Уголовное право России

Особенная часть

Учебник

Издание второе,
переработанное и дополненное

Под редакцией
доктора юридических наук, профессора Ф. Р. Сундурова,
доктора юридических наук, профессора М. В. Талан,
доктора юридических наук, профессора И. А. Тарханова

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.3/.7(075.8)

ББК 67.408я73

У26

Авторы:

Балеев С. А., кандидат юридических наук, доцент — гл. 16, 21; Балафендиев А. М., кандидат юридических наук, доцент — гл. 6; Боковня А. Ю., кандидат юридических наук, доцент — гл. 14 (в соавторстве с Ф. Р. Сундуровым); Гайфутдинов Р. Р., кандидат юридических наук, доцент — гл. 15 (в соавторстве с М. В. Талан); Голубев С. И., кандидат юридических наук, доцент — гл. 13 (в соавторстве с А. И. Чучаевым); Кузнецов А. П., доктор юридических наук, профессор — гл. 17, 18 (в соавторстве с Б. В. Сидоровым); Кругликов Л. Л., доктор юридических наук, профессор — гл. 1, § 3 гл. 2 (в соавторстве с И. А. Тархановым), гл. 3—5; Мулюков Ф. Б., кандидат юридических наук, доцент — гл. 7; Наумов А. В., доктор юридических наук, профессор — гл. 19; Разумовская Е. М., доктор экономических наук, профессор — § 1 гл. 8 (в соавторстве с И. А. Тархановым); Рыбушкин Н. Н., кандидат юридических наук, доцент — гл. 20; Сидоров Б. В., доктор юридических наук, профессор — гл. 17, 18 (в соавторстве с А. П. Кузнецовым); Сундуров Ф. Р., доктор юридических наук, профессор — гл. 11, гл. 14 (в соавторстве с А. Ю. Боковня); Талан М. В., доктор юридических наук, профессор — § 14, 15 гл. 8, гл. 9, 10, 12, гл. 15 (в соавторстве с Р. Р. Гайфутдиновым); Тарханов И. А., доктор юридических наук, профессор — гл. 2, § 3 гл. 2 (в соавторстве с Л. Л. Кругликовым), § 1 гл. 8 (в соавторстве с Е. М. Разумовской), § 2—13 гл. 8; Чучаев А. И., доктор юридических наук, профессор — гл. 13 (в соавторстве с С. И. Голубевым).

Рецензенты:

Понятовская Т. Г., доктор юридических наук, профессор Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина;

Лопашенко Н. А., доктор юридических наук, профессор Саратовской государственной юридической академии.

Учебник выполнен в соответствии с программой по дисциплине «Уголовное право России. Особенная часть». В нем представлено доктринальное исследование Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. и практики применения его норм. Анализ конкретных составов преступлений проведен в соответствии с уголовным законодательством Российской Федерации (по состоянию на 27 декабря 2019 г.), учтены изменения других нормативных правовых актов, имеющих значение для толкования уголовно-правовых норм. Отражены некоторые дискуссионные моменты, связанные с квалификацией конкретных преступлений, дан анализ новейшей практики.

Для бакалавров, магистрантов, слушателей курсов по повышению квалификации работников правоохранительных органов, аспирантов и преподавателей юридических вузов и средних специальных заведений.

УДК 343.3/.7(075.8)

ББК 67.408я73

© Коллектив авторов, 2012

© Коллектив авторов, 2020, с изменениями

© ООО «Проспект», 2021

ПРЕДИСЛОВИЕ

Учебник подготовлен преподавателями кафедры уголовного права Казанского (Приволжского) федерального университета, сохраняющими и развивающими лучшие традиции казанской школы уголовного права, получившей известность благодаря стоявшим у ее истоков профессорам Г. И. Солнцеву (автору первого в России Курса общей части уголовного права), А. А. Пионтковскому (отцу крупного советского ученого-криминалиста, выпускника юрфака Казанского университета А. А. Пионтковского), А. П. Чебышева-Дмитриева, Б. С. Волкова, М. Д. Лысова, В. П. Малкова и других ученых1.

Воспитанником юрфака КГУ является также профессор А. В. Наумов, который с нашими коллегами из других известных вузов России — профессорами Л. Л. Кругликовым, А. П. Кузнецовым, А. И. Чучаевым, выступают авторами данного издания.

Учебник представляет собой доктринальное толкование норм Особенной части с учетом соответствующих положений Общей части Уголовного кодекса РФ. Члены авторского коллектива, будучи свободными в отстаивании своих научных воззрений, стремились вместе с тем к созданию целостного непротиворечивого представления о материале Особенной части УК РФ и практике применения ее норм.

Потребность в новом издании и определенные трудности с изложением учебного материала связаны в первую очередь с постоянными изменениями и дополнениями УК РФ. Они порождаются не только объективными причинами, среди которых появление новых научных исследований, но нередко и субъективными предпочтениями тех, кто инициирует и принимает законодательные нововведения. «Лоскутные» новации в УК РФ нередко нарушают системность его норм, порождены отсутствием должной научной экспертизы законопроектов, необходимого обсуждения их в профессиональной среде.

Многочисленные изменения в уголовное законодательство связаны также с особенностями современной уголовно-правовой политики России. Ее тенденции определяются социально-экономическими условиями страны, политическими преобразованиями, зависят от развития многополярного мирового сообщества. В определенной степени ряд изменений и поправок в Уголовный кодекс РФ обусловлены объективными потребностями развития Российского государства, поэтому носят оправданный характер. За последние годы процессы криминализации деяний в несколько раз превышают декриминализацию, что отражается на объеме Уголовного кодекса РФ и, соответственно, учебников и комментариев к нему.

При подготовке любого учебника необходимо, с одной стороны, обращаться к некоторым общим положениям, в которых так или иначе отражаются особенности объекта, объективной стороны преступления и субъекта и субъективной стороны каждого состава преступления, что составляет содержание каждого учебника по Особенной части. С другой стороны, он призван формировать у студентов современное научное мировоззрение, опирающееся на труды предшественников, рождающееся в творческих дискуссиях по большому кругу вопросов уголовного права. Поэтому авторы издания стремились не только обозначать наиболее важные теоретические и практические проблемы, но определить также оптимальные, по их мнению, опирающиеся на закон и доктрины, пути и направления их решения. Критический анализ имеющихся в УК РФ упущений и противоречий направлен не только на усвоение действующих уголовно-правовых норм и предписаний, но и на понимание содержания общепризнанных в доктрине либо дискуссионных взглядов и положений, которые получили реализацию в законе или должны быть реализованы.

Учебник подготовлен на основе глубокого анализа не только законов и теоретических работ. В нем получили отражение постановления Пленума Верховного Суда РФ, а также Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР, судебная практика по конкретным уголовным делам. Это позволит студентам выработать навыки по изучению постановлений и определений высших судебных инстанций по уголовным делам, в которых дается толкование употребляемых в законе понятий, разъясняются правила и алгоритмы квалификации преступлений, а также их реализация в местной судебно-следственной практике.

Авторы выражают искреннюю признательность рецензентам профессору Н. А. Лопашенко и профессору Т. Г. Понятовской, старшему специалисту Е. В. Гиззатуллиной и специалисту Г. И. Мазитовой, всем сотрудникам издательства за помощь, оказанную при подготовке и издании настоящего учебника.

Научные редакторы

Раздел I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УГОЛОВНОГО ПРАВА

Глава 1. Понятие, значение и система Особенной части уголовного права

Литература

1. Додонов В. Н., Капинус О. С., Щерба С. П. Сравнительное уголовное право. Особенная часть: монография / под общ. и науч. ред. С. П. Щербы. М.: Юрлитинформ, 2010.

2. Жук М. С. Учение об институтах российского уголовного права: концептуальные основы и перспективы развития. М.: Юрлитинформ, 2013

3. Кириенко М. С. Система Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2015

4. Коробеев А. И. Уголовно-правовая политика России: от генезиса до кризиса. М., Юрлитинформ, 2020

5. Кириенко М. С. Системный анализ Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации. М.: Юрлитинформ, 2018. 240 с.

6. Черепенникова Ю. С. Пробелы в Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации и способы их восполнения: дис. … канд. юрид. наук. М., 2010

§ 1. Понятие, предмет и значение Особенной части уголовного права

Понятие и предмет Особенной части уголовного права. Особенная часть уголовного права представляет собой совокупность уголовно-правовых норм и предписаний, очерчивающих круг деяний, признаваемых преступлениями, а также устанавливающих наказание на случай совершения последних.

Основу Особенной части уголовного права составляют нормы-запреты — они определяют признаки конкретных видов преступлений и устанавливают наказание (санкцию) за их совершение.

Помимо норм-запретов в Особенной части содержатся также:

а) нормы-определения, раскрывающие содержание того или иного понятия (например, должностного лица, крупных размеров, преступлений против военной службы и т. д. — см. примечания к ст. 158, 285, ст. 331 УК РФ);

б) поощрительные (стимулирующие) нормы. Так, в соответствии с примечанием к ст. 223 УК РФ лицо, добровольно сдавшее огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боевые припасы, взрывчатые вещества, взрывные устройства и т. п., освобождаются от уголовной ответственности.

Таким образом, предмет уголовно-правового регулирования в Особенной части не сводится только к нормам-запретам, к установлению круга преступного и уголовно наказуемого, ему присущи и охранительная (в первую очередь, в основном), и регулятивная функции.

Значение Особенной части уголовного права. Значение Особенной части уголовного права проистекает прежде всего из принципа nullum crimen sine lege (нет преступления без указания о том в законе). Согласно ст. 3 УК РФ применение уголовного закона по аналогии не допускается (ч. 2), преступность и наказуемость деяния определяются только УК РФ (ч. 1).

В соответствии с этим Особенная часть призвана содержать исчерпывающий, не подлежащий расширительному толкованию перечень видов преступлений и давать достаточно точное описание признаков каждого из таких видов деяний.

В противном случае возникает опасность пробелов в законе, применения аналогии, вольной или ошибочной трактовки оснований и пределов ответственности. Например, из заголовка ст. 114 УК РФ «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых при задержании лица, совершившего преступление» может последовать вывод, что при превышении пределов необходимой обороны уголовно наказуемо причинение вреда не только тяжкого, но и средней тяжести, что неверно (ч. 1 ст. 114). Напомним также, что в не столь давней истории развития отечественного уголовного права встречались предложения ограничиться лишь перечнем видов преступлений без расшифровки признаков последних — в этом случае существовала бы неопределенность в части признаков соответствующего преступления.

Недопустимость аналогии, торжество принципа законности логично предопределяют также, что других видов преступлений, кроме указанных в Особенной части УК РФ, не существует. Уголовная ответственность мыслима лишь при фиксации в поведении лица конкретного, запрещенного Особенной частью уголовного закона общественно опасного деяния. Статья 8 УК РФ гласит: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».

Связь с Общей частью уголовного права. Как известно, уголовное право состоит из Общей и Особенной частей, которые теснейшим образом связаны друг с другом, составляют органическое единство целого — уголовного права.

Представляется удачным сравнение их как фундамента (Общая часть) и стен и крыши здания (Особенная часть). В первой из них заложены фундаментальные положения, касающиеся всей Особенной части: задачи понятия уголовного закона, преступления и наказания; основание и принципы уголовной ответственности и т. п.

Но как нет здания без фундамента, так нет его без стен и крыши. Близко к истине и утверждение, что без Общей части уголовное право бессмысленно, а без Особенной — беспредметно.

Вместе с тем излишне категоричными выглядят утверждения, что «Общая часть уголовного права без Особенной представляет собой свод хотя и важных, но безобидных (ввиду невозможности быть примененными самими по себе) деклараций, а Особенная часть — набор потенциально эффективных юридических инструментов, к которому не приложена инструкция по их применению…»2. В действительности же Общая часть УК РФ, выполняя регулятивную функцию, включает в себя и нормы, могущие быть примененными непосредственно, например касающиеся обоснованного риска (ст. 41), права на необходимую оборону (ст. 37) и т. д.

Связь с иными отраслями права. Особенная часть уголовного права содержит немало отсылочных и бланкетных диспозиций, что предопределяет ее тесную связь не только с Общей частью, но и с другими отраслями права. Так, конкретизация опасного для жизни вреда здоровью, длительного и кратковременного расстройства здоровья и т. д. содержится в Правилах определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных Постановлением Правительства РФ 17 августа 2007 г. № 522, и Медицинских критериях определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, 2008 г. Списки наркотических средств и психотропных веществ, незаконный оборот которых может влечь уголовную ответственность по ст. 228–233 УК РФ, предусмотрены в Федеральном законе от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах». Немало бланкетных диспозиций в главах об экологических преступлениях, о деяниях в сфере экономической деятельности, против общественной безопасности, безопасности движения и эксплуатации транспорта и др.

Значение Особенной части уголовного права в том, что никакие иные виды общественно опасного поведения, кроме упоминаемых в ней, не могут быть признаны преступными и влекущими уголовную ответственность.

§ 2. Система Особенной части уголовного права

Понятие системы Особенной части уголовного права. Согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ уголовное законодательство Российской Федерации состоит из Уголовного кодекса, из чего следует, что понятия «уголовное законодательство» и «Уголовный кодекс», «система Особенной части уголовного законодательства» и «система Особенной части УК РФ» в принципе совпадают. Вместе с тем данный тезис нуждается в пояснении.

Во-первых, по смыслу той же ч. 1 ст. 1 УК РФ («Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс») вполне мыслимо принятие и временное автономное функционирование новых законов, содержащих уголовно-правовые предписания. Так, Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», в частности, предусмотрел особый порядок условно-досрочного освобождения для лиц, осужденных к лишению свободы за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков (ч. 4 ст. 59); установил уголовную ответственность за введение в пищевые продукты или напитки наркотических средств или психотропных веществ без уведомления лица, для которого они были предназначены (ч. 5 ст. 59). В то же время в заключительных положениях Закона не предусмотрена обязанность в период до вступления его в силу (через три месяца со дня опубликования) включения упомянутых положений уголовно-правового характера в УК РФ.

Конечно, это положение ненормально, и в будущем в такого рода комплексных законах обязательно должна содержаться оговорка о приведении в соответствие с принимаемым новым законом нормативных актов не только Президента и Правительства РФ, но и ранее принятых законов, в том числе и уголовных.

Во-вторых, в соответствии с ч. 2 ст. 1 Уголовный кодекс основывается на:

а) Конституции РФ;

б) общепризнанных принципах и нормах уголовного права.

Конституция РФ имеет высшую силу и прямое действие (ч. 1 ст. 15), в том числе и ее нормы уголовно-правового характера. В ч. 4 ст. 15 Конституции РФ зафиксировано также, что общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью российской правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, применяются правила международного договора. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» в ч. 3 ст. 5 устанавливает, что положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно.

В подобных случаях, следовательно, возможно «выпадение» уголовно-правовых предписаний из системы Особенной части действующего Кодекса, равно как минимум и еще в двух ситуациях.

Одна из них касается содержания ч. 3 ст. 331 УК РФ, в соответствии с которой «уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени». Ясно, что речь идет об уголовных законах чрезвычайного характера, которые могут оказаться вне системы Особенной части действующего УК РФ.

Наконец, ч. 1 ст. 9 предусматривает, что «преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния». Складывается, таким образом, на первый взгляд парадоксальная ситуация: при смене законов по общему правилу применяется отмененный, официально утративший силу уголовный закон, уже не входящий в систему Особенной части действующего УК РФ. Так, продолжают применяться нормы прежнего УК РСФСР 1960 г. в отношении деяний, совершенных до 1 января 1997 г. и являющихся предметом судебного разбирательства в настоящее время (за исключением случаев применения обратной силы закона, когда действует уже новый уголовный закон — ст. 10).

Критерии систематизации. В статьях Особенной части (ст. 105–360) описан весьма значительный массив уголовно-правовых запретов — в общей сложности (с учетом дополнений) свыше 300 видов, что, кстати, заметно больше, чем в УК РСФСР 1960 г. Причины этого роста кроются в появлении в новых условиях общественных отношений (объектов), нуждающихся в уголовно-правовом регулировании и охране, а также в стремлении более тщательно регламентировать существующие отношения, устранить пробелы в уголовном законодательстве и т. д.

Значительное количество статей в Особенной части диктует необходимость их упорядочения, группировки, систематизации.

Как известно, в качестве основных структурных единиц и в Общей, и в Особенной части УК РФ выступают разделы и главы. Теорией уголовного права преступления в рамках главы традиционно классифицируются на группы (например, в гл. 21 — хищения; корыстные преступления, не являющиеся хищениями; некорыстные преступления; в гл. 16 — преступления против жизни; против здоровья; преступления, ставящие в опасность жизнь или здоровье). Заметим, что в УК РФ заметно стремление законодателя учитывать устоявшиеся в теории классификации при построении его Особенной части.

Соответственно, перед законодателем, располагающим нормы Особенной части УК РФ не произвольно, а в определенном порядке, стояли как минимум следующие задачи:

— разбить все статьи на разделы;

— расположить разделы в определенной последовательности относительно друг друга;

— в пределах каждого раздела выделить главы;

— расположить главы относительно друг друга;

— скомпоновать статьи внутри каждой главы в неофициальные (т. е. без особого выделения) группы: например, преступления против жизни; преступления против здоровья и т. д.;

— расположить эти группы относительно друг друга;

— в пределах каждой группы расположить преступления в определенной последовательности.

Основными (базовыми) критериями, судя по структуре УК РФ, выступили: а) объект того или иного его уровня по вертикали (межродовой, родовой и т. д.)3; б) относительная важность объекта, его значимость, представление законодателя о его социальной ценности.

Прежде всего законодатель осуществил, используя выделяемую в науке логики операцию «развала на кучи», разделение всего массива норм Особенной части на три составляющие: призванные охранять личность, общество, государство. Эта триада выделена Конституцией РФ. При этом, как известно, по-иному определена иерархия внутри триады, исходя из идеологии приоритета общечеловеческих ценностей (ст. 2).

Соответственно, во-первых, просматриваются блоки норм о преступлениях против личности (разд. VII), общества (разд. VIII и IX) и государства (разд. X–XII).

Во-вторых, эти блоки расставлены в соответствии с упомянутой иерархией ценностей: на первом месте — посягательства на личность; затем — на общество (разд. VIII «Преступления в сфере экономики»; разд. IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка») и, наконец, — на интересы государства (разд. Х «Преступления против государственной власти», разд. ХI «Преступления против военной службы», разд. ХII «Преступления против мира и безопасности человечества»).

Шесть разделов Особенной части УК расставлены по степени важности объекта (как правило, межродовые объекты являются сложными, составными). Девятнадцать глав УК РФ расположены исходя из степени важности родового объекта. Несколько особняком в этом плане стоит последняя глава Кодекса, не случайно в период разработки УК РФ 1996 г. звучали предложения поместить ее в начале Особенной части, поскольку обеспечение мира и безопасности человечества является необходимой предпосылкой и условием реализации всех интересов отдельного государства: личных, общественных, государственных. Законодатель, однако, предпочел иное построение норм: вначале — касающиеся внутригосударственных проблем, а затем уже — внешних отношений государства. Как правило, родовые объекты являются сложными, состоящими из нескольких объектов (см. заголовки гл. 16–20, 25, 27, 29 и др.).

Внутри глав явственно просматривается стремление законодателя скомпоновать нормы в неформальные группы и расположить их в определенной последовательности, исходя из степени важности видового (группового) объекта4, и отдельные нормы о преступлениях, исходя из характера и степени общественной опасности преступлений.

Надо заметить, что законодателю при этом не все в одинаковой мере хорошо удалось. Так, в гл. 16 УК РФ, помимо двух групп преступлений, выделенных по признаку объекта (преступления против жизни, против здоровья), сформирована и третья, именуемая в учебной литературе как «Преступления, ставящие в опасность жизнь или здоровье». Ясно, что в данном случае нарушено единое основание деления, использованы два классификационных признака (объект и создание или реализация опасности).

Внутри группы преступлений против правосудия просматриваются группы, выделяемые скорее по субъекту, чем по объекту преступления (преступления, осуществляемые должностными лицами системы правосудия и т. д.).

Преступления внутри групп, как правило, располагаются по принципу «от более опасного — к менее опасному», однако применяется и принцип противоположного характера — по нарастающей опасности (например, кража — грабеж — разбой).

В некоторых случаях, к сожалению, наблюдаются отступления от правила описания норм по группам. Так, одна из норм о хищении (ст. 164 «Хищение предметов, имеющих особую ценность») расположена после нормы о вымогательстве — корыстном преступлении, не являющемся хищением (ст. 163), нормы о нарушениях условий предпринимательской деятельности (ст. 169, 171–174 УК РФ) «разорваны» предписаниями ст. 170 УК РФ, не касающимися сугубо данной сферы.

Таким образом, система Особенной части действующего УК РФ предстает в следующем виде.

Три блока, характеризующие нарушения общественных отношений в триаде: личность — общество — государство (соответственно разд. VII–XII).

Шесть разделов, выделяемых по межродовому объекту:

— раздел VII «Преступления против личности»;

— раздел VIII «Преступления в сфере экономики»;

— раздел IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка»;

— раздел Х «Преступления против государственной власти»;

— раздел ХI «Преступления против военной службы»;

— раздел XII «Преступления против мира и безопасности человечества».

Самый крупный — раздел IX: он включает по состоянию на 5 октября 2017 г. 5 глав и 107 статей. Раздел VII состоит из 5 глав и 65 статей; раздел VIII — из 3 глав и 82 статей; раздел Х — из 4 глав и 78 статей. В разделах ХI и XII только по 1 главе и соответственно 22 и 10 статей.

В настоящее время в Особенной части УК РФ 364 статьи, расположенные в 19 главах.

Следует различать системы Особенной части уголовного законодательства и курса Особенной части: последний имеет своим предметом Особенную часть УК РФ, вместе с тем по содержанию он несколько шире, в частности за счет данной главы учебника, а также освещения зарубежного законодательства и истории развития уголовного законодательства России.

Глава 2
Основные понятия теории квалификации преступления

Литература

1. Благов Е. В. Квалификация при совершении преступлений. М., 2010.

2. Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М.: ЮрИнфоР-Пресс, 2005.

3. Грачева Ю. В. Судейское усмотрение в применении уголовно-правовых норм: проблемы и пути их решения / отв. ред. А. И. Чучаев. М., 2011.

4. Дуюнов В. К., Хлебушкин А. Г. Квалификация преступлений: законодательство, теория, судебная практика. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2012.

5. Кадников Н. Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования. М.: Юриспруденция, 2009.

6. Квалификация преступлений: учеб. пособие / под ред. К. В. Ображиева, Н. И. Пикурова. М.: Юрлитинформ, 2016.

7. Корнеева А. В. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 2006.

8. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2001.

9. Кудрявцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963.

10. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений: лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / науч. ред. и предисловие академика В. Н. Кудрявцева. М.: Городец, 2007.

11. Куринов Б. А. Научные основы квалификации преступлений. М.: Изд-во Московского университета, 1984.

12. Малыхин В. И. Квалификация преступлений. Теоретические вопросы: учеб. пособие. Куйбышев, 1987.

13. Марчук В. В. Методологические основы квалификации преступления. М., Юрлитинформ, 2016

14. Наумов А. В., Новиченко А. С. Законы логики при квалификации преступлений. М., 1978.

15. Никонов В. А. Основы теории квалификации преступлений (алгоритмический подход): учеб. пособие. Тюмень, 2001.

16. Ображиев К. В., Пикуров Н. И. Проблемы квалификации преступлений. Монография. М.: Проспект, 2018.

17. Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003.

18. Рарог А. И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2006.

19. Сабитов Р. А. Теория и практика уголовно-правовой квалификации: науч.-практич. пособие. М.: Юрлитинформ, 2013.

20. Савельева В. С. Основы квалификации преступлений: учеб. пособие. 2-е изд. М., 2012.

21. Тарханов И. А. О содержании понятия квалификации преступления и выделения ее этапов в современном уголовном праве // Уголовное право: Истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: материалы VI Российского конгресса уголовного права (26–27 мая 2011 г.) М., 2011.

22. Тарханов И. А. Уголовно-правовая квалификация: понятие и виды // Ученые записки Казанского университета. Т. 151. Серия «Гуманитарные науки». Книга 4. Казань, 2009.

23. Тарханов И. А. Юридическая квалификация: понятие и место в правоприменительном процессе // Российский юридический журнал. 2012. № 3.

24. Толкаченко А. А. Теоретические основы квалификации преступлений: учеб. пособие. М., 2004.

25. Шумихин В. Г. Нормативные правила квалификации преступлений. Пермь. 2004.

26. Якушин В. А. Квалификация преступлений. Общие вопросы. Курс лекций: учеб. пособие. Тольятти. 2016.

§ 1. Понятие квалификации преступления и ее содержание

1. При характеристике правовых явлений в юриспруденции рекомендуется вначале рассматривать этимологическое5 значение употребляемых при этом терминов. Это способствует установлению действительной правовой природы исследуемого объекта, выявить его существенные признаки. Термин «квалификация» является производным от двух латинских слов: quails (качество) и facere (определять, делать). В соответствии с этими смысловыми значениями, в их сочетании «квалификация» (qualificatio) охватывает собой не только характеристику самого объекта познания (т. е. его отличительных качеств), но и отнесение его к какой-либо группе, категории6. Эта оценка представляется важной для определения содержания квалификации преступления.

В русском языке рассматриваемый термин используется в разных значениях, имеет различные смысловые оттенки: «квалификация» — это 1) степень годности (подготовленности) кого-либо к определенной деятельности, 2) профессия, специальность, но, также, оценка поведения субъекта7, его значимости. Подобная многовекторность позволяет использовать данный термин в различных отраслях права (к примеру, в сфере трудовых отношений). Вместе с тем, при характеристике соответствующего уголовно-правового феномена его следует употреблять в строго определенном его значении: это оценка поведения лица, а не его статуса. Следует признать, что и в уголовном праве термин «квалификация» используется в ином значении8.

2. Понятие квалификации преступления должно означать не только оценку «качества» содеянного, но и заключать в себе возможность последующего отнесения преступного деяния к определенному виду преступлений на основе совокупности выявленных в содеянном объективных и субъективных признаков. Именно присущие конкретному преступлению и выявленные в нем свойства позволяет определить его место в системе иных уголовно-правовых деяний и отграничить, тем самым, от других видов и форм преступных посягательств.

Следует отличать квалификацию преступлений от их классификации. Последняя означает деление преступлений на определенные категории (группы) на основе тех или иных критериев. Так, в УК РФ в зависимости от «характера и степени общественной опасности деяния, предусмотренные настоящим Кодексом, подразделяются на преступления небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие преступления» (ч. 1 ст. 15 УК РФ). По форме вины деяния могут быть умышленными или неосторожными (ч. 1 ст. 24 УК РФ). Иными словами, каждое из названных понятий имеет некоторые общие черты, но качественно отличаются между собой по характеру деятельности, ее субъектам и иным критериям9. Так, объектом юридической оценки в виде квалификации преступлений являются конкретные жизненные обстоятельства, а ее содержанием — установление уголовно-правовой природы доказанных фактических данных, т. е. их принадлежности к определенному виду преступлений на основе закрепленных в законе признаков состава преступления.

3. Понятие «квалификация преступлений» находится в определенном соотношении с такими категориями как «юридическая (правовая) квалификация» и «уголовно-правовая квалификация». Их связывают, в первую очередь, то, что хотя это разные виды правовой оценки, но в каждом случае оценка конкретного явления делается с опорой на нормы права. Наиболее общим из них является понятие «юридическая (правовая) квалификация». «Правовая квалификация, — пишет воспитанник юрфака Казанского университета профессор, а ныне авторитетный ученый-правовед В. В. Лазарев, — представляет собой оценку (курсив наш — авторы) соответствующих фактов с точки зрения их значения для права, с точки зрения тех последствий, которые наступают в силу имеющихся правовых требований»10.

Юридическая (правовая) квалификация подразделяется на виды с учетом отраслевой принадлежности соответствующих правовых норм. Среди них всегда выделяется уголовно-правовая квалификация. Она осуществляется с опорой на уголовный закон. Квалификация преступлений является разновидностью уголовно-правовой квалификации11. Последняя включает в себя также иные разнообразные виды уголовно-правовых оценок (к примеру, отграничение преступного от непреступного12, квалификация постпреступного как негативного, так и позитивного поведения и др.)

4. Термин и понятие «квалификация преступлений» употребляются главным образом в уголовно-процессуальном законодательстве. Так, согласно п. 2 ч. 3 ст. 40¹ УПК РФ начальник подразделения дознания вправе давать дознавателю указания о квалификации преступления и об объеме обвинения. В УК РФ понятие квалификация раскрывается обычно через термин «ответственность». К примеру, согласно ч. 2 ст. 34 УК РФ соисполнители «отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса».

Известно, что понятию «ответственность» в уголовном праве обычно придается весьма широкое значение. Поэтому законодательное оформление квалификации преступления через термин «ответственность» нередко является источником дискуссии о правовой природе квалификации преступлений.

По мнению одних ученых данное понятие является собственно уголовно-процессуальным, а другие утверждают, что оно только уголовно-правовое, либо указывают на межотраслевую ее природу, отражающую связанность уголовного права и уголовного процесса. Иногда считается, что официальная квалификация по своей природе является частным уголовно-процессуальным решением по уголовному делу (поскольку получает закрепление в соответствующем процессуальном акте), а неофициальная — уголовно-правовой категорией, поскольку такого отражения в процессуальной форме не получает13. Следует признать, что такие суждения так или иначе отражают наличие действительной связи между уголовным правом и уголовным процессом..

