Трансформация моделей правового регулирования объектов инновационной инфраструктуры в современном праве:
российский и зарубежный опыт

Монография

Под общей редакцией 
профессора В. В. Блажеева,
профессора М. А. Егоровой

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.73

ББК 67.402

Т65

Рекомендовано к изданию Редакционно-издательским советом Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).

Рецензенты:
Исаков В. Б., доктор юридических наук, профессор-исследователь Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», заслуженный юрист Российской Федерации, заведующий кафедрой теории и истории права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»;
Малиновский А. А., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории права и сравнительного правоведения МГИМО МИД России.

Под общей редакцией ректора Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), сопредседателя Ассоциации юристов России, заслуженного юриста Российской Федерации, профессора В. В. Блажеева, начальника Управления международного сотрудничества Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), сопрезидента Международного союза юристов и экономистов (Франция), профессора М. А. Егоровой.

Коллективная монография посвящена вопросам трансформации моделей правового регулирования объектов инновационной инфраструктуры в современных российской и зарубежной юрисдикциях. Инновационное развитие экономики России является основным государственным приоритетом, основой конкурентоспособности экономики, создает институциональный базис общества и является стимулом поддержания такого важнейшего фактора производства, как интеллектуальный капитал. В монографии отражена имманентная сущность инновационной инфраструктуры и проблемы ее реализации в современных экономических реалиях.

Предназначена для преподавателей, научных и практических работников, работников органов государственной власти, юристов, адвокатов, судей, студентов, магистрантов, аспирантов и докторантов, а также для всех, кто интересуется проблемами современного права.

УДК 347.73

ББК 67.402

© Коллектив авторов, 2020

© ООО «Проспект», 2020

ПРЕДИСЛОВИЕ

В последнее время общество становится свидетелем глобальных изменений, которые привносят в жизнь новые технологии. Под воздействием технологического прогресса меняются все сферы общественной жизни. Не исключение составляет и право, которое на протяжении двух десятилетий стало объектом трансформации. Развитие процессов трансформации выявляет объективную потребность адаптации правового механизма регулирования.

Трансформации права способствует создание инновационной инфраструктуры, являющейся неотъемлемой частью инновационной экономики. На сегодняшний день инновационное развитие экономики стало государственным приоритетом, основой конкурентоспособности экономики. Инновационная инфраструктура создает институциональный базис общества и является стимулом поддержания такого важнейшего фактора производства, как интеллектуальный капитал.

Современному юристу, ставящему перед собой задачу разобраться в тонкостях нормативно-­правового регулирования инновационной деятельности, важно акцентировать внимание на таких аспектах правовой регламентации указанной сферы, как формирование моделей правового регулирования инновационной инфраструктуры и регулирование объектов инфраструктуры инновационного развития. Немаловажное значение в данном контексте должно быть уделено векторам правового регулирования цифровых технологий в условиях развития инновационной инфрастурктуры.

Трансформация права проходит в условиях стремительной цифровизации экономики. Процессы цифровизации тесно связаны с такими сферами правового регулирования, актуальными на сегодняшний день, как применение искусственного интеллекта, использование технологии блокчейн и внедрение цифровых технологий в управленческую сферу. При этом встает вопрос о необходимости разрешения проблемы защиты персональных данных и обеспечения безопасности в условиях включения современных цифровых технологий в повседневную жизнь человека.

Настоящая монография представляет собой научное исследование в области регулирования инновационной инфраструктуры, а также правоприменительной практики Российской Федерации и зарубежных государств в указанной сфере. В монографии отражены имманентная сущность инновационной инфраструктуры и проблемы ее реализации в современных экономических реалиях.

Данное издание будет полезным для преподавателей, научных и практических работников, работников органов государственной власти, юристов, адвокатов, судей, студентов, магистрантов, аспирантов и докторантов, а также для всех, кто интересуется проблемами современного права.

С наилучшими пожеланиями,
ректор Московского государственного юридического
университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА),
сопредседатель Ассоциации юристов России,
заслуженный юрист Российской Федерации
В. В. Блажеев

АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ

Блажеев Виктор Владимирович — ректор Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), профессор, заслуженный юрист РФ, сопредседатель Ассоциации юристов России (предисловие).

Алексеенко Александр Петрович — кандидат юридических наук, магистр юриспруденции, доцент кафедры гражданско-­правовых дисциплин Владивостокского государственного университета экономики и сервиса, член Общественного совета при Минвостокразвития России (глава 3 § 3.6).

Алтухов Алексей Валерьевич — сотрудник кафедры «Экономика инноваций» экономического факультета, магистр федеральной политехнической школы Лозанны (Швейцария) (глава 1 § 1.1, совместно с Кашкиным С. Ю., Тищенко С. А.).

Андреев Владимир Константинович — доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник, руководитель научного направления гражданско-­правовых и корпоративных исследований Научного центра исследования проблем правосудия Российского государственного университета правосудия, профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), заслуженный деятель науки Российской Федерации, член научно-­консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации (глава 1 § 1.5).

Андреева Любовь Васильевна — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), почетный работник высшего профессионального образования (глава 3 § 3.7).

Беляева Ольга Александровна — доктор юридических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник, заведующий кафедрой частноправовых дисциплин ФГНИУ «Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации» (глава 3 § 3.14).

Ван Чжихуа (Wang Zhongshan Hua) — доктор юридических наук, профессор Китайского политико-­юридического университета, заместитель председателя Научно-­исследовательского института российского права при Китайском политико-­юридическом университете, заместитель председателя и генеральный секретарь Ассоциации сравнительного правоведения Китая, г. Пекин, КНР (глава 1 § 1.8, совместно с Ли Юао (Li Yao)).

Городов Олег Александрович — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры коммерческого права Санкт-­Петербургского государственного университета (глава 1 § 1.2, глава 3 § 3.5, совместно с Егоровой М. А., Кожевиной О. В.).

Губин Александр Михайлович — кандидат юридических наук, заведующий кафедрой управления и экономики Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.1).

Долгушина Наталия Витальевна — доктор медицинских наук, профессор, заместитель директора — руководитель департамента организации научной деятельности ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова» Министерства здравоохранения Российской Федерации (глава 2 § 2.3, совместно с Моховым А. А.).

Егорова Мария Александровна — доктор юридических наук, профессор, начальник Управления международного сотрудничества Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), профессор кафедры конкурентного права, сопрезидент Международного союза юристов и экономистов (Франция) (глава 3 § 3.5, совместно с Городовым О. А., Кожевиной О. В.).

Ершова Инна Владимировна — доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), заслуженный юрист Российской Федерации (глава 2 § 2.1).

Ефимцева Татьяна Владимировна — доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой предпринимательского и природоресурсного права Оренбургского института (филиала) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 1 § 1.3).

Жаворонкова Наталья Григорьевна — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой экологического и природоресурсного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), заслуженный юрист Российской Федерации (глава 2 § 2.5, совместно со Шпаковским Ю. Г.).

Засемкова Олеся Федоровна — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры международного частного права, старший преподаватель кафедры правового моделирования Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), член Рабочей группы Российской Арбитражной Ассоциации (РАА) по защите данных в арбитражном процессе (глава 3 § 3.12).

Кашкин Сергей Юрьевич — заведующий кафедрой интеграционного и европейского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор (глава 1 § 1.1, совместно с Алтуховым А. В., Тищенко С. А.).

Кванина Валентина Вячеславовна — профессор, доктор юридических наук, зав. кафедрой предпринимательского, конкурентного и экологического права ЮУрГУ (национальный исследовательский университет) (глава 2 § 2.10, совместно со Спиридоновой А. В.).

Коданева Светлана Игоревна — кандидат юридических наук, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, доцент кафедры инновационных технологий в государственной сфере и бизнесе Института бизнеса и делового администрирования Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (глава 3 § 3.15).

Кожевина Ольга Владимировна — доктор экономических наук, профессор кафедры менеджмента, Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана (национальный исследовательский университет), заведующий кафедрой цифровых технологий и бизнес-­аналитики Алтайского государственного университета, член Международного союза юристов и экономистов (Франция), член Российской ассоциации этики бизнеса, комплаенса и КСО, эксперт Торгово-­промышленной палаты Российской Федерации (глава 3 § 3.5, совместно с Егоровой М. А., Городовым О. А.).

Красильникова Елена Валерьевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-­правовых дисциплин Северо-­Западного института (филиала) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.9, совместно с Попаденко Е. В.).

Ли Юао (Li Yao) — докторантка Китайского политико-­юридического университета (глава 1 § 1.8, совместно с Ван Чжихуа (Wang Zhihua)).

Лютынский Антон Мечиславович — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Северо-­Западного института (филиала) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.10).

Марио Мазза (Mario Mazza) — адвокат по уголовным делам Совета адвокатов и юридических обществ Европы в Брюсселе, Неаполе, адвокат ЕС в Люксембурге (глава 3 § 3.13).

Мартынов Алексей Владимирович — заведующий кафедрой административного и финансового права юридического факультета Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, доктор юридических наук, профессор (глава 3 § 3.20).

Минбалеев Алексей Владимирович — доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой информационного права и цифровых технологий Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), эксперт РАН (глава 3 § 3.2).

Михеева Ирина Евгеньевна — кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой банковского права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 2 § 2.9).

Мохов Александр Анатольевич — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой медицинского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 2 § 2.3, совместно с Долгушиной Н. В.).

Нарутто Светлана Васильевна — доктор юридических наук, профессор кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.19).

Петров Дмитрий Анатольевич — доктор юридических наук, доцент, доцент кафедры коммерческого права Санкт-­Петербургского государственного университета (глава 3 § 3.17, совместно с Попондопуло В. Ф.).

Попаденко Елена Викторовна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры государственно-­правовых дисциплин Северо-­Западного института (филиала) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.9, совместно с Красильниковой Е. В.).

Попондопуло Владимир Федорович — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой коммерческого права Санкт-­Петербургского государственного университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации (глава 3 § 3.17, совместно с Петровым Д. А.).

Пржиленский Владимир Игоревич — доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии и социологии Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 1 § 1.6).

Россинская Елена Рафаиловна — директор Института судебных экспертиз, заведующий кафедрой судебных экспертиз Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, академик Российской академии естественных наук (глава 3 § 3.16).

Рыженков Анатолий Яковлевич — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры граждансого права и процесса Калмыкого государственного университета имени Б. Б. Городовикова, заслуженный деятель науки Республики Калмыкия (глава 1 § 1.7).

Салерно Франческо (Salerno Francesco) — адъюнкт-профессор банкротного права кафедры экономических наук и предпринимательства Университета Павии (Италия), партнер, ответственный за национальное подразделение юридической фирмы «KPMG Studio Associato», входящей в международную сеть KPMG (глава 2 § 2.2).

Самолысов Павел Валерьевич — кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры организации финансово-­экономического, материально-­технического и медицинского обеспечения Академии управления МВД России, член-­корреспондент Академии информатизации образования, член Ассоциации юристов России, член Международного союза юристов и экономистов (Франция) (глава 2 § 2.6).

Ситник Александр Александрович — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры финансового права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), главный редактор научного юридического журнала «Актуальные проблемы российского права» (глава 2 § 2.8).

Спиридонова Алена Вячеславовна — кандидат юридических наук, доцент кафедры предпринимательского, конкурентного и экологического права ЮУрГУ (национальный исследовательский университет) (глава 2 § 2.10, совместно с Кваниной В. В.).

Сулейменов Майдан Кунтуарович — доктор юридических наук, профессор, директор НИИ частного права Каспийского университета, академик Национальной академии наук Республики Казахстан (глава 3 § 3.8).

Тищенко Сергей Александрович — PhD Sorbonne (Сорбонна, Франция), кандидат физико-­математических наук, доцент кафедры «Экономическая информатика» Экономического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (МГУ) (глава 1 § 1.1, совместно с Алтуховым А. В., Кашкиным С. Ю.).

Хоменко Елена Георгиевна — доктор юридических наук, профессор кафедры банковского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 2 § 2.7).

Чхутиашвили Лела Васильевна — доктор экономических наук, доцент, профессор кафедры управления и экономики Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 2 § 2.4).

Шапсугов Дамир Юсуфович — доктор юридических наук, профессор, директор центра правовых исследований, заведующий кафедрой теории и истории права и государства ЮРИУ РАНХ и ГС при Президенте Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации (глава 3 § 3.4, совместно с Шапсуговой М. Д., Шапсуговым М. Д.).

Шапсугов Мадин Дамирович — начальник Управления развития инфраструктуры Москомспорта (глава 3 § 3.4, совместно с Шапсуговым Д. Ю., Шапсуговой М. Д.).

Шапсугова Мариетта Дамировна — кандидат юридических наук, доцент, старший научный сотрудник ИГП РАН (глава 3 § 3.4, совместно с Шапсуговым Д. Ю., Шапсуговым М. Д.).

Шахназаров Бениамин Александрович — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного частного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 1 § 1.4).

Шпаковский Юрий Григорьевич — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры экологического и природоресурсного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 2 § 2.5, соместно с Жаворонковой Н. Г.).

Ядрихинский Сергей Александрович — кандидат юридических наук, доцент Северо-­Западного института (филиала) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) (глава 3 § 3.11).

Ярков Владимир Владимирович — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского процесса Уральского государственного юридического университета (УрГЮА), заслуженный деятель науки Российской Федерации (глава 3 § 3.18).

Ястребов Олег Александрович — доктор юридических и экономических наук, профессор, ректор Российского университета дружбы народов (РУДН), заведующий кафедрой административного и финансового права, президент Ассоциации юридического образования Российской Федерации, член Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации (глава 3 § 3.3).

Глава 1.
ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ К ФОРМИРОВАНИЮ МОДЕЛЕЙ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИННОВАЦИОННОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ

§ 1.1. Формирование платформенного права как одного из новейших направлений трансформации правовых норм в целях развития инновационной инфраструктуры1

Алтухов Алексей Валерьевич
магистр по физике EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны, Швейцария),
инженер и аспирант кафедры «Экономика инноваций» экономического факультета
Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (МГУ),
директор лаборатории сетевого анализа экосистем
Тамбовского государственного университета

Кашкин Сергей Юрьевич
доктор юридических наук, профессор,
заведующий кафедрой Интеграционного и европейского права
Московского государственного юридического
университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА),
заслуженный юрист РФ

Тищенко Сергей Александрович
PhD Sorbonne (Сорбонна, Франция),
кандидат физико-­математических наук,
доцент кафедры «Экономическая информатика»
Экономического факультета Московского
государственного университета им. М. В. Ломоносова (МГУ)

Аннотация. В эпоху глобального технического прогресса мы сталкиваемся с массой научных открытий и огромным количеством новейших разработок. Техническая революция в сочетании с масштабной цифровизацией различных отраслей по всему миру и применением искусственного интеллекта формирует принципиально новый пласт потребительского рынка товаров и услуг. Эти факторы способствуют формированию инновационной инфраструктуры, возможности удовлетворять новые потребности и поддерживать высокий уровень развития инноваций. Модернизируются экономические формы предпринимательства и иного взаимодействия на рынках высоких технологий, которые, в свою очередь, требуют нового, инновационного правового регулирования. Материал содержит в себе оценку концепций необходимых трансформаций законодательства для обеспечения создания соответствующей правовой инфраструктуры, отвечающей современным потребностям общества в России.

