К. З. Трапаидзе

Учение о возрасте в уголовном праве

Монография

Под научной редакцией
доктора юридических наук, профессора,
заслуженного работника высшей школы РФ
С. М. Кочои

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.2/.7

ББК 67.408

Т65

Автор:

Трапаидзе К. З., кандидат юридических наук, доцент МГИМО МИД России, адвокат.

Рецензенты:

Пикуров Н. И., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА);

Степанов М. В., кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, полковник полиции.

Под научной редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного работника высшей школы РФ С. М. Кочои.

Книга представляет собой комплексное исследование вопросов о возрасте и его значении в уголовном праве. Содержит анализ норм Общей части УК РФ, предусматривающих дифференциацию ответственности лиц, отнесенных законом к различным возрастным группам. Рассмотрены нормы Особенной части УК РФ, в которых возраст выступает одним из признаков содержащихся в них составов преступлений.

Законодательство приведено по состоянию на 10 июля 2022 г.

Для студентов, аспирантов, практических и научных работников, интересующихся вопросами уголовного права.

УДК 343.2/.7

ББК 67.408

© Трапаидзе К. З., 2023

© ООО «Проспект», 2023

ВВЕДЕНИЕ

В уголовном праве физических лиц (субъектов преступлений, потерпевших от преступлений и др.) классифицируют по разным признакам, в том числе по возрасту. Данному признаку (обстоятельству) уделяется значительное внимание как в законотворческой и правоприменительной практике, так в теории уголовного права. В первую очередь это относится к несовершеннолетнему возрасту, ставшему предметом специального регулирования в нормах не только национального права многих государств мира, но и международного права1.

В Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ), принятом в 1996 г., впервые в истории российского законодательства выделены специальные главы, посвященные уголовной ответственности и наказанию несовершеннолетних (гл. 14), а также преступлениям против несовершеннолетних (гл. 20). В этих (но не только в этих) главах УК РФ содержатся нормы двоякого рода: в одних регулируются вопросы ответственности и наказания за преступления, совершенные несовершеннолетними, а в других — содержатся конкретные составы преступлений, предусматривающих ответственность за преступления, совершенные против несовершеннолетних.

Следует отметить, что преступность лиц разных возрастных групп признается важным показателем в структуре преступности, для которой характерным является стабильное сокращение одного из ее видов — подростковой. Так, по данным МВД РФ, в 2019 г. было выявлено несовершеннолетних, совершивших преступления, на 7,1% меньше, чем в 2018 г. (при этом их удельный вес в общем числе выявленных лиц составил всего 4,3%). В целом, за этот период, преступлений, совершенных несовершеннолетними или при их соучастии, выявлено на 4,6% меньше, чем в 2018 г, а удельный вес таких преступлений от всех расследованных преступлений составил 3,9%. Однако при этом обращает на себя внимание рост числа тяжких и особо тяжких преступлений на 4,1%, удельный вес которых от расследованных преступлений, совершенных несовершеннолетними или при их соучастии, составил 24,3%2.

Снижение численности несовершеннолетних, совершивших преступления, продолжалось и в 2020 г., которое составило 11,5%. В целом, удельный вес несовершеннолетних в общем числе выявленных лиц составил 3,9%. Преступлений, совершенных ими или при их соучастии, выявлено, по сравнению с 2019 г., на 9,1% меньше. Причем среди таких преступлений стало меньше тяжких и особо тяжких — на 3,1%3.

В 2021 г. указанная тенденция не претерпела существенных изменений. Количество уголовно наказуемых деяний с участием несовершеннолетних сократилось на 15,6%. Выявлено несовершеннолетних, совершивших преступления, всего 29126 человек, что на 13,3% меньше предыдущего периода (удельный вес в общем числе выявленных лиц составил 3,4%). Однако следует отметить высокий удельный вес несовершеннолетних в общей массе лиц, совершивших преступления в составе группы, — 45,2%. Также остается высоким их удельный вес среди лиц, ранее совершивших преступления, — 24,8%, и лиц, совершивших преступления в состоянии алкогольного опьянения, — 11, 7%4.

Безусловно, в приведенной статистике, в целом положительной, есть немалая заслуга правоохранительных органов, образовательных учреждений, общественных организаций, однако следует иметь в виду при этом общую демографическую ситуацию, для которой характерно сокращение численности населе ния5, а также пандемию, из-на которой временами в разных регионах страны вводились строгие ограничения, в том числе на передвижения людей.

Помимо несовершеннолетних, уголовно-­правовое значение закон придает и некоторым другим возрастным группам. Так, в статистике преступности, помимо подростковой, обращает на себя внимание преступность условно называемых «пожилых» людей. Исследование этой возрастной группы лиц принимает особую актуальность в связи с тем, что не только в России, но и во многих развитых странах мира «в ближайшие десятилетия следует ожидать устойчивого роста числа преступников в возрасте от 50 лет и старше и старения среднестатистического преступника, что связано с увеличением продолжительности жизни населе ния»6.

По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2021 г. из всех осужденных 565 317 человек, лиц 50 лет и старше было 56134 чел. (из которых лиц пенсионного возраста — 16 929 чел.)7, а годом ранее из всех осужденных 530 998 человек лиц пенсионного возраста оказалось всего 14 6 98 чел.8 Следует заметить, что в 2021 г. осужденных лиц пенсионного возраста оказалось даже больше чем осужденных лиц в возрасте 14–17 лет (16 929 против 14855), тогда как в 2020 г. среди осужденных несовершеннолетних лиц было больше, чем лиц пенсионного возраста (14 703 против 14 698).

Сказанное подтверждает необходимость продолжения исследований состояния преступности, разработки новых инструментов противодействия ей, поскольку, невзирая на умиротворяющую статистику последних лет, она таит в себе определенный потенциал роста (как показывает приведенная статистика, не столько «подростковой», сколько «зрелой»).

С другой стороны, актуальнейшей является проблема охраны законных прав и интересов лиц различных возрастных групп, прежде всего, несовершеннолетних от преступных посягательств. В России сегодня проживает более 27, 4 млн несовершеннолетних в возрасте до 16 лет. От 16 до 18 лет — еще около 3 млн. По данным 2020 г., страна достигла своего исторического максимума по доле детей в общей численности населения — 22,4%9. Безусловно, уголовно-­правовая охрана этих лиц, их жизнь и здоровье, равносильна охране будущего страны.

Вместе с тем, особую актуальность приобрела в последнее время, в период пандемии, проблема охраны пожилых людей. В России, как и в других высокоразвитых странах, т. н. возрастная пирамида имеет регрессивный или убывающий тип, что предполагает повышение среднего возраста населения и старение населения. Согласно международным критериям, население считается «старым», если доля людей в возрасте 65 лет и более во всем населении превышает 7%. Согласно данным Росстата, на начало 2021 г. каждый седьмой россиянин, т. е. 15,8% (на начало 2020 г. — 15,5%) жителей страны, находится в возрасте 65 лет и более. Каждый четвертый житель России — в пенсионном возрасте (при численности населения, по состоянию на 1 января 2021 г., 146 млн человек, пенсию по старости получали 35,747 млн чел.10). При этом женщин в возрасте 56 лет и более, а также мужчин в возрасте 61 год и более Росстат называет лицами, которые «старше трудоспособного возраста»11 (здесь необходимо иметь в виду, что к 2028 г. мужчины будут выходить на пенсию в 65, а женщины в 60 лет). Очевидно, указанная категория лиц может быть столь же беспомощной перед преступниками, как и несовершеннолетние, что делает охрану их прав и интересов не менее значимой государственной задачей.

В уголовном праве возраст, однако, характеризует не только виновных или потерпевших. Уголовно-­правовое значение закон придает также возрасту близких родственников виновного (осужденного) и потерпевшего, что мы также учитывали при проведении настоящего исследования.

Помимо состояния, особенностей и тенденций преступности лиц, относящихся к выделяемым в законе возрастным группам, в исследовании нуждаются последние изменения и дополнения норм УК РФ, связанные с возрастом лиц, в них указанных. Так, например, в начале 2022 г. был принят Федеральный закон, внесший серьезные изменения в уголовно-­правовые нормы о несоверш еннолетних12.

Возраст, как уголовно-­правовой признак, в науке самостоятельному исследованию на диссертационном уровне почти не подвергался. Исключение составляют исследования выделяемых по данному признаку несовершеннолетних — в качестве потерпевших от преступлений либо виновных в совершении преступлений. Значительный вклад в развитие учения о возрасте внесли работы, посвященные несовершеннолетним, таких специалистов, как Авдеев В. А., Бельский А. И., Бурлака С. А., Бурунова Е. Е., Головко Н. В., Грабовская Н. П., Дрыженко Д. Б., Кара И. С., Кибальник А. Г., Кругликов Л. Л., Звечаровский И. Э., Жадан В. Н., Маркунцов С. А., Матвеева Е. С., Мельникова Э. Б., Понятовская Т. Г., Прозументов Л. М., Семченков И. П., Серебренникова А. В., Терентьева В. А., Тупикова А. А., Тюрина И. Н., Харсеева О. В., Хромова Н. М., Чапурко Т. М., Чернышев А. И. и др.

Вопросам уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних посвящен целый ряд диссертационных исследований таких авторов, как Абзе милова З. Р.13, Алт ынбаева Л. М.14, Б ахвалова Л. А.15, Боровиков С. А.16, Давыденко А. В.17, Долматов А. О.18, Долгополов К. А.19, Зорькина А. А.20, Коблева М. М.21, Павлов Д . А.22, Смалева Н. А.23, Те ле­шева-­Курицкая Н. А.24, Черненко И. В.25 и другие. Указанные вопросы наиболее полно и последовательно раскрыты в диссертациях на соискание ученой степени доктора юридическ их наук Андрюхин а Н. Г.26, Волошина В. М.27, Пудовочки на Ю. Е.28, Санташо ва А. Л.29, Скрипченко Н. Ю.30 и других.

Помимо общих вопросов ответственности и наказания несовершеннолетних, защищены диссертации по конкретным преступлениям, совершенным несовершеннолетними или против несовершеннолетних, подготовленные , в частности, Алиевой С. Ю.31, Кузиной Л. С.32, П оповым Д. В.33, Скри повой И. И.34, Островецкой Ю. А.35 и др.

Следует отметить также диссертации Ткачева В. Н., в которой исследуется уголовная политика в отношении несовершеннолетних36, и Луничева Е. М., посвященная уголовно-­право вому статусу несовершеннолетнего37. Отдельные уголовно-­правовые проблемы, связанные с несовершеннолетними (малолетними), рассмот рены в диссерта циях Дибирова М. Г.38, Хатуева В. Б.39 и других.

В настоящей работе развиваются также идеи, выводы и положения диссертации, представленной автором на соискание ученой степени кандидата юридических наук, и успешно им защищенной в 2012 г.

Несмотря на отсутствие в доктрине единства по вопросу о периодах возраста, границы последних (границы периодов возраста) имеют принципиальное значение в праве в целом, в законодательстве в первую очередь. От их установления зависит решение многих важных правовых вопросов. В уголовном праве значение возраст заключается в следующем.

Прежде всего, возраст — один из признаков состава преступления, точнее — одного из его элементов — субъекта преступления. При этом данный признак является обязательным, поскольку присутствует во всех без исключения составах преступлений, предусмотренных уголовным законом. Без установления указанного в законе возраста виновного нет уголовной ответственности.

Кроме того, возраст является необходимым условием назначения осужденному определенных видов наказания. Если лицо не достигло указанного в законе возраста, то соответствующий вид наказания ему не назначается.

Возраст является признаком личности преступника и в этом качестве подлежит учету при назначении наказания.

Возраст служит основанием для освобождения от уголовной ответственности и основанием для освобождения от наказания.

Однако не только субъект преступления характеризуется таким признаком, как возраст. Последний в отдельных статьях УК РФ признается признаком также потерпевшего. Вместе с тем, следует согласиться с мнением о том, что, несмотря на огромную практическую и научную потребность, комплексного учения о возрасте те ория уголовного права не выработала40.

Методология настоящего исследования основывается на диа­лек­тико-­материалистическом методе научного познания правовых явлений. В ходе исследования применялся комплекс общенаучных и отдельных специальных методов, таких, как исторический, фор­маль­но-­юридический, логический, сравнительно-­правовой (компаративистский), статистический, контент-­анализ и др.

