В. П. Мозолин

Избранные труды

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347

ББК 67.404

М74

Автор:
Мозолин В. П. (24 ноября 1924 – 15 февраля 2015), доктор юридических наук, профессор, советский и российский правовед.

Составители сборника:
кандидат юридических наук, доцент Д. А. Белова, кандидат юридических наук, доцент А. Н. Беседин, кандидат юридических наук, доцент Е. А. Моргунова.

Автор предисловия на русском и английском языках и оглавления на английском языке: доктор юридических наук, заслуженный профессор права имени Джона Эдварда Фоулера школы права Дикинсон Университета штата Пенсильвания У. Э. Батлер.

Настоящий сборник избранных трудов профессора В. П. Мозолина подготовлен в знак памяти выдающегося ученого, учителя, руководителя. Виктор Павлович Мозолин с 2000 по 2012 г. руководил кафедрой гражданского и семейного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). В книге представлены блестящая работа профессора, образец компаративистского исследования, которая легла в основу его докторской диссертации, – «Корпорации, монополии и право в США», и две статьи, которыми по праву гордился Виктор Павлович: «Роль гражданского законодательства в регулировании комплексных имущественных отношений» и «О макро- и микроправовом регулировании комплексных имущественных отношений в сфере экономики». Основной работой в данном сборнике является монография «Корпорации, монополии и право в США», которая была издана в 1966 г. и, к сожалению, больше в России не публиковалась. В ней на высочайшем уровне проанализированы основные положения американского корпоративного права: автономная правосубъектность, защита корпоративной идентичности в американском суде, корпоративные формы договорного права и другие важные вопросы.

Сборник будет полезен студентам, аспирантам, преподавателям, ученым и всем, кто интересуется гражданским правом.

Составители искренне благодарят уважаемого заслуженного профессора права У. Э. Батлера за оказанную помощь при составлении сборника избранных трудов В. П. Мозолина.
В подготовке сборника принимала участие аспирант кафедры гражданского права МГЮА А. В. Филиппович.

УДК 347

ББК 67.404

© Мозолин С. В., наследник, 2021

© Батлер У. Э., предисловие на русском и английском языках, 2021

© Белова Д. А., Беседин А. Н., Моргунова Е. А., составление, 2021

© ООО «Проспект», 2020

ВИКТОР ПАВЛОВИЧ МОЗОЛИН —
ЦИВИЛИСТ И АМЕРИКАНИСТ

Виктор Павлович Мозолин представлял редкое сочетание цивилиста-компаративиста и эксперта в гражданском и корпоративном праве США. Он был цивилистом и американистом одновременно. В Советском Союзе в то время подобных профессионалов было мало. Я познакомился с Борисом Сергеевичем Никифоровым (1913–1981) в Гарвардской школе права в 1964 г. Он читал лекции в рамках курса профессора Гарольда Бермана [Harold Berman (1918–2007)], где сравнивал советское и американское право, позже я встретился с Борисом Сергеевичем Крыловым (1923–2013), — они оба писали об англо-американских правовых системах. Были и другие, но немного, — все они специализировались на определенной отрасли советского права и соответствующей отрасли англо-американского права.

Несмотря на то что работы этих ученых, в том числе профессора Мозолина, соответствовали идеологическим требованиям своего времени, их отличал обстоятельный анализ норм позитивного права (как законодательства, так и судебной практики) и ведущих научных работ. Англо-американское право представляет определенные трудности для иностранных юристов именно из-за особой роли, которую в нем играет судебная практика: сотни тысяч отчетов о судебных делах, анализируя которые юрист должен научиться извлекать принципы и прецеденты, отличать правовую позицию (постановление — holding) суда от привходящих обстоятельств (obiter dicta) и сокращать этот материал до приемлемых объемов, чтобы сделать его понятным для читателей, воспитанных в советских и постсоветских правовых традициях.

Концепция правосубъектности юридических лиц — одно из величайших юридических изобретений человечества. Уходит ли она корнями в римское право или появилась позже, — творческое воображение юриста, благодаря которому физические лица стали действовать через выдуманные искусственные субъекты права, кардинально изменило предпринимательство во всем мире, дало импульс невиданному экономическому подъему и привело к возникновению многочисленных модификаций (партнерств, акционерных обществ, корпораций и других хозяйственных обществ, трастов и тому подобного), которые в настоящее время занимают доминирующее положение в мире коммерции и инвестиций.

Образовавшийся в условиях великих империй и рыночно-ориентированных правовых систем, институт правосубъектности доказал свою незаменимость и при плановой экономике. Правовые реформы в бывшем Советском Союзе, начиная с середины тридцатых годов и далее, были частично обусловлены стремлением более эффективно использовать корпоративные образования, наделенные правосубъектностью, в рамках плановой экономики. Корпоративные лица продолжают быть важной частью рыночных реформ в постсоветской России, которая постепенно движется в сторону принятия полноценной концепции корпорации.

Основная работа профессора Мозолина в этой книге — «Корпорации, монополии и право в США» — была впервые издана в Москве в 1966 году. Она сыграла важную роль в присуждении ему степени доктора юридических наук в 1967 году и была опубликована вскоре после проведения серьезных экономических реформ в СССР в 1965 году. Его труд отличается глубиной и высоким уровнем исследования американского права и практики его применения. В СССР он стал незаменимым подспорьем для каждого, кто хотел изучить, как в других правовых системах происходит концептуальное осмысление и внедрение корпоративных форм в экономику.

Однако книга послужила и другой цели: она сыграла важную роль в установлении и развитии культурных связей между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Паркеровская школа зарубежного права и сравнительного правоведения при Школе права Колумбийского университета1 при содействии профессора Дональда Уолласа [Donald Wallace] из Института международного права в Вашингтоне2, некоммерческой организации, спонсировала совместный исследовательский проект, посвященный советскому и американскому гражданскому праву. Главными исследователями были профессор Эдвард Аллан Фарнсворт [Edward Allan Farnsworth] (1928–2005 гг.) из Колумбийского университета и профессор Мозолин, тогда работавший в Московском государственном университете.

Институт международного права опубликовал две работы, подготовленные Фарнсвортом и Мозолиным: “Contract Law in the USSR and the United States” (1987 г.)3 и “Property Law in Contemporary Russia” (1993 г.)4. Сотрудничество такого рода между двумя странами было нелегким делом, и это объяснялось не только тем, что СССР и США были главными соперниками в период Холодной войны. Юридическая наука по-разному организована в этих двух странах. Американские юристы редко говорят о науке права; право не является самостоятельной дисциплиной в рамках Национальной академии наук США5. Американские правовые школы редко проводят совместные сравнительно-правовые исследования.

Опыт Великобритании отличался от американского: Университетский колледж Лондона и Институт государства и права Академии наук СССР в соответствии с рамочным соглашением между Британской академией и Академией наук СССР сотрудничали в течение восьми лет, при этом было опубликовано большое количество совместных книг и статей, а в программах обмена участвовали около двухсот ученых с обеих сторон. В упомянутых программах обмена также участвовали Советская Ассоциация международного права и Советская Ассоциация морского права. Плодотворное сотрудничество профессора Мозолина с Колумбийским университетом и Институтом международного права было скорее исключением из правил для советско-американских отношений. Эта книга стала предпосылкой и основой для серьезных компаративистских исследований.

Понятие юридического лица появилось в России еще в петровские времена, в то время как понятие корпорации в ее американском варианте только недавно стало адаптироваться российским правом. Мозолин познакомил российского читателя с основными понятиями: автономная правосубъектность; корпоративная концепция акции; защита корпоративной идентичности в американской судебной практике; легкость, с которой могут быть созданы корпорации (шельфовые корпорации); корпоративные формы договорного права; максимально упрощенный порядок регистрации корпорации; центральная роль корпоративных акций и корпоративных займов; правовой статус корпоративного капитала; акции как имущество и имущественные права, отличные от имущества корпорации; права акционеров; роль корпоративных менеджеров; обязанности директоров и конфликты интересов; различия между открытыми и закрытыми корпорациями; реорганизация и ликвидация корпораций; значение антитрестовского законодательства в корпоративных отношениях и стратегиях.

Компаративисты могут многое почерпнуть из этой книги, давно изданной и уже ставшей практически недоступной, особенно в зарубежных библиотеках. Сама книга содержит значительный материал, который преподносится автором через призму советского права и советского правового опыта. Перед автором стояла непростая задача выбора словаря и терминологии, с помощью которых можно доступно объяснить правовые термины и правоприменительную практику, принятые в другой правовой семье, при этом не искажая оригинала, но делая его понятным для русскоговорящего читателя. Это было под силу только русскому юристу, но не иностранцу. По этой книге можно судить, насколько блестяще Мозолин владел предметом исследования и каким талантливым компаративистом он был. Он успешно достиг поставленной цели.

В начале двадцать первого века я имел удовольствие перевести и опубликовать два тома трактата по гражданскому праву под редакцией Мозолина В. П., Малеиной М. Н. и др. Мне также посчастливилось пару раз встречаться с Мозолиным лично как с практикующим юристом. Он был выдающимся практиком, с ним было очень интересно работать. Для современных российских студентов эта книга интересна как источник исторической информации и образец блестящего компаративистского исследования.

