О. В. Романовская, Д. И. Артемова

Правовое регулирование научной деятельности

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347(075.8)

ББК 67.404я73

Р69

Авторы:
Романовская О. В., доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой «Государственно-правовые дисциплины» Пензенского государственного университета;
Артемова Д. И., кандидат юридических наук, доцент кафедры «Правосудие» Пензенского государственного университета.

Монография имеет целью раскрыть содержание правового регулирования научной деятельности в Российской Федерации, рассмотреть зарубежный опыт, определить перспективы его реформирования, сформулировать отдельные рекомендации по решению выявленных проблем.

Самостоятельными объектами исследования являются содержание права на свободу научного творчества, включая пределы ограничений, основы государственной научно-технической политики, правовой режим государственной системы научной аттестации, статус Российской академии наук и др.

Законодательство приведено по состоянию на 1 апреля 2021 г.

Данная работа рассчитана на преподавателей, студентов, аспирантов юридических учебных заведений, должностных лиц органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также научных работников и всех тех, кто интересуется вопросами взаимодействия права, государства и науки.

УДК 347(075.8)

ББК 67.404я73

© Романовская О. В., Артемова Д. И., 2021

© ООО «Проспект», 2021

ВВЕДЕНИЕ

Современный мир все более зависим от результатов научной деятельности. Наиболее ярко это можно было наблюдать во время развития коронавирусной инфекции. Каждый гражданин мира с вниманием наблюдал за новостями, в которых подробно рассказывалось о расшифровке генома SARS-CoV-2, об этапах разработки вакцины, особенностях применения тех или иных лекарственных средств. Это обусловлено не только простым человеческим любопытством, но и пониманием, что расширение знаний о вирусной инфекции сможет спасти значительное число жизней. И таких сфер, где наука представляет значимый ответ на глобальные вызовы, достаточно много.

Многие сферы знаний расширяются в геометрической прогрессии. Здесь необходимо учитывать, что многие открытые технологии имеют двойное значение, с одной стороны, двигая прогресс, с другой – создавая дополнительные угрозы и риски. Невольно вспоминаешь слова из Книги Екклесиаста: «И кто умножает познания, умножает скорбь». Причем такие слова становятся столь актуальными, что многие предлагают хотя бы притормозить научный процесс получения дополнительных знаний. В качестве примера следует привести некоторые биомедицинские технологии. В большинстве стран мира (причем под страхом уголовного наказания) закрепляется запрет на репродуктивное клонирование человека, хотя давно апробированы успешные эксперименты с различными млекопитающими животными, что теоретически позволяет применить технологию и к HomoSapiens. Расшифровка ДНК человека открывает «многие двери», представляя вероятный прогноз будущей жизни каждого из нас. В Китае уже был проведен сомнительный (с этической точки зрения) эксперимент по редактированию генома насцитуруса, благодаря чему появившийся на свет малыш имеет врожденную особенность – невосприимчивость к ВИЧ-инфекции. Не трудно спрогнозировать интерес к такой технологии на фоне пандемии. Многие родители могут пожелать воспользоваться достижением, чтобы их будущий ребенок никогда не мог заболеть коронавирусной инфекцией. Автор редактирования генома был приговорен к тюремному сроку заключения, но вопрос о раскрытии «ящика Пандоры» повис в воздухе (пока без ответа).

Для Российской Федерации указанные выше проблемы имеют дополнительную нагрузку. На протяжении многих лет отечественная наука не находится в числе государственных приоритетов. Статус современного российского ученого далек от тех гарантий, которые предусматриваются в странах мира, обладающих серьезным научным потенциалом. А с иными государствами сравнивать не имеет смысла. Российская наука не для того стремилась к вершинам, чтобы оглядываться на тот иностранный опыт, который нацелен лишь на потребление научного результата, найденного совсем в другом уголке мира. Укажем, что происходят взаимные обвинения: государство предъявляет свои претензии, корпорация ученых – свои. Все это было показательно при реформировании Российской академии наук. Но в предлагаемой монографии не ставилась задача поиска виноватых, авторы сосредоточились на круге юридических проблем, разрешение которых позволит совершить инновационный рывок, который так необходим нашей стране. В настоящем исследовании раскрывается содержание права на свободу научного творчества, выделены правовые основы государственной научно-технической политики, определен правовой статус Российской академии наук и некоторые другие. При обращении к каждому вопросу авторы подходили с учетом небольшого исторического погружения, что позволяет проанализировать истоки многих современных трудностей (зачастую заложенных задолго до провозглашения демократических основ нашей государственности).