В частности, исторический метод использован при изучении законодательства России различных эпох об ответственности и наказуемости, содержащих особенности, связанные с возрастом указанных в нем лиц. С помощью компаративистского метода исследован законодательный опыт государств-­участников СНГ, а также Модельный УК для государств-­участников СНГ по вопросам регламентации уголовной ответственности и наказуемости с учетом возрастного признака. Формально-­юридический метод позволил выявить особенности законодательного изложения как использованных в УК РФ соответствующих терминов (понятий), так и конструкций отдельных составов преступлений, содержащих признак возраста указанных в них лиц. Социологический метод нашел отражение при изучении и обобщении материалов судебно-­следственной практики и результатов опроса респондентов. Метод контент-­анализа использован в процессе работы с информацией, содержащейся в СМИ по теме настоящего исследования. Статистический метод задействован для анализа и систематизации данных статистики Прокуратуры РФ, МВД РФ, Судебного департамента при Верховном Суде РФ и др.

Эмпирическую базу исследования составили:

350 решений судов разных инстанций по делам о преступлениях, предусмотренных статьями УК РФ, дифференцирующих ответственность в зависимости от возраста;

опубликованная судебно-­следственная практика;

правовая статистика МВД РФ, Прокуратуры РФ, Судебного департамента при Верховном Суде РФ;

постановления Конституционного Суда РФ, Пленума Верховного Суда РФ (РСФСР, СССР);

материалы анкетирования 100 специалистов по вопросам применения и реформирования уголовного законодательства, дифференцирующего ответственность по возрастному признаку;

результаты исследований по настоящей теме других отечественных авторов.

Полученные результаты могут быть использованы в нормотворческой деятельности в процессе подготовки законопроектов о дополнении УК РФ или внесении в него изменений по вопросам дифференциации ответственности и наказуемости в зависимости от возраста. Также эти результаты могут быть использованы при подготовке проектов постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Еще одно направление использования указанных результатов — это учебный процесс, причем не только при преподавании курсов «Уголовное право», «Ювенальное право» или спецкурсов, но и повышении квалификации работников судебных и правоохранительных органов, вовлеченных в деятельность по применению уголовно-­правовых норм к лицам в зависимости от их возраста (несовершеннолетних, в первую очередь).

Глава 1. ВОЗРАСТ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ НАСТУПЛЕНИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ НЕЕ

§ 1. Возраст ответственности и наказания: к истории вопроса

§ 1.1. Дореволюционный период

Современные ученые обращают внимание на то, что существенной особенностью законодательных актов Древней Руси, включающих в себя «Русскую Правду» Ярослава Мудрого, судебники, градские и иные законы, является «отсутствие в них предписаний, устанавливающих для подростков более гуманные виды наказаний по сравнению с участниками прест уплений, достигшими совершеннолетия»41. Правда, при этом в отечественной литературе можно встретить мнение, согласно которому применительно к «Русской правде» «нельзя однозначно утверждать, что уголовные взыскания применялись без огляд ки на возраст и к любому малолетнему»42. Однако данному мнению противоречит тот факт, что согласно данному документу, за разбой «на поток и разграбление», как наивысшей меры наказания, пре ступник отдавался «с женою и с детьми»43, то есть, действительно, наказание наступала «без оглядки на возраст» виновного.

Как писал М. Ф. Владимирский-­Буданов, «Русская правда» «молчит о возрасте при вменении, но об этом молчат памятники законодательства вплоть до 2-й полов . XVII века (кроме судебника Казимира)»44. Профессор Варшавского императорского университета В. В. Есипов также отмечал, что «в древнейшем нашем законодательстве по чти не упоминалось о несовершеннолетних»45. Единственное исключение, по его мнению, — Устав Ярославля о земских делах, который запрещал смертную казнь малолетних, не достигших 12 лет.

В целом, можно утверждать, что если отдельным правовым источникам раннего периода в истории России и была известна дифференциация в зависимости от возраста, то только наказания, а не уголовной ответственности, поскольку эти два понятия (ответственность и наказание) в них еще не различались. Поэтому мы не разделяем мнение современных исследователей, утверждающих о том, что уголовному праву Древней Руси был известен «метод дифференциации о тветственности в зависимости от возраста»46.

Далее, в течение огромного периода времени ни один из российских правовых памятников (Псковская судная грамота, Судебники 1497 г. и 1550 г. и др.) не содержал норм о возрасте наступления ответственности за наиболее опасные поступки. Как писал профессор Новороссийского университета А. М. Богдановский, «не только Русская правда, судные грамоты, судебники, но и Соборное Уложение — не коснулись нигд е прямо вопроса о малолетних преступниках»47. При этом как в некоторых из них, так и в более поздних документах (Соборное уложение 1649 г. и др.), называются категории «дети», «ребенок» (при описании таких преступлений, как убийство детьми родителей, убийство родителями детьми, убийство незаконнорожденного ребенка и др.), однако, ­каких-либо сведений о возрасте лиц, к ним относя щихся, в указанных документах не содержится48.

В. В. Есипов утверждал, что Соборное уложение, с одной стороны, «выделяет несовершеннолетних менее пятнадцати лет, определяя, что менее пятнадцати лет никому креста не целовать» (ст. 5 гл. XIV), но, с другой стороны, исключает учет ­какого-либо возраста при совершении государственных преступлений, разрешая ка знь детей вместе с их родителями-­изменниками49. О наказаниях в XVII веке «жен и детей политических и религиозных преступников», виновность которы х не была доказана, писал и Н. Д. Сергиевский50. Таким образом, можно утверждать, что Соборное уложение (1649 г.) предусматривает равную ответственность несовершеннолетних и взрослых преступников, что, в свою очередь, дает основание для вывода о том, что «история развития законодательства о правонарушениях несовершен нолетних ведет отсчет» со времени его принятия51.

Конкретный возраст привлечения к уголовной ответственности впервые в истории российского уголовного права был установлен в Новоуказных статьях Сыскного приказа о татебных, разбойных и убийственных делах 1669 г., согласно которым, если «отрок семи лет убьет, то он не виновен в смерти» (ст. 79)52. Указанный документ (ст. 28) приравнял малолетних до 7 лет к «лицам ненормальным: глухих, немых, бесных». Однако за остальные преступления такие лица могли понести наказание. Правда, другие исследователи отмечают при этом, что за ряд другие преступления ответственность в Новоуказных статьях также была привязана к вполне конкретному возрасту, в частности, 12 лет (за мужеложство) и 14 лет (за деяния, запрещенные церковными законами)53.

В связи с вышеизложенным, представляется неточным утверждение о том, «впервые минимальный возраст привлечения к уголовной ответственности был установлен в 1715 г. положениями Воинских артикулов Петра I»54. На самом же деле, в А ртикулах о конкретном возрасте не говорится ничего55. Подтверждает сказанное следующее толкование Артикула 195: «Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма отставляется, ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестное или питейное, или иное что невеликой цены украдет, или кто в лишении ума воровство учинит, или вор будет младенец, которых дабы заранее от сего отуч ить, могут от родителей своих лозами наказаны быть»56. В этой связи не можем согласиться также с утверждением о том, что в рассматриваемом документе «на законодательном уровне было закреплено снижение ответственности (вплоть до освобождения от нее) в зависимости от возраста лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние» (тем более, когда одновременно признается, что «при этом четкое определение возраста младенца от сутствовало»57).

Сенатский указ от 23 августа 1742 г.58, который А. М. Богдановский характеризовал как «замечательный и, для своего времени, гуманный закон, делающий высокую честь правительству, его издавшему», запретил применение смертной казни к лицам, не достигшим 17 лет, за тяжкие преступления и заменил ее на 15-летний срок пребывания в монастыре. Как считается в литературе, данный указ, последовавший по делу об убийстве на Камчатке 14-летней девочкой двух крестьянских детей: «1) впервые определил положительным образом срок малолетства в уголовных делах, а именно — 17 лет; 2) впервые формулировано положение, по которому лица до этого возраста не могут быть подве ргнуты ни пытке, ни сечению кнутом, ни смертной казни»59. Однако при этом к недостаткам Указа относили то, что, «определив эпоху малолетства, он не определил эпоху несовершеннолетия, т. е. того возраста, с которого человек, как вполне взрослый, подлежит не только полному вменению, но и полной мере наказания»60.

В 1744 г. Указ 1742 г. был изменен и установлен новый возрастной ценз для привлечения к уголовной ответственности — 12 лет. Сам возраст совершеннолетия (17 лет) не был изменен и в последующем, однако предусматривались новые послабления для лиц в возрасте от 10 до 15 лет, в частности, они могли быть освобождены от отдельных телесных наказаний. Правда, основывая на материалах отдельных дел, по которым были наказаны лица в возрасте от 11 до 16 лет, в литературе утверждали, что Указ 1744 г. «или не исполнялся вовсе, или исполнялся невполне и неточно»61.

26 июня 1765 г. Сенат, по инициативе Екатерины II, издал Указ, который вновь установил срок уголовного преследования в 17 лет (при смягчении наказания различались лица в возрасте от 10 до 15 лет и от 15 до 17 лет). Что касается малолетних в возрасте до 10 лет, то они не наказывались (поскольку признавались абсолютно невменяемыми), а передавались на исправление родителям (родственникам, опекунам). Данный Указ, что интересно, не был опубликован, но разослан секретно ко всем властям, «чтобы малолетние от противных указам проступков более остерегались» (властям предписывалось «оказывать себя больше милостивыми, не жели жестокими судьями, памятуя то, что и сами они люди»)62.

Преимущества указов 1742 г. и 1765 г. попытались объединить в Своде Законов Российской Империи 1832 г. его составите ли. Малолетством, как и прежде, считался возраст до 17 лет63.

Свод выделял три категории «малолетних»:

от рождения до 10 лет (когда дети не могут быть преданы суду или подвергнуты наказанию);

от 10 до 14 лет;

от 14 до 17 лет.

Лица в возрасте от 10 до 14 лет лиц могли быть преданы суду только за преступления «большей важности» и при обязательном разрешении судом «вопроса о разумении». Решение суда «о сознательности действий, в случае тяжкого преступления», вступало в силу только по утверждению его сенатов. При этом таким лицам не назначались каторжные работы, а также телесные наказания кнутом и плетьми. При указанных условиях выносилось решение суда также в отношении лиц в возрасте от 14 до 17 лет с той лишь разницей, что лицо не освобождалось от каторжных работ (срок которых суд мог сократить).

Применительно к остальным («второстепенной важности») преступлениям Свод выделял другие категории лиц: в возрасте от 10 до 15 и от 15 до 17 лет, причем первые наказывались розгами, а вторые — плетьми.

Таким образом, дифференциацию уголовной ответственности несовершеннолетних можно считать одним из бесспорных достижений Свода законов64.

Важной особенностью Свода стало и то обстоятельство, что он придавал юридическое значение рецидиву преступлений, в связи с чем предусматривал передачу в крепостные арестанты всех, «учинивших преступление в малолетстве и потом снова обвиняемых в неблагонамеренных поступках и дурном поведении».

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (далее — Уложение, Уложение 1845 г.) закрепило в качестве одной из причин, «по коим содеянное не должно быть вменено в вину», «малолетство в таком возрасте, когда подсудим ый не мог еще иметь понятия о свой­стве деяния» (п. 2 ст. 92)65. Признав, таким образом, малолетство (без указания на возраст) обстоятельством, исключающим ответственность, Уложение, одновременно, называло и малолетство, и несовершеннолетие подсудимого обстоятельством, «уменьшающим вину и строгость наказания» (ст. 136).

Уложение, на момент его принятия, выделяло четыре возрастных периода:

от рождения до 7 лет;

от 7 до 10 лет;

от 10 до 14 лет;

от 14 лет до 21 года.

В литературе, однако, выделяли не четыре, а три возрастные группы. Так, основываясь на «букве действующего Уложения», В. В. Есипов относил возраст до 7 лет к детству, от 7 до 14 лет — к малолетству, а возраст от 14 лет до 21 г. — к несовершеннолетию. Исходя из этого, он употреблял понятие «несовершеннолетние в обширном смысле, то есть дети, малолетние и несовершеннолетние в узком смысле»66. Н. С. Таганцев также выделял следующие «э похи юного возраста преступника: детство, отрочество и юность»67.

