А. Т. Боннер

Принципы гражданского процессуального права применение нормативных актов в гражданском процессе

Избранные труды

Том III

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.91/.95

ББК 67.410

Б81

Автор:

Боннер А. Т. — заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского и административного судопроизводства Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА).

В том III «Избранных трудов» профессора А. Т. Боннера включены сочинения, посвященные принципам гражданского процессуального права. Прежде всего это — учебные пособия, а по сути — небольшие монографии, в которых исследуются основополагающие принципы гражданского процессуального права — диспозитивность и законность. Первую из названных работ дополняет статья «Соотношение инициативы и активности сторон и суда в гражданском судопроизводстве». Автор прослеживает действие принципа диспозитивности как в суде первой, так и в судах других инстанций, а также соотношение принципов законности и диспозитивности.

В том включена и монография «Законность и справедливость в правоприменительной деятельности» (М., 1992). Несмотря на то, что соотношение этих понятий в современном законодательстве и судебной практике постоянно возрастает, данная актуальная проблема в теории российского права относится к числу недостаточно разработанных.

Несомненный интерес для теории и практики до настоящего времени представляют и включенные в том III статьи «Правовое значение юридической необоснованности заявленного требования», «Беспредметны ли “беспредметные иски”?», «О характере истины, устанавливаемой в правосудии» и «Закрепление принципа судебной истины в ГПК РФ».

УДК 347.91/.95

ББК 67.410

© Боннер А. Т., 2017

© ООО «Проспект», 2017

Принцип диспозитивности советского гражданского процессуального права. Учебное пособие

Предисловие

Тема «Принципы советского гражданского процессуального права» занимает одно из важных мест в курсе гражданского процесса. Сложность ее изучения, с нашей точки зрения, обусловлена тремя основными моментами. Прежде всего, с некоторыми специфическими гражданскими процессуаль­ными принципами студент впервые сталкивается лишь при изучении данной учебной дисциплины. Многие положения науки гражданского процессуального права, касающиеся принципов процесса, носят дискуссионный характер. И наконец, пожалуй, основное заключается в том, что для правильного и полного усвоения понятия, значения и механизма действия принципов гражданского процессуального права необходимо знать конкретные нормы, институты и стадии гражданского судопроизводства, в которых эти принципы проявляются. Между тем с темы «Принципы» изучение курса гражданского процессуального права только начинается, и студент не овладел еще необходимым для глубокого понимания темы материалом.

По теме «Принципы советского гражданского процессуального права» студенты заочного и вечернего отделений нередко пишут курсовые работы, однако порой у них возникают сложности с подбором литературы.

В соответствии с рекомендуемыми кафедрами гражданского процесса примерными планами курсовых работ их вводные разделы, как правило, бывают посвящены понятию и значению принципов гражданского процессуаль­ного права. Одним из наиболее специфичных принципов данной отрасли права является принцип диспозитивности1. Без усвоения содержания этого принципа, пронизывающего все гражданское судопроизводство, немыслимо сколько-нибудь серьезное изучение и гражданского процессуального права в целом.

В числе дискуссионных проблем науки гражданского процессуального права всегда была классификация принципов этой отрасли. В последнее время к ним присоединился вопрос о системе принципов гражданского процессуального права.

С учетом изложенных обстоятельств и было принято решение о подготовке настоящего учебного пособия. Исходя из целевого назначения работы и ее объема, в первой главе пособия освещаются понятие принципов советского гражданского процессуального права и их значение, а также система принципов и их классификация. Вторая глава учебного пособия посвящена принципу диспозитивности как двигающему началу гражданского судопроизводства.

Настоящее учебное пособие предназначено для студентов заочного и вечернего факультетов ВЮЗИ. Оно может быть использовано также студентами дневного, вечернего и заочного обучения других юридических высших учебных заведений страны, а равно аспирантами, преподавателями и работниками правоохранительных органов.

Автор выражает благодарность членам кафедры гражданского процесса ВЮЗИ кандидату юридических наук Н. А. Громошиной, профессору В. Ф. Тараненко и доценту И. М. Пятилетову, а также рецензентам данного учебного пособия — кафедре гражданского процесса МГУ и заведующей кафедрой гражданского процесса ЛГУ профессору Н. А. Чечиной за ценные замечания, высказанные по содержанию рукописи.

Глава I.
Понятие принципов советского гражданского процессуального права и их значение. Система принципов гражданского процессуального права и их классификация

§ 1. Понятие и значение принципов гражданского процессуального права

Гражданское процессуальное право является одной из отраслей права, составляющих в своей совокупности единую систему российского права. Данной отрасли права присущи как общие черты, свойственные праву вообще, так и определенная специфика, характерная лишь для гражданского процессуального права. Прежде чем перейти к определению принципов гражданского процессуального права, полезно вспомнить, что же понимается под принципами права вообще.

В литературе по теории права под принципами права понимаются его объективно обусловленные начала, в соответствии с которыми строится система права, правовое регулирование в обществе. Анализ принципов права показывает, на каких началах базируется правовое регулирование, какие научные идеи лежат в его основе. Принципы права объективно обусловлены характером общественных отношений данного социального строя, его экономической структурой и отражают объективные закономерности общественного развития. В то же время принципы права являются основой основ не только создания, формирования правовой системы, но и реализации, осуществления правовых норм. Необходимо также подчеркнуть, что принципы права неразрывно связаны с объективными законами развития общества c общими принципами организации общественных отношений. Принципы права являются выражением объективно обусловленных требований, которые предъявляются к правовому регулированию.

Правовые принципы вобрали в себя все лучшее, передовое, что накапливалось в правовом мышлении на протяжении веков. Для принципов права характерна преемственность передовых, прогрессивных, общедемократических идей, выработанных человечеством2.

Под принципами права понимаются «выраженные в праве исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни. Принципы — это то, что пронизывает право, выявляет его содержание в виде исходных, сквозных “идей”, главных его начал, нормативно-руководящих положений»3. В принципах кристаллизируются, собираются воедино характерные черты данного типа права. Принципы права четко выражены в правовой материи. Они как бы «растворены» в праве, «разлиты» в нем, пронизывают собой практически все или почти все правовые нормы4.

Принципы составляют основу, костяк любой системы права и каждой его отрасли. Подавляющее большинство входящих в соответствующую отрасль права «рядовых» норм формируется под воздействием и в развитие того или иного принципа либо группы принципов отрасли. Исходя из принципов отрасли, квалифицированный юрист может достаточно точно сформулировать большинство «рядовых» норм, составляющих конкретную отрасль права.

Принципы гражданского процессуального права представляют собой часть принципов российского права. Это — взгляды на то, каким должно быть судебное разбирательство гражданских дел, чтобы отвечать представлениям людей о законности, истине и справедливости. Принципы гражданского процессуального права являются отражением общеправовых принципов, которые в данном случае определяют основные начала осуществления правосудия по гражданским делам. В связи с этим принципы гражданского процессуального права отражают специфику данной отрасли права, ее главнейшие качественные особенности. В частности, принципы данной отрасли являются концентрированным выражением предмета и метода ее регулирования5.

В литературе подчеркивается, что принципы как основные нормативные положения определяют собой структуру и существенные черты гражданского процессуального права, общие положения, обусловливающие содержание процессуального права в целом, охватывают все его правила и институты, указывают цель процесса и методы осуществления этой цели, предопределяют характер и содержание деятельности субъектов гражданского процессуального права6.

Небезынтересно проследить развитие понятия принципов гражданского процессуального права в юридической литературе. В первом учебнике по советскому гражданскому процессуальному праву для вузов, изданном в 1940 г., вообще не было дано соответствующего определения7. Считают возможным обходиться без определения принципов процессуального права авторы и ряда других учебников по гражданскому процессу, в том числе изданных в последние годы8.

Некоторое время в учебной литературе принципы процессуального права определялись как нечто идеально-должное, но не сущее. Так, С. Н. Абрамов по этому поводу писал: «Целью гражданского процесса является осуществ­ление правосудия. Эта цель предопределяет те общие начала или те основные принципы, на которых должен быть построен (курсив наш. — А.Б.) как весь процесс в целом, так и отдельные его стадии, отдельные процессуальные действия и отношения»9. Еще более развернуто данная точка зрения была изложена К. С. Юдельсоном. Он указывал, что «под принципами права понимаются теоретические положения, выражающие необходимость определенных способов и форм правового регулирования общественных отношений государством, обусловленных объективными закономерностями общественного развития. Принципы права вырабатываются советской юридической наукой и учитываются в законодательной деятельности». При этом получалось, что принципы процессуального права являются не правовыми нормами, а теоретическими положениями, которые стоят вне права и над правом.

Свободным от вышеуказанных недостатков было определение принципов гражданского процессуального права, предложенное в 1950 г. М. А. Гурвичем. Под принципами права он понимал «проникнутые социалистическим демократизмом общие руководящие нормативные положения, на которых построен советский гражданский процесс, выражающие задачи социалистического правосудия в гражданских делах и определяющие методы осуществления этих задач». Далее М. А. Гурвич разъяснял, что по своей юридической сущности принципы права «представляют собой нормы права (курсив наш. — А. Б.), но лишь с более общим и принципиальным содержанием»10. Ценность данного определения состоит в том, что здесь было четко указано на юридическую природу принципов. Обязательной чертой принципов права является закрепление их в законе. В этом определении отражены почти все и иные существенные признаки принципов гражданского процессуального права. Правда, М. А. Гурвич прямо не указывал на обусловленность принципов процесса базисом общества, однако, вне сомнения, в своем определении он исходил и не мог не исходить из данного априорного положения.

В связи с этим не случайным является то обстоятельство, что указание на закрепление принципов права в законе с тех пор неизменно включается в определение принципов процесса. Что же касается самих этих определений, то, несмотря на имеющиеся между ними известные различия, все они, в сущности, являются модификациями определения, данного М. А. Гурвичем в 1950 г.11 Так, В. М. Семенов, посвятивший принципам гражданского процессуального права ряд серьезных исследований, предлагает следующее их определение: «Принципы советского гражданского процессуального права — это обусловленные базисом социалистического общества, выраженные в содержании гражданского процессуального права идейно-политические, нормативно-руководящие основы (начала) данной отрасли права, составляю­щие ее качественные особенности, которые выражают демократизм и специфические свойства советского гражданского процессуального права, а следовательно, и гражданского судопроизводства, определяют перспективы развития отрасли и обеспечивают выполнение задач гражданского судопроизводства в развитом социалистическом обществе»12. Данное определение является, пожалуй, наиболее развернутым из числа имеющихся в литературе со всеми вытекающими из этого положительными и отрицательными последствиями. В частности, автор справедливо подчеркивает обусловленность принципов процессуального права базисом социалистического общества, указывает, что они являются не только нормативно-руководящими, но и идейно-политическими основами данной отрасли права. Такие признаки являются существенными и должны быть включены в определение принципов процессуального права. В то же время в предлагаемой В. М. Семеновым формулировке можно найти и некоторые излишние элементы — известные повторы, неточности, а также признаки, не являющиеся строго обязательными в определении принципов.

В частности, нормы гражданского процессуального права, в том числе и его руководящие начала, практически могут быть реализованы лишь в процессе рассмотрения и разрешения гражданских дел. Демократизм и специфические свойства российского гражданского процессуального права, само собой разумеется, имеют отношение и к гражданскому судопроизводству. Поэтому указание на «гражданское судопроизводство» вполне может быть устранено из формулировки принципов процесса. Что же касается «выполнения задач гражданского судопроизводства», то эти задачи находят свое осуществление в процессе применения не только принципов процесса, но и всех норм гражданского процессуального права.

Таким образом, за основу формулировки понятия принципов гражданского процессуального права можно было бы взять первую часть предлагаемого В. М. Семеновым определения, а именно: принципы гражданского процессуального права — это обусловленные базисом общества, выраженные в содержании гражданского процессуального права идейно-политические, нормативно-руководящие основы (начала) данной отрасли права, составляющие ее качественные особенности, выражающие демократизм, специфические свойства гражданского процессуального права и отражающие перспективы развития отрасли. Кроме того, по нашему мнению, в определение принципов процессуального права следовало бы включить и некоторые другие моменты, в частности призванные подчеркнуть значение принципов в практической судебной правоприменительной деятельности.

Все принципы гражданского процессуального права нашли закрепление в его нормах. С точки зрения юридической техники это сделано по-разному. Большая часть принципов процессуального права сформулирована в виде отдельных общих юридических норм. Подобным образом закреплены в законе такие принципы, как осуществление правосудия только судом, коллегиальность рассмотрения дел и участие в судопроизводстве народных заседателей, независимость судей и подчинение их только закону, равенство граждан перед законом и судом, гласность судопроизводства и др. (ст. 151, 154–156 Конституции СССР, ст. 7–9, 11 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик13, ст. 5–7, 9 ГПК РСФСР14).

