Е. А. Фролова

Рациональные основания права:
классика и современность

Монография

Издание второе,
исправленное и дополненное

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 340.11

ББК 67.0

Ф91

Автор:
Фролова Е. А., доктор юридических наук, профессор кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Рецензенты:
Аубакирова И. У., доктор юридических наук, профессор Высшей школы права Университета КАЗГЮУ имени М. С. Нарикбаева (Астана, Республика Казахстан);
Корнев В. Н., доктор юридических наук, заведующий кафедрой конституционного права имени Н. В. Витрука Российского государственного университета правосудия;
Масленников Д. В., доктор философских наук, проректор по научной работе, заведующий кафедрой философии, религиоведения и педагогики Русской христианской гуманитарной академии.

В монографии рассматриваются философские проблемы природы права и методологии юридической науки. Широко привлекается материал из мировой и отечественной истории политико-правовой мысли. На этой базе обосновывается методологический плюрализм правопонимания. Значительное внимание уделено современным проблемам теоретико-правовой науки.

Книга адресована юристам, философам, социологам, историкам и всем, кто интересуется проблемами общей теории и философии права.

УДК 340.11

ББК 67.0

© Фролова Е. А., 2020

© Фролова Е. А., 2022, с изменениями

© ООО «Проспект», 2022

ПРЕДИСЛОВИЕ

Посвящается 270-летию
Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Проблемы философии, теории, социологии права всегда волновали человечество. Для античного мира характерным было исследование природы человека, его отношений с внешним миром, форм государства; центральная тема Средневековья — соотношение церкви и общества; политико-правовая идеология Нового времени определялась возвращением к идеям античности на иных методологических основах (рационализм); в теориях государства и права XIX века господствовал юридический позитивизм. Начиная с этого времени в научной среде четко был обозначен вопрос соотношения права и морали. В XX–XXI веках на первый план политико-правовых исследований выходят проблемы построения правового и социального государства, прокомментированные представителями различных правовых школ и направлений общественной мысли. Политико-правовая идеология каждой исторической эпохи имеет свои особенности, но решает (и должна решать) их сообразно с обстоятельствами своего времени и места.

В условиях преодоления одномерного мышления повышается интерес к наукам, формирующим парадигмы юридического мышления: философии права, теории государства и права, истории политических и правовых учений, социологии права. Юристы и философы справедливо обращают внимание на необходимость плюрализма в исследованиях социальной материи: теоретико-правовые науки, как науки социальные, по своей сути диалогичны. Построения методологических рядов в праве (логического, нормативного, социального, психологического и др.) специалисты видят по-разному, однако за каждым типом правопонимания стоит своя логика аргументации. Данная книга — один из вариантов осмысления и оценки политико-правовых доктрин, попытка приложения масштабов классических учений к современным проблемам права, общества и государства.

Глава I.
МЕТОДОЛОГИЯ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ. ЛОГИКА ПРАВОВОЙ НАУКИ

В системе социальных наук к юридическим относят науки, имеющие своим предметом право; в узком смысле наукой о праве называют ту из них, в рамках которой исследуются правовые явления с помощью юридического метода. Речь идет, прежде всего, о фундаментальных юридических науках. Предмет их исследования — правовой порядок, задача — определить, каким образом следует понимать объективное право. «Понимание» означает процесс изучения права в системе ценностных координат — оценку права как явление культуры (для философии права), как нормативного социального регулятора (для теории и социологии права). Наука о праве формирует юридическое мышление и дает понимание предмета; исследуя категории «юридический факт», «норма права», она раскрывает объективный смысл права — долженствование: юридические факты трактуются через призму должного, в объективном значении, как правовые нормы. Большой вклад в разработку логики правовой науки внесено немецкими философами права на рубеже XIX–XX вв. Так, Г. Радбрух подчеркивал, что по своему предмету наука о праве — это наука о сущем, а по методу исследования — нормативная наука (в конечном итоге она, как наука, относящаяся к области культуры, является наукой о сущем)1.

Нацеленность на реализацию идеальных представлений ставит перед правовой наукой двойную задачу: во-первых, обработать материал в категориальном смысле (раскрыть явления права через понятия нормы права, субъективных прав, юридических обязанностей, юридической ответственности); во-вторых, телеологически обработать правовой материал — показать право как политику реализации идеи права2. Согласно теории Радбруха, правовая наука характеризуется тремя основными чертами: 1) формирует понимание предмета; 2) индивидуализирует политико-правовые явления; 3) относится к гуманитарным (ценностным) наукам. Поэтому она обладает культурной ценностью и дает понимание правовым понятиям.

Правовая наука, как наука в области культуры, по своему характеру выступает индивидуализирующей наукой: несмотря на то, что норма права обладает общим характером, объектом исследования науки о праве является правовой порядок и связанные с ним законы, представляющие историческую и потому индивидуальную систему. Для упорядочения многообразного фактического материала в социальных науках используется следующий критерий — отнесение данного явления к ценности. Предмет исследования наук культурной сферы изменяем: любая переоценка ценностей влечет за собой смену предметов, относящихся к этим ценностям. На протяжении истории меняется разграничение между исторически значимыми фактами и просто устаревшими, поэтому нет ничего удивительного в том, что на каждом этапе развития создается своя наука о праве с ориентиром на общественные идеалы своего времени. Отличие изменчивости предмета науки о праве от изменчивости предмета исторической науки состоит в том, что в первом случае изменение осуществляется быстро («Три слова правки законодателя — и целые библиотеки превращаются в макулатуру» (Кирхман)), а во втором случае — в процессе более или менее продолжительного исторического развития3.

Логика — это наука о законах, формах, приемах познания внешнего мира на уровне абстрактного мышления. Логика: 1) изучает закономерности в развитии явлений окружающего мира (объективная логика); 2) исследует закономерности в развитии мыслей человека (субъективная логика); 3) как наука о мышлении, изучает формы развития знания, приемы и методы познания. В научном познании логика выполняет несколько функций, среди которых особое значение имеет методология — учение о методе.

В науке различают две стороны: дескриптивную (описывающую) и прескриптивную (предписывающую). Мировоззрение относится к дескриптивной, методология — к прескриптивной стороне науки. Мировоззрение опреледяют как систему взглядов на природу, общество, познание. Оно включает в себя принципы (знания о наиболее общих связях и свойствах познания и реальности), законы (знания о связях в познании и в объективной действительности в рамках предметной области отдельных наук), категории. Принципы методологии следует отличать от мировоззренческих принципов.

Методологические принципы — это наиболее общие предписания, определяющие необходимый процесс познания и практическую деятельность.

Термин «метод» в научной литературе употребляется в двух значениях: во-первых, методом называют систему нематериальных средств познания действительности (методологию в целом); во-вторых, метод рассматривается в качестве элемента методологии, как способ познавательной деятельности, заключающий в себе последовательность операций для достижения желаемого результата. Приемы, как элементы методологии и части метода, представляют собой относительно несложные способы познавательной деятельности, направленной на достижение поставленных задач. Принципы, методы, приемы в познании не находятся между собой в абсолютных границах (простые методы можно считать приемами познавательной деятельности и наоборот)4.

Формальная логика — это наука о формах мышления, о формально-логических законах и других отношениях между мыслями по их логическим формам. Она изучает связи между мыслями, зависящие от смысла логических терминов. Данные связи существуют независимо от того, знаем мы о них или нет. Связи между мыслями по формам, при которых истинность одних из них обуславливает истинность других, называется формально-логическими законами. К основным методологическим принципам (законам) формальной логики относят:

Принцип (закон) тождества, который устанавливает требование определенности мышления (рассуждая, мы должны употреблять термин в одном и том же смысле; в случае его изменения, мы должны это оговорить).

Принцип (закон) непротиворечия содержит требование последовательности в мышлении (запрещает одновременно одно и то же утверждать и отрицать).

Принцип (закон) исключенного третьего требует не отвергать одновременно высказывание и его отрицание (уточнив понятия, мы можем сказать о двух суждениях, одно из которых является отрицанием другого, что одно из них обязательно истинно, то есть третьего не дано).

Принцип (закон) достаточного основания требует, чтобы всякое утверждение было обоснованно (оснований должно быть достаточно для выведения из них рассматриваемого утверждения; если данное требование не выполняется, то утверждение оказывается необоснованном, то есть голословным).

Мышление, осуществляемое согласно требованиям логики, называют правильным. Формальная логика, как наука о правильном мышлении, изучает алогизмы — типичные ошибки, совершаемые в процессе мышления.

Формальная логика — одна из самых древних наук. Она разрабатывалась в VI–V вв. до н.э. в Древней Греции; позднее распространилась в Западной и Восточной Европе, на Ближнем Востоке. Немного позднее элементы формальной логики возникли в Древней Индии и получили развитие в Китае, Японии, Монголии и других странах.

Первоначально логические приемы формировались в связи с запросами практики судопроизводства и ораторского искусства. Судебные прения и политические дискуссии являлись характерной чертой полисной системы Древней Греции, где судебное решение в большинстве случаев зависело от логической доказательности речи обвиняемого или обвинителя. В связи с этим особое уважение вызывали лица, готовившие речи участникам судебных разбирательств. Известных ораторов избирали на почетные государственные должности. В ходе дискуссий мнения участников разделялись, что породило необходимость разработки логических норм рассуждений, которые являлись бы критерием оценки речей выступающих лиц и объединяли бы мнения присутствующих. В Древней Греции логику разрабатывали Парменид, Зенон из Элеи, Демокрит, Сократ, Платон, Плотин и др. Основателем науки логики считается Аристотель, впервые систематизировавший логические формы. После Аристотеля логику разрабатывали стоики. В Риме большой вклад в логическую терминологию внесли М. Т. Цицерон и М. Ф. Квинтилиан. Политическое устройство Древнего Рима требовало развития практического красноречия в его политической форме. Государственные решения и законы здесь принимались в основном коллегиально, на заседаниях сената. Ораторские способности имели значение во время сенатских прений5. «Римский народ не принимал участия в обсуждении государственных дел — в больших и малых комициях он только кратко выражал свое окончательное мнение. Но всенародное обсуждение законопроектов и текущих дел все-таки имело место, оно происходило на сходках-конциях (condones), созываемых любым комициальным магистратом»6. На сходках влиятельные политики спорили друг с другом перед лицом народа, убеждая его в своей правоте и необходимости того или иного законопроекта.

Особое значение логические формы приобретают в эпоху средневековья (схоластика). Расцвет логики относят к XIV веку и связывают с именами У.Оккама, Альберта Саксонского и др. В XVII веке развитие опытного естествознания и математики поставило вопрос о прикладной роли формальной логики. В Новое время исследования в науке логики было связано, прежде всего, с работами Ф. Бэкона («Новый Органон») и Дж.Ст. Милля («Логика»), в которых отстаивался индуктивный метод познания (метод установления причинных связей между явлениями). В XX веке широкое распространение получили методы символической (математической) логики, высказанные еще Г. В. Лейбницем в конце XVII — начале XVIII века.

Наибольший вклад в понимание формальной логики было внесено И. Кантом и его школой. До Канта в логике господствовали идеи Х. Вольфа и Х. Томазия. Кант усилил формалистический характер логики. Согласно его пониманию, логика является учением о необходимых законах рассудка и разума, т.е. о формах мышления. В его философии различалось понимание рассудка (способность создавать понятия) и разума (способность производить умозаключения). Как наука, имеющая дело с мышлением, логика образует основание для других наук; свои правила она заимствует не из опыта, а из разума человека, поэтому наука логики — рациональная наука. В познании Кант различал форму и содержание. Познание является необходимым условием логической формы знаний, следовательно, логика должна иметь дело с ясными представлениями. Предмет логики составляют правила мышления в понятиях, суждениях, умозаключениях. В зависимости от источника знания они формируются либо на основе внешних чувств (воззрения, наглядные представления), либо — рассудка (понятия). Знание, по Канту, в логическом смысле совершенно, если: оно имеет всеобщий характер (по своей количественной стороне); имеет объективную ясность (по своей качественной стороне); обладает объективной истинностью (по категории отношения); носит характер объективной достоверности (по своей модальности). Каждое логическое качество Кант разбирает отдельно7. Для проверки истинности умозаключений он выделяет три основоположения: а) положение противоречия и тождества; б) положение достоверного основания, которым проверяется действительность познания в действительных (ассерторических) суждениях; в) положение исключенного третьего, служащее основанием необходимости познания в аподиктических познаниях. Эти положения в логике кантовской школы получили статус законов мышления и сделались принадлежностью логических правил формальной логики.

Данные принципы были известны еще до Канта (принципы противоречия и исключенного третьего высказаны Аристотелем; положение тождества — Вольфом; принцип достаточного основания — Лейбницем), однако только Кант соединил эти принципы и обозначил их в качестве законов логики8. Качественная сторона познания заключается в ясности, основательности, систематической связанности всех элементов познания между собой, что достигается с помощью признаков9. Научное познание выстраивается по определенному методу; Кант выделял три степени познания: мнение, веру, знание. Мнение — это предположение по не вполне достаточным основаниям. Вера представляет собой предположение на основании объективно недостаточном, но достаточном субъективно, относящееся к предметам, которые не подлежат ни знанию, ни мнению, но относительно которых можно быть уверенным, что в них нет противоречия. Знание образует собой предположение на совершенно достаточных субъективных и объективных основаниях. Знание предполагает достоверность эмпирическую или рациональную, то есть опирается на опыт (аподиктическое знание — носит характер необходимости) или разум (ассерторическое знание — обладает характером действительности)10.

Диалектическая логика также имеет древнюю историю; ее идеи восходят к древневосточной и античной философии. Основные категории диалектической логики возникли в греческой философии в VI — V вв. до н.э., однако не создали самостоятельной науки. Большой вклад в понимание природы диалектической логики внесли И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинг, Г. В. Ф. Гегель. Учение Гегеля об Абсолютной Идее — доктрина объективного идеализма. Диалектическую логику на материалистической основе разрабатывали К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. В рамках диалектической логики разработан ряд методологических принципов (конкретности, объективности и др.) и методов познания (восхождение от абстрактного к конкретному, закон отрицания отрицания, единства и борьбы противоположностей).

В основе науки логики лежат понятия, суждения, умозаключения.

Понятие — это общее или рефлективное представление (понятия бывают эмпирические и чистые, a priori и a posteriori и образуемые через сравнивание, рефлексию и абстрагирование).

Суждение — определение единства сознания разных представлений (по форме выделяют суждения: качества (утверждения, отрицания, бесконечные); количества (общие, частные, единичные), отношению (категорические, условные, разрешительные), модальности (проблематические — возможные, ассерторические — действительные, аподиктические — необходимые).

Основоположение (принципы), по учению Канта — это суждения a priori, которые служат основанием для доказательства, но сами не доказываются; среди их видов выделяются постулаты (требования).

Умозаключения представляют собой действия разума, с помощью которых одно суждение выводится из другого. Бывают посредственные умозаключения (умозаключения разума — категорические, условные, разделительные и силы суждения — идут от частных суждений к общим / индукция и аналогия) и непосредственные (умозаключения рассудка — различаются по количеству, качеству, отношению, модальности).

Благодаря учению Канта логика выиграла в форме, однако, по оценке М. Владиславлева11, понесла ущерб в своем содержании: практическая часть исчезла из логики. Начиная с Канта, логика вступила на путь формализма. Основоположник критической философии смотрел на логику как на науку, занимающуюся только формами и правилами мышления, независимо от содержания, к которым они прилагались. По его мнению, логика не должна анализировать практические случаи и, следовательно, не должна иметь прикладной (практической) части в своей структуре.

