С.В. Доржиева

Приемная семья: прошлое, настоящее, будущее

Монография

Под общей редакцией
доктора юридических наук, профессора
А. Н. Левушкина

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.633

ББК 67.404.4

Д68

Автор:

Доржиева С. В., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Бурятского государственного университета, судья в отставке.

Под общей редакцией доктора юридических наук, профессора, профессора кафедры гражданского права РГУП, профессора кафедры гражданского и предпринимательского права ВГУЮ, профессора кафедры предпринимательского и корпоративного права МГЮА А. Н. Левушкина.

В представленной монографии исследована приемная семья как одна из форм устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в Российской Федерации. Проведен анализ правовых основ приемной семьи в свете исторического развития опеки и попечительства, патроната в России, рассмотрены теоретические и практические аспекты проблем правового регулирования отношений, связанных с устройством детей, оставшихся без попечения родителей, в приемные семьи, а также воспитанием, охраной и защитой их прав и законных интересов в период создания, функционирования и прекращения деятельности приемной семьи на современном этапе. В целях создания наилучших условий для качественного воспитания приемных детей независимо от особенностей их развития автором внесены предложения по созданию в России новой двувидовой модели приемной семьи.

При написании монографии использовалась отечественная научная доктрина, международные, российские и зарубежные нормативные правовые акты, судебная практика.

Нормативно-правовые акты приведены на июль 2017 г.

Для ученых, преподавателей и студентов вузов и всех, кто интересуется устройством детей, оставшихся без попечения родителей.

УДК 347.633

ББК 67.404.4

© Доржиева С. В., 2018

© ООО «Проспект», 2018

Введение

Указом Президента Российской Федерации от 29 мая 2017 г. № 2401 в целях совершенствования государственной политики в сфере защиты детства, 2018–2027 гг. объявлены Десятилетием детства. Основанием для этого послужили результаты, достигнутые в ходе выполнения Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы2, одним из ключевых принципов которой является реализация основополагающего права каждого ребенка жить и воспитываться в семье, в связи с чем к категории детей, нуждающихся в особой заботе государства, бесспорно, относятся дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей. Следовательно, дальнейшее совершенствование форм семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей, продолжает сохранять в Российской Федерации свою особую значимость. Это обстоятельство связано и с сокращением случаев передачи российских детей, оставшихся без родительского попечения, на усыновление за рубеж3. На формирование благоприятной среды для обеспечения права всех детей на семейное воспитание направлен и Указ Президента РФ от 28 декабря 2012 г. № 1688 «О некоторых мерах по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей»4. Таким образом, наше государство последовательно принимает меры для обеспечения детям права на семейное воспитание, поскольку именно семья в соответствии с Конвенцией о правах ребенка является «естественной средой для роста и благополучия детей»5.

В Российской Федерации к стабильно развивающейся, а значит, востребованной форме устройства детей, оставшихся без родительского попечения, можно отнести приемную семью. Так, с 2010 г. количество детей, переданных на воспитание в приемную семью, постоянно росло: 2010 — 13 625; 2011 — 13 766; 2012 — 13 055; 2013 — 17 740; 2014 — 21 264; 2015 — 20 707 детей. Исключение составляют лишь 2012 и 2015 годы, когда по всем формам устройства наблюдается понижение, в то время как количество детей, переданных на усыновление (2010 — 11 157; 2011 — 10 816; 2012 — 9169; 2013 — 8245; 2014 — 7654; 2015 — 6649), под опеку или попечительство (2010 — 48 595; 2011 — 40 779; 2012 — 37 264; 2013 — 34 954; 2014 — 32 892; 2015 — 30 070), имеет стабильную тенденцию снижения6. Вместе с тем изменения, произошедшие в правовом регулировании приемной семьи после принятия в 2008 г. Федерального закона «Об опеке и попечительстве»7, вызывают серьезную озабоченность в связи с тем, что приемная семья отнесена теперь к возмездной разновидности опеки (попечительства), и это затрудняет ее самостоятельное развитие в качестве формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей. Изменения, касающиеся правового регулирования приемной семьи, произошли и в семейном законодательстве, теперь ст. 152 Семейного кодекса РФ (далее — СК РФ) прямо предусматривает возможность применения «к отношениям, возникающим из договора о приемной семье, в части, не урегулированной настоящим кодексом, правил гражданского законодательства о возмездном оказании услуг постольку, поскольку это не противоречит существу таких отношений»8. Вместе с тем согласно ст. 4 СК РФ «применение норм гражданского законодательства к семейным отношениям возможно лишь в случаях, когда они не урегулированы семейным законодательством и не противоречат существу семейных отношений». Следовательно, гражданско-правовые и административные нормы должны применяться лишь в качестве «вспомогательных инструментов» для норм семейного законодательства, которые традиционно регулируют отношения, связанные с устройством и воспитанием детей-сирот, и это должно быть усилено путем внесения изменений в главы 20, 21 СК РФ.

Попытка реформировать приемную семью в результате перевода ее в разряд трудовых правоотношений была предпринята внесением в Государственную Думу законопроекта, которым предусматривалось создание приемных семей путем заключения трудового договора с социальными воспитателями, выполняющими определенную трудовым договором функцию по социальному воспитанию приемных детей вне места нахождения работодателя9. На Всероссийском форуме приемных семей 10 ноября 2015 г. депутат О.Ю. Баталина пояснила, что правительство дало отрицательный отзыв на законопроект, в связи с чем его перерабатывают10. Значит, риск утраты главной ценности приемной семьи — возможности воспитания детей, оставшихся без родительского попечения, в условиях семейной среды, с внутренней системой отношений «родитель — ребенок» — все еще существует.

Бесспорно, отечественная система устройства детей, оставшихся без попечения родителей, требует совершенствования, особенно это касается ее семейных форм, с учетом государственной политики Российской Федерации. В настоящее время приемная семья на фоне слияния патронатной семьи с опекой (попечительством) остается единственной действующей на федеральном уровне возмездной формой семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей, которая в условиях сложного социально-экономического положения в стране имеет большой потенциал развития.

Задачей огромной социальной важности на сегодняшний день является создание приемных семей, способных на наилучшую реализацию и защиту охраняемых законом прав и интересов детей, оставшихся без попечения родителей, в том числе и с особенностями развития, поскольку количественные показатели не всегда свидетельствуют о стабильном и качественном устройстве и воспитании приемных детей. Это диктует необходимость комплексного исследования отношений, складывающихся в процессе создания, функционирования и прекращения деятельности приемной семьи, определения ее понятия и правовой природы договора о приемной семье, перспектив построения новой модели приемной семьи для гармоничного воспитания и интеграции детей, оставшихся без попечения родителей, в общество.

