Право и космос в эпоху глобальных социальных и экономических изменений

Монография

Под общей редакцией 
В. В. Блажеева, О. А. Ястребова, Г. П. Толстопятенко

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 341.229

ББК 67.412.1

П68

Под общей редакцией ректора Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), заслуженного юриста РФ, сопредседателя Ассоциации юристов России, вице-президента Ассоциации юридического образования РФ В. В. Блажеева, доктора юридических наук, профессора, ректора Российского университета дружбы народов (РУДН), заведующего кафедрой административного и финансового права, вице-президента Ассоциации юридического образования РФ О. А. Ястребова, доктора юридических наук, профессора, первого проректора МГИМО МИД России Г. П. Толстопятенко.

Редакционная коллегия:
Егорова М. А., доктор юридических наук, профессор, начальник Управления международного сотрудничества Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), сопрезидент Международного союза юристов и экономистов (Франция), член Российского совета по международным делам (РСМД);
Абашидзе А. Х., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры международного права МГИМО МИД России, заслуженный юрист РФ, заведующий кафедрой международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), член Международного института космического права, член Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам;
Вылегжанин А. Н., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, заведующий кафедрой международного права МГИМО МИД России, член президиума Совета по Арктике и Антарктике при Совете Федерации Федерального Собрания РФ, вице-президент Российской ассоциации международного права.

Рецензенты:
Куликпаева М. Ж., доктор PhD, руководитель отдела международного права и сравнительного правоведения Института законодательства и правовой информации Республики Казахстан Министерства юстиции Республики Казахстан;
Гаврилов В. В., доктор юридических наук, профессор, директор Юридической школы, заведующий кафедрой международного публичного и частного права Дальневосточного федерального университета.

Коллективная монография посвящена актуальным проблемам правового регулирования космической деятельности. Книга подготовлена по итогам проведения Международной научно-практической конференции «Право и космос: актуальные проблемы и мировые тренды», которая состоялась 2 февраля 2021 года в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Внимание данного научно-практического форума в виде международной конференции ведущих специалистов в области космического права было сфокусировано на анализе сложившейся ситуации в сфере космической деятельности государств. С одной стороны, основные международные договоры по космосу определяют принципы мирного исследования и использования космического пространства, Луны и других небесных тел, устанавливают специальные международно-правовые режимы космической деятельности государств, создают условия для дальнейшего развития режимов по ряду направлений космической деятельности, но по которым в соответствующих специализированных структурах ООН нормотворческий процесс застыл. С другой стороны, на национальном уровне идет активный процесс принятия нормативных правовых актов государств по ключевым аспектам космической деятельности, что, по существу, противоречит принципам международного сотрудничества по исследованию и освоению космического пространства, затрагивает интересы других государств и международную безопасность.

Организаторами конференции выступили Управление международного сотрудничества Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), кафедра международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), кафедра международного права МГИМО МИД России, Высшая школа права МГЮА и Международный союз юристов и экономистов (Франция). В состав авторского коллектива монографии вошли ученые из России, Италии, Португалии, Польши и Индии.

Книга предназначена для преподавателей, научных и практических работников, работников органов государственной власти, студентов, магистрантов, аспирантов, а также для всех, кто интересуется проблемами и направлениями развития современной юридической науки.

УДК 341.229

ББК 67.412.1

© Блажеев В. В., предисловие, 2021

© Коллектив авторов, 2021

© ООО «Проспект», 2021

АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ

Абашидзе Аслан Хусейнович — заведующий кафедрой международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), профессор кафедры международного права МГИМО МИД Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, академик Российской академии естественных наук, член Международного института космического права, член Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам (глава II, § 1).

Батырь Вячеслав Анатольевич — кандидат юридических наук, профессор кафедры международного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), полковник юстиции (в запасе) (глава III, § 1).

Бруно Рейно де Соуза (Bruno Reynaud de Sousa) — PhD, доцент университета Порту и университета Миньочлен (Португалия), член Международного института космического права, Европейского центра космического права и Европейского института права (глава IV, § 2).

Валерио Майоне (Valerio Maione) — доктор права, адвокат г. Неаполь по вопросам гражданского и международного права, приглашенный профессор Неаполитанского университета Партенопа (Италия) (глава I, § 2).

Вылегжанин Александр Николаевич — заведующий кафедрой международного права Московского государственного института международных отношений МГИМО МИД Российской Федерации, профессор, доктор юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации, вице-президент Российской Ассоциации международного права (глава II, § 3, в соавт.).

Гугунский Денис Андреевич — старший преподаватель кафедры международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), член Международного института космического права (глава IV, § 1).

Джаякумар Венкатесан (Jayakumar Venkatesan) — генеральный директор частного космического агентства «Valles Marineris International» (Индия), заместитель председателя Международной академии космического права (Россия) (глава III, § 4).

Порохин Игорь Борисович — адвокат, академик Российской академии космонавтики имени К. Э. Циолковского, член Международного института космического права (глава I, § 1).

Солнцев Александр Михайлович — кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), член Международного института космического права (глава III, § 2).

Травников Александр Иванович — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного права Российского университета дружбы народов (РУДН) (глава III, § 5).

