И. А. Косякин

Единоличный исполнительный орган акционерного общества

Монография

Под научной редакцией  
доктора юридических наук, члена-корреспондента Российской академии наук  
А. В. Габова

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 347.725

ББК 67.404:65.291

К72

Автор:
Косякин И. А., кандидат юридических наук, MBA, заместитель генерального директора по развитию бизнеса и правовым вопросам АО «Концерн “Созвездие”».

Под научной редакцией доктора юридических наук, члена-корреспондента Российской академии наук, заведующего сектором гражданского и предпринимательского права Института государства и права Российской академии наук А. В. Габова.

В монографии подробно рассматривается правовое положение единоличного исполнительного органа акционерного общества: место единоличного исполнительного органа в системе органов управления и заинтересованных лиц (стейкхолдеров), приобретение и прекращение полномочий, компетенция и полномочия, ответственность единоличного исполнительного органа.

Автор анализирует единоличный исполнительный орган в целом, вне зависимости от того, представлен ли он физическим либо юридическим лицом, что позволило обосновать единую квалификацию договора и разработать единую концепцию ответственности.

Законодательство приведено по состоянию на 24 июля 2022 г.

Монография предназначена для директоров коммерческих организаций, ученых-юристов, практикующих юристов компаний и органов государственной власти.

Печатается в авторской редакции.

УДК 347.725

ББК 67.404:65.291

© Косякин И. А., 2022

© ООО «Проспект», 2022

ВВЕДЕНИЕ

Проблема правового положения единоличного исполнительного органа акционерного общества отражает более общие проблемы. Как писал классик науки об управлении Питер Друкер, «традиционно любая организация создается для стабильной и длительной деятельности»1. В качестве одной из главных задач «науки управления завтрашнего дня» ученый называл достижение баланса между стабильностью и переменами, что требует «непрерывной работы в информационной сфере», устранения ложной и ненадежной информации2.

Конфликт между владением и управлением, в полной мере проявившийся в XIX веке и не исчерпанный до сих пор, основан на информационном дисбалансе. Менеджер владеет наиболее полной и актуальной информацией, подчас даже формирует ее, тогда как собственник должен прилагать усилия, чтобы понимать, что происходит в акционерном обществе. Информационный дисбаланс порождает злоупотребления: менеджер приукрашивает положение дел, чтобы получить премию, извлекает доход с помощью аффилированных ему лиц.

Не подлежит сомнению, что конфликт между владением и управлением наиболее ярко проявляется в организационно-правовой форме акционерного общества, изначально нацеленной на привлечение широких масс инвесторов. Кроме того, акционерные общества являются организационно-правовой формой крупных предприятий и, хотя на 01.07.2022 число акционерных обществ составляет 52 892 (2,03% от общего числа коммерческих организаций)3, капитализация только 88 акционерных обществ, чьи акции входят в индекс широкого рынка Московской биржи, превысила 40,2 трлн руб.4 Акционерные общества преобладают среди корпораций в государственном секторе5.

Разработка инструментария для минимизации управленческих злоупотреблений — задача права. Это касается и оптимальной конструкции договора с единоличным исполнительным органом, и случаев, когда решения единоличного исполнительного органа требуют согласия других органов, и признания его решений недействительными, и режима ответственности.

Экономический аспект проблемы заключается в том, что вышеуказанные инструменты должны быть эффективными, то есть уменьшать общие издержки и возлагать их на лицо, которое с меньшими затратами способно нести издержки. К примеру, законодатель и правоприменители6 должны учитывать, что ужесточение ответственности само по себе не только усиливает превенцию, но и воздействует на лиц, которые могут быть необоснованно привлечены к ответственности или излишне строго наказаны. Тем самым, издержками сопровождается правомерный предпринимательский риск.

Единоличный исполнительный орган находится в центре системы заинтересованных лиц акционерного общества. Он представляет общество вовне в отношениях с кредиторами и контрагентами, взаимодействует с органами государственной власти, нанимает и увольняет работников, отчитывается перед акционерами. При этом единоличный исполнительный орган осуществляет свою деятельность ежедневно, постоянно влияя на управляемое им общество. Следовательно, правовое регулирование положения единоличного исполнительного органа, в котором были бы достигнуты должная правовая определенность и баланс интересов, особенно важно.

Несмотря на кажущуюся однозначность вопросов, разрешение которых необходимо для установления статуса единоличного исполнительного органа, они до сих пор не исследованы исчерпывающим образом в российской юридической науке и не урегулированы на практике. Различны мнения о том, какие нормы должны применяться к договору с единоличным исполнительным органом. Нет однозначно определенного момента, с которым связывается приобретение или прекращение статуса единоличного исполнительного органа. Имеют место споры о содержании условий привлечения единоличного исполнительного органа к ответственности за убытки, причиненные обществу.

В условиях значительных сумм требований о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу (73,3 млрд руб. по итогам 2020 года7, 33,8 млрд руб. по итогам 2021 года8) особое внимание должно быть уделено ответственности единоличного исполнительного органа. При этом важно понимать, что на поведение единоличного исполнительного органа оказывают воздействие как гражданско-правовая, так и публично-правовая ответственность, дополняя друг друга. Нужно учитывать, что поведение единоличного исполнительного органа регулируется не только правом, но и корпоративными нормами, независимо от их внешнего закрепления.

Таким образом, разрешение вопросов о правовой природе отношений акционерного общества и единоличного исполнительного органа, установление связи между понятиями, определяющими содержание статуса, состава субъектов, наделяемых полномочиями единоличного исполнительного органа, юридических фактов, сопровождающих приобретение и прекращение статуса, обладает несомненной актуальностью. Такое исследование позволит выдвинуть законодательные предложения, направленные на устранение противоречий и пробелов в регулировании правового положения единоличного исполнительного органа.

В нашем исследовании единоличный исполнительный орган рассматривается во всех его проявлениях, вне зависимости от того, является ли он физическим или юридическим лицом, одно это лицо или несколько, что, на наш взгляд, позволит обосновать единую конструкцию договора с единоличным исполнительным органом, разграничить его компетенцию и полномочия, выработать единые подходы к ответственности и, в конечном счете, сформулировать оптимальный перечень элементов правового статуса единоличного исполнительного органа, отграничивающих его от иных субъектов. Кроме того, единоличный исполнительный орган акционерного общества рассматривается в сравнении с его функциональными аналогами в зарубежных странах.

Цель исследования состоит в установлении содержания правового статуса единоличного исполнительного органа, выявлении общего и особенного при осуществлении его функций физическим либо юридическим лицом, одним лицом или несколькими, постоянно или временно.

В ходе исследования ставились и решались следующие задачи:

– определение места единоличного исполнительного органа в системе органов управления акционерного общества, а также в системе заинтересованных лиц (стейкхолдеров) акционерного общества;

– установление особенностей правового статуса при различных вариантах субъекта, наделенного статусом единоличного исполнительного органа (физическое или юридическое лицо), осуществлении обязанностей на постоянной основе или временно, с целями управления или специальными целями;

– выявление юридических фактов, сопровождающих приобретение и прекращение правового статуса единоличного исполнительного органа, их соотношения и значения;

– установление понятий «компетенция» и «полномочие» применительно к единоличному исполнительному органу, исследование механизма реализации компетенции во внутренних и внешних отношениях;

– выявление особенностей ответственности единоличного исполнительного органа, сочетания видов ответственности, разрешение практических вопросов отдельных видов ответственности;

– раскрытие понятия и элементов правового статуса единоличного исполнительного органа акционерного общества.