Уильям Э. Батлер

VIKTOR PAVLOVICH MOZOLIN:
CIVILIST AND AMERICANIST

Viktor Pavlovich Mozolin was a rare combination of a civilist specializing in comparative law with special reference to the civil and corporate law of the United States of America. He was simultaneously a civilist and an Americanist. There were not many such individuals in the Soviet Union at the time. I met Boris Sergeevich Nikiforov (1913–1981) at Harvard Law School in 1964 when he lectured in Professor Harold Berman’s course comparing Soviet and American law and later Boris Sergeevich Krylov (1923–2013), both of whom wrote on Anglo-American legal systems. There were a handful of others, but in general they all specialized in a particular branch of Soviet law and the equivalent branch of Anglo-American law.

Although the works of these individuals, including Professor Mozolin, were consistent with the ideological requirements of the time, each also had a solid grounding in the details of the positive law (both legislation and judicial practice) and leading doctrinal writings. Anglo-American law is not easy for foreign lawyers to master precisely because of the role of judicial practice — hundreds of thousands of case reports from which the jurist must extract principles and precedents, distinguish between the actual legal position (holding) of the court and what is extraneous (obiter dicta), and reduce this body of material to meaningful proportions intelligible to readers brought up in the Soviet and post-Soviet legal traditions.

The concept of legal personality of juridical persons is among the great legal inventions of mankind. Whether its roots lie in Roman law or later, the creative legal imagination that led to the possibility of natural persons operating through fictitious artificial subjects of law transformed entrepreneurship throughout the world, gave exceptional impetus to economic growth, and enabled creative adaptations (partnerships, joint-stock societies, corporations, and other economic societies, trusts, and the like) which have come to dominate the worlds of commerce and investment.

Generated in the context of great empires and market-oriented legal systems, the institution of legal personality proved to be indispensable to the Planned Economy. Legal reforms in the former Soviet Union from the mid-1930s onwards were partly concerned with making effective use of corporate formations endowed with legal personality within a Planned Economy. Corporate personality continues to be relevant in the market reforms of post-Soviet Russia, which is gradually moving towards introducing the fully-fledged concept of the corporation.

Professor Mozolin’s principal work in the present volume — Corporations, Monopolies, and the Law of the United States — was originally published at Moscow in 1966. It formed a significant component of his supplication for the degree of Doctor of Juridical Sciences in 1967 and was published shortly after the substantial Soviet economic reforms of 1965. This was a work of depth and quality, based upon a serious study of American law and practice. For anyone in the Soviet Union seeking to gain knowledge of how other legal systems conceptualized and deployed corporate forms in the economy, this book would have been indispensable.

The book, however, served an additional purpose: it played a principal role in the establishment and expansion of cultural relations between the Soviet Union and the United States. The Parker School of Foreign and Comparative Law based at the School of Law of Columbia University in collaboration with Professor Donald Wallace at the International Law Institute in Washington D. C. — a nonprofit foundation — sponsored a collaborative research project on Soviet and American civil law. The principal investigators were Professor Edward Allan Farnsworth (1928–2005) at Columbia University and Professor Mozolin, then at Moscow State University.

The Institute of International Law published the two works prepared by Farnsworth and Mozolin: Contract Law in the USSR and the United States (1987); and Property Law in Contemporary Russia (1993). Collaborations of this nature between the two countries were no easy matter, and not merely because the United States and the Soviet Union were the principal adversaries in the Cold War. The science of law is organized quite differently in the two countries. American lawyers rarely speak of the science of law; law does not constitute a discipline within the purview of the National Academy of Sciences of the United States. Collaboration between American law schools in the field of comparative legal research rarely occurs.

Contrast the American experience with that of the United Kingdom, where University College London and the Institute of State and Law of the USSR Academy of Sciences, under the umbrella agreement between The British Academy and the USSR Academy of Sciences, collaborated for eight years, jointly published numerous books and articles, and exchanged nearly 200 scholars in both directions. These exchange arrangements also included the Soviet Association of International Law and the Soviet Association of Maritime Law. What Professor Mozolin achieved in his collaboration with Columbia University and the Institute of International Law was very much the exception in Soviet-American relations. The book you are reading was the precursor of and the foundation for comparative legal research of considerable significance.

Whereas the juridical person in Russian law dates back to Petrine times, the corporation in its American version has only recently begun to find adaptation in Russian legislation. Mozolin introduced the basic concepts to the Russian readership: autonomous legal personality, the corporate concept of the stock; the protection of corporate identity by American judicial practice; the ease with which corporations can be formed (shelf corporations); corporate forms of contract law; maximally-facilitated registration of a corporation; the central role of corporate stocks and corporate loans; the legal status of corporate capital; the stock as property or property rights distinct from property of the corporation; rights of stockholders; the role of corporate managers; the duties of directors and conflicts of interest; the difference between open and close corporations; the reorganization and liquidation of corporations; and the importance of anti-trust legislation in corporate relations and strategies.

There is much for comparative lawyers to learn from this book — long out of print and inaccessible, especially in foreign libraries. There is the substantive material itself, and the approach of the author who views this material through the prism of Soviet law and Soviet legal experience. He has the challenging task of choosing vocabulary and terminology that will satisfactorily explain the law and practice from a different family of legal systems without distorting the original but making it intelligible to a Russian-speaking readership. Only a Russian jurist could to this — not a foreigner. The book is a measure and an expression of Mozolin’s command of American law and his immense talents as a comparatist that he succeeded so well in achieving his purpose.

During the early twenty-first century, I had the pleasure of translating and publishing two volumes of the Malein/Mozolin treatise on civil law. This was a natural choice for translation, for this work was among the principal major works of Russian civil law. I also had the pleasure of meeting Mozolin the practising lawyer in a couple of cases. He was an excellent legal practitioner and fun to work with. For modern Russian students the present book is a repository of historical background and a model of comparative research.

William E. Butler

В. П. Мозолин
(Издательство Московского университета. 1966 г.)
КОРПОРАЦИИ, МОНОПОЛИИ И ПРАВО В США

В настоящей работе с позиций марксистско-ленинской науки дается всесторонний анализ действующего федерального и штатного законодательства США по вопросу о предпринимательских корпорациях, приводится обширная судебная практика по применению данного законодательства, подвергаются критике современные буржуазные правовые теории о сущности корпораций, направленные на защиту интересов крупных монополий. В отдельной главе раскрывается демагогичный характер антитрестовского законодательства.

На примере исследования конкретных положений законов показывается правовая основа, используемая для установления господства крупных корпораций и монополий в США, и разоблачается реакционная роль монополий в жизни американского общества.

Работа написана на основе правовых и экономических материалов, собранных автором в США. Издание рассчитано на научных и практических работников, аспирантов и студентов юридических вузов, а также всех других лиц, интересующихся проблемами правового и экономического положения корпораций и монополий в США.

ВВЕДЕНИЕ

Одной из важнейших задач советской правовой науки в период развернутого строительства коммунизма является борьба с буржуазной идеологией. «Мирное сосуществование государств с различным социальным строем, — говорится в Программе КПСС, — не означает ослабления идеологической борьбы. Коммунистическая партия и впредь будет разоблачать антинародную, реакционную сущность капитализма и всяческие попытки приукрасить капиталистический строй»6.

В свете поставленных партией задач по разоблачению буржуазной идеологии первостепенное значение приобретает показ реакционной сущности монополий, в первую очередь американских, являющихся оплотом международной реакции.

Монополии составляют экономическую основу современного капитализма. Именно поэтому буржуазные правоведы, экономисты, философы основные свои усилия в настоящее время сосредоточили на защите монополистического способа ведения хозяйства в капиталистических странах. Они всячески рекламируют якобы прогрессивную роль монополий в развитии современного буржуазного общества, пытаясь опровергнуть учение марксизма-ленинизма о том, что монополистический капитализм как система ведения хозяйства исторически уже изжил себя и давно вступил в период своего заката и гибели.

Защитники американского монополистического капитализма обычно прибегают к следующим четырем способам аргументации своих антинаучных выводов.

Во-первых, они ссылаются на уровень экономического развития, достигнутый США, сознательно умалчивая при этом или же неправильно истолковывая те вопиющие отрицательные черты, которые органически присущи монополистическому капитализму (хроническая безработица, кризисы, усиление эксплуатации трудящихся масс, дальнейшее разорение фермерства, замедленные темпы развития экономики, постоянное удорожание стоимости жизни, грабеж монополиями других стран и народов и т. п.).

Во-вторых, они умышленно извращают сущность марксистско-ленинского учения об объективных законах развития буржуазного общества в период монополистического империализма, о реакционном характере и роли монополий в США.

В-третьих, утверждают, что марксистко-ленинский анализ монополистического капитализма якобы совершенно неприменим к современному положению в США, поскольку-де американское общество развивается по иным законам, а сам капитализм для США стал лишь историей XIX века.

В-четвертых, сочиняют различного рода лжетеории, направленные на увековечивание хозяйничания монополий в США.

Именно по такому пути идут, в частности, известные В США профессор экономической истории, ныне специальный советник президента США Л. Джонсона У. Ростоу7 и профессор права А. Берли8.

Однако все аргументы буржуазных авторов в защиту монополий далеки от истины и потому не выдерживают сколько-нибудь серьезной научной критики.

К. Маркс и Ф. Энгельс на базе изучения большого фактического материала открыли объективные экономические законы, по которым развивается капиталистическое общество, основанное на частной собственности на орудия и средства производства и эксплуатации трудящихся масс господствующим классом буржуазии. При этом в качестве основного экономического закона капитализма К. Маркс назвал закон прибавочной стоимости. К. Маркс и Ф. Энгельс вскрыли основное противоречие, свойственное капитализму: противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения, которое неизбежно должно привести к замене капитализма более прогрессивным общественным строем — социализмом.