Хотелось бы также отметить, что соавторство почти всегда конкретно. В нашем случае также каждый из авторов выполнил свою работу. Романовской Ольгой Валентиновной осуществлялось научное редактирование, а также написание введения, глав 1, 3 и 4, заключения. Артемовой Дарьей Игоревной – написание глав 2, 5 и 6.

1. Право на свободу научного творчества: содержание, структура, пределы реализации

Свобода научного творчества провозглашена статьей 44 Конституции РФ, что обусловливает поиск ее основополагающего содержания, позволяющего формулировать требования, предъявляемые к отраслевому законодательству и государственной политике. С.А. Авакьян обращает внимание на то, что закрепление этого положения ни в коей мере не означает, что государство словами Основного Закона всего лишь отдало должное соответствующей свободе, оставив пользование ею на усмотрение индивида. Это лишь одна сторона содержания данной свободы. Другая состоит в том, что все, с кем человек находится в отношениях, не должны препятствовать реализации данной свободы, более того, по возможности содействовать этому процессу. И все же, если для таких «партнеров» личности это удел их желаний, именно государство обязано заботиться о том, чтобы такая свобода была у личности, а результаты непременно появятся1.

Конституционные акты многих стран также предусматривают свободу научного творчества. Формы ее закрепления могут различаться. Так, статья 33 Конституции Итальянской Республики весьма кратка: «Искусство и наука свободны». Свобода занятия наукой устанавливается § 16 Конституции Финляндии. Чуть более развернута статья 42 Конституции Португальской Республики «Свобода творчества»:

1. Интеллектуальное, художественное и научное творчество свободно.

2. Эта свобода включает права на изобретение, производство и распространение научного, литературного или художественного произведения, включая защиту законом авторских прав.

Даже из приведенных примеров видно, что свобода науки провозглашается в совокупности со свободой творчества в различных видах его проявления: художественного, интеллектуального и др. В ряде конституций объявляются государственные гарантии свободы. В качестве примера можно привести статью 59 Конституции Республики Словения – Гарантируется свобода научного и художественного творчества. Схожее содержание статьи 43 Конституции Словацкой Республики – «Свобода научных исследований и искусства гарантируется. Права на результаты творческой и умственной деятельности охраняются законом». Развернутые гарантии представлены в статье 47 Конституции Республики Македония – «Гарантируется свобода науки, искусства и других видов творчества. Гарантируются права, проистекающие от научной, творческой или другой интеллектуальной деятельности. Республика Македония способствует, помогает и охраняет развитие науки, искусства и культуры. Республика Македония способствует и помогает научному и техническому развитию». Аналогичное содержание представлено в статье 68 Конституции Республики Хорватия. Несколько иначе статья 73 Конституции Республика Польша – Каждому обеспечивается свобода художественного творчества, научных исследований, а также опубликования их результатов, свобода преподавания, а также свобода использования благами культуры.

В некоторых странах акцент сделан на поддержке науки и творчества. Статья 42 Конституции Литовской Республики предусматривает: «Культура, наука и исследования, а также преподавание являются свободными. Государство оказывает поддержку культуре и науке». На содействие развитию научным исследованиям направляет государство Конституция Мальтийской Республики. Здесь следует сделать ремарку, поскольку заявленная поддержка со стороны государства многими оценивается как спорный момент (тем более если он закреплен в Основном законе). Во-первых, не совсем ясно в каком объеме должно государство оказывать поддержку. Во-вторых, определение государственных приоритетов может нивелировать значение иных направлений исследования. В-третьих, вызывает опасения степень влияния государственной поддержки на свободу научного творчества2.

Нередко государство признает свободу науки, возлагая на себя обязательства по невмешательству в такую исследовательскую деятельность. Статья 113 Конституции Латвийской Республики закрепляет: «Государство признает свободу научного, художественного и иного творчества, а также защищает авторское право и патентное право». Статья 38 Конституции Эстонской Республики – «Наука, искусство и обучение им свободны. Университеты и научные учреждения в пределах, установленных законом, автономны». Статья 27 Конституции Турецкой Республики предусматривает субъективное право: «Каждый имеет право свободно изучать и преподавать науку и искусство, давать разъяснения, а также проводить исследования в этих областях».

Статья 20 Союзной конституции Швейцарской Конфедерации кратка в своем содержании: «Свобода научного преподавания и исследования гарантируется». Однако оригинальность самой модели конституционного регулирования заключается в том, что в дальнейших статьях Основного закона предусматриваются ограничения, налагаемые на некоторые сферы научных исследований. Например, статья 120 (часть 1) предусматривает: «Человек и окружающая его среда подлежат защите от злоупотреблений генной инженерии».