Таким образом, в соответствии с Уложением, не 10, а 7 лет стал верхней границей возраста, в пределах которой дети не подвергались наказанию, установленному в законе (ни за преступления, ни за проступки). Возраст от 7 до 10 лет признавался обстоятельством, уменьшающим вину и строгость наказания, однако, по сути, как и до этого в Своде законов, освобождал от всякой юридической ответственности (их отдавали родит елям или благонадежным родственникам для домашнего исправления)68. В итоге, возрастом, с которого можно было ребенка предавать суду, Уложение практически признавало 10 лет.

Нельзя сказать, что данный шаг законодателя был поддержан всеми. Так, выделение возрастной группы от 7 до 10 лет В. В. Еспиов считал «редакционной ошибкой Уложения»69. С проявлением климактерической теории или желанием согласовать уголовный закон с церковными предписаниями (о признании вменения грехов с семилетнего возраста) связывал выделение указанной возрастной группы Н. С. Таганцев.

Для малолетних в возрасте от 10 до 14 лет Уложение требовало установления т. н. «сомнительной вменяемости», то есть «достоверного» признания того, что преступление учинено такими малолетними «с разумением»70. При отсутствии «разумения» такие лица приравнивались к детям в возрасте от 7 до 10 лет, тем самым, избегали наказания и отдавались родителям (близким родственникам) для домашнего исправления (ст. 137). В случае же установления разумения они наказывались как взрослые преступники. При этом наказание для таких лиц было смягчено, например, вместо каторжных работ и телесных наказаний они ссылались в Сибирь на поселение; вместо ссылки на поселение их заключали в монастырь или смирительный дом сроком от 5 до 8 лет и т. д. (ст. 150 Уложения в редакции 1857 г.).

С другой стороны, Уложение снизило возраст с 17 до 14 лет, с которого юридическое вменение предполагалось всегда. По мнению А. М. Богдановского, «по всей вероятности», это объясняется влиянием германского законодательст ва, где сроком уголовного совершеннолетия принят 14-летний возраст71. Одновременно с понижением возраста «сомнительной вменяемости», Уложение с точностью установило возраст «полной наказуемости» — 21 год. Однако даже по достижению указанного возраста они могли претендовать на довольно мягкие меры. В частности, освобождались от наказаний за неосторож ные преступления и подвергались домашнему исправительному наказанию72. Однако в том, что касается возможности применения смертной казни к ним, в литературе мнения разделились. Так, А. Ф. Кистяковский полагал, что с мертная казнь к лицам в возрасте от 14–21 г. не должна применяться73, однако Н. С. Таганцев, возражая ему, приводил в качестве аргумента су дебную практику, в которой смертная казнь, действительно, применялась74.

В Уложении, как и до этого в Своде законов, самостоятельное уголовно-­правовое значение придавалось рецидиву преступлений, точнее, совершению такого же, как первое, преступлению, или более опасному, чем первое, преступлению. В отношении лиц (в возрасте от 10 до 14 лет и несовершеннолетних), допустивших такой рецидив, суд (ст. 159 Уложения в ред. 1857 г.) наделялся правом принимать одно из следующих решений: назначить наказание, одинаковое с наказанием, назначаемым совершеннолетним, либо освободить от телесных наказаний (или смягчить их). Однако, как утверждал, А. М. Богдановский, совестные суды, которым были подсудны дела о преступлениях малолетних, «в противность идеи их учреждения, не отличались в своих приговорах о малолетних особенно гуманностью и «человеколюбием»75.

В 1866 г. вышло новое издание Уложения о наказаниях, которое подверглось значительным изменения в связи с принятыми годом ранее Судебными уставами (Уставом уголовного судопроизводства, далее — УУС) и Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, далее — УННМС), в которых отдельные вопросы о преступлениях малолетних и несовершеннолетних были решены отнюдь не одинаково. Так, если в Уложении 1866 г. издания возраст до 7 лет исключал вменение в вину содеянного, а возраст от 7 до 10 лет — признавался уменьшающим вину и строгость наказания обстоятельством, то Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, возрастом, исключающим вменение в вину проступков, признавал (до) 10 лет. Несмотря на это, считать приведенное расхождение между рассматриваемыми нормативными актами принципиальным вряд ли стоит. Дело в том, что согласно Уложению (ст. 137), малолетние в возрасте от 7 до 10 лет и так не подвергались наказанию, а передавались родителям или благонадежным родственникам для «домашнего исправления».

Принятый в 1865 г. Устав уголовного судопроизводства закрепил положение (ст. 759) о том, что в отношении каждого подсудимого, не достигшего «во время совершения преступления» 17 лет, суд обязан «ставить вопрос, действовал ли он с полным разумением». Если признано, что такое лицо действовало без полного разумения, суд, на основании новой редакции Уложения (ст. 137), подвергал виновного наказанию, назначаемому законом лицу в возрасте от 10 до 14 лет, либо отдавал его в «исправительные приюты» (в случае отсутствия последнего — подвергал заключению на срок до 1 г. и 4 месяцев). По мнению Н. С. Таганцева, создав «особую возрастную эпоху от 14–17 лет, …закон посмотрел на это состояние как на уменьшенную вменяемость»76.

Таким образом, новая редакция Уложения восстановила срок уголовного совершеннолетия, который ранее был предусмотрен Сводом Законов. Именно с 17 лет лицо могло понести наказание за совершенное им преступление.

Еще одной особенностью новой редакции Уложения стало то, что она ввела понятие «неполное разумение», однако без дачи его определения. По справедливому замечанию в литературе, «введение в закон этого нового термина еще более затруднит положение о вине суда, который везде … находится в неловком положении, решая неопределенный вопрос о разумении»77. Причем норма об этом распространялась только на лиц в возрасте от 14 до 17 лет, что можно было расценить как отступление от тех положений Уложения, в которых несовершеннолетними подсудимыми признавались лица в возрасте до 21 г. (лица от 10 до 14 лет считались малолетними).

Наряду с этим, Уложение, по утверждению Н. С, Таганцева, «знало одно условие, при котором молодость теряла всякое значение, а именно по ст. 146 (изд. 1885 г.) малолетние и несовершеннолетние в случае учинения ими нового преступного деяния наказывались как совершеннолетние»78.

Интересно, что параллельно с Уложением действовавший Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (ст. 10 и 11), малолетними признавал лиц в возрасте до 10 лет, а несовершеннолетними — в возрасте от 10 до 17 лет (при этом, если в отношении лиц в возрасте от 10 до 14 лет суд вправе вменять или не вменять, назначать или освобождать от наказания, то в отношении лиц в возрасте от 14 до 17 лет суд, признавая их виновными, либо сокращает наказание наполовину от наказания для совершеннолетнего либо отдает в исправительный приют вместо заключения в тюрьму). Правда, еще Устав (ст. 6) выделяет лиц в возрасте от 10 до 18 лет, но только применительно к лицам, которые были направлены в исправительные приюты («до исправления», но не долее достижения ими 18 лет). Ни о каких лицах в возрасте от 17 до 21 го да Устав не говорит. Как и собственно о «разумении» и «неполном разумении»79.

Сравнивая нормы У става и Уложения по вопросу о несовершеннолетних и малолетних, в литературе80 приходили к следующим выводам:

1) «возраст невменяемости», принятый в России (7 и 10 лет), «кажется, слишком низок», поэтому вменение должно начинаться «не реже, как с 14 летнего возраста»;

2) «вопрос о разумении» должен ставит ься во всех делах, в которых возраст преступника колеблется от 14 до 21 года81 (отсутствие разумения должно повлечь отбывание наказания «в особых исправительных заведениях», а его наличие — наказание, которое «исключительно было бы направлено на исправление его»).

Следует согласиться, что в данном вопросе Уложение было менее прогрессивным, нежели, например, Германское уголовное уложение 1871 г., которое полностью, абсолютно невменяемыми считало лиц, не достигших 12 лет, а условно невменяемыми — лиц в возрасте от 12 до 18 лет. Неудивительно, что в российской уголовно-­правовой литературе имелись и другие мнения, в частности, по вопросу о верхнейгранице возраста, исключающего ­какое-либо вменение в вину преступного деяния или назначение наказания. Так, Н. С. Таганцев, отмечая, что «многие из наших практиков высказывали желание возвысить этот период до 12 лет, а некоторые — до 14 лет и даже до 15 лет и 16 лет», приводил доводы в защиту именно 10-летнего возраста82. Иные возрастные границы и иные доводы приводил А. Ф. Кистяковский. По его мнению, «не только семилетний возраст, который держится в Англии, не только десятилетний, который принят у нас в России, далеки от правильного разрешения вопроса, но и двенадцатилетний, установленный последним общегерманским кодексом 1870 г., нельзя признать соответствующим свой­ствам малолетства». «Таким возрастом, — констатировал он, — должен быть признан возраст, оканчивающийся в 16 лет, это вообще, и в виде исключения тот, который оканчивается в 18 лет, то есть тот возраст, который ныне принят во Франции, Германии и Англии за термин, до которо го может простираться невменяемость по причине малолетства по усмотрению суда»83.

Серьезным изменениям Уложение (как и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями) подверглось с принятием 2 июня 1897 г. закона «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях малолетних и несоверш еннолетних, а также законоположений об их наказуемости» (далее — Закон 1897 г.)84.

Данный Закон предложил деление возрастных групп на:

детей (до 10 лет);

несовершеннолетних (от 10 до 21 г.).

Среди несовершеннолетних, при назначении наказания, закон различал лиц от 10 до 14 лет, 14 до 17 лет и от 17 лет до 21 года.

Дети до 10 лет не повергались ни судебному преследованию, ни и наказанию.

Несовершеннолетние в возрасте от 10 до 17 лет в случае совершения преступления «без разумения» избегали наказания, отдавались под ответственный надзор (родителям, другим благонадежным людям).

Несовершеннолетним от 10 до 14 лет, совершившим п реступление «с разумением», смертная казнь заменялась на «исправительные приюты»85 или колонии для несовершеннолетних.

Несовершеннолетние от 17 лет до 21 г. за преступления подвергались тем же наказаниям, что и сове ршеннолетние преступники, хотя и в меньшем размере (это касалось каторжных работ)86.

Одним из важных результатов применения Закона 1897 г. стала активиза ция деятельности общественности по созданию воспитательно-­исправительных заведений87.

В современной отечественной литературе В. М. Волошиным высказано мнение о том, что, «несмотря на нерешенность многих проблем, Закон (Закон 1897 г. — К. Т.) оказался серьезной новацией и обеспечил существенное продвижение в становлении ювенальной юстиции в России. На момент принятия данного Закона еще нигде в мире не б ыло создано системы ювенальной юстиции (первая появилась в США двумя годами позже)»88. Между тем, об этом пишет и сам автор, «более чем к половине малолетних и несовершеннолетних подсудимых применялось заключение под стражу (данные по Москве за 1908–1909 гг.), в тюрьма х около 28,7% детей содержалось совместно со взрослыми, в арестных домах — половина»89. О недостаточной последовательности и противор ечивости реализации предусмотренной Законом 1897 г. реформы писали и его современники90. Поэтому, как мы считаем, связывать Закон 1897 г. с зарождением ювенальной юстиции вряд ли возможно.

Несмотря на изменения в вопросе о возрасте предания суду и назначения наказания, споры в уголовно-­правовой литературе, следует заметить, не прекращались. Л. С. Бел огриц-­Котляревский таким возрастом (возрастом начала вменяемости) считал 12 или 14 лет91, С. В. Познышев — 17 лет92 и т. д.

Меньше споров вызывал вопрос о том, с какого момента лицо считается достигшим указанного в законе возраста, поскольку он непосредственно решался в соответствии с нормами Уложения и УУС. Как писал Н. С. Таганцев, каждый возрастной период «оканчивается с истечением полного срока, указанного в законе; срок должен считаться не от часа к часу, а от дня до дня, и притом не от начала дня рождения, а от его окончания, т. е. от следующей за днем рождения полночи»93. В соответствии со ст. 413 УУС, возраст подлежал установлению или констатаци и на основании документов о рождении либо посредством осв идетельствования судебным врачом94.

