А. Я. Ахмедов, А. А. Волос, Е. П. Волос

Концепция правового регулирования отношений,
осложненных использованием смарт-контрактов

Монография

Под общей редакцией  
кандидата юридических наук  
А. А. Волоса

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.4

ББК 67.404.2

А95

Авторы:
Ахмедов А. Я. – § 1.4, 1.5 гл. 1, § 3.1, 3.3, 3.4 гл. 3;
Волос А. А. – предисловие, введение, § 1.1, 1.2 гл. 1, гл. 2, § 3.2 гл. 3, заключение, приложения 1–2;
Волос Е. П. – § 1.3 гл. 1, гл. 4.

Рецензенты:
Богданов Д. Е., доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА);
Кулаков В. В., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права Российского государственного университета правосудия;
Скоркова Вероника, JUDr., PhD, заведующая кафедрой гражданского права Пан-Европейского университета (Братислава, Словацкая Республика);
Крюков В. В., кандидат юридических наук, ведущий юрисконсульт Тамбовского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России».

Монография представляет собой одно из первых комплексных исследований механизма правового регулирования отношений, осложненных использованием смарт-контрактов. В работе на доктринальном уровне сформирована концепция правового регулирования отношений, осложненных использованием смарт-контрактов. Авторами рассмотрены общая характеристика смарт-контрактов; особенности применения принципов гражданского права к регулированию возникающих отношений; вопросы регулирования отношений сторон на различных стадиях (заключение договора, исполнение обязательств, прекращение правоотношений, ответственность сторон); использование смарт-контрактов в различных отношениях (B2B-сделки, B2C-сделки, государственный контракт, корпоративные отношения).

Законодательство приведено по состоянию на 1 мая 2020 г.

Для научных и практических работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также всех интересующихся проблемами цифрового права и развития цифровой экономики.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-11-00538.

УДК 347.4

ББК 67.404.2

© Ахмедов А. Я., Волос А. А., Волос Е. П., 2020

© ООО «Проспект», 2020

ПРЕДИСЛОВИЕ

Digital age: time to say goodbye to traditional concepts
(пер.: Цифровой век — время прощаться с традиционными понятиями)
Название статьи в журнале Journal
of European Consumer and Market Law.
(автор — J. Luzak)

If the computer does not think like a man, it is man’s fault
(пер.: Если компьютер не думает, как человек, это ошибка человека)
Из решения суда США, State Farm
Mut. Auto. Ins. Co. v. Bockhorst,
453 F.2d 533 (10th Cir. 1972).

Когда-то на рубеже двух тысячелетий появились «умные телефоны». Они настолько понравились людям, что без них мы не можем представить свою жизнь. Постепенно все вокруг нас стало «умное»: «умные» пылесосы, «умные» часы, «умный» магазин и даже, как это ни парадоксально звучит на русском языке, «умный» чайник. Сегодня уже есть реальная перспектива создания искусственного интеллекта, что может еще более серьезно изменить нашу жизнь.

Цифровизация дошла и до права, прежде всего, до права гражданского, одним из главных принципов которого является свобода договора. Субъекты в гражданском праве могут использовать абсолютно любые незапрещенные законом средства и способы реализации своих прав. Поэтому неудивительно, что именно договорное право стало одной из наиболее перспективных сфер использования цифровых технологий юристами. Здесь же и появилось такое понятие, как «умный» контракт, или смарт-контракт.

Помню, как ровно два года назад, в мае 2018 г., на студенческой конференции началась бурная дискуссия между моими студентами по поводу перспектив смарт-контрактов в России. Мы тогда смогли прийти лишь к выводу, что процесс цифровизации права неизбежен и что смарт-контракты будут использоваться на практике. Конкретные аспекты такого использования были непонятны всем, в том числе и мне. Смотрите, какие многие интересные и перспективные идеи рождаются в общении со студентами, многие из которых, не боясь авторитетов, не будучи подверженными каким-либо организационным влияниям, прямо и в лоб высказывают то, что думают!

После этого у меня и родилась идея написать книгу, в которой системно и всесторонне были бы освещены смарт-контракты как инструмент, который может быть использован субъектами гражданского права. Я очень рад, что эту идею поддержали близкие мне люди — Екатерина Волос и Арсен Ахмедов. Сегодня мы можем предложить вам на суд результат нашего двухлетнего труда. Конечно, нам не все удалось из задуманного. Но я очень надеюсь, что эта книга станет полезной и нужной всем тем, кто интересуется цифровизацией права, станет объектом здоровой критики.

Спасибо всем, кто поддерживал нас в этой работе, прежде всего, родным и близким, предоставившим нам моральную поддержку. Слова благодарности хотелось бы сказать и нашим студентам, активно принимавшим участие во многих мероприятиях, которые мы провели за эти два года. И, конечно, спасибо Российскому фонду фундаментальных исследований, который поверил в нас и поддержал нашу заявку на грант, в рамках которого и написана эта монография.

Отв. ред. Алексей Волос,
Май, 2020.

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время происходят глобальные изменения во всех сферах общественной жизни, связанные с масштабным внедрением цифровых технологий. Подобные явления наиболее значимы и явно прослеживаются в сфере экономического оборота, так как затрагивают межгосударственные и государственные интересы, а также интересы крупных и средних предпринимателей, ведущих свою деятельность на наднациональном уровне.

Внедрение и активное использование цифровых технологий в экономике предусмотрено различными правовыми актами, в частности, Стратегией развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 гг. (утв. Указом Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203).

Одним из направлений внедрения цифровых технологий в сферу экономического оборота является использование компьютерных технологий при заключении и исполнении договоров, в частности, смарт-контрактов.

Актуальность изучения смарт-контрактов с юридической точки зрения наиболее подробно следует рассмотреть в четырех взаимосвязанных аспектах: социально-экономическом, доктринальном, правотворческом и правоприменительном.