Официальная квалификация преступления нередко рассматривается как структурный элемент обвинения, а оно является собственно уголовно-процессуальной категорией. Это положение считается господствующем не только в науке уголовного процесса. Так, согласно п. 22 ст. 5 УПК РФ, «обвинение — утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом». Связанность обвинения и квалификации преступлений действительно существует. Однако при этом следует обратить внимание на то, что официальная квалификация преступления осуществляется вначале при возбуждении уголовного дела осуществляется вне рамок обвинения (ст. 146 УПК РФ).

Квалификация преступления — разновидность уголовно-правовой оценки содеянного, которая опирается на положения именно уголовного закона. В нем содержится описание соответствующих составов преступлений и иные предписания, имеющие существенное значение для определения уголовно-правовой природы содеянного. С другой стороны, в уголовно-процессуальном законодательстве излагаются определенные правила фиксации официальной квалификации преступлений, указания на ее процессуальные формы и соответствующие уголовно-процессуальные акты, элементом которых является квалификация. В УПК РФ предусмотрены основания и процессуальный порядок возможного изменения квалификации на различных стадиях уголовного судопроизводства.

Таким образом, квалификация преступления является межотраслевой категорией, заключающей в себе сочетание уголовно-правового содержания и его процессуальной формы.

5. В законодательстве отсутствует определение понятия квалификации преступлений. Оно предлагается в научной литературе. Многие авторы принимают за основу либо полностью опираются на определение, предложенное и впоследствии уточненное академиком В. Н. Кудрявцевым. «Квалификация преступления — пишет ученый, — есть установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой»14.

Следует признать, что данное определение обладает многими достоинствами, поэтому нередко рассматривается в литературе как общепризнанное. Специалисты отмечают как положительный момент сочетание в данной конструкции деятельного и результативного (констатирующего) аспектов этого понятия. Это позволяет некоторым специалистам рассматривать его как «развернутое», или «в широком смысле».

Действительно, официальная квалификация преступления, с одной стороны, представляет собой определенного рода процесс, т. е. сложную логико-юридическую деятельность управомоченного субъекта, которогоможно именовать квалификатором независимо от его действительного правового статуса. Эта деятельность творческая, познавательная, поэтому опирается на законы и категории философии, логики, положения общей теории права, которые, в их совокупности, составляют общую методологическую основу квалификации преступления.

6. Рассмотрение квалификации преступления как особого вида творческой деятельности привлекает внимание многих специалистов. Однако среди теоретиков нет единства по вопросу о ее конкретном содержании. Различия в подходах проявляются, во-первых, в том, что квалификация преступлений подразделяется на официальную (осуществляемую уполномоченными на то органами и лицами) и неофициальную (осуществляемую иными лицами)15. При этом официальная квалификация преступления рассматривается с позиции стадий правоприменения, а неофициальная — вне его рамок.

Официальная квалификация преступления действительно проявляет себя как особого рода правоприменительная деятельность в силу специального правового статуса осуществляющих ее субъектов. Известно, что в общей теории права выделяется ряд стадий правоприменения. В их число обычно включатся следующие виды правоприменительной деятельности: 1) установление (и исследование) фактических обстоятельств; 2) определение (и анализ) нормативно-правовой базы (основы) применения права; 3) вынесения решения по делу и доведение его содержания до сведения заинтересованных лиц16.

С этой точки зрения установление фактических обстоятельств (основы) дела (будучи стадией правоприменения) не может, на наш взгляд, рассматриваться как этап либо начальный момент квалификации преступления17. Данная стадия обнаруживает себя чаще всего как доказывание (ст. 85–90 УПК РФ), которое является исключительно уголовно-процессуальной деятельностью. Объектом познания и уголовно-правовой оценки в виде квалификации преступления могут быть только доказанные факты.

Фактические обстоятельства установленные в предусмотренном УПК РФ порядке по ряду методологических соображений не могут быть непосредственно приведены в «соответствие» с предписаниями уголовно-правовых норм: реально совершенное преступное деяние насыщено индивидуальными чертами, персонифицировано, в то время как уголовно-правовые нормы и закрепленные в них составы преступлений представляют собой систему сущностных признаков, рассчитанных на применение к неопределенному числу жизненных ситуаций. В философской плоскости данные объекты познания соотносятся между собой как единичное и общее, явление и сущность, конкретное и абстрактное, т. е. отличаются различным уровнем обобщения. Именно по этой причине они не могут непосредственно «соответствовать» друг другу, тем более быть тождественными.

Вместе с тем указанное отличие фактической основы дела и общих предписаний нормы в методологическом отношении не исключает их сопоставления. В философии принято считать, что в любом единичном явлении содержатся некоторые общие (сущностные) черты, а любое общее существует в единичном (отдельном). Это обстоятельство отражает их взаимосвязь и, по мнению В. Н. Кудрявцева, «служит философской основой квалификации»18. Следовательно, для квалификации преступления необходимо конкретным жизненным обстоятельствам (т. е. фабуле дела) придать вид, пригодный для отождествления с признаками состава преступления (как с некоторым общим): в единичном (т. е. в содеянном) необходимо выявить соответствующие юридически значимые признаки, присущие некоторому общему (т. е. норме права).

Логико-юридическая операция по извлечению из фактической основы дела юридически значимых признаков в познавательном отношении является достаточно сложной и не может быть сведена к простому «отсеиванию» фактов, их рассредоточению (или физическому обособлению), поскольку некоторые из извлеченных из фабулы дела юридически значимые признаки могут оказаться производными не одного, а нескольких фактических обстоятельств.

К примеру, по делу установлено, что некто Садонов глубокой ночью, в отсутствии хозяев и свидетелей случившегося, проник в квартиру потерпевших и завладел принадлежавшим им имуществом. С учетом того, что дело происходило ночью в отсутствии хозяев, а также свидетелей, из фактической основы извлекается юридически значимый (уголовно-правовой) признак — «тайно». Он непосредственно сопоставим с соответствующим законодательным признаком состава, изложенным в ст. 158 УК РФ. Имущество, не принадлежавшее виновному, является для него «чужим». Следуя этой концепции, из фактической основы дела могут быть извлечены и другие уголовно-правовые признаки.

В. С. Савельева полагает, что выделение из всего многообразия установленных по делу фактических обстоятельств, «которые имеют уголовно-правовое значение и их систематизация представляет собой первый (или начальный) этап в процессе квалификации преступлений»19. Иного мнения придерживается профессор А. И. Рарог. Он считает эту деятельность предшествующей квалификации преступлений20.

Различие в подходах связано, очевидно, с пониманием квалификации преступления только как вывода о тождестве юридически значимых признаков содеянного признакам определенного состава преступления или как выбора уголовно-правовой нормы, подлежащей применению21. Однака в любом случае без соответствующих методологических преобразований фабулы дела эти решения не могут быть реализованы.

В рамках следующей стадии правоприменения («установление юридической основы решения дела») официальная квалификационная деятельность складывается, по нашему мнению, из нескольких разнородных логико-юридических операций: 1) выдвижение (с учетом фабулы дела) квалификационных версий и создание на этой основе необходимой правовой базы; 2) сопоставление выявленных юридически значимых признаков содеянного с признаками составов преступлений, претендующих на применение к данному случаю; 3) вывод о точном соответствии (тождестве) признаков содеянного признакам, изложенным в законе.

Выдвижение квалификационных версий22 означает определение частных гипотез относительно совокупности тех составов преступлений, которые могут претендовать на применение применительно к установленной фактической основе дела. По сути дела, это означает выявление всех возможных законодательных конструкций «смежных» составов преступлений (а также иных уголовно-правовых предписаний) и формирование на этой основе необходимой и достаточной для процедуры сопоставления правовой базы.

К примеру, при неправомерном завладении чужим имуществом в качестве квалификационных версий могут быть выдвинуты составы кражи, мошенничества, грабежа, разбоя или вымогательства, но также и самоуправство. В соответствии с этим в уголовно-правовую базу подлежат включению составы, изложенные в ст. 158, 158¹, 159, 159^1-4, 159^5-6,160, 161, 162, 163, 164, 165, 166 и, соответственно, ст. 330 УК РФ. Если деяние совершено в соучастии, то в создаваемую правовую базу следует включить также предписания, сформулированные в ст. 32, 33, 34, 35 и 36 УК РФ.

По мнению В. Н. Кудрявцева, выдвижение квалификационных версий и формирование правовой базы следует рассматривать как самостоятельный и первый этап квалификации преступления23. Это мнение поддерживается в литературе24. Однако другие ученые рассматривают эту деятельность как второй и третий этапы процесса квалификации преступлений25. Считается, что последний из названных сопровождается анализом норм, составляющих правовую базу26. Выдвижение квалификационных версий и формирование (создание) на этой основе правовой базы предполагает наличие у квалификатора соответствующих юридических знаний, компетенций и профессиональной подготовки. Они позволяет ему с достаточной степенью предельности определить круг необходимых правовых источников. При этом правовая база не должна быть избыточной (т. е. «перегруженной» излишними составами и нормами).

Очередная логико-юридическая операция, осуществляемая при квалификации преступлений, заключается в сопоставлении выявленных квалификатором уголовно-правовых признаков содеянного с предписаниями, которые содержатся в сформированной им же правовой базе. В ходе и по результатам этого процесса из нее удаляются уголовно-правовые нормы, не соответствующие извлеченным ранее юридически значимым признакам содеянного, и осуществляется выбор той правовой нормы, которая подлежит применению.

Данный выбор представляет собой заключение о точном соответствии (тождестве) выявленных юридически значимых признаков содеянного соответствующим предписаниями уголовного закона.

В теории права считается, что на данной стадии правоприменения дается итоговая уголовно-правовая оценка всей совокупности установленных по делу фактических обстоятельств, поэтому процесс юридической квалификации (как официальной деятельности) завершается27. Это утверждение нельзя признать вполне обоснованным и корректным. Оно допустимо применительно только к неофициальной квалификации, итоги которой не требуют юридического закрепления. Такая квалификация заключает в себе только вывод, не имеющий непосредственного юридического значения и правовых последствий.

7. Рассматривая проблему официальной квалификации, В. Н. Кудрявцев справедливо полагал, что ее итоги нуждаются в юридическом закреплении. «Понятие квалификации, — пишет ученый, — ближе всего стоит к последней стадии процесса применения нормы права: принятию решения и изданию акта, закрепляющего это решение»28. Действительно, посредством его вынесения (например, обвинительного заключения или приговора) квалификация преступления обретает официальную значимость, вызывает разнообразные социальные и юридические последствия.

Существует законодательное требование о том, что в определенных уголовно-процессуальных документах (их перечень излагается в УПК РФ) официальная уголовно-правовая оценка содеянного фиксируется в виде ссылки на статью (ее часть, пункт) УК РФ. Так, согласно п. 3 ч. 1 ст. 308 УК РФ, в резолютивной части обвинительного приговора должен быть указан «пункт, часть, статья УК РФ, предусматривающие ответственность за преступление, в совершении которого подсудимый признан виновным».

В связи с этим, существует мнение, что само определение статьи УК, которую следует применить, и следует называть собственно квалификацией преступления».29 Этот подход нередко получает поддержку в уголовно-правовой теории и судебно-следственной практике. Так, Н. И. Пикуров считает, что следует различать узкое и широкое смысловое значение квалификации преступления. При этом квалификация преступления в узком ее значении — это итог (результат) правовой оценки деяния в виде вывода о точном уголовно-правовом наименовании деяния с его обоснованием посредством ссылки на конкретную статью (пункт, часть статьи УК РФ). «Квалификация преступления в широком смысле, — пишет далее ученый, — представляет собой процесс установления в деянии признаков состава преступления и зафиксированный в процессуальных документах результат этого процесса»30.

Отметим, что такое («узкое и широкое») понимание квалификации преступления отражает лишь один из подходов к характеристике этой сложной правовой категории. Допустимо, на наш взгляд, и иное рассмотрение квалификации преступления в ее широком и узком смысле.

8. Действительно, изложенная ранее совокупность логико-юридических операций составляет деятельную сторону квалификации преступлений. Следует признать, что операционная по содержанию деятельность (за исключением фиксации ее итогов) является мыслительной и не подвергается правовому регулированию. Она осуществляется по определенному алгоритму, что позволяет избежать возможных квалификационных ошибок на каждом квалификационном этапе и правильно изложить итоговую уголовно-правовую оценку содеянного (ее «формулу»). Поэтому характеристика деятельного аспекта квалификации преступления имеет важное значение.

Однако непосредственное социальное и юридическое значение имеет не сам по себе процесс официальной квалификации преступления, а его результат, зафиксированный в содержании соответствующего уголовно-процессуального документа в виде определенной формулы. Именно она может быть подвержена изменению на различных стадиях уголовного судопроизводства. По отношению к формуле квалификации преступления устанавливаются законодательные, нормативные требования (правила). Поэтому ее понимание в узком смысловом значении (именно как ссылки на статью УК РФ) имеет определенные основания. Однако представляется не совсем корректным связывать полную (развернутую) формулу квалификации преступления только со ссылкой на статью (ее часть, пункт) УК РФ. Ее действительное содержание, на наш взгляд, этим выводом не исчерпывается. Об этом можно судить, к примеру, с учетом структурных элементов обвинения.

9. Многими специалистами подчеркивается наличие функциональной связи квалификации преступления с обвинением по уголовному делу. Существует мнение, что обвинение в его материально-правовом понимании31 имеет сложную структуру и включает в себя три элемента: фабулу дела, юридическую формулировку и правовую квалификацию. Фабула дела, как уже отмечалось, представляет собой описание установленных фактических данных. По мнению профессора юрфака Казанского университета Ф. Н. Фаткуллина, юридическая формулировка означает «своего рода юридическую модель содеянного». Она складывается из совокупности извлеченных из фабулы дела юридически значимых признаков32. Правовая квалификация, как элемент обвинения, представлена в виде ссылки на конкретную статью (ее часть, пункт) УК РФ. Этот подход позволяет, на наш взгляд, несколько иное понимание реального содержания квалификации преступления в ее широком и узком (собственном) смыслах. При этом мы опираемся на вывод о том, что квалификация преступления по своей сути есть уголовно-правовая оценка содеянного.

Исходя из этого, юридическая формулировка в структуре обвинения представляет собой вербальную (текстовую, словесную) форму уголовно-правовой оценки содеянного. Она взаимосвязана с последующим цифровым ее отображением. В структуре обвинения именно последняя по традиции именуется правовой квалификацией (понимаемой виде ссылки на конкретную статью УК РФ).

Важно обратить внимание на то, что в соответствующем уголовно-процессуальном акте обе названные процессуальные формы отображения уголовно-правовой оценки излагаются в различных его фрагментах, хотя тесно связаны между собой. Так, в обвинительном приговоре юридическая формулировка обвинения содержится в его описательно-мотивированной части, а ссылка на статью УК РФ — в резолютивной (ст. 307, 308 УПК ПФ)33. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», подчеркивается, что описательно-мотивированная часть должна содержать выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части или пункту, которые должны быть мотивированы судом (п. 19).

Излагая требования к содержанию обвинительного заключения или обвинительного акта, законодатель различает понятие «существо» обвинения и его «формулировку» (п. 3 ч. 1 ст. 220, п. 5 ч. 1 ст. 225 УПК РФ). Судебная практика исходит их того, что существо обвинения заключается в изложении фактических признаков содеянного, а его формулировка — в их уголовно-правовой оценке. Между ними не должно быть противоречий.

Так, осуждая П. по ч. 1 ст. 111 УК РФ, Шахтинский городской суд Ростовской области установил, что в ходе ссоры с К. виновный нанес ему кулаком удар в лицо, в результате чего последнему были причинены телесные повреждения, которые, по заключению эксперта, являлись тяжкими по признакам опасности для жизни и повлекшие неизгладимое обезображивание лица. Однако в обвинительном заключении при формулировании предъявленного обвинения был указан только один признак — опасности для жизни. То, что совершенными действиями потерпевшему причинено неизгладимое обезображивание лица в формулировке отсутствовало. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ возвратила дело прокурору для пересоставления обвинительного заключения в целях устранения противоречий между описанием существа обвинения и его формулировкой34.

Существует также требование, что юридическая формулировка обвинения не должна противоречить содержанию цифровой формы квалификации преступления, изложенной в резолютивной части обвинительного приговора. Они взаимосвязаны, но это не означает, что их содержание должно быть идентичным.

Так, если в содеянном выявлены квалифицирующие признаки, предусмотренные различными частями одной и той же статьи УК РФ, то в юридической формулировке (т. е. вербальной форме квалификации содеянного) должно содержаться указание на все имеющиеся признаки, в то время как при ссылке на статью УК (т. е. в цифровой ее форме) подлежит указанию только признак, предусматривающий более строгое наказание. (см., например: п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).

С другой стороны, убийство, совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных двумя или более пунктами ч. 2 ст. 105 УК РФ, должно квалифицироваться по всем этим пунктам (см., напр.: п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». При этом указание на каждый из них должно содержаться как в вербальной, так и цифровой формах квалификации преступления.

Изложенное позволяет признать, что, действительно, существуют определенные законодательные и научные основания для понимания квалификации преступления в широком и узком смыслах. Так, применительно к структуре обвинения, квалификация содеянного (как особая разновидность его уголовно-правовой оценки) представляет собой именно совокупность (и сочетание) юридических оценок, изложенных как в юридической формулировке обвинения, так и правовой квалификации преступного деяния35. Будучи взаимосвязанными, эти элементы обвинения, взятые в своей совокупности в полном объеме отражают уголовно-правовую итоговую оценку содеянного в ее вербальной и цифровой процессуальных формах. В соответствующих уголовно-процессуальных актах они относительно обособлены, однако не должны противоречить друг другу. Именно эту совокупную итоговую уголовно-правовую оценку преступного деяния и следует, на наш взгляд, рассматривать как квалификацию преступления в ее широком смысловом значении.

Цифровое отображение квалификации преступления действительно проявляет себя в виде ссылки на статью (ее часть, пункт) УК РФ, которой присваивается не только определенное наименование («убийство», «кража», «разбой» и т. д.), но и порядковый номер. Такую процессуальную форму уголовно-правовой оценки деяния следует, на наш взгляд, считать официальной квалификацией преступления в ее узком (или «собственном») смысле36.

Таким образом, официальная квалификация преступления, понимаемая как деятельность уполномоченного лица или органа, представляет собой совокупность логико-юридических операций, охватываемых понятием установление точного соответствия (тождества) между юридически значимыми (уголовно-правовыми) признаками совершенного деяния (конкретного преступления) и признаками определенного состава преступления, изложенного в уголовном законе.

Эта деятельность завершается закреплением (фиксацией) вывода в предусмотренной законом уголовно-процессуальной форме. Следовательно, квалификация преступления, понимаемая как результат операционной деятельности, представляет собой выраженный в определенной процессуальной (вербальной и цифровой) форме вывод (заключение) о наличии в совершенном деянии признаков конкретного состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации.

Такое понимание официальной квалификации преступления обусловлено тем, что она представляет собой не только уголовно-правовое, но и уголовно-процессуальное явление, т. е. имеет межотраслевые свойства. При этом сама уголовно-правовая оценка, опирается на положения УК РФ. Ее содержание в виде определенной формулы закрепляется в установленный уголовно-процессуальной форме на основе норм УПК РФ.

Обособление двух взаимосвязанных фрагментов официальной квалификации преступления, как вида операционной деятельности и как ее результата, означает попытку анализа этого сложного по своей правовой природе юридического феномена в основных его проявлениях. Наличие генетической связи между ними несомненно. Однако это не означает, что квалификация преступления как деятельность и как ее результат, объединенные в одном понятии (и охватываемые одним термином), не могут обнаруживать себя в качестве подлежащих анализу различных и относительно самостоятельных правовых явлений: квалификация преступления, как зафиксированный в определенной процессуальной форме результат (итоговая уголовно-правовая оценка содеянного), качественно иное явление по отношению к деятельности, лежащей в его основе.

§ 2. Виды квалификации преступлений

Квалификация преступления, будучи сложным правовым явлением, может подразделяться на определенные виды, являясь по отношению к ним родовым (более общим) понятием. Такое деление производится по различным признакам, которые могут выступать его основанием (критерием).

1. В зависимости от субъекта квалификации и связанных с этим юридических последствий, она подразделяется обычно на официальную и неофициальную.

Как отмечалось ранее, официальная квалификация преступления осуществляется только уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами. Их перечень предусмотрен УПК РФ и включает в себя орган дознания (в лице уполномоченных субъектов), дознавателя, руководителя следственного органа, следователя и суд.

В установленных законом случаях официальным квалификатором прямо или косвенно может выступать прокурор. Так, согласно п. 14 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу, содержащие квалификацию преступления, подлежат утверждению прокурором37. Он вправе также возвратить эти акты дознавателю, следователю со своими письменными указаниями, в том числе, относительно квалификации действий обвиняемых. При утверждении обвинительного акта прокурор вправе сам переквалифицировать обвинение на менее тяжкое (ст. 226 УПК РФ). Выступая в качестве государственного обвинителя, прокурор до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, может «исключить из юридической квалификации деяния признаки, отягчающие наказание», либо исключить из обвинения ссылки на какую-либо норму Уголовного кодекса Российской Федерации, или «переквалифицировать деяние в соответствии с нормой Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей более мягкое наказание» (ч. 8 ст. 246 УПК РФ).

Официальная квалификация всегда влечет за собой определенные юридические последствия. Они могут носить социальный характер38. Поэтому этот вид квалификации имеет социальное значение и влечет юридические последствия.

Неофициальная квалификация преступления может производиться иными (кроме указанных ранее) субъектами. Обычно такой вид квалификации подразделяется на обыденную, профессиональную и доктринальную. При этом обыденной считается квалификация содеянного гражданами, не занимающимися юриспруденцией как профессией. Профессиональная квалификация деяния имеет место, когда деяние подвергается уголовно-правовой оценке лицами, которые имеют непосредственное отношение к этому виду профессиональной деятельности (к примеру, адвокаты, выступая в качестве защитника (ст. 49, 53 УПК РФ). Доктринальная квалификация преступления осуществляется в ходе научных исследований. При этом она может распространяться не только на конкретные деяния, а излагаться в виде толкования уголовного закона.

2. В зависимости от стадии уголовного судопроизводства можно выделить квалификацию преступления при 1) возбуждении уголовного дела (ст. 146 УПК РФ) 2) уведомлении о подозрении в совершении преступления (если уголовное дело возбуждено по факту совершения преступления — ст. 223.1 УПК РФ), 3) привлечении лица в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ), в обвинительном заключении (ст. 220 УПК РФ), обвинительном акте (ст. 225 УПК), обвинительном постановлении (ст. 226⁷ УПК). Данные стадии считаются досудебными.

При рассмотрении дела в суде вопросы квалификации преступления фиксируются в постановлении судьи о назначении судебного заседания без предварительного слушания (ч. 5 ст. 236 УПК РФ), заявлении государственного обвинителя об изменении обвинения (см. ст. ст. 246, 292 УПК РФ), обвинительном приговоре (см. ст. 304, 307, 307, 351 УПК РФ), апелляционном приговоре (ст. 289³¹, 389³²), решениях суда кассационной (ст. 401¹⁴ УПК) и надзорной (ст. 412⁹ УПК) инстанции.

В зависимости от степени стабильности39 квалификация преступлений нередко подразделяется на предварительную и окончательную (итоговую)40.

Представляется, что избрание некоторыми специалистами термина «предварительная квалификация» представляется по ряду причин не совсем удачным решением. Во-первых, потому что одно из его значений в русском языке означает «неокончательный, такой, после которого еще последует что-то»41. Поэтому т.н. «предварительная квалификация» может означать ее неокончательность, некую «рабочую» версию, подлежащую последующему утверждению судом. Между тем, судебно-следственная практика свидетельствует о том, что т.н. «предварительная» квалификация нередко (чаще всего) оказывается стабильной, т. е. не подверженной изменениям. Во-вторых, понятие «предварительная квалификация» используется обычно применительно к деятельности квалификаторов на досудебной стадии уголовного судопроизводства. Поэтому считается, что «окончательная» квалификация преступления излагается в обвинительном приговоре суда, вступившем в законную силу. По этой причине может сложится впечатление, что дознаватель, следователь предлагают суду некоторую версию (возможный вариант) уголовно-правовой оценки содеянного в расчете на то, что суд примет затем «правильное» решение по делу. Такой подход порождает сомнение в профессиональной подготовленности лиц, расследовавших уголовное дело, недоверие к их компетентности. Однако это не соответствует требованиям уголовно-процессуального закона. УПК РФ требует, чтобы любое квалификационное решение на каждом этапе досудебного производства по делу должно иметь достаточные и законные основания (см. напр., ст. 140, 146, 171, 215 УПК РФ). По этой причине оно является не «предварительным», а для каждого конкретного этапа досудебной стадии уголовного судопроизводства окончательным.

Эти соображения не противоречат положениям Конституции РФ о том, что лицо может быть признано виновным в совершении преступления только вступившим в законную силу приговором суда (ст. 49). УПК РФ не исключает возможности его изменения, в том числе в части квалификации содеянного, в суде надзорной инстанции.

По названным выше причинам с точки зрения стабильности квалификации преступления этот вид квалификации следует, на наш взгляд, именовать первоначальной в том случае, если она в ходе уголовного судопроизводства подвергалась изменениям. Следовательно, окончательной (итоговой) является квалификация преступления, завершающая каждый его этап.

3. По степени полноты изложения уголовно-правовой оценки (формулы) содеянного квалификация преступления может оказаться полной, неполной и избыточной.

Полной (точной) следует признать квалификацию, которая адекватна (т. е. соответствует, не противоречит) установленной фабуле дела и отвечает требованиям, установленным законодательством и соответствует правовой позиции Пленума Верховного Суда РФ. Неполной является формула квалификация преступления, которая не учитывает все имеющиеся фактические обстоятельства и выявленные юридические значимые признаки преступного деяния, которые подлежат включению в формулу квалификации преступления. Избыточной представляется квалификация преступления, формула которой содержит указание на а) статью Особенной части УК РФ без указания на ее конкретную часть или пункт, если они имеют место, б) на несколько статей Особенной части УК РФ при отсутствии совокупности преступлений, в) на несколько частей статьи Особенной части УК РФ вопреки правовой позиции Верховного Суда РФ и др.

В литературе иногда особо выделяется такой вид квалификации преступления как правильная (истинная) и неправильная (ошибочная)42. Действительно, та или иная формула квалификации преступления может оказаться не соответствующей фактическим обстоятельствам дела. Однако следует отметить при этом, что как неполная, так и избыточная варианты квалификации также являются ошибочными, неправильными.

Существует мнение, что квалификация преступления может быть позитивной и негативной. При этом считается, что квалификация окажется негативной, если не установлено должного соответствия признаков содеянного признакам какого-либо состава преступления. Р. А. Сабитов справедливо полагает, что в данном случае речь идет не о квалификации преступления, а об уголовно-правовой квалификации43 (т. е. уголовно-правовой оценке в рамках отграничения преступного от непреступного). Квалификация преступления, как уже отмечалось, представляет собой определение вида совершенного преступного деяния. По этой причине она не может быть негативной, но может оказаться правильной или ошибочной.

В теории уголовного права иногда выделяют и иные виды квалификации преступлений с учетом некоторых частных признаков (к примеру, квалификация оконченного и неоконченного преступления, преступных деяний, совершенных в соучастии др.). Выделение каждого из них имеет определенное уголовно-правовое значение и заслуживают самостоятельного анализа.

§ 3. Характеристика методологических основ квалификации преступлений

Познание актуальных проблем теории квалификации преступления существенно осложняется без знания ее методологических основ. Данной проблеме должное внимание уделял в свое время академик В. Н. Кудрявцев. Логические основы квалификации преступлении были изложены в работе А. В. Наумова, Н. С. Новиченко (Законы логики при квалификации преступлений М., 1978) и трудах других ученых. Эта тема привлекает внимание и современных авторов44. Вместе с тем, нельзя признать, что вопросы методологического обоснования квалификации преступлений в теоретической и учебной литературе приоритетными. Сейчас, когда все более критическому анализу и переосмыслению подвергаются считавшиеся ранее классическими каноны философии, предпринимаются не всегда основательные, на наш взгляд, попытки отодвинуть на периферию науки проверенные временем представления о парадигме познания. При этом основные постулаты классической философии, диалектического метода познания правовых явлений и в наше время нельзя признать полностью опровергнутыми и подлежащими замене иными, нередко более модными подходами и феноменами.

При определении методологических основ квалификации преступлений в уголовно-правовой науке нередко понятие «методология» используется в разных смысловых значениях: 1) как философию в целом (либо отдельные ее учения), но, также, 2) как интегральное явление, «объединяющее всю совокупность средств и методов познания (мировоззрение, философские методы познания, общенаучные и частнонаучные понятия и методы), выработанные всеми общественными науками, включая юридические»45. Данный подход означает понимание методологии в более ее широком значении и заслуживает поддержки.

Известно, что В. Н. Кудрявцев в качестве философской основы квалификации преступления рассматривал диалектический метод, а гносеологическую природу видел в соотношении единичного и общего46. Следуя этой традиции следует, очевидно, признать, что в ее содержание должны быть включены также категории абстрактное и конкретное, явление и сущность, содержание и форма. Значимость названных категорий проявляется в особенности при характеристике квалификации преступления как деятельности квалификатора, анализа ее процессуальной стороны. В его распоряжении имеется два разнокачественных объекта познания: конкретно совершенное деяние в виде совокупности доказанных фактических обстоятельств и совокупность уголовно-правовых норм, претендующих на применение к данному случаю. По сложившемуся мнению они представлены в виде единичного и общего.