Уголовное уложение 1903 г. (далее — УУ, Новое Уложение)95 в Отделении «Об условиях вменения и преступности деяний» (глава первая «О преступных деяниях и наказаниях вообще») содержал норму о том, что не вменяется в вину преступное деяние, «учиненное малолетним, не достигшим десяти лет» (ст. 40). Таким образом, Уголовное уложение юридически восстановило норму, которая была в Своде законов, когда дети не могли быть преданы суду, если им не исполнилось 10 лет.

Однако УУ строго различало не только малолетних, но и несовершеннолетних, к которым относило лиц в возрасте от 10 до 17 лет. Согласно ст. 41 УУ, этим лицам так же, как и малолетним, не вменялось преступное деяние, но лишь при одном условии — если несовершеннолетний «не мог понимать свой­ства и значение им совершаемого или руководить своими поступками».

При назначении ряда наказаний или их замены УУ (ст. 55–57) выделяло несколько подгрупп несовершеннолетних:

от 10 до 14 лет;

от 14 до 17 лет;

от 17 лет до 21 года.

К указанным лицам, в частности, не применялась смертная казнь. Она заменялась для лиц в возрасте: от 10 до 14 лет — заключением в исправительный дом, крепости или тюрьме; от 14 до 17 лет — заключением в тюрьме; от 17 лет до 21 г. — бессрочной каторгой. Дифференцированной была замена наказания и для других возрастных групп. Так, несовершеннолетние в возрасте от 10 до 17 лет вместо ареста или денежной пени подвергались «внушению от суда». В случае же, если суд установит, что преступление совершено в виде промысла или свидетельствует «о привычке к преступной деятельности», то такое лицо помещалось в воспитательно-­исправительное заведение. Видимо, последнее обстоятельство дало Скрипченко Н. Ю. основание для вывода о том, что в начале ХХ века в России кроме развитой сети учреждений, реализующих принудительные меры воспитательного воздействия, связанных с изоляцией подростка от общества, «законодательство предусматривало широкий спектр мер, не связанных с изоляцией несовершеннолетнего от общества, таких как выговор, замечание, внушение от суда»96. Однако практика осуждения несовершеннолетних и малолетних, как уже было показано в комментарии к Закону 1897 г., в начала ХХ века в России складывалась иная. И сеть «лечебно-­воспитательных и исправительно-­воспитательных заведений для несовершеннолетних преступников» была не столь развитой, и наказания, не связанные с лишением свободы, применялись не так широко.

Статья 57 Нового уложения называет несовершеннолетними лиц в возрасте от 17 лет до 21 г., что, во взаимосвязи со ст. 41 (определяющей несовершеннолетних как лиц от 10 до 17 лет), дает основание для признания в целом несовершеннолетними лиц в возрасте от 10 лет до 21 г. Однако в противоречие с вышеназванными нормами входит ст. 89, которая называет малолетним лицо, не достигшее 14 лет. Формально данное обстоятельство во взаимосвязи со ст. 40 дает основание для отнесения к малолетним лиц не до 10, а до 14 лет (такому выводу способствуют также положения ст. 513 и 522 УУ, которые называют лицо, не достигшее 14 лет, «ребенком»). Приведенные обстоятельства, на наш взгляд, подтверждают непоследовательность УУ в вопросе о возрасте несовершеннолетнего (малолетнего) преступника.

Также в гл. 1 УУ выделялась (ст. 58) возрастная группа лиц, достигших 70 лет (которым смертная казнь и каторга заменялись ссылкой на поселение).

В последующих главах УУ, посвященных конкретным преступлениям, статей о несовершеннолетних не очень много. Так, ст. 89 предус­матривает ответственность родителя или опекуна за крещение или приведение малолетнего «к иным таинствам другого христианского вероисповедания», ст. 513, 514, 516, 517, 520, 521, 522, 524, 525 — за различного рода преступления, охватываемые общим понятием «непотребство». Две статьи УУ предусматривают ответственность «заведующего заводом, фабрикой, промыслом или ремесленным заведением или их заместителя» за непредоставление малолетним рабочим возможности посещать школу (ст. 365) и неисполнение правил о работах «малолетних, подростков и женщин», ограждающих их здоровье или безопасность (ст. 366). Также установлена ответственность за оставление без надлежащего надзора малолетнего, повлекшее совершение последним преступления (ст. 423 УУ).

Кроме понятий «несовершеннолетний» и «малолетний», ряд статей УУ (502 и 503) посвящен преступлениям против личной свободы «ребенка, не достигшего четырнадцати лет». Наконец, ст. 461 предус­матривает ответственность за убийство матерью «прижитого ею вне брака ребенка при его рождении» без указания на возраст ребенка.

Таким образом, достаточно развитые уголовное законодательство и уголовно-­правовая мысль XIX–XX вв., в том числе России, выделяли не только «возраст уголовного совершеннолетия» (назначения наказания), но и «возраст невменяемости» (предания суду). По мнению Н. Г. Андрюхина, «несмотря на определенные недостатки, отечественному законодателю к началу ХХ в. удалось сформировать достаточно развитое уголовное законодательство об ответственности несовершеннолетних, и приблизиться к установлению баланса между дифференциацией уголовной ответственности и ее индивидуализацией, что создавало возможность назначения несовершеннолетнему правонарушителю справедливой меры воздействия в каждом конкретном случае». На наш взгляд, действительно, можно согласиться с тем, что уголовное законодательство России рассматриваемого периода в целом сложилось достаточно развитое, однако говорить о том, что оно создавало возможность назначения несовершеннолетнему справедливой меры воздействия, вряд ли можно.

Таким образом, законодательства об уголовной ответственности несовершеннолетних в досоветский период в своем развитии прошло три этапа:

I этап — с X в. до 1649 г.;

II этап — с 1649 до 1897 г.;

III этап — с 1897 до 1917 г.

В литературе имеются и другие периодизации досоветского законодательства, дифференцирующего ответственность в зависимости от возраста. Согласно одной из них, оно прошло следующие этапы:

I этап — с X в. до 1649 г. (возраст уголовной ответственности законодательно не дифференцировался, наказания, применяемые к несовершеннолетним, не имели специфики);

II этап — с 1649 до 1845 гг. (возраст уголовной ответственности законодательно определялся, происходила индивидуализация наказаний в зависимости от малолетнего или несовершеннолетнего возраста виновного);

III этап — середина XIX — начало XX в. (создан механизм замены карательных действий в отношении несовершеннолетних мерами воспитательного характера)97.

Принятие в 1845 г. Уложения, действительно, стало важной вехой в истории уголовного законодательства России в целом, однако реформы 1897 г. кардинально изменили сами нормы Уложения по вопросу о возрасте уголовной ответственности и наказания. Поэтому, как мы полагаем, именно этой датой начинается последний, третий период досоветского законодательства, дифференцирующего ответственность в зависимости от возраста.

Говоря об истории российского права, следует обратить внимание на его связь с европейским правом, на влияние последнего на происходящие в российском праве реформы. Причем эти реформы своими корнями уходили в римское право.

В римском праве, оказавшем в последующие столетия существенное влияние на уголовное право многих государств, в том числе, России, дети до 7 лет считались «абсолютно» неспособными к вменению, дети от 7 до 14 лет пользовались «безнаказанностью, так как находятся в возрасте, близком к детству», причем дети, «которые ближе к 14 лет», считались способными как к вменению, так и к наказанию98 (при этом возраст наступления ответственности зависел также от пола малолетнего и связанных с ним особенностей созревания: для девушек это было 12 лет, а для мальчиков — 14). Также в римском праве выделялась категория несовершеннолетних в возрасте от 14 до 25 лет, которым наказание назначалось как взрослым, однако со «значительным смягчением»99.

В эпоху создания современных европейских уголовных кодексов (уложений), в XIX–XX вв., уже выделялись не три, как в Древнем Риме, а два или один возраст. Как писал в 1871 г. А. М. Богдановский, европейские уголовные кодексы разделились в отношении к вопросу о возрасте на две категории: в одних (как, например, во Франции и некоторых германских землях) «определяется только один год, год уголовного совершеннолетия (16 л.), до которого все молодые преступники предполагаются действующим без разумения », в других «принято более дробное деление, по крайней мере, первого возраста, т. е. молодости»100 (например, общегерманское Уголовное уложение 1871 г. абсолютно невменяемыми считало лиц, не достигших 12 лет, а условно невменяемыми — лиц в возрасте от 12 до 18 лет).

Однако русские ученые подвергали критике оба подхода — как римский, так германский. Как писал, например, В. В. Есипов, римское право «правильно делит возраст на три периода, но устанавливает неточные априорные периоды»; германское право «устанавливает довольно точные пределы, но зато не упоминает вовсе о возрасте от восемнадцати лет до двадцати одного года, как основания к смягчению наказаний». Отсюда он приходи л к такому выводу: «Только соединением этих двух систем можно достичь благоприятных результатов»101.

Что касается возраста привлечения к суду, то в европейских государствах он был разным: 9 лет (Италия), 10 лет (Голландия), 12 лет (Германия) и 14 лет (проекты кодексов Швейцарии и Норвегии)102. Кодексы этих государств, в том числе России (Уголовное уложени е), таким образом, прямо в законе устанавливали сроки, «отделяющие периоды возраста друг от друга»103. Однако законодательные системы ряда других европейских государств (например, кодексы Франции и Бельгии) прямо не устанавливали возраст, по достижении которого ребенка можно привлечь к суду, предоставляя это право прокуратуре.

По мнению Н. С. Таганцева, и здесь обе системы не лишены недостатков: в одних создается «слишком большой произвол», позволяющий осуждать даже детей шестилетнего возраста (как, например, во Франции104), а в других отсутствует единый критерий дифференциации возрастов, имеющих значение для уголовного права. В последнем случае одни государства следовали доктрине «климатерических периодов» (или «метафизической системе»105), исходным пунктом которой является гипотеза (выдвинутой еще Гиппократом) о том, что через каждые 7 лет все материальные элементы, из которых состоит человеческий организм, возобновляются и вместе с ним обновляется человеческий организм. Именно с этой доктриной Н. С. Таганцев связывал разделение в Уголовном уложении юношеского возраста на три периода: до 7 лет, от 7 до 14 лет и от 14 лет до 21 г. Однако ненаучность данной гипотезы в скором времени подтвердили Судебные уставы, которые выделяли совершенно другие возрастные группы — от 14 до 17 лет и от 17 лет до 21 года.

Другие государства следовали теории, предлагающей для дифференциации возрастов использование опыта (или «системы опыта») — с непременным учетом психологических и физиологических особенностей развития, и даже этнографических и кул ьтурных различий. Несмотря на то, что отдельные ученые считали эту теорию «целесообразней» метафизики106, другие говорили о ее уязвимости, подтверждая это примерами кодексов тех государств, которые, несмотря на сходства в культурной, языков ой и даже географической сферах, устанавливали разные возрасты привлечения молодых преступников к суду107.

В целом следует согласиться, что в исследуемый период вопрос о возрасте наступления ответственности за наиболее опасные деяния (преступления) отечественное уголовное законодательство специально не раскрывало. Несмотря на утверждение о том, что «в дореволюционный период в России сформировались нормы о привилеги рованном характере уголовной ответственности несовершеннолетних по сравнению с взрослыми преступниками»108, имевшиеся градации возраста лиц, могущих отвечать за преступления, конкретностью не отличались, нередко противоречили друг друга. Некоторые деяния, совершаемые лицами, охватываемыми понятиями «ребенок», «дети», находились в юрисдикции религиозной (прежде всего, церковной) власти, где решения принимались в соответствии с канонами той или иной конфессии. Но, самое главное, возраст рассматривался не как самостоятельные уголовно-­правовой признак, а лишь в рамках признака вменяемости. Так, например, Н. С. Т аганцев при определении субъекта преступления выделял только два признака: физическое лицо и вменяемость109. По утверждению В. В. Есипова, «понятие субъекта преступления предполагает, во-п ервых, понятие лица; во-вторых, понятие физического лица; в-третьих, понятие вменяемого физического лица»110. Отсюда он приходил следующ ий вывод: «Учение о субъекте преступления есть, следовательно, учение о вменяемости субъекта преступления»111. Возраст («несовершенно летие») рассматривался лишь как одна из двух причин (наряду с «ненормальностью»), «влияющих на вменяемость»112. Подобную мысль высказывал и Л. С. Белогриц-­Котляровский, по утверждению которого, причины, «исключающие вменяемость, могут быть сведены к трем группам: А) недоразвитие способности самоопределения; В) переходные состояния, временно прекращающие эту способность, и С) постоянные состояния неспособности самоопределения». Причем к первой группе признаков он относил возраст113.