Ключевые слова: инновации, экономика инноваций, платформы, платформенное право, бизнес-­инкубатор, технопарк, технополис, наукоград, искусственный интеллект, цифровизация, сетевые модели, интеграционное право.

Abstract. In the era of global technological progress we are faced with multiple scientific discoveries and cutting-­edge developments. The technological revolution, combined with the extensive digitization of various industries around the world and the application of artificial intelligence, is creating a fundamentally new layer of the consumer market for goods and services. These factors contribute to the creation of innovation, abilities to meet new needs and maintain a high level of innovations development. Economic forms of entrepreneurship and other interactions in high-­technology markets are being modernized, which in turn requires new, innovative legal regulation. The article contains an assessment of the concepts of the necessary legislative changes to ensure the establishment of an appropriate legal infrastructure to meet the modern needs of society in Russia.

Keywords: innovations, economics of innovation, platform, platform law, business incubator, technopark, technopolis, artificial intelligence, digitalization, network models, integration law.

Организация инноваций — это не что иное, как способы упорядочения и регулирования действий отдельных личностей, автономных групп, государств и интеграционных объединений, ориентированных на достижение определенных целей путем совместных и скоординированных действий по созданию и реализации в социально-­культурной, научно-­технической, производственной, оборонной и экономической сферах деятельности людей2.

Безусловно, такой сложный, динамично развивающийся и многогранный процесс требует современного правового обеспечения. Совокупность процессов и действий организации, направленных на выполнение необходимых функций в инновационной деятельности формирует в ходе своей деятельности специализированные структуры, обеспечивающие внутреннюю3 упорядоченность системы и совершенствование взаимосвязей между ее элементами и подсистемами, глубокий персонифицированный подход во взаимодействии структур с государством, способствует существенному росту эффективности процессов и развитию экономики4. Крайне важно понимать субъектный состав инновационной деятельности для оценки законодательных потребностей5.

Субъектами инновационной деятельности являются разнородные, разноэлементные и разноразмерные фирмы, компании, ассоциации, высшие учебные заведения, научные институты, технополисы, технопарки. Важно напомнить, что данный перечень постоянно пополняется с развитием научно-­технического прогресса. Если рассматривать субъекты инновационной деятельности с правовой точки зрения, то система выглядит следующим образом (рисунок).

Организационные формы инновационной деятельности тесно связаны с новыми принципами хозяйствования на основе синергизма централизованных и децентрализованных структур.

Под организационной формой инновационных процессов следует понимать комплекс предприятий, отдельное предприятие или их подразделения, характеризующиеся определенной иерархической организационной структурой и соответствующим специфике инновационных процессов механизмом управления, обеспечивающим обоснование необходимости инноваций, выявление основных идей их создания, определение и использование технологии и организации инновационных процессов с целью практической реализации инноваций6. Тут важно отметить ряд особенностей таких сложных процессов с точки зрения экономики и правового регулирования.

Субъекты инновационной деятельности7

Прежде всего, инновационный процесс — это единый поток от возникновения идеи до внедрения, развития и запуска производства. Абсолютно все стадии в сфере инновационных производств любой направленности от рождения идеи до создания продукта взаимосвязаны и взаимообусловлены. Обеспечение эффективного инновационного развития зависит от системных действий всех участников процесса, а также отслеживанием и контролям сопряженных экономических явлений, в сочетании с необходимым правовым регулированием8.

Однако, любой продукт научной деятельности: научное знание, открытие, промышленное изобретение дискретно и стохастично по своей природе. На сегодняшний день наука установила, что корреляция между возникновением научного знания, его материализацией и коммерциализацией отсутствует или чрезвычайно условна. Это позволяет допустить отсутствие каких-­то элементов присущих стандартной, не высокотехнологичной предпринимательской деятельности от стадии НИОКР до маркетинга и продаж. Некоторые элементы и вовсе могут быть невозможны ввиду специфики изобретений и производств9.

В условиях глобализации экономических процессов и совершенствования рыночных механизмов важнейшую роль играют межфирменные взаимодействия, по образцу диверсификации, межфирменной кооперации и прочих схожих экономически важных явлений. Правовое регулирование таких взаимодействий регулируется не только нормативными правовыми актами муниципального и федерального значения, но также и уставами фирм и прочих регламентирующих документов, созданных внутри фирмы с опорой на имеющиеся законодательство. Повышение инновационной активности, массовой цифровизации и интеграционных процессов влекут за собой особые тенденции. Происходит становление инновационных организаций, способных к саморазвитию, и повышение инкорпорированности или специфической включенности инновационных структур в систему различных институтов и межфирменных взаимодействий на любом уровне развития экономических взаимодействий10. Эти процессы прямо указывают на необходимость создания или дополнения правового регулирования инновационных разработок, а особенно — внедрения их в жизнь.

Свой­ства организационных форм инновационной деятельности демонстрируют качество подсистем, структур, элементов и их связей. При их изучении становится наглядной потребность в особенном правовом регулировании (таблица)11.

Каждая организационная форма взаимодействует с государством и бизнесом по двум направлениям: внутреннему и внешнему12. Внутреннее функционирование современных организационных форм инновационной деятельности является максимально автономным и демократическим процессом. К внутрифирменным организационным образованиям инновационной деятельности относят бригадное новаторство, временные творческие коллективы, рисковые подразделения, связанные с корпоративным бизнесом13. Процесс формирования инновационных подразделений направлен на поддержку внутрифирменного предпринимательства и является важным условием его активизации, в частности, когда внутри старых фирм создаются филиалы с прогрессивными идеями инноваций14.

Таблица

Характеристики организационных форм инновационной деятельности

Разновидность	Описание	Специализированные источники нормативно-­правового регулирования
Бизнес-­инкубатор	Своего рода управляющая и координирующая организация, решающая задачи, ограниченные проблемами поддержки малых, вновь созданных фирм и начинающих предпринимателей, не имеющих возможностей самостоятельно реализовать свои бизнес идеи.	Приказ Минэкономразвития России от 14.03.2019 № 125 (ред. от 21.01.2020) «Об утверждении Требований к реализации мероприятий, осуществляемых субъектами Российской Федерации, бюджетам которых предоставляются субсидии на государственную поддержку малого и среднего предпринимательства в субъектах Российской Федерации в целях достижения целей, показателей и результатов региональных проектов, обеспечивающих достижение целей, показателей и результатов федеральных проектов, входящих в состав национального проекта “Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы”, и требований к организациям, образующим инфраструктуру поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства».
Технопарк	Организация, формирующая территориальную инновационную среду с целью развития предпринимательства в научно-­технической сфере по средствам формирования материально-­технической базы для становления, развития, поддержки и подготовки к самостоятельной деятельности малых инновационных предприятий и фирм, производственного освоения научных знаний и наукоемких технологий.	Федеральный закон от 31.12.2014 № 488-ФЗ (ред. от 02.08.2019) «О промышленной политике в Российской Федерации» Постановление Правительства РФ от 04.08.2015 № 794 (ред. от 17.04.2018) «Об индустриальных (промышленных) парках и управляющих компаниях индустриальных (промышленных) парков» (вместе с «Требованиями к индустриальным (промышленным) паркам и управляющим компаниям индустриальных (промышленных) парков в целях применения к ним мер стимулирования деятельности в сфере промышленности», «Правилами подтверждения соответствия индустриального (промышленного) парка и управляющей компании индустриального (промышленного) парка требованиям к индустриальным (промышленным) паркам и управляющим компаниям индустриальных (промышленных) парков в целях применения к ним мер стимулирования деятельности в сфере промышленности») Постановление Правительства РФ от 30.10.2014 № 1119 (ред. от 20.11.2018) «Об отборе субъектов Российской Федерации, имеющих право на получение государственной поддержки в форме субсидий на возмещение затрат на создание, модернизацию и (или) реконструкцию объектов инфраструктуры индустриальных парков, промышленных технопарков и технопарков в сфере высоких технологий» (вместе с «Правилами отбора субъектов Российской Федерации, имеющих право на получение государственной поддержки в форме субсидий на возмещение затрат на создание, модернизацию и (или) реконструкцию объектов инфраструктуры индустриальных парков, промышленных технопарков и технопарков в сфере высоких технологий») Федеральный закон от 23.08.1996 № 127-ФЗ (ред. от 25.05.2020) «О науке и государственной научно-­технической политике»
Технополис	Представляет собой более крупную по сравнению с технопарком зону экономической активности. В его состав может входить множество компонентов: институтов, научных центров, технопарков. Технополис выступает неотъемлемой частью системы международного разделения труда и имеет среду обитания, целенаправленно сформированную под ученых, специалистов, занимающихся инновационными разработками.	Федеральный закон от 24.07.2007 «209-ФЗ (ред. от 08.06.2020) «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» Федеральный закон от 23.08.1996 № 127-ФЗ (ред. от 25.05.2020) «О науке и государственной научно-­технической политике».
Наукоград	Административно-­территориальное образование, инфраструктура которого сформировалась вокруг научной организации, определяющий научно-­производственную ориентацию его производственных ресурсов.	Федеральный закон от 23.08.1996 № 127-ФЗ (ред. от 25.05.2020) «О науке и государственной научно-­технической политике», Федеральный закон от 07.04.1999 № 70-ФЗ (ред. от 20.04.2015) «О статусе наукограда Российской Федерации».

В основе направления заложены децентрализация и самостоятельность подразделений, что и обеспечивает их высокую маневренность, оперативность, множественность форм организаций, разнообразие новых методов, технологий, продуктов и услуг, гибкость структур и методов управления15. Это, соответственно, требует инновационного, адекватного и особо гибкого в своем разнообразии правового регулирования. Все процессы внешнего взаимодействия имеют за собой результаты, указывающие на реализацию долговременных тенденций, со стабильностью функционирования системы во внешней среде и взаимодействию с государством. Речь идет о механизме и процессах консолидации и интеграции, создающих синергический эффект16.

Таким образом достигается прирост экономически позитивных эффектов, возникающих посредством объединения направленных на экономически и технологически важную цель. Это означает, что наблюдается больший эффект от простой суммы элементов в сложных системах, основанных на саморазвитии и совершенствовании, к которым относится инновационная организация. Как следствие мы можем наблюдать значительный синергический эффект17. Право оказывается одним из важнейших организационно-­управляющих элементов, обеспечивающих этот эффект.

Инновационный процесс охватывает многих участников и многие заинтересованные организации. Он может осуществляться на государственном и межгосударственном уровнях, в региональных и отраслевых сферах, местных формированиях. Все участники имеют свои цели и учреждают свои оргструктуры для их достижения18. Он с неизбежностью перехлестывается за рамки регионов и государств и через интеграционные объединения приобретает все более глобальный характер, требующий, в свою очередь, более масштабного и гармонизированного правового регулирования.

В этой связи современная инновационная деятельность, сегодня часто связанная с процессами цифровизации и применения технологий искусственного интеллекта, характеризуется многообразием организационных форм19. Это связано с тем, что процесс нововведений охватывает разнообразные сферы деятельности: научно-­техническую, финансовую, информационную, маркетинговую. В его реализации участвуют различные взаимодействующие между собой организации. К ним относятся научно-­исследовательские институты, финансовые и консалтинговые организации, венчурные фирмы, страховые и юридические компании.

Наиболее распространены такие организационные формы инновационной деятельности, как бизнес-­инкубатор, технопарк, технополис, стратегический альянс. Формой поддержки становления и развития новой фирмы являются бизнес-­инкубатор. Существует две формы участия в бизнес-­инкубаторе — действительная и ассоциативная. Основная разница тут состоит в территориальном размещении и полнотой пользования ресурсами инкубатора. Юридической основой взаимоотношений бизнес-­инкубатора и его членов является договор, который содержит в себе весь спектр условий взаимодействия20. За каждую услугу клиенту, предусмотрена оплата. Часто, таким образом формируется финансовая задолженность, но в течение 1,5–2 лет после выхода из инкубатора ее необходимо погасить. Кроме того, в договоре могут быть предусмотрены отчисления из прибыли в пользу бизнес-­инкубатора 3–5 лет после выхода в зависимости от условий договора21.

В России сложились три основных модели бизнес-­инкубаторов:

Первый тип сформировался при технопарках, где они функцио-нируют как основное ядро. Такие бизнес-­инкубаторы действуют на базе наукоемкого производства, высоких технологий. Как правило, тут речь идет о создании инноваций.

Второй тип бизнес-­инкубаторов ориентирован на предпринимателей, связанных в основном с производством товаров народного потребления, с оказанием различных ремонтных и сервисных услуг. Эта категория редко нуждается в обширном научном сопровождении. Такие процессы чаще менее наукоемки22.

Третий тип — региональные бизнес-­инкубаторы, созданные для решения хозяйственных проблем с учетом региональных приоритетов. Большая роль в их деятельности отводится решению социальных проблем23.

С точки зрения мировой экономики и зарубежных тенденций в области организационных форм инновационной деятельности, технополис является одним из самых перспективных видов. В нем поддерживаются тесные связи с аналогичными структурами на национальном и международном уровне. Это отображается в экономической политике европейских государств24. В России наукограды и академгородки могут служить основой для формирования технополисов. Такая концепция формируется сейчас также на законодательном уровне25. Государство активно работает над расширением спроса на инновации, географией присутствия, а также стремится расширить сферу влияния компаний, в том числе и с государственным участием. Это демонстрируется множеством государственных программ в сфере научных разработок и инноваций. Наиболее активно сейчас развивается государственно-­частное партнерство. Такая концепция приводит к формированию особых партнерских союзов, или альянсов. В современном бизнесе подобная консолидация стала одним из самых распространенных явлений26.

Временное кооперативное соглашение между компаниями, не предполагающие слияния или полного партнерства, наиболее удобно с юридической точки зрения. Это как раз может выступать примером шеренга. Стратегические преимущества создания совместных предприятий и альянсов при осуществлении инновационной деятельности заключаются в следующем: использование эффекта масштаба в производстве и/или маркетинге нового продукта; доступ к разработкам и ноу-­хау партнера; возможность проникновения на труднодоступные рынки27. Такой подход требует особого внимания в вопросах защиты права интеллектуальной собственности. При долгосрочном и продуктивном сотрудничестве, целью которого выступает новый продукт интеллектуальной деятельности, очень важно заблаговременно закрепить пределы прав на новое изобретение участвующих в создании субъектов.

Наибольшую роль в разработке научной идеи и ее последующей материализации играют организационные формы инновационной деятельности — инновационные центры. Это технологически активные комплексы со сложившейся интегрированной структурой нововведений, включающей университеты и научно-­производственные фирмы. Инновационный бизнес в этой модели поддерживает устойчивые взаимосвязи внутри обширной инновационной инфраструктуры, имеет развитые сети неформального обмена информацией и формирования каналов сбыта нововведений28.