Значение российской науки весьма четко обозначено в Указе Президента РФ от 13 июня 1996 г. № 884 «О доктрине развития российской науки», актуальность которого сохраняется по настоящее время (как и его юридическая сила): «Уровень развития науки во многом определяет эффективность экономической деятельности, обороноспособность, духовную и политическую культуру населения страны, защищенность личности и общества от воздействия неблагоприятных природных и антропогенных факторов». В указанной Доктрине наука рассматривается государством как национальное достояние. Обозначены принципы государственной научной политики, среди которых:

– опора на отечественный научный потенциал;

– свобода научного творчества, последовательная демократизация научной сферы, открытость и гласность при формировании и реализации научной политики;

– стимулирование развития фундаментальных научных исследований;

– сохранение и развитие ведущих отечественных научных школ;

– обеспечение беспрепятственного доступа к открытой информации и права свободного обмена ею;

– повышение престижности научного труда, создание достойных условий жизни и работы ученых и специалистов и др.

В Доктрине определен размер государственного финансирования на науку – 3% от расходной части федерального бюджета. Но пока об этом показателе остается только мечтать. Так, по данным исследования, проведенного Высшей школой экономики в 2016 году внутренние затраты на исследования и разработки в России составили 943,8 млрд рублей3. Доля внутренних затрат в ВВП составила 1,1%. Расходы федерального бюджета на гражданские исследования и разработки в 2021 году сократятся на 6,3% и будут составлять 486,1 млрд рублей4.

Обновление ситуации с финансированием науки многие связывают с дополнениями, внесенными в Конституцию России в 2020 году. Так, основные авторы предложенных поправок Т.Я. Хабриева и А.А. Клишас обосновывают появление норм о регулировании научно-технологического развития: «Новелла развивает положения гл. 2 Конституции РФ о свободе научного и технического творчества (ст. 44), дополняя Основной Закон корреспондирующими обязанностями государства по созданию условий для ее реализации. Расширение перечня федеральных программ означает не только закрепление особого вида программ (программ научно-технологического развития), но и конституционную гарантию того, что наличие таких программ является обязательным. Вместе с не подвергнувшимися изменению нормами ст. 72 о решении общих вопросов науки на уровне совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов и новыми положениями о государственной поддержке научно-технологического развития Российской Федерации, сохранении и развитии ее научного потенциала и о соответствующих полномочиях Правительства РФ (п. “в.1” ст. 114) Конституция, по существу, содержит завершенную модель регулирования отношений в области науки. Очевидно, что это адекватная база для развития государства в условиях перехода к новому технологическому укладу»5.

Пока выразим сдержанное отношение, поскольку выраженный еще в 1996 году посыл о 3% процентах от ВВП, выделяемых на науку, в настоящее время не реализован. На тот момент следствием появления Доктрины развития российской науки стало принятие Федерального закона от 23 августа 1996 г. № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике». В Законе представлено понятие научной (научно-исследовательской) деятельности, понимаемой как деятельность, направленная на получение и применение новых знаний, классифицированной на три вида:

– фундаментальные научные исследования – экспериментальная или теоретическая деятельность, направленная на получение новых знаний об основных закономерностях строения, функционирования и развития человека, общества, окружающей среды;

– прикладные научные исследования – исследования, направленные преимущественно на применение новых знаний для достижения практических целей и решения конкретных задач;

– поисковые научные исследования – исследования, направленные на получение новых знаний в целях их последующего практического применения (ориентированные научные исследования) и (или) на применение новых знаний (прикладные научные исследования) и проводимые путем выполнения научно-исследовательских работ.

Определено понятие государственной научно-технической политики. Особое место уделено инновациям, которые получили свое специальное закрепление в ряде федеральных законов. Первым среди них можно считать Федеральный закон от 28 сентября 2010 г. № 244-ФЗ «Об инновационном центре “Сколково”», но вся «привязка» к инновациям в самом законе ограничилась названием. Даже в статье 2, закрепившей понятия, используемые в нормативном акте, можно найти лишь определение исследовательской деятельности, но не инновационной.

Продолжением стало внесение изменений в Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике», а именно дополнение его главой IV.1, посвященной как раз государственной поддержке инновационной деятельности. В этом законе появились и общие понятия:

– инновации – введенный в употребление новый или значительно улучшенный продукт (товар, услуга) или процесс, новый метод продаж или новый организационный метод в деловой практике, организации рабочих мест или во внешних связях;

– инновационная деятельность – деятельность (включая научную, технологическую, организационную, финансовую и коммерческую деятельность), направленная на реализацию инновационных проектов, а также на создание инновационной инфраструктуры и обеспечение ее деятельности.