К. Маркс в «Капитале» еще задолго до того, как капитализм вступил в стадию империализма, доказал, что свободная конкуренция при капитализме порождает концентрацию производства, которая на известной ступени своего развития ведет к монополии. При этом процесс монополизации капиталистического производства К. Маркс связывал с развитием акционерных обществ, которые, по его мысли, служили переходным пунктом к новой, более высокой социалистической форме производства. «В акционерных обществах, — писал он в третьем томе «Капитала», — функция (функция управления капиталом. — В.М.) отделена от собственности на капитал, следовательно, и труд совершенно отделен от собственности на средства производства и на прибавочный труд. Это — результат высшего развития капиталистического производства, необходимый переходный пункт к обратному превращению капитала в собственность производителей, но уже не в частную собственность разъединенных производителей, а в … непосредственную общественную собственность»9.

Предсказания К. Маркса о концентрации и монополизации капиталистического производства полностью подтвердились. На рубеже ХХ века Ф. Энгельс в комментариях к третьему тому «Капитала» констатировал, что «издавна прославленная свобода конкуренции находится при последнем своем издыхании и должна сама признаться в своем явном скандальном банкротстве»10.

Наиболее глубокий и всесторонний анализ экономической и политической сущности капиталистических монополий в период империализма был дан В. И. Лениным. Изучив практику деятельности уже функционирующего монополистического капитализма на основе открытий, сделанных К. Марксом и Ф. Энгельсом, В. И. Ленин научно доказал, что господство монополий и финансового капитала, составляющих экономическую сущность империализма, до предела обостряет основное противоречие капиталистического общества — противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения и открывает эру социалистических революций. Анализируя процесс капиталистического производства при монополистической форме его организации, В. И. Ленин писал, «что частнохозяйственные и частнособственнические отношения составляют оболочку, которая уже не соответствует содержанию, которая неизбежно должна загнивать, если искусственно оттягивать ее устранение, — которая может оставаться в гниющем состоянии сравнительно долгое (на худой конец, если извлечение от оппортунистического нарыва затянется) время, но которая все же неизбежно будет устранена»11.

На многих примерах В. И. Ленин показал реакционную роль монополий как во внутренней жизни соответствующих стран, так и за рубежом. Тресты, синдикаты, картели осуществляют международный грабеж слаборазвитых и колониальных стран, искусственно задерживая развитие производительных сил в этих странах и выкачивая из них колоссальные богатства для обогащения финансовой олигархии. Монополии играют реакционную роль не только в области экономики, но также и во всех других сферах жизни, в первую очередь в политике. Государство стало комитетом по управлению делами монополистической буржуазии. В. И. Ленин дал общую характеристику государственно-монополистического капитализма, когда государство в интересах монополий непосредственно вмешивается в процесс капиталистического производства, что ведет к дальнейшему обострению существующих при империализме противоречий.

В решениях ХХIII съезда КПСС и Программе КПСС положения классиков марксизма-ленинизма о реакционной роли капиталистических монополий получили дальнейшее развитие. В условиях общего кризиса капитализма паразитизм монополий стал чувствоваться еще острее. Монополии открыто идут по пути милитаризации экономики. Они не могут мириться даже с прежними буржуазно-демократическими свободами.

Монополии сосредоточили в себе все основные противоречия, свойственные империализму, они тормозят развитие производительных сил в капиталистических и слаборазвитых странах, обрекая трудящиеся массы на нищету и разорение.

«Монополистическая буржуазия, — говорится в Программе КПСС, — является бесполезным наростом на общественном организме, излишней для процесса производства. Заводами и фабриками управляют наемные директора, инженеры и техники. Монополисты ведут паразитический образ жизни, поглощая вместе со своей челядью значительную часть национального дохода, создаваемого трудом пролетариев и крестьян»12.

Самым крупным мировым эксплуататором, главным оплотом международной реакции в настоящее время стал американский монополистический капитал, разбухший на дрожжах военных прибылей и гонки вооружений.

Монополия как форма организации капиталистического производства при империализме, базирующаяся на частной собственности на орудия и средства производства, на современном этапе развития его производительных сил вступила в непримиримое противоречие с действием объективных экономических законов. Поэтому она должна быть обязательно устранена и заменена более прогрессивной общественной системой — социализмом, экономической основой которого является общественная собственность на орудия и средства производства.

Таковы самые общие положения марксистско-ленинской теории об экономическом характере и реакционной роли капиталистических монополий.

При этом следует подчеркнуть, что марксистско-ленинское учение о законах возникновения, развития и упадка капиталистического производства и реакционной роли монополий при империализме является всеобщим. Оно применимо ко всем странам, в которых существует капиталистический способ производства. Не являются, разумеется, в этом отношении исключением и Соединенные Штаты Америки, наиболее развитое в настоящее время капиталистическое государство.

Этим объясняется неубедительность аргументации американских авторов, пытающихся доказать обратное.

У. Ростоу, например, говорит, что, поскольку экономическая теори­я К. Маркса о капиталистическом способе производства базируется на данных, относящихся к Англии ХIХ века, постольку выводы К. Маркса не имеют якобы никакого отношения к США. Подобные заявления имеют своей целью извратить сущность марксизма.

Действительно, «Капитал» был написан К. Марксом главным образом на основе английских материалов. Но это нисколько не умаляет всеобщего характера действия открытых им объективных экономических законов при капитализме. Об этом очень хорошо сказал сам К. Маркс в предисловии к первому изданию «Капитала». «Предметом моего исследования в настоящей работе, — говорил он, — является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена. Классической страной этого способа производства является до сих пор Англия. В этом причина, почему она служит главной иллюстрацией для моих теоретических выводов. Но если немецкий читатель станет фарисейски пожимать плечами по поводу условий, в которые поставлены английские промышленные и сельскохозяйственные рабочие, или вздумает оптимистически успокаивать себя тем, что в Германии дело обстоит далеко не так плохо, то я должен буду заметить ему: De te fabula narrator! [Не твоя ли история это!].

Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой ступени развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»13.

А несколько ниже, в ссылке на публичное выступление вице-президента США Уэйда К. Маркс не оставляет сомнений в том, что и Соединенные Штаты Америки подвержены действию законов капиталистического развития14.

В ходе изложения своих мыслей в «Капитале» К. Маркс в ряде случаев иллюстрирует свои выводы на примере США. Так, в главе ХIII первого тома «Машины и крупная промышленность» он говорит, что «в Соединенных Штатах подобное воспроизведение ремесла на основе машин встречается нередко. И как раз по этой причине концентрация, сопряженная с неизбежным переходом к фабричному производству, совершается там семимильными шагами по сравнению с Европой и даже Англией»15.

В главе ХХV «Современная теория колонизации», рассматривая вопрос о колонизации Америки и развитии капиталистических отношений, Маркс замечает, что его в данном случае занимает не положение колоний. «Нас — пишет он, — интересует здесь только тайна, которую открыла в Новом свете и громко возвестила политическая экономия Старого света: капиталистический способ производства и накопления, а следовательно, и капиталистическая частная собственность предполагают уничтожение частной собственности, покоящейся на собственном труде, т.е. предполагают экспроприацию работника»16.

Наконец, в ряде других работ К. Маркс дает анализ отдельных сторон развития американского капитализма, подчеркивая его тенденцию к монополизации производства. Например, в письме к Н. Ф. Даниельсону 15 ноября 1878 г. он писал: «Первой страной, где дела пойдут вновь по восходящей линии, будут Северо-Американские Соединенные Штаты (речь идет о выходе из очередного кризиса. — В.М.). Только улучшение это наступит здесь при совершенно изменившихся условиях, и притом изменившихся к худшему. Народ тщетно будет пытаться избавиться от монополизирующей силы и пагубного (в отношении непосредственного благополучия масс) влияния крупных компаний, которые с начала Гражданской войны во все ускоряющихся темпах подчиняют себе промышленность, торговлю, земельную собственность, железные дороги и финансы. Лучшие американские авторы открыто провозглашают как неопровержимый факт, что, хотя война против рабства и разбила цепи, сковывавшие негров, зато, с другой стороны, она поработила белых производителей.

Наиболее интересный объект для исследователя-экономиста представляют теперь, конечно, Соединенные Штаты, и в особенности период от 1873 (со времени сентябрьского краха) до 1878 г. — период хронического кризиса. Те перемены, которые потребовали в Англии для своего осуществления целых столетий, произошли здесь в течение нескольких лет»17.

О применимости экономических законов капитализма ко всем странам с капиталистическим укладом хозяйства, включая и США, часто говорил Ф. Энгельс. При этом он не только принимал во внимание данные, уже известные К. Марксу, но и давал оценку новым явлениям в развитии капитализма, которые имели место в конце ХIХ века после смерти К. Маркса и которые подтверждали правильность сделанных Марксом выводов.

Так, в предисловии к английскому изданию «Капитала» в 1886 г. Ф. Энгельс писал, что «никто из тех, кто знаком с рабочим движением, не станет отрицать, что выводы, сделанные в “Капиталеˮ, с каждым днем все больше и больше становятся основными принципами великого движения рабочего класса не только в Германии и Швейцарии, но и во Франции, Голландии, Бельгии, Америке и даже в Италии и Испании…»18

Вопрос о концентрации и монополизации производства в конце ХIХ века Ф. Энгельс освещает на базе новых материалов, относящихся ко всем основным капиталистическим странам, в том числе и к США. В своих добавлениях к главе ХХVII «Роль кредита в капиталистическом производстве» третьего тома «Капитала» он, в частности, указывает, «что в отдельных отраслях, где это позволяла данная ступень развития производства, стали концентрировать все производство этой отрасли промышленности в одно крупное акционерное общество под единым руководством. В Америке это осуществлялось уже неоднократно, в Европе ярчайшим примером этого рода до сих пор остается United Alkali Trust, сосредоточивший все английское производство щелочи в руках одной-единственной фирмы»19.