Анализ законодательства субъектов Российской Федерации в сфере регулирования отношений относительно материального обеспечения приемных семей также показывает целый ряд проблем, устранение которых требует теоретического осмысления и как результата — научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию действующего законодательства.

Вышеизложенное указывает на актуальность темы монографического исследования, которая является важным направлением современной науки семейного права и требует научной разработки системы взглядов и представлений о приемной семье как о востребованной модели устройства и воспитания детей, оставшихся без попечения родителей. Выводы теоретического характера, сделанные в ходе исследования, послужили основой для ряда предложений по внесению изменений и дополнений в Семейный кодекс РФ, ФЗ «Об опеке и попечительстве», а также в иные федеральные законы и нормативные правовые акты.

Глава 1.
Историко-правовой анализ становления приемной семьи и современное состояние правового положения детей,оставшихся без попечения родителей, в Российской Федерации

1.1. Историко-правовое развитие в России приемной семьи как формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей

Становление правовых основ приемной семьи связано с развитием опеки и попечительства, патроната, которые способствовали возникновению договорных и возмездных начал в «призрении сирот».

Исторические аспекты развития устройства осиротевших детей нашли свое отражение как в фундаментальных трудах ученых-правоведов XIX в., таких как М.Ф. Владимирский-Буданов11, К.А. Неволин12, С.В. Пахман13, К.П. Победоносцев14, Г.Ф. Шершеневич15, так и в исследованиях современных ученых, например, И.А. Банникова16, Л.Ю. Михеевой17, А.М. Нечаевой18, О.В. Фетисовой19, М.К. Цатуровой20, В.А. Цветкова21 и др. Вместе с тем изучение исторического опыта «призрения сирот» всегда будет достаточно актуально в целях выявления общих тенденций и особенностей развития государственной заботы об осиротевших детях, ведь «знание прошлого содержит много поучительного, позволяет отобрать в массе исторического материала полезное для нашего непростого времени»22.

Потребность в установлении заботы над детьми, оставшимися без поддержки со стороны родителей, существовала с ранних времен. По определению А.М. Нечаевой, «на Руси первое летописное упоминание об опеке относится к 879 г. После смерти родителей опекунами становились те ближайшие родственники, которые занимали место умерших. За неимением ближайших родственников-мужчин опека поручалась матери, как это было, например, после смерти князя Игоря, когда опекуншей над Святославом стала его мать. Опекуну предстояло заботиться о воспитании сироты, охранять его от обид и несправедливостей. Поскольку имущество принадлежало всему роду, никаких имущественных обязанностей опекун не имел. Вместе с тем родичи ребенка-сироты осуществляли за опекуном строгий надзор, и их мнение считалось непререкаемым. Скупые сведения об опеке далекого прошлого дополняются ст. 99 Русской Правды, где говорится: «Если после смерти отца в семье остались малые дети и мать выходила вторично замуж, то опекуном их назначался один из ближайших родственников или им мог быть отчим»23.

По словам К.А. Неволина, «между вотчимом, который принимал к себе в опеку дитя, и между матерью или родственниками дитяти был заключаем договор, которым определялись условия опеки»24.

По заключению М.К. Цатуровой, в российском законодательстве XVI–XVII вв. «отражались пределы компетенции опекунов и порядок защиты интересов малолетних. Закон в основном регулировал конфликтные дела по опеке, но не стремился регламентировать саму эту деятельность. Законодательство не предусматривало вознаграждение за опекунство»25. М.Ф. Владимирский-Буданов писал, что «в период империи древние начала опеки во многом изменяются. По законам Петра Великого главный наследник (при единонаследии) есть необходимый опекун своих малолетних братьев и сестер (ук. 1714 г., П. С. З., № 2789, п. 4)»; но затем в инструкции магистратам 1724 г. (П. С. З., № 4624, п. 46) предписывается назначать опекуна в случае, если он не был назначен завещанием отца. Это нужно считать первым установлением опеки как особого государственного учреждения с властью, контролирующей деятельность опекунов (роль, которая в древности могла принадлежать церкви)»26. Указы от 31 января 1712 г.27 и от 4 ноября 1715 г.28 были направлены на то, чтобы защитить ребенка и обеспечить ему не только право на жизнь, но на прокормление и воспитание. Последний указ предусматривал финансирование содержания ребенка и выплаты воспитателю: «приставленным на год денег по три рубли, да хлеба по полуосьмине на месяц, а младенцам на день по три деньги». Таким образом, в Петровский период на государственном уровне зарождаются первые возмездные формы устройства детей, оставшихся без родительского попечения.

Во времена правления Екатерины II, в связи с принятием в 1775 г. закона «Учреждения для управления Губерний Всероссийския империи»29, правовое регулирование опеки приобретает отчетливо сословный характер. По верному определению М.К. Цатуровой, в соответствии с этим законом «были учреждены дворянская опека, сиротский суд30 и другие органы, обязанные следить за деятельностью опекунов. Закон предусматривал организацию в губерниях опеки над сиротами и вдовами дворянского происхождения, уездного суда, которому подчинялась дворянская опека»31. М.Ф. Владимирский-Буданов отмечал, что по вышеуказанному закону 1775 г. «обязанность опекуна не ограничивается управлением имения: он обязан воспитывать опекаемого надлежащим образом (причем закон определяет даже качество домашних учителей и прислуги). Опекун обязан представлять ежегодные отчеты. Вознаграждение за деятельность опекуна таксируется (5% дохода)»32. В качестве опекунов не могли быть назначены лица: «а) расточившие собственное свое или наследованное имение; б) лица, которые имеют явные или гласные пороки или подлежат и подлежали судебному наказанию; в) лица, суровые поступки которых известны членам Опеки; г) лица, которые имели ссору с родителями малолетнего»33. Установление такого рода ограничений (особенно предусмотренных пунктами «а», «г») представляет интерес с позиций совершенствования законодательства и в настоящее время, в том числе с общих позиций ч. 5 ст. 18 ФЗ «Об опеке и попечительстве».