Тогда же в 2010 году предлагалось решить вопрос о регулировании инновационной деятельности кардинально – путем принятия специального федерального закона, инициаторами которого выступили депутаты Государственной Думы РФ (проект № 344994-5)6 – «Об инновационной деятельности в Российской Федерации». Идея принятия такого закона поддерживается в юридической науке до сих пор7. Трактовка основных понятий также выглядела иным образом. Так, под инновационной деятельностью предлагалось понимать деятельность, направленную на трансформацию результатов интеллектуальной деятельности в виде изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, селекционных достижений, топологий интегральных микросхем, баз данных, ноу-хау, программ для ЭВМ, результатов НИР и НИОКР в товары (работы, услуги), и их последующую реализацию непосредственно или в составе наукоемкой продукции (товаров, работ, услуг). Определялось, что к инновационной деятельности относятся:

– деятельность по коммерциализации технологий, передаче технологий;

– выполнение и обслуживание научно-исследовательских, проектных, изыскательских, опытно-конструкторских и технологических работ, направленных на создание новой или усовершенствованной продукции (работы, услуги), нового или усовершенствованного технологического процесса, реализуемых в экономическом обороте;

– организация рынков сбыта инновационных товаров (работ, услуг);

– осуществление технологического переоснащения и подготовки производства;

– проведение испытаний с целью сертификации и стандартизации новых технологических процессов, товаров (работ, услуг);

– производство новой или усовершенствованной продукции (работы, услуги) и/или применение новой или усовершенствованной технологии в начальный период до достижения нормативного срока окупаемости инновационного проекта;

– трансформация знаний в объекты интеллектуальной собственности.

Спустя 7 лет был принят только Федеральный закон от 29 июля 2017 г. № 216-ФЗ «Об инновационных научно-технологических центрах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», который попытался смоделировать общую схему «Сколково» на более узкие проекты. Статья 2 Закона предусматривала: инновационный научно-технологический центр – совокупность организаций, основной целью деятельности которых является осуществление научно-технологической деятельности, и иных лиц, деятельность которых направлена на обеспечение функционирования такого центра, действующих на определенной Правительством Российской Федерации территории. Как и в случае со «Сколково» основной предмет регулирования – создание инфраструктуры8. На основании Постановлений Правительства РФ были созданы: Инновационный научно-технологический центр МГУ «Воробьевы горы» (от 28 марта 2019 г. № 332); Долина Менделеева (от 24 декабря 2019 г. № 1805); Композитная долина (от 21 января 2021 г. № 26) и др. По этим же правилам был создан Инновационный научно-технологический центр «Сириус» (Постановление Правительства РФ от 8 ноября 2019 г. № 1428), чей самостоятельный статус усилен благодаря принятию Федерального закона от 22 декабря 2020 г. № 437-ФЗ «О федеральной территории “Сириус”» (выведшей Инновационный центр из-под влияния органов местного самоуправления и ограничивший воздействие со стороны органов власти субъекта РФ). Если отвлечься от основной темы, то можно увидеть желание российского законодателя пойти по пути кластерной модели и фрагментации права, когда применяется индивидуальное (специальное, особенное) правовое регулирование. Так, приняты Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 220-ФЗ «О национальном исследовательском центре “Курчатовский институт”» и Федеральный закон от 4 ноября 2014 г. № 326-ФЗ «О Национальном исследовательском центре “Институт имени Н.Е. Жуковского”». Кстати, создание подобных центров обсуждалось Минэкономразвития России, где в 2016 г. были разработаны Проект Федерального закона «О научно-технологических долинах» и Проект Федерального закона «О технологической долине». Однако они так и не были внесены в Государственную Думу РФ.