Положения нашего исследования могут послужить основой для дальнейших научных исследований в сфере гражданского и предпринимательского права, при разработке пособий для студентов и юристов-практиков, применены в ходе преподавания курсов «Гражданское право», «Предпринимательское право», специальных курсов в рамках гражданско-правовой профилизации бакалавров и магистерских специальностей «Договорное право», «Корпоративный юрист» и пр.

Выводы и рекомендации, сделанные по итогам исследования, могут быть использованы органами государственной власти в правотворческой деятельности. Субъекты предпринимательства могут использовать положения, содержащиеся в исследовании, для конструирования системы корпоративного управления и контроля. Юристам и специалистам по корпоративному управлению монография будет полезна при осуществлении практических действий — подготовке внутренних документов, договоров с единоличным исполнительным органом, одобрении экстраординарных сделок, принятии решения о привлечении единоличного исполнительного органа к ответственности и ведении дел в судах.

В нашем исследовании три главы.

В первой из них рассматривается исторический и зарубежный материал, связанный с единоличным исполнительным органом, показывается эволюция норм, представленных в современном российском законодательстве (§ 1). Далее мы переходим к месту единоличного исполнительного органа в системе органов управления (§ 2), лицам, которые могут осуществлять функции единоличного исполнительного органа (§ 3). Завершает главу § 4 о приобретении и прекращении полномочий единоличного исполнительного органа.

Вторая глава раскрывает важные категории, влияющие на содержание статуса единоличного исполнительного органа — конфликт интересов (§ 1), компетенцию и полномочия единоличного исполнительного органа (§ 2).

Третья глава посвящена ответственности единоличного исполнительного органа: как особенностям, присущим всем отраслевым видам ответственности (§ 1), так и самим этим видам в отдельности (§ 2 и § 3).

Приложением к нашему исследованию выступает модель статуса единоличного исполнительного органа (приложение 1) и законодательные предложения (приложение 2).

Глава 1.
СУБЪЕКТЫ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИЕ ФУНКЦИИ ЕДИНОЛИЧНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ОРГАНА

§ 1. Единоличный исполнительный орган в истории, зарубежном и современном российском законодательстве

Проблемы, связанные с правовым положением единоличного исполнительного органа, проистекают из более общих проблем: сущности и внутренней организации юридического лица, разделения владения и управления.

Юридическое лицо создается для того, чтобы более рационально организовывать деятельность, как связанную, так и не связанную с предпринимательством, избегая неограниченной личной ответственности. Историю юридических лиц и генезис единоличного исполнительного органа следует анализировать, имея в виду, что тот или иной способ внутреннего устройства юридического лица, распределения компетенции между его органами; условия контракта и режим ответственности членов органов управления — все это подчиняется цели сократить издержки деятельности, не приобретая при этом новых.

Уже римскому праву были известны корпорации, выступавшие в качестве объединений физических лиц9. Юридические лица в римском праве обладали целевой правосубъектностью, которая распределялась между органами юридического лица в соответствии с их компетенцией10.

Наиболее близки к современным корпорациям объединения откупщиков (societas publicanorum). Обширная сфера деятельности предприятий (снабжение армии за рубежом, откуп налогов с провинций), разнородная организационная структура (участники с полными правами и «вкладчики», чье участие ограничивалось финансовым вкладом) не могли не породить «некоторого разделения владения и управления, по крайней мере, в последние годы существования Римской республики, фактически, и, возможно, юридически»11. Структура societas publicanorum включала магистров в Риме и промагистров на местах (в сферу ответственности последних входило повседневное управление и ведение учета)12. Срок полномочий магистра зависел от срока откупа13.

К III веку н.э. увеличивается чисто источников, в которых «целое», выражавшееся понятием corpus, отделялось от «элементов» (участников), его составлявших14.

Согласно Дигестам Юстиниана (D.3.4.1)15, от имени юридического лица действовал представитель или синдик, посредством которого совершались общие дела. Отсутствие представителя или синдика (в том числе ввиду болезни или неспособности к деятельности) влекло вмешательство со стороны проконсула (принятие во владение имущества с последующей продажей; разрешение на представительство «постороннему лицу»).

В докапиталистическую эпоху примеры коллективных предпринимательских форм были весьма немногочисленны. Общим правилом было самостоятельное ведение дел под свою полную ответственность — за редкими исключениями, появившимися в Италии в Средние века16. Тенденция к расширению предприятий, в особенности — географии их деятельности17, потребовала усложнения структуры предприятий.

Появление акционерных компаний, более похожих на современные, следует отнести к XVII веку, когда акционерную форму приобретает Английская Ост-Индская компания, возглавлявшаяся правлением директоров, а во Франции создаются свои колониальные компании. Позднее, в XVIII веке, такие компании создаются и в России18.

В эпоху Промышленной революции появляется ряд предприятий, требующих соединения капиталов, принадлежащих множеству лиц. Хозяйственная практика, применяющая разделение владения и управления, использующая новые организационно-правовые формы, становится массовой и требует всестороннего научного осмысления. Проблема разделения владения и управления, конфликт между управляющими и акционерами — были замечены и исследованы сначала экономической19, а затем и юридической наукой. Появляются теории, осмысляющие сущность юридического лица и правовую природу лиц, действующих от его имени.

Теория фикции была разработана представителем немецкой исторической школы права Фридрихом Карлом фон Савиньи. Он определял юридическое лицо как искусственный субъект, лицо, «которое допускается только в юридических целях». Юридические лица «своим существованием обязаны исключительно произвольному решению одного или нескольких лиц»20. Как искусственные образования, юридические лица не могут самостоятельно осуществлять свои права и обязанности, поэтому нуждаются в представительстве, в том числе посредством органов.

Другую теорию сформулировал Отто фон Гирке, который отстаивал реальную правосубъектность юридического лица. «Оно не есть мертвое понятие, нуждающееся в представительстве другими лицами, а есть живое существо, которое как таковое хочет и действует, проявляя свою жизнь в живых актах своих органов, напр. в решении общего собрания или в исполнительном действии правления, подобно тому, как индивидуальное лицо проявляет себя в устной речи или движении руки»21. В корпоративных отношениях, по мнению Отто фон Гирке, орган как часть юридического лица не только выступает от его имени, но и полностью заменяет собой юридическое лицо, не противопоставляясь ему. Представительство, напротив — отношение самостоятельных субъектов.

Существуют и другие теории юридического лица. Среди них следует выделить теорию администрации Сермана (истинный субъект прав в юридическом лице — те участники, которые определяют его волю), отметить агностические теории, которые считают бесплодными попытки выяснить сущность юридического лица, называя его центром, созданным правопорядком, точкой приложения прав и обязанностей (Рюмелин, Еллинек)22.