В законодательстве периода правления Екатерины II, по мнению А.М. Нечаевой, обнаруживаются юридические предпосылки патронажа, который предполагал срочное возмездное договорное осуществление заботы о ребенке, оставшемся без попечения родителей, в семье воспитателя: «Семье, принявшей ребенка на патронаж, выплачивалось разное по своим размерам пособие. Обычно оно было больше, когда принимали совсем маленького ребенка, который ничем по хозяйству не помогал. Постепенно к 12–14 годам выплаты уменьшались или прекращались вовсе»34. «Только в Петербурге в начале XIX века 18 тысяч семей содержали 20 тысяч “отказных” детей-сирот, за что им выплачивались деньги из казны»35. К ХIХ–ХХ вв. изменилась цель опеки, если ранее она диктовалась главным образом сохранением имущества подопечного, то в дальнейшем стало требоваться содержание и воспитание «ребенка так, чтобы по возможности обеспечить его здоровье и чтобы он получил начальное образование, был приспособлен к какому-либо труду, который служил бы ему источником будущей жизни»36. Этот период характеризовался сохранением сословного устройства опеки и влиянием на отношения, связанные с устройством детей-сирот, обычного права, действовавшего на отдельных территориях или существовавшего у разных народов, населявших империю. Так, К.П. Победоносцев констатировал «наличие особых учреждений опеки в казачьих войсковых землях, в Бессарабии, на Кавказе, в Сибири, Туркестанском крае и у инородцев (Туркестан, Сибирь), у колонистов»37.

В связи с этим представляет научный интерес малоисследованный вопрос об устройстве лишившихся родительского попечения детей среди бурятского населения в ХVIII — начале ХХ в. Известно, что «бурятские роды Забайкалья в период с 1689 по 1710 г. приняли русское подданство и оказали содействие в усилиях Русского государства по установлению русско-монгольской границы. В результате этого исторического события буряты окончательно обособились от монгольского мира и с этого момента начали свое самостоятельное развитие в рамках той социально-политической общности, которая была образована политическим разрешением столкнувшихся в регионе геополитических интересов России, Китая и Монголии»38. С ХVII в. начался процесс формирования единого бурятского народа из разнородных племен, в основном монгольского происхождения, проживавших по обе стороны озера Байкал39. Родоплеменная организация бурятского общества при этом сохранялась40, бурятские роды были независимы друг от друга. Каждый из них вел свое начало от одного предка-родоначальника, члены рода были связаны между собой кровными узами по мужской линии.

До прихода русских внутреннее устройство бурятского общества и управление им осуществлялись на основе норм обычного права. В условиях отсутствия писаных законов основные положения обычного права передавались устно из поколения в поколение. Русская администрация для эффективного управления местным населением была вынуждена заняться сбором и систематизацией материалов по правовым традициям, обратившись к «сайтам» — представителям родоплеменной верхушки бурят — с требованием представить необходимые сведения41.

«Писаное право, возникшее на базе обычного права, — отмечал Ш.Б. Чимитдоржиев, — сохраняло многие самобытные традиционные юридические нормы в их первоизданной форме. Некоторая территориальная обособленность бурятских племен, экономическая и культурная разобщенность народа обусловили известный партикулизм бурятских правовых норм. У различных групп бурят-монголов встречались некоторые различия в правовых нормах. Наряду с правовыми документами, принятыми на общебурятских хуралах, существовали правовые нормы, утвержденные на сугланах отдельных групп населения, например хоринских бурят или селенгинских»42. По определению Б.Д. Цибикова, «наиболее выдающимися памятниками писаного права бурят являются подготовленные на основе обычаев сборники «степных законов» селенгинских бурят 1775, 1823 и 1841 гг., хоринских бурят — 1808, 1823 и 1851 гг., балаганских бурят — 1818 г., верхоленских бурят — 1823 г., кударинских бурят — 1860 г. и некоторые другие»43.

Согласно степным законам наиболее распространенной формой устройства детей являлось усыновление, которое в случае возвращения ребенка к своим кровным родителям влекло за собой определенные материальные последствия. Так, известный бурятский этнограф М.Н. Хангалов писал: «У бурят существует обычай усыновлять чужих детей, что, конечно, чаще делают бездетные буряты. Усыновляют как детей, так и взрослых. Усыновленный пользуется имуществом усыновителя как родной сын»44. Усыновитель, как правило, принимал на себя обязательство не только вырастить усыновленного, но и женить его с выплатой калыма или выдать замуж удочеренную девочку, наделив ее приданым. В свою очередь, усыновленные были обязаны заботиться об усыновителях в старости. Очевидно, что усыновление совершеннолетних имело основными целями решение вопроса не о воспитании усыновленного, а о попечении бездетных усыновителей в старости и упорядочивании наследования после их смерти.

В степных законах различных родов к оформлению усыновления подходили по-разному, здесь имело существенное значение, чьи дети подлежали усыновлению. По Селенгинскому уложению 1775 г.45, при усыновлении детей близких родственников имел место договор, который «носил, как правило, устный характер и закреплялся, по наблюдениям этнографов, подношением символических подарков родителям усыновляемого. В случае усыновления детей из чужой семьи договор требовалось составлять в письменной форме. Более сложная процедура предусматривалась в случаях усыновления детей из других отоков, даже если они приходились усыновителю внуком от дочери. Уложение требовало официального свидетельства сайтов отока и утверждения письменного договора приложением личной печати тайши. Такой же процедуры требовали случаи усыновления с целью наследования имущества богатого человека или его должности»46.

Статья 100 Уложения 11 хоринских родов от 1823 г.47 предусматривала: «Если кто возьмет на воспитание чужого ребенка для передачи наследства, то оба (родителя), как берущий, так и дающий ребенка, должны составить письменное подтверждение и засвидетельствовать у должностных лиц отока»48, т. е. в этом случае также требовалось составление письменного документа, но засвидетельствовать его должны были должностные лица обоих родов.

Примером оформления усыновления с учетом родовой организации в начале ХХ в. может служить одно из дел, хранящихся в фонде Национального архива Республики Бурятия. 19 октября 1907 г. в Аларскую инородную управу Балаганского уезда Иркутской губернии обратился П. Аржитов с прошением о переводе сына его жены от первого брака, Бембе, из второго рода в шестой в связи с тем, что отец ребенка умер восемь лет назад. В деле имеется согласие матери ребенка на перевод сына в род заявителя с присвоением его фамилии. Постановлением от 2 ноября 1907 г. членами Аларской инородной управы заявление П. Аржитова об усыновлении пасынка было удовлетворено. На основании этого документа Иркутская казенная палата 30 апреля 1908 г. исключила Бембе Васильева из инородцев 2-го Хонходоровского рода Аларского ведомства и причислила его в инородцы 6-го Хонходоровского рода Аларского же ведомства к семейству и под отчество и фамилию усыновителя его, инородца П. Аржитова49.