На подзаконном уровне Правительством РФ 5 августа 2005 г. (решение № 2473п-П7) были утверждены Основные направления политики Российской Федерации в области развития инновационной системы на период до 2010 года, где закреплялись следующие понятия:

– инновационная деятельность – выполнение работ и (или) оказание услуг, направленных на: создание и организацию производства принципиально новой или с новыми потребительскими свойствами продукции (товаров, работ, услуг); создание и применение новых или модернизацию существующих способов (технологий) ее производства, распространения и использования; применение структурных, финансово-экономических, кадровых, информационных и иных инноваций (нововведений) при выпуске и сбыте продукции (товаров, работ, услуг), обеспечивающих экономию затрат или создающих условия для такой экономии;

– инновационная система – совокупность субъектов и объектов инновационной деятельности, взаимодействующих в процессе создания и реализации инновационной продукции и осуществляющих свою деятельность в рамках проводимой государством политики в области развития инновационной системы;

Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ № 27-16 от 16 ноября 2006 года был утвержден Модельный закон «Об инновационной деятельности»9. В нем закреплялись «свои» определения:

– инновационная деятельность – деятельность, обеспечивающая создание и реализацию (введение в гражданский оборот) новаций (новшеств) и получение на их основе практического результата (нововведения) в виде новой продукции (товара, услуги), нового способа производства (технологии), а также реализованных на практике решений (мер) организационного, производственно-технического, социально-экономического и другого характера, оказывающих позитивное влияние на сферу производства, общественные отношения и сферу управления обществом;

– новация (новшество) – результат интеллектуальной деятельности, являющийся объектом гражданско-правовых отношений, обладающий признаками: а) новизны, то есть новыми качествами, свойствами и иными отличительными от существующих аналогов признаками; б) практической применимости с точки зрения потребительской полезности и безопасности; в) экономической эффективности (конкурентоспособности).

Инновационный тип развития как цель промышленной политике закреплен в статье 4 Федерального закона от 31 декабря 2014 г. № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации». Статья 12 данного закона посвящена поддержке научно-технической деятельности и инновационной деятельности при осуществлении промышленной политики.

В основе инновационного развития всегда находится свобода научного творчества, под которой традиционно понимается «такая творческая деятельность, которая направлена на открытие новых законов и закономерностей природы, общества, мышления, на разработку фундаментальных (или прикладных) теорий, концепций, математических методов и других научных результатов»10.

Творчество всегда связано с уникальностью результата, его новизной. Виды творчества разнообразны и охватывают различные сферы деятельности (что позволяет производить многочисленные классификации). Именно поэтому Конституция России провозглашает свободу творчества, тем самым позволяя самому автору определить сферу приложения своих способностей. При этом необходимо согласиться с Т.Я. Хабриевой, что анализируемая свобода «не исключает использование запретительных механизмов в рассматриваемой сфере»11. М.В. Шугуров также считает ее не абсолютной и не безусловной12. Следует продолжить данный тезис. В этом аспекте сталкиваемся с такой проблемой, как пределы академической свободы, где М.В. Ростова предлагает считать «границы предмета профессиональной деятельности, означающие право познавать объективную реальность, проводить научные исследования и публиковать их результаты, пропагандировать свою точку зрения и философские взгляды»13. В.П. Авдеева указывает на необходимость конституционно-правовой защиты свободы творчества14.

Д.В. Мурзин выделяет отличительные черты научной деятельности: 1) поиск нового и постоянное развитие, разнообразие и свобода; 2) преодоление (отрицание) только что достигнутых результатов; 3) разновидность творческой деятельности15. С.А. Иванова анализирует такие признаки, как а) вид человеческой деятельности; б) различие науки и творчества; в) анализ науки как особого вида мыслительной, умственной и познавательной деятельности человека, направленный на получение каких-либо новых знаний; г) предложение о закреплении права на занятие наукой, научной и научно-технической деятельностью16. Ю.А. Конюшкина предлагает авторский текст конституционных изменений части 1 статьи 44:

«1. Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом.

При этом никакой вид творчества, к которому имеется какой-либо общественный доступ, не должен содержать признаков экстремизма, оскорблять честь и достоинство, религиозные, национальные и иные права и свободы других лиц, угрожать национальной безопасности государства.

В противном случае данная свобода может быть ограничена в установленном порядке»17.

Представленное предложение вряд ли можно признать актуальным, тем более, что общие основания ограничений прав человека, заявленные в статье 55 Конституции РФ, не прекращают свое действие. Они распространяются и на свободу научного творчества. Иной вопрос – истинность научного творчества. Возникает также вопрос о достоверности научного творчества. Выше уже отмечалось, что научное познание почти всегда связано с преодолением сформировавшихся канонов. Многие идеи, казавшиеся сумасшедшими, с течением времени подтверждали свое значение (как в последующем могли опровергаться новыми знаниями). Процесс познания бесконечен. Во втором моменте необходимо отметить именно элемент новизны, что в современной России связано с понятием плагиата, присвоением авторства в понимании статьи 146 Уголовного кодекса РФ. Пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 апреля 2007 г. № 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака» расшифровывает: «При установлении факта нарушения авторских прав путем присвоения авторства (плагиата), предусмотренного частью 1 статьи 146 УК РФ, суду надлежит иметь в виду, что указанное деяние может состоять, в частности, в объяв­лении себя автором чужого произведения, выпуске чужого произведения (в полном объеме или частично) под своим именем, издании под своим именем произведения, созданного в соавторстве с другими лицами, без указания их имени».