Социально-экономический аспект. Быстрое развитие рыночных экономических отношений требует конструирования новых гражданско-правовых конструкций, которые, во-первых, отвечали бы требованиям времени и современному научно-техническому прогрессу, а во-вторых, создавали бы для участников имущественного оборота дополнительные гарантии реального исполнения обязательств. Смарт-контракты представляют собой особый компьютерный алгоритм, предназначенный для заключения и исполнения договоров. Тем самым смарт-контракты, выступая одним из достижений современного научно-технического прогресса, существенно уменьшают экономические издержки, связанные с процессом заключения договора, контролем за его надлежащим исполнением, выступают дополнительной гарантией реального исполнения обязательства. Причем данная гарантия является не только юридической, но и обеспечивает исполнение обязательства с помощью компьютерных технологий. Таким образом, социально-экономическая значимость смарт-контрактов заключается в создании новейших механизмов охраны прав и законных интересов участников договорных отношений на основе не только юридических гарантий, но и новейших компьютерных технологий.

Однако с социально-экономической точки зрения внедрение смарт-контрактов в широкое практическое использование в России сопряжено с немалыми рисками. Прежде всего, работа со смарт-контрактами требует от специалиста одновременно особой технической и юридической подготовки. Кроме того, для широкого внедрения смарт-контрактов в практическую деятельность необходимы определенные финансовые затраты, связанные с закупкой специального оборудования, компьютерных программ, подготовкой кадров. Вместе с тем главной проблемой видится негативное отношение большей части работников экономической сферы, а также практикующих юристов к новому и неизвестному подходу к договорному праву, основанному на смарт-контрактах. Решение этой проблемы видится в проведении комплексного социально-экономического обоснования необходимости и рассмотрении возможности применения на практике смарт-контрактов в современной России.

Доктринальный аспект. На сегодня в отечественной науке отсутствует научно обоснованная концепция правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов. Учитывая социально-экономическую и юридико-практическую значимость смарт-контрактов, такое положение следует признать серьезным пробелом науки, препятствующим развитию общественных отношений в данной сфере. В связи с построением концепции правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, необходимо установление понятия и отличительных признаков смарт-контрактов; определение значения и сферы применения смарт-контрактов в современном обществе; выявление особенностей содержания отношений сторон.

Доктринальный аспект актуальности темы исследования вызван также и ее междисциплинарностью, так как научно обоснованная концепция правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, будучи в своей основе цивилистической концепцией, должна в определенной степени учитывать достижения технических, социальных, экономических наук, а также различных отраслей права (административного права, трудового права, финансового права).

Правотворческий аспект. Серьезной преградой широкого внедрения смарт-контрактов в экономической оборот в качестве особого способа заключения и исполнения договоров в современной России является отсутствие четкого законодательного регулирования отношений, возникающих в связи с заключением и исполнением смарт-контрактов. На сегодня сущность и общие правила регулирования возникающих в связи с этим правоотношений раскрываются учеными на основе общих положений договорного права, которые не в полной мере соответствуют специфике смарт-контрактов, прежде всего, их имманентной связи с особым компьютерным алгоритмом. И, наоборот, может возникнуть предположение о том, что при регулировании смарт-контрактов не должны применяться основные начала гражданского законодательства (например, принципы юридического равенства, добросовестности, защиты слабой стороны), что, как представляется, прямо противоречит нормам гражданского законодательства.

Для разрешения подобной ситуации следует на основе концепции правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, сформировать общее правовое регулирование смарт-контрактов, которое включало бы в себя принципы регулирования отношений по смарт-контрактам; нормы, определяющие основные правила заключения, исполнения таких договоров; императивные и диспозитивные нормы, определяющие содержание правоотношений сторон.

Установление подобного правового регулирования позволит, во-первых, повысить информированность субъектов экономических отношений о смарт-контрактах, а во-вторых, создаст предсказуемость в развитии правоотношений сторон, в том числе в случае возможного спора в суде.

Правоприменительный аспект. Недостаточность существующей нормативной базы в совокупности с нехваткой теоретических исследований смарт-контрактов может порождать неединообразную и противоречивую судебную практику рассмотрения соответствующих споров. При этом в связи с необходимостью особых технических и экономических знаний возникают сложности понимания судами сущности смарт-контрактов и, следовательно, объема возникающих у сторон прав и обязанностей.

В связи со сказанным на основе сформированной концепции правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, следует провести обобщение, анализ и оценку материалов судебной и иной юридической практики о смарт-контрактах, в том числе зарубежной, для повышения определенности правоприменения в этой сфере.

Вопросы, связанные с использованием смарт-контрактов, лишь недавно стали находиться в центре внимания различных исследований. Так, можно выделить несколько научных статей, посвященных заявленной проблематике. Среди авторов, занимающихся предложенной тематикой, выделим следующих: Д. Е. Богданов, Е. Е. Богданова, Л. Ю. Василевская, О. С. Гринь, Е. С. Гринь, Е. А. Громова, Л. Г. Ефимова, А. И. Савельев, Л. В. Санникова, А. В. Соловьев, Ю. С. Харитонова, Ю. В. Трунцевский, Д. В. Федоров и др.

В приведенных работах установлены гражданско-правовая сущность смарт-контрактов, некоторые вопросы заключения, исполнения и прекращения договорных отношений, перспективы использования смарт-контрактов в России. Однако анализ современного состояния исследований в данной области показывает, что в отечественной науке не сложилось единой концепции правового регулирования отношений, осложненных смарт-контрактами, подробно не рассматривались частные проблемы смарт-контрактов (их соотношение с иными договорными конструкциями, права и обязанности сторон, особенности ответственности сторон, особенности использования смарт-контрактов в отдельных договорах и др.).