Матевосова Елена Константиновна — кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава II, § 2).

Мишель Корлето (Michele Corleto) — доктор права, адвокат г. Неаполь по вопросам гражданского и экологического права, профессор международного права юридического факультета Университета Пегасо (Италия) (глава II, § 3).

Михаил Петкевич (Michał Pietkiewicz) — PhD, профессор кафедры международного публичного права факультета права и управления Варминьско-­Мазурского университета (Польша) (глава III, § 6).

Черных Ирина Алексеевна — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры международного права Российского университета дружбы народов (РУДН), член Международного института космического (глава III, § 3).

Юзбашян Мариам Романовна — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права Московского государственного института международных отношений МИД России (МГИМО), (глава II, § 3, в соавт.).

ПРЕДИСЛОВИЕ

2 февраля 2021 года в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА) состоялась международная научно-­практическая конференция «Право и космос: актуальные проблемы и мировые тренды». Конференция была организована Московским государственным юридическим университетом имени О. Е. Кутафина (МГЮА) совместно с Российским университетом дружбы народов (РУДН) и Московским государственным институтом международных отношений (университет) МИД России (МГИМО). Настоящая монография подготовлена участниками данной конференции и представляет собой научное исследование в области правового регулирования космической деятельности.

Интенсификация космической деятельности сегодня происходит на фоне глобальных социальных и экономических трансформаций, всесторонний учет которых позволит выработать эффективные правовые решения, сохраняя мир на Земле и осваивая новые пространства космоса.

Освоение человеком космоса определяет будущую судьбу всего международного сообщества: использование передовых космических технологий в реализации масштабных космических проектов открывает принципиально новые возможности, но и создает угрозы безопасности в космическом пространстве, в котором степень соперничества и противостояния между государствами сегодня только усиливается.

На представителей юридической науки и практики возложена ответственность за разработку, толкование и применение норм космического права и, что особенно важно, за воплощение в жизнь принципа верховенства права, распространяемого не только на земное, но и на космическое пространство.

Несмотря на то что усилия по созданию функционального единого международно-­правового режима, регулирующего космическую деятельность, предпринимаются уже на протяжении многих десятилетий, ряд вопросов исследования и использования космического пространства до настоящего времени не имеют своего решения, вызывая правовую неопределенность, оказывающую негативное влияние на доверие между государствами и состояние международных отношений в целом.

Стремительное развитие космонавтики в эпоху революционных научных достижений требует обеспечить соответствие действующих норм и стандартов космического права реальному уровню развития космической деятельности, совершенствование которых должно не препятствовать наращиванию странами космического потенциала, а, наоборот, способствовать этому, но при справедливых и равных условиях для всех стран, независимо от степени своего стратегического превосходства в космосе.

Данное издание будет полезным для преподавателей, научных и практических работников, работников органов государственной власти, работников космической отрасли, юристов, адвокатов, судей, студентов, магистрантов, аспирантов и докторантов, а также для всех, кто интересуется проблемами современного права в сфере космической деятельности.

С наилучшими пожеланиями,
ректор Московского государственного юридического
университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА),
сопредседатель Ассоциации юристов России,
заслуженный юрист Российской Федерации
В. В. Блажеев

Глава I.
ОБЩИЕ АСПЕКТЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ КОСМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§ 1. Актуальные правовые аспекты пилотируемой космической деятельности

И. Б. Порохин,
адвокат, академик Российской академии
космонавтики им. К. Э. Циолковского,
член Международного
института космического права

Несмотря на то что с даты первого полета человека в космос прошло уже почти 60 лет, международное и национальное правовое регулирование пилотируемой космической деятельности носит весьма ограниченный характер. В первую очередь это вызвано тем, что собственные пилотируемые полеты в космос остаются прерогативой трех ведущих космических держав — России, США и Китая, из которых только Россия и США задействуют свои корабли для международных полетов, а Китай на сегодняшний день ограничивается полетами своих космонавтов (тайконавтов) в целях реализации национальной космической программы.

Международно-­правовое регулирование пилотируемой космонавтики

Как известно, начало международно-­правовому регулированию пилотируемой космонавтики было положено двумя основополагающими конвенциями ООН в сфере космической деятельности: Договором о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 года («Договор по космосу») и Соглашением о спасании космонавтов, возвращении космонавтов и возвращении объектов, запущенных в космическое пространство, 1968 года («Соглашение о спасании»).

Статья V Договора по космосу определяет правовой статус космонавтов (астронавтов — в английском тексте Договора) как посланцев человечества в космосе и обязывает оказывать помощь космонавтам в случае аварии, бедствия или вынужденной посадки и их возвращение государству, в регистр которого занесен космический корабль. Участникам Договора также предписывается информировать другие государства о явлениях, которые представляют опасность для жизни и здоровья космонавтов.

Соглашение о спасании посвящено достаточно узкому, но крайне важному вопросу спасания космонавтов других государств и возврата их космических объектов, которые в результате экстраординарных событий оказались на территории другого государства, в открытом море или другом месте, не находящемся под юрисдикцией ­какого-либо государства.