К концу XIX века исполнительные органы почти повсеместно приобрели вид правления — коллегиального органа, занимавшегося ведением текущих дел. Вместе с тем, в Швейцарии и Бельгии уже в конце XIX века правление могло состоять из одного лица23. Ввиду особенностей российского акционерного законодательства, которое, как отмечал Л. И. Пет­ражицкий24, основывалось не столько на нормах ст. 2174–2184.1 части первой Х тома Свода законов Российской империи, в основном принятых в 1836 году и подразумевавших коллегиальное правление, сколько на нормах конкретных уставов25, в Российской империи также существовали примеры, когда из мотивов удобства управления был осуществлен отход от коллегиальности к единоначалию26. Проект Гражданского уложения Российской империи, внесенный в Государственную Думу в 1913 году, содержал максимально свободную конструкцию — от имени акционерного товарищества могли действовать как директора совместно, так и по отдельности, а равно один директор-распорядитель, назначаемый общим собранием акционеров27.

В компетенцию правления входили «исполнительные и распорядительные действия по заведыванию делами общества», которые могли распределяться между членами правления28. Отношения с директорами регламентировались гражданским законодательством. Заметим, что в дореволюционном законодательстве трудовой договор не дифференцировался от договора личного найма, однако ряд отношений, которые современные юристы могут назвать трудовыми и к которым не относился труд члена правления, дополнительно регулировался промышленными уставами29.

Несмотря на то, что традиционно30 приоритет в исследовании разделения владения и управления отдается труду «Современная корпорация и частная собственность» Адольфа Берли и Гардинера Минса, появившемуся в США во время Великой депрессии31, мысли о том, что «главную роль здесь играют не акционеры, не их общие собрания, которые de jure являются суверенными руководителями дела и должны бы играть такую роль на деле, а иные лица — директоры, правление etc.» мы можем обнаружить у Л. И. Петражицкого32. Он отмечал информационный дисбаланс, обуславливающий «естественный перевес над акционерами», указал на разобщенность акционеров и, задолго до представителей поведенческой экономики — на искажение «статус-кво»33, определяющее поведение акционеров34. Также американский экономист Торстейн Веблен еще в 1904 году отмечал, что у руководителей предприятия есть стимул к манипулированию информацией и инсайдерской торговле35.

Хотя Октябрьская революция коренным образом изменила экономическую жизнь страны, повлияв и на владение, и на управление, нельзя не отметить, что уже законодательство о юридических лицах времен НЭПа было до известной степени преемственно дореволюционному36. Статья 354 Гражданского кодекса РСФСР 1922 года предус­матривала коллегиальное правление (из не менее трех членов и от одного до трех кандидатов, не «приговоренных судом к лишению права поступать на государственную службу»). Возможно было безмотивное прекращение полномочий с возмещением убытков членам правления (заметим, что указанные правила практически неотличимы от положений ст. 2308, 2310, 2314, 2315 проекта Гражданского уложения Российской империи). Согласно статье 357 «правление заведует делами общества и является его представителем как на суде, так и в сношениях с органами правительства и со всеми другими лицами во всех делах его. Оно вправе заключать все сделки, входящие в круг операций общества. Оно обязано вести счетоводство и отчетность…».

Однако законодательство периода НЭПа, даже предусматривающее концессионную систему регистрации37, плохо согласовывалось со стремлением государства полностью контролировать экономику. По данным Наркомторга РСФСР, за 1922–1924 годы было создано всего 161 акционерное общество, из которых 34 частных38. Граница между государственными и смешанными акционерными обществами, с одной стороны, и государственными предприятиями с другой была довольно размыта39.

Положение об акционерных обществах, утвержденное постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 17.08.1927, знаменовало собой новый этап развития акционерного законодательства40. В связи с изданием союзного положения была отменена большая часть норм республиканского уровня, регламентировавших положение акционерных обществ.

В 1927–1928 гг. число ликвидируемых акционерных обществ уже значительно превышало число создаваемых. НЭП рассматривался как временное явление. После вытеснения частного капитала, в том числе иностранного, из советской экономики — акционерная форма уже не требовалась и применялась лишь в единичных случаях, связанных с внешнеэкономической деятельностью41. В том же направлении, однако, не столь радикально, под воздействием идей огосударствления экономики двигалось немецкое законодательство42.

Советские юридические лица, обладая определенной экономической самостоятельностью, на деле являлись «подразделениями» единого народно-хозяйственного комплекса. На новом, социалистическом этапе развития экономики роль директора как лица, которое в рамках, отведенных партийно-государственным аппаратом, могло принимать самостоятельные решения, значительно возросла. Повышается значение принципа единоначалия в управлении, который трактовался как «предоставление руководителям различных звеньев народного хозяйства такой полноты прав в принятии решений, которая необходима для выполнения возложенных на них обязанностей, и в установлении персональной ответственности работников за порученное им дело»43.

В 1955 году Ю. К. Толстым даже была выдвинута «теория администрации» или «теория директора», согласно которой — волей юридического лица фактически является воля его руководителя. Именно директор, согласно Ю. К. Толстому, выступает в качестве «субстрата» юридического лица44 (а не коллектив юридического лица45, как это представлялось некоторым другим авторам). «Вся полнота власти в этих централизованных структурах была сосредоточена в руках ответственного руководителя, который назначался вышестоящим органом (разумеется, по согласованию, а то и по прямой команде соответствующих партийных органов) вкупе с руководителем парторганизации»46.

Следует сделать отступление, касающееся развития Ю. К. Толстым своей теории. В своей статье 2000 года он показал неоднородность «коллектива юридического лица»: участников и наемных работников. Ответ на «вопрос о том, кто именно вырабатывает и выражает волю юридического лица», по мнению ученого, «должен быть сугубо конкретен и формулироваться с учетом того, кто именно в данном юридическом лице оказывает решающее влияние на образование и выражение его воли. Это может быть и влиятельная финансово-промышленная группа, которая держит в своих руках контрольный пакет акций, и поднаторевший в делах опытный управленец, который навязывает свою волю участникам юридического лица, и те, кто принимает решения в совете директоров»47.

Школа хозяйственного права также внесла свой вклад в осмысление положения юридических лиц и их органов. В. В. Лаптевым был обоснован правовой характер внутрихозяйственных отношений, складывающихся в пределах предприятия между его подразделениями, а также между ними и предприятием в целом48. В наиболее позднем варианте В. В. Лаптев выделял внутрипроизводственные отношения между подразделениями предприятия и внутрикорпоративные, связанные с осуществлением прав по управлению предприятием49.

Таким образом, мы можем наблюдать, что доминирование централизованной плановой экономики и роль принципа единоначалия не могли не повлиять на усиление позиций директората, который, как мы видим из исследований западных ученых и Л. И. Петражицкого, и без учета этих факторов обладает своими интересами, способен их выразить и защитить. Это, в свою очередь, обусловило особенности распределения собственности и правового регулирования в процессе перехода к рынку.

Дальнейшее реформирование правового положения юридических лиц и директора государственного предприятия связано с Законом СССР от 30.06.1987 № 7284-XI «О государственном предприятии (объединении)», которым формально были введены выборы руководителя трудовым коллективом (реально же все зависело от утверждения руководителя вышестоящим органом).

В ходе перестройки было принято Постановление Совмина СССР от 23.10.1990 № 1073 «О порядке найма и освобождения руководителя государственного союзного предприятия», которым предусматривался срочный контракт на основе Кодекса законов о труде Российской Федерации (КЗоТ РФ). Контрактом могли предусматриваться дополнительные основания его расторжения, определявшиеся учредителем предприятия совместно с трудовым коллективом (ст. 235.1, 254 КЗоТ РФ).