Применение такой структурно-­организационной формы как технопарк, широко используемой в европейских странах, логически вытекает из научно-­технологических потребностей самых разнообразных видов современной экономической деятельности. В них научно-­исследовательская работа весьма эффективно сочетается с коммерческой деятельностью, чем обеспечивается комплексный подход, позволяющий быстро и непосредственно реализовывать на практике смелые научные проекты.

Это отражается и на кадровой структуре технопарков в которой участвуют предприниматели, одновременно являющиеся сотрудниками различных лабораторий и научных центров технопарков. Таким образом удается гармонично совмещать как научные, так и экономические интересы работников, поднимая при этом заинтересованность и производительность труда. При этом, создавая коммерческие предприятия, научные сотрудники получают от государства различные субсидии и налоговые льготы. Одновременно растет и научный престиж работающих в таких предприятиях сотрудников и авторитет страны.

В настоящее время в силу присущей ему мультифункциональности и многокомпонентности одной из наиболее передовых форм инновационной деятельности следует признать технополис.

Технополис состоит из крупных предприятий. Часто компоненты технополиса разного направления деятельности. Большое разнообразие необходимо для удовлетворения всех потребностей, возникающих в процессе осуществления инновационной деятельности. Кроме того, технополис должен быть сопряжен с достаточно развитым городом, а также с аэропортом или железнодорожным узлом. Транспортная доступность и развитая инфраструктура также необходимы для оперативного развития технополиса.

Сложный и продолжительный процесс разработки нового изделия до его серийного производства в условиях технопарка значительно облегчен. В частности, фирмам предоставляется на льготных условиях необходимое помещение, в их распоряжении имеются оборудованные всем необходимым лаборатории, а также мастерские для изготовления прототипов, лаборатории и прочие помещения для ведения НИОКР. Устанавливается тесная кооперация с отделами фундаментальных и прикладных исследований при вузах, а также с находящимися в данном районе исследовательскими институтами, не говоря уже о связях с другими предприятиями того же технопарка29.

Инновационное развитие требует большого участия и серьезной работы со стороны научного сектора. Из потребности в масштабном взаимодействии с учеными сформировалась новая форма сотрудничества промышленных предприятий с университетами. Так возникли научные парки. В таком случае промышленные компании создают в непосредственной близости к университетам свои научно-­исследовательские организации и предприятия и центры. Это также является выгодной моделью сотрудничества между университетами и предприятиями в вопросах трудоустройства. Поскольку, для работы над заказами фирм активно привлекается персонал и студенты университетов. В свою очередь, научные работники имеют возможность на практике применять результаты своих исследований.

Особое значение отводится стратегическим альянсам в форме совместной научно-­исследовательской и производственной деятельности на основе передачи технологий, а также в форме консорциумов [54].

Стратегические альянсы в наукоемких отраслях охватывают несколько или все стадии воспроизводственного цикла НИОКР. Это не мешает широкому разнообразию видов кооперационных соглашений о совместной научной деятельности в рамках отдельных стадий жизненного цикла [49, 62]. Еще одной особенностью стратегических альянсов является особое внимание, уделяемое технологической подготовке производства и освоению новшеств30.

Дело в том, что крупные компании зачастую сталкиваются с малой восприимчивостью имеющегося производственного аппарата к принятию нововведений. Здесь самым узким местом становится стадия внедрения и производства первого промышленного образца. В силу высказанных причин крупные компании охотно используют форму альянса с малым специализированным внедренческим бизнесом31.

Перед стратегическими альянсами стоят задачи проведения комплекса научных исследований, поиска и подготовки соответствующих специалистов, изыскания финансовых ресурсов, организации лабораторий, внедренческих центров, подразделений для испытаний и контроля качества продукции32.

Перспективным типом межфирменной интеграции являются консорциумы. Предназначенные для интегрирования всех стадий инновационного цикла, они, как правило, создаются для проведения активной научно-­исследовательской, промышленной и внешнеэкономической деятельности33. Примером может служить Российский авиационный консорциум34.

На мировом рынке в инновационной сфере наиболее распространены консорциумы двух типов35. Консорциумы, которые ориентированы на проведение собственных долгосрочных научно-­исследовательских работ фундаментального и прикладного характера. Они возникают в отраслях высоких технологий с прогнозируемым долгосрочным успехом экономической выгодой и функциональной значимостью. Консорциум, ориентированный в основном на приоритетные научные исследования межотраслевого плана. Здесь еще не полностью обрисовывается будущий рыночный успех и экономический потенциал, но научные исследования входят в научно-­техническую политику корпораций и государства36.

Такие консорциумы были созданы в США для изучения физики твердого тела, явления сверхпроводимости, исследования искусственного интеллекта37. Они создаются для стимулирования НИОКР «на стороне», на базе крупнейших лабораторий университетов и научных центров. Финансовую поддержку и контроль результатов таких консорциумов в США и Японии осуществляют десятки крупнейших корпораций. Это определяется значимостью инновационного развития38.

Одной из форм межфирменной кооперации наряду со стратегическим альянсом являются финансово-­промышленные группы. К основным принципам создания ФПГ относится целенаправленное их формирование на базе технологически и кооперативно связанных промышленных организаций, что обеспечивает улучшение управляемости, снижение издержек производства, солидарную ответственность по контрактам и стабильность поставок39. Ключевыми факторами успеха организационно-­экономического взаимодействия участников ФПГ с финансовыми учреждениями является установление и развитие холдинговых и трастовых отношений, а также предотвращение негативных монополистических тенденций в связи с концентрацией капитала40.

Интеграция научных, производственных, финансовых и торгово-­сбытовых организаций как субъектов основной деятельности ФПГ обеспечивается системным подходом к их функционированию в рыночных условиях хозяйствования. Системный подход позволяет сохранить целостность такого рода организационных структур, противодействовать воздействию внешних и внутренних дестабилизирующих факторов. Экономическое обоснование проектов создания ФПГ базируется на экспертизе потенциальной эффективности будущей совместной деятельности объединяемых организаций, оценке рынка продукции, занятости, экологической безопасности. Результативность ФПГ непосредственно зависит от уровня риска при создании наукоемкой и конкурентоспособной продукции. Поэтому в структуру ФПГ включаются еще и страховые учреждения, что позволяет квалифицированно управлять имеющимися рисками в инновационной деятельности в достаточно крупных организационных формированиях41.

На территории России на сегодняшний день существует около 5 тысяч. организаций, ориентированных на поддержку инновационного предпринимательства. Важные научные центры и технопарки расположены в Зеленограде, Обнинске, Дубне, Новосибирске, Арзамасе, Красноярске, Протвине, Пущине42.

На примере инновационных центров, технопарков и технополисов особенно заметна значимость инновационной инфраструктуры для развития и внедрения инноваций во все сферы жизни общества и государства. Она способствует вхождению науки в рыночную среду, а также развитию предпринимательства в научно-­технической сфере и повышению экономической эффективности новшеств на практике43. Вероятность коммерческого успеха инноваций резко возрастает благодаря формированию специальных институтов, организаций и систем обеспечения инновационного процесса, сформированных в единую инновационную сферу44.

Важнейшую роль в инновационной сфере, наряду с современным полноценным правовым обеспечением, играет инновационная инфраструктура, которая представляет собой организационную, материальную, информационную, финансовую и кредитную базу для создания условий, способствующих эффективному распределению средств и оказанию услуг для развития инновационной деятельности45.

Состояние инновационной инфраструктуры тесно связано с моделью экономического роста и с уровнем технологического развития национальной экономики. Инновационная модель экономического роста, присущая наиболее развитым странам, характеризуется повышением роли невещественных, инновационных и информационных факторов роста, а также бурным развитием сферы наукоемких услуг. В таких странах развитие инновационной структуры основано на создании сети консалтинговых, инжиниринговых, информационных, телекоммуникационных услуг46. Необходимо развивать более тесно связывающее различные области жизни гибкое платформенное правовое регулирование, в большой степени связанное с искусственным интеллектом и цифровыми технологиями.

Нельзя недооценивать важность инвестиционных институтов, способствующих аккумулированию финансовых, инвестиционных ресурсов и диверсификации рисков инновационной деятельности47. Рискоориентированность правового регулирования инновационной деятельности должна возрастать, учитывая широкое применение искусственного интеллекта, геномных исследований, цифровизации и т. д., которые все более вторгаются в ежедневную жизнь человека48. Множественность организационных и правовых форм инновационной деятельности на государственном, региональном и других уровнях является одной из особенностей управления инновациями и неотъемлемой составляющей для достижения конечных целей проектов49.

Инновационная деятельность и беспрепятственное ее осуществление невозможно без современной законодательной базы, а также инновационной инфраструктуры, в которую включаются как рыночные, так и нерыночные организации, фирмы, объединения, охватывающие весь цикл от генерации новых научно-­технических идей и их отработки до выпуска и реализации наукоемкой продукции. Иными словами, новая, представляющей собой совокупность взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга систем и соответствующих им организационных элементов, необходимых и достаточных для эффективного осуществления данных видов деятельности в рамках подлинно инновационных комплексных экономико-­правовых платформ. Разработка таких платформ потребует более тесной кооперации и координации усилий коллективов юристов, экономистов и специалистов в области информационных технологий.

Разумеется, перечисленными примерами не исчерпываются все возможные организационные формы инновационной деятельности и возможные направления, и инструменты их правового регулирования. В процессе наращивания потенциала инновационного развития России, очевидно, количество и качество таких форм, направлений и инструментов будет увеличиваться.

Список литературы

1. Инновационная экономика и технологическое предпринимательство: методическое пособие для преподавателя / Алексеева О. А., Гаврилова Е. Ю., Груздева Е. В., Денисов Д. С., Егошина Е. В., Иващенко Н. П. СПб.: Университет ИТМО, 2019. 165 с.

2. Инновационная экономика и технологическое предпринимательство: учебное пособие для студента / Алексеева О. А., Гаврилова Е. Ю., Груздева Е. В., Денисов Д. С., Егошина Е. В., Иващенко Н. П. СПб.: Университет ИТМО, 2019. 231 с.

3. Программа подготовки магистров «Информационные правоотношения в инновационной экономике»: учебное пособие / Анищенко Е. В., Борисов М. А., Варламова А. Н., Груздева Е. В., Иващенко Г. В., Иващенко Н. П., Измайлова Е. В., Красностанова М. В., Крылова Н. Е., Леонова Г. Б., Попова В. Г., Савченко И. В., Северин В. А., Семенкина Н. А., Стрельцов А. А., Тищенко Е. Б., Филатова М. А., Филиппова С. Ю., Чижов И. В., Энговатова А. А. / под общ. ред. и с предисл. В. А. Северина; 3-е изд., исправл. и доп. М.: Юр-­ВАК, 2019. 224 с.

4. Барш Дж., Дэвидсон Дж., Капоцци М. Лидерство и инновации // Вестник McKinsey. 2010. № 21.

5. Белолипецкий В. Г. Финансовый менеджмент: учеб. пособие. М.: КНОРУС, 2008.

6. Бланк С. Стартап: настольная книга основателя / Стив Бланк, Боб Дорф; пер. с англ. М.: Альпина Паблишер, 2013.

7. Боер Ф. П. Практические примеры оценки стоимости технологий. М.: Олимп-­Бизнес, 2007.

8. Груздева Е. В. Финансирование инновационного бизнеса. М.: МАКС Пресс, 2011. 156 с.

9. Дайер Д., Грегерсен Х., Кристенсен К. Ген изобретательства // Harvard business review Россия. 2010. Янв.-фев. С. 58.

10. Дамодаран А. Инвестиционная оценка. Инструменты и методы оценки любых активов. М.: Альпина Паблишер, 2011.

11. Дашян М. С. Интеллектуальная собственность в бизнесе. Изобретение, товарный знак, ноу-­хау, фирменный бренд. М.: Эксмо, 2010.

12. Дрейпер У. Стартапы: профессиональные игры Кремниевой долины. М.: Эксмо, 2012.

13. Друкер П. Ф. Бизнес и инновации. М.: Вильямс, 2007.

14. Дубровин В. В. Оценка стоимости высокотехнологичной компании на различных этапах развития. М.: ГУ ВШЭ, 2009.

15. Зинов В. Б., Лебедева Т. Я., Цыганов С. А. Инновационное развитие компании: управление интеллектуальными ресурсами: учеб. пособие. М.: Дело, 2009.

16. Иванова Е. В. Договорное право: в 2 т. Т. 2. Особенная часть: учебник для бакалавриата и магистратур. 2-е изд., пер. и доп. М., 2019.

17. Инновационное предпринимательство: как работает венчурная «лестница»: сборник статей. М.: ОАО «Российская венчурная компания», «Бизнес-­журнал», 2010. 64 с.

18. Инновационный менеджмент: учебник для вузов / под ред. проф. С. Д. Ильенковой. 2-е изд., пераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003.

19. Кавасаки Г. Стартап. М.: Альпина Бизнес Букс, 2011.

20. Каден Р. Дж. Партизанские маркетинговые исследования. М.: Эксмо, 2013.

21. Кемпбелл Э., Саммерс Лачс К. Стратегический синергизм: как создается кумулятивный положительный эффект. СПб., 2004. 416 с.

22. Комков Н. И. Возможности модернизации российской экономики на инновационно-­технологической основе // В кн.: Новая экономика: инновационный портрет России. М.: Центр стратегического планирования. 200 с.

23. Котлер Ф., Келлер К. Л. Маркетинг-­менеджмент. СПб.: Питер, 2014.

24. Коупленд Т., Долгофф А. Expectations-­Based Management. Как достичь превосходства в управлении стоимостью компании. М.: Эксмо, 2009.

25. Красностанова М. В. Формирование команды в хайтек-­бизнесе. М.; СПб.: Вершина, 2018.

26. Красностанова М. В., Федорова Ф. Ш., Дещеревская Е. В. Современные технологии в управлении персоналом: учеб.-­метод. пособие. М.: ТЕИС, 2012.

27. Кристенсен К. Дилемма инноватора. Как из-­за новых технологий погибают сильные компании. М.: Альпина Паблишер, 2012.

28. Кристенсен К., Рейнор М. Решение проблемы инноваций в бизнесе. Как создать растущий бизнес и успешно поддерживать его рост. М.: Альпина Бизнес Букс, 2014.

29. Кузнец С. Современный экономический рост: результаты исследований и размышлений. Нобелевская лекции // Нобелевские лауреаты по экономике: взгляд из России; под ред. Ю. Яковца. СПб.: Гуманистика, 2003.

30. Кумар Н. Маркетинг как стратегия. Роль генерального директора винтенсивном развитии компании и внедрении инноваций. М.: Претекст, 2011.

31. Левинсон Дж., Лаутенслагер Э. Партизанский маркетинг за 30 дней: пошаговое руководство. М.: Гребенникова ИД, 2008.

32. Ленсиони П. Как решить пять основных проблем команды. М.: Альпина Паблишерз, 2010. 307 с.

33. Маевский В. Эволюционная теория и экономический прогресс // Вопросы экономики. 2001. № 11.

34. Мур Дж. А. Внутри торнадо: стратегии развития, успеха и выживания на гиперрастущих рынках. СПб.: Бест Бизнес Букс, 2010.