§ 1.2. Советский период

С установлением Советской власти произошли серьезные изменения в законодательстве об ответственнос ти за преступления. Прежде всего, Декретом СНК 14 января 1918 г. «О комиссиях для несовершеннолетних» (ст. 1)114 «для малолетних и несовершеннолетних» суды и тюремное заключение были упразднены. Кого считать малолетними, Декрет молчал, однако закреплял норму о том, что все дела «о несовершеннолетних обоего пола до 17 лет, замеченных в деяниях общественно — опасных», подлежат ведению комиссии о несовершеннолетних (ст. 2). Указанная комиссия могла принимать решение как об «освобождении» несовершеннолетних, так и направлении в т. н. «убежища» Народного Комиссариата общественного призрения, «соответственно характера деяния» (ст. 4).

Иное понимание несовершенн олетних установило Постановление Наркомюста РСФСР от 12.12.1919 «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР»115. Согласно п. 13 Руководящих начал, несовершеннолетние до 14 лет «не подлежат суду и наказанию. К ним применяются лишь воспитательные меры (приспособления). Такие же меры применяются в отношении лиц переходного возраста 14–18 лет, действующих без разумения». Таким образом, несовершеннолетними были признаны лица, не достигшие 14 лет. Возраст этот был един как для фактического привлечения к ответств енности, так и назначения наказания. Иных норм, посвященных несовершеннолетним, Руководящие начала не содержа ли116.

Следующий Декрет СНК (04.03.1920 «О делах о несовершеннолетних, обвиняемых в общественно-­опасных действиях»117) не только подтвердил упразднение судов и тюремного заключения «для малолетних и несовершеннолетних», но и закрепил новое положение о том, кого считать несовершеннолетними. Согласно ст. 2 Декрета, несовершеннолетними «считаются лица обоего пола, не достигшие 18-летнего возраста». Таким образом, возраст наступления уголовной ответственности был увеличен еще на один год — с 17 до 18 лет. Дела о несовершеннолетних обоих полов в возрасте до 18 лет, «замеченных в действиях общественно-­опасных», были полностью переданы в ведение комиссии о несовершеннолетних (ст. 3). Правда, Декрет (ст. 4) содержал одно серьезное исключение: при рассмотрении дел о несовершеннолетних в возрасте 14–18 лет, если комиссией будет установлена «невозможность применения к несовершеннолетнему мер медико-­педагогического воздействия, дело передается комиссией в Народный Суд».

Интересные положения относительно возраста содержит Инструкция Комиссиям по делам о несове ршеннолетних, утвержденная 30 июля 1920 г. совместным Постановлением Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомюста РСФСР118. Прежде всего, документ разрешил ряд важных правовых вопросов, в частности, установил порядок создания и функционирования комиссии, согласно которому она состоит из трех членов: педагога, врача и народного судьи, причем председателем комиссии является педагог (представитель Отдела Народного Образования). Инструкция (ст. 18) прямо закрепила положение о том, что лица, задержанные за совершение действий, «не имеющих общественно-­опасного характера, не направляются для разбора дела в Комиссии».

Документ (ст. 16) содержит следующий исчерпывающий перечень «мер медико-­педагогического характера» в отношении несовершеннолетних:

а) беседа, разъяснение, замечание воспитателя;

б) «впущение и оставление на свободе» под присмотром родителей, родственников и обследователей;

в) определение на ту или иную работу;

г) помещение в школу;

д) отправка на родину;

е) помещение в детский дом или в одну из лечебно-­воспитательных колоний и учреждений;

ж) помещение в специальные изоляционные отделения психиатрических лечебниц.

Как считает С. А. Бурлака, эти меры «явились наиболее близкими по своему принудитель но-воспитательному потенциалу и содержанию к применяемым сегодня принудительным мерам воспитательного воздействия»119. Полагаем, что согласиться с таким мнением можно с большой натяжкой. Тем более что ни одну из перечисленных мер даже по названию нельзя считать близкой к тем мерам, которые перечислены в ч. 2 ст. 90 УК РФ.

В случае признания «недостаточными» вышеуказанных мер (при «упорных» рецидивах, систематических побегах из детских домов, при явной опасности для окружающих оставления несовершенн олетнего на свободе), комиссия принимала иное решение — «передачу несовершеннолетних вместе с делом в народный суд»120.

Однако комиссия не только была наделена правом рассмотрения дел о деяниях несовершеннолетних и малолетних, но и была обязана (ст. 14 Инструкции) защищать их, в частности, «привлекать к судебной ответственности взрослых», с немедленной передачей дел о них в Народный Суд за такие деяния, как:

а) подстрекательство и склонение несовершеннолетних и малолетних к совершению общественно-­опасных деяний;

б) соучастие с ними в преступлении или за попустительство такового;

в) склонение несовершеннолетних и малолетних к проституции и половым извращениям, за сводничество и т. п.;

г) эксплуатация труда несовершеннолетних и малолетних;

д) жестокое обращение с несовершеннолетними и малолетними.

Наконец, следует отметить нормативное решение в Инструкции вопроса о понятии «малолетний». Статья 18 Инструкции прямо называет малолетними лиц в возрасте до 14 лет (а несовершеннолетними — до 18 лет). Таким образом, исследуемый документ первым в истории российского уголовного права установил возрастные границы малолетнего и несовершеннолетнего.

Этот же документ впервые расписал порядок определения возраста. Согласно ст. 12 Инструкции, возраст несовершеннолетнего устанавливается выпиской из Отделов записи актов гражданского состояния, трудовой книжкой и другими официальными документами, а также опросом родителей и других лиц. При отсутствии вышеуказанных доказательств, равно как при их спорности, возраст устанавливается врачебной экспертизой.

Очередное развитие норм советского зак онодательства о возрасте наступления уголовной ответственности (назначения наказания) произошло в УК РСФСР 1922 г.121 Согласно ст. 18 данного закона, наказание не применяется «к малолетним до 14 лет, а также всем несовершеннол етним от 14 до 16 лет, в отношении которых признано возможным ограничиться мерами медико-­педагогического воздействия»122. Соответственно, из этого следовало, что непризнание возможным ограничиться упомянутыми мерами является основанием для применения наказания, предусмотренного УК РСФСР. Само наказание (его виды, сроки, основания и порядок назначения) было таким же, как и для совершеннолетнего. При этом УК (ст. 56) устанавливал, что в отношении несовершеннолетних, не обнаруживших «достаточного исправления» к концу отбытия ими назначенного судом срока наказания, распределительные комиссии (которые определяют для каждого лишенного свободы вид исправительно-­трудового учреждения, ведают переводом из одного исправительно-­трудового учреждения в другое) могут входить в народный суд по месту нахождения исправительно-­трудового учреждения, в котором содержится несовершеннолетний, с представлением «о продлении ему пребывания в означенном учреждении» впредь до исправления, но на срок не свыше половины первоначально определенного судом срока наказания.

Следует сказать, что норм, посвященных несовершеннолетним (малолетним, детям), первоначально, на момент вступления в силу (1 июня 1922 г.) в УК РСФСР было крайне мало. Помимо двух вышеназванных (относящихся к Общей части уголовного права), были нормы о преподавании малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах (ст. 121), содействии или подговоре к самоубийству несовершеннолетнего (ст. 148), похищении, сокрытии или подмене чужого ребенка (ст. 162), об оставлении без помощи лица, находящегося в опасном для жизни положении и лишенного возможности самосохранения по малолетству, «дряхлости» (ст. 163), а также о развращении малолетних или несовершеннолетних (ст. 168). Однако в УК 1922 г. редакции № 3 от 15.02.1923 таких норм стало в два с лишним раза больше, и все они касались общих вопросов уголовного права. Помимо категорий «малолетние до 14 лет» и «несовершеннолетние от 14 до 16 лет», появилась категория «несовершеннолетние от 16 до 18 лет» (ст. 18б, 25)123. При этом были закреплены положения о том, что:

для несовершеннолетних от 14 до 16 лет налагаемое судом наказание подлежит обязательному смягчению на половину (1/2), а для несовершеннолетних от 16 до 18 лет — на одну треть (1/3) против наивысшего установленного соответствующими статьями предела;

для определения меры наказания различается: совершено ли преступление взрослым, несовершеннолетним от 16 до 18 лет, несовершеннолетним от 14 до 16 лет, или малолетним до 14 лет124;

высшая мера репрессии (наказания — с 11 ноября 1922 г.) не может быть применена к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18-летнего возраста;

к другим мерам социальной защиты, заменяющим по приговору суда наказание или следующим за ним, относятся: отдача несовершеннолетнего на поруки родителям, родственникам, либо другим лицам при условии всестороннего ознакомления суда с образом жизни и личностью поручителя.

Постановлением ЦИК СССР о т 31.10.1924 был утвержден общесоюзный закон — Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик125. Этот документ (ст. 8) установил, что меры социальной защиты медико-­педагогического характера обязательному применению подлежат только к малолетним. В отношении несовершеннолетних они подлежат применению «только в тех случаях, когда соответствующими органами будет признано невозможным применение к этим лицам мер социальной защиты судебно-­исправительного характера». Во всех остальных случаях вопрос о применении мер медико-­педагогического характера решается судом. При этом документ закрепил за уголовными кодексами Союзных Республик определение возраста несовершеннолетних и малолетних, как равно и обязательные случаи применения к несовершеннолетним мер социальной защиты судебно-исп равительного характера и пределов смягчения последних.

УК РСФСР редакции 1926 г., вступивший в силу с 1 января 1927 г.,126 прямо запретил применение меры социальной защиты судебно-­исправительного характера «к малолетним до четырнадцати лет, в отношении которых могут быть применяемы лишь меры социальной защиты медико-­педагогического характера»127. Кроме малолетних, УК (ст. 12) выделял также несовершеннолетних — лиц в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, к которым меры социальной защиты судебно-­исправительного характера «могут быть применяемы лишь в случаях, когда комиссией по дел ам о несовершеннолетних будет признано невозможным применение к ним мер со циальной защиты медико-­педагогического характера»128. Через три года, на основании Постановления ВЦИК, СНК РСФСР от 30.10.1929129, редакция ст. 12 УК была изменена: действие нормы о запрете применения мер социальной защиты судебно-­исправительного характера было распространено на лиц в возрасте до 16 лет. О том, что только в отношении несовершеннолетних, не достигших 16 лет, вправе принимать решения комиссии по делам несовершеннолетних, говорилось также в новом Положении об этих комиссиях 1931 г. В случае поступления в комиссии дел о несовершеннол етних, достигших 16 лет, Положение предписывало передавать их «судебным или другим соответствующим органам по принадлежно сти»130.

Однако «игры в гуманизм» советского законодателя закончились очень быстро. Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 25.11.1935131 ст. 12 УК РСФСР была изложена в новой, «драконовской» редакции: «Несовершеннолетние, достигшие двенадцатилетнего возраста, уличенные в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или попытке к убийству, привлекаются к уголовному суду с применением всех мер наказа ния». Таким образом, данный документ снизил возраст несовершеннолетних с 14 до 12 лет, упразднив, по сути, категорию малолетних132. Правда, при этом открытым оставался вопрос о том, за какие из перечисленных преступлений ответственность должна наступать с 12 лет: за все или только умышленно совершенные? Из постановления Пленума Верховного Суда СССР от 20.10.1941 следовало, что не за все. Однако с подобным толкованием норм закона не согласился Президиум Верховного Совета СССР, который в Указе от 07.07.1941 «разъяснил», что «такое применение Верховным Судом СССР Постановления ЦИК и СНК СССР от 07.04.1935 «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» не соответствует тексту Закона, вводит не предус­мотренные Законом ограничения и находится в противоречии со ст. 6 «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», согласно которой уголовная ответственность наступает как в случаях совершения преступления умышленно, так и по неосторожности». На основании этого, Президиум Верховного Совета СССР «предлагает Верховному Суду СССР применять Постановление ЦИК и СНК СССР от 07.04.1935 «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» в точном соответствии с текстом Закона и с действующим уголовным законодательством СССР»133.