Основы для акционирования существующих государственных предприятий были заложены Законом СССР от 06.03.1990 № 1305-1 «О собственности в СССР», признававшим акции в качестве объекта собственности, позволявшим гражданину «внести денежный или иной вклад в имущество предприятия, иной хозяйственной организации, крестьянского или другого трудового хозяйства, в котором он работает по трудовому договору, и участвовать в распределении прибыли (дохода) такого предприятия (организации) или хозяйства пропорционально размеру этого вклада». В дальнейшем на республиканском уровне были приняты Закон РСФСР от 24.12.1990 № 443-1 «О собственности в РСФСР» и Положение об акционерных обществах (утверждено Постановлением Совмина РСФСР от 25.12.1990 № 601). Последним актом предусматривалась дуалистическая модель управления акционерным обществом: создавались совет директоров и правление, руководившее «всей деятельностью общества в пределах компетенции, определенной уставом». Общество возглавлял генеральный директор, являвшийся председателем правления по должности, который был вправе без доверенности действовать от имени общества.

Первая половина 1990-х гг. связана с массовой приватизацией государственных предприятий. Мелкие предприятия с численностью работников до 200 человек и балансовой стоимостью менее 1 млн руб. подлежали продаже на аукционе (по конкурсу), крупные предприятия (1000 человек и 50 млн руб. соответственно) преобразовывались в акционерные общества открытого типа, остальные предприятия могли выбрать один из двух вышеуказанных способов50.

При акционировании предусматривались льготы для работников и должностных лиц предприятия51.

Важно учитывать следующие факторы:

– Акции впоследствии скупались у работников. Работники-акционеры были формальными собственниками, которые не могли свободно распорядиться акциями, более того — потеряли гарантии выплаты заработной платы и занятости и были склонны к продаже акций, имевших для них малую полезность52. Посредством перекупки акций у работников, использования фирм-посредников, механизмов опционов и пропорционального распределения сверх квоты для дирекции — администрация предприятия могла аккумулировать 15–25% акций53.

– Размытая структура владения. 60–65% акций, которыми владели работники, распределялись таким образом, что эффективная доля директората могла обеспечивать простое большинство54. Кроме того, директор воспринимался как «посредник и защитник предприятия перед властями, гарант стабильности, носитель хозяйственных связей»55.

Указанные нами факторы обуславливали исключительно сильные позиции директоров, позволявшие им противодействовать внешним акционерам.

Во второй половине 1990-х гг., как отмечает А. Д. Радыгин, в ряде средних и крупных компаний произошло слияние управления и владения: или в результате превращения директора в собственника, или в итоге установления корпоративного контроля со стороны внешнего акционера. С начала 2000-х гг. отмечается тенденция к концентрации владения акциями56. Это в конечном счете приводит к взаимодействию управления с мажоритарным владением, а не распыленным, то есть — с более слабых позиций57.

Однако именно во второй половине 1990-х гг. — начале 2000-х гг., когда, на наш взгляд, директорат обладал гораздо более прочным экономическим положением, были заложены современные правовые основы статуса единоличного исполнительного органа акционерного общества.

Гражданское законодательство, регулирующее вопросы правового положения единоличного исполнительного органа акционерного общества, ныне представлено Гражданским кодексом Российской Федерации (ГК РФ), наибольший интерес в котором для нашего исследования будут представлять § 1 и 2 главы 4, подраздел 4 раздела I (главы 9, 9.1, 10), Федеральным законом от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО), Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), Федеральным законом от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей».

Особенности исторического развития правового положения единоличного исполнительного органа обусловили вмешательство в его регулирование других отраслей права. Так, многие проблемы, о которых пойдет речь в следующих параграфах, связаны с Трудовым кодексом Российской Федерации (ТК РФ), регулирующим, за небольшими исключениями, правовое положение руководителей. Нормы ТК РФ обуславливают прекращение отношений с генеральным директором компенсацией, что не типично для правопорядков Западной Европы58, а также для стран Восточной Европы, в которых в результате приватизации появилась концентрация владения59. Стоит заметить, что до принятия ТК РФ нормы Кодекса законов о труде РФ от 09.12.1971 (далее — КзоТ РФ) не предусматривали «безмотивного» прекращения договора с руководителем по инициативе работодателя: требовалось отдельно установить соответствующее основание в контракте (ст. 254 КЗоТ РФ).

Различные подходы к акционерным обществам с участием государства и без такового нашли свое отражение в Уголовном кодексе Российской Федерации (УК РФ; подробнее см. § 2 главы 3), в котором прослеживается новейшая тенденция к укреплению позиций государства в экономике60.

Представляет интерес опыт крупных зарубежных правопорядков.

Анализируя внутреннюю организацию юридических лиц, можно выделить две наиболее распространенные модели: англосаксонскую (монистическую), где один коллегиальный орган61 (board) осуществляет как управление, так и контроль, и континентальную (дуалистическую), где функции управления и контроля делятся между двумя коллегиальными органами.

В англосаксонском board выделяются управляющие директора (executive directors). Это как минимум один директор, которому делегированы полномочия по повседневному управлению (в том числе — представительству вовне)62. В англосаксонской модели возможно также делегирование компетенции и полномочий на уровень высшего менеджмента, не входящего в состав органов управления (в США это разнообразные officers — к примеру, функции executive director может исполнять chief executive officer, в Англии аналог chief executive officer именуется managing director)63. В свою очередь, функции non-executive directors сводятся к вопросам стратегии, контроля менеджмента, выражению «профессиональных суждений»64.

В Англии общее собрание акционеров (general meeting of shareholders) вправе квалифицированным большинством (special resolution) дать указание директорам совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения такого действия. Это указание не имеет обратной силы65.

Представители высшего менеджмента (officers) в англосаксонской модели являются «агентами корпорации»66, отвечают за определенные направления (финансы, безопасность и пр.) и обладают обязанностями такой же природы, что и managing director. Они, как правило, не подпадают под регулирование законодательства о труде67. Подходы к ответственности директоров и officers одинаковы68, тогда как в России заместитель генерального директора выступает субъектом лишь материальной ответственности работника (за исключением теневого директората, в том числе при банкротстве).

Применительно к board известен институт «заместителя директора» [An Alternate Director]. В Великобритании модельными положениями, применяемыми к публичным компаниям, предусматривается, что каждый директор может назначить в качестве своего заместителя другого директора или другое лицо. В случае отсутствия такое лицо будет осуществлять полномочия директора, исполнять обязанности и нести ответственность. Такой директор не рассматривается в качестве агента лица, его назначившего, но в качестве агента корпорации, что сходно с положением исполняющего обязанности генерального директора в силу обычая по российскому праву69.

Соединенное Королевство также является первым государством, где была признана идея юридического лица — директора. В деле Bulawayo Market and Offices Co Ltd., Re [1907] 2 Ch. 458 управляющим компании была назначена Rhodesia Exploration and Development Company (Limited), пока последующие управляющие не будут назначены на общем собрании. Указанное положение, внесенное в устав, послужило поводом для обращения миноритарного акционера с требованием о принудительной ликвидации компании. Суд отказал в требовании, сославшись на отсутствие запрета в действующем Законе о компаниях70 на то, чтобы другая компания выступала в качестве директора71.