Обе упомянутые конвенции ООН были приняты на заре космической деятельности человечества и закладывали лишь самые общие принципы международно-­правового регулирования полетов человека в космос. Новым этапом в развитии пилотируемой космической деятельности и ее международно-­правовом регулировании стало подписание в 1998 году 15 государствами-­участниками Межправительственного соглашения по Международной космической станции (МКС). Итогом этого соглашения стала реализация самого масштабного по составу участников и стоимости международного проекта в истории человечества, в результате которого пилотируемая космонавтика перестала быть уделом немногих (в космосе побывало более 500 человек) и превратилась в профессиональную, хотя и высокорискованную деятельность. В свою очередь, Межправительственное соглашение по МКС и принятые на его основе документы содержат ряд правовых институтов и идей, ранее неизвестных международному космическому праву и практике его применения.

Участники космического полета

Принятые в развитие Межправительственного соглашения по МКС программные документы по МКС ввели в международное космическое право новый термин — «участник космического полета» (УКП). В 2001 году Многосторонняя комиссия по операциям экипажа МКС приняла «Принципы, регулирующие методы и критерии отбора, назначения, подготовки и сертификации членов экипажей МКС (экипажей основных экспедиций и экипажей посещения)», которые определяют две категории членов экипажей станции: профессиональных космонавтов/астронавтов и участников космического полета.

Профессиональные космонавты/астронавты являются штатными сотрудниками космических агентств государств-­партнеров по МКС («государства-­партнеры»).

К участникам космического полета относятся:

— сотрудники космических агентств государств, которые не являются государствами-­партнерами;

— представители «некосмических» профессий: инженеры, ученые, преподаватели, журналисты, кинематографисты;

— космические туристы.

Как профессиональные космонавты/астронавты, так и участники космического полета являются членами экипажа МКС, но в отношении участников космического полета действует ряд ограничений, например, они не могут быть командирами экипажей, пилотами, бортинженерами, космонавтами/астронавтами-­исследователями. Им также не поручаются задачи по сборке конструкций, эксплуатации, техническому обслуживанию и ремонту станции, хотя из последнего правила могут быть сделаны исключения, если участник космического полета является членом экипажа долгосрочной экспедиции. Следует отметить, что на данный момент УКП летали на МКС только в составе краткосрочных (до 10 дней) экспедиций.

В последние годы предметом обсуждения на международных форумах и в научной и учебной литературе по космическому праву стал вопрос о том, можно ли рассматривать участников космического полета, в особенности космических туристов, в качестве посланцев человечества в космосе в смысле статьи V Договора по космосу и распространяется ли на них Соглашение о спасании. Представляется, что по мере того, как пилотируемая космическая деятельность приобретает все более массовый характер и усиливается его коммерческая составляющая, героический характер первых космических полетов уходит в историю, уступая место более прагматичному подходу. Действительно, вряд ли можно назвать посланцем человечества туриста, который отправился в космос с чисто развлекательными целями. Что касается распространения на такие полеты Соглашения о спасании, то однозначного ответа на этот вопрос нет, и будущая практика космической деятельности может дать новые основания для дискуссий. В то же время в отношении Программы МКС этот вопрос решен однозначно: поскольку Соглашение о спасании применяется к членам экипажей космических кораблей, а УКП, согласно программным документам по МКС, являются членами экипажа кораблей, летающих на станцию, и членами экипажа самой станции, то на них, соответственно, распространяется и действие Соглашения о спасании.

Следует отметить, что разграничение правового статуса профессиональных и непрофессиональных космонавтов/астронавтов уже стало предметом регулирования в отдельных ведущих космических державах. Параграф 50902 Раздела 51 Кодекса США выделяет следующие категории лиц, участвующих в космических полетах:

— член экипажа — сотрудник лицензированного коммерческого оператора или его подрядчика/субподрядчика, который осуществляет космические полеты в силу своих служебных обязанностей;

— правительственный астронавт — правительственный служащий, назначаемый НАСА для выполнения космических полетов, либо астронавт государства-­партнера по МКС;

— участник космического полета — лицо, которое осуществляет полет на борту космического корабля, но не является членом экипажа или правительственным астронавтом.

Таким образом, в отличие от подхода, выбранного государствами-­партнерами (включая США) по Программе МКС, по законодательству США участники космического полета не являются членами экипажей космических кораблей. В то же время применительно к Программе МКС делается исключение: Временная директива НАСА № 8600.12.1 «Использование Международной космической станции для коммерческой и маркетинговой деятельности» от 6 июня 2019 года вводит понятие «частный астронавт» (Private Astronaut), под которым понимается член экипажа МКС, который не является американским астронавтом или астронавтом государства-­партнера по МКС.

Взаимный отказ от требований об ответственности

При разработке Межправительственного соглашения по МКС перед государствами-­партнерами встал вопрос о том, каким образом должна быть урегулирована ответственность за ущерб, который может быть причинен в процессе реализации проекта. Создание и эксплуатация космической станции предполагали регулярные полеты пилотируемых и грузовых кораблей, их стыковку и отстыковку от станции, а также доставку модулей и полетного оборудования, их сборку и монтаж в составе единого технического комплекса станции. Активное взаимодействие на околоземной орбите в течение продолжительного периода времени десятков кораблей и модулей станции, принадлежащих разным государствам-­партнерам, создавало повышенный риск причинения ущерба как третьим лицам, так и самим участникам проекта.

