Правовое регулирование инновационной кооперации

Российский и зарубежный опыт

Монография

Под общей редакцией:
доктора юридических наук, профессора Е. В. Вавилина,
доктора юридических наук, доцента О. М. Родионовой,
кандидата юридических наук Д. В. Носова

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 34:001.895

ББК 67:65.5

П68

Коллектив авторов:

Аюшеева И. З., кандидат юридических наук, доцент (глава 1, § 1.2 совместно с Родионовой О. М., Козловой Е. Б., Павловой И. Ю., Кравец В. Д., глава 2, § 2.5, глава 3, § 3.4); Козлова Е. Б., доктор юридических наук, доцент (глава 1, § 1.2 совместно с Аюшеевой И. З., Родионовой О. М., Павловой И. Ю., Кравец В. Д., глава 2, § 2.4, глава 3, § 3.5); Кравец В. Д., кандидат юридических наук (глава 1, § 1.2 совместно с Родионовой О. М., Козловой Е. Б., Аюшеевой И. З., Павловой И. Ю., глава 2, § 2.3, глава 3, § 3.3); Носов Д. В., кандидат юридических наук (глава 2, § 2.1, глава 3, § 3.1); Османова Д. О., кандидат юридических наук (глава 1, § 1.3–1.4); Павлова И. Ю., кандидат юридических наук, доцент (глава 1, § 1.2 совместно с Родионовой О. М., Аюшеевой И. З., Козловой Е. Б., Кравец В. Д., глава 2, § 2.7, глава 3, § 3.7); Родионова О. М., доктор юридических наук, доцент (глава 1, § 1.1, § 1.2 совместно с Козловой Е. Б., Аюшеевой И. З., Кравец В. Д., Павловой И. Ю.; глава 2, § 2.6, глава 3, § 3.6); Федосеев С. В., кандидат юридических наук (глава 2, § 2.2, глава 3, § 3.2).

Рецензенты:

Емелькина И. А., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации;

Синельникова В. Н., доктор юридических наук, профессор, профессор департамента частного права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Под общей редацией доктора юридических наук, профессора Е. В. Вавилина, доктора юридических наук, доцента О. М. Родионовой, кандидата юридических наук Д. В. Носова.

Коллективная монография подготовлена в рамках междисциплинарных исследований российского и зарубежного опыта правового обеспечения организации взаимодействия участников инновационной деятельности (инновационной кооперации), в том числе ее значения для достижения технологического лидерства в России, западных и азиатских странах, проблем правового определения участников инновационной кооперации (научных и научно-образовательных сообществ, кластеров, институтов развития, военно-промышленного комплекса, социального сектора), а также правового оформления управления интеллектуальной собственностью и венчурного инвестирования.

Материал изложен на основе действующего российского законодательства с учетом практики его применения судами и научных работ по проблемам правового регулирования инновационной кооперации в России и за рубежом.

Законодательство приведено по состоянию на 1 января 2024 г.

Монография предназначена для преподавателей, научных и практических работников, работников органов государственной власти студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов и факультетов, практикующих юристов, а также всех интересующихся российским и зарубежным опытом правового обеспечения организации взаимодействия участников инновационной деятельности (инновационной кооперации).

Монография подготовлена членами рабочей группы проекта «Правовые решения для обеспечения инновационной кооперации» Центра компетенций «Техноправо (Инновации. Технологии. Право)» Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в рамках реализации программы «Приоритет-2030» при поддержке консорциума «Инновационная юриспруденция».

УДК 34:001.895

ББК 67:65.5

© Коллектив авторов, 2024

© ООО «Проспект», 2024

АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ

Монография подготовлена авторским коллективом кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) в составе:

Аюшеева И. З. — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафед­ры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.2 главы 1 (совместно с Родионовой О. М., Козловой Е. Б., Павловой И. Ю., Кравец В. Д.); § 2.5 главы 2; § 3.4 главы 3;

Вавилин Е. В. — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — предисловие, общая редакция;

Козлова Е. Б. — доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.2 главы 1 (совместно с Родионовой О. М., Аюшеевой И. З., Павловой И. Ю., Кравец В. Д.), § 2.4 главы 2; § 3.5 главы 3;

Кравец В. Д. — кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.2 главы 1 (совместно с Родионовой О. М., Козловой Е. Б., Аюшеевой И. З., Паловой И. Ю.); § 2.3 главы 2; § 3.3 главы 3;

Носов Д. В. — кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — общая редакция, § 2.1 главы 2; § 3.1 главы 3;

Османова Д. О. — кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.3–1.4 главы 1;

Павлова И. Ю. — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 1.2 главы 1 (совместно с Родионовой О. М., Аюшеевой И. З., Козловой Е. Б., Кравец В. Д.); § 2.7 главы 2; § 3.7 главы 3;

Родионова О. М. — доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — общая редакция, § 1.1 главы 1; § 1.2 главы 1 (совместно с Козловой Е. Б., Аюшевой И. З., Кравец В. Д., Павловой И. П.); § 2.6 главы 2; § 3.6 главы 3;

Федосеев С. В. — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — § 2.2 главы 2, § 3.2 главы 3.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Прорывное развитие отечественной промышленности, переход к опережающей экономике и в целом укрепление технологического суверенитета Российской Федерации зависит от скорости сложных наукоемких процессов. Однако анализ развития высокотехнологичного сектора во всем мире подтверждает то, что он испытывает недостаток необходимых ресурсов (знаний, предпринимательской активности, материальных ресурсов и т. п.). Именно поэтому в последние годы субъекты инновационных отношений (различные индустрии, маркетинговые и финансовые структуры, исследовательские коллективы и образовательные организации, логистические и ремонтные сервисы и т. д.) стремятся к кооперации. Образуются кластеры, сети, консорциумы, платформы и экосистемы, которые позволяют восполнить им недостающие для развития возможности.

Исследователи, в том числе и отечественные, активно заняты научным поиском эффективных организационно-экономических механизмов инновационной кооперации. Именно кооперация видится путем не только к формированию высокотехнологичных производств, но и обретению ими мирового лидерства, одновременно гарантирующего Российской Федерации укрепление технологического суверенитета.

Построение системы коммуникации в области науки, технологий и инноваций — объект пристального внимания нашего государства. Для поддержания такого сотрудничества в России реализуется федеральный проект «Развитие научной и научно-производственной кооперации», приняты ряд нормативных правовых актов (Федеральный закон от 23.09.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике», Федеральный закон от 31.12.2014 № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации», Федеральный закон от 29.07.2017 № 216-ФЗ «Об инновационных научно-технологических центрах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» и др.). 20 мая 2023 г. распоряжением Правительства Российской Федерации была утверждена Концепция технологического развития на период до 2030 г., в которой самое пристальное внимание уделено определению мер, направленных на со­здание новых форм интеграции научно-исследовательской и производственно-технологической деятельности, поскольку способствуют обеспечению национального контроля над воспроизводством критических и сквозных технологий, в частности, целостности инновационного цикла по основным направлениям технологических приоритетов. Предложены формы взаимодействия, положения о которых отсутствует в действующем российском законодательстве.