Однако в последние годы в Великобритании и ее коронных землях наблюдается обратная тенденция — ограничение деятельности юридических лиц по управлению другими компаниями. Так, на Острове Мэн (оффшорная юрисдикция) после реформы корпоративного права 2006 года был введен запрет директоров — юридических лиц (corporate directors)72. После «полумеры», требующей, чтобы хотя бы один директор был физическим лицом, в Закон о компаниях 2006 года (Companies Act (2006 c 46) были внесены изменения (Small Business, Enterprise and Employment Act 2015), предусматривающие, чтобы каждый директор был физическим лицом. Данное положение пока еще не введено в действие73.

Заметим также, что в большинстве штатов США в состав board могут входить только физические лица (§ 141.b гл. 1.IV тома 8 Кодекса штата Делавэр74, ст. 8.03 Модельного закона о коммерческих корпорациях75).

В Германии вопросы управления делами акционерного общества решает коллегиальный76 исполнительный орган — правление (Vorstand), в которое входит высший менеджмент. К членам правления трудовое законодательство не применяется77.

В правление могут входить только полностью дееспособные физические лица. Объяснением тому, по-видимому, является доминирование теорий, требующих обязательного представительства для юридического лица, в немецкой доктрине времен дискуссии вокруг Германского гражданского уложения78, отмечающееся и в новейшей литературе79.

Правление ведет дела акционерного общества и представляет его вовне по совместному решению, если иное не предусмотрено уставом или внутренними документами80. Полномочия по представительству могут быть делегированы отдельным членам правления в отношении тех или иных сделок. При этом пассивное представительство уже в силу закона может осуществлять каждый член правления в отдельности. Члены правления обязаны соблюдать внутренние ограничения полномочий, установленные законодательством, уставом, общим собранием, наблюдательным советом, а также внутренними регламентами.

Обо всех изменениях в составе правления и полномочиях его членов вносится информация в торговый реестр.

28 апреля 2022 года был принят немецкий Кодекс корпоративного управления, который подчеркнул необходимость учета интересов не только акционеров и работников, но и общества, сделал акцент на устойчивом развитии, разнообразии (не только гендерном и национальном, но и разнообразии навыков), практиках внутреннего контроля и управления рисками81.

Германия является наиболее ярким примером дуалистической модели: вопросы контроля и аудита, а также, если это предусмотрено уставом, согласие на совершение сделок правлением — относятся к компетенции наблюдательного совета (Aufsichtsrat). В свою очередь, общее собрание акционеров может вмешаться в текущее управление вне предусмотренной законом и уставом компетенции только в том случае, если правление этого потребует (§ 119 Закона об акционерных компаниях)82.

Промежуточную позицию занимает Франция: для своих акционерных обществ (société anonyme) французский законодатель дозволяет как монистическую, так и дуалистическую модель.

В монистической модели коллегиальный административный совет (conseil d’administration), состоящий не менее чем из трех лиц, физических либо юридических, возглавляется председателем — физическим лицом (président), который может совмещать функции председателя (организация работы административного совета, решение стратегических вопросов) с функциями (текущее управление, представительство) генерального директора (directeur général). Генеральным директором может быть избрано и иное физическое лицо. Также при необходимости могут быть назначены заместители генерального директора83. Генеральный директор, не являющийся членом совета директоров во французском акционерном обществе, может заключить трудовой договор84, хотя С. А. Чеховская справедливо замечает, что «отношения между руководителем и обществом во Франции не являются трудоправовыми»85.

В дуалистической модели наблюдательный совет (conseil de surveillance) избирает исполнительный орган — директорат (directoire), состоящий не менее чем из пяти физических лиц86. Компетенция строится по остаточному принципу: исполнительный орган может быть ограничен внутренними документами компании и решениями других органов управления. Функции представительства при этом возлагаются на председателя директората87.

Исполнительный орган в обеих моделях «рассматривает любой вопрос, касающийся бесперебойной работы компании». Он должен принимать во внимание цель компании, рассматривать социальные, экологические, культурные и даже спортивные аспекты деятельности88.

Китайская народная республика с момента перехода к «социалистической рыночной экономике»89 относится к монистической модели. Функции исполнительного органа в коммерческом юридическом лице согласно ст. 81 Гражданского кодекса КНР от 28.05.2020 (вступил в силу 01.01.2021)90 может осуществлять как коллегиальный совет директоров, так и единоличный исполнительный директор или управляющий91.

Лицом, осуществляющим законное представительство от имени юридического лица, может быть соответственно либо упомянутый единоличный орган, либо председатель совета директоров, или же (что, с учетом положений Закона КНР о компаниях, не касается акционерных обществ) специально назначенное «основное ответственное лицо».

Следует также заметить, что в развитие положений Гражданского кодекса КНР в августе 2022 года планируется принятие нового Закона о компаниях КНР. В нем уточняется, что исполнительным органом является именно совет директоров из не менее чем трех членов, но малые и средние компании (по числу акционеров) вправе избрать единоличного директора вместо совета директоров. Компании, в которых трудится более 300 работников, должны иметь представителя работников в составе совета директоров92.

По итогам проведенного нами исследования единоличного исполнительного органа в историческом и сравнительно-правовом аспектах необходимо сделать следующие выводы:

1. На правовое положение юридических лиц и их органов влияют конкретные социально-экономические условия, получающие выражение в законодательстве, судебной практике, внутренних документах юридических лиц, обычаях и доктрине. При этом изменения, как показывает опыт конца XIX — начала XX века, могут не отразиться в законодательстве сразу, но постепенно проникать в остальные источники права.

2. Российское законодательство о единоличном исполнительном органе можно разделить на три этапа.

Первый объединяет дореволюционное законодательство и законодательство НЭПа (до конца 1920-х гг.), которое в целом (за исключением концессионной системы регистрации) ориентировалось на европейское законодательство;

Второй связан с огосударствлением экономики в конце 1920-х гг. Государственные предприятия рассматривались как «подразделения» народно-хозяйственного комплекса. Ввиду идеологического принципа единоначалия значительно возросла роль директора, обладавшего полнотой прав, обязанностей и ответственности;

Третий этап начался в конце 1980-х гг., связан с постепенным разгосударствлением экономики и созданием правовых основ для рыночного хозяйствования. Вместе с тем, этот этап был во многом сформирован предыдущим, и именно этим можно объяснить ориентацию законодательства на вариант единоличного исполнительного органа, представленного одним физическим лицом (генеральным директором) как на основной.

3. Основной проблемой современных акционерных обществ является разделение владения и управления. В ситуации распыленного владения директор приобретает исключительную власть, основанную на информационном дисбалансе: директор обладает наиболее актуальной информацией об обществе, подчас формируя ее. Это, на наш взгляд, повлияло на законодательство, принятое во второй половине 1990-х гг. и начале 2000-х гг. и содержащее нормы, направленные на укрепление правового положения единоличного исполнительного органа (особо следует указать на ограничение расторжения договора по трудовому законодательству).

4. Пример Китайской народной республики, также прошедшей экономические реформы, показывает, как схожие принципы («полнота ответственности при контроле первичной организации Коммунистической партии Китая на предприятии и демократическом самоуправлении работников» на первом этапе реформ государственных предприятий) порождают схожие правовые конструкции (необходимость выбора одного лица, ответственного за законное представительство; отнесение к компетенции единоличного управляющего принятия текущих управленческих решений).

5. Анализ основных западных юрисдикций показывает разнообразие подходов к решению проблемы разделения владения и управления. Это может быть создание единого органа, совмещающего управление и контроль, с включением в него неисполнительных и независимых директоров (Англия, США), или же создание отдельного контрольного органа при сосредоточении управления в руках исполнительного органа (Германия). Французское законодательство позволяет выбрать одну из этих моделей.