Отдельные принципы гражданского процессуального права (законности, диспозитивности, состязательности, объективной истины) закреплены в ряде, а порой в очень многих нормах гражданского процессуального права.

Значение принципов гражданского процессуального права велико и многообразно. В принципах той или иной отрасли права, как в капле воды, отражаются классовая природа и демократизм (либо антидемократизм) соответствующей правовой системы15.

Принципы гражданского процессуального права определяют общее направление развития и дальнейшего совершенствования данной отрасли права. Все дополнения и изменения, которые вносятся в гражданское процессуальное законодательство, формулируются прежде всего исходя из принципов отрасли. Проводя соответствующий анализ, ученые-юристы и практики, а вслед за ними и законодатель могут прийти к выводу о том, что некоторые принципы процесса не нашли достаточного развития в «рядовых» гражданско-процессуальных нормах либо, напротив, что отдельные из этих норм противоречат соответствующим принципам. Так, до сравнительно недавнего времени в ГПК отсутствовали санкции за отдельные нарушения некоторыми участниками процесса своих процессуальных обязанностей, например обязанности участвующих в деле лиц и их представителей сообщать суду о перемене своего адреса во время производства дела. В других случаях соответствующие санкции имелись. Так, суд мог применить штраф за неявку свидетеля в судебное заседание по причинам, признанным судом неуважительными, однако предельный размер его был сравнительно невелик. Подобное положение, в сущности, противоречило принципам законности, объективной истины, состязательности и процессуального равноправия сторон. На практике это порой приводило к затягиванию сроков рассмотрения гражданских дел, вынесению незаконных и необоснованных судебных решений, ущемлению прав и охраняемых законом интересов субъектов права. С целью недопущения подобного рода негативных явлений Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 24 января 1985 г. в ГПК РСФСР был внесен ряд изменений и дополнений16. Новая редакция ст. 111, 157–158, 160, 406 и др. ГПК РСФСР в значительно большей степени соответствует принципам российского гражданского процессуального права.

Следует согласиться с высказанными в литературе убедительными соображениями о том, что работу, связанную с приведением «рядовых» гражданско-процессуальных норм в полное соответствие с принципами процесса, в полной мере нельзя считать законченной. В частности, роль ряда принципов судопроизводства до известной степени объективно принижается формулировкой ч. 2 ст. 308 ГПК. В числе безусловных оснований к отмене решений в кассационном порядке там называется нарушение лишь некоторых принципов процесса. На практике это порой приводит к тому, что нарушение иных принципов гражданского судопроизводства суды не рассматривают в качестве основания к отмене решения. В данном отношении характерно дело по иску Л. к заводу радиодеталей о восстановлении на работе и оплате за вынужденный прогул, рассмотренное Пленумом Верховного Суда БССР. Пленум указал, что хотя в данном случае и имело место нарушение принципов непосредственности и устности, однако, поскольку оно «не повлияло на правильность разрешения и не входит в перечень оснований, предусмотренных ч. 2 ст. 284 ГПК БССР (ч. 2 ст. 308 ГПК РСФСР. — А. Б.), решение не может быть отменено»17. Трудно согласиться с тем, что нарушение принципов, а тем более принципов судопроизводства (в данном случае оно выразилось в том, что при рассмотрении дела в новом составе суда не были выслушаны свидетели, допрошенные в первом судебном заседании, показания их не оглашались, в то время как в решении суда дана оценка этим показаниям), не привело и не могло привести к неправильному разрешению дела. Для того чтобы содержание ст. 308 ГПК РСФСР и соответствующих статей ГПК других союзных республик в полной мере соответствовало принципам гражданского процессуального права, ее следовало бы сформулировать примерно следующим образом: «Решение подлежит отмене в случае нарушения судом принципов гражданского процессуального права, а также если нарушены иные нормы гражданского процессуального права, которые привели или могли привести к неправильному разрешению дела». Соответственно, нормы, ныне закрепленные в ч. 2 ст. 308 ГПК, следовало бы из Кодекса исключить18.

Принципам гражданского процессуального права должны соответствовать и процессуальные нормы, закрепленные в источниках материального права — Основах и Кодексах. Между тем в отдельных случаях такого полного соответствия нет. По нашему мнению, не вполне соответствуют принципу диспозитивности отдельные нормы брачно-семейного законодательства. (Более подробно об этом пойдет речь в главе II настоящего пособия.)

Огромно значение принципов процесса в практической судебной правоприменительной деятельности. Прежде всего все принципы гражданского процессуального права являются весьма важными демократическими гарантиями правосудия. При рассмотрении и разрешении гражданских дел суд руководствуется в первую очередь принципами процессуального права. В свете принципов осуществляется толкование всех норм гражданского процессуального права, что позволяет суду познать действительный смысл этих норм и правильно их применить, а в конечном итоге — вынести законное и обоснованное судебное решение.

Ни одна самая совершенная кодификация, в том числе и действующее гражданское процессуальное законодательство, не может быть полностью свободной от различного рода пробелов. В случае их выявления тот или иной процессуальный вопрос может быть разрешен судом путем применения аналогии закона или права. Оба указанных приема преодоления пробелов в праве могут быть успешно применены судом лишь на базе принципов гражданского процессуального права.

Таким образом, ряд отмеченных выше важных моментов, характеризую­щих значение принципов гражданского процессуального права, с нашей точки зрения, следует включить в их определение. В этом определении представляется необходимым отразить также следующие важные черты, характеризующие принципы процессуального права. Принципы являются не просто декларациями, но непременно работающими положениями. Если то или иное начало судопроизводства мы признаем в качестве принципа процесса, то его проявления четко будут прослеживаться при рассмотрении и разрешении каждого гражданского дела. Кроме того, нарушение руководящих начал, принципов гражданского процессуального права должно вести за собой такое последствие, как отмена судебного постановления.

В свете всего вышесказанного можно было бы дать следующее определение принципов гражданского процессуального права. Принципы гражданского процессуального права — это обусловленные базисом общества его идейно-политические, нормативно-руководящие основы, проявляющиеся при рассмотрении и разрешении любого гражданского дела, составляющие качественные особенности и выражающие демократизм российского гражданского процессуального права, определяющие перспективы развития и совершенствования отрасли, регламентацию гражданско-процессуальных вопросов в иных отраслях права, являющиеся базой для толкования норм гражданского процессуального права, а также для преодоления существующих в них пробелов. Нарушение принципов гражданского процессуального права должно признаваться безусловным основанием для отмены судебных постановлений.

Сформулированное определение принципов гражданского процессуаль­ного права достаточно большое по объему, что несколько затрудняет использование его студентами. Поэтому, не отказываясь от приведенного определения принципов, целесообразно в учебных целях несколько сократить его и упростить, дав как бы конспект развернутого определения.

Итак, принципы гражданского процессуального права — это его идейно-политические, нормативно-руководящие начала, составляющие качественные особенности данной отрасли права и отражающие демократизм гражданского судопроизводства. При необходимости все составные положения, входящие в данное определение, студент сможет раскрыть и соответствующим образом дополнить.

§ 2. Система принципов российского гражданского процессуального права

Под системой (от греч. σύστημα — целое, составленное из частей, соединение) понимается множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство19. Соответственно, система гражданского процессуального права включает в себя всю совокупность принципов данной отрасли права в их соотношении и взаимозависимости.

Обсуждая вопрос о системе принципов гражданского процессуального права, необходимо, во-первых, определить компоненты или принципы, составляющие такого рода систему, во-вторых, что не менее важно, показать взаимодействие, взаимозависимость и взаимообусловленность отдельных системообразующих элементов.

Несмотря на то, что система принципов российского гражданского процессуального права носит объективный характер, в литературе имеются определенные расхождения как в отношении количественного состава, так и наименования отдельных принципов (элементов), входящих в данную систему. Наиболее распространенный взгляд на систему принципов гражданского процессуального права излагается в большинстве учебных руководств по гражданскому процессу и нашел отражение в действующей программе курса. В соответствии с указанной точкой зрения эта система включает в себя следующие принципы (элементы): осуществление правосудия только судом; выборность судей и народных заседателей; коллегиальность рассмотрения гражданских дел; участие народных заседателей в осуществлении правосудия; независимость судей и народных заседателей и подчинение их только закону; равенство граждан перед законом и судом; гласность; национальный язык судопроизводства; законность; объективная истина; диспозитивность; состязательность; доступность судебной защиты; процессуальное равноправие сторон; устность; непосредственность и непрерывность20.

Выделение подавляющего большинства вышеперечисленных принципов гражданского процессуального права, с нашей точки зрения, вполне логично, основано на положениях действующего законодательства. Но есть и одно исключение. Судебная защита по российскому гражданскому процессуальному праву является весьма доступной. Однако вряд ли было бы правильным возводить доступность в самостоятельный принцип процесса, как это делают многие процессуалисты21. Более верной представляется точка зрения, в соответствии с которой доступность судебной защиты является следствием ряда гражданско-процессуальных принципов, в том числе диспозитивности, состязательности, процессуального равноправия сторон, устности, национального языка судопроизводства и др. Доступность представляет собой определенную качественную черту демократизма правосудия по гражданским делам22.

Напротив, нужно согласиться с соображениями, высказанными в свое время в литературе, в соответствии с которыми в системе принципов гражданского процессуального права следует выделять принцип процессуальной экономии23. Под ним понимается «начало, которым обеспечивается движение процесса в направлении наиболее полного и рационального использования процессуальных средств в целях правильного и быстрого разрешения гражданских дел с минимальными затратами сил, средств и времени суда и участвующих в деле лиц»24. В настоящее время в ряде учебников и учебных руководств принцип процессуальной экономии включен в систему принципов гражданского процессуального права25.

Некоторые ученые придерживаются иных взглядов на систему принципов гражданского процессуального права. Так, П. Ф. Елисейкин вывел большую группу принципов за пределы системы принципов гражданского процесса, поскольку, по его мнению, они являются исключительно принципами судоустройства, а следовательно, принципами государственного права. Правда, в определенном противоречии с такого рода заключением находилась оговорка автора о том, что «нельзя принижать значение таких принципов в гражданском судопроизводстве, поскольку они оказывают существенное влияние на процессуальную форму»26. С подобной постановкой вопроса согласиться трудно. В настоящее время «судоустройственные» принципы закреплены не только в законодательстве о судоустройстве, но также в гражданско-процессуальном и уголовно-процессуальном законодательстве. Кроме того, в ГПК имеется ряд норм, представляющих собой детализацию и развитие принципов процесса, зафиксированных в ст. 7–10 Основ, ст. 5–9 ГПК, в частности к их числу относятся правила, закрепленные в ст. 46, 50, 52 и др. Основ, ст. 308, 314, 321, 329, 331 и др. ГПК. Таким образом, «судоустройственные» принципы вместе с обеспечивающими их гарантиями оказались неразрывно связанными с системой гражданского процессуального права.

Некоторые авторы, напротив, произвольно расширяют систему принципов советского гражданского процессуального права. Делается это по-разному. В отдельных случаях в систему принципов гражданского процессуального права включается часть общеправовых принципов права. Например, по мнению В. С. Букиной, в число принципов гражданского процессуального права входят, в частности, принципы примата общественного интереса, пролетарского интернационализма и равенства граждан27. К. С. Юдельсон считал, что в Конституции СССР закреплены общеправовые принципы, «имеющие своеобразное выражение в такой отрасли, как гражданское процессуальное право». К такого рода принципам автор относил принципы: партийного руководства; всемерного содействия выполнению главных задач социалистического общенародного государства, социалистического демократизма гражданского процессуального права; равенства и равноправия лиц, участвующих в деле, и некоторые другие28.

Часто, анализируя нормы гражданского процессуального законодательства и их применение на практике, ученые приходят к выводу о том, что в гражданском процессуальном праве закреплена определенная руководящая идея или идеи, о которых не ведут речь другие авторы. Так, И. А. Жеруолис полагал, что гражданскому судопроизводству присущ «принцип участия сторон или их представителей в гражданском процессе»29. Действительно, по общему правилу, стороны или их представители (а порой и те, и другие) участвуют в рассмотрении гражданских дел, однако вряд ли такое участие правомерно относить к числу самостоятельных принципов гражданского процессуального права.

На самом деле участие указанных субъектов в судопроизводстве является проявлением и отражением действия ряда принципов процессуального права, в частности принципов диспозитивности, состязательности, процессуального равноправия сторон и непосредственности.