Более четкое и лаконичное представление о смарт-контрактах сложилось в зарубежных странах, в которых неоднократно проводились монографические исследования, связанные с заявленной тематикой. Среди иностранных авторов, занимающихся данной темой, следует указать на таких, как M. Bartoletti, A. Bayle, Boonyaorn Na Pombejra, Cardozo, J. Cassano, P. A. Corten, S.B.S. Divino, J. Heckmann, M. Kaulartz, P. Krupickova, F. M. Mantelli, M. Mekki, V. Pasquino, L. Pompianu, M. Raskin, G. Rinaldi, P. Ryan, J. J. Szczerbowski, Tai Tjong Tjin, K. Wojdyło и др.

Кроме того, в зарубежных работах проводился подробный анализ судебной практики по вопросам применения норм законодательства к отношениям сторон, осложненных использованием смарт-контрактов (см., например, Smart Contracts: 12 Use Cases for Business & Beyond A Technology, Legal & Regulatory Introduction).

Между тем ввиду малого количества работ российских авторов глубокое сравнительно-правовое исследование смарт-контрактов в России и за рубежом не проводилось. Изучение данной проблемы под таким углом позволило бы более глубоко понять сущность российского права, выявить его положительные черты, а также предложить некоторые пути совершенствования законодательства.

Учитывая сказанное, в монографии активно используется не только зарубежное законодательство, но и доктрина, а также судебная практика, сложившаяся в различных странах. В общей сложности авторами была проведена работа по изучению более 120 иноязычных источников на десяти иностранных языках.

Цель нашего исследования состоит в решении научной проблемы, заключающейся в отсутствии на настоящий момент системного понимания механизма правового регулирования отношений, связанных со смарт-контрактами. Разрешение данной проблемы достигнуто путем разработки научно обоснованной концепции правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, которая представляет собой оригинальный авторский подход к пониманию механизма осуществления прав и исполнению обязанностей сторон таких отношений и которая отвечает интересам и приоритетам научно-технологической модернизации и инновационного развития Российской Федерации.

Предложенная концепция, являясь в своей основе цивилистической ввиду того, что правовое регулирование договорных отношений формально осуществляется гражданским правом, учитывает достижения других наук. В частности, технические и экономические науки предопределяют технические возможности, сущность и сферу применения смарт-контрактов, особенности использования смарт-контрактов в различных областях жизни общества, иные вопросы. Также концепция правового регулирования отношений, осложненных использованием сторонами смарт-контрактов, учитывает достижения отраслевых юридических наук: конституционного права — в плане возможности применения конституционных основ для регулирования отношений сторон смарт-контрактов; трудового права — в плане возможности применения смарт-контрактов для заключения трудового договора; административного права — в плане государственного регулирования соответствующих общественных отношений; финансового права — в плане порядка регулирования отношений по государственному финансированию и стимулированию применения смарт-контрактов; гражданского процессуального и арбитражного процессуального права — в плане особенностей судебной защиты сторон смарт-контрактов.

Достижение поставленной цели предопределило постановку следующих взаимосвязанных задач:

— изучение особенностей правоотношений, возникающих в связи с применением технологии блокчейн в качестве технической основы смарт-контрактов;

— изучение зарубежного опыта использования смарт-контрактов;

— установление понятия и отличительных признаков смарт-контрактов;

— определение значения и сферы применения смарт-контрактов в современном обществе;

— определение того, обладает ли спецификой субъектный состав смарт-контрактов;

— рассмотрение соотношения смарт-контрактов с иными договорными конструкциями;

— исследование особенностей применения принципов гражданского права к регулированию отношений сторон смарт-контрактов;

— выявление особенностей заключения, исполнения и прекращения отношений, возникающих с связи с использованием сторонами смарт-контрактов;

— изучение порядка защиты прав сторон отношений, осложненных смарт-контрактами;

— исследование возможности нарушения прав сторон отношений, осложненных смарт-контрактом, а при положительном ответе на этот вопрос особенностей привлечения к ответственности сторон за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по смарт-контракту;

— исследование особенностей использования смарт-контрактов в отдельных договорах.

По результатам исследования авторами не только сформирована концепция правового регулирования отношений, осложненных исполнением сторонами смарт-контрактов. Кроме того, предложены проекты Концепции развития законодательства Российской Федерации в связи с внедрением в договорную практику технологии смарт-контрактов и постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Сформированы также предложения по совершенствованию законодательства

Хочется выразить искреннюю надежду, что предложенная на суд читателей монография станет основой для дальнейших научных дискуссий по проблемам, связанным с использованием цифровых технологий в праве. Авторы с удовольствием выслушают любые замечания и предложения, которые возникнут у читателей.

Глава 1.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СМАРТ-КОНТРАКТОВ

§ 1.1. Понятие и отличительные признаки смарт-контрактов

Изучение смарт-контрактов следует начать с выяснения их сущности и отличительных признаков. В научной литературе предлагались различные подходы к определению смарт-контрактов, выяснению юридической природы данного нового явления. При этом неудивительно обращение в таких работах к достижениям технических наук, которые предлагают собственное понимание исследуемой нами категории. Следует систематизировать имеющиеся точки зрения на сущность смарт-контрактов, а также выявить их отличительные признаки.

Особо обратим внимание, что в рамках настоящего исследования с учетом его цели и задач выявлению подлежат именно юридические признаки смарт-контракта, которые, разумеется, будут в определенной мере иметь технические и экономические, а также иные основания. Однако предстоит выявить именно такие черты смарт-контрактов, которые влекли бы правовые последствия, например, в плане определения юридической природы правоотношения, прав и обязанностей его сторон.

На данный момент смарт-контракт в самом общем виде можно определить как запрограммированный договор, условия которого прописаны в программном коде и который автоматически исполняется с помощью блокчейна. Смарт-контракты базируются на компьютерном протоколе, который по установленным правилам посылает или получает определенную информацию или изменяет данные. Основанием является заложенный в протоколе программный код. При этом применяются простые правила «если, то»: «если» определенное условие будет исполнено, «то» будет совершено определенное действие1. Смарт-контракт — это договор, который будучи защищенным кодом, выполняет обязательства, которые стороны взяли на себя в соглашении. Они автономны, самодостаточны и действуют исключительно в соответствии с установленными при заключении договора правилами2.

