Янаки Стоилов

Принципы права: понятие и применение

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 340.11

ББК 67.0

С81

Автор:

Стоилов Я., доктор права (PhD), профессор общей теории права, профессор (с 2019 по 2021 г. – руководитель) кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Софийского университета имени Святого Климента Охридского. Указом президента Республики Болгария от 29 октября 2021 г. назначен судьей Конституционного суда.

Рецензенты:

Корнев В. Н., доктор юридических наук, заведующий кафедрой конституционного права имени Н. В. Витрука Российского государственного университета правосудия (г. Москва);

Масленников Д. В., доктор философских наук, проректор по научной работе Русской христианской гуманитарной академии, заведующий кафедрой философии, религиоведения и педагогики (г. Санкт-Петербург);

Степаненко Р. Ф., доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Казанского (Приволжского) федерального университета (г. Казань).

Книга известного болгарского юриста Янаки Стоилова «Принципы права: понятие и применение» впервые была опубликована в 2018 г. в Софии и стала событием в теоретико-правовой науке. В монографии представлена авторская концепция принципов права – «четвертый способ» их обоснования как нормативно-социальный феномен. На основе массива историко-философских источников и современного законодательства показывается нормативная природа принципов права, анализируются их функции, формы и виды. Автор оценивает роль принципов права в легитимации закона и правопорядка. Книга имеет ярко выраженный междисциплинарный характер – она написана с точки зрения фундаментальной юриспруденции, на стыке философии, этики, социологии.

Монография будет полезна юристам, политологам, философам, а также всем, кто интересуется проблемами общества, права, государства.

УДК 340.11

ББК 67.0

© Стоилов Я., 2022

© Фролова Е. А., редактор перевода, 2022

© ООО «Проспект», 2022

«ПРИНЦИПЫ ПРАВА» ЯНАКИ СТОИЛОВА

Нет ничего практичнее
хорошей теории

Наука не имеет национальных границ. Истина лежит за пределами национального сознания — она рождается в мыслящем духе, который не является собственностью только лишь одного народа, но составляет сущность человека. Это утверждение всецело может быть отнесено к фундаментальной юриспруденции, в рамках которой обобщается многовековой опыт политико-­правовых реалий. Данная монография — тому подтверждение. В произведении известного болгарского юриста, политического и государственного деятеля Янаки Стоилова представлена «синтетическая» концепция принципов права — «четвертый способ» их обоснования как нормативно-социальный феномен. Следует сразу подчеркнуть, что в этом случае «синтетичность» не означает механического сведения многочисленных позиций в единую конструкцию. Напротив, автор четко разграничивает историко-­теоретическое содержание правовых принципов и их функциональную составляющую.

Заданный проф. Стоиловым ракурс исследования имеет метаюридический характер — проблема интерпретации природы и форм принципов права экстраполируется на вопрос правопонимания. Методологически автор во многом следует классике политико-­правовой мысли, сочетая методы реализма и умозрения: для того, чтобы познать сущее и общеобязательное в праве, необходимо оперировать понятиями (Сократ, Платон, Аристотель). При этом Я. Стоилов тяготеет к реализму в духе Аристотеля — природу принципов необходимо искать в них самих. Отсюда — его нацеленность на исследование фактического материала. В монографии рефреном звучит мысль: в области юриспруденции необходимо органическое сочетание теории и практики, конечным результатом следует считать не только познание, но, главным образом, действие. Поэтому, перефразируя Аристотеля, в процессе чтения этой книги, можно сказать, что мы занимаемся правом не ради теории, не только для того, чтобы знать, что такое право, а для того, чтобы быть добродетельными и законопослушными гражданами.

Ясность мысли порождает конкретность действия. Последнее возможно в случае общепринятости понятий, однако в юридической науке сложно найти определение права, которое пользовалось бы всеобщим признанием. Существующие дефиниции разнообразны (право есть разграничение / охрана интересов, право есть воля, право есть свобода, право есть минимум морали, право есть солидарность и др.), многие из них в равной степени находят себе представителей среди видных юристов. Создать общее определение права по содержанию было бы возможно при условии общности содержания юридических норм и (или) общих начал. В действительности не только на уровне права разных народов различных исторических времен, но и в пределах права одного народа, взятого в конкретный временной период. Оно не представляет единой системы последовательных выводов из общего начала. Право каждого народа — результат постепенного развития социума. В разные исторические времена в него привносились нравственные воззрения и бытовые условия, в итоге определяющие содержание этого социального регулятора. Кроме того, к национальной системе добавляются внешние заимствования, что делает содержание права очень пестрым.

Поскольку свести к одной формуле разнородное содержание всех юридических норм не представляется возможным, то для определения содержания права выбирают основу (начало) в виде одного из имеющихся принципов. Выбор принципов права во многом зависит от субъективного усмотрения. Так, в разные времена в качестве правовых начал называли: усовершенствование человеческого общества, гармоническое развитие личности, упрочение в развитии нравственного порядка, осуществление благ, этический минимум, равенство, свободу и др. Однако даже в рамках одной системы координат единого подхода к оценке первооснов нет: для одних право есть нравственное сознание, для других — добро, для третьих — справедливость.

С позиции Я. Стоилова, право есть социальное нормативное явление, поэтому центральное место в его работе занимает нормативный подход. Вместе с тем, это исследование выходит за рамки «чистой» теории права. Юридическая методология «оживляется» автором за счет привнесения в текст социологического и ценностного компонентов. Кант, Гегель, Маркс — столпы, на доктрины которых в той или иной степени опирается автор монографии.

Вообще говоря, природу принципов права крайне трудно познавать без обращения к философии. Это связано с феноменом права: как социальное явление оно должно быть единым регулятором, но, как предмет познания, право — многогранно. Отдельную сложность представляет поиск определенности и достоверности в правовой сфере. Несмотря на то, что право есть явление относительное, условное, во все времена предпринимались теоретические попытки обнаружения его первоосновы — некого абсолютного начала с тем, чтобы придать правовым предписаниям доказуемый характер.

Право — продукт духовной деятельности человека, с древних времен оно относится к предмету философского исследования. Выяснение сущности и поиск принципов права, определение его источника (ов), качественных отличий от иных социальных регуляторов и другие общие вопросы первоначально рассматривались этической философией. С XVII века формируется философская наука о праве, исследующая неизменное естественное право, которое служило масштабом для оценки норм положительного права. Теории естественного права XVII и XVIII веках придерживались дедуктивного метода, однако основа их учений была не априорная, а эмпирическая. Априорный характер концепции естественного права придал И. Кант — все положения естественного права он выводил из безусловного веления нашего разума: действуй так, чтобы твоя свобода совмещалась со свободою всех и каждого. Гражданское общество, как правовое состояние, полагал немецкий философ, должно основываться на априорных принципах (Кант относил к таким принципам свободу, равенство, самостоятельность). Данные принципы не выступают законами, которые устанавливает государство, напротив, априорные принципы — это законы, лежащие в основании государства в соответствии с исходящими «из чистого разума принципами внешнего человеческого права вообще»1.

Осознать проблему принципов права вне метафизики Канта сложно. Не случайно проф. Стоилов подчеркивает значение философии кенигсбергского мыслителя для своего теоретического опыта. Дело в том, что понимание и соотношение правил и принципов — важная часть гносеологии Канта. Так, согласно его подходу, вся умственная деятельность человека распадется на две части: рассудок, т. е. активную способность человека связывать понятия, и разум — способность составлять принципы как объединенные правила и, на основе этих обобщений, образовывать новые (по Канту — синтетические) идеи. Таким образом, знание коррелирует с пониманием, а теоретический разум (терминология Канта) соотносится с практическим разумом.

Аналогичным путем, дополняя кантианскую методологию руководствами Р. Декарта2, создает свою систему принципов права Я. Стоилов. Можем заметить, что речь в монографии не идет о реформации научного метода — цель автора состоит в том, чтобы в определенном порядке проследить развитие дефиниции и толкования принципов права.

Богатое историческое и юридико-­догматическое содержание этого произведения настраивает на упорядоченность в познании права и не отменяет самостоятельности выводов читателя. Автор, начиная с выяснения четкого понятия «принцип», сравнивает его со смежными категориями (правилами, постулатами и др.), рассматривает виды и формы принципов права, раскрывает проблемы их функционального назначения; далее, характеризуя нормативную природу правовых принципов, закономерно подводит нас к области реализации права.