Обычному праву бурят не было известно понятие тайны усыновления, усыновленные дети могли свободно общаться с кровными родителями и другими родственниками. Наследование усыновленными имущества после смерти усыновителя имело свои особенности, которые также определялись родовыми обычаями. Согласно ст. 31 Положения 11 хоринских родов 1808 г.50 по управлению внутренними делами и судопроизводству, «если кто имеет много сыновей и после выдела сыновей дед усыновит кого-нибудь из любимых внуков и воспитает его, а перед смертью заявит, что этот его внук имеет право наряду с другими (наследниками) на его имущество, и это будет подтверждено свидетелями или письменным документом, засвидетельствованным сайтами отока, то этот внук наравне с его (деда) сыновьями должен наследовать имущество»51. Статьей 131 Селенгинского уложения 1823 г.52 предусматривалось: «Если дед или дядя, имея своих сыновей, пообещают наделить в нужное время своего внука или племянника по брату или лиц, усыновленных от дальних родственников, и в тот момент, не оставив духовного завещания, помрут или если даже будет духовное завещание, точно удостоверяющее о наделении имуществом и указывающее на принесенную ими пользу умершим родителям, то в соответствии с этим (или просто обещанием) сыновья должны выделить имущество»53. Как видно, право на наследство у селенгинских родов могли иметь усыновленные разной степени родства с наследодателем, а у хоринских родов — только внуки.

Усыновление могло быть прекращено в связи с возвращением усыновленного к своим родителям. В этом случае усыновитель освобождался не только от выдела наследства, но и от обязанности женить усыновленного с выплатой калыма. Кровные родители были обязаны произвести денежную компенсацию усыновителю за понесенные расходы, связанные с воспитанием их ребенка54. Так, статья 67 Селенгинского уложения 1775 г. предусматривала «за воспитание чужого ребенка установить примерно такую плату: до одного года — один рубль 50 копеек; за двухлетнего — три рубля; за трехлетнего — два рубля 50 копеек; за четырехлетнего — два рубля, за пятилетнего — один рубль 50 копеек, за шестилетнего — один рубль, за семилетнего — 50 копеек»55. А.Т. Тумурова считает возможным предположить, что «несостоявшееся усыновление, ввиду реализации усыновленным своего права вернуться к родным, принимало форму “воспитания чужого ребенка”»56. И это влекло за собой обязанность родителей возместить расходы воспитателя на содержание их ребенка.

Компенсация расходов, связанных с воспитанием чужого ребенка, представляется, могла применяться как в случаях прекращения усыновления, так и при фактическом воспитании чужого ребенка. На это указывает норма статьи 39 Положения 11 хоринских родов 1808 г.: «Если кто-либо отдал другому на воспитание своего ребенка, то за воспитание годовалого ребенка кормилица может взять 7 руб. за год, двухлетнего — 6 руб., трехлетнего — 5 руб., четырехлетнего — 4 руб., пятилетнего — 3 руб., шестилетнего — 2 руб., семилетнего — 1 руб., восьмилетний живет за одежду и пропитание, девятилетний мальчик должен получать 1 руб. заработка, десятилетний — 2 руб., одиннадцатилетний — 3 руб., двенадцатилетний — 4 руб., тринадцатилетний — 5 руб., четырнадцатилетний — 6 руб., пятнадцатилетний — 7 руб., а после сего этот мальчик пусть уже своими силами ищет заработок»57. Очевидно, что, как и при патронировании детей в регионах центральной России, при нормировании размера аналогичных выплат у бурят учитывались главным образом возраст принятого в семью ребенка и потенциальная польза, которую последний мог приносить воспитателю по мере взросления.

В ХIХ — начале ХХ в. функцию органов опеки и попечительства над семьями вдов и малолетних сирот выполняли органы местного самоуправления бурят, учрежденные по Уставу об управлении инородцев 1822 г.58, — Степная дума, инородная управа, родовое управление59. По определению Б.Ц. Жалсановой, «в фондах инородных управ и Степных дум встречается мало документов по социальному призрению. Это объясняется тем, что решение проблем по призрению сирот, неимущих не являлось важным для ведения письменного делопроизводства. Все вопросы по устройству сирот, неимущих решались по нормам обычного права»60.

Нормы, регулирующие опеку в обычном праве, прослеживаются в статье 104 Уложения 1823 г. 11 хоринских родов, которая гласила: «относительно осиротевших младенцев или бездетных старцев — людей, которые не в состоянии прокормить себя, должны старшины отоков решать, кому отдать их для бесплатного содержания: или состоятельным родственникам, или наиболее богатым внутри отока, или поочередно им»61.

Примерами установления опеки могут послужить и общественный приговор инородцев Аларского ведомства Балаганского округа Иркутской губернии от 21 апреля 1894 г., которым В. Башкуев был избран опекуном как над имуществом умершего родственника Х. Бираева, так и над его 12-летней дочерью Хонгурь62, а также общественный приговор инородцев этой же управы от 12 апреля 1906 г. об избрании П. Мишохоева опекуном над имуществом умершего П. Бартанова и его тремя малолетними детьми63.

«Положение о степных законах и обычаях между инородцами Забайкальской области кудыринского племени существующих» от 1860 г.64 уже подробнее регулирует вопросы опеки и по стилю изложения становится более похожим на общероссийские законы. Из параграфа 36 этого источника следует: «Если у умершего останутся малолетние дети и дочери, не выданные еще в замужество, то таковых с имением может взять вдова — их мать, с обязанностью воспитывать их и платить подати за сыновей. Буде же дети следовать за матерью не согласятся, а останутся у своих родственников по отцу, то все имение в случае их смерти принадлежит тем родственникам, их воспитателям, а при жизни их и выходе дочерей в замужество следующий за них колым также получают сеи родственники и, в свою очередь, обязываются наделить дочерей приличным приданым; а имение, оставшееся после отца сих дочерей, разделить на две равные части, из коих одну часть выдать дочерям, а другую взять себе. Относительно же сыновей поступать согласно § 7 сего положения. Имение же круглых сирот, т.е. не имеющих родителей, совершеннолетних братьев и родных дядей, немедленно отдается в опеку до их совершеннолетия по общим законам. А потому за расхищение и растрату имения малолетних подлежат ответственности означенные родственники их, принявшие их на воспитание, а за неимением родственников — родовыя головы как ближайшие блюстители порядка, но при несостоятельности сих последних — общество того улуса, к которому принадлежали малолетние». Сестры получали наследство «в половину меньше братьев, и притом такие, которые не выданы и не были выдаваемы замуж» (§ 7)65.

Анализ представленных выше законодательных актов обычного права бурят свидетельствует о достаточно гибкой, определяемой родоплеменными обычаями системе использования различных форм устройства детей, в которых кроме безвозмездных усыновления и опеки наблюдаются договорные начала оформления передачи детей на воспитание в другую семью, а также элементы возмездности. Более того, в правовом регулировании наследственных отношений с участием усыновленных наследников прослеживается сходство с правилами, исторически присутствовавшими в русском праве, что может свидетельствовать об общих закономерностях организации и функционирования расширенной патриархальной семьи вне зависимости от национальных особенностей этой модели.