Следовательно, закономерности развития капитализма, его тенденции к концентрации и монополизации производства, открытые К. Марксом и Ф. Энгельсом, имели не национальный, а международный характер. Они определяли пути общественного развития не только Англии, но и любой другой капиталистической страны, в том числе Соединенных Штатов Америки.

Международный характер имеет также учение В. И. Ленина об империализме вообще и о капиталистических монополиях как экономической сущности империализма в частности. В. И. Ленин подверг глубокому научному анализу данные об империализме, который был уже в то время реальностью, по всем основным капиталистическим странам Европы, Америки и Азии и на этой базе сделал свои гениальные выводы о нем как паразитическом, загнивающем и умирающем капитализме, как кануне социалистической революции. Так, при работе над книгой «Империализм, как высшая стадия капитализма» он изучил и обобщил огромное количество литературных и статистических источников на многих языках мира по самым различным вопросам международного империализма. Давая характеристику основных черт империализма, общих для всех капиталистических стран, В. И. Ленин отмечал в то же время особенности империализма в отдельных странах — Англии, Франции, США, Германии, Японии и др.

Касаясь сущности американского империализма, он, например, говорил, что «в Соединенных Штатах экономическое развитие за последние десятилетия шло еще быстрее, чем в Германии, и как раз благодаря этому паразитические черты новейшего американского империализма выступили особенно ярко»20. И далее: «Американские тресты есть высшее выражение экономики империализма или монополистического капитализма»21.

Теоретические обобщения о реакционной роли современного империализма, оплотом которого являются американские монополии, об углублении кризиса мирового капиталистического хозяйства, сделанные Коммунистической партией Советского Союза, основаны на глубочайшем анализе положения во всех капиталистических государствах. Они подтверждают и еще дальше развивают марксистско-ленинское учение о законах развития и неизбежной гибели капиталистического строя.

В равной мере данные положения относятся и к американскому империализму, практика деятельности которого со всей наглядностью свидетельствует о правильности оценки Коммунистической партией Советского Союза тех общественных процессов, которые характеризуют развитие современного монополистического капитализма в США.

Возьмем, к примеру, вопрос о концентрации и монополизации производства в США. За последние годы уровень концентрации и монополизации американской промышленности значительно возрос. Если даже взять данные, приведенные В. И. Лениным в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» и относящиеся к 1909 г., т. е. к тому времени, когда промышленность в США была уже монополизирована, и сравнить их с новейшими данными последних лет, то мы увидим наглядную картину все углубляющегося с каждым годом процесса дальнейшей концентрации и монополизации производства. В 1909 г. на долю всех промышленных корпораций (а их было в то время сотни тысяч) падало 79% общего промышленного производства США в денежном выражении22.

В настоящее же время, как утверждает А. Берли, 60–70% (а может быть и более) всей промышленной продукции производится лишь 600–700 промышленными корпорациями23.

О преобладающей роли крупных корпораций в экономике США говорят и следующие данные. Стоимость активов всех промышленных корпораций США в 1959 г. равнялась 277 млрд 300 млн долларов. Из них 168 млрд 505 млн долларов приходилось на долю 500 крупнейших корпораций и 133 млрд 505 млн долларов — на долю лишь 100 самых крупных корпораций.

500 крупнейших промышленных корпораций получили в 1962 г. 13 млрд 482 млн долларов чистой прибыли. Из этой суммы 9 млрд 675 млн положили себе в карман 100 самых крупных корпораций24.

Пользуясь своим монопольным положением, крупные корпорации ежегодно разоряют и присоединяют к себе множество более слабых корпораций. Так, в области промышленности и торговли в 1959 г. потерпели крах 14 053, в 1960 г. — 15 445, в 1961 г. — 17 075 корпораций25. В делопроизводстве судов находилось в 1959 г. 184 945, 1960 г. — 205 024, 1961 г. — 270 333, 1963 г. — 303 307 дел о банкротстве корпораций26. Только в обрабатывающей и горнодобывающей промышленности в 1959 г. было 656; 1960 г. — 635, 1961 г. — 671, 1962 г. — 672 слияния и приобретения корпораций27. Современное американское производство является в высшей степени монополизированным капиталистическим хозяйством. Как вынуждены признать А. Берли28 и А. Чейз29, наиболее важные отрасли производства в США находятся во власти двух, трех, четырех или пяти наиболее крупных корпораций. Достаточно сказать, что доля четырех крупнейших корпораций в выпуске промышленной продукции в 44 отраслях составляет более 75%, в 102 — от 50 до 74; в 162 — от 25 до 49%30.

Так, 93% всех структурных заготовок стали для строительства выпускается «Юнайтед стейтс стил компани», «Бетлехем стил корпорейшн», «Юланд стил компани» и «Джоулс энд Лафлин стил корпорейшн». 95% всего автомобилестроения сосредоточено в руках трех компаний: «Дженерал моторс корпорейшн», «Форд мотор компани» и «Крайстлер корпорейшн». 70–80% продукции всей электротехнической промышленности производится тремя корпорациями: «Дженерал электрик компани», «Дженерал моторс корпорейшн» и «Вестингауз электрик корпорейшн». 93% производства алюминия падает на долю «Алюминиум компани оф Америка» и трех других ведущих корпораций данной отрасли. В нефтяной промышленности господствуют три компании: «Стандард ойл» (штаты Нью-Джерси, Техас и Калифорния), в химической «Дюпон (Е. И.) де Немур энд компани», в области связи — «Америкен телефоун энд телеграф компани».

Примерно такое же положение с уровнем концентрации и монополизации производства наблюдается и в других ведущих отраслях американской экономики, причем во многих случаях сфера деятельности американских монополий распространяется далеко за пределы Соединенных Штатов Америки.

Данная характеристика степени монополизации американского производства будет неполной, если не указать еще на одно чрезвычайно важное обстоятельство: на господствующую роль финансового капитала в экономике США. В настоящее время подавляющее большинство всех активов американской экономики контролируется лишь восемью финансово-монополистическими группами. Это: Морганы, Рокфеллеры, «Ферст Нэшил Сити Бэнк», Дюпоны, Меллоны, Кливлендская группа, Чикагская группа, «Бэнк оф Америка» (Калифорнийская группа). Именно эти богатейшие финансовые группы в значительной мере определяют судьбу экономики и политики США. При этом наиболее влиятельное положение среди них занимают две финансово-монополистические группы Морганов и Рокфеллеров. Первая в 1955 г. контролировала капиталы в 65,3 млрд долларов, вторая — в 61,4 млрд долларов31. Под влиянием Морганов находятся до 70 американских банков и корпораций, к числу которых относятся такие крупнейшие компании США, как «Юнайтед стейтс стил», «Дженерал электрик», «Дженерал моторс» и многие другие корпорации в угольной, химической, металлургической, текстильной, пищевой и других отраслях промышленности, транспорта, связи коммунального обслуживания.

Основой могущества Рокфеллеров является нефтяная промышленность. Они являются хозяевами наиболее крупнейших нефтяных корпораций: «Стандард ойл К°» (Нью-Джерси), «Стандард ойл оф Индиана» и многих других. Под их контролем находится также значительная доля и других важнейших отраслей промышленности (горнодобывающая, обрабатывающая, авиационная, атомная и т. д.).

При таком положении издевкой над фактами звучат слова У. Ростоу, который пытается уверить, что за последние пятьдесят лет в США не наблюдалось якобы значительной концентрации производства32. Факты полностью опровергают эти домыслы. В США происходит процесс дальнейшей концентрации и монополизации производства33, который в конечном счете приведет к краху системы монополистическо-капиталистической организации американской экономики.

Монополистический путь развития современного американского капитализма не может быть поставлен под сомнение также на том основании, что в США продолжает существовать мелкий бизнес. Наличие в стране довольно большого числа мелких предприятий обычно используется буржуазными авторами в целях пропаганды сохранения и развития института свободной конкуренции, якобы могущего противодействовать дальнейшему усилению гнета монополий в экономике США.

Как же обстоит дело в действительности? Согласно официальным данным, в настоящее время в США имеется несколько миллионов мелких предприятий, принадлежащих отдельным лицам и товариществам34. Как правило, они сконцентрированы в таких отраслях хозяйства, как розничная торговля, обслуживание бытовых нужд населения, производство драгоценностей, украшений, отдельных предметов одежды и целом ряде других отраслей, в которых требуются большие затраты индивидуальной рабочей силы, особое мастерство и искусство рабочих при небольшом объеме выпускаемой продукции и оказываемых услуг и требующих сравнительно небольших капиталовложений производство. В указанных отраслях степень монополизации производства и торговли крупными корпорациями, разумеется, меньше по сравнению с ведущими отраслями американской экономики. Так, например, в 1954 г. на долю четырех крупнейших корпораций в сфере изготовления мужских и детских костюмов и пальто приходилось 11% всего производства страны, в сфере индивидуального пошива одежды — 4, области распиловки дров — 7%.