Методологические вопросы познания предполагают уяснение ряда понятий и их сущностного назначения. Под сущностью науки со времен древнегреческих философов (стоиков) принято понимать систему достоверного знания, относящегося к определенному предмету и изложенной с помощью законов логики (определенной методологии)12. Знание, если оно научно, всегда облекается в определенную форму13. Кант понимал под наукой всякое учение, если оно образует собой систему — некую совокупность познания, упорядоченную сообразно определенным принципам. Особенностью его подхода явилось утверждение, что «наукой в собственном смысле можно назвать лишь ту, достоверность которой аподиктична; познание, способное иметь лишь эмпирическую достоверность, есть знание лишь в несобственном смысле»14.

Большую роль для уяснения предмета науки играет методология. Метод научного познания основывается главным образом на доказательстве (на выведении с помощью умозаключений истинности одного какого-либо положения из ранее установленной истинности другого положения). В силу этого доказательство выступает основным средством соединения разрозненных утверждений в единую научную систему. Образование понятий возможно посредством дедукции (синтетический метод от общего к частному) либо индукции (аналитический метод от частного к общему). Синтетический метод формулирует из наиболее простых истин более сложные; аналитический метод разъединяет более сложные истины на простые15. Основные законы познания — это законы синтетического единства; определить то, что есть, означает познать предмет. Изучение предмета основывается на соотношении чувственного и интеллектуального, материального и формального факторов. Материю познания нельзя привести только лишь к чистой форме (обязательно останется чувственно данное, не подлежащее формальному исследованию), следовательно, предмет всегда сохраняет в себе значение задачи. Абсолютное определение того, что только еще подлежит определению, имеет для нашего сознания значение границы познания, к которой он приближается, но которой он никогда не достигнет16.

Большой вклад в разработку методологических проблем познания внесено неокантианской философией Г. Риккерта. Он определил границы естественнонаучного и исторического методов. Согласно его теории, с помощью естественнонаучного метода образуются общие понятия (этот метод отождествляет границы познания с границами опыта); исторический метод имеет дело с конкретной действительностью и образует понятия по принципу «ценности». Задача естественнонаучного познания — установление закономерной связи фактов между собой, это познание состоит в изображении объективной картины эмпирического бытия. Задача исторической науки заключается в установлении внутренней закономерности конкретных и общих явлений с точки зрения телеологии. Предметы и явления истории группируются сообразно с критерием ценности17. С точки зрения Риккерта, момент «отнесения к ценностям» выступает не только эмпирическим фактом, подлежащим анализу, но и гносеологическим моментом, стоящем вне опыта и обуславливающим возможность мышления по нормативным категориям. Таким образом, мышление по ценностному принципу объективно, а, следовательно, объективны и те категории и отношения, которые опираются на аксиологический подход.

Теория Риккерта критиковалась по ряду оснований. Прежде всего отмечалось, что восхождение к общим понятиям не составляет цель науки (как полагал Риккерт); оно является только средством изучения внутренних отношений действительности: таким аналитическим способом наука изучает все стороны деятельности человека. Далее, критически оценивалось противопоставление разума опыту: ошибочно полагать, что общие и формальные истины отличаются необходимым характером, который отсутствует в истинах частных и эмпирических18. Любой факт и их связь являются необходимыми для нашего сознания — это относится в равной степени как к общему понятию, так и к единичному факту; данное положение подтверждает единство бытия и сознания, действительности и разума. Категория «необходимость» не является свойством только лишь априорного мышления; она присуща любому мышлению; именно фактом «внутренней необходимости» мысли обеспечивается достоверность и объективность эмпирического знания. Поэтому, утверждали оппоненты Риккерта, эмпиризм не чужд гносеологии (эмпирическое познание отличается от трансцендентальной гносеологии тем, что оно не знает общих и обязательных форм мысли, кроме своего опытного содержания)19. Категории «возможности», «необходимости», «долженствования» должны пониматься как подчиненные понятию бытия и только в этом смысле они подлежат изучению.

Один из основных вопросов процесса познания — проблема разграничения социально-научного и естественнонаучного знания. В рамках естественнонаучного исследования все явления следует изучать как происходящие с необходимостью, где высшим принципом являются законы природы. Дисциплины научной философии анализируют то, что должно быть и потому для них основной принцип — нормы как общеобязательные правила теоретического мышления (логика), практической деятельности (этика), творчества (эстетика). Общей для всех естественных наук является категория естественной необходимости; объединяющая категории для дисциплин научной философии проявляется в сознании должного20. Формально должное в познавательном ряду часто смешивают с естественнонаучным знанием. С одной стороны, формально должное, бессодержательно, а, следовательно, оно может мыслиться самостоятельно, в отвлечении. С другой стороны, познавательно должное осуществляется в психике человека и потому оно подчинено, наряду с другими процессами мышления, причинности на уровне психики. Однако содержание естественнонаучного познания заключается в определении необходимого, и сам логический процесс мышления (как психического явления) тоже подчиняется естественной необходимости. Так происходит смешение формально должного в познавательном отношении (то, чему человек должен следовать в процессе познания для получения истинных знаний) с содержанием естественнонаучного познания, совершающегося с естественной необходимостью, происходит отождествление категории должного с категорией необходимого21. Русский юрист Б. А. Кистяковский доказывал необходимость разграничения логических норм, которым необходимо следовать для выявления научных истин, от психологических законов, которым подчиняется мышление человека. В любом обществе, замечал он, всегда можно встретить людей (так называемых, «учительских натур»), для которых важнее распространять достоверные научные истины, чем добывать новые; или тех лиц, которым важнее эстетическая сторона в познании, чем его логическая структура и формальная последовательность. Последние стремятся к целостности знания, хотя она логическим путем недостижима. Чтобы создать законченный образ, эти лица черпают содержание из личных душевных переживаний, что, как доказывал правовед, является «изменой знанию», поскольку познавательные постулаты подчиняются личным эстетическим запросам. Понятие этически должного утрачивает при этом свою определенность и самостоятельность. Задача научной философии состоит в исследовании должного во всех формах и проявлениях, и, прежде всего, в выявлении принципов научной философии. Для выбора и систематизации содержания мышления и выработки научного знания необходимо соблюдать логические формы. В их основе лежит принцип оценки, а основанием для оценок являются не описательные, а общеобязательные нормы — нормы логики, обладающие нормативным характером. Только таким образом, полагал Кистяковский, создается действительно научное знание, основная черта которого — обязательная сила для всех нормально мыслящих людей.

Индивидуальное мышление представляет собой единичные комбинации между отдельными частями содержания мышления с точки зрения естественной необходимости; научное мышление имеет всеобщий характер, т.е. общеобязательно для каждого человека. Однако это не означает, что научное мышление носит социальный характер: оно социально лишь настолько, насколько вообще всякое мышление является социальной функцией (знание языка, возможность общения людей и др.). Научное мышление не является коллективным или мышлением большинства, по своей сути оно всегда индивидуально22.

Общие формы мышления — суждения и понятия. Понятия, создающиеся естественно-психологическим путем (непроверенные критикой) являются общими представлениями, понятия, образованные логическим путем — научные понятия. Разница между образованием психологических суждений и логических понятий заключается в том, что научная истина всегда обладает качеством «общезначимости». Кистяковский подчеркивал, что психологически верные, согласные с реальностью (и потому истинные) суждения и общие представления еще не создают научного понятия. Для получения научных истин должны быть сформулированы представления об этом предмете в целом: о его свойствах, условиях существования и развития и т. д., то есть необходимо выработать точные и устойчивые понятия (установить факты, имеющие общее значение). Каждый отдельный предмет для научного исследования является единичным экземпляром объекта своего изучения. В этом заключается принципиальное отличие научных истин от высказанных справедливых суждений. Научные истины обладают таким значением, что возникает уверенность — научно установленные факты в отношении конкретного предмета (явления) относятся ко всякому такому предмету (явлению) вообще23. Необходимо признать, что психика человека не имеет в себе границ или руководящих принципов для обобщений — человек может как искать истину, так и заблуждаться, наш психический организм действует не целесообразно, а причинно — подчиняется естественной необходимости. Такое объяснение явлений характерно для принципов естествознания XVII века (Гоббс, Спиноза). В противоположность этому подходу существует принцип целесообразности: когда мы определяем цели с точки зрения своих оценок и считаем целесообразным то, что приводит к осуществлению чего-либо нам ценного.

Правила (нормы) деятельности есть правила или нормы оценок. Человек создает свой особый мир ценностей, независимый от принципов естественной необходимости. Изучением этого мира ценностей занимается наука логики (определяет научную истину и способы ее получения); этика (исследует ценное в практической деятельности и нормы для его получения); эстетика (устанавливает ценное в творчестве и формы его воплощения). Все эти три науки объединяются в научную философию. Логика придает формам мышления значение нормы и признает основной формой логического мышления представления, полученные на основании критериев сходства и различия24.

Представления, созданные на основе четкого установления различия и сходства, имеют логический характер и называются (в отличие от суждений, мнений, общих представлений) понятиями. Для выработки научных понятий, кроме установления сходств и различий необходимо знать, для какой конкретной (специальной) цели создается данное понятие. Помимо формально-логических признаков научное понятие должно быть построено на ясных методологических основах (например, понятие человека как «машины» подходит для анатомии, человека как «политического животного» — для социологии и психологии, человека как «субъекта права» — для юриспруденции). Так, формальная логика, разрабатывая какой-либо отдел науки, тем самым, создает методологию этой науки. От Сократа до XV–XVI веков «понятие» было единственным орудием науки; к XVI веку начинает вырабатываться новое средство научного мышления — «законы природы». Понятие закона (причинной связи) опирается на высшую трансцендентальную норму — категорию необходимости. Проведенный Кантом анализ установления естественнонаучных законов привел к уяснению значения формальных норм вообще и трансцендентальных категорий, в частности. Естественнонаучный закон стал основанием для образования научных понятий. Категория необходимости присуща причинным соотношениям (естественнонаучным законам). Понятия, которые явились результатом обобщений, опирающихся на установление причинных соотношений, могут быть признаны научными, поскольку они выражают безусловно необходимое: в этом случае закон в естественнонаучном значении и понятие представляют собой одно и то же.

Начиная со второй половины XIX века стремительно развиваются гуманитарные науки; перед логикой и методологией встают новые задачи. Появляется множество научных фактов, создаются новые системы, теоретические положения которых часто противостоят друг другу. К концу XIX века в сфере гуманитарных наук наступил период раздумья: возникла необходимость проанализировать уже имеющуюся научную работу, критически оценить методологию различных идейных течений, создать новый порядок. Высшим проявлением процесса самопознания науки в конце XVIII века была «Критика чистого разума» Канта. В конце XIX века потребность выяснить теоретико-познавательные возможности гуманитарных наук заставила исследователей вновь обратиться к критической философии. Представители неокантианского движения направили свои усилия на разработку принципов гуманитарно-научного знания, они обратили внимание на сам процесс познания и провели четкое разграничение между нормами как средствами познания и законами познания. Это направление называют «баденской школой неокантианства» (нормативное направление), его основатели: В. Виндельбанд, Г. Риккерт; к сторонникам этого направления относят Хр. Зигварта, Г. Зиммеля и Г.Еллинека, занимающихся разработкой отдельных частей научной философии. Суммируя их вклад в разработку данных проблем, можно сказать, что в гуманитарных науках необходимо следовать познавательно должному, что означает подчинение процесса научного познания не естественной необходимости, а логическому и методологическому долженствованию. Если в естественных науках процесс познания подчинен долженствованию, а познание (предмет науки) является сферой необходимости, то в гуманитарных науках проявляется деятельность человека, которая исследует и социальные процессы, происходящие с естественной необходимостью, и общественную жизнь людей. Последняя предполагает изучение разного рода норм — промышленно-технических, государственно-правовых, этических и др. Поэтому в гуманитарных науках процесс познания подчинен принципу долженствования, а предмет исследований выступает как норма (принцип долженствования) и принцип необходимости (явления окружающего мира)25.

В конце XIX — начале XX века социальные науки переживали глубокий кризис, выразившийся в ограниченности предметов научного поиска и разочарованиях в его результатах, следствием чего явилось обращение к другим сферам духовной деятельности. Научный кризис затронул в основном социально-научную область познания; появилось множество противоречивых теорий и систем при отсутствии общего критерия их оценки. В социальной сфере с особой силой проявился идеологический компонент, многие мыслители этого времени заявляли о необходимости выбора определенного социального идеала. Доказывая, что объективных истин в социальных науках нет, они утверждали необходимость «групповых», «классовых» истин (идеалы большинства), с убеждением заявляли о «буржуазной» и «пролетарской» науках. Ряд правоведов не соглашались с таким подходом. Б. А. Кистяковский видел его ошибочность в искусственном перенесении понятий, выработанных в естественных науках (например, причинное объяснение явлений) в социально-научную область. Примерами таких «теоретических» неудач назывались органическая теория общества и экономический материализм. Несмотря на широкое признание идей экономического материализма в последней четверти XIX — начале XX века, в научной среде заявляли, что экономический материализм не создал объективно-научную теорию социального развития; это только классовое учение, отстаивающее интересы группы лиц, которое не может быть предметом беспристрастного научного знания и потому вообще не подлежит научным оценкам (В. Зомбарт).

Если кризис в естественнонаучной области XIX века имел скорее гносеологический характер (не ясным было понятие естественнонаучного закона), то в области социальных наук дело обстояло иначе: здесь отрицалась сама возможность объективного знания — это был не только гносеологический, но и научный кризис, заключающийся в неуверенности, насколько окажутся значимы и востребованы исследования в этой сфере. Дело в том, что социальные науки изучают человека как 1) биологический организм, т.е. на уровне причинно-следственных отношений, и 2) как творца культуры, т.е. в качестве причины своих собственных помыслов и действий; одновременно исследуются социальные процессы и явления, создаваемые человеком в духовной сфере (оценки, идеалы), что всегда создавало сложности в разграничении социальной науки и социальной философии26.

Многие правоведы справедливо полагали, что социальные науки могут утвердиться в качестве объективного научного знания только при условии разработки их логической и методологической природы: здесь необходимо не декретировать новые истины, а систематизировать существующие знания. Изучать приемы мышления в социальных науках возможно, если распределять содержание этих наук по основным проблемам методологии, а именно: во-первых, решить вопрос, как образовывать социально-научные понятия (чтобы получить признаки социального явления необходимо проанализировать понятия индивида, общества, государства, права и др.). Во-вторых, ответить на вопрос, насколько применимо причинное объяснение (характерное для естественных наук) к социальным явлениям. В-третьих, определить значение норм в социальной жизни (уяснить вопросы целей и оценок для различных социальных процессов). Эту триаду логико-теоретических проблем социально-научного знания можно свести к нескольким этапам изучения социальных явлений:

— изучение единичных и неповторимых фактов;

— поиск закономерных связей между социальными явлениями, группировка фактов по их сходству (обобщение фактов с помощью категории общности);

— установление причинных соотношений, объясняющих возникновение, изменение, прекращение социальных явлений с помощью категории необходимости;

— определение роли сознательного воздействия людей на регулирование социальных явлений (применение категории долженствования).

Таким образом, право и государство, как социальные явления, подлежат научному исследованию с помощью категорий общности, необходимости и долженствования. Наличие логических и методологических приемов исследования в социальных науках свидетельствует о научной объективности знаний в этих сферах, а значит, и самостоятельном статусе науки о праве и государстве. Методы социальных наук нацелены на установление социальных законов, которые, как и положения, вырабатываемые естествознанием, аподиктичны (безусловно необходимы) — причинные соотношения рассматриваются этими законами вне времени и пространства.