28 февраля 2024 г. Президентом РФ был подписан Указ «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» № 145, утвердивший основные идеи, изложенные в Концепции.

Таким образом, представляется очевидной необходимость формирования научных основ правовых решений для обеспечения кооперации субъектов инновационной деятельности, которые позволят устранить препятствия для эффективных практик научного и производственного партнерства и, в целом, создания инновационных систем в России.

Монографическое исследование правового регулирования инновационной кооперации в России и за рубежом проведено впервые.

Е. В. Вавилин
заведующий кафедрой гражданского права
Московского государственного юридического
университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА),
руководитель Центра компетенций «Техноправо»,
доктор юридических наук, профессор,
судья Высшего Арбитражного Суда РФ в отставке

Глава 1. ИННОВАЦИОННАЯ КООПЕРАЦИЯ КАК УСЛОВИЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА: СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ ОСНОВЫ

1.1. Сущность, тенденции и формы инновационной кооперации в контексте современной парадигмы общественного развития

С конца прошлого века учеными в мировой экономике фиксируется резкое увеличение количества «…сформированных межфирменных альянсов в процессе проведения исследований и разработок, а также интенсификация кооперации между университетами и промышленностью»1. Отмечается, что «значительный опыт взаимодействия крупных и малых инновационных предприятий накоплен в Японии и технологических лидерах Евросоюза (Германия, Франция)»2.

Термин «кооперация» — (от лат.— «сотрудничество») определяется как: 1) одна из форм организации труда, при которой много лиц совместно участвуют в одном и том же процессе труда или в разных, но связанных между собою процессах труда; 2) массовые коллективные объединения в области производства и обмена, основанные на групповой собственности членов кооператива3. Отражает, прежде всего, субъектную сторону интеграции («интеграция» происходит от латинского integer — целый, восстановленный)4, которая, в свою очередь, определяется как нечто неразрывно связанное, цельное, единое. Другими словами, интеграция — это объединение в целое каких-либо частей.

Следует особо отметить, что научно-исследовательская интеграция определена в качестве механизма обеспечения целей технологического развития России до 2030 г., что следует из Концепции, утвержденной распоряжением Правительства РФ от 20.05.2023 № 1315-р5 (Раздел V).

В экономическом смысле инновационная кооперация проявляется, прежде всего в том, что крупная компания передает небольшим организациям или отдельным физическим лицам на основании договора определенные виды или функции инновационной деятельности, в том числе, и проведение прикладных и экспериментальных исследований, оставляя за собой функцию системного интегратора6. Исследователи объясняют этот процесс тем, что «под давлением конкуренции фирмы вынуждены постоянно повышать свой уровень знаний и все чаще обращаться к знаниям, за пределами своих основных компетенций. Партнерство в сфере исследований и разработок является единственным адекватным ответом вызовам современной экономической реальности, требующей постоянного ускорения инновационного процесса»7.

При этом отмечается, что кооперация «может быть связана с определенными рисками, такими как утечка информации, несанкционированный доступ к ноу-хау и т. д.»8. Указанные риски обеспечиваются с помощью выстраивания доверительных отношений с партнерами и организации процесса взаимодействия. Безусловно, указанные процессы требуют правового оформления.

Придание правовой формы инновационной кооперации немыслимо без осознания специфики отношений, определяемых в качестве инновационной кооперации, которая, в свою очередь, обусловливается особенностями инновационной деятельности, инновационной экономики и, в целом, инновационной парадигмой современности.

В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 23.08.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике»9 инновации определяются как «введенный в употребление новый или значительно улучшенный продукт (товар, услуга) или процесс, новый метод продаж или новый организационный метод в деловой практике, организации рабочих мест или во внешних связях». В целом, такая дефиниции отражает господствующую современных западных и следующих за ними отечественных исследованиях идею о том, что «инновации в экономике — это новая парадигма потребления», поскольку «запрос на новизну в продуктах и услугах инициируется потребителем»10, который, в свою очередь, живет для того, чтобы постоянно потреблять (новая модель консьюмеристской мотивации).

В философской и социологической науках парадигма потребления (консьюмеризм) оценивается неоднозначно. Сторонники призывают обеспечивать права потребителя, а противники призывают к ее пересмотру. «Критика философии автономного субъекта, лежащей в основе общества потребления, является краеугольным камнем философии коммунитаризма»11. Приверженцы коммунитаризма указывают на то, что «постоянный рост потребностей стал движущей силой экономики, но и социальные и политические процессы стали весьма зависимыми также от фактора перманентного роста потребностей»12. Исследователи отмечают: «Потребительская социально-экономическая система строится на том парадоксе, что люди потребляют не то, что им действительно необходимо, но то, что они хотят потребить. Желания подменяют и вытесняют базовые необходимости и становятся движущей силой потребления. В консьюмеристском обществе индивиды являются не рациональными субъектами, но сингулярностями желания, движимыми страстью потребления»13. Многие исследователи фиксируют деструктивное влияние консьюмеризма на ценностную структуру общества, сферу социальных взаимодействий14, поскольку «в состоянии ценностно-мировоззренческой паники и предельной раздробленности общество вынужденно считаться только с четко санкционированными системами вещей»15, а не ориентироваться на межличностные взаимодействия.

Имея в виду указанные опасности, очевидно, что в России следует обеспечивать правовыми средствами только те элементы парадигмы потребления, которые конструктивны для развития общественных отношений, не допуская манипулирования потребностями, интересами и ценностями, а также институционально поддерживая их развитие.

В экономической науке обосновано отличие «экономики, основанной на знаниях» и «инновационной экономики». Ученые считают, что в первой информация представляет собой основной ее ресурс, поскольку «…подразумевает рост добавленной стоимости продукта или технологии за счет новых знаний, полученных в результате НИОКР»16. В экономике знаний «информация» в форме объектов интеллектуальной собственности, технологий (включая цифровые), знаний и навыков персонала, результатов исследований и разработок, определяет уровень моральной новизны продуктов, его инновационность. Так в себестоимости высокотехнологичного сектора новые знания, созданные в лабораториях НИОКР, достигают 17% в материальном производстве (индекс наукоемкости) и до 60% в цифровых услугах (OECD)17.

Инновационная экономика не требует радикально нового знания, поскольку «может быть реализована на платформе новых или комбинаторных свойств (дизайн, маркетинг, комбинаторика и т. п.) без значимых инвестиций в формирование нового знания, проведения НИОКР»18 (доля затрат на НИОКР в обороте не превышает 3%). Такие инновации обозначены как инкрементальные (улучшающие, противопоставляемые радикальным) инновации19 или умными (смарт) инновациями (в экономическом смысле — бережливые, низкобюджетные, но при этом морально новые решения на промышленном рынке)20.