Что касается причинения возможного ущерба третьим лицам, то государства-­партнеры исходили из того, что к нему будет применяться Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами, 1972 года (статья 17 Межправительственного соглашения по МКС).

Значительную сложность представлял другой вопрос: как быть с тем ущербом, которые государства-­партнеры могли причинить друг другу в ходе многочисленных полетных и подготовительных наземных операций. Проблема урегулирования ответственности за такой ущерб усугублялась тем обстоятельством, что ее страхование либо страхование самой станции и ее модулей на страховом рынке было либо невозможно (в силу отсутствия соответствующей практики страхования и необычно высокой стоимости вовлеченных объектов, составляющей подчас миллиарды долларов США), либо нецелесообразно в связи с его дороговизной.

Выход был найден в применении к сотрудничеству по станции принципа взаимного отказа от требований об ответственности между государствами-­партнерами. В соответствии со статьей 16 Межправительственного соглашения по МКС государства-­партнеры и их задействованные организации не могут предъявлять друг к другу претензии за причиненный ущерб, если он возник в ходе наземных и летных операций, относящихся к средству выведения космической станции и полезной нагрузке в рамках Программы МКС. При этом термин «государства-­партнеры» включал и назначенные ими сотрудничающие организации (обычно — космические агентства), а термин «задействованные организации» — подрядчиков, субподрядчиков, пользователей и клиентов государства-­партнера, а также подрядчиков и субподрядчиков пользователей и клиентов государства-­партнера на любом уровне.

Каждое государство-­партнер должно было поставить свои задействованные организации перед необходимостью отказаться от любых претензий в отношении другого государства-­партнера и его задействованных организаций.

Принцип взаимного отказа от требований об ответственности не носит универсального характера. Он не применяется к:

1) претензиям между государством-­партнером и его задействованной организацией или между задействованными организациями государств-партнеров;

2) претензиям физического лица и его правопреемников за телесное повреждение, иной вред такому физическому лицу или его смерть;

3) претензиям в связи с ущербом, вызванным умышленными неправомерными действиями;

4) претензиям, связанным с интеллектуальной собственностью;

5) претензиям за ущерб в связи с нераспространением государством-­партнером принципа взаимного отказа от требований об ответственности на его задействованные организации.

Принцип взаимного отказа об ответственности оказался настолько удачным международно-­правовым институтом, что государства-­партнеры стали широко использовать его в своих соглашениях о космическом сотрудничестве между собой и с третьими странами, не относящихся к Программе МКС. С теми или иными вариациями он присутствует в двусторонних межправительственных соглашениях о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях, заключенных Российской Федерацией с Европейским космическим агентством, Индией, Италией, Испанией, Никарагуа, Чили, ФРГ и многими другими государствами.

Следует отметить, что в процессе применения этого принципа государствами-­партнерами в рамках Программы МКС возник ряд практических вопросов.

Претензии между государством-­партнером и его задействованными организациями

Прямое толкование статьи 16 Межправительственного соглашения по МКС приводит к выводу о том, что взаимный отказ от требований об ответственности относится только к отношениям партнерского (межгосударственного) характера и не применяется к коммерческим контрактам между космическими агентствами государств-­партнеров, когда одно из них выступает в качестве заказчика, а второе — в качестве его подрядчика, поскольку в данном случае заказчик является государством-­партнером, а подрядчик — его задействованной организацией (несмотря на его статус государства-­партнера). Аналогичным образом статья 16 не распространяет принцип взаимного отказа на взаимоотношения между государством-­партнером (его космическим агентством) и его коммерческими клиентами и пользователями (т. е. заказчиками), являющимися, исходя из смысла статьи 16, его задействованными организациями.

Вышеупомянутые ограничения создавали для космических агентств государств-­партнеров серьезные финансовые риски, которые либо не могли быть застрахованы на международном страховом рынке, либо потребовали бы крайне высоких затрат на страхование. В этой связи космические агентства государств-­партнеров стали включать принцип взаимного отказа от требований об ответственности как в контракты между собой, так и в контракты со своими коммерческими заказчиками в качестве специально согласованного условия.

Требования со стороны физических лиц

Как уже отмечалось выше, по Межправительственному соглашению по МКС взаимный отказ от требований об ответственности не применяется к претензиям, предъявляемым физическими лицами (и их правопреемниками) вследствие причинения ущерба их здоровью или смерти. На практике это означает, что пострадавшие в связи с космическими полетами члены экипажей МКС либо их правопреемники (например, наследники) вправе предъявлять претензии к космическим агентствам государств-­партнеров.

Варианты управления этими рисками зависят от того, к какой категории членов экипажа — профессиональных космонавтов/астронавтов или участников космических полетов — относятся пострадавшие лица.