Как отмечалось ранее, квалификация преступления, в ее общепринятом понимании, представляет собой установление точного соответствия (тождества) между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, изложенными в УК РФ. В философском отношении единичное (конкретное деяние) непосредственно не может быть сопоставимо с некоторым общим, которое заключено в уголовно-правовой норме. Однако положительное решение эта проблема получает на основе научной концепции, что любое единичное (его иногда именуют отдельным) заключает в себе некоторые черты общего, а любое общее существует в единичном (отдельном). Поэтому на первоначальном этапе квалификации преступления из единичного (как совокупности фактических данных) подлежат выявлению (извлечению) эти общие черты в виде некоторых юридических признаков. В таком преобразованном виде конкретное деяние предстает как совокупность юридически значимых признаков, и становиться пригодным для сопоставления с тем общим, которое представлено уголовно-правовой нормой. Иными словами, оба объекта познания располагают качествами быть подобными друг другу.

Логическая основа квалификации видится в том, что квалификация преступления — это продукт мыслительной деятельности, в основе которой лежит дедуктивное умозаключение: большей посылкой (суждением) при этом выступает уголовно-правовое предписание, а малой (вторым суждением) — признаки содеянного, на основе чего делается вывод о совпадении юридически значимых (уголовно-правовых) признаков содеянного и признаков состава, предусмотренного уголовно-правовой нормой. При квалификации преступлений используются иногда и иные формы умозаключений, в частности разделительно-категорический силлогизм (например, при разграничении тайности — открытости хищения).

Психологический аспект квалификации предопределен тем, что квалификация — это сложный мыслительный процесс, осуществляемый конкретным лицом в связи с решением конкретной творческой задачи. Естественно, на формы и итоги решения влияет множество привходящих обстоятельств интеллектуального и эмоционального характера (уровень знаний, жизненный и профессиональный опыт, психофизиологическое состояние, наличие времени, сложность задачи, настрой на объективность или обвинительный уклон, умение и желание противостоять «телефонному праву» и т. д.).

Ключевой момент, подлежащий уяснению при изучении следующего вопроса, — устанавливается ли при квалификации преступлений объективная истина. Многие представители науки уголовного процесса (М. С. Строгович, М. А. Чельцов и др.) полагают, что понятие материальной истины относится только к установлению фактов, (фактических обстоятельств уголовного дела) и не распространяется на юридическую оценку факта. Они мотивируют это тем, что деяние и характеризующие его обстоятельства — это объективный факт, закон же меняется. Неадекватным может оказаться и представление судей о его содержании. Данное мнение было оспорено В. Н. Кудрявцевым, Я. О. Мотовиловкером, П. Е. Недбайло, А. С. Трусовым и другими учеными, считающими, что установление истины по делу распространяется не только на анализ фактических обстоятельств, но и на квалификацию преступления. Оценка преступления всегда должна производиться в соответствии с законом, действовавшим во время совершения преступления (ст. 9 УК РФ).

Конечно, не все эти доводы состоятельны, ибо уголовный закон — это объективная реальность, а представление судей об этой реальности имеет то же значение, что и их представление о такой реальности, как фактические обстоятельства дела, деяние. Истина как результат деятельности человеческого мышления по форме всегда субъективна. Но если это мышление адекватно отражает предметы и явления действительности, воспроизводит их так, как они существуют вне сознания и независимо от него, есть все основания говорить о достижении объективной истины.

Сложность состоит в том, что в процессе квалификации преступлений органы правоприменения последовательно устанавливают:

а) истину относительно соответствия (непротиворечия) фактической основы и его юридической формулировки, а также последней с уголовно-правовой оценкой в виде ссылки УК РФ;

б) истину относительно содержание самого уголовного закона.

В результате этого должно возникнуть два адекватных представления: об обстоятельствах дела и об уголовно-правовых нормах. Затем по времени следует третий этап — соотнесение этих двух представлений. Сопоставляются, таким образом, две мысли, два представления, а не представление с объективной реальностью, что характерно для установления истины. На этом этапе возможно искажение отношения между самими мыслями, в связи с чем точнее, на наш взгляд, вести речь о правильности или неправильности квалификации, а не об ее истинности либо неистинности.

В этой связи заметим, что в науке логики различают неистинность мысли и ее неправильность. Первая имеет место тогда, когда в мысли искажены отношения реального мира, вторая — когда искажены отношения между самими мыслями (А. И. Уемов).

§ 4. Юридические источники как основания квалификации преступления

Данная проблема в специальной литературе является дискуссионной. По мнению одних ученых юридическую основу для квалификации преступления составляет только уголовное законодательство (уголовный закон в его широком понимании). Другим представляется, что такую основу составляют также нормы других отраслей права. Преобладает также позиция, согласно которой правовой основой квалификации преступления является его состав, признаки которого изложены в уголовно-правовой норме (нормах).

1. Согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ, уголовное законодательство состоит из настоящего Кодекса. Категорическим требованием законодатель признает то, что новые законы, «предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс.» Иными словами, существование таких законов вне УК РФ не допускается.

Однако, в ч. 2 ст. 1 УК РФ содержится положение, что УК РФ «основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права». В теории уголовного права рассматривается различные интерпретации термина «основывается». Судя по правовым позициям Верховного Суда РФ, изложенным в его постановлениях47, эти положения уголовного закона должны быть задействованы при установлении коллизии между предписаниями уголовно-правовых норм и соответствующими предписаниями Конституции РФ, а также общепризнанными принципами и нормами международного права. Последние, согласно Конституции РФ (ст. 15), включены в правовую систему России.

Применительно к проблеме квалификации преступления следует присоединиться к мнению тех ученых, которые полагают, что нет достаточных оснований для признания конституционных норм, а также общепризнанных принципов и норм международного права в качестве формальных источников уголовного права48. Юридической основой для такого вывода являются положения ч. 1 ст. 3 УК РФ («Принцип законности»).

2. УК РФ в целом не может рассматриваться как нормативная основа квалификации преступлений. Однако некоторые положения Общей части имеют непосредственное отношение к квалификации преступления. Поэтому утверждение о том, что уголовный закон является юридической основой для квалификации преступления является весьма общим и нуждается в конкретизации. Квалификация содеянного опирается на те положения уголовного закона, которые регламентируют вопросы преступности деяния, включая ряд принципов уголовной ответственности. Юридическим ядром для квалификации преступления является Особенная часть УК РФ.

3. Дискуссионным представляется вопрос о месте норм других отраслей права в ряду формальных источников для квалификации преступления. Существует мнение, что при наличии в уголовно-правовой системе норм, имеющих бланкетную диспозицию (или отдельные бланкетные признаки), нормы соответствующих отраслей права также следует полагать юридической основой квалификации преступления49. Это доктринальное положение заслуживает критического анализа.

Следует согласиться с тем, что ряд уголовно-правовых норм, которые формулируются с помощью ссылки на предписания иной отраслевой принадлежности представляет собой сложную правовую конструкцию. В таких случаях речь идет о «о существенной специфике, — пишет Н. И. Пикуров, — самого процесса установления тождества между признаками совершенного деяния и составом преступления, а также закрепления его результатов в правоприменительном акте»50. С этим суждением трудно не согласиться, поскольку при вербальной процессуальной форме квалификации преступления обязательно следует ссылаться на дополнительный нормативный материал. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства от ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» содержится требование «указывать в судебном решении в чем непосредственно выразились их нарушения со ссылкой (курсив наш — авторы) на конкретные нормы (пункт, часть, статья)» При отсутствии в обвинительном заключении или обвинительном акте таких данных, «восполнить которые в судебной заседании не представляется возможным, уголовное дело подлежит возвращению прокурору…»51.

Таким образом, предписания и нормы других отраслей права могут выступать в качестве юридической основы квалификации преступлений с бланкетными признаками, выраженной в вербальной процессуальной форме ( т. е. в юридической формулировке обвинения). При квалификации преступления в виде ссылки на статью (часть, пункт) УК РФ (т. е. в узком ее значении) указание на нормы других отраслей права не предполагается.

4. Наиболее распространенной точкой зрения в науке является указание на состав преступления как правовую основу квалификации преступления. Действительно, признаки конкретного состава преступления, его законодательная модель имеют для квалификации определяющее значение. Они выступают как нормативный образ, с которым сопоставляются выявленные правоприменителем юридически значимые (уголовно-правовые) признаки. Перечень и описание конкретных составов преступлений содержится, главным образом, в Особенной части УК РФ, хотя указание на некоторые признаки содержаться и в нормах Общей части УК РФ.

Существуют некоторые особенности квалификации особых форм преступной деятельности. К ним следует отнести, в частности, неоконченное преступление и одно преступление, но совершенное несколькими лицами. В таких случаях для квалификации такого рода преступных деяний необходимо обращение к соответствующим положениям Общей части УК РФ. Поэтому признание состава преступления единственным юридическим основанием квалификации преступления представляется обоснованным, но не совсем корректным.

Юридическим источником для квалификации преступления являются соответствующие нормы УПК РФ, в которых регламентируются процессуальные формы отображения уголовно-правовой оценки природы содеянного, некоторые правила квалификации преступления и порядок ее изменения на различных стадиях уголовного судопроизводства.

§ 5. Состав преступления как юридическое основание квалификации преступления

Учение о составе преступления является одним из сложных, а поэтому весьма дискуссионных в науке уголовного права. В отечественной уголовно-правовой науке оно получило отражение и развитие в трудах Н. С. Таганцева. А. Н. Трайнина, а также выпускника юрфака Казанского университета профессора, члена-корреспондента Академии наук СССР А. А. Пионтковского (младшего)52, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, А. И. Коробеева и других ученых.

Так, Н. С. Таганцев, понимал состав преступления как совокупность характеризующих признаков преступного деяния, состоящую из двух самостоятельных групп: объективных и субъективных53. В советское время исследование учения о составе преступления продолжили А. Н. Трайнин54 и другие авторитетные ученые.

Изучение проблемы состава преступления в современный период затрудняется еще и тем, что иногда отстаивается концептуально выраженное представление о том, что в реальности существует два состава преступления — фактический и юридический. Последний понимается как законодательная модель конкретного преступления. В современной уголовно-правовой науке эту идею отстаивала в своих замечательных трудах профессор кафедры уголовного права МГУ Н. Ф. Кузнецова.

В ходе дискуссии по проблеме соотношения понятий «преступление» и «состав преступления» ученый приходит к ряду существенных выводов.

Во-первых, Н. Ф. Кузнецова справедливо полагает, что понятие преступления непригодно для квалификации, ибо в нем описаны другие свойства деяния, без структурирования «по четырем подсистемам состава»55. Действительно, любое преступление должно располагать всеми признаками, указанными в ст. 14 УК РФ. По ним отграничить один вид преступления от другого не представляется возможным.

Во-вторых, по мнению ученого, состав реального преступления — это его «структурированное ядро», которое располагается «внутри» любого преступления, причем оно «наличествует в реальности»56. Очевидной является цель такого, достаточно сложного, теоретического построения — именно такое «ядро» пригодно для сопоставления с составом преступления, модель которого изложена в уголовном законе. Таким образом, существуют две реальности: некий состав, содержащийся в самом деянии («ядро преступления») и законодательный образ преступления определенного вида. Именно они, по мнению автора, пригодны для сопоставления и установления их соответствия (или тождества).

Следует подчеркнуть, что Н. Ф. Кузнецова получает подтверждение своим доводам в редакции некоторых статей УК РФ. Действительно, согласно ч. 3 ст. 31 УК РФ, «лицо, добровольно отказавшиеся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав (курсив наш — авторы) преступления». Подобные примеры редакции закона можно обнаружить и в других статьях УК РФ, но только в нормах, близких по правовой природе к добровольному отказу (см. напр.: Примечание 1 к ст. 228¹ УК РФ).

Однако представляется не совсем удачным именно редакционное изложение уголовно-правовых предписаний подобного рода. В этом смысле более предпочтительным и вполне корректным является изложение текста ст. 8 УК РФ («Основание уголовной ответственности»). В ней подчеркивается, что таким основанием «является совершение деяния, содержащего все признаки (курсив наш — авторы) состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Поэтому следует, на наш взгляд, поддержать мнение тех ученых, которые исходят из того, что конкретное (реальное) деяние заключает в себе не состав преступления (тем более в его «структурированном» виде), а признаки, которые извлекаются определенным образом самим квалификатором с учетом содержания законодательной модели преступлений различного вида57.

Признаки преступления (ст. 14 УК РФ) подлежат установлению до начала квалификации совершенного деяния, т. е. в рамках оценки, именуемой уголовно-правовой квалификацией. Если они в содеянном отсутствуют, то не может быть и квалификации преступления. Как отмечалось ранее, она представляет собой установление вида деяния, признанного преступным. При этом реально совершенное деяние представляет собой совокупность фактических обстоятельств дела, как описание конкретного жизненного случая. Сами они, без преобразования их в юридически значимые признаки, по методологическим соображениям непосредственно не могут быть сопоставлены с предписаниями уголовно-правовых норм, имеющих свойство применимости к различным жизненным ситуациям. Поэтому в преступном деянии в «скрытом» виде заключены юридически значимые признаки, подлежащие извлечению квалификатором, а не состав преступления, тем более в «структурированном» виде.

Таким образом, следует поддержать господствующее в современном58 уголовном праве представление о составе преступления как законодательной модели преступления определенного вида. Его признаки изложены в уголовно-правовой норме. В самом реальном деянии отсутствует сам состав преступления.

Выявленные в содеянном (извлеченные квалификатором из фактической основы дела) уголовно-правовые признаки конкретного вида деяния должны соответствовать тому нормативному образу преступления, который излагается в уголовном законе. Иными словами, эти признаки в ходе квалификации преступления являются связующим звеном между фактическими обстоятельствами дела (его фабулой) и законодательными признаками соответствующего состава преступления как его уголовно-правовой модели.

Состав преступления иногда рассматривается как юридическая конструкция, выработанная самой наукой уголовного права. В этом есть определенная доля истины. Вначале понятие состава преступления использовалось процессуалистами на основе положений римского права. Состав именовался тогда corpus delicti и фактически обозначал совокупность фактических данных, которые требовалось установить и доказать для признания лица ответственным (виновным) за совершение соответствующего преступления. В уголовном праве оно стало использоваться, главным образом, для отграничения одних видов преступлений от других по их юридическим признакам. Ранее в нем не было необходимости.

Считается, что для создания такой конструкции потребовалось более сотни лет59. Однако ее понимание является предметом дискуссии до настоящего времени, обнаруживая различные аспекты. В частности, до сих пор поддерживается мнение, что состав преступления, как совокупность объективных и субъективных признаков, определяет деяние в качестве преступления60, а не его вида. Между тем, известно, что в современном уголовном праве для этих целей существует другая законодательная конструкция, именуемая «понятие преступления» (ч. 1 ст. 14 УК РФ). У состава преступления имеются связанные с этим, но иные функции, в полной мере реализуемые при квалификации преступления.

Состав преступления часто рассматривается как информационная модель преступления определенного вида. С этим следует согласиться, поскольку это дает юристу представление о характеристике любого состава преступления, как описания в уголовном законе законодательных признаков, а также необходимую информацию о том, какими качествами (свойствами) должно располагать конкретное деяние, чтобы быть отнесенным к определенному виду преступлений.

Состав преступления представляет собой систему предусмотренных УК РФ объективных и субъективных признаков, характеризующих определенный вид преступления и позволяющих, тем самым, отграничить его от других разновидностей преступных посягательств.

Состав каждого вида преступления должен быть уникальным. По содержанию излагаемых в нем признаков он может частично совпадать с описанием в законе иных составов преступлений. Такие составы преступлений обычно именуются «смежными». Однако полное совпадение признаков разных составов не должно допускаться. В таком случае утрачиваются разграничительные линии и законодателем фактически создается два (или более) образа одного и того же вида преступления.

Состав преступления представляет собой систему признаков, а не только их совокупность. Понятие системности подчеркивает внутренние их связи. Законодатель часто использует это при правовом регулировании, когда один и тот же признак может обозначать различные стороны состава. Так, признак «тайное» (ст. 158 УК РФ) характеризует не только способ изъятия чужого имущества, но и умышленную форму вины (тайное по определению не может быть неосторожным). Подобные внутренние связи можно проследить и на примере других составов преступлений. Это позволяет установить действительное содержание того или иного признака в процессе квалификации.

Объективные признаки призваны дать характеристику внешней стороны преступного посягательства. Во-первых, это описание самого преступного деяния (а в необходимых случаях и его последствий), т. е. описание содержания нарушения уголовно-правового запрета. Обычно они получают наибольшее отражение в уголовном законе, но с различной степенью полноты и конкретности (к примеру, при использовании законодателем оценочных понятий).

Объективные признаки отражают также те социальные ценности, которым совершенное деяние способно причинить ущерб. Они относятся к объективным, потому что являются внешними по отношению к другим (внутренним).

Каждый объективный признак состава преступления (а иногда и их совокупность) характеризует определенный элемент состава преступления: его объект или объективную сторону деяния. В теории квалификации преступления эти признаки группируются применительно к каждому из названных элементов (например, предмет посягательства, деяние и его способы, орудия и др.).

Субъективные признаки состава преступления призваны отражать внутреннюю сторону того или иного вида преступного деяния. В первую очередь они характеризуют вину в определенной ее форме. В необходимых случаях законодатель предусматривает необходимость установления мотива, цели либо особого эмоционального состояния виновного. Признаки, характеризующие самого субъекта преступления, также относят к субъективным не только в силу употребляемого термина, но и потому, что именно он является «носителем» психологического отношения к содеянному.

Все субъективные признаки группируются относительно внутренней (психологической) стороны содеянного и самого деятеля. В структуре состава преступления в более обобщенном виде (как элементы) их именуют субъективной стороной и субъектом преступления.

Таким образом, в теории уголовного права содержание состава преступления заключает в себе чаще всего четыре элемента: объект, объективная сторона, субъективная сторона и субъект преступления. Наиболее взаимосвязанными из них являются объективная и субъективная стороны преступления, поскольку правильно считается, что в значительной мере человек проявляет себя в поступке. Поэтому признаки объективной стороны соответствующего преступления позволяют выявить (установить) конкретное отношение субъекта к своему преступному поведению и его последствиям. Это не означает, что иные элементы состава конкретного вида преступления функционально не связаны между собой. Они также определяют характер и содержание предусмотренного уголовным законом деяния, но в более опосредованной форме и степени.

Формулировка (конструкция и ее составляющие) соответствующего состава преступления в УК РФ излагается в различных его фрагментах, причем не только в Особенной, но и в Общей его частях. Так, представление законодателя о субъекте преступления, содержании конкретных форм вины дается в соответствующих статьях Общей части УК. Характеристика деятельного аспекта поведения, а нередко указание на признаки специального субъекта преступления, на форму вины, мотивы и цели данного вида посягательства заключены, чаще всего, в Особенной части УК РФ. Для этого используются соответствующие термины, понятия (в том числе — оценочные) и словосочетания. Существуют общие и специальные правила законодательной техники, которые способствуют созданию нормативной конструкции того или иного состава преступления.

§ 6. Виды и общая характеристика составов преступлений

Уголовно-правовая характеристика каждого вида преступления, излагаемая в УК РФ, сугубо индивидуальна. Каждый состав конкретного преступления уникален в сочетании его объективных и субъективных признаков. Вместе с тем, все составы преступлений имеют некоторые общие черты, поэтому могут быть сгруппированы по различным основаниям (критериям). В теории уголовного права выделяется несколько видов составов преступлений. При этом учитываются те или иные особенности их содержания и построения (конструкции). Классификация составов позволяется выявить некоторые общие закономерности в отражении ими существа конкретных деяний, их формулировке и получить более четкое представление о конкретном их содержании. Это важно для правильной квалификации реально совершенных преступных деяний.

Обычно классификация составов осуществляется в литературе по следующим основаниям (критериям):

1) по уровню61 общественной опасности преступлений, модели которых описываются в законе;

2) по особенностям структуры составов преступлений;

3) по специфике конструкции составов преступления.

1. Классификация составов преступлений по уровню общественной опасности описываемых в них преступлений. Конкретные преступления в зависимости от различных обстоятельств, характеризующих их объект, объективную сторону, субъект и субъективную сторону, могут представлять большую или меньшую их общественную опасность. Например, наличие крупного размера похищенного при совершении кражи (ч. 3 ст. 158 УК РФ) придает этому преступлению больший уровень общественной опасности по сравнению с «простой» (ч. 1 ст. 158 УК РФ) кражей.

Поэтому в литературе по данному критерию обычно принято выделять: а) основной состав, б) состав преступления со смягчающими обстоятельствами, в) состав с отягчающими обстоятельствами.

Думается, что такое их обозначение недостаточно корректно с точки зрения учения о составе преступления как совокупности (системе) предусмотренных законом признаков. А. В. Иванчин справедливо полагает, что природа смягчающих и отягчающих обстоятельств, с одной стороны, и квалифицированных и привилегированных составов, с другой, различается62.

В содержании самого состава преступления не может быть, на наш взгляд, смягчающих или отягчающих обстоятельств. В составе они обретают значение признаков, которые в теории уголовного закона именуются привилегированными или квалифицирующими. Поэтому представляется более точным выделять: а) основной состав, б) состав преступления, содержащий привилегированные признаки, в) состав, располагающий квалифицирующими признаками.

В качестве примера можно привести уголовно-правовую норму, предусматривающую ответственность за убийство. В ч. 1 ст. 105 УК РФ излагается общая характеристика убийства, понимаемого законодателем как умышленное причинение смерти другому человеку. Состав убийства именуют основным применительно к данному (отличающемуся от остальных) виду преступления. Основной состав включает в себя описание существенных и типичных признаков, присущих убийству. Теория и судебная практика относят к числу убийств, квалифицируемых по ч. 1 ст. 105 УК РФ, деяния, совершенные по мотивам мести, зависти, неприязни, из ревности, в ссоре или драке при отсутствии хулиганских побуждений.

Законодатель в ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также в ряде других статей УК РФ (ст. ст. 106, 107, 108 УК РФ) указал на ряд признаков, при наличии которых отдельные виды убийств представляют более или менее значительный для общества уровень опасности по сравнению с «простым» убийством (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Перечень определенных признаков, отражающих крайнюю опасность, излагается в ч. 2 ст. 105 УК РФ. Их именуют квалифицирующими (т. е. отражающими более высокий уровень опасности некоторых видов убийств). С другой стороны, отдельные виды рассматриваемого преступления бывают связаны с жизненными обстоятельствами, которые существенно снижают уровень общественной опасности убийства. Эти обстоятельства получили отражение в самостоятельных статьях УК РФ в виде привилегированных признаков и составов (ст. 106, 107, 108 УК РФ).

Исходя из этого, в литературе нередко выделяют основной («простой»), привилегированный и квалифицированный составы убийств.

В Особенной части УК нередко выделяются составы с особо квалифицирующими признаками (особо квалифицированные составы). В них предусмотрены те обстоятельства, которые придают совершенному виду преступления особую опасность63. Например, в ч. 3 ст. 163 УК РФ («Вымогательство»), в качестве особо квалифицирующих признаков указано совершение этого преступления организованной группой, в целях получения имущества в особо крупном размере, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Далеко не все составы преступлений в действующем уголовном законе можно разделить по вышеуказанному основанию на три указанных вида. В УК РФ встречаются нормы, содержащие только один состав преступления, который содержит типичное, сущностное описание преступления определенного вида. По этой причине соответствующие статьи УК не делятся на части. И, наоборот, к примеру, ст. 128¹ («Клевета») предусматривает пять (вместе с основным) составов, характеризующих отдельные разновидности данного деяния. Она включает, соответственно, пять частей.

Выделение составов по рассматриваемому критерию имеет не только теоретическое, но и большое практическое, в особенности социальное значение. Так, к примеру, ч. 2 ст. 105 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 20 лет либо пожизненного лишения свободы, либо смертной казни. И, наоборот, санкцией ч. 1 ст. 108 УК РФ («Убийство при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление») предусмотрено наказание в виде ограничения свободы на срок до 2 лет или лишение свободы на тот же срок. При сопоставлении этих санкций представление законодателя об уровне опасности названных видов убийств для юристов становится очевидным и понятным гражданам страны.

2. Классификация составов преступлений по изложению их содержания. В зависимости от этого критерия обычно различают два вида составов: простой и сложный.

При описании простого состава в уголовном законе (в его Особенной и Общей части) указываются такие признаки данного вида преступления, когда присутствует один объект, одно элементарно описанное действие (бездействие), одно последствие и одна форма вины. Примером простого состава преступления является, к примеру, убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ. Объектом данного преступления является жизнь другого человека, объективная сторона характеризуется одним деянием («причинение») и наступлением одного последствия — смерть человека. Субъективная сторона данного преступления характеризуется только умышленной формой вины.

Сложные составы преступлений — это составы с двумя объектами либо двумя или более разнородными либо альтернативными действиями, или с двойной формой вины. Иллюстрацией состава двухобъектного преступления может служить состав разбоя (ст. 162 УК РФ). При его совершении осуществляется единое, хотя и сложное по сочетанию признаков, посягательство на чужую собственность (основной объект) и на личность потерпевшего (дополнительный объект).

Составы с двумя разнородными действиями отличаются тем, что объективная сторона такого состава преступления предполагает, в сущности, сочетание законодателем двух деяний. Иллюстрацией может служить изнасилование (ст. 131 УК РФ), для которого характерны насильственные действия в отношении потерпевшей и половое сношение с ней помимо ее воли. Преступление считается оконченным при наличии обоих действий (их сочетании). Это преступление характеризуется также наличием двух объектов. Основным объектом является половая неприкосновенность, а дополнительным — здоровье человека. При этом, специфика основного объекта преступления определяет место этого состава в структуре Особенной части УК РФ.

Составы преступлений с двумя формами вины — это такие составы, для которых характерно различное психическое отношение виновного к самому деянию и к наступившим нескольким разнородным последствиям. Наиболее показательным («классическим») в этом плане может служить описание преступления, сформулированного в законе как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Ответственность за его совершение имеет место в случаях, когда виновный, осознанно причиняя тяжкий вред здоровью потерпевшего, предвидел, что в результате его действий этот вред может наступить. Его отношение к этому (первого рода) последствию выражается в желании, или в безразличном отношении. Психическое отношение виновного к смерти потерпевшего заключается в том, что он без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывал, что этого не произойдет, либо не предвидел возможности наступления смерти потерпевшего, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть ее наступление. Согласно ст. 27 УК РФ, в целом такое преступление признается совершенным умышленно.

В литературе встречается понятие «альтернативный состав преступления», являющейся, по нашему мнению, разновидностью сложного состава. В его содержание включается описание нескольких альтернативных действий или последствий, составляющих содержание объективной стороны. При этом любое из описанных в законе деяний достаточно для признания в содеянном оконченного состава данного преступления. Например, ч. 1 ст. 325 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие официальных документов, штампов или печатей. Конкретное преступление может заключаться в совершении одного (любого) из вышеперечисленных действий либо в совокупности (сочетании) некоторых из них.

3. Классификация составов преступлений по особенностям их конструирования. По особенностям формулировки объективной стороны состава преступления в теории обычно различаются материальные, формальные и усеченные составы преступлений. При этом важно иметь в виду, что не может быть материальных либо формальных, а, тем более, усеченных преступлений. Таковыми являются их описание в УК РФ.

Материальными составами преступлений обычно именуются составы, объективная сторона которых включает в себя: а) описание самого деяния (действия или бездействия), б) указание на определенные общественно опасные последствия. Обязательным является также в) требование наличия и необходимости установления причинной связи между ними.

Так, обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ («Доведение до самоубийства»), является не только описание самого деяния (поступка человека), но и его последствий («самоубийство или покушение на самоубийство»). При отсутствии названных последствий (их ненаступлении) содеянное квалифицируется как покушение на преступление.

Для квалификации умышленного причинения легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ) необходимо установить, что эти действия повлекли за собой кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности.

Таким образом, объективная сторона материального состава преступления характеризуется наличием трех обязательных признаков: описание деяния (действия или бездействия) и его общественно опасных последствий, а также указание на наличие причинной связи между ними. Соответственно, данные преступления признаются оконченными в момент наступления указанных в законе последствий. В практическом плане учет данного обстоятельства помогает, к примеру, отграничить оконченное преступление от неоконченного.

Для формальных составов преступлений характерно, что их объективная сторона излагается путем описания признаков только самого деяния. В этом случае последствия содеянного (которые фактически всегда имеют место) законодатель оставляет за рамками (пределами) состава такого преступления. Из этого следует, что наступление вредных последствий не включается в содержание объективной стороны данного состава. Их фактическое наступление (или ненаступление) на квалификацию данного преступления не влияет. Они могут быть учтены судом при индивидуализации ответственности и наказания. Таким образом, преступления, модель которых сформулирована в законе в виде формальных составов, признаются оконченными в момент совершения указанного в законе деяния.

Усеченные составы преступлений нередко выделяются особо64, поскольку обладают значительной спецификой законодательного описания объективной стороны состава преступления определенного вида. Усеченные составы сконструированы таким образом, что момент окончания описываемого в законе преступления переносится на более раннюю стадию самого посягательства.

Наиболее показательно в этом отношении преступление, именуемое в УК РФ разбоем (ст. 162). Разбой является разновидностью хищения65. Многие формы и виды хищений сформулированы в законе по типу материальных составов (например, кража, мошенничество, присвоение или растрата, грабеж и др.). Однако законодательная конструкция состава разбоя существенно от них отличается. Момент окончания этого преступления законодатель связывает с нападением в целях хищения чужого имущества (совершенным с применением насилия), т. е. с моментом физического (или психического) воздействия на потерпевшего. При этом, сам факт изъятия имущества и обращения его в пользу виновного (или других лиц), причинение материального ущерба собственнику, т. е. признаков, обязательных для иных видов хищений (см. Примечание 1 к ст. 158 УК), для квалификации разбоя как оконченного преступления значения не имеют.