В смарт-контракте, основанном на технологии блокчейн, формулируются условия контракта на языке программирования, после чего смарт-контракт переносится на блокчейн. Такой контракт исполняется автоматически без участия исполнителя (продавца, подрядчика, исполнителя по договору возмездного оказания услуги) при соблюдении заранее определенных условий. Кроме того, программа такого контракта должна быть защищена от несанкционированного изменения его внутренней логики, чтобы сторона договора не могла намеренно препятствовать исполнению смарт-контракта или незаконно изменять его содержание.

Встречается и слишком широкое определение смарт-контракта, как соглашения сторон, исполнение которого автоматизировано3. Под такое определение может подпасть, например, автомат, при помощи которого потребители могут купить чай, кофе, иные продукты и предметы. Такое расширение термина «смарт-контракт» не оправдано ввиду того, что не учитывает его технические особенности, связанные с компьютерным обеспечением.

Технологически смарт-контракт представляет собой программный код, подписанный двумя или более участниками электронными ключами, который будет регулировать предмет и иные условия договора4. Его технологическая концепция была придумана в 1996 г. Ником Сабо, но реализована на практике впервые после внедрения блокчейн-технологии Ethereum5. Создатели смарт-контрактов надеялись, что их разработка избавит экономику от лиц, способствующих заключению договорам, так называемых посредников (нотариусов, банковских, страховых организаций)6.

В русскоязычной научной и учебной литературе нередко смарт-контракт обозначается как «умный договор» или «умный контракт»7. Очевидно, такие обозначения появились ввиду простой кальки с англоязычного термина «смарт-контракт». Показательно, что даже в англоязычной литературе часто повторяется афоризм о том, что термин «смарт-контракт» не является «ни умным, ни договором»8.

Представляется, что «умный контракт» и «умный договор» не в полной мере корректное наименование изучаемого нами явления. Во-первых, существует множество вариантов перевода слова «smart» с английского языка (не только «умный», но и сообразительный, хитрый, ловкий и т. п.). Скорее всего, лексически правильным является перевод «многофункциональный, автоматический» договор. Во-вторых, простая калька «умный договор» не отразит всех технических и юридических особенностей смарт-контракта. В связи со сказанным считаем нецелесообразным пробовать перевести термин «смарт-контракт». В целях настоящего исследования мы будем использовать его именно в таком наименовании.

Приведем несколько конкретных практических примеров использования смарт-контракта9. Первый пример: сфера доставки покупок. При заключении договора через интернет смарт-контракт выступает «гарантом сделки». Как только покупатель получает товар в целости и сохранности, продавец получает денежный перевод, который фиксируется в блокчейне. Второй пример: аренда недвижимого имущества (например, квартиры). Арендатор заключает договор с арендодателем на определенный промежуток времени, в блокчейне фиксируется залог и сумма оплаты за определенный период. Далее арендатор получает ключи.

В российской и зарубежной научной литературе встречаются различные точки зрения на юридическую сущность смарт-контракта. Более того, популярно мнение о возможности рассмотрения смарт-контракта с нескольких сторон, в частности, Л. Г. Ефимова и О. Б. Сиземова различают смарт-контракт как компьютерный код и как гражданско-правовой договор (правоотношение)10. Обычно смарт-контракт в качестве юридического отношения и программного кода изучают и за рубежом11.

Не возражая против такого авторского подхода, отметим, что юридическая сущность смарт-контракта не исключается двумя возможными вариантами. Смарт-контракты находятся в стадии становления. В еще большем становлении находится правовая база их функционирования. Поэтому пока неясно, как эти новые отношения между субъектами (отношения, связанные со смарт-контрактами), будут рассматриваться в соответствии с действующим законодательством и каким будет правовое положение смарт-контрактов.

Рассмотрим каждый возможный подход к пониманию сущности смарт-контракта.

Смарт-контракт — автомат, обеспечивающий выполнение условий заключенного договора.

Имеется точка зрения, согласно которой смарт-контракт — это лишь программный код, который известен и понятен только специалистам, он не служит выражением волеизъявления12. В итоге делается вывод, что «смарт-контракт нельзя отождествлять с письменным документом, который отражает содержание волеизъявления сторон. Смарт-контракт лишь выполняет условия заключенного между сторонами договора»13. Из этого логично следует, что смарт-контракт фактически не имеет юридического значения. Выражение волеизъявление, момент заключения договора, возникновение, изменение и прекращение прав и обязанностей при таком подходе находятся вне плоскости действия смарт-контракта, который всего-навсего является механизмом, выполняющим какие-либо условия договора, например, инструментом по передаче товара.

В зарубежной научной литературе отношения, связанные со смарт-контрактами нередко изучаются как внедоговорные социальные обмены14. Указывается, что смарт-контракты служат выполнению функции автоматизации транзакций. Деловые и социальные обмены переходят на программируемые приложения и платформы, которые направляют реализацию прав и обязанностей. Такие «интеллектуальные контракты» могут принести существенные преимущества в управлении цепями поставок и платежей15.

В другом источнике, посвященном анализу смарт-контрактов в соответствии с французским договорным право, отмечается, что на самом деле смарт-контракты на настоящий момент не являются договорами в юридическом смысле этого слова, так как не могут быть приравнены к обычным электронным договорам, ведь имеют гораздо более сложную схему действия и характернее того, что они есть16. Хотя не очень понятно, что в конкретном случае авторы имеют в виду под «договорами в юридическом смысле», учитывая, что под договором в юридическом смысле понимаются самые разные явления: правоотношение, документ, юридический факт, инструмент регулирования отношения сторон, правовое средство. Неужели смарт-контракт не имеет юридического значения применительно ни к одному из указанных возможных пониманий договора.

