Развитие частного права на современном этапе.
Памяти В. П. Грибанова

Монография

Ответственный редактор  
доктор юридических наук, профессор 
В. В. Долинская

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347

ББК 67.404

Р17

Ответственный редактор доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) В. В. Долинская.

Частное право, получившее развитие в постсоветский период, имеет корни в дореволюционном и советском законодательстве и праве.

Его становлению способствовали выдающиеся советские и российские цивилисты, к числу которых относится доктор юридических наук, профессор, глава цивилистической школы юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Вениамин Петрович Грибанов.

Коллектив единомышленников – его ученики и коллеги, – выбрав предметом рассмотрения становление и современное состояние важнейших категорий и крупных институтов, подотраслей частного права, с которыми связаны их собственные исследования: предмет гражданско-правового регулирования, принципы гражданского права, осуществление и защита прав, сроки, способы обеспечения исполнения обязательств, ответственность, договор, денежное обязательство, право интеллектуальной собственности, несостоятельность (банкротство), продемонстрировали их развитие и современное состояние с опорой на творческое наследие В. П. Грибанова.

Содержание отражает современный уровень знаний в области отечественного частного права, выполняет информационную, научную, просветительскую и учебную функции.

Законодательство приведено по состоянию на январь 2021 г.

Монография адресована широкому кругу читателей: научным работникам, преподавателям, аспирантам и студентам юридических вузов и факультетов, практикующим юристам, а также всем читателям, интересующимся проблемами частного права России.

УДК 347

ББК 67.404

© Коллектив авторов, 2021

© ООО «Проспект», 2021

АВТОРЫ

Бибиков Александр Иванович — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права юридического факультета Ивановского государственного университета — Предисловие (в соавторстве), глава 2.

Гаджиев Гадис Абдуллаевич — доктор юридических наук, профессор, судья Конституционного Суда Российской Федерации, ординарный профессор кафедры гражданского права и процесса Санкт-­Петербургского филиала Высшей школы экономики, научный руководитель юридического факультета НИУ ВШЭ в Санкт-­Петербурге, заслуженный юрист Российской Федерации, заслуженный юрист Республики Дагестан, почетный доктор Санкт-­Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов — Предисловие (в соавторстве), глава 3.

Долинская Владимира Владимировна — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — Предисловие (в соавторстве), Введение, глава 1.

Долинская Людмила Михайловна — эксперт, помощник члена Общественной палаты Российской Федерации — Предисловие (в соавторстве), Приложение 1 (сост.), Приложение 2 (сост.), Список использованной литературы (сост.).

Ефимова Людмила Георгиевна — доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой банковского права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, профессор кафедры финансовых сделок и новых технологий в праве Российской школы частного права при Исследовательском центре частного права имени С. С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации — Предисловие (в соавторстве), глава 11.

Жанайдаров Искандер Уразович — доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник научно-­исследовательского института частного права Каспийского университета — Предисловие (в соавторстве), глава 6.

Зайцев Владимир Васильевич — доктор юридических наук, профессор, директор Центра экономического правосудия Высшей школы правоведения Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, профессор кафедры правового обеспечения рыночной экономики РАНХиГС, заслуженный юрист Российской Федерации — Предисловие (в соавторстве), глава 7.

Зенин Иван Александрович — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова — Предисловие (в соавторстве), глава 12.

Карелина Светлана Александровна — доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры предпринимательского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова — Предисловие (в соавторстве), глава 14.

Курбатов Алексей Янович — доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры гражданского права Российского государственного университета правосудия — Предисловие (в соавторстве), глава 5.

Михайлова Ирина Александровна — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского и предпринимательского права Российской государственной академии интеллектуальной собственности, Рязанского филиала ЧОУ ВО «Московский университет имени С. Ю. Витте» — Предисловие (в соавторстве), глава 4.

Пугинский Борис Иванович — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры коммерческого права и основ правоведения юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, заслуженный юрист РФ, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова — Предисловие (в соавторстве), глава 10.

Слесарев Владимир Львович — доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник Исследовательского центра частного права имени С. С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, заслуженный юрист России — Предисловие (в соавторстве), глава 8.

Чепига Тамара Дмитриевна — кандидат юридических наук, доцент, заслуженный юрист Кубани — Предисловие (в соавторстве), глава 9.

Чуковская Екатерина Эдуардовна — кандидат юридических наук, доцент, директор Научно-­образовательного центра интеллектуальной собственности и цифровой экономики Digital IP, руководитель юридической службы Научного издательства «Большая российская энциклопедия» — Предисловие (в соавторстве), глава 13.

Шишмарева Татьяна Петровна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — Предисловие (в соавторстве), глава 15.

ПРЕДИСЛОВИЕ

11 февраля 2021 г. исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося советского и российского ученого-­юриста, доктора юридических наук, профессора, главы цивилистической школы юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Вениамина Петровича Грибанова.

Для тех, кто знал его, это образец Ученого, Учителя и Человека.

Он писал глубокие, подчас опережающие время работы практически по всем основным вопросам цивилистики, часто выходя на уровень теории права и одновременно всегда связывая эффективность законодательства и доктрины с нуждами правоприменения, интересами и потребностями личности.

Подготовка и принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. — каждый из этих этапов истории гражданского права обогатился его идеями, которые восприняты действующим законодательством и являются магистральными направлениями для дальнейшего развития юридической науки (что вы и увидите в подборе тематики глав настоящей книги, выполненных с опорой на творческое наследие В. П. Грибанова).

Как ученый живет в своих книгах, так преподаватель, учитель живет в своих учениках. Блестящие лекции, необычные спецкурсы и спецсеминары, используемые на которых методы назвали бы сегодня инновационными, простота изложения самого сложного материала и одновременно глубина погружения в материал — то, что запомнилось студентам, аспирантам, слушателям Народного университета правовых знаний, общества «Знание».

Острый ум, внимание и доброжелательность, талант педагога привели к еще одному направлению его деятельности — ­чему-то среднему между кладоискательством и работой ювелира. В. П. Грибанов из массы окружающих его людей умел выбирать тех, кто в результате кропотливой работы Учителя и Ученика превращался из обычного «камушка» в бриллиант.

В свое время бессменно возглавляемая им почти 20 лет кафедра гражданского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова была если не лучшей (чтобы не обижать других) в Советском Союзе, то одной из ведущих. Его ученики были нарасхват — их приглашали на работу на государственную службу, в судебную систему, на крупнейшие предприятия, в известные вузы страны.

Искренне благодарны В. П. Грибанову ученые, у которых он был на защите диссертации оппонентом, которые защитили свои диссертации в возглавляемом им Специализированном совете по защите докторских диссертаций в области гражданского права и процесса. О широте его души свидетельствует его активное участие в создании на факультете еще двух кафедр частноправового цикла, основу кадрового состава которых образовали его бывшие сотрудники, некоторые ученики и коллеги.

Заслуги В. П. Грибанова на вой­не и в мирной жизни отмечены боевыми орденами и медалями (два ордена Отечественной вой­ны I степени, три ордена Красной Звезды, медали «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной вой­не 1941–1945 гг.»), орденами и медалями за труд (орден Трудового Красного Знамени, медаль «Ветеран труда» и др.), Ломоносовской премией 2-й степени (первому среди ученых юридического факультета! в 1973 г.)1.

Но любовь к Учителю и глубокое уважение к Ученому объединило нас — граждан России и других стран, бывших студентов, ­когда-то слушавших лекции В. П. Грибанова, его аспирантов, ставших уже известными учеными, преподавателей, покоренных его организаторскими способностями и харизмой на повышении квалификации, коллег, которые работали с ним бок о бок, — в коллектив единомышленников, решивших почтить память В. П. Грибанова продолжением его дела по развитию частного права.

Представимся.

Бибиков Александр Иванович — доктор юридических наук (с 1993 г.), профессор, профессор кафедры гражданского права юридического факультета Ивановского государственного университета.

С отличием окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Учился в аспирантуре юридического факультета МГУ, в 1979 г. под руководством проф. Грибанова защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Правовой режим фондов развития производства производственных объединений (предприятий) промышленности» (по порядковому номеру и дате защиты среди учеников В. П. Грибанова — почти «золотая середина»).

С 1980 г. работает на юридическом факультете Ивановского государственного университета, где был заместителем декана юридического факультета, проректором по заочному обучению, проректором по учебной работе, проректором по экономическим вопросам, почти 11 лет — заведующим кафедрой гражданского права, процесса и основ предпринимательской деятельности юридического факультета.

Соучредитель и директор Ивановского филиала Центра изучения римского права.

Активно сотрудничает с судейским сообществом (например, был членом Научно-­консультативного совета при Федеральном арбитражном суде Волго-­Вятского округа, председателем третейского суда при ТПП Ивановской области) и средствами массовой информации (например, был главным редактором регионального научно-­практического журнала «Иваново-­Вознесенский юридический вестник»), идейный вдохновитель научно-­практических конференций «Грибановские чтения», 3 из которых, начиная с 2011 г., проведены на базе юридического факультета Ивановского государственного университета.

Гаджиев Гадис Абдуллаевич — доктор юридических наук (с 1996 г.), профессор, судья Конституционного Суда Российской Федерации (с 1991 г.), ординарный профессор кафедры гражданского права и процесса Санкт-­Петербургского филиала Высшей школы экономики, научный руководитель юридического факультета НИУ ВШЭ в Санкт-­Петербурге, заслуженный юрист Российской Федерации, заслуженный юрист Республики Дагестан, почетный доктор Санкт-­Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов.

Окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работал преподавателем кафедры гражданского права в Дагестанском государственном университете, юристом-­консультантом Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР, заведующим юридическим отделом Совета Министров Дагестана, заведующим кафедрой гражданского права и процесса юридического факультета НИУ ВШЭ в Санкт-­Петербурге.

Был народным депутатом Дагестанской АССР, председателем Комиссии Верховного Совета ДагАССР по законодательству, законности и правопорядку, являлся председателем Союза юристов Дагестана.

Член Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, член редколлегий и редсоветов ряда научных журналов.

Один из основоположников учения о конституционной экономике.

Награжден Почетной грамотой Президента РФ (в 2008 г.), дважды отмечен благодарностью Президента РФ (в 2013 и 2016 гг.).

Долинская Владимира Владимировна — доктор юридических наук (с 2006 г.), профессор, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Окончила с отличием юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, аспирантуру юридического факультета МГУ, получив диплом юриста-­исследовате­ля. В 1993 г. досрочно защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Правовое регулирование организации и деятельности акционерных обществ», поставив имя В. П. Грибанова как научного руководителя (посмертно) (последняя из учеников В. П. Грибанова).

Работала в системе Министерства юстиции РСФСР, государственных, общественных (например, в Центральном совете Союза юристов СССР) и коммерческих организациях, преподавала в ряде государственных и негосударственных вузов (например, в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, Академии труда и социальных отношений, Московском государственном институте международных отношений (Университете) МИД РФ).

Активно сотрудничает с судейским сообществом (например, была членом Квалификационной коллегии судей Московской области, член Науч­но-­консультативного совета при Верховном Суде РФ) и средствами массовой информации (например, была главным редактором журнала «Цивилист», член редколлегий и редсоветов ряда научных журналов, зам. гл. ред. одного из журналов издательской группы «Юрист»).

Основоположник современной концепции акционерного права, автор первого в постсоветский период учебника по акционерному праву (посвящен В. П. Грибанову), одна из разработчиков учения об экстраординарных сделках.

Имеет награды, в том числе государственные: Почетную грамоту Правительства Москвы за плодотворную работу по подготовке высококвалифицированных специалистов в области права и активную общественную деятельность (2006 г.), благодарность Уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей за научно-­методическую поддержку деятельности (2017 г.), ветеран МГЮА им. О. Е. Кутафина (2016 г.) и др.

Ефимова Людмила Георгиевна — доктор юридических наук (с 2000 г.), профессор, заведующая кафедрой банковского права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, профессор кафедры финансовых сделок и новых технологий в праве Российской школы частного права при Исследовательском центре частного права имени С. С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации.