35. Мур Дж. А. Преодоление пропасти. Как вывести технологический продукт на массовый рынок. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.

36. Национальная инновационная система и государственная политика Российской Федерации: базовый доклад к обзору ОЭСР национальной инновационной системы Российской Федерации. Министерство образования и науки Российской Федерации. М., 2019.

37. Портер М. Конкурентная стратегия. Методика анализа отраслей и конкурентов. М.: Альпина Бизнес Букс, 2011.

38. Построение бизнес-­модели / А. Остервальдер, И. Пинье. М.: Альпина Паблишер; Сколково, 2012. 288 с.

39. Пузыня Н. Ю. Оценка интеллектуальной собственности и нематериальных активов: учеб. пособие. СПб.: Питер, 2005.

40. Румянцев А. А. Менеджмент инноваций: учеб. пособие. СПб., 2007.

41. Рынок венчурных инвестиций ранней стадии: ключевые тренды. М.: ВЦИОМ; Атом Партнерс, 2013.

42. Сатклифф М. Эффективная финансовая деятельность. Секреты финансовых директоров / пер. с англ. Д. А. Куликова; под общ. ред. Д. А. Рябых. М.: Вершина, 2007.

43. Стерхова С. А. Инновационный продукт: инструменты маркетинга. М.: Дело, 2019.

44. Судариков С. А. Право интеллектуальной собственности. М.: Проспект, 2011.

45. Теплова Т. В. Эффективный финансовый директор: учеб.-практ. пособие. М.: Юрайт, 2009.

46. Траут Дж., Райс Эл. Позиционирование: битва за умы. Юбилейное издание / пер. с англ. СПб.: Питер, 2007.

47. Чесбро Г. Открытые бизнес-­модели. IP-менеджмент / пер. с англ. В. Н. Егорова. М.: Поколение, 2008. С. 79.

48. Экономика инноваций: практическое пособие для бакалавров: лекции в схемах. М.: Экон. ф-­т МГУ им. М. В. Ломоносова; ТЕИС, 2010. 180 с.

49. Эндрю Дж. П. Возврат на инновации: практическое руководство по управлению инновациями в бизнесе. Минск: Гревцов Паблишер, 2008.

50. Яковец Ю. В. Эпохальные инновации XXI века. М.: Экономика, 2004.

51. Янсен Ф. Эпоха инноваций. М.: ИНФРА-М, 2002.

52. Business model and Performance of Firms, J. Sahut, L. Hikkerova, M., Khalfallah, International Business Research, February 2013, Vol. 6, Issue 2. P. 64–76.

53. Business model innovation and competitive imitation: The case of sponsor-­based business models, R. Casadesus-­Massanell, R. Zhu, Feng, Strategic Managent, April 2013, Vol. 34, Issue 4. P. 464–482.

54. Business model road mapping: a practical approach to come from an exist into a desired business model, M. DeReuver, H. Bouwman, T., Haaker, International Journal of Innovation Management, Feb 2013, Vol. 17, Issue 1.

55. Chesbrough H. W. Open Innovation: The New Imperative for Creating and Profiting from Technology, 272 pages, 2003.

56. How to design a winning business model, J. E. Ricart, Harvard Business Review, Jenuary-­February, 2011. P. 100–107.

57. New business models in emerging markets, M. J. Eyring, M. W. Johnson, H. Nair, Harvard Business Review, Jenuary-­February, 2011. P. 89–95.

58. Porter M., 1990. Competitive Advantage of Nation. Free Press, New York.

59. Porter M., Stern S. 2001 Measurinf the “Ideas” Production Function: Evidence from the International Patent Output. MIT Sloan School of Management, Mimeo.

60. Reinventing Your Business Model, M. Johnson, C. Christensen, H. Kagermann, Harvard Business Review, December 2008. P. 50–59.

61. Rothwell R. Towards the Fifth-­generation Innovation Process // J. Henry, D. Mayle (eds.). Managing Innovation and Change. 2002. Sage, London, chapter 6. P. 115–135.

62. Анисимов А. П., Козлова М. Ю., Рыженков А. Я. Гражданское право. Особенная часть: учебник для СПО: в 2 т. Т. 1. М.: Юрайт, 2019. 352 с.

63. Анисимов А. П., Козлова М. Ю., Рыженков А. Я. Гражданское право. Особенная часть: учебник для СПО: в 2 т. Т. 2. М.: Юрайт, 2019. 224 с.

64. Аюшеева И. З., Богданова Е. Е., Булаевский Б. А. Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. 1. М.: Проспект, 2020. 440 с.

65. Белов В. А. Гражданское право: в 4 т. Т. 3. Особенная часть. Абсолютные гражданско-­правовые формы: в 2 кн. Кн. 1: Формы отношений принадлежности вещей: учебник. М.: Юрайт, 2017. 320 с.

66. Богданова Е. Е., Богданов Д. Е., Василевская Л. Ю. Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. 2. М.: Проспект, 2020. 448 с.

67. Булаевский Б. А. Гражданское право. Сроки. Исковая давность: учеб. пособие для бакалавров. М.: Проспект, 2019. 80 с.

§ 1.2. Современные организационные формы инновационной деятельности как основа российской инновационной технологической инфраструктуры

Городов Олег Александрович
доктор юридических наук, профессор,
профессор кафедры коммерческого права
Санкт-­Петербургского государственного университета

Аннотация. В работе осуществлена классификация организационных форм инновационной деятельности как элементов инновационной технологической инфраструктуры России по основанию наличия у них гражданской правосубъектности. Даны характеристики основных разновидностей указанных организационных форм.

Ключевые слова: инновационная деятельность, инновационная инфраструктура, организационная форма, наукоград, технико-­внедренческая особая экономическая зона, инновационный научно-­технологический центр, инновационная площадка.

Abstract. In the work, the organizational forms of innovative activity are classified as elements of the innovative technological infrastructure of Russia on the basis of their civil legal personality. The characteristics of the main varieties of these organizational forms are given.

Keywords: innovative activity, innovative infrastructure, organizational form, science city, technological and innovative special economic zone, innovative scientific and technological center, innovative platform.

Общие положения

В практике взаимодействия науки и техники с производством, целью которого является, в том числе, создание и реализация новой или усовершенствованной продукции, использовались и продолжают использоваться разнообразные организационные формы, обеспечивающие упорядоченность действий различных субъектов, усилия которых направлены на достижение поставленных целей. Указанное разнообразие обусловлено, в частности, спецификой создаваемых новшеств, формой иерархических связей между участниками инновационного процесса, уровнем управления, территориальным размещением организаций, участвующих в создании и реализации новых или усовершенствованных продуктов и технологических процессов50.

В российском законодательстве термин организационные формы инновационной деятельности не используется. В юридической литературе организационные структуры, призванные непосредственно или опосредовано заниматься созданием новшеств и их коммерциализацией именуют по-­разному. Так В. А. Рассудовский называл их организационно-­правовыми структурами нетрадиционного толка51. Д. В. Шмелева рассматривает их в качестве субъектов инновационной активности52. К. Ф. Пузыня именовал их организационными формами инновационных предприятий53. В данной работе используется термин организационные формы инновационной деятельности, который был введен нами в научный обиход в учебных целях для обозначения организационных единиц, создаваемых для осуществления инновационной деятельности54.

Под организационной формой инновационной деятельности следует понимать структурно упорядоченное объединение, организационных, интеллектуальных ресурсов, а также имущественных и научно-­производственных комплексов, посредством которого достигаются цели инновационного проекта.

Признаками такого объединения как комбинации различных по своей природе ресурсов будут выступать:

— наличие организационного ресурса в виде юридического лица, осуществляющего функции исполнителя инновационного проекта или функции управления имущественным и (или) производственно-­технологическим комплексом, используемым при реализации инновационного проекта;

— наличие интеллектуального ресурса в виде результатов научно-­технической и интеллектуальной деятельности, используемых или создаваемых при реализации инновационного проекта;

— наличие имущественного и (или) производственно-­техноло-гического комплекса со специальным режимом его использования при реализации инновационного проекта.

Подобного рода объединения, являясь элементами инновационной инфраструктуры в широком ее значении, характеризуются особенностями своего правового положения, которое должно наилучшим образом соответствовать творческим, производственным и коммерческим задачам, решаемым участниками того либо иного объединения.

Следует отметить, что в действующем законодательстве понятие инновационной инфраструктуры определено в узком его смысле. Согласно ст. 2 Федерального закона «О науке и государственной научно технической политике»55 инновационной инфраструктурой признается совокупность организаций, способствующих реализации инновационных проектов, включая предоставление управленческих, материально-­технических, финансовых, информационных, кадровых, консультационных и организационных услуг. Как представляется, организации являются лишь одним из элементов, входящих в инновационную инфраструктуру. Последняя, на наш взгляд, не может быть безобъектной и состоять только из субъектов, представленных организациями, играющими роль участников инновационной деятельности.

В своем развитии организационные формы инновационной деятельности, обеспечивающие, в том числе, взаимодействие науки с производством, прошли в нашей стране ряд исторических и во многом продуктивных этапов. Мы не будем подробно на них останавливаться и назовем лишь некоторые, наиболее заметные вехи становления системы организации инновационной деятельности в нашей стране56.

В 20-х гг. прошлого века связь науки с производством в нашей стране осуществлялась посредством создания центральных заводских лабораторий (ЦЗЛ), бюро рационализации и изобретательства (БРИЗ), специальных подразделений в системе трестов и технологических комбинатов, постоянных или временных проблемных комиссий, примером одной из которых является комиссия ГОЭЛРО.

С конца 20-х и до середины 60-х гг. прошлого века в отраслевых органах управления наркоматов создавались главные управления, в ведение которых передавалось большинство научно-­исследовательских институтов. Основной формой взаимодействия науки и производства в этот период являлись смешанные комиссии, объединяющие ученых, конструкторов и представителей производства, совместно работающих для решения задач в интересах, главным образом, обороны страны.

В период хозяйственной реформы 1965 г. появились такие организационные формы, как научно-­производственные комплексы (НПК), производственные и научно-­производственные объединения (НПО), которые имели в качестве структурных элементов наряду с промышленными предприятиями научно-­исследовательские институты, проектные институты и конструкторские бюро, обеспечивающие внедрение новой техники.

В середине 80-х гг. прошлого века начинают развиваться новые организационные формы инновационной деятельности, среди которых следует назвать межотраслевые научно-­технические комплексы (МНТК), арендные подразделения, выполняющие НИОКР, международные совместные научно-­производственные предприятия, центры научно-­технического творчества молодежи (НТТМ).

В ходе проведения в стране экономических реформ 90-х гг. система названных выше организационных форм фактически распалась и в настоящее время прогрессивными формами организационных структур, обеспечивающих инновационное развитие, признаются наукограды, технико-­внедренческие особые экономические зоны, инновационные научно технологические центры, технологические и научные парки, инновационные площадки, бизнес — «инкубаторы», а также инжиниринговые, внедренческие и венчурные организации и некоторые специальные их разновидности.

Указанные организационные формы инновационной деятельности, юридические модели функционирования которых по многим параметрам заимствованы российским законодателем из практики организации инновационных процессов зарубежных стран, призваны гармонизировать отношения по поводу нововведений между наукой, производством и рынком (сферой коммерциализации новшеств).

Все названные выше организационные структуры по основанию наличия у них гражданской правосубъектности можно разделить на две группы.

Первая группа будет представлена наукоградами, хозяйственными обществами, создаваемыми при вузах и бюджетных научных организациях, инновационными площадками. Представители этой группы являются объединениями правосубъектного характера57, действующими сфере инновационной деятельности поскольку обладают соответствующим гражданско-­правовым статусом. Они могут выступать в гражданском обороте в облике публично-­правовых образований (наукограды), коммерческих организаций (хозяйственные общества) или некоммерческих организаций (инновационные площадки).

Во вторую группу будут входить технико-­внедренческие особые экономические зоны, инновационный центр «Сколково», инновационно-­технологические центры, которые являются объединениями неправосубъектного характера, действующими в сфере инновационной деятельности. Отличительной особенностью таких объединений является наличие в их структуре специальных органов управления (управляющих компаний) которые реализуют инновационные проекты или способствуют их реализации. Управляющие компании являются правосубъектными участниками гражданского оборота. Сами же объединения неправосубъектного характера не обладают ни специальной ни универсальной правоспособностью и в этой связи не могут участвовать в гражданском обороте.

Дадим краткую обзорную характеристику отдельных организационных форм инновационной деятельности.

Объединения правосубъектного характера, действующие в сфере инновационной деятельности

Наукограды являются наиболее масштабной по своим потенциальным возможностям организационной формой инновационной деятельности, создание и существование которой требует значительных организационных усилий, материальных ресурсов и финансовых средств. Российский наукоград представляет собой аналог зарубежной модели технополиса, под которым понимается сосредоточенный в границах одного региона комплекс научных организаций, занимающихся фундаментальными и прикладными исследованиями, вузов, промышленных предприятий, конструкторских и внедренческих структур, ориентированных на создание и реализацию нововведений. Впервые технополисы зародились в США в начале 50-х гг., когда вокруг Стэнфордского университета сконцентрировались различные фирмы, связанные с электронной промышленностью. Сегодня это всемирно известный технополис, носящий название «Силиконовая долина». В нашей стране термин «наукоград» еще с советских времен использовался для обозначения территорий с высокой концентрацией научного потенциала на которой располагались научно промышленные структуры, являвшиеся, как правило, элементами военно-­промышленного комплекса.

Согласно ст. 1 Федерального закона «О статусе наукограда Российской Федерации»58 (далее — Закон о статусе наукограда) наукоградом признается муниципальное образование со статусом городского округа, имеющее высокий научно-­технический потенциал, с градообразующим научно-­производственным комплексом. В свою очередь, научно-­производственный комплекс должен представлять собой совокупность организаций, осуществляющих научную, научно-­техническую, инновационную деятельность, экспериментальные разработки, испытания, подготовку кадров в соответствии с государственными приоритетными направлениями развития науки, технологий и техники РФ.

Наукоград имеет свою инфраструктуру, в которая представляет собой совокупность организаций, обеспечивающих жизнедеятельность населения наукограда и функционирование его научно производственного комплекса. Сам научно-­производственный комплекс по смыслу ст. 1 Закона о статусе наукограда не входит в инфраструктуру наукограда.

Статус наукограда присваивается муниципальному образованию Правительством РФ на пятнадцатилетний срок, если научно-­производственный комплекс данного муниципального образования соответствует установленным в ст. 2.1 Закона о статусе наукограда критериям, при условии наличия стратегии социально-­экономического развития муниципального образования и плана мероприятий по ее реализации, согласованных в установленном порядке.

На территории наукограда органы местного самоуправления реализуют указанные мероприятия, в том числе путем:

— использования находящегося в муниципальной собственности имущества, в том числе предоставления организациям научно-­производственного комплекса наукограда на условиях и в порядке, которые определены органом местного самоуправления наукограда;

— участия в государственных программах, реализуемых субъектами РФ и предусматривающих поддержку инновационных проектов, развитие инфраструктуры муниципальных образований, если условиями реализации указанных программ это допускается.