Следует отметить, что незадолго до этого, в декабря 1940 г., Президиум Верховного Совета СССР предписал «несовершеннолетних, начиная с двенадцатилетнего возраста, уличенных в совершении действий (развинчивании рельсов, подкладывании на рельсы разных предме тов и т. п.), могущих вызвать крушение поездов, привлекать к судебной ответственности с применением всех мер уголовного наказания»134. За все остальные преступления Указом Презид иума Верховного Совета СССР от 31.05.1941 было предусмотрено привлекать к уголовной ответственности, начиная с 14-летнего возраста135. Таким образом, в уголовном законодательстве СССР в довоенные и в военные годы были установлены два возраста наступления уголовной ответственности: 12 и 14 лет136.

Если говорить о максимальном возрасте лиц, относящихся к категории «несовершеннолетние», то наличие в УК редакции 1926 г. ст. 12 могло свидетельствовать о том, что рассматриваемый УК, по сравнению с УК 1922 г., сократил его с 18 до 16 лет, признав, тем самым, таковыми только лиц от 14 до 16 лет. Однако это не так, поскольку первоначально в ст. 50 УК лица в возрасте от 16 до 18 лет, наравне с упомянутыми в ней лицами в возрасте от 14 до 16 лет, так же называются несовершеннолетними. Указанная статья предусматривала обязательное уменьшение срока наказания (лишения свободы или принудительных работ) для несовершеннолетних от 14 до 16 лет наполовину, а для несовершеннолетних в возрасте от 16 до 18 лет — на одну треть по отношению к сроку, который был определен судом за преступление в случае совершения его «взрослым». В последующем, на основании упомянутого Постановления ВЦИК, СНК РСФСР от 30.10.1929, из ст. 50 УК были исключены лица в возрасте от 14 до 16 лет, а еще через шесть лет, на основании Постановления ВЦИК, СНК РСФСР от 25.11.1935, — исключена сама ст. 50.

Правда, несмотря на усиление карательной политики, УК РСФСР редакции 1926 г. (п. «и» ст. 48) продолжал содержать норму, которая признавала привилегированным возраст лица, совершившего преступление: к смягчающим обстоятельствам, при определении той или иной меры социальной защиты, отнесено совершение преступления «лицом, не достигшим совершеннолетия». И, наоборот, к отягчающим обстоятельствам УК относил совершение преступления в отношении лиц, находившихся «в особо беспомощном по возрасту или иным условиям состоянии» (п. «д» ст. 47).

Различали ли УК РСФСР 1922 и 1926 гг. понятия «наказание» и «уголовная ответственность»? Полагаем, что нет. Как пишет Т. Г. Понятовская, наказание как форма реализации уголовной ответственности, «основанной на заключенном в формальные рамки деликте, действительно, было совершенно непригодно для решения задачи защиты общества от опасной личности», провозглашенной ст. 5 УК РСФСР 1922 г. Что касается УК РСФСР 1926 г., то отказавшись от понятия «наказание», он «существенно изменил уголовно-­политический дискурс положений об уголовной ответственности лиц выделенных возрастных категорий: меры социальной защиты являются универсальной формой не ответственности, а уголовно-­правового принуждения, применяемого ко всем лицам, как совершившим преступление, так и потенциально опасным для общества»137.

Помимо норм, составляющих Общую часть, УК редакции 1926 г. содержал также ряд норм, посвященных конкретным составам преступлений. К первоначально включенным в УК: преподаванию малолетним или несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах или с нарушением установленных для этого правил (ст. 122), содействию или подговору к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свой­ства или значения им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали (ст. 141), похищению, сокрытию или подмене чужого ребенка с корыстной целью, из мести или иных личных видов (ст. 149), развращению малолетних или несовершеннолетних, совершенного путем развратных действий в отношении их (ст. 152) добавились следующие составы, направленные на защиту интересов несовершеннолетних:

ст. 73.2 — подстрекательство несовершеннолетних или привлечение их к участию в различных преступлениях, а также понуждение несовершеннолетних к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п. (введена Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 25.11.1935);

ст. 158 — злостный неплатеж средств на содержание детей, а равно оставление родителями детей до их совершеннолетия без всякой поддержки (введена Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 10.05.1937);

ст. 158.1 — использование опеки в корыстных целях (занятие жилой площади, использование имущества, оставшегося после смерти родителей, и т. п.) и оставление опекаемых детей без надзора и необходимой материальной помощи; непринятие мер охраны и заботы о воспитании детей-­сирот председателями сельских советов и назначенными сельскими советами опекунами, допустившими своими действиями или бездействием вступление этих детей на путь бродяжничества (введена Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 25.11.1935).

По вопросам применения этих и других норм УК РСФСР редакции 1926 г. Пленум Верховного Суда СССР издал ряд постановлений по вопросам применения отдельных статей в отношении несовершеннолет них. Так, Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 17.02.1948 «О применении указов от 04.06.1947 в отношении несовершеннолетних»138 содержало разъяснение о том, что «в случае совершения хищений в незначительных размерах несовершеннолетними в возрасте от 12 до 16 лет суды должны ставить вопрос о прекращении дела в уголовном порядке за нецелесообразностью применения мер уголовного наказания и направлении обвиняемых в трудовые воспитательные колонии». В этой связи не совсем понятно, почему в литературе некоторые автор ы утверждают, что тем самым Верховный Суд СССР рекомендовал судам шире применять «меры воспитательного характера» к несовершеннолетним139. На наш взгляд, рекомендация о направлении несовершеннолетних, совершивших хищения в незначительных размерах, в колонии вряд ли можно считать применением меры воспитательного характера.

Оценивая нормы довоенного советского периода, М. В. Саркисян отмечает, что «законодательство, регулирующее ответственность несовершеннолетних, раз делено на различные законы и подзаконные нормативно-­правовые акты; уголовная ответственность в отношении несовершеннолетних ужесточена»140. В целом, соглашаясь с такой оценкой данного периода истории, ­все-таки, следует отметить важность закрепления в первоначальных редакциях советских УК 1922 и 1926 гг. возрастных групп малолетних и несовершеннолетних с целью смягчения уголовной ответственности и назначения менее строгих видов наказания, или приятия иных, не связанных с наказанием, мер воздействия.

Наиболее крупными законодательными актами послевоенного советского периода являются Основы уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик 1958 г. (далее — Основы 1958 г.) и Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Оба документа ознаменовали начало новой политики КПСС и Советского госуд арства в борьбе против преступности, в которой значительное место отводилось общественным организациям и мерам, не являвшимся наказанием141.

Первый из названных документов был утвержден 25 декабря 1958 г.142 Статья 10 Основ 1958 г. хотя и называлась «Ответственность несовершеннолетних» в действительности же была посвящена не только ответственности, но и наказанию несовершеннолетних. В ней были выделены следующие возрастные группы:

лица, совершившие преступления в возрасте от 14 до 16 лет (подлежат уголовной ответственности лишь за отдельные, указанные в законе преступления, перечень которых является исчерпывающим);

лица, которым до совершения преступления исполнилось 16 лет (подлежат уголовной ответственности за все преступления);

лица, совершившие в возрасте до 18 лет преступление, не представляющее большой общественной опасности (к которым суд может применить принудительные меры воспитательного характера при условии, что их исправление возможно без применения уголовного наказания).

Следует сказать, что Основы были федеральным, общесоюзным актом, потому предусматривали разделение полномочий общесоюзных и республиканских органов, в том числе, по вопросу об ответственности и наказания несовершеннолетних. В частности, исчерпывающий перечень преступлений, за совершение которых ответственность наступает с 14 лет, устанавливался союзными органами (Основами), а виды принудительных мер воспитательного характера и порядок их применения — законодательством союзных республик (УК РСФСР).

Первоначально указанный перечень составляли несколько деяний, и все они могли быть совершены только умышленно: убийство, умышленное нанесение телесных повреждений, причинивших расстройство здоровья, изнасилование, разбойное нападение, кражу, злостное хулиганство, умышленное уничтожение или повреждение государственного, общественного имущества или личного имущества граждан, повлекшее тяжелые последствия, а также за умышленное совершение действий, могущих вызвать крушение поезда. Надо сказать, что данный перечень оставался на протяжении несколько десятилетий довольно стабильным, неизменяемым. К нему в последней, по состоянию на 08.04.1989, редакции ч. 2 ст. 10 Основ добавились всего два преступления: грабеж и особо злостное хулиганство.

Если первоначально в Основах понятие «несовершеннолетний» встречалось 12 раз, то в последней их редакции — уже 35. Точно также постоянно росло количество случаев упоминания законодателем малолетнего: если на момент вступления в силу в Основах ему была посвящена лишь 1 норма (о совершении преступления в отношении малолетнего как отягчающем ответственность обстоятельстве), то в последней их редакции о малолетнем говорилось уже 5 раз. При этом следует сказать, Основы не содержали определение как несовершеннолетнего, так и малолетнего.

Принятые впоследствии уголовные кодексы союзных республик базировались на положениях, закрепленных Основами. По сути, Основы представляли собой Общую часть уголовного права, поэтому текстуально воспроизводились в уголовных кодексах. Что касается Особенной части, то она формировалась республиканскими законодателями, в том числе путем текстуального воспроизведения тех общесоюзных законов, которые вводили на всей территории СССР уголовную ответственность за отдельные преступления (напр имер, предусмотренные международными соглашениями).

УК РСФСР был утвержден Законом РСФСР от 27.10.1960 и вступил в силу с 1 января 1961 г.143 (далее — УК 1960 г.). В нем норм, посвященных несовершеннолетним, малолетним, детям (ребенку), больше, чем в предыдущих советских УК: несовершеннолетние (включая «несовершеннолетние дети») упоминались 34 раза, малолетние и дети («ребенок») — по 1 разу.

Следует обратить внимание, что УК 1960 г. не содержал определения несовершеннолетнего или малолетнего. Правда, в ч. 3 ст. 10 говорилось о лице, совершившем «в возрасте до восемнадцати лет» преступление, а часть 4 называла его «несовершеннолетним», из чего можно сделать вывод, что УК 1960 г. несовершеннолетним считал лицо в возрасте до 18 лет. Что касается малолетнего, то ответ на вопрос о том, кого следует считать таковым, фактически был дан в Постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 28.04.1980, разъяс­нившем (применительно к понятию «изнасилование малолетней»), что им является лицо, не достигшее четырнадцати лет144.

УК 1960 г., так же, как и Основы 1958 г., в ст. 10 предусматривал положения, относящиеся к ответственности и наказанию несовершеннолетних, и выделял те же самые три возрастные группы: лиц от 14 до 16 лет, 16 лет, до 18 лет. Первым двум группам были посвящены положения, относящиеся к уголовной ответственности, а третьей — положения, относящиеся к наказанию. Единственное отличие от соответствующей нормы Основ было в том, что ст. 10 УК 1960 г., кроме возможности применения судом к лицу, совершившему в возрасте до 18 лет преступление, не представляющее большой общественной опасности, принудительных мер воспитательного характера, предус­матривала также возможность освобождения его от уголовной ответственности и наказания, с направлением его в Комиссию по делам несовершеннолетних для рассмотрения вопроса о применении к нему принудительных мер воспитательного характера. То есть УК 1960 г. предусматривал возможность применения к лицу в возрасте до 18 лет принудительных мер воспитательного характера как судом, так и Комиссией по делам несовершенно летних, причем, в первом случае — взамен наказания, а во втором — не только взамен наказания, но и в порядке освобождения от ответственности145.