Если путь права есть «борьба за право» (в смысле отстаивания каждым лицом своих субъективных прав), то, перефразируя Р. Иеринга, можно сказать, что путь правовых принципов Я. Стоилова означает усилия, направленные человечеством на устранение всего произвольного и нелогичного в социальной сфере. Задача юриста с этих позиций — сознательный поиск общих и ясных принципов, которые будут работать для обеспечения интересов общественного большинства с наименьшим вредом для других интересов. Правовые принципы, по существу, определяют действенность и предсказуемость права как социального регулятора. С помощью принципов права создается отлаженный эффективный правовой механизм.

Книга «Принципы права» Я. Стоилова соотносима с работами «Цель в праве» Р. Иеринга, «Язык права» Г. Харта, «Путь права» О. Холмса. Монографию выгодно отличают основательность, аналитический характер, ясность слога. Автор не страдает манией учености, не считает себя первооткрывателем, не стремится к ложному знанию, изобретая и вводя без необходимости в научный оборот экстравагантные термины. (Строго говоря, в социально-­научном исследовании приоритет принадлежит не тому, кто первый высказал ­какую-либо идею, а тому, кто сумел сделать ее плодотворной.) Так, на протяжении всего текста Я. Стоилов апеллирует к известным правоведам и философам, комментирует их взгляды, подчеркивает преемственность своей позиции многим существующим доктринальным разработкам. И только в качестве вынужденной меры автор предлагает новую категорию — «формы принципов права», поскольку именно форма позволяет проследить и обобщить способы установления принципов права и способы их существования. При этом проф. Стоиловым делается оговорка, что данным термином охватываются вопросы, уже долгое время выступающие предметом обсуждений научной общественности. Указание на то, что идеи высказывались ранее, показывает, что они логически необходимо вытекают из известной постановки вопроса, а это в свою очередь служит лишним доказательством правильности авторских суждений.

Монография «Принципы права» может быть рекомендована не только специалистам в области законотворческой и правоприменительной деятельности, но и широкому кругу читателей, которые склонны к размышлению о праве и государстве. Право, прежде всего, есть социальное явление, оно не должно становиться чрезмерно науч­ным, ­чем-то «заумным», исключительно метафизическим и (или) мистическим — каждый человек должен иметь возможность оценить, как оно работает. На это обращал внимание Мор в своей «Утопии», считая, что формулировки законов должны быть простыми и всем понятными. С подобными идеями выступал Эразм Роттердамский, убеждая, что задача права, как и философии, — не предлагать многочисленные силлогизмы, конклюзии, короллярии, суппозиции, а помогать людям в решении их жизненных проблем. На этом настаивал Гегель в «Философии права», призывая правителей не делать юристов замкнутым сословием. Об этом идет речь и в настоящей монографии.

Более того, право имеет практическую функцию регулирования жизненно важных отношений для всех членов общества. Его принципы должны быть не только четкими, но и справедливыми, выражать массовые социальные ожидания. В этой связи особую значимость получает острая для каждого человека и для всех времен и народов тема равенства. Критерии оценки равенства не принимаются Я. Стоиловым априори — в монографии дается глубокий анализ категории равенства в правовом и социальном контекстах применительно к современным тенденциям развития правовых систем.

Так, в стиле гегелевской системы философии, круг познания принципов права замыкается: автор переходит от общей теории принципов права к социальной философии, это движение совершается по спирали, выводя познание права на новые горизонты.

В эпиграф этой статьи вынесена мысль, ставшая афоризмом, авторство которой приписывается физикам, психологам, философам, среди последних справедливо называют и Гегеля, и Маркса. Однако ее первоисточником явились рассуждения Канта, высказанные им в работе «О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики»». Речь у Канта шла о том, что хорошая теория всегда должным образом работает на практике. В то же время теорией становятся правила только в том случае, если они мыслятся как принципы, т. е. предполагают единство (создают систему), обладают всеобщим характером, основаны с учетом множества условий, влияющих на их применение. В свою очередь практикой, в отличие от обывательских наблюдений, называется не всякое действие, а лишь такое осуществление цели, которое следует определенным, обобщенно представленным правилам поведения.

Между теорией и практикой требуется посредник, а именно — акт способности суждения, благодаря которому практик понимает, подходит ли то или иное явление под правило или нет. Для того, чтобы даже хороший специалист не блуждал «в пробах и опытах», необходимо осознать и объединить известные принципы, т. е. создать теорию. В юриспруденции, как отмечалось, нет пустой идеальности, право — это правило поведения, все в этой сфере стремится к определенному действию нашей воли. Поэтому опыт (например, создание системы права, независимо от того, рассматриваем мы ее как законченную или как приближающуюся к законченности) и созерцание (политико-­правовые идеалы) имманентно связаны, а разработанная теория неизбежно предполагает практику своего осуществления. О такого рода теории и идет речь в данной монографии, автор которой — признанный теоретик государства и права и видный юрист.

Концепция права и правовых принципов, как научное мышление, имеет социальный характер, при этом, как теоретический опыт, является плодом творчества конкретного мыслителя. Можно заметить, что возникновение интереса к определенной теме, степень ее раскрытия, заданный автором методологический ракурс исследования, уровень обобщения фактического материала и др., свидетельствуют, прежде всего, об индивидуальном самопознании автора и его интеллектуальных способностях. По существу, в монографии, как доктринальном результате наблюдений и размышлений ученого, мы можем увидеть итог осознания им юридико-­догматических, в более широком плане, философских проблем своего времени. Этот опыт нельзя отделить от личности его творца. Факты биографии: уклад жизни, привычки и привязанности, те или другие события в жизни автора сказываются на его восприятии, оценках и разрешении политико-­правовых проблем. Детали портретной характеристики позволяют глубже проникнуть в мир чувств и мыслей, установив более тесную связь между системой и ее создателем. Вой­ти в образ автора, проникнуться, в меру собственного понимания, его настроениями, помыслами и истолковать учение изнутри, с позиций самого автора — задача для читателя крайне сложная. Публикацию биографии Я. Стоилова для русского читателя еще предстоит осуществить, но краткие сведения мы можем представить уже сейчас.

ЯНАКИ СТОИЛОВ (1958 г. р.) — профессор (с 2019 по 2021 — руководитель) кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Софийского университета имени «Святого Климента Охридского». Доктор права (PhD). Профессор общей теории права. Почетный профессор Университета Джао Тонг, Шанхай, (SJTU) (2016). С августа по декабрь 2018 г. // проректор по юридическим вопросам и антикоррупционной политики Казахского гуманитарно-­юридического инновационного университета, г. Семей. В 2021 г. // приглашенный профессор Юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Народный представитель в VII-ом Великом народном собрании и секретарь его Конституционной комиссии (1990–1991). Депутат Народного собрания Республики Болгарии в период 1991–1994 гг. и 1997–2017 гг. Вице-президент 43-го Народного собрания (2014–2017). Член Парламентарной ассамблеи Совета Европы (2009–2017). С 11 мая по 29 октября 2021 г. // Министр юстиции Республики Болгария. Указом президента Республики Болгария от 29 октября 2021 г. назначен судьей Конституционного суда.

Автор многочисленных научных статей и монографий на болгарском, русском и английском языках. Член редакционных коллегий и международных редакционных советов научных юридических журналов: «Юридический мир» (Болгария), «Государство и право» (Россия), «Вестник Московского университета. Серия 11. Право» (Россия) и др. Участник научных конгрессов Международной ассоциации по философии права и социальной философии.

Мое личное знакомство с автором монографии позволяет к фактическим данным добавить, что Янаки Стоилов — не только известный ученый и высокопрофессиональный юрист, последовательно отстаивающий свои принципы, но и харизматичный, скромный, внимательный человек, обладающий сильной волей, решительностью и тонким чувством юмора. Его теоретический пример «Принципы права» — нам всем наука. Для самого автора, идеи, высказанные в этой книге, есть дело жизни.

В заключение статьи я бы хотела выразить слова благодарности всем тем, кто стоял у истоков этой книги, и тем, кто осуществлял перевод рукописи в России.