Однако для исследования социальных отношений важны не только суждения о причинно-необходимых соотношениях, обуславливающих общественные явления, но и суждения о справедливости, неотъемлемо присущие человеку. В отличие от категории необходимости (одинаково применима к естественным и социальным явлениям), категория справедливости применяется только к социальным явлениям27. Каждое общественное явление можно оценивать с нравственной точки зрения, то есть рассматривать его через призму справедливых или несправедливых его результатов. Одни и те же социальные отношения можно исследовать двумя способами, которые одинаково логичны и важны: 1) с помощью суждений о добре и зле; 2) с помощью суждений о причине и действии. Оба вида этих суждений заключают в себе истину и необходимы для понимания социальных отношений, т.е. обладают характером неотъемлемости и общеобязательности.

В научной литературе распространено мнение, что нравственные представления субъективны и потому не могут выступать предметом науки. Так, согласно взглядам некоторых социологов-позитивистов, идеи справедливости, как таковой, нет; существуют только единичные, конкретные, субъективные сознания лиц, в соответствии с которыми выстраиваются ситуационные оценки о добре и зле, справедливости и несправедливости. С неокантианской точки зрения, система знаний представляет собой конструкцию аргументированных идей, сложившихся в целом ряде субъектов и потому заключает в себе все черты того, что называется субъективным. Для определения этой «объективности» в социальных науках наличествует критерий неотъемлемости и общезначимости, проявляющийся в категориях необходимости и справедливости. Любое суждение о социальных явлениях, в основе которого лежат эти категории, необходимо рассматривать как объективное, а значит, научное28.

К общим чертам категорий необходимости и справедливости относят: 1) обязательность их для сознания; 2) основа объективного знания. Различия этих категорий заключаются в следующем: категория необходимости — это категория познания (применяется в случаях объяснения чего-либо); категория справедливости — категория оценки. В социальном развитии каждая последующая стадия рассматривается как безусловно необходимая (с точки зрения причинно-следственных отношений), поскольку конкретно-историческое явления всегда есть результат пересечения различных причинно-обусловленных рядов в известный момент времени и определенном пространстве. Вместе с тем, люди всегда стремятся установить более справедливое общество по сравнению с существующим: это требование неотъемлемо. Таким образом, конечная стадия социального процесса, выраженная в нравственном постулате, в правовых нормах, юридических учреждениях является всегда результатом как естественного хода необходимо обусловленных явлений, так и присущего людям стремления к осуществлению справедливости.

Принципиальное отличие естественных и социальных наук заключается не в объектах их исследований, а в методах их изучения. Научный интерес в исследовании явлений природы — это причинные соотношения, а предмет изучения историка — событие во всех индивидуальных проявлениях и деталях29. Историк исследует индивидуальные сочетания разных рядов причинно обусловленных явлений; это стечение совершенно случайно, следовательно, и исследуемое историческое событие — тоже случайно. Основная задача естествознания (наука о закономерностях в природе) состоит в определении причинно связанных и необходимых соотношений. Причинные соотношения, составляющие основу естественных наук, мыслятся безотносительно к какому-либо определенному месту и времени или, говоря иначе, применимы к любому месту и времени, где есть необходимые условия. Вследствие того, что все важные положения естествознания приобретают абстрактную форму, естественные науки предстают как науки о закономерном в природе, то есть основываются на четких формулах и программах. Эта отвлеченность дает возможность объяснять индивидуальные явления и на их основе производить обобщения30. В природе все явления строго закономерны, они происходят согласно законам причинно-следственных соотношений, и потому, необходимо. В сфере социальных отношений создаются оценки и устанавливаются цели деятельности человека — здесь идет борьба за справедливость. Различие между социальным миром и природой особенно проявляется там, где определяющим элементом является сознание человека, формирующее эти оценки и цели, внося в общественные отношения разумность, свободу, справедливость.

С конца XIX века заметную роль в поиске научной истины начинают играть технологии, особые задачи и методы которой, позволяют сделать вывод о ее качественном отличии от естествознания. Технология, как система теоретических построений, в своих разработках использует материал естественных наук, однако результат постоений чужд естествознанию. С точки зрения методологии, техника создает «долженствующее». Согласно долженствованию в социальных нормах, правовой порядок внешне представляется «такой же машиной для переработки в социальном мире необходимо совершающегося в долженствующее быть, какие для осуществления той же цели в материальном мире создает техника»31. Вместе с тем, между видами этих долженствований имеется принципиальное различие: несмотря на то, что техника является продуктом духовной деятельности человека, она не одухотворяет нашу жизнь, а наоборот, еще больше механизирует ее. Право, проходя через сознание и психику человека, не может применяться автоматически, для права важен его «дух», поэтому в этой области большое значение имеют усилия воли, правовое чувство, требования разума и др. Право не творится только законодателем — каждый гражданин оказывается вовлеченным в духовно-деятельный процесс существования права. Правовые нормы упорядочивают общественные отношения, но не механизируют их. Правовой механизм в целом представляет собой сложный аппарат, для эффективной работы которого требуется целенаправленная духовная активность всех членов общества. Каждая личность своим участием в осуществлении права, претворяет в социальных отношениях необходимое в требования должного. Этот творческий процесс возможен только благодаря сознательной и волевой деятельности членов общества — самодостаточных граждан своего государства.

Глава II.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ПРАВА, ТЕОРИИ ПРАВА, ФИЛОСОФИИ ПРАВА: ЕДИНСТВО В МНОГООБРАЗИИ

В философских и юридических науках особое место занимают проблемы методологии. Человеку присуще стремление по возможности расширять свои познания окружающего мира, придавать конкретным знаниям характер общности таким образом, чтобы важные жизненные вопросы находили научное освещение и удовлетворяющее решение. Закономерно возникает вопрос: как частные, отрывочные знания узкоспециализированных наук превратить в стройную целостную систему? Очевидно, самым простым средством достижения этой цели представляется экстенсивный путь — энциклопедизм — расширение объема (количества) знаний. Такое знание не может быть полным и глубоким — сводя формально воедино многочисленные факты, энциклопедия не может дать целостной системы знаний, поскольку рядом с точным изложением мелких подробностей в одних науках присутствует полное невежество в других областях знания. Так, например, «сравнительное языкознание дает возможность определить степень культуры отдаленных предков арийцев, а рядом с этим вопрос о происхождении Руси остается все так же спорным и не разъясненным…»32. Обилие фактического материала порождает разобщенность (специализацию) наук и сомнение в возможности единого обобщенного знания. В то же время с эпохи греческих мыслителей зарождается тяга к философии как особому, целостному методу познания мира, независимо от границ эмпирических классификационных наук. Размышление, в отличие от наблюдения, не знает внешних рамок. Именно поэтому философия как мышление, отрешенное от наблюдения, может привести к построению полной, целостной системы.

Все сказанное непосредственным образом относится к изучению права, так как в правоведении особо требуется единая, согласованная система. Известно, что постичь природу права можно только с помощью синтеза отдельных элементов этого социального явления. В юриспруденции отрывочность научного знания не находит себе противовеса в целостности восприятия — право нельзя увидеть и подержать. Социальные отношения многообразны, конкретны, изменчивы, а их юридическое закрепление различно по форме — обычай, закон, приказ вышестоящего начальника, судебное решение, договор и т.д. Весь этот материал представляется разрозненным, многие формы общественных взаимоотношений требуют юридического признания и потому порождают множество государственно-властных предписаний.

Вместе с тем с развитием и усложнением общественной жизни раздробленность правовых институтов только возрастает. Растет дифференциация частноправовых отношений. Право с неизбежностью касается важных сторон жизни каждого человека — вступление в брак, рождение ребенка, поступление на работу, учеба в ВУЗе и т.п. Существенные для человека жизненные обстоятельства признаются юридическими фактами (фактическим составом) и порождают правовые отношения членов общества, создавая, изменяя, прекращая их социальный и правовой статусы.

Вопреки фактической разрозненности материала, в юриспруденции сильнее, чем в других науках, выражено стремление к обобщающему знанию. Правоведение раскрывает две стороны изучения мира: с одной стороны, показывая единство и бесконечное многообразие отдельных его проявлений (отраслевые юридические науки), с другой стороны, — единство существенных его оснований (фундаментальная юриспруденция). Современный правопорядок представляет собойсвоеобразный мир явлений, непосредственно связанный с жизнью людей. Представители отраслевых юридических наук разрабатывают отдельные части этого сложного организма. Однако, поскольку изучаются однородные явления, связанные общими началами, должна существовать наука, которая ставила бы своей задачей изучение всей совокупности этих явлений в единстве. Для возникновения такой науки необходимы два условия: 1) должен быть накоплен юридический материал, требующий объединения; 2) необходима основа, позволяющая объединить разрозненные юридические науки в целое. В научной литературе идут споры, какую из фундаментальных наук считать способной в наибольшей степени выполнить эту задачу (энциклопедию права, теорию права, философию права).

В науке о праве существует несколько уровней познания права.

Энциклопедия права — краткое изложение отраслевых юридических наук. Энциклопедия права соединяет (консолидирует) огромный массив фактологических сведений и расширяет количество знания.

Теория права (общая теория права, теория государства и права) как индуктивное знание извлекает общие начала права из накопленного отраслевыми науками эмпирического материала, создавая методологию исследования политико-правовых явлений.

Философия права дедуктивно выстраивает учение о праве, ориентируясь на желательный для мыслителя идеал (правовой, политический, общественный, личностный, этический, религиозный и др.).

Энциклопедия права представляет собой краткий очерк содержания всех юридических наук в совокупности. Возникают они в XVI–XVII вв. преимущественно в Германии, где выходило в свет много произведений методологического и систематического характера и назначения, охватывающие разные отрасли и системы частного и публичного права33.

С XVIII века под влиянием философий Вольфа и Канта энциклопедии по сути и форме становятся краткими очерками содержания отраслевых наук; это были энциклопедии конспектообразного характера с рубриками, схемами, но при отсутствии единства изложения, так как в этих энциклопедиях права не было обобщающей и объединяющей мысли. Со времен философских систем Шеллинга и Гегеля содержание энциклопедий права изменилось — энциклопедизм возвышается до степени самостоятельной науки, ставящей перед собой задачу выяснить общую связь разных вопросов, изучаемых отраслевыми юридическими науками. Согласно этому подходу, энциклопедия права — не одна из специальных наук, а «наука наук», стоящая над другими науками и содержащая в себе все то, что с подробностью раскрывается в отраслевых науках юриспруденции34.

В России в число обязательно преподаваемых предметов энциклопедия законоведения была внесена университетским уставом 1835 г. (энциклопедия права — уставами 1863 г. и 1884 г.). В этот же период появляются первые русские энциклопедии права, в основном, по оценкам Г. Ф. Шершеневича и И. В. Михайловского, компилятивного, эклектического и догматического характера, заключавшие в себе общий обзор отдельных положений юридических наук35. Заметным исключением из этой литературы явилось произведение Е. Н. Трубецкого «Лекции по энциклопедии права» (М., 1913), что объяснялось философской направленностью изложения правового материала.

Отношение к энциклопедии права в отечественной научной среде было весьма негативным: подчеркивалось, что она не может дать знания основных принципов, из знания отдельных частей не вытекает знание целого, как организма36. Признавалось сомнительным, чтобы «краткий очерк всех частей правоведения мог действительно ввести в изучение правоведения. […] Если человек ознакомится со значением главнейших терминов, […] его изучение права не сделается еще от этого осмысленнее»37. Заинтересовать и приучить к научному методу исследования может не краткое конспективное изложение, а глубокое творческое исследование содержания правовых понятий. Учеными отмечались научная и педагогическая несостоятельность энциклопедии права. Научная несостоятельность заключается в отсутствии у нее самостоятельного объекта и метода изучения. Коль скоро ее содержание образует сжатый обзор того, что уже есть в отраслевых юридических науках, то ничего нового в науку юриспруденции не привносится. Кроме того, по существу энциклопедии, в нее нельзя ввести методологию. Педагогическая несостоятельность проявляется в трудности, бесполезности и даже вредности энциклопедии права38. Трудность определяется тем, что усвоить содержание целой отрасли права только по ее сжатому обзору очень непросто. До изучения отдельных юридических наук целесообразно представить право в целом, то есть осознать его как явление социального мира, показать соотношение права с иными регуляторами общественных отношений, выяснить природу и социальное назначение данного феномена. «Картина целого должна предшествовать исследованию подробностей», — замечал по этому поводу Г. Ф. Шершеневич. «Вредность» энциклопедии права обнаруживается в неспособности приучить ум студента к обоснованности, анализу, критике воспринимаемого материала. Поверхностный, беглый обзор отдельных положений юридических наук не может породить живой научный интерес, так как не подкрепляется ни общими аргументами социальных наук, ни собственно юридическими — надо только запомнить и заучить ряд догматических основ юриспруденции39. Кроме того, по оценкам И. В. Михайловского, вред энциклопедии права заключается в том, что изучение отраслевых юридических наук кажется очень легким делом. Такое внешнее восприятие отраслевой юриспруденции связано с тем, что энциклопедия права показывает только выводы, но не предоставляет материал, на основе которого они сделаны. В целом можно отметить, что русская наука не пошла по пути энциклопедизма. Основное внимание в науке о праве сосредоточилось на уяснении понятий и создании правовых концепций; по сути, энциклопедия права перешла в теорию и философию права40. Однако энциклопедические словари и другая справочная литература, содержащая краткое изложение юридических понятий, полезны для всех членов общества, находящихся в сфере правового регулирования.

Теория права (общая теория права, теория государства и права) исследует право как систему общеобязательных норм, установленных или санкционированных государством и охраняемых от нарушений мерами государственного принуждения. Эта наука основывается на достижениях концепции юридического позитивизма и ее основная цель — создание юридического понятийно-категориального аппарата на обобщении политической и правовой действительности41. Задача теории права — построение логически законченной системы понятий, лежащих в основе отраслевых юридических наук, и обобщение результатов в одно целое, проникнутое внешним и внутренним единством. «Научная задача догматики сводится к конструкции правовых институтов, к сведению отдельных правовых положений к общим понятиям и, с другой стороны, к выделению вытекающих из этих понятий логических следствий. Это есть, если отвлечься от момента исследования норм действующего права, […] чисто логическая работа мысли. Для выполнения ее нет другого средства, кроме логики»42. В результате логической обработки норм положительного права разрозненный эмпирический материал выстраивается в цельную систему, в которой «связи установлены, противоречия вскрыты, общие принципы найдены и из них извлечены частные их применения»43. Таким образом, теория права должна быть по своей сути положительна. На это обращали внимания юристы еще в начале XX века: «То направление науки, которое называется общей теорией права, может быть охарактеризовано как позитивизм»44. Вместе с тем, после 1917–1918 гг. в науке общей теории права («марксистском правоведении») возобладали идеологические установки. В советское время в период сталинских репрессий многие ученые-правоведы были объявлены врагами народа, а их теории — вредительскими. В 1938 году на совещании по вопросам науки советского права и государства А. Вышинский назвал вредительской попытку Е. Пашуканиса построить теорию права на основе изучения и логической обработки норм действующего права. Такая попытка, убеждал Вышинский, означает «увековечивание юридического метода, являющегося причиной бесплодия и бессилия буржуазной науки права». Теория права должна опираться не на изучение права, а «…на принципы социализма, социалистической революции, социалистического государственного и общественного строя…»45. XX съезд КПСС (1956 г.) и критика культа личности несколько ослабили, но не прекратили гнетущее воздействие официальной партийно-государственной идеологии на науку. Цензура и партийное руководство наукой и философией сохранились; были даже усилены установки А. Вышинского на политизацию правоведения, на доскональное подчинение марксистско-ленинской идеологии общей теории права и отраслевых наук. Толкуя законы как меру политическую, как форму пропаганды, некоторые идеологи по-прежнему считали главной задачей теории государства и права разъяснение и толкование решений съездов партии и изречений партийных вождей46.