Конкретный состав исполнительного органа зависит от потребностей управления. За исключением Германии, что обусловлено особенностями доктрины, и отдельных штатов США, в указанных странах возможен директорат юридических лиц.

§ 2. Место единоличного исполнительного органа в системе органов управления акционерного общества

Подавляющее большинство российских акционерных обществ не отступает от модели единоначалия, выработанной в советское время и воспринятой в ходе реформ93. Как можно увидеть из материала предыдущего параграфа, даже процесс приватизации привел к сохранению сильного директората (и, в дальнейшем, к его сближению с крупными акционерами). Также среди возможных объяснений указанного факта следует назвать управленческую простоту единоначалия и консерватизм российских предпринимателей, сложность балансирования разных «голов» при множественном директорате и отражения этого в Едином государственном реестре юридических лиц (ЕГРЮЛ).

Круг субъектов, наделяемых полномочиями единоличного исполнительного органа по российскому законодательству, не ограничивается единственным генеральным директором — физическим лицом. Более того, это не только субъекты, указанные в статье 69 Закона об АО. Мы можем обнаружить таковых в ГК РФ и Законе о банкротстве, вывести их положение из обычаев.

1. По цели деятельности можно выделить ординарных и экстраординарных субъектов.

К ординарным субъектам относятся лица, осуществление полномочий которыми обусловлено целями общего, управленческого характера. Это генеральный директор, индивидуальный предприниматель — управляющий, управляющая организация, временный единоличный исполнительный орган94, исполняющие обязанности генерального директора в силу Закона о банкротстве и в силу обычая. Только последний, как можно убедиться далее, является временным ординарным субъектом, чей статус может прекращаться ввиду истечения срока, а не только совершения действия или наступления события.

Деятельность экстраординарных субъектов подчиняется специальным целям, очевидным из процедур, в рамках которых экстраординарные субъекты приобретают свои полномочия.

Ликвидационная комиссия (ликвидатор) приобретает полномочия по управлению делами юридического лица с момента назначения (п. 4 ст. 62 ГК РФ, часть третья ст. 21 Закона об АО)95. При уклонении от принудительной реорганизации суд может назначить арбитражного управляющего, к которому также переходят все полномочия по управлению делами юридического лица (п. 2 ст. 57 ГК РФ)96.

Внешний управляющий (ст. 94 Закона о банкротстве) и конкурсный управляющий (ст. 129 Закона о банкротстве) со дня введения внешнего управления и утверждения конкурсного управляющего соответственно наделяются полномочиями органов управления (не только единоличного исполнительного органа) общества в рамках, установленных Законом о банкротстве. Они действуют в целях восстановления платежеспособности юридического лица (внешний управляющий), соразмерного удовлетворения требований кредиторов (конкурсный управляющий).

Из положения экстраординарных субъектов можно заключить, что цель деятельности субъекта корпоративного права определяет объем компетенции и полномочий: более того, с достижением цели (ликвидацией общества, завершением принудительной реорганизации, завершением внешнего управления97) прекращаются полномочия экстраординарных субъектов, тогда как текущее управление бессрочно, поэтому от цели также зависит и срок полномочий. Положение экстраординарных субъектов продиктовано специальным регулированием. Поэтому наше исследование будет сконцентрировано на правовом положении ординарных субъектов, которые могут наделяться полномочиями единоличного исполнительного органа98.

2. По субъектному составу выделяется юридическое лицо — управляющая организация. Остальные субъекты представлены физическими лицами, одним или несколькими (в случае множественности единоличного исполнительного органа, а также назначения ликвидационной комиссии).

3. По основаниям возникновения отношений следует выделить арбитражных управляющих (в конкурсном производстве и внешнем управлении, а также при реорганизации) и исполняющего обязанности генерального директора в силу закона (при отстранении руководителя в наблюдении и финансовом оздоровлении), утверждаемых арбитражным судом.

В остальных случаях определяющее значение для возникновения правового статуса единоличного исполнительного органа имеет решение органа управления, тогда как решение суда, как будет показано нами далее, выполняет правовосстановительную функцию.

Имеет смысл подойти к единоличному исполнительному органу со стороны семантики — то есть, понять, в чем его «единоличность» и «исполнительность».

Единоличность может пониматься в двух аспектах: субстрата (орган представлен одним лицом) и механизма принятия решений99 (полномочия осуществляются без совещательных процедур и голосования, присущих коллегиальным органам).

Даже если не обращать внимания на приведенный нами исторический и компаративный материал, после реформы положений ГК РФ о юридических лицах очевидно, что первый аспект уже не является определяющим.

Абзац 3 пункта 1 статьи 53 ГК РФ дозволяет выступать от имени юридического лица нескольким лицам100, действующим совместно или независимо друг от друга (если это предусмотрено уставом).

Совместное осуществление полномочий, видится нам, может основываться как на консенсусе, так и на большинстве голосов. В свою очередь, полномочия лиц, действующих независимо друг от друга, могут быть разграничены или не разграничены уставом. И. С. Шиткина выделяет дополнительно «гибридные модели», когда компетенция директоров, действующих независимо друг от друга, может пересекаться по отдельным вопросам или же требовать по отдельным вопросам совместного осуществления полномочий101. Таким образом, можно сконструировать, в зависимости от структуры владения и потребностей общества в принятии решений, любую управленческую систему102.

С 01.09.2020 данные о нескольких лицах, действующих от имени юридического лица, и о том, действуют ли они совместно или независимо друг от друга, отражаются в ЕГРЮЛ103.

В качестве примера того, как работает единоличность применительно к механизму принятия решений, возьмем единоличный исполнительный орган, представленный несколькими физическими лицами, действующими независимо друг от друга. На первый взгляд, каждый вправе принимать решения самостоятельно. Однако выбор одним директором в качестве регистратора акционерного общества определенного юридического лица исключает то же действие (без расторжения договора и «переноса реестра») для других директоров. Вряд ли можно представить акционерное общество с несколькими альтернативными версиями годового отчета и, тем более, годовой бухгалтерской отчетности. Даже если формального разграничения компетенции и полномочий нет, эти физические лица должны договариваться на неформальном уровне104.

Очевидно, что несколько лиц, осуществляющих полномочия единоличного исполнительного органа совместно, никоим образом не могут считаться единолично осуществляющими эти полномочия.

Проблемы, связанные с множественностью единоличных исполнительных органов, можно свести к двум группам:

1. Управленческие проблемы. Множественность единоличного исполнительного органа порождается не самыми тривиальными управленческими ситуациями: создание совместного предприятия, необходимость контроля деятельности генерального директора посредством перераспределения компетенции. В указанных ситуациях важно учитывать последствия возможного конфликта между сторонами, создавшими совместное предприятие, или единоличными исполнительными органами, компетенция одного из которых лишает другого возможности совершать значимые управленческие действия и заключать сделки. Так, совместная деятельность на основе консенсуса может обернуться неспособностью согласовать и принять решение105.

Целесообразно также предусмотреть случаи отсутствия одного или нескольких из директоров: распространенный в таких случаях обычай исполняющего обязанности генерального директора может повлечь излишнюю концентрацию полномочий.