В. С. Букина и К. С. Юдельсон полагали, что существует принцип эффективности судебной защиты. По мнению К. С. Юдельсона, данный принцип закреплен в ст. 2, 16, 33, 37, 45, 46, 51 и др. Основ30. Разумеется, можно и нужно вести речь об эффективности либо недостаточной эффективности правосудия, эффективности применения соответствующих правовых норм и т. п. Однако из этого вовсе не следует, что принцип эффективности судебной защиты в действительности существует. Не только суд, но и любой орган государства должен действовать эффективно, в соответствии с поставленными перед ним задачами. К сожалению, авторы не формулируют в указанных работах понятия и содержания принципа эффективности судебной защиты. Нет его и в законе. Что же касается норм Основ, на которые ссылался К. С. Юдельсон, то, по нашему мнению, в них закреплены отдельные стороны принципов законности, объективной истины и диспозитивности. Кроме того, авторы не показали и практической необходимости выделения данного принципа.

Во многом оригинальна система принципов гражданского процессуаль­ного права, предлагавшаяся В. М. Семеновым. В частности, он говорил о таких принципах, как участие общественности в судопроизводстве, процессуальная активность суда, правдивость и добросовестность участников процесса, быстрота гражданского судопроизводства. Кроме того, автор полагал, что нет оснований для выделения в гражданском процессуальном праве принципов социалистической законности и состязательности, что соответствующие начала в области гражданского судопроизводства находят выражение в виде принципов независимости судей и подчинения их только закону, а также процессуального равноправия сторон при состязательной форме процесса31. Остановимся на данной концепции более подробно. Бесспорно, что в отдельных случаях представители общественных организаций и трудовых коллективов, не являющихся стороной в деле, допускаются по определению суда к участию в судебном разбирательстве для изложения суду мнения уполномочивших их организаций или коллективов по поводу рассматриваемого дела (ст. 162 Конституции СССР, ст. 36 Основ, п. 6 ч. 2 ст. 141, ст. 147, 2941 ГПК). Однако вряд ли институт участия общественности в судопроизводстве можно было отнести к числу основных руководящих положений гражданского процессуального права. На практике они применялись достаточно редко, что, как правило, никак не отражалось на степени законности и обоснованности состоявшегося судебного постановления. Представляется, что участие общественности в гражданском судопроизводстве являлось не принципом процессуального права, а одним из институтов, характеризующих демократизм российского гражданского процессуального права.

Предлагая в системе принципов гражданского процессуального права выделять принцип правдивости и добросовестности поведения в процессе участников дела, В. М. Семенов в то же время не давал определения данного принципа, а ограничивался лишь ссылкой на то, что указанный принцип «является отражением общего требования честности, добросовестности, правдивости, предъявляемого нашим обществом к советским людям». Признавая, что перечисленные требования являются нормативными положениями морали, автор указывал далее, что советское право «восприняло данное положение морали, преобразовав его в правовой принцип»32. Следует согласиться с тем, что в ряде норм гражданского процессуального права закреплено адресованное участникам процесса требование добросовестного пользования принадлежащими им процессуальными правами (ст. 24 Основ, ст. 30 и др. ГПК), однако далеко не каждую норму права либо правовой институт можно рассматривать в качестве принципа права. Существует правило, закрепленное в ст. 92 ГПК, в соответствии с которым на сторону, недобросовестно заявившую неосновательный иск или спор против иска или систематически противодействовавшую правильному и быстрому разрешению дела, суд может возложить уплату в пользу другой стороны вознаграждения за фактическую потерю рабочего времени в соответствии со средним заработком, но не свыше пяти процентов от удовлетворенной части исковых требований. Однако сформулирована указанная норма недостаточно удачно. Доказать заведомую недобросовестность стороны, заявившей неосновательный иск или спор против иска, а также злонамеренность противодействия правильному и быстрому разрешению дела, весьма трудно. Но если это и будет с достоверностью установлено, то санкции, которые может применить за такого рода поведение суд, следует признать скорее символическими. По указанным причинам правило, сформулированное в ст. 92 ГПК, не находит своего применения на практике.

Принцип правдивости и добросовестности поведения в процессе В. М. Семенов распространял на всех его участников, в том числе на лиц, участвующих в деле. Однако правовое и фактическое положение последних при наличии определенной общности имеет и существенные различия. Скажем, давая объяснения по поводу обстоятельств дела, стороны и ­третьи лица будут убеждены, что они говорят суду правду. Однако нередко совершенно незаметно для себя они искажают информацию, преподнося ее в выгодном для себя свете. Следовательно, адресованное сторонам и третьим лицам требование правдивости применительно к сообщаемой ими информации до известной степени будет чрезмерным. Будучи юридически заинтересованными в исходе дела, указанные субъекты далеко не всегда в состоянии совершенно объективно, без каких-либо умышленных, а чаще неумышленных, бессознательных искажений рассказать об интересующих суд фактах33. Именно с учетом данного обстоятельства законом не предусмотрено какой-либо ответственности сторон и третьих лиц не только за неточные, но даже за заведомо ложные объяснения. Требование правдивости показаний объективности заключения, правильности перевода сформулировано в ГПК лишь применительно к таким участникам процесса, как свидетели, эксперты, переводчики (ст. 62, 76, 152 ГПК). Таким образом, требование правдивости поведения в процессе не может быть предъявлено к сторонам и третьим лицам как с точки зрения психологии данных субъектов процесса, так и с точки зрения регламентации их процессуальных обязанностей в законе. Применительно к указанным субъектам существует лишь требование добросовестности поведения в процессе (ст. 92, 111, 157–158 ГПК).

Представляется совершенно излишним предъявление требования правдивости и добросовестности поведения в процессе применительно к таким субъектам процесса, как прокурор и уполномоченные органов государственного управления. Само процессуальное положение названных участников, круг их процессуальных прав и обязанностей сформулированы таким образом, что предположение о возможности их неправдивости и недобросовестности в процессе априорно следует исключить. Более того, указанные субъекты и особенно прокурор сами призваны следить за тем, чтобы поведение иных участников процесса было добросовестным. Правда, в ч. 4 ст. 157 ГПК было сказано, что о неявке без уважительных причин в судебное заседание прокурора суд сообщает вышестоящему прокурору. Однако такого рода случаи на практике бывают исключительно редко. Кроме того, в конечном итоге вопрос о характере причин неявки в процесс прокурора и о целесообразности применения к нему соответствующих мер воздействия решает не суд, а вышестоящий прокурор.

В качестве вывода можно сказать, что постановка вопроса о наличии в системе принципов гражданского процессуального права принципа правдивости и добросовестности поведения в процессе не имеет под собой достаточных оснований. По отношению к одним лицам, участвующим в деле, требование правдивости оказалось бы чрезмерным, а по отношению к другим — излишним. Сказанное не исключает того обстоятельства, что участники процесса должны добросовестно пользоваться принадлежащими им процессуальными правами и надлежащим образом исполнять процессуальные обязанности. Однако, как будет показано ниже, данное правило является частным проявлением принципа законности в гражданском судопроизводстве34.

Нельзя согласиться и с точкой зрения В. М. Семенова о наличии в гражданском процессе принципа быстроты судебной деятельности35. Действительно, ст. 2 Основ, ст. 2 ГПК в числе задач гражданского судопроизводства называют быстрое рассмотрение и разрешение гражданских дел. Однако эта задача отступает на второй план перед задачей правильного рассмотрения и разрешения таких дел. Следовательно, быстрота не может рассматриваться в качестве самоцели и тем более принципа процесса36. Вызывает возражение и попытка В. М. Семенова, по существу, поставить знак равенства между сформулированным им принципом быстроты судебной деятельности и выделяемым некоторыми другими учеными принципом процессуальной экономии. В частности, он писал: «Процессуальная экономия в смысле неисполнения каких-то процессуальных действий вообще неприемлема для нашего гражданского процесса, а экономия времени при совершении всех необходимых, предусмотренных законом процессуальных действий и составляет существо принципа быстроты процесса»37. Между тем быстрота процесса является не единственным и не главным компонентом принципа процессуальной экономии. Так, М. А. Гурвич понимал данный принцип как «требование, в силу которого в процессе должны быть наиболее полно и целесообразно использованы все необходимые процессуальные средства для правильного и быстрого разрешения дела»38.

В качестве проявлений принципа процессуальной экономии можно назвать, например, все нормы гражданского процессуального законодательства, обязывающие судью либо предоставляющие ему право совершать те или иные процессуальные действия единолично. Имеются в виду процессуальные действия, связанные с принятием заявлений по гражданским делам, оставлением их без движения, подготовкой дел к слушанию, обеспечением иска, обеспечением доказательств, руководством судебным заседанием, принятием кассационной жалобы либо оставлением ее без движения, а также многие другие процессуальные действия (ст. 129–130, 141, 133, 59, 145, 287–288 ГПК). В качестве яркого проявления принципа процессуальной экономии можно рассматривать и положения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 1 февраля 1985 г. «О некотором изменении порядка взыскания алиментов на несовершеннолетних детей»39, которым установлено, что заявление о взыскании алиментов на несовершеннолетних детей при отсутствии спора рассматривается народным судьей единолично без возбуждения гражданского дела. При наличии же спора эти дела рассматриваются в порядке, установленном для рассмотрения всех дел искового производства40.

Из системы принципов советского гражданского процессуального права, по мнению В. М. Семенова, необходимо исключить принцип законности. Высказанные им соображения представляются противоречивыми и не основанными в полной мере на действующем законодательстве. Он писал, что принцип законности пронизывает «все советское право, его отрасли и претворяется в жизнь в деятельности всех органов государства, в том числе судов. Однако данный общеправовой принцип применительно к правосудию и судебным органам имеет специфическое выражение и содержание. Вот почему, в частности в гражданском процессуаль­ном праве, закреплен и осуществляется в гражданском судопроизводстве один единый принцип — независимости судей и подчинения их только закону. Подобный вывод полностью соответствует содержанию и смыслу ст. 9 Основ Таким образом, в правосудии осуществляется и общеправовой принцип социалистической законности, закрепленный в ст. 4 Конституции СССР, и принцип независимости судей и подчинения их только закону; при этом второй принцип вытекает из первого»41.

В приведенной цитате много противоречий. С одной стороны, В. М. Семенов правильно отмечает, что принцип законности пронизывает все советское право. Он претворяется в жизнь и в деятельности судебных органов. В правосудии находят осуществление как принцип законности, так и принцип независимости судей и подчинения их только закону, причем второй принцип вытекает из первого. Казалось бы, изложив эти априорные выводы, можно поставить точку. Но автор приходит к неожиданному выводу о том, что в системе принципов гражданского процессуального права было бы неверным выделять принцип законности, поскольку в области гражданского судопроизводства он находит «специфическое выражение» в виде одного и единого принципа независимости судей и подчинения их только закону. Думается, что такой вывод ни в коей мере не вытекает из действующего законодательства. Действительно, в ст. 9 Основ гражданского судопроизводства подчеркивается, что судьи разрешают гражданские дела на основе закона, в соответствии с сформировавшимся у них правосознанием, в условиях, исключающих постороннее воздействие на судей. Однако в приведенной формуле закреплено не что иное, как вторая часть принципа независимости судей, а именно подчинение их только закону. Что же касается принципа законности, то он зафиксирован в ряде других норм Основ и ГПК. В частности, к ним относятся ст. 12–15, 29–30, 37, 47, 50 и др. Основ и соответствующие им статьи ГПК, предписывающие разрешать гражданские дела на основании действующего законодательства, регламентирующие судебный и прокурорский надзор в гражданском судопроизводстве, участие в процессе органов управления, требования, предъявляемые к судебному решению, основания к их отмене и иные аспекты действия принципа законности в процессе.

Отрицая наличие в гражданском процессуальном праве самостоятельного принципа законности, не поглощенного принципом независимости судей и подчинения их только закону, В. М. Семенов, очевидно, исходил из того, что единственным адресатом требования законности в процессе является суд. Между тем это далеко не так. В соответствии со ст. 4, 59 Основного закона страны обязанность соблюдения законов возложена не только на органы государства и его должностных лиц, но и на всех граждан. В гражданском судопроизводстве адресатами принципа законности являются не только суды и действующие от их имени должностные лица (судьи, судебные исполнители). Данное требование в соответствующей части относится ко всем лицам, участвующим в деле, ко всем участникам гражданского процесса. Более того, на некоторых из лиц, участвующих в деле, в первую очередь прокурора, в меньшей степени и с определенными оговорками на органы государственного управления возложена обязанность принимать все зависящие от них меры к тому, чтобы судебные решения по всем гражданским делам (прокурор) либо судебные решения по определенным категориям дел (органы управления) в полной мере отвечали закону, защищали права граждан и интересы государства (ст. 14, 29–30 Основ). Все участники процесса должны действовать в строгих рамках закона. Это выражается, в частности, в том, что в гражданском процессуальном законодательстве четко сформулированы процессуальные права и обязанности участников процесса. В ст. 24 Основ специально подчеркивается, что лица, участвующие в деле, обязаны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Таким образом, принципы законности, независимости судей и подчинения их только закону являются взаимосвязанными, но самостоятельными принципами, и исключать принцип законности из системы принципов советского гражданского процессуального права нет никаких оснований.