При оценке роли и значения мелкого бизнеса в экономике США следует иметь в виду следующие обстоятельства.

1. Доля производства мелких предприятий в общем объеме выпускаемой в США продукции очень невелика.

2. Мелкий бизнес сосредоточен не в ведущих отраслях экономики.

3. Он не имеет, как правило, самостоятельной сырьевой базы (сырье поставляется крупными корпорациями). Его рынки сбыта часто определяются монополиями. В связи с этим и цены на продукцию и оказываемые услуги диктуются крупнейшими корпорациями.

4. Мелкое производство очень неустойчиво и часто экономически разорительно вследствие постоянного гнета монополий. Каждые 12 из 100 мелких фирм, как было сообщено президенту США в 1962 г., разоряются35. Естественно, при подобных условиях мелкий бизнес ни в какой мере не может задержать процесса монополизации производства в США и сохранить принципы свободной конкуренции, которые были характерны для развития американского капитализма в XIX веке. «Найти “твердые принципы и конкретную цельˮ для “примиренияˮ монополии со свободной конкуренцией, — писал В. И. Ленин, — разумеется, дело безнадежное»36.

Но монополии не могут полностью устранить конкуренцию при империализме. Они всячески подавляют ее, но последняя все же продолжает существовать, хотя и в ограниченном масштабе, в ряде отраслей капиталистического хозяйства. «Нигде в мире, — говорил В. И. Ленин, — монополистический капитализм без свободной конкуренции в целом ряде отраслей не существовал и не будет существовать. Написать такую систему — это значит написать систему, оторванную от жизни и неверную. Если Маркс говорил о мануфактуре, что она явилась надстройкой над массовым мелким производством, то империализм и финансовый капитализм есть надстройка над старым капитализмом. Если разрушить его верхушку, обнажится старый капитализм. Стоять на такой точке зрения, что есть цельный империализм без старого капитализма, — это значит принять желаемое за действительность… Империализм есть надстройка над капитализмом»37. «Империализм на самом деле не перестраивает и не может перестроить капитализма снизу доверху. Империализм усложняет и обостряет противоречия капитализма, “спутываетˮ со свободой конкуренции монополии, но устранить обмена, рынка, конкуренции, кризисов и т. д. империализм не может»38. И далее: «Именно это соединение противоречащих друг другу “началˮ: конкуренции и монополии и существенно для империализма…»39

Таким образом, подводя итог сказанному о международном характере учения марксизма-ленинизма о законах развития и гибели капитализма и о реакционной роли монополий в период империализма, следует со всей силой подчеркнуть, что, как показывают факты, развитие современного американского монополистического капитализма полностью подвержено действию данных объективных экономических законов.

Высокий уровень экономического развития, достигнутый США, ссылаясь на который буржуазные авторы пытаются «отменить» действие объективных законов капитализма в США, также ни в какой степени не может опровергнуть марксистско-ленинского вывода о том, что современный монополистический капитализм в США, основанный на частной собственности, стал тормозом для дальнейшего развития американского общества.

Классики марксизма-ленинизма учат, что по сравнению с феодализмом капитализм доводит развитие производительных сил до высокого уровня. При этом развитие капиталистической экономики в отдельных странах в отдельные периоды возможно и в период загнивания капитализма, при империализме.

Известно, что экономическое могущество США явилось результатом беспощадной эксплуатации трудящихся масс как внутри, так и вне страны. Развитию американского империализма весьма способствовала и международная обстановка, которая сложилась в XIX и ХX веках, позволившая США к настоящему времени стать самым крупным мировым эксплуататором. Наконец, одним из решающих источников разбухания американского монополистического капитала явились громадные военные прибыли, полученные в двух мировых войнах, и гонка вооружения, проводимая в период «холодной» войны.

Но сейчас, как отмечается в Программе КПСС, США «прошли точку своего зенита и вступили в полосу заката»40. В стране резко замедлились темпы роста производства41, не прекращаются экономические кризисные явления, растет безработица42, производственные мощности предприятий используются не полностью, возрастает гнет монополий, усиливается классовая борьба между трудом и капиталом.

В то же время социализм в условиях борьбы двух мировых общественных систем — социалистической и капиталистической — продолжает раскрывать свои преимущества перед капитализмом. Возьмем для примера Советский Союз, являющийся в настоящее время после США второй экономически развитой страной мира. Темпы роста промышленного производства в СССР, которые по существу предрешают исход экономического соревнования с капитализмом, за восемь последних лет (1958–1965 гг.) ежегодно составляли в среднем 9,2%43.

Уровень производства в СССР приближается к общему уровню производства в США. Так, если объем промышленной продукции в 1953 г. составлял лишь одну треть американской продукции, к началу семилетки примерно половину, то в 1965 г. СССР произвел уже более 65% современного объема продукции США.

Принимая во внимание указанные объективные процессы экономического развития СССР и США, Коммунистическая партия Советского Союза поставила перед советским народом задачу догнать и перегнать в ближайшее время по производству продукции на душу населения Соединенные Штаты Америки и тем самым выиграть экономическое соревнование с капитализмом.

Советский Союз уже перегнал Соединенные Штаты Америки по производству железной руды, кокса, в целом угля, тепловозов и электровозов, зерноуборочных комбайнов, пиломатериалов, оконного стекла, шерстяных тканей, сахара-песка, животного масла и по улову рыбы как по общему объему, так и по производству на душу населения44. Мы производим больше, чем Соединенные Штаты Америки, цемента, сборного железобетона, тракторов (по их суммарной мощности), древесины, льняных тканей45.

И, наконец, несколько слов о характере буржуазных американских теорий, которые противопоставляются марксизму-ленинизму по вопросу о сущности капиталистического способа производства и роли капиталистических монополий.

Первое, что обращает на себя внимание при ознакомлении с этими так называемыми теориями, это то, что их авторы в целях придания «научности» своим рассуждениям и выводам пытаются опровергнуть марксистско-ленинскую науку о характере буржуазного общества путем ее прямого извращения. Так, например, У. Ростоу основную ошибку учения К. Маркса видит в том, что он единственной силой в развитии общества якобы считал экономику, полностью игнорируя при этом роль политических факторов46. Другими словами, У. Ростоу приписывает К. Марксу теорию экономического материализма, которая, как известно, ничего общего не имеет с великой научной теорией исторического материализма, впервые выдвинутой К. Марксом. Исторический материализм в отличие от экономического, сводящего роль идей к абсолютному нулю, подчеркивает их огромную социальную роль в развитии общества. Это положение не только не противоречит основному тезису исторического материализма — общественное бытие определяет общественное сознание — а, напротив, находится с ним в диалектическом единстве. При критике положений В. И. Ленина У. Ростоу использует другие методы. Он уверяет, что В. И. Ленин, отбросив экономическую теорию К. Маркса, в своих практических действиях по проведению Октябрьской революции и строительству первого в мире социалистического государства руководствовался только субъективным отношением к истории, беря за основу голую силу47.

В действительности сила учения В. И. Ленина об империализме и социалистической революции состояла прежде всего в гениальном применении и дальнейшем развитии учения К. Маркса и Ф. Энгельса об объективных законах развития капитализма в новых условиях, когда капитализм перерос в стадию империализма. Именно глубоко научный анализ эпохи империализма с учетом экономических (которые В. И. Ленин, так же как и К. Маркс, считал основой развития общества) и идеологических факторов, данный В. И. Лениным, и предопределил великий успех Октябрьской социалистической революции.

Что касается позитивного содержания самих американских теорий, в частности теории У. Ростоу о стадиях экономического роста, то они являются проявлением чистейшего буржуазного субъективизма, открыто направленного на защиту господства крупных монополий в США. Они далеки от жизни, а поэтому, как правило, и недолговечны. Так, теория Ростоу совершенно игнорирует роль объективных экономических законов, действующих при капитализме, она обходит молчанием вопрос о производственных отношениях и всячески затушевывает классовые противоречия, существующие в США.

Поистине пророчески в отношении подобных теорий звучат слова К. Маркса, сказанные в послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала». «Вместе с тем, — писал К. Маркс, — пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой»48.

В советской экономической литературе имеется целый ряд работ, в которых разоблачается реакционная роль монополий в США, дается критика отдельных американских теорий по вопросу о современном монополистическом капитализме, анализируется экономическое развитие американского империализма49.

Кроме того, на русский язык переведены некоторые книги американских авторов50 по вопросу об экономической сущности монополистического капитализма CША. В советской юридической литературе по вопросу о правовых аспектах организации и деятельности американских корпораций и об их реакционной роли до сих пор не написано ни одной монографической работы или даже брошюры. В общих работах по буржуазному гражданскому праву, написанных советскими юристами51, дается анализ лишь некоторых проблем, относящихся к общему правовому положению корпораций в США (о юридической личности корпораций, антитрестовском законодательстве и т. п.).

Отдельные правовые проблемы теории и практики функционирования американских корпораций и монополий освещены в ряде журнальных статей52.

Имеются также две неопубликованные кандидатские диссертации Ю. А. Рапопорта53 и В. В. Зайцевой54, посвященные разработке некоторых исторических и общетеоретических проблем права корпораций в США.

Но, к сожалению, ни в одной из названных работ, статей и диссертаций не дано всестороннего анализа действующего законодательства США по вопросу о корпорациях, не обобщена новейшая практика американских судов по его применению, не подвергнуты критической оценке многие работы американских правоведов. Между тем лишь такое всестороннее рассмотрение правовых аспектов организации и деятельности корпораций США позволит со всей наглядностью показать приемы и методы господства монополий в США, их реакционную роль в экономике и политике. Кроме того, подобный анализ законодательства США о корпорациях и практики его применения имеет определенное практическое значение для наших внешнеторговых организаций в их деловых контактах с американскими фирмами.