Риски смерти или причинения ущерба здоровью профессиональных космонавтов/астронавтов обычно покрываются в соответствии с национальным законодательством, трудовыми контрактами и практикой. Например, российский Закон о космической деятельности предусматривает обязательное страхование космическими операторами жизни и здоровья космонавтов. Иначе обстоит дело в США, где страхование таких рисков ложится на самих американских астронавтов.

В отличие от профессиональных космонавтов/астронавтов, участники космического полета не являются сотрудниками космических агентств государств-­партнеров, в связи с этим отличаются и способы управления рисками причинения ущерба их здоровью или смерти.

Необходимость защиты космических операторов от требований непрофессиональных астронавтов побудила некоторые страны (США, Францию) принять законодательство, которое предусматривает обязанность или возможность для космических операторов заключать соглашение о взаимном отказе от требований об ответственности с непрофессиональными астронавтами.

Параграф 50914 раздела 51 Кодекса США ставит условием для выдачи лицензии коммерческому оператору на полетные услуги, чтобы он согласовал взаимный отказ от требований об ответственности с участниками полета, по которому они соглашаются взять на себя ответственность за ущерб здоровью, имуществу либо причинение смерти своим сотрудникам или самим участникам (если соглашение заключается напрямую с участником космического полета). Под участниками понимаются:

1) подрядчики, субподрядчики и заказчики коммерческого оператора;

2) подрядчики и субподрядчики заказчиков коммерческого оператора;

3) участники космических полетов.

Аналогичный взаимный отказ должен быть заключен между правительственным агентством США (если оно участвует в полете) и коммерческим оператором на полетные услуги. При этом правительственное агентство не вправе освобождать себя от ответственности за причинение смерти, ущерба здоровью и имуществу в случае собственных умышленных действий.

Еще до того, как отдельные государства стали принимать законодательство, защищающее их от потенциальных претензий непрофессиональных космонавтов/астронавтов, космические агентства государств-­партнеров по МКС договорились о том, что участники космических полетов должны приобретать страховые полисы, которые будут покрывать риски предъявления претензий против государств-­партнеров по МКС и их задействованных организаций со стороны УКП и их правопреемников. Так возник новый вид космического страхования, который не имеет аналогов в других отраслях мировой индустрии.

Коммерческая деятельность в пилотируемой космонавтике

До начала Программы МКС в пилотируемой космонавтике не велась никакая коммерческая деятельность, и все космические пилотируемые полеты выполнялись СССР/Россией и США для решения государственных экономических и оборонных задач. Первым примером коммерческой деятельности в этой сфере стал подписанный в 1993 году контракт между Российским космическим агентством и НАСА на полеты космических кораблей «Шаттл» к российской станции «Мир». По этому контракту, в рамках подготовки к совместной деятельности по созданию МКС, российские космонавты делились со своими американскими коллегами опытом работы на постоянно обитаемой орбитальной космической станции.

Мощный стимул развитию коммерческой деятельности в сфере пилотируемых космических полетов был дан при подписании Межправительственного соглашения по МКС 1998 года, которое определило коммерческое использование космического пространства в качестве одной из задач международной космической станции. При этом приоритетом для государств-­партнеров являются национальные научно-­исследовательские программы, а коммерческие услуги и поставки носят вспомогательный обслуживающий характер для решения научных и технологических задач.

Следует особо подчеркнуть, что Россия стала пионером в области коммерческого использования пилотируемых полетов. По коммерческим контрактам Роскосмоса с зарубежными космическими агентствами и компаниями на борту российских кораблей «Союз» на МКС слетало более 70 профессиональных астронавтов и 7 космических туристов из более чем десятка стран мира. Предметом многочисленных контрактов стали:

— услуги по подготовке, доставке на станцию, спасанию и возвращению на Землю зарубежных астронавтов и участников космических полетов;

— услуги по доставке и хранению на МКС оборудования и расходных материалов, монтажу и демонтажу оборудования;

— услуги по обеспечению наземных и летных экспериментов в сфере материаловедения, астрономии, фармацевтики, связи, дистанционного зондирования Земли, космической биологии и медицины;

— космическая реклама.

В конце этого года на МКС отправится первый российский корабль «Союз» с двумя космическими туристами и российским командиром на борту, который был построен на деньги частных инвесторов.

Серьезный импульс коммерческому использованию МКС даст введение в штатную эксплуатацию частных пилотируемых кораблей Crew Dragon компании SpaceX и кораблей CST-100 Starliner компании Boeing, которые будут доставлять на станцию не только профессиональные экипажи, но и частных астронавтов.

В настоящее время государства-­партнеры по МКС разрабатывают новые формы привлечения частной космической индустрии к деятельности на МКС путем развития государственно-­частного партнерства, создания и пристыковки к станции обитаемых коммерческих модулей, реализации коммерчески ориентированных программ бортовых экспериментов. Параллельно этому процессу ведется разработка новых правовых механизмов регулирования и стимулирования пилотируемой космонавтики как на международном, так и на национальном уровнях.