Г. был признан виновным в разбойном нападении при наличии ряда квалифицирующих признаков и в убийстве потерпевшего. Было установлено, что в ходе распития спиртных напитков с потерпевшим К., последний сообщил о наличии у него на банковской карте денежных средств в размере 100 тыс. рублей. После этого Г. совместно с другими участниками данного «мероприятия» напали на К., избили, связали потерпевшему руки и изъяли эту банковскую карту. В целях получения пин-кода карты потерпевшему вновь были нанесены множественные удары руками и ногами по различным частям тела. У водоема указанные лица надели на шею потерпевшего кусок материи и стали сдавливать им шею потерпевшего. Последний отказывался сообщить требуемый пин-код, после чего Г. и другой соучастник убили потерпевшего.

В апелляционной жалобе Г. подчеркнул, что само по себе изъятие банковской карты не свидетельствует о хищении, ибо без пин-кода деньги получить невозможно.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила жалобу без удовлетворения, указав, в том числе, что отсутствие реальной возможности получить наличные деньги с помощью банковской карты в связи с отказом потерпевшего сообщить ее пин-код на квалификацию разбоя не влияет, нападение в целях хищения чужого имущества, связанное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, надлежит квалифицировать как разбой независимо от факта завладения чужим имуществом66.

В УК РФ имеются и другие виды преступлений, составы которых описываются по типу усеченных (вымогательство — ст. 163, бандитизм — ст. 209 и др.).

4. Классификация составов преступлений в зависимости от деления их «по вертикали». Помимо названных ранее видов составов преступлений в уголовно-правовой литературе выделяются также родовые, общие и видовые (иногда их называют специальными) составы преступлений.

Такое деление обусловлено наличием в УК РФ определенных групп преступлений, которые, обладая общими (групповыми, родовыми) признаками, отличаются между собой по тем или иным признакам (а иногда и элементам) состава преступления.

Родовыми называются составы преступлений, законодательная конструкция которых заключает в себе ряд общих признаков, присущих всем разновидностям или абсолютному большинству преступлений, составляющих соответствующую группу.

Так, родовым наименованием целого ряда (групп) преступлений против собственности является понятие «хищение». В Примечании 1 к ст. 158 УК РФ раскрываются объективные и субъективные признаки состава хищения, который (по отношению к разнообразным его формам и видам), является родовым. «Под хищением в статьях настоящего Кодекса — утверждается в законе, — понимаются совершенные с корыстной целью противоправное и безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». В соответствующих статьях Особенной части УК РФ используется термин «хищение» как признак принадлежности определенных видов преступлений к этой группе (см. ст. 158, 158¹, 159, 159^1-3, 159^5-6, 160, 161, 162, 164 УК РФ).

Составы некоторых разновидностей хищения располагаются за пределами главы «Преступления против собственности» (см. напр. ст. 221, 226 и др.).

Подобного определения иных родовых составов преступлений в УК РФ сформулировано немного. С известной долей условности к ним можно, к примеру, отнести состав убийства. Известно, что убийством в действующем УК РФ считается умышленное причинение смерти другому человеку (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Составы убийств размещены законодателем главным образом в главе 16 раздела VII УК РФ («Преступления против личности»). Однако ряд однородных с убийством составов преступлений предусмотрены в иных разделах и главах УК (см. напр.: ст. 277, 295, 317).

В теории уголовного права нередко оперируют понятием «общий состав» преступления67. Он рассматривается чаще всего как законодательное описание модели преступления, которое имеет обособленные разновидности. В связи с таким пониманием родовой и общий составы преступлений достаточно часто отождествляются. Между тем, имеются достаточные законодательные и теоретические основания для рассмотрения их в ином качестве, т. е. как отличающихся друг от друга.

Так, законодательная модель хищения представляется именно родовым составом применительно к его формам и отдельным видам. Одновременно с этим состав мошенничества (ч. 1 ст. 159 УК РФ) следует признать общим для тех видов мошенничества, которые изложены в статьях 159¹, 159², 159³, 159⁵, 159⁶ УК РФ.

Для завершения характеристики составов по «вертикали» можно подчеркнуть, что изложенные в первых частях указанных статей УК РФ составы являются основными по отношению к другим, содержащим квалифицирующие признаки (части вторые, третьи и четвертые названных ранее статей УК РФ).

Другой пример. В отличие от общего состава клеветы (ст. 128¹ УК РФ) потерпевшим от которой может оказаться любое лицо, в ст. 298¹ УК РФ предусмотрена особая ответственность за распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство или подрывающих репутацию лица в отношении судьи, присяжного заседателя и ряда других участников уголовного судопроизводства. Таким образом, состав, изложенный в ст. 128¹ УК РФ, можно рассматривать как общий по отношению к специальному (ст. 298¹ УК РФ). В случае, если объектами клеветы станут лица, не указанные в ст. 298¹ УК РФ, то применению подлежит норма, предусматривающая общий состав (т. е. ст. 128¹ УК РФ).

Специальные (видовые) составы включают в свое содержание не только общие (существенные) признаки определенного вида преступления (т. е. общего состава), но отличаются наличием тех или иных признаков, отражающих специфику этого состава. Так, кража (ст. 158 УК РФ) и грабеж (ст. 161 УК РФ) отвечают всем признакам хищения, но их составы отличаются по способу изъятия чужого имущества («тайный» или «открытый»). Признаки общего состава мошенничества (ч. 1 ст. 159 УК РФ) являются атрибутом тех специальных его составов, которые изложены в ст. ст. 159¹, 159², 159³, 159⁵, 159⁶ УК РФ. Каждый из них именуется мошенничеством, но в определенной сфере или с использованием определенных средств.

Считается, что выделение родовых, общих и специальных составов преступлений имеет непосредственное значение для преодоления их конкуренции (и соответствующих уголовно-правовых норм) в процессе квалификации преступлений. С этим следует согласиться. Так, известный криминалист А. Н. Трайнин считал, что общий состав преступления — это модель деяния, охватываемого общей нормой, а специальный — нормой специальной. Поэтому он полагал, что общие и специальные составы «по существу однородны», однако охватывают собой описание рода и вида «одних и тех же преступлений». Очевидно по этой причине он выделял («по вертикали») родовой состав преступления, отличая его от состава, именуемого общим. Специальный состав, по его мнению, следует называть «видовым». Правило преодоления конкуренции между родовым (общим) и специальным (видовым) ученый сформулировал следующим образом: «Специальный состав, так сказать берет верх над родовым. Родовой состав, таким образом, как бы сохраняется в резерве для тех случаев, которые специальными составами не охватываются»68. В действующем законодательстве это правило преодоления конкуренции общей и специальной норм содержится в ч. 3 ст. 17 УК РФ.

Таким образом, деление составов преступлений на виды и их классификация имеет важное научное и практическое значение. Оно доказывает необходимость учета некоторых общих закономерностей при конструировании законодателем моделей (составов) тех или иных видов преступлений. Это помогает уяснить специфику их конструирования с учетом уровня общественной опасности тех жизненных обстоятельств, которые излагаются в составе в виде признаков, выработать правила их квалификации для исключения возможных ошибок при юридической оценке содеянного.

§ 7. Правила официальной квалификации преступлений и ее алгоритм

В русском языке термин «правило» имеет несколько значений: «1. Положение, в котором отражена закономерность… 2. Постановление, предписание, устанавливающее порядок чего-нибудь… 3. Образ мыслей, норма поведения…»69. В литературе по теории квалификации преступлений данному термину обычно придается аналогичное семантическое значение.

Так, Н. Т. Идрисов, А. В. Корнеева, В. Г. Шумихин и ряд других авторов определяют правило квалификации преступления как предписание, устанавливающее порядок выбора при квалификации конкретной статьи УК РФ (либо уголовно-правовых норм) для оценки преступных действий (деяний как преступлений), отображающие закономерности уголовно-правовых институтов70.

По мнению Н. И. Пикурова, правило квалификации — это не только нормативные предписания, но и общепризнанные доктринальные положения, которые определяют не только порядок выбора уголовно-правовых норм (статей УК РФ), но также фиксации результатов уголовно-правовой оценки содеянного71. Это утверждение имеет рациональное зерно, поскольку большинство правил квалификации распространяются именно на порядок закрепления результатов квалификационной деятельности в определенной уголовно-процессуальной форме.

Мнение о том, что правила квалификации преступлений есть предписания, устанавливающие порядок выбора требуемой уголовно-правовой нормы (статьи УК РФ) нуждается в критическом осмыслении. Дело в том, что выбор требуемой нормы рассматривается в данной работе как одна из заключительных логико-юридический операций, составляющих содержание официальной квалификации. Эта деятельность творческая, мыслительная, опирающаяся на знание уголовного закона. Представляется, что она мало подвергается именно правовому регулированию.

При этом, нельзя отрицать, что выбор нормы требует знания квалификатором определенных нормативных требований. Они предъявляются непосредственно к способу и порядку фиксации итоговой уголовно-правовой оценки в соответствующем уголовно-процессуальном документе. Анализ правил квалификации преступлений (как определенной совокупности предписаний, требований), убеждает в том, что они имеют свои функции и вектор: адекватное отражение (фиксация) формулы квалификации в определенной вербальной (текстовой) и цифровой (числовой) форме.

К такому пониманию правил квалификации близок, как нам представляется, и Л. Д. Гаухман, который определяет их как «приемы, способы применения уголовного закона». Их содержание составляет, по его мнению, «условия и технология применения уголовного акта». Автор полагает, что они разъясняют правоприменителю как правильно применять закон72.

Понятно, что одно и то же явление может быть рассмотрено с разных сторон и позиций. Однако в данном случае одному термину «правило» автором придаются различные смысловые значения («прием», «способ», «требование» и др.)73, что осложняет понимание и без того непростой проблемы правил квалификации преступлений.

Нам представляется, что применительно к их характеристике термины «предписание» и «требование» синонимичны. Поэтому правила квалификации преступлений можно определить следующим образом: это совокупность адресованных квалификатору нормативных предписаний (требований), устанавливающих порядок применения уголовно-правовых норм при закреплении итоговой уголовно-правовой оценки преступного деяния в содержании уголовно-процессуального акта в виде определенной формулы.

Правила квалификации преступления разнородны по отраслевой принадлежности и достаточно многообразны. Очевидно, по этой причине теоретики чаще всего ориентируются на классификацию правил квалификации преступлений, нежели на их последовательное изложение и должное обоснование.

Так, в зависимости от источника, в котором излагаются правила квалификации преступления, их подразделяют на нормативно-правовые и доктринальные. Первые из названных, в свою очередь, подразделяют на уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, а также на нормативные предписания, изложенные в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. При этом считается, что именно в них отражается правовая позиция высшего судебного органа74.

Предлагается также различать правила квалификации преступлений на основе структуры состава преступления: по объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне. Конечно, установление в процессе квалификации преступления каждого из элементов состава имеет свою специфику. Однако это, скорее всего, вопрос алгоритма квалификации, характеризующий последовательность установления этих элементов состава. Между тем каких-либо строгих предписаний на этот счет в законе не содержится, а в научной литература по данному вопросу нет единого мнения: одни авторы, как уже отмечалось, предлагают начинать квалификацию преступления с установления объекта, а другие — с объективной стороны состава преступления.

К числу правил квалификации преступлений иногда относят доктринальные положения, излагаемые в научных трудах (статьях, комментариях, учебных пособиях и учебниках). Вначале следует заметить, что эти изыскания решают важную, практически значимую задачу. Некоторые из научных рекомендаций могут быть восприняты законодателем, получить отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Однако только в этом случае они обретают характер нормативных требований. В остальном доктринальные правила квалификации преступлений имеют важное познавательное значение, выполняют ориентирующую функцию, обозначая, тем самым, оптимальные подходы к уголовно-правовой оценке содеянного.

Обычно правила квалификации преступления подразделяются на общие и специальные75. Общие правила представляют собой предписания (требования), которые распространяются на совершение одним лицом оконченного единичного преступления76. По мнению других ученых они «используются при квалификации всех без исключения преступлений»77. Эту позицию трудно принять с учетом того, что квалификация неоконченной преступной деятельности, деяний, совершенных несколькими лицами, а также при множественности (совокупности) преступлений имеют свою специфику, обозначенную непосредственно в УК РФ. Они требуют учета при отражении (фиксации) итогов уголовно-правовой оценки содеянного в соответствующем уголовно-правовом акте.

Общие правила квалификации преступления чаще всего регламентируются в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Иногда они получают отражение и в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. К их числу, на наш взгляд, следует относить следующие виды предписаний (требований):

1. Преступность деяния определяется только Уголовным кодексом Российской Федерации. Применение уголовного закона по аналогии не допускается (ст. 3 УК РФ).

Это общее правило квалификации преступлений подкрепляется положением о применении общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» указывается, что международно-правовые договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом (п. 6).

2. Применению подлежит уголовный закон, действующий во время совершения этого деяния. Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия), независимо от времени наступления последствий.

Из этого правила, предусмотренного ст. 9 УК РФ, законодатель делает исключение: уголовный закон, имеющий обратную силу, распространяется на лиц, совершивших соответствующее преступление до вступления такого закона в силу (ч. 1 ст. 10 УК РФ).

3. Если преступление предусмотрено общей и специальной уголовно-правовыми нормами, совокупность преступлений отсутствует и применению подлежит специальная норма (ч. 3 ст. 17 УК РФ).

4. В уголовно-процессуальном акте, содержащем квалификацию преступления, надлежит указывать не только конкретную статью УК РФ, но также ее часть и пункт (см. ст. 146, 171, 220, 223¹, 225, 228⁷, 308 и др. статьи УПК РФ). Это правило УПК РФ распространяется на статьи УК РФ, содержащие части или пункты.

5. Если в содеянном выявлены квалифицирующие признаки, предусмотренные различными частями одной и той же статьи, то в формулировке обвинения (т. е. в вербальной процессуальной форме квалификации содеянного) должно содержаться указание на все имеющиеся признаки, а при ссылке на статью УК РФ (т. е. в цифровой ее форме) подлежит указанию только признак, предусматривающий более строгое наказание.

В случае, если все квалифицирующие признаки деяния предусмотрены только в одной части соответствующей статьи УК РФ и выделены в виде самостоятельных ее пунктов (см., например, ч. 2 ст. 105 УК РФ), то при квалификации преступления требуется указание на каждый из них как в вербальной, так и в цифровой ее формах (п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г.).

Это правило не распространяется на квалификацию деяния, когда в законе указаны квалифицирующие признаки, находящиеся в коллизии. Так, если убийство потерпевшего совершено из корыстных побуждений, оно не может одновременно квалифицироваться по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ (п. 13 названного постановления Пленума).

Это правило предусматривается и в ряде других постановлений Пленума Верховного Суда РФ78.

6. Юридическая формулировка должна соответствовать установленным (доказанным) фактическим обстоятельствам дела. Соответственно, вербальная (текстовая) и цифровая (числовая) формы квалификации преступления также не должно противоречить друг другу.

Противоречия между указанными выше элементами обвинения могут быть основанием для возвращения прокурором дела следователю или дознавателю для изменения квалификации действий обвиняемых (с его соответствующими письменными указаниями (см. п. п. 2 ч. ч. 1 ст. ст. 221, 226 УПК РФ). Дело подлежит возвращению судьей прокурору в том числе, если эти документы «составлены с нарушением требований настоящего Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора…» (ст. 237 УПК РФ).

При этом, согласно ч. 1³ этой статьи УПК, суд должен указать обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления, но не вправе указывать статью Особенной части, по которой деяние подлежит новой квалификации.

7. При квалификации преступлений, составы которых имеют сложную бланкетную79 конструкцию (бланкетные признаки), в юридической формулировке обвинения (к примеру, в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора) надлежит выяснять, каким нормативными правовыми актами регулируются соответствующие правоотношения, но указывать также, в чем непосредственно выразились нарушения со ссылкой на конкретные нормы (пункт, часть статьи).

Отсутствие в соответствующей уголовно-процессуальном акте таких данных может быть одним из оснований возвращения уголовного дела дознавателю, следователю или прокурору. Следовательно, при квалификации преступления в вербальном (текстовом) ее выражении должны получить отражение не только уголовно-правовые признаки, но также в развернутом виде содержание соответствующих предписаний иной отраслевой принадлежности, а также их оценка с учетом содеянного.

При квалификации преступления в виде ссылки на пункт, часть, статью УК РФ (т. е. в цифровом ее отображении) указания на нормы других отраслей не требуется.

Это правила регламентируются в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ80 и соответствуют действующему законодательству.

В теории уголовного права называются и другие общие правила квалификации преступления. Однако не каждое из них, по мнению специалистов, может быть включено в их число81.

Специальные правила квалификации преступлений. Они устанавливаются чаще всего применительно к уголовно-правовой оценке совокупности преступлений, неоконченного преступления или одного умышленного преступления, совершенного совместно несколькими лицами.

1. При совокупности преступлений подвергается квалификации каждое совершенное преступление по соответствующей статье или части статьи УК РФ (ч. 1 ст. 17 УК РФ).

Совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено (ч. 1 ст. 17 УК РФ). В теории различаются реальная и идеальная совокупность. В качестве последней закон признает «и одно действие (бездействие), содержащие признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями настоящего Кодекса» (ч. 2 ст. 17 УК РФ).

Квалификация совокупности преступлений предполагает, что каждое из них представляет собой самостоятельное, с присущими ему законодательными признаками, деяние. Одно преступление не должно быть включенным в конструкцию состава другого преступления.

1.1. При конструировании отдельных составов преступлений законодатель употребляет термин «сопряженность»82 (см. напр. п. «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В подобных случаях содеянное следует квалифицировать по соответствующим пунктам статьи Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за деяние, с которым «сопрягается» другое (к примеру, п. «з» или п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за преступление, находящееся в такой взаимосвязи (к примеру, ст. 131, 162, 163, 209 УК РФ).

1.2. Согласно ч. 1 ст. 17 УК РФ, не образуют совокупности преступлений случаи, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено в статье Особенной части УК в качестве конструктивного признака или обстоятельства, влекущего более строго наказание (т. е. в качестве квалифицирующего признака)83.

К примеру, при совершении некоторых видов хищений таким обстоятельством (признаком) признается незаконное проникновение в жилище (ч. 3 ст. 158, п. «в» ч. 2 ст. 161, ч. 3 ст. 162 УК РФ). Хотя это деяние является самостоятельным преступлением (ст. 139 УК РФ), однако его наличие при совершении хищения дополнительной квалификации по данной статье не требует.

Иногда деяния, каждое из которых само по себе представляет собой самостоятельное преступление, включаются законодателем в конструкцию одного состава в качестве обязательного (конструктивного) признака. Так, в составе разбоя применение насилия, опасного для жизни и здоровья, представляет собой структурный элемент состава этого преступления (ч. 1 ст. 162 УК РФ). Поэтому факт причинения легкого или средней тяжести вреда здоровью потерпевшего дополнительной квалификации по соответствующим статьям Особенной части УК РФ (ст. 115, 112 УК РФ) не требует, а содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 162 УК РФ.

Причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего охватывается рамками п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ, поэтому не требуется дополнительная квалификация по ч. 1 ст. 111 УК РФ. Однако если причинение такого вреда повлекло за собой наступление смерти по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать по правилам совокупности преступлений (п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ и ч. 4 ст. 111 УК РФ)84. Это обусловлено тем, что причинение смерти выведено законодателем за рамки состава разбоя.

2. Уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на статью 30 этого УК (ч. 3 ст. 29 УК РФ).

Понятие оконченного преступления излагается законодателем в ч. 1 ст. 29 УК РФ. Существенным его признаком является наличие в совершенном лицом деянии всех признаков состава преступления, предусмотренного УК РФ. При неоконченном преступлении в содеянном отсутствуют некоторые признаки объективной стороны соответствующего состава. Так, если преступное деяние описано в законе как материальный состав, то могут отсутствовать предусмотренные законом последствия преступления в виде определенного вреда либо в неполном объеме совершено само деяние.

В ст. 30 УК РФ называются два вида неоконченного преступления: приготовление к преступлению и покушение на преступление. Их характеристика дается соответственно в ч. 1 и 3 ст. 30 УК РФ. Поэтому указанное выше правило квалификации неоконченного преступления требует уточнения: ссылка требуется на соответствующую часть ст. 30 УК РФ в зависимости от вида неоконченного преступления.

2.1. Лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности, если «фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления» (ч. 3 ст. 31 УК РФ).

Согласно общему правилу, при наличии всех признаков добровольного отказа, лицо не подлежит уголовной ответственности (ч. 2 ст. 31 УК РФ). Исключение делается только в случае, если в содеянном содержатся признаки иного состава преступления (к примеру, при изнасиловании применение насилия, причинившего вред здоровью потерпевшей). В этом случае деяние квалифицируется по признакам иного состава преступления (к примеру, за причинение вреда здоровью при неоконченном изнасиловании).

2.2. УК РФ устанавливает некоторые специальные правила квалификации деяний соучастников преступления, в случае недоведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам.

Суть этого правила заключается в следующем. При этом остальные соучастники преступления несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по независящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению +преступления (ч. 5 ст. 34 УК РФ).

3. Специальные правила квалификации преступлений, совершенных в соучастии, также содержат несколько взаимосвязанных предписаний (требований).

3.1. Действия исполнителя (соисполнителей) подлежат квалификации по статье Особенной части УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ.

Это правило связано с тем, что исполнителем признается лицо, а) непосредственно совершившее преступление либо б) непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами, а также в) совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу обстоятельств, предусмотренных УК РФ (ч. 2 ст. 33 УК РФ). В первых двух случаях в действиях исполнителя заключены признаки объективной стороны конкретного состава преступления. Они отсутствуют в содеянном другими соучастниками в силу специфики выполняемых ими ролей (и функций), поэтому требуют иной квалификации их деяний (см. п. 3.2.).

Поэтому справедливо считается, что исполнитель является центральной фигурой в соучастии. Именно с его деянием непосредственно связано причинение вреда объекту уголовно-правовой охраны. Если лицо совершило преступление (например, кражу, грабеж, разбой) посредством использования других (ранее указанных) лиц, его действия следует квалифицировать как действия непосредственного исполнителя преступления85.

3.2. Содеянное организатором, подстрекателем и пособником подлежит квалификации по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей наказание за оконченное преступление, со ссылкой на соответствующую часть статьи 33 УК РФ.

В случае, если лицо является одновременно исполнителем (соисполнителем), а также организатором (подстрекателем или пособником) преступления, то содеянное им надлежит квалифицировать только по статье Особенной части как деяние исполнителя. В цифровой процессуальной форме квалификации преступления ссылка на статью 33 УК РФ не требуется. Однако в содержании юридической формулировки вербально (в текстовой форме) должно быть отражено все содеянное этим лицом, включая выполнение им различных ролей (функций).

3.3. При наличии в содеянном квалифицирующих признаков «организованная группа», «преступное сообщество (преступная организация)» действия всех соучастников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на статью 33 УК РФ.

Данное правило сформулировано в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ86, хотя непосредственно из содержания части 3 и 4 ст. 35 УК РФ не вытекает.

3.4. При совершении исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников («эксцесс исполнителя»), его деяние квалифицируется по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за фактически содеянное. Действия других соучастников подлежат квалификации по статьям УК РФ в рамках совместного намерения.

В постановлениях Пленума Верховного Суда РФ по отдельным категориям уголовных дел устанавливаются более детализированные предписания применительно к квалификации преступлений по совокупности, неоконченной преступной деятельности и преступления, совершенного несколькими лицами. Следовательно, изложенный перечень правил не является исчерпывающим.

4. В литературе предлагается выделять самостоятельные правила квалификации по отдельным элементам и признакам состава преступлений: по объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне. Следует согласиться с тем, что установление в процессе квалификации каждого из названных элементов (и отдельных их признаков) имеет свои методологические особенности, методику и юридическую специфику.

5. В некоторых источниках формулируются так называемые частные (или индивидуальные) правила квалификации преступлений, которые распространяются на отдельные виды преступных посягательств. Такие правила могут излагаться в самом УК РФ, но обычно содержатся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ.

Так, в примечании к статье 131 УК РФ указывается, что к преступлениям, «предусмотренным пунктом «б» части четвертой настоящей статьи, а также пунктом «б» части четвертой статьи 132 настоящего Кодекса, относятся также деяния, подпадающие под признаки преступлений, предусмотренных частями третьей-пятой статьи 134 и частью второй-четвертой статьи 135 настоящего Кодекса, совершенные в отношении лица, не достигшего двенадцатилетнего возраста, поскольку такое лицо в силу возраста находится в беспомощном состоянии, то есть не может понимать характер и значение совершаемых с ними действий». Таким образом, законодатель устанавливает правило применительно к квалификации изнасилования (ст. 131 УК РФ) или насильственных действий сексуального характера (ст. 132 УК РФ).

Частные правила квалификации весьма многообразны, поскольку уникальны и составы преступлений, перечень которых в УК РФ в последние годы значительно увеличился, причем не всегда обоснованно.

6. В уголовном законе не регламентируется алгоритм87 квалификации преступления с учетом структуры состава преступления. В теории уголовного права предлагаются разные решения. Одни авторы убеждены, что квалификацию преступлений необходимо начинать с установления признаков объективной стороны. Она считается более доступной для непосредственного восприятия: наличие конкретного вреда, орудий совершения преступления, характер ранений и др. По мнению других, квалификацию преступления следует начинать с установления объекта преступления.

Думается, что последнее решение представляется более правильным по ряду причин. Во-первых, разделы и главы Особенной части УК РФ сформированы на основе родового и видового объектов уголовно-правовой охраны. Поэтому первоначальное установление объекта преступления во многом облегчает поиск требуемой для квалификации преступления уголовно-правовой нормы. Во-вторых, сам объект преступления (понимаемый многими как охраняемые уголовным законом общественные отношения, которым причиняется ущерб), конечно не поддается непосредственному восприятию. Однако его установление возможно посредством выявления тех признаков, которые его характеризуют (например, через предмет посягательства, орудия совершения преступления, характер причиненного вреда и т. д.).

§ 8. Социальное значение и правовые последствия официальной квалификации преступлений

У обывателя, а нередко и у практических работников достаточно устойчивым является взгляд на квалификацию преступления как на некий технико-юридический акт в виде ссылки на ту или иную статью УК РФ. При этом наиболее важное значение обычно придается применению ее санкции, в которой устанавливаются различные виды и меры уголовного наказания. Такое восприятие квалификации преступления порождает мнение, что она не имеет своего самостоятельного значения, а выступает как необходимый, но подготовительный этап для реализации основной задачи правосудия по уголовным делам — назначения судом той или иной меры уголовной ответственности.

Это представление является ошибочным по многим причинам. Квалификация преступления по своему содержанию не менее сложна, чем стадия назначения наказания. Известно также, что уголовный закон предусматривает возможность освобождения виновного от уголовной ответственности и наказания. Дело может быть прекращено по нереабилитирующим основаниям еще на досудебной стадии.

Таким образом, квалификация преступления, как итоговая уголовно-правовая оценка содеянного, имеет свое собственное социальное значение и влечет за собой юридические последствия, которые не всегда связаны только с вопросами назначения уголовного наказания.

1. Социальное значение квалификации преступления определяется, в первую очередь, тем, что заключенная в ней уголовно-правовая оценка содеянного распространяется не только на само преступление, но определенным образом и на личность преступника: посредством квалификации устанавливается не только вид совершенного деяния, его наименование, но определяется также криминальный статус личности самого деятеля. Поэтому лицо, совершившее кражу, именуется вором, мошенничество — мошенником, изнасилование — насильником, убийство — убийцей и т. д. Общественная оценка каждой из этих криминальных ролей обычно отрицательная, однако по степени ее восприятия обществом и отдельными его членами она далеко не однозначна.

В результате квалификации преступления происходит фактическая стигматизация88 преступников. Она может достаточно болезненно восприниматься их близким окружением (родными, друзьями, знакомыми), для которого далеко не безразлично, кем именуется в криминальном смысле лицо, виновное в совершении преступления.

Важно также обратить внимание на то, что и для самого деятеля его новый статус может иметь определенное, порой очень важное значение. Известно, к примеру, что лицо, деяние которого квалифицировано как изнасилование, не может в будущем претендовать на высший (в их понимании) титул в криминальной иерархии («вор в законе»). Поэтому для данной категории лиц первостепенное значение приобретает не само назначенное наказание (его размер и срок), а именно квалификация преступления, выраженная в ссылке на определенную статью УК РФ. Подобным образом может быть охарактеризована также ситуация и с рядом иных лиц, претендующих на некоторые свои будущие статусы, а также фактическое положение в среде осужденных.

В литературе подчеркивается, что благодаря квалификации преступления может формироваться система ценностных ориентации граждан в правовой действительности, воспитание у них уважения к закону. Иными словами, уголовно-правовая оценка, выраженная в квалификации преступления, занимает важное место в реализации воспитательной функции, которую выполняют правоохранительные органы, оказывает положительное воздействие на сознание граждан89.

2. Для юристов непосредственное практическое значение имеют уголовно-правовые последствия квалификации преступления.

2.1. Квалификация преступления открывает юридические возможности для реализации санкции соответствующей статьи Особенной и Общей части УК РФ. В этом отношении квалификация в виде ссылки на определенную статью Особенной части УК РФ связана с ее санкцией как указанием на вид и меру наказания.

Однако эта связь, будучи функциональной, не является жесткой: в некоторых случаях уголовный закон допускает возможность «разрыва» этой связи.

Так, срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК РФ). При покушении на преступление срок или размер наказания не может превышать трех четвертей такого срока (ч. 3 ст. 66 УК РФ). Существует также специфика назначения окончательного наказания при совокупности преступлений. Закон (ст. 64 УК РФ) допускает также возможность назначения наказания более мягкого, чем предусмотрено санкцией статьи Особенной части УК РФ.