Прежде всего, я выражаю сердечную благодарность автору книги — Янаки Стоилову — за его внимание к нашему читателю, за то, что он не только нашел время изучить текст на русском языке, но и дать ценные комментарии к переводу.

Благодарю коллектив издательства «Проспект» во главе с генеральным директором Леонидом Владимировичем Рожниковым за активное содействие на протяжении всех этапов работы по изданию монографии.

Эта книга не могла бы быть опубликована в России без ее переводчиков, поэтому слова признательности я хочу высказать в адрес Евгении Кузьминой и Генчо Канева. Отдельная благодарность — Евгении — за тщательную сверку научной литературы, содержащейся в тексте и в сносках, с оригинальными источниками.

Кроме этого, хочу отметить большую роль в подготовке данной монографии к публикации в России доцента кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Софийского университета имени св. Климента Охридского Симеона Гройсмана и поблагодарить его за разъяснения терминологических особенностей болгарской системы права.

Е. А. Фролова,
д. ю. н., проф. юридического факультета
МГУ имени М. В. Ломоносова

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Принципы в праве играют важную, но не всегда заметную роль. Конечно, регулирование разнообразных отношений только лишь правовыми принципами недостаточно, а следовательно невозможно, но без них право потеряло бы свою «душу» и свои корни, превратилось бы исключительно в инструмент власти. Правовое регулирование включает совместное действие и применение правил и принципов как юридических стандартов поведения. Принципы закладывают основу права и связывают отдельные элементы правовой системы. Принципы обеспечивают как приемственность, так и глубокие изменения права. Задача исследователей права — показать и обяснить их природу, функции и формы существования. Правовые принципы — благодатная тема для обсуждения среди ученых разных национальностей и правовых семей, она ставит фундаментальные и в известной степени универсальные вопросы, благодаря чему эта проблематика является одной из ключевых в теории и философии права.

Обсуждение подходов к сущности и назначению правовых принципов способствует формированию концепции права. Более трех десятилетий я непрерывно вел преподавательскую работу со студентами, одновременно занимаясь политической и законодательной деятельностью. В результате накопления знаний и опыта в разных, но связанных между собой професиональных позиций, сформировал свои юридические взгляды. Они охватывают проблемы теории права, государства и политологии и раскрываются в ряде публикаций в болгарских и иностранных изданий. Среди них отдельное место занимает монография, котороя находится в ваших руках. Я рад, что могу поделиться своими взглядами по выбранной тематике со многими русскими коллегами в области общей теории права, с юристами-­отраслевиками, практикующими юристами. В ряде случаев в тексте монографии я ссылался и коментировал русских авторов. Не только масшабы, но и заметный вклад русской теории права — самостоятельно, через выдающих авторов в прошлом и в нынешнем столетии, и через переводную научную литературу, открывают широкий простор для научного общения.

Перевод и издание моей книги на русском языке, надеюсь, является заметным шагом в уже восстановленный диалог между болгарсками и русскими преподавателями и учеными в области права, и специально в области фундаментальной юриспруденции. Я рад, что теоретики права из двух стран прокладывают эту дорогу. Не надо забывать, что русские ученые и русское право оказали значительное воздействие еще при формировании болгарского законодательства после освобождения от османского владычества и востановления болгарского государства в конце ХIХ века. Это произошло прежде всего через обсуждения проекта Органического устава в болгарском Учредительном собрании, принявшим первую болгарскую конституцию, а так же в области уголовного права. В советском периоде двусторонние отношения во всех областях, включая научные связи, имели максимальную интенсивность и влияние. Но и сегодня, независимо от политических различий, нас сближают принадлежность к континентальной традиции права, в более общем плане — письменость, созданная братьями Кириллом и Мефодием, их учениками в Болгарии, наследием славянской и христианско-­православной культуры. Наше поколение может развивать двусторонние отношения, особено в области науки, и помочь следующему не прерывать установленную традицию.

Мне приятно, что моя книга будет опубликована в России следующей после одного из моих учителей в теории права — проф. Нено Неновски. Он хорошо известен русскому читателю своими переводными исследованиями о преемственности и ценности права. Перед этим мы уже провели совместные конференции с русскими учеными — прежде всего с преподавателями юридических факультетов Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и Алтайского государственного университета.

В конце 2018 года я посетил Барнаул, филиал РАНХГС во время моей несколькомесячной работы в Казахском государственном юридическом инновативном университете г. Семей (Семипалатинск). Я шутил, что мое пребывание в этих местах Сибири состоялось по собственной воле, а не в качестве ссылки (мой известый соотечественник Крастю Раковски прожил нескольких лет в Барнауле в изгнании). Там я встретил интересных и любезных людей, с некоторыми из которых продолжаем сотрудничество.

Выражаю мою специальную благодарность проф. Елизавете Фроловой за участие в переводе и за содействие при издании книги. Она в нынешнее время вносит основной вклад в процесс установления отношений между кафедрой теории государства и права и политологии Юридического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и кафедрой Теории и истории государства и права юридического факультета Софийского университета имени Св. Климента Охридского. Ожидаю, что и в будущем она и ее коллеги будут укреплять и развивать эти отношения.

Надеюсь, что моя книга найдет своих русских, а в более общем плане, русскоязычных читателей, и даст еще один толчок в исследовании правовых принципов. Дискуссию надо вести без теоретических ограничений и идеологических предубеждений, однако с четких методологических позиций. Я убежден в необходимости и полезности такой дискуссии, потому что мир в первые десятилетия ХХI века, и, в частности, правовые системы, испытывают на себе воздействие разных кризисов и поэтому находятся в пограничном, переходном состоянии. В таких условиях мышление и научный разговор о принципах приобретают дополнительную актуальность и важность.

Янаки Стоилов
Декабрь, перед Новым 2022 годом, София

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я долго работал над этим исследованием. Интерес к принципам права появился у меня еще в первые годы нынешнего века. В начале мои представления были смутными и несистематизированными. Эта проблема не отпускала меня, периодически то возникала в моем сознании, то отступала на задний план. Я начал исследование принципов права более десяти лет назад. С течением времени и по мере изучения все большего количества литературы идеи постепенно приобретали ясность, а тезисы — определенность. В этот период в ходе нескольких поездок в Пловдив по вопросам академического характера с моим уже покойным коллегой Росеном Ташевым мы обсуждали проблему принципов права. Чуть позже он написал ряд небольших, но, на мой взгляд, важных и полезных текстов на эту тему. В то же время вышли и другие публикации иностранных и болгарских авторов. На нескольких недавних научных конференциях тема принципов права поднималась как в целом, так и в различных ее аспектах.

Весьма серьезные, а временами довольно сложные политические и парламентские обязательства не позволили мне приблизиться к финалу моей работы раньше. Собственно, написанием этой монографии я занимался полтора года, когда моя творческая деятельность вышла на первый план. Выходу книги предшествовала публикация ряда статей, большинство из которых легли в основу ее содержания.

Мы уже вступили в ту эпоху, когда даже специалист в определенной области не имеет возможности прочитать все, относящееся к исследуемой теме. Весьма важно определиться, не только какие из многочисленных печатных и онлайн-­изданий, монографий и статей, нормативных актов и судебных решений, будь то болгарские, европейские или международные, использовать, но и какие стоит оставить в стороне. И все же надеюсь, что в этом огромном потоке информации я не пропустил источники, оказавшие наибольшее влияние в мировом и европейском плане на современную теорию принципов права. Наука, особенно фундаментальная, не ограничена национальными рамками. Но если исключить международное право и в известной степени право Европейского союза, право в большой степени остается национальным явлением, на котором базируется национальный правопорядок. В этой связи, а также с учетом практической ценности данного исследования в нем приводятся преимущественно ссылки на болгарские нормативные акты и судебную практику в Болгарии.

Тема принципов отсылает нас к нескольким различным областям жизни и знания — этике, праву, политике, логике и даже фольклору. Специализированная юридическая литература также предлагает большое разнообразие точек зрения, некоторые из которых противоположны друг другу. Часть принципов права своим строением и предназначением похожи на народные пословицы и поговорки. Все это объясняет, почему эта тема популярная, но непростая. Подтверждение данной оценки я вижу в двух пословицах, имеющих общую тематику, но противоположное содержание. Одна из них гласит: «Слово пуще стрелы разит», а другая: «Словом и комара не убьешь». Вряд ли указанное противоречие объясняется лишь особенностями болгарского менталитета. Поэтому следует задать ряд вопросов. Которая из этих пословиц является верным ориентиром? Допустимо ли согласиться с тем, что одна из пословиц полностью доминирует над второй? От чего зависит, какую из них мы предпочтем для оценки актуального положения дел или ожидаемого поведения? Это вопросы и дилеммы, которые относятся не только к конкретному примеру, но и к природе и роли принципов в общем и принципов права, в частности.