Теория права (общая теория права, теория государства и права) не должна носить идеологического характера, она, в отличие от философии права, выражает содержание права в системе юрдически четких понятий формально-догматической юриспруденции (норма права, правовое отношение, юридическая ответственность, юридический факт и др.)47. Теория права изучает объективно существующее право и не стремится подменить его оценкой, желательным образцом правовых конструкций в интересах каких-либо индивидов или политических сил общества. В отличие от философии права теория права исследует понятия, лежащие в основании положительного права разных стран и времен, выявляет закономерности политико-правовой действительности, создавая тем самым методологию познания права.

Исторически первой страной, в которой сформировалась данная наука, была Англия, где возникла аналитическая школа с Дж. Остиным во главе. В 1832 г. вышла в свет его книга «О предмете науки и права», содержащая основные положения этого направления в праве. С точки зрения аналитической юриспруденции необходимо отличать теорию права от законодательной политики, которая не входит составной частью в науку о праве48. В Германии, в силу господства естественно-правовых воззрений, общая теория права (философия положительного права) стала развиваться позднее, в 70-е годы XIX века. Во главе этого направления выступил автор знаменитой «Юридической энциклопедии» (пер. Ф. К. Зейделя. СПб., 1902) Адольф Меркель. Немного позднее, в 80-е годы — Лассон, в 90-е годы — Бергбом, Вунд. Меркель полагал, что общая теория права объединяет в своем содержании общие части специальных юридических наук и тем самым составляет продолжение общей части всех юридических наук и ее материалом является исключительно положительное право49.

Значение права как регулятора общественных отношений в настоящее время не подлежит сомнению, однако вопрос, что такое право, остается чрезвычайно спорным50. Хорошо известно, что истинное существование права не в статьях и параграфах законов, не в судебных решениях и не в постановлениях органов государственной власти, а в сознании всего общества. Сложившиеся в обществе убеждения о праве и неправе становятся законом с помощью внешнего формального акта. Как полагают сторонники социологической юриспруденции и теории естественного права, содержание нормативно-правового акта еще до его издания существует в качестве требования общественного мнения или как привычное поведение членов общества или в виде устойчивой судебной практики51. В сознании людей укоренились представления не только о существующем положительном праве, но и о нормах, которые потеряли юридическую силу (отменены) и о праве de lege ferenda, влияющем на выработку законодательства и воздействующем на процесс правореализации в целом. Вместе с тем, такая точка зрения еще более затрудняет решение вопроса о том, что понимается под реальностью объективного права, как совокупности действующих правовых норм. Право, как элемент нашего сознания, может существовать и проявляться в двух видах: как психическое явление (известная совокупность представлений, чувствований, волевых побуждений индивида или групп лиц) и (или) как норма (правило поведения, предписывающее должное поведение).

Философия права выделяется сложностью предмета и трудностью задач и не может претендовать на математическую точность своих выводов, о чем не раз заявляли правоведы. Выявить и уяснить понятие права непросто. Вся область человекческого разума не есть нечно законченное, она постоянно развивается. Заблуждения могут быть и в отраслевой юридической науке, и в философии права, однако науки дают «общую картину прогресса развития мысли» (И. В. Михайловский), и уже этим они необходимы.

Как известно, И. Кант в «Критике чистого разума» замечал: «Дойти до дефиниции приятно, однако нередко очень трудно. Юристы и до сих пор ищут дефиницию для своего понятия права»52. Этой фразе, выхваченной из контекста работы, часто придавали не то значение, какое оно имеет в философии немецкого мыслителя53. Речь шла в его работе не о низком уровне изучения права, а о сложности самого предмета исследования — права. По мнению Канта, все философские понятия, данные a priori (напр., субстанция, причина, воля, справедливость и др.), носят условный характер и не могут быть четко определены вне конкретных обстоятельств времени и места в отличие, например, от дефиниций точных наук (таблица умножения, формула площади круга, теорема Пифагора и др.)54. Кроме того, что понятие права постигается философией, сложность в изучении понимания права представляет и то, что право носит социальный, а, следовательно, оценочный характер. В самом деле, право всегда так или иначе отражает существующий порядок в обществе (в нормативно-правовых актах закрепляются отношения, имеющие юридическое значение), а значит и оценивает его в системе юридических категорий (законное — противоправное; имеет юридическое значение — не имеет юридического значения). Эти сложности порождают в теории права наличие большого количества разных, порой взаимоисключающих, пониманий содержания права, причем многие авторы искренни в желании создать свое, единственно верное определение права55. Каждое определение сопровождалось системой логических доводов, находящихся порой в разных политико-правовых теориях, что создает сложности в понимании и оценках правового феномена. Право — это сложное и по содержанию, и по формам проявления, и по идеологическим ориентирам (идеалам) социальное явление. В связи с этим правовая наука в целом, теория права, в частности, строится на разных методологических основах — историзм, рационализм, социология, психология и др.

В методологическом плане представляется важным разграничить философию и теорию права. Этот вопрос разрабатывали многие мыслители, в том числе, русские философы и юристы конца XIX — начала XX века, однако и к настоящему времени не сложилось единого понимания предметов, методов, соотношения теории и философии права. Такое состояние в науке объясняется, прежде всего, «многослойностью» самой философии права56. По замечанию О. В. Мартышина, «философия права представляет собой определенный гибрид, синтез составляющих ее элементов. […] Философы склонны классифицировать эту науку в соответствии с основными философскими школами — позитивистской и идеалистической, неокантианской, неогегельянской, неотомистской, феноменологической, экзистенциалистской и т.п. Юристы, не отрицая влияния философских взглядов на правовую науку, прибегают к иной классификации, опираясь на основные типы понимания права, что оказалось более убедительным и полезным»57. Акцентируя внимание на изменение характера соотношения этих наук, В. А. Туманов справедливо утверждал, что философия права в XX веке противопоставляется уже не положительной юриспруденции, а общей теории права. «Их разграничение проходило в обстановке господства неокантианских установок, воздвигающих нечто вроде «китайской» стены между миром сущего и должного, факта и ценности, в результате чего философия права попала в иную категорию наук, чем общая теория права, […] а ее предмет — идеальные начала — оказался подчеркнуто спекулятивным и трансцендентальным»58. В юриспруденции существует понимание философии права как логики и методологии юридических наук59. Так, по мнению Д. А. Керимова, философия права «призвана детально разрабатывать методологию исследования всех правовых явлений и процессов; […] она обладает в несравненно большей мере, чем любая отрасль юридического знания, методологической значимостью, выполняет методологические функции в системе юридических наук»60. Это утверждение справедливо, вместе с тем возникает закономерный вопрос — в какой степени философия права способна охватить все многообразие юридических знаний и на какой основе? Еще И. В. Михайловский обращал внимание на состояние бесконечных вопросов и споров в области философии права.

В трактовке содержания философии права существуют два различных подхода: 1) философия права есть распространение общей философии на правовую проблематику; 2) философия права — часть теории права, специализирующаяся на проблемах методологии61. По отношению к юридическим наукам философия права решает общенаучные вопросы. Такую позицию С. С. Алексеев назвал «широкой»: «…Философский подход в праве подчас приравнивается к распространению той или иной мировоззренческой, философской доктрины на право, на многообразные правовые явления»62. Однако можно заметить, что философия права не является только лишь распространением общих философских положений на право; подобная философия носила бы схематичный характер и не учитывала бы конкретных особенностей права по сравнению с прочими частями окружающего мира63.

Положение, согласно которому философия права есть методологическая часть теории права предопределяет две теоретические конструкции. Согласно первой, теория права состоит из двух частей — философии и социологии права (Д. А. Керимов); согласно второй, теория права включает в себя три части — философию, социологию, специально-юридическую теорию (С. С. Алексеев). Существенным отличием этих двух теорий является отождествление первой концепцией теории и социологии права64. Вторая конструкция (триада: философия права, социология права, специально-юридические теории)65 получила широкую поддержку в литературе по общей теории права66.

Существуют разные подходы и к преподаванию философии права. Поскольку она есть часть общей философии, то основные категории этой науки разрабатывают философы; однако фактический материал, обобщающийся философией права, относится к юриспруденции и, следовательно, оценивается юристами. Это положение всегда вызывало споры и опасения. Более ста лет назад Г. Ф. Шершеневич отмечал, что «в то время, как юристы занимались исключительно толкованием и систематизированием норм положительного права, философия права разрабатывалась по преимуществу лицами, весьма мало или даже вовсе не причастными к правоведению. Одни изучали право, как оно дано им в нормах, не задаваясь мыслью о том, каким оно должно быть, и даже может ли оно быть иным, а философы создавали идеальное право, не зная, что такое право в действительной жизни и как применяются его нормы»67. Такое положение вещей, безусловно, вредно и для теории права (ослабляется теоретическая ценность науки), и для философии права (теряется ее практическое значение). «Дело доходит до того, — горько замечал Г. Ф. Шершеневич, — что приходится отстаивать перед юристами философию права».

Близкая к этому ситуация наблюдается и в современной науке. Становление и развитие институтов гражданского общества закономерно потребовали соответствующей теоретической основы, что привело к выделению многих специальных дисциплин, стремящихся получить статус самостоятельных отраслей. В условиях стремительного роста такой специализации наука о праве все более ощущает разрозненность (порой противостояние) между, с одной стороны, имеющих фундаментальный характер, историко-теоретических наук и, с другой стороны, безусловно обязательных для практикующих юристов, отраслевых наук68.

Философия права приводит в гармоничное единство совокупность юридических знаний, познает сущность права, связывает праов с общим этичесим порядком, дает абсолютные критерии для оценки правовой жизни, указывает идеалы для развития права, связывает юридические науки с духовной жизнью человека69. Философия права, как и теория, работает с фактами (положительное право должно быть изучено во всей полноте), однако есть принципиальная разница между взглядом на право, только как на продукт данной среды, всецело обусловленной «соотношением реальных сил», потребностям оборота и др., и подходом к праву, как на реализацию в этой среде абсолютных начал. В первом случае критерием оценки права выступает целесообразность, во втором — абсолютные начала права70. Философия и теория права — самостоятельные науки и дисциплины. Анализируя теоретический опыт, можно выделить некоторые отличия и показать общие черты теории и философии права.

Различия этих областей заключаются в том, что философия права познает, прежде всего, срез идеального права (которого еще нет, но оно желательно); в рамках науки теории право изучается в качестве социального явления, существующего в политико-правовой реальности (без учета ценностных ориентиров). Суждения философов права в качестве регулятивных идей (необходимо делать то-то и таким-то образом), адресуются законодателю государства с обоснованием необходимости проведения реформ права и разъяснением тенденций развития самого права. Предписания теории права обращены в основном к должностным лицам и правоприменительным органам государства, от которых зависит процесс реализации права, в том числе, правоприменение. Кроме того, теория права систематизирует основные понятия юриспруденции с позиции формального метода (создавая системы), а философия права стремится определить место и значение права в мировом порядке (исследуя метаюридические понятия).

Общее философии права и теории права обусловлено природой и сущностными качествами самого права. Все мыслители, как философы права, так и теоретики, выстраивают свои концепции исходя из положения, согласно которому право — общеобязательное правило поведения, а не описательные сентенции науки или политические декларации. Философы права, ориентируя свое учение на построение какого-либо идеала, стремятся к его продолжительному характеру, то есть стабильности в обществе («общество свободно хотящих людей» Штаммлера, «социальная солидарность» Дюги, «замиренная среда» Ковалевского и др.). В числе основополагающих вопросов, исследуемых теорией права, находятся проблемы соотношения законности и правопорядка, вопросы оценки юридической силы нормативно-правовых актов, восполнения пробелов в праве, что также нацеливает на создание прочной «замиренной» среды в обществе и стабильности в государстве.

Теория государства и права и философия права как учебные дисциплины с равной необходимостью важны будущему юристу для понимания природы и связей права с другими социальными регуляторами. Знание о праве должно основывалось не только (и не столько) на детальном запоминании многочисленных фактов (кто, когда, по какому поводу, при каких обстоятельствах принял тот или иной закон), но, главным образом, для выработки собственного, профессионального отношения к действующему праву с учетом всех возможностей и желательных перспектив его развития.

Глава III.
ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ ПРАВА: МЕТОДОЛОГИЯ РАЗГРАНИЧЕНИЯ

Право — социокультурное явление, активно воздействующее на общественную жизнь. Это влияние обусловлено содержанием права, которое понимается юристами по-разному (право — как свобода, как социальный долг, как минимум морали, как приказ власти и т.п.) и степенью его реализации в конкретно-исторических условиях. В юридической науке существуют различные представления о развитии права и его роли в социальной жизни. Так, например, представители исторической школы права (Гуго, Савиньи, Пухта) утверждали, что процесс правообразования подобен развитию языка, складывается в соответствии с нравами и обычаями людей. Юристы этой школы доказывали бескровный характер формирования права, отмечая, что предписания права предопределены историей и духом народа71. Немецкий государствовед Р. Иеринг настаивал на ином процессе возникновения права: «Цель права есть мир, средство для достижения этой цели — борьба. (…) Жизнь права есть борьба, борьба народов, государственной власти, сословий, индивидуумов. Всякое право в мире было добыто путем столкновений…»72. Сторонники экономического материализма понимали под правом часть надстройки над экономическим базисом и обосновывали производный, второстепенный характер права, объясняя, что оно «не имеет своей собственной истории»73.

Современное правопонимание основывается на представлении, что право — неотъемлемая часть культуры, в этом смысле не следует противопоставлять материалистическое и идеальное суждения о праве. Кроме этого, взаимосвязь требований права (идеальный характер) и его проявление в содержании общественных институтов (материальное воплощение) определяется тем, что действующее право — это не только сфера бытия, но одновременно и часть сознания общества, находящегося на определенной ступени своего развития (сословное общество, общество формально равных лиц, гражданское общество с гарантированными государством правами и свободами).

Право — многостороннее явление: оно не только относится к сфере причинно-обусловленных явлений (политика, экономика), но и представляет собой продукт человеческого духа (этика, социология, психология и др.). Поэтому право, как явление социального мира, едино, но, как сфера духовной жизни человека, неоднородно. Оно не может быть единой системой раз и навсегда установленных выводов из одного начала, применимой ко всем временам и народам. Каждая историческая эпоха обязательно привносит свои требования, нравственные воззрения, обычаи, традиции, которые влияют на правовые предписания в конкретно-исторических условиях того или иного общества. В силу этого обстоятельства право каждого народа многообразно — к собственным историческим условиям формирования системы права добавляются заимствования из других правовых систем. Так, хорошо известна рецепция римского права на систему германского и русского законодательств. Ввиду этого возможны коллизии между «старым» и «новым» правом, между нормами «своего» и «чужого» законодательства.

Вместе с тем, поскольку основной задачей права является установление, закрепление и поддержание порядка в обществе, то необходим какой-либо формальный критерий оценки поведения людей. Применение единого критерия к различным поступкам индивидов создает юридическое равенство субъектов права. В фундаментальной юриспруденции к принципам права (или общеправовым началам), в качестве критерия оценок, в разные исторические периоды относили: усовершенствование человеческого общества либо гармоничное развитие отдельной личности; нравственное начало индивида либо осуществление материальных благ жизни человека. В целом, как отмечают современные юристы, проблема понимания и толкования принципов права существует еще со времен зарождения теории права74.