В целях координации исполнения плана мероприятий по реализации стратегии социально-­экономического развития муниципального образования, имеющего статус наукограда, обеспечения прозрачности процедур его реализации органы местного самоуправления вправе создать научно-­технический совет наукограда.

По данным на 2019 г., приводимым в Новостях Сибирской науки, в РФ создано около 70 наукоградов. Из них 31 наукоград находится в Московской области. В центральной части России — Владимирской, Калужской, Нижегородской, Тамбовской, Тверской и Ярославской расположено еще 8 наукоградов. В Уральском регионе — Свердловской и Челябинской областях — 9 наукоградов. В Западной Сибири — в Алтайском крае, Новосибирской и Томской областях — 7 наукоградов. Кроме того, к числу наукоградов относятся 4 академгородка крупнейших научных центров РАН Сибири и Дальнего Востока59.

Хозяйственные общества, создаваемые вузами или научными бюджетными организациями. Принято считать, что наука, в том числе вузовская способна, а значит обязана в условиях рынка реализовывать инновационные проекты, имеющие коммерческий эффект. Предпосылками к реализации указанного предположения являются правила, закрепленные в ст. 103 Федерального закона «Об образовании» и ст. 5 Федерального закона «О науке и государственной научно-­технической политике». Согласно ст. 103 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»60 образовательным организациям высшего образования, которые являются бюджетными или автономными учреждениями предоставлено право без согласия собственника их имущества с уведомлением федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке государственной политики и нормативно-­правовому регулированию в сфере научной и научно-­технической деятельности, быть учредителями (в том числе совместно с другими лицами) хозяйственных обществ и хозяйственных партнерств. При этом основной целью деятельности указанных обществ и партнерств является не извлечение прибыли, как это указано в п. 1 ст. 50 ГК РФ, а практическое применение (внедрение) охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (программ для электронных вычислительных машин, баз данных, изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, селекционных достижений, топологий интегральных микросхем, секретов производства (ноу-­хау), исключительные права на которые принадлежат образовательным организациям, в том числе совместно с другими лицами. В качестве вклада в уставные капиталы таких хозяйственных обществ и складочные капиталы таких хозяйственных партнерств вносят право использования результатов интеллектуальной деятельности (программ для электронных вычислительных машин, баз данных, изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, селекционных достижений, топологий интегральных микросхем, секретов производства (ноу-­хау), исключительные права на которые принадлежат указанным образовательным организациям (в том числе совместно с другими лицами).

Аналогичные правила сформулированы в ст. 5 Федерального закона «О науке и государственной научно-­технической политике» и в отношении создания хозяйственных обществ и хозяйственных партнерств для целей внедрения ими результатов интеллектуальной деятельности бюджетными научными учреждениями и автономными научными учреждениями

Федеральные или региональные инновационные площадки создаются в целях создания условий для реализации инновационных проектов и программ, имеющих существенное значение для обеспечения развития системы образования. Организациям, осуществляющим образовательную деятельность, и иным, действующим в сфере образования организациям а также их объединениям предоставлено право осуществлять инновационную деятельность, ориентированную на совершенствование научно-­педагогического, учебно-­методического, организационного, правового, финансово-­экономического, кадрового, материально-­технического обеспечения системы образования. Указанная деятельность должна осуществляться не иначе как в форме реализации инновационных проектов и программ.

Образовательные организации, реализующие инновационные проекты и программы признаются федеральными или региональными инновационными площадками и составляют инновационную инфраструктуру в системе образования.

Согласно ст. 20 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» порядок формирования и функционирования инновационной инфраструктуры в системе образования (в том числе порядок признания организации федеральной инновационной площадкой) устанавливается федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-­правовому регулированию в сфере высшего образования, по согласованию с федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-­правовому регулированию в сфере общего образования.

Порядок признания организаций региональными инновационными площадками устанавливается органами государственной власти субъектов РФ.

Объединения неправосубъектного характера, действующие в сфере инновационной деятельности

Технико-­внедренческие особые экономические зоны выступают в качестве одной из четырех разновидностей особых экономических зон, создаваемых в РФ для целей развития обрабатывающих отраслей экономики, высокотехнологичных отраслей экономики, развития туризма, санаторно-­курортной инфраструктуры, портовой и транспортной инфраструктур, разработки технологий и коммерциализации их результатов, производства новых видов продукции.

Правовое положение указанных зон определяется Федеральным законом «Об особых экономических зонах в Российской Федерации»61 (далее — Закон об экономических зонах).

Родовым признаком особой экономической зоны является наличие особого режима осуществления предпринимательской деятельности на определенной территории, который призван по опыту Китая и Сингапура поднять уровень экономики в некоторых депрессивных регионах страны. Территория, на которой располагается та либо иная особая зона, должна отвечать требованиям, установленным законодателем62. Так, технико-­внедренческие особые экономические зоны создаются на участках территории, общая площадь которых составляет не более четырех квадратных километров.

Особая экономическая зона может располагаться на территории одного муниципального образования или территориях нескольких муниципальных образований в пределах территории одного субъекта РФ или территорий нескольких субъектов РФ. Не допускается создание особой экономической зоны на территории муниципального образования, на которой создана зона территориального развития. На территории особой экономической зоны не допускается разработка полезных ископаемых, за исключением разработки месторождений минеральных вод и других природных лечебных ресурсов, а также производство и переработка подакцизных товаров, за исключением легковых автомобилей и мотоциклов. Правительству РФ предоставлено право определять иные виды деятельности осуществление которых не допускается в особой экономической зоне. Условия создания особых экономических зон определены в ст. 5 Закона об экономических зонах. Решение о создании особой экономической зоны на территории субъекта РФ или территориях субъектов РФ и территории муниципального образования или территориях муниципальных образований принимается Правительством РФ и оформляется соответствующим его постановлением.

Резидентом технико-­внедренческой особой экономической зоны признаются индивидуальный предприниматель или коммерческая организация, за исключением унитарного предприятия, зарегистрированные на территории муниципального образования, в границах которого расположена особая экономическая зона, и заключившие с органами управления особыми экономическими зонами соглашение об осуществлении технико-­внедренческой деятельности либо соглашение об осуществлении промышленно-­производственной деятельности в технико-­внедренческой особой экономической зоне.

Резидент технико-­внедренческой особой экономической зоны осуществляет в данной экономической зоне технико-­внедренческую деятельность. Под технико-­внедренческой деятельностью понимаются инновационная деятельность, создание, производство и реализация научно-­технической продукции, создание и реализация программ для электронных вычислительных машин (программ для ЭВМ), баз данных, топологий интегральных микросхем, информационных систем, оказание услуг по внедрению и обслуживанию таких продукции, программ, баз данных, топологий и систем, а также предоставление резидентам технико-­внедренческой особой экономической зоны услуг инновационной инфраструктурой, необходимой для осуществления их деятельности. При этом резидент технико-­внедренческой особой экономической зоны вправе осуществлять в технико-­внедренческой особой экономической зоне только деятельность, предусмотренную соглашением об осуществлении технико-­внедренческой деятельности или соглашением об осуществлении промышленно-­производственной деятельности. Осуществление промышленно-­производственной деятельности в технико-­внедренческой особой экономической зоне допускается по решению экспертного совета по промышленно-­производственным особым экономическим зонам. Производство научно-­технической продукции в технико-­внедренческой особой экономической зоне допускается по решению экспертного совета по технико-­внедренческим особым экономическим зонам, руководствующегося приоритетными направлениями развития науки, технологий и техники и перечнем критических технологий РФ, утвержденными Правительством РФ.

Непосредственное управление технико-­внедренческой особой экономической зоной осуществляет управляющая компания, действующая в организационно-­правовой форме открытого акционерного общества, сто процентов акций которого принадлежат РФ или хозяйственного общества, которое создано с участием такого акционерного общества, либо иного хозяйственного общества, которое заключило с уполномоченным Правительством РФ федеральным органом исполнительной власти соглашение об управлении особой экономической зоной.

По данным Минэкономразвития России на январь 2019 г. в стране создано и действует 6 особых экономических зон технико-­внедренческого типа: «Дубна», «Санкт-­Петербург», «Томск», «Технополис Москва», «Исток», «Иннополис», резидентами которых являлись 412 компаний63.

Инновационный центр «Сколково» является одной из крупных организационных форм инновационной деятельности, созданной в соответствии с Федеральным законом «Об инновационном центре «Сколково»64 (далее — Закон о центре Сколково), который регулирует отношения, возникающие при создании и обеспечении функционирования одноименного территориально обособленного комплекса.

Инновационный центр «Сколково» по смыслу ст. 2 Закона о центре Сколково представляет собой совокупность инфраструктуры территории инновационного центра «Сколково» и механизмов взаимодействия лиц, участвующих в реализации проекта, в том числе путем использования этой инфраструктуры. В свою очередь, инфраструктура территории инновационного центра — совокупность территории центра, а также зданий, строений, сооружений и иных объектов, в том числе объектов коммунальной инфраструктуры, находящихся на территории центра.

В инновационном центре реализуются различного рода мероприятия, направленные на поддержку исследовательской деятельности и коммерциализацию ее результатов.

Ключевую роль в реализации указанных мероприятий играет управляющая компания, представляющая собой российское юридическое лицо.

По данным, представленным в «Сколково life 2019»65 в экосистеме инновационного центра насчитывается 1937 участников, 113 индустриальных партнеров и 42 центра НИОКР. В технопарке Сколково насчитывается 250 компаний резидентов и 40 центров коллективного пользования.

Инновационный научно-­технологический центр представляет собой совокупность организаций, основной целью которых является осуществление научно-­технологической деятельности, и иных лиц, деятельность которых направлена на обеспечение функционирования такого центра, действующих на определенной Правительством РФ территории. Это новая организационная форма инновационной деятельности, отношения по созданию и функционированию которой урегулированы Федеральным законом «Об инновационных научно-­технологических центрах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»66. Целью создания инновационных научно-­технологических центров является реализация задач определенных приоритетами научно-­технологического развития РФ, повышение инвестиционной привлекательности сферы исследований и разработок, коммерциализация их результатов, расширение доступа граждан и юридических лиц к участию в перспективных, коммерчески привлекательных научных и научно-­технических проектах. Как и иные организационные формы инновационной деятельности (технико-­внедренческие особые экономические зоны, Центр «Сколково») инновационный научно-­технологический центр является одной из разновидностей инновационных территорий, на которой с помощью и при содействии управляющей организации реализуются инновационные проекты. В данном случае это совокупность земельных участков (частей земельных участков) с особым правовым режимом осуществления деятельности в установленных областях, которые предназначены для реализации проекта и включены в границы территории инновационного научно-­технологического центра в соответствии с решением Правительства РФ. В роли управляющей организации должна выступать российская организация, которая создана в организационно-­правовой форме акционерного общества в целях осуществления функций по управлению инновационным научно-­технологическим центром и учредителями которой выступают Правительство РФ и (или) инициатор проекта либо Правительство РФ, инициатор проекта и высший исполнительный орган государственной власти субъекта РФ, на территории которого будет расположен инновационный научно-­технологический центр. На одну управляющую компанию могут быть возложены функции по управлению несколькими инновационными научно-­технологическими центрами.

Примерами инновационных научно технологических центров являются: «Инновационный научно-­технологический центр МГУ «Воробъевы горы», созданный постановлением Правительства РФ от 28.03.2019 № 332 и Инновационный научно-­технологический центр «Долина Менделеева», созданный постановлением Правительства РФ от 24.12.2019 № 180567.

Направлениями научно-­технологической деятельности, осуществляемой на территории центра «Воробъевы горы» определены:

— биомедицина, фармацевтика, медико-­биологические исследования и испытания;

— нанотехнологии исследования новых материалов и наномашиностроение;

— информационные технологии и математическое моделирование;

— робототехника, технологии специального назначения и машинного инжиниринга, энергосбережение и эффективное хранение энергии;

— космические исследования и космонавтика;

— геономия и экология;

— междисциплинарные гуманитарные исследования и когнитивные науки;

— спорт, инновационные спортивные технологии.

Направлениями научно-­технологической деятельности, осуществляемой на территории центра «Долина Менделеева» определены:

— агрохимия, агробиотехнология и биотехнология;

— высокотехнологичная химия и особо чистые вещества;

— медицинская и фармацевтическая химия и химическая технология;

— химические технологии специального назначения, высокоэнергетические вещества;

— процессы и аппараты химической технологии, в том числе цифровые.

Список литературы

1. Рассудовский В. А. Интеллектуальная собственность и инновационное предпринимательство // Российская юстиция. 1994. № 12.

2. Шмелева Д. В. Организационно-­правовые формы инновационного предпринимательства в Российской Федерации: монография / под ред. д-­ра юрид. наук М. А. Егоровой. М., 2016.

3. Коммерческое право: учебник: в 2 ч. Ч. 2 / под ред. В. Ф. Попондопуло, В. Ф. Яковлевой. 3-е изд. М.: Юристъ, 2002.

4. Организация промышленных исследований и разработок новой техники / под ред. К. Ф. Пузыни. Л., 1978.

5. Инновационный менеджмент: справочное пособие / под ред. П. Н. Завлина. М., 1998.

6. Хозяйственное право / под ред. В. В. Лаптева. М., 1970. С. 189–216.

7. Анчишкин А. И. Наука — техника — производство. М., 1989.

8. Суханов Е. А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014.

9. Ташмен М., О. Райли Ч. Победить с помощью инноваций: практическое руководство по управлению организационными изменениями и обновлениями / пер. с англ. М.: Альпина Паблишер, 2013.

§ 1.3. Инновационная технологическая инфраструктура в России и за рубежом: состояние, содержание, перспективы

Ефимцева Татьяна Владимировна
доктор юридических наук, доцент,
заведующий кафедрой предпринимательского и природоресурсного права
Оренбургского института (филиала) Московского государственного
юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)

Аннотация. Экономика пятого технологического уклада характеризуется развитой инновационной инфраструктурой. В настоящей работе рассматриваются разнообразные формы инновационной деятельности, к которым относятся особые экономические зоны, территории опережающего социально-­экономического развития, технопарки, инновационные научно-­технологические центры и т. д.

Ключевые слова: инфраструктура, форма инновационной деятельности, организационно-­правовая форма, зона, территория, центр, хозяйственное партнерство, малое инновационное предприятие, простое товарищество.

Abstract. The economy of the fifth technological order is characterized by a developed innovation infrastructure. This paper considers various forms of innovation activity, which include special economic zones, territories of advanced socio-­economic development, technoparks, innovative scientific and technological centers, etc.

Keywords: infrastructure, form of innovation activity, organizational and legal form, zone, territory, center, economic partnership, small innovative enterprise, contractual partnership.

Инновационная деятельность представляет собой особую разновидность экономической деятельности, которая направлена на создание принципиально новой или с новыми потребительскими свой­ствами продукции или на модернизацию существующих способов продаж, организации предпринимательства, рабочих мест или внешнеэкономических связей. Такого рода деятельность требует создания особых условий ее осуществления, в том числе посредством использования подходящих для этого организационно-­правовых форм.