Понимание смарт-контракта в качестве лишь особого автомата (а равно инструмента, обеспечивающего исполнение договора) является слишком узким и не учитывает тот момент, что, помимо непосредственно момента исполнения, смарт-контракт предопределяет и другие, юридически значимые, этапы осуществления прав и исполнения обязанностей сторонами сделки. В частности, на первом этапе при заключении договора и при выражении волеизъявления на сделку ее стороны должны определенным и понятным образом согласиться на применение в их отношениях смарт-контракта. Чаще всего, это происходит путем совершения конклюдентных действий, когда одна из сторон совершая действия, из которых явно следует ее намерение заключить договор, соглашается на применение смарт-контракта. При этом конкретные условия договора могут быть представлены сторонам для ознакомления, хоть и они содержатся в программном коде.

Неудивительно, что смарт-контракт в одном источнике описывается следующим образом: это контракт, который запрограммирован в компьютерном коде. При этом две или более стороны договариваются в цифровой форме об определенных правах, обязанностях и возможных результатах. Контракт записывается в блокчейн и исполняется распределенными узлами сети, что исключает необходимость в доверенной третьей стороне17. То есть акцент на том, что стороны должны договориться на использование технологии смарт-контракта, является существенным в его понимании.

Таким образом, в целях понимания юридической сущности смарт-контракт нельзя сводить лишь к техническому средству, выступающему инструментом выполнения условий договора. Правовые отношения, связанные со смарт-контрактами, обладают определенными особенностями, которые нельзя не учитывать при определении их сущности.

Смарт-контракт — компьютерная программа.

Такое понимание смарт-контракта несколько похоже на предыдущее, однако в последнем случае уточняется, что смарт-контракт не просто автомат, а специальная компьютерная программа. В принципе именно таким образом смарт-контракт понимается программистами, иными специалистами в сфере технического использования смарт-контрактов. Например, «смарт-контракт можно рассматривать как автономную компьютерную программу, размещенную на определенном адресе в блокчейне, которая может быть перезапущена бесконечное количество раз и может быть запрограммирована под самые разнообразные нужды бизнес-сообщества»18.

Более того, сама программа, на основании которой функционирует смарт-контракт, подпадает под понятие программы для электронных вычислительных машин (программы для ЭВМ) в силу п. 1 ст. 1225 ГК РФ, следовательно, на нее распространяются нормы законодательства об охраняемых результатах интеллектуальной деятельности.

Странно было бы оспаривать предложенный подход, так как действительно смарт-контракт — это специальная компьютерная программа, выполняющая определенные функции. При этом такое понимание смарт-контракта не отвечает на вопрос о его правовой сущности, юридически значимых признаках. Можно предположить, что согласно предложенной точке зрения право должно индифферентно относиться к смарт-контрактам, отдавая их на откуп специалистам в области компьютерных технологий. Однако указанное предположение явно ошибочное, потому что в связи с использованием смарт-контрактов у субъектов реально возникают, изменяются и прекращаются гражданские права и обязанности, что не может рассматриваться отдельно от правового регулирования.

В данном контексте хотелось бы привести мысль, высказанную одним из судов США еще в 1972 г., но применяемую судами и сегодня для разрешения вопросов о смарт-контрактах: «компьютер работает только в соответствии с информацией и указаниями, предоставленными программистами-людьми. Если компьютер не думает, как человек, это вина человека»19. Тем самым смарт-контракт не может и не должен отменять действие гражданско-правовых норм, основополагающих принципов гражданского права для регулирования возникающих отношений сторон.

Более того, правильно отмечено, что для реализации прав и обязанностей сторон, возникающих в связи с применением смарт-контракта необходимо наличие отдельных фрагментов программного кода, то есть «юридические» смарт-контракты функционально состоят из компьютерного «смарт-контрактного» кода. И, наоборот, компьютерный «смарт-контрактный» код может создавать и поддерживать бесчисленное множество правоотношений20. Тем самым возникает различное понимание того, что такое смарт-контракт как компьютерный код и как правоотношение.

Следовательно, не подвергая сомнению тот факт, что смарт-контракт является компьютерной программой, невозможно определить его юридическую сущность исключительно подобным образом. Например, в одном правовом акте США (Arizona Revised Statutes) имеется положение о том, что договор не может быть лишен юридической силы, не может быть лишен возможности принудительного исполнения только потому, что такой договор является смарт-контрактом (§ 44–7061)21. Уже позже на законодательном уровне признал22 юридическую силу за смарт-контрактами штат Коннектикут. Можно из этого заключить, что техническая сторона смарт-контракта не заменяет и не отменяют юридической сущности складывающихся отношений субъектов.

Смарт-контракт — особая форма договора.

Другая точка зрения обращает внимание на то, что смарт-контракт имеет особое юридическое значение именно на стадии заключения соглашения сторон, когда субъекты договорились о его применении. Смарт-контракт — это действительно своеобразный вид электронной формы договора, составленный с использованием программного кода. В таком понимании его следует рассматривать как специфический вариант письменной формы сделки, которая, правда, может быть прочитана и понята специалистами.

Так, несколько похожую позицию занял один швейцарский ученый, рассматривавший смарт-контракты. В его исследовании было указано, что использование сторонами сделки компьютерной формы и, в частности, технологии смарт-контракта не препятствует возникновению в будущем договорных споров. При этом Smart Contracts не являются негативным явлением, они будут выступать лишь одним из нескольких доступных формы для заключения и исполнения соглашений сторон. Они будут дополнять существующее договорное право, а не заменять его23.

Тот факт, что смарт-контракт предопределяет особенности заключения договора между сторонами, указывает на специфику формы сделки, не вызывает сомнений и возражений. Подобный вывод следует из технических характеристик смарт-контрактов. Однако недопустимо приравнивать смарт-контракт только к специфической форме договора, так как его использование влияет на права и обязанности субъектов соглашения сторон. Например, технические ошибки или нарушения в работе программы могут повлечь нарушение субъективных прав участника соглашения. В связи с этим могут быть использованы способы защиты гражданских прав, однако такие способы будут обладать определенными особенностями, обусловленными сущностью смарт-контрактов.