Реализации этих задач и посвящается настоящая работа. При этом анализ отдельных практических вопросов организации и деятельности корпораций дается с учетом той схемы изложения материала, которая принята в американской правовой литературе, что позволяет с наибольшей полнотой передать систему действующего права корпораций в США. Основному содержанию работы предпосылается небольшое введение об истории развития законодательства США о корпорациях.

Глава I.
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О КОРПОРАЦИЯХ В США

С точки зрения экономического и государственно-правового развития Соединенных Штатов Америки историю развития законодательства о корпорациях целесообразно разбить на следующие три основных периода: 1) законодательство о корпорациях в период образования США, 2) законодательство о корпорациях в период промышленного переворота и расцвета свободной конкуренции, 3) законодательство о корпорациях в период становления и господства империализма.

§ 1. Законодательство о корпорациях в период образования США

Соединенные Штаты Америки, возникшие в результате завоевания независимости на базе тринадцати бывших английских колоний, с самого начала своего существования представляли собой буржуазное государство с наличием рабовладения в южных штатах. История США, говорит Ф. Энгельс, «начинается при наличии уже сложившихся в XVII веке элементов современного буржуазного общества…»55. Возникновение и рост буржуазных отношений в стране были непосредственно связаны с процессом первоначального накопления капитала, бурно протекавшим в XVII веке прежних английских колониях в форме эксплуатации мелкого производителя, негров-рабов и вытеснения с земель коренных жителей Америки — индейцев. Важным источником первоначального накопления капитала в стране явилась также контрабандная торговля, особенно рабами, на которой составили большие состояния купцы и судовладельцы Новой Англии56. Наемная рабочая сила в значительной мере создавалась и пополнялась за счет иммиграции. В колониях получили развитие отдельные виды промышленного производства (текстильное, судостроение и т. д.), базирующиеся не только на домашнем труде фермеров, но также, что особенно важно подчеркнуть, «на функционировании капиталистических мануфактур». Таким образом, к 1776 г., т. е. ко времени объявления о создании нового американского государства, в экономике страны уже упрочились буржуазные отношения. Но в то время акционерные общества (корпорации)57 были еще очень редким явлением в экономике. Во всех 13 колониях насчитывалось всего лишь несколько десятков корпораций. Среди них были как английские торговые компании, так и местные корпорации, возникшие в самих колониях в области водоснабжения, эксплуатации причалов в портах, страхования от огня и т. д. Большую роль играли такие крупные колониальные английские компании, как «Вирджиния компани», организованная в 1629 г., и «Гуд зон бей компани», учрежденная в 1670 г. Последние представляли собой компании по монопольной колонизации земель в Северной Америке, возникшие на основании специальных привилегий, дарованных английским королем. Помимо чисто экономических функций они были наделены большими политическими правомочиями, благодаря чему эти компании в определенной степени являлись своего рода политическими и торговыми департаментами английского монархистского государства по проведению колонизаторской политики в Северной Америке.

Не было большого скачка в увеличении количества корпораций в стране и в первые годы существования США. За 11 первых лет — с 1776 г., со времени оглашения Декларации Независимости, и до 1787 г., когда была принята Конституция США, — было организовано лишь 20 новых корпораций58. Рост корпораций несколько увеличился в последующие годы. К 1800 г. в стране насчитывалось 335 корпораций. Среди них были банки, страховые компании, транспортные компании по строительству каналов и шоссейных дорог, компании по водоснабжению, борьбе с пожарами и т. п. Первая промышленная корпорация в узком смысле этого слова возникла в 1791 г. в штате Нью-Джерси59. Подобная нераспространенность корпоративной (акционерной) формы ведения производства и торговли в экономике колониального периода истории США, равно как и в первый период существования США как самостоятельного государства, объясняется в первую очередь экономическими причинами. В силу недостаточного уровня развития производительных сил в период мануфактурного развития капиталистического производства, на стадии которого находилась в то время страна, экономически более выгодно было вести производство на индивидуальной капиталистической основе.

Были и иные причины малочисленности корпораций в экономике того периода, которые не являлись главными, но которые вместе с тем помогают правильно уяснить сущность рассматриваемого явления.

Так, непопулярность корпораций в значительной степени объяснялась скомпрометировавшей себя в глазах американцев колонизаторской деятельностью упомянутых выше английских колониальных компаний. Корпорации в глазах многих людей того поколения отождествлялись с проявлением средневековой сословности и деспотизмом абсолютистской власти монархов, одним из орудий которой они являлись, что противоречило лозунгу буржуазной свободы личности, под которым проводилась буржуазная революция. Определенное значение имели и трудности юридического порядка в получении разрешения на организацию новых корпораций. Как известно, на территорию английских колоний в Северной Америке распространяло свое действие английское право, в том числе и знаменитый в истории английского законодательства об акционерных компаниях Вubble Act, принятый в 1720 г., после разоблачения скандальной инфляции в одной из крупнейших и могущественных в то время английских акционерных компаний «Сауз си компани». Этот акт был направлен на ликвидацию всех акционерных компаний, учрежденных без соответствующего разрешения английского государства.

Bubble Act запрещал «деятельность или попытку деятельности любой организации в качестве самостоятельного корпоративного органа или органов, выпуск или попытку выпуска передаваемых акций, передачу или попытку передачи, равно как и переуступку прав на акцию или акции в такого рода организациях без законных правомочий, утвержденных актом парламента или возникших на основании устава, дарованного королевской властью, являющихся необходимыми основаниями для функционирования акционерных компаний».

Следовательно, и в английских колониях Северной Америки организация и деятельность новых корпораций (акционерных компаний) после издания Вubble Act были возможны только на основании специального акта английского парламента или дарованного королевской властью устава.

Отдельные американские юристы высказывают мнение, что якобы Bubble Act не оказал сколько-нибудь существенного влияния на Соединенные Штаты Америки как в колониальном периоде их существования, так и после завоевания независимости60.

Это утверждение правильно лишь отчасти. С ним можно согласиться лишь в той части, что буржуазия и купцы английских колоний после Вubble Act действительно, как правило, предпочитали не обращаться к английской короне с просьбой об организации новых корпораций. Но причиной этого были, о чем уже говорилось выше, в первую очередь экономические соображения, но не чистая амбиция поселенцев американского континента.

Однако значение Вubble Act, как и ранее действовавшего английского законодательства об акционерных компаниях для Соединенных Штатов Америки, не может быть ограничено только этим обстоятельством. Гораздо важнее оказалась другая сторона вопроса, которая по всей видимости игнорируется американскими авторами. Дело в том, что законодательство и судебная практика первого периода существования США заимствовали основную идею английского Вubble Act, в соответствии с которой каждая новая предпринимательская корпорация может быть организована только по специальному акту соответствующего органа государства. После образования США такими органами государства стали законодательные органы отдельных штатов. Губернаторы штатов не получили права вынесения решений об учреждении новых корпораций.

Что касается федеральных органов государства, то вопрос об их правомочиях в сфере инкорпорации решался следующим образом.

В «Статьях Конфедерации», принятых в 1781 г., не было никакого упоминания о праве федеральных органов заниматься разрешительной деятельностью по учреждению корпораций.

В 1778 г. во время обсуждения проекта Конституции США Мэдисон, один из авторов «Статей Конфедерации», ставший впоследствии четвертым президентом США, предложил включить в текст Конституции общую статью о праве федеральных органов власти давать разрешение на организацию новых корпораций. Однако это предложение было отклонено. Но это вовсе не означало, что федеральные органы США тем самым вообще лишались подобных правомочий.

По прямому смыслу Конституции США они могли при необходимости давать разрешение на организацию корпораций в тех областях деятельности, правовое регулирование которых было отнесено к компетенции конгресса и президента США, в частности в банковском деле, междуштатной торговле, военных отраслях и т. п. Эти правомочия федеральных властей были подтверждены в 1819 г. Верховным судом США в решении по делу МcCulloch v. Maryland61 в связи с образованием Федеральным правительством Второго банка Соединенных штатов Америки.

Решением вопроса о возможности образования корпораций во всех других областях, в первую очередь в области промышленного производства, было отнесено к компетенции законодательных органов отдельных штатов. Правда, эти правомочия законодательных органов штатов не были прямо предусмотрены Конституцией США. Но в то же время они никогда не подвергались особому сомнению, особенно после 1791 г., когда Конгресс США впервые официально признал их в качестве законной прерогативы штатов.

Единственное ограничение, которое Конституция США налагала на деятельность штатов в сфере инкорпорации, сводилось к тому, что такая деятельность штатов не должна была противоречить обязательствам, возникшим из договоров. Дело в том, что в силу существовавших в то время воззрений устав корпораций, утверждаемый законодательным органом штата и служивший разрешительным актом штата на возникновение каждой отдельно взятой корпорации, рассматривался в качестве договора, одной стороной которого была корпорация, а другой — сам штат в лице соответствующего законодательного органа. Поэтому считалось, что ни одна сторона не имела права изменить условие данного договора (устава корпорации) без согласия другой стороны. Эта точка зрения была подтверждена в 1819 г. Верховным судом США в решении по делу Dartmouth v. Woodward62.