Особый интерес для изучения заявленной темы имеет работа Э. М. Цыганкова «Правовые формы осуществления инвестиционной деятельности»68, в которой автор выделяет признаки форм осуществления инвестиционной деятельности, перечисляет указанные формы и рассматривает их. На основе названной работы и, используя определенную схожесть форм осуществления инвестиционной деятельности и форм осуществления инновационной деятельности, к признакам последних отнесем следующие:

1) форма инновационной деятельности определена законодательством как правовая и организационная конструкция, применяемая для осуществления инновационной деятельности;

2) законодательством установлены права и обязанности субъектов (участников, резидентов) формы инновационной деятельности;

3) законодательством предусмотрены особенности осуществления предпринимательской деятельности (специальный правовой режим) в рамках формы инновационной деятельности, в том числе меры государственной поддержки.

При этом сама категория «форма инновационной деятельности» не имеет определения в действующем законодательстве, является условным понятием, объединяющим такие правовые явления, как особая (свободная) экономическая зона (ОЭЗ), территория опережающего социально-­экономического развития (ТОСЭР), бизнес-­инкубатор, технопарк, технополис, инновационный центр, кластер, венчурный фонд и иные подобные экономико-­правовые явления.

Рассмотрим перечисленные формы инновационной деятельности подробнее.

>1. Особая (свободная) экономическая зона (ОЭЗ) (технико-­внед-ренческая ОЭЗ).

В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 22.07.2005 № 116-ФЗ «Об особых экономических зонах в Российской Федерации»69 (далее — Закон об ОЭЗ) особая экономическая зона — это часть территории Российской Федерации, которая определяется Правительством РФ и на которой действует особый режим осуществления предпринимательской деятельности, а также может применяться таможенная процедура свободной таможенной зоны. В ст. 4 Закона установлено четыре типа ОЭЗ: промышленно-­производственные, технико-­внедренческие, туристско-­рекреационные и портовые. Из них технико-­внедренческие ОЭЗ представляют собой форму инновационной деятельности.

ОЭЗ является первой по времени создания и наиболее проработанной в правовом и организационном плане формой инновационной деятельности. Может быть, именно по этой причине ОЭЗ получила критические замечания со стороны Счетной палаты РФ, которые легли в основу принятия решения о прекращении деятельности неэффективных ОЭЗ и о приостановлении создания новых ОЭЗ. Безусловно, нельзя не согласиться с заключением Счетной палаты РФ о том, что легковесное обращение с механизмом зонирования территорий привело к появлению большого многообразия форм осуществления инновационной деятельности.

В целях совершенствования законодательства об ОЭЗ необходимо пересмотреть законодательство, регулирующее формы инновационной деятельности, соотнести различные формы между собой, определить их сходство и различие, унифицировать общие правила создания и деятельности и т. д. Сложность реализации такого проекта заключается не только в масштабности поставленных задач, но и в необходимости объединения различных ведомственных интересов, так как разными формами инновационной деятельности занимаются разные министерства.

Однако часто возникают ситуации, когда для ухода от решения старых проблем создается что-­то новое. Так или иначе, но с момента появления Федерального закона от 28.09.2010 № 244-ФЗ «Об инновационном центре “Сколково”»70 совершенствование правового режима ОЭЗ пошло путем создания новых организационно-­правовых форм. По своей сути инновационный центр «Сколково» представляет собой технико-­внедренческую ОЭЗ. Но вместо открытия технико-­внедренческой ОЭЗ «Сколково» было принято решение о создании новой формы, которая сегодня занимает отдельную и неповторимую позицию в перечне форм инновационной деятельности.

В настоящее время особая экономическая зона воспринимается как отработавшая правовая конструкция, но при этом совсем не доказана ее вредность. Более того, правовые акты о новых формах инновационной деятельности базируются на законодательстве об особых (свободных) экономических зонах. В то же время, в отличие от актов, регулирующих деятельность иных форм, правовые акты об ОЭЗ гораздо в большей степени заботятся о результатах деятельности таких зон, предусматривая многочисленные критерии отбора и различные индикаторы эффективности.

Таким образом, понятие «особая (свободная) экономическая зона» имеет международное значение, используется в различных межгосударственных соглашениях и не может быть просто забыто. Рано или поздно, так или иначе правовой институт ОЭЗ придется совершенствовать и возрождать к применению. Хочется надеяться, что этот процесс пройдет неформально, системно и комплексно, с применением процедур по унификации и кодификации действующего правового материала71.

2. Территория опережающего социально-­экономического развития.

Анализ Федерального закона от 29.12.2014 № 473-ФЗ «О территориях опережающего социально-­экономического развития в РФ»72 (далее — Закон о ТОСЭР) позволяет прийти к выводу о том, что для создания новой организационно-­правовой формы были использованы положения Закона об ОЭЗ и Федерального закона «О зонах территориального развития в РФ»73 (далее — Закон о ЗТР).

В результате получилась форма инновационной деятельности, объединяющая в себе преимущества иных форм. При этом законодательство о ТОСЭР не предусматривает ограничений на осуществление той или иной деятельности, и для ТОСЭР не установлено каких-либо индикаторов эффективности. Понятие «опережающее развитие» используется исключительно для идентификации новой формы и не имеет каких-либо точных параметров. Именно поэтому ТОСЭР становится самой востребованной формой инновационной деятельности74.

ТОСЭР — часть территории субъекта РФ, включая закрытое административно-­территориальное образование, на которой в соответствии с решением Правительства РФ установлен особый правовой режим осуществления предпринимательской и иной деятельности в целях формирования благоприятных условий для привлечения инвестиций, обеспечения ускоренного социально-­экономического развития и создания комфортных условий для обеспечения жизнедеятельности населения (ст. 2 Закона о ТОСЭР). Для сравнения, зона территориального развития (ЗТР) — часть территории субъекта РФ, на которой в целях ускорения социально-­экономического развития субъекта РФ путем формирования благоприятных условий для привлечения инвестиций в его экономику резидентам ЗТР предоставляются меры государственной поддержки (ст. 2 Закона о ЗТР).

Таким образом, серьезных проблем в применении формы ТОСЭР не выявлено, и поэтому ТОСЭР становится наиболее предпочтительной формой осуществления инновационной деятельности с учетом объема мер государственной поддержки и отсутствия ограничений по видам деятельности.

3. Бизнес-­инкубатор, технопарк, технополис (инновационный научно-технологический центр).

Указанные формы инновационной деятельности не имеют полноценного правового регулирования, и, следовательно, их деятельность не очерчена определенными рамками.

Инкубатор — это структура, специализирующаяся на создании благоприятных условий для эффективной деятельности малых инновационных (венчурных) фирм, реализующих оригинальные научно-­технические идеи. В бизнес-­инкубаторе проводятся следующие мероприятия: экспертиза инновационных проектов; поиск инвесторов проекта и выдача гарантий; предоставление на льготных условиях помещений, оборудования, опытного производства; оказание различных видов услуг (правовых, информационных, рекламных и других).

Следующей организационной формой инновационной деятельности является технопарк (научный парк). Среди экономистов нет единого подхода к определению технопарка. Так, А. Кулагин и В. Шукшинов полагают, что научный (технологический) парк — это организация, осуществляющая формирование территориальной инновационной среды с целью развития предпринимательства в научно-­технической сфере путем создания материально-­технической, экономической, информационной и социальной базы для становления, развития, поддержки и подготовки к самостоятельной деятельности малых инновационных предприятий, производственного освоения научных знаний и наукоемких технологий. Технопарк является юридическим лицом, может быть коммерческой и некоммерческой организацией75.

Между тем, исходя из определения этого понятия, данного в Федеральном законе от 31.12.2014 № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации»76, для такого восприятия нет оснований. В соответствии со ст. 3 данного Закона «индустриальный (промышленный) парк — совокупность объектов промышленной инфраструктуры, предназначенных для создания промышленного производства или модернизации промышленного производства и управляемых управляющей компанией — коммерческой или некоммерческой организацией, созданной в соответствии с законодательством РФ». Иными словами, индустриальный (промышленный) парк — это совокупность объектов инфраструктуры, а не субъект инновационной предпринимательской деятельности.

Более крупной организационной структурой является технополис. Технополис означает новый подход к региональному развитию, поскольку представляет собой научно-­производственный комплекс с развитой инфраструктурой, охватывающий определенную территорию. Он объединяет усилия государства, университетов, транснациональных корпораций и малых инновационных компаний на основе разнообразных форм их научно-­технического сотрудничества и тем самым обеспечивает наибольшую эффективность научно-­технического поиска и коммерциализации инновационных разработок, поскольку четкая специализация участников на различных «цепочках» инновационного процесса дает возможность достичь мощного синергетического экономического эффекта от научно-­технической кооперации. Если государственные лаборатории, университеты и колледжи специализируются в основном на проведении фундаментальных научно-­исследовательских разработок и производстве базовых технологий (basic research), то бизнес-­сектор — на прикладных исследованиях и производстве улучшающих технологий (applied researches).

Технополис по своей сути представляет собой инновационный научно-­технологический центр. Отношения, возникающие при создании инновационных научно-­технологических центров и обеспечении их функционирования в целях реализации приоритетов научно-­технологического развития РФ, регулируются специальным Федеральным законом от 29.07.2017 № 216-ФЗ «Об инновационных научно-­технологических центрах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»77. В соответствии со ст. 2 указанного Закона инновационный научно-­технологический центр (ИНТЦ) — это совокупность организаций, основной целью деятельности которых является осуществление научно-­технологической деятельности, и иных лиц, деятельность которых направлена на обеспечение функционирования такого центра, действующих на определенной Правительством РФ территории.

В Законе об ИНТЦ инновационный научно-­технологический центр не называется объединением юридических лиц, а определяется как совокупность организаций, в состав которой входят фонд, управляющая компания, дочернее общество управляющей компании, а также участники проекта, другие юридические лица, которые получают право на осуществление научно-­технологической деятельности на территории ИНТЦ со дня присвоения им статуса участника проекта. В этой связи следует согласиться с мнением В. К. Андреева, который считает, что инновационный научно-­технологический центр как соединение юридических лиц, входящих в его состав, гражданской правосубъектностью не обладает78.

Основополагающим элементом инновационного научно-­технологического центра является проект. Наличие в основе создания ИНТЦ проекта позволяет говорить об обращении законодателя к идее программного управления, которая была успешно реализована в США и заключается в том, что вся совокупность ресурсов и видов деятельности по программе (проекту), рассматривается во взаимосвязи как единый объект управления с соответствующей централизацией ответственности и полномочий. Свое воплощение этот принцип нашел в системе, получившей название РРВ «планирование — программирование — бюджетирование» (planning — programming — budgeting).

Управление ИНТЦ осуществляет управляющая компания, создаваемая в форме акционерного общества, но выполняющая публичные функции государственного территориального органа и обладающая властными полномочиями (например, выдача разрешений на строительство, разрешений на ввод объектов в эксплуатацию при осуществлении строительства объектов, расположенных на территории ИНТЦ).

Однако отправной и наиболее важной фигурой в реализации проекта выступает фонд — это некоммерческая организация, которая осуществляет имущественное, организационное, научно-­методическое и экспертно-­аналитическое обеспечение деятельности ИНТЦ. Ключевое назначение фондов заключается в том, что они выполняют функции государственного бюджета по финансированию инновационной деятельности. Система таких фондов представляет собой взаимосвязанную сеть финансовых резервуаров, направленную на реализацию научно-­технической политики государства. Важнейшим свой­ством этой системы является возможность перевода капитала из одной приоритетной отрасли в другую, от одного направления научных и технических поисков к другому; аккумуляция средств без ухудшения социального положения населения; создание условий для структурной перестройки экономики на базе высоких технологий с последующим выходом на комплексную автоматизацию всего производства.

Представляется, что преимущества инновационных научно-­технологических центров приведут к тому, что именно такие центры станут основной формой инновационной деятельности в нашей стране.

Об этом свидетельствуют и данные Министерства экономического развития РФ о том, что в 2019 г. уже созданы и запущены два инновационных научно-­технологических центра:

1) ИНТЦ «Сириус» (постановление Правительства РФ № 1428 от 08.11.2019). Область специализации — информационные технологии.

2) ИНТЦ МГУ «Воробьевы горы» (постановление Правительства РФ № 332 от 28.03.2019). Спектр направлений деятельности: информационные технологии, наноматериалы и нанотехнологии, когнитивные нейротехнологии, искусственный интеллект, биотехнологии.

Создание ИНТЦ направлено на реализацию национальных проектов, а также на обеспечение синхронизации усилий науки, образования и бизнеса. Правительством РФ разрабатываются следующие направления развития сети ИНТЦ:

— формирование единой исследовательской инфраструктуры;

— разделение финансовых рисков при создании и развитии сети.

Кроме того, планируется проведение работы по совершенствованию законодательства об ИНТЦ, в том числе по вопросам реинвестирования в развитие исследовательской инфраструктуры, предусматривающей разделение финансовых рисков79.

Таким образом, рассмотренные выше технопарковые структуры разнообразны, выполняют различные задачи, но сходство их заключается в том, что они нацелены на инновационный процесс, который в этих формах протекает оперативнее и эффективнее.

4. Организационно-­правовые формы коммерческих организаций.

В качестве субъектов, осуществляющих инновационную деятельность, выступают индивидуальные предприниматели и юридические лица. Наиболее емкое определение организационно-­правовой формы юридического лица было сформулировано профессором В. С. Мартемьяновым: «Под организационно-­правовой формой надлежит понимать совокупность имущественных и организационных отличий, способов формирования имущественной базы, особенностей взаимодействия собственников, предпринимателей и трудового коллектива, их ответственности друг перед другом и контрагентами»80.

Инновационная деятельность может осуществляться с использованием любых форм коммерческих организаций, предусмотренных действующим законодательством и, прежде всего, хозяйственных обществ и товариществ. Однако указанные виды коммерческих корпораций имеют слабые стороны в плане их использования для создания инновационных предприятий.

Во-­первых, недостатком обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ как организационно-­правовых форм инновационной деятельности является высокая степень императивности регулирования порядка формирования (изменения) уставного капитала, отсутствие в действующем законодательстве РФ категории «переменного капитала», что «серьезно затрудняет возможность реализации столь важного для венчурных компаний постадийного финансирования»81.

Во-­вторых, в обществах, даже при наличии права заключать корпоративные договоры, отсутствует возможность заключения всеобъемлющих гибких соглашений, в которых будут участвовать не только акционеры (участники), но и само общество либо третьи лица. Верховный Суд РФ придерживается позиции, что споры, вытекающие из инвестиционных договоров, заключенных между инвестором и хозяйственным обществом, не относятся к числу корпоративных споров82, и, соответственно, инвесторы обществ не признаются участниками корпоративных отношений.

В-третьих, в случае ликвидации хозяйственных обществ участники инновационного бизнес-­проекта не имеют возможности в первоочередном порядке приобрести права на результаты интеллектуальной деятельности и тем самым защитить свои интеллектуальные права.