Нормы обычного права бурят, основанные на традиционных для их культуры нормах морали, регламентировали особенности заботы о сиротах и других нетрудоспособных лицах, что являлось одним из факторов отсутствия в бурятском обществе беспризорных детей и нищих. Способствовало этому и то обстоятельство, что до 30 лет традиции запрещали бурятам употребление вина, даже на празднествах. Вне праздников пить молочное вино могли «люди старше 40 лет, но в меру» (ст. 60 Уложения 1823 г. 11 хоринских родов)66. Общество характеризовалось крепостью родовых связей, где отсутствие заботы по отношению к нуждающимся родственникам являлось позором для всего отока, в то же время воспитание достойных продолжателей рода являлось гарантией его сохранения и поэтому было делом чести для каждого отока. Названные традиции являются актуальными и востребованными в настоящее время, поскольку среди основных задач государственной демографической политики России значится «укрепление института семьи, возрождение и сохранение духовно-нравственных традиций семейных отношений»67.

На протяжении ХХ в. развитие семейного законодательства характеризовалось отказом от использования обычаев и сословности в правовом регулировании. В первой трети XX столетия одной из общегосударственных задач в области формирования «нового человека», продиктованной в том числе и идеологическими целями, стало обеспечение приоритета общественного, коллективного воспитания детей. Воспитание в семье считалось чуть ли не пережитком прошлого, но большое количество беспризорных и осиротевших во время революционных событий и Гражданской войны детей привело к тому, что «особую остроту приобрели вопросы, связанные с устройством детей, оставшихся без родительского попечения»68. Поскольку существовавшая до революционных событий 1917 г. система попечения о таких детях в целом была разрушена, возникла необходимость в организации и деятельности новых органов опеки, что и нашло отражение в КЗАГСе69 1918 г. Опекунскими учреждениями на территории Российской республики были назначены отделы социального обеспечения при губернских, а в Петрограде и Москве при городских советах депутатов и Народный комиссариат социального обеспечения (ст. 185). Опеке подлежало всякое несовершеннолетнее лицо, не находящееся на попечении родителей (ст. 192). Опекунами назначались совершеннолетние лица, способные выполнять эту должность (ст. 207), предпочтение при этом оказывалось лицу, выбранному ребенком, подлежащим опеке (если он не душевнобольной и достиг 14-летнего возраста), его матерью или отцом, а при отсутствии такого лица — близкому родственнику (ст. 209), принимались во внимание как личные отношения назначаемого опекуном к подлежащему опеке, так и близость местожительства (ст. 210). Не могли быть назначены на должности опекунов и состоять опекунами: а) лица, сами состоящие под опекой; б) лишенные по суду гражданских прав (доброго имени, общественного доверия, семейных и имущественных прав); в) лица, интересы которых находятся в противоречии с интересами подопечного, и в особенности те, которые находятся с ними во враждебных отношениях (ст. 208). Избранному опекуном немедленно посылалось письменное сообщение о его назначении (ст. 211). Каждый гражданин, назначенный отделом социального обеспечения опекуном, был обязан принять опеку (ст. 213).

Однако допускался отказ от принятия опеки: а) лицом, которому исполнилось 60 лет; б) лицом, которое вследствие телесного недостатка с трудом могло бы исполнять должность опекуна; в) лицом, осуществляющим родительские права в отношении более чем 4 детей; г) лицом, уже заведующим одной индивидуальной или коллективной опекой (ст. 214). На опекуна возлагалась защита личных и имущественных интересов подопечного на суде и вне суда (ст. 223), забота о его личности, воспитании и подготовке к полезной деятельности (ст. 224).

Представляет интерес то, что схожая с КЗАГС норма о возможности отказаться от принятия опеки только при наличии уважительных причин до настоящего времени действует в Австрии. Так, согласно абзацу 2 параграфа 189 Всеобщего гражданского кодекса Австрии, «лицо, которое особенно хорошо подходит (для опеки), может отказаться от возложения на него полномочий по опеке только в том случае, если опека для него оказалась бы невыполнимой»70.

Что касается патронатного воспитания, то оно считалось «порождением царского режима» и не нашло правового закрепленияв КЗАГСе. Вместе с тем заслуживает внимания тот факт, что, хотя опекунские функции выполнялись без оплаты, опекун имел возможность получить возмещение своих затрат из имущества ребенка, связанных с его воспитанием, образованием, лечением, но только в том случае, если его затраты не были выше доходов опекаемого (ст. 229). Согласно ст. 238 КЗАГС за управление имуществом подопечного отдел социального обеспечения мог назначить опекуну вознаграждение, принимая во внимание: а) чистый доход от имущества подопечного; б) степень имущественной обеспеченности опекуна; в) труд, затрачиваемый опекуном на управление имуществом подопечного.

В соответствии с Кодексом законов о браке, семье и опеке (далее — КЗоБСО)71 1926 г. органы опеки и попечительства назначали опекуна или попечителя из лиц, близких подопечному, или лиц, выделенных для этого общественной организацией (профессиональным союзом, комитетом крестьянской взаимопомощи и пр.), а при отсутствии таковых — и из иных лиц. В сельских местностях опекуны и попечители назначались сельскими советами и утверждались волостными или районными исполнительными комитетами (ст. 74). Обязанности по опеке и попечительству, как и ранее, исполнялись безвозмездно, но при наличии имущества, приносящего доход и состоящего в ведении органов опеки и попечительства, таковой мог назначить опекуну или попечителю вознаграждение в размере не свыше 10% извлекаемого из этого имущества дохода (ст. 81). Из вышеизложенного следует, что при отсутствии в законодательстве самостоятельной возмездной договорной формы семейного устройства детей — патронатного воспитания — возможность получения вознаграждения за выполнение опекунских обязанностей, правда, в порядке исключения, в КЗАГСЕ и в КЗоБСО, все же юридически присутствовала.

При выборе опекуна или попечителя, в соответствии со ст. 76 КЗоБСО, должны были учитываться возраст, личные свойства, способность к несению соответствующих обязанностей, отношения, существующие между данным лицом и подлежащим опеке и попечительству, а также желание, когда это возможно, опекаемого. При этом не могли быть опекунами (попечителями) граждане, лишенные избирательных либо родительских прав. Обращает на себя внимание тот факт, что опекунами не могли быть граждане, если их интересы были противоположны интересам ребенка, подлежащего опеке или попечительству, или состояли во враждебных отношениях (ст. 77 КЗоБСО).