Но подобный характер отношений, складывающихся между штатом и корпорациями в связи с возникновением и функционированием последних, как показала жизнь, не мог полностью удовлетворить ни власти штата, ни самих акционеров. Законодательные органы штатов в целом ряде случаев нуждались во внесении изменений в устав той или иной корпорации без согласия ее акционеров. И корпорации в связи с непредвиденными в момент их организации обстоятельствами часто также нуждались в усовершенствовании уставов.

В поисках выхода из создавшегося положения отдельные американские юристы еще до вынесения Верховным судом США решения по делу Datrmouth v. Woodward предложили применить к уставам корпораций, утверждаемым законодательными органами штатов, идею «зарезервированного условия договора». Такой взгляд был высказан и в отдельном мнении одного из судей Верховного суда США, принимавшего участие в рассмотрении названного дела. В соответствии с этой идеей законодательный орган штата при утверждении устава мог вписать в него в качестве одного из условий договора специальную оговорку о резервировании за собой права на внесение последующих изменений в этот устав. По указанному пути и пошла в последующем практика деятельности законодательных органов штатов по утверждению уставов корпораций.

Идея «зарезервированного условия договора» была использована, таким образом, в интересах только одной стороны — штатов. Другая сторона — корпорации — подобного права в то время не получила. Объяснялось это целым рядом причин, среди которых необходимо назвать следующие.

В рассматриваемый период истории американского государства еще сохранялся взгляд на корпорации как на организации, унаследованные от абсолютистского английского государства. Поэтому законодательные органы штатов, являвшиеся органами молодого еще буржуазного государства, стремились осуществлять контроль за корпорациями не только в стадии их организации, но также и во время их последующей деятельности хотя бы в такой слабой форме, как использование права на возможность последующего изменения уставов уже функционирующих корпораций. Кроме того, и это, думается, было основной причиной, классовые интересы американской буржуазии, державшей в своих руках власть в штатах, совпадали с интересами представителей капиталистического бизнеса в корпорациях, вследствие чего решения законодательных органов по изменению уставов отдельных корпораций в конечном счете принимались в интересах самих же корпораций, а часто даже по инициативе последних.

Таким образом, в первый период существования США (конец XVIII — начало XIХ века) каждая новая предпринимательская корпорация могла возникнуть только по специальному решению законодательного органа соответствующего штата либо федеральных органов, даваемому в форме утверждения устава корпорации. Каких-либо общих нормативных актов, посвященных организации и деятельности предпринимательских корпораций, в штатах в то время не существовало63.

При этом обычно устанавливались довольно жесткие рамки для деятельности вновь возникающих корпораций с установлением обязанности строгого соблюдения последними принципа специальной правоспособности (doctrine of ultra vires). Размер капитала и другой собственности корпораций был ограничен определенными сравнительно небольшими пределами, корпорации могли функционировать на строго определенной территории. Так, например, вся собственность организованной в 1818 г. в штате Массачусетс корпорации по производству муки в стоимостном выражении не должна была превышать 30000 долларов. Корпорации предписывалось функционировать только в территориальных пределах Кеннебекского округа. Она могла лишь молоть муку. Наименование корпорации обязательно должно было быть указано на каждом барреле (или половине барреля) муки под страхом взыскания штрафа в размере двух долларов за каждый ненаименованный баррель.

В условиях мануфактурного капиталистического производства такой жесткий правовой подход к корпорациям экономически был терпим. Однако уже тогда система выдачи штатами индивидуальных разрешений на организацию корпораций вызывала много нареканий со стороны отдельных слоев буржуазии и купечества. Как правило, подобные разрешения выдавались властями штатов за взятки, в связи с чем наблюдалась коррупция и другие отрицательные явления в деятельности законодательных органов штатов и иных государственных органов США, связанных в той или иной степени с организацией и функционированием капиталистического бизнеса. На это обстоятельство были вынуждены обратить внимание и буржуазные авторы. «В то время, — пишет А. Берли, — политические лидеры, юристы, знакомые со всеми обходными путями в столицах штатов, политики, желающие получить гонорары и денежные пожертвования в избирательные фонды за свою деятельность в пользу корпораций, были знакомыми фигурами»64. «Коррупция и взяточничество депутатов законодательных органов штатов, соединенные с действием промышленной революции, — отмечает Гарри Генн, — требовали изменений»65.

§ 2. Законодательство о корпорациях в период промышленного переворота и расцвета свободной конкуренции

Промышленный переворот, начавшийся в США в начале XIX века и ставший особенно заметным после англо-американской войны 1812–1814 гг., привел к утверждению фабричной системы в американской промышленности. К 1870 г. США по объему промышленного производства вышли на второе место в мире после Англии. В 60-е и 70-е годы прошлого века развитие свободной конкуренции в США достигло наивысшего предела.

В связи с переходом к фабричной системе ведения промышленного производства в стране значительно увеличилось количество вновь возникающих предпринимательских корпораций. Так, в Новой Англии, являвшейся в первой половине XIХ века одним из наиболее развитых промышленных районов страны, к 1830 г. было организовано 1900 корпораций, из которых 600 приходилось на добывающую и обрабатывающую промышленность. Примерно такое же количество корпораций к тому времени возникло в штатах Мэриленд, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Огайо и Пенсильвания, вместе взятых. К этому же времени относится учреждение первых корпораций и в области железнодорожного транспорта66. В последующие годы и десятилетия волна инкорпораций поднялась еще выше.

Естественно, что в таких условиях жесткие правила о порядке возникновения корпораций превратились в препятствие для дальнейшего развития капиталистического бизнеса. Буржуазия стала требовать создания формально равных возможностей для всех лиц, желающих заниматься корпоративным бизнесом, ссылаясь на пресловутый буржуазный лозунг о свободе личности. В юридической области это требование практически свелось к призыву отменить существовавший разрешительный порядок образования корпораций и заменить его явочно-нормативным путем издания общих законов об инкорпорации. И американское государство в лице законодательных органов штатов охотно откликнулось на требование бизнесменов.

В 1811 г. в штате Нью-Йорк был принят первый в истории американского государства общий закон о предпринимательских корпорациях67. Хотя действие этого закона распространялось лишь на обрабатывающую промышленность по выработке текстиля, стекла, металла и краски, а не на все хозяйство, его значение в общей системе законодательства о корпорациях в США не может быть преуменьшено. Впервые в одной из важнейших отраслей американской промышленности бизнесмены получили право учреждать в явочном порядке корпорации без необходимости получения на то особого разрешения со стороны государства.

На основании указанного закона пять или более лиц могли образовать корпорацию путем регистрации ее устава, в котором необходимо было указать наименование корпорации, ее месторасположение, цели и область ее деятельности, общую сумму капитала корпорации, количество выпускаемых акций, фамилии и адреса ее первых директоров. Общий капитал корпорации не должен был превышать 100 000 долларов, время существования корпорации было ограничено двадцатью годами. При недостаче имущества корпорации в случае ее ликвидации собственники акций могли были быть привлечены кредиторами к дополнительной ответственности68.

В 1837 г. штат Коннектикут ввел еще более либеральный для бизнесменов закон о корпорациях69, которым разрешалось учреждать в явочном порядке предпринимательские корпорации в любой области хозяйства. Закон распространялся на корпорации с общим капиталом от 4000 до 200 000 долларов. Такие же общие законы о корпорациях стали приниматься и в других штатах. Но все они, как правило, ограничивали общий капитал корпораций довольно низкими суммами, сильно урезывали права корпораций в области получения займов, сохраняли личную ответственность собственников акций перед кредиторами корпораций, требовали строгого соблюдения корпорациями принципа специальной правоспособности. Объяснялось это в основном двумя причинами. Во-первых, уровень концентрации и централизации производства был еще сравнительно невысок, и потому установленные законом максимальные пределы общей суммы капитала корпораций во многих случаях не являлись препятствием для развития промышленности того времени. Кроме того, для тех случаев, когда вновь организуемым корпорациям требовалось выйти за рамки установленного лимита капитала или учредить корпорации в таких областях, на которые действие общих законов об инкорпорации в явочном порядке не распространялось, законодательные системы штатов в течение довольно длительного времени сохраняли старый разрешительный порядок учреждения корпораций. Таким образом, в штатах в течение определенного периода параллельно действовали две системы образования корпораций.

Во-вторых, в отдельных штатах действие общих законов о корпорациях было ограниченным. Поэтому подавляющее большинство корпораций продолжало учреждаться законодательными органами штатов в разрешительном порядке. Так, например, в течение 23 лет существования указанной двойственной системы инкорпорации в штате Висконсин было организовано в разрешительном порядке 1130 корпораций и на основании общего закона в явочном порядке — только 143, а в штате Нью-Джерси-соответственно 2551 и 982 корпорации.

Начиная с конституции штата Луизиана 1835 г.,70 многие штаты стали включать в свои конституции специальные положения, полностью или с определенными исключениями запрещающие инкорпорацию в разрешительном порядке. К концу XIX века законодательные системы всех штатов, за исключением штатов Коннектикут, Массачусетс, Нью-Гемпшир и федерального округа Колумбия, приняли подобные положения, предусматривающие в качестве общего правила явочный порядок образования предпринимательских корпораций на основании общих законов о корпорациях.

В рассматриваемый период, когда корпорации в условиях свободной рыночной конкуренции показали свое экономическое преимущество перед индивидуальным способом ведения капиталистического производства, когда во многих штатах был совершен переход к явочному порядку образования корпораций и когда корпораций прочно завоевали за собой репутацию буржуазных институтов, отпала необходимость сохранения в силе описанной выше идеи «зарезервированного условия договора» применительно к взаимоотношениям государства с корпорациями.