Основным ресурсом инновационной экономики в ее западном понимании выступает запрос на новизну со стороны потребителя, а «креативность», понимаемая как компетенция творчества субъектно относимая к физическим лицам и предприятиям, обозначается в качестве ее двигателя. «Предприниматель выбирает (как правило, высокотехнологичное) изделие(я) и находит новую область его применения, внося незначительные изменения в программную или материальную часть»21. В качестве примеров успешного функционирования инновационной экономики приводят внедрение в строительство 3D-печати, дроидов и других технологий, построенных на применении готовых решений в новых отраслях.

Важно то, что получателями основной прибыли в инновационной экономике выступают «инновационные предприниматели, инвесторы, в отличии от наукоемких технологий, «экономики знаний», где заинтересованная сторона — ученые-исследователи в различных субъектных, организационных комбинаториках»22.

Из экономического анализа инновационной экономики следует, что она носит производный характер, выступая в качестве средства, обеспечивающего лишь получение прибыли, но не гарантирующего общественного развития. Соответственно, и цели инновационной дея­тельности, имея относительно самостоятельный характер, не должны противоречить общественно полезным целям.

Опасности парадигмы потребления, инновационной экономики, безусловно, необходимо учитывать при правовом оформлении инновационной деятельности, в том числе и инновационной кооперации, целью которой должно выступать развитие как всего общества, так и его отдельных членов в их взаимодействии.

В ст. 2 Федерального закона от 23.08.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» (ред. от 17.02.2023) инновационная деятельность определяется как «деятельность (включая научную, технологическую, организационную, финансовую и коммерческую деятельность), направленная на реализацию инновационных проектов, а также на создание инновационной инфраструктуры и обеспечение ее деятельности». Эта формулировка перекликается с той, которая дана в «Рекомендациях по сбору и анализу данных по инновациям» (Руководстве Осло), подготовленных Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР)23. В этом акте под инновационной деятельностью, понимают деятельность, направленную на «использование и коммерциализацию результатов научных исследований и разработок для расширения и обновления номенклатуры и улучшения качества выпускаемой продукции (товаров, услуг), совершенствование технологии их изготовления с последующим внедрением и эффективной реализацией на внутреннем и зарубежных рынках, предполагающая целый комплекс научных, технических, технологических, организационных, финансовых и коммерческих мероприятий, которые в своей совокупности приводят к инновациям».

В целом, инновационная деятельность, безусловно, является обязательным параметром сохранения и приумножения научного потенциала, а переход на инновационный путь развития для всех стран, в том числе и России, стремящихся к экономическому росту, становится все более актуальным, и все более страны сосредоточиваются на развитии технологий, инноваций24.

Еще в 2021 г. на совместном заседании Госсовета и Совета по нау­ке и образованию Президент Российской Федерации В. В. Путин, ставя задачу наращивания инновационного потенциала российских регионов как ключевого условия благополучия и высокого качества жизни людей на территории России, отметил, что недостаточно говорить только о создании новых знаний и технологий, важно, чтобы они находили прямое практическое применение в решении общественно значимых задач. И флагманами в этих условиях становятся научно-исследовательские университеты и высшие учебные заведения25.

Особенно проблема перехода на инновационный путь развития обостряется в моменты политических и экономических неопределенностей, когда, зачастую, не только внешнеэкономический имидж страны26, но и национальный уровень экономического развития находятся в прямой взаимосвязи от уровня ее инновационного потенциала.

В связи с этим представляется экономически обоснованным в связи с введением санкционных ограничений выделение в качестве одной из ключевых задач укрепление технологического суверенитета страны27, в связи с чем вопрос оценки состояния науки и технологий приобретает характер стратегического развития, так как несвоевременная конвертация новых научных знаний в новые продукты вызывает риски потери положения на глобальных рынках и в системе разделения труда, что создает угрозы для социально-экономического положения в целом28.

Несмотря на проводимую в России политику обеспечения конкурентоспособности отечественной экономики за счет производства наукоемкой продукции, не решена до настоящего времени поставленная Стратегией научно-технологического развития Российской Федерации, утв. указом Президента РФ от 01.12.2016 № 64229, задача обеспечения научными и образовательными организациями, промышленными предприятиями и иными организациями, непосредственно осуществляющими инновационную деятельность, целостности и единства научно-технологического развития России.

Конечно, в такой ситуации особый интерес представляет опыт развитых стран с эффективно встроенным в структуру государственного управления механизмом управления инновационным процессом.

Агрегированным показателем, иллюстрирующим уровень инновационного развития более чем в 130 странах, является глобальный инновационный индекс (GII), представляющий собой исследование международной бизнес-школы INSEAD, Корнельского университета и Всемирной организации интеллектуальной собственности (WIPO), направленное на демонстрацию развития инноваций, инновационной среды, поддержку инновационной экосистемы и научной базы для создания новых технологий30.

За последние шесть лет31 общемировой рейтинг устойчиво возглавляет Швейцария, а наиболее интенсивный рост за этот же период показал Китай, поднявшийся с 22 на 11 место.

Рис. 1. Глобальный инновационный индекс (GII)32

При расчете GII страны подразделяются также по группам дохода — страны с высоким уровнем дохода (три ведущие инновационные экономики по итогам 2022 г. — Швейцария, США, Швеция), с уровнем дохода выше среднего (Китай, Болгария, Малайзия), с уровнем дохода ниже среднего (Индия, Вьетнам, Иран). К ведущим инновационным экономикам группы стран с низким уровнем дохода отнесены Руанда, Мадагаскар и Эфиопия.

В экономической науке выделены и обоснованы ключевые взаимозависимые и взаимодополняющие тенденции инновационного развития глобального высокотехнологичного сектора, определяющие его перспективную институциональную структуру и экономическое взаимодействие в инновационном цикле.

Первая тенденция определяется как глобализация рынка высокотехнологичной инновационной продукции)33. Отмечается, что она возникла в 90-х гг. XX в. и представлена переносом конкуренции в инновациях с национального на интернациональный уровень. Подчеркивается, что «инновационная деятельность (выраженная в стратегиях, политиках и проектах) формируется в рамках двух критериев: моральная новизна продукта или(и) технологии оценивается относительно мирового рынка; инкрементальные инновации строятся на платформе принятого в отрасли технологического стандарта лидера отрасли»34.

Вторая тенденция развития инноваций в современном мире проявляется в цифровизации производства. Отмечается, что «ядром» и «платформой» инновационного развития высокотехнологичного (и других) сектора выступает отрасль «производства компьютеров, электронной и оптической продукции»35. При этом последняя построена на глобальных технологических стандартах; лидер (владельцы стандартов) консолидирует отрасль и формируют институциональные правила взаимодействия участников цепочки добавленной стоимости»36.