§ 2. Принцип общего блага — достояние всего человечества

Valerio Maione,
доктор права, адвокат г. Неаполь по вопросам
гражданского и международного права,
приглашенный профессор Неаполитанского
университета Партенопа (Италия)

Исторически сложилось так, что международное сообщество всегда сталкивалось с трудностями в определении и делимитации «сверхземного пространства» с юридической точки зрения, несмотря на мирную «научную» делимитацию между атмосферой и гравитационным полем Земли и «функциональным», в соответствии с которым в воздушном пространстве самолеты циркулируют, а во внеатмосферном — являются объектами для перемещения. В двух словах можно резюмировать, что (и это еще более актуально относительно спутников) концепция и пределы внеатмосферной космической проблемы — что весьма важно — так называемая геостационарная орбита, расположенная на 36 000 км выше экватора Земли, где искусственные спутники движутся синхронно с вращением Земли. Однако эта орбита имеет столь важное значение для современных космических технологий (телекоммуникации, наземные и метеорологические наблюдения, навигация, управление воздушным движением и т. д.) и будущих (т. е. солнечные электростанции в космосе), что по состоянию на 3 декабря 1976 года восемь экваториальных стран (Бразилия, Заир, Индонезия, Кения, Конго, Колумбия, Уганда и Эквадор) в ходе международной конференции в Боготе приняла официальную декларацию, подтверждающую их национальный суверенитет над сегментом геостационарной орбиты над их соответствующими территориями как связанными с лежащими под ней территориями (по аналогии с воздушным пространством) и как «природным ресурсом».

Хотя вышеупомянутая декларация не была признана международным сообществом, она привела к установлению — в рамках Договора по космосу 1967 года — международного стандарта, регулирующего использование геостационарной орбиты, таким образом, чтобы получаемые преимущества распределялись поровну между всеми государствами, помимо учета рисков насыщения орбиты (с тех пор этот вопрос был передан на рассмотрение Юридического подкомитета Комиссии по космическому пространству, но до сих пор не получил конкретных результатов в отношении делимитации). Эта позиция была также эффективной в рамках Международного союза электросвязи (МСЭ), который провозгласил геостационарную орбиту (а затем и все орбиты) «ограниченными природными ресурсами», предусмотрев тем самым исключения из общего правила «сначала обслуживать тех, кто пришел первым» определение частот и соответствующих позиций на орбите в целях априорного планирования, обеспечивающего доступ каждой страны к вышеупомянутым ресурсам (в соответствии с пунктом 1 статьи 1 Договора о космосе 1967 года, так называемым принципом общего блага человечества).

Происхождение этой дисциплины может быть также объяснено применением к космическому пространству в целом правового режима res communis omnium, аналогичного тому, который действует в открытом море или воздушном пространстве.

С другой стороны…

Складывается впечатление, что созданный в результате этого режим свободы космоса вскоре утвердился в качестве обычной нормы, поскольку запуск первых спутников не вызвал возражений со стороны государств, над территорией которых пролетали искусственные орбитальные спутники.

Обычный характер не будет ставиться под сомнение лишь в связи с существованием первого пункта упомянутой статьи 1 Договора о космосе, согласно которой исследование и использование космического пространства должны осуществляться на благо и в интересах всех стран и являются прерогативой всего человечества («достоянием всего человечества»); данная статья направлена главным образом на то, чтобы уделить внимание условиям реализации свободы исследования и использования, с тем чтобы гарантировать всем государствам доступ к космическому пространству и защитить любые ресурсы, присутствующие там и более легко подверженные исчерпанию.

В данной связи…

Концепция космической деятельности предусматривает деятельность по принципу in re ipsa, которая осуществляется за пределами атмосферного пространства, не являющегося объектом ­какого-либо территориального суверенитета, в свете давних международных правовых дебатов по этому вопросу, которые даже не урегулированы Договором о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (так называемым Договором о космосе), от 27 января 1967 года.

Наиболее важным вопросом является то, какую роль может играть национальное законодательство на глобальном уровне в обеспечении баланса между общественными интересами и интересами частных компаний, занимающихся исследованием и эксплуатацией космического пространства (не в последнюю очередь с помощью спутниковых технологий), особенно в современную эпоху, когда также возникает вопрос о правах человека (что понимается и как права индивида, и как всего человечества в универсальном коллективном контексте), перспектива «бизнеса и прав человека» быстро развивается. С течением времени в нем были разработаны этические и правовые принципы с целью обеспечения баланса между чисто смежными корпоративными интересами и основными правами личности. С этой точки зрения автор уже давно согласился с авторитетными учеными, которые отдают предпочтение точке зрения Европейского союза в отношении создания сбалансированной модели с учетом того, что аэрокосмический сектор постепенно превратился в гибридную публично-­частную многоуровневую систему.

В контексте ЕС принцип справедливой экономической отдачи для частных (или государственно-­частных) компаний, которые вкладывают средства в исследования и разработки и в конкретное создание аэрокосмических технологий и программ, регулируется с учетом целей и других ключевых направлений политики Союза. Прерогативы права Европейского союза способствовали бы обеспечению того, чтобы при разработке национального законодательства по космосу учитывались не только интересы отдельных государств, но и защита самоочевидных международных общественных интересов, а также интересов Союза. В этом региональном контексте необходимо рассмотреть вопрос о необходимости надлежащей гармонизации как на международном уровне, так и на уровне ЕС.