Окончила юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Консультант Ассоциации российских банков.

Включена в список рекомендованных арбитров Арбитражного центра при Российском Союзе промышленников и предпринимателей, а также в базу специалистов (третейских судей) отделения Российского арбитражного центра при Российском институте современного арбитража по разрешению споров в атомной отрасли.

Активно сотрудничает со средствами массовой информации (является членом редколлегий и редсоветов ряда научных журналов).

Одна из основоположников российского банковского права постперестроечного периода. Ей принадлежит первый учебник по банковскому праву постсоветской эпохи.

Награждена благодарностью Президента Российской Федерации за заслуги в развитии науки и образования, подготовке квалифицированных специалистов и многолетнюю добросовестную работу.

Жанайдаров Искандер Уразович — доктор юридических наук (с 1994 г.), профессор, главный научный сотрудник научно-­иссле­до­вательского института частного права Каспийского университета

В 1984 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук, первым оппонентом по которой был В. П. Грибанов.

Работал юристом АО «Сигма» и ТОО «Меридиан», консультантом юридической фирмы «Пеппер, Хэмильтон и Щиц», старшим юристом Проекта коммерческого законодательства для Республик Центральной Азии (USAID), директором Института законодательства Министерства юстиции Республики Казахстан.

Партнер в казахстанской юридической фирме «Саят Жолши и Партнеры», арбитр Казахстанского международного арбитража, арбитр Международного арбитража IUS.

Зайцев Владимир Васильевич — доктор юридических наук (с 2005 г.), профессор, директор Центра экономического правосудия Высшей школы правоведения Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, профессор кафедры правового обеспечения рыночной экономики РАНХиГС, заслуженный юрист Российской Федерации.

Окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работал во ВНИИ советского законодательства, Министерстве юстиции СССР, Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Член Ассоциации юристов России.

Член Экспертного совета по праву ВАК при Министерстве образования и науки РФ.

Зенин Иван Александрович — доктор юридических наук (с 1981 г.), профессор, профессор кафедры гражданского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Окончил с отличием юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

В 1964 г. под руководством проф. Грибанова защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Правовое регулирование кооперированных поставок продукции машиностроения» (первый его ученик и первый приглашенный из них на кафедру2).

Работал преподавателем Всесоюзного юридического заочного института и Московского государственного института международных отношений, старшим научным сотрудником отдела изобретательского и патентного права ЦНИИ патентной информации и технико-­экономических исследований Госкомизобретений СССР (ЦНИИПИ), заведовал кафедрами гражданского права Московского государственного университета экономики, статистики и информатики, Специализированного института юриспруденции и Московской финансо­во-­юридической академии. Руководил созданным им специальным отделением юридического факультета МГУ «Правовые проблемы патентоведения», был заместителем декана факультета по работе этого отделения. На сегодняшний день он дольше всех сотрудников преподает на кафедре гражданского права юридического факультета МГУ.

Патентный поверенный РФ (рег. № 14)

Член объединенного научно-­технического совета Федеральной службы по интеллектуальной собственности и Федерального института промышленной собственности, член научно-­консультативного совета Суда по интеллектуальным правам, член научно-­технического совета ФИПС, арбитр Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-­промышленной палате РФ, один из учредителей и член Международной ассоциации по содействию обучению и исследованиям в области интеллектуальной собственности (ATRIP).

Активно сотрудничает со средствами массовой информации (является главным редактором журнала «Право интеллектуальной собственности»).

Один из основоположников и глава научной школы по праву интеллектуальной собственности.

Награжден медалями «В честь 250-летия со дня рождения М. В. Ломоносова» (1961 г.), «В память 850-летия Москвы» (1997 г.), «В честь 250-летия со дня основания Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова» (2005 г.) и «Трудовая слава России» (2014 г.), почетным знаком федеральной службы по интеллектуальной собственности «Во благо России» (2014 г.), другими памятными знаками, дипломами и грамотами, в том числе в г. Тюбингене (Германия, 1978 г.) и в г. Флоренции (Италия, 1994 г.).

Карелина Светлана Александровна — доктор юридических наук (с 2009 г.), доцент, профессор кафедры предпринимательского права юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Окончила с отличием юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Активно сотрудничает с судейским сообществом (например, входила в состав ряда третейских судов, является арбитром МКАС при ТПП РФ, арбитром Российского арбитражного центра при Российском институте современного арбитража, членом Научно-­консультатив­ного совета при Верховном Суде РФ).

Член ряда международных организаций в сфере несостоятельности (банкротства).

Курбатов Алексей Янович — доктор юридических наук (с 2011 г.), доцент, профессор кафедры гражданского права Российского государственного университета правосудия.

Окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работал в налоговой инспекции, в арбитражном суде, в банковской системе, в крупном холдинге, в саморегулируемой организации аудиторов, в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина, в Национальном исследовательском университете «Высшая школа экономики».

Включен в списки рекомендованных арбитров (третейских судей) постоянно действующих арбитражных учреждений Арбитражного центра при Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП), отделения Российского арбитражного центра при автономной некоммерческой организации «Российский институт современного арбитража» по разрешению споров в атомной отрасли.

Михайлова Ирина Александровна — доктор юридических наук (с 2007 г.), профессор, профессор кафедры гражданского и предпринимательского права Российской государственной академии интеллектуальной собственности, Рязанского филиала ЧОУВО «Московский университет имени С. Ю. Витте».

Окончила юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Преподавала в Академии ФСИН, в том числе была исполняющей обязанности начальника кафедры гражданского права, в Рязанском филиале Московского института экономики, менеджмента и права, в том числе была заведующей кафедры гражданско-­правовых дисциплин.

Член Всемирной ассоциации юристов (The World Jurist Association), член Общественного совета при Контрольно-­счетной палате города Рязани. Полковник внутренней службы в отставке.

Активно сотрудничает со средствами массовой информации (член редколлегий и редсоветов ряда научных журналов).

Награждена медалью «За безупречную службу» II степени.

Пугинский Борис Иванович — доктор юридических наук (с 1985 г.), профессор, профессор кафедры коммерческого права и основ правоведения юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, заслуженный юрист РФ, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Окончил с отличием юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работал юрисконсультом в ряде организаций, в Государственном арбитраже при Совете Министров РСФСР (начальником отдела, членом коллегии, заместителем Главного государственного арбитра РСФСР), преподавал на кафедре гражданского права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, свыше 20 лет заведовал кафедрой коммерческого права и основ правоведения юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, основной состав которой представляют его ученики.

Один из учредителей юридической фирмы «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры».

Постоянно сотрудничает с различными государственными органами, судами, юридическими ассоциациями, со средствами массовой информации (по его инициативе в 2007 г. юридическим факультетом МГУ имени М. В. Ломоносова учрежден научно-­практический журнал «Коммерческое право», входит в состав редколлегий и редсоветов ряда научных журналов).

Глава научной школы коммерческого права, автор первого современного учебника «Коммерческое право России».

В 2007 г. (одновременно с В. В. Путиным, патриархом РПЦ Алексием II) стал лауреатом национальной премии «Человек года» в номинации «Юриспруденция» за вклад в отечественное правоведение. В 2009 г. получил почетный диплом юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова «Мэтр года» в конкурсе «Традиции и развитие».

Слесарев Владимир Львович — доктор юридических наук (с 1990 г.), профессор, главный научный сотрудник Исследовательского центра частного права имени С. С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, заслуженный юрист России.

Преподавал в Свердловском юридическом институте, Омском государственном университете, Академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина (МГЮА), где был заведующим кафедрой гражданского права, профессором кафедры гражданского права.

Работал в 1997 г. судьей Высшего Арбитражного Суда РФ, председателем судебного состава ВАС РФ, заместителем Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ.

Заместитель Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ в отставке.

Продолжает сотрудничество с судейским сообществом (например, является арбитром МКАС при ТПП РФ). Активно сотрудничает со средствами массовой информации (член редколлегий и редсоветов ряда научных журналов).

Награжден государственными и ведомственной наградами — орденом Почета, медалями «В память 850-летия Москвы», «За заслуги перед судебной системой Российской Федерации» I степени.

Чепига Тамара Дмитриевна — кандидат юридических наук (с 1965 г.), доцент, заслуженный юрист Кубани.

Окончила юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Долгие годы работала на кафедре гражданского права Кубанского государственного университете, заведовала ею, затем была профессором кафедры.

Активно сотрудничает с судейским сообществом (например, была членом научно-­консультативного совета арбитражного суда Северо-­Кавказского округа, судья постоянно действующего третейского суда при Совете строителей Кубани).

Награждена почетной грамотой Министерства образования и науки РФ, удостоена почетного звания «Заслуженный юрист Кубани», в 2006 г. признана лауреатом премии «Фемида», учрежденной юридической общественностью Краснодарского края, в номинации «За лекторское мастерство и подготовку юридических кадров»

Чуковская Екатерина Эдуардовна — кандидат юридических наук (с 1999 г.), доцент, директор Научно-­образовательного центра интеллектуальной собственности и цифровой экономики Digital IP, руководитель юридической службы Научного издательства «Большая российская энциклопедия».

Окончила юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работала во Всесоюзном агентстве по авторским правам, Российском институте культурологии, Государственном комитете РФ по кинематографии, Министерстве культуры РФ (экс-статс-­секретарь — заместитель Министра культуры РФ), Федеральном агентстве по культуре и кинематографии, Министерстве культуры и массовых коммуникаций РФ, Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

Преподавала во Всероссийском государственном университете кинематографии им. Герасимова, на Высших курсах сценаристов и режиссеров, в Школе-студии МХАТ им. В. И. Немировича-­Данченко, факультете журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, институте массмедиа РГГУ.

Вице-президент по R&D Федерации интеллектуальной собственности, член комитета Российского союза промышленников и предпринимателей по интеллектуальной собственности и креативным индустриям.

Шишмарева Татьяна Петровна — кандидат юридических наук (с 1992 г.), доцент, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Окончила аспирантуру юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Работала в Красноярском государственном университете, Сибирском федеральном университете.

Первый специалист по несостоятельности (банкротству) в постсоветской России.

Все авторы имеют многочисленные научные публикации, большинство являются членами диссертационных советов, под их началом защитили диссертации ученики, многие из нас участвуют в законопроектной деятельности.

У каждого из нас своя сфера интересов, но так как трудно найти тему, которой Вениамин Петрович не уделил бы внимания, то мы выбрали крупные вопросы частного права, в которых являемся специалистами, и продемонстрировали их развитие и современное состояние с опорой на творческое наследие нашего учителя и коллеги.

Выражаем надежду, что книга будет полезна всем интересующимся частным правом и внесет свой вклад в увековечение памяти выдающегося советского и российского ученого-­юриста Вениамина Петровича Грибанова.

Коллектив авторов

Введение.
ВЕНИАМИН ПЕТРОВИЧ ГРИБАНОВ: ЧЕЛОВЕК, УЧЕНЫЙ, УЧИТЕЛЬ

Модное ныне дистанционное обучение вряд ли вытеснит классическое образование. Причиной тому — не консерватизм преподавателей, не леность студентов, а человеческая психология. «В книге — для знаний, в аудитории — для души», — говорил герой Виля Липатова. Учение — это передача знаний, передача из уст в уста. Учитель для ученика — это гуру.

Для нескольких поколений выпускников юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова таким Учителем был Вениамин Петрович Грибанов.

Вениамин Петрович родился 11 февраля 1921 г. в селе Корнеевка Пугачевского района Куйбышевской области. В этом же году семья Грибановых переехала в Московскую область, в 1930 г. — в Ленинград.

Получив среднее образование (9 классов), Грибанов перешел учиться в 9-ю артиллерийскую спецшколу г. Ленинграда и продолжил образование в 3-м Ленинградском артиллерийском училище, по окончании которого в 1941 г. в звании лейтенанта ушел в действующую армию.

Дальше — вой­на. Страшная, долгая, тяжелая, о которой уже смутное представление имеют сегодняшние его ровесники, о которой могут рассказать всё меньше и меньше очевидцев, благодаря победе в которой советского народа существует Россия, может быть, весь цивилизованный мир. Вой­на, которую он встретил двадцатилетним.

Как рано взрослели тогда мальчишки… Командир батареи, заместитель командира дивизиона 850-го артиллерийского полка 271-й стрелковой дивизии, заместитель командира дивизиона, ПНШ-1, командир дивизиона 58-го гвардейского Севастопольского полка 32-й гвардейской Таманской Краснознаменной ордена Суворова дивизии, командир дивизиона 2-й гвардейской Таманской дивизии, 21-го Севастопольского артиллерийского полка (именно Таманская дивизия отдаст ему горьким осенним днем 1990 г. последние воинские почести). Всегда и везде беспримерное мужество и отвага. Эти качества, как и офицерскую выправку (пусть даже опираясь на трость), он сохранил на всю жизнь.

Затем ноябрь 1944 г. Несчастливой была для него осень. По скупым словам самого В. П. Грибанова, «был тяжело ранен», по словам однополчан, его практически собрали по кусочкам и долгие 2 года возвращали к жизни. Ампутация левой ноги, инвалидность и по этой причине увольнение из рядов Советской Армии в должности командира дивизиона в звании гвардии майора. Так он вошел в гражданскую жизнь, которая должна стать образцом для современных инвалидов: нет людей с ограниченными возможностями! Наши возможности безграничны! Просто чтобы быть такими, как все, нам нужно больше, чем всем, сил. А он был не «как все», а лучше всех!

1946–1950 гг. — Московский юридический институт, который В. П. Грибанов окончил с отличием.

1950–1953 гг. — аспирантура по кафедре гражданского права (в аспирантуру раньше можно было поступить только по рекомендации вуза), блестящая защита диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук.

Уже через год после защиты молодой ученый становится соавтором учебника для юридических высших учебных заведений, вскоре он готовит семь разделов учебника3.

1970 г. — триумфальная защита диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук.

С 1973 г. утвержден в звании профессора.

Преподавательская деятельность — в МЮИ, после его слияния с юридическим факультетом Московского государственного университета (1954 г.) в МГУ, бессменным заведующим кафедрой гражданского права юридического факультета которого Вениамин Петрович проработал с 1972 г. (в 1971 г. исполнял обязанности) до самой смерти.

Председатель Специализированного совета по защите докторских диссертаций в области гражданского права и процесса (последнюю защиту он провел почти накануне своей смерти), руководитель секции гражданского права Всесоюзного совета по юридическому образованию, член научно-­консультативных советов при Верховном Суде СССР и Государственном арбитраже СССР, арбитр Арбитражного суда при Торгово-­промышленной палате СССР, член редколлегий журналов «Вестник Московского университета. Сер.: Право» и «Известия вузов: Правоведение».

Боевые ордена и медали (два ордена Отечественной вой­ны I степени, три ордена Красной Звезды, медали «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной вой­не 1941–1945 гг.»), ордена и медали за труд (орден Трудового Красного Знамени, медаль «Ветеран труда» и др.), Ломоносовская премия 2-й степени (первому среди ученых юридического факультета! в 1973 г.).

Эту официальную и скупую информацию можно прочитать в немногих очерках о жизни В. П. Грибанова4.

Но жизнь Ученого и Учителя не только в этом. В. П. Грибанов имел необычайно широкий кругозор. Не могу понять и принять, когда некоторые говорят сейчас: я знаю куплю-­продажу, а подряд не знаю и читать студентам не буду. Не знаешь, — сдай диплом о юридическом образовании. Дипломы мы получали все по одной специальности, а узкая специализация может быть разной. То есть ты должен знать всё и в ­чем-то быть лучшим.

Вениамин Петрович не только читал «всё» — и первую, и вторую часть гражданского права, вел замечательные спецкурсы и спецсеминары, но и писал глубокие, подчас опережающие время работы практически по всем основным вопросам цивилистики.

Его кандидатская диссертация выполнена по договорному праву (Основные черты плановых гражданско-­правовых договоров и история их развития. М., 1953), докторская — по субъективным гражданским правам (Основные проблемы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1970). Монографии и статьи посвящены субъектам гражданских правоотношений, в первую очередь юридическим лицам и государству5, имущественным отношениям, вещным правам6, общим положениям обязательственного права и отдельным договорам7, ответственности8. У В. П. Грибанова есть работы по наследственному, семейному, жилищному, авторскому и т. д. праву9.

Кроме этих вопросов В. П. Грибанов традиционно освещал в учебниках понятия гражданского права и гражданского правоотношения, принципы гражданского права, гражданское право зарубежных (социалистических) стран. Даже в работах по, казалось бы, частным вопросам (например, Сроки в гражданском праве. М., 1967) он выходил на основополагающие вопросы теории права (в данном случае — система оснований возникновения, изменения и прекращения гражданских прав и обязанностей). Уровень обобщения свидетельствует о высоком качестве научной мысли.

Исследуя имущественные отношения и институт юридических лиц, проф. Грибанов прочно стоял на позиции взаимодействия экономики и права. Своим ученикам он прививал комплексный подход к проблемам, указывая, что сейчас уже нельзя достигнуть положительного эффекта только в рамках одной отрасли, на практике они тесно переплетаются. Сопоставьте, например, с современной проблемой статуса руководителя (гражданско-­правовой или трудовой?).

До сих пор в гражданском праве идет дискуссия по поводу относимости локальных правовых актов к источникам права, каковыми они признаны в других отраслях на уровне кодекса. В 1986 г. В. П. Грибанов в соавторстве с М. Горбуновым опубликовал статью «Юридическая служба и локальные нормативные акты»10.

Позволю себе пару цитат. «Осуществление и защита гражданских прав неразрывно связаны, с одной стороны, с проблемой правового обеспечения удовлетворения как интересов общества в целом, так и интересов отдельных… организаций и граждан, а с другой — с проблемой обеспечения правильного сочетания индивидуальных интересов граждан и их коллективов с интересами общества». «…Законодатель в рамках соответствующего регулирования должен обеспечивать… баланс конституционных прав и свобод, справедливое согласование прав и законных интересов сторон, являющееся необходимым условием гармонизации отношений в Российской Федерации как социальном правовом государстве». Первая — из работы В. П. Грибанова 1967 г.,11 вторая — из постановления Конституционного Суда РФ 2005 г. (ч. III п. 3 постановления Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 278 и статьи 279 Трудового кодекса Российской Федерации и абзаца второго пункта 4 статьи 69 Федерального закона „Об акционерных обществах“ в связи с запросами Волховского городского суда Ленинградской области, Октябрьского районного суда города Ставрополя и жалобами ряда граждан»12). Идея одна — баланс интересов, только в первом случае язык лучше.

Труды В. П. Грибанова отличают глубина идей, доступность изложения и одновременно классический литературный язык, рассмотрение каждого явления в статике и динамике, сочетание науки и практики. Например, широко применявшиеся им классификации как метод познания, свидетельство культуры и организации правовой мысли всегда имели у Вениамина Петровича практическую направленность. Наряду со знаменитой цитатой из «Фауста» Гете: «Суха теория, мой друг, // лишь древо жизни пышно зеленеет», — я привожу студентам выражение своего Учителя: «Голый теоретик», в которое он вкладывал насмешку и сожаление.

Большое внимание этот Ученый уделял конечному результату, эффективности правового регулирования13, не простому накоплению информации, а ее осмыслению, умению ею оперировать, выявлению закономерностей. Еще одно выражение: «Учить не закону, а праву» — как никогда актуально в эпоху постоянного «латания» нормативных актов за счет изменений и дополнений, часто без увязки с остальным текстом.

Никогда проф. Грибанов — уже при жизни классик отечественной цивилистики, «звезда» с мировым именем, чьи работы переведены на многие иностранные языки, — не страдал интеллектуальным снобизмом (для интеллигента это противоестественно!), узкокорпоративным мышлением. Активист Народного университета правовых знаний, общества «Знание» (кто вспомнит сейчас эти названия?), он был просветителем в полном смысле этого слова.

Вениамин Петрович обладал удивительным талантом: талантом Человека. Его обожали дети и женщины. Помню, как его однокашницы (в моем представлении тогда — старушки) при упоминании этого имени преображались и расцветали на глазах. Его уважали мужчины. Благодаря ему одни коллеги получили квартиру, другие были приглашены на «престижную» работу. И это всё при том, что он был очень скромен в быту: стандартная квартира, «инвалидный» автомобиль, который, кстати, он водил сам до последних дней своей жизни, обычные костюмы… Для себя и для своей семьи ему было ничего не нужно. Только один раз услышала я своеобразный упрек в адрес уже покойного В. П. Грибанова от его вдовы. Вениамин Петрович поехал за границу (тогда это было событие!), и жена — интересная женщина со всеми присущими женщинам маленькими слабостями — попросила привезти ей кофточку. Он искренне удивился: «Разве у тебя нет кофточек?» и, конечно… привез книги.

Непреходящей любовью проф. Грибанов пользовался у учеников. Блестящие лекции, необычные спецкурсы и спецсеминары (сегодня его методы назвали бы инновационными), сочетание снисходительности и требовательности (попробуй не напиши к завтрашнему утру 24 страницы!) и чутье кладоискателя. Так же, как ему не было равных среди грибников, вряд ли кто сумеет сравниться с ним в умении рассмотреть в нескладном мальчишке или застенчивой девочке будущего ученого и умении убедить их в собственных силах. Мудрый взгляд, обаятельнейшая улыбка сквозь буденовские усы, «прививка» работоспособности, тактичный разворот к сути проблемы, и гадкие утята превращались в прекрасных лебедей.

Их много: по всей стране и за ее пределами, преподавателей, практиков, ученых. Одна назвала сына в его честь. Двое учеников поставили фамилию Грибанова как научного руководителя/консультанта на своих диссертациях (кандидатской и докторской), защищенных после его смерти в знак признания его заслуг, в знак глубокой благодарности. Ему посвящают книги. Многие пытаются передать уже своим ученикам то, чему он нас учил. Это не просто право, пусть даже гражданское, — это своеобразная философия жизни.

Именно она и общие научные взгляды объединяют его коллег и учеников, продолживших его дело и сформировавших научную школу В. П. Грибанова. Она, безусловно, связана с юридическим факультетом МГУ, но в то же время перешагнула его рамки: не только потому, что сейчас на кафедре и факультете работает много людей, не знавших прежнего зав. кафедрой и ничем не связанных с ним, но и потому, что наука не имеет границ, «местечковой» привязанности, потому, что ученики Вениамина Петровича разлетелись по всей стране и за ее пределы, а любовь и уважение нельзя узурпировать.

Учитель жив, пока его помнят и не предают ученики. Ученый жив, пока пытливыми умами востребованы его книги.

Не говорите мне: он умер. Он живет!
Пусть жертвенник разбит — огонь еще пылает,
Пусть роза сорвана — она еще цветет,
Пусть арфа сломана — аккорд еще рыдает!..14

В. В. Долинская

Глава 1.
РАЗВИТИЕ ПРЕДМЕТА ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

В. В. Долинская

Жизнь часто сравнивают с дорогой.

Одни идут туда, «куда влечет… [их] …жалкий жребий», без цели, ноя о том, как длинна и тяжела дорога.

И есть люди, которые прорубают себе и другим путь к заветной цели, а каждый год жизни-пути обогащает их душу, они же сами обогащают окружающий мир.

«Можно тихо провести жизнь в стороне от рек удачи с их опасными водоворотами. Скучно, предсказуемо и безопасно. А можно, и захлебнувшись в такой реке, все же выжить, остаться на главном течении — на магистральных рельсовых путях, гудящих силой»15. Можно и выковать свою удачу самому, поспорить… нет! написать свою судьбу и судьбу своей страны самому.

Именно таким человеком был Вениамин Петрович Грибанов — умным, мужественным, первопроходцем и маяком для других.

«Счастье — шагать, прокладывать гать,
Падать, вставать, не отступать,
Приступом брать каждую пядь.
Пройти через это — и сами придут,
Словно желанных свершений пора,
Вдохновение будничное, как труд,
И счастье простое, как сон у костра».

И счастье — встретить в своей жизни Учителя и Друга, каким, несмотря на разделявшие нас десятилетия, был Вениамин Петрович Грибанов. Встретить того, кто укрепил твою любовь к праву, растил в тебе уверенность в своих силах, подарил свои направления в науке.

Их количество и глубина породили проблему: о чем именно написать в коллективной монографии, посвященной его памяти? Написать так, чтобы не повторять его и чтобы это было достойно его наследия?

Среди многочисленных интересов В. П. Грибанова был нашедший отражение в трех прижизненных двухтомных учебниках «Советское гражданское право»16 интерес к понятию гражданского права.

А право в первую очередь определяется через предмет и метод правового регулирования.

* * * * *

Развитие экономических и общественных отношений тесно связано с развитием частного, в первую очередь гражданского права, которое оказывает на него активное воздействие, влияет как на закрепление уже сложившихся отношений, так и на зарождение и развитие новых.

Здесь рельефно проявляется творческая роль права в формировании и направлении глубинных процессов, происходящих в экономике, в реконструкции ее макро- и микроструктуры. Адекватное правовое регулирование не может довольствоваться оперативностью в изменениях и дополнениях законодательства. Правильность выбора основных направлений развития гражданского законодательства в значительной степени предопределяется выявлением фундаментальных основ права и закономерностей его развития.

Ярким показателем в этом плане является развитие предмета граж­дан­ско-­правового регулирования.

1.1. Предмет правового регулирования в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г.

Предмет правового регулирования долгое время почти не привлекал внимания ученых — представителей теории права и гражданского права. О нем упоминали, как правило, лишь в контексте сравнительной характеристики права публичного и права частного как об одном из критериев их разграничения.

В первой отечественной кодификации 1922 г.17 вообще не было статьи о регулируемых гражданским правом отношениях.

Основные положения первого кодифицированного закона государства новой формации — первого в мире социалистического государства серьезно отличаются от зарубежных аналогов того времени, от современного Гражданского кодекса (как по структуре, так и по содержанию) и удивляют своей краткостью (всего три статьи).

В первых трех статьях вроде бы нет указания на то, какие именно отношения регулирует гражданское законодательство.

Мы составляем представление о них из оглавления ГК: вещные, обязательственные, наследственные отношения. Упор сделан на имущественные отношения (помимо содержания об этом свидетельствуют даже названия глав в разделах — в Общей части «Объекты прав (имущества)», в Вещном праве «Залог имущества», в Обязательственном праве «Имущественный наем»).

Но идя от противного и указывая, какие отношения не регулируются им, ст. 3 ГК выстраивает впервые систему взаимоотношений между смежными отраслями права.

Итак, поименованы как предмет регулирования «особыми кодексами» отношения:

— земельные,

— возникающие из найма рабочей силы,

— семейные.

В начале ХХ в. это указание было весьма значимым и довольно революционным.

Со времен Адама Смита, назвавшего основными источниками богатства землю, труд и капитал, не вызывал сомнения товарно-­денежный характер земли и найма рабочей силы. А товарно-­денежные отношения регулировались (и регулируются сейчас) именно гражданским законодательством.

История права собственности на землю в России имеет глубокие исторические корни и прошла несколько этапов, в том числе владение землей широкими социальными слоями населения (допетровская эпоха); юридическое оформление земельного права в 1861 г. (отмена крепостного права и включение крестьян в число субъектов землепользования). В результате земельной реформы 1861 г. субъектами права собственности на землю, используемую в сельском хозяйстве, являлись помещики (дворяне), крестьяне и община как юридическое лицо. Участие в земельных отношениях для широкого круга населения сталкивалось с финансовыми и юридическими проблемами.

Основные земельные преобразования постреволюционного периода заключались в:

а) отмене права частной собственности на землю;

б) объявлении земли (земельного фонда) общенародным достоянием (которое впоследствии стало отождествляться с исключительной собственностью на землю государства) и ее передаче трудящимся без всякого выкупа на началах уравнительного землепользования;

в) изъятии земли из гражданского оборота18 и включении ее в административные отношения путем перераспределения между гражданами и юридическими лицами только на основе решений соответствующих органов;

г) легальном закреплении единственного субъективного права, на котором осуществлялось хозяйственное использование земли, — права постоянного (временного) пользования.

Развитие трудовых отношений и их регулирование в Европе и России несколько отличалось.

Историки обычно отмечают, что Европа прошла путь от рабовладения, при котором рабы признавались объектами, их труд был обязательным и не порождал никаких правовых отношений между так называемыми работником и предтечей нанимателя; через феодализм, при котором основная часть работающего населения могла выступать объектами права, но государство уже в некоторой степени защищало его интересы от противоправных посягательств со стороны феодалов, а часть работающих (как правило, горожане) занимались относительно свободным трудом, ограничиваемым требованиями цехов, гильдий, участие в которых было обязательным, а также феодала, на территории которого они проживали и трудились; до Нового времени, когда после череды буржуазных революций возникло деление на пролетариев и буржуазию с декларацией равной защиты и свободы их экономической деятельности.

Благодаря Кодексу Наполеона трудовое право в XIX в. отделяется от гражданского права и постепенно становится самостоятельной отраслью.

Юристы детализируют этот путь и уделяют внимание наличию/отсутствию правового регулирования.

Начало отделения личного найма на работу от найма имущественного и обособление первого в самостоятельный договорный тип было положено в римском праве. Однако наем труда существовал в силу того, что не был запрещен государством, которое не вмешивалось в отношения между нанимателем и нанявшимся. Власть хозяина над нанявшимся носила почти неограниченный характер.

Приблизительно с XIII в. наем труда приобретает черты определенного договорного типа. Характерным способом заключения договора найма работника в этот период является акт коммендации, означавший отказ работника от своей независимости и переход обязанности по защите нанявшегося работника к господину.

В России на первом этапе (со времен Древней Руси, «Русской Правды») поступление в услужение было равносильно отречению на срок от свободного состояния (кабальное холопство). В юридической литературе дореволюционного периода отмечалось, что в России из договора или, точнее, из сопровождающего договор поступления работника в сферу домашней автономии хозяина возникали отношения власти и подчинения, регулируемые не соглашением сторон, а усмотрением хозяина. Власть хозяина над личностью работника не ограничивалась, государство не вмешивалось в отношения, возникающие между работником и хозяином после поступления на работу.

Второй этап развития отношений в сфере труда (со времен Положения 1835 г. «Об отношениях между хозяевами фабричных заведений и рабочими людьми, поступающими на оныя по найму») характеризуется введением принципа договорной свободы. Во многом это было декларацией. Работодатель был обязан издать правила внутреннего трудового распорядка, но в отношении их содержания государство никаких указаний не давало.

Истоки трудового права в России исследователи видят в Законе от 3 июня 1886 г. «О найме рабочих и правилах надзора за фабричными заведениями», где устанавливались договорный характер трудовых отношений, форма и сроки договора, ограниченный перечень оснований прекращения трудовых отношений, определенные обязанности нанимателя — хозяина. Одновременно с момента поступления на работу работнику запрещалось без ведома хозяина брать другую работу, под страхом тюремного ареста запрещались стачки и самовольный отказ от работы.

В остальном до начала ХХ в. трудовые отношения регулировались нормами гражданского законодательства.

В последние годы перед Октябрьской революцией (1913–1917 гг.) действовал Устав о промышленном труде.

Главенствующим в этот период являлся договорный способ определения условий труда, вмешательство государства в регулирование труда сводилось к минимуму.

Принципы правового регулирования в первые дни Советской власти, в Кодексе законов о труде РСФСР 1918 г. (период военного коммунизма) и Кодексе законов о труде РСФСР 1922 г. (период нэпа) различаются, но можно выделить основные, существенные для настоящего исследования моменты:

— императивный и централизованный характер правового регулирования,

— основание возникновения трудовых отношений — индивидуальные и коллективные трудовые договоры,

— социализация трудового права (многочисленные гарантии, охрана труда и т. д.).

Труд не рассматривался как товар (услуга), главным работодателем стало государство, в связи с чем возросло влияние административно-­правовых, централизованно-­нормативных методов регулирования. Трудовое законодательство выделилось из гражданского.

Во многих странах брачный договор издревле был договором граж­данско-­правовым, причем имущественным.

На Руси до принятия христианства семейные отношения регулировались обычным правом, после — по модели византийского брачно-­семейного законодательства Номоканона, который дополнялся постановлениями русских князей и получил название Кормчей книги.

Длительное время брачно-­семейными делами, как и в Византии, занималась церковь.

Исследователи выделяют характерные особенности семейного права Российской империи:

— сохранение связи семейного права с церковными правилами даже после формирования светского законодательства;

— сословный характер семейного законодательства;

— различие в правовом положении детей, рожденных в браке, и внебрачных;

— подчиненная роль женщины в семейных отношениях, ограниченность ее прав;

— сильная власть родителей над своими детьми;

— сложная процедура расторжения брака.

После Октябрьской революции 1917 г. основными идеями семейного права были общеполитические: отделение церкви от государства, равенство (прав мужчины и женщины, законнорожденных и незаконнорожденных). Они реализовались в декретах ВЦИК и СНК РСФСР от 18 декабря 1917 г. «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» и от 19 декабря 1917 г. «О расторжении брака», Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве», принятом 22 октября 1918 г.

Исследователи выделяют характерные черты семейного права России 1917–1926 гг.:

— утрата правового значения церковного брака;

— свобода расторжения брака под контролем государства и упрощение процедуры развода;

— введение института признания брака недействительным;

— уравнивание в правах законных и незаконнорожденных детей;

— введение института судебного установления отцовства;

— принцип раздельности имущества супругов, а также родителей и детей;

— введение института опеки и запрет усыновления.

В результате в ГК фактически сделана отсылка к:

— Земельному кодексу РСФСР, принятому в октябре 1922 г.,19

— Кодексу законов о труде РСФСР, принятому четвертой сессией ВЦИК 9-го созыва от 30.10.192220,

— Кодексу законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, принятому 16 сентября 1918 г.21

Взаимодействие с ними ГК нашло отражение в судебных актах тех лет.

Пленум Верховного Суда РСФСР в своем разъяснении от 7 марта 1927 г.22 указал, что все взаимоотношения, возникающие в связи с трудовым землепользованием, подлежат рассмотрению в первую очередь по нормам Земельного Кодекса, а если спорные отношения о предмете, имеющем денежную ценность, не урегулированы Земельным Кодексом (в конкретном случае споры о взыскании убытков в связи с неиспользованием окончательного судебного и т. п. решения о предоставлении права пользования землей), то они подлежат разрешению на общем основании по началам Гражданского или Уголовного Кодексов.

То есть ГК (или УК) применятся:

— субсидиарно,

— в случае именно спора,

— в случае спора «о предмете, имеющем денежную ценность»,

— в случае пробела в ЗК.

Все эти условия должны присутствовать в совокупности.

Кроме того, суды различали по основанию возникновения и, соответственно, источнику регулирования земельные и гражданско-­правовые отношения по поводу земельных участков.

Условием применения при разрешении споров ЗК выступало возникновение этих споров в связи с трудовым землепользованием. Поэтому Пленум Верховного Суда РСФСР в другом разъяснении от 12 октября 1925 г.23 указал, что «хозяйства, организованные исключительно на землях, предоставленных в пользование на основании договора аренды, подлежат действию общегражданских норм Гражданского Кодекса, а не Земельного Кодекса». Речь идет о землях, арендованных у различных ведомств (например, лесного), а не о трудовой аренде земли по ЗК.

В одном определении 1926 г. Гражданская Кассационная Коллегия (далее — ГКК) Верховного Суда РСФСР признала, что «с принципиальной стороны, поскольку налицо имеется аренда земли, находящейся в ведении железной дороги, убытки должны определяться по нормам Гражданского Кодекса, а не Земельного Кодекса, так как по смыслу ст. 155 ЗК этот вид аренды земли может происходить по обязательственному праву Гражданского Кодекса»24.

Принципиально на иной точке стояла судебная практика по вопросу о применении норм ГК к трудовым отношениям.

Даже в случаях пробелов или неясности в КЗоТе они не восполняются за счет норм ГК. Эта мысль проводилась Верховным Судом РСФСР в целом ряде постановлений25.

Единственным исключением из этого общего правила выступает решение вопроса об ответственности торговых служащих государственных и кооперативных торговых предприятий за целость вверенного имущества. В связи с ограниченным характером ответственности в трудовом праве наемного работника перед нанимателем по ст. 83 КЗоТ (примечательно, что такая ситуация сохранилась и в настоящее время — ограничение ответственности в ТК мерами дисциплинарной ответственности и возмещением реального вреда), суды использовали ограничительное толкование нормы трудового законодательства и распространили на эти случаи правила гл. ХIII ГК «Обязательства, возникающие вследствие причинения другому вреда» (с некоторыми ограничениями).

По общему правилу, нормы ГК не подлежат применению также к семейным отношениям, которые не подчиняются принципу эквивалентности и соглашение сторон в которых не построено по началам обязательного права.

На это, например, указал Пленум Ленинградского губсуда по следующему делу: истица просила суд взыскать с ее бывшего фактического мужа убытки, причиненные ей ответчиком в связи с тем, что она, по его просьбе, выехала из одного города в другой для совместного жительства, продав предварительно свои вещи, но ответчик затем отказался жить с ней. Суд первоначально решил, что в основание иска положены договорные отношения сторон, поэтому ввиду нарушения ответчиком своих обязательств, тот обязан в соответствии со ст. 132 и 145 ГК возместить истице понесенные ею убытки. Пленум Ленинградского губсуда отменил это решение суда, сочтя неправильным применение к брачным отношениям норм обязательственного права26.

Редкое исключение из общего правила составляли, например, сделки между супругами. К имущественным отношениям супругов, носившим гражданско-­правовой характер (ст. 13 Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве), нормы ГК применялись на общих основаниях, в частности, правила ГК о недействительности сделок подлежали применению к сделкам между сторонами как в интересах слабейшей стороны, главным образом женщины27, так и в интересах третьих лиц, государства, кредиторов одного из супругов и т. д28.).

Неразрешенным однозначно на практике остался вопрос о характере регулирования имущественных отношений супругов в период брака: является ли имущество, нажитое супругами во время брака, той общей собственностью, о которой говорится в ст. 61–65 ГК, и подлежат ли применению эти нормы ГК к имуществу супругов во время брака.

В инструктивном письме ГКК № 1 за 1927 г.29 было указано лишь, что правила ст. 61–65 ГК об общей собственности применяются к имуществу супругов при расторжении брака, когда речь идет о разделе этого имущества.

Представляется, что принцип взаимодействия ГК и смежных отраслевых кодексов был следующим: субсидиарное применение граж­дан­ско-­правовых норм в случае судебного спора, при превалировании имущественного, товарно-­стоимостного элемента; отказ от использования норм ГК при превалировании социально-­правового и административно-­правового регулирования.

ГК 1922 г. страдал существенными дефектами как по своему содержанию, так и по своей структуре, среди них особо отметим отсутствие многих значимых для гражданского права понятий30. Эти и ряд других недостатков были устранены в последующем.

Однако первый кодифицированный акт гражданского законо­дательства государства новой формации заложил основы для его адекватного экономическим отношениям развития, а его Основные положения послужили фундаментом для построения системы подотраслей и институтов гражданского права.

1.2. Предмет правового регулирования во второй отечественной кодификации

Во второй трети и особенно во второй половине ХХ в. ситуация с предметом правового регулирования в доктрине и законодательстве начала меняться. Стали появляться статьи о предмете гражданского права и отдельных группах регулируемых этой отраслью отношений31. Были проведены две дискуссии: первая — о системе советского права, в том числе о предмете правового регулирования как критерия разграничения отраслей права — в 1938–1941 гг. и частично в послевоенные годы; вторая — о гражданском праве — в 1954–1955 гг.32 Появились первые монографические исследования предмета гражданского права33. Отдельные вопросы поднимались в диссертационных исследованиях, в том числе и по смежным темам.

Так, В. П. Грибанов еще в своей диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Основные черты плановых гражданско-­правовых договоров и история их развития»34, подготовленной под научным руководством профессора И. С. Перетерского35, демонстрируя высокий профессиональный уровень, способность к общетеоретическим обобщениям, обосновал вывод о том, что имущественные отношения выступают как форма выражения производственных отношений и являются волевыми отношениями36.

В результате в доктрине гражданского права прочно укрепилась идея о том, что предмет правового регулирования — это совокупность регулируемых им общественных отношений37.

А их состав нашел нормативное закрепление в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденных Законом СССР от 8 декабря 1961 г.,38 и в Гражданском кодексе РСФСР, утвержденном Законом РСФСР от 11 июня 1964 г.39 Примечательно, что в ГК РСФСР 1964 г. предмет гражданского права был указан дважды: в ст. 1 — через содержательную характеристику (имущественные и личные неимущественные отношения двух видов) — и в ст. 2 — через характеристику субъектного состава.

По сравнению с Кодексом 1922 г. Основные положения (ст. 1–8) ГК 1964 г. обогатились по своему содержанию и демонстрируют более высокую юридическую технику. Наблюдается сквозное применение основных положений применительно к различным подотраслям и институтам гражданского права.

Впервые в нашей стране на уровне кодифицированного акта были сформулированы нормы о предмете гражданско-­правового регулирования. Им были посвящены как минимум две статьи. Статья 1 ГК давала некую классификацию и содержательную характеристику гражданско-­правовых отношений. Статья 2 предложила их классификацию по субъектному составу, а также установила основы взаимодействия гражданского права с другими отраслями права.

Статья 1 ГК текстуально очень близка к ст. 1 Основ. Предложена двучленная классификация гражданско-­правовых отношений по их содержанию:

— имущественные и

— личные неимущественные.

К тому времени в доктрине гражданского права прочно укрепилась идея о том, что предмет правового регулирования — это совокупность регулируемых им общественных отношений40.

Основную группу отношений, регулируемых гражданским правом, составляют имущественные отношения. Например, А. В. Дозорцев характеризовал предмет гражданского права как «имущественные отношения на базе обособленного в сфере оборота имущества»41.

Однако в ст. 1 не содержится ни характеристики имущественных отношений, ни их перечня, как это сделано в ГК РФ 1994 г. Для уяснения их природы необходимо обратиться к преамбуле ГК, воспроизводящей преамбулу Основ. Там сказано, что советское гражданское законодательство регулирует имущественные отношения, обусловленные использованием товарно-­денежной формы в коммунистическом строительстве.

Эта формулировка не означает, что гражданское право ограничивалось только товарным оборотом.

Безусловно, значительная часть имущественных отношений опосредует обмен товарами (например, договор купли-­продажи — гл. 21 ГК). Но наряду с возмездными были урегулированы безвозмездные отношения (например, договор дарения — гл. 23 ГК). А перешедшее в безвозмездное пользование имущество имеет денежную оценку и, как правило, является потенциальным товаром.

Здесь явны отголоски меновой концепции Е. Б. Пашуканиса42, который связывал с меновыми отношениями право в целом, сводя его только к гражданскому праву, и позиции С. И. Аскназия, для которого меновые, товарно-­денежные отношения — объективная основа формирования именно гражданского права43.

Кроме того, такие институты гражданского права, как, например, авторское право (Раздел IV), обязательства, возникающие вследствие причинения вреда здоровью (ст. 459 ГК), не опосредствуют обмен товаров, но они связаны с денежной, стоимостной оценкой материальных благ, по поводу которых возникают отношения, закрепляемые и охраняемые этими институтами.

Д. М. Генкин указывал: «Предметом советского гражданского права являются имущественные отношения в сфере товарно-­денежного обращения, строящиеся на началах эквивалентности, и отношения собственности в их связи с товарно-­денежным обращением, как предпосылка и результат последнего»44. «Предметом советского гражданского права являются имущественные отношения социалистического общества, которые опираются на существующие в этом обществе формы собственности и связаны с учетом действия закона стоимости и закона распределения по труду»45.

Акцент на товарно-­денежную форму имущественных отношений, во-первых, демонстрировал внутреннее единство всех видов имущества, во-вторых, обозначал связь экономического, гражданского и торгового оборота, что являлось аргументом в имевшей несколько этапов дискуссии со сторонниками обособления хозяйственного (затем — предпринимательского) права, в-третьих, предварял вывод о функции денег как меры стоимости и всеобщем эквиваленте.

Несмотря на уверенность в постепенном отмирании имущественных отношений при коммунизме, указывалось, что «в коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-­денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим им в период социализма. Большую роль при этом играет применение таких инструментов развития экономики, как хозяйственный расчет, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы»46.

В советской юридической литературе не было единства взглядов на природу имущественных отношений. Изначально они трактовались как вид производственных (экономических) отношений47.

Е. Б. Пашуканис писал, что «экономические отношения в своем реальном движении становятся источником юридического отношения»48. О. С. Иоффе считал, что «Самое понятие имущественных отношений образуется на базе понятия экономических отношений или во всяком случае с его использованием»49.

На определенном этапе имущественные отношения отождествлялись с производственными отношениями в пределах, в каких последние выражают распределение и распоряжение средствами и результатами производства50. С. И. Вильнянский, например, характеризовал их как отношения, складывающиеся в процессе производства, обмена и распределения51. Но эта концепция носила описательный характер перечня, не поднимаясь на уровень обобщения, и не выявляла сферу волевой деятельности, на которую призваны воздействовать юридические нормы.

Следующим шагом выступило определение имущественных отношений как обладающих экономической ценностью вследствие их связи со средствами, продуктами производства или другими результатами труда человека. Одновременно утверждалось, что имущественные — это главным образом производственные, но не только производственные отношения52.

Первенство в размежевании производственных и имущественных отношений принадлежит С. Н. Братусю, выступившему со специальным докладом на эту тему в отделении общественных наук АН СССР в 1958 г.,53 а затем детально обосновавшему свою концепцию в ряде статей и изданной в 1963 г. книге «Предмет и система советского гражданского права». Аналогичное решение, дополненное некоторыми своеобразными оттенками, предложил впоследствии и ряд других авторов54.

Была обоснована (в дополнение, а не в порядке вытеснения) трактовка имущественных отношений как конкретных волевых связей (между определенными участниками), возникающих и развивающихся в связи с принадлежностью, использованием и распоряжением (в процессе распределения и обмена) орудий и средств производства и предметов потребления, то есть материальных благ.

«Имущественными и следует считать конкретно-­волевые экономические отношения, выступающие в качестве формы общественно-­производственных отношений»55.

Ю. К. Толстой отметил, что наряду с объективным материальным содержанием производственные отношения обладают и конкретно-­волевым опосредствованным, поскольку акты производства, распределения и обмена немыслимы вне волевых действий людей. А раз волевые моменты присущи и производственным отношениям, нет никаких препятствий к признанию имущественных отношений тождественными отношениям общественного производства56.

Из анализа содержания ГК можно сделать вывод о классификационных группах имущественных отношений второго уровня.

По содержанию имущественные отношения делятся на:

1) связанные с принадлежностью имущества конкретному лицу (статика);

а) возникающие в связи с нахождением имущества у собственника (например, право собственности — Раздел II ГК);

б) возникающие в связи с нахождением имущества у лица, не являющегося его собственником (например, права юридических лиц на закрепленное за ними имущество, не принадлежащее им на праве собственности — ст. 24, 97 ГК);

2) связанные с переходом имущества от одних лиц к другим (динамика)

а) договорные обязательства (например, договор купли-­продажи, дарения, имущественного найма — гл. 21, 23, 27 ГК);

б) деликтные обязательства (возникающие вследствие причинения вреда — гл. 40 ГК; вследствие спасания социалистического имущества — гл. 41 ГК; из неосновательного приобретения или сбережения имущества — гл. 42 ГК);

в) отношения по внедоговорному правопреемству (при наследовании — раздел VII — и при реорганизации юридических лиц — ст. 37, 39 ГК).

Из выделения в предмете гражданского права имущественных отношений специалисты делали далеко идущие выводы об элементах метода гражданско-­правового регулирования.

Так, из всеобъемлющего характера (ст. 2 ГК) регулируемых гражданским правом имущественных отношений вытекает имущественная обособленность их участников (ст. 10, 24, 93 ГК).

Обладание имуществом предполагает определенную меру самостоятельности участников этих отношений в распоряжении им. Наиболее полно эта имущественная самостоятельность проявляется в отношениях между собственниками имущества, которым принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом (ст. 92 ГК). Более ограниченной мерой имущественной обособленности и самостоятельности обладают юридические лица:

— государственные предприятия и иные государственные организации, состоящие на хозяйственном расчете, имеющие закрепленные за ними основные и оборотные средства и самостоятельный баланс;

— учреждения и иные государственные организации, состоящие на государственном бюджете и имеющие самостоятельную смету, руководители которых пользуются правами распорядителей кредитов (за изъятиями, установленными законом);

— государственные организации, финансируемые за счет иных источников и имеющие самостоятельную смету и самостоятельный баланс;

— колхозы, межколхозные и иные кооперативные организации и их объединения, другие общественные организации, а также в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР и РСФСР, предприятия и учреждения этих организаций и их объединений, имеющие обособленное имущество и самостоятельный баланс (ст. 24 ГК).

В этом можно усмотреть зачатки автономии воли как элемента метода правового регулирования.

Иногда из специфики имущественных отношений, регулируемых ГК, выводили и равенство участников этих отношений. Речь шла не о равенстве субъективных имущественных прав (их объем различен), а о равных критериях возникновения, изменения и прекращения этих прав, о чем мы будем говорить позднее, применительно к юридическим фактам.

Вторую группу регулируемых гражданским правом отношений составили личные неимущественные отношения.

Их легализацию предвосхитили в первую очередь великие российские женщины-­цивилисты.

Е. А. Флейшиц, которая была членом комиссий по подготовке проектов и Основ, и ГК, защитила в 1938 г. докторскую диссертацию «Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран» (была опубликована в 1941 г. под грифом «Для служебного пользования»). Нормы о личных неимущественных отношениях явились воплощением результатов этого исследования.

В 1950-х гг. Р. О. Халфина характеризовала предмет гражданского права как «имущественные и связанные с имущественными личные отношения между гражданами, между социалистическими организациями и гражданами, а также имущественные отношения между социалистическими организациями в сфере экономического оборота»57.

Сам термин «личные неимущественные отношения» появился непосредственно перед дискуссией о гражданском праве 1954–1955 гг., а ранее речь шла только о личных правах, а не о порождающих их реальных общественных отношениях. Одним из результатов научной дискуссии о предмете гражданского права явилось включение в него личных неимущественных отношений, в основном в пределах их связи с имущественными отношениями.

Личные неимущественные отношения характеризуются следующими признаками:

отсутствие экономического содержания независимо от их связи с имущественными отношениями;

нематериальные блага в качестве их объекта: имя, честь, достоинство, авторство на произведения науки, литературы и др.;

возникновение по поводу нематериальных благ, неотделимых, по общему правилу, от личности.

В Преамбуле ГК к главным задачам социалистического общенародного государства были отнесены воспитание человека коммунистического общества, повышение культурного уровня жизни трудящихся. Кроме того, была выделена функция охраны прав, культурных интересов граждан и правильного сочетания этих интересов с интересами всего общества.

Наличие личных неимущественных прав легально включалось в содержание правоспособности граждан (ст. 10 ГК), возможность их приобретения — в характеристику юридического лица (ст. 23 ГК), они упоминались среди прав авторов (ст. 479 ГК) и т. д. В знак признания их значимости в Основных положениях была специально введена ст. 7 «Защита чести и достоинства» (наряду с общей ст. 6 «Защита гражданских прав»). Основы и республиканские ГК впервые в истории советского гражданского законодательства ввели гражданско-­правовую охрану таких личных нематериальных благ, как честь и достоинство (ст. 7 ГК), право на собственное изображение (ст. 514 ГК), а по ГК Казахской и Узбекской ССР — также право на письма, дневники, заметки. Но еще долгие годы личные неимущественные права были предметом острых дискуссий.

Как соотносятся имущественные и личные неимущественные отношения в предмете гражданского права? С. С. Алексеев объяснял их единство тем, что как личные, так и имущественные отношения выражают определенное состояние их участников — общественное состояние лица или состояние его имущественной самостоятельности. Вследствие этого действие гражданского права, первоначально возникшего из потребности урегулирования имущественных отношений, можно было затем распространить и на сходные с ними по указанному признаку личные неимущественные отношения58.

Следующую проблему представляла классификация личных неимущественных отношений. В Преамбуле ГК речь шла только о связанных с имущественными личных неимущественных отношениях. В ст. 1 ГК предложена двухчленная классификация личных неимущественных отношений с разным правовым режимом:

— связанные с имущественными — с единым целеполаганием правового регулирования («в целях создания материально-­технической базы коммунизма и все более полного удовлетворения материальных и духовных потребностей граждан»),

— иные (получившие в литературе наименование «не связанные с имущественными») — регулируемые кодексом «в случаях, предусмотренных законом».

В литературе отмечалось, что оба вида личных неимущественных отношений представляют для их участников самостоятельное значение.

Термин «связанность» в первом случае означает не подчинение личных отношений имущественным, а соединение их в едином комплексе общественных отношений (авторских, изобретательских и т. п.). Имущественные и личные отношения, хотя и отличаются друг от друга, тем не менее однородны, так как возникают одновременно, между одними и теми же не зависящими друг от друга субъектами, и потому требуют применения к ним единого метода правового регулирования.

По второй группе мнения серьезно различались. Одни ученые считали, что личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, возникают в силу иных фактов и между другими субъектами, нежели имущественные отношения. Поэтому они не однородны, но эти отношения можно обеспечивать гражданско-­правовой охраной, когда после нарушения они столь же восстановимы, как и имущественные отношения.

Другие авторы справедливо, на наш взгляд, указывали на то, что правовая охрана неотделима от правового регулирования59.

То есть было предложено различать понятия правового регулирования и правовой охраны. В широком смысле правовое регулирование включает в себя правовую охрану. В узком смысле оно ограничивается лишь нормированием общественных отношений в их нормальном состоянии, а правовая охрана направлена на восстановление нарушенных отношений60. Был сделан вывод, что отрасль права должна определяться по предмету регулирования, а не по предмету охраны.

В рамках развития предмета гражданского права новую оценку получил единый метод правового регулирования, который, находя свое обоснование в предмете, не может не иметь и определенного самостоятельного значения уже в силу того, что в качестве объекта исследования выступает именно отрасль права, а не комплекс реальных общественных отношений61.

Вторая классификация — по субъектному составу, предложенная в cт. 2 ГК, на наш взгляд, также имеет большее значение для характеристики метода правового регулирования.

Закон называет отношения:

— организаций (государственных, кооперативных и других общественных) между собой;

— граждан с организациями (государственными, кооперативными и другими общественными);

— граждан между собой;

— с участием и иных организаций.

Кроме того, что ст. 2 ГК:

— предваряет классификацию субъектного состава гражданско-­правовых отношений (граждане и организации, т. е. физические и юридические лица);

— выводит государство из числа равных участников этих отношений (редкое исключение — ч. 6 ст. 24 ГК), оставляя за ним функцию именно регулирования,

она является важным контраргументом в дискуссии со сторонниками хозяйственного права, устанавливая единый правовой режим, единый метод регулирования для всех гражданско-­правовых отношений независимо от их субъектного состава.

Одновременно была продолжена линия на разграничение предмета правового регулирования смежных отраслей и выявления их взаимодействия, причем это происходило на нескольких уровнях, аналогичных уровням классификации гражданско-­правовых отношений.

В предварившей принятие ГК научной дискуссии о предмете гражданского права выдвигались критерии разграничения сферы регулирования со смежными отраслями троякого рода.

Первый предлагавшийся критерий — имущественно-­распо­ря­ди­тельная самостоятельность субъектов регулируемых гражданским правом общественных отношений62.

О. С. Иоффе критиковал эту позицию за излишество в понятийном аппарате: распорядительная самостоятельность не играет существенной роли, т. к. входит в более широкое понятие имущественной самостоятельности63.

Второй из выдвигаемых критериев — имущественная самостоятельность с одновременным утверждением, что административное право регулирует не имущественные, а организационные отношения64.

О. С. Иоффе критиковал эту позицию за непоследовательность. Во-первых, ее сторонники, отрицая административно-­правовое регулирование имущественных отношений, одновременно говорили о распоряжении государственным имуществом со стороны органов государственной власти и государственного управления, причем распоряжении, отличном от распоряжения имуществом органами, в оперативном управлении которых оно находится65. А это и есть различие между административно-­правовой и гражданско-­правовой формой распоряжения. С другой стороны, критерий имущественной (имущественно-­распорядительной) самостоятельности не позволяет отграничить от гражданского права признаваемые теми же авторами самостоятельными отраслями трудовое, колхозное, земельное и семейное право, т. к. установление имущественных отношений с субъектами, не обладающими имущественной самостоятельностью, невозможно, какой бы отраслью права эти отношения ни регулировались66.

Третий критерий — стоимостная форма имущественных отношений как водораздел между гражданским и административным правом с одновременным отрицанием значения основных отраслей права за трудовым, колхозным, земельным и семейным правом. Органы государственной власти и государственного управления хотя и распоряжаются имуществом, но в отличие от собственников не могут использовать ни его меновой, ни его потребительской стоимости, в связи с чем такие имущественные отношения лишены стоимостной формы67.

О. С. Иоффе критиковал эту позицию за игнорирование самостоятельного характера трудового, колхозного, земельного и семейного права. Семейное имущество, например, обладает стоимостной формой, как и любое другое, а рабочая сила и земля, хоть и не являются в СССР товарами, но их использование сопряжено с установлением имущественных отношений стоимостного характера. Даже при властном распоряжении имуществом в рамках административно-­правовых отношений оно распределяется/перераспределяется именно в качестве определенной стоимости68.

Велись дискуссии и по элементам предмета правового регулирования. Наибольшее внимание уделялось имущественным отношениям.

Применительно к имущественным отношениям А. В. Дозорцев говорил только об обороте, опирающемся на обособленное имущество, специально подчеркивая, что «имущественные отношения даже в сфере оборота, но не на основе обособленного имущества могут быть предметом регулирования и других отраслей права, в частности, административного права»69.

С. И. Аскназий видел специфику правового регулирования имущественных отношений советского общества в образовании двух типов регулируемых отношений: автономных и находящихся под воздействием государственных органов плановых отношений70. При этом первые облекаются в гражданско-­правовую форму традиционного вида, а вторые становятся не организационно-­техническими, как полагал Е. Б. Пашуканис, а правовыми отношениями, но уже иного юридического характера. Если такие отношения складываются между плановыми органами и подчиненными им хозяйственными единицами, то они приобретают характер отношений власти и подчинения. Если отношения складываются между самими хозяйственными единицами, даже в соответствии с предписанием планирующих органов, то они конструируются как обязательственные правоотношения, но отличающиеся от обязательств с участием автономных субъектов71.

Статья 2 указала на разграничение, во-первых, отраслей права и, во-вторых, имущественных отношений, регулируемых разными отраслями права.

В качестве самостоятельных были поименованы семейные, трудовые, земельные, горные, водные, лесные отношения, а также отношения в колхозах, вытекающие из их устава, которые регулируются соответственно семейным, трудовым, земельным законодательством, законодательством о недрах, водным, лесным и колхозным законодательством. Это соответствует формулировке ст. 2 Основ в ред. Указа от 30 октября 1981 г.

ГК традиционно для советского государства разграничил гражданское и семейное право. Но если в кодексе 1922 г. это было частично декларацией, законодатель только искал адекватные формы и методы регулирования отношений, вытекающих из брака, родства, усыновления, принятия детей на воспитание, опеки и попечительства, то на новом этапе, с учетом выделения в предмете регулирования имущественных и личных неимущественных отношений, появилась надлежащая аргументация. Личные отношения в семейном праве являются основными, имущественные — подчиненными, причем последние нельзя признать ни возмездными, ни тем более эквивалентными.

В ряде случаев КоБС отсылал к нормам гражданского законодательства, что означало включение указанных имущественных отношений в предмет гражданского права (например, отношения между супругами по поводу их раздельного имущества, нажитого ими до вступления в брак; допускаемые законом имущественно-­договорные отношения между супругами; деятельность опекунов как законных представителей подопечных и попечителей — ст. 13–16, 62 ГК)

В других случаях КоБС предписывал субсидиарное применение норм ГК к отношениям, вытекающим из брака и семьи (например, ст. 11 КоБС отсылала при применении норм об исковой давности к ст. 80–82 и 85–87 ГК). Одним авторам это позволяло говорить о делении отраслей права на основные (например, гражданское право) и комплексные (например, семейное), а другим, в том числе большинству современных исследователей, — о генетической связи гражданского и семейного права.

Трудовое право регулирует отношения, возникающие в процессе труда, который, как уже указывалось, не признавался в СССР товаром, и в связи с его результатами. Имущественный элемент трудового правоотношения имеет своим источником использование работником социалистического имущества в процессе выполнения трудовых обязанностей и реализацию социалистического принципа распределения по труду через заработную плату и иные трудовые заработки. Самостоятельным источником правового регулирования был Кодекс законов о труде и иных актов трудового законодательства.

Земельные отношения в СССР, выступавшие ярким представителем предмета отраслей природоресурсного цикла и регулировавшиеся Земельным кодексом, включали в себя властно-­организацион­ные отношения по управлению государственным земельным фондом и имущественные отношения по владению и пользованию землей, возникающие из закрепления земельных участков за землепользователями — организациями и гражданами. Специфика этих отношений заключалась в том, что земля выступала как исключительная собственность государства и не являлась товаром и объектом возмездного экономического оборота, что не исключало учета экономической оценки земельных участков, выделяемых под строительство предприятий72. Лежавшие на землепользователе обязанности по отношению к государству имели главным образом административно-­право­вой характер. Исключение представляли случаи оценки и возмещения затрат, вложенных в земельные участки, в связи с их изъятием для государственных и общественных нужд, а также случаи причинения имущественного вреда землепользователю, когда применялось граж­данско-­правовое регулирование.

Отношения в колхозах, вытекающие из их уставов, основанные на членстве в колхозе (внутриколхозные отношения), на тот момент являлись особой разновидностью трудовых (см., например, ч. 1 ст. 119 КЗоТ РСФСР) и имущественных отношений в их сочетании. Их специ­фика определялась природой колхозной собственности как собственности отдельных колхозов и их объединений. Они составляли предмет колхозного законодательства, основным актом которого являлся Примерный Устав колхоза.

Нормы гражданского законодательства регулировали отношения колхоза как юридического лица в имущественном обороте, возникающие из совершаемых им сделок, а также отношения между колхозами, связанные с образованием межколхозной собственности, на основе межхозяйственной специализации и аграрно-­промышленной интеграции (см. ст. 116 и 117 ГК).

К классификации отношений, составляющих предмет правового регулирования, относится указание ст. 2 ГК: «К имущественным отношениям, основанным на административном подчинении одной стороны другой, а также к налоговым и бюджетным отношениям правила настоящего Кодекса не применяются».

Ранее мы рассмотрели доктринальное обоснование разграничения различных по отраслевой принадлежности имущественных отношений. Добавим еще замечание о повышении уровня юридической техники по сравнению с ГК РСФСР 1922 г. Законодатель не только называл конкретные отрасли права, но и различал специфику отраслей публичного права.

С учетом указания в Преамбуле ГК на то, что «Советское государство осуществляет руководство экономикой на основе государственных планов экономического и социального развития, с учетом отраслевого и территориального принципов, при сочетании централизованного управления с хозяйственной самостоятельностью и инициативой предприятий, объединений и других организаций», стало важно различать гражданско-­правовые отношения в сфере производства и отношения по организации планового ведения хозяйства, централизованному руководству производственной деятельностью, плановому распределению произведенной продукции и т. д. Эти отношения возникали в процессе управления социалистическим хозяйством (в процессе регулирования — предтеча предпринимательского права) между планово-­регулирующими органами, с одной стороны, и хозяйственными организациями — с другой. Например, отношения по наделению предприятия необходимыми для его деятельности основными и оборотными средствами, финансированию капитального строительства и т. д. Они имеют характер власти — подчинения и регулируются административным законодательством.

Еще ярче характер власти — подчинения проявляется в налоговых и бюджетных отношениях. Они основаны на обязательных платежах в государственный бюджет и расходовании бюджетных средств на нужды государственного управления, оборонные, хозяйственные и социально-­культурные цели. Их обязательный участник государство, действующее через финансовые органы. Имущественный аспект здесь еще больше подчинен организационному.

Таким образом, ст. 1 и 2 ГК давали представление и о предмете, и о методе правового регулирования73.

1.3. Предмет правового регулирования в современном гражданском законодательстве

1.3.1. Общие положения о предмете правового
регулирования в ГК 1994 г.

Предмет гражданско-­правового регулирования изменился в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, утв. Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г. № 2211-174, и в части первой Гражданского кодекса РФ 1994 г. (далее — ГК)75.

Объективности ради стоит отметить обсуждение нового ГК на страницах журналов «Советское государство и право» («Государство и право»), «Хозяйство и право» и других, но в отличие от прошлых лет оно, скорее, носило характер комментариев, а не дискуссии, результаты которой были бы положены в основу изменения законодательства76.

ГК РФ 1994 г., сохранив преемственность, привнес много нового как в содержание самого предмета гражданско-­правового регулирования, так и в содержание классификационных групп, его составляющих.

За период с 1994 г. до наших дней нормы, посвященные предмету гражданско-­правового регулирования, неоднократно менялись.

Самый беглый анализ основной посвященной ему статьи — ст. 2 ГК — позволяет сделать следующие первоначальные выводы.

Предмет правового регулирования — сходные общественные отношения, лежащие в основе деления системы права на отрасли, регулирующиеся данной отраслью права.

Статья 2 ГК, освещая предмет гражданского права, говорит об отношениях, регулируемых гражданским законодательством. Этот подход стал уже традиционным (напомним, что в ГК РСФСР 1964 г. ст. 2 называлась «Отношения, регулируемые Гражданским кодексом РСФСР»), но в доктрине и на практике подлежит расширительному толкованию, т. к. «право» и «законодательство» не тождественные понятия.

Статья 2 ГК при характеристике предмета гражданско-­правового регулирования использует в одном ряду термины «определяет», «регулирует».

В кодексе предпринята попытка представить гражданско-­правовые отношения через:

— их группы (например, «имущественные», «личные неимущественные» отношения);

— их содержательную характеристику (например, «связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими»);

— субъектный состав (ч. II и IV п. 1 ст. 2 ГК);

— виды деятельности (например, «предпринимательская деятельность» — ч. III п. 1 ст. 2 ГК);

— сферы деятельности (например, в сфере интеллектуальной (творческой) деятельности — «по поводу прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации» — ч. I п. 1 ст. 2 ГК).

К сожалению, из-за недостатков юридической техники в нормах закона не сформулирована четко система гражданско-­правовых отношений. Эту задачу решает наука гражданского права.

На сегодняшний день более или менее определенно в предмете гражданско-­правового регулирования выделяют отношения:

I имущественные,

II личные неимущественные отношения,

III статутные.

Это классификация по содержательной характеристике, которую мы раскроем в дальнейшем.

Кроме того, выделены предпринимательские отношения, но классификация по видам деятельности не получила своего завершения.

Наконец, упоминается о специфике регулирования властных отношений.

1.3.2. Имущественные отношения

Основную группу отношений, регулируемых гражданским правом, традиционно составляют имущественные отношения.

И. Б. Новицкий указывал, что «термином “гражданское право” в современных системах права (и буржуазного, и социалистического) обозначают в основном ту область права, которая регулирует имущественные отношения в данном обществе»77.

Однако в ст. 2 ГК не содержатся ни характеристика имущественных отношений, ни их виды.

В результате длительного развития науки гражданского права и гражданского законодательства были выработаны основные подходы, легшие в основу характеристики этой группы отношений.

Имущественные отношения возникают в процессе производства, распределения, обмена и потребления средств и продуктов производства. Следовательно, имущественные отношения — это волевые отношения, в которых производственные отношения находят выражение в общественной жизни как отношения между конкретными лицами по поводу принадлежности или перехода имущественных благ.

Имущественные отношения — это не отношение человека к вещи, имуществу и тем более не связь между вещами. Это отношения между людьми, субъектами по поводу имущества, т. е. в связи с нахождением имущественных благ у определенного лица либо с их переходом от одних лиц к другим.

А. В. Дозорцев характеризовал предмет гражданского права как «имущественные отношения на базе обособленного в сфере оборота имущества»78.

То есть понятие «имущественные отношения» неразрывно связано с категорией «имущество».

Понятие «имущество» используется в действующем гражданском законодательстве в трех смыслах:

1) вещи,

2) вещи + имущественные права (активы),

3) вещи + имущественные права + имущественные обязанности (активы + пассивы).

Первый вариант мы находим, например, в ст. 211 ГК «Риск случайной гибели имущества», в праве собственности и иных, ограниченных, вещных правах на материальные ценности.

Вещи — предметы материального мира (предметы природы или результаты труда), которые предназначены удовлетворять определенные потребности и могут быть присвоены, — классический объект гражданских прав и первоначальный объект имущественных отношений.

С развитием гражданского права расширился их круг (например, документарные ценные бумаги, которые за советский период истории неоднократно то появлялись, то исчезали из кодифицированного законодательства), а также круг лиц, которые могут вступать в отношения по поводу этих объектов (например, в период 1991–2001 гг. возможность наследования гражданами распространилась на земельные участки).

Однако ст. 128 ГК «Виды объектов гражданских прав» гласит, что «к объектам гражданских прав относятся вещи (включая наличные деньги и документарные ценные бумаги), иное имущество, в том числе имущественные права (включая безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права…)». То есть понятие «имущество» шире понятия «вещи».

Второй вариант мы находим, например, в ст. 56 ГК «Ответственность юридического лица» в удовлетворении требований кредиторов за счет активов, но не собственных долгов. Пожалуй, он встретил на практике самое серьезное противодействие и потребовал даже вмешательства Конституционного Суда РФ.

В своем постановлении от 6 июня 2000 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)” в связи с жалобой открытого акционерного общества “Тверская прядильная фабрика”»79 он разъяснил, что, по смыслу положений Конституции РФ (ч. 1 ст. 8, ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35), термином «имущество» охватывается любое имущество, связанное с реализацией права частной и иных форм собственности, в том числе имущественные права, включая полученные от собственника права владения, пользования и распоряжения имуществом, если эти имущественные права принадлежат лицу на законных основаниях.

В постановлении Конституционного Суда РФ от 10 апреля 2003 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 84 Федерального закона “Об акционерных обществах” в связи с жалобой открытого акционерного общества “Приаргунское”»80 со ссылкой на предыдущий акт указано: «По смыслу… конституционной нормы во взаимосвязи с нормами, содержащимися в статьях 8 (часть 1) и 34 (часть 1) Конституции Российской Федерации, термином “имущество” охватывается любое имущество, связанное с реализацией права собственности, в том числе имущественные права. Реализация имущественных прав осуществляется на основе общеправовых принципов неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско-­правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства ­кого-либо в частные дела (пункт 2 мотивировочной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июня 2000 года по делу о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”». Таким образом, раскрыто содержание понятия имущества через его функционал и обозначены основы его правового режима.

В постановлении Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 74 и 77 Федерального закона “Об акционерных обществах”, регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа дробных акций, в связи с жалобами граждан, компании “Кадет Истеблишмент” и запросом Октябрьского районного суда г. Пензы»81 снова пришлось напомнить, что права требования охватываются понятием «имущество».

В доктрине выделяют следующие признаки имущественных прав:

1) их способность принадлежать определенному лицу;

2) их способность служить средством реализации имущественного интереса;

3) возможность их денежной оценки;

4) возможность их отчуждения.

Новелла ГК — включение с 1 октября 2019 г. в число имущественных прав цифровых прав (ст. 128, 141.1) — и введение в специальном законодательстве видов цифровых прав (выпуск, учет и обращение которых связаны исключительно с базами данных и алгоритмами) в качестве цифровых финансовых активов и еще дальше отстоящей от реальных объектов прав цифровой валюты82, а также утилитарных цифровых прав и цифровых свидетельств (неэмиссионных бездокументарных ценных бумаг, не имеющих номинальной стоимости, удостоверяющих принадлежность их владельцу утилитарного цифрового права, причем последний может только требовать оказания определенных услуг, а распоряжаться им имеет возможность обязанное лицо — депозитарий, осуществляющий учет этого права)83, с одной стороны, свидетельствуют о развитии юридической техники. С другой стороны, демонстрируя то же свой­ство, что и такие результаты интеллектуальной деятельности, как виртуальные объекты и виртуальные миры, имитация свой­ств реальных объектов и миров, новые элементы понятий «имущество», «имущественные права» вызывают опасения как минимум отсутствием реального имущественного содержания «цифровых» объектов, «расщеплением» правомочий в отношении таких объектов, зависимостью факта их существования, учета и обращения от технических факторов.

Третий вариант демонстрируют, например, в ГК ст. 48 «Понятие юридического лица», 58 «Правопреемство при реорганизации юридических лиц», 1110 «Наследование», 1112 «Наследство», универсальное правопреемство при наследовании и при прекращении юридических лиц путем реорганизации)84.

Имущественные обязанности рассматриваются правом и отдельно (при этом гражданское законодательство в некоторой степени следует за финансовым и законодательством о бухгалтерском учете85), и в составе других объектов (например, такого имущественного комплекса, как предприятие, — ст. 132 ГК). Их оборот урегулирован действующим законодательством (например, § 8 гл. 30, особенно ст. 561–563 ГК), в ряде случаев установлена легальная возможность изменения их размера в зависимости от оснований перехода в отношении от одного лица к другому (например, ст. 1175 ГК «Ответственность наследников по долгам наследодателя»).

Последнее, самое широкое, понятие является наиболее точным и распространенным.

Из анализа содержания ГК можно сделать вывод о классификационных группах имущественных отношений второго уровня.

По содержанию имущественные отношения делятся на:

1) связанные с принадлежностью имущества конкретному лицу (статика),

а) возникающие в связи с нахождением имущества у собственника (например, право собственности — ст. 209, 213–215 ГК),

б) возникающие в связи с нахождением имущества у лица, не являющегося его собственником (например, ограниченные вещные права — ст. 216, гл. 19 ГК);

2) связанные с переходом имущества от одних лиц к другим (динамика)

а) договорные обязательства (например, договор купли-­продажи, дарения, аренды — гл. 30, 32, 34 ГК),

б) деликтные обязательства

— возникающие из причинения вреда (гл. 9 ГК),

— возникающие из неосновательного обогащения или сбережения имущества (гл. 60 ГК),

в) отношения по внедоговорному правопреемству

— при наследовании (раздел V ГК),

— при реорганизации юридических лиц (ст. 57–60 ГК).

Первая группа имущественных отношений намечена в ч. I п. 1 ст. 2 ГК словами: «Гражданское законодательство определяет… основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав…»

В. Ф. Яковлев указывал, что ядром предмета гражданского права являются отношения собственности86.

Вторая — словами в той же норме: «Гражданское законодательство… регулирует… договорные и иные обязательства…»

Также применительно к динамике имущественных отношений необходимо различать гражданский оборот и торговый как его часть. Иначе говоря, термин «имущественные отношения, связанные с переходом имущества от одних лиц к другим» не означает «возмездные отношения».

Безусловно, значительная часть имущественных отношений опосредует обмен товарами (например, договор купли-­продажи — гл. 30 ГК). Но наряду с возмездными урегулированы и безвозмездные отношения (например, договор дарения — гл. 32 ГК).

Из выделения в предмете гражданского права имущественных отношений можно сделать выводы об элементах метода гражданско-­правового регулирования.

Так, из всеобъемлющего характера (ст. 2 ГК) регулируемых гражданским правом имущественных отношений вытекает имущественная обособленность их участников (например, ст. 18, 48 ГК).

Обладание имуществом предполагает определенную меру самостоятельности участников этих отношений в распоряжении им, автономию воли. Наиболее полно эта имущественная самостоятельность проявляется в отношениях между собственниками имущества (п. 2 ст. 209 ГК). Более ограниченной мерой имущественной обособленности и самостоятельности обладают субъекты иных вещных прав.

Таким образом, происходит воздействие группы регулируемых гражданским правом отношений — имущественных — на другие цивилистические конструкции.

1.3.3. Личные неимущественные отношения

Вторую группу регулируемых гражданским правом отношений составляют личные неимущественные отношения.

Сохранение личных неимущественных отношений в предмете гражданского права и их легальное развитие соответствует Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 г.,87 и ч. 1 ст. 7 Конституции РФ, где Российская Федерация провозглашена социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Тем самым продолжается гуманистическая тенденция развития отечественного частного права. Один из классиков русского гражданского права И. А. Покровский писал: «Гражданское право искони и по самой своей структуре было правом отдельной человеческой личности, сферой ее свободы и самоуправления. Здесь впервые зародилось представление о человеке как субъекте прав, т. е. представление о личности, как о ­чем-то юридически самостоятельном и независимом даже по отношению к государству и его властям»88.

Личные неимущественные отношения, представление о которых в гражданском праве сформировалось в середине ХХ в., характеризуются следующими признаками:

— отсутствие экономического содержания;

— нематериальные блага в качестве их объекта: имя, честь, достоинство, авторство на произведения науки, литературы и др.;

— возникновение по поводу нематериальных благ, неотделимых, по общему правилу, от личности;

— личные неимущественные права как элемент содержания соответствующих правоотношений.

При этом выделенные признаки нашли более полное отражение в кодексе, а, как мы уже выяснили на примере имущественных отношений, предмет регулирования не обособляется исключительно в Основных положениях, а тесно связан с конструкциями во всех под­отраслях и институтах права.

Применительно к внеэкономической природе89, отсутствию имущественного (материального) содержания отметим, что даже в случае компенсации морального вреда, возмещения нематериального (репутационного) вреда (ст. 152 ГК)90 денежной оценке подвергается не умаляемое нематериальное благо, а вред от правонарушения. Принцип эквивалентности, возмездности к личным неимущественным отношениям неприменим в связи с отсутствием в них экономического содержания. Примечательна в этом смысле характеристика нематериальных благ как объектов личных неимущественных отношений, данная одним из исследователей: «Не имеющие денежной оценки (выделено мной. — В.Д.) объективно необходимые для каждого индивида условия его существования, физиологической и социальной жизнедеятельности, удовлетворяющие человеческие потребности в нематериальной сфере, отвечающие интересам, целям и устремлениям людей»91.

Гражданский кодекс РФ впервые в истории отечественной цивилистики легально включил нематериальные блага в число объектов гражданских прав (ст. 128, гл. 8). В ст. 150 ГК дан открытый перечень нематериальных благ. В силу прямого указания Конституции РФ, перечисление «основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» (ч. 1 ст. 55).

Непосредственная связь с личностью (или свой­ство индивидуализации самой личности — обладателя нематериальных благ, субъекта личных неимущественных отношений) выражается в том, что опосредуются существование субъекта правоотношений, его самооценка (индивидуальная ценность) и его социальная оценка (социальная ценность).

Индивидуальная ценность для субъекта позволяет ему защищать свои нематериальные блага способами, предусмотренными и не противоречащими закону (ст. 12, п. 2 ст. 150 ГК). Более того, в доктрине длительное время сводили личные неимущественные отношения только к отношениям по защите нематериальных благ и неимущественных прав.

Социальная ценность подтверждается, в частности, тем, что в преамбуле Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 г. российское государство четко и ясно определило свою политику в отношении прав и свобод индивида, которые провозгласило высшей ценностью общества и государства.

Конституционный Суд РФ в п. 2.2 определения от 2 июля 2009 г. № 756-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Мешалкиной Любови Сергеевны на нарушение ее конституционных прав частями второй и третьей статьи 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации»92 указал, что право на возмещение вреда здоровью неразрывно связано с личностью конкретного гражданина.

В определении Конституционного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 142-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества “Новый мир” на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 1 статьи 150 и статьей 383 Гражданского кодекса Российской Федерации»93 упоминается позиция арбитражного суда по конкретному делу: «деловая репутация организации по своей правовой природе является нематериальным правом, неразрывно связанным с “личностью” организации, и, в отличие от материальных прав, не может быть передана при реорганизации юридического лица».

Непосредственная связь с личностью означает также, что права в отношении нематериальных благ могут осуществляться только непосредственно их обладателями.

Однако применительно к таким нематериальным благам, как, например, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, законные представители ребенка определяют его место жительства (п. 2 ст. 20).

Нематериальные блага защищаются как объекты гражданских прав (ст. 2, 128, 150 ГК). Защита (охрана) является одной из форм правового регулирования общественных отношений, ее неотъемлемой частью. Государство, принимая ­какие-либо отношения под свою охрану и оформляя это в законе, через закон предписывает их участникам определенное поведение, устанавливает их права и обязанности, т. е. осуществляет правовое регулирование отношений данного вида. Это находит подтверждение в теории субъективного гражданского права, нормах о приобретательной давности и т. п.

Согласно ч. III п. 2 ст. 150 ГК, «в случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, нематериальные блага, принадлежавшие умершему, могут защищаться другими лицами».

Но подобные исключения не означают перемену лиц в правоотношении, заинтересованным лицом по-прежнему признается обладатель нематериального блага, а в случае смерти последнего не столько сохраняются ­какие-либо из этих благ, сколько путем пролонгации защиты государство подтверждает их общественную значимость.

Наиболее ярко взаимодействие личных неимущественных отношений с другими юридическими конструкциями демонстрируют личные неимущественные права как элемент содержания соответствующих правоотношений.

Обладание личными неимущественными правами легально включается в содержание правоспособности граждан (ст. 18 ГК), возможность их приобретения и осуществления — в характеристику юридического лица (ст. 48 ГК), они упоминаются среди интеллектуальных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (ст. 1226 ГК) и т. д.

До декабря 2006 г. ГК в знак преемственности с ГК РСФСР 1964 г. делил личные неимущественные отношения на:

1) связанные с имущественными и

2) не связанные с ними (ст. 2 ГК).

Несмотря на недостатки этой классификации, она позволила ученым обосновать единство предмета и метода гражданско-­правового регулирования, разграничить понятия «правовое регулирование» и «правовая охрана», сделать вывод, что отрасль права должна определяться по предмету регулирования, а не по предмету охраны94.

Но даже в 60-е гг. ХХ в. О. А. Красавчиков в сформулированном им определении предмета гражданского права говорил вообще о личных неимущественных отношениях, обходясь без каких бы то ни было ограничительных признаков95, а чуть позднее Ю. К. Толстой, также обошедшийся без ограничительных признаков в правовом режиме личных неимущественных отношений, сослался на признак равенства, одинаково свой­ственный и имущественным, и личным неимущественным отношениям и требующий гражданско-­правового опосредствования96.

Большинство доктринальных классификаций личных неимущественных отношений производны от деления нематериальных благ и неимущественных прав (В. А. Рясенцев, В. Л. Слесарев, М. Н. Малеина и др.), что является предметом отдельного исследования.

Развитие гражданского, торгового оборота актуализирует классификацию личных неимущественных отношений на:

1) связанные с обладанием нематериальными благами и их использованием;

2) связанные с отчуждением неимущественных прав.

Заслуживает внимания вопрос о соотношении имущественных и личных неимущественных отношений в предмете гражданского права. Напомним, что С. С. Алексеев объяснял их единство тем, что как личные, так и имущественные отношения выражают определенное состояние их участников — общественное состояние лица или состояние его имущественной самостоятельности. Вследствие этого действие гражданского права, первоначально возникшего из потребности урегулирования имущественных отношений, можно было затем р

...