Наибольшее количество норм об опеке, схожих с КЗАГС и КЗоБСО на современном этапе, содержит статья 16 «Общих положений гражданского права КНР», которая предусматривает: «Если родители несовершеннолетних умерли или не могут выполнять функции опеки, обязанности опекунов возлагаются на лиц, которые могут выполнять функции опеки: 1) дед, бабка со стороны отца и со стороны матери; 2) старший брат, старшая сестра; 3) прочие состоящие в близких отношениях родственники и друзья, если они добровольно взяли на себя обязанности по опеке с согласия организации, в которой работает (служит) отец, мать несовершеннолетнего, или с согласия комитета городского либо комитета сельского населения по месту жительства. В случае разногласий в отношении лица, на которого возложены обязанности опекуна, опекун определяется организацией, в которой работает (служит) отец, мать несовершеннолетнего, или комитетом городского либо комитетом сельского населения по месту его жительства из числа родственников, проживающих поблизости. Если в отношении данного лица возбуждается дело в связи с неисполнением им обязанностей, оно решается народным судом. В случае невозможности установить опеку в соответствии с вышеназванными положениями обязанности по опеке возлагаются на организацию, в которой работает (служит) отец, мать несовершеннолетнего, или на комитет городского либо комитет сельского населения по месту его жительства, либо на органы гражданской администрации»72.

Как видно, ряд важных положений ранее действовавших кодексов относительно требований, предъявляемых к личности будущего опекуна (попечителя), присутствуют и в настоящем российском законодательстве. Обоснованными на современном этапе представляются положения КЗАГС о том, что не могли быть назначены на должности опекунов «лица, интересы которых находятся в противоречии с интересами подопечного, и в особенности те, которые находятся с ними во враждебных отношениях» (ст. 208), а при подборе опекуна «принимались во внимание как личные отношения назначаемого опекуном к подлежащему опеке, так и близость местожительства» (ст. 210).

Масштабы детской беспризорности и безнадзорности в 30-х гг. ХХ в., во многом обусловленные радикальными социально-политическими и экономическими преобразованиями общества, сохранялись и требовали развития системы устройства и воспитания детей. Отношение государства к патронату изменилось: ВЦИК и СНК РСФСР были приняты постановления «О передаче воспитанников детских домов в крестьянские семьи»73; «О порядке и условиях передачи воспитанников детских домов и других несовершеннолетних трудящимся в городах и рабочих поселках»74, «О порядке передачи детей на воспитание (патронат) в семьи трудящихся»75. В соответствии с последним постановлением в законодательстве и практике стал использоваться термин «патронат». Устройство в семьи колхозников и других трудящихся в сельских местностях и городах детей-сирот и воспитанников детских домов осуществлялось по особому договору о патронировании, заключаемому «исключительно на добровольных началах» (п. 1). Лицо, принявшее ребенка на воспитание, считалось опекуном (попечителем) патронируемого до достижения им 16 лет и обязано было осуществлять заботу о его воспитании и содержании (п. 2 и 6). Для стимулирования лиц, принимающих детей на патронирование, им оказывалась материальная поддержка, например, в приобретении скота, постройке дома путем выдачи безвозвратных пособий или ссуд на льготных условиях (п. 8); воспитатель ежемесячно получал установленное согласно договору материальное пособие (п. 11).

В годы Великой Отечественной войны законодатель вновь столкнулся с проблемой массового сиротства, вызванного военным временем. Были приняты следующие нормативные акты: постановление СНК СССР «Об устройстве детей, оставшихся без попечения родителей»76 и постановление СНК РСФСР, утвердившее инструкцию «О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей»77. Необходимо отметить, что, невзирая на обстоятельства военного времени, при устройстве ребенка в семью учитывались его интересы, отмечалось, что «одной только “доброй воли” того или иного гражданина взять на воспитание ребенка еще недостаточно, чтобы передача ребенка состоялась. Желание воспитателя должно совпадать с объективным интересом ребенка, и этот объективный интерес ребенка является критерием для государственного органа при решении вопроса о заключении договора на патронирование»78.

Принятый в период правовых реформ середины 60-х гг. прошлого века Кодекс о браке и семье РСФСР79 продолжил линию на более детальную регламентацию на уровне закона вопросов, связанных с опекой. В нем были четко обозначены ее цели, компетенция уполномоченных органов опеки. Среди новелл кодекса была норма о назначении опекунов (попечителей) только с их согласия. Патронат как договорная и возмездная форма попечения о детях не нашел в то время законодательной поддержки. Отсутствие института патронатного воспитания в российском законодательстве объяснялось как достаточным количеством детских учреждений и большим числом граждан, желающих принять ребенка в свою семью безвозмездно, усыновив его или приняв на себя обязанности опекуна (попечителя)80, так и уменьшением средств для оказания материальной поддержки патронатным семьям81. Однако спустя два десятилетия эта форма устройства вновь начала возрождаться в виде детских домов семейного типа (далее — ДДСТ)82, которая, по словам специалистов, «успешно действовала более 11 лет»83 и выглядела привлекательнее по сравнению с воспитанием детей, оставшихся без попечения родителей в стандартных государственных учреждениях. Однако, по словам А.М. Нечаевой, «довольно скоро стало ясно, что для создания детских городков как “особых зон” детского благополучия нет и пока что не будет достаточной экономической базы. Представлялась также сомнительной их целесообразность с педагогической точки зрения»84.

Принятие в декабре 1995 г. Семейного кодекса РФ было ознаменовано возвращением в законодательство начал патронирования, которые получили юридическое воплощение в институте приемной семьи на федеральном уровне (глава 21 СК РФ) и патронатной семьи — на уровне законодательства субъектов РФ. В результате деятельность ранее созданных детских домов семейного типа была направлена в основном по пути создания приемной семьи85. В связи с чем уместно провести их сравнительно-правовой анализ.

Детские дома семейного типа учреждаются, реорганизуются и ликвидируются по решению органа исполнительной власти субъекта РФ или органа местного самоуправления. Фактически дети продолжают жить в компактном специализированном учреждении для сирот в количестве от 5 до 10 человек, воспитанием которых занимаются супруги, соответственно отношения здесь складываются не как между членами семьи, а как между воспитателями и воспитанниками, что и следует из самого названия Детского дома семейного типа86.