ЕС и рамки тематического исследования

Лиссабонский договор стал переломным моментом. По сути дела, ЕС наделен особой компетенцией в космической области (в соответствии со статьей 4.3 Договора о функционировании Европейского союза), предусматривающей координацию в области исследования и использования космического пространства (под которой также понимается эксплуатация ресурсов) в соответствии со статьей 2.189, параграф 1 Договора о функционировании ЕС. С одной стороны, на этапе переговоров государства-члены обеспечили исключение риска упреждения в пользу Союза (возможно, в соответствии с принципами примата и лояльного сотрудничества), предусмотрев пунктом 2 статьи 189 Договора о функционировании Европейского союза отнесение вопроса о космическом пространстве в рамках системы компетенции ЕС к числу конкурирующих компетенций. Данный вопрос рассматривается в рамках реальной «совместной» и «защищенной компетенции в отношении принципа преимущественного права», а не «преимущественной» параллельной компетенции, при которой не существует иерархических связей или применения принципа примата права ЕС.
И, в лучшем случае, имеет место координация или общее влияние в отношении национальной политики с исключением «какого-либо согласования законов и правил государств-членов». При этом — и в качестве единственного исключения во всей части Договора о функционировании ЕС, посвященной «исследованиям и технологическим разработкам» (в соответствии со статьей 189), — приближение компетенции Союза в космических вопросах к компетенции тех, кто должен оказывать поддержку, координацию и интеграцию, упоминаемые в статье 6 Договора о функционировании ЕС (т. е. третья категория компетенции — бывший пункт 5 статьи 2 Договора — в большей степени отдает предпочтение компетенции государств-­членов). Возложение этой функции на европейских законодателей в рамках обычной законодательной процедуры не является малозначимым элементом, учитывая, что она могла бы быть отнесена к полномочиям межправительственных учреждений ЕС (Европейским советом и Советом ЕС).

Несмотря на эту обеспокоенность государств-членов, первым позитивным последствием включения космической деятельности государств — членов ЕС в правовую систему Союза, является то, что в статье 189.2 Договора о функционировании ЕС четко указывается, что Европейский парламент и Совет ЕС устанавливают необходимые меры, которые (по предложению Европейской комиссии) должны приниматься совместно Европейским космическим агентством и государствами-­членами, упоминает создание Европейской космической программы, но прежде всего — координацию национальной и европейской космической деятельности, «ориентированную на конечного пользователя»; усиление синергизма между военными и гражданскими аэрокосмическими программами и технологиями с учетом институциональных навыков; разработку «совместной стратегии международных отношений в космической деятельности».

Таким образом, прежде всего для ЕС, первые эффекты были замечены со стратегической независимости спутника, что произошло с программами Коперника и Галилео, которые освободили его от зависимости GPS США (что, например, как хорошо известно, в связи с некоторыми исключительными военными событиями было запрещено в течение нескольких дней другим иностранным государствам-­пользователям без предварительного уведомления).

Но если обстоятельства, обусловливающие технологическое развитие в космическом секторе сложной правовой системой, такой как система ЕС, могут показаться уместными только в рамках ЕС, то, по моему мнению, это не так. Правовая система, на которую оказывают влияние принципы и положения о защите основных прав человека, а также, более просто, как это было сказано, конечных пользователей, может способствовать большей ориентации на защиту потребителей (подумайте о конфиденциальности данных, защите конкуренции, в том числе о «закупках» в авиационно-­космической промышленности, а также о директивах о закупках и концессиях) или даже о других аспектах уязвимости, которые могут быть затронуты, активно или пассивно, технологий, использующих космические установки или прикладные технологии. Подумайте об изменении климата, жертвах стихийных бедствий, диаспорах беженцев от конфликтов или голода, инвалидах, рабочих, несовершеннолетних.

Не только я, но и гораздо более авторитетные ученые (я имею в виду прежде всего профессора фон дер Дунка) утверждают, что Европа представляет собой особый контекст для правового регулирования космической деятельности. Частные компании с самого начала должны были соблюдать определенные параметры, и постепенно на государственном уровне был достигнут высокий уровень регулирования законодательной власти, а на частном уровне в отношении того, какие виды деятельности могут осуществляться или не осуществляться частными компаниями. Было отмечено, что в рамочном соглашении между Европейским космическим агентством и ЕС содержится четкая ссылка на необходимость исключения любой формы применения так называемой политики «справедливого возвращения» (или «географического возвращения»), что уже является свидетельством внутренних разногласий, которые могут существовать в системе закупок сектора. Неудивительно, что нет недостатка в критике, согласно которой этот конкретный сектор нуждается в дифференцированном подходе с точки зрения гибкости по отношению к конкурентным и рыночным правилам ЕС из-за высоких темпов развития технологии и высокой стоимости доступа к космическому пространству1.