Важно учитывать, что довольно значительное число уголовных дел прекращается на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в связи с освобождением лица от уголовной ответственности (см. напр. ст. 75, 76, 76^1, 76² УК РФ). В таких случаях само преступление квалифицируется, а санкция статьи Особенной части УК РФ не реализуется.

Таким образом, существующая связь квалификации преступления с санкцией статьи Особенной части УК РФ не является неразрывной.

2.2. В УК РФ (ч. 3 ст. 64) перечислены составы преступлений (например, ст. 205, 205^1-5 и др.), при совершении которых виновным не может быть назначено наказание ниже низшего предела или назначен более мягкий вид наказаний, чем предусмотрен соответствующей санкцией статьи Особенной части УК РФ.

2.3. При квалификации содеянного по ряду статей Особенной части УК РФ (к примеру, ст. 205, 205^1-5, 361 и др.) не может быть применена отсрочка отбывания наказания (ст. 82 УК РФ). С другой стороны, осужденным по ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 231, по статье 233 УК РФ закон допускает применение отсрочки отбывания наказания больным наркоманией (ч. 1 ст. 82¹ УК РФ).

2.4. Условное осуждение не назначается осужденным за совершение преступлений, предусмотренных рядом статей Особенной части УК РФ (п. п. «а», «а¹» ч. 1 ст. 73 УК РФ). Таким образом, сам факт квалификации преступления в виде ссылки на определенные статьи УК РФ исключает применение условного осуждения.

2.5. Согласно ч. 1 ст. 76¹ УК РФ, лица, совершившие преступления, предусмотренные статьями 198-199¹, 199³, 199⁴ УК РФ, при наличии иных оснований освобождаются от уголовной ответственности. Эта мера предусмотрена также рядом примечаний к статьям Особенной части УК РФ (например, ст. ст. 178, 184 и др.).

2.6. К лицам, деяния которых квалифицированы по ряду статей Особенной части УК РФ (например, 205, 205^1-5, 353 и др.), сроки давности не применяются (ч. 5 ст. 78 УК РФ).

2.7. Квалификация преступления имеет в отношении определенной категории осужденных и более отдаленные уголовно-правовые последствия. Так, применительно к осужденным по ряду статей УК РФ устанавливаются более длительные сроки, подлежащие отбыванию при условно-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания (не менее трех четвертей или четырех пятых срока наказания, назначенного по приговору суда). Это распространяется, в частности, на лиц, осужденных за совершение преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних, а также за преступления, предусмотренные статьями 205, 205^1-5, 210 УК РФ (пункты «г» и «д» части 3 ст. 79, ч. 2 ст. 80 УК РФ).

3. Не менее значительными являются уголовно-процессуальные последствия квалификации преступления.

3.1. УПК РФ устанавливает ряд ограничений на применение мер пресечения, которые вправе избрать дознаватель, следователь, а также суд (ст. ст. 97–98 УПК РФ). При этом, согласно ч. 1¹ ст. 108 УПК РФ, заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении подозреваемых или обвиняемых, деяние которых квалифицировано по статьям 159–159³, 159⁵, 159⁶, 160, 165 УК РФ, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности, а также статьями 171–174, 174¹, 176–178, 180–183, 185–185⁴, 190–199² УК РФ, при отсутствии обстоятельств, указанных в пунктах 1–4 части 1 ст. 108 УПК РФ.

3.2. Квалификация преступления оказывает влияние на форму расследования. Оно производится, согласно закону, в форме предварительного следствия либо в форме дознания (в общем порядке либо в сокращенной форме). В ч. 3 ст. 150 Упк рф указываются уголовные дела о преступлениях, предусмотренных многими статьями особенной части УК РФ (ст. ст. 112, 115, 116 и др.), По которым расследование производится именно в форме дознания.

3.3. Квалификация преступления определяет подследственность уголовных дел. В ст. 151 УПК РФ указывается, что предварительное следствие производится следователями различных ведомств в зависимости от видов преступлений и статей Особенной части УК РФ, по которым квалифицировано содеянное.

3.4. С квалификацией преступления связана и подсудность уголовных дел мировому судье, районному суду, верховному, областному и краевому суду, гарнизонному или окружному (флотскому) суду. При этом особо выделены Московский, Северо-Кавказский и Приволжский окружные военные суды (ст. 31 УПК РФ).

Таким образом, следует заключить, что сама по себе квалификация преступления имеет значительные собственные уголовно-правовые и уголовно-процессуальные последствия. Поэтому ошибка в квалификации преступления оказывает серьезное негативное влияние на социальный статус виновного и его дальнейшую юридическую судьбу. Эти обстоятельства подчеркивают, что официальная квалификация преступления не может рассматриваться только как некий технико-юридический акт, подготовительный этап для решения дела по существу, а представляет собой важный, относительно самостоятельный элемент уголовного судопроизводства, определяющий собственные социальные и юридические последствия.

Контрольные вопросы по окончании главы и задания

1. Понятие официальной квалификации преступлений как разновидности правоприменительной деятельности.

2. Квалификация преступления как совокупность разнородных логико-юридических операций, выполняемых классификатором.

3. Характеристика отдельных логико-юридических операций, составляющих процесс квалификации преступлений.

4. Виды квалификации преступлений.

5. Квалификация преступления как фиксация результатов деятельности квалификатора в ее вербальном (текстовом) и цифровом (числовом) отображении в уголовно-процессуальном акте.

6. Понятие состава преступления как законодательной модели преступления определенного вида, его правовое и практическое значение.

7. Соотношение понятий «преступление» и «состав преступления».

8. Понятие конкретного состава преступления и общее (доктринальное) определение понятия состава преступления: связь и соотношение.

9. Признаки и элементы состава преступления.

10. Виды составов и основания их выделения (классификации).

11. Понятие основного, квалифицированного и привилегированного составов. Родовой, общий и специальные составы преступлений.

12. Простые и сложные составы. Виды сложных составов преступлений.

13. Материальные, формальные и усеченные составы преступлений. Критерии их выделения.

14. Социальное значение квалификации преступлений.

15. Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные последствия квалификации преступлений (ее влияние на решение уголовно-правовых и процессуальных вопросов).

Раздел II. ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ

Глава 3. Преступления против жизни и здоровья

Литература

1. Адельханян Р. А. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при особо отягчающих обстоятельствах. М., 2002.

2. Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах. СПб., 1998.

3. Бабий Н. Квалификация убийств при отягчающих обстоятельствах. М.: Проспект, 2016. 288 с.

4. Блинов А. Г. Уголовно-правовая охрана прав пациента: учеб. пособие. Саратов, 2004.

5. Борзенко Г. Н. Квалификация преступлений против жизни и здоровья. учеб.-практ. пособие. М.: Зерцало-М, 2005. 144 c.

6. Борзенков Г. Н. Квалификация преступлений против жизни и здоровья. М., 2005.

7. Бородин С. В. Преступления против жизни. СПб.; М.: Адвокат, 2003.

8. Галюкова М. И. Преступления против здоровья человека: теория, правоприменение, законотворчество: монография. Омск; Челябинск: Изд-во «Омск»; акад. МВД России; ООО «Энциклопедия», 2010. 332 c.

9. Долголенко Т. В. Преступления против жизни и здоровья. М.: Проспект, 2016.

10. Загородников Н. И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М.: Норма, 1961

11. Замалеева С. В. Криминализация ятрогенных преступлений. М.: Юрлитинформ, 2018, 176 с.

12. Зубкова В. И. Преступления против личности по законодательству России: история, законодательство, теория и практика. М.: Юрлитинформ, 2016.

13. Капинус О. С. Убийства: мотивы и цели. М., 2004.

14. Кургузкина Е. Б. Убийство матерью новорожденного: природа, причины, предупреждение. Воронеж, 1991.

15. Лопашенко Н. А. Исследование убийств: закон, доктрина, судебная практика. М.: Юрлитинформ, 2018. 656 с.

16. Малешина А. В. Преступления против жизни в странах общего права. М.: Статут, 2017. 480 с.

17. Мыц А. Я. Оставление в опасности (социальная обусловленность криминализации, понятия, виды, уголовно-правовая характеристика). Владимир, 2006.

18. Нафиев С. Х. Корыстное убийство: понятие, виды, квалификация (уголовно-правовой и криминологический аспекты). Казань, 1999.

19. Никифоров А. С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. М.: ЮРАЙТ, 2001

20. Никифоров А. С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве: Комментарий. 2-е изд., стереотип. М., 2001.

21. Норвартян Ю. С. Заражение инфекционными заболеваниями, представляющими опасность для окружающих: вопросы криминализации и пенализации. М.: Юрлитинформ, 2016.

22. Нуркаева Т. Н. Уголовно-правая охрана личности, ее прав и свобод. Вопросы теории и практики. М.: Проспект, 2017. 256 с.

23. Пестерева Ю. С., Симиненко А. Н. Истязание: уголовно-правовые и криминологические аспекты: монография. М.: Юрлитинформ, 2011. 192 c.

24. Петин И. А. Механизм преступного насилия. СПб., 2004.

25. Попов А. Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. СПб., 2001.

26. Расторопов С. В. Преступления против здоровья человека по УК РФ 1996 г. М.; Рязань: Русское слово, 2003. 268 c.

27. Сидоров Б. В., Бабичев А. Г. Убийство: понятие, основной и квалифицированные виды (вопросы применения и совершенствования уголовного законодательства). Казань, 2015.

28. Сидоров Б. В., Бабичев А. Г. Убийство: при обстоятельствах, смягчающих ответственность (вопросы применения и совершенствования уголовного законодательства). Казань, 2015

29. Чечель Г. И. Жестокий способ совершения преступлений против жизни: Уголовно-правовое и криминологическое исследование. Ставрополь, 1992.

30. Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. 1948.

§ 1. Понятие и виды преступлений против личности

В соответствии с произошедшей в 90-е годы 20-го столетия переоценкой ценностей личность, ее права и свободы приобрели приоритетное значение в триаде «государство, общество, личность»: человек, его права и свободы объявлены «высшей ценностью» (ст. 2 Конституции РФ). Исходя из этого законодатель при конструировании норм УК РФ осуществил ряд нововведений.

Во-первых, в ч. 1 ст. 2 УК РФ охрана прав и свобод человека и гражданина, объявлена как первостепенная задача, а в перечисленных в ч. 2 этой статьи, в триаде ценностей, личность как объект уголовно-правовой охраны поставлен на первое место.

Во-вторых, соответственно, при построении системы Особенной части УК РФ строго учтена идея о приоритете упомянутого объекта, что обусловило последовательность расположения разделов (либо их блоков) внутри Особенной части: вначале дано описание преступлений против личности (разд. VII), затем — преступлений против общества (разд. VIII, IХ) и государства (разд. Х–ХII).

Раздел VII «Преступления против личности», которым законодатель открывает Особенную часть УК РФ, состоит из 5 глав (с 16-й по 20-ю). Это один из наиболее крупных больше только в разделах IХ и Х разделы по числу глав, и статей. Большинство изложенных в них составов было известно ранее действовавшему УК РСФСР 1960 г. Лишь около 20 видов составов являются новыми. Однако многие из них не отличаются принципиальной новизной — они ранее либо выступали как разновидности определенного состава (например, побои, нарушение изобретательских прав), либо были расположены в иных главах (например, угроза убийством, вовлечение несовершеннолетних в совершение преступных и антиобщественных действий). К новым видам преступлений могут быть отнесены:

— принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120);

— насильственные действия сексуального характера (ст. 132);

— отказ в предоставлении гражданину информации (ст. 140);

— нарушение права на свободу совести и вероисповеданий (ст. 148);

— воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них (ст. 149) и некоторые другие.

Личность как объект уголовно-правовой охраны — понятие собирательное: выступая в качестве межродового объекта, она охватывает такие родовые90 объекты, как жизнь и здоровье (гл. 16), свободу, честь и достоинство (гл. 17), половую неприкосновенность и половую свободу (гл. 18), конституционные права и свободы (гл. 19), интересы семьи и несовершеннолетних (гл. 20). Такая структура в целом соответствует конституционным положениям, зафиксированным в ст. 20–24, 38, 41 Конституции РФ. В них подчеркивается, что каждый имеет право на жизнь, здоровье, достоинство, свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

В структуре личности важнейшей составляющей выступают жизнь и здоровье человека. Не случайно именно глава о преступлениях против этих объектов открывает как разд. VII, так и в целом всю Особенную часть УК РФ.

Характерной особенностью норм гл. 16 является то, что, во-первых, упоминаемые в них преступления создают конкретную опасность жизни и здоровью человека как объекту уголовно-правовой охраны. Таковы составы доведения до самоубийства (ст. 110), истязания (ст. 117) и др. Во-вторых, жизнь и здоровье в преступлениях данной главы выступают в качестве основного объекта, ради охраны которого и принята законодателем система норм гл. 16. В-третьих, составы в этой главе сконструированы таким образом, что преступления части их полагаются оконченными с момента создания опасности, а преступления другой части — с момента фактического причинения вреда.

Преступления против жизни и здоровья традиционно делят на три группы:

1) против жизни;

2) против здоровья;

3) ставящие в опасность жизнь или здоровье.

Такая классификация небесспорна с позиции логики, поскольку не обеспечен единый критерий деления. Однако, по сути дела, она общепринята в теории уголовного права. Несмотря на малочисленность статей в первой и второй классификационных группах (соответственно 5 и 9), именно им законодатель отводит заглавную роль в вопросах охраны жизни и здоровья человека. Не случайно большинство преступлений, входящих в эти группы, относится к категории тяжких и особо тяжких.

Если отвлечься от осуществленных в действующем УК РФ уточнений терминологического характера и определенных изменений диспозиции ряда норм по существу, можно констатировать относительную стабильность круга норм о преступлениях против жизни и здоровья в УК РСФСР 1960 г. и УК РФ 1996 г. Так, сохранены все виды убийств, которые описывались в прежнем Кодексе, лишь дополнительно выделен еще один такой вид «привилегированного» убийства, как умышленное лишение жизни матерью новорожденного ребенка (ст. 106). Сохранена система норм, предусматривающих ответственность за причинение вреда здоровью; дифференциация в них проводится по тем же трем основаниям, что и в УК РСФСР 1960 г.: по тяжести вреда здоровью, по формам вины и по наличию квалифицирующих, привилегирующих обстоятельств.

Итак, нормы о преступлениях против личности заняли в УК РФ 1996 г. подобающее им место в соответствии с той иерархией ценностей, которая установлена Конституцией РФ: разделом VII открывается Особенная часть УК РФ. В свою очередь в пределах данного раздела выделен ряд глав исходя из присущих описанным в них преступлениям объектов. Расположены они в строгой последовательности с учетом относительной важности этих объектов. На первое место поставлена глава, регламентирующая наказуемость посягательств на жизнь и здоровье человека как на наиболее значимые объекты уголовно-правовой охраны. В рамках данной главы выделяют три группы преступлений: посягающие на жизнь, на здоровье и ставящие в опасность жизнь или здоровье.

§ 2. Преступления против жизни. Общая характеристика

Объект посягательства данной группы преступлений отличается рядом особенностей.

Во-первых, последствия таких посягательств невосстановимы, носят необратимый характер: человек как таковой перестает существовать.

Во-вторых, они касаются важнейшего естественного права любого человека, зафиксированного в ч. 1 ст. 20 Конституции РФ: «Каждый имеет право на жизнь». Не случайно Конституция РФ (ч. 2 ст. 20) и уголовный закон (ч. 1 ст. 57, ч. 1 ст. 59 УК РФ) именно за особо тяжкие преступления против жизни допускают применение таких наказаний, как пожизненное лишение свободы и смертная казнь.

Относительно данного объекта общепринятым является мнение, что жизнь в данном случае понимается не только как общественное отношение, но и как биологическое состояние человека. Отсюда неправомерно лишение жизни любого человека независимо от возраста (новорожденный, престарелый, молодой и т. д.), морального и физического облика и состояния (негодяй или весьма порядочный человек; физически и умственно здоровый или тяжело больной, невменяемый и т. д.), т. е. когда личность как таковая еще не состоялась либо произошел «распад» личности, обнаружилась полная утрата личностных (социальных) качеств.

Сказанное имеет непосредственное отношение к проблеме так называемой эвтаназии— виде причинения смерти, связанном с удовлетворением просьбы больного об ускорении его смерти. Статья 45 Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан»91 запрещает медперсоналу осуществление эвтаназии любыми средствами и способами, в том числе путем прекращения искусственных мер по поддержанию жизни. Пока человек жив, его жизнь охраняется законом и никто не вправе как принимать самовольное решение о том, быть или не быть ей, так и предпринимать меры для ее прекращения92.

Жизнь как объект преступного посягательства и как определенное физиологическое состояние имеет временные рамки, очерченные ее начальным и конечным моментом. Их правильное определение важно для отграничения убийства от таких преступных видов поведения, как незаконный аборт, неоказание помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, уголовно наказуемая трансплантация органов и тканей, покушение на негодный объект.

Начальный момент жизни человека традиционно определяется началом процесса физиологических родов, что необязательно связывается с отделением плода от утробы матери, с началом самостоятельного дыхания. Следуя этому взгляду, умерщвление еще не отделившегося от утробы матери плода уже представляет собой посягательство на жизнь нарождающегося человека. У данного подхода есть один существенный недостаток: без начавшегося дыхания ребенка, наличия в его легких воздуха проблематично установить, был ли плод в момент посягательства на него живым или мертвым (в последнем случае речь может идти о покушении на негодный объект).

Еще большую сложность вызывает определение в теории и на практике конечного момента жизни. Достаточно напомнить, что еще несколько десятилетий назад в Англии специальная комиссия врачей пришла к неутешительному выводу: на территории королевства ежегодно хоронят заживо около двух с половиной тысяч человек. Причина — неверное установление момента окончания жизни (наступления смерти)93.

Как и начало жизни, ее окончание — это не одномоментный акт, а процесс, имеющий протяженность во времени и способный протекать по-разному. Одни ученые склонны определять наступление смерти (и, следовательно, окончание жизни) по остановке дыхания и прекращению сердцебиения, отсутствию пульса, понижению температуры тела (клиническая смерть).

Другие резонно считают эти показатели недостаточными (хотя с точки зрения практической и удобными). Для клинической смерти характерно то, что жизни больше нет, но нет еще и смерти. В настоящее время большинство ученых и практических работников связывают наступление смерти (а следовательно, и окончание жизни) с так называемой биологической смертью — когда прекращается снабжение тканей организма кислородом, кровь не поступает более в головной мозг, происходят необратимые процессы распада клеток центральной нервной системы, исчезает электрическая активность мозга. Эта точка зрения ближе к истине: жизнь заканчивается не ранее наступления биологической смерти. Поэтому неприемлемо мнение со ссылкой на достижения медицины по пересадке сердца, что в интересах дела требуется пересмотр «некоторых вопросов, связанных с признанием смерти донора на более ранней стадии, до начала необратимого процесса распада клеток его организма»94. Согласно ст. 9 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» заключение о смерти дается на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга95.

До наступления биологической смерти возможно оживление умирающего, и непринятие мер по спасению его жизни, равно как и иное противоправное поведение (изъятие органов для пересадки, нанесение телесных повреждений и т. п.), должно влечь уголовную ответственность для виновных лиц.

Основным объектом является жизнь другого человека. Поэтому посягательство на собственную жизнь по действующему уголовному законодательству ненаказуемо.

Объективная сторона. Среди преступлений рассматриваемой группы можно выделить: убийство (ст. 105–108), неосторожное лишение жизни (ст. 109) и доведение до самоубийства (ст. 110), склонение к совершению самоубийства (ст. 110.1) и организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства (ст. 110.2). Данные преступления, как правило, совершаются активным поведением, путем действия. Однако лишение жизни мыслимо и посредством бездействия — например, мать не кормит своего новорожденного ребенка, желая избавиться от него.

Составы посягательств на жизнь сконструированы по общему правилу по типу материальных, т. е. обязательным признаком оконченного состава преступления признается причинение смерти. Исключением является такая разновидность описанного в ст. 110 деяния, как доведение лица до покушения на самоубийство, сконструированного по типу состава создания опасности (см. также ст. 110.1, 110.2).

Поскольку деяние и результат — обязательные признаки составов рассматриваемой группы преступлений, необходимым признаком выступает также и причинно-следственная связь. Поэтому деяние должно быть прямой непосредственной причиной смерти человека.

Верховный Суд РФ признал необоснованным осуждение Б. за причинение смерти К., поскольку органы расследования и суд не установили, «что непосредственно явилось причиной смерти потерпевшего: сам факт ранения или упущение медицинских работников»96.

Обычно лишение жизни осуществляется посредством физического воздействия, но оно возможно и путем психического воздействия (угроз), с чем согласны не все ученые. Так, они полагают, что «если смерть человека наступила в результате паралича сердца от эмоционального перенапряжения, вызванного, например, оскорблением, то действия виновного не могут считаться убийством, так как они непосредственно не нарушали анатомическую целостность человеческого организма»97.

Вряд ли это верно. Во-первых, нередко смерть причиняется способами, не влекущими нарушения анатомической целостности (например, путем дачи яда). Во-вторых, и по существу данная точка зрения спорная, да и не новая. Вопрос о возможности лишения жизни психическими средствами обсуждался в науке еще в XIX в. В. Легонин в свое время показал несостоятельность приведенного взгляда, описав, в частности, такое наблюдение: оленя преследует волк. По всем данным (скорость, выносливость) олень должен уйти от преследователя. Однако происходит иное — волк сравнительно быстро настигает свою жертву, олень погибает. Решающими здесь оказываются страх, испуг: они парализуют двигательные участки нервной системы оленя, он быстро задыхается, пропадает координированность его движений, и нередко олени погибают еще до того, как их догонит преследователь98.

Психическое воздействие, таким образом, столь же мыслимая причина смерти, сколь и воздействие физическое (удар трубой по голове, нанесение ножевого удара, выстрел и т. д.).

Субъективная сторона. Большинство составов преступлений анализируемой группы предполагает умышленную форму вины (убийство, доведение до самоубийства). Лишь деяние, описанное в ст. 109 «Причинение смерти по неосторожности», предполагает иную форму вины. Ряд составов (либо их разновидностей) в качестве обязательного признака называет мотив или цель преступления (мотив защиты, цели задержания, использования органов или тканей потерпевшего и т. п. — ч. 2 ст. 105, ст. 108).

Субъект преступления. По общему правилу ответственность за посягательства на жизнь наступает по достижении лицом 16-летнего возраста. По ст. 105 (ч. 1 и 2) субъектом убийства выступает лицо, достигшее возраста 14 лет.

§ 3. Убийства. Причинение смерти по неосторожности

Общие положения. Убийство — наиболее тяжкая разновидность посягательств на жизнь. В последнее десятилетие имеется явная тенденция к их росту. В ч. 1 ст. 105 УК РФ дано законодательное определение данного преступления: «Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку…» Изложенное свидетельствует, что законодатель связывает понятие убийства лишь с умышленной формой вины. Неосторожное лишение жизни именуется причинением смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). Позиция предшествовавшего Кодекса была иной, в нем термин «убийство» использовался как родовой применительно ко всем видам лишения жизни (с умыслом и по неосторожности).

Иной подход УК РФ можно объяснить возвратом к традициям российского уголовного права. Так, в Уголовном уложении 1903 г. соответствующая глава именовалась «О лишении жизни», она включала составы убийства и неосторожного причинения смерти. Ряд ученых (А. Н. Трайнин, М. Д. Шаргородский и др.) еще до принятия УК РСФСР 1960 г. также предлагали именовать убийством лишь умышленное лишение жизни. Это мотивировалось тем, что опасность умышленного и неосторожного лишения жизни слишком различна.

Уголовный закон дифференцирует ответственность за убийства по степени общественной опасности, выделяя простой (ч. 1 ст. 105), квалифицированные (ч. 2 ст. 105) и привилегированные (ст. 106, 107, 108) их виды.

Основной состав убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Данный вид, обычно именуемый простым, предполагает отсутствие как усиливающих (квалифицирующих), так и снижающих (привилегирующих) признаков. К преступлениям, влекущим наказуемость по ч. 1 ст. 105, теория и практика относят:

— убийство из ревности. Потерпевшим может быть один из супругов, действительный или мнимый соперник. По УК 1926 г. ревность признавалась усиливающим наказание за убийство признаком;

— убийство из мести (за исключением тех ее видов, которые влекут усиленную ответственность, — см. п. «б» и «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Для этого вида лишения жизни характерен мотив расплаты за предшествующее поведение потерпевшего, его близких. В период действия УК 1926 г. месть считалась разновидностью «иных низменных побуждений», усиливавших наказуемость;

— убийство в ссоре или драке (при отсутствии хулиганских побуждений).

УК РСФСР 1960 г. к «простому» виду убийства относил также лишение жизни матерью своего новорожденного ребенка (ныне это самостоятельный вид — ст. 106 УК РФ). Одним из проектов Уголовного кодекса (1994 г. — ст. 116) предполагалось выделить в качестве привилегированного вида убийство из сострадания к тяжело больному человеку (эвтаназия), но данное предложение не было воспринято законодателем, и поэтому с позиции действующего УК РФ содеянное рассматривается тоже как «простое» убийство.

К иным видам, квалифицируемым по ч. 1 ст. 105, относится также умышленное лишение жизни из трусости, зависти, а также по так называемым темным мотивам.

Ч., узнав, что его друг С. собирается жениться на В., стал его отговаривать от брака, неодобрительно отзываясь о поведении В. Тем не менее С. решил жениться и пригласил Ч. на свадьбу. По окончании ее пьяный Ч. зашел в спальню к новобрачным и в темноте металлическим прутом несколько раз ударил по изголовью края кровати, причинив смерть своему другу С. На предварительном следствии и в суде Ч. утверждал, что своих действий и мотива поведения не помнит. Суд признал Ч. виновным в «простом» убийстве.

Лишение жизни из ревности, мести следует отграничивать от убийства из хулиганских побуждений. В последнем случае виновным используется пустячный повод («косой» взгляд, отказ дать прикурить, несогласие девушки, чтобы ее проводили до дома, безобидная шутка и т. д.). Напротив, если посягательство совершено из ревности, мести и других побуждений, возникших на почве личных отношений, оно независимо от места его совершения не должно расцениваться как совершенное из хулиганских побуждений.

Представляет сложность квалификация убийств, учиненных в ссоре или драке, — прежде всего в плане отграничения их от лишения жизни из хулиганских побуждений. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 судам предложено в этом плане исследовать, кто являлся инициатором конфликта и не спровоцирован ли последний виновным для использования его в качестве повода расправы. Если зачинщиком ссоры или драки явился потерпевший, а равно в случае, когда поводом к конфликту послужило его неправомерное поведение, виновный не может нести ответственность за убийство из хулиганских побуждений99, налицо основной состав умышленного лишения жизни.

На долю «простых» убийств приходится ежегодно от половины до двух третей убийств.

Квалифицированные виды убийств (ч. 2 ст. 105 УК РФ). Анализируемые виды представляют собой наиболее опасную разновидность убийства. Часть 2 ст. 105 предусматривает 13 пунктов, некоторые из которых содержат описание нескольких квалифицированных видов убийств. Квалифицирующие признаки могут быть сгруппированы по сторонам состава преступления.

Характеризующие объект — убийство:

— двух или более лиц (п. «а»);

— лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б»);

— малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «в»);

— женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «г»).

Характеризующие объективную сторону — убийство:

— сопряженное с похищением человека (п. «в»);

— совершенное общеопасным способом (п. «е»);

— совершенное с особой жестокостью (п. «д»);

— сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом (п. «з»);

— сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. «к»).

Характеризующие субъект убийства:

— совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж»).

Характеризующие субъективную сторону — убийство:

— по мотиву кровной мести (п. «е¹»);

— из корыстных побуждений или по найму (п. «з»);

— из хулиганских побуждений (п. «и»);

— с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к»);

— по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «л»);

— в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. «м»).

В случаях, когда убийству сопутствуют несколько квалифицирующих признаков, предусмотренных разными пунктами ч. 2 ст. 105, содеянное должно квалифицироваться по всем этим пунктам. Наказание в таких случаях по каждому пункту отдельно не назначается, однако при избрании его суд должен учитывать наличие нескольких квалифицирующих обстоятельств.

Не должна применяться ч. 2 ст. 105 в силу наличия конкуренции норм, когда убийству сопутствуют одновременно и усиливающие (квалифицирующие), и снижающие общественную опасность обстоятельства, предусмотренные ст. 106–108 УК РФ. Предпочтение при квалификации в этом случае отдается последним.

Убийство двух или более лиц (п. «а»). В данном случае имеет место либо одно преступление, совершаемое с единым умыслом, либо несколько тождественных (в юридическом смысле) деяний (убийств), совершенных с автономными умыслами. Если единое преступное намерение не было реализовано по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, содеянное квалифицируется по ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ или (если наступила смерть хотя бы одного лица) по ч. 1 ст. 105 УК РФ (при отсутствии других квалифицирующих признаков).

Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б»). Данный квалифицированный вид предполагает особого потерпевшего: им является лицо, осуществляющее служебную деятельность или выполняющее общественный долг. В действующем Кодексе (по сравнению с УК РСФСР 1960 г.) круг потерпевших расширен за счет указания на близких лиц.

Под близкими понимаются не только родственники (родители, дети и т. д., а также супруг), но и иные лица, благополучие которых в силу сложившихся отношений небезразлично потерпевшему, в судьбе которых он заинтересован (например, приемные родители, падчерица, сожитель и т. д.). Осознавая, что эти лица небезразличны потерпевшему и лишение их жизни причинит ему боль и страдания, убийца использует данное обстоятельство, преследуя цель их убийством прекратить правомерную деятельность лица либо отомстить ему.