Первоначально, на момент вступления в силу УК РСФСР, принудительными мерами воспитательного характера признавались:

1) возложение обязанности публично или в иной форме, определяемой судом, принести извинение потерпевшему;

2) объявление выговора или строгого выговора;

3) предостережение;

4) возложение на несовершеннолетнего, достигшего пятнадцатилетнего возраста, обязанности возместить причиненный ущерб, если несовершеннолетний имеет самостоятельный заработок и сумма ущерба не превышает двадцати руб­лей, или возложение обязанности своим трудом устранить причиненный материальный ущерб, не превышающий двадцати руб­лей; при причинении ущерба на сумму свыше двадцати руб­лей возмещение ущерба производится в порядке гражданского судопроизводства146;

5) передачу несовершеннолетнего под строгий надзор родителям или лицам, их заменяющим;

6) переда чу несовершеннолетнего под наблюдение коллективу трудящихся, общественной организации с их согласия, а т акже отдельным гражданам по их просьбе147;

7) помещение в специальное лечебно-­воспитательное или воспитательное учреждение для детей и подростков148;

8) направление несовершеннолетнего в воспитательную колонию для несовершеннолетн их.

Безусловно, последняя мера имела отношение к наказанию, в связи с чем, в 1977 г., была исключена из перечня, содержащегося в ст. 63 УК РСФСР149.

В год вст упления УК РСФСР в силу — в 1961 г. — Президиум Верховного С овета РСФСР возродил ликвидированные в 1935 г. комиссии по делам о несовершеннолетних150, утвердив Положение о комиссиях по делам несовершеннолетних151, одной из главных задач которых было объявлено предупреждение правонарушений несовершеннолетних. В соответствии с этим документом, комиссии, по сути, были наделены функциями государственного органа по отправлению правосудия. Ими рассматривались дела:

1) о несовершеннолетних, совершивших в возрасте до 14 лет общественно опасные действия;

2) о несовершеннолетних, совершивших в возрасте от 14 до 16 лет общественно опасные действия, не предусмотренные ст. 10 Уголовного кодекса РСФСР;

3) о несовершеннолетних, совершивших в возрасте от 14 до 18 лет преступление, в отношении которых судом, прокурором, а также следователем с согласия прокурора прекращено уголовное дело или отказано в возбуждении уголовного дела и материал или прекращенное дело направлены в комиссию по делам несовершеннолетних;

4) о несовершеннолетних, совершивших иные антиобщественные поступки (мелкое хулиганство, мелкая спекуляция и т. п.).

Указанным Положением также определялись срок, порядок и условия нахождения несовершеннолетних в специальных учебно-­воспитательных и лечебно-­воспитательных учреждениях, указанных в ст. 63 УК РСФСР.

Е. Е. Бурунова, анализируя историю развития отечественного законодательства об уголовной ответственности несовершеннолетних (до принятия в 1996 г. УК РФ), приходит к выводу о том, что «все меры «воспитательного характера» носили скорее характер общей превенции, угрозы применения более строгого наказания в случае совершения повторного правонарушения или нарушения отбытия мер «воспитательного» характера, что не позволяет расценивать их именно как воспитательные, формирующие устои надлежащего поведения». По ее мнению, «такая воспитательная функция для недопущения возможных правонарушений более присуща семейным и образовательным институтам, тогда как уголовному законодательству более присуща функция именно наказания за уже совершенное противоправное деяние»152.

Однако при оценке подходов советского законодателя к преступности несовершеннолетних нельзя не иметь в виду позицию ученых того исторического периода, в котором формировались указанные подходы. Так, по утверждению Н. П. Грабовской, личность несовершенноле тнего, включая ее возрастные особенности, оказывала непосредственное влияние на характере преступления, способе его совершения, мотиве, целях и т. п.153, что требовало соответствующего подхода законодателя. А. И. Чернышев, обратившись к преступности несовершеннолетних через 20 лет после выхода цитируемой работы Н. П. Грабовской, акцентировал внимание на другую особенность данного явления — повышенную опасность, считая ее условием сохранения общей преступности, в первую очередь, рецидивной, как наиболее опасной ее формы154.

На момент вступления в силу, перечень преступлений, за совершение которых привлекали с 14 лет, в УК 1960 г. состоял из 21 преступления, на момент последней редакции (от 25.04.1991) — из 23. Последние два преступления, включенные в этот перечень — хищение огнестрельного оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ (ст. 218¹), хищение наркотических веществ (ст. 224¹). Все без исключения преступления — умышленные.

Нормами Общей части предусмотрены гарантии, в соответствии с которыми:

не могут быть приговорены к смертной казни лица, не достигшие до совершения преступления восемнадцатилетнего возраста;

при назначении наказания лицу, не достигшему до совершения преступления восемнадцатилетнего возраста, срок лишения свободы не может превышать десяти лет;

осужденные к лишению свободы несовершеннолетние лица отбывают наказание в трудовой колонии (в последующем — воспитательно-­трудовой колонии) для несовершеннолетних, а не в исправительно-­трудовой колонии или тюрьме, как совершеннолетние лица;

при признании лица особо опасным рецидивистом не учитываются преступления, совершенные этим лицом в возрасте до восемнадцати лет;

ссылка и высылка не применяются к лицам, не достигшим до совершения преступления восемнадцатилетнего возраста;

совершение преступления несовершеннолетним признается смягчающим ответственность обстоятельством;

подстрекательство несовершеннолетних к совершению преступления или привлечение несовершеннолетних к участию в преступлении, а также совершение преступления в отношении малолетнего признаются отягчающим ответственность обстоятельством;

если осужденный к лишению свободы или к исправительным работам за преступление, совершенное в возрасте до восемнадцати лет, примерным поведением и честным отношением к труду и обучению доказал свое исправление, к нему могут быть применены судом после фактического отбытия не менее одной трети срока наказания: 1) условно — досрочное освобождение от наказания, когда освобождение от наказания применяется по достижении осужденным восемнадцатилетнего возраста, или 2) досрочное освобождение от наказания, когда освобождение от наказания применяется до достижения осужденным восемнадцатилетнего возраста, или 3) замена неотбытой части наказания более мягким наказанием.

Первоначально самостоятельные составы преступлений в УК 1960 г. образовывали:

развратные действия в отношении несовершеннолетних (ст. 120);

злостное уклонение родителей от уплаты по решению суда средств на содержание несовершеннолетних детей (ст. 122);

похищение чужого ребенка или подмен ребенка (ст. 125);

вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, в занятие попрошайничеством, проституцией, азартными играми, а равно использование несовершеннолетних для целей паразитического существования (ст. 210);

вовлечение несовершеннолетних в группу, деятельность которой, проводимая под предлогом проповедования религиозных вероучений, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан или половой распущенностью (ст. 227).

К ним в последующем добавились:

доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения лицом, в служебной зависимости от которого находился несовершеннолетний (ст. 210¹);

вовлечение несовершеннолетних в немедицинское потребление лекарственных и других средств, не являющихся наркотическими, влекущих одурманивание (ст. 210²).

Тогда же, на момент вступления в силу УК 1960 г., квалифицированные составы образовывали:

изнасилование несовершеннолетней (ч. 3 ст. 117)

мужеложство в отношении несовершеннолетнего (ч. 2 ст. 121);

заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости (ч. 2 ст. 127).

В последующем к ним добавились:

заражение венерической болезнью несовершеннолетнего (ч. 3 ст. 115);

изнасилование малолетней (ч. 4 ст. 117);

склонение к потреблению наркотических средств несовершеннолетнего (ч. 2 ст. 224²).

О том, какая складывалась в стране практика применения уголовно-­правовых норм о несовершеннолетних, какие в ней были проблемы, и какие цели она должна была преследовать, свидетельствуют соответствующие постановления Пленума Верховного Суда СССР, принятые в период действия УК 1960 г. Необходимо напомнить, что согласно Положению о Верховном Суде СССР 1957 г. (ст. 9)155, а затем и Закона СССР «О Верховном Суде СССР» 1979 г. (ст. 18)156, Пленум Верховного Суда СССР был наделен правом давать «руководящие разъяснения судам» по вопросам применения законодательства, в т. ч. при рассмотрении судебных дел.

Первым из таких д окументов следует назвать Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 03.07.1963 № 6 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»157. В нем, в частности, признаются следующие недостатки отправления правосудия:

органы следствия и суды «не всегда» точно устанавливают возраст несовершеннолетнего, что «иногда» приводит к осуждению таких подростков, которые не подлежат привлечению к уголовной ответственности;

суды не учитывают, что краткие сроки лишения свободы вместо положительного воздействия могут отрицательно сказаться на исправлении и перевоспитании несовершеннолетнего, поскольку значительную часть такого наказания «подросток фактически отбывает не в трудовой колонии для несовершеннолетних, а в местах предварительного заключения»;

суды не применяют в соответствии с законом строгие меры наказания в отношении несовершеннолетнего в тех случаях, «когда им совершено опасное преступление» и личность виновного, а также другие обстоятельства дела не дают оснований для смягчения наказания;

суды недостаточно используют помощь общественности для исправления и перевоспитания условно осужденных несовершеннолетних, неудовлетворительно осуществляют надзор за их перевоспитанием.

Для исправления этих и других недостатков, Пленум Верховного Суда СССР порекомендовал нижестоящим судам, в частности:

принимать меры «к точному установлению» возраста (число, месяц, год рождения) несовершеннолетнего;

иметь в виду, что совершение преступления несовершеннолетним является смягчающим обстоятельством, что «особенно надлежит учитывать в отношении подростков в возрасте 14–16 лет»;

не должны применяться меры уголовного наказания к несовершеннолетним «за отдельные незначительные правонарушения, носящие иногда характер, детского озорства (например, мелкая кража яблок или других фруктов в саду, овощей в огороде и т. д.)»;

не допускать осуждения несовершеннолетних за кражу у родителей или других, совместно проживающих с ними, членов семьи, если сами потерпевшие не обращались в соответствующие органы с просьбой о возбуждении против несовершеннолетнего дела в уголовном порядке;

учитывать, что некоторые действия подростков, «иногда» внешне сходные с такими составами преступлений, как кража и грабеж, по своей субъективной стороне не содержат состава этих преступлений (например, угон велосипеда с целью покататься, переманивание голубей и т. п.);

«тщательно» выяснять, не было ли взрослых подстрекателей и иных соучастников преступления, совершенного несовершеннолетним158.

Следует обратить внимание на то, что Пленум Верховного Суда СССР, при обсуждении вопроса о признании смягчающим обстоятельством совершения преступления несовершеннолетним, особо выделяет несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет («подростков») хотя ст. 10 (ч. 4) УК РСФСР 1960 г., как уже говорилось, к несовершеннолетним относил лиц в возрасте до 18 лет.

Также в рассматриваемом документе бросаются в глаза императивные указания:

об освобождении от наказания «за отдельные незначительные правонарушения, носящие иногда характер, детского озорства (например, мелкая кража яблок или других фруктов в саду, овощей в огороде и т. д.)»,

об освобождении от уголовной ответственности «за кражу у родителей или других, совместно проживающих с ними, членов семьи, если сами потерпевшие не обращались в соответствующие органы с просьбой о возбуждении против несовершеннолетнего дела в уголовном порядке».

Очевидно, в обоих случаях Пленум Верховного Суда СССР фактически присвоил полномочия законодательного органа, поскольку ни то, ни другое обстоятельство в УК 1960 г. не предусматривались. Хотя, с другой стороны, следует признать, данные указания Пленума были правильными с точки зрения экономии мер уголовно-­правовой репрессии. Как справедливо отмечает Д. А. Дорогин, подобная правовая позиция высшей судебной инстанции создала принципиально новое обстоятельство, исключающее уголовную ответств енность, которую содержательно следует оценить положительно, потому что она направлена «на создание дополнительной защиты личности от уголовной репрессии»159.

На смену рассматриваемому постановлению в 1976 г. пришло другое постановление Пленума Верховного Суда СССР — «О п рактике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность»160. В целом, данное Постановление повторяло предыдущее — от 1963 г., однако, наряду с этим, содержало и новые разъяснения, которые, в основном, касались случаев квалификации прест уплений, предусмотренных ст. 210 («Вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность») и 210¹ («Доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения»)161.