Тема принципов права становится все более популярной во второй половине XX века. Она стала предметом ряда исследований и специализированных дискуссий. В 2007 году на одном из всемирных конгрессов Международной ассоциации по философии права и социальной философии ей были посвящены отдельная панель и издание3. Спустя десять лет в Болгарии состоялась научная конференция на тему «Нормы и принципы права», организованная кафедрой теории и истории государства и права и кафедрой уголовного права юридического факультета Софийского университета им. Святого Климента Охридского. В сборник, изданный по ее итогам, вошли десятки статей по общей теории права и отраслевым юридическим наукам4. На сегодняшний день это наиболее представительное и объемное болгарское издание, которое дает представление об обсуждаемых проблемах и уровне болгарской теории права по указанной тематике.

Я стремился охватить идеи и работы авторов, исследовавших принципы права до меня или одновременно со мной. Однако, их представления преимущественным образом встроены в развитие моих собственных взглядов, а не изложены отдельно. Я отказался от все еще преобладающей в болгарской научной литературе традиции выражать свои мысли глаголами в форме первого лица множественного числа. Я использую в основном формы первого лица единственного числа не ради претенциозности, а потому что не пытаюсь спрятаться от аргументированной критики за «стеной» некоего коллективного мнения.

В любой монографии в известной степени неизбежно развитие одних и тех же проблем в различных аспектах в соответствующих разделах и структурных подразделениях книги. В подобных случаях для ориентирования читателя в скобках указаны места, где данный вопрос уже рассматривался. При работе с монографиями и учебными курсами, имеющими несколько изданий, я использовал их последние редакции (за несколькими исключениями по содержательным или техническим причинам), поскольку считаю их наиболее актуальными, особенно в плане нормативного правопорядка. В цитируемой литературе, большая часть которой является переводной, я не указал переводчика из технических соображений. Я понимаю важность переводческой работы, поэтому хочу отметить этот факт, хотя и без заслуженной персонификации людей, трудившихся над переводом.

Данное исследование — попытка сочетать теорию права с социологией и философией права. Оно стремится охватить основные проблемы правовых принципов, но при этом не претендует на всеохватный или исчерпывающий характер. Работа имеет общетеоретическую направленность, но стремится служить мостом к профильным отраслям права и далее к юридической практике.

Эта книга предназначена прежде всего исследователям, которые занимаются теорией права — общей или отраслевой, или интересуются ей. В предметном и тематическом плане она дополняет издания, которыми пользуются студенты для углубленной подготовки по учебной дисциплине «общая теория права». Надеюсь, что практикующие юристы также смогут найти повод, чтобы обратить свое внимание на данное издание. Несмотря на юридический характер книги, в ней, особенно в последней главе, обсуждаются вопросы, являющиеся предметом изучения социологии, политической и экономической теории, этики и психологии.

ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

а. д.	—	административное дело
ВАС	—	Высший административный суд
ВКС	—	Верховный кассационный суд
ВНС	—	Великое Национальное Собрание
г. д.	—	гражданское дело
ГПК	—	Гражданский процессуальный кодекс
ДВ	—	«Государственный вестник»
ДЕС	—	Договор о Европейском Союзе
ЕС	—	Европейский Союз
ЕЦБ	—	Европейский центральный банк
ЗAНН	—	Закон об административных правонарушениях и наказаниях
ЗЗД	—	Закон об обязательствах и договорах
ЗНA	—	Закон о нормативных актах
к. д.	—	конституционное дело
КЗПЧОС	—	Конвенция о защите прав человека и основных свобод
КРБ	—	Конституция Республики Болгарии
КС	—	Конституционный суд
н. д.	—	уголовное дело
НК	—	Уголовный кодекс
НПК	—	Уголовно-­процессуальный кодекс
ООН	—	Организация Объединенных Наций
ОСГК	—	Генеральная ассамблея Гражданской коллегии
ОСНК	—	Генеральная ассамблея криминальной коллегии
СЕО (CЕС)	—	Суд ЕС (Court of the Justice of the European Union)
TР	—	Интерпретационное решение

ВВЕДЕНИЕ

Каждая наука использует понятия, с помощью которых изучает свой предмет. Они дают возможность систематизировать знания и проникнуть в глубь исследуемой материи. В теории права большинство понятий относится к основным правовым явлениям — нормам, юридическим фактам, субъективным правам и обязанностям и др., к правовым процессам — созданию, толкованию и применению норм, или к юридическим источникам и иным актам, из которых черпается правовое содержание. Этот список не является исчерпывающим, но показателен в плане предназначения и вида правовых понятий.

Принципы права относятся к классу правовых явлений. Чаще всего они сопоставляются с правовыми нормами. Сегодня почти бесспорным является тот факт, что принципы занимают свое собственное место в праве и имеют значение для юридической практики. Тем не менее дискуссионными остаются вопросы, являются ли принципы разновидностью правовых норм или самостоятельным правовым феноменом; связана ли разница между первыми и вторыми с различными качествами, которыми они обладают, и различными ролями, которые они играют в правовом регулировании, или данные различия носят скорее количественный характер; каковы отношения между принципами права и близкими к ним феноменами. Ни дискуссии, ни открытые вопросы не ограничиваются вышеуказанными. Я отдаю себе отчет в том, что большинство из них не потеряют свою актуальность и после того, как я предложу свои ответы на них в настоящем исследовании.

В обществознании в отличие от естественных и технических наук намного больше категорий, используемых и в разговорном языке. Правовые принципы, которые, несомненно, являются одним из видов принципов, выглядят простыми для восприятия массовым сознанием, а рассуждения о них некоторые посчитали бы банальными и даже само собой разумеющимися. Я воспринимаю данную констатацию как предупреждение, что чем в большей степени ­какое-то явление ассоциируется с утвержденными представлениями, тем большую осторожность следует проявлять, чтобы совершенно не отдалить его от основного значения, которое оно приобрело в ходе длительного употребления. В то же время критический взгляд на значительное количество исследований как в области общей теории права, так и в отраслевых юридических науках демонстрирует наличие множества точек зрения, некоторые из которых приходят к противоположным заключениям даже по основным вопросам, относящимся к тематике принципов права. В этой связи необходимо прояснить концептуальные проблемы.

В последнее время в теории права наблюдается тенденция к расширению употребления термина «принцип». Он практически выступает в роли популярного героя «Фигаро здесь, Фигаро там» в опере Моцарта. Не стоит слишком увлекаться этой «модой», поскольку задача науки — создавать ясные понятия, которые отражали бы природу изучаемых объектов. Поэтому лучше избегать двух крайностей. Одна из них — размывание различия между близкими, но все же отличными друг от друга феноменами, каковыми являются принципы права, политики, постулаты права. Другая, противоположная крайность — недооценка абстрактного потенциала данной категории, позволяющего ей объединить общим понятием все формы и разновидности принципов права.

Разнообразие взглядов на принципы права в еще большей степени заставляет обратить внимание на подход к их исследованию. Как и любое иное явление, право можно изучать с различных точек зрения5. Подходы определяют предмет познания, который исследуется при помощи ряда методов6. Используемая в данной работе методология базируется на нескольких отправных точках.

Нормативный подход занимает центральное место. Ни на секунду не стоит забывать и недооценивать тот факт, что право — это нормативный феномен. Оно принадлежит к нормативной среде наряду с другими социальными регуляторами, такими как обычаи, мораль и др. Естественно, нормы являются носителями качества «нормативность». Правовая нормативность имеет свою специфику. Она направляет и моделирует поведение субъектов присущим ей образом. В то же время обязывающая сила права опирается на принудительную власть государства. Вопрос в том, характеризуются ли принципы, будучи частью права, нормативностью, если мы не отождествляем их с остальными нормами. И в чем выражается их специфическая нормативность? На мой взгляд, общей теории права следует осуществлять коммуникацию с остальными, преимущественно отраслевыми нормативными юридическими науками, использовать и обобщать их знания. Это обусловлено тем обстоятельством, что право — вид нормативного явления, а система права действует как нормативная система.