Научное творчество защищается и нормами гражданского права, запрещая не только плагиат, но и чрезмерное цитирование: «Закон допускает в некоторых случаях свободное использование чужих авторских произведений (см. ст. 1273–1279 ГК РФ). Но при этом к авторам произведений, в которых используются чужие произведения, предъявляется общее требование об обязательном указании имени автора оригинального (используемого) произведения и источника заимствования (п. 1 ст. 1274 ГК РФ). От авторов, использующих чужие произведения в режиме свободного использования, требуется и соблюдение некоторых других условий: например, цитирование чужих произведений допускается “в объеме, оправданном целью цитирования” (подп. 1 п. 1 ст. 1274 ГК РФ). Вследствие сказанного, если автор в свое литературное произведение включает отрывки чужого произведения без соответствующих ссылок на автора заимствованного произведения и само это произведение, то он преступает границы, установленные нормами о свободном использовании произведений. Тем самым нарушается право авторства автора использованного произведения (ст. 1265 ГК РФ), что предполагает возможность для этого автора требовать возмещения причиненного ему морального вреда (п. 1 ст. 1251 ГК РФ). Одновременно это будет и использованием (воспроизведением части) чужого произведения, что нарушает исключительные права автора этого произведения»18.

Обращение внимания на плагиат в связи с научным творчеством актуализируется в нашей стране еще благодаря деятельности вольного сетевого сообщества «Диссернет». На сайте указывается: «Участники сообщества совместными усилиями, основанными на принципах сетевого распределения труда и использовании современных компьютерных технологий, противодействуют незаконным махинациям и подлогам в области научной и образовательной деятельности, в особенности в процессе защиты диссертаций и присвоения ученых степеней в России»19. Регулярно представителями Диссернета готовятся аналитические доклады, в которых (как бы к ним кто не относился) представлены серьезные факты. Например, в Докладе 2018 года указывается: «За последние 4 года нами была выявлена 7251 диссертация с недобросовестными заимствованиями и с подменой экспериментальных и статистических данных и наблюдений»20. И. Близнец, К. Леонтьев подчеркивают: «При написании диссертационного исследования недопустимыми представляются не только случаи плагиата, понимаемого как умышленное присвоение авторства на произведение, но и случаи незаконного использования произведений и их частей в диссертационном исследовании, в том числе цитирование с нарушением требований об указании автора произведения и источника заимствования»21.

Научная новизна является критерием присуждения ученой степени (кандидата или доктора наук). Положение о присуждении ученых степеней (утверждено постановлением Правительства РФ от 24 сентября 2013 г. № 842 «О порядке присуждения ученых степеней») в п. 10 преду­сматривает:

«Диссертация должна быть написана автором самостоятельно, обладать внутренним единством, содержать новые научные результаты и положения, выдвигаемые для публичной защиты, и свидетельствовать о личном вкладе автора диссертации в науку.

В диссертации, имеющей прикладной характер, должны приводиться сведения о практическом использовании полученных автором диссертации научных результатов, а в диссертации, имеющей теоретический характер, – рекомендации по использованию научных выводов.

Предложенные автором диссертации решения должны быть аргументированы и оценены по сравнению с другими известными решениями».

Указанное Положение обладает также уникальным содержанием. Это, пожалуй, «единственный нормативный акт, который закрепляет последствия для случая выявления плагиата любым лицом, необязательно автором»22. Речь идет о возможности выдвижения обвинения в плагиате в отношении лица, получившего ученую степень.

Необходимо указать и на проблему лженауки. При Президиуме Российской Академии Наук (РАН) действует Комиссия РАН по борьбе с лженаукой, Положение о которой утверждено постановлением Президиума РАН от 12 декабря 2018 года23. Комиссия «является консультативным и экспертным органом, созданным с целью содействия РАН в реализации задач, возложенных на нее Федеральным законом от 27 сентября 2013 г. № 253-ФЗ “О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации” и уставом РАН, утвержденным постановлением Правительства Российской Федерации от 27 июня 2014 г. № 589».