Не менее важные изменения происходили в практике применения норм Особенной части УК 1960 г., предусматривавших ответственность за конкретные преступления, либо совершенные несовершеннолетними, либо совершенные против несовершеннолетних. Так, в уже упомянутых постановлениях Пленум пытался определить общие рекомендации квалификации преступлений, заключавшихся в вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступлений. Согласно позиции высшей судебной инстанции СССР (п. 9 постановления), как вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, в пьянство, в занятие попрошайничеством, проституцией, азартными играми, а равно использование несовершеннолетних для целей паразитического существования (ст. 210 УК РСФСР 1960 г.) могут быть квалифицированы лишь действия лица, достигшего восемнадцатилетнего возраста. Поскольку данное преступление может совершаться только умышленно, Пленум требовал «устанавливать, сознавал ли взрослый или допускал, что своими действиями вовлекает несовершеннолетнего в преступную или иную антиобщественную деятельность». При этом Пленум настаивал: «надлежит исходить из того, что уголовная ответственность наступает как при условии осведомленности взрослого о несовершеннолетнем возрасте вовлекаемого лица, так и в тех случаях, когда по обстоятельствам дела он мог и должен был предвидеть это». Однако подобные указания противоречили закону. Поскольку преступление, предусмотренное ст. 210 УК, имело формальный состав, то, согласно ст. 8 УК, содержащей определение умысла, для его квалификации необходимо устанавливать лишь факт сознания общественной опасности своего деяния и желание его совершить (прямой умысел). Ни о каком «допущении своих действий» закон не говорит (более того, как свидетельствует ст. 8 УК, допускать можно наступление последствий своего деяния, но не само деяние). Точно так же спорно требовать установления «предвидения несовершеннолетнего возраста», поскольку, согласно УК (ст. 8), предвидеть можно только последствия своего деяния, т. е. данный термин не пригоден для описания умысла в преступлениях с формальным составом.

Кстати, данный вопрос еще раньше и даже более обстоятельно в литературе обсуждался применительно к квалифицированному составу, предусмотренному ч. 3 ст. 117 УК 1960 г., — «изнасилования несовершеннолетней» (а после дополнения ст. 117 УК ч. 4 — также «изнасилования малолетней»). Здесь следует сказать, что почти так же, как и критикуемая рекомендация в постановлении «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» (п. 9), был сформулирован один из пунктов (10) Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25.03.1964 № 2 «О судебной практике по делам об изнасиловании»: «…суды должны учитывать, что … уголовной ответственности подлежит лицо, которое знало или допускало, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней, либо могло и должно было это предвидеть». В лит ературе вполне обоснованно утверждали, что данное Постановление расширяет состав преступления, введя понятие «неосторожного изнасилования несовершеннолетней»162. (проблема с включением в состав насильственного полового преступления элементов неосторожной формы вины была решена уже после распада СССР — Пленумом Верховного Суда РФ, который в Постановлении от 22.04.1992 № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании», при описании умысла виновного в изнасиловании несовершеннолетней или малолетней, исключил, слова «либо могло и должно было это предвидеть»163.)

Возвращаясь к постановлению «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» от 1976 г., следует заметить, что в нем отдельные рекомендации Пленума Верховного Суда СССР противоречат не только закону, но и друг другу. Так, в одном случае под вовлечением (в преступную деятельность) понимались «действия, направленные на возбуждение желания, стремления» у несовершеннолетнего участвовать в совершении одного или нескольких преступлений, в другом (в занятие азартными играми либо попрошайничеством) — «умышленное склонение» несовершеннолетнего к систематической игре на деньги или иные материальные ценности либо к систематическому выпрашиванию денег или иных материальных ценностей у посторонних лиц, а в третьем (в пьянство) — действия, «направленные на вовлечение» несовершеннолетнего в систематическое употребление спиртных напитков».

Распад СССР в 1991 г. не привел сразу к отказу от УК РСФСР 1960 г. Он продолжал действовать еще несколько лет и утратил силу лишь 1 января 1997 г., в связи со вступлением с этого дня в силу нового российского Уголовного кодекса, принятого 13 июня 1996 г. (далее — УК РФ)164.

Следует сказать, что работа по принятию новых уголовных кодексов велась не только в РФ (где было подготовлено несколько проектов165), но и в бывших советских республиках. Одновременно итогом согласованной работы представителей большинства новых государства, возникших на территории бывшего СССР, стало создание Модельного Уголовного кодекса (далее — МУК), как рекомендательного законодательного акта для Содружества Независимых Государств. Он был принят 17 февраля 1996 г. на седьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств166.

Таким образом, можно выделить следующие этапы советского периода истории уголовного законодательства об ответственности и наказании лиц, классифицируемых по возрастному признаку:

I этап — с 1918 до 1935 г.;

II этап — с 1935 до 1961 г.;

III этап — с 1961 до 1996 г.

§ 1.3. Итоги развития: ювенальное уголовное право

Одним из значимых итогов развития уголовного права России, в части ответственности и наказуемости преступлений против несовершеннолетних и преступлений несовершеннолетних, в литературе считают формирование ювенального уголовного права. По мнению Н. М. Хромовой, изменения в законодательстве и правоприменительной практики были столь масштабными, что в стране «в период с начала 60-х гг. до начала 90-х гг. XX в. происходит возрождение ювенальной юстиции»167. Автор связывает это с тем, что в ходе правовой реформы конца 1950-х — начала 1960-х гг. в УК РСФСР несовершеннолетним было уделено серьезное внимание; в УПК РСФСР 1960 г. содержалась гл. 32, посвященная производству по делам несовершеннолетних; в этот период была вновь введена специализация судей по делам несовершеннолетних в народных судах.

Действительно, постановлением Верховного Совета РСФСР от 24.10.1991 была утверждена предложенная Президентом РФ Концепция судебной реформы в РСФСР168, в которой предлагалось специализировать структуры первой инстанции: «К судебным коллегиям по уголовным и гражданским делам прибавятся судебные коллегии по семейным делам, по трудовым делам, по делам несовершеннолетних, которые впоследствии могут развиться в обособленные виды судебной юрисдикции». Более того, постановление Президиума Совета судей РФ от 26.12.2007 № 133 «О Программе развития системы судов общей юрисдикции Российской Федерации и совершенствования организационного обеспечения их деятельности на период до 2023 года» напомнило еще раз, что для защиты прав несовершеннолетних необходима особая ветвь правосудия — ювенальная юстиция. Во исполнение этих рекомендаций даже создавались первые ювенальные суды169.

Однако уже в следующем, в 2008 г., VII Всероссийский съезда судей РФ в постановлении от 04.12.2008 «О состоянии судебной системы Российской Федерации и приоритетных направлениях ее развития и совершенствования» признал, что идея создания ювенальных судов для судебной защиты прав и свобод несовершеннолетних, хотя и была под держана на всех уровнях, так и осталась нереализованной. Неслучайно, в литературе тут же стали обосновывать «нецелесообразности введения ювенальной юстиции в России»170. Поэтому, как мы полагаем, говорить о возрождении ювенальной юстиции, когда нет самой ювенальной юстиции, преждевременно.

Неслучайно, в литературе формирование в нашей стране ювенального уголовного права связывают с более поздним периодом, чем формирование ювена льной уголовной юстиции. Так, по мнению Н. В. Головко, «тенденции», указывающие на признаки такого ф ормирования, в уголовной политике РФ появились на рубеже XXI века»171. Тогда же, в 2000 г., Э. Б. Мельниковой в научный оборот введен термин «ювенальное уголовное право»172. По мнению автора, если ювенальная юстиция является подотраслю процессуального права, то ювенальное уголовное право — это подотрасль уголовного права173. При этом указанные подотрасли оказывают «существенное взаимное влияние». В качестве «самого типичного примера» автор приводит повышение возраста уголовной отв етственности, «когда судебная практика свидетельствует о реальной возможности вывести из сферы уголовной ответственности младшие возрастные подгруппы несовершеннолетних»174. В качестве иллюстрации автор называет Закон о детях и молодежи 1969 г. Англи и (который поднял возраст уголовной ответственности с 8 до 10 лет) и УК РСФСР 1960 г. (поднявший возраст уголовной ответственности по специальным составам с 12 до 14 лет)175. Однако, нынешний УК РФ, известный примерами снижения возраста уголовной ответственности с 16 до 14 лет, опровергает приведенные Э. Б. Мельниковой выводы. Да и судебная практика уже никак не влияет на реальную возможность «вывести из сферы уголовной ответственности» несовершеннолетних.

«Ювенальное уголовное право» выделяет также Ю. Е. Пудовочкин (который термин «ювенальный» употребляет в значении «относящийся к несовершеннолетним» — отсюда используемые им понятия «ювенальная» и «антиювенальная» преступность). Однако, по его мнению, «говорить о ювенальном уголовном праве как о подотрасли уголовного права нет теоретических оснований»176. При этом, если Э. Б. Мельникова ограничивает содержание ювенального уголовного права только нормами Общей части УК, то Ю. Е. Пудовочкин определяет его достаточно широко, включая туда не только нормы Общей, но и Особенной частей, а также статьи Закона РФ «Об основах системы профилактики правонарушений и безнадзорности несоверше ннолетних», постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» и «О практике назначения судами уголовного наказания»177. По противоречивому мнени ю автора, рассматриваемые нормы образуют «относительно самостоятельную группу, что позволяет утверждать, что в уголовном праве России оформляется ювенальное уголовное право»178 (видимо, не в качестве подотрасли).

С. А. Маркунцов в этом споре поддерживает Э. Б. Мельникову, но одновременно считает «весьма странны м» употребление термина «подотрасль ювенальное уголовное право», полагая, что «скорее всего можно говорить лишь о комплексном правовом институте ювенального уголовного права»179. По мнению данного автора, «о данной подотрасли можно будет говорить, когда соответствующие нормы УК РФ будут расширены либо получат самостоятельное нормативное закрепление». В качестве примера С. А. Маркунцов приводит «молодежное уголовное право» в Германии (Jugendstrafrecht), определяемое в литературе как «специальное уголовное право для юных (junge) субъектов (Tater), которые на момент совершения деяния находились в к ритической переходной стадии между детством и зрелостью». Его нормативной основой служит Закон о судах для молодежи (Jugendgerichtsgesetz — JGG) в редакции 11 декабря 1974 г.180, и включает в себя нормы уголовного и уголовно-­процессуального права «для лиц определенных возрас тных категорий: безусловно для лиц, достигших и не достигших 14-, 18-летнего возраста; с некоторыми условиями — для лиц, достигших 18-летнего возраста, но не достигших 21 года»181.

Поддерживая вывод о том, что основания для выделения ювенального уголовного права как подотрасли уголовного права имеются, хотели бы обратить внимание на то, что специалисты по-разному оценивают критерии для такого выделения. По мнению В. Ткачева, таких критериев («юридически значимых факторов») несколько: особые правовые, демографические, социальные, психологические и иные особенности субъекта соответствующих материальных и процессуальных отношений; законодательное закрепление (в УК и УПК) принципов правоотношений с участием несовершеннолетних; законодательное закрепление специальных механизмов реализации уголовно-­правовых и уголовно-­процессуальных отношений в отношении несовершеннолетних182. По мнению С. А. Маркунцова, «основным фактором, позволяющим говорить о самостоятельности норм ювенального уголовного права, является специфика механизма осознания уголовно-­правовых запретов несовершеннолетними». Однако, признавая, что факт такого осознания «практически невозможно закрепить в уголовно-­правовых нормах», автор констатирует: «В результате этого законодательно закреплен лишь приблизительный возраст, с которого, предположительно, несовершеннолетние могут осознавать общественную опасность тех или иных преступлений и с наступлением которого они подлежат уголовной ответственности за совершение преступления… Однако данная возрастная грань является достаточной условностью, максимальный учет психологических особенностей несовершеннолетних в рамках уголовного законодательства — основная задача не только уголовного права, но также криминологии, юридической психологии, ювенальной юстиции и ряда других наук». Между тем остается неясным, какая возрастная грань не будет являться «достаточной условностью», и каким образом уголовное законодательство должно «максимально» учитывать психологические особенности несовершеннолетних.

Подытоживая сказанное, полагаем, что развитие уголовного права в части ответственности за преступления несовершеннолетних и преступлений против несовершеннолетних создало предпосылки для выделения такой подотрасли уголовного права, как ювенальное уголовное право. Основным критерием такого выделения следует признать наличие обособленной группы норм в УК РФ. Указанные нормы отражают особенности наступления уголовной ответственности (освобождения от уголовной ответственности), назначения мер уголовно-­правового характера, в том числе наказания (освобождения от них) несовершеннолетних, а также служат криминообразующим признаком конкретных составов преступлений.

...