступлений против личности «Русская Правда» выделяет «простое» (неквалифицированное) убийство, убийство княжеских должностных лиц, убийство вора на месте преступления и убийство холопа.

В данном случае законодатель руководствовался прежде всего основным квалифицирующим признаком — в зависимости от объекта преступного посягательства, то есть личности потерпевшего. С этих позиций убийство княжеских должностных лиц (княжеского дружинника или тиуна [помощника, управленца, судьи]) было квалифицированным составом убийства, предусматривающим повышенные меры ответственности, а убийство вора на месте преступления или холопа относилось, сравнительно с «простым» убийством смерда, к привилегированным составам убийства и предусматривало пониженную ответственность.

Внешне это проявлялось в том, что за квалифицированное полагалась гораздо большая плата, чем за убийство смерда и, тем более, чем за убийство холопа, которое каралось уроком — штрафом как за порчу имущества. Данная плата состояла из виры (денег в пользу князя) и головничества (возмещение морального вреда родственникам убитого).

Скорее всего, к своего рода привилегированному составу убийства, хотя и несколько необычного свойства, следует отнести и убийство женщины, за которое по статье 105 Карпатского списка «Русской Правды» взыскивается не вира (как за убийство мужчины), а «полувирья»5.

Собственно говоря, прообразы такого рода квалификации широко распространены в отечественном уголовном законодательстве современной России, например, в виде повышенной ответственности за убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ), по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), в виде отдельных норм о посягательстве на здоровье сотрудников правоохранительных органов и т. п.

Обычно историки советского периода видели в таком делении (двойная вира в 80 гривен за гибель княжеского слуги и одинарная вира в 40 гривен за убийство смерда (простого человека)) признак социального неравенства, однако с этим согласны далеко не все ученые, и этот вопрос далеко не однозначен по следующим основаниям6.

Общепринятым было и мнение о том, что по «Русской Правде» в виде наказания за убийство существовала только плата, одинарная или повышенная7.

Между тем это не так. Следуя византийским традициям, как указывают историки, первоначально за убийство в виде наказания также существовала смертная казнь, к которой должен был приговаривать княжеский суд (князь), и его же слуги должны были исполнить приговор. Однако такой подход не прижился: развитие древнерусских княжеств и Византийской империи совершенно различно с точки зрения его уровня и цивилизационной этапности. Соответственно, такого рода действия были не очень интересны и «выгодны» князю, в первую очередь, военному руководителю, а уж потом «главе» раннефеодального государства. Поэтому и происходит постепенный отказ от реализации князем функций исполнения смертной казни в отношении большинства виновных в убийстве и иных, аналогичных по тяжести преступлениях. Право вершить правосудие в части исполнения приговора передается самому обществу, а затем — родичам жертвы в виде института кровной мести.

Именно кровная месть, а не вира или головничество предусматривались в статье 1 всех известных списков «Русской Правды» как основная мера уголовного наказания за убийство, что является ярким признаком фиксации норм обычного права в писаном нормативном правовом акте. При этом сам данный процесс, например, в части круга родственников, имевших право на кровную месть, был даже несколько формализован. Попутно отметим, что кровная месть как вид наказания была отменена сыновьями Ярослава, что отражено в «Пространной Правде»8, а сегодня уже в ч. 2 ст. 105 УК РФ имеется пункт «е.1», предусматривающий повышенную уголовную ответственность за убийство по мотиву кровной мести9.

Соответственно, ситуация, скорее всего, складывалась следующим образом. В обоих случаях — и при убийстве княжеского служника, и при убийстве смерда — в пользу его родни как некую компенсацию взыскивали головничество в размере 40 гривен. А вот вире также в размере 40 гривен, которую в случае убийства своего слуги взимал себе в казну князь, соответствовало предоставляемое родне убитого смерда право осуществить в отношении убийцы кровную месть, т. е. князь за убийство своего слуги «мстил», забирая в казну дополнительные 40 гривен, а родне убитого предоставлял возможность осуществить кровную месть, что, по понятиям того времени, было и достаточно гуманным, и социально справедливым.

Об указанном свидетельствуют и некоторые косвенные данные, например, о единстве «таксы» в 80 гривен в пользу князя независимо от значимости и «веса» для него самого слуги, что мы видим в статье 21 «Русской Правды» Академического списка, где в качестве казуса было описано взыскание с дрогобужцев в пользу князя 80 гривен в уплату за убийство «старого конюха у стада»10.

Вторым квалифицирующим признаком был признак объективной стороны убийства, которая, однако, в древнерусском праве имела некоторую субъективную окраску. Речь идет о противопоставлении убийства в разбое (т. е. убийства, как правило, но не обязательно связанного именно с корыстными мотивами, зато всегда обдуманного и предумышленного, «злого»), первоначально каравшегося смертью (причем первоначально дополнительную ответственность несла и вервь — род, проживающий на территории, где было обнаружено тело убитого, т. е. действовал принцип круговой поруки, так как члены верви тогда еще были родственниками), и убийства ситуационного, в драке, в состоянии возбуждения, которое всегда каралось только вирой.