Следует также указать и на отсутствие научности в различных исследованиях. Приведем высказывание В.И. Крусса о постоянном поиске «новых» отраслей в праве (проблема для юристов весьма актуальная): «Риторика отраслевой самобытности нередко опирается и на конституционные постулаты идеологического многообразия и гарантированной свободы мысли и слова, научного творчества (ч. 1 и 2 ст. 13, ч. 1 ст. 29, ч. 1 ст. 44 Конституции РФ). При этом “упускаются из виду” ключевые следствия онтологического и методологического значения современных национальных конституций для науки права. В силу их особой, конвенционной, реальности юриспруденция получает возможность идентифицировать себя как науку и оказывается связана с особыми критериями научной состоятельности своих результатов, которые во всяком случае должны быть конституционными, соответствовать эталону конституционного. Множество и необходимая взаимосвязь национальных правопорядков не отрицают реальности таких эталонов. Конституционные правопорядки существуют и достоверны постольку, поскольку они суверенны»24. Представляется, нечто подобное можно наблюдать в различных отраслях знаний. Многообразные процессы, имеющие мало общего с истинным процессом познания, нашли свое отражение в показательных поговорках: «Гора родила мышь» и «Волга впадает в Каспийское море».

При анализе правового регулирования научной деятельности надо учитывать, что право должно воздействовать на нее в трех аспектах: а) определение рисков и их минимизация (в том числе, путем установления ограничений и запретов); б) установление протекционистских режимов, когда есть выгода от научных достижений (льготы, программы развития и т.д.); в) юридификация этических последствий (то есть выявление этических последствий и их перевод в правовое поле). Остановимся подробнее на каждом из направлений исследования.

В современном мире тема введения ограничений на научную деятельность обладает высокой степенью актуальности. Это связано с многими факторами. Так, есть расхожее мнение – науку не запретить. В любом случае пытливый человеческий ум будет искать возможности применения своей тяги к познанию неизведанного. Любой запрет в какой-то момент будет преодолен. Однако здесь есть свои «подводные камни». Некоторые научные исследования могут представлять опасность для человека, как например, разработка химического оружия. В настоящее время действует Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (заключена в г. Париже 13 января 1993 г.), статья I которой, закрепляя общие обязательства, прямо предусматривает запрет государств-участников на разработку химического оружия, а также помощь, поощрение, побуждение каким-либо образом к проведению такой деятельности.

В ряде стран вводятся запреты в области микробиологии и генной инженерии. Статья 13 Закона Италии от 19 февраля 2004 г. № 40 «Правила использования вспомогательных репродуктивных технологий» полностью запрещает любые эксперименты над человеческими эмбрионами под угрозой уголовного наказания (лишение свободы на срок от двух до шести лет и штраф в размере от 50 000 до 150 000 евро). Подобный запрет предусмотрен национальными правовыми системами многих стран Европы. Кстати, в Италии данный Закон попытались обжаловать в конституционном порядке, как раз с точки зрения несоответствия провозглашенной в Основном законе свободе научных исследований. По нему было принято Постановление Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) от 27 августа 2015 г. по делу «Паррилло (Parrillo) против Италии» (жалоба № 46470/11). Заявительница считала, что запрет нарушает ее право на уважение частной жизни (статья 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ)) и право беспрепятственно пользоваться своим имуществом (статья 1 Протокола № 1 к ЕКПЧ). Свобода научных исследований не могла стать предметом рассмотрения, так как не предусмотрена ЕКПЧ и дополнительными Протоколами.

ЕСПЧ подробно исследовал данную ситуацию, признал применимость в деле статьи 8 ЕКПЧ, но при этом подробно проанализировал соответствие введенного запрета принципам демократического государства. В мотивировочной части можно наблюдать последовательность доводов, выбранных Судом. Специально указывается, что государства в столь деликатной сфере обладают свободой усмотрения (подчеркнув, что по поднятому вопросу нет единства мнений как в европейских странах, так и в самой Италии, что хорошо видно было по дискуссии при принятии самого Закона). Проанализировав все доводы, ЕСПЧ пришел к выводу, что Италия не вышла за границы усмотрения, тем самым не нарушив введенным запретом права заявительницы.

Ссылка на нарушение права пользования имуществом также была отвергнута ЕСПЧ. Доводы сторон (заявительницы и государства) складывались вокруг возможности распространения на эмбрион категории «вещь». Привлеченные организации в своих заключениях прямо отвергли связь эмбриона с имуществом, которому свойственна экономическая коннотация (что должно исключаться в репродуктивных технологиях). В решении можно найти итоговый вывод: «Однако Европейский Суд считает, что в настоящем деле отсутствует необходимость изучать сложный и противоречивый вопрос о том, когда начинается человеческая жизнь, поскольку речь не идет о статье 2 Конвенции. Что касается статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, Европейский Суд находит, что она неприменима в настоящем деле. С учетом экономической и имущественной направленности данной статьи Конвенции человеческие эмбрионы нельзя приравнивать к “имуществу” по смыслу ее положений».