Признание нормативности права, однако, не делает меня сторонником точки зрения о «стерильности» права, его «чистоте». Как любая юридическая теория должна принимать в расчет нормативную сущность права, так и право не может полностью изолироваться от мира ценностей и идей, с одной стороны, и от социальной действительности, с другой. Из-за этого, на мой взгляд, из предметного поля теории права не исключается влияние причин, обуславливающих правовые явления, если только их исследование соответствует нормативной природе последних. «Мы столкнулись с современным направлением юридической мысли, которое относит искусство формулировать нормы права к догматике, а исследование причин их формулировки — к истории права, аргументируя это тем, что догма является чисто институциональной техникой при толковании и применении правил в одной системе, так что истинная наука не может иметь иного характера, кроме исторического, поскольку цель истории не имеет практического значения, а состоит в поиске истины… Право по существу является историческим феноменом, однако никоим образом вам не удастся убедить меня в том, что можно отрицать догматический характер науки в современном смысле слова, утверждая, что догматика не ищет истину, а ее функция сводится к упорядочиванию и пониманию. Во всяком случае анализ принципов и институтов является научной деятельностью»7. Я привел эту пространную цитату, потому что она очень близка моему пониманию подхода к праву. Историческое познание, понимаемое не просто как фактология и пересказ исторических сюжетов, а как начало осмысления явлений и процессов, то есть теории, ориентирует нас в понимании значения и роли категорий, в данном случае принципов права. Их нормативная феноменология специфична, но будучи лишенной социальных, моральных и иных характеристик, она превратилась бы в «гербарий» и отдалилась бы от своей жизненной формы. Наша цель — получить необходимые юридические знания о природе, роли и образе действия принципов права.

Анализируя понятие государства8, я уже отмечал, что в обществознании исследователь не имеет возможности полностью изолировать изу­чаемый объект. Право — это самостоятельное нормативное явление, которое нуждается в специализированном изучении с учетом решения научных и особенно дидактических задач. Таким образом, теория права обосабливается от иных областей познания. Как отдельный феномен право, однако, не заперто в некоем исключительно правовом мире (такую ситуацию можно только представить в уме и организовать, например, в журнале «Юридический мир»). Я не отрицаю, что возможно и даже необходимо обозначить границы между правом и смежными явлениями, но эти границы являются в то же время и точками соприкосновения и даже взаимопроникновения между ними. Кроме того, они имеют не предметный и сенсорный характер, а являются условными и подвижными. Ввиду данных фактов приходится признать влияние ценностей и социальной среды на право, но и отдавать себе отчет в том, что оно преобразует и интегрирует их в соответствии со своей собственной природой.

Нормативная сущность права «одухотворена» и социализирована. Право является специфическим способом духовно-­практического освоения (овладения) действительности человеком9. Поэтому оно является социально-­нормативным и духовно-­нормативным явлением. Нормативность — это одновременно проявление духовного начала и синтез должных социальных отношений. Когда мы не принимаем во внимание нормативное выражение права, мы переносим дискуссию прежде всего или на идеи о праве, или на социальные результаты его действия, но это происходит за счет отдаления от «юридического поля» его исследования.

Право — идеальное, а не вещественное явление. Но это не обуславливает однозначную методологическую ориентацию его исследования. В самом общем, философском плане мы ориентируемся на идеализм или материализм. В теории права в последние два-три века сформировались два основных направления — доктрина естественного права и правовой позитивизм. Оба они по способу своего развития являются идеалистическими или скорее идеалистическими. Даже в десятилетия насаждения материалистической методологии (скорее идеологии марксизма-­ленинизма) в странах, где социализм был государственной идеологией, эта тенденция на практике не прекращалась. Она проявлялась в основном в «дежурной» критике буржуазных учений о праве, но существенно не меняла позитивистский подход, особенно при исследовании отдельных явлений и институтов права. Противоположная реакция последних лет обусловлена понятным стремлением болгарской юридической науки наверстать свое отставание от общего потока континентальной теории права и современных достижений европейской и американской правовых доктрин. Вместе с тем, однако, путем рефлексии быстро и сравнительно без критики «исследовательский курс» полностью переориентировался — сначала скорее на учение о «естественном праве», а в настоящее время скорее на нормативизм.

Противоречия в методологии помимо историко-­политического имеют и собственно когнитивное объяснение (я не буду останавливаться на конъюнктурно-­личностных, но не стоит ими пренебрегать). Необходимо учитывать, что юридический и философский позитивизм имеют лишь частичное родство. У первого есть своя предыстория, заложенная в делении права на «естественное» и «позитивное». Юридический позитивизм появляется, оспаривая «удваивание» права — его разделение на естественное и позитивное, а следовательно, и само учение о естественном праве. Он сближается с философским по описанию явлений (феноменологии) и пониманию того, что познание права не должно подвергаться влиянию политики, морали и системы ценностей, оно должно производить универсальные положения. Однако, в отличие от философского позитивизма, юридический опирается на аргументацию, а не на доказательство эмпирическим путем через чувственное восприятие и использование опыта. Связь права с государством и обществом, в котором оно функционирует, сближает юридический позитивизм с социологическим. Но последний имеет дело с социальными данностями, а юридический, особенно в своем нормативном обличии, объявляет идеальным продуктом человеческой деятельности право, то есть объявляет должное существующим. Эта двой­ственность в отношении качества объекта исследования и разнообразия применяемых к нему подходов и методов создает значительные трудности в философии и теории права. По этой причине возникают терминологические сложности и расхождения как среди самих исследователей права, так и между ними и представителями смежных наук, которые занимаются правом.

Я надеюсь, что описанные выше затруднения методологического характера если и не могут быть преодолены полностью, то по крайней мере поддаются более детальному уточнению. По этой причине в данном вводном тексте я обращаюсь к трем философам Нового времени, которые, на мой взгляд, оказали наибольшее влияние на формирование учений о праве в последние почти два века, а отчасти и на принципы как часть моральной и социальной философии. (Их влияние сравнимо с тем, сколько три тенора — Л. Паваротти, П. Доминго и Х. Каррерас, сделали для популяризации классической оперы в наше время). Во-первых, это Иммануил Кант, который формализовал одну из основных библейских максим. Категорический императив (принцип) всего один: поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства10. Эта точка зрения демонстрирует, что границы индивидуальной свободы определяются при оценивании своих собственных и чужих поступков единым мерилом, уравнивающим всех индивидов. Вслед за ним Георг Вильгельм Фридрих Гегель внес свой вклад в четкое разграничение законов природы и законов нравственного мира, в том числе в области права. «В природе величайшая истина состоит в том, что закон вообще существует. В законах права предписание имеет силу не потому, что оно существует, и каждый человек требует, чтобы оно соответствовало его собственному критерию. Здесь, следовательно, возможна коллизия между тем, что есть, и тем, что должно быть»11. Различие между тем, что такое право, и влияет ли на его действительность ответ на вопрос, чем оно должно быть, превращается в основную разграничительную линию между позитивизмом и учением о «естественном праве». Далее слово имеет Карл Маркс, согласно которому «как политическое, так и гражданское законодательство всегда лишь выражало, заносило в протокол требования экономических отношений»12. Тем, кто поспешит раскритиковать отсутствие непосредственной связи между правом и экономическими отношениями, а тем более его прямой зависимости от них, я предлагаю проследить за продолжением рассуждений Маркса. «Каждый принцип имел особый век для своего проявления. (…) Рассуждая последовательно, мы должны согласиться, что век принадлежал принципу, а не принцип веку. Другими словами, принцип создавал историю, а не история создавала принцип. Но если, — чтобы спасти как принципы, так и историю, — мы спросим себя, далее, почему же данный принцип проявлялся (…), то мы будем вынуждены тщательно исследовать, каковы были люди (…), каковы были в каждом из этих веков присущие им нужды, их производительные силы, их способ производства (…); каковы, наконец, были те отношения человека к человеку, которые вытекали из всех этих условий существования»13. Следовательно, принципы, в том числе правовые, обусловлены общественными отношениями, в том числе и особенно экономическими, но в то же время содержание принципов в большой степени зависит от человеческой воли. Принципы направляют поведение людей и в состоянии повлиять на ход истории. В последнем есть тенденции, но ни в коем случае нет предопределенности и одного-­единственного варианта развития. Таким образом я приближаюсь к обобщенному представлению моего взгляда на право.