Под осуществлением служебной деятельности необходимо понимать деятельность не только должностного лица, но и любого служащего, и не только работающего в системе государственной службы или в органах местного самоуправления, но и в иных учреждениях и организациях (например, секретари, помощники, референты, частные охранники и т. д.).

Важно также, чтобы осуществляемая лицом деятельность имела отношение к кругу его служебных обязанностей и носила правомерный характер, не противоречила интересам службы. Отсюда, если лицо лишают жизни в отместку за его неправомерное поведение, п. «б» ч. 2 ст. 105 неприменим. Содеянное должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 или ст. 107 либо по ст. 108 УК РФ.

Еще одна особенность данного квалифицированного вида убийства — осуществление его в связи со служебной деятельностью потерпевшего. Это означает, во-первых, что лицо лишается жизни на почве недовольства именно его служебной деятельностью и, во-вторых, лишение жизни мыслимо не только в момент исполнения потерпевшим служебных обязанностей, но и до и после этого. Данная особенность характерна также и для ситуации, когда лицо выполняет общественный долг.

Под выполнением общественного долга понимается как осуществление лицом специально возложенной на него общественной обязанности (общественного контролера, дружинника, старшего по подъезду, дому и т. д.), так и совершение других действий в интересах общества или отдельных лиц (например, лицо сообщает в милицию о совершенном другим лицом преступлении, пытается пресечь правонарушение и т. д.).

Специфичны мотив и цель поведения виновного. Убийство совершается в связи с недовольством служебной или общественной деятельностью лица и либо с целью воспрепятствовать правомерной деятельности потерпевшего, либо по мотивам мести за уже осуществленную деятельность

Убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «в»), и женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «г»). Объединяют оба названных квалифицирующих признака, во-первых, присутствие особых качеств у потерпевших и, во-вторых, наличие заведомости, знания о наличии таких качеств. Не случайно в перечне отягчающих наказание обстоятельств они изложены в одном пункте (п. «з» ст. 63 УК РФ). Правда, здесь о заведомости относительно беспомощности состояния потерпевшего уже не упоминается и, кроме того, наряду с беспомощностью говорится о беззащитности лица. Думается, редакция п. «в» ч. 2 ст. 105 в этом плане выглядит предпочтительнее, ибо беззащитность ведет к беспомощному состоянию лица.

К числу таких лиц следует отнести прежде всего тяжелобольных (в том числе послеоперационных), престарелых немощных лиц и малолетних (исключая убийство матерью новорожденного ребенка — ст. 106 УК РФ, специальный состав). В беспомощном состоянии потерпевшие не могут оказать сколько-либо серьезного сопротивления убийце, избежать расправы. В итоге совершение преступления облегчается, возможность причинения вреда возрастает. В данных обстоятельствах неизбежно находят отражение и такие неприглядные стороны личности виновного, как исключительная аморальность и бессердечие, ведь речь идет о лицах, нуждающихся в особой защите, внимательности, заботе.

Немощность может возникнуть и ввиду тяжелой степени опьянения, бессознательного состояния лица, его сна. Практика шла по пути вменения и в этом случае п. «в» ч. 2 ст. 105, хотя вряд ли здесь происходит заметное возрастание уровня общественной опасности содеянного. Можно, напротив, утверждать, что в таких ситуациях потерпевший не испытывает тех мучений и страданий, которые обычно сопровождают убийства.

Тем более спорно предложение еще более расширить содержание данного квалифицирующего признака путем указания в п. «в» ч. 2 ст. 105 не только на беспомощное состояние, но и на опасное для жизни положение100. При убийстве для жертвы всегда возникает такое положение и, следовательно, тогда всякое лишение жизни должно признаваться совершенным при усиливающих ответственность обстоятельствах.

Указание на заведомость как субъективный признак рассматриваемого квалифицирующего обстоятельства означает, что виновный не просто осознает101, а знает, что а) потерпевший находится в беспомощном состоянии, немощен и б) такое состояние облегчает преступление, благоприятствует убийству, используется виновным.

В отличие от данного квалифицирующего признака, отсутствовавшего в УК РСФСР 1960 г., обстоятельство, предусмотренное в п. «г» ч. 2 ст. 105, не является новым. Повышение ответственности за убийство в этом случае обусловлено тем, что вред как бы удваивается — лишаются жизни и женщина, и ее плод. При этом не имеют значения для квалификации ни продолжительность (сроки) беременности, ни то, остался ли плод живым либо также погиб в результате убийства женщины.

Для вменения виновному п. «г» необходимо установить знание им того, что жертва была в состоянии беременности. Об этом могут свидетельствовать внешние или иные данные. Если лицо заблуждалось относительно факта беременности — ошибочно считало жертву беременной, лишение жизни женщины также квалифицируется по п. «г» ч. 2 ст. 105 со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ как покушение на убийство.

Убийство, сопряженное с похищением человека (п. «в»); сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом (п. «з»); сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. «к»). Первые два квалифицирующих признака отсутствовали в УК РСФСР 1960 г. Объединяет их то, что во всех трех случаях имеет место сочетание (сопряженность) убийства с другими деяниями (которые сами по себе признаются самостоятельными видами преступлений и относятся к категории тяжких или особо тяжких), а именно: с похищением человека; разбоем; вымогательством; бандитизмом; изнасилованием; насильственными действиями сексуального характера.

Сопряженность означает, что указанные деяния либо а) предшествуют убийству, либо б) совпадают с ним по времени совершения, либо в) убийство следует непосредственно или вскоре за совершением таких деяний.

В первых двух случаях лишение жизни выступает объективно средством, облегчающим совершение упомянутых деяний, таким путем преодолевается сопротивление жертвы; но возможен и мотив мести. В третьем случае убийство совершается либо из мести, либо с целью скрыть совершенные преступления — разбой, изнасилование и т. д. (при наличии цели скрыть убийство либо облегчить его совершение должен вменяться п. «к» ч. 2 ст. 105).

Сказанное свидетельствует, что первоначально у лица может отсутствовать умысел на убийство: в таком случае он возникает в процессе либо даже после осуществления актов похищения человека, вымогательства и т. д. Видами умысла при убийстве, сопряженном с упомянутыми деяниями, выступают как прямой, так и косвенный, как заранее обдуманный, так и внезапно возникший, как определенный, так и неопределенный.

Сопряженность означает, далее, что потерпевший от упомянутых деяний (насильственных действий сексуального характера, разбоя и т. д.) и жертва убийства могут не совпадать. Например, убивается лицо, пытавшееся помешать совершению изнасилования либо явившееся свидетелем такого преступления.

Наконец, сопряженность означает также, что нарушаются не один, а два объекта: помимо жизни — свобода человека, отношения собственности, общественная безопасность. Поэтому во всех таких случаях требуется квалификация содеянного виновным по совокупности: по соответствующему пункту (п. «в», «з», «к») ч. 2 ст. 105 и по соответствующей части ст. 126, 162, 163, 209, 131 или 132 УК РФ. Эту линию последовательно занимает и Пленум Верховного Суда РФ в п. 7, 11, 13 Постановления от 27 января 1999 г. № 1.

Убийство, совершенное с особой жестокостью (п. «д»). Согласно выборочным данным, из числа квалифицированных убийств свыше 48% составляют те, которые совершены с особой жестокостью. В то же время в связи с различным толкованием этого признака на практике допускается немало ошибок, и не случайно, поскольку он относится к категории оценочных.

Различают проявление особой жестокости до, в процессе и после совершения убийства.

Проявление особой жестокости до совершения убийства может выражаться в пытках, истязании, глумлении и иных действиях, глубоко унижающих достоинство потерпевшего. Намерение лишить жизни может возникнуть сразу же после этих действий, но и тогда не требуется квалификации по совокупности, поскольку они суть звенья одной цепи — убийства.

Особая жестокость после лишения жизни может выражаться в глумлении над трупом, каннибализме. Ранее практика однозначно рассматривала такое поведение в качестве разновидности особой жестокости, что вряд ли верно, поскольку в законе сказано об убийстве с особой жестокостью, а не о лишении жизни, «сопряженном» с проявлениями особой жестокости. Пленум Верховного Суда РФ в руководящем разъяснении указал, что уничтожение или расчленение трупа с целью сокрытия преступления не может служить основанием для квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ102.

Особая жестокость в процессе лишения жизни чаще всего выражается в способе, особо мучительном для жертвы: использование мучительно действующего яда, сожжение человека заживо, длительное лишение потерпевшего пищи, воды или тепла, воспрепятствование оказанию помощи истекающему кровью лицу и т. п. Общее, что объединяет эти способы, равно как и пытки, истязания, — причинение явно излишних, не обусловливаемых целью лишения жизни страданий.

В большинстве случаев убийство признается совершенным с особой жестокостью по признаку множественности ранений. В действительности же необходимо учитывать и иные обстоятельства дела, поскольку нанесение большого числа повреждений может объясняться, в частности, слабой физической силой совершающего убийство лица, малой поражающей способностью орудия или средства убийства (не избираемого специально виновным). Множественность ударов, ранений может вовсе не вызвать у потерпевшего особых мучений и страданий (например, при нанесении их в пылу борьбы; в силу одномоментности, стремительности нанесения, влекущей мгновенную смерть; когда уже первое или одно из первых ранений вызвали смерть потерпевшего и последующие удары наносились мертвому телу).

Теория и практика связывают понятие особой жестокости как со способом убийства, так и с иными обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным крайнего бессердечия, — как правило, с обстановкой (убийство в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный сознавал, что своими действиями причиняет им особые страдания).

Особая жестокость предполагает осознание виновным того, что он причиняет потерпевшему особые мучения или страдания. Что же касается такого исхода, как лишение жизни (причинение смерти), то субъективное отношение к нему может выражаться в форме и прямого, и косвенного умысла.

Убийство, совершенное общеопасным способом (п. «е»). Отнесение его к квалифицированному виду объясняется тем, что при таком способе лишения жизни под угрозу ставится не один, а несколько потерпевших либо несколько объектов уголовно-правовой охраны, и возрастает, таким образом, объем (масса) вреда. Кроме того, усиливается вероятность достижения преступного результата — смерти жертвы.

Для правильного понимания общеопасного способа важно четкое представление о круге и характере применяемых средств. К ним теория и практика относят: огонь, взрывчатые, отравляющие, удушающие, радиоактивные, легковоспламеняющиеся вещества, взрывные устройства и т. п. Для всех этих средств характерно то, что они обладают значительной поражающей и разрушительной силой, способны воздействовать на ряд объектов. Виновный, приведший такие средства в активное состояние, освобождает заключенный в них значительный запас энергии, теряя затем во многих случаях за ними контроль. В итоге причиняется порой совершенно бессмысленный вред тем объектам, людям, на которые виновный свои действия не направлял.

Если в процессе совершения преступления общеопасные свойства средств не используются, нельзя говорить об общеопасном способе действия (например, в ситуации, когда преступник с целью лишения жизни наносит удары прикладом ружья). Но, с другой стороны, применение общеопасных свойств средства убийства не является бесспорным свидетельством применения виновным общеопасного способа. Последний, по смыслу закона, налицо, если упомянутые средства применены в условиях, при которых их использование создает реальную возможность причинения вреда одновременно нескольким непосредственным объектам, потерпевшим.

Поэтому, например, убийство путем сжигания жертвы в печи не может считаться совершенным общеопасным способом.

Данного способа не усмотрел Верховный Суд в действиях С., с близкого расстояния произведшего прицельный выстрел дробовым зарядом в К., стоявшего вблизи других лиц103.

К видам квалифицируемого по п. «е» ч. 2 ст. 105 лишения жизни относятся убийства с использованием огнестрельного оружия, взрывчатки, путем поджога, обвала, заражения или отравления источников общего пользования и т. п.

Понятие общеопасного способа предполагает как наличие определенной категории средств (обладающих общеопасными свойствами), так и соответствующую обстановку их применения, в которой эти средства реализуются, создавая угрозу множественности преступных последствий. Общеопасный — значит представляющий в конкретном случае общую для многих опасность.

Встречаются утверждения, что общеопасный способ присутствует и в ситуации, когда примененное убийцей орудие объективно способно причинить вред лишь одному объекту (лицу), но им в силу возникшей обстановки может стать любой из оказавшихся в зоне поражения. Например, виновный бросает нож в потерпевшего, рядом с которым находится другой человек104. Такое понимание ведет к отождествлению двух разных явлений: совершение действий общеопасным способом и отклонение действия. Именно опасность одновременного поражения не одного, а ряда объектов (потерпевших) одним деянием определяет сущность общеопасного способа.

Поэтому если, скажем, выстрел произведен в толпу, для целей квалификации нельзя ограничиваться констатацией данного факта. Необходимо установить, какое конкретно средство поражения виновным использовано (пуля, дробь и т. п.), способно ли оно было в данной конкретной обстановке причинить смерть одновременно нескольким потерпевшим и каким именно. В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 особо подчеркнуто, что такой способ причинения смерти должен быть «опасен для жизни не только потерпевшего, но и хотя бы еще одного лица»105.

Вместе с тем в ст. 102 УК РСФСР 1960 г. квалифицирующим признаком назывался способ, «опасный для жизни многих людей» (п. «д»), и следовательно, речь шла о создании опасности причинения ряда последствий в рамках одного объекта — жизни. Ныне говорится о повышенной ответственности за убийство, «совершенное общеопасным способом». Унифицировав терминологию (в ряде других статей также говорится об общеопасном способе действия), законодатель вместе с тем расширил содержание квалифицирующего обстоятельства, допуская, по всей видимости, и такую ситуацию, когда угроза одновременного поражения возникает в рамках не одного объекта, а нескольких, причем разнородных (например, причинение смерти мощным взрывом, повлекшим или создавшим угрозу обрушения строения).

Квалифицирующим убийство обстоятельством признается сам по себе общеопасный способ, а не последствия его применения. В связи с этим для вменения п. «е» ч. 2 ст. 105 необходимо и достаточно установить, что имело место использование в процессе посягательства на жизнь способа, который угрожал поразить одновременно ряд объектов, лиц. Поэтому при причинении фактического вреда иным объектам, потерпевшим, содеянное виновным надлежит квалифицировать помимо п. «е» ч. 2 ст. 105 и по статьям, предусматривающим ответственность за причинение такого вреда. Например, при нанесении вреда здоровью — по ст. 111, 112, 115 УК РФ, а при убийстве нескольких лиц — и по п. «а» ч. 2 ст. 105.

Спорен вопрос о субъективной стороне убийства общеопасным способом. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 излагает следующую схему субъективного отношения виновного к содеянному: осуществляя умысел на убийство определенного лица, виновный осознает, что он применяет такой способ причинения смерти, который опасен для жизни не только одного человека106. Эту позицию разделяют и ряд видных ученых (М. Д. Шаргородский, И. И. Карпец и др.).

На самом деле это обычная, наиболее часто встречаемая на практике схема (прямой умысел на убийство определенного лица и косвенный — относительно побочных последствий), но не единственная. Возможен и общий косвенный, и неконкретизированный умысел (виновный учиняет беспорядочную стрельбу в людном месте или из хулиганских побуждений направляет машину в сторону людей).

Относительно общеопасного способа необходимо установить сознание того, что а) используются средства, наделенные свойством повышенной поражающей силы, и б) применение этих средств в ходе убийства происходит в обстановке, когда создается угроза множественности преступных последствий.

Убийство, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж»). Групповые убийства не только распространены, но и более опасны, ибо облегчается достижение преступного результата, лишение жизни потерпевшего.

Убийство следует считать совершенным группой лиц (простой, по предварительному сговору, организованной), если в этом преступлении принимали участие два или более лица. «Принимали участие» означает, что лица, сознавая характер совершаемого преступления, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего. Участие может выразиться не только в нанесении смертельных ударов, даче яда и т. п., но и в иных насильственных действиях, направленных на подавление воли потерпевшего либо на лишение его фактической возможности оказать противодействие.

Уместно напомнить, что законодательное определение каждой из разновидностей группы, упомянутых в п. «ж» ч. 2 ст. 105, содержится соответственно в ч. 1, 2 и 3 ст. 35 УК РФ.

Убийство по мотиву кровной мести (п. «е¹»). Кровная месть — обычай, бытующий у некоторых народностей Северного Кавказа.

Согласно этому обычаю сам пострадавший или родственники «обиженного» тяжким оскорблением, надругательством, убийством и т. п. «обязаны» отомстить обидчику. Нередко это вызывает цепную реакцию, ибо в свою очередь в случае мести уже другая сторона вправе считать себя обиженной и обязанной осуществить ответный акт кровной мести.

Убийство из корыстных побуждений или по найму (п. «з»). Для вменения п. «з» ч. 2 ст. 105 необязательно, чтобы виновный в результате убийства получил материальную выгоду или избавился от материальных затрат. Важны сами по себе корыстные побуждения, которыми руководствовался убийца при лишении жизни потерпевшего.

В УК РСФСР 1996 г. наряду с лишением жизни из корыстных побуждений выделена и такая разновидность, как убийство по найму. В абсолютном большинстве случаев лишение другого человека жизни по найму есть убийство из корысти. Однако мыслимы ситуации, когда наемник руководствуется иными побуждениями, например совершает убийство из солидарности или по мотивам борьбы с иноверцами.

Убийство из хулиганских побуждений (п. «и»). Большинство юристов обращают внимание на такое свойство хулиганских побуждений, как озорство, грубое озорство. Но это свойство не исчерпывает анализируемого понятия: являясь открытым вызовом обществу, окружающим, поведение хулигана обусловлено желанием противопоставить себя людям, показать пренебрежительное к ним отношение, продемонстрировать грубую силу и — нередко — пьяную удаль.

Чаще всего убийство из хулиганских побуждений совершается без видимого повода или с использованием незначительного повода, т. е. на фоне резкого несоответствия последнего ответной реакции, что осознается и виновным. Отсутствие видимого повода приводит некоторых юристов к выводу, что совершается безмотивное лишение жизни. Фактически за этим скрываются хулиганские побуждения, которые необходимо вскрыть и доказать.

Иногда заключение о наличии хулиганских побуждений делается с учетом места совершения убийства (общественное место). Такой подход неправилен, и потому лишение жизни другого человека из ревности, мести и других побуждений, которые возникли на почве личных отношений, независимо от места его совершения, не может квалифицироваться по п. «и» ч. 2 ст. 105.

Убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к»). По общему правилу оно направлено на сокрытие тяжкого или особо тяжкого преступления. Но таковым может быть деяние средней или даже небольшой тяжести. Для вменения п. «к» не имеет значения, кем — самим убийцей или иным лицом — совершено (или совершается) такое преступление, окончено оно или не окончено. Если, однако, субъектом содеянного (грабежа, изнасилования и т. д.) выступает сам убийца, квалификация наступает по совокупности статей — п. «к» ч. 2 ст. 105 и ст. 161, 131 УК РФ и др.

Законодателем выделены две разновидности цели: а) скрыть другое преступление и б) облегчить совершение другого преступления.

Цель скрыть другое преступление присутствует, когда еще до убийства субъектом или иным лицом было совершено какое-либо преступление, о котором на момент убийства еще неизвестно правоохранительным органам (во всяком случае, в представлении убийцы). Жертвой могут стать потерпевший, очевидец совершенного преступления (например, разбоя, похищения человека), а равно любое иное лицо, которое обладает информацией о таком преступлении и может содействовать обнаружению и раскрытию преступления.

Цель облегчить совершение преступления при убийстве налицо, когда лишение жизни предшествует осуществлению задуманного преступления либо совпадает с последним по времени.

Убийство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «л»). В п. «л» называется несколько квалифицирующих обстоятельств, одного из которых при убийстве достаточно для вменения данного пункта. Роднит многие из них то, что подчас именуется «пережитками прошлого». Первые три обстоятельства характеризуют нетерпимость к лицам другой национальности, расе, религии и ее представителям, основанную на идеологии превосходства своей и, напротив, неполноценности всех иных наций, рас, конфессий.

Отсюда недостаточно установления факта, что убийца и жертва принадлежат к разным национальностям, расам и т. д. Важно, чтобы существовали на этой почве вражда или ненависть (по крайней мере со стороны виновного) в момент посягательства и чтобы именно это послужило мотивом убийства. Не исключается, следовательно, в конкретном случае конфликтная ситуация между лицами враждующих национальностей на иной основе, например на бытовой почве — не поделили участок для пастьбы скота, не сошлись в правилах водопользования и т. д.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указывается, что квалификация преступлений против жизни и здоровья, совершенных по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, по п. «л» ч. 2 ст. 105 исключает возможность одновременной квалификации содеянного по другим пунктам указанных частей этих статей, предусматривающим иной мотив и цель преступления (например, из хулиганских побуждений)107.

Преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, следует отграничивать от преступлений, совершенных на почве иных неприязненных отношений.

Для правильного установления мотива преступления следует учитывать, в частности, длительность межличностных отношений подсудимого с потерпевшим, наличие с ним конфликтов, не связанных с национальными, религиозными, идеологическими, политическими взглядами, принадлежностью к той или иной расе, социальной группе108.

Убийство в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. «м»). Потерпевшими от преступления могут быть лица, находящиеся на излечении; лица, поступившие в медицинское учреждение с места происшествия (аварии, катастрофы, драки и т. д.); иные лица. Субъектом преступления (исполнителем, соисполнителем) обычно выступают медицинские работники, поскольку требуются специальные познания для изъятия органов или тканей в процессе убийства либо после него. Но исполнить такое убийство может и иное лицо, например, пользуясь консультацией специалиста.

С субъективной стороны анализируемый вид преступления совершается только с прямым умыслом и со специальной целью — использования органов или тканей убитого. При этом не имеет решающего значения, удалось ли достичь виновному указанных целей. Совершение убийства в упомянутых целях мыслимо: а) из корыстных побуждений — они являются преобладающими и б) из иных побуждений (обеспечить проведение медицинского эксперимента, спасти жизнь или здоровье близкого человека и т. п.). Если цель использования органов или тканей потерпевшего сочетается при убийстве с корыстными побуждениями, то содеянное должно квалифицироваться по совокупности п. «м» и «з» ч. 2 ст. 105.

Убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). В качестве привилегированного вида данный состав нов, хотя вопрос о его выделении неоднократно ставился в юридической литературе. Подчас убийство матерью своего новорожденного ребенка именуют детоубийством, что неточно, ибо детоубийство — понятие более широкое (и по субъекту, и по возрастным характеристикам потерпевшего, и по субъективной стороне).

Законодатель особо оговаривает круг условий, при наличии которых применяется ст. 106. Первое из них относится к личности потерпевшего — им является новорожденный, под которым в педиатрии понимается ребенок в возрасте до 4 недель. Если посягательство было осуществлено на мертворожденного, содеянное оценивается по правилам покушения на негодный объект.

Второе условие касается времени совершения убийства. Закон выделяет убийство новорожденного а) во время или сразу же после родов, б) позднее. Сразу же после родов означает: вслед, тут же, вскоре; этот временной промежуток во всяком случае не может исчисляться часами, а тем более сутками. Убийство позднее, после родов — это когда роды уже миновали; однако и здесь временной промежуток не может превышать месяца с момента окончания родов.

Третье условие относится к личности убийцы. Субъектом преступления является мать — женщина, достигшая 16-летнего возраста. Поскольку законодатель не раз обращает внимание на особое психическое состояние субъекта убийства («в условиях психотравмирующей ситуации», «в состоянии психического расстройства»), можно утверждать, что учет именно особого психофизического состояния матери новорожденного положен в основу выделения данного привилегированного вида убийства. Психотравмирующая ситуация возникает, как правило, не одномоментно, постепенно и связана с аккумуляцией у матери новорожденного отрицательных эмоций на фоне негативного воздействия внешних факторов на ее психику. Так же, как и состояние психического расстройства, не исключающего вменяемости, наличие психотравмирующей ситуации выступает одним из обязательных условий применения ст. 106.

Убийство новорожденного возможно а) с прямым или косвенным умыслом, б) как с внезапно возникшим, так и с заранее обдуманным.

Убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ). Рассматриваемое смягчающее санкцию обстоятельство предполагает ситуацию, в которой убийство представляет собой ответную реакцию на провоцирующее (виктимное) поведение потерпевшего и (в силу психических закономерностей) направлено на источник, вызвавший у виновного сильную эмоцию. Вина потерпевшего, приводящая в известной степени к потере виновным контроля над собой, — причины, обусловившие выделение в уголовном законодательстве данного привилегированного вида убийства.

Под противоправным понимается объективно неправомерное поведение независимо от того, является ли оно виновным, запрещено той или иной отраслью права (гражданского, семейного, административного, трудового и т. д., в том числе уголовного). Важно лишь, чтобы оно находилось в противоречии с действующими правовыми предписаниями.

Иные противоправные деяния потерпевшего могут выражаться в вымогательстве, клевете, обмане или злоупотреблениях доверием, несправедливых притеснениях по службе, упорном уклонении от возврата крупного долга и т. п. Исходить такие действия (бездействие) должны именно от потерпевшего, а не от третьих лиц (в том числе от близких родственников потерпевшего), и могут, очевидно, проявиться по отношению как к виновному, так и — в некоторых случаях — к близким ему людям.

Источником возникновения аффекта как снижающего санкцию обстоятельства ст. 107 признает не только противоправное (как это было в ст. 104 УК РСФСР 1960 г.), но и аморальное поведение потерпевшего, например супружеская измена.

Уголовный закон выделяет и еще один источник аффекта, тоже связанный с актами противоправного или аморального поведения потерпевшего, — длительная психотравмирующая ситуация.

Субъективная сторона характеризуется прямым или косвенным и только внезапно возникшим умыслом. Обязательный признак состава — аффектированное состояние лица в момент убийства. Физиологический аффект определяется в ст. 107 как: а) внезапно возникшее б) сильное душевное волнение. Сильное душевное волнение — скоропроходящее эмоциональное состояние, возникающее под воздействием внешних раздражителей и приобретающее характер бурно протекающей вспышки. Это предельно выраженная, но кратковременная эмоция, при которой на период ее течения происходит сужение сознания, человек может частично утратить способность контролировать свое поведение. Вместе с тем он все же сохраняет возможность осознавать происходящее и свое поведение, «взять себя в руки». В силу сказанного ответственность лица за убийство не исключается, как это имеет место при патологическом аффекте (ст. 21 УК РФ), а может наступить лишь ее смягчение.

Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 108 УК РФ). Упомянутые в ст. 108 смягчающие санкцию обстоятельства имеют с вышерассмотренным (состояние аффекта) то общее, что и в том, и в другом случае наличествует предшествующее убийству виктимное поведение потерпевшего, его «вина». Но рассматриваемые обстоятельства в большей мере влияют на наказание, что нетрудно заметить при сопоставлении санкций ст. 108 и 107 УК РФ. Виновный действует в общественно полезном направлении — защищает себя или других от объективно противоправного посягательства, пресекает его, предпринимает усилия для доставления преступника органам власти: это в целом одобряется и поощряется законом. Другое дело, что при этом виновный «перебарщивает», причиняется явно чрезмерный вред. Налицо, таким образом, как бы два противоположных по направленности акта поведения, один из которых носит общественно полезный характер (защита, доставление органам власти, пресечение возможности совершения новых преступлений), а другой — общественно опасный характер (превышение пределов необходимого, чрезмерный вред, совершение преступления).

Причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). В отличие от УК РСФСР 1960 г. в действующем УК РФ неосторожное лишение жизни не именуется убийством. Кроме того, уголовная ответственность за это преступление дифференцирована — в статью введены ч. 2 и 3.

С объективной стороны данное преступление слагается из действия или бездействия, выступающего причиной наступления результата, и самого результата — смерти человека. Виновный нарушает установленные правила поведения в быту, на производстве и т. д., что и приводит в конкретном случае к смерти потерпевшего. Например, производится самовольное подключение неисправных газовых приборов в квартире, в итоге происходит взрыв, влекущий летальный исход одного или нескольких жильцов квартиры или дома.

Субъективная сторона — неосторожность в виде причинения смерти по легкомыслию или небрежности. Правила предосторожности могут быть нарушены виновным сознательно (например, лицо резко толкает пьяного в грудь. Тот, не удержавшись, падает и, ударившись головой о твердую поверхность, получает смертельную травму). Поскольку данному обстоятельству в ст. 109 самостоятельного значения не придается, оно подлежит учету при назначении виновному наказания.

Признаком, дифференцирующим ответственность, в ч. 2 ст. 109 выступает ненадлежащее исполнение лицом своих профессиональных обязанностей, а в ч. 3 ст. 109 — причинение смерти по неосторожности двум или более лицам.

Если в УК РФ существуют специальные нормы, предусматривающие ответственность за причинение смерти вследствие ненадлежащего исполнения лицом профессиональных обязанностей, применению подлежат такие нормы (ст. 124, 143, 216, 217 УК РФ и др.), а не ст. 109.

Доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ). По уровню самоубийств (суицида) Россия находится на одном из первых мест в мире. Причины имеют в первую очередь социально-экономический характер, однако определенную долю самоубийств составляют те, которые происходят из-за негативного влияния на жертв третьих лиц.

Потерпевшими от анализируемого преступления могут быть любые физические лица. В этом вопросе позиция действующего Кодекса отличается от УК РСФСР 1960 г., ст. 107 которого потерпевшим признавала только лицо, находящееся в материальной или иной зависимости от виновного. Таким образом, устранено ограничительное условие и ныне уголовную ответственность могут нести любые лица, в том числе посторонние для потерпевшего (распространяющие порочащие измышления о нем, высказывающие угрозы и т. д.).