Еще одна тенденция заключается в том, что «финансовая привлекательность сектора интенсифицирует инвестиционные процессы, сфокусированные на инновационных разработках»37. При этом подчеркивается, что инвестиции сосредоточены именно в сегменте крупных предприятий. Сделан вывод о том, что «инновационная деятельность является ключевой характеристикой и частью операционной деятельности высокотехнологичных предприятий, повышающей их инвестиционную привлекательность»38.

Последняя из выявленных в экономической науке тенденций развития инновационной деятельности состоит в том, что «изменение институциональной структуры высокотехнологичных отраслей актуализирует кооперационные тенденции субъектов в инновационном цикле»39. Непродолжительность жизненного цикла высокотехнологичной продукции ведет к частой смене ее ассортимента и активной конкуренции, что, в свою очередь, приводит к невозможности компаний исключительно собственными силами создавать новейшие разработки. Поэтому «…высокотехнологичный сектор описывается через модель множественного интерактивного взаимодействия в инновационном цикле с фокусом на исследованиях и разработках»40.

При этом на основании анализа европейских экономик указывается на то, что «39,0% исследователей сосредоточено в секторе малого научного, инновационного предпринимательства»41. Соответственно, констатируется формирование сектора малых научно-исследовательских предприятий, которые не поглощаются лидерами отраслей, а кооперируются с ними.

Таким образом, одной из важнейших тенденций в инновационной деятельности выступает смена «организационной парадигмы инновационного цикла, реализуемого лидерами высокотехнологичных «бизнес», «технологических» экосистем, поиск эффективных моделей научно-технической, инновационной кооперации»42.

В экономической науке выделяется ряд используемых в современных экономиках форм инновационной кооперации, которые могут быть совмещены в рамках одной инновационной деятельности в зависимости от ситуации43. К ним относят: инновационные кластеры (территориально локализованные субъекты, ориентированные на совместные инновационные проекты); инновационные сети (пространственно распределенные субъекты, координирующие инновационную стратегию, политику и проекты); инновационные консорциумы (локализованное в рамках инвестиционного проекта, совместное создание инновационного продукта, ограниченного числа субъектов, связанных контрактом); платформы совместных инноваций, в т. ч. «открытые инновации» (коммуникационный механизм открытого или закрытого обмена результатами исследований и разработок), инновационные экосистемы (структурированное сообщество взаимосвязанных и взаимодополняющих в рамках реализации — инновационного цикла субъектов) и др.

Кластеры — наиболее известная форма инновационной кооперации, ярким примером реализации которой выступает так называемая «Кремневая долина» в США. Основой успеха этой формы выступает то, что территориально близкие субъекты имеют меньше препятствий для коммерциализации инновационного продукта44. В правопорядках многих стран формализовано и законодательно закреплено понятие «инновационного кластера», как совокупности субъектов, определяющих научно-техническое, инновационное сотрудничество как цель пространственной локализации.

Вместе с тем, выдвигаемая в науке идея о том, что форма инновационного кластера может быть использована для развития высокотехнологичного сектора в любых экономиках45, не получила практического подтверждения46. Эффективность территориальной агломерации в случае «Кремниевой долины» многие рассматривают как «ситуационный феномен», не имеющий потенциала тиражирования47.

Инновационные сети эффективны благодаря росту доступности инновационных ресурсов48. Наиболее успешным применением инновационной сети является «Британская сесть науки и инноваций» ((UK Science and Innovation Network), которая финансируется Департаментом бизнеса, инноваций и профессиональных навыков и Министерством иностранных дел (Правительства Великобритании))49.

Исследователи приходят к выводу о том, что такая форма инновационной кооперации трудно определима, поскольку «инновационной сетью» можно назвать любое объединение, основанное на соглашениях о партнерстве. Она эффективна в отдельных ситуациях доступа к «аренде» («шерингу») ресурсов инновационного цикла50.

«Инновационные», «научно-технические», «научно-производственные» консорциумы, которые активно создавались в 60–80-х гг. прошлого столетия, представляют собой союзы, построенные на основе соглашений, в которых определены объемы действий каждого из участников совместной деятельности51. То есть, консорциум построен на «…разделении затрат на создание или сокращении транзакционных издержек при распространении знаний»52. Исследователям очевидно, что инновационный консорциум может быть применен в ситуации, когда состав участников закрыт и определен в договоре; инновационная деятельность локализована в рамках единичного, но длительного инновационного проекта; в качестве экономического эффекта для участников выступает доля прибыли (пропорциональная затратам) после коммерциализации инновации.

Инновационные платформы (в российском законодательстве — «технологические платформы»53, «открытые инновации»), появились в рамках тенденции создания лидерами высокотехнологичных отраслей глобальных технологических стандартов. Платформа — по сути, реализация технологического стандарта, в развитии и масштабировании которого заинтересован в первую очередь лидер.

В качестве успешного примера такой формы инновационной кооперации приводится компании Теslа, которая в 2014 г. открыла доступ к использованию собственных патентов в области электрического автомобилестроения.

Исследователи указывают, что получателями основной прибыли при использовании в инновационной деятельности платформы являются и ее лидер, и привлеченные участники: «выгода лидера — рост интеллектуального капитала и масштабирование (распространение) стандарта; участники получают бесплатный (или льготный) интеллектуальный капитал, при условии интереса лидера к направлению его НИОКР могут получить и грант в рамках бюджета платформы»54. На закрытой платформе ограничивается доступ через разовые или повторяемые (роялти) платежи лидеру от других участников.

Инновационные экосистемы рассматривают как частный случай кластеров или сетей. Однако по мнению ученых экосистемы имеют существенные отличия: а) ядро экосистемы формируется в результате самоорганизации субъектов различных отраслей (видов деятельности) в вертикальной цепочке формирования добавленной стоимости; б) взаимодополнение и взаимозависимость специализации, компетенций субъектов экосистемы образует устойчивость, долгосрочность сотрудничества; в) стратегический характер сотрудничества обеспечивает потенциальная возможность генерации и реализации цикла радикальных инноваций55.

Исследователями отмечается: «Экосистема, как форма и механизм инновационной кооперации: а) создает экономическую платформу радикальных инноваций; б) построена как индустрия — устойчивое взаимодействие субъектов различных отраслей; в) эффект участников неконкурентная принадлежность вертикальной цепочке формирования добавленной стоимости»56. Заключается, что «только механизм экосистем является кооперационной платформой реализации радикальных инноваций, ключевого фактора научно-технического прорыва и высокой прибыли всех его участников»57.