В основе используемой методологии лежит понимание права как социального нормативного феномена. Оно вписывается в определенный исторический, социально-­политический и культурный контекст. Этот контекст является не просто фоном, на котором проявляется право, а существенным фактором, который задает форму феномена права и влияет на его содержание. Оно имеет общие свой­ства, присущие его собственной природе, но эти свой­ства демонстрируют различные особенности в зависимости от эпох, через которые оно проходит, и семей, к которым оно принадлежит. Я убежден, что человеческая природа накладывает свой отпечаток на право. Индивиды всегда являются частью ­какой-либо общности или общества, в котором появляется необходимость в нормативном урегулировании межличностных отношений. Определяющая роль в подобных отношениях отводится экономическим, в частности, способу производства благ, обладания ими и их распределения. В этом смысле я солидарен с материалистическим подходом, который объясняет возникновение, развитие и роль права в обществе. Сам по себе он, однако, недостаточен, для того чтобы «изобразить» право. Поэтому необходимо установить «посредников» между правом и социальной средой. Я попытался, насколько позволяют возможности, там, где это необходимо, показать связь права с моралью, религией, культурой и политикой. Практически неохваченной остается лишь роль психологических факторов и, в частности, социальной психологии, которые также оказывают влияние на право и особенно на его действие. Но эти факторы с трудом могут быть доказаны при помощи формальных, в том числе статистических методов, в связи с чем я решил воздержаться от спекуляций. К ценностям и идеям относятся те, которые непосредственно связывают право с социальной средой.

Ценности и идеи оказывают влияние на содержание права и получают определенное правовое выражение. В идеях концентрируются взгляды, которые движут политикой. Поэтому право изначально имеет ценностную ориентацию и политический инструментарий. Я разделяю тезис о том, что автономия системы права не может означать полное разграничение права и морали, с одной стороны, и права и политики, с другой14. Образно говоря, право попадает в пересекающиеся круги. В одном оно встречается с моралью, а в другом — с публичной властью. В одном направлении проявляется родство права с остальными нормативными регуляторами, а в другом — его связь с государством. Принципы права являются связующим звеном между моралью, шире, ценностями и правом, с одной стороны, и идеями, шире, политикой и правом, с другой. В процессе своего действия принципы права не растворяются, не превращаются ни в мораль, ни в политику, а сохраняют свой собственный облик и относительную самостоятельность.

Проблема принципов права существует еще со времени зарождения теории права. Основоположник философии права и предтеча общей теории права И. Кант ставит вопросы, которые и сегодня лежат в основе дебатов о природе принципов права. Все императивы повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к ­чему-то другому, чего желают (или же возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы ­какой-­нибудь поступок как объективно необходимый сам по себе, безот­носительно к ­какой-либо другой цели15. Несмотря на то что категорический императив повелевает безусловно и не терпит исключений, он сам приближает нас к роли, которую исполняют принципы в праве. Уже здесь как будто заложено разграничение между юридическими правилами (гипотетическими нормами возможного и необходимого поведения, являющимися средством для непосредственного урегулирования разнообразных отношений) и юридическими принципами (обобщающими императивами, которые содержат в себе ценности и цели права). Принципы права со своей материей и формой являются синтезированным выражением правового явления. По этой причине они являются одной из нескольких категорий, с помощью которых мы можем построить целостный взгляд на право.

В теории права, как и в любой серьезной теории, необходимо отдавать себе отчет, где мы находимся, в какой позиции поднимаем различные проблемы и рассматриваем их. Мы можем многое рассказать, в том числе о принципах права, но ­все-таки должно быть понятно, делаем ли мы это с точки зрения этики, политики, права и т. д. Все эти позиции не являются несовместимыми, но отличаются друг от друга. Поэтому я стремлюсь показать, что существует организующий признак, и это нормативные свой­ства принципов права, которые позволяют без чрезмерного упрощения исследуемого явления обособить его относительно его предмета. Так, даже плюралистическое понимание и познание права: 1) государственно-­повелительное, 2) социологическое, 3) психологическое, 4) нормативное, не теряет фокуса, поскольку нормативное понимание права является ведущим, в известном смысле объединяющим все другие способы его познания16. Нормативность лежит и в основе институционализма, ибо нормативный порядок вместе с соответствующей организацией оформляет институты. Дополнительную уверенность при выборе данного подхода мне придают мнения выдающихся ученых, представителей одних из наиболее фундаментальных общественных наук — социологии и политической экономии. Такое обсуждение не относится к числу тех, где можно разделить и «развести по разным углам» вопросы знания, этики и политики17. Исследование экономических закономерностей и процессов нельзя отделить от политических факторов, поскольку политические и экономические изменения неотделимы друг от друга и должны изучаться вместе18. Даже в области естественных наук, где исследуемый объект не связан с ценностями и идеями, мы констатируем похожее сближение между физикой и химией, биологией и медициной и т. д. Право взаимодействует как с экономикой, так и с политикой, оно является своеобразным посредником между ними. Как тогда нам выделить его, изолировав от обеих наук? Речь не идет ни о стирании границ между отдельными явлениями и соответствующими науками, ни о том, чтобы каждому заниматься всем подряд, потому что специализация — путь к совершенствованию, но и у нее есть свои границы. Тем более что мы вступаем в новую эпоху — информационную, когнитивную, социальную, которая делает необходимой реорганизацию познания, имевшего место до настоящего времени, и постоянное взаимодействие между смежными областями науки. В двух словах я предпочитаю синтезировать различные качества права посредством изучения его нормативной феноменологии — от социальных отношений к правовым формам и от них к социальной среде, в которой через поведение людей право действует и воздействует на социальную действительность.

Недостаточно рассчитывать лишь на прагматизацию знания. Тем более что в теории права и ее преподавании это обычно понимается как усвоение большего объема нормативного материала. Однако необходимо обратить внимание на то, что в действующем болгарском и не только болгарском законодательстве содержатся тысячи, даже десятки тысяч положений. Если добавить к ним подзаконные акты и положения нормативных актов Европейского союза, то получается в общем более ста тысяч нормативно-­правовых предписаний. Все более коротким становится «срок годности» многих текстов принимаемых законов, которые подвергаются неоднократным правкам вскоре после принятия. Следовательно, заниматься преимущественно погоней за изменчивыми предпочтениями законодательной воли для изучающих право не только не особо практично, но еще менее удовлетворительно в концептуальном смысле. Намного рациональнее как в общетеоретическом плане, так и в отраслевых учебных дисциплинах уделять большее внимание изучению принципов права. Это более серьезное занятие, причем с устойчивым результатом. Общих принципов (к ним я отношу и межотраслевые) — примерно одна-две сотни, отраслевых принципов и принципов основных институтов права — несколько сотен. Юристы, овладевшие данным «набором» правовых средств, получили бы хорошую базу для своей работы, к которой они смогли бы добавить множество правил и правовых актов в зависимости от конкретных задач, возложенных на них.

Роль общей теории права и внимание к принципам права — лишь одна из важных иллюстраций необходимости получения интегрированных и целостных познаний в области права19. В этом отношении задача теории и ее представителей сложна и амбициозна, но важна. Во-первых, ее обязанность — предложить солидную основу и понятийный аппарат, с помощью которого можно было бы попытаться объединить, в известной степени организовать познание различных ответвлений права. Во-вторых, ее задача — представить науку о праве смежным наукам, чтобы они могли общаться друг с другом. Эти рассуждения ведут меня к достижению научного синтеза. Результатом данного синтеза являются и сами принципы права, но они прежде всего являются практическим, нормативным синтезом.

Чтобы кратко описать методологию, с помощью которой я разрабатываю тему принципов права и которую я, если это не слишком претенциозно, назвал бы «четвертым путем» (другие три — это хорошо известные «естественно-­правовой», «позитивистский» и менее известный «третий», «интегральный» подход, который объединяет теорию права и судебные правовые позиции и отвергает правовой конвенционализм и прагматизм20). Я пытаюсь придерживаться неопозитивистской (в классическом смысле) нормативной социальной концепции права и его принципов. Она является синтезом между теорией права и социальной философией. Надеюсь, что «нормативного сцепления» в ней достаточно для недопущения того, чтобы разнообразие используемых методов привело к методологическому дуализму или логической непоследовательности.