В системе принципов гражданского процессуального права В. М. Семенов не находил места и для принципа состязательности. По его мнению, такого принципа здесь не существует, а имеется принцип процессуального равноправия сторон в условиях состязательной формы судопроизводства. Автор полагал, что «состязательная форма судопроизводства неотделима от процессуального равноправия сторон, поскольку именно наделение их равными правами и обязанностями дает им возможность состязаться перед судом»42. Разумеется, состязательная форма процесса теснейшим образом связана с процессуальным равноправием сторон. Однако их равноправие проявляется не только в состязательной форме процесса. Многие проявления процессуального равноправия сторон вытекают из принципа диспозитивности. Между тем отдельные из такого рода полномочий участвующих в деле лиц, например их право на обжалование судебных постановлений, В. М. Семенов по непонятным причинам включает в сферу действия принципа состязательности43.

Принцип состязательности гражданского судопроизводства является отражением ярко выраженного диалектического строения гражданского правоотношения, в котором права и обязанности корреспондируют друг другу при противоположности интересов сторон. Эти особенности гражданского правоотношения в сочетании с государственными и общественными интересами в осуществлении и охране субъективных гражданских прав, а также с демократическими правами личности в государстве и обществе предопределяют состязательное построение гражданского судопроизводства44.

Замена принципа состязательности принципом процессуального равноправия сторон в условиях состязательной формы судопроизводства объективно ведет к размыванию границ между состязательностью и процессуальным равноправием сторон, состязательностью и диспозитивностью. Кроме того, что еще более существенно, содержание принципа состязательности в значительной степени обедняется за счет преувеличения значения инициативы и активности суда в процессе. Принцип состязательности в его традиционном понимании, по существу, оказался расчлененным на три части. Одна из них, связанная с процессуальными правами лиц, участвующих в деле, неосновательно оказалась в составе принципа диспозитивности, о чем пойдет речь ниже. Вторая часть принципа состязательности была включена В. М. Семеновым в состав принципа процессуальной активности суда, а третья — в принцип процессуального равноправия сторон в условиях состязательной формы судопроизводства. Между тем диспозитивное и состязательное начала судопроизводства взаимосвязаны, но во многом и различны. Что же касается состязательной формы процесса, то она складывается не только из соответствующих полномочий сторон, но и прав и обязанностей суда. И наконец, трудно согласиться с В. М. Семеновым, когда он «с учетом важности состязательной формы судопроизводства и в целях обеспечения единства терминологии» в некоторых из своих работ принцип процессуального равноправия сторон при состязательной форме гражданского процесса «сокращенно называет» принципом состязательности45. Более того, изложение данного принципа порой во многом приближается к традиционно понимаемому принципу состязательности. Например, он пишет: «В силу принципа состязательности стороны имеют право представлять те или иные доказательства, но вместе с тем обязаны доказать обстоятельства, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений. Суд может предложить сторонам и другим лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства (ст. 18 Основ), и они обязаны будут это сделать, если такие доказательства у них имеются»46. Таким образом, приведенные выше соображения позволяют прийти к выводу о том, что в системе принципов гражданского процессуального права более правильно вести речь о традиционно понимаемом принципе состязательности, но не принципе процессуального равноправия сторон при состязательной форме гражданского процесса.

Невозможно согласиться и с предложением В. М. Семенова о целесо­образности выделения принципа процессуальной активности суда. Данный вопрос будет рассмотрен в следующей главе пособия, посвященной принципу диспозитивности.

Система принципов гражданского процессуального права представляет собой определенное целостное образование, при котором они последовательно раскрывают содержание данной отрасли права. Отдельные принципы разных отраслей права могут быть одноименными и даже одинаково сформулированными, однако их применение на практике имеет различие. Система принципов отрасли права специфична и неповторима47. Система принципов отрасли не является произвольным их набором, арифметической суммой, а представляет собой единое целое, новое образование, получившее свои свойства в результате органического объединения клеточек-звеньев. Количество и наименование принципов, составляющих систему, не может быть произвольно изменено по желанию того или иного автора. Нельзя не согласиться с Н. А. Чечиной, которая подчеркивала, что «постоянные попытки введения в систему все новых и новых принципов так же, как и расчленение общепризнанных на части, может повлечь за собой негативное отношение к понятию принципа и к расшатыванию объективно существующей их системы. Легкость конструирования все новых и новых принципов опасна в первую очередь потому, что создает ложное представление о нестабильности самой системы, а также о необходимости не только создания новых принципов, но и о возможности уничтожения старых, отказа от устоявшихся и применяемых»48. Верным является и замечание Н. А. Чечиной о том, что предложения о введении новых принципов почти в каждом случае есть, как правило, не что иное, как использование новых наименований для ранее сформулированных принципов либо «отчленение» от устоявшегося принципа какой-либо его составляющей части и придание ей неоправданно большого значения. «Это приводит к умалению значения ранее сформулированного и закрепленного нормами права принципа»49.

Принципы российского гражданского процессуального права в своей совокупности составляют единое целое, систему. Все составные слагаемые этой системы неразрывно связаны между собой и взаимообусловлены. Например, претворение в жизнь принципа объективной истины становится возможным в силу одновременного и взаимосвязанного действия принципов независимости судей и подчинения их только закону; гласности судебного разбирательства; национального языка судопроизводства; законности; состязательности; процессуального равноправия сторон; устности, непосредственности и непрерывности судебного разбирательства. Реализация принципа диспозитивности, как правило, невозможна в отрыве от принципов гласности судебного разбирательства, национального языка судопроизводства, объективной истины; процессуального равноправия сторон, устности, непосредственности, а порой и состязательности. Например, право истца на изменение основания иска вытекает из принципа диспозитивности. Однако осуществление такого полномочия тут же влечет за собой изменение предмета доказывания и тем самым внесение соответствующих изменений в распределение обязанностей по доказыванию, входящих в сферу действия принципа состязательности.

Принцип процессуального равноправия сторон в полной мере может быть реализован лишь в связи с действием таких основных начал гражданского судопроизводства, как независимость судей и подчинение их только закону, равенство граждан перед законом и судом, гласность, национальный язык судопроизводства, диспозитивность, состязательность, устность и непосредственность.

Каждый из принципов процесса неразрывно связан с принципом законности. Нарушение любого из этих принципов одновременно является нарушением и ряда других принципов, прежде всего принципа законности.

Понятие правосудия по гражданским делам применимо лишь к такой судебной деятельности, которая в полной мере основана на принципах гражданского процессуального права.

Система принципов российского гражданского процессуального права представляет собой единое, неразрывное, взаимосвязанное и взаимообусловленное целое. Каждый системообразующий элемент (принцип) может проявляться лишь благодаря наличию других взаимосвязанных с ним принципов. И наоборот, исключение из указанной системы хотя бы какого-то одного принципа, по существу, будет означать ликвидацию сложившейся системы принципов данной отрасли права. На практике это неизбежно приведет к ошибкам в разрешении гражданских дел, нарушениям принципа законности и ущемлению законных прав и интересов граждан и иных субъектов российского права.

§ 3. Классификация принципов гражданского процессуального права

В отличие от системы, классификация предполагает разделение системообразующих элементов на определенные группы на основе имеющегося между ними различия. Однако в процессуальной литературе нередко допус­кается смешение этих взаимосвязанных, но разных понятий. В частности, в соответствующих разделах или подразделах работ, которые на основании подзаголовков должны быть посвящены системе принципов, в действительности излагается вопрос о классификации принципов процесса50. Между тем если система принципов гражданского процессуального права представляет собой объективно существующее явление, то систематизация или классификация принципов может производиться по разным признакам и до известной степени носит субъективный характер51.

В то же время смешение понятий «система» и «классификация» имеет под собой и вполне объективные основания. Классификация определенных явлений природы или общества не представляла бы сама по себе ни малейшей ценности, если бы не помогала раскрытию объективно существующей системы, познанию ее сущности и имеющихся связей между отдельными системообразующими элементами. Классификация тех или иных явлений (в данном случае принципов гражданского процессуального права) необходима прежде всего, чтобы лучше познать закономерности расположения и взаимодействия отдельных элементов системы. Блестящим примером такой классификации, позволившей познать состав и закономерности соответствующей системы, как известно, стала Периодическая система элементов Д. И. Менделеева.

Классификация принципов гражданского процессуального права отличается в литературе достаточным разнообразием и пестротой. Так, традиционной является классификация принципов по источникам их нормативного закрепления. По этому признаку принципы гражданского процессуального права в литературе делятся на три или на две группы. Соответственно, выделяются принципы, закрепленные Конституцией, законодательством о судоустройстве и гражданским процессуальным законодательством52, либо принципы, закрепленные Конституцией и законодательством о судо­устройстве, а также принципы, закрепленные гражданским процессуальным законодательством53.

С некоторыми модификациями использует классификацию принципов гражданского процессуального права по источникам их закрепления В. М. Семенов. Первоначально в данном отношении он выделял конституционные принципы советского судоустройства, конституционные принципы гражданского процессуального права и отраслевые принципы гражданского процессуального права, закрепленные в законодательстве о судопроизводстве54. Несколько позже указанный автор называл лишь две группы принципов — конституционные принципы гражданского процессуального права и отраслевые принципы гражданского процессуального права, закрепленные в законодательстве о судопроизводстве55.

И наконец, в своих последних работах В. М. Семенов предлагал три различных по своему характеру классифицирующих признака. По сфере действия (в одной или нескольких отраслях права) он делил принципы на отраслевые и межотраслевые. По характеру нормативного источника автор разграничивал принципы конституционные и отраслевые, закрепленные в гражданском процессуальном законодательстве. В качестве третьего основания для классификации принципов В. М. Семенов указывал на их роль в регулировании правового положения и правовой деятельности суда и участников процесса. В этом отношении он выделял две группы принципов. Одни из них характеризуют, по его мнению, специфическое положение суда и общие демократические условия судебной деятельности. В их числе автор называл осуществление правосудия только судом, независимость судей и подчинение их только закону, коллегиальность, устность, непосредственность, непрерывность, гласность судебного процесса, объективную истину и др. Ко второй группе принципов данного классификационного ряда, характеризующих демократическое положение лиц, участвующих в процессе, ученый относил национальный язык судопроизводства, равенство граждан перед законом и судом, диспозитивность и др.56

Классификация принципов гражданского процессуального права по источнику их закрепления и, в частности, выделение конституционных принципов имеет определенный смысл. Следует согласиться с В. М. Семеновым в том отношении, что указанные принципы влияют на все содержание гражданского процессуального права, так как Конституция СССР являлась юридической базой всего советского законодательства. Впрочем, в отличие от М. А. Гурвича, полагавшего, что «важнейшие принципы процессуального права закреплены в Конституции СССР»57, В. М. Семенов правильно считал, что выделение конституционных принципов не означает принижения значения принципов процесса, прямо в Конституции СССР не сформулированных. «Все без исключения принципы одинаково важны и обязательны»58. В то же время необходимо отметить, что по мере развития и совершенствования законодательства данное основание классификации постепенно утрачивает свое практическое значение. Ряд принципов процессуального права, закрепленных в Конституции СССР 1936 г., был зафиксирован и в Основах гражданского судопроизводства. С другой стороны, отдельные, казалось бы сугубо гражданские процессуальные принципы, например принцип диспозитивности, по существу, возведены ныне действующим Основным законом страны в ранг конституционных (ст. 37, 57, 58 Конституции СССР).

Что же касается двух иных оснований классификации, то вряд ли их можно признать вполне удачными. Так, классификация принципов процесса на межотраслевые и отраслевые, в сущности, верна, но не имеет ни малейшего практического значения. В данном отношении нельзя не согласиться с Н. А. Чечиной, которая правильно подчеркивала, что какими бы нормативными актами ни был закреплен принцип, он остается отраслевым. «Принцип, признаваемый межотраслевым, не перестает быть отраслевым, значение, способы его выражения и методы реализации при этом не изменяются»59.

Последний из числа предлагавшихся В. М. Семеновым классификационных рядов не имел, по нашему мнению, достаточно четкого классифицирующего основания. Весьма трудно, а по существу невозможно разграничить «специфическое положение суда и общие демократические условия судебной деятельности» и «демократическое положение лиц, участвующих в процессе». Ведь суд и участники процесса являются субъектами гражданских процессуальных правоотношений, в которых все взаимообусловлено и взаимосвязано. Например, устность, непосредственность и гласность судопроизводства характеризуют специфическое положение суда и демократические условия судебной деятельности, но в неменьшей степени и демократическое положение участников процесса. Напротив, принципы национального языка судопроизводства, равенства граждан перед законом и судом, диспозитивности и другие не только определяют демократическое положение лиц, участвующих в деле, но и весьма существенно влияют на положение суда и демократические условия судебной деятельности.