В Концепции определено, что экосистема технологического развития представляет собой «совокупность взаимосвязанных субъектов экономической и научно-образовательной деятельности, которые взаимодействуют на основе сетевых принципов, разрабатывают с использованием общего набора технологий, знаний или навыков совместно и на конкурентной основе инновационные продукты и сервисы, существенно влияющие на развитие экономики, радикально меняя существующие рынки или способствуя формированию новых рынков» (гл. II. Основные понятия). Реализация Концепции видится ее разработчикам в рамках ряда принципов, среди которых целостность «инновационного цикла, предусматривающий в рамках экосистемы технологического развития предоставление и обеспечение «бесшовности» мер поддержки на всех стадиях создания и внедрения технологий от научных исследований и разработок до внедрения в реальный сектор экономики (переход к инновационно ориентированному экономическому росту)» (п. 1 гл. IV. Принципы, цели и индикаторы технологического развития).

В Концепции определено, что новыми субъектами технологического развития должны стать объединения (технологические холдинги и др.), ядром которых могут стать как технические образовательные организации высшего образования, так и технологические компании; научно-образовательные структуры (исследовательские консорциумы); малые технологические компании; профессиональные технологические посредники (брокеры) (п. 2 гл. III. Вызовы и этапы технологического развития).

Из Концепции следует, что научно-технологическую интеграцию предполагается обеспечивать с помощью сочетания таких форм кооперации как экосистема, холдинг и консорциум. Последняя форма избрана преимущественно для создания НИОКР, и, очевидно, при необходимости может выступать в качестве части более широкой формы — холдинга, а последние, в свою очередь, выступать в качестве части экосистемы наряду с относительно самостоятельными хозяйствующими субъектами, включая малые технологические компании и профессиональных технологических посредников (брокеров).

Следует оговориться, что холдинг (как и большинство упомянутых выше форм кооперации) не определен в действующем российском законодательстве как самостоятельная организационно-правовая форма. Однако, в соответствии с Указом Президента РФ «О мерах по реализации промышленной политики при приватизации государственных предприятий» от 16.11.1992 № 1392 (ред. от 26.03.2003, с изм. от 30.06.2012) «холдинговой компанией признается предприятие, независимо от его организационно-правовой формы, в состав активов которого входят контрольные пакеты акций других предприятий»58. Соответственно, можно предположить, что, используя выражение «технологические холдинги», создатели Концепции хотели подчеркнуть, что при такой форме кооперации будет установлена вертикальная система управления, не охватывающая все стороны деятельности подконтрольных организаций.

В соответствии с Указом Президента от 28.02.2024 № 145 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации»59 к основным направлениям государственной политики в области научно-технологического развития отнесено формирование эффективной системы взаимодействия науки, технологий и производства, повышение восприимчивости экономики и общества к новым технологиям, развитие наукоемкого предпринимательства (п. 28), а также системы управления в области науки, технологий и производства и осуществления инвестиций в эту область, единого научно-технологического пространства, ориентированного на решение государственных задач и удовлетворение потребностей экономики и общества (п. 31).

В качестве мер, позволяющих сформировать указанную систему правления, закреплено создание обеспечивающей ее системы правового регулирования; законодательного установления правового статуса головных научных организаций; обеспечение непрерывного финансирования инновационной деятельности, в том числе путем частных инвестиций, проведения экспертизы.

Из сказанного следует, что формы инновационной кооперации разнообразны и используются в зависимости от сложившихся обстоя­тельств. Однако состав участников должен быть достаточно определенным, иначе отношения в рамках кооперации теряют свою направленность, не позволяя добиться устойчивых результатов, которые, думается, не должны состоять исключительно в получении прибыли. Представляется, что формы кооперации должны получить законодательное определение.

1.2. Субъекты инновационной кооперации. Значение социального сектора для инновационной кооперации. Инновационная кооперация с дружественными странами в оборонной сфере

В качестве субъектов инновационной кооперации рассматриваются различные участники и даже получатели конечного продукта инновационной деятельности. Представляется верным определение наиболее широкого круга таких субъектов, поскольку позволяет исследовать явление инновационной кооперации полно.

Исследователями отмечается, что наиболее широким является состав инновационной экосистемы. Его образуют потребители инновационного продукта, а также те, кто относятся к ядру и инфраструктуре экосистемы60.

Субъекты, входящие в ядро экосистемы — маркетинговая структура, а также наукоемкие субъекты, ведущие НИОКР и осуществляющие производственное тиражирование инновационного продукта.

Субъекты, обеспечивающие экосистему (инфраструктура):

— Специализированные организации, разрабатывающие программное обеспечение для аппаратной части инновационных продуктов и услуг.

— Сторонние экосистеме отрасли, использующие ее технологические возможности для коммерциализации собственных продуктов и услуг61.

— Стартапы, формируемые инновационными предпринимателями, в рамках технических возможностей и ресурсов инновационных экосистем.

— Совокупность основных фондов (лаборатории, оборудование, средства анализа и измерений и др.) для проведения НИОКР62.

— Уполномоченные государственными органами организации, проводящие тестирование и экспертизу подлежащих сертификации продуктов и услуг.

— Научно-исследовательские организации, выступающие подрядчиком для проведения НИОКР по заказу промышленного предприятия — инициатора технологической инновации.

— Государственные институты, влияющие на рыночную позицию субъектов ядра экосистемы в рамках законодательной или исполнительной деятельности.

— Совокупность финансовых организаций, одушевляющих кредитную, инвестиционную или обеспечивающую деятельность в отношении субъектов инновационных экосистем63.

— Университеты и образовательные организации, которые в первую очередь, рассматриваются как способ (вос-) производства человеческого капитала для инновационной деятельности экосистем, а во-вторую, как платформа фундаментальных НИР.

— Разработчики, строители и сервисные организации, обеспечивающие функционирование инженерной инфраструктуры для реализации инновационных продуктов ин услуг экосистем.

— Многопрофильные сервисные организации, оказывающие специализированные услуги субъектам экосистем. |

— Логистические предприятия, включенные в цикл движения ресурсов и продукции предприятий инновационных экосистем.

Институциональную среду для технологического развития в России в соответствии с Концепцией должны обеспечить: институты поддержки собственных линий разработки технологий, включая центры коллективного пользования инфраструктурой исследований и разработок, тестирования и испытаний; договорные формы интеграции научно-исследовательской и производственно-технологической деятельности, реализация государственно-частного партнерства (в том числе соглашения между Правительством Российской Федерации и компаниями-лидерами); институт «квалифицированного заказчика», включая генеральных конструкторов и конструкторские бюро, формирующего техническое задание на исследования и разработки для дальнейшего внедрения их результатов в производственные и технологические процессы; цифровые платформы и информационные сервисы для обеспечения сетевого взаимодействия субъектов технологического развития; устранение регуляторных барьеров, прежде всего в части оборота результатов интеллектуальной деятельности и защиты прав инвесторов; система «выращивания» малых технологических компаний как формы капитализации знаний (идей).