На практическом уровне полигон, представленный среди прочего проектами EGNOS, GMES (сегодня COPERNICUS и GALILEO), фактически позволил избежать опасений значительных конфликтов между государствами-­членами и ЕС с точки зрения компетенции. Государства-члены не пострадали от размывания компетенции, а скорее имело место сотрудничество с помощью инструментов, известных как «комитология», которые обеспечивают высокую степень контроля над работой Комиссии, гарантируя «синтез всех соответствующих космических государственных и частных секторов, осуществляемый в Европе и способствующий достижению политических целей ЕС». Комитология пропагандировалсь в вышеупомянутой Белой книге 2003 года, озаглавленной как «Европейская космическая политика». Кроме того, развивалось также сотрудничество между Европейским космическим агентством и европейскими агентствами в области «обороны», «морской безопасности», «безопасности районов», «пограничного контроля» и т.д. Таким образом, Лиссабонский договор наделяет Европейский союз компетенцией в космической сфере, осуществляемой параллельно с компетенцией государств-­членов, с четким мандатом на разработку «космической политики» на основе совместных инициатив в поддержку исследований и технических разработок, с помощью программ (в основном многолетних и амбициозных), в рамках которых ЕС сотрудничает с государствами-­членами и Европейским космическим агентством, а также, как будет показано, со странами, не входящими в ЕС, которые часто играют роль «заинтересованных участников совместного финансирования».

На практическом уровне полигон, представленный среди прочего проектами EGNOS, GMES (сегодня COPERNICUS и GALILEO), фактически позволил избежать опасений значительных конфликтов между государствами-­членами и ЕС с точки зрения компетенции.

Кроме того, как и ожидалось, в условиях, подобных европейскому, национальные космические агентства оказываются в гибридных государственно-­частных условиях, как, например, Европейское космическое агентство — ЕКА (в состав которого входят национальные космические агентства), в свою очередь обусловлено — как упоминалось выше — в рамках описанной системы права ЕС, хорошо согласуется с желательной ориентацией развития технологий и права, касающихся космического пространства, с руководящими принципами Организации Объединенных Наций по вопросам предпринимательской деятельности и прав человека.

Поэтому в рамках ЕС космическое пространство стало идеальной средой для так называемого расширенного сотрудничества между государствами-­членами (которое также выступает за завершение процесса европейской интеграции). Импульсом к сотрудничеству является то, что, в частности, в области космического пространства, было бы желательно на глобальном уровне среди всех заинтересованных сторон международного сообщества, придать импульс формированию свода международных норм, которые со временем могли бы составить коммерческое космическое право, т. е. сложную нормативную базу de lege ferenda, тесно связанную с космическими проектами и многими другими правовыми проблемами, которые в обычной практике перед лицом юридических операторов сектора (редакторы, переговорщики, арбитры, корпоративные юристы).

Если бы менее чем за 20 лет удалось создать условия, изначально недоразвитые как европейские (с точки зрения интеграции и территориального сотрудничества между государствами) (из Рамочного соглашения между ЕКА и ЕС, а также из Белой книги, с которыми «План действий по осуществлению европейской космической политики» — оба от 2003 года) для достижения нынешней степени взаимосвязи и сотрудничества между космической политикой и деятельностью и другими стратегиями, которые влияют на жизнь граждан и регулирование основных секторов, нельзя исключать, что это может быть достигнуто и на глобальном уровне, если бы только на глобальном уровне было проявлено определенное намерение.

Мы должны напомнить, что и спутниковая система навигации, и спутниковые системы в целом (не упоминая о возможных видах применения двойного назначения, которые могут быть подключены) в дополнение к обслуживающим транспортным системам (включая АИС (автоматизированные системы идентификации) или усовершенствованные системы помощи водителю), или так называемые системы безопасности жизни, которые также включают службу поисково-спасательной поддержки — ПСП, оказывают большое влияние на различные области деятельности. Так, они влияют на энергетический сектор (подумайте о синхронизации электросетей), финансовый сектор (подумайте об атомных часах, которые регулируют временные сертификаты, используемые международными финансовыми биржами), а также на банковский и страховой сектор, сектор научных исследований, изменения климата, метеорологии, охраны окружающей среды в целом и предотвращения стихийных бедствий. Управление этими службами (не упоминая об их исключительно государственной принадлежности, поскольку они являются военно-­стратегическими) осуществляется по-разному: в «открытой службе» (ОС), «коммерческой службе» (КС) или ­опять-таки «государственной регулируемой службе» (ГРС).

В этой широкой и четко сформулированной перспективе международное сотрудничество становится необходимым (особенно в эпоху экономического кризиса, усугубляемого последствиями пандемии), и для большинства отдельных государств (а также для союзов или конфедераций государств) предпринимать титанические экономические усилия независимо становится невозможным особенно потому, что во многих случаях эффективность этих усилий также зависит от объединения технологических, а также финансовых возможностей.

Необходимость согласования еще более очевидна на глобальном уровне при условии, что небесные пространства и ресурсы потенциально ограничены, а также с учетом широкого распространения спутников для целей связи, телекоммуникаций, геолокализации и спутниковой навигации (не в последнюю очередь для поисково-­спасательных операций), территориального анализа для предотвращения бедствий и т. д., не говоря уже о распространении так называемых малых спутников, принадлежащих малым заинтересованным субъектам (т. е. в лучшем случае университетам), двой­ного назначения (гражданско-­военные) и чисто стратегическое военное использование, которое обеспечивае

...