Объективная сторона состава усложненная. В нее входят: а) поведение самого виновного (угрозы, жестокое обращение, систематическое унижение человеческого достоинства потерпевшего); б) создание таким поведением жизненной ситуации — в представлении потерпевшего «тупиковой», близкой к состоянию безысходности; в) принятое потерпевшим под влиянием этого решение о самоубийстве и акт самоубийства или покушения на него. Последнее, таким образом, причинно обусловлено предшествующим поведением виновного.

В законе дан исчерпывающий перечень уголовно наказуемых способов доведения до самоубийства: 1) угрозы; 2) жестокое обращение; 3) систематическое унижение человеческого достоинства потерпевшего. Иные способы (например, постоянное надоедливое следование как тень за возлюбленной, систематические задержки с выдачей зарплаты), даже если они привели к самоубийству потерпевшего, не могут влечь ответственности по ст. 110. Объединяет упомянутые в законе способы то, что все они носят противоправный характер.

Виды угроз в диспозиции ст. 110 не раскрываются и каких-либо ограничений в этой части не содержится. Жестокое обращение — понятие оценочное, используемое и в ряде других статей УК РФ (например, ст. 156, 245). Оно связано с причинением лицу физических страданий путем нанесения побоев, лишения пищи, медицинской помощи, связывания, запирания и т. д. Как правило, оно предполагает неоднократное противоправное поведение виновного. Систематическое унижение человеческого достоинства выражается в многократных актах оскорбления, глумления, опорочивания потерпевшего.

Преступление полагается оконченным в момент самоубийства или покушения на него со стороны потерпевшего. Спорен вопрос о субъективной стороне анализируемого состава преступления: одни допускают только неосторожность, другие — лишь косвенный умысел, третьи — умысел (прямой или косвенный). По общему правилу доведение до самоубийства совершается по неосторожности либо с косвенным умыслом. Однако не исключен и прямой умысел.

Квалифицированные виды этого преступления (ч. 2 ст. 110) — доведение до самоубийства несовершеннолетнего.

Склонение к совершению самоубийства или содействие самоубийству (ст. 110¹ УК РФ) выражается в организации, подстрекательстве или пособничестве к совершению самоубийства. Склонение или содействие самоубийству возможно при наличии квалифицирующих обстоятельств (см. ч. 3, 4, 5, 6 ст. 110¹).

Организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства (ст. 110² УК РФ). Способы совершения преступления — распространение информации о способах совершения самоубийства или призыва к совершению самоубийства. Согласно примечанию к ст. 110² лицо, совершившее предусмотренное ст. 110² преступление, добровольно прекратившее соответствующую преступную деятельность и активно способствовавшее раскрытию и (или) пресечению преступлений, предусмотренных ст. 110, 110¹ или ст. 110², освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

§ 4. Преступления против здоровья

Общая характеристика. Объектом данной группы преступных посягательств выступает здоровье другого человека. Причинение вреда собственному здоровью уголовно ненаказуемо. Исключение составляет членовредительство (причинение себе какого-либо повреждения) с целью уклонения от исполнения обязанностей военной службы (ст. 339 УК РФ). Конституция РФ подтверждает (ч. 1 ст. 41), что каждый человек имеет право на охрану здоровья.

Здоровье человека — определенное физиологическое (соматическое и психическое) состояние организма, при котором его составляющие функционируют нормально. Такое состояние предполагает сохранение в норме анатомической целостности органов и тканей, их физиологических функций, отсутствие заболеваний и патологических состояний.

Объективная сторона слагается из: а) действия или бездействия, выражающегося в процессе причинения вреда здоровью другого лица, б) фактически наступившего вреда здоровью и в) причинно-следственной связи между деянием и наступившими последствиями. Таким образом, составы преступлений против здоровья сконструированы по типу материальных: обязательным их признаком выступают преступные последствия — вред здоровью другого человека.

Под вредом здоровью Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденные Постановлением Правительства РФ от 17 августа 2007 г. № 522109, понимают: а) телесные повреждения, б) заболевания либо патологические состояния: «Под вредом, причиненным здоровью человека, понимается нарушение анатомической целостности и физиологической функции органов и тканей человека в результате воздействия физических, химических, биологических и психических факторов внешней среды» (п. 2). В этом свете понятно, почему действующий УК РФ отказался от обозначения «телесное повреждение», которым оперировал УК РСФСР 1960 г. («тяжкое телесное повреждение», «легкое телесное повреждение» и т. д.), заменив его иным — «причинение вреда здоровью». Последнее обозначение более полно охватывает возможные виды вреда такому объекту, как здоровье.

В группу преступлений против здоровья входят посягательства, предусмотренные ст. 111–115 и 118 УК РФ. Сюда же традиционно относят побои (ст. 116, 116.1) и истязания (ст. 117), хотя, строго говоря, они могут и не вызвать повреждения здоровья. В данную группу, учитывая происшедшие изменения позиции законодателя, следует включить состав заражения венерической болезнью (ст. 121). В прежнем УК он конструировался по типу деликта создания опасности. Сказанное касается и состава неоказания помощи больному (ст. 124), сконструированного ныне по типу материальных составов в отличие от прежнего УК, признававшего преступным сам факт неоказания помощи (ст. 128 УК РСФСР 1960 г.).

Законодатель выделяет три основных вида вреда здоровью: а) тяжкий, б) средней тяжести и в) легкий. В основу выделения положена степень причинения вреда, характер наносимого вреда здоровью. Наказание смягчается при переходе от тяжкого к средней тяжести и далее к легкому вреду здоровью. Это первая линия дифференциации ответственности. Вторая линия дифференциации проводится исходя из форм вины. Предусмотрена наказуемость неосторожного причинения тяжкого вреда здоровью (ст. 118), а также более строгая наказуемость умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (ст. 111–114). Признается преступным и умышленное причинение легкого и средней тяжести вреда здоровью (ст. 112, 115), в то время как причинение того же характера вреда по неосторожности уголовно ненаказуемо.

Цель, как обязательный признак субъективной стороны состава, презюмируется в диспозиции ст. 114 (защита, отражение посягательства), а мотив — в ч. 2 ст. 111, ст. 112, 115 и 116 (хулиганские побуждения, мотив национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды) и в ч. 2 ст. 117 (мотив национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды).

Возраст ответственности понижен до 14 лет при умышленном причинении тяжкого (ст. 111) и средней тяжести (ст. 112) вреда здоровью. В некоторых случаях предполагается наличие специального субъекта: ч. 1 ст. 114 таковым считает лицо обороняющееся, ст. 121 — лицо, имеющее венерическое заболевание, ст. 124 — лицо, обязанное оказывать помощь больному.

Третья линия дифференциации ответственности за посягательства на здоровье исходит из различия в степени опасности деяний в пределах одного и того же вида преступления (тяжкого вреда здоровью, истязания и т. д.). Существуют преступления с основным составом (ч. 1 ст. 111, ст. 112, 115–118, 121, 124), с квалифицированным составом (ч. 2–4 ст. 111, ч. 2 ст. 112, ст. 115–117, 118, 121, 124) и привилегированного вида — причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта (ст. 113), при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 114).

Описывая виды вреда здоровью, законодатель оперирует понятиями «расстройство здоровья» и «утрата трудоспособности». В основу их выделения положены два основных критерия: анатомо-патологический (медицинский) и экономический.

По первому из них — медицинскому, отражающему характер причинения вреда здоровью110, — законодатель выделяет кратковременное (разновидность легкого вреда в ст. 115) и длительное расстройства здоровья.

Исходя из второго — экономического критерия, отражающего степень утраты способности к труду, — в законе выделяются незначительная (вторая разновидность легкого вреда — ст. 115) и значительная стойкая утрата общей трудоспособности, а также полная утрата профессиональной трудоспособности.

Помимо упомянутых двух основных критериев при определении тяжкого вреда здоровью использованы и некоторые другие критерии, о которых будет сказано ниже, при характеристике соответствующих видов.

Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ). Наиболее опасный вид посягательства на здоровье человека — тяжкий вред здоровью, имеющий явную тенденцию к росту. Так, в 1989 г. их было зарегистрировано 36,8 тыс., а в 1993 г.— уже 66, 9 тыс.

При описании состава умышленного тяжкого вреда здоровью в ст. 111 использован комбинированный метод: путем перечисления образующих его элементов, видов тяжкого вреда, а также посредством указания на ближайший род и видовые отличия.

Так, к тяжкому вреду отнесены:

а) опасный для жизни вред. Таковым признается вред здоровью, вызывающий угрожающее жизни состояние, которое может закончиться смертью (п. 13 Правил определения степени тяжести вреда, п. 6.1 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных приказом Минздравсоцразвития России от 24 апреля 2008 г № 194); им могут быть как телесные повреждения, так и заболевания и патологические состояния.

К числу опасных для жизни относятся, например, проникающие ранения черепа и позвоночника, открытые переломы длинных трубчатых костей, переломы свода или основания черепа, хрящей гортани, грудного отдела позвоночника, повреждение крупных кровеносных сосудов, ожоги второй степени, превышающие поражение 20% поверхности тела, и т. п.

Такого рода повреждения, относимые Правилами определения степени тяжести вреда к первой группе, по своему характеру непосредственно создают угрозу для жизни потерпевшего. Ко второй группе относятся повреждения, которые вызывают развитие угрожающего жизни состояния и обычно заканчиваются смертью (кома, массивная кровопотеря, шок тяжелой степени и т. п.);

б) не опасные для жизни, относящиеся к тяжким по последствиям виды вреда. К ним относятся:

— потеря зрения, речи, слуха, утрата какого-либо органа либо утрата органом его функций;

— прерывание беременности;

— психическое расстройство, заболевание наркоманией или токсикоманией;

— неизгладимое обезображивание лица.

Тяжкий вред составляет также причинение вреда, вызвавшее значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть (более 30%) или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности.

Под потерей зрения понимается полная стойкая слепота на оба глаза или такое необратимое состояние, когда имеется понижение зрения до остроты зрения 0,04 и ниже (счет пальцев на расстоянии 2 м и до светоощущения).

Под потерей слуха понимается полная стойкая глухота на оба уха или такое необратимое состояние, когда потерпевший не слышит разговорной речи на расстоянии 3–5 см от ушной раковины.

Потеря зрения на один глаз и потеря слуха на одно ухо представляют собой утрату органом его функций и относятся уже по этому основанию к тяжкому вреду здоровью, а также потеря одного глазного яблока оцениваются по признаку стойкой утраты общей трудоспособности. Потеря одного глазного яблока считается утратой органа, а потеря слепого глаза квалифицируется, исходя из длительности расстройства здоровья.

При определении тяжести вреда не учитываются возможности улучшения зрения или слуха с помощью медико-технических средств (коррегирующие очки, слуховые аппараты и т. д.).

Под потерей речи понимают необратимую утрату способности выражать свои мысли членораздельными звуками, понятными окружающим, либо в результате потери голоса.

Под потерей органа либо утратой им функций понимается:

а) потеря руки, ноги, т. е. отделение их от туловища или стойкая утрата ими функций (например, в результате паралича). К потере руки или ноги приравнивается утрата наиболее важной в функциональном отношении части конечности (кисти, стопы); подобная потеря расценивается как тяжкий вред и по иному основанию — ввиду того, что она влечет за собой стойкую утрату трудоспособности более чем на одну треть;

б) повреждение половых органов, сопровождающееся потерей производительной способности. Под нею понимают потерю способности к совокуплению, оплодотворению, зачатию, вынашиванию или деторождению;

в) потерю одного яичка, являющуюся утратой органа.

Прерывание беременности, независимо от ее срока, признается тяжким вредом здоровью, если оно причинно обусловлено поведением виновного, а не индивидуальными особенностями организма потерпевшей или ее заболеваниями, и привело к выкидышу, внутриутробной гибели плода, преждевременным родам либо обусловило необходимость медицинского вмешательства. Важно также установить, что виновный, нанося повреждения, осознавал беременное состояние потерпевшей.

Психическое расстройство, заболевание наркоманией или токсикоманией — новые виды тяжкого вреда здоровью, не известные УК РСФСР 1960 г. В результате насилия или угроз со стороны виновного у потерпевшего развивается заболевание психики либо стойкая зависимость от наркотических, психотропных или токсических веществ. Оценку тяжести вреда здоровью в этих случаях производит судебно-медицинский эксперт с участием психиатра, нарколога, токсиколога после проведения соответственно судебно-психиатрической, судебно-наркологической или судебно-токсикологической экспертизы.

Неизгладимое обезображивание лица — вид тяжкого вреда, выделяемый по эстетическому критерию. Оно придает потерпевшему отталкивающий, безобразный вид. Для отнесения повреждения к тяжкому вреду по рассматриваемому признаку необходимо установить два обстоятельства: неизгладимость повреждения и обезображивание им лица.

Вопрос об изгладимости повреждения решается экспертом. Под неизгладимостью следует понимать такие повреждения лица, которые с течением времени не исчезают самостоятельно и для их устранения требуется оперативное вмешательство (например, косметическая операция), т. е. сохраняется заметность рубцов, деформаций, нарушения мимики и т. п. с течением времени или под влиянием нехирургических средств. Если для устранения этих последствий требуется косметическая операция, повреждение считается неизгладимым. Независимо от вывода по вопросу о неизгладимости при повреждениях лица эксперт устанавливает их тяжесть, исходя из иных показателей степени тяжести вреда здоровью.

Вопрос об обезображивании — юридический, оценочный. Он решается судом (органами расследования) исходя из общепринятых эстетический представлений, с учетом всех обстоятельств дела. Не лишено оснований замечание М. Д. Шаргородского, что «шрам на лице, который может обезобразить молоденькую балерину, может почти не попортить лицо отставного боцмана»111.

К видам тяжкого вреда здоровью УК РФ отнес также полную утрату профессиональной трудоспособности потерпевшим от посягательства на его здоровье. И в этой части ст. 111 носит бланкетный характер — необходимо руководствоваться Правилами определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах работникам, получившим увечье, профессиональное заболевание либо иное повреждение здоровья, связанное с исполнением ими трудовых обязанностей112.

Профессиональная трудоспособность есть способность человека к выполнению определенного объема и качества работы по конкретной профессии (пианист, столяр, хирург и т. д.), по которой осуществляется основная профессиональная деятельность.

Данным Положением предусмотрено, что полная утрата устанавливается в случаях, когда у потерпевшего вследствие резко выраженных нарушений функций организма обнаружено наличие абсолютных медицинских противопоказаний для выполнения любых видов профессиональной деятельности, даже в специально созданных условиях (п. 2.3 Положения).

Для вменения в вину данного вида вреда требуется установить заведомость, т. е. что виновный, причиняя вред здоровью потерпевшего, знал о том, что этот вред способен повлечь полную утрату профессиональной трудоспособности (например, повреждение кисти руки у пианиста).

Наконец, тяжким признается причинение вреда здоровью, вызвавшее значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть (более 30%). При определении величины стойкой утраты эксперт руководствуется Таблицей процентов утраты трудоспособности в результате различных травм. В соответствии с данной Таблицей, например, удаление легкого означает 60% утраты общей трудоспособности.

Утрата общей трудоспособности должна быть не только значительной, но и стойкой, т е. необратимой, не кратковременной.

Стойкой следует считать утрату либо при определившемся исходе, либо при длительности расстройства здоровья свыше 120 дней.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111, характеризуется как прямым, так и косвенным умыслом. Вместе с тем умышленное причинение вреда, оцениваемого как тяжкий по признаку опасности его для жизни, следует отграничивать от покушения на убийство именно по субъективной стороне. Покушение, как известно, совершается только с прямым умыслом: виновный, осознавая общественную опасность произведенного им выстрела, удара ножом, дачи яда и т. д., предвидит возможность или неизбежность наступления смерти потерпевшего и желает причинения этого вреда. В отличие от этого указанный вид тяжкого вреда предполагает косвенный умысел относительно факта смерти, и ввиду того, что она не наступила, содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 111. Если же смерть от причиненного повреждения, опасного для жизни потерпевшего, реально наступила, при наличии косвенного умысла содеянное расценивается как убийство. При наличии желания смерти в момент причинения вреда, опасного для жизни, содеянное квалифицируется либо как убийство (если смерть наступила), либо как покушение на убийство (если реально лишения жизни не произошло). Наконец, при неосторожном отношении к смерти потерпевшего при умышленном причинении вреда, опасного для жизни, наличествует преступление с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ).

Ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью дифференцирована посредством квалифицирующих обстоятельств, перечисленных в ч. 2–4 ст. 111. В ч. 2 ими признаны совершение указанного в ч. 1 ст. 111 деяния: а) в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; б) в отношении малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего; в) общеопасным способом; г) по найму; д) из хулиганских побуждений; е) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы; ж) в целях использования органов или тканей потерпевшего.

Совершенными при особо квалифицирующих обстоятельствах (ч. 3 ст. 111) полагаются деяния, предусмотренные ч. 1 или 2 ст. 111, если они совершены: а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) в отношении двух или более лиц.

Содержание вышеупомянутых квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков по основным параметрам аналогично предусмотренным в ч. 2 ст. 105 применительно к убийству (см. § 2 настоящей главы).

Под мучениями как способом причинения вреда здоровью понимаются действия, причиняющие страдания (заболевание) путем длительного лишения пищи, питья или тепла; либо помещение (или оставление) потерпевшего во вредные для здоровья условия, либо другие сходные действия.

Как издевательство рассматриваются случаи глумления, иного грубого нарушения человеческого достоинства.

Наибольшую общественную опасность и вместе с тем сложность в плане правоприменения представляет предусмотренный в ч. 4 ст. 111 вид умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекший по неосторожности смерть потерпевшего. Внешне это преступление напоминает убийство: например, удар ножом в жизненно важную часть тела, вызвавший наступление смерти. В одном случае такое деяние может быть расценено как убийство, в другом — по правилам ч. 4 ст. 111.

Отграничение прежде всего должно проводиться по субъективной стороне: в деянии, описанном в ч. 4 ст. 111, она слагается из двух предметов субъективного отношения (тяжкий вред здоровью, смерть) и, соответственно, двух форм вины. Относительно первого предмета имеется умысел (прямой или косвенный), т. е. виновный предвидит по крайней мере возможность наступления именно тяжкого вреда здоровью потерпевшего и желает либо сознательно допускает эти последствия (либо относится к ним безразлично). Если у виновного не было умысла на причинение именно тяжкого вреда здоровью, и тем более если не было умысла на причинение вреда здоровью вообще, о вменении ч. 4 ст. 111 не может идти речи.

Таково большинство ситуаций так называемого опосредованного причинения смерти (удар или толчок — падение — удар головой о твердую поверхность — смерть).

Примером ошибочной квалификации при отсутствии умысла на вред здоровью может служить следующее дело.

Во время ссоры Я. ударил К. кулаком. Удар пришелся в шею. К. упал и скончался от травматического шока и рефлекторной остановки сердца. Я. был осужден за умышленное причинение тяжкого вреда, повлекшего смерть К. по неосторожности. Квалифицируя деяние как неосторожное лишение жизни, Верховный Суд РФ указал, что нет данных об умысле Я. на причинение здоровью К. тяжкого вреда, так как Я. намеревался нанести К. удар в лицо, но тот увернулся и удар пришелся в шею, в жизненно важную часть тела113.

Относительно второго предмета, результата — смерти — объективное отношение виновного иное: лицо допускает неосторожность. Оно либо предвидит возможность наступления смерти от наносимого умышленно тяжкого вреда, но без достаточных оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение смерти (легкомыслие), либо не предвидит такой возможности, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло это предвидеть (небрежность). Такова, например, ситуация, когда наносится удар ножом в бедро с повреждением крупной кровеносной артерии и от острой кровопотери наступает смерть.

Касаясь критериев разграничения убийства и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего по неосторожности, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» подчеркнул, что решая вопрос о содержании умысла виновного, необходимо исходить из совокупности всех обстоятельств дела. В частности, надо учитывать способ и орудия преступления, количество, характер и локализацию повреждений (например, ранение жизненно важных органов потерпевшего), причины прекращения виновным преступных действий, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения114.

Выборочное изучение судебной практики свидетельствует, что в подавляющем числе случаев (95%) тяжкий вред причиняется в результате физического воздействия (в том числе 45% — с помощью холодного и огнестрельного оружия) и около 5% — химическими методами, т. е. с использованием сильнодействующих кислот, ядов115.

Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ).Объективная сторона анализируемого преступления характеризуется законодателем посредством негативных и позитивных признаков. Так, о причинении средней тяжести вреда здоровью можно говорить, если такой вред: а) не опасен для жизни и б) не повлек последствий, указанных в ст. 111, — иначе говоря, когда не усматривается в содеянном более опасного вида посягательства на здоровье.

К позитивным объективным признакам состава относятся: а) длительное расстройство здоровья или б) значительная стойкая утрата общей трудоспособности менее чем на одну треть. Для целей квалификации по ст. 112 достаточно установить наличие одного из них.

Под длительным расстройством здоровья понимается временное нарушение функций органов и (или) тканей продолжительностью свыше 3 недель (более 21 дня), под значительной стойкой утратой трудоспособности менее чем на одну треть — стойкая утрата общей трудоспособности (в процентах, кратных пяти) от 10 до 30% включительно. Стойкая утрата общей трудоспособности заключается в необратимой утрате функций в виде ограничения жизнедеятельности (потеря врожденных и приобретенных способностей человека к самообслуживанию) и трудоспособности человека независимо от его квалификации и профессии (специальности). Размеры стойкой утраты общей трудоспособности устанавливаются после определившегося исхода заболевания, связанного с причинением вреда здоровью, на основании объективных данных и с учетом Таблицы процентов утраты трудоспособности в результате различных травм. К вреду средней тяжести относят, в частности, трещины и переломы мелких костей, вывих мелких суставов, потерю большого пальца руки, удаление части почки и т. п.

Ответственность за деяние дифференцирована с помощью ряда квалифицирующих обстоятельств. К их числу ч. 2 ст. 112 относит совершение деяния: а) в отношении двух или более лиц; б) в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; в) в отношении малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего; г) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; д) из хулиганских побуждений; е) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Усиливающие признаки в основном совпадают с указанными в ч. 2 и 3 ст. 111.

Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта (ст. 113 УК РФ). По основным объективным и субъективным признакам данное преступление аналогично посягательству, описанному в ст. 107 УК РФ. Различие имеется, во-первых, в объекте преступления — им является не жизнь, а здоровье человека, и, во-вторых, в объективной стороне: последствиями его являются тяжкий или средней тяжести вред здоровью. Санкция одинакова в случае причинения и того и другого вида вреда, что вряд ли оправданно.

Хотя в заголовке статьи это не отражено, субъективная сторона деяния может выражаться только в умысле, что зафиксировано в тексте статьи. Таковым может быть как прямой, так и косвенный умысел. Неосторожное причинение тяжкого или средней тяжести вреда в состоянии аффекта влечет ответственность по ст. 118 УК РФ. Умышленное причинение легкого вреда здоровью в состоянии аффекта влечет квалификацию по ст. 115 УК РФ. Поскольку состояние аффекта как общее смягчающее обстоятельство в ст. 61 УК РФ не фигурирует, при назначении наказания учитывается обстоятельство, указанное в п. «з» ч. 1 ст. 61, — «противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления».

Если от причиненного умышленно в состоянии аффекта тяжкого вреда наступила по неосторожности смерть, содеянное должно квалифицироваться по ст. 113 и 109 УК РФ. При этом, назначая наказание за неосторожное лишение жизни, суд должен сослаться на п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ.

Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 114 УК РФ). В ч. 1 ст. 114 предусмотрена ответственность за причинение вреда здоровью при эксцессе обороны, а в ч. 2 — при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. От преступления, описанного в ч. 1 и 2 ст. 108 УК РФ, преступление, предусмотренное ст. 114, отличается объектом — таковым является здоровье, а не жизнь, и характером наступивших последствий — при эксцессе обороны, оцениваемом по правилам ч. 1 ст. 114, таковым является причинение тяжкого вреда, а по ч. 2 ст. 114 — причинение тяжкого или средней тяжести вреда. Следовательно, заголовок статьи не полностью соответствует ее содержанию. В действительности причинение вреда средней тяжести при превышении пределов необходимой обороны уголовно ненаказуемо, а ответственность наступает лишь в случае превышения мер по задержанию.

Субъективную сторону данных посягательств составляет только умысел, что следует из текста ч. 1 и 2 ст. 114. Виды умысла — прямой или косвенный. Причинение при превышении тяжкого или средней тяжести вреда по неосторожности уголовной ответственности не влечет. Если тяжкий вред, причиненный при превышении, повлек за собой по неосторожности смерть посягающего или задерживаемого, содеянное надлежит квалифицировать только по ст. 114, поскольку неосторожное причинение смерти при превышении уголовной ответственности не влечет.

Умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ). С объективной стороны специфическими признаками выступают: а) кратковременное расстройство здоровья или б) незначительная стойкая утрата общей трудоспособности. Одного из этих признаков, следовательно, достаточно для оценки вреда здоровью как легкого и для ответственности по ст. 115.

Под кратковременным расстройством здоровья понимают временное нарушение функций органов и (или) тканей продолжительностью не свыше 3 недель (до 21 дня включительно), а под незначительной стойкой утратой общей трудоспособности — стойкую утрату общей трудоспособности менее 10%.

По сравнению с прежним Кодексом (ч. 2 ст. 112 УК РСФСР 1960 г.) декриминализировано, т. е. не признается преступлением, причинение повреждений (ссадин, царапин, кровоподтеков и т. п.), не вызвавшее ни кратковременного расстройства здоровья, ни незначительной стойкой утраты трудоспособности (при отсутствии указанных в ст. 116, 116.1 УК конститутивных признаков).

Субъективная сторона данного преступления выражается только в умысле — прямом или косвенном. Неосторожное причинение легкого вреда уголовно ненаказуемо. Если легкий вред причинен в состоянии физиологического аффекта, ответственность также наступает по ст. 115; при этом, назначая наказание, суд обязан учесть смягчающее обстоятельство, предусмотренное в п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ. Вынужденное нанесение легкого вреда в состоянии необходимой обороны либо при задержании лица, совершившего преступление, уголовной ответственности по ст. 115 не влечет.

В качестве квалифицирующих признаков (ч. 2 ст. 115) выступают хулиганские побуждения; мотивы политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотивы ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы; применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

ФЗ РФ от 26 июля 2019 г. № 206-ФЗ введены два новых квалифицирующих признака: с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия; в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Побои (ст. 116, 116.1 УК РФ). Объектом преступлений (в точном смысле слова) является не здоровье, а более широкий круг отношений — телесная неприкосновенность личности.

Действия, входящие в объективную сторону, названного в ст. 116 преступления, также шире, нежели это следует из заголовка статьи. Их составляют: а) нанесение побоев или б) совершение иных насильственных действий.

Побои, характеризующиеся многократным нанесением ударов (не менее трех), не составляют особого вида повреждений. Они в одних случаях выступают в качестве способа действия и причинения вреда (например, причинения легкого вреда здоровью, истязания, хулиганства и т. д.), в других — в качестве самостоятельных преступных актов поведения, наказуемых по ст. 115 УК РФ.

Если от побоев возникает вред здоровью (тяжкий, средней тяжести или легкий), то такие действия не рассматриваются как побои, а оцениваются как причинение вреда здоровью соответствующей тяжести (ст. 111, 112 УК РФ и т. д.).

Побои могут оставить после себя следы на теле потерпевшего (ссадины, царапины, кровоподтеки, небольшие раны и т. п.) и не оставить каких-либо видимых повреждений. Если следы оставлены, повреждения есть, они фиксируются экспертом; он их описывает, отмечает характер повреждений, их локализацию, признаки, свидетельствующие о свойствах причинившего их предмета, давности и механизме образования. При этом указанные повреждения не квалифицируются как вред здоровью и тяжесть их не определяется.

Если побои не оставляют после себя объективных следов, то в экспертном заключении отмечаются жалобы потерпевшего, в том числе при пальпации тех или иных частей тела, отсутствие объективных признаков повреждений. Тяжесть вреда здоровью при этом также не определяют. В подобных случаях установление факта побоев осуществляется органами предварительного расследования, прокурором и судом на основании немедицинских данных.

Помимо побоев наказуемо по ст. 116 совершение и иных насильственных действий. К ним могут быть отнесены заламывание и выкручивание рук, щипание, сдавливание частей тела, связывание, защемление кожи, вырывание клока волос и т. п.

Так же, как и побои, иные насильственные действия получают уголовно-правовую оценку по ст. 116 при наличии двух условий: 1) они не повлекли последствий, указанных в ст. 115 УК РФ, т. е. легкого (и тем более средней тяжести или тяжкого) вреда здоровью; 2) они причинили физическую боль потерпевшему. Физической боли могут сопутствовать и психические переживания, страдание, однако обязательным признаком является причинение насильственными действиями физической боли. Отсюда, если не крепко связанному веревкой лицу такой боли не причиняется либо на потерпевшего оказывается лишь психическое воздействие, ст. 115 неприменима.

Помимо возможности освобождения от уголовной ответственности по данной категории дел на основании ст. 75 и 76 УК РФ, необходимо помнить о положениях ч. 2 ст. 14 УК РФ, которые должны применяться в силу обнаружившейся малозначительности (например, при единичных актах щипания, заламывания рук).

Побои как многократное нанесение ударов следует отграничивать от истязания, совершаемого путем систематического нанесения побоев (ст. 117 УК РФ): в последнем случае речь идет о нескольких актах избиения, разделенных во времени. Побои же как самостоятельный вид преступления предполагают совпадение во времени наносимых ударов потерпевшему.

Субъективная сторона. Преступление совершается с прямым умыслом: виновный осознает общественную опасность наносимых многократных ударов или применение иных насильственных действий, предвидит возможность или неизбежность того, что ими причиняется потерпевшему физическая боль, и желает этого.