Таким образом, смарт-контракт действительно предопределяет особенности формы заключения договора. При этом неправильно было бы сводить всю специфику смарт-контракта только к данному факту и, тем более, рассматривать его в качестве исключительной характеристики правовой сущности смарт-контракта.

Смарт-контракт — способ исполнения обязательства.

Предложенный подход нередко встречается в комментариях юристов к тому, что есть смарт-контракт. Например, в одном из таких комментариев можно встретить однозначное утверждение о том, что «сейчас смарт-контракты — это способ исполнения обязательств»24. В соответствии с указанным толкованием смарт-контракт не просто автомат, обеспечивающий выполнение условий заключенного договора или какая-либо традиционная компьютерная программа. В юридическое понятие смарт-контракта уже включается поведение людей, которые, как минимум должны прямо или конклюдентными действиями выразить свое согласие на использование специального способа исполнения обязательства.

Рассмотрение смарт-контракта не в качестве отдельной сделки, а в качестве условия об автоматическом исполнении любого гражданско-правового договора в целом поддержано представителями законодательной власти России. Например, такое понимание смарт-контрактов предложено П. В. Крашенинниковым: «В результате лицо, покупающее тот или иной виртуальный объект, получит его автоматически при наступлении указанных в соглашении обстоятельств, то есть исполнение произведет сама информационная система. У продавца будет списано цифровое право, а у покупателя деньги»25.

Толкование смарт-контракта в качестве особого способа исполнения обязательства представляется перспективным с практической точки зрения, так как наиболее существенные отличия от традиционных договорных отношений при использовании смарт-контрактов происходят именно на этапе исполнения обязательств. Однако, как неоднократно уже отмечалось, отношения субъектов гражданского права, связанные со смарт-контрактами обладают определенной спецификой на всех стадиях развития договорного отношения: преддоговорные контакты, заключение соглашения, исполнение обязанностей, прекращение отношений, защита прав и законных интересов. В связи с этим с теоретической точки зрения понимание смарт-контракта исключительно в качестве способа исполнения обязательства не представляется возможным.

Смарт-контракт — гражданско-правовой договор, который обладает специфическими чертами.

Подобный подход к рассмотрению смарт-контракта наиболее часто встречается в юридической литературе и, как представляется, в большей степени соответствует действующему законодательству. Действительно, смарт-контракт отвечает основным требованиям, которые закон предъявляет к гражданско-правовому договору.

Во-первых, смарт-контракт выступает соглашением двух и более лиц (ст. 420 ГК РФ), пусть и это соглашение выглядит несколько необычным. Данное соглашение заключается с использованием технологии блокчейн или иных технологий. При этом необходимо особое подтверждение, связанное с идентификацией субъекта, заключающего договор. Подобные особенности, хоть и иллюстрируют особую правовую природу смарт-контракта, но нисколько не противоречат общим правилам ГК РФ о сделках и договорах.

Во-вторых, при использовании технической программы смарт-контракта могут возникать гражданские права и обязанности, в частности, переход от одного лица к другому цифровых прав, криптовалюты, возникновение права у одного лица по владению или пользованию имуществом, прекращение права собственности на имущество. Разумеется, если в связи со смарт-контрактом не возникают, не изменяются и не прекращаются гражданские права и обязанности. Теоретически такую ситуацию представить можно, более того, специалистам известны компьютерные программы, которые рассматриваются как смарт-контракты, но не влекут возникновения каких-либо правоотношений сторон26. Такое соглашение нельзя уже будет рассматривать в качестве договора ввиду его противоречия правилам ст. 420 ГК РФ.

Многие авторы рассматривают смарт-контракт в качестве особого договора, однако вместе с этим предлагаемые учеными дефиниции и установленные отличительные признаки не единообразны.

Самым лаконичным, правда, не отражающим все признаки, определением представляется следующее: смарт-контракт — это договор между двумя или более сторонами, который хранится и исполняется в цифровом виде на блокчейне с использованием кода27.

А. И. Савельев определил смарт-контракт как «договор, существующий в форме программного кода, имплементированного на платформе Blockchain, который обеспечивает автономность и самоисполнимость условий такого договора по наступлении заранее определенных в нем обстоятельств»28. Положительным моментом предложенного определения является установление некоторых отличительных черт смарт-контракта, позволяющих разграничить его с иными договорными конструкциями: существование договора в форме программного кода, особенности заключения и исполнения такого договора. При этом вызывает вопрос, нужно ли ограничивать существование смарт-контракта лишь платформой Blockchain. В частности, если в будущем «умные контракты» будут созданы на основе более совершенной системы, чем Blockchain (это нельзя исключать ввиду невероятно быстрого технического прогресса), то вряд ли такой договор нельзя будет уже рассматривать как смарт-контракт.

В качестве особого договора рассматривал смарт-контракт и И. А. Румянцев, который выделил признаки смарт-контракта в качестве особого вида договора: существование исключительно в электронной форме; условия закрепляются с помощью языков программирования и формируются по модели договора присоединения; такой договор всегда формирует встречное обязательство; направленность на распоряжение цифровыми активами29.

Важным теоретическим и практическим выводом следует рассматривать положение о том, что смарт-контракт — всегда договор присоединения. Возникает проблема, в какой мере к рассматриваемым отношениям могут быть применены правила ст. 428 ГК РФ. Скорее всего, указанные положения следует использовать при возникновении споров между участниками отношений, связанных со смарт-контрактами, но при учете специфики таких отношений.

Понятие смарт-контракта было предложено в Проекте Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах», согласно которому смарт-контракт — это «договор в электронной форме, исполнение прав и обязательств по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций в строго определенной им последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств».