Поэтому на корпорации был распространен общий принцип охраны прав, закрепленный в XIV поправке к Конституции США, до этого применявшийся лишь по отношению к физическим лицам. В соответствии с этой поправкой, принятой в 1868 г., «ни один штат не может лишить любое лицо жизни, свободы или собственности без должного процесса, установленного правом, так же как не может отрицать за любым лицом в пределах своей юрисдикции равное право на защиту закона»71.

Таким образом, законодательство США о корпорациях в период промышленного переворота и расцвета свободной рыночной конкуренции было приведено в соответствие с потребностями развивавшегося капиталистического производства и сыграло немаловажную роль в превращении корпораций в один из основных инструментов буржуазной американской экономики.

§ 3. Законодательство о корпорациях в период становления и господства империализма в США

Последняя треть XIX века в истории США является периодом перерастания капиталистической экономики, основанной на свободной конкуренции, в экономику империализма с установлением господства банков и монополий.

Уже после гражданской войны 1861–1865 гг., открывшей широкую дорогу для быстрого капиталистического развития США, в экономике страны начал происходить процесс концентрации производства. Этот процесс заметно усилился в последующие годы, а в 80–90-х годах он стал определяющим в развитии капиталистической экономики США.

Концентрация производства привела к возникновению и росту капиталистических монополий. В 70-е годы появились первые тресты. В 1870 г. Д. Рокфеллером был создан первый в стране трест «Стандард ойл», под управление которого к 80-м годам перешло 90% всех нефтеочистительных предприятий страны. В связи с крупным железнодорожным строительством, проводившимся в стране в эти годы, особенно заметное распространение получили монополии в области железнодорожного транспорта. Железные дороги в Америке, писал К. Маркс в 1879 г., «послужили основой для возникновения огромных акционерных компаний, одновременно образовав новый отправной пункт для создания разного рода других акционерных компаний, начиная с банковских»72.

Но в целом крупные корпорации в 70-х годах были еще единичным явлением в стране. Их роль заметно увеличилась в 80-е годы, а к концу 90-х годов они становятся доминирующим фактором в американской экономике. К этому времени уровень промышленного производства крупных корпораций достиг 67% всей промышленной продукции страны73. Рост крупных корпораций в США сопровождался значительным усилением влияния в экономике финансового капитала. В стране происходил процесс сращивания банковского капитала с промышленным и образования крупной финансовой олигархии. Именно в этот период Морганы и Рокфеллеры захватили господствующие позиции в экономической и политической жизни США. Крупные корпорации и тресты прокладывали себе дорогу путем беспощадного вытеснения и разорения мелкого и среднего капиталистического производства, значительного усиления эксплуатации трудящихся масс, беззастенчивого использования методов грабежа, насилия и обмана как внутри страны, так и на международной арене.

В начале ХX века после империалистической войны с Испанией (1898 г.) и очередного экономического кризиса 1903 г. монополии превратились в решающую силу в экономике США. Страна вступила в последнюю стадию своей капиталистической истории: начался период империализма. В связи с бурным процессом концентрации и монополизации производства, происходившим в последней трети ХIХ века, законодательство предшествующего периода стало для корпораций стеснительным. Крупные корпорации требовали полной свободы рук в осуществлении своего грабительского бизнеса. Необходимо было изменить действовавшие в то время в штатах общие законы о корпорациях, приспособив их к нуждам развивавшегося крупного бизнеса. И американское буржуазное государство в лице законодательных органов штатов и соответствующих феодальных властей охотно пошло на это. Первым на указанные требования откликнулся штат Нью-Джерси, образно называемый в США «матерью корпораций». В 1875 г. он принял новый закон о корпорациях, предоставивший последним весьма широкие права в области осуществления их деятельности. Этот закон, в частности, почти полностью отменил какие-либо ограничения, ранее налагавшиеся на корпорации в части предельного размера их капитала, предоставил директорам и управляющим широкие правомочия в области управления корпорациями, значительно расширил финансовые возможности корпораций при получении займов и выпуска акций, установил льготные условия ответственности корпораций перед кредиторами.

Еще более благоприятные условия для крупных корпораций создал закон штата Делавер, принятый в 1899 г. Изменили свое законодательство о корпорациях и многие другие штаты, предоставив корпорациям многие новые права, которых они раньше не имели.

Началась своеобразная конкуренция между штатами в области законодательства о корпорациях по созданию максимально привилегированных условий для деятельности корпораций. Дело в том, что корпорации могли быть организованы в любом штате в зависимости от усмотрения их учредителей. И, разумеется, при выборе штата инкорпорации в числе прочих обстоятельств немаловажное значение для бизнесменов имел вопрос о характере и круге тех правомочий, которые предоставляло корпорациям законодательство соответствующего штата. Ибо в последующем во всей своей внутренней деятельности (взаимоотношения директоров и акционеров и т. п.) корпорации руководствовались именно законодательством штата инкорпорации, даже если их бизнес и осуществлялся на территории других штатов. Интерес отдельных штатов в инкорпорации возможно большего числа компаний (часто не имеющих никакой связи с их экономикой) объяснялся просто. Штаты получали в результате этого доход в форме налога с корпорации за один только факт их учреждения в пределах соответствующего штата.

В результате такой своего рода правовой конкуренции во многих штатах были приняты законы о корпорациях, полностью отменившие ограничения о предельном размере капитала в корпорациях, значительно расширившие сферу деятельности и права корпораций за счет предоставления им в первую очередь права одновременного занятия многими видами хозяйственной деятельности (законное основание для объединения в одной корпорации комбинированного производства), права приобретения акций других корпораций, права выпуска неголосующих акций и акций без указания их номинальной цены, права реализации акций не только за деньги, но также в обмен на имущество и предоставляемые услуги. Во многих штатах законодательство о корпорациях стало на путь отказа от признания преимущественного права акционеров на приобретение вновь выпускаемых акций; корпорациям были предоставлены широкие полномочия в области изменения их уставов.

Те же штаты, которые несколько задержались с обновлением законодательства о корпорациях, использовали другие формы и методы для создания более благоприятных правовых условий деятельности крупных корпораций. Так, законодательный орган штата Нью-Йорк в 1892 г. в целях предотвращения инкорпораций одной из крупнейших промышленных компаний США «Дженерал моторс» в соседнем штате Нью-Джерси принял специальный акт об учреждении этой корпорации на чрезвычайно льготных условиях, наделив ее весьма широкими полномочиями в области осуществления бизнеса.

В рассматриваемый период главным образом усилиями судов была сведена почти на нет и доктрина ultra vires, в результате чего корпорации получили возможность заниматься по своему усмотрению по существу любой деятельностью, приносящей им доходы. В уставах корпораций в самой общей и туманной форме обычно перечислялись лишь основные цели и задачи деятельности корпораций. Кроме того, как правило, указывалось на право корпораций осуществлять свой бизнес и во всех побочных, вспомогательных областях, в той или иной степени связанных с основной целью функционирования корпораций. Насколько широкое толкование суды давали понятию побочного, вспомогательного бизнеса корпораций хорошо видно из примера, приведенного А. Берли. Одной железнодорожной корпорации, пишет он, было разрешено в качестве побочного бизнеса заниматься содержанием и обслуживанием граждан в гостиницах и на зимних курортах штата Флорида только на том основании, что такая вспомогательная деятельность обеспечивала в зимнее время определенное число пассажиров для перевозки по железной дороге, принадлежащей данной корпорации74.

Следует вообще сказать, что в истории развития корпораций США большая роль принадлежала судам. Широко применяя нормы общего права, создавая новые прецеденты, умело пользуясь предоставленным правом по толкованию действовавшего в то время законодательства о корпорациях, суды настойчиво проводили в жизнь политику американского буржуазного государства по поощрению деятельности крупных корпораций.

Они, в частности, помогли решить и такой весьма актуальный для государства во второй половине XIX века вопрос, как вопрос о праве корпораций, образованных на основании законов отдельных штатов, заниматься общенациональным бизнесом. В решении по делу Paul v. Virginia75, вынесенном в 1868 г.; Верховный суд США постановил, что каждый штат имеет право запретить любой иностранной корпорации76 заниматься местным (штатным) бизнесом или разрешить на условиях, предписанных штатом. Это означало, и в этом состоял основной смысл данного решения Верховного суда США, что отдельные штаты были некомпетентны вмешиваться в вопросы общена­ционального бизнеса и потому не имели права запретить иностранной корпорации заниматься на своей территории общенациональной деятельностью.

Таким образом, законодательство о корпорациях и судебная практика в период перехода США к империализму открыто встали на путь правового поощрения деятельности крупных корпораций, что в конечном счете привело к установлению господства капиталистических монополий в экономике и политике США77.

Достигнув господствующего монопольного положения, крупные корпорации в целях повышения своих прибылей резко усилили эксплуатацию трудящихся масс, повели более интенсивное наступление на мелкий и средний капитал, на фермеров, прибегая при этом к различного рода спекулятивным аферам и весьма сомнительным операциям. Все это вместе взятое вызывало резкое возмущение не только со стороны рабочих и фермеров, но также и со стороны отдельных слоев буржуазии и интеллигенции.

В 70–80-х годах особенно сильное недовольство вызывали злоупотребления железнодорожных корпораций в области повышения тарифов. В ответ на многочисленные петиции и требования фермеров и мелких предпринимателей в ряде штатов были приняты законы

...