2. Проблемы адекватной трансляции полномочий третьим лицам. Рассуждая о членах правления с различным объемом компетенции, И. Т. Тарасов писал, что «порождается большое неудобство тем, что ограничения эти, будучи неизвестны третьим лицам, не могут быть противупоставляемы им для защиты компании, вследствие чего и теряют свое практическое значение»106.

Данные ЕГРЮЛ позволяют установить, действуют ли указанные в реестре лица совместно или независимо друг от друга (приказ ФНС России от 31.08.2020 №ЕД-7–14/617@ «Об утверждении форм и требований к оформлению документов, представляемых в регистрирующий орган при государственной регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и крестьянских (фермерских) хозяйств»). Они не позволяют установить соотношение между этими лицами (когда лицо А действует независимо от лиц Б и В, которые действуют только совместно, как это возможно в немецком Торговом реестре)107. Тем более не воспроизводятся в ЕГРЮЛ ограничения уставной компетенции, следующие из множественности единоличного исполнительного органа. Нельзя отразить и условие о «спящем директоре», который наделяется полномочиями в случае кризисной ситуации (например, превышения планового показателя задолженности)108.

Указанная проблема носит технический характер и в эпоху «больших данных» может быть решена за счет расширения информации о полномочиях. Конкретные решения уже предлагались отечественными исследователями109. Мы, в свою очередь, обратим внимание на то, что акционерных обществ с несколькими единоличными исполнительными органами немного, и уставы таких обществ могут размещаться в открытом доступе в составе ЕГРЮЛ.

Пассивное представительство вне зависимости от распределения полномочий принадлежит всем лицам, составляющим единоличный исполнительный орган, в отдельности. Обращение к немецкому опыту позволяет выработать некоторые другие права и обязанности, принадлежащие им вне зависимости от компетенции (контроль деятельности другого единоличного исполнительного органа, получение информации о деятельности общества)110.

Управляющая организация — юридическое лицо, которое вынуждено делегировать свои полномочия физическим лицам. Подробно возможные варианты такого делегирования мы проанализируем в § 3. Здесь же следует указать, что далеко не каждая управляющая организация просто предоставляет полномочия по управлению своему единоличному исполнительному органу: довольно часто они распределяются между несколькими лицами в «центре корпоративного управления» и «на местах».

В связи с вышеизложенным полагаем, что законодатель довольно непоследовательно реформирует единоличный и одновременно сохраняет коллегиальный исполнительный орган. Юридическое лицо может создать единоличный исполнительный орган, представленный несколькими лицами, разделив компетенцию и полномочия между ними111.

Тем самым, единоличный исполнительный орган уже не вполне единоличен. Где находятся пределы, в рамках которых единоличный исполнительный орган вправе и обязан действовать? Их поиску поможет раскрытие категории «исполнительность».

В иностранных правопорядках используется схожая терминология: managing/executive director в Англии и США, administrateur во Франции применительно к монистической модели. Уже на семантическом уровне можно понять, что управление, администрирование, с одной стороны, и исполнение (решений иных органов) с другой стороны — являются задачами исполнительного органа.

В Большом юридическом словаре исполнительная деятельность трактуется как «основная функция исполнительной власти и исполнительных органов различных организаций, управленческая деятельность, предполагающая оперативное, повседневное руководство со стороны соответствующих органов вверенной им сферой управления в пределах их компетенции»112. Результатами исполнительной деятельности единоличного исполнительного органа могут быть как сделки, так и управленческие решения.

Исполнительная деятельность характеризуется, с одной стороны, постоянностью (в отличие от совета директоров, работающего от заседания к заседанию, единоличный исполнительный орган осуществляет текущее управление, непосредственно взаимодействует со стейкхолдерами113 или организует такое взаимодействие), с другой стороны — подчиненностью решениям общего собрания акционеров и совета директоров, которые необходимо претворять в жизнь, исполнять. То или иное действие единоличного исполнительного органа не обязательно прямо связано с решениями иных органов управления: единоличный исполнительный орган может заключить сделку, не упоминающуюся в протоколах общего собрания акционеров или совета директоров, но в конечном счете направленную на достижение его уставных целей. Конкретное содержание исполнительная деятельность приобретает в компетенции и полномочиях единоличного исполнительного органа.

Деятельность единоличного исполнительного органа естественным образом ограничивается деятельностью других органов.

Единоличный исполнительный орган, наряду с высшим органом управления (общим собранием акционеров), является одним из двух обязательных органов управления любого акционерного общества. В акционерном обществе с числом акционеров более пятидесяти (абз. 1 части первой ст. 64 Закона об АО) обязательно создание совета директоров114. Если в обществе создается коллегиальный исполнительный орган (правление), то в таком случае компетенция коллегиального и единоличного органа должна быть разграничена115.

Часть первая ст. 69 Закона об АО акцентирует внимание на том, что исполнительные органы «подотчетны совету директоров (наблюдательному совету) общества и общему собранию акционеров». В обыденном понимании указанные органы являются вышестоящими: они вправе приостановить или прекратить полномочия единоличного исполнительного органа, из чего следуют все прочие проявления их власти. Ричард Эпштейн полагает, что свободное прекращение статуса CEO является противовесом правам CEO свободно, под свою ответственность, нанимать и увольнять работников116.

Однако тезис о «вышестоящем органе» как таковой не вполне справедлив и требует конкретизации.

Из законодательства и Кодекса корпоративного управления (далее — ККУ) мы можем заключить, что общее собрание акционеров принимает решения по ограниченному кругу вопросов, связанных с существенными корпоративными действиями и «годовым циклом», а совет директоров обладает прежде всего контрольными функциями, хотя и определяет стратегию. Единоличный исполнительный орган действует постоянно, акционеры и совет директоров собираются время от времени. Следовательно, контроль с их стороны, не дополненный постоянно действующей системой внутреннего контроля117, будет периодическим и выборочным.

Но для российской модели корпоративного управления характерно вовлечение контролирующих лиц в оперативное управление118. Формальный перенос вопросов из компетенции единоличного исполнительного органа в компетенцию вышестоящих органов возможен только при изменении устава. Разовое решение, выносимое общим собранием по вопросу компетенции исполнительного органа, как это имеет место в Германии и Великобритании119, в российской компании также невозможно без соответствующих положений устава. Следовательно, в той или иной форме получают распространение указания единоличному исполнительному органу.

Степень управляемости единоличного исполнительного органа зависит от сложившейся системы стейкхолдеров: чем «монолитнее» она, тем сложнее единоличному исполнительному органу создать альтернативный «центр власти» (основанный на продиректорском профсоюзе, лавировании между несколькими мажоритарными акционерами или непосредственном сотрудничестве с органами государственной власти). Соответственно, при повышении степени управляемости можно предположить повышение количества указаний и снижение их формализации120 (вместо прямого указания заключить ту или иную сделку, содержащегося в протоколе заседания совета директоров — рекомендация, которая может быть даже не зафиксирована в протоколе).

Следует заметить, что в наиболее распространенной в российских условиях структуре владения — с выраженным мажоритарным акционером121, основным обществом — решения с большей долей вероятности будут формироваться не на общем собрании акционеров или заседаниях совета директоров (где они скорее будут формально одобряться), а в кабинетах профильных подразделений основного общества, не обладающих вообще никаким статусом с точки зрения гражданского законодательства. Именно им на деле будут принадлежать все контрольные функции122.