Право на свободу научного творчества (к сожалению), будучи тенью всего этого дела, не исследовалась самим ЕСПЧ, чего нельзя отметить относительно позиций нескольких судей, изложенных в мнениях (особых или совпадающих) к прилагаемому Постановлению. Судья Пауло Пинто Де Альбукерке как раз обратился к допустимости ограничений свободы научных исследований, представив обзор целого спектра международно-правовых актов. Судья сослался на статью 3 Хартии об основных правах, предусматривающую: «1. Каждый человек имеет право на уважение своей физической и психической целостности. 2. В области медицины и биологии необходимо, в частности, обеспечивать добровольное и информированное согласие заинтересованного лица в установленном законом порядке; запрет изменять наследственные характеристики, в частности, с целью селекции человека; запрет на превращение тела человека и его составных частей как таковых в источник дохода; запрет репродуктивного клонирования человека». Есть ссылка и на Рекомендацию Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 1100(1989) «Об использовании человеческих эмбрионов и зародышей для проведения научных исследований», где подчеркивается, что «человеческий эмбрион, последовательно проходя через все этапы своего развития, «тем не менее, не теряет своей биологической и генетической идентичности». Поэтому Ассамблея запретила целенаправленно создавать эмбрионы или зародыши и (или) поддерживать в них жизнь в лабораторных условиях или в полости матки для проведения каких-либо научных исследований, например, для получения из них генетического материала, клеток, тканей или органов». В Дополнительном мнении судья подчеркнул: «Поэтому нужно считать, что позитивное обязательство государства по защите эмбрионов и других форм жизни еще не родившегося человека и в лабораторных, и в естественных условиях вытекает как из статьи 2 Конвенции, так и из статьи 8 Конвенции. Это позитивное обязательство включает в себя, во-первых, обязанность способствовать естественному развитию эмбрионов, во-вторых, обязанность поощрять научные исследования, идущие на пользу тому конкретному эмбриону, на котором они проводятся, в-третьих, обязанность устанавливать исключительные случаи, в которых использование эмбрионов и эмбриональных клеточных линий допускается, и порядок такого использования, и, в-четвертых, обязанность привлекать к уголовной ответственности за использование эмбрионов вне рамок предусмотренных законом исключений».

Именно поэтому вызывает особый интерес вывод, представленный судьей, отражающий как раз содержание свободы научного творчества: «По сути жизнь нерожденного ребенка ничем не отличается от жизни человека, уже появившегося на свет. Человеческие эмбрионы при любых обстоятельствах требуют обращения, достойного человека. Использование результатов научных исследований в области генома человека, в частности, в области генетики, не перевешивает уважения человеческого достоинства. Научный прогресс нельзя строить на неуважении онтологической природы человека. Цель науки, которая заключается в спасении жизни человека, не оправдывает средств, объек­тивно предполагающих уничтожение этой жизни».

Судья от Российской Федерации Дмитрий Дедов выделил аксиологический подход, отталкиваясь от права на жизнь (которое официально в деле не рассматривалось): «Поскольку право на жизнь имеет абсолютный характер и является одним из основных прав, здесь неуместно ссылаться ни на свободу усмотрения, ни на суверенитет, ни на наличие или отсутствие консенсуса. Свобода усмотрения нужна только для того, чтобы определить, какие меры необходимы для защиты той или иной основной ценности (например, государственные расходы или ограничение криоконсервации эмбрионов по времени). Нельзя приносить жизнь эмбриона в жертву конкуренции между государствами в области биомедицины».

Тема ограничений свободы научных исследований связана с хаотичностью вмешательства государства в творческий процесс. Имеет место бюрократизация науки, когда как таковые ограничения отсутствуют, но создаваемые барьеры ломают сложный процесс открытий. Настоящий ученый – «хрупкий» субъект, а научное творчество заметно отличается от любой иной профессиональной деятельности. Для уничтожения науки можно не вводить абсолютные запреты, зачастую достаточно создать атмосферу административного тотального контроля и подотчетности. К тому же принятие нормативного акта, посвященного регулированию той или иной научной сферы, всегда столкнется с определенными трудностями. Во-первых, введение ограничений всегда будет неточным, а формулировки обречены на быстрое старение в силу быстрого развития научных достижений. Иногда, наоборот, введение

...