Указанные обстоятельства снижают привлекательность хозяйственных обществ для осуществления инновационной деятельности. В связи с этим следует обратить внимание на особую форму коммерческой организации — хозяйственное партнерство, которая была введена в Гражданский кодекс РФ с целью обеспечения возможности осуществления инновационной деятельности.

В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 03.12.2011 № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах»83 (далее — Закон о хозяйственных партнерствах) хозяйственным партнерством признается созданная двумя или более лицами коммерческая организация, в управлении деятельностью которой принимают участие участники партнерства, а также иные лица в пределах и в объеме, которые предусмотрены соглашением об управлении партнерством. Таким образом, корпоративные отношения в хозяйственном партнерстве определяются особым договором — соглашением об управлении партнерством, сторонами которого могут выступать наряду с участниками партнерства само партнерство и третьи лица.

Для хозяйственных партнерств характерна высокая степень диспозитивности регулирования, возможность наличия у участников партнерства различного объема прав и обязанностей, непропорционального их долям в складочном капитале, отсутствие требований к минимальному размеру уставного капитала, «закрытость» информации об участниках партнерства и о деятельности партнерства, отсутствие ответственности участников по обязательствам партнерства, создание правовых механизмов сохранения за участниками исключительных прав, принадлежащих партнерству. Исходя из этого, в хозяйственном партнерстве складывается особая модель корпоративных отношений, что создает правовые предпосылки для осуществления венчурной инновационной деятельности и делает эту организационную форму предпринимательства весьма привлекательной для инвесторов.

Однако данная форма недостаточно востребована на практике в связи с установлением законодательных ограничений ее правоспособности. Партнерство не вправе осуществлять эмиссию облигаций и иных эмиссионных ценных бумаг и размещать рекламу своей деятельности.

Законодатель ограничивает правоспособность партнерства в связи с тем, что потенциальным контрагентам и инвесторам не доступна важная информация о ней. Здесь справедливо упомянуть о том, что, по мнению ряда исследователей, организационно-­правовая форма хозяйственного партнерства несет риски для хозяйственного оборота. Так, Е. А. Суханов отмечает: «Нет сомнений, что строгая конфиденциальность соглашений об управлении партнерством привлечет в них инвесторов, отмывающих незаконно полученные доходы или занимающихся запрещенной им предпринимательской деятельностью (например, чиновников и политиков)»84.

Такого же мнения придерживается и И. А. Самойлов. Рассматривая организационно-­правовую форму хозяйственного партнерства, он именует ее не иначе, как «лидером возможности развития коррупционных рисков», и обосновывает свой тезис следующим образом: «Потенциальный коррупционер — участник соглашения об управлении партнерством — формально не управляет коммерческой организацией (так как не является участником ее органа управления, он всего лишь участник соглашения, которое органом управления не является)»85. Исходя из этого, И. А. Самойлов делает вывод о том, что Закон о хозяйственных партнерствах содержит существенную коррупционную составляющую и нуждается в кардинальных изменениях.

Вместе с тем существует и прямо противоположная позиция. Так, в Пояснительной записке к проекту федерального закона «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса РФ в связи с принятием федерального закона “О хозяйственных партнерствах”» отмечается, что иные организационно-­правовые формы коммерческих организаций не вполне подходят для осуществления инновационной деятельности и не учитывают особенности реализации венчурных бизнес-­проектов, а также сложившиеся международные стандарты их осуществления. При этом «недостатки существующих организационно-­правовых форм коммерческих юридических лиц особенно негативно сказываются на малых и средних инновационных бизнес-­проектах, которые лишены возможности привлекать заемные средства, и развитие которых существенным образом зависит от договоренностей с соинвесторами»86.

Исходя из этого, следует согласиться с мнением О. А. Серовой о том, что хозяйственное партнерство — «это правовая конструкция «для избранных» и не является «продуктом» массового использования»87.

Таким образом, хозяйственное партнерство как организационно-­правовая форма юридического лица должна существовать только для предприятий, осуществляющих инновационную деятельность и реализацию венчурных бизнес-­проектов. При этом следует снять законодательные ограничения на рекламирование деятельности хозяйственных партнерств, а также на выпуск и размещение ими облигаций, установив при этом специфические механизмы защиты прав инвесторов88.

В то же время такие особенности организационно-­правовой формы общества с ограниченной ответственностью (ООО), как формирование небольшого размера уставного капитала, тесное сотрудничество участников в ходе реализации инновационного проекта, проведение реорганизации в случае удачной реализации инновационного проекта, обусловливают ее применение при создании малых инновационных предприятий при высших учебных заведениях и научно-­исследовательских институтах (МИП), о которых речь идет в Федеральном законе89 от 02.08.2009 № 217-ФЗ. Тем не менее для успешной реализации данного Закона необходимы комплексные изменения законодательства. Это прежде всего касается фактической невозможности сдачи в аренду таким предприятиям федерального имущества, сложностей при поддержке коммерциализации инноваций со стороны регионов, трудностей с оценкой исключительных прав МИПов и с их оформлением как нематериальных активов.

5. Договорная форма инновационной деятельности.

Благоприятной формой инновационной деятельности может стать договор простого товарищества, но для этого целесообразно пересмотреть подход законодателя к определению размера ответственности сторон такого договора. В этой связи представляется необходимым внести изменения в ст. 1047 Гражданского кодекса РФ в части ограничения имущественной ответственности участников договора простого товарищества размерами их вкладов, внесенных в общее дело, в случае осуществления товариществом инновационной деятельности.

Итак, основу российской инновационной технологической инфраструктуры составляют разнообразные организационные формы инновационной деятельности. Дальнейшее развитие национальной инновационной системы требует использования масштабного прогнозирования, проектного подхода, критического, системного анализа инновационного процесса и его результатов.

Список литературы

1. Андреев В. К. Понятие и состав инновационного научно-­технологи-ческого центра // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 11 (84). С. 115–120.

2. Мартемьянов В. С. Хозяйственное право. Т. I: Общие положения: курс лекций. М.: Бек, 1994. С. 75. 312 с.

3. Научные и технологические парки: сборник методических материалов. Вып. 1 / под ред. А. С. Кулагина, В. Е. Шукшинова. М.: РАН, 1993.

4. Польгуева Е. Чем опасен закон, принятый «под шумок». 28.12.2015 // URL: https://www.opentown.org/news/101119.

5. Самойлов И. А. Хозяйственное партнерство как лидер развития коррупционных рисков в корпоративном законодательстве // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2017. № 1. С. 27.

6. Серова О. А. Проблемы адаптации хозяйственного партнерства к системе юридических лиц Российской Федерации // Предпринимательское право. Приложение «Бизнес и право в России и за рубежом». 2013. № 3. С. 19.

7. Скворцова Т. А., Милов А. А., Зайцева П. С. Организационно-­правовые формы осуществления инновационной деятельности // Пробелы в российском законодательстве. 2017. № 3. С. 204–206.

8. Суханов Е. А. Хозяйственное партнерство или инвестиционная коммандита? (размышления над законопроектами) // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике: сборник статей, посвященный 70-летию С. А. Хохлова / под ред. С. С. Алексеева. М.: Статут, 2011. С. 185.

9. Цыганков Э. М. Правовые формы осуществления инвестиционной деятельности. Подготовлено для СПС «КонсультантПлюс». 2017.

§ 1.4. Современные тенденции определения применимого правак отношениям в сфере охраны интеллектуальной собственности в условиях развития цифрового пространства

Шахназаров Бениамин Александрович
кандидат юридических наук, доцент,
доцент кафедры международного частного права
Московского государственного юридического
университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)

Аннотация. В параграфе рассматриваются современные подходы к коллизионно-­правовому регулированию отношений в сфере охраны интеллектуальной собственности. Автором выделены основные тенденции такого регулирования в современных условиях развития цифрового пространства. Отмечается необходимость детального и дифференцированного анализа отношений для целей выработки оптимального и объективного коллизионно-­правового подхода к различным объектам интеллектуальной собственности. Особое внимание уделяется влиянию территориального принципа охраны интеллектуальной собственности на коллизионно-­правовые подходы к ее охране. Автор акцентирует внимание на необходимости преодоления территориального принципа охраны в современных условиях развития цифрового пространства и прежде всего сети Интернет, что коррелирует с задачами определения объективно компетентного правопорядка, призванного регламентировать отношения в сфере охраны интеллектуальной собственности в каждом конкретном случае с учетом широкого распространения сети Интернет в коммерческом обороте.

Ключевые слова: применимое право, коллизионно-­правовое регулирование, интеллектуальная собственность, тенденции, цифровое пространство, сеть Интернет, право страны, в отношении которой истребуется охрана, принцип таргетирования.

Abstract. The paragraph discusses modern approaches to the conflict of law regulation of relations in the field of intellectual property protection. The author highlights the main trends of such regulation in modern conditions of digital space development. The need for a detailed and differentiated analysis of relations for the purpose of developing an optimal and objective conflict-of-law approach to various intellectual property is noted. Particular attention is paid to the influence of the territorial principle of intellectual property protection on conflict of law approaches to its protection. The author focuses on the need to overcome the territorial principle of protection in modern conditions of digital space development, and, above all, the Internet, which correlates with the tasks of determining an objectively competent law and order, designed to regulate relations in the field of intellectual property protection in each case, taking into account the wide distribution of the Internet in commercial intercourse.

Keywords: applicable law, conflict of laws regulation, intellectual property, trends, digital space, the Internet, the law of the country in respect of which protection is claimed, the principle of targeting.

В современном мире отношения, возникающие в сфере охраны интеллектуальной собственности, ввиду нематериального характера последних все чаще приобретают трансграничный характер. Осложнение иностранным элементом таких отношений может быть выражено в самых различных формах (приобретение прав на объекты интеллектуальной собственности иностранным субъектом, в частности регистрация иностранным субъектом подлежащих регистрации объектов интеллектуальной собственности, выпуск в свет произведения на территории иностранного государства, факт нарушения прав, когда соответствующее действие порождает правовые последствия одновременно в нескольких государствах, а осуществляется на территории третьего и др.). В обозначенном контексте особое значение приобретает выработка эффективного гармонизированного коллизионно-­правового регулирования отношений в сфере охраны интеллектуальной собственности, поскольку отыскание объективно компетентного правопорядка с учетом основных принципов международного частного права на основе выработанных общих подходов призвана стабилизировать регламентацию трансграничных отношений, возникающих в сфере охраны интеллектуальной собственности.

Кроме того, активное освоение цифрового пространства участниками трансграничных отношений в сфере охраны и использования прав на объекты интеллектуальной собственности, популяризация сети Интернет и расширение областей правоотношений, реализуемых в сети, сопровождаются возникновением новых проблем охраны объектов интеллектуальной собственности ввиду их нематериального характера и появившейся возможности одним действием нарушить права на объекты интеллектуальной собственности в разных странах. Например, использование веб-­сайтов для развития бизнеса зачастую приводит к трансграничным спорам, вытекающим из нарушений прав на средства индивидуализации, а возможность использовать сеть Интернет в качестве среды публикации создает серьезные проблемы в контексте возможных трансграничных нарушений авторских прав. Сохраняется пробельность как в коллизионно-­правовом, так и материально-­правовом регулировании правоотношений, возникающих в сети Интернет с учетом потенциальной возможности сети Интернет по увеличению трансграничного оборота информации и способов реализации прав правообладателей, а также нарушения таких прав.

Отдельной проблематикой остается и сфера вопросов, связанных с наличием или отсутствием возможности национальных патентных систем предоставлять патентную защиту способам ведения бизнеса в сети Интернет90 с учетом упрощенного трансграничного доступа к таким решениям. Все эти проблемы сохраняются ввиду действия территориального принципа охраны исключительных прав, а также ввиду серьезного значения суверенитета государств, как в классическом территориальном понимании, так и новых его форм, прежде всего, информационного суверенитета.

Развитие коммуникационных возможностей между участниками гражданских правоотношений и государственными органами разных стран, опосредованное широким освоением цифрового пространства и прежде всего распространением сети Интернет, позволяет говорить о возможной трансформации принципа территориальности91 (территориального принципа охраны интеллектуальной собственности) и особенностях его реализации в глобальном цифровом пространстве, а также его влиянии на коллизионно-­правовое регулирование в сфере охраны интеллектуальной собственности.

В зарубежной доктрине отмечается, что с началом активного развития сети Интернет в 1990-х гг., некоторые из старых сторонников подхода lex originis (право страны происхождения) и большое количество новых его представителей заявляли, что территориальная концепция интеллектуальной собственности устаревает и реализацию территориального принципа охраны cо свой­ственной ему коллизионной привязкой lex loci protectionis следует избегать при принятии решения о выборе применимого права в случаях возникновения отношений в цифровом пространстве92.

Действительно, реализация территориального принципа охраны интеллектуальной собственности в цифровом пространстве ввиду размывания границ осложняется. Кроме того, рост числа трансграничных отношений по охране, использованию, передаче прав на объекты интеллектуальной собственности, их особое социальное значение в международном масштабе, глобализация торговых отношений и связанное с этим расширение географии использования средств индивидуализации, влечет необходимость более гибких унифицированных правовых подходов к самой интеллектуальной собственности.

Реализация территориального принципа охраны в современных условиях предполагает рассмотрение таких проблем, как соотношение территориальности и коллизионно-­правового регулирования интеллектуальной собственности, определение территориальной юрисдикции, а также решение других проблем процессуального и процедурного характера93. Во многом это опосредуется тем обстоятельством, что правовое регулирование отношений, возникающих в сфере охраны интеллектуальной собственности, как правило, отражает сложившуюся в каждом государстве политику в области экономики, науки, социальной защиты, должно быть направлено на защиту национальных интересов государства в той или иной области, а также обеспечивать государственную безопасность. В доктрине отмечается, что принцип территориальности в общепринятом понимании применяется национальными судами и с целью сокращения влияния иностранного или международного права, в том числе ограничения такого влияния на законодательство в сфере интеллектуальной собственности94.

Обозначенная позиция, высказанная преимущественно по отношению к авторским правам, представляется неоднозначной и в отношении промышленной собственности ввиду того, что применение норм международных договоров, как раз должно влиять на национальное законодательство, а, в свою очередь, влияние иностранного права на национальное законодательство при применении иностранного права судами в делах, осложненных иностранным элементом, если и осуществляется, то только теоретически ввиду анализа зарубежного опыта регулирования тех или иных отношений в контексте применения соответствующего иностранного законодательства национальными судами.

В то же время территориальный принцип охраны интеллектуальной собственности, по сути, ограничивает национальных законодателей в выработке объективных коллизионно-­правовых подходов, которые позволяли бы отыскать право, действительно, наиболее тесно связанное с отношениями, возникающими по поводу признания, действительности, регистрации, определения срока, сферы действия, средств защиты прав на объекты интеллектуальной собственности и т. д. Часто действие территориального принципа охраны приводит к применению общего коллизионно-­правового подхода lex loci protectionis, сводящегося к применению к интеллектуальной собственности права страны, где истребуется охрана, который лишь с инфраструктурной точки зрения выглядит логичным и удобным. С точки зрения широкого использования при осуществлении трансграничного международного оборота различных средств индивидуализации, патентуемых объектов, ноу-­хау и других объектов интеллектуальной собственности, у которых может быть как один создатель или правообладатель, так и несколько, в том числе и иностранные субъекты, территориальный принцип охраны интеллектуальной собственности может привести к различным правовым последствиям для одного и того же объекта в различных странах, что, в свою очередь, осложняет и сдерживает международный торговый оборот.