Характеризуя субъектов кооперации, следует отметить особое значение государственных институтов развития для инновационной кооперации. Такие институты созданы и функционируют в большинстве зарубежных сран. Однако их состав, цели, задачи, особенности функционирования имеют специфику применительно к каждому отдельно взятому государству. Это во много объясняется особенностью задач, решение которых возложено на институты развития. При этом перечень таких задач может меняться в зависимости от состояния экономики государства, его социальных приоритетов, стратегических целей. Первые институты развития появляются после Второй мировой войны и их целью является послевоенное восстановление экономики.

Несмотря на разнообразие институтов развития можно выделить их общие признаки: во-первых, целью их деятельности является обеспечение экономического развития государства; во-вторых, основным видом их деятельности является долгосрочное некоммерческое кредитование инвестиционных проектов; в-третьих, кредитование, осуществляемое данными институтами, направлено на поддержание и развитие приоритетных отраслей экономики; в-четвертых, капитал институтов развития формируется государством или непосредственно с его участием64.

С учетом данных признаков в литературе дается следующее определение институтов развития: институт развития — это инвестиционно-кредитный институт с преимущественным государственным участием, ориентированный на долгосрочное некоммерческое кредитование инвестиционных проектов в приоритетных для государства отраслях экономики в целях проведения таких изменений в экономике государства, которые направлены на его развитие (т. е. расширенное воспроизводство, предусматривающее приращение основных и оборотных фондов)65.

Несмотря на национальные особенности все национальные институты развития призваны обеспечить устойчивый экономический рост и реализацию масштабных инвестиционных проектов в стратегически важных отраслях экономики.

Среди национального разнообразия институтов развития особенно выделяются банки развития. Национальные банки развития созданы в большинстве стран. В зависимости от поставленных перед ними целей различается их структура, организационно-правовая форма, форма собственности, размеры капиталов, направления и объемы инвестиций. На сегодняшний день насчитывается более 500 национальных банков развития, большинство из них созданы в странах Африки и Латиноамериканского и Карибского региона. При этом наиболее крупные банки развития находятся в Азиатско-Тихоокеанском регионе66. Так, например, Банк развития Китая включен в рейтинг крупнейших банков мира (10 место). В этом же рейтинге обнаруживаются Шанхайский банк развития Пудун (36 место) и Банк сельскохозяйственного развития Китая (38 место)67.

Также важное значение для развития инновационной кооперации имеет венчурное инвестирование. Венчурное инвестирование представляет собой такое инвестирование, которое осуществляется на стадии подготовки или начале инновационной деятельности и потому имеет высокорисковый характер.

Венчурное инвестирование выполняет ряд функций68, имеющих существенное значение для развития инновационной кооперации. Во-первых, объединяет активы инвесторов посредством различных правовых форм, таких как заключение договора инвестиционного товарищества или создание закрытого паевого инвестиционного фонда69. Во-вторых, организация ведения предпринимательской деятельности в рамках деятельности инновационной. Как отмечается исследователями, «суть данной функции заключается не только в предоставлении финансовых средств инновационному предприятию, но и финансового консультирования, помощи в разработке корпоративной стратегии, связей и информации о рынке»70, включая перераспределение активов, а также развитие инновационной деятельности. В-третьих, венчурное инвестирование способствует интеграции науки, образования и индустрий, что стимулирует их эффективность. В-четвертых, в связи с появлением не существовавших ранее технологических продуктов венчурное инвестирование способствует формированию новых экономических и социальных отношений.

Следует отметить, что значение венчурного инвестирования связано с тем, что в нем могут прямо или косвенно участвовать как физические, так и юридические лица, поскольку венчурный капитал может складываться из самых различных средств. Например, средств банков, специальных (венчурных) фондов, самого новатора, его семьи, друзей; грантов; ресурсов, предоставляемых образовательными и научными организациями, в том числе предоставления помещений, территорий, оборудования, сопровождения и т. п.

Рассматривая вопрос об инновациях, как правило, акцентируют внимание на развитии экономических отношений, в рамках которых субъекты, осуществляющие предпринимательскую деятельность, внедряют новые технологии, способы производства, распространения товаров, работ, услуг, основанных на применении инновационных методов, с целью увеличения прибыли, оптимизации бизнес-процессов и т. п. Однако не менее важным на современном этапе является так называемый третий сектор экономики, в рамках которого осуществляют свою деятельность некоммерческие организации. Основной целью создания некоммерческих организаций является прежде всего удовлетворение потребностей широкого круга лиц, общества в целом. В законодательстве содержится незакрытый перечень целей создания некоммерческих организаций: они могут быть созданы ради удовлетворения социальных, культурных, иных нематериальных, духовных потребностей, для осуществления благотворительной, образовательной, научной, управленческой деятельности, в иных целях, связанных с достижением общественных благ.

В действующем отечественном законодательстве71 также выделяется категория социально ориентированных некоммерческих организаций, чья деятельность связана с решением социальных проблем; социальным обслуживанием, поддержкой, защитой граждан; развитием гражданского общества; с преодолением последствий стихийных бедствий, катастроф, к предотвращению несчастных случаев; оказанием помощи пострадавшим и т. п.

В литературе отмечается, что изучение инноваций в общественном секторе в настоящее время представляет значительный интерес, в связи с усилением роли общественного сектора в экономическом развитии большинства стран, поскольку признано, что инновационное развитие на товарных рынках невозможно без инновационного развития в общественном секторе72.

Социальные инновации зачастую отождествляются с появлением ранее неизвестных передовых социальных практик, которые внедряются по инициативе отдельных лиц или их группы (акторов или их группы) для удовлетворения потребностей населения и (или) решения социальных проблем. При этом данные новаторские практики приводят к системным социальным изменениям73.

Таким образом, как правило, социальный сектор прежде всего заинтересован в использовании инноваций. Следует отметить, что зачастую инновации связаны с законодательством о промышленной собственности. Как известно, охраняемый патентным правом результат интеллектуальной деятельности определяется не только частным интересом, но и условиями социально-экономического развития общества. Например, в ряде случаев, установленных в законе, для защиты интересов общества может быть предусмотрен перечень тех объектов, которые не признаются охраняемыми74.

Например, в Соглашении по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС/TRIPS) указано, что допускается исключение из области патентуемых изобретения, коммерческое использование которых необходимо предотвратить в пределах территорий определенных государств для охраны общественного порядка или морали, включая охрану жизни или здоровья людей, животных или растений, или чтобы избежать серьезного ущерба окружающей среде, при условии, что подобное исключение не делается только в силу того, что использование запрещено их законодательством. Можно исключать из области патентуемых диагностические, терапевтические и хирургические методы лечения людей или животных; растения и животных, кроме микроорганизмов, а также биологические, по существу, способы выращивания растений или животных, кроме небиологических и микробиологических способов75.

В целях определения адекватного механизма правового регулирования отношений, в рамках которых должно быть обеспечено инновационное развитие не только частного сектора, но и общественного, социально-значимого сектора экономики, в настоящее время имеет большое значение изучение особенностей правового регулирования использования инноваций в социальном секторе, интерес последнего в инновационной кооперации. В этом смысле огромное значение приобретает изучение зарубежного опыта правового регулирования отношений в обозначенной сфере.