Даже в акционерном обществе с единственным акционером единоличный исполнительный орган обладает существенной автономией воли. Он самостоятельно принимает управленческие решения по вопросам своей компетенции. Более того, даже там, где сформирована дополнительная компетенция общего собрания акционеров или совета директоров, последние зачастую охватывают своими решениями лишь его существенные параметры. Кроме того, единоличный исполнительный орган монопольно выступает от имени акционерного общества, самостоятельно представляя его или же выдавая доверенности123.

Вполне можно представить себе ситуацию, когда совет директоров принимает потенциально убыточное или даже противозаконное решение. Обязанность единоличного исполнительного органа в таком случае — распознать такое решение и донести всю требующуюся в связи с этим информацию до совета директоров. Проблему ответственности за неисполнение такого решения или, напротив, за убытки, понесенные ввиду исполнения такого решения, мы рассмотрим подробнее в § 3 главы 3.

Таким образом, место единоличного исполнительного органа в системе органов управления акционерного общества можно охарактеризовать следующим образом:

1. Полномочия единоличного исполнительного органа могут принадлежать различным субъектам. В зависимости от того, преследуют ли они общую цель управления или же специальные цели, следующие из процедур, в рамках которых эти субъекты приобретают полномочия, выделяются ординарные и экстраординарные субъекты.

К ординарным субъектам относятся генеральный директор, индивидуальный предприниматель — управляющий, управляющая организация, временный единоличный исполнительный орган, исполняющие обязанности генерального директора в силу закона и в силу обычая.

К экстраординарным субъектам относятся ликвидационная комиссия (ликвидатор), арбитражный управляющий в процедурах принудительной реорганизации и ликвидации, внешний управляющий и конкурсный управляющий.

Полномочия экстраординарных субъектов шире полномочий единоличного исполнительного органа и прекращаются с достижением цели (ликвидацией общества, завершением реорганизации или внешнего управления). Тем самым, можно предположить, что общность цели обуславливает эквивалентность полномочий, принадлежащих ординарным субъектам.

2. Единоличный исполнительный орган не является вполне единоличным как в смысле субстрата (множественность директоров), так и в смысле механизма принятия решений (несколько физических лиц, действующих независимо друг от друга, несмотря на неограниченность полномочий, должны договариваться, чтобы избежать взаимоисключающих решений; управляющая организация может распределить принадлежащие ей полномочия между представителями).

Законодатель непоследовательно реформирует единоличный и одновременно сохраняет коллегиальный исполнительный орган: аналог последнего может быть образован с помощью разграничения компетенции и полномочий внутри единоличного исполнительного органа, представленного несколькими физическими лицами.

3. «Исполнительность» единоличного исполнительного органа заключается в осуществлении постоянной и подчиненной решениям иных органов управленческой деятельности. Вместе с тем, общее собрание акционеров и совет директоров не являются вышестоящими органами по отношению к единоличному исполнительному органу только лишь потому, что вправе в любое время прекратить или приостановить его полномочия.

Во-первых, единоличный исполнительный орган обладает автономией воли, принимая решения по вопросам своей компетенции или определяя параметры решений, не предусмотренные общим собранием акционеров или советом директоров, а также монопольно представляя общество в отношениях вовне. Если в акционерном обществе не создана постоянно действующая система внутреннего контроля, то общее собрание акционеров и совет директоров могут осуществлять лишь периодический и выборочный контроль в отношении решений единоличного исполнительного органа.

Во-вторых, положение единоличного исполнительного органа зависит от сложившейся в акционерном обществе системы стейкхолдеров. При наличии нескольких мажоритарных акционеров, сильного продиректорского профсоюза или же непосредственных отношений с органами государственной власти, обладающими властными полномочиями в отношении акционерного общества — единоличный исполнительный орган в меньшей степени подчиняется общему собранию акционеров и совету директоров. С концентрацией владения увеличивается количество указаний единоличному исполнительному органу и снижается их формализация.

§ 3. Лица, осуществляющие функции единоличного исполнительного органа

Приобретение статуса единоличного исполнительного органа доступно не всем физическим или юридическим лицам. Для этого необходимо соответствовать определенным условиям.

Если юридическому лицу достаточно общей правосубъектности, не ограниченной административным приостановлением деятельности, то в отношении физического лица мы наблюдаем следующую систему условий:

1. Возраст. Вопрос о возрастных границах прямо не разрешен российским законодательством124.

В качестве ориентиров для ответа на вопрос могут выступать:

– общая трудовая правосубъектность, наступающая согласно ст. 63 ТК РФ с 16 лет. Также 16 лет — возраст, с которого наступает уголовная ответственность за большую часть преступлений (п. 1 ст. 20 УК РФ) и административная ответственность (ст. 2.3 КоАП РФ);

– ограниченная гражданская дееспособность. Лица в возрасте от 14 до 18 лет вправе заключать сделки с письменного согласия своих законных представителей (п. 1 ст. 26 ГК РФ). Это же согласие требуется несовершеннолетним для регистрации в качестве индивидуального предпринимателя в случае, если они не приобрели полную дееспособность в браке или в порядке эмансипации (п. «з» части первой ст. 22.1 Федерального закона от 08.08.2001 №129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»).

С одной стороны, логично заключить, что несправедливо возлагать ответственность на лиц, не имеющих соответствующих прав. С другой стороны, реальная востребованность несовершеннолетними статуса генерального директора представляется низкой: для сравнения, в качестве индивидуального предпринимателя в России на 14.03.2020 зарегистрировано 456 несовершеннолетних граждан125.

Вопрос о минимальном возрасте для генерального директора может быть решен, исходя из сущности отношений между ним и акционерным обществом: если они трудовые, следует ориентироваться на нормы ТК РФ и 16 лет, если они гражданско-правовые — на нормы ГК РФ и 18 лет с исключениями для лиц, которые приобрели полную дееспособность или получили согласие законных представителей.

2. Отсутствие публично-правовых ограничений. Статья 47 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) в качестве вида наказания предусматривает лишение права заниматься определенной деятельностью126.

Это наказание может быть основным или дополнительным. В последнем случае его действие распространяется на срок отбывания основного наказания (лишения свободы, ареста, содержания в дисциплинарной воинской части), но при этом срок лишения права заниматься определенной деятельностью начинает течь с момента отбытия основного наказания.

Следует заметить, что по российскому законодательству само по себе лишение свободы не препятствует приобретению полномочий единоличного исполнительного органа127.

Административным правом предусматривается дисквалификация, которая заключается в лишении физического лица права занимать должности — в том числе, в органах управления юридического лица.

Как дисквалификация, так и лишение права заниматься определенной деятельностью налагаются судом. Соответственно, с момента вступления решения суда в законную силу лицо, подвергнутое наказанию, не вправе приобретать статус единоличного исполнительного органа128, а совет директоров акционерного общества может отказать во включении такого лица в бюллетень в качестве кандидата.

3. Квалификационные требования. Применительно к отдельным видам юридических лиц они прямо устанавливаются нормативно-правовыми актами129. Кроме того, при несоответствии кандидата на должность руководителя кредитной организации требованиям к стажу, образованию и деловой репутации, предусмотренным ст. 16 Федерального закона от 02.12.1990 № 395–1 «О банках и банковской деятельности», следует отказ в государственной регистрации кредитной организации. В данном случае применяются правила о коллизии между общими и специальными норма

...