Предложенное определение нельзя признать в полной мере удачным. Во-первых, в нем имеется неточность теоретического плана: нельзя исполнять право, оно осуществляется. Во-вторых, дефиниция предлагается через термины, которые сами по себе требуют определения, что усложняет понимание смарт-контракта (такие термины, как цифровые трансакции, распределенный реестр цифровых транзакций сами по себе неоднозначно понимаются цивилистами). В любом случае определение смарт-контрактов, предложенное разработчиками Проекта Федерального закона № 419059-7, получило серьезную и, как представляется, справедливую критику30. Было принято решение, как минимум, на данный момент отказаться от включения дефиниции смарт-контрактов в гражданское законодательство.

Чуть другую формулировку смарт-контрактам в целях включения в нормы закона предложил Банк России: «договор в электронной форме, определение и исполнение прав и обязательств по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых записей в строго определенной им последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств»31. Процитированная дефиниция уже не имеет тех существенных недостатков, которыми характеризовалось предыдущее определение, но нуждается в уточнении, что подразумевается под «совершением в автоматическом порядке цифровых записей в строго определенной им последовательности».

Л. Г. Ефимова и О. Б. Сиземова также полагают возможным рассмотрение смарт-контракта как особой гражданско-правовой конструкции, обладающей следующими особенностями: специфические форма, функции которой выполняет компьютерный код, заключение договора, предмет соглашения сторон, порядок исполнения и прекращение правоотношения32. Правда, авторы утверждают, что смарт-контракт всегда связан с технологией блокчейн, с чем согласиться нельзя, о чем уже говорилось выше.

Далеко не все авторы согласны с тем, что смарт-контракт допустимо рассматривать в качестве договора в электронной форме и в принципе отождествлять его с гражданско-правовым договором. Так, Е. А. Громова указывает, что «смарт-контракт представляет собой нечто более масштабное и сложное, нежели просто классический договор в электронной форме… в алгоритме смарт-контракта заложена возможность самостоятельного принятия решения об исполнении обязательств по договору при наступлении определенных условий, например, автоматически списывать средства со счета контрагента или расторгать договор аренды в случае просрочки внесения арендной платы. В рамках договоров, заключенных в электронной форме, стороны должны собственными силами и своими действиями обеспечивать исполнение возложенных на них обязательств»33.

Трудно спорить с тем, что смарт-контракт не является классическим и традиционным договором в электронной форме. Смарт-контракт — более сложная конструкция как с технологической, так и с юридической точки зрения. Он требует особые действия от сторон такого договора (в частности, выражение согласия на использование в их отношениях специальных компьютерных программ). Однако сказанное отнюдь не отменяет того, что смарт-контракт может рассматриваться как договор в электронной форме, который отличается от электронных договоров, существовавших до него.

К смарт-контрактам будет применено особое правовое регулирования, это очевидно. Например, в зарубежной литературе подчеркивалось, что при работе со смарт-контрактами сложность вызывает возможность применения норм о признании сделок недействительными34. Тем самым, задачей исследователей является не отделение смарт-контракта от действующего правового регулирования, а определение особенностей механизма их правового регулирования на основании действующих норм.

При этом, очевидно, что факт использования специальных технологий при смарт-контракте не влияет на определение типа и вида договора. Смарт-контрактом может выступать и договор купли-продажи, и договор аренды, и договор страхования, и многие другие договоры. Для определения типа договора (и соответственно, выбора норм части второй ГК РФ, подлежащих применению) не имеет значения тот факт, что договор заключен и исполняется по схеме смарт-контракта.

Смарт-контракт — способ обеспечения исполнения обязательства.

С теоретической и практической точек зрения напрашивается вопрос о возможности рассмотрения смарт-контракта в качестве непоименованного в законе способа обеспечения исполнения обязательства. Подобная возможность теоретически допускалась учеными, которые, правда, рассматривали ее в качестве дискуссионного подхода35. Хотя формально нам он представляется очень привлекаемым.

Основная цель смарт-контракта: гарантировать автоматическое исполнение обязательства путем привлечения компьютерной программы. При этом создаются специальные технические средства, при помощи которых сторона договора не могла бы намеренно препятствовать исполнению смарт-контракта или незаконно изменять его содержание. Не удивительно, что ученые допускают рассмотрение смарт-контракта в качестве технического способа обеспечения обязательства или обеспечительного обязательства36. Оба этих подхода отличаются по юридической сути, но подразумевают похожее формальное основание.

Согласно п. 1 ст. 329 ГК РФ исполнение обязательства может обеспечиваться не только перечисленными в законе способами, но и любыми другими (непоименованными) способами, если они не противоречат закону. Учитывая цель появления и распространения смарт-контрактов, его допустимо рассматривать в качестве дополнительного способа обеспечения исполнения обязательства. Более того, использование сторонами сделки электронных технологий фактически и юридически подтверждает их согласие на применение к их отношениям смарт-контрактов, а, значит, формально, может рассматриваться в качестве согласия на обеспечение его исполнения, что необходимо в силу правил ст. 329 ГК РФ.

Проблема при таком подходе в том, что обеспечительное обязательство является акцессорным (за исключением независимой гарантии, о чем прямо указано в ГК РФ, но никак не может относиться к непоименованным способам обеспечения). Таким образом, должно иметься основное обязательство (например, по купле-продаже, мене, аренде), которое обеспечивается смарт-контрактом. С одной стороны, подобное понимание возможно, что обусловлено широким использованием смарт-контрактов в самых различных сферах путем применения его конструкции к различным видам договоров.

Однако при рассмотрении смарт-контракта в качестве способа обеспечения исполнения обязательства необходимо «расщепление» его правовой конструкции на две части. Первая представляет собой основной договор. Вторая — согласие сторон на применение специального способа обеспечения исполнения обязательства в виде смарт-контракта. Вместе с тем на самом деле смарт-контракт действует несколько по-другому: сторона соглашается в целом на его условия, тем самым юридически происходит одна сделка, а не две. Таким образом, смарт-контракт, хоть и гарантирует исполнение обязательства, не является отдельным способом его обеспечения.