Оборонная сфера традиционно является авангардом инновационных разработок. Как высшие учебные заведения, так и другие субъекты национальной инновационной системы76 создают во взаимодействии с другими институтами инновационные продукты оборонного и двойного назначения. В современных условиях кооперация в сфере оборонных инноваций осуществляется на основе международных правовых актов и внутреннего законодательства. Укрепление обороноспособности государства и безопасности личности, общества и государства, интеграция науки и образования указаны в одном ряду среди важнейших целей государственной научно-технической политики Федеральным законом № 127-ФЗ77.

Специфика современного этапа такова, что инновационная кооперация в оборонной сфере и в целом в сфере передовых технологий складывается с рядом дружественных Российской Федерации стран, имеющих с нашей страной непротиворечащие друг другу оборонные цели, и готовых в том числе использовать общий научный потенциал. Среди таких стран последние два года выделилось несколько, наиболее перспективных и активно развивающих инновационное сотрудничество с Российской Федерацией. Прежде всего, это Китайская Народная Республика, Республика Индия, Исламская Республика Иран, а среди стран ОДКБ особое и главное место в сфере инновационной кооперации занимает Республика Беларусь. Перечисленные государства, безусловно, не являясь равновеликими, обладают существенным кадровым научным потенциалом, а также производственными мощностями в сфере создания как инновационных оборонных продуктов, так и продукции гражданского и двойного назначения.

В Концепции технологического развития на период до 2030 г. венчурные инвестиции определены как «инвестиции в технологические компании на ранней стадии и стадии роста, направленные на создание и вывод на рынок перспективных продуктов, связанные с вероятностью потерь средств, вложенных в конкретную компанию, а также недостижением запланированного результата и высокой ожидаемой потенциальной доходностью от совокупности таких инвестиций»78.

Из сказанного следует, что субъектами инновационно кооперации могут выступать различные лица и организации, выполняющие различные функции. Вместе с тем, в западных странах наиболее значение имеют частные лица, ведущие маркетинговую и венчурную деятельность, а на Востоке определяющая роль — у государственных структур.

1.3. Теории восприятия группы лиц в качестве правосубъектного участника правоотношений

Как было указано ранее, в доктрине выделяется ряд используемых форм инновационной кооперации: инновационные кластеры, инновационные сети, инновационные консорциумы, платформы совместных инноваций, инновационные экосистемы и пр.

Так, кластер — это сконцентрированная по географическому признаку группа компаний; инновационная сеть — это объединение самостоятельных субъектов на основе партнерства и контракта; инновационный консорциум — это временное объединение нескольких лиц для координации совместной деятельности и реализации общего проекта; инновационная экосистема — это совокупность субъектов, взаимодействующих между собой, в целях объединения человеческих, финансовых и иных ресурсов для развития инноваций.

С учетом краткого раскрытия обозначенных форм очевидным становится их объединяющий признак — множественность участников79. Большинство подобных множественностей представляют собой коллектив юридически самостоятельных субъектов, объединенных единой целью, в данном случае — развитие инновационной деятельности за счет объединения капиталов, человеческих ресурсов и пр. И в контексте исследуемых отношений указанный признак является ключевым, поскольку вне соответствующей координации и формирования группы едва ли поставленная цель может быть достигнута.

Подобная особенность предопределяет необходимость исследования вопросов правосубъектности указанных объединений, что, в свою очередь, во многом определяет степень свободы их участия в предпринимательском обороте и особенности взаимодействия с иными лицами.

Базовая проблема для восприятия объединения субъектов в качестве самостоятельного отдельного (нового) участника оборота кроется в устоявшемся подходе о перечне субъектов правовых отношений — физическое лицо, юридическое лицо и публично-правовое образование. Очевидно, что данные лица могут объединяться, при этом ключевой «элемент» подобных групп — это физическое лицо: последние могут создать объединение без образования иного субъекта (например, простое товарищество, крестьянско-фермерское хозяйство), а могут организовать юридическое лицо (по-прежнему фактически оставаясь коллективом). Указанные формы осуществления физическими лицами своей хозяйственной деятельности установлены законом и не вызывают сомнений.

Ситуация усложняется, когда речь идет о таком участнике как юридическое лицо, которое, с одной стороны воспринимается как самостоятельное правосубъектное образование, а с другой — представляет собой объединение иных правосубъектных лиц. Особенно сложно разрешить данный вопрос, когда подобный участник (юридическое лицо) намерено объединиться либо с другими юридическими лицами, либо физическими лицами, либо и теми и другими вместе. В контексте инновационной деятельности указанный вопрос приобретает особую актуальность.

Как указывает В. З. Мамагеишвили, юридическое лицо не имеет необходимого материального субстрата и может считаться скорее некоей абстрактной точкой приложения правосубъектности, носителем прав и обязанностей80. Сложность восприятия такого субъекта как «юридическое лицо» объясняет и такое количество научных теорий о его сущности: например, выведенная из римского права и средневековых теологический суждений теория фикции, самыми яркими представителем которой являются Ф. К. Савиньи и Б. Виндшейд81; получившая развитие в Германии теория реального субъекта (или органическая теория), среди представителей которой допустимо отметить О. Ф. Гирке82; теория агрегирования, долгое время доминировавшая в американской доктрине83; различные теории, имевшие большое значение в советское время (теория коллектива, предложенная А. В. Венедиктовым84; теория государства, разработанная С. И. Аскназием85, а также теория директора, исследованная Ю. К. Толстым86) и пр.

Исследования указанного вопроса продолжаются до сих пор с учетом усложнения экономических процессов, а также цифровой трансформации предпринимательской деятельности, что вызывает необходимость расширения некогда устоявшихся представлений. Это же когда-то стало причиной появления такого количества теоретических объяснений первичных усложненных форм ведения бизнеса и связанной деятельности. Исторически при появлении первых корпораций большинство правопорядков воспринимало идею теории фикции, однако с увеличением значимости последних в жизни общества постепенно изменилось и нормативное регулирование, привлекая, например, больше последователей к теории реального субъекта.

Современные исследователи отмечают, что сущность юридического лица представляет собой фактор делегирования физическим лицом части своей правосубъектности в пользу автономного образования, чем обеспечивается интерес определенной группы лиц87. Однако подобные идеи отчасти также основаны на более ранних классических исследованиях, например, О. А. Красавчиков указывал, что «сущность любой организации заключается не в людях, а в тех связях и отношениях, в которых они (их социальные группы, государство) находятся, объединяясь для достижения поставленных целей…»88. Иными словами, с учетом происходящей трансформации обнаруживается понимание отхода от классического представления о сущности и признаках юридического лица и формирования новых теорий, учитывающих цифровую и технологическую эволюцию.