Если говорить об «убийстве в разбое», то современным «аналогом» указанной нормы выступает, видимо, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. е. преемственность здесь соблюдена.

В отношении же убийства в драке все не так очевидно. В настоящее время законодатель иным образом понимает данный вопрос, предусматривая, с одной стороны, повышенную уголовную ответственность за убийство из хулиганских побуждений (п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а с другой стороны, признавая убийство на почве личных неприязненных отношений неквалифицированным видом убийства, ответственность за которое установлена ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Также в отношении указанного признака следует обратить внимание вот на какое обстоятельство. По сути, исходя из анализа текстов различных списков «Русской Правды», например, по статьям 3 и 5 Карпатского списка «Русской Правды», можно прийти к заключению, что сам по себе разбой уже служил отягчающим ответственность обстоятельством, тогда как убийство, совершенное в ходе ссоры на пиру, в состоянии опьянения, напротив, считалось смягчающим ответственность обстоятельством.

В годы монголо-татарского ига, по существу, действовали те же нормы «Русской Правды», однако они дополнялись в ряде случаев уголовно-правовыми нормами завоевателей. В рамках современного понимания взаимодействия монголо-татар и населения Руси являлись более сложными, чем считалось ранее. Русь сама была частью Золотой Орды — улусом и, в частности, обычной практикой у русских воинов было служить в войске одного из ханов, воюющего с другим. По одной из летописей известно, например, что в 1299 году хан Ногай, будучи пленником, был убит служившим в золотоордынском войске другого хана, Токты, русским наемником, за что тот и был казнен, так как право Золотой Орды предусматривало уголовную ответственность в виде смертной казни за убийство без ханского суда военнопленного.

В целом же, право Золотой Орды было сложным и многосоставным, где обычное право монголов в 1206 году кодифицировалось Чингисханом и составило (в различных списках) сборник с наименованием «Яса». «Яса» рассматривала, в том числе, и для русских — жителей улуса Золотой Орды — суровые наказания (почти всегда — смерть) за такие преступления, как убийства, связанные с прелюбодеянием, инцестом, укрывательством краденого и т. п. За убийства без отягчающих обстоятельств (неквалифицированные убийства) полагался штраф, размер которого зависел от того, приверженцем какой религии был убитый, а также от национальности убийцы и (или) убитого. Например, за убийство китайца можно было расплатиться ослом (в том числе в виде денежного эквивалента), а за убийство мусульманина, если оно совершено монголом, — уже солидным штрафом в 40 золотых монет. Если же мусульманина убивал не монгол, то такой состав был «квалифицированным убийством», за которое полагалась смертная казнь.

Преступления в терминологии Судебника Ивана III 1497 года — «лихое дело», среди которых назывались преступления против личности, включая убийства — душегубства. В качестве квалифицированных составов выделялись «государский убойца» (т. е. убийца своего господина или начальника11), убийство, совершенное повторно (во второй раз), а также убийство, совершенное «ведомым лихим человеком»12. Во всех случаях квалифицированные убийства наказывались смертной казнью.

По Судебнику 1550 года, убийства («душегубства») делились на простое и квалифицированное. В качестве квалифицированных упоминались те же, что и в предыдущем Судебнике, однако смертная казнь была сохранена только для «ведомых лихих людей».

Соборное уложение 1649 года не только выделило умышленные и неосторожные убийства, но и несколько расширило перечень квалифицированных составов, к которым также стали относиться убийство женой мужа, убийство родителей, братьев и сестер, незаконнорожденных детей (т. е. при характеристике объекта) и отравление зельем (т. е. по способу преступления, предусмотренному объективной стороной)13. В Уложении появились и отягчающие ответственность обстоятельства, которые не имели свойств признаков квалифицированного состава убийства, например, учитывалась совокупность нескольких преступлений и размеры причиненного вреда.

В конце правления Петра I и послепетровскую эпоху основным актом в указанной части был Воинский Артикул 1715 года, который касался, несмотря на название, не только военных особ, но и любых частных лиц. Убийство подробно описывалось в главе 12 и называлось «смертное убийство». Квалифицированные составы убийства были несколько упорядочены и расширены по видам. Как и в Соборном Уложении, они выделялись по объекту (убийство офицера, отца или матери, дитя в младенчестве), объективной стороне (убийство на дуэли, вооруженною рукой, отравою) и, что крайне интересно и показательно, по субъективной стороне, где впервые появилось убийство по найму14.

Строго говоря, за совершение любых убийств, помимо привилегированных, полагалась смертная казнь, но за квалифицированные убийства она была особо мучительной — в виде колесования.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года значительно рас

...