Одним из основных вневременных принципов права долгое время считали свободу и равенство всех лиц. Однако, что именно понималось под этими понятиями75, не всегда раскрывалось, а если и определялось, то редко согласовывалось даже в рамках одного правопонимания. Поэтому принципы права носили субъективный, условный, декларативный характер, что влияло на понимание идеалов в области права и содержание правовых доктрин. Так, например, с точки зрения формально-догматической юриспруденции, право является разграничением воли участников правоотношения, с точки зрения утилитарной теории права — охраной их интересов государством, а с позиций более широкого социологического направления в праве — разграничением интересов субъектов права. Поскольку критерии юридических принципов не однозначны, то и правовые доктрины различны.

В юридической науке к основным теориям права относят формально-логическую школу (позитивно-нормативное правопонимание), социологическое направление в праве, естественно-правовую доктрину. Каждая концепция права обладает самостоятельной структурой, имеет логическое обоснование предписаний, по-своему раскрывает механизмы воздействия на поведение человека. Правовые доктрины имеют различные ценностные ориентиры и не всегда совпадающих адресатов в обществе. Так, формально-догматическая юриспруденция рассчитана скорее на законодателя, социологическая концепция права — на правоприменителя, естественно-правовая теория отражает правосознание каждого человека76. Концепции права могут временами вытеснять друг друга. Так, в XIX веке юридический позитивизм вытеснил естественное право, а к началу XX века последнее обрело новое понимание («возрожденное» естественное право), воплотившись в универсальную доктрину «естественного права с изменяющимся содержанием»77. Однако основные положения концепций все же сохраняются и воплощаются в правовом порядке общества по мере их необходимости в данных условиях.

Содержание доктрин различно: с позиций формально-догматической юриспруденции право — это закон, с точки зрения социологического правопонимания — правоотношение, применительно к естественно-правовым воззрениям — правосознание. Разное толкование права подлежит изучению и представляет ценность логической аргументации в пределах каждого политико-правового учения. Правовая концепция имеет самостоятельный способ обоснования, методологию, программные требования, а потому — различные правопонимания не могут быть механически сведены к какой-либо одной, универсальной и единственно верной трактовке права. На понимании этого положения основывается множественность учений о праве и государстве.

В современной юриспруденции имеют место взаимоисключающие в методологическом плане подходы к исследованию природы права. Во-первых, существует точка зрения о необходимости создания единого (интегративного) понятия права78. Это предлагается сделать, например, в рамках либертарно-юридической теории79 или в рамках одной из классических теорий права. Поиски такого всеобъемлющего определения предполагают, что все иные дефиниции права ошибочны. Критика либертарной теории права носит многоаспектный характер. Так, Ф. М. Раянов замечает: «Теорию государства и права некоторые настолько «либертаризировали», что даже она в определенной мере перестала быть юриспруденческой наукой»80. На этот недостаток доктрины обращал внимание О. Э. Лейст: «Под влиянием «либертарной концепции», оперирующей сугубо абстрактными понятиями, отвлеченными и от права, и от его истории, теория государства и права теряет юридический характер»81. ««Либертарная концепция» различения права и закона способна лишь критиковать содержание законов на основе субъективных критериев. Однако философия права и общая теория права должны быть связаны с практической юриспруденцией не только через критику всего, что происходит в области права; в любом случае критика должна быть позитивной, предлагающей осуществимые решения обсуждаемых проблем»82. Что касается рассматриваемой концепции, то «на основе абстрактных рассуждений, противопоставлявших всегда хорошее право нередко плохому закону, трудно сформулировать какие-либо конкретные рекомендации современному законодателю, который принципиально признает идеи свободы, равенства, справедливости, но не всегда умеет воплотить их в законе». Кроме этого, из поля зрения сторонников этой теории выпал процесс реализации права и закона83. Данная идея «не стала ни ориентиром для законодателя, ни руководством для практической юриспруденции. Мы сомневаемся, — писал О. Э. Лейст, — что разумно сеять недоверие и неприязнь к закону в стране, где законы и подзаконные нормативные акты являются основной формой (источником) права»84. Интегративный подход к праву стремится синтезировать разные правовые аспекты доктрин права, но не всегда может учесть методологическую неоднородность правовой материи. Так, Н. А. Власенко, критикуя этот подход к праву, замечает, что при данном правопонимании не учитывются гносеологическое и онтологическое требования определенности в изучении сущности права. «Речь идет об однородности объекта исследования и связей между явлениями. Подчеркнем, механическое слияние качественно совершенно разнородных объектов не приближает нас к глубинному познанию содержания права»85.

Во-вторых, высказываются суждения о принципиальной невозможности найти единое определение права в силу сложности и многоаспектности права, в связи с чем предлагается рассматривать понятие права как множественность конкурирующих между собой концепций и возможность параллельных типов правопонимания86.

Формально-логическая школа (позитивно-правовое направление в праве) основывается на представлении, что право выражается в словесной форме и содержится в текстах законов и подзаконных актов87. Источник возникновения законодательства — государство, поэтому право, с точки зрения сторонников этой теории, определяется как система норм, установленных (санкционированных) и охраняемых от нарушений с помощью мер, осуществляемых государственной властью. Формально-догматическая теория права имеет длительную историю становления и развития основных институтов права. Зародившись еще в Древнем Риме, законченный характер эта теория получила в XVIII веке в учениях немецких мыслителей Томазия, Канта, Фихте, явно обособивших право от нравственности и, тем самым, придавших праву формальный характер. В праве стали видеть внешний порядок человеческих отношений. Функция права этого периода истории — предоставление каждому индивиду сферы его собственной свободы, куда государство не имело бы возможности и намерений вторгаться.

Историческое назначение формально-логической теории права заключалось в том, что право определяло и формально закрепляло за каждым человеком сферу свободного проявления его воли. Это было следствием политики государства этой эпохи. Тщательная законодательная регламентация всей жизни человека от рождения до смерти (каждому указывалось, где он должен жить, как одеваться, во что верить, что и каким образом делать и т.п.) не является признаком правового государства, наоборот, это одна из характеристик полицейского государства, тотально регулирующего все отношения между людьми. Чрезмерное развитие подобной правительственной опеки уничтожало любую индивидуальную инициативу. В таких условиях возникла потребность ограничить вмешательство государства в индивидуальную сферу и добиться разграничения частных и публичных интересов88. Право — это то, что государство приказывает считать правом. На этом основании данный подход к исследованию содержания права часто называют «государственно-организационным» или «государственно-повелительным». Непосредственная связь государственной власти и права, согласно этой концепции, не подлежит сомнению — большое внимание уделяется вопросам законности, ясности законодательства, гарантированности правопорядка в обществе. Тексты нормативно-правовых актов предполагаются четкими, понятными, не содержащими деклараций и метаюридических понятий, а неизменная иерархия законодательных актов предостерегает от правовых коллизий.

Формально-догматическая юриспруденция является основой для формирования и изучения категорий общей теории права и государства — норма права, правоотношение, субъективные права и юридические обязанности, юридическая ответственность; для разработки приемов уяснения и разъяснения смысла текстов нормативных правовых актов; для создания парадигм решения юридических споров. Именно поэтому юридический подход к праву, в первую очередь, необходим в области правоприменительной деятельности.

Основоположниками этого понимания права в западноевропейской цивилизации считаются представители теории утилитаризма: Иеремия Бентам, Джон Стюарт Милль, Джон Остин. В основе рассматриваемой теории лежит принцип полезности — главный ориентир для законодателя, задача которого заключается в выявлении общего блага своего народа и принятии закона, цель которого составит общая польза. Концепция полезности разрабатывалась Бентамом и Миллем. Теория Остина, ученика Бентама, легла в основу английской аналитической школы. Дж. Остин разграничивал этику (область оценок), науку о законотворчестве (представление должного права) и науку о праве — юриспруденцию (в основе действующий закон без оценок и критических суждений). Право, по его концепции, это приказ власти, снабженный санкцией в случае нарушения или ненадлежащего исполнения повеления суверена. «Предмет юриспруденции составляет позитивное право», — писал английский юрист в работе «Определение области юриспруденции» (1832 г.). Под этим правом Остин понимал «совокупность норм, установленных политически господствующими людьми». Разграничивая «естественное право» и «позитивное право» (или «положительное») ученый определял последнее как «право, существующее благодаря занимаемому положению»89.

Право, согласно теории Остина, это «норма, изданная в целях руководства разумной сущностью со стороны другой разумной сущности, облеченной властью над первой». В связи с этим позитивное право противопоставлялось всем иным правилам, не имеющим своим источником суверенную власть (например, моральные предписания, обычаи, традиции, корпоративные нормы, доктрина и т.п.). Право в собственном смысле, утверждал юрист, характеризуют четыре элемента: приказ, санкция, обязанность исполнения, суверенность власти. Юридическая наука, разъяснял Остин, должна заниматься только положительным правом, не оценивая нормы права с позиций добра и зла (это — дело морали). Поскольку позитивное право происходит от суверенной власти, сущностью любого права является приказ власти, адресованный подчиненным лицам под угрозой санкции в случае нарушения предписаний, содержащихся в этом приказе90.

Классический вариант этой теории представлен в работе немецкого юриста Карла Бергбома «Юриспруденция и философия права» (1892 г.). Согласно его концепции, наука о праве должна иметь дело только с объективно существующим правом и не должна подменять исследование собственно юридической материи оценкой или критикой законодательства и конструированием желательного правового порядка. Вслед за французским позитивистом Огюстом Контом Бергбом выступил против метаюридических понятий и идей, привносимых в правовую науку теорией естественного права и исторической школой права, которые стремятся изучать не действующее, а желательное или предполагаемое право. По мнению Бергбома, только юридический позитивизм может вывести юридическую науку из круга метафизики на почву реализма — для этого необходимо изучать «действительность реального правового явления». Соответственно сказанному, теория права, утверждал ученый, должна заниматься объективно существующим (позитивным) правом. Единственно реальное право, рассуждал ученый, то, которое существует в данное время и выражено в законе91. Норма — «альфа и омега» права, его начало и конец, за рамками законов нет иного права.

По мнению Г. Ф. Шершеневича, чтобы найти определение понятия о праве, надо «определить понятие о положительном праве». Русский юрист подчеркивал, что «вниманию исследователя подлежит только то право, которое действует, но не то право, которое должно бы действовать».92 Это положение чрезвычайно важно не только (и не столько) для теоретических построений права, сколько для сферы реализации права, где опасность смешения содержания действующего законодательства с желательным, но не существующим правовым идеалом, порождала бы уклонение от властных предписаний государства. В случаях несогласия с велениями права, справедливо замечают сторонники юридического позитивизма, легко объяснить свое неисполнение правовых предписаний ссылками на другое правовое сознание, иной подход и толкование данного текста и права вообще. Суть формально-догматического правопонимания заключается в неуклонном требовании исполнять предписания действующего права, и именно поэтому его сторонники обращают пристальное внимание на разработку формальной стороны права. Для Остина формальный аспект права выражается в праве-повелении, для Бергбома и Шершеневича — в праве-норме. «Дело не в том, какое поведение требуется нормами права, а как требуется (курсив мой — Е. Ф.) поведение, указываемое в нормах права»93.

На основе этой методологии в начале XX века формируется теория нормативизма. Одной из самых ярких нормативных правовых теорий явилась концепция «чистого права» австрийского правоведа Ганса Кельзена. «Тенденции чистой теории права, утверждал юрист, аналогичны аналитической юриспруденции Остина — «чистая теория права пытается получить выводы исключительно на основе анализа позитивного права». От теории юридического позитивизма Кельзен заимствовал формально-догматический метод, соединив его с неокантианской методологией. Кантовские категории «чистых форм мышления» он перенес в юридическую науку. Теория права, по его мнению, должна заниматься формой права, чистым правовым долженствованием (науки о должном, к которым относится право, принципиально отличны от наук о сущем, — экономики, социологии и др.). С этих позиций Кельзен доказывал необходимость освобождения права от метаюридических принципов, идей и терминов, затемняющих, как ему представлялось, содержание права и очистить право от идеологии, религии, морали, психологии, философии.

В основе теории Кельзена лежит понимание правовых отношений как иерархии норм. Каждая норма возникает из предшествующей, а главная норма в его учении постулируется (не может быть доказана) и называется основной нормой. Нормы «не являются утверждением того, что происходит в действительности, а только требуют этого…». Из юридической науки должны быть устранены элементы действительности — норма обязывает независимо от реальных результатов ее реализации94. Юридические понятия — формальны (не зависят от содержания), предшествуют опыту и имеют абсолютный характер. Кельзен использует аналогию с геометрией: юридические нормы представляют фигуры и могут рассматриваться независимо от материала, из которого они составлены. Элементы юридической нормы, по утверждению ученого, не должны находиться между собой в причинной или целевой зависимости. В сфере долженствования связь элементов (субъекта и объекта) устанавливается между условием и последствием. Такую связь субъекта и объекта в нормативной сфере Кельзен называл вменением. Вменяемы, по его теории, могут быть события, которые совсем не связаны с причинным действием. В юридической науке нельзя соединить реальную сферу и область долженствования. Вменение проистекает исключительно из нормы и всегда остается специфическим признаком правоотношения, которое не основывается ни на причинном явлении, ни на целесообразности. Принцип вменения необходимо выводить из содержания нормы, а не из реальных отношений и явлений.

Суть этих утверждений заключается в том, что содержание юридической нормы может изменяться, но характер долженствования нормы неизменен (норма — всегда правило должного поведения). Таким образом, право в концепции Кельзена предстает как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке, а задача теории права сводится к исследованию отношений между основной нормой и другими нормами (нормы конституций, обычаев, акты применения права), что исключает оценки правовых норм с точки зрения справедливости, истинности и т.п. Такое правопонимание породило сознание, что государство, как источник законодательства, всегда является правовым, поскольку его отличительный признак — законодательство — наличествует в любом, самом антидемократическом государстве (согласно теории Кельзена, государственный и правовой режимы отождествляются).

Формально-догматическая юриспруденция подвергалась критике со стороны других теорий права. Во-первых, отмечалось, что законы не всегда выражают достаточно ясно понятие «общего блага» или «общей пользы». Конкретное содержание этих категорий может использоваться не столько в интересах народа, сколько в интересах лиц, имеющих отношение к власти или непосредственно участвующих в законодательном процессе. Во-вторых, тексты законов могут содержать противоречия, нормативно-правовые акты — вступать в коллизии между собой, содержать фактические ошибки, что в конечном итоге не создаст ни стабильного законодательства, ни прочного правового порядка с уверенностью каждого в своей безопасности, ни уверенности государства и общества в завтрашнем дне. В-третьих, что при воззрении на право только как на нормативно-правовой акт, имеющий своим истоком государственную волю, юридическая наука неизбежно получает крайне формальный и поверхностный характер. Изучая лишь форму права, меньшее внимание будет уделяться исследованию содержания деятельности людей, на их потребности, интересы, стремления, которые во многом определяют поведение людей. Юриспруденция, опираясь только на формально-догматическую методологию, не сможет выяснить ни жизненного значения юридических институтов, ни условий, которые породили юридические факты, ни целей, осуществлению которых служит право в целом. Эти вопросы: чем вызваны юридические формы охраны отношений людей в обществе, в какой степени общество содействует государству в регулировании социальной сферы, в чем восполняет его деятельность в этой области и др. — ставят представители социологической юриспруденции.

Сторонники социологического направления в праве критиковали позитивистов за то, что их теория не только не исследует вопрос источников права, но и не дает обоснования права как социально-культурного феномена жизни человека. Закономерно возникает проблема, неразрешимая в условиях этого правопонимания, — как государство, которое издает законы, само же подчиняется (должно подчиняться) предписаниям этих законов. Кроме того, используя формально-догматическую методологию познания права, из права исключаются (или недооцениваются) обычное право, большая часть норм международного права, каноническое право, источниками которых государство не является.