На основании изложенного следует предварительный вывод о том, что с теоретических и практических позиций возможны различные подходы к пониманию сущности смарт-контракта:

— автомат, обеспечивающий выполнение условий заключенного договора;

— компьютерная программа;

— особая форма договора;

— способ исполнения обязательства;

— гражданско-правовой договор, который обладает специфическими чертами;

— непоименованный в законе способ обеспечения исполнения обязательства.

Наиболее комплексным, включающим в себя все особенности смарт-контракта, представляется подход, в соответствии с которым смарт-контракт, не выступая самостоятельным или отдельным видом договора, тем не менее, предопределяет гражданско-правовое договорное правоотношение, которое обладает специфическими чертами. При этом в зависимости от конкретной ситуации смарт-контракт может выступать и в качестве иных указанных выше категорий. Так, смарт-контрактом рассматривается компьютерная программа по хранению целых чисел «SimpleStorage», которая, однако, не порождает договорных обязательств.

Рассмотрим данные специфические черты (признаки смарт-кон­трак­та).

1. Существование договора в форме программного кода.

Смарт-контракт — это не просто автомат, с помощью которого исполняется договорное обязательство. Это всегда специальная компьютерная программа. Чаще, всего, это платформа Blockchain, однако могут быть иные платформы, иные программные коды и программы.

2. Смарт-контракт в определенных случаях может влечь возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей.

Это не обязательная характеристика смарт-контракта. При этом если он влечет возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, следует говорить о договорном правоотношении и применении к ее регулированию определенных правовых норм.

3. Смарт-контракт характеризуется особенностями заключения (для его обязательна письменная форма и совершение конклюдентных действий).

Учитывая, что смарт-контракт существует в виде программного кода, который может рассматриваться как письменное доказательство, документ, который, правда, не всеми может быть понят, а только специалистами в определенной сфере (что, впрочем, может относиться и к обычному договору в письменной форме), то смарт-контракт заключается в письменной форме. Однако для присоединения к смарт-контракту субъекту необходимо совершение специальных действий, например, нажатие специальной кнопки согласия. Тем самым, для смарт-контракт необходима не просто обязательная письменная форма, но конклюдентные действия субъектов.

4. Смарт-контракт характеризуется особенностями исполнения такого договора.

5. При смарт-контракте происходит распоряжение цифровыми активами. То есть оплата по такому договору происходит не денежными средствами, а исключительно цифровыми финансовыми активами, например, криптовалютой.

6. Смарт-контракт не влияет на определение типа и вида договора. Смарт-контрактом может выступать и договор купли-продажи, и договор аренды, и договор страхования, и многие другие договоры. Для определения типа договора (и соответственно, выбора норм части второй ГК РФ, подлежащих применению) не имеет значения тот факт, что договор заключен и исполняется по схеме смарт-контракта.

Исходя из приведенных самых общих определений смарт-кон­тракта, можно сделать вывод, что смарт-контракт — это не отдельный вид договора. Смарт-контрактом может выступать и договор купли-продажи, и договор аренды, и другие договорные конструкции. Смарт-контракт представляет собой особую форму договора (электронная форма на основе специального программного кода) и предопределяет специфику порядка и способов заключения договора, осуществления прав и исполнения обязанностей сторон, прекращения договорных отношений. Таким образом, смарт-контракт не является какой-либо новой правовой конструкцией, которая противоречила бы всем имеющимся принципам договорного права и нормам законодательства об отдельных договорах.

§ 1.2. Значение смарт-контрактов в современном обществе

Смарт-контракты, являясь новым явлением как в технологическом, так и в юридическом смысле, появились в связи с необходимостью реализацией конкретных целей. В частности, один из основоположников смарт-контракта, автор самой идеи о них Ник Сабо отмечал, что смарт-контракты могут совершенствовать порядок реализации четырех основных целей гражданско-правового договора, к которым он отнес наблюдаемость, проверяемость, конфиденциальность и применимость37.

По задумке создателя, самоисполняющиеся смарт-контракты будут «сами» исполнять определенные сторонами и заданные в компьютерном коде условия. Тем самым произойдет существенное снижение количества издержек и ошибок, связанных с человеческим фактором. Другая цель, которую видел Н. Сабо: снижение роли посредников (то есть, говоря языком гражданского права, представителей, доверительных управляющих, поручителей и других лиц, представляющих интересы клиентов), которые тем или иным образом сейчас участвуют в исполнении и обеспечении обязательства38.

Теоретическое изучение смарт-контрактов, а также практика их применения показали, насколько прав был Н. Сабо в своих рассуждениях. Некоторые из предложенных целей нашли свое конкретное выражение при использовании смарт-контрактов, другие — пока рассматриваются в качестве теоретической конструкции. В частности, в настоящий момент не произошло существенного уменьшения роли представителей субъектов, что, возможно, связано с редким использованием смарт-контрактов на практике и, как следствие, обращение к представителям (посредникам) в качестве традиционного механизма охраны своих субъективных прав.

Можно говорить, скорее, не о полном отказе от таких посредников, а о новой роли указанных субъектов в гражданском обороте. В этом плане действительно поразителен тот факт, что биткойн создавался в целях избежать или минимизировать влияние центральных банков на транзакции. Это не мешает, а, наоборот, подталкивает многих крупных кредитных организаций вкладывать денежные средства в новые технологии и искать средства реализовать их в своих интересах39.

С усложнением смарт-контрактов более четко определились их свойства, которые предопределяют и значение смарт-контрактов. Среди основных их них следующие. Во-первых, автономность: после развертывания невозможно изменить или предотвратить исполнение смарт-контракта, кроме как с помощью процедур, ранее вкл

...