Так, например, обнаруживается экономическая теория сущности юридического лица89, согласно которой фирмы — это лишь средство снижения издержек посредством совокупности сделок, совершаемых не на рынке и потому свободных от издержек, сопровождающих такие сделки90. Отрицание отдельной личности за организацией, сформированной группой действующих лиц, является необходимым основанием для рыночных теорий91. Также и А. Г. Карапетов представляет юридические лица как «хозяйственные объединения во главе с собственниками капитала, инвестирующими собственные или заемные средства на свой страх и риск с целью извлечения прибыли, и нанятыми ими менеджерами, становящимися командными центрами, управляющими всем нанятым персоналом и координирующими весь процесс производства внутри такой корпорации»92.

Другим примером является интегративная теория юридического лица, согласно которой последнее представляет собой носитель предметно-практической деятельности и познания как совокупное единство воли, интереса и капитала персонифицированных лиц, направленное на достижение определенной цели деятельности, активность которой интерполируется в признаках организационного единства, обособленности имущества, ограниченной юридической ответственности и вариативной автономности участия в гражданском обороте. Автор указанной теории настаивает, что юридическое лицо — это объективная реальность, которая имеет свое «тело». При отсутствии физической формы своего выражения юридическое лицо существует в правовом измерении в качестве фикции человеческого существа, что обусловлено необходимостью, с одной стороны, объединения совокупной воли и капитала людей, а с другой — отделения правового интереса юридического лица от интереса физических лиц через создание самостоятельного субъекта права. Через прямую опосредованность человека в существовании юридического лица моментом своего создания ее автономность не исчерпывается. Социальность этого организма раскрывается через активное поведение человеческого субстрата, направленное на достижение цели деятельности юридического лица, без чего юридическое лицо нефункционально. Кроме того, юридическое лицо, как совокупная воля определенного круга лиц, предусматривает установление внутренней волевой координации индивидуального в общее для формирования коллективного волевого единства, посредством чего юридическое лицо индивидуализирует себя93.

Тем самым ученые все больше обращают внимание на необходимость расширения формальных рамок восприятия субъекта в качестве участника оборота (а, значит, и обнаружения правосубъектности последнего), а также высокую долю подобного участия со стороны не единоличного лица, а коллектива, что наглядно продемонстрировано на примере инновационной деятельности, объективно требующей объединения ресурсов разного типа.

Здесь же проявляется еще одна важная причина научного интереса к правосубъектности коллективных объединений в контексте инновационной деятельности — социальная ответственность подобных групп с учетом задач, которые перед ними поставлены, и целей, которые они обязаны достигнуть.

В российской научной литературе вопрос социальной ответственности юридических лиц и их групп не получил должного внимания, что не снижает степень важности указанной проблемы. Юридические лица (единолично) и возможные формы их объединений с другими участниками обязаны действовать не только для собственного блага или блага своих учредителей (участников), но и иных лиц, заинтересованных в их деятельности.

Цель инновационной кооперации — создание необходимых механизмов для беспрепятственного и эффективного функционирования между различными субъектами — физическими и юридическими лицами, научно-образовательными организациями и предприятиями, налаживание сотрудничества с органами публичной власти и созданными ими организациями. Подобная «настроенная» связь позволит создавать решения в области цифровизации процессов производства и реализации продукции. Длительная кооперация позволяет минимизировать риски инновационных исследований как на стадии разработки технологии, так и последующего ее внедрения в коммерческую среду. В совокупности достижение указанных целей имеет общественно полезное значение, то есть правоотношения выходят за рамки частноправовых, а фактически приобретают публичный характер. Это, в свою очередь, создает для таких лиц (и их менеджеров, директоров и пр.) дополнительную обязанность — действовать не только в собственных интересах, но и учитывать интересы третьих лиц94.

Иными словами, подобные объединения несут повышенную социальную ответственность перед обществом, что лишний раз подтверждает значимость исследования их правового статуса.

Принимая во внимание важность указанных процессов, а также происходящую трансформацию оборота тем более под эгидой инновационной кооперации, отдельные авторы отмечают, что законодатель нередко обоснованно игнорирует форму юридического лица для определения носителей экономической власти на рынке95, что делает возможным восприятия в качестве правосубъектного образования множественности лиц.

А. А. Жариков также отмечает, что неопределенность, характеризующая развитие и внедрение новейших технологий, требует ответственного отношения всех экономических субъектов, включая освоение компаниями новых форм сотрудничества, «новых партнерств»96. А основатель Всемирного экономического форума Клаус Шваб в целом настаивает, что компании, не создавшие диверсифицированные команды, ожидают большие сложности в адаптации к дестабилизирующим сторонам цифровой эпохи97.

Этим объясняется нормативное закрепление различных форм консолидации участников. В частности, «аффилированные лица» в корпоративном праве98, «взаимозависимые лица» — в налоговом законодательстве99, «группа лиц» — в антимонопольном законодательстве100, «банковская группа и банковский холдинг» — в законодательстве о банковской деятельности101, инновационные кластеры, сети, консорциумы, экосистемы — в области инновационного сотрудничества и пр. При этом учитывая, как было указано, отсутствие классических работ, посвященных исследованию подобного образования как объединение нескольких самостоятельных участников, в настоящий момент в науке складываются три ключевые теории восприятия подобного явления.

Первая теория отрицает возможность наделения объединения лиц правосубъектностью. Как указывает А. Е. Сеньшин102, главным аргументом подобного подхода является тот факт, что правосубъектными образованиями являются отдельные участники предпринимательских объединений — юридические лица, однако само по себе объединение таким свойством обладать не может. Одним из представителей подобного подхода является Е. А. Суханов, который указывает, что «как имущественно обособленный и вполне самостоятельный субъект гражданского права юридическое лицо не может «входить в состав» другого юридического лица»103; к такому же выводу приходит Г. В. Цепов при анализе холдингов: «холдинг является группой юридических лиц, которая не обладает ни полной, ни частичной правосубъектностью»104.

Не отрицая разумности аргументации авторов, придерживающихся подобного взгляда, предполагается, что он несколько устарел в контексте происходящих изменений. С учетом нестабильности имущественного оборота, появления новых технологий, преобразования принципов ведения предпринимательской деятельности, направленности на кооперацию и сотрудничество, субъекты не заинтересованы самостоятельно участвовать в обороте, предпочитая создавать превентивные механизмы для обеспечения безопасности такой деятельности; наиболее простой способ достижения указанной цели — объединение в сообщества (группы и пр.). Более того, как было указано ранее, для отдельных сфер указанная интеграция объективно необходима ввиду дороговизны, сложности процессов и необходимости вовлечения обширных человеческих и финансовых ресурсов.

Продолжая предложенную критику А. Е. Сеньшин, например, указывает, что крупный бизнес в основном ведется путем использования верт

...