Основным доводом против формально-догматической юриспруденции со стороны естественно-правовой концепции является факт осознания правовой действительности всеми субъектами частного и публичного права. Речь шла о том, что все нормативно-правовые акты, созданные законодателем и реализованные правоприменительными органами, проходят сложный путь осмысления человеком, формируя определенный тип правового сознания индивида. Иными словами, права вне правосознания не существует. Кроме этого, сторонники теории естественного права упрекали представителей формально-догматической юриспруденции в том, что они не разрешали вопрос прав человека, считая субъективными правами только те, которыми государство, в лице своего законодателя, само наделяет индивида. За рамками ограниченного перечня субъективных прав, установленных государством, личность оказывалась бесправной и всецело зависящей от произвола властей.

Социологическое направление в праве объединяет разные школы95, но общим для них является критика теории юридического позитивизма, сводившего задачи юриспруденции только к формально-логическому исследованию законодательства. Представители социологического правопонимания призывают исследовать право в действии, «живое право», то есть те правовые отношения, которые реально существуют на данный момент изучения или еще только складываются в обществе.

Социологическое направление в праве сформировалось во второй половине XIX века, в эпоху свободной конкуренции, когда законы государства уже не успевали регулировать стремительно развивающиеся экономические и социальные отношения. В связи с этим большая роль в этих концепциях отводилась судам и иным правоприменительным органам, которые были призваны восполнять многочисленные пробелы законодательства, интерпретировать нормы существующего права исходя из новых экономических условий «дикого капитализма» и воплощать нормативные предписания государства в реальных отношениях. Отличительной чертой этого правопонимания явилось изучение в большей степени тех отношений, которые формируются в обществе и только формализуются в государстве96. В связи с этим задача социологического направления права — не поиск сущности права вообще, вне времени и исторически преходящих условий общества (теории естественного права), а инструментальный анализ права — уяснение эффективности (действенности) правовых предписаний в существующих условиях конкретного общества. Основополагающие идеи этих теорий были заложены в работах немецкого юриста Р. Иеринга, раскрывшего содержание права с точки зрения цели права — охраняемом законами государства общественном интересе. Данный подход к праву нашел сторонников и в России. Так, Н. М. Коркунов понимал право как разграничение интересов97, С. А. Муромцев — как порядок отношений, урегулированных законом.

Не отвергая объективного права, устанавливаемого государством, сторонники социологической юриспруденции утверждают, что сами по себе нормы права, содержащиеся в текстах законодательных актов, еще не образуют права. Согласно их воззрениям, содержание права раскрывается только при условии глубокого анализа различных факторов, влияющих на возникновение правовых предписаний и создающих в конечном итоге систему права. Именно поэтому содержанием права, по этой теории, является правовое отношение, а в более широком масштабе — правовой порядок в обществе — в первую очередь те обычаи и традиции, которые отличают данный народ, а также характеризуют отношение общества к праву и правовые предпочтения в государстве.

Согласно социологическому правопониманию большое внимание в государстве должно отводиться судейским функциям (Е.Эрлих, Ф.Жени, Г. Канторович, Р. Паунд, К. Ллевеллин, Д. Фрэнк и др.). Правом называются только те нормы, которые создаются судом, и судья, таким образом, выступает в роли основного «творца права» 98.

Критика этой доктрины основывается именно на положении приоритетного значения судьи в государстве. Все дело в том, как утверждают оппоненты данного правопонимания, что противопоставление «живого» права общества и позитивных законов государства, неизбежно порождает и во многом обосновывает судейский произвол. Коль скоро, рассуждают ученые, решение судьи определяется по преимуществу собственным правосознанием, его фактические действия становятся формально неограниченными. В итоге не всегда можно быть уверенным, что судья, осуществляя правосудие, руководствуется нормами права, а не подменяет их собственными мнениями, настроениями и (или) интересами в данном делопроизводстве. Иными словами, любые правовые отношения могут быть реализованы только через правосознание участников правовых отношений, и в этом смысле, судья, как «творец права», выступает носителем не только своего собственно профессионального правового сознания, но и индивидуального мировоззрения, нравственных и иных личных качеств, зависящих от правовой культуры, от ценностных ориентиров личности и целого общества. Такие критические доводы характерны, в первую очередь, со стороны представителей естественно-правовой доктрины. Сторонники формально-догматической юриспруденции иначе представляют объект критики, а именно — содержание права с точки зрения социологического правоведения (правоотношение)99. Принимая во внимание, что интересы людей различны, а общественные отношения многообразны, при таком подходе вообще сложно отличить правовые отношения от неправовых. Кроме того, правовые отношения всегда конкретны и индивидуальны, субъективные права и юридические обязанности участников правоотношений четко обозначены в законодательных актах государства и охраняются от нарушений с помощью мер государственной власти. Закрепляя юридически значимые интересы людей, право, в конечном итоге, нацеливает всех субъектов права на заранее известный правовой результат, содержащийся в текстах номативно-правовых актов государства. Так или иначе, рассуждают юристы, но даже самые важные жизненные отношения становятся «правовыми» только тогда, когда государство придает им соответствующую форму «законных», а значит, пользующихся юридической защитой государства от любых нарушений.

Одной из наиболее сложных в силу многозначности определений является теория естественного права. Часто в правовой науке эта теория отождествляется с философией права. Вместе с тем, теория естественного права воспринималась юристами по-разному (как методология, как историческая гипотеза, как идеала, как часть действующего права).

Содержание концепции естественного права на разных этапах общественного развития видоизменялось. «Старое» понимание (с античного времени до середины XVII века) естественного права основывалось на представлении, что это система норм, подробно регламентирующих жизнь человека. Требования естественного права носят вечный и неизменный характер у всех народов и во все времена. Представление о естественном праве как проявлении здравого смысла человека кладется в основу этой доктрины после XVII века. С этого времени, не подвергая сомнению нормативный характер естественного права, оно рассматривается как правовое сознание людей.

Естественно-правовые теории стремительно развивались на протяжении XVII — XVIII веков, когда известные теоретики и философы права привносили в доктрины качественно новое содержание, которое конкретизировало требования здравого разума человека100. В конце XIX века на смену господствовавшему в это время юридическому позитивизму приходит «возрожденное» естественное право. В это время восприятие естественного права, как регулятора общественных отношений, становится иным: правовые предписания уже не предполагают построения конкретных целей в жизни общества, а ищут только абсолютного начала, исходя из которых можно решать любые задачи позитивного права. Так проявляется социальная нацеленность права и обосновываются требования неолиберализма, суть которых сводилась к тому, что государство больше не является сторонним наблюдателем общественных проблем, «ночным сторожем», а становится действенным участником охраны прав и свобод своих граждан. Государство возлагает на себя социальные функции, деятельно отстаивая интересы не только и не столько обеспеченных граждан (государство «ночной сторож»), сколько создавая прожиточный минимум обездоленных, неимущих лиц, нуждающихся в материальных средствах со стороны государства. Как следствие этой теории явилось провозглашение и юридическая разработка теоретиками естественного права — сторонниками либерализма — права на достойное человеческое существование.

Неоднозначные толкования естественного права по сути сводятся к различному пониманию источников права. Так, например, в качестве первоосновы для определения содержания естественного права выделяли «природу вещей» — в учениях мыслителей античного мира, в первую очередь, Аристотеля и римских юристов (так должно быть, потому что так было всегда с незапамятных времен); «истинный разум» (здравый смысл); «божественный закон»; моральные требования (те основы, исходя из которых человек способен оценить предписания действующего права). Право по своей природе во все времена имеет оценочный характер, поскольку отражает отношения людей между собой и в рамках социальных групп разного уровня, а также представляет развитие отношений с точки зрения долженствования. Давно замечено, что право — это требования должного поведения людей, обращенные в будущее. Именно так право выстраивает юридические модели отношений — нормативно закрепляет, какие отношения правомерны, а какие нет; что дозволено, а что запрещено; что рекомендовано в качестве желательного поведения и т.п. Этим обуславливается гибкость правового воздействия на поведение человека в рамках общественных связей. Содержание теории естественного права менялось на протяжении истории, что осложняло понимание основных идей этой доктрины и создавало трудности для практического применения предписаний естественного права в жизни людей.

Представление естественного права только как справедливого, нравственно необходимого и потому всегда должного поведения человека является распространенным подходом. Вместе с тем, узаконивание метаюридических понятий (например, «общее благо», «справедливость», «добродетель») таило в себе опасность их произвольных трактовок в нормах положительного права. Теория естественного права подвергалась критике по разным основаниям. Так, представителями других правовых школ было показано, что:

1. Ценности, которые определяют содержание естественного права, не могут быть логически выведены из фактов, то есть категорию «должного» нельзя вывести из категории «сущего»101.

2. Абстрактный разум неспособен обобщать исторический опыт (сторонники естественного права считали, что только естественное права познает истину на основе исторических фактов).

3. Невозможно определить по этой теории различие между «естественным» и «нормативным» законом.

4. Требования естественного права всегда достаточно субъективны и неуниверсальны.

5. Не существует критерия истинности в теории естественного права, поскольку ни интуиция, ни вера, ни здравый смысл человека не могут быть логическими доказательствами истинности или ложности доктрины.

Каждая доктрина о праве и государстве является моделью решения юридических вопросов своего времени. Предлагая различные варианты разрешения назревших политико-правовых вопросов, эти теории могут не только полемизировать по теоретическим вопросам друг с другом, но и вступать в конфликты. Однако для правоведения эти доктрины имеют методологически равное право на существование. Каждая из правовых концепций, предлагая и аргументируя тот или иной вариант поддержания общественного порядка, оригинальна и может (должна) быть использована в конкретных социально-политических условиях.

Так, теория юридического позитивизма с ориентиром на догму права, важна во времена твердого, устойчивого правопорядка. Предписания властей, с точки зрения этой теории, безусловны, поэтому и обращенность требований права в системе правоприменительных органов предполагает «беспробельность» законодательства. Наиболее обоснованным и логически выверенным является подход к праву именно как к «форме нормативного упорядочения и воспроизводства определенных видов и типов общественных отношений»102. При таком правопонимании к приоритетам относятся основные понятия теории государства и права: норма права, правоотношение, юридическая ответственность, проблемы соотношения прав и обязанностей, законности и правопорядка, формального провозглашения и фактической гарантированности прав и свобод личности и др.

Социологическое направление в праве (в основе — категория правоотношения) — характерно для формирующегося или относительно прочного правового режима, когда на судью возлагаются функции творца, создателя и охранителя права, как гаранта беспристрастности и решения дела по существу.

Естественно-правовая концепция может быть использована при переходных состояниях общественного и государственного развития, когда рушатся стереотипы прежнего строя и отсутствуют предпосылки нового. В условиях нестабильности эта концепция помогает осмыслить формальные ценности, к которым относится право, и показать ориентиры желательного развития политико-правовых идей и отношений (например, права и свободы человека и гражданина). Значение этой доктрины заключается и в том, что она позволяет произвести оценку содержания норм позитивного права, понять какие спорные вопросы существуют на этапе правотворчества и правоприменения, каким образом позитивное право соотносится с внешними факторами, обуславливающими правовое регулирование.

Для формирования социально ориентированного государства с гарантированным открытым перечнем прав и свобод граждан представляется необходимым использовать идейное содержание всех теорий, прежде всего, теории юридического позитивизма. Таким образом, в рамках науки теории государства и права представляется обоснованным различение правовых теорий, каждая из которых по-своему выражает установки права как социального явления. Для более масштабного, философского познания и обобщения политико-правовой материи на уровне философии права возможен и желателен поиск органического соединения правовых мировоззрений.

Глава IV.
ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ В СИСТЕМЕ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК

Содержание и задачи науки истории политических и правовых учений

История политических и правовых учений относится к циклу историко-теоретических наук о государстве и праве. Одной из основных задач этой науки является обнаружение закономерностей развития политико-правовой идеологии, прежде всего, доктринального уровня103. Значимость истории политических и правовых учений определяется рядом причин. Прежде всего, она создает модели теоретического познания государства и права и потому выступает как школа альтернативного мышления. Проблемы понимания и соотношения права и государства, права и морали, политики и морали, личности и государства, реформ и революций, обеспечения прав и свобод человека и мн.др. всегда волновали человечество, горячо обсуждались в обществах. В результате дискуссий и споров по этим вопросам складывались системы аргументов в защиту того или иного решения политико-правовой проблемы. Наука истории политических и правовых учений, в рамках которой накоплен огромный фактический материал, предоставляет возможность соотносить с учетом многовековых споров разные теории, направления, течения политико-правовой мысли104.

Содержание и формы политико-правовых учений различны (философские письма, научные трактаты, политические памфлеты и др.). Однако каждая политико-правовая доктрина (учение, концепция, теория)105 предполагает определенную структуру, включающую в себя: 1) философско-теоретическую основу /методологию/, 2) содержательную часть, в которой предметно раскрываются вопросы государства и права, 3) программу, где показываются пути и способы достижения поставленных задач и целей.

Компоненты политико-правового учения связаны между собой, что позволяет говорить об относительной устойчивости доктрин. В том или ином объеме составные элементы доктрины обязательно присутствуют в творчестве мыслителя, хотя их «вес» различен у каждого автора. Так, при явном приоритете решения методологических вопросов политико-правовое учение И. Канта содержит конкретную антифеодальную программу преобразования государственно-правового строя Пруссии XVIII века. П. И. Пестель, помимо детального перечня первоочередных мер радикального переустройства России, являлся сторонником теории естественного права и использовал эту концепцию для логической основы своих программных построений. Одной из задач для специалистов в сфере истории политико-правовых учений является поиск, раскрытие и анализ всех частей концепции как целостного творения автора. При анализе политических и правовых учений крайне нежелательно разрывать части системы, выбирать из контекста отдельные фразы и оценивать их вне общего понимания доктрины.

Логико-теоретический компонент учения выражает господствующее мировоззрение эпохи (напр., Древний мир — философия, Средние века — теология, Новое время — рационализм, Новейшее время — социология, психология, политология и др.). В учебной литературе справедливо отмечается, что мировоззренческая основа каждого политико-правового учения не произвольна — она соответствует влиятельному способу мышления эпохи, но многовариантна. Абстрактность методологических основ учений о праве и государстве порождает возможность использовать этот теоретический элемент для обоснования разных, даже противоположных программных требований (напр., теоретическое исследование природы человека лежит в основании авторитарной доктрины Гоббса и демократической концепции Спинозы, на идее суверенитета законов природы выстраивался коммунизм Морелли и реакционно-феодальное учение де Бональда, ссылками на природу права и необходимость общественного развития обосновывался проект вечного мира Канта и оправдывались военные действия государств в философии Гегеля).

Программная часть учений связана с государством, правом, политикой. Общественные идеалы, представленные в программных требованиях, выражают интересы и определяют цели социальных групп (страт, классов). Согласимся с основоположниками марксистской идеологии в том, что «в исторических битвах следует проводить различие между фразами и иллюзиями партий и их действительной природой, их действительными интересами»106. Любой общественный идеал по сути является регулятивной идеей, на основе которой происходит оценка политико-правовой реальности. Иными словами, в программной части оцениваются наличные правовые и государственные институты; при необходимости их преобразований авторы концепций предлагают механизмы их смены (с помощью реформ, восстаний, революций), создают проекты новых обществ на принципиально других основах или близкой к существующей государственно-правовой практике. Программные требования концепции всегда идеологичны и ориентированы на какой-либо социальный идеал. Наличие программы как компонента политико-правовой доктрины отличает науку истории политических и правовых учений от политической социологии, философии права, теории государства и права.