Более эффективно с позиций социализации и семейного воспитания проявляет себя приемная семья, которая согласно закону не является юридическим лицом (п. 1 ст. 123 СК). В.А. Цветков среди преимуществ приемной семьи по сравнению с детским домом семейного типа отмечает «более простую процедуру ее создания и функционирования, что позволяет приемным родителям больше времени уделять воспитанию и защите прав приемных детей»87, а также следует обратить внимание на постоянное совместное проживание приемных детей и родителей на весь период действия договора, что по своей форме наиболее приближено к обычным семейным отношениям, в то время как воспитателям ДДСТ предоставляются ежегодные отпуска и т. д.

С 1996 г. в правовое регулирование приемной семьи было внесено немало изменений. В целях систематизации правоотношений, складывающихся при опеке (попечительстве), и совершенствования их правового регулирования был принят и с 1 сентября 2008 г. вступил в силу Федеральный закон «Об опеке и попечительстве», с этой же даты на основании Федерального закона от 24 апреля 2008 г. № 49-ФЗ88 стали действовать поправки, внесенные в семейное законодательство относительно опеки и попечительства, приемных семей (главы 20, 21 СК РФ). Взамен утратившего силу Положения «О приемной семье»89 18 мая 2009 г. принято постановление Правительства РФ № 423 «Об отдельных вопросах осуществления опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних граждан»90.

Из вышеизложенного следует, что на протяжении истории Российского государства всегда имело место обеспечение заботы, защиты прав осиротевших детей, при этом в дореволюционный период существовали свои особенности, которые определялись культурой народов, населяющих Россию, спецификой организации социальной и семейной жизни многонационального государства и управления им.

Историческое развитие опеки и попечительства, патроната, детских домов семейного типа способствовало созданию в Российской Федерации приемной семьи. Социальный опыт и его отражение в праве свидетельствуют о том, что постепенно на первое место среди установленных законом целей устройства детей в замещающие семьи вышло обеспечение реализации их права жить и воспитываться в семье, а среди факторов определения эффективности устройства — обеспечение прав и законных интересов каждого конкретного ребенка, лишенного естественного семейного окружения.

1.2. Дети, оставшиеся без попечения родителей, как особая категория детей и система их устройства и воспитания в Российской Федерации

Международно-правовой принцип охраны детства, провозглашенный Всемирной декларацией об обеспечении выживания, защиты и развития детей91, находит свое развитие и в отечественном законодательстве. В соответствии со ст. 38 Конституции Российской Федерации материнство, детство, семья находятся под защитой государства92. В России давно создана, функционирует и развивается система государственной охраны детства. Ее внутригосударственную правовую основу составляет целый ряд нормативных правовых актов, определяющих особенности правового положения детей в разных сферах общественной жизни, а также содержащих дополнительные гарантии для детей различных категорий.

Как верно отмечено Н.В. Летовой, «действительно, надлежащее правовое регулирование отношений с участием детей возможно при условии существования системы гарантий, направленных на достижение максимального эффекта, как правового, так и социального характера»93. Только на федеральном уровне приняты и действуют такие важные для охраны прав детей законы, как «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»94, «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей»95, «О государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей»96, «Об опеке и попечительстве» и др. Обеспечивающие дополнительную защиту прав и законных интересов детей нормы содержатся также прежде всего в кодексах97, в федеральном отраслевом законодательстве (например, право на предоставление жилых помещений; бесплатное обучение на подготовительных отделениях федеральных государственных образовательных организаций высшего образования и право приема на обучение по имеющим государственную аккредитацию программам бакалавриата и программам специалитета в пределах установленной квоты при условии успешного прохождения вступительных испытаний)98, указах Президента РФ99, актах органов федеральной исполнительной власти100, законах субъектов Российской Федерации101.

Несмотря на наличие многочисленных нормативных актов, направленных на охрану детства, остается злободневным определение В.П. Лукина о том, что «в современной России именно дети составляют самую массовую группу наименее защищенного населения»102, причем среди них в особой поддержке государства нуждается такая категория, как «дети, оставшиеся без попечения родителей». Так, Комитет по правам ребенка ООН еще по результатам первого представленного доклада о ситуации с правами детей в России в 1993 г. выразил свою озабоченность положением детей, лишенных родительского попечения, и «рекомендовал активно развивать альтернативные формы ухода, заменяющие уход в интернатных учреждениях, например, передачу детей на воспитание (в семью)»103, поскольку в соответствии со ст. 20 Конвенции о правах ребенка «ребенок, который временно или постоянно лишен своего семейного окружения или который в его собственных наилучших интересах не может оставаться в таком окружении, имеет право на особую защиту и помощь со стороны государства. Согласно своим национальным законам государства, участвующие в конвенции, обеспечивают замену ухода за таким ребенком. Уход может включать, в частности, передачу на воспитание, «кафала» по исламскому праву, усыновление или, в случае необходимости, помещение в соответствующие учреждения по уходу за детьми».

В семейном законодательстве отсутствует «легальное определение понятия “ребенок, оставшийся без попечения родителей”»104. В п. 1 ст. 121 СК РФ перечисляются обстоятельства, при наступлении которых следует вывод о том, что ребенок утратил родительское попечение: смерть родителей; лишение или ограничение их родительских прав; признание недееспособными; болезнь; длительное отсутствие; уклонение от воспитания детей или от защиты их прав и интересов, в том числе отказ взять своих детей из образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, или аналогичных организаций, а также когда родители своими действиями или бездействием создают условия, представляющие угрозу жизни или здоровью детей либо препятствуют их нормальному воспитанию и развитию. Указанный перечень обстоятельств не является исчерпывающим с учетом многообразия жизненных обстоятельств. По верному определению А.М. Нечаевой, «потеря родительского попечения относится к фактам, имеющим юридическое значение»105, поскольку влечет за собой возникновение определенных обязанностей со стороны органов опеки и попечительства. В связи с этим возникает вопрос не только теоретического, но и практического значения о содержании понятия «попечение о ребенке», так как констатация отсутствия такового служит отправной точкой возникновения обязанности государства обеспечить конкретному ребенку особую защиту и поддержку.

Ведущий специалист в области охраны детства А.М. Нечаева полагает, что на факт отсутствия родительского попечения о ребенке могут указывать «отсутствие элементарной, жизненно необходимой растущему организму, развивающейся личности несовершеннолетнего заботы, внешним выражением которого обычно служат пребывание ребенка в голоде, в антисанитарной обстановке, без всякого (прямого или косвенного) надзора… Утрата родительского попечения имеет место, когда налицо полное пренебрежение своими родительскими обязанностями, предельно высокая степень беззаботности по отношению к детям»106.