Так я подхожу к вопросу, возможна ли единая юридическая наука о праве, в частности о его принципах, которая была бы ориентирована как на теорию, так и на практику. Этот вопрос важен с точки зрения обучения будущих юристов и тех, кто применяет право, чтобы они были подготовлены к юридической профессии. Есть различные способы изучения права с различной целью. Наиболее общие цели носят описательный (descriptive) и прогностический характер (predictive), но право также можно изучать с учетом того, что принципы и правила права оправдывают (justifiable) или к чему они стремятся (desirable)21. Достижение всех этих целей возможно в большей или меньшей степени, при этом они не подрывают юридический подход. Он основывается на нормативной силе принципов права, если провести параллель с другой идеей — о нормативной силе фактического22. Решение поставленной задачи в ее самом амбициозном варианте включает, помимо хорошего усвоения правовых категорий, развитие способностей к критическому и последовательному анализу роли юристов как посредников между правом и его социальными адресатами.

Юристы, которые работают с правом, особенно те, которые занимаются судебной практикой, никогда не должны забывать, что они являются «внутренними» людьми права. Я не имею в виду ­какую-то привилегированную позицию, а особую роль юридической профессии. Она предполагает знание и правильное использование имеющегося юридического инструментария при применении права. Это не призыв к закрытию права и его изоляции от окружающего мира. Напротив, необходимо, чтобы правовой и социальный кругозоры расширялись, но с условием, что взгляд будет сфокусирован на системе права и в направлении от «юридического здания» к окружающему пейзажу. Учет оказываемого на право социального воздействия, как и обратного воздействия, оказываемого правом на общественные отношения, важен и необходим, но недостаточен для юристов. Для них право не является «черным ящиком», который просто производит социальный результат. Говоря медицинским языком, юристы — это «интерны» права. Они должны быть в состоянии, зная его элементы и связи между ними, обеспечивать его полноценное функционирование. С этой точки зрения нам нужна целостная, углубленная, логически непротиворечивая и ищущая свои проекции в юридической практике теория принципов права. Для реализации этой задачи в последующих строках я постараюсь сделать теорию права прикладной. То же самое относится и к самим принципам права, которые нужно не только изучать, но и знать, как они применяются.

В последние десятилетия значительно вырос интерес к принципам права, а вместе с ним и количество исследуемых правовых проблем. Некоторые решили бы, что сделанного до сих пор достаточно. Я не согласен с этой констатацией по крайней мере по двум причинам. Одна из них заложена в самой природе принципов права, которые являются многогранным явлением, центральной и постоянной категорией в теории права и юридической практике. Из-за этого дискуссии по многим вопросам продолжаются. Вторая причина — во времени, в котором мы живем. Только что казалось, что социальный и научный миры стали более привлекательными и хорошо устроенными, а сегодня все уже довольно небезопасно и мы сталкиваемся с новыми изменениями. Ставшее банальным в последнее время слово «вызовы» даже кажется мне недостаточным, чтобы выразить весь драматизм таких перемен. «Государство уже не понимается как территориальный суверенитет, который теряет любую власть вне своих границ; оно прежде всего представляет нацию, то есть группу лиц. На первом месте стоят лица; для них создаются законы; территория считается уже лишь материальным условием для суверенитета как обычное место проживания нации»23. Эти слова были написаны примерно век назад. Что мы можем сказать о сегодняшних территориальных проекциях государства не только с точки зрения тяжелых трансграничных проблем с миграцией, терроризмом и т. д., но и с точки зрения интеграции государств в такие организации, как Европейский союз? Составляющие элементы государства: территория, валюта, правовой порядок, в известном смысле «выведены» из-под власти государства. Но данные процессы касаются и того, что всего несколько десятилетий назад не было реальностью, — размытия национальной идентичности и последующего ослабления сплоченности нации. Это одни из наиболее важных и сложных вопросов, но они выходят за рамки юридического дискурса данной проблемы. Однако сам факт их постановки демонстрирует, что глубокие перемены в мире не обойдут стороной утвержденные принципы права. В то же время мы не сможем вступить в новую эпоху, не рассчитывая по крайней мере отчасти на накопленный веками опыт и синтезированное качество знакомых нам принципов права. Некоторые из них изменятся, другие, возможно, исчезнут за счет новых, но почти наверняка, урегулирование отношений между людьми не сможет обойтись без принципов права.

Настоящее исследование ставит более близкие и преимущественно решаемые когнитивные задачи. Они определяют его структуру. Монография по традиции начинается с определения понятия «принцип» и сопоставления принципов права с другими смежными категориями, с которыми они находятся в непосредственной близости: правилами, политиками, постулатами. В дальнейшем последовательно рассматриваются функции и формы принципов права. Проблема функций получает дальнейшее развитие в попытке их систематизации и постановке акцента на нормативных функциях принципов права. Исследование нормативных функций ведет к применению принципов права. Категория «формы принципов права», насколько мне известно, используется впервые, но охватывает вопросы, которые долгое время являлись предметом обсуждения. Форма позволяет проследить и обобщить как способы закрепления принципов права, так и способы их существования. Имеет место значительное разнообразие принципов, которое охватывается их видовыми подразделениями. Обычно происходит деление на пары исходя из различных критериев, которые раскрывают типичные корреляции: на социально-­политические принципы и принципы, присущие праву; на общие и специальные принципы, на принципы частного и принципы публичного права и т. д. В предпоследней главе рассматривается роль принципов права в легитимизации права, оценке действительности его актов и особенно роль принципа правового государства в данной оценке. Эта глава является аналитическим мостиком между теорией и философией принципов права. В заключительной главе сделана попытка создания правовой и социальной философии, согласно которой равенство — принцип, лежащий в основе права. Эта попытка не уникальна. Отчасти новым является подход: во-первых, потому что равенство не принимается априори, а ведется поиск доказательств, выражающих равенство, в самом праве, и во-вторых, потому что идет переход от либеральной точки зрения на равенство к обоснованию принципа социального равенства как противоречивой тенденции, которая демонстрирует, как современные системы права создают известное равенство/неравенство условий. Таким образом круг знаний о принципах права замыкается. Он переходит от общей и в известной степени прикладной теории принципов права к философии права и социальной философии. Переход от теории к философии и обратно происходит постоянно, и это движение по спирали выводит человеческое познание на новые горизонты.

Глава I. ПОНЯТИЕ О ПРИНЦИПЕ ПРАВА

1. Термин «принцип права»

1.1. Термин «принцип» в теории права

Проблема принципов стала особенно актуальной в теории права около полувека назад. Но намного раньше ее начали рассматривать самостоятельно или как часть той или иной темы. Внимательный анализ как формирования и развития права, так и философских и правовых учений о нем демонстрирует, что идея принципов была присуща праву и теории права во все периоды их существования. Однако правовые принципы гораздо старше термина, которым мы обозначаем их сегодня. Этимология используемых слов и история терминологии являются лучшими ориентирами для изучения истории понимания и использования принципов. Необходимо учитывать, что прилагательное «правовой» относится к существительному «принцип», то есть правовые принципы не изолированы от других видов принципов. По этой причине при конструировании понятия «правовой принцип» следует учитывать устоявшееся понимание принципа в целом.

В толковых словарях обычно приводится несколько значений, имеющихся у данного термина. Принцип — это: 1) истина, положение, на котором строится данная теория, учение; 2) внутреннее убеждение или взгляд, руководящее начало действия, поведения; 3) общий закон, основа действия данного устройства, механизма, машины24. Из процитированных значений первое и третье не относятся к исследуемой проблеме, так как одно из них отводит главную роль принципам, но в процессе познания, а другое — в области механики. К рассматриваемой теме имеет отношение часть второго значения, а именно понимание принципа как руководящего начала действия, поведения.

Право — общественный феномен, регулирующий поведение людей. Принципы, в том числе принципы права, участвуют в этом процессе. Коротко говоря, принципы в целом и принципы права, в частности, — это руководящие начала поведения. Определение принципов права как руководящих идей или начал правового регулирования преобладает в болгарской юридической литературе25. Они образно сравниваются с «путеводной звездой» для законодателя что касается направления регулирования определенных общественных отношений26. Это верно, но, как станет ясно в дальнейшем, недостаточно для того, чтобы полностью раскрыть сущность, предназначение и образ действия принципов права.