Триада этих частей формирует политико-правовую концепцию. При этом важно, чтобы в рамках истории политических и правовых учений происходило целостное восприятие концепции. В этой связи можно вспомнить слова известного юриста, автора классической пятитомной «Истории политических учений», заложившей фундамент отечественной науки истории политических и правовых учений, Б. Н. Чичерина: «Истинно то, что вечно, что лежит в самом существе мысли, что проявляется как необходимое требование во всех ее отношениях к внешнему миру, то будущее не даст нам ничего существенного, что бы не было в прошедшем. Оно может принести большую полноту содержания, но оно не изменит самых начал, поскольку начала, вытекающие из природы вещей, всегда одни и те же»107.

Как отмечалось, содержание и формы политико-правовых доктрин различны. Это разнообразие определяется многими факторами: объемом знаний мыслителя, особенностями его мышления, жизненными условиями, уровнем образования и др. Однако в целом все компоненты учения — философско-методологическая основа, содержание и его программная часть — взаимосвязаны, что позволяет каждое авторское творение в области политико-правовой идеологии оценивать с точки зрения логики, глубины поставленных вопросов, фактической обоснованности, достоверности выводов, с учетом ценностной составляющей и способностью отражать / преломлять современные мыслителю проблемы общества, права и государства.

Соотношение истории политических и правовых учений с другими социальными науками

История политических учений, по убеждению Б. Н. Чичерина, предоставляет лучшее руководство к познанию как истории, так и государственных начал. Она занимает середину между философским ходом мысли и практическим развитием государственных учреждений. Эта наука находится в непосредственной связи с историей философских систем, которые содержат и политические теории; с другой стороны, она идет параллельно с движением жизни, то руководствуясь ее требованиями, то направляя ее своими идеями. Таким образом, в истории политических учений изображается не только преемственный ход мысли, но и сам ход жизни. Именно поэтому в истории политических учений всего удобнее исследовать историческое развитие человечества и отыскивать управляющие им законы108.

История политических и правовых учений предполагает исследование наиболее значимых учений о праве и государстве разных эпох у различных народов. Содержание политико-правовых доктрин, тем более, их оценка, вызывают много неясностей, разночтений, комментариев, толкований, возражений. Дело в том, что исследуемый в рамках данного предмета материал — фактологически огромный — изучается и смежными науками — историей государства и права, политической социологией, философией, культурологией и др. В связи с этим представляется методологически важным отграничение предмета истории политических и правовых учений от соприкасаемых наук.

История политических и правовых учений — не энциклопедия права (юриспруденции), где в сжатой форме предлагается обозрение политико-правовых взглядов мыслителей и каких-либо значимых событий в сфере государства и права109. Данная наука отражает в понятиях теории права и государства меняющиеся исторические условия и идеалы различных социальных групп.

Фундаментальные науки о праве и государстве, к которым относится история политических и правовых учений, формируют юридическое мышление. Уже по одной этой причине к ним не ослабевает интерес. Однако споры о соотношении предметов и методов философии права, истории политических и правовых учений, теории государства и права идут давно и не без оснований, что порождало, в частности, изменения их названий110. В разные исторические периоды нашего государства история политических и правовых учений называлась: «История философии законодательства» (К. А. Неволин); в соответствии с пятитомным курсом Б. Н. Чичерина — «История политических учений»; позднее курс получил наименование «История философии права» (Н. М. Коркунов, П. И. Новгородцев, Г. Ф. Шершеневич); курс лекций А. Н. Фатеева — «История общих учений о праве и государстве»; в советское время были приняты названия «История политических учений», «История учений о праве и государстве», «История политических и правовых учений».

Как отмечалось, история политических и правовых учений, как академическая дисциплина, соприкасается с теорией государства и права, философией права, социологией права, историей государства и права. Предмет истории политических и правовых учений образуют концепции, содержащие решения наиболее общих и значимых проблем теории государства и права (напр., происхождение государства и права, соотношение государства и права, личности и общества и др.) Поэтому историю политических и правовых учений справедливо называют историей теории государства и права. В учебной литературе высказывается мнение о тесной связи истории политических и правовых учений и теории государства и права, при этом отмечается следующее: «…Если теория государства и права систематизирует знания о современном (курсив мой — Е.Ф.) государстве и современном — действующем сейчас (курсив мой — Е.Ф.) — праве, история политических и правовых учений — это систематизация многовекового опыта индивидуального (не коллективного) осмысления государственно-правовых явлений»111. Факт связи истории политических и правовых учений с теорией государства и права не подлежит сомнению. Однако представляется, что различие данных наук заключается в другом. Содержание теории государства и права не ограничивается изучением только лишь современной практики государства и права, в рамках этой науки изучаются разные исторические типы, формы общества и государства, источники права разных времен и народов, правовые системы в их историческом развитии и др. Дело в том, что в отличие от истории политических и правовых учений, теория государства и права является объяснительной наукой, ставящей перед собой цель на основе обобщения большого массива исторического материала, правоприменительной практики разных времен и народов создавать понятия, давать их систематизацию, предлагать критерии классификации различных категорий права и государства. Поэтому теорию государства и права можно считать не только и не столько классификационной и описательной наукой, сколько систематической и объяснительной. Этим объясняется значение теории государства и права как методологической основы для отраслевых юридических наук. В отличие от теории государства и права история политических и правовых учений относится к описательным и классификационным наукам; она предоставляет фактологический материал и задает своеобразный масштаб для исследований и оценок в рамках теории государства и права, философии права, социологии права.

С философией права эту науку объединяет общий предмет исследования, однако в отличие от философии права история политических и правовых учений — это историческая наука, изучающая материал в хронологической последовательности. По классификации наук, предложенной философией неокантианцев, история политических и правовых учений — это наука индивидуализирующая, т.е. рассматривающая политическое и правовое учение конкретно-исторически, во всей его полноте и индивидуальном своеобразии. Историю политических и правовых учений иначе именуют историей философии права (курсы лекций П. И. Новгородцева, Н. М. Коркунова, Е. Н. Трубецкого и др.).

С социологией права историю политических и правовых учений роднит задача поиска закономерностей. Однако, если для социологии права научный интерес представляют закономерности общественных связей, то для истории политических и правовых учений принципиально важным оказывается раскрытие закономерностей развития политико-правовой идеологии.

Закономерности в истории политических и правовых учений

Тема обнаружения закономерностей в истории политических и правовых учений всегда представляла определенный научный интерес, но виделась авторами по-разному. Обобщая эти подходы, можно выделить две основные точки зрения на поиск закономерностей политико-правовой мысли: во-первых, это классовые антагонизмы в обществе, во-вторых, соответствие теоретического уровня доктрин политической и правовой действительности.

Для советского периода характерным был идеологический подход к пониманию этой науки и учебной дисциплины, что влияло и на понимание закономерностей развития права и государства. Так, предметом истории политических и правовых учений в это время считалось «возникновение и развитие идей и учений о сущности государства и права и о его политической организации общества, взятых как закономерное (курсив мой — Е. Ф.) отражение борьбы классов в обществе, как выражение интересов и взглядов борющихся классов и партий»112. Необходимость соответствия учения о праве и государстве политической и правовой реальности сомнений не вызывает; это соответствие проявляется даже в самых, казалось бы, абстрактных политических и правовых доктринах. Так, в философии права Гегеля, несмотря на преобладание философско-методологического компонента, в программных требованиях учения выражается связь философии с потребностями своего времени. Задача его системы определялась поиском разумной идеи права, необходимостью познать право «как оно есть», постигнуть государство «как действительность нравственной идеи». Рассмотреть эти понятия немецкий философ предлагал в качестве проявлений Абсолютной идеи, раскрываемой в «объективном духе» (абстрактное право, мораль, нравственность). При этом категории абстрактного права имеют в философии Гегеля четкий юридический аспект: собственность, договор, неправда. А институты государства, в конечном счете, обосновывают прусский политико-правовой порядок начала XIX века. Исходя из этого, можно сказать, что каждая политико-правовая доктрина есть выраженная через понятийно-категориальный аппарат политико-правовая действительность своего времени.

Любая историческая эпоха имела свои особенности, характерные черты развития государственных учреждений, правовых институтов и их теоретические обоснования. Это определяло выбор актуальных для своего времени политических и правовых концепций. Например, для Древней Греции характерно понимание государства как «идеи добра, справедливости», большому вниманию в сочинениях этого времени уделялось поиску идеального государства (Платон) и классификации реальных полисных систем (Аристотель). Для идеологии Средних веков в центре внимания исследователей была проблема соотношения церкви и государства. Для Нового времени характерными явились идеи формального равенства людей, обеспечение свободы и безопасности личности, в том числе, и от произвола со стороны государства. В Новейшее время предлагаются доктрины взаимосвязей личности, общества, государства с учетом развития смежных социальных наук, на первый план выходят проблемы гарантированности прав и свобод человека, ценности личности, в связи с чем большее значение приобретают вопросы политического режима, правового и социального государства.

Для науки истории политических и правовых учений понятие «политическое и правовое учение» имеет системообразующее значение. При этом во многих доктринах понимание права приоритетно, вопросы государственного устройства и политической программы вытекают из основополагающих теоретических представлений мыслителя о праве. Прежде всего, это касается представителей теории естественного права, обосновывающих единые для всех принципы права (Гроций), права и свободы людей, особо оговаривая равенство всех лиц перед законом (Локк), разграничение понятий «моральности» и «легальности», выделение среди правовых принципов право граждан на самостоятельность (Кант), «нравственно должное в праве» (Новгородцев), понимание права как культурного блага (Кистяковский) и др.

Вместе с тем, в истории политико-правовой мысли было немало доктрин, в которых большее значение приобретали вопросы политики и государства (Аристотель, перипатетики, Полибий, Макиавелли, Боден, Блан, Бланки, Маркс, Эсмен, Ленин и др.). В истории политических и правовых учений существовали законодательные проекты, детализирующие жизнь человека в обществе («Законы» Платона, «Город Солнца» Кампанеллы, «Закон свободы» Уинстенли, «Кодекс природы» Морелли, «Истинная система» Дешана, «Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабефа» Буонаротти, «Путешествие в Икарию» Кабе и др.). Теоретические попытки тщательно регламентировать существование человека с помощью законов иногда относят к построениям правового государства со ссылкой, что в них закону отводится ключевая роль и именно закон определяет жизнь человека в обществе. С этой оценкой нельзя согласиться хотя бы потому, что в данных трактатах речь не идет об обеспеченности прав и свобод человека, без чего немыслимо понимание правового и социального государств.

Наука истории политических и правовых учений идеологична по своей сути. Каждое учение в области политики и права имеет социально значимый характер, выражающийся, как было сказано, в программных положениях (призывах, лозунгах, прокламациях и др.). Именно в программе выражаются интересы и идеалы социальных групп, их отношение к существующему политическому и правовому порядку, возможным изменениям государства и права.

Вместе с тем, несмотря на то, что политико-правовые учения имеют социальный характер, в истории политической мысли предпринимались попытки создать политически бесстрастные, «объективные» теории о праве и государстве. Постановка этой проблемы — построить независимую от человеческих интересов и страстей политическую и правовую доктрину, подобную математике своими логическими выводами — во многом определялась философией рационализма Нового времени113. Однако попытки таких построений применительно к области права и государства не увенчались успехом: в политическую и правовую мысль входили только те учения, которые совпадали с интересами каких-либо социальных групп в виду новизны, актуальности поставленных вопросов и востребованности предложенных решений со стороны общества.

Во многих политико-правовых концепциях выражаются общечеловеческие ценности: идеи справедливости, свободы, равенства, общего блага. Однако нередко эти термины остаются только на бумаге. На практике существует опасность подмены этих понятий: за «общее благо», «общую волю», «народный интерес», «национальную идею» выдаются вполне определенные интересы привилегированного меньшинства, никак не связанные с нуждами и чаяниями народа. Возможность такой подмены связана с абстрактностью понятий «справедливость», «общее благо» и др., которые могут быть наполнены самым разным содержанием, однако выдаваться за интересы целого народа или большей части населения общества. Это тот случай, когда емкость формулировок должна быть конкретизирована на практике. Иными словами, для определения того, действительно ли в политико-правовом учении речь идет о ценностях общечеловеческого масштаба, или же в нем только формально используется соответствующая терминология, важен учет специфики этих понятий применительно к праву и государству конкретного народа и его времени.

Преемственность в науке истории политических и правовых учений

Связь политических и правовых доктрин разных эпох обусловлена влиянием, накопленным мыслителями предшествующих времен, на последующее развитие политико-правовой мысли. Большой вклад в понимание науки истории политико-правовой мысли внес, как было замечено, Б. Н. Чичерин. По его убеждению, историк должен относиться к явлениям прошедшего не с отрицательной точки зрения, а с положительной стороны: отыскивать в них не то, что ложно, а то, что истинно. Историку политической мысли следует, не упуская из виду идеального совершенства как высшего требования духа, стараться постигнуть совокупность исторических явлений как разнообразных выражений этого духа. Только поверхностное понимание истории видит в ней одни заблуждения человеческого ума; более глубокое ее изучение убеждает нас, что в ней раскрывается сама истина. То, что называется заблуждением, обыкновенно, не что иное, как относительная истина. Воззрение, которое слагается в систему, которое приобретает прочность и возводится на степень исторического явления, непременно имеет существенные основы. Поэтому важно не отрицать неверные односторонние выводы, а вводить их в общую связь исторических явлений, где каждому историческому определению, схеме, теоретической позиции найдется место. «В истории мысли каждая система представляет известную сторону истины, которой полнота раскрывается в совокупности всех воззрений, насколько они успели проявиться в действительности»114. Согласно такому подходу, полное познание истины — венец всего человеческого развития. В то же время, подчеркивал русский юрист, ошибочно думать, что в прошедшем истина находится только в смутных зачатках, и что будущее готовит человеческому разуму новые, неведомые доселе откровения.

В советское время учебный курс истории политических и правовых учений делился на две неравные части: домарксистский и марксистский периоды, из которых первый содержал в себе только преддверие, «догадки» второго, а второй — оценивался как период развития единственно верного, научного учения о государстве и праве115. В основе этого деления лежало предположение, что возникновение марксизма знаменовало коренной переворот во всех сферах знания, в том числе, в учениях о праве и государстве, которые впервые в истории обрели научную методологию. Однако социальная практика не подтвердила предположения о научном характере политико-правового учения марксизма. Деление концепций на «научные» и «ненаучные» не имеет достаточных оснований. В современной литературе такое деление признается чисто идеологическим и подвергается справедливой критике.

Тема преемственности позволяет отдельным ученым предположить, что история политических и правовых учений представляет собой чередование схожих идей в их различных сочетаниях. Так, Б. Н. Чичерин предлагал рассматривать историю мысли как «постоянное повторение одних и тех же воззрений, которые возвращаются в силу необходимости, как скоро человеческий ум, стараясь исследовать предмет, переходит одну за другою все разнообразные его стороны». История, размышлял он, заключает в себе опыт человеческого рода, через который мысль приходит к самопознанию. Согласно его подходу, мы видим в истории политических учений постоянное повторение одних и тех же групп, которые, следуя друг за другом в известном порядке, образуют в своей совокупности полный цикл учений о государстве, существенное содержание которого остается неизменным116. Б. Н. Чичерин выделял четыре основных начала, образующих эти циклы: общественную власть, свободу, закон и общее благо в качестве цели общества. Каждое из этих понятий может сделаться точкой отправления для исследования государства. Эти идеи, по его мнению, постоянно повторяются в истории. Различия поздних и ранних циклов могут заключаться в методах исследования, в «примеси посторонних элементов, в большей или меньшей степени развития этих начал, но, по убеждению отечественного историка политической мысли, существенное содержание остается одним и тем же.