Учитывая, что с точки зрения этимологии термин «попечение» в русском языке означает «оказание покровительства и помощи, охрана чего-нибудь или чьих-нибудь интересов»107, в целом с таким подходом следует согласиться, оговорив, что исчерпывающим образом в законе трудно раскрыть понятия «забота», «покровительство», «защита», отражающие в себе всю полноту действий со стороны каких-либо лиц по отношению к ребенку. На основании изложенного предлагаем следующее определение данного понятия: родительское попечение — это забота родителей о физическом, психическом состоянии ребенка, создание в семье условий, способствующих его воспитанию, образованию, гармоничному развитию, а также материальное обеспечение и добросовестная защита его прав и законных интересов.

Законодательство выделяет следующие категории детей, утративших родительскую заботу. В соответствии со ст. 1 Федерального закона «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» дети-сироты — это «лица в возрасте до 18 лет, у которых умерли оба или единственный родитель»; а дети, оставшиеся без попечения родителей, — «лица в возрасте до 18 лет, которые остались без попечения единственного или обоих родителей в связи с лишением их родительских прав, ограничением их в родительских правах, признанием родителей безвестно отсутствующими, недееспособными (ограниченно дееспособными), объявлением их умершими, установлением судом факта утраты лицом попечения родителей, отбыванием родителями наказания в учреждениях, исполняющих наказание в виде лишения свободы, нахождением в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, уклонением родителей от воспитания своих детей или от защиты их прав и интересов, отказом родителей взять своих детей из образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, а также в случае, если единственный родитель или оба родителя неизвестны, в иных случаях признания детей оставшимся без попечения родителей в установленном законом порядке». По мнению Л.Ю. Михеевой, «ребенок-сирота и ребенок, оставшийся без попечения родителей, — разные юридические понятия»108.

Действительно, ребенок, оставшийся без попечения родителей, в отличие от ребенка-сироты, имеет потенциальную возможность на воссоединение с ними в результате восстановления в родительских правах, отмены их ограничения, получение алиментов. Но это обстоятельство никоим образом не влияет на степень заботы и особой социальной защиты, которая предоставляется государством в одинаковой мере всем детям, утратившим заботу со стороны родителей, невзирая на смерть последних или иные обстоятельства.

Таким образом, дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, относятся к особой категории детей в связи с постоянной или временной утратой права жить и воспитываться своими родителями, лишением с их стороны заботы о физическом, психическом состоянии, охране и защите прав, а также законных интересов.

В каждом конкретном случае выявление отсутствия родительской заботы или их попечения о ребенке ложится в соответствии с п. 1 ст. 122 СК РФ на органы опеки и попечительства.

В Российской Федерации функционирует целая государственная система, деятельность которой направлена на создание условий для устройства детей, утративших заботу со стороны родителей, их гармоничного развития и социализации.

В русском языке слово «система» (от греч. systema — целое, составленное из частей) многозначно, но обычно предполагает «нечто целое, представляющее собой единство закономерно расположенных и находящихся во взаимной связи частей»109. Аналогичным образом смысловое содержание этого слова раскрывается в Большом энциклопедическом словаре: «множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство»110. Полагаем, что с самых общих позиций рассматриваемая система может быть представлена как совокупность взаимодействующих между собой структурных элементов, объединенных воедино общей целью — обеспечить осуществление попечения, заботы о детях-сиротах и детях, оставшихся без попечения родителей, а также охрану и защиту принадлежащих им прав111.

«Устройство» как термин, часто применяемый в законодательстве, производно от глагола «устроить», одно из значений которого имеет прямое отношение к категории осиротевших детей: «устроить кого-то» означает «поместить, определить куда-нибудь, пристроить»112.

В соответствии с п. 1 ст. 123 СК РФ дети, утратившие попечение со стороны родителей, подлежат усыновлению (удочерению), передаче под опеку или попечительство, в приемную семью либо в случаях, предусмотренных законами субъектов Российской Федерации, в патронатную семью. Только при отсутствии такой возможности временно, до устройства в семью — в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, всех типов. Следовательно, законодатель классифицирует виды устройства детей данной категории на семейные и несемейные, отдавая приоритет первым, что находит свое отражение в ст. 54 СК РФ, согласно которой «каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам».

Как правильно отмечает И.Е. Певцова, «право ребенка на семью, имеющее сложный юридический характер, следует отнести к личным правам, в содержание которого включены отдельные социальные права»113.

По справедливой оценке Е.Г. Куропацкой, «защита прав осиротевшего ребенка направлена, прежде всего, на восстановление его нематериальных благ, личных неимущественных прав: права жить и воспитываться в семье, права на образование, права на здоровое физическое развитие, права на уважение человеческого достоинства и др.»114.

В качестве общего термина, обозначающего различные семейные формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, часто используется понятие «замещающая семья»115. В чем же суть этого понятия? Принимая во внимание этимологию слова «замещать», которое означает «заменять, заступать место кого-нибудь, выполняя его назначение»116, «временно исполнять чьи-нибудь обязанности»117, полагаем, что замещающая семья — это семья, потенциально способная заменить ребенку по каким-либо причинам отсутствующую у него кровную семью, с обеспечением всех важнейших для ребенка функций воспитания, образования, ухода и защиты его прав и законных интересов.

С учетом изложенного справедливым является мнение О.Ю. Косовой о том, что «конвенциональное право ребенка на семейное воспитание — это предоставляемая детям со стороны российского государства в рамках системы охраны детства возможность существования и индивидуального развития в условиях естественной или замещающей семьи»118.

Несемейное устройство также обретает определенные юридические формы. В соответствии с п. 1 ст. 155.1 СК РФ дети, как это ни резко звучит, могут быть помещены «под надзор в образовательные организации, медицинские организации, организации, оказывающие социальные услуги». Статья 1 Федерального закона «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» также относит к организациям для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, образовательные организации, медицинские организации, организации, оказывающие социальные услуги, в которые помещаются под надзор дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей. В соответствии с письмом Министерства образования и науки РФ от 21 августа 2013 г. к образовательным учреждениям для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, относятся, в том числе, детские дома, детские дома-школы, школы-интернаты для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, специальные (коррекционные) детские дома и школы-интернаты для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с ограниченными возможностями здоровья; к медицинским организациям — дома ребенка; к организациям, осуществляющим социальные услуги, — детские дома-интернаты для умственно отсталых детей, дома-интернаты для детей с физическими недостатками)119, что дает основания для вывода о дифференциации форм несемейного устройства. К примеру, дома ребенка функционируют для воспитания детей с рождения до 4 лет120, дети, утратившие родительскую заботу, могут воспитываться, как уже отмечалось ранее, в детских домах семейного типа, в воинских частях121 и даже в религиозных организациях. Религиозные организации вправе осуществлять благотворительную деятел

...