Термин «принцип» происходит от немецкого Prinzip, а он в свою очередь от латинского principium (основной, верховный)27. Однако представление о принципах в той степени, в которой оно существовало в Древнем Риме, обозначалось другими терминами. Понятие принципа формируется в результате накопления социального опыта и развития абстрактного мышления.

В большинстве сочинений о римском праве для обозначения принципов используется два термина — praecepta и regula28. «Прецепта» обычно переводится как предписание, но иногда и как принцип. Согласно первой книге Дигест, включившей в себя знаменитые изречения Ульпиана, предписания права суть следующие: жить честно, не чинить вред другому, каждому воздавать то, что ему принадлежит. Эти предписания в значительной степени представляют морально-­правовой облик нормативного регулирования с древних времен до настоящего времени. В свою очередь regula iuris переводится большинством специалистов по романистике как абстрактный принцип права, предназначенный для отправления правосудия или применяемый в императорских конституциях29. «Слово regula происходит от корня глагола «regere» (направлять, вести), связанного со словом «rectus» (прямой, правильный). Regula означает и инструмент для измерения из дерева или железа (линейка). Таким образом, это слово начинает также обозначать «метр» как единицу измерения, то есть делается отсылка к греческому слову «канон» (стандартная мера). Постепенно «regula» начинает означать критерий для оценки, является ли ­что-то правильным или нет (добро это или зло)… Во всех этих случаях «regula» следует воспринимать как «стандарт» или «критерий», но не как «правило»30.

С начала первого тысячелетия при летоисчислении от Рождества Христова «regula» используется для обозначения «юридического правила» и «определения» данного понятия. Но не правила формируют право, а из действующего права создается правило — regula» (книга L, титул XVII Дигестов). Принцип не является производным от правила, хотя иногда принцип выводится из положения, в котором содержится правило. В современных системах права, особенно в кодифицированных и в области публичного права, связь изначально является обратной: принцип конкретизируется в множестве правил, в которых он получает развитие и через которые реализуется. В поздний классический период римского государства слово «regula» (правило) начало относиться к иному типу предположений, а именно к абстрактным максимам, которые часто в популярной форме выражали принцип, лежащий в основе различных юридических правил31. В семантическом плане слово «regula» имеет сложное содержание, этот термин используется как для обозначения нормы-­принципа с описательным характером, так и для обозначения нормы-­правила в узком смысле с характером конкретного предписания32. Следовательно, «regula» из Дигестов приобретает двой­ное значение — правила поведения и принципа. Оказывается, что уже в эту раннюю эпоху, по крайней мере в определенной культуре и географическом ареале, сформировались представления о различной роли правил и принципов, но эти термины все еще не стали самостоятельными понятиями.

Данная традиция и тенденция сохраняются и в эпоху Средневековья. Согласно голландскому юристу XVI века Эверхарду ван Бронхорсту (Everhard van Bronkhorst), «регулы» позволяли практикующим юристам решать казусы, так как представляли собой готовые аксиомы, которые использовались дедуктивно; они были первыми принципами права (prima iuris principia)33.

Переход к современным системам права демонстрирует преемственность в представленном понимании принципов и правил. В XIX веке происходит их рационализация и освобождение от религиозных наслоений, даже если они были обоснованы через христианское мировоззрение. По мнению немецкого юриста Фридриха Шталя, принципы права — это цели, присущие житейским отношениям34. Конституционализация и кодификация права способствуют утверждению принципов права и их роли в правовом урегулировании.

В ряде правовых исследований — общетеоретических и отраслевых — еще в первой половине XX века принципы все более отчетливо обосабливаются от остальных норм. Принципы определяются как нормы, имеющие большое значение для правового порядка, поскольку они устанавливают нормативные основы толкования и применения права. Принципы демонстрируют метод нахождения правил35. В болгарской теории права в эти годы принципы воспринимались как основание права или познания права. В первом случае такое основание находилось в справедливости36, а во втором — в правовых понятиях37.

В последние десятилетия XX и в начале XXI века теория права, прежде всего в лице Рональда Дворкина, Роберта Алекси, Джозефа Раза и Умберто Авилы, обращает все больше внимания на принципы права. Они становятся предметом исследования в монографиях и периодических изданиях по праву, обсуждаются на соответствующих тематических секциях форумов по философии и теории права. Вопрос о правовых принципах является в настоящее время одним из самых обсуждаемых в юридической литературе38. Проблематика принципов права представлена и в современной болгарской теории права, но преимущественно в профильных областях — гражданском, конституционном, административном, процессуальном праве. В последнее время, однако, общетеоретические исследования, а также исследования права Европейского союза занимают подобающее место, и надеюсь, они станут хорошим ориентиром в изучении принципов отдельными ветвями теории права и их применении в юридической практике. В моих дальнейших рассуждениях я опираюсь на существующие достижения и делаю попытку их критического переосмысления и развития. Происходит прояснение, углубление и обобщение параллелей и взаимодействия между принципами права и смежными социальными категориями, особенно между правовыми принципами и правилами.

1.2. Термин «принцип» в законодательной и судебной практике

Термин «принцип» помимо теоретического является и легальным термином. В болгарском законодательстве он встречается в двух вариантах — «принципы» и «основные начала».

Первая глава Конституции Республики Болгарии имеет заглавие «Основные начала». В Конституции также употребляется термин «принцип»: в преамбуле в верховный принцип возводятся права личности, ее достоинство и безопасность; пар. 1 ст. 11 декларирует, что политическая жизнь в Республике Болгарии основывается на принципе политического плюрализма; согласно пар. 1 ст. 24, внешняя политика Республики Болгарии осуществляется в соответствии с принципами и нормами международного права. Сравнение цитируемых текстов показывает, что оба термина используются в одном и том же значении в смысле принципа. Кроме этого, Конституция содержит и другие принципы, не называя их. Следовательно, в ней употребляется разнообразная терминология, которая, однако, направляет нас к одному и тому же семантическому полю.

Отмеченная двой­ная терминология встречается в законах и кодексах действующего болгарского права. В то время как в пар. 1 и 2 ст. 46 Закона о нормативных актах и ст. 5 Гражданского процессуального кодекса используется термин «основные начала», в наименованиях подразделов Уголовно-­процессуального кодекса и Административно-­процессуального кодекса — термин «основные принципы», а в ст. 2 Семейного кодекса и в ряде законов — «принципы». Большинство законов, содержащих принципы, было принято в последние два десятилетия. Следовательно, терминологические различия не обусловлены историческими факторами. Нет причин искать умысел, который объяс­нил бы использование двух терминов, имеющих различное содержание. На мой взгляд, традиция, утвердившаяся в отдельных отраслях права, оказалась сильнее оправданного ожидания унификации терминологии. Два термина — «принципы» и «основные начала» имеют синонимическое значение39. В новейшее время в законодательстве все чаще используется термин «принцип». Например, в Законе об администрации, Законе о защите окружающей среды, Законе о здравоохранении, Законе о бухгалтерском учете, Законе о доступе к общественной информации и ряде других. Часто употребляемое в сочетании с некоторыми принципами прилагательное «основные» следует понимать в рамках соответствующей отрасли, поскольку в ином случае категория «основные принципы» относится к праву в целом или по крайней мере к группе отдельных отраслей.

В Республике Болгарии действуют более двадцати кодексов, при этом треть из них — это ставшие модными в последнее время этические кодексы, регламентирующие поведение лиц, занимающихся определенными профессиями (магистраты40, судебный персонал, сотрудники МВД, врачи и др.). Не считая последней группы, в более чем половине кодексов содержатся тексты, называющие принципы права. Есть более трехсот действующих законов (кроме ежегодных законов о государственном бюджете, о бюджете на нужды социального обеспечения и страхования, а также здравоохранения, кроме международных договоров, стороной которых является Республика Болгария, кроме нормативных актов Европейского союза и подзаконных нормативных актов). В пятидесяти из них содержатся принципы права. Производит впечатление тот факт, что особенно сильно число законных принципов, как и, на мой взгляд, увлечение принципами, выросло в последние 10–

...