Что касается особенностей реализации принципа территориальности применительно к отдельным объектам интеллектуальной собственности, то в отношении товарных знаков (знаков обслуживания) отметим, что процессы мировой глобализации и широкого распространения Интернет-­технологий приводят к тому, что правообладатели товарных знаков вынуждены расширять использование своего обозначения в других странах, позаботившись при этом об обеспечении защиты своего обозначения от «размывания» (т. е. потери товарным знаком различительного свой­ствва), действий третьих лиц, порочащих репутацию правообладателя товарного знака и от свободного использования. Также, как и в случае со специальными принципами охраны товарных знаков, действие принципа территориальности порождает такие ситуации, когда различные правообладатели вынуждены невольно делиться товарным знаком (т. е. допускать возможность использования товарного знака третьими лицами в других странах) со всеми рисками фактического и вероятного введения в заблуждение и размывания95. Эти проблемы лишь частично смягчаются правом приоритета и доктриной общеизвестного товарного знака.

Применительно к патентным правам в зарубежной доктрине отмечается, что таковые обычно имеют строго территориальный характер действия, поэтому патент как охранный документ должен быть получен в каждой юрисдикции, где требуется защита, и, как правило, не будет действовать за пределами территории этой страны96. Этот тезис, в свою очередь, определяется правовой природой национальных патентов, и национальные суды неоднократно подтверждали основополагающий принцип территориальности, осуществляя охрану патентных прав, преимущественно рассматривая его как географическое ограничение действия прав на объекты промышленной собственности.

Как отмечается в зарубежной доктрине «Принцип территориальности» был установлен еще в 1856 г. Верховным судом США при рассмотрении дела Brown v Duchesne. Суд пришел к выводу, что национальный патентный закон не распространяет свое действие за пределы территории США. Норвежский Хейстеретт (Верховный суд) в те же годы также в решении по делу Акре-­Викери пришел к выводу о том, что Закон о патентах «считается естественным территориальным ограничением» и «предназначен для защиты патентообладателя от третьих лиц, использующих изобретение в пределах этой страны97.

Отмечается и то, что в эпоху глобализации и развития сети Интернет принцип территориальности представляется анахронизмами98. Правообладатели должны иметь возможность расширить использование своих товарных знаков за рубежом. Такое расширение не должно приводить к смешению и размыванию обозначения, а также к введению потребителей в заблуждение и нарушать права третьих лиц. Таким образом, модернизация законодательства о товарных знаках может использоваться не только для защиты прав потребителей, но и как инструмент экономической политики, позволяющий национальным производителям конкурировать на глобальных рынках99.

В то же время, несмотря на то, что принцип территориальности не был отвергнут какими-либо странами, в некоторых случаях территория действия данного принципа значительно расширяется. Так, государства на международном уровне уже значительно продвинулись на пути создания глобальной системы товарных знаков, в которой будут зарегистрированы только такие знаки, которые действительно уникальны, с тем, чтобы избежать споров, вытекающих из смешения, размывания обозначения, а также недобросовестной конкуренции (Положения Протокола к Мадридскому соглашению о международной регистрации знака этому эффективно способствуют).

По причине зависимости от ранее выбранного пути, принципа государственного суверенитета и институциональных интересов государства трудно преодолеть территориальный характер действия исключительных прав100. В то же время именно преодоление принципа территориальности позволит обеспечить максимально эффективную защиту исключительных прав в условиях глобализации рынков товаров и услуг, прав потребителей, а также прав производителей от недобросовестной конкуренции. Решение данного вопроса было бы логичным реализовать в рамках ВТО как универсальной международной торговой организации, но Соглашение ТРИПС закрепило лишь минимальные стандарты охраны интеллектуальной собственности для целей международного торгового оборота и не претендовало на решение глобальных вопросов интеллектуальной собственности.

Таким образом, территориальный принцип охраны промышленной собственности является на данный момент основополагающим началом охраны объектов промышленной собственности, закрепленным на универсальном международном уровне, а его реализация подвергается современным вызовам, связанным с развитием сети Интернет и всего цифрового пространства в целом.

Цифровое пространство (cyberspace) определяется в зарубежной доктрине как «глобальная сфера информационной среды, состоящая из взаимозависимой сети инфраструктур информационных технологий, включая Интернет, телекоммуникационные сети, компьютерные системы и встроенные процессоры и контроллеры»101.

В отсутствии международного договора, который регулировал бы действия государств по администрированию различных сегментов сети Интернет, в том числе и для целей эффективной охраны объектов интеллектуальной собственности в трансграничных отношениях с учетом действия охранных (административных и судебных) систем иных государств, целесообразным представляется использование принципа невмешательства в реализацию прав на объекты интеллектуальной собственности вне пределов национального действия прав. Это означает, что государства в условиях действия территориального принципа охраны не должны принимать такие меры, которые ограничат реализацию прав на объекты промышленной собственности за рубежом.

В международных договорах в сфере охраны интеллектуальной собственности и коллизионные нормы встречаются лишь изредка. Кроме того, в отношении различных объектов интеллектуальной собственности проработанность унифицированных коллизионно-­правовых подходов также различна. Так, согласно п. 2 ст. 5 Бернской конвенции об охране художественных и литературных произведений помимо установленных Конвенцией положений, объем охраны, равно как и средства защиты, представляемые автору для охраны его прав, регулируются исключительно законодательством страны, в которой потребуется охрана. То есть в отношении авторских прав на международном уровне закреплен классический коллизионно-­правовой принцип lex loci protectionis.

В п. 4 ст. 27 Договора о патентной кооперации, 1970 г. содержится норма о возможном применении к форме и содержанию национальных заявок национального законодательства той страны, требования которой, с точки зрения заявителя, являются более благоприятными, чем требования к международным заявкам, предусмотренные Договором и Инструкцией к нему.

В качестве еще одного примера унифицированного коллизионно-­правового регулирования отдельных аспектов охраны интеллектуальной собственности можно привести п. 1 ст. 7 Евразийской патентной конвенции, 1994 г. согласно которому право на евразийский патент принадлежит изобретателю или его правопреемнику. При этом, если изобретатель является служащим, то право на евразийский патент определяется в соответствии с законодательством государства, в котором служащий имеет основное место службы; если государство, в котором служащий имеет основное место службы, не может быть определено, применяется законодательство того государства, в котором работодатель занимается предпринимательской деятельностью, с которой связан служащий. Таким образом, в обозначенных международных договорах регулируются лишь отдельные узкие вопросы выбора права, применимого к промышленной собственности.

Действие территориального принципа, закрепленного в международных договорах, оказывает серьезное влияние на коллизионно-­правовые подходы национальных законодателей к интеллектуальной собственности102. Однако коллизионно-­правовые нормы, которые регулировали бы те или иные отношения, возникающие по поводу признания, действительности, регистрации, определения срока, сферы действия, средств защиты прав на объекты промышленной собственности и других вопросов, на международно-­правовом уровне не закреплены. Различные группы ученых, которые работали и продолжают работать над разработкой коллизионно-­правовых принципов регулирования трансграничных отношений, складывающихся по поводу интеллектуальной собственности, зачастую используют общие правила международного частного права, особенно в области коммерческого права с учетом специфики права интеллектуальной собственности103.

Говоря о промышленной собственности, отметим, что принцип lex loci protectionis является коллизионным принципом выбора применимого к промышленной собственности права104, который твердо закрепился в праве Франции и не вызывает противоречивых подходов при рассмотрении споров французскими судами105. Даже применительно к правам на объекты промышленной собственности, реализуемым и нарушаемым в сети Интернет (в том числе, путем распространения контрафактной продукции) суды не ставят под сомнение обозначенный принцип106. Лишь во французской доктрине некоторые авторы рассуждают о деликтной природе коллизионно-­правового регулирования промышленной собственности и не могут принять и допустить в своих рассуждениях возможность применения французского права, когда отсутствует какое-либо действительное и конкретное нарушение прав на тот или иной объект промышленной собственности (propriété industrielle) во Франции107. Особый интерес вызывает подход Кассационного суда Франции к природе нарушений прав на товарный знак в сети Интернет при применении материального права Франции. Так, нарушением не признаются действия, связанные с использованием, указанием на товарный знак в сети Интернет, когда с учетом структуры и позиционирования сайта информация о товарном знаке ориентирована на пользователей сети Интернет со всего мира, которые имеют возможность доступа к ней из своих стран, но при этом не нацелена на пользователей из Франции, и такое указание товарного знака не является актом его использования на территории Франции108. Такая «таргетированная» составляющая использования объектов промышленной собственности в сети Интернет свидетельствует о том, что французская судебная практика в сфере промышленной собственности частично, но все же ориентирована на деликтный подход.

Таким образом, принцип lex loci protectionis в праве Франции в контексте формулировки, закрепленной в ст. 8 Регламента ЕС Рим II (право страны, применительно к которой предъявляется требование об охране) выглядит более логичным в отношении промышленной собственности ввиду сохраняющейся большей территориальности именно объектов промышленной собственности. Принцип lex loci delictii commissii также может отражать наиболее тесную связь отношения с промышленной собственностью и в определенных случаях совпадать по результату с принципом lex loci protectionis, но в случаях, когда права на один и тот же объект нарушаются одновременно в нескольких странах будет неэффективным.

В ситуациях, когда использование объекта промышленной собственности или возможные нарушения прав на объект происходят одновременно на территории нескольких государств (в случаях использования объектов промышленной собственности при продаже товаров в сети Интернет), действие таких прав может затрагивать рынки нескольких стран, ориентироваться на потребителей и затрагивать права конкурентов из разных стран. К определению интеллектуального статута в таких ситуациях применительно к таким объектам (среди которых чаще всего встречаются товарные знаки (знаки обслуживания), патентуемые объекты), возможно использование коллизионной привязки «право каждой страны, рынок которой затрагивается действием прав на объекты промышленной собственности».

Обозначенная привязка, позволяет выбрать применимое право из нескольких правовых систем, допускающих охрану одного объекта, как в случае с национальными независимыми регистрациями, так и в случае с международной регистрации. Причем, в каждом конкретном случае таких компетентных правопорядков может оказаться несколько, когда соответствующие действия (в том числе, предложения о продаже товаров в сети Интернет) ориентированы на рынки нескольких стран (т. е. возможно приобретение, использование товара, в котором выражен, используется тот или иной объект промышленной собственности).

Таким образом, применительно к каждой стране сбыта, рынок которой затронут действием соответствующих прав, для определения интеллектуального статута будет применяться свое национальное право. Применять соответствующий коллизионный принцип таргетирования целесообразно и к отношениям, вытекающим из нарушений интеллектуальных прав, так как именно принцип таргетирования отражает наиболее тесную связь права страны «затронутого рынка» со всеми правовыми последствиями нарушений интеллектуальных прав. А право страны места совершения правонарушения lex loci delicti commissi именно для определения интеллектуального статута применяться не должно, так как не прослеживается связь соответствующей страны именно с действием прав на объект промышленной собственности. Место совершения потенциального повсеместного правонарушения может быть и местом страны, на территории которой объект промышленной собственности и вовсе не получает охрану. Кроме того, определение такого места может быть осложнено использованием сети Интернет.

Общий коллизионно-­правовой подход к нерегистрируемым объектам промышленной собственности (в частности, ноу-­хау, нерегистрируемые товарные знаки, коммерческие обозначения, нерегистрируемые промышленные образцы) представляется целесообразным формировать на основе коллизионной привязки «право страны, в отношении которой истребуется охрана», поскольку использование таких объектов в разных странах представляется максимально независимым, часто принципиально различающимся в контексте действующих режимов охраны (в частности, возможность охраны отдельных объектов промышленной собственности без государственной регистрации прав в некоторых странах). Кроме того, в охране таких объектов критерий «страны происхождения» не может повлиять на дальнейшую охрану в других странах. Так, например, невозможно представить охрану в РФ нерегистрируемых товарных знаков, созданных и первоначально используемых в США, так как в РФ действуют и охраняются только права на зарегистрированные товарные знаки (ст. 1479 ГК РФ), и эта норма представляется нормой императивного действия. Что касается использования нерегистрируемых объектов промышленной собственности, при котором одновременно затрагивается рынок нескольких стран (прежде всего, использование в сети Интернет), то, также, как и в случае с регистрируемыми объектами промышленной собственности, предлагается для определения интеллектуального статута использовать коллизионную привязку «право каждой страны, рынок которой затронут действием исключительных прав», поскольку именно право, определяемое обозначенным путем отражает наиболее тесную связь с отношением (охрана объекта промышленной собственности непосредственно связана со страной предложения товара/услуги, в которых он выражен).

Таким образом, специальное коллизионно-­правовое регулирование отдельных объектов промышленной собственности с учетом отдельных обстоятельств их использования в силу их особой правовой природы является более эффективным способом отыскания применимого права, нежели общий подход, основанный исключительно на привязке lex loci protectionis.

На национальном уровне доктрина «таргетирования» (targeting doctrine), в которой реализовано правило влияния на рынок страны, сформировалась применительно к нарушениям авторских прав в США. По сути, это означает, что суды США компетентны рассматривать споры, а также применять американское право к отношениям, вытекающим из нарушений авторских прав, осложненных иностранным элементом, если соответствующее действие, приводящее к нарушению авторских прав, было нацелено на аудиторию США109. В то же время, встречаются и судебные решения, распространяющие доктрину «таргетирования» и на стыковые с авторскими отношения по охране прав на объекты промышленной собственности.

Так, американский джазовый басист Сесил Макби оспаривал незаконное использование японской компанией Делика, занимающейся розничной продажей одежды, его имени в товарном знаке, используемом компанией в своей коммерческой деятельности110. Истец утверждал, что к правоотношениям с участием японской компании должен применяться Закон о товарных знаках США, 1946 г. (Lanham Act) в силу его экстерриториального характера (как это было признано в деле Steele v. Bulova111). Суд, ограничивая экстерриториальное действие закона США о товарных знаках в отношении ответчика, являющегося гражданином иностранного государства (не США) в том случае, когда встает вопрос о том, оказывает ли деятельность ответчика существенное влияние на рынок США, постановил, что деятельность интернет-­сайта компании не подпадает под регулирование американского закона. В частности, суд пришел к выводу, что интернет-­сайт размещен в Японии, на японском языке и не распространен среди американских пользователей сети Интернет в той мере, чтобы оказывать существенное влияние в Америке. Суд признал неприменимым критерий технического доступа к интернет-­сайту, использование которого необъективно в данном конкретном случае, так как не отражает суть использования интернет-­пространства и ограничивается фактическим существованием интернет-­сайта, не свидетельствующим о факте пользования им широким кругом лиц, выражающимся, например, в возможности онлайн-­заказа товаров. Суд посчитал справедливым применение так называемого критерия «таргетинга» (ориентации на конкретный круг пользователей), а не кр

...