В ч. 1 ст. 116 обязательными признаками состава выступают хулиганские побуждения; мотивы политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотивы ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Попытками углубить межотраслевую дифференциацию ответственности объясняется появление (в. 2016 г.) ст. 116.1 УК «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию». Согласно диспозиции статьи, ответственность по ней наступает при отсутствии признаков преступлений, указанных в ст. 115 и 116 Кодекса, лицом подвергнутым административному наказанию за аналогичные деяния.

Истязание (ст. 117 УК РФ). Преступление описано в законе с помощью негативных и позитивных признаков. Так, ст. 117 применяется, если названное в ней деяние не повлекло последствий, указанных в ст. 111 и 112 УК РФ. Это означает, что данной статьей охватывается причинение истязанием легкого вреда здоровью и в таком случае дополнительной квалификации по ст. 115 не требуется. В то же время, если деяние повлекло причиненный умышленно тяжкий или средней тяжести вред здоровью, — напротив, применению не подлежит ст. 117, здесь истязание рассматривается в качестве способа и квалифицирующего причинение такого вреда обстоятельства (п. «г» ч. 2 ст. 112 УК РФ).

Признаки, указанные в ст. 117, характеризуют объективную сторону данного преступления, которая слагается из:

— систематического нанесения побоев или иных насильственных действий;

— вызывающих физические или психические страдания.

Сопоставление диспозиций ст. 116 и 117 УК РФ показывает, что способы действия в описанных в них деяниях сходные. Ими являются: а) побои; б) иные насильственные действия.

Первое отличие в том, что истязание выражается в систематическом нанесении побоев, т. е. нанесении ударов более двух раз. При этом важна не только формальная, количественная характеристика (сколько раз), но и интенсивность воздействия на потерпевшего, который воспринимает многократные акты как нечто непрекращающееся, непрерывное, постоянное. В силу этого такие акты не должны значительно отстоять во времени друг от друга. Неоднократное нанесение побоев не может рассматриваться как истязание, если по одному или нескольким эпизодам, дающим основание для квалификации действий как систематических, истек срок давности привлечения к уголовной ответственности либо к лицу за эти действия ранее уже были применены меры административного взыскания и постановления о применении таких мер не отменены.

В одном из опубликованных решений Верховного суда по конкретному делу было также указано, что нанесение побоев с интервалом в год, т. е. через большие промежутки во времени, не может рассматриваться как истязание путем систематического нанесения побоев116.

Иные насильственные действия как второй способ истязания текстуально совпадает с указанным в составе побоев (ст. 116 УК РФ). Однако содержание их неравнозначно. При истязании под ними понимаются прочие насильственные действия (помимо систематических побоев), как-то: длительное причинение боли (щипанием, сечением и т. п.), причинение множественных (в том числе небольших) повреждений тупыми или острыми предметами, воздействием термических факторов (например, прижигание раскаленным утюгом), другие аналогичные действия, в том числе длительное лишение воды, пищи, тепла, подвешивание вниз головой, порка и т. д.

Таким образом, иные насильственные действия при истязании в количественно-качественном отношении (многократность, длительность) заметно разнятся от указанных в ст. 116 УК РФ.

Второй частью, составляющей объективную сторону истязания, являются физические или психические страдания, которые должны быть причинно обусловлены систематическим нанесением побоев либо иными насильственными действиями, вытекать из них. Для истязания характерны именно страдания потерпевшего, т. е. физические и психические переживания. В отличие от разовой физической боли (ст. 116 УК РФ), страдания как состояние человека имеет протяженность во времени, поскольку побои наносятся систематически, возобновляя, подкрепляя и усиливая переживания, а иные насильственные действия также предполагают не одномоментность насилия, а многократность и некоторую его протяженность, длительность.

М. в ответ на отказ жены дать денег на водку привязал ее к кровати и в течение двух часов допытывался, где она спрятала деньги: наносил ей удары руками, бил головой о спинку кровати, прижигал горящей сигаретой ей лицо, мочился на нее, таскал за волосы, имитировал удушение ее веревкой, надевал полиэтиленовый пакет ей на голову и т. д. Потерпевшая испытывала при этом не только физические, но и психические страдания (в частности, при имитации лишения жизни).

Субъективная сторона истязания выражается в прямом умысле. Виновный осуществляет насильственные действия, осознавая, что они причиняют потерпевшему физические или психические страдания, и желает этого.

В отличие от прежнего Кодекса (ст. 113 УК РСФСР 1960 г.) в действующем УК РФ ответственность за истязание дифференцирована. В ч. 2 ст. 117 предусмотрена более строгая санкция за причинение насильственными действиями страданий: а) в отношении двух или более лиц; б) в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; в) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности; г) в отношении заведомо несовершеннолетнего или лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного, а равно лица, похищенного либо захваченного в качестве заложника; д) с применением пытки; е) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; ж) по найму; з) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Абсолютное большинство приведенных квалифицирующих обстоятельств совпадает с рассмотренными выше при анализе квалифицированных составов убийства (ч. 2 ст. 105 УК РФ), умышленного причинения тяжкого (ч. 2 и 3 ст. 111 УК РФ) и средней тяжести (ч. 2 ст. 112 УК РФ) вреда здоровью.

Содержание обстоятельства, предусмотренного в п. «г» ч. 2 ст. 117, расширено. Под несовершеннолетним, истязание которого влечет повышенное наказание, понимается лицо, не достигшее на момент истязания в отношении него 18-летнего возраста. Для усиления ответственности требуется установить заведомость: виновному было известно (он знал), что истязаемый не достиг совершеннолетия.

Материальная или иная зависимость потерпевшего от виновного ограничивает способность лица противостоять посягательству и облегчает совершение истязания, что осознается виновным. Под материальной зависимостью принято понимать ситуацию, когда потерпевший находится на полном или частичном иждивении посягающего, проживает на его жилой площади и т. д. Под иной понимается служебная зависимость, а также та, которая проистекает из родственных или супружеских отношений, основана на законе или договоре (например, зависимость от опекуна и попечителя, обвиняемого — от работника дознания и т. д.). Во всех случаях зависимость должна быть существенной, т. е. способной серьезно затруднить либо даже подавить волю потерпевшего к противодействию.

Усиливает наказание также истязание лица, похищенного (ст. 126 УК РФ) либо захваченного в качестве заложника (ст. 206 УК РФ). В таких случаях речь идет о реальной совокупности преступлений и действия виновного надлежит квалифицировать помимо п. «г» ч. 2 ст. 117 также и по ст. 126 либо 206 УК РФ.

Специфическим квалифицирующим обстоятельством истязания выступает применение пытки. Понятие пытки содержится в примечании к ст. 117: пытка означает причинение человеку физических или нравственных страданий, чтобы получить от него информацию или признание либо наказать его или в иных целях.

Применительно к истязанию это означает, что виновный совершает насильственные действия (множественные или продолжительные), причиняя физические или психические страдания потерпевшему, чтобы принудить последнего к выдаче сведений или признанию (где находятся деньги — как в приведенном выше примере; имел ли место факт супружеской измены и т. д.), и т. п.

Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК РФ). В ч. 1 и 2 ст. 118 описываются основной и квалифицированный составы преступлений — причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью. Ответственность дифференцирована посредством такого квалифицирующего признака, как причинение тяжкого вреда вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. По объективным признакам основной состав аналогичен указанному в ст. 111 УК РФ, различие усматривается лишь в субъективной стороне: упомянутые виды предполагают неосторожную форму вины: либо легкомыслие, либо небрежность.

В тех случаях, когда нарушается не общее, а специальное правило предосторожности, оговоренное в соответствующих статьях УК РФ (правила безопасности движения, охраны труда, пожарной безопасности и т. д.), применению подлежит не ст. 118, а специальная норма (ст. 143, 219, 236, 269 УК РФ и др.). Следует учитывать также, что немало статей в иных главах Особенной части предусматривает причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности в качестве квалифицирующего признака. Например, причинение по неосторожности тяжкого вреда при насильственных действиях сексуального характера влечет повышенную ответственность по ч. 3 ст. 132 УК РФ. В таких случаях в силу конкуренции части (ст. 118) и целого (ч. 3 ст. 132), достаточно квалификации по последней из указанных статей; совокупности преступлений нет.

Введение в ст. 118 в качестве квалифицирующего обстоятельства ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей как веской причины наступления предусмотренного в ч. 1 указанной статьи вреда здоровью продиктовано практикой. Вред причиняется в той сфере и тем лицом, которые призваны гарантировать безопасность здоровья граждан. Нередко при этом возрастает и объем (размер) вреда. Следовательно, предполагается наличие специального субъекта — лица, исполняющего профессиональные обязанности.

Ввиду того, что о квалифицированном составе можно вести речь лишь при наличии всех признаков основного состава, нельзя вменять в вину ч. 2 ст. 118, когда ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей особо предусмотрено в качестве уголовно наказуемого вида поведения специальной нормой. Например, содеянное квалифицируется по ч. 2 ст. 217 УК РФ, если причинен тяжкий вред здоровью потерпевшего в результате нарушения специалистом правил безопасности на взрывоопасных объектах или во взрывоопасных цехах.

По ч. 2 ст. 118 должны квалифицироваться, например, случаи ненадлежащего (непрофессионального) исполнения обязанностей инструктором по плаванию, медицинским или фармацевтическим работником, занимающимся на профессиональной основе перевозкой людей лодочником.

В этой связи возникает вопрос о соотношении ч. 2 ст. 118 и ст. 124 УК РФ, когда речь идет о неисполнении профессиональных обязанностей медицинским работником. Различие между ними усматривается в объективной стороне: в одном случае помощь вообще не оказывается (преступное бездействие), в другом — она оказывается, но ненадлежаще, не в полном объеме, не на должном профессиональном уровне.

Заражение венерической болезнью (ст. 121 УК РФ). Потерпевшим от преступления является не сам виновный, а другое лицо. Согласие потерпевшего на заражение не освобождает виновного от уголовной ответственности117.

Объективная сторона заключается а) в заражении б) венерической болезнью другого лица. Заражение — это передача заболевания другим лицам. Способ заражения значения для квалификации не имеет: чаще всего оно осуществляется половым путем — в ходе полового сношения, актов мужеложства, лесбиянства и т. п. Но встречаются и иные способы, связанные с нарушением больным гигиенических правил поведения в быту, в семье, на работе и т. п. (например, пользование одними и теми же предметами домашнего обихода).

К венерическим относятся такие инфекционные заболевания, как сифилис, гонорея, мягкий шанкр и некоторые другие. Для уголовной ответственности по ст. 121 достаточно передачи другому лицу одного из видов венерического заболевания.

Состав преступления сконструирован по типу материальных, поэтому посягательство считается оконченным в момент фактической передачи венерической болезни другому лицу. Такой вид поведения, как заведомое поставление в опасность заражения, декриминализирован (в УК РСФСР 1960 г. он признавался уголовно наказуемым — ч. 1 ст. 115). Если у виновного имелось намерение заразить венерической болезнью другое лицо, но по не зависящим от него обстоятельствам этого не произошло, есть основания квалифицировать содеянное как покушение на заражение (ч. 3 ст. 30, ст. 121).

Субъект преступления — специальный. Им является лицо, знавшее о наличии у него венерической болезни. В этой связи важно иметь доказательства, подтверждающие знание виновным о наличии у него болезни (например, предостережение лечебного учреждения и иные данные, свидетельствующие об осведомленности лица о заболевании и его заразности). Лицо считается страдающим заболеванием не только во время болезни и ее лечения, но и в период контрольного наблюдения лечебным учреждением за больным до снятия его с учета.

С субъективной стороны преступление характеризуется либо умыслом (прямым или косвенным), либо легкомыслием. Небрежность исключается, поскольку виновный знает о наличии у него инфекционного заразного заболевания и тем не менее сознательно вступает в контакт с иным лицом (или лицами). То есть во всех случаях виновный предвидит возможность заражения, причинения вреда потерпевшему.

Заражение венерической болезнью — разновидность причинения вреда здоровью без нанесения телесных повреждений (инфекционным путем). Чаще всего причиняемый вред является легким. Поскольку норма ст. 121 является специальной, предусматривающей специфический способ причинения вреда, предпочтение в случае конкуренции отдается ей и дополнительной квалификации по ст. 115 УК РФ не требуется. В случае причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (например, заражение повлекло прерывание беременности) и присутствия субъективных оснований наличествует совокупность преступлений и содеянное, помимо ст. 121, должно квалифицироваться по ст. 111 или 112118УК РФ. Если заражение венерической болезнью служит квалифицирующим обстоятельством другого преступления (например, является разновидностью тяжких последствий при изнасиловании — п. «б» ч. 3 ст. 131 УК РФ), содеянное полностью охватывается такой более полной нормой и в дополнительной квалификации по ст. 121 не нуждается.

Ответственность за заражение дифференцирована: ч. 2 ст. 121 в качестве квалифицирующих обстоятельств предусматривает то же деяние, совершенное: а) в отношении двух или более лиц или б) в отношении заведомо несовершеннолетнего. Оба эти признака выше уже рассматривались.

Неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ). Потерпевшим от данного преступления является больной, т. е. лицо, страдающее каким-либо заболеванием и нуждающееся в оказании медицинской помощи. Вид заболевания и стадия его течения в плане квалификации значения не имеют. Важно, чтобы болезнь при невмешательстве создавала реальную угрозу причинения вреда здоровью потерпевшего.

В объективную сторону входят элементы, характеризующие деяние (неоказание помощи без уважительных причин), последствие (как минимум вред здоровью больного средней тяжести) и причинную связь между ними.

Неоказание помощи выражается в бездействии. Высказано мнение, что оно может воплотиться и в частичном бездействии119 (например, непринятии всего комплекса медицинских мер, некачественном лечении и т. п.). Вряд ли это верно. Закон различает понятия неоказания помощи и ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 2 и 4 ст. 118 УК РФ), с чем нельзя не считаться. Другое дело, что санкции ст. 118 и 124 должным образом не скорректированы.

Спорным является также вопрос, о всяком ли виде помощи идет речь в ст. 124, либо только о срочной, первичной, скорой. Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан 2011 г. различают первичную, скорую, специализированную и медико-социальную помощь (гражданам, страдающим социально значимыми заболеваниями и заболеваниями, представляющими опасность для окружающих).

Согласно ч. 1 ст. 41 Конституции РФ каждый имеет право на медицинскую помощь, которая в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно. Частные клиники, как известно, оказывают платные услуги за определенные виды специализированной деятельности. В государственных и муниципальных учреждениях часть специализированных услуг ныне представляется также на платной основе.

Исходя из сказанного, следует сделать вывод, что неоказанием помощи считается отказ или уклонение от оказания не терпящей отлагательства помощи, что создает реальную угрозу причинения серьезного вреда здоровью потерпевшего.

В конкретном случае неоказание помощи может выразиться в отказе принять вызов врача или выехать на дом, принять поступившего больного или осмотреть его. Виновный может отказаться делать искусственное дыхание, остановить кровотечение, наложить швы, вызвать надлежащего специалиста по профилю заболевания, дать необходимые лекарства, не принимать мер к доставлению нуждающегося в этом потерпевшего в больницу и т. д.

Уголовная ответственность за бездействие, как известно, предполагает, что лицо а) должно было и б) могло действовать.

Обязанность (долженствование) действовать вытекает из предписаний Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан (ст. 32–35), где сказано, что первичная и скорая медицинская помощь оказываются гражданам в случаях травм, отравлений и других неотложных состояний лечебно-профилактическими учреждениями, независимо от территориальной, ведомственной подчиненности и форм собственности. Обязанность оказывать помощь больному подкрепляется клятвой Гиппократа, произносимой лицом — выпускником медицинского учебного заведения.

Возможность действовать (субъективный критерий) — обязательное условие ответственности. Не случайно в ст. 124 УК РФ говорится о неоказании помощи без уважительных причин. К уважительным относятся причины, непреодолимые в момент возникновения конкретной обязанности действовать. Ими можно считать непреодолимую силу, состояние крайней необходимости, болезнь самого медицинского работника, отсутствие необходимого инструмента, лекарств и т. д.

Условиями, вызывающими обязанность действовать, являются обращение больного, его родственников, иных лиц, а также когда само обязанное лицо наблюдает ситуацию, вызывающую необходимость действовать (например, оно является свидетелем дорожно-транспортного происшествия с наличием пострадавших). Как правило, на медицинское вмешательство требуется согласие больного. В соответствии со ст. 20 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан «необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является дача информированного добровольного согласия гражданина». Следовательно, при обычных обстоятельствах отсутствие такого согласия исключает наказуемость, даже если в последующем из-за неоказания помощи наступил вред здоровью.

Вместе с тем оказание помощи без согласия больного (его родственников, законных представителей и т. д.) возможно, если по каким-либо причинам согласие не может быть получено (например, ввиду коматозного состояния потерпевшего), а медицинское вмешательство безотлагательно необходимо.

Состав преступления сконструирован по типу материального, поэтому преступление полагается оконченным при наступлении вреда здоровью средней тяжести. В этом вопросе произошло изменение законодательной позиции: согласно ст. 128 УК РСФСР 1960 г. сам факт неоказания помощи больному без уважительных причин признавался преступным. Это серьезно расширяло основание ответственности, приводило к смешению преступления и дисциплинарного или аморального проступка.

Причинение вреда здоровью средней тяжести — минимальный размер вреда, при наличии которого возможна уголовная ответственность. Отсюда, если неоказание помощи вызвало лишь легкий вред здоровью, уголовное преследование исключается. Необходимым признаком состава преступления является причинно-следственная связь. Вред здоровью должен быть обусловлен бездействием виновного, неоказанием им помощи потерпевшему. Если такой связи нет, содеянное не может быть квалифицировано по ст. 124, даже если и деяние в виде неоказания помощи, и вредные последствия имели место. Например, после отказа фельдшера оказать необходимую помощь, больной решил самостоятельно добираться до районной больницы, в пути поскользнулся, упал и получил средней тяжести повреждения здоровью.

Субъектами преступления являются медицинские работники, а также лица, обязанные ее оказывать в виде первой помощи по закону или по специальному правилу (Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан). Под медицинскими работниками следует понимать лиц, профессионально выполняющих свои функции (врач, фельдшер, медицинская сестра, акушерка, провизор и т. п.) (п. 13 ст. 2). Подсобный медицинский персонал (санитары, сиделки, лаборанты, регистраторы и т. д.) субъектом данного преступления не являются и при соответствующих условиях могут нести ответственность по ст. 125 УК РФ. На основании Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции»120 работники полиции обязаны принимать неотложные меры по спасению граждан и оказанию им первой медицинской помощи. Невыполнение такой обязанности также может расцениваться как неоказание помощи больному.

Субъективная сторона характеризуется неосторожной формой вины — лицо, отказывая или уклоняясь от оказания помощи, а) предвидит возможность причинения вреда здоровью больного, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение такого вреда (например, надеется, что помощь окажет другой живущий невдалеке медицинский работник), либо б) не предвидит возможности причинения вреда здоровью в результате неоказания помощи больному, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть наступление вреда (например, врач отказался обследовать больного, заявив, что, судя по словам родственников, ничего страшного не произошло. Если бы обследование было проведено, итог мог быть иным).

Не соответствует закону распространенное мнение, что анализируемое преступление предполагает двойную форму вины: умысел по отношению к бездействию и неосторожность по отношению к последствию121. Согласно ст. 27, о преступлении, совершенном с двумя формами вины, можно говорить лишь в случае, когда в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, усиливающие ответственность. Речь, следовательно, идет о квалифицированных составах. Применительно к основному составу нельзя говорить о двух формах вины, поскольку деяние само по себе преступным не является — оно способно влечь дисциплинарную, административную или общественную ответственность.

Следовательно, преступление совершается с единой формой вины — по неосторожности. Сознательное отношение к неисполнению профессиональной обязанности имеет уголовно-правовое значение, но лишь в плане индивидуализации ответственности и наказания.

Если лицо, не оказывая помощь больному, желает или сознательно допускает наступление вредных последствий своего поведения (средней тяжести вреда здоровью либо более тяжкого), ответственность должна наступать не по ст. 124, а по иным статьям (111, 112 или 105 УК РФ).

Критерием дифференциации наказания выступает тяжесть вреда: ч. 2 ст. 124 предусматривает повышенную наказуемость за неосторожное причинение больному тяжкого вреда здоровью либо смерти пострадавшего.

Итак, в группу преступлений против здоровья входят посягательства, предусмотренные ст. 111–118, 121 и 124–124.1 УК РФ.

Объектом выступает здоровье другого человека. Согласие лица на причинение вреда его здоровью по общему правилу не исключает уголовной ответственности причинителя вреда. Здоровье человека — определенное физиологическое состояние организма, при котором все его составляющие функционируют нормально (п. 1 с. 2 Основ). Данный объект для преступлений рассмотренной группы является основным.

Объективная сторона состоит из процесса причинения вреда здоровью, самого вреда как итога деяния и причинно-следственной связи. Под вредом здоровью понимают как телесные повреждения, так и заболевания либо патологические состояния организма потерпевшего.

Субъект преступления по общему правилу — лицо, достигшее 16 лет. За умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести или тяжкого (ст. 111, 112) ответственность наступает, начиная с 14-летнего возраста.

Воспрепятствование оказанию медицинской помощи (статья 124.1) (введена Федеральным законом от 26.07.2019 № 206-ФЗ)

Непосредственным объектом преступления является отношения, обеспечивающее порядок оказания медицинской помощи и здоровья. В квалифицированном составе объектом также является жизнь человека.

Объективная сторона выражается в воспрепятствовании в какой бы то ни было форме законной деятельности медицинского работника по оказанию медицинской помощи, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью пациента.

Субъективная сторона характеризуется двойной формой вины — умыслом по отношении деянию и неосторожность к последствиям.

Субъект преступления — физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет.

В части 2 установлена ответственность за то же деяние, если оно повлекло по неосторожности смерть пациента.

§ 5. Преступления, ставящие в опасность жизнь или здоровье

Общая характеристика. В данную группу включаются посягательства, создающие реальную угрозу причинения вреда. В соответствии с юридической конструкцией их основных составов для признания преступления оконченным достаточно создания деянием опасности объекту уголовно-правовой охраны, без причинения реальных вредных последствий для жизни или здоровья. Сюда включаются следующие пять видов преступлений: угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119), принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120), заражение ВИЧ-инфекцией (ст. 122), незаконное проведение искусственного прерывания беременности (ст. 123) и оставление в опасности (ст. 125).

Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ). Объектом анализируемого преступления является жизнь или здоровье гражданина. Потерпевшим выступает конкретное физическое лицо, поэтому следует признать правильным решение законодателя переместить состав угрозы из главы «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения» (по УК РСФСР 1960 г.) в главу о преступлениях против жизни и здоровья (действующий УК РФ).

Объективная сторона выражается в активном поведении — в действии, а именно в угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Если высказывается иного характера угроза (например, причинить средней тяжести или легкий вред, уничтожить или повредить имущество, ограбить или совершить надругательство), ответственность по ст. 119 исключается, поскольку содержание угрозы иное. Только высказывание о намерении убить или причинить тяжкий вред здоровью запрещено диспозицией ст. 119.

Угроза — способ психического воздействия, направленного на запугивание потерпевшего, на то, чтобы вызвать у последнего чувство тревоги, беспокойства за свою безопасность, дискомфортное состояние.

Способы выражения угрозы вовне могут быть различными (устно, письменно, жестами, явочным порядком или по телефону, непосредственно потерпевшему или через третьих лиц) и в плане квалификации содеянного безразличны.

Выделяют такие обязательные черты угрозы, как: а) конкретность и б) ее реальность. Подчас под конкретностью понимают ясность того, каким образом лицо намерено угрозу исполнить122. Такая трактовка весьма спорная: достаточно ясности в вопросе о том, угрожает виновный лишением жизни или причинением тяжкого вреда здоровью. Реальность угрозы означает, что существуют достаточные основания опасаться приведения ее в исполнение123. Должны возникнуть такие основания у потерпевшего, и в этом случае цель угрозы считается достигнутой, дискомфорт возникшим.

Распространенным является мнение о том, что переносить реальность угрозы целиком в плоскость субъективного ее восприятия потерпевшим едва ли правомерно и надо учитывать все обстоятельства дела124 (как то: характер взаимоотношений виновного и потерпевшего, серьезность повода для угрозы, личность угрожающего, наличие предметов, способных причинить серьезный вред, и т. д.).

В конкретных случаях угроза может быть «пустой», произнесенной в запальчивости, когда и сам виновный, и потерпевший не придают ей серьезного значения. Поэтому важно, использовал ли виновный угрозу как средство давления на волю потерпевшего с намерением вызвать у него чувство страха, боязни, дискомфорта.

Если это установлено, угрозу следует считать реальной, даже если сам виновный приводить ее в исполнение не собирался, а лишь запугивал.

Необходимо, таким образом, доказать, что, во-первых, у потерпевшего действительно существовали основания воспринимать угрозу как реальную (что подтверждает объективно истинность его утверждения), что он испытал тревогу, дискомфорт и т. д. после высказывания угрозы виновным. Основанием для такого восприятия могут быть данные о личности угрожавшего, форма выражения угрозы и т. п. Подтверждающими могут быть и свидетельские показания об ухудшении самочувствия потерпевшего (скажем, после угроз тот стал бледным, плохо засыпал, остерегался встреч с угрожавшим, жаловался на чувство страха и т. д.). Во-вторых, именно на такое восприятие своих угроз потерпевшим виновный и рассчитывал. При наличии этих двух условий существуют основания говорить о наказуемости поведения.

Спорен вопрос, можно ли считать угрозы, описанные в ст. 119, вариантом обнаружения умысла, за которое лишь в порядке исключения законодатель предусмотрел уголовную ответственность. Изложенное выше позволяет сделать вывод, что в статье речь идет не об обнаружении, а о реализации умысла, только не на убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, не о намерении совершить именно такое преступление, а об умысле на нарушение психической неприкосновенности личности, ее спокойствия путем запугивания, внушения чувства страха. Налицо деятельность, направленная на конкретный объект и производящая в нем вредные изменения, а не простое озвучивание преступных намерений.

Состав сконструирован по типу формального, поэтому преступление считается оконченным в момент выражения угрозы вовне (произнесения, передачи через знакомых потерпевшего и т. д.).

Высказывание угрозы виновным может не преследовать цель запугивания, а лишь обнаруживает возникшее решение об убийстве или причинении тяжкого вреда здоровью. В этом случае, если виновный помимо заявления о замысле совершает какие-либо действия, направленные на реализацию заявленного намерения, содеянное квалифицируется не по ст. 119, а как приготовление либо покушение на соответствующее преступление (ст. 30, 105,111 УК РФ).

Субъективная сторона — прямой умысел — выражается в том, что лицо намеренно высказывает угрозы, рассчитанные на восприятие их потерпевшим как реальных, устрашающих, вызывающих чувство тревоги, опасности, и желает поступить таким образом.

Норма, предусмотренная ст. 119, является общей по отношению к некоторым другим, также устанавливающим ответственность за угрозы. Так, ст. 296 УК РФ говорит о наказуемости угроз в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. В таком случае предпочтение — в соответствии с правилами квалификации при конкуренции — отдается специальной норме (ст. 296).

Во многих случаях угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью выступает способом совершения другого, более тяжкого преступления (разбоя, вымогательства, угона транспортного средства и т. д.). В соответствии с правилами квалификации при конкуренции части и целого предпочтение отдается целому, поэтому дополнительной квалификации по ст. 119 не требуется.

Иная ситуация — при реальной совокупности преступлений. Пленумом Верховного Суда РФ обращено внимание на то, что если угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью была выражена после изнасилования с той, например, целью, чтобы потерпевшая никому не сообщала о случившемся, действия виновного надлежит квалифицировать дополнительно и по ст. 119, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы.

Ответственность за данное деяние дифференцирована с помощью (уже ранее рассматривавшегося относительно убийств) квалифицирующего признака деяния, совершенного по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а равно в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга,

Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК РФ). Данная норма в УК РСФСР 1960 г. отсутствовала. Она принята в развитие положений Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»125. Согласно ст. 11 данного Закона изъятие возможно при условии, что донор свободно и сознательно в письменной форме выразил согласие на это. В ст. 3 Закона сказано, что принуждение любым лицом живого донора к согласию на изъятие у него органов и (или) тканей влечет уголовную ответственность в соответствии с законодательством.

Потерпевшим от преступления выступает любое лицо, избранное виновным в качестве потенциального донора. Иногда им может быть и иное лицо (родственник, опекун и т. д.), когда речь идет, скажем, об изъятии органа или ткани у смертельно травмированного в результате аварии человека. В соответствии с упомянутым Законом изъятие органов и (или) тканей не допускается у живого донора, не достигшего возраста 18 лет (за исключением пересадки костного мозга), а также у лиц, признанных недееспособными, и у больного, пересадка органов и (или) тканей от которого представляет опасность для реципиента (например, от страдающего СПИДом или зараженного венерическим заболеванием). Трансплантация признается допустимой лишь в случае, когда медицинские средства не могут гарантировать сохранение жизни больного (реципиента) либо восстановление его здоровья.

Объективную сторону составляют: а) принуждение, б) совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения, т. е. в объективную сторону входят деяние и способ его осуществления.

Принуждение — это неправомерное воздействие на лицо, приневоливание его к чему-нибудь (в данном случае — к донорству), с созданием опасности неблагоприятных последствий для потерпевшего в случае отказа от него.

Статья 120 ограничивает уголовно наказуемое принуждение двумя способами: насилием либо угрозой его применения. Таким образом, не всякое принуждение, по мнению законодателя, достигает уровня общественной опасности, характерной для преступлений. С другой стороны

...