Этот подход критиковался советскими исследователями. С. Ф. Кечекьян замечал: «Б. Н. Чичерин не только отрывает политические идеи от той реальной материальной почвы, на которой они выросли, не только рассматривает их в качестве абстрактно взятых «вечных» принципов организации государства и общества, но и отрицает действительное развитие политических идей, склоняясь к учению о вечном круговороте в истории»117. С позиции советской идеологии, научный анализ исторического процесса с необходимостью приведет к выводу, что прогресс общества отражает объективную закономерность и не составляет произвольной субъективной оценки какого-либо мыслителя118. Однако стоит заметить, что попытки представить содержание истории политической и правовой мысли только лишь как отражение классовых противоречий и классовой борьбы не привели к четкому видению развития политической и правовой идеологии на теоретическом уровне. История политико-правовой мысли ясно показывает, что интересы социальных групп крайне разнообразны даже в пределах одного направления. Например, в XVII веке, в период английской революции, противники короля отрицали абсолютную монархию, однако не имели общих представлений по устройству государственной власти: индепенденты (Мильтон) вначале отстаивали конституционную монархию, после 1649 г. — республику с цензовым избирательным правом, левеллеры (Лильберн) — народное представительство, диггеры (Уинстенли) выступали с требованиями революционного перехода от строя, основанного на частной собственности, к построению коммунистической общины.

В настоящее время теоретический подход к истории политических и правовых учений как «филиации идей» подвергается критике, но по другим основаниям. Среди прочего отмечается, что влияние и воспроизведение в исторической науке совсем не одно и то же: учение, сложившееся под влиянием иных концепций, никогда не будет его точной копией, всегда привносится что-то новое в содержательную часть учения, либо в его методологию, или программу. Более того, в разных исторических условиях одна и та же идея может иметь качественно иное содержание. Например, термин «софист» первоначально означал «мастера своего дела», человека, выдающегося в какой-либо области. Но с середины V столетия название софист применяется к тем, кто, странствуя по городам, обращается ко всем и за плату преподает красноречие, практическую жизненную мудрость и государственное искусство. Они предлагали юношеству обучать «правильно мыслить, говорить и поступать во всех случаях общественной и частной жизни». Отрицательный смысл слова «софист» нельзя распространять на старшее поколение софистов, которые пользовались большим уважением у образованных людей (Протагор). Далее, можно заметить, что термин «естественное право», встречающийся еще у софистов, в философии Аристотеля приобретает значение «типичного», того, что, по его мнению, является естественным (частная собственность, семья, рабство) и только в Новое время в учении Гроция приобретает тот смысл, который в него вкладывается специалистами сегодня: естественное право — это область правового сознания, имеющая своим источником разум человека, содержащая принципы права, которым должны соответствовать нормы позитивного (волеустановленного) права. В теории Локка понятие «естественное право» дополнялось обоснованием прав и свобод человека, о котором не упоминал Гроций; именно в интерпретации английского философа эта теория наиболее часто встречается в современной учебной литературе. И если проецировать термин «естественное право» (в постановке Локка, т.е. в обрамлении прав и свобод человека) на философию Аристотеля, получается теоретический non sens — древнегреческого философа, выступающего с развернутым обоснованием рабства, никак нельзя отнести к мыслителям, ратующим за свободу и равенство.

Следует согласиться с подходом, согласно которому история политических и правовых учений — это не чередование или воспроизведение схожих идей. История политических и правовых учений есть отражение в понятийно-категориальном аппарате теории государства и права меняющихся исторических условий и интересов различных общественных групп119. В этом контексте история политических и правовых учений связана с уровнем исследований теории государства и права, философии права, социологии и политологии.

Прогностическая функция истории политических и правовых учений всегда ставилась специалистами под сомнение, поскольку эта наука, как отмечалось, имеет исторический описательный характер. Вместе с тем, признавалось, что данная наука, изучая модели правового сознания эпохи, формирует системные подходы к решению социально-политических проблем. Назначение истории политических и правовых учений как предмета, влияющего на юридическое мышление, заключается в выявлении из большого массива социально-исторических исследований тех, которые образуют некую модель решения проблем государства и права на определенном временном отрезке развития общества.

Хорошо известно, что на протяжении веков поднимались и находили сообразное эпохе разрешение схожие вопросы в сфере политико-правовых явлений (как понимать народ, общество; каковы критерии типологии права и государства; где проходят границы деятельности государства; каким образом соотносятся право и государство, государство и общество и мн.др.120). Ряд политико-правовых проблем получал теоретическое решение еще в античном мире (сущность и соотношение форм государства по учениям Платона, Аристотеля, Полибия, Цицерона), многие — трансформировались с учетом господствующей идеологии в период средних веков (зависимость светской власти от духовной, обоснование сущности государственной власти как божественного порядка и управления людьми у Фомы Аквинского). Некоторые вопросы государства и права особо ярко проявились в эпоху антифеодальных революций в Новое время (поиск рациональных основ правовых предписаний или принципов «здравого разума» у Гроция, развитие положений теории естественного права в доктринах Гоббса, Локка, Спинозы и др.), углублялись в Новейшее время и не потеряли актуальность сегодня (смена нескольких «поколений» прав человека и гражданина, проблема их гарантированности государством и контроль этого процесса со стороны общества и др.). Понимая суть политико-правовой реальности, и зная механизмы решения подобных проблем в предшествующие эпохи, можно не только оценить конкретно-исторические учения, но и создать парадигмы изменения/сохранения политико-правового строя.

Вместе с тем, история политических и правовых учений, как отмечалось, не только не предполагает «круговорот» идей, но и не основывается на кумуляции знаний. Для данной науки важен принцип (модель, парадигма) решения проблем в области государства и права и понимание изменчивости механизмов их разрешения в соответствии с историческими условиями эпохи. XXI век, безусловно, век информационный, поток информации тотально обрушивается на человека и овладевает его разумом, который не всегда может переработать количественные параметры полученных сведений. Однако расширение информационного объема не означает, что человечество (например, в античном полисе) обладало иными законами мышления и имело меньше теоретических способностей решать политико-правовые вопросы. О прогрессе в сфере политической и правовой мысли можно говорить только в случаях постановки социально-значимых проблем, оригинальности предложенных решений, обоснованности оценки доводов в защиту того или другого варианта решения политико-правовых явлений.

Еще раз заметим, что история политических и правовых учений не является «кумулятивным процессом накопления и трансляции знаний», в ней не происходит постепенного раскрытия Абсолютной идеи или линейного познания государства и права. При всем обилии и дальнейшем накоплении фактического материала в истории политических и правовых не происходит суммирования идей. Методологически это очень важно понимать: анализируя политико-правовые учения, нельзя сказать, что более поздняя теоретическая мысль является заведомо весомее, значительнее, прогрессивнее предыдущей, что, например, философия Аристотеля глубже теоретических идей Платона, а системой Гегеля преодолен формализм кантовской философии. История политических и правовых учений предполагает борьбу разных мировоззрений, каждое из которых стремится доказать свою правоту, воплотившись в общественное сознание. Тем самым эта наука оказывает влияние на развитие политико-правовой идеологии. Поэтому для истории политических и правовых учений все доктрины представляют интерес не только как свод дат, имен, архивных данных, но, главным образом, как варианты альтернативного юридического мышления, обоснованность и актуальность которых подтверждается степенью востребованности на том или ином историческом этапе развития общества, права, государства.

Коль скоро, история политических и правовых учений есть наука историческая, то исследование политико-правовых концепций происходит на фоне погружения в исторические события эпохи — для оценки содержания и развития положений доктрины важно понимать социальные и политические условия формирования учения, внешние обстоятельства, воздействующие на его последующую трансформацию. Так, доктрина народного суверенитета Руссо с принципиальным отрицанием института представительства на практике легла в обоснование концепции представительных учреждений, а в теоретическом плане — демократический принцип «общей воли» Руссо преобразился в принцип «наибольшего счастья наибольшего количества лиц» в теории утилитаризма Бентама.

Критерии оценки политических и правовых учений

В юриспруденции существует много критериев типологии политико-правовых доктрин. Изучаются предметно-содержательный аспект учения, научность, ориентир на общечеловеческие / классовые ценности, литературный стиль, популярность, количество последователей, доступность изложения и мн.др. В учебной литературе отмечается121, что в зависимости от критерия соотношения идеала и действительности политико-правовые учения могут быть реакционными (призывают к восстановлению прежнего режима (Галлер, де Местр)); консервативные (выступают за сохранение и дальнейшее развитие существующих отношений (Берк, Карамзин)); прогрессивные (предлагают положительные реформы социального развития (Сперанский). Критерий соотношения возможных сроков и способов достижения идеала подразделяет доктрины на радикальные (выдвигают требования всесторонней и быстрой перестройки всех институтов государства и права (Бакунин)); умеренные (призывают к осмысленному и частичному пересмотру политико-правовых институтов (Десницкий, Татищев)); революционные (требуют насильственного ниспровержения всего существующего строя (Маркс, Ткачев)); реформистские (зовут к реформам государства и права (Лассаль, Чичерин)). Для истории политических и правовых учений иногда оправдан критерий классового подхода и признания доктрины официальной или неофициальной идеологией — для большего понимания не только содержания учения, но и для оценки полемики, которую ведут классовые оппоненты (Платон и софисты, Вольтер и Руссо). Однако видеть в классовой сущности доктрины единственно верный критерий для руководства к действию не стоит — многие политико-правовые теории в таком случае не смогут подлежать оценке (полемика классовых единомышленников Маркса и Лассаля), другие — вообще окажутся за рамками классовых ориентиров (Остин, Петражицкий, Кельзен, Паунд, Харт).

Перечень оснований для критериев классификации политических и правовых доктрин открыт; эти критерии зависит от многих факторов: объективности подхода, востребованности учения, исторической среды формирования доктрины, собственных умонастроений мыслителя, субъективности восприятия материала и др. При этом, помимо структурирования материала в рамках информации прежнего объема, в науке истории политических и правовых учений происходит оценка политико-правовых учений и определяется значимость конкретной концепции о государстве и праве.

В этой связи закономерно возникает вопрос о возможности оценки современных политико-правовых учений и, соответственно, необходимости включения их в программу преподавания этой учебной дисциплины. В советские годы специалистами предлагалось изучать разделы политических и правовых учений Новейшего времени в рамках курса теории государства и права и / или общей части государственного права буржуазных стран либо — как факультатив — по истории политических и правовых учений122. Руководствуясь методологией Гегеля, следует признать, что при всей идеологической направленности данного курса в советский период, такой подход был оправдан: «Сова Минервы вылетает лишь с наступлением темноты». Действительно, уяснить, всесторонне изучить и адекватно содержанию оценить политико-правовое учение можно только по прошествии какого-то отрезка времени. Исследовать политико-правовую доктрину современников непросто хотя бы потому, что необходимо отбросить субъективные воззрения и личные оценки творчества автора, что практически бывает очень сложно сделать. В настоящее время, например, такая ситуация сложилась с либертарной теорией В. С. Нерсесянца, оценить новизну которой предстоит исследователям в будущем. Думается, что при всем изобилии оценок теорий в области государства и права, необходимо обращать первостепенное внимание на способность автора доктринально решить политико-правовые проблемы своего времени. Содержательная часть учения в сочетании с логичностью построения и оригинальностью авторского подхода вполне может сделать современное политико-правовое учение «классическим» и стать предметом для изучения в рамках курса истории политических и правовых учений.

Глава V.
ПОНЯТИЕ И ТИПОЛОГИЯ ПРАВА

Понятие права важно изучать применительно к конкретно-историческим условиям общества. Для нашего государства на современном этапе его развития приоритетным является понимание права с позиции теории юридического позитивизма (нормативизма). С точки зрения этой теории право — это система общеобязательных формально определенных норм, установленных или санкционированных государством, регулирующих общественные отношения мерами государственного воздействия. Действующее право в обществе представляет собой систему юридически оформленных (признанных в установленном порядке государственными органами) отношений и норм, определяющих возможности существования и развития данных отношений. Право всегда оценивает (т.е. разрешает, предписывает, запрещает) волевые действия лиц и тем самым регулирует общественные отношения.

Признаки права — это качественные свойства, характерные для права разных государств в различные времена и отличающие право от иных регуляторов общественных отношений.

1. Праву, как форме организации общества, присуща нормативность. Правовые системы разных народов, эпох, цивилизаций неодинаковы, социальное содержание предписаний различно, но именно право выражает типичные для данного периода развития общества противоречия и определяет способы решения возникающих конфликтов.

Норма права отличается от актов применения права. Норма, в отличие от актов применения права, не исчерпывается исполнением и реализуется каждый раз, когда возникают предусмотренные гипотезой факты и обстоятельства. Нормативность права носит предоставительно-обязывающий характер123. Нормы права регулируют поведение людей с помощью правоотношений — отношений, связь участников которых заключается во взаимных субъективных правах и юридических обязанностях.

2. Право связано с государством. Правовые нормы устанавливаются (санкционируются или создаются) государством и охраняются от нарушений мерами государственного принуждения. Норма права возникает с момента ее создания (или признания) государством в качестве общеобязательной и действует до ее официальной отмены государством. Связь права с государством наиболее четко выражена в установлении мер государственного принуждения, содержащихся в санкциях норм права124.

Правовые нормы функционально отличаются от нормативных суждений науки, речей партийных вождей, политических деклараций, лозунгов, призывов тем, что нормы права предписывают конкретные модели поведения участникам правоотношения, а не описывают существующее положение. Государственное принуждение, защищающее нормы права от нарушений, выражено в санкциях правовых норм и осуществляется средствами юридического процесса, то есть облечено в правовые формы. Это, во-первых, организованное принуждение, осуществляемое специальными органами государства; государство обладает монополией на применение силы в случае противоправных деяний. Во-вторых, принуждение, осуществляемое специально созданными для этого органами государства, регулируется правовыми предписаниями. В связи с этим составы правонарушений и меры государственного принуждения подчинены определенной процедуре деятельности государственных органов и должностных лиц. Охрана права мерами государственного принуждения является специфическим признаком норм права, отличающим право от других социальных норм.

3. Формальная определенность (формально-логическая определенность) связана с нормативной природой права и проявляется в точном обозначении качеств, присущих участникам правовых отношений, определении условий и обстоятельств, порождающих возникновение, изменение, прекращение правоотношений и др. Право может составлять систему и функционировать в качестве регулятора общественных отношений только при условии ясности формулировок нормативно-правового акта, бесспорности выражения юридических оценок, точности содержания предписаний и доказуемости их средствами юридического процесса.

4. Авторитетность права проявляется в его общепризнанности, общеобязательности правовых предписаний, мотивированную основу которых могут составлять искренние убеждения лица в справедливости и необходимости нормативно-правового акта, привычке всегда поступать согласно закону, сознание необходимости указанного диспозицией нормы поведения, страхом, побуждаемым возможностью применения карательных санкций и т.д.

Авторитетность права определяется разными факторами: политическим режимом и состоянием законности конкретного общества, справедливостью и эффективностью применяемых нормативно-правовых актов, необходимостью и востребованностью общественного регулирования данных общественных отношений именно правом (а не религией, моралью и др.). В наибольшей степени авторитетность права зависит от состояния правопорядка. При стабильном политическом режиме государством гарантируется безопасность личности и имущества, реализуются права, свободы и законные интересы всех членов общества, законодатель своевременно оценивает и учитывает общественные отношения, нуждающиеся в юридической регламентации. Кроме этого, с развитием гражданского общества

...