Иное основание классификации принципов гражданского процессуаль­ного права было предложено в процессуальной литературе М. А. Гурвичем. Он разделил взгляд венгерского процессуалиста Л. Неваи, в соответствии с которым система принципов гражданского процессуального права определяется не характером соответствующих источников права, а ролью этих принципов в осуществлении правосудия. В зависимости от нее можно вести речь об организационных и функциональных принципах судопроизводства60. Развивая эту идею, М. А. Гурвич уточнял, что первая группа принципов регулирует организацию правосудия. «Ими устанавливается, кто судит и в какой обстановке, при каких условиях совершается правосудие. Определяя прежде всего судоустройство советских судов, эти принципы имеют существенное значение и для судопроизводства». Вторая группа принципов регулирует процессуальную деятельность. «Ими устанавливаются те действия, которые совершаются в процессе судом и участниками процесса, и те главные требования по содержанию и форме, которые к этим действиям предъявляются. Эти принципы носят по преимуществу судопроизводственный характер»61. К первой из числа названных групп принципов М. А. Гурвич относил: 1) осуществление правосудия только судом и на началах равенства граждан перед законом и судом, 2) коллегиальность рассмотрения дел и участие народных заседателей, 3) независимость судей и подчинение их только закону, 4) национальный язык судопроизводства, 5) гласность судебного разбирательства. В качестве принципов, определяющих процессуальную деятельность, автор рассматривал принципы: осуществления правосудия в точном соответствии с законом, объективной истины, диспозитивности, состязательности, процессуального равноправия сторон, устности, непосредственности и непрерывности судебного разбирательства62. В целом с такого рода классификацией принципов гражданского процессуального права с отдельными уточнениями, о которых пойдет речь ниже, можно согласиться.

В своих более поздних работах М. А. Гурвич пытался усовершенствовать изложенную выше классификацию принципов процесса. К сожалению, эти попытки нельзя признать удачными. В частности, в одной из своих статей он предложил принципы, определяющие процессуальную деятельность, разбить на следующие четыре подгруппы. В первую из них, никак не обозначенную, автор включил принципы осуществления правосудия, в точном соответствии с законом и объективной истиной. Вторую подгруппу составили принципы, определяющие движение процесса и собирание процессуального материала. К ним ученый отнес принципы диспозитивности, состязательности и процессуального равноправия сторон. Третья подгруппа принципов процесса была обозначена как «принципы, определяющие форму сообщения — суду и способ восприятия судом процессуального материала». К ней были отнесены принципы устности, непосредственности и непрерывности судебного разбирательства. И наконец, в четвертую подгруппу, так же как и первая, не имеющую названия, автор включил принцип процессуальной экономии63.

Прежде всего, обращает на себя внимание, что половина из предлагаемых классификационных подгрупп не обозначена каким-либо признаком или признаками. Другими словами, они не имеют четкого классифицирующего критерия. По существу, нет его и во второй и третьей подгруппах. В частности, вo второй подгруппе объединены достаточно разнородные принципы. Кроме того, принцип состязательности, определяющий, по мнению автора, «собирание процессуального материала», включен в третью подгруппу и, таким образом, оторван от «принципов, определяющих форму сообщения суду и способ восприятия судом процессуального материала» (четвертая подгруппа).

Еще позднее М. А. Гурвич, по существу, полностью отказался от ранее предлагаемой им классификации принципов процесса на организационные и функциональные. В основу своей новой классификации принципов он предложил «положить признак объекта регулирования. Тем самым выясняется предмет действия и значение принципа, его ближайшая роль в процессе». Автор выделял принципы «общего значения», разбивая их на две группы: «А) принципы (общие), определяющие социалистический демократизм советского гражданского процесса, и Б) принципы, выражающие законность в процессе в ее наиболее общем содержании и значении». Другая категория принципов, по мнению М. А. Гурвича, «характеризуется тем, что ими регулируются отдельные стороны процесса. Таких сторон и, соответственно, групп принципов мы различаем три: а) двигательное начало в процессе, б) формирование процессуального материала, в) форма общения суда с участниками процесса и способ восприятия судом процессуального материала». К принципам, определяющим демократизм гражданского процесса, автор относил гласность, осуществление правосудия только судом, равенство граждан перед законом и судом, процессуальное равноправие сторон, национальный язык судопроизводства, доступность процесса, принцип процессуальной экономии, а также некоторые другие. В группу принципов, выражающих законность в процессе, ученый включил независимость судей и подчинение их только закону, осуществление правосудия в точном соответствии с законом, объективной истиной, инициативы (активности) суда.

К группам принципов, регулирующих движение процесса и формирование процессуального материала, были отнесены, соответственно, диспозитивность и состязательность. И наконец, в группу принципов, определяющих форму общения суда с участниками процесса и способы восприятия судом процессуального материала, автор отнес устность, непосредственность и непрерывность судебного разбирательства64.

Исходную посылку М. А. Гурвича положить в основу предложенной им классификации принципов признак объекта регулирования, по существу, необходимо признать правильной. Однако претворить ее в жизнь автору, к сожалению, не удалось. В самом деле, с самого начала заведомо была обречена на неудачу попытка выделения самостоятельных групп принципов, соответственно определяющих демократизм гражданского процесса и законность в процессе. Любой из принципов процесса, как «общего значения», так и «регулирующих отдельные стороны процесса», одновременно выражает как демократизм, так и законность в процессе. Кроме того, невозможно отрывать друг от друга порядок формирования процессуального материала и форму общения суда с участниками процесса, а также способ восприятия судом процессуального материала.

Оригинальная классификация принципов была предложена В. С. Букиной. По ее мнению, необходимо выделять отличные друг от друга принципы гражданского процессуального права, принципы гражданского процесса и принципы гражданской процессуальной формы65. Однако здесь трудно усмотреть классифицирующий признак, поскольку гражданский процесс есть применение норм гражданского процессуального права на практике, а так называемая «гражданская процессуальная форма» также урегулирована нормами гражданского процессуального права, под которой принято понимать «последовательный, определенный нормами гражданского процессуального права порядок, который должно пройти рассмотрение и разрешение гражданского дела»66.

В последнее время в ряде работ процессуалистов полностью либо с определенными коррективами воспроизводится классификация принципов, предложенная известным специалистом в области теории государства и права С. С. Алексеевым, который классифицировал принципы в зависимости от того, на какую область правовых отношений они распространяются. По данному признаку автор выделил следующие четыре группы принципов:

1) общие принципы характеризуют основные особенности права и соответственно распространяются на все отрасли права и право в целом. При этом автор уточняет, что не требуется, чтобы тот или иной общий принцип действовал с одинаковой силой во всех отраслях права. Необходимо, чтобы он характеризовал главные особенности содержания права в целом;

2) межотраслевые принципы выражают содержание определенных групп отраслей права. Указанные принципы не отражают основных, ключевых особенностей права в целом;

3) отраслевые принципы характеризуют содержание конкретной отрасли права;

4) под «принципами правовых институтов» С. С. Алексеев понимал «руководящие начала, выражающие содержание того или иного правового института или группы институтов (например, принципы жилищного права, страхового права и др.)»67.

Применительно к принципам гражданского процессуального права вышеприведенная классификация принципов полностью воспроизведена К. С. Юдельсоном. По его мнению, «система принципов советского гражданского процессуального права исходит из классификации, принятой в нашей правовой науке», и соответственно состоит из следующих частей:

1) общеправовых принципов, выражающих содержание советского гражданского процессуального права;

2) межотраслевых принципов, одновременно свойственных гражданскому процессуальному праву и смежным с ним отраслям;

3) принципов гражданского процессуального права, выражающих содержание именно этой отрасли права (отраслевые принципы);

4) принципов правовых институтов, выражающих содержание и особенности каждого института гражданского процессуального права.

В качестве общеправовых принципов, выражающих содержание гражданского процессуального права, автор называл принципы демократизма, законности, гуманизма, сочетания общественных и личных интересов, прав и обязанностей, убеждения и принуждения. Что же касается «принципов правовых институтов», то К. С. Юдельсон ограничивается следующим беглым замечанием: «Так, руководящие начала, выражающие сущность института кассационного обжалования, характеризуются отраслевыми принципами гражданского процессуального права, но для полной характеристики советской системы обжалования этого мало, и она восполняется принципами данного института»68. Однако в дальнейшем каких-то конкретных упоминаний о «принципах кассационного производства» либо какого-то иного института или стадии процесса в указанном учебнике нет.

Представляется, что в построениях К. С. Юдельсона допускается ряд неточностей. Прежде всего он смешивает систему принципов права как объективно существующее явление с их классификацией, т. е. явлениями субъективного плана. Та или иная классификация принципов права как результат научных изысканий соответствующего ученого может быть изложена им в научном докладе, опубликованной работе и т. д. Однако система принципов права как объективно существующее явление от этого измениться не может.

Вторая неточность автора заключается в том, что одну из предлагаемых в литературе классификаций принципов права он преподносит в качест­ве единственно возможной. Между тем не исключена систематизация принципов права и по иным классифицирующим признакам, например источнику закрепления.

Вряд ли есть необходимость включать в число отраслевых большинство общеправовых принципов, перечисленных К. С. Юдельсоном. В гражданском процессуальном законодательстве ни один из них, за исключением принципа законности, не закреплен.

И наконец, автором не доказано наличие принципов институтов гражданского процессуального права. Кстати, С. С. Алексеев под «институтами права» понимает скорее крупные подотрасли, которые в перспективе могут развиться в самостоятельную отрасль права. В частности, к ним относится жилищное право. Подобных подотраслей в составе гражданского процессуального права нет. Следует согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что возможность построения самостоятельных принципов только для отдельно взятой стадии процесса или отдельного процессуального института исключается69.

Предложенная С. С. Алексеевым классификация принципов права применительно к принципам гражданского процессуального права с определенными коррективами воспроизводится в ряде других сравнительно недавно изданных работ процессуалистов. Однако, в отличие от К. С. Юдельсона, эти авторы не ведут речи о принципах правовых институтов70.

С нашей точки зрения, значительный интерес представляет классификация, предложенная Л. Неваи, а вслед за ним и М. А. Гурвичем. В основу ее положен признак роли того или иного принципа в осуществлении правосудия. Одна группа таких принципов регулирует главным образом организацию правосудия, а вторая — в основном порядок процессуальной деятельности. В то же время в предлагаемой классификации указанные ученые допускали одну существенную неточность. Ни один из принципов, закрепленных гражданским процессуальным законодательством, в чис­том виде нельзя признать организационным. Первая группа принципов процесса не только регулирует организацию правосудия, но и оказывает самое серьезное влияние на порядок осуществления процессуальной деятельности. Поэтому необходимо согласиться с М. Г. Авдюковым, что более правильно вести речь не об организационных и функциональных, а об организационно-функциональных и функциональных принципах гражданского процессуального права71.

К организационно-функциональным принципам гражданского процессуального права нужно отнести принципы осуществления правосудия только судом; коллегиальности рассмотрения гражданских дел; независимости судей и народных заседателей и подчинения их только закону; осуществления правосудия на началах равенства всех перед законом и судом; гласности; национального языка судопроизводства.

К группе функциональных относятся следующие принципы гражданского судопроизводства: законности; объективной истины; диспозитивности; состязательности; процессуального равноправия сторон; устности; непосредственности; непрерывности судебного разбирательства, а также принцип процессуальной экономии72.

Глава II.
Принцип диспозитивности как двигающее начало гражданского процесса

§ 1. Понятие принципа диспозитивности

Принцип диспозитивности является одним из специфических гражданско-процессуальных принципов. Начало диспозитивности пронизывает все гражданское судопроизводство от возникновения конкретного гражданского дела до исполнительного производства.

В Основах и ГПК отсутствует единая статья, где был бы сформулирован рассматриваемый принцип. Это вполне понятно, так как диапазон проявления принципа диспозитивности весьма широк. В соответствии с ним лица, заинтересованные в деле, реализуют свое право на обращение в суд за судебной защитой, определяют предмет и основание иска, изменяют свои исковые требования в процессе рассмотрения дела. Истец вправе отказаться от иска, а ответчик — признать его. Стороны могут окончить дело путем заключения мирового соглашения. Они вправе подавать кассационные (частные) жалобы на судебные решения (определения), отказываться от них, а также возбуждать производство по пересмотру судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам. Стороны совершают действия, направленные на возникновение, изменение и прекращение исполнительного производства. В случаях необходимости защиты интересов государства, а также защиты прав отдельных юридических лиц либо граждан, которые в силу каких-то исключительных причин сами не в состоянии этого сделать, гражданское судопроизводство может быть возбуждено по заявлению прокурора либо органов государственного управления. В некоторых случаях дело могут возбуждать и профсоюзы, государственные или общественные организации, а также и отдельные граждане, когда они по закону наделены полномочием обращаться в суд за защитой прав и интересов других лиц.

Суд осуществляет контроль за тем, чтобы распорядительные действия сторон не противоречили закону и не нарушали чьих-либо прав и охраняемых законом интересов. В случае, если волеизъявления сторон не соответствуют этому условию, суд не принимает отказа истца от иска, признания иска ответчиком и не утверждает мирового соглашения. Таким образом, отдельные аспекты проявления принципа диспозитивности зафиксированы в ст. 5–6, 24, 29–30, 37, 41, 44–45 и др. Основ, а также в ст. 3–4, 30, 34, 41–42, 46, 165, 195, 205, 207, п. 3 ст. 214, ст. 215, 217, пп. 4–5 ст. 219, ст. 282, 292–294, 334, 351, 356, 364–366, 417, 427–429, 431, 432 и некоторых других статьях ГПК.

В литературе отмечается обусловленность ряда принципов гражданского процессуального права, прежде всего принципа диспозитивности, природой гражданских правоотношений73. Диспозитивность в области гражданского процесса является продолжением и следствием диспозитивного начала, характерного для гражданских материальных правоотношений74. Процессуалисты подчеркивают, что этот принцип регулирует наиболее сложные вопросы, в том числе связанные со взаимоотношениями государственных органов (суда, прокуратуры) и личности при осуществлении правосудия по гражданским делам75.

Показав в самых общих чертах область действия принципа диспозитивности, необходимо дать предложения по его определению. Следует подчеркнуть, что предлагаемые в литературе формулировки понятия принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве отличаются известным разнообразием.

Ученые указывают, что в науке гражданского процессуаль­ного права не существует единства мнений относительно понятия и сущности принципа диспозитивности, субъектов процесса, на которых распространяется его действие, характера проявления этого принципа в отдельных производствах (исковом, по делам, возникающим из административно-правовых отношений, и особом), т. е. практически по всем основным аспектам проблемы76.

В большинстве случаев авторы определяют принцип диспозитивности как право или свободу сторон распоряжаться своими материальными и процессуальными правами при активной помощи суда, прокуратуры и компетентных органов государственного управления, а также в сочетании с контролем суда за распорядительными действиями сторон77. В данном определении заложена правильная идея, заключающаяся в том, что принцип диспозитивности определяет два основных и взаимосвязанных момента. Прежде всего, в нем заключено движущее начало гражданского судопроизводства и, как следствие этого, определяется соотношение инициативы заинтересованных в исходе дела лиц, а также прокурора, органов управления и суда в возбуждении, изменении и прекращении процесса. В то же время приведенное определение принципа диспозитивности, с нашей точки зрения, имеет и ряд существенных недостатков.

Как возможность сторон распоряжаться принадлежащими им правами понимал принцип диспозитивности и К. С. Юдельсон. В то же время в одной из своих работ наряду с указанным принципом он выделял «принцип свободного обращения за судебной защитой нарушенных или оспариваемых прав и охраняемых законом интересов». Автор не предлагал какого-либо определения этого принципа, ограничиваясь указанием, что данный принцип закреплен в ч. 2 ст. 57, ч. 2 ст. 58 Конституции СССР78. С подобной постановкой вопроса вряд ли можно согласиться. Ученый допускал досадное противоречие, поскольку «свободное обращение за судебной защитой» вполне укладывается в им же самим предлагаемое понимание принципа диспозитивности как возможности сторон свободно распоряжаться принадлежащими им субъективными правами79. Очевидно, указанное противоречие можно устранить двояким путем. Можно оговорить, что возможность обращения в суд за судебной защитой исключается из сферы действия принципа диспозитивности. В этом случае традиционное понимание принципа диспозитивности будет существенно обеднено. Пойдя по иному пути, вероятно, нужно будет признать, что возможность обращения в суд регулируется сразу двумя принципами — «свободного обращения в суд за судебной защитой» и диспозитивности. Но в любом случае «принцип свободного обращения за судебной защитой», если таковой существует, нуждается в обосновании целесообразности его выделения. Кроме того, необходимо разграничить область применения указанного принципа и принципа диспозитивности. Вряд ли названные «сверхзадачи» можно разрешить сколько-нибудь удовлетворительным образом. Думается, что в ст. 57, 58, а также в ст. 37 Конституции СССР закреплено не что иное, как важнейшее составное ядро принципа диспозитивности — возможность свободного обращения заинтересованных лиц за судебной защитой нарушенного права или охраняемого законом интереса. А принцип диспозитивности, таким образом, приобрел конституционную основу80.

Хотя большинство авторов так или иначе признает, что принцип диспозитивности является двигающим началом гражданского судопроизводства, в традиционном определении данный аспект принципа диспозитивности несколько смазан. Точнее говоря, характер движущего начала гражданского процесса определяется сквозь призму прав участвующих в деле лиц. При этом, как нам думается, допускается ряд неточностей. Прежде всего из числа субъектов процесса, на которых распространяется данный принцип, исключаются третьи лица. Как известно, существуют третьи лица, заявляю­щие самостоятельные требования на предмет спора. Их процессуальное положение близко к процессуальному положению истца, однако имеет определенные особенности (ст. 37 ГПК). Нередко в процессе участвуют третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований на предмет спора. Они пользуются процессуальными правами и несут процессуальные обязанности стороны за изъятиями, предусмотренными законом (ст. 38 ГПК). Третьи лица, заявляющие самостоятельные требования, в полной мере подпадают под действие принципа диспозитивности. Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований, могут влиять на возбуждение процесса в отдельных его стадиях (кассационное производство, пересмотр судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам). Таким образом, в традиционном определении принципа диспозитивности следовало бы отразить, что «свободой» распоряжаться материальными и процессуальными правами в соответствующих пределах обладают не только стороны, но и третьи лица.

Представляется не вполне удачным включение в определение принципа диспозитивности и формулы «право распоряжаться правами». Не вызывает сомнения, что в редакционном отношении она тавтологична. Самое же главное заключается в том, что трудно представить себе ситуацию, когда нельзя было бы распорядиться или реализовать имеющееся у субъекта полномочие. Очевидно, либо субъективное право есть — и соответственно имеется возможность его реализации, либо права нет и ни о какой возможности его осуществления говорить не приходится. (В данном случае не рассмат­ривается ситуация, когда носителем субъективного права является лицо недееспособное, в интересах которого действует законный представитель.)

И наконец, далеко не все гражданские процессуальные права лиц, участ­вующих в деле, связаны с движением процесса, т. е. вытекают из принципа диспозитивности. Весьма значительная группа этих прав вытекает из других принципов процесса, и прежде всего принципа состязательности. Соответственно, включение в определение принципа диспозитивности формулы «право распоряжаться правами» не позволяет четко разграничить сферы действия принципов диспозитивности и состязательности. И как результат ученые, исходящие из критикуемой формулировки принципа диспозитивности, ошибочно выводят из него полномочия сторон, связанные с формированием и исследованием доказательственного материала (принцип состязательности). Так, В. М. Семенов считал, что «содержание принципа диспозитивности с точки зрения нормативного выражения и осуществления» включает в себя «обоснование исковых требований и возражений путем представления доказательств»81. П. Ф. Елисейкин полагал, что из принципа диспозитивности вытекают такие полномочия лиц, участвующих в деле, как их право знакомиться с материалами дела, делать из них выписки, снимать копии, заявлять отводы и т. д.82

Для того чтобы сформулировать определение принципа диспозитивности, необходимо разобраться в еще одном первостепенной важности вопросе. Каково соотношение в движении гражданского процесса инициа­тивы и активности заинтересованных в исходе дела лиц, с одной стороны, и прокурора, органов государственного управления и суда — с другой? В течение многих лет в юридической литературе специфика советского принципа диспозитивности и отличие его от одноименного принципа, действующего в буржуазном гражданском процессе, справедливо объяснялась активной ролью в процессе прокурора, органов государственного управления, а также самого суда83. В последние годы в науке на этот счет стала высказываться и иная точка зрения, впервые сформулированная В. М. Семеновым. По мнению данного автора, в сферу действия принципа диспозитивности необходимо включить лишь «свободу участвующих в деле лиц распоряжаться материальными и процессуальными правами, активно влиять на ход процесса в целях должной защиты судом прав заинтересованных лиц»84. Казалось бы, хотя и с определенными оговорками, ученый признает то обстоятельство, что принцип диспозитивности является движущим началом гражданского процесса. Однако далее он совершенно неожиданно объявляет такую постановку вопроса ошибочной. В. М. Семенов полагает, что «движение процесса по конкретному делу обеспечивается если не всеми, то многими принципами гражданского процессуального права (осуществление правосудия только судом, независимость судей и подчинение их только закону, участие общественности в судебной деятельности, объективная истина, гласность и устность, доступность судебной защиты прав и интересов, процессуальная активность суда, диспозитивность, процессуальное равноправие сторон при состязательной форме судопроизводства)»85. С подобной постановкой вопроса согласиться очень трудно. В частности, В. М. Семенов не пытался объяснить, каким образом на движение процесса может повлиять большинство из перечисленных им принципов, в том числе осуществления правосудия только судом, независимости судей и подчинения их только закону, гласности, устности и др. А без соответствующих пояснений автора понять высказанную им мысль невозможно.

Что же касается роли суда в гражданском судопроизводстве, то ученый предлагал выделить самостоятельный принцип активности суда. На первый взгляд, данная идея представляется заманчивой. Вне сомнения, суд занимает достаточно активное положение в процессе.

Соображения В. М. Семенова в основном одобрили Р. Е. Гукасян и М. А. Гурвич. Одновременно оба они обратили внимание на определенные противоречия и неточности в предлагаемой ученым конструкции. В частности, возражение вызвало то обстоятельство, что право прокурора и социалистических организаций возбуждать процесс в интересах других лиц и влиять на его дальнейшее движение В. М. Семенов первоначально оставил в составе принципа диспозитивности86. Кроме того, М. Л. Гурвич отметил известное преувеличение В. М. Семеновым действительной роли активности суда в процессе.

Р. Е. Гукасян, а вслед за ним и М. А. Гурвич, соглашаясь в целом с постановкой вопроса о необходимости выделения активности государства в лице соответствующих компетентных органов в качестве самостоятельного руководящего начала гражданского процесса, именуют это руководящее начало уже несколько по-иному. Они называют его принципом активной помощи в защите права со стороны государства в лице суда, прокуратуры и иных компетентных органов87, или государственным и общественным содействием в судебной защите. Последнее, по мнению М. А. Гурвича, выражается в инициативе (активности) суда, судебной деятельности прокуратуры, а также других государственных и общественных организаций и отдельных граждан88.

В своих более поздних работах В. М. Семенов уже предостерегал от ошибочного, по его мнению, взгляда, когда в содержание принципа диспозитивности включают возбуждение общественными организациями и прокурором дела в суде в защиту прав заинтересованных лиц или государства. «Однако совершенно очевидно, что активность общественности в части возбуждения гражданских дел в суде является элементом самостоятельного конституционного принципа — участие общественности в гражданском процессе. А возбуждение дела прокурором составляет неотъемлемую часть всего высшего надзора прокуратуры как функции специфического органа государства, осуществляющего надзор за законностью во всех сферах общественной и государственной жизни»89.

Нет смысла спорить с тем, что возбуждение гражданских дел общест­венностью в тех крайне редких ситуациях, когда это возможно по закону и осуществляется на практике, связано с институтом, как полагаем мы, или принципом, как считает В. М. Семенов, участия общественности в гражданском судопроизводстве. Равным образом участие прокурора в процессе, в том числе и путем возбуждения гражданского дела, является одной из форм прокурорского надзора. Но ведь речь идет совсем о другом — каково соотношение инициативы лиц, участвующих в деле, в совершении соответствующих распорядительных действий, влияющих на возбуждение, изменение, прекращение процесса, и активности суда? Где кончается свобода сторон и начинается активность суда? Считать ли указанные начала, влияющие на движение процесса, равнозначными либо отдать предпочтение одному из них? А в конечном итоге — является ли активность прокурора, органов управления или суда составным компонентом принципа диспозитивности либо в данном отношении необходимо вести речь о самостоятельном гражданском процессуальном принципе?

И наконец, каким бы образом не оценивать участие прокурора в гражданском процессе, нельзя, очевидно, снималось со счетов следующее важное соображение. Деятельность органов прокуратуры как органа надзора за законностью регулируется рядом нормативных актов. В их числе — Конституция, Закон о прокуратуре СССР и многие иные нормативные акты. Что же касается участия прокурора в гражданском процессе, то оно регулируется главным образом Гражданским процессуальным кодексом, включая сюда как принципы гражданского процессуального права, так и «рядовые» гражданские процессуальные нормы. Можно признавать либо спорить с тем, что участие прокурора в процессе охватывается действием принципов диспозитивности, активной помощи в защите права со стороны государства или каких-то иных принципов гражданского процесса, известных законодателю и теории либо заново сконструированных тем или иным ученым. Но нельзя согласиться с тем, что участие прокурора в процессе не подпадает под действие принципов гражданского процессуального права. А из рассуждений В. М. Семенова с неизбежностью можно сделать только этот вывод.

Думается, что принцип активности суда в процессе автор понимает слишком широко. По его мнению, под принципом процессуальной активности суда следует понимать руководящую деятельность суда в гражданском судопроизводстве, направленную на обеспечение истины по делу, возможности участников спора реально распоряжаться материальными и процессуальными правами, а также на всестороннюю защиту прав и интересов участвующих в деле лиц и на установление причин правонарушений в целях их предупреждения, укрепления законности и воспитания граждан. В. М. Семенов полагает, что в содержание рассматриваемого принципа входят обязанности суда: приступить к рассмотрению гражданского дела при наличии соответствующего заявления, поданного в установленном законом порядке; определить круг лиц, участвующих в деле; обеспечить полноту материалов дела с целью установления его действительных обстоятельств; обеспечить реальную возможность осуществ­ления участниками дела своих процессуальных прав и обязанностей; осуществить защиту субъективных материальных прав и охраняемых законом интересов лиц, участвующих в деле; установить причины правонарушения и реагировать на них в процессуальной форме.

В содержание принципа процессуальной активности включены и права суда: обеспечить контроль за распорядительными действиями лиц, участвующих в деле; в случаях, предусмотренных законом, активно вмешиваться в материально-правовые отношения сторон; в зависимости от выяснившихся обстоятельств дела выходить за пределы размера и основания исковых требований; проверять в кассационном или надзорном порядке обжалованное или опротестованное решение в полном объеме и в отношении всех лиц, участвующих в деле; в случаях, указанных в законе, обратить по своей инициативе к исполнению судебное решение и обеспечить контроль за своевременным и правильным исполнением всех судебных постановлений90. Здесь почти со всем можно согласиться. У суда есть соответствующие права и обязанности в процессе. Однако, увлекшись конструированием предлагаемого им нового принципа, ученый включил в него всю процессуальную деятельность суда, а также основные черты, характеризующие гражданские процессуальные правоотношения. Этого не отрицает и сам автор. Он пишет: «Принцип активности суда подчеркивает особое его положение в гражданском судопроизводстве именно как органа государства, осуществляющего правосудие, свидетельствует о том, что процессуальные отношения являются правоотношениями особого рода — властеотношениями. Широкий по содержанию принцип активности охватывает, по существу, всю процессуальную деятельность суда в гражданском процессе. Он претворяется в жизнь во всех стадиях гражданского судопроизводства»91.

Вероятно, специфику гражданского процесса можно показать и так, как это делал В. М. Семенов. В таком случае в принцип процессуальной активности остаются невключенными лишь второй аспект гражданских процессуальных отношений, вторая часть гражданских процессуальных норм, определяющих процессуальное положение лиц, участвующих в деле. Поэтому с неменьшим основанием можно было бы конструировать «принцип процессуальной активности лиц, участвующих в деле». Таким образом, все богатство и все нюансы гражданско-процессуального регулирования можно было бы в основном вместить в два указанных «принципа».

Тем самым практически можно было бы «снять» вопрос о существовании таких принципов судопроизводства, как объективная истина, состязательность, диспозитивность и процессуальное равноправие сторон. Столь далеко в своих предложениях В. М. Семенов не заходил, ограничиваясь разработкой принципа активности суда. Однако конкретные полномочия суда, вытекающие, по мнению автора, из данного принципа, приходится заимствовать из традиционно понимаемых принципов объективной истины, состязательности и диспозитивности. Это приводит к следующим последствиям. Отдельные из числа названных принципов ученый предлагает ликвидировать. Так, вместо традиционно выделяемых самостоятельных принципов состязательности и процессуального равноправия сторон В. М. Семенов пытается обосновать наличие принципа процессуального равноправия сторон при состязательной форме гражданского процесса, о чем шла речь выше. Понятие и содержание принципа диспозитивности автор, с одной стороны, обедняет, исключив из нее процессуальную активность суда, прокурора и органов управления. С другой стороны, диспозитивность в процессе понимается чрезмерно широко, поскольку в содержание данного принципа включены не только полномочия сторон, связанные с движением гражданского дела, но и права, вытекающие из их участия в формировании и исследовании доказательственного материала, т. е. принципа состязательности. Что же касается принципа объективной истины, то, формально признавая его наличие, В. М. Семенов, по существу, делает его ненужным, так как абсолютно все содержание данного принципа включено им в принцип активности суда92.

Читателя, пытающегося в полной мере разобраться во взглядах ученого по рассматриваемой проблеме, подстерегают трудности и иного характера. В разных работах, а порой и в разных местах одной и той же работы он по-иному, зачастую прямо противоположно, определял содержание ряда принципов процесса, в том числе диспозитивности. Так, в «Курсе советского гражданского процессуального права» В. М. Семенов сначала писал: «Принцип диспозитивности состоит в возможности участвующих в деле лиц распоряжаться с активной помощью суда своими процессуальными правами, обусловливающими возникновение, движение или окончание процесса, а также спорным материальным правоотношением». Почти так же первоначально определялся принцип диспозитивности и в написанной В. М. Семеновым главе в учебнике «Советский гражданский процесс». Чуть ниже в обеих работах уточнялось, что «принцип диспозитивности — это закрепленное в нормах советского гражданского процессуального права положение о свободе лиц, участвующих в деле, распоряжаться своими материальными, а также процессуальными правами, которые активно влияют на возникновение, движение или окончание процесса в целях защиты своих прав и охраняемых законом интересов»93. Примерно такая же формулировка была сохранена и в монографии В. М. Семенова, посвященной принципам процесса. Однако до этого автор вел речь о принципе диспозитивности «в широком его понимании». В этом смысле принцип диспозитивности «заключается в возможности участвующих в деле лиц распоряжаться с по­мощью и под контролем суда своими материальными правами и процессуальными средствами их защиты в целях реальности и полноты осуществления. Такое широкое понимание рассматриваемого принципа прямо вытекает из общеправовых принципов, закрепленных в Конституции»94. Если это действительно так, то вольно или невольно автор выбивал почву из-под ног конструируемого им принципа процессуальной активности суда. Но независимо от того, придерживаться ли «широкого» или «узкого» понимания принципа диспозитивности, в изложении В. М. Семенова ясно одно, что ученый допускал существенные противоречия в предлагаемой им концепции, которые создают дополнительные сложности в уяснении его взглядов.

Представляется, что по общему правилу принципы гражданского процессуального судопроизводства отражают одну какую-то сторону данной отрасли права. И напротив, трудно представить себе такое «основное начало», которое охватывало бы, по существу, добрую половину гражданско-процессуальной регламентации. В сущности, понятием «принцип активности суда» В. М. Семенов обозначал процессуальное положение суда в гражданском судопроизводстве. На самом же деле активность суда в процессе имеет три различных, хотя и взаимосвязанных аспекта и соответственно отражается в содержании принципов объективной истины, состязательности и диспозитивности. Выделение самостоятельного принципа активности суда обедняет вышеуказанные принципы процесса, ведет к ненужным повторам и противоречиям в изложении материала. Кроме того, при такой постановке вопроса не совсем верно расставляются акценты при объяснении движущих начал гражданского судопроизводства95.

В новейшей юридической литературе концепция В. М. Семенова встречает как поддержку со стороны отдельных ученых96, так и существенные критические замечания97. Что же касается большинства процессуалистов, то они придерживаются на этот счет традиционных воззрений. Активность суда является важнейшим составным компонентом советского принципа диспозитивности. От указанной традиции не будем отступать и мы в дальнейшем изложении материала.

В литературе правильно указывается на то, что принцип диспозитивности регулирует порядок возбуждения гражданского дела; определение объема прав, подлежащих защите; переход процесса из стадии в стадию (движение); окончание процесса. Причем возникновение, развитие и окончание процесса связываются с волеизъявлением сторон по осуществлению ими материальных и процессуальных прав, дополняемых активной по­мощью суда, прокуратуры, иных организаций и лиц, когда это предусматривает закон98.

Таким образом, под принципом диспозитивности гражданского процессуального права следует понимать нормативно-руководящее положение гражданского судопроизводства, определяющее движущее начало и механизм движения процесса. В соответствии с принципом диспозитивности гражданский процесс возникает по инициативе заинтересованных в исходе дела лиц. Указанные субъекты самостоятельно определяют предмет, размер и основание заявленных в суд требований, а также указывают на нарушителя своих субъективных прав. Возбудив судебную деятельность, заинтересованные в исходе дела лица в состоянии влиять на его дальнейшее движение, изменение, переход из стадии в стадию и прекращение. В частности, истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований либо отказаться от иска. Ответчик вправе признать иск. Стороны могут окончить дело мировым соглашением.

В соответствии с принципом диспозитивности на возбуждение, изменение и прекращение процесса в определенных ситуациях могут влиять прокурор, органы государственного управления, а в исключительных случаях профсоюзы, государственные и общественные организации или отдельные граждане, когда по закону они могут обращаться в суд за защитой прав и интересов других лиц. Распорядительные действия заинтересованных в исходе дела лиц контролируются судом. Последний не принимает отказа истца от иска, признания иска ответчиком и не утверждает мирового соглашения сторон, если эти действия противоречат закону или нарушают чьи-либо права и охраняемые законом интересы. Действие принципа диспозитивности охватывает все стадии гражданского судопроизводства, и лишь в надзорном производстве он проявляется с определенными ограничениями.

Следует подчеркнуть, что главной движущей пружиной возникновения и развития гражданского процесса является инициатива субъективно заинтересованных в исходе дела лиц. Что же касается инициативы и активности суда, прокуратуры и органов государственного управления, то в пределах и в случаях, предусмотренных законом, она может лишь дополнять или восполнять инициативу заинтересованных в исходе дела лиц. В случае возбуждения дела по заявлению прокурора либо компетентных органов государственного управления истцом является лицо, в защиту интересов которого предъявлен иск. Отказ прокурора либо органа государственного управления от заявленного требования не препятствует заинтересованному лицу настаивать на рассмотрении дела по существу (ст. 41, 42 ГПК). Таким образом, инициатива заинтересованных лиц составляет главное содержание принципа диспозитивности, а инициативу суда, прокуратуры и органов государственного управления, скорее, следует рассматривать как дополнение советского принципа диспозитивности.

Для того чтобы более полно показать действие принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве, проследим его проявление в отдельных стадиях процесса.

§ 2. Действие принципа диспозитивности в суде первой инстанции

Производство в суде первой инстанции без преувеличения можно назвать основной стадией гражданского процесса. Раздел второй ГПК, нормы которого регулируют порядок рассмотрения дел в данной стадии процесса, содержит самое большое, по сравнению с другими разделами кодекса, количество статей (ст. 113–281). Кроме того, в отличие от иных, необязательных стадий гражданского процесса, в суде первой инстанции рассматриваются все без исключения гражданские дела. Принцип диспозитивности находит свое проявление в очень многих нормах раздела второго ГПК. О каком бы составном слагаемом стадии производства в суде первой инстанции не вести речь, диспозитивное начало гражданского процесса прослеживается в нем достаточно четко.

В соответствии со ст. 5 Основ, ст. 3 ГПК всякое заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законом, обратиться в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса. Отказ от права на обращение в суд недействителен.

На основании ст. 4 ГПК суд приступает к рассмотрению гражданского дела:

1) по заявлению лица, обращающегося за защитой своего права или охраняемого законом интереса;

2) по заявлению прокурора;

3) по заявлению органов государственного управления, профсоюзов, государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций или отдельных граждан в случаях, когда по закону они могут обращаться в суд за защитой прав и интересов других лиц.

Возможность возбуждения гражданских дел по заявлениям заинтересованных лиц законодатель, таким образом, ставит на первое место. И это не случайно, так как подавляющее большинство гражданских дел возбуждается субъективно заинтересованными в исходе дела лицами. Напротив, число дел, возбуждаемых прокурором либо компетентными органами государственного управления и общественными организациями, сравнительно невелико.

Что же касается обращения в суд в защиту прав и интересов других лиц — профсоюзов, предприятий, организаций, учреждений и отдельных граждан, то практическая значимость ее невелика. Для этого имеется ряд причин. Вполне естественно, что указанную возможность перечисленные субъекты могут реализовать лишь в случаях, предусмотренных законом. Другими словами, правило, сформулированное в ст. 6 Основ, ст. 4 ГПК, носит бланкетный характер. Для определения возможности возбуждения дел в защиту чужих интересов в каждом конкретном случае необходимо обращаться к «открытому бланку» в виде соответствующего нормативного акта, где указание такого рода предположительно может встретиться. Среди подобных «бланков», где в единичных случаях встречаются нормы, о которых идет речь, необходимо указать на ГК, КоБС, ГПК и некоторые другие нормативные акты. Так, ст. 58 ГК РСФСР предусмотрено, что сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, а также сделка, которую гражданин был вынужден совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, признается недействительной по иску потерпевшего либо государственной, кооперативной или общественной организации. В соответствии со ст. 59 КоБС РСФСР дела о лишении родительских прав могут рассматриваться по заявлению государственных или общественных организаций. Исходя из систематического толкования п. 143 Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях99, а также ст. 519, 522 и 526 ГК РСФСР споры об авторстве (соавторстве) на открытие, изобретение и рационализаторское предложение могут быть возбуждены в суде любым гражданином или организацией.

Несколько случаев возможности возбуждения дел в чужих интересах предусмотрено ГПК. Так, в ст. 233 Кодекса записано, что любое лицо, не согласное с решением исполкома местного Совета по его заявлению о неправильности в списках избирателей, может в случаях, предусмотренных законом, подать на решение исполкома жалобу в суд. Статьями 258 и 263 ГПК предусмотрено, что дела о признании гражданина ограниченно дее­способным или недееспособным, а также дела о признании гражданина дееспособным могут быть начаты по заявлению профсоюзов, иных общест­венных организаций, психиатрического лечебного учреждения. Других упоминаний о возможности возбуждения дел в чужих интересах в действующем законодательстве почти не встречается, за исключением возможности возбуждения гражданских дел прокурором либо компетентными органами управления. В связи с бланкетным характером нормы, сформулированной в ст. 6 Основ, в литературе было высказано предложение о том, чтобы Пленум Верховного Суда СССР «прямо указал, в каких случаях организации и отдельные граждане вправе возбуждать в суде дела в защиту интересов других лиц»100. Если речь идет о разъяснении действующего законодательства, то Пленум вправе это сделать. В то же время Пленум Верховного Суда СССР не может подменять законодателя, так что соответствующее пожелание правильнее было бы адресовать не правоприменительным, а нормотворческим органам. Нормы, регулирующие возможность возбуждения гражданских дел государственными и общественными организациями, а также отдельными гражданами, действующими в защиту прав других лиц, вероятно, могут быть до известной степени усовершенствованы. Однако при этом следует иметь в виду, что и ныне действующие в данном отношении нормы применяются крайне редко. Даже при условии совершенствования действующего законодательства и практики его применения возбуждение дел в чужих интересах профсоюзами, государственными предприятиями, учреждениями, организациями, иными кооперативными организациями, их объединениями, другими общественными организациями или отдельными гражданами вряд ли может иметь сколько-нибудь широкое распространение. Это и понятно, поскольку у перечисленных лиц отсутствует субъективная заинтересованность в исходе дела.

Таким образом, возбуждение гражданских дел по инициативе субъективно заинтересованных в исходе дела лиц является правилом. Напротив, возбуждение дел по инициативе прокурора, органов управления и иных субъектов, указанных в законе, есть исключение из общего правила. В случаях, предусмотренных законом, инициатива соответствующих субъектов дополняет или восполняет инициативу заинтересованных в исходе дела лиц101.

Принцип диспозитивности в период возбуждения гражданского дела проявляется также в том, что судья вправе отказать в принятии заявления по гражданскому делу лишь по основаниям, предусмотренным законом. Данное обстоятельство было еще раз подчеркнуто в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 1 декабря 1983 г. «О применении процессуального законодательства при рассмотрении гражданских дел в суде первой инстанции»102. Пленум Верховного Суда СССР разъяснил, что недопустим отказ в возбуждении гражданского дела по мотивам недоказанности заявленного требования, пропуска срока исковой давности и другим не предусмотренным законом основаниям.

Основания к отказу в принятии заявления перечислены в ст. 31 Основ (ст. 129 ГПК). В частности, судья отказывает в принятии заявления, если дело не подлежит рассмотрению в судах. Прежде всего здесь имеются в виду дела, судам неподведомственные. В отдельных случаях в законодательстве встречаются нормы, в соответствии с которыми возможность возбуждения того или иного дела в суде обставляется определенными условиями. Так, на основании ч. 5 ст. 14 Основ законодательства о браке и семье (ст. 31 КоБС РСФСР) муж не вправе без согласия жены возбуждать дело о расторжении брака во время беременности жены и в течение одного года после рождения ребенка. На первый взгляд, данное правило является весьма целесообразным, поскольку оно «установлено в целях охраны здоровья матери и ребенка»103. Однако поставленная законодателем цель и ее достижение — на практике вещи разные. Прежде всего очевидно, что для охраны здоровья матери и ребенка далеко недостаточно просто избавить женщину от возбуждения против ее желания бракоразводного дела с перспективой вынесения решения о расторжении брака. Главное же здесь — каковы действительные отношения в семье, степень заботы и внимания, оказываемые ей и ребенку мужем и другими близкими людьми. Иными словами, сам по себе запрет обращения в суд мужу с иском о расторжении брака при отсутствии согласия на это жены вряд ли способен существенно повлиять на фактически сложившиеся отношения в семье. Кроме того, возможность обращения в суд еще не означает, что он непременно вынесет решение о расторжении брака. С учетом беременности жены либо наличия у нее ребенка в возрасте до одного года перспектива вынесения такого решения стала бы еще более сомнительной. Однако, если бы в законе не содержалось запрета возбуждения дела, суд смог бы в соответствующих случаях попытаться принять меры к ликвидации конфликта между супругами и укреплению семьи. Кроме того, в жизни бывают различные нестандартные ситуации, когда, скажем, мать ребенка за ним не ухаживает и его не воспитывает, муж ссылается на то, что он не является отцом ребенка, и приводит соответствующие доказательства, ребенок родился мертвым или не дожил до одного года и т. д. Исходя из смысла брачно-семейного законодательства и в соответствии с разъяснением Пленума Верховного Суда СССР во всех этих случаях возбуждение дела в судах невозможно104.

В юридической литературе уже обращалось внимание на то обстоятельство, что норма, сформулированная в ч. 5 ст. 14 Основ законодательства о браке и семье, противоречит общим положениям Основ гражданского судопроизводства (а мы бы добавили — и Конституции СССР), регулирующим право на обращение к судебной защите105. Думается, что данная норма должна быть исключена из Основ законодательства о браке и семье, а также КоБС союзных республик.

Но вполне согласуются с принципом диспозитивности и некоторые другие положения брачно-семейного законодательства. В частности, в соответствии со ст. 56 КоБС РСФСР родитель, проживающий отдельно от детей, имеет право общаться с ними и обязан принимать участие в их воспитании. Родитель, при котором проживают дети, не вправе препятствовать другому родителю общаться с детьми и участвовать в их воспитании. Если родители не могут прийти к соглашению о порядке участия родителя, проживающего отдельно от детей, в их воспитании, то этот порядок определяется органами опеки и попечительства с участием родителей. В тех случаях, когда родители не подчиняются решению органа опеки и попечительства, последний вправе обратиться за разрешением спора в суд. Однако не вполне понятно, почему субъективно заинтересованное в разрешении спора лицо — родитель, которому препятствуют в общении с детьми, не вправе сам решить вопрос о возбуждении дела в суде. Но безотносительно к тому, что по действующему законодательству указанное лицо лишено возможности обратиться в суд, оно должно быть признано лицом, в чьих интересах возбуждается дело органом опеки и попечительства. Между тем Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 22 своего постановления от 21 февраля 1973 г. (с дополнениями, внесенными постановлением Пленума от 27 сентября 1977 г.) «О некоторых вопросах, возникших в практике применения судами Кодекса о браке и семье РСФСР» разъяснил, что родитель, проживающий отдельно от ребенка, может вступить в дело в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора (ст. 38 ГПК)106. Если согласиться с такого рода рекомендацией, то получается, что в деле есть ответчик — родитель, препятствующий другому родителю в общении с детьми, но нет истца. Обратившийся в суд в порядке ст. 42 ГПК орган государственного управления (в данном случае — орган опеки и попечительства) истцом быть признан не может. Не вполне ясно также, каким образом следует поступить суду при отказе органа опеки и попечительства от заявленного им требования. Исходя из содержания ст. 42 ГПК, отказ органа управления от заявления, поданного в защиту интересов другого лица, не лишает это лицо права требовать рассмотрения дела по существу. Очевидно, выход из положения должен быть найден в дополнении ст. 56 КоБС РСФСР. В ней следовало бы записать, что в тех случаях, когда родители не подчиняются решению органа опеки и попечительства, родитель, чьи права нарушены, либо орган опеки и попечительства вправе обратиться за разрешением спора в суд. В случае внесения изменений и дополнений, о которых идет речь, брачно-семейное законодательство перестало бы противоречить принципу диспозитивности гражданского процессуального права и не препятствовало бы в соответствующих случаях возможности обращения к судебной защите заинтересованным в исходе дела лицам.

В судебной практике, к сожалению, не так уж редки случаи неправомерного отказа в принятии заявления по не предусмотренным законом основаниям. В литературе такого рода случаи обоснованно квалифицируются как нарушение принципа диспозитивности107. На определение судьи об отказе в принятии заявления в суд заинтересованным лицом может быть подана частная жалоба (ч. 4 ст. 129 ГПК). В некоторых случаях незаконные определения об отказе в принятии заявления отменяются в порядке надзора по протестам соответствующих должностных лиц прокуратуры и суда108.

Обращаясь в суд, заинтересованное лицо самостоятельно определяет предмет и основание иска, размер заявленных требований, нарушителя или нарушителей своих субъективных прав, которые привлекаются к участию в деле в качестве ответчиков (соответчиков).

В ходе рассмотрения дела истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований или отказаться от иска. Ответчик вправе признать иск. Стороны могут окончить дело мировым соглашением. Суд не принимает отказа истца от иска, признания иска ответчиком и не утверждает мирового соглашения сторон, если эти действия противоречат закону или нарушают чьи-либо права и охраняемые законом интересы (ст. 24 Основ, ст. 34 ГПК). Перечисленные полномочия являются важнейшими распорядительными действиями, вытекающими из принципа диспозитивности, с помощью которых стороны весьма существенно могут влиять на изменение, движение и прекращение дела. Представляется, что в приведенных нормах весьма наглядно проявляется специфика принципа диспозитивности, оптимально найденное законодателем соотношение инициативы и активности лиц, участвующих в деле, и суда в движении процесса.

Необходимость в изменении основания или предмета иска чаще всего бывает обусловлена различного рода ошибками и неточностями, допущенными при первоначальной формулировке соответствующего элемента иска. В дальнейшем в ходе процесса, после установления определенных обстоя­тельств дела, в результате разъяснительной деятельности суда, в связи со вступлением в процесс в качестве представителя стороны адвоката и т. п., ошибка в первоначальном определении предмета или основания иска и необходимость их соответствующей корректировки становятся очевидными. Ведение процесса по первоначально сформулированному предмету или основанию иска, ввиду его явной бесперспективности, лишено смысла. Процесс продолжается по измененному истцом предмету или основанию иска. Так, супруги Д. предъявили иск к М. о выселении за невозможностью совместного проживания. В ходе рассмотрения дела каких-либо фактов, дающих возможность вынесения решения о выселении М. по первоначально сформулированному основанию, с достоверностью установлено не было. В то же время в судебном заседании выяснилось, что договоры поднайма жилого помещения между Д. и М. не заключалось и плата за проживание с М. не взималась. Другими словами, М. являлась не поднанимателем жилого помещения, а временным жильцом (ст. 81 ЖК). В соответствии с указанной нормой временные жильцы обязаны освободить помещение немедленно по требованию нанимателя или проживающих с ним совершеннолетних членов его семьи. В случае отказа наниматель или члены его семьи вправе требовать в судебном порядке выселения временных жильцов без предоставления другого жилого помещения. Суд отложил дело слушанием, разъяснив истцам целесообразность изменения ими основания иска. Дело было продолжено слушанием по измененному основанию иска и закончилось вынесением решения о выселении временного жильца М.

В отдельных случаях необходимость изменения элементов иска бывает обусловлена появлением новых обстоятельств, которых не было на момент обращения в суд. Так, С. предъявила требование, чтобы суд признал жену ее покойного брата М-ву не имеющей права наследовать после смерти брата истицы — М. По утверждению истицы, ответчица своими противозаконными действиями, направленными против наследодателя, способствовала призванию ее к наследованию (ст. 531 ГК РСФСР). В период рассмотрения данного дела состоялось решение районного суда, которым брак супругов М. был признан недействительным. Однако М-ва успела получить у нотариуса свидетельство о праве на наследство. В связи с этим С. изменила свои требования и сформулировала их как иск о признании свидетельства о праве на наследство, выданного М-ой, недействительным.

В законе (ст. 24 Основ, ст. 34 ГПК) говорится о возможности изменения истцом предмета или основания иска. Другими словами, по буквальному смыслу закона, одновременное изменение предмета и основания иска невозможно. Однако в действительности изменение предмета иска, как правило, влечет за собой необходимость изменения основания